Неоднократно замечалось, что мысль материальна: стоит что-то захотеть, и это сбывается. Надо только очень сильно возжелать. Правда, не всегда происходит точно по сценарию. Например, мужчина мечтает о сексе в котором конечно же будет участвовать как мужчина, а получается колымский бутерброд – колбаса промеж двух булок.

Андрей мечтал слить Римму Абрамову, чье еврейское измерение негоции-коммерции шло вразрез с политикой Совинкома, а в итоге хитро сделанная иерусалимская казачка ушла сама – и не куда-нибудь, а в «Джонсон и Джонсон». Вот ее звонки поставщику номер один, вот ее поездки в Москву, вот ее трэйнинги!

По всем признакам она была самая настоящая собака – скулила, лизала, гавкала – по всем, кроме верности. Кому на Джонсоне отлизала, вскоре стало известно – за неё позвонил менеджер по регионам, который в свое время увольнял Штейна, и попросил дать рекомендацию. Андрей сразу понял, что это чистая формальность – вопрос уже решен, судя по поведению Абрамовой и менеджера по регионам J&J, а также со слов некоторых сотрудников московского представительства «Джонсон и Джонсон», с кем поддерживались доверительные отношения. Очень хотелось выдать ей волчий билет, но пришлось написать унылую отписку – мол, была такая хорошая женщина Римма Абрамова, работала не покладая рук, не сдвигая ног, и все такое.

По условиям трудоустройства она должна была переехать в Самару (квартира за свой счет). Собственно говоря представитель требовался там, это четвертый город в России по материальному уровню населения, там высокие продажи у всех фармкомпаний. Римму естественно ничто не останавливало – она бы переехала жить к шайтану под мохнатый хвост, лишь бы платили в долларах.

Прежде чем отправлять рекомендацию, Андрей поговорил с ней в открытую:

– Ты ведь понимаешь, что Совинком – это навсегда. Ты будешь получать зарплату в Джонсоне, а работать будешь на нас.

Она конечно принялась уверять, что так все и будет, но он не поверил ни одному ее слову. Эта крыса и на Джонсон не будет работать. Куда бы она ни трудоустроилась – везде будет работать только на себя.

В Самаре с начала года работал представитель Совинкома, и ему было дано задание следить за Абрамовой и не слазить с нее – требовать заказы, продажи, подгон выгодных клиентов; и докладывать о каждом её шаге.

Андрей поделился переживаниями с Мариной. Встреча проходила в «Оливе» – греческой таверне на Большой Морской. Они взяли шведский стол и мясное гриль-ассорти, а из напитков она заказала киприотский портвейн Commandaria; он, любитель алкогольных экспериментов – Commandaria и коньяк Метакса.

– Ну а что ты хочешь – она мать-одиночка, крутится как может, – вступилась Марина за Абрамову.

– В трудовом договоре указано, что Совинком – коммерческая организация, а не касса взаимопомощи для матерей-одиночек. А такие недобросовестные матери-одиночки превратили свой почетный статус в ширму для обтяпывания своих темных делишек.

– Это не почетный статус, а горе. Она привязана к своему ребенку, поднимает его.

– Привязанность к ребенку – похвальное, но далеко не выдающееся качество. Все привязаны к детям, и сообщать об этом миру, всё равно что фанатично заявлять о том, что я дышу, я кушаю, и хожу в туалет. Я тоже привязан к ребенку, но я же не устраиваю из этого тупую показуху.

Какое-то время Андрей препирался, пока до него не дошло, что Марину с некоторой натяжкой также можно назвать обладательницей «почетного статуса» мать-одиночка. Хоть муж ей регулярно высылает деньги из Америки и даже собирается купить новую квартиру в центре, она крутится как может, пускается во все тяжкие – например подрабатывает в фирме «Интелмед», которая помимо оборудования «Эльсинор Фармасьютикалз» продает конкурентную продукцию.

– Послушай, а почему ты не хочешь поработать на Совинком? – простодушно спросил Андрей.

То ли она была не в духе, то ли тема выбрана не та, но высказываемые ею суждения были достаточно резкими:

– Я общаюсь с тобой не по работе, а потому что мне интересно и ты мне нравишься. И я хочу, чтобы наши отношения и дальше складывались в подобном ключе.

– Но Марин… я не то имел в виду.

– Знаешь, есть такие мужики, которые трахают теток «для дела», «по работе» – подзаряжают батарейку, чтоб больше и лучше работала.

Он поспешил откреститься:

– Я не такой!

В этом вопросе она была принципиальна. В свое время, работая в Эльсинор Фармасьютикалз, Андрей подбивал к ней клинья, но ему так и не удалось её соблазнить. Главным её аргументом было то, что они сослуживцы, а «на работе нельзя». Если бы они работали в разных местах – тогда можно.

И вот, спустя год после увольнения из Эльсинора, Андрей выполнил задуманное.

Он решил немного разрядить атмосферу.

– Вообще не понимаю, о чем речь! Такое впечатление, будто я предлагаю тебе обтяпывать левые делишки. Совинком – солидная компания, не какой-нибудь шараш-монтаж, Баобаб Корпорэйшн наподобие твоего Эльсинора. И по долгу дружбы я просто обязан позвать тебя, а ты решай. Моё дело предложить, твое дело отказаться.

Последние слова потонули в Маринином безудержном хохоте. Бокал вина дрожал в её руках, и туда капали её веселые слезы.

Её рассмешило удачное сравнение крупной транснациональной корпорации, к тому же принадлежащей швейцарской Nestle, с провинциальной фирмочкой, которую постоянно лихорадит из-за непродуманной финансовой политики хозяина. Который, в свою очередь, в отличие от area-менеджера Паоло Альбертинелли, действительно выглядит на миллион долларов и даже больше, и своим дорогим костюмом, а особенно серьезным видом напоминает воротилу с Уолл-Стрит.

Андрей выдержал марку и в продолжение Марининого смеха держался прямо, неподвижно, и ни разу не улыбнулся.