Я очнулся от боли. Попытался вздохнуть полной грудью и зашелся в сильном кашле. Каждый толчок легких, отдавался в, наверняка, сломанных ребрах. Все тело болело, такого я не чувствовал со времен Сирийской компании, когда разведгруппа под моим командованием попала под удар ракет с вертолетов.

Да хорошо тогда приложило. Вот и сейчас, болела, казалось каждая клетка тела. Непонятно, почему я до сих пор живой. Попытался осмотреться, но это не получилось сделать, забрало шлема было чем-то испачкано.

Кое-как собравшись с силами, превозмогая боль в разорванных перегрузками связках и мышцах, мне удалось стянуть с себя заклинивший шлем, который в принципе должен был автоматически убраться. Проведя рукой по лицу, наткнулся на что-то липкое, залившее лицо и глаза. Кровь. Даже на ощупь я мог сказать, что лицо залито кровью. Кашель вновь скрутил меня в приступе.

Я уже не удивился, когда изо рта от кашля вылетели куски свернувшейся крови. Не знаю, каким чудом я еще жив. Судя по всему, у меня повреждены легкие, то ли перегрузками, то ли сломанными ребрами.

Мысли путались. Никак не получается сконцентрироваться. Проваливаться в транс, значит, через какое-то время вновь потерять сознание. Еще неизвестно, смогу ли я в таком состоянии прийти в себя. Глаза открываться не хотели. Слиплись залитые кровью веки.

Стянув с рук перчатки скафандра, я с трудом соскреб загустевшую кровь и наконец-то увидел окружающую меня обстановку. Дежавю. Вновь аварийный мигающий свет. Вновь с трудом осознаю себя. Хотя и не лабораторный бокс, в котором много лет назад меня обнаружили разведчики Дика, рубку корабля я узнать смог, хотя и с трудом.

Даже в полубессознательном состояние я смог оценить последствия боя. Мы больше никуда не полетим. Резкими рывками при выполнении фигур высшего пилотажа со станин сорвало все, что было не приварено, а что было, то погнуло.

Прямо сцена из дешевого американского хоррора. Не хватает только каких-нибудь чудовищ из темноты. Даже мне, видевшему не раз и не два, залитые кровью и разрушенные корабли и станции на миг стало жутко. Видимо психика тоже дала течь.

Как вспышка пришла мысль, что я был на корабле не один. Рик потерял сознание еще до того, как я начал изображать из себя великого аса. Сжав до скрипа зубы, я напряг все силы и, помогая себе руками, вывалился из ложемента. Ноги держать отказались, а пол в рубке жесткий. Боль от падения, чуть вновь не отправила меня в небытие. Но мне удалось удержаться на зыбкой грани, между вечностью и жизнью.

Тело отказывалось слушаться, понемногу даже боль уже переставала чувствоваться. Почему не работает аптечка? Жаль все-таки, что нейросеть не работает. А тратить силы на проверку аптечки не хотелось, рядом находился человек, которого единственного из живых я мог назвать, пусть не другом, но хорошим товарищем.

Понимание, что жить мне осталось немного, в уме было, но мне было плевать. На себя плевать. Главное, чтобы Рик сейчас оказался жив. А там хоть трава не расти. Ползком, сил встать не было, я добрался до места первого пилота.

Эти полтора метра, выпили из меня все силы. Ухватившись руками за станину, подтянулся и посмотрел на Рика… Одного взгляда хватило, чтобы понять… Это все. Залитое кровью лицо, уже успевшей свернуться, открытые остекленевшие глаза.

В душе будто оборвалось что-то. Ненависть. Черная ненависть и ярость. Как тогда, при гибели десанта в системе Зара. Вот и нет у меня больше никого, кому бы я мог доверить спину во время боя. Змей, Ларс, Дик, Керк, Риго и вот теперь Рик.

Не знаю, откуда появилась сила в ноющих руках, но металл ложемента, за который я держался, смялся, как обычная бумага. Ярость, боль. Чувства разрывали на части. Тогда, в системе Зары, у меня хотя бы была возможность отомстить. А сейчас? Сейчас мстить некому и нечем. Я доживаю последние мгновения жизни.

Корабль уничтожен и без движения. Никто не знает, куда мы летели, так что искать никто не будет. Конец человека, которым запугали все обитаемые миры. На искореженном крейсере, в полном одиночестве, с осознанием того, что все, кого он мог назвать друзьями, погибли. Сам собой, где-то в глубине пробитых легких, сквозь кровавый кашель и разбитые губы на волю вырвался не то стон, не то вой. Нечеловеческий.

Вой волка, потерявшего всю стаю, раненого, желающего разорвать клыками врага. Вот только врага рядом не было. Лишь отдавался эхом в пустых, разрушенных помещениях крейсера, вой умирающего зверя, наполненный такой тоской, что свел бы наверное с ума любого услышавшего. Только никто не слышал последней жуткой песни.

* * *

У командира отдельной поисковой эскадры падаванов, архонта Налу настроение было явно ниже плинтуса. Начавшаяся кампания, для него складывалась неудачно. Сперва, эскадра отправленная на разведку пути для флота через неисследованные системы, нарвалась на хорошо укрепленную систему хуманов, которых здесь не должно было быть в принципе. Из той системы, он смог увести всего один носитель, пару эсминцев и один легкий крейсер РЭБ. Восемнадцать вымпелов. И кто? Какие-то хуманы.

Конечно, Налу сам виноват. Расслабился. В систему входили чуть ли не парадным строем. Без разведки, без подстраховки. Поверили в свое превосходство. А зря. Ведь даже камнем можно убить закованного в броню бойца. Вопрос только в размере и количестве необходимых камней. Вот и нарвались.

Послушник второй ступени, Налу, с содроганием вспоминал ту бойню, которую им устроили. Перекрестный огонь стационарных оборонительных точек с крупнокалиберными туннельниками, буквально рвал корабли эскадры на куски. Более-менее держался линкор. До тех пор, пока не словил три ракеты с кварковыми боеголовками.

Трансляция выводилась с мостика линкора выводилась на экраны флагмана, которым являлся эсминец РЭБ, до последнего. Налу видел, как сгорали в ядерном пламени офицеры его эскадры. Они до последнего боролись. Но противостоять аннигиляции распадающейся начинки из высокоактивного ранита не смогли ничего.

Несколько секунд, и на месте грозы космоса, лишь расплавленный металл.

Транспорты с лучшими абордажниками Галактики. Эти вообще не успели даже понять, что происходит. Вышли прямо из прыжка и в вечность. Послушник не понимал, как удалось вырваться из ловушки хотя бы этим четырем кораблям.

В одной из систем, в которой остановились для мелкого ремонта, полный реально было произвести лишь на верфях, до которых еще нужно было добраться, им попался это гребанный кораблик. Крейсер, по классификации государств хуманов, уступающий даже легким фрегатам архов, не говоря про вершину технической мысли бывших рурхов.

Нет, сперва то все шло как обычно, корабль хуманов, поняв что его обнаружили, несмотря на системы маскировки, примитивные по сравнению с аналогами у падаванов, начал убегать, как и должны были трусливые карсы. Но после прыжка, что-то пошло не так. Налу забыл старую истину – не нужно загонять карса в угол, иначе он прогрызет себе путь сквозь тело загонщика. Вот и имеет то, что имеет.

С эсминцем нет связи, а его крейсер попал под удар ракет, и сейчас техники борются за целостность конструкции. Как и все рурхи, Налу был вспыльчив и скор на решение. А он был рурхом, хоть и давно не называли их так.

Поэтому, пока инженерная секция пыталась сделать все возможное для сохранения корабля, Налу отдал приказ грузиться на боты абордажной группе. Точнее ее остаткам. Выжило лишь тридцать бойцов из полнокровной роты. Но этого должно с лихвой хватить выжившим хуманам.

Сканеры работали, пусть и не на полную мощность, но хватало, чтобы обнаружить две отметки живых биологических объектов, на дрейфующем буквально в нескольких километрах куске металла, бывшем некогда боевым кораблем Содружества. Пока абордажники грузились в два штурмовых бота, одна отметка погасла, а другая совершила передвижение на полметра и застыла.

Послушник сам решил возглавить идущую на штурм группу. Уж очень ему хотелось собственными руками прикончить «низшего», а то, что там именно хуман он нисколько не сомневался, доставившего ему столько проблем. Отдав последние приказы, Налу направился к летной палубе, где его уже ждал транспорт с бойцами, по пути он прокручивал в голове картины, как будет медленно резать на куски тело «низшего», не давая ему умереть. От этой воображаемой расправы у Налу даже немного поднялось настроение.

Попасть на борт вражеского рейдера труда не составило. Боты сели прямо на летную палубу, правда с трудом найдя место среди перевернутых и измятых челноков. Абордажники, в отличии от флоских офицеров, не страдали излишней презрительностью к хуманам. Каждый из бойцов учавствовал в тайных операциях Ордена падаванов на территории Содружества, потому прекрасно понимал насколько опасны могу быть люди.

Модифицированные с помощью имплантов хуманы, не сильно уступали самим падаванам в бою. Командовавший остатками абордажной секции послушник восьмой ступени Арни грамотно распределил бойцов по тройкам и оставив охранение у ботов отдал приказ на выдвижение вглубь разбитого крейсера.

Коридоры встретили рурхов жутковатым полумраком, мигало аварийное освещение. По кораблю разносился скрежет металла, продолжавшего разрушаться корпуса. Но падаваны шаг за шагом прочесывали помещения, не встречая абсолютно никакого сопротивления.

Системы безопасности будто были специально выключены. Арни чувствовал опасность затылком, но не мог найти ее источник. Вот бывает у людей прошедших через бои такое чувство, будто на тебя смотрит снайпер через прицел.

В таких случаях нужно срочно искать причину, иначе будет поздно. Арни даже не полез бы внутрь корабля, просто расстрелял бы с расстояния и все. Но приказ есть приказ. На подходе к рубке, где, если судить по сканерам, и находилась отметка живого, по ушам всех бойцов ударил резкий звук, на грани инфразвукового диапозона.

Вой. Тяжелый звериный вой. От этого звука, по спине много чего повидавших закаленных бойцов заструился холодный пот и пробежали мурашки. Как назло, Налу находился в четверке Арни, вышедшей как раз к створке перекрывающей вход в рубку, поэтому отступить варианта не было как такового.

Превозмогая слабость от ужаса, вселяемого воем, передающимся через чувствительные внешиние микрофоны, казалось, звук буквально просверливает мозг, оставляя лишь одну мысль. Бежать. И как можно дальше. Арни приказал минировать дверь.

Раздавшийся взрыв остановил раздирающий душу звериный вой. Но это мало чем помогло абордажникам падаванов. Сам командир группы даже не понял что случилось. Он умер мгновенно. А вот Налу все прекрасно видел.

Из-за раскуроченной взрывом створки метнулась черная тень, очертаниями походившая на хумана. Вот только ни один из представителей хуманов не смог бы голыми разорвать тяжелую абордажную броню рурхов. Это было особо легко сделать даже дроидам. Но Налу прекрасно видел, как буквально за мгновение от возглавлявшего четверку бойцов подающего надежды офицера отлетали куски тела.

Командир эскадры застыл в каком-то непонятном ступоре пока нечто, именно нечто, не могло «это» – быть человеком, рвало на куски его солдат. А потом, как-то одним движением чудовище оказалось рядом с Налу и заглянуло ему в глаза.

Налу умер еще до того, как рука стоящего рядом с ним человека прибила насквозь его тело в районе груди, будто не почувствовав преграды в виде тяжелого боевого скафандра. Послушник второго уровня, заслуженный ветеран рейдовых сил, падаван умер от страха.

В глазах «зверя» он увидел лишь пустоту, пустоту равнодушного убийцы. А человек вырвал остановившееся сердце противник и презрительно бросил его на пол. Минута, а от четверки одних из лучших бойцов Галактики остались лишь кровоточащие куски мяса, разбросанные по коридору.

Ну а человек, отряхнувшись всем телом, как волк после попадания в воду, черной тенью скользнул вглубь еле освещенных аварийными лампами, коридоров. Там, в переплетениях транспортных магистралей его ждала добыча. Легкая добыча. Зверь в облике человека вышел на охоту.

* * *

Сканеры поврежденных кораблей не могли охватить всю систему. Иначе бы они заметили, что со сторону противоположной от места их появления в системе из прыжка выходят три линкора. Построенные явно на аграфских верфях, с зализанными обводами, сразу же после появления в обычном пространстве они выпустили тучи истребителей, роем разлетевшихся по системе для разведки.

Через некоторое время три искореженных корпуса, дрейфующих в считанных сотнях километров друг от друга компактной группой были обнаружены. Те, кто прибыл на линкорах уже явно встречались с падаванами. Так как два поврежденных судна были расстреляны из главного калибра с расстояния. И лишь убедившись, что на них нет выживших, начали приближаться.

С линкора, идущего во главе клиновидного строя, вылетели несколько абордажных ботов, быстро добравшихся рейдера, точнее его остатков, постройки минматарцев. А спустя полчаса после швартовки, все боты спешно вернулись на борт линкора. После этого группа кораблей совершила разворот и врубив форсаж, собирая по пути выпущенные истребители успевшие разлететься по всей системе, начала разгон с вектором на обратный прыжок.

Через три часа в системе вновь остались лишь три покорежженных корабля, ведших здесь бой. Только в этот раз на них не было даже признаков живых разумных. Да и не разумных тоже.

* * *

Капитан Седов стоял у реаниматора и смотрел сквозь прозрачную крышку на человека, ставшего легендой. Для кого-то величайшим злодеем. Но лично для него тем, кто вытащил его из рабства и подарил шанс на новую жизнь. Внутри реаниматора, даже под действием препаратов метался в бреду, абсолютно седой легат «Дикого легиона». Человек, ставший легендой еще при жизни.