Для Виктора Штрума образ родного города был связан с Весёлым Посёлком, в котором он родился и прожил всю жизнь. Улицы с революционными названиями, такие как проспект Большевиков, проспект Солидарности, Товарищеский проспект – то, к чему он привык и что сделало для него дух этого города. Несмотря на название, на Весёлом Посёлке редко можно было встретить счастливого человека. Все бедствия, терзающие мегаполисы, наблюдались и на районе, но грубость и невежество жителей придавали им ещё большую остроту. Два главных бича, которым располагает природа – любовь и голод (в данном случае нужда) – обрушивались здесь на несчастные человеческие существа ещё сильнее и сильнее. Но дети улиц разбитых фонарей питали в своей мрачной и могучей душе любовь к отечеству, которое выиграло во второй мировой войне и первым в мире отправило человека в космос.

Штруму нравился исторический центр Питера, он любил там бывать, но не стремился переехать туда жить. Несмотря на серость о однообразие панельных застроек Весёлого. Мрачные рабочие окраины воспитали жесткого борца, настоящего революционера.

Таким же он хотел воспитать своё окружение.

В день, когда так бездарно спалился Шакал, Штрум тренировал своих людей в лесополосе в районе улицы Дыбенко. Он лениво гонял двух арийских воинов линейкой, символизировавшей нож. Оба были в красных полосах, но сделать ничего не могли. Чуть поодаль Паук прыгнул вперед, делая вид что атакует Лимона – мелькнули боксерская двойка и неразвившийся удар коленом вперед. Лимон со смехом поднырнул, и подсечкой бросил Паука на землю, и они продолжили возиться в партере. Двое других дрались среди деревьев – по торсу, но в тяжелых ботинках. Бой статусный, дружеский, но оба уже в крови.

Так называемая «карлота», малолетки 15–16 лет, ни разу не бывавшие в деле, вышагивали ката (= формализованная последовательность движений, связанных друг с другом принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников).

Тренировка подходила к концу. Вокруг Штрума собрались его ближайшие помощники, постепенно превращавшиеся в звеньевых, имеющих полномочия рекрутировать новых бойцов и формировать небольшие группы. Ещё раз обсудили совершенно беспонтовую драку на Невском проспекте, в результате которой не только грохнули своего же, русского, да ещё сдали за всю масть ментам. Мимоходом и очень легко в процессе беседы Шакалу был вынесен смертный приговор. Когда вся группа сбилась в круг, Штрум, повысив голос, чтобы перекричать сидевшую на дереве кукушку, обращаясь ко всем, спросил:

– Слушайте, а вот зачем вам оно все?

Кто-то робко, кто-то более уверенно спросил: «Чего?» – Да вообще все, – сказал Штрум. – Движ, акции, таджики, узбеки, прочие черножопые шайтаны.

Сразу возбуждённо заголосили: – Ну… так надо!

– Они же охуели! Зверьё!

– Твари…

Выслушав все версии, Штрум насмешливо сказал: – Ах, да, и что же я спрашиваю?

Бойцы напряженно притихли. На губах Штрума заиграла издевательская улыбка. Посмотрев в небо, он гаркнул: – ВОСЕМЬ ВОСЕМЬ НАШ ПАРОЛЬ, МЫ ВАЙТ ПАУУУЭР СКИНХЕЕЕДЗ!!!

Кукушка испуганно замолкла. Штруму было важно, чтобы наряду с развитием физической формы у его людей произошло революционное переосмысление их жизненных ценностей. Могучей музыкой прозвучали слова:

– Наше всё – творить то, что я хочу, и чувствовать что это – правильно! Да, именно так. Нереальная власть и нереальная свобода – нет ни закона, ни рамок, ни пределов…

Сделав многозначительную паузу, Штрум добавил:

– … кроме моего слова.

Оглядев всех жестким пронизывающим взглядом, продолжил:

– Делай что хочешь, если ты это можешь – с одной стороны деньги, девочки, адреналин, а с другой – железобетонной стеной подпирает уверенность в своей правоте. Что ты убиваешь врагов нации и паразитов, а не просто прохожих. Что деньги не есть единственная цель – важно сочетание. Вот что я хочу от вас, воины света! Даже монахи носят под рясой кинжал – для защиты левой щеки, когда их бьют по правой. «Не убий» для друга, а для врага убей, сколько сможешь! Нападение – это наше всё, чурки нужны нам, как свежее мясо – тигру!

Никому из участников Фольксштурма не приходило в голову спорить со своим командиром: когда оказываешься рядом с ним, всё, что хочется – это следовать его непоколебимой воле, а дальше уже как судьбе будет угодно.