Рашид Галеев как вошёл в свой кабинет, так и сделался сумрачен. Ночное происшествие на заправке в Ворошиловском районе, о котором он слышал по радио, досталось ему.

Мельком взглянув на дело, присвистнул – ничего себе, три трупа! Не то чтобы следователю со стажем такое количество пострадавших было в диковинку, просто в последнее время стало как-то поспокойнее, и убитых находят всё больше по одному.

Включив чайник, он подошёл к столу, и принялся выкладывать бумаги из портфеля. Присмотревшись к делу, увидел, что в нём для него как для следователя, есть один положительный момент: убийца схвачен на месте преступления. Странно! Зачем ему, опытному сыщику, такое дело? Разве мало у него других, сложных дел, на которых нужно сосредоточить всё своё внимание!

Заварив себе кофе, Рашид вернулся к столу, сел в кресло, и принялся внимательно изучать документ. И тут ему всё стало ясно. Фигурант – Никита Морозко! В ГУВД всем было известно, что у следователя Галеева с этим типом личные счёты, поэтому дело не могло попасть в руки кому-то другому.

Конечно, только этот слабоумный Морозко мог так глупо запалиться. Милиционеры, ворвавшиеся в здание заправки, застали его в странной позе. Он стоял, чуть наклонившись, и то ли высматривал мышей, то ли хотел собрать разбросанные по полу деньги. Два пистолета валялись неподалёку, и отморозку, видимо, было на них наплевать, наверное, он деньгами собирался обороняться.

Дело было так. Подъехавший к заправке автомобилист увидел через стекло, как двое с пистолетами угрожают работникам АЗС, и позвонил в милицию. Примерно в то же самое время кассир нажал тревожную кнопку. Первыми на место происшествия прибыли оперативники. Они-то и увидели Морозко в метре от стойки кассы, полусогнутого и растерянного. Два трупа неподалёку от входа – заправщик и охранник; третий, кассир – на своём рабочем месте.

Так, а где другой соучастник, их же было двое? Галеев внимательно перечитал материалы дознания, но так ничего не нашёл. Свидетеля пока не опросили, но есть видеозапись, на которой всё зафиксировано. Никита же упорствует, что был один. Оно и понятно – дегенерат!

Впрочем, уже неважно, что он там показывает. Найдётся его подельник, никуда ему не деться! А по хорошему, надо отправить на скамью подсудимых Синельникова, присяжных заседателей, врачебную комиссию, врачей психиатрической больницы, и всех остальных, благодаря которым отморозок вышел на свободу.

Галеев заказал обвиняемого через два дня, – после вскрытия и проведенных оперативно-следственных мероприятий. Морозко привезли из СИЗО в ГУВД, и состоялся допрос.

– Вы подъехали на угнанной ВАЗ 21099 к заправке, – начал Галеев, – ну, про угон отдельная песня, вышли из машины, прошли вовнутрь. Это мы видели на плёнке. Дальше что было? Камера записывает без звука, мне нужно знать, что вы сказали сотрудникам АЗС, когда вошли.

– Это… я зашёл, ну и говорю: давай, типа, деньги.

– Я сказал «вы» не потому что к тебе обращаюсь на «вы», а потому что вас, шакалов, было двое! Говори, что вы сделали, когда вошли вовнутрь!

Следователь принял тон, с которым обращался к конченой нелюди. Нелюдь ответил, что был один. Какое-то время они обменивались примерно одинаковыми фразами. Следователь призывал подследственного прекратить отпирательства, тот продолжал отпираться. Наконец, Галеев взял ручку:

– Ладно, будем записывать. Суду предъявят свидетельские показания и видеоплёнку. Давай писать показания: ты вошёл и попросил денег.

– Да, вошёл, сказал: дайте, типа, денег.

– Что, на колени встал, подаяние попросил!?

Морозко осклабился.

– Не-е, помахал пистолетом.

– А пистолет откуда? Хотя ладно, потом разотрём про пистолет. Сначала рассказывай, как угрожал, и как применил оружие.

Они занялись. Потребовался час, чтобы выдавить с обвиняемого следующие показания.

Никита вошёл в помещение и, угрожая пистолетом, велел поднять руки охраннику, находившемуся недалеко от входа, сам прошёл к кассе, и потребовал, чтобы кассир выдал деньги. Зазвенел колокольчик входной двери. Никита обернулся и увидел, что вошёл заправщик. В этот момент охранник попытался выхватить из кобуры пистолет, и Никита выстрелил ему в живот. Заправщик попытался выскользнуть обратно на улицу, но не успел – Никита дважды выстрелил ему в спину. Охранник всё ещё стоял, согнувшись, и Никита добил его выстрелом в голову. Повернувшись, наконец, к кассиру, он напомнил о деньгах. Кассир выдал, он положил пистолет на стойку, пересчитал, и возмутился, почему так мало. «Всё, что есть», – ответил кассир. Тут Никита зачем-то снова обернулся, в этот момент кассир попытался схватить пистолет, но ему это не удалось. Никита повернулся обратно, перехватил пистолет, и выстрелил в кассира. Потом взял деньги, прошёлся по залу, раздумывая, чего бы прихватить с полок. Хотел что-то взять, тут деньги у него выпали, пистолет тоже, а там и милиция подоспела, и застала его в раздумьях – что вперёд подбирать: пистолет или деньги.

Дописав протокол, Галеев передал его подследственному на подпись. Получив подписанный протокол обратно, сказал:

– Долго будешь глумиться над следствием?

Морозко изобразил на лице что-то наподобие искреннего удивления, и Галеев добавил:

– Не буду терять время на развенчивание твоих сказок, скажу одно: в этот раз тебе никакая психушка не поможет.

– А чё вы меня пужаете, я имею право…

Следователь не дал ему договорить:

– Ты – пустое место, а у пустых мест прав не бывает!

И позвал конвоира.

Когда подследственного вывели, Галеев некоторое время сидел, задумавшись. Этот недочеловек, Морозко, вдруг обнаружил характер и упорно не выдаёт сообщника. На плёнке видно, что, войдя в помещение, он подошёл к кассе, а сообщник остался на входе, держа на мушке охранника. Вошёл заправщик, охранник в этот момент попытался воспользоваться служебным пистолетом, и сообщник выстрелил в него. В заправщика действительно стрелял Морозко. Второй раз в охранника выстрелил снова сообщник, причём выпустил две пули. Третий труп – тоже дело рук сообщника, к которому Морозко повернулся, а кассир в этот момент попытался взять лежащий на стойке пистолет.

Дальше ничего не видно, оба грабителя отошли немного в сторону и оказались вне зоны охвата камеры. Известно только, что второй скрылся через подсобное помещение и далее через запасной выход. Остались следы испачканных кровью подошв его кроссовок, они теряются в траве – преступник выбежал на газон.

Почему Морозко его скрывает, и даже дознавателям не удалось расколоть его, хоть они и пытались поговорить с ним на понятном ему языке? У них вообще сложилось впечатление, что он получает удовольствие от боли. Извращенец, мазохист, маньяк? Тогда тот, второй – его любовник?

Это выяснится, сейчас только одно понятно: этот номер второй оказался гораздо умнее напарника. На нём была одежда не по размеру, скрывавшая фигуру – куртка-балахон и слаксы, а на голове – панама. Висящая под потолком камера не захватила его лицо, виден лишь подбородок. И отпечатков на пистолете не осталось. Никита же зарисовался во всей своей красе, и даже если б его не взяли на месте преступления, поймали бы немного позже. А что, на дворе лето, зачем в куртке-то париться!

Конечно, можно заочно предъявить обвинение сообщнику и передать дело в суд, но надо выяснить хотя бы имя. Что ж, начинается рутинная работа – отработка всех контактов подследственного.

И Галеев принялся составлять план действий.

Когда Малинин и Григорьев пришли к нему и доложили результаты проведенной оперативной работы, его, как говорят в народе, чуть не хватил Кондратий. Друзья Никиты, такие же ущербные товарищи, как он, в один голос утверждали, что он планировал сколотить серьёзную банду, и составлял вместе с ними планы великих преступлений. Которые, к счастью для мирных граждан, так и остались планами. После выхода из психиатрической клиники он несколько раз попадался на мелком хулиганстве, и каждый раз его выпускали. Вместе с ним в деле бывала его подруга. Друзья Никиты рассказали о некоторых эпизодах, которые выпали из поля зрения милиции – в частности об угоне автомобиля. Машина была угнана с целью погонять по городу, её бросили, когда закончился бензин. Продать на запчасти – на это у угонщиков просто не хватило ума. Подружка Никиты – та ещё оторва, настоящая «пацанка». Если расспросить милиционеров, задерживавших её, они расскажут о её художествах. Протоколы не составлялись, так как имя её – Татьяна Кондаурова. Девушку вызволяли «друзья семьи». Морозко бравировал своей связью, хвастался, что «работает от офиса», видимо, поэтому его выпускали, когда он попадался один, без подружки.

Располагая этими данными, оперативники ещё раз внимательно просмотрели плёнку, и им показалось, что под одеждой просматриваются женские очертания. Значит, не любовник, а любовница! Но двойное убийство! Выстрелить охраннику сначала в живот, затем разнести череп двумя выстрелами в голову, а после этого пристрелить кассира! Да уж, девица напиталась впечатлениями за этот вечер!

Ни слова не говоря, Галеев вышел из кабинета и направился к начальнику, полковнику Хохлову. Доложив обо всём, что стало известно, спросил, что ему со всем этим делать. Хохлов даже не стал звонить в «офис» друзьям Виктора Кондаурова, с которыми поддерживал связь для получения оперативной информации.

– Ты повредился умом, что ли? Бог с тобой, Рашид, как могла школьница застрелить из пистолета двоих людей! Не верю, хоть ты тресни! Её, небось, бросает в обморок при виде дохлой птички, а ты ей шьёшь мокруху.

– Но приятели Морозко свидетельствуют…

– Вот кто-то из этих приятелей надел панаму и пошёл на дело! Поспрошай их вдумчиво, зачем они девчонку подставляют!

Вернувшись к себе, Галеев отпустил оперативников и занялся другими делами, более сложными и запутанными, но зато не такими удивительными, как это, мысленно прозванное им «Бонни и Клайд на АЗС».

Прошла неделя. Никита Морозко отпирался по-прежнему, а его друзья, вопреки прогнозам Хохлова, не спешили признаваться в том, что в жаркий июльский вечер обрядились по-осеннему и пошли грабить автозаправку.

После рапорта, оставшись один на один с полковником Хохловым, Рашид снова спросил, как дальше действовать в ситуации с ограблением заправки. Вопрос был задан в форме просьбы дать совет. Ответ был дан двусмысленный:

– У тебя же есть данные, и есть полномочия. Вот ты и действуй в пределах полномочий, работай с людьми и данными.

То есть при любых раскладах Хохлов оставался чистеньким – в случае если подтянут девчонку, он сможет оправдаться, что мол, предупреждал, но подчиненный, идейный идиот, вышел из-под контроля. А если вдруг участие девчонки каким-то образом всплывёт (что маловероятно), или «друзья семьи» вдруг обессилят и не смогут её защитить (вероятность – меньше нуля), тогда он скажет, что следил за ходом следствия и всячески понукал следователя Галеева к тщательному выполнению своих обязанностей.

И Рашид Галеев прекрасно понимал, что шеф вывернется в любом случае, а пиздюлины, с какой бы стороны ни посыпались, упадут на подчинённого.

Через неделю из судмедэкспертизы пришли протоколы вскрытий. Выждав ещё неделю, Галеев принял решение: убрать из дела акт приёма передачи видеоплёнки ГУВД от ООО «Квант», которому принадлежала АЗС. Саму видеоплёнку спрятали в архивный сейф. Свидетельские показания друзей Никиты уничтожили. Автомобилист, сообщивший в милицию о нападении, для дачи показаний так и не явился, настаивать на скорейшей его явке не стали. В деле остался протокол задержания Никиты Морозко и его чистосердечное признание. Следователь снова вызвал его, чтобы вновь допросить и подправить предыдущий протокол с учётом заключения судмедэксперта и данных физико-технической экспертизы. В новом протоколе более чётко было прописано, в каком месте находился обвиняемый в момент каждого из выстрелов, как стрелял, и в какой последовательности.

Когда материалы дела легли Хохлову на стол, то по его реакции Галеев понял, что правильно истолковал слова начальника.

И дело было передано в суд.