Боря встал и пошел к дому Глеба. Липки и клены были обрызганы яркой мелкой листвой, и она блестела и липла к пальцам, как новая клеенка, а внизу под деревцами еще валялись коричневые чешуйки от почек. Однако аллея была пуста: ни души, и свежевыкрашенные В зеленый цвет чугунные скамейки были пусты.

И птицы не щебетали в кустах. Было очень тихо и одиноко.

Неужто Хитрый глаз всех разогнал?

Сквер кончился, за ним — дорога, дома и магазины. И вот там, впереди, через дорогу мелькнуло что-то черное.

Андрей! В своей неизменной куртке.

Заметив Борю, он промчался вдоль продовольственного магазина и спрятался за угол большого дома, того самого, в котором жил Глеб. Боря побежал за ним, держа приборчик Хитрым глазом вперед. Андрей выглядывал из-за угла. Боязливо выглядывал: краешек кепки едва-едва виден.

Внезапно кепка упала на тротуар, из-за угла высунулась рука, схватила ее и исчезла…

Боря перешел дорогу и услышал впереди, в тиши не узкой малолюдной улочки, куда выходили двери дома, торопливый стук ног и увидел, как Андрей, с кепкой в руке, прижав к бокам локти, изо всех сил удирает от него. Ну и времена наступили!

Он ведь ничего не делал — ни запугивал словами, ни грозил кулаками… Сами боятся!

И тут Боря вспомнил о маленьком парашютисте в кармане: не забыть бы посадить его в лайнер, в пустующее креслице…

Сколько раз бегал Боря к Глебу, звонил в дверь и ждал, когда ему откроют! Сколько раз замирало у него все внутри, когда он трогал сверкающий руль гоночной машины, черные ручки и разноцветные провода электроконструктора! Сейчас его волновало другое: удастся ли обмен? Не передумал ли Глеб?

Боря нажал кнопку звонка.

Никто не открывал. Боря опять позвонил, и снова за дверью тишина. Он припал ухом к скважине для ключа и уловил движение внутри квартиры: скрип дверей, чей-то шепот… Что они, не слышат?

Боря, переступая от нетерпения с ноги на ногу, опять надавил кнопку:

— Откройте!

— Вам кого? — пугливо спросил женский голое.

— Глеба… И не бойтесь, здесь не жулики! Это я, Боря Крутиков.

За дверью раздался быстрый шепот.

И вдруг все поняв, Боря отвел Хитрый глаз приборчика. Неужели он действует и через дверь?

Голоса стали погромче, посмелее. Послышались шаги. Лязгнул замок, дверь приоткрылась, но не целиком, а на цепочку, и в образовавшейся щели появилось большое бледное лицо матери Глеба.

— Это же я, — заспешил Боря, чтоб его впустили. — Не узнаете? Я ведь был у вас позавчера…

— Глеб, к тебе должен кто-то прийти? — спросила мать, часто моргая.

И Боря услышал из глубины квартиры слабый, полузнакомый голос:

— Вообще-то нет…

«Как же нет? — подумал Боря. — Он все еще не верит, что я могу выменять этот лайнер?»

— Глеб, это я… Открой!

Наконец Борю впустили в коридор, в тот самый коридор, где пылился детский гоночный велосипед, где висели совершенно новенькие, без единой царапинки клееные финские лыжи, которые так редко бывают в продаже и которые только раза два касались снега, и где сиротливо жался в уголке свернутый чешский экран в круглом футляре, — сколько раз затаенно проходил мимо всего этого Боря! Мать Глеба, высокая и толстая, с прищуренными, как и у сына, глазами, уже не вежливо, как всегда, а с недоверием и страхом смотрела на Борю, а из дверей комнаты выглядывал сам Глеб. Вдруг мать вскрикнула, и ее густые каштановые волосы стали медленно приподыматься вверх, а Глеб юркнул в комнату, захлопнув за собой дверь.

Боря случайно глянул на свою руку — Хитрый глаз в упор смотрел на мать Глеба — и тотчас направил приборчик вниз. И к матери вернулся голос:

— Что ж ты, Боречка, стоишь в коридоре? — Она заулыбалась, — Заходи в комнату, заходи…

И Боря вошел. Глеб стоял у телевизора и напряженно смотрел на Борю. С лица Глеба исчезло выражение бодрости и превосходства, а появилось что-то другое: полуучтивость, полуугодливость. И глаза чуть расширились. И теперь-то, теперь-то стало отчетливо видно, какие они холодные и злые.

Боря даже испугался на миг: еще не отдаст лодку… Вообще-то, говоря честно, Боря до сих пор не мог понять, почему Глеб решил, что лайнер лучше лодки… Ах, как захотелось ему иметь этот лайнер! Надо было действовать решительно и сразу оглушить Глеба.

— Вот тебе лайнер, — Боря протянул коробку, — неси лодку…

— Достал? Нет, ты правда достал? — Лицо Глеба прямо-таки лоснилось, блестело от восхищения…

Ведь притворяется же!

— А ты что думал?

Глеб бросился в другую комнату и проворно принес точно такую же синюю коробку, какая была в руках у Бори.

— Вот…

Боря протянул к ней руки, но Глеб почему-то не отдавал.

— Ты что? — спросил Боря. — Давай… Ну?

— А твоя…, с лайнером? Он там, да?

— А где ж еще? — обиделся Боря и решил не пересаживать парашютиста из кармана в лайнер — самому пригодится!

Боря присел на корточки и, положив приборчик рядом, стал открывать коробку. Вот его пальцы коснулись гладкого металлического корпуса, выкрашенного, как и все боевые подводные лодки, в темно-серый цвет, и от радости щеки его загорелись. Ведь сегодня, если разобраться, был самый счастливый день в его жизни: у него теперь эта лодка — таинственная, маленькая, грозная… Теперь она будет самой главной, будет флагманом его военно-морского флота!

— Сколько месяцев пропадала! Зачем держал?

— Она могла пригодиться мне. — Глаза Глеба стали быстро превращаться в щелки. — И пригодилась ведь.

«Не вышла ли она от долгого бездействия из строя?» — подумал Боря и так расстроился, что даже забыл попросить Глеба показать новую кинокамеру.

— Что это у тебя? — Глеб кивнул на приборчик, лежавший на полу Хитрым глазом вверх.

Борю бросило в жар:

— Ничего особенного… Скажи лучше, сколько времени?

— Пожалуйста! — Глеб мгновенно выкинул вперед левую руку, запястье выскочило из рукава и хвастливо блеснуло часиками. — Три часа пятнадцать минут…

Боря сунул приборчик в карман, подхватил коробку и поскакал вниз.

Как бы сделать, чтоб никто не видел приборчик, а чтоб Боря мог действовать им как хотел?

А что, если положить его в верхний карман куртки?

Боря отвел в сторону «молнию» и втиснул приборчик. Он прекрасно вместился, точно карман специально был сшит для него. Теперь никто не догадается!

Боря быстро шел по улице. Просто не верилось: прибежит он сейчас домой, пустит лодку для начала в ванну, она погрузится и притаится па дне. А потом по его приказу всплывет… Боря оглянулся. Может, еще торчит где-нибудь поблизости Андрей? Может, еще надеется отобрать у него лайнер?

Нет у него лайнера, а если бы и был, не отобрал бы! Зато у него теперь есть кое-что другое… Подступись теперь к нему!

Неожиданно Боря подумал: надо сейчас же сбегать к Андрею и сбить с него спесь и спросить, возьмет ли он его на экскурсию в аэропорт…

Он даже издали боялся сегодня Борю — как драпал! А что же будет вблизи?

Берегись, Андрей!

И Боря свернул к дому, где жил Андрей. Шел быстро и вдруг не вытерпел — побежал. Опять пересек шумный Черемуховый проспект и зашагал к дому Андрея.