Жора скрылся в двери, а Толя с Алькой стали отбиваться от подбежавших к кораблю роботов. Те лезли напролом, ни с чем не считаясь, не понимая, что такое страх, боль, опасность. Руки у них были не металлические, а, очевидно, из пластмассы, поэтому удары не были смертельными для мальчишек. Но тем не менее они были в синяках, царапинах, ссадинах. И еще вот что спасало их: роботы никак не могли сообразить своим механическим мозгом, что сзади у них выключатели и спину нужно оберегать. Не могли сообразить и падали одни за другим.
Внутри корабля что-то загремело. В дверях появился Жора, весь взъерошенный, мокрый от пота, и выволок твердого, негнущегося, как бревно, робота, вытолкнул и ногой откатил подальше, за ним другого, третьего… десятого…
— Ого, сколько их там! — вскрикнул Толя. — Не повредили звездолет?
— Не знаю… Кажется, все, — сказал Жора, тяжело отдуваясь. — Немедленно полезайте внутрь, попробуем взять старт…
Ребята один за другим вскочили, захлопнули за собой дверь, Толя повернул на пять оборотов ключ, взятый у Жоры. Жора заорал во всю силу своей глотки: «Жми!» Заревели двигатели, корпус звездолета вздрогнул, качнулся, и стало слышно, как с него скатываются стальные тросы, которые уже успели поднять вверх роботы, и как колотят они по обшивке корпуса и по шасси своими кулаками.
Рев усилился. Корабль оторвался от космодрома и ушел в небо.
Толя с Алькой поднялись вверх и вошли в рубку. В небольшом, сильно подкрученном пилотском кресле сидел Колесников, босой, в трусах; грязные, все в царапинах и ссадинах руки его лежали на маленьком белом штурвале.
Минут через десять он слез с кресла, сказал:
«Ну, кажется, все», глубоко вздохнул и, вдруг увидев в рубке Леночку, застеснялся, покраснел и стал лихорадочно придерживать сзади обрывки трусов.
Леночка вышла из рубки, а Алька покачал головой:
— Что они с тобой сделали!… Толя, принеси мазь… Вымойся хорошенько и оденься…
— Да-да, — проговорил Колесников, и голос его прозвучал жалобно и благодарно. — Вымоюсь и оденусь… — И он, кажется, впервые посмотрел на свое тело, на кривые царапины на животе и груди, на ссадины на боку и коленках. — Плевать на это! Зато вовремя успели и спасли машину…
— Не болит? — спросил Алька. — Как им не совестно так обращаться с живым, мягким, не пластмассовым, не металлическим человеком!
— От кого захотел жалости! — сказал Толя.
Вдруг на лице Колесникова отразился испуг.
— Мы перегружены на пятьдесят килограммов! — ахнул он, не спуская глаз со стрелки циферблата, показывающей вес корабля. — В чем дело? Внезапно ровный гул двигателей прорезал визг. В двери рубки появилась Леночка, бледная, с перекошенным от страха лицом.
— Он… Он там! — закричала она. — Я пошла в туалет, а он…
— Кто — он? — спросил Толя.
— Робот… Открыла дверь, а он стоит на корточках; нагнулся и разглядывает, зарисовывает спусковой механизм унитаза и время от времени сливает воду… Я чуть не умерла от страха… Ой, он! Он идет, идет сюда… Вы слышите его шаги?
И правда, по коридору раздались негромкие, ритмичные, однообразно-четкие шаги.
— На их планете ты ничего не боялась, а здесь? — спросил Алька. — Сейчас мы его выключим.
— Там… там я привыкла к страху… А здесь… Ой!
В двери показался робот: прямой, стройный, краснощекий, пронумерованный — та же пластинка на груди, в безукоризненно отглаженном черном костюме и с не менее безукоризненно правильными чертами лица.
— Здравствуйте! — Робот бодро блеснул ровными белыми зубами. — Мы, кажется, летим… Куда? — Он пристально посмотрел на Колесникова. — Люблю вас, людей науки и техники… А где все мои коллеги?
— Мы их вышвырнули ко всем чертям отсюда! — выругался Жора и, потеснив робота, протиснулся в коридор.
— А как же быть мне? — спросил робот. — Мне скучно здесь без них, в одиночестве, у меня болит сердце…
— У тебя? — спросил Жора. — А ты знаешь, что такое сердце и где оно находится?
Алька с Леночкой, Толя и Колесников с острым любопытством и легким ужасом смотрели на робота.
— Как не знать! Вот здесь. — Правая рука робота коснулась левой стороны груди.
— Так вот знай, — сказал Жора, — нет у тебя там ничего, кроме катушек, моторчиков и реле!
— Вы глубоко ошибаетесь! — запротестовал робот. — Мы имеем сердце, и более прочное, надежное и верное, чем у человека.
Услышав это, Колесников почему-то побледнел.
— А мозг у тебя есть? — спросил из-за спины робота Жора.
— Есть, — уверенно ответил робот.
— А где он у тебя помещается?
Робот аккуратно и точно коснулся рукою лба.
Жора засмеялся:
— Ничего там у тебя нет, кроме каких-то винтиков, проводов и полупроводников!
Колесников еще больше побледнел. Жора между тем совсем распоясался:
— Эй, ты! — сказал он. — Докажи нам чем-нибудь, что ты не робот!
— Оставь его в покое и не груби, — проговорил Алька. — Он ни в чем не виноват, его таким сделали…
— И пожалуйста, выключи его, — попросил Толя.
— Меня? Я никакой не робот! — запротестовал робот. — Я не выключаюсь! Вы не смеете так говорить…
— Почему же? — сказал Жора. — Ты не у себя на планете, а в наших руках…
— Не шуми, — сказал Алька. — Мы придержим его, чтоб не упал и не разбился…
— Кто не упал? — спросил робот. — Кто не разбился?
— Один наш знакомый… Жора, начинай! — Толя с Алькой подошли к роботу, но не вплотную — чего доброго, еще ударит рукой или ногой.
Жора точным движением нажал сзади кнопку, и тотчас глаза робота закрылись, губы сжались, руки опустились, повисли, и робот безжизненно привалился к Толе с Алькой.
— Доставим его в целости-сохранности на Землю, — сказал Жора.
Леночка вздохнула:
— Зачем его сделали таким похожим на человека?
Колесников сидел потрясенный.
— Не горюй, — сказал Жора, — его еще включат, он оживет и будет делать полезную работу.
— Кто его включит? — спросил Алька. — Ты знаешь, как его включить?
— На Земле узнают, — сказал Толя. — Разберутся… Колесников, куда его тащить? И помогите нам, а то он такой тяжелый…
— В складской отсек, дверь N 10, — устало произнес Колесников.
— А корабль будет лететь с лишним грузом? — Будет.
— А ты же говорил…
— Двигатели будут сжигать больше топлива, и скорость уменьшится, но мы долетим…
Толя с Жорой и Алькой с трудом перетащили выключенную машину в отсек, кое-как разместили там, плотно прижав к стене, чтоб закрылась дверь. Потом вернулись, дали Колесникову мазь, велели смазать ссадины и отправили в душевую. Потом приказали одеться. И Колесников покорно и как-то потерянно, как-то машинально повторял каждый раз:
— Помоюсь. Оденусь. Смажусь.
И выполнил все. Только забыл смазаться. Не чувствовал боли? Его ссадины и ушибы чуть не силой смазал Алька, и Колесников даже не поблагодарил его. В серых глазах его прочно засела боль.
Толя стоял на вахте и смотрел в иллюминатор.
Он думал, что, наверно, роботы не проникли бы в зведолет, если б Колесников не выключил энергосистему корабля. Недаром же, когда они улетали с Земли, начальник космодрома велел им не выключать ее. Но почему? Была в этом какая-то загадка…
Где-то впереди сияли и переливались огоньки маленьких зеленоватых звезд, по правую руку светились голубым мерцающим светом какие-то туманности.
Изредка черное небо сверху вниз прочерчивали огненные метеориты.
Сзади к Толе неслышно подошел Жора.
— Между прочим, куда мы летим? — спросил он и тоже уставился в иллюминатор.
— Вперед, — сказал Толя. — Мы летим вперед.
— А может, назад? — Маленькие Жорины глазки наполнились хитростью и лукавством.
— Смотря от чего считать…
— А скоро мы куда-нибудь сядем? — Лукавство не покидало Жориных глазок.
— На какую-нибудь еще планету, ну, на которой, скажем…
— Никаких больше приземлений!
— Чего нам не надо бояться, так это приземления… — остановил его Жора.
Толя сразу понял его и рассердился:
— Перестань! — и повернул голову в другую сторону. — Пошел бы ты лучше поспал в своем отсеке…
— С удовольствием! — Веселое настроение упорно не покидало Жору. — Да боюсь, что в мою койку улегся еще один робот… Как ты думаешь, они когда-нибудь спят? Отдыхают? Лечатся?
— Они проходят техосмотры, профилактические и капитальные ремонты, — сказал Алька, входя в рубку с пустым из-под мази тюбиком в руках. — Весь ушел на Колесникова… Как только терпел? Все терзается теперь, что не послушался голоса электронного устройства перед выходом…