Если Вениамин Штейн и доверял своему компаньону, то почему-то это тщательно скрывалось. Несмотря на недостаток времени, он ни разу не попросил зайти к клиентам, находящимся в Казани, Краснодаре, Саратове, Самаре, куда Андрею приходилось ездить в командировки от Эльсинора. Единственный клиент, которого он замкнул на Андрея, был заместитель главного врача по хирургии Ставропольской краевой клинической больницы. Объёмы продаж по Ставрополю были мизерные, и, видимо, Штейну было неохота туда ездить самому.

В волгоградском кардиоцентре Андрею было разрешено посещать старшую операционную сестру, которая делала заявки, и заведующую аптекой, принимавшую товар.

– Ты умеешь разговаривать с женщинами, можешь их расположить, тебе и карты в руки, – говорил Штейн, словно издеваясь.

– Да, разумеется, я бесконечно ценю беседу с пожилыми женщинами, – усмехался Андрей.

Единственным сотрудником Совинкома была Олеся Мищенко, невысокая хрупкая 19-летняя девушка, голубоглазая и светловолосая, с правильными чертами лица – что называется, ангельская внешность. Она была отобрана из пятнадцати кандидаток на должность бухгалтера. Но согласилась выполнять по офису любую работу. На собеседование она явилась в легкомысленном розовом костюмчике – короткая юбочка и жакетик, под которым виднелась белая рубашка с расстегнутыми тремя верхними пуговицами. Вообще на вид ей было лет пятнадцать, и в тот день своим развязным поведением она напоминала подвыпившую школьницу после выпускного вечера. Собеседования как такового не получилось – вместо того, чтобы рассказать о себе, кандидатка закурила, заявила, что устала и хочет спать (легла только в пять утра – должна же у неё быть личная жизнь!), после чего принялась усиленно стрелять глазками. Кое-как выпроводив её, Андрей решил взять на работу другую девушку, адекватную и опытную в плане бухгалтерии, а не… Созвонившись, уточнил условия, и еще больше задумался. Этой второй нужно было больше платить, и она не соглашалась на то, что ей придется выполнять секретарскую работу. Про работу с поставщиками Андрей даже не заикался. Обзванивая новых и новых кандидаток, он в конечном счете разделил их на две группы: неповоротливые курицы без опыта и без особого желания работать, и прожженные профессионалки, соглашающиеся за бешеные деньги просто сводить балансы, да еще с тем условием, что работать будут по совместительству, то есть сидеть дома, а в офисе появляться не чаще одного раза в месяц. Золотой середины не было. И он решил попробовать Олесю – с её слов, она была готова выполнять обязанности главного бухгалтера, ей будет помогать её родственница, бухгалтер с большим стажем. Андрей почувствовал в ней потенциал – по его мнению, Олеся была таким человеком, который смело берется за дело, даже в котором не смыслит, и благодаря интуиции и упорству успешно доводит его до конца. А заодно приобретает нужный опыт. Знакомый аудитор, к которому её водили после второго собеседования, остался ею доволен, и пообещал консультировать в случае необходимости. Олеся приступила к работе с необычайной серьёзностью, одевалась строго, держалась скромно, после того, первого собеседования, её словно подменили – это был совсем другой человек. Время показало, что она полностью оправдала ожидания работодателя. Никаких осечек с нею не было.

Штейн делал ей неуклюжие комплименты, и, находясь в офисе, казалось, готов был освободить её ото всякой работы, развлекать, поить чаем и кормить шоколадками. Узнав, какая ей назначена зарплата, он предсказуемо ужаснулся:

– Какой ужас! Почему так много?!

Андрей возразил: неужели полторы тысячи рублей, что эквивалентно пятидесяти долларам, это много для человека, который, считай, работает за троих? Поворчав, Штейн успокоился, и вернулся к этому вопросу при очередном дележе прибыли. Внимательно изучив смету расходов, включающую, кроме зарплаты бухгалтера, другие офисные расходы, он пересчитал доходность сделок, вычел из полученной суммы заниженную втрое сумму издержек за истекший месяц, разделил на два, и невозмутимо заявил, что «должен получить эти деньги на руки».

Андрей под вежливой улыбкой скрыл недоумение и выдал требуемую сумму. Он давно уже заметил заранее отрицательное отношение Штейна ко всему, что касается расходов. Конечно, нужно было объясниться – либо они компаньоны и делят поровну прибыли и убытки, либо Штейн получает доход только со своих сделок, и не вмешивается в другие дела. Однако, такой спорный вопрос опасно было подвергать случайностям беседы, так как подавляющее большинство сделок обеспечивал Штейн, а «других дел» было очень мало. Ему и не нужен был равноправный компаньон, для него единственный смысл затеи состоял в том, что он мог позвонить Андрею в любое время суток, дать поручение, будучи уверенным, что его выполнят. Структура для него стала полностью прозрачной и контролируемой, в других местах такого не было, там ему не создавали таких комфортных условий, конечно, рады были тем сделкам, что он приносил, но при этом отводили роль обыкновенного менеджера по продажам. А на Совинкоме Штейну давали почувствовать, что он тут полновластный хозяин.

Андрею пришлось маневрировать, чтобы не вешать на себя все издержки – занижать доходность по своим личным сделкам; не выдавать комиссионные до получения согласия на то, какими будут условия обналичивания – Штейн никак не касался этого вопроса, и можно было говорить любые цифры; и так далее. Месячная сумма расходов, отображаемая в официальном отчете, оставалась неизменной даже тогда, когда реальные расходы превышали её в десять раз. Олесе было сказано, чтобы молчала о том, сколько она на самом деле получает.

Осознавая, что такой подход приносит мало пользы, Андрей всё-таки шёл на подлог. Если бы Штейн узнал, что израсходовано больше, чем установленная им сумма, это вызвало бы бурную и неадекватную реакцию. Он загнал себя в раковину скопидомства, и, казалось, одно только слово «расходы» вызывает у него физическую боль.

А отказаться от расходов означало потерять сотрудника, лишить себя элементарных удобств, и даже потерять клиентов.

Казалось, Штейн бравирует своим таким исключительным положением.

Был период, когда больше недели не было движения по расчетному счёту, и не было отгрузок. Андрей находился в командировке, и не занимал своего единственного сотрудника работой. Когда вернулся, Олеся призналась, что целыми днями бездельничала:

– Штейн ни разу не звонил. Не сбросил ни одной заявки. Что делать? Мы ведь от него зависим, правда?

Эти слова укололи самолюбие Андрея. Он заверил Олесю, что её положение не зависит от Штейна, и что у Совинкома далеко идущие планы.

Чем дальше, тем больше надеялся Андрей на взаимозачет с железнодорожной больницей. Эта сделка принесла бы реальную прибыль, позволила бы сделать прорыв, и выйти на качественно новый уровень. Андрей уже видел себя руководителем крупной компании со своей, а не контролируемой мудаковатым компаньоном, клиентской базой, с серьезными оборотами и внушительным оборотным капиталом.