Полуспущены шторы. Приглушены слова. Они то как тяжкий молот, то как колющая сталь. Время улетучивалось, как лёгкий дым. Наконец, всё досказано. Ночь холодных раздумий и трезвых расчетов позади. Два товарища вышли на улицу и отправились на дело. Антон Шавликов, мягкий в движениях и жесткий в замыслах, и Сергей Верхолётов, стремительный и дерзкий, опасный, как сквозняк, шли не спеша и почти не разговаривая. Недаром сказано: «Большой кусок глотай, а больших слов не говори!»; поэтому, к чему тут лишние слова. На них синие форменные куртки с символикой «Газпрома», как два кольца, спаяны их жизни, и за годы дружбы они с одного взгляда стали понимать друг друга, по малейшему движению лица и подергиванию членов угадывая ещё не высказанные мысли.

Они шли в тишине, но не гнетущей, а торжественной, понимая значение этого часа. Их лица были освещены тем несказанным светом, который зарождается в глубинах сердец. «Играть игру по своим правилам! Прийти и взять своё! Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!»

Две недели назад они обнаружили местонахождение Николая Моничева. Выставив квартиру на продажу, он перебрался в частный дом на Цыганском посёлке. Там же проживали Зинаида и Захар Шаломовы, супружеская пара, судя по всему, выполняющие роль прислуги. Неделя ушла на поиск синих газпромовских курток и бейсболок, шесть дней – на то, чтоб раздобыть пистолет Макарова, один день – на рекогносцировку и подготовку к операции, ночь – на обдумывание. Был ещё пугач, но от него решили отказаться – несерьёзное оружие для таких серьёзных парней, как они, которые, подобно самуму, разрушают всё встречающееся на пути, беспощадные к живым и мертвым, пьяным и трезвым, да что там говорить, ко всему дышащему. Иногда они боятся сами себя – вот какие они свирепые. Два воина, – в них нет милосердия.

Они подошли к нужному дому, остановились возле высокого глухого забора. Шавликов нажал на кнопку.

– Кто там? – раздался голос из динамика.

– Газовики, – хором ответили парни.

Через минуту они услышали, как дверь дома отворилась и захлопнулась, раздались шаркающие шаги, и хриплый мужской голос, проклинающий «газовиков, газовичек, и всю эту газовую мафию». Наконец, железная дверь шумно открылась:

– Чего на этот раз?!

Перед Верхолетовым и Шавликовым, обряженным в униформу работников «Газпрома», предстал Захар Шаломов, недружелюбно настроенный крупный шестидесятилетний мужчина.

– Мы уполномочены осмотреть дом на предмет течи газа из газовых труб по причине несанкционированной врезки в указанные трубы без специального на то разрешения… – начал Верхолётов.

Лицо хозяина вытянулось.

– Чего?!

Из дальнейшего объяснения ему стало приблизительно ясно, зачем пришли газовики – осмотреть дом по каким-то газовым причинам. И он повёл их внутрь.

Из холла они прошли на кухню. Хозяин повернулся к газовой колонке – мол, смотрите скорее, и быстрее проваливайте. В этот момент Шавликов выхватил из-за пояса пистолет и нанес хозяину удар в затылок рукояткой. Потеряв сознание, тот рухнул на пол. Верхолётов, в свою очередь, вынул из-за пазухи резиновую дубинку, и, угостив ею лежащего на полу хозяина, принялся крушить мебель, посуду, и прочую фурнитуру – всё, что ломалось и крушилось. Какой-то сгусток энергии, реальный energizer. Оценив его энергозатраты, Шавликов предложил использовать сценарные ходы фильма «Жмурки» – связать клиента, посадить на стул, и запытать, чтобы он выложил, где находятся сейфы, тайники, и всякие там закрома с деньгами. А если кто заявится в дом, того тоже вязать, усаживать рядом, и пытать. В общем-то нужен Моничев, но пока можно поработать с тем, кто есть. В фильмах так и показывают: сначала обрабатывают второстепенных персонажей, затем подтягиваются основные, и тогда уж на них отрываются по полной.

Они стали обсуждать, усадить отключившегося Шаломова на кухне, в комнатах, или решиться на смелую импровизацию – поместить его напротив входной двери.

В самый разгар дискуссии появилась хозяйка, Зинаида Шаломова.

– Хули ты старый, расшумелся…

Не договорив, она застыла на входе, увидев, что старый повержен двумя молодыми. И разметала бы обоих одной своей массой, но Верхолётов так бодро подорвался со своим резиновым изделием, что ноги её сами собой побежали в сторону спальни. Там, возле кровати, которую Захар Шаломов вот уже лет двадцать обходил стороной, Зинаида резко обернулась. У Верхолётова срок воздержания был во много раз меньше, но всё равно, разгоряченный кухонными упражнениями и быстрым, хоть и коротким забегом по следу испуганного центнера в юбке, он оказался во власти каких-то галлюцинаций, обрисовавших в этом центнере черты прекрасной гурии. Он утратил всякую власть над собой, сильное, почти экстатическое чувство захватило его. По массе лёгкий, он благодаря развитой скорости сумел своей энергией повалить хозяйкину тушу на кровать, что называется, открыв сезон – со дня покупки на ней не лежал ещё ни один мужчина.

– Стригулист! Злыдень писюлястый! – завизжала Зинаида, мощно обхватив налётчика всеми четырьмя, отчего тот задергался, как посаженный на кол.

И не уйти ему от народного гнева. Ноги Зинаиды задрожали, спина судорожно выгнулась, глаза уставились в потолок, неровно покрашенный как раз над двумя разгоряченными телами, трепещущими и изгибающимися под воздействием невидимых, но ясно ощутимых внутренних токов. В движениях Сергея Верхолетова и Зинаиды Шаломовой была преувеличенная экспрессия, порывистость, как будто они не управляют более своими телами и действуют в состоянии какого-то странного гипнотического сна. В их лицах видна была суровая, напряженная одержимость, а в стремительности поз и жестов – почти вакхическая самозабвенность.

Шавликов тем временем, рассказав очнувшемуся Захару о цели визита, решил прострелить ему плечо, после чего обездвижить наконец-то найденным скотчем; а затем посадить, как было задумано, на стул, и начать пытать насчет денег. Уже была заготовлена фраза как раз подходящая для такого случая: «Попытаешься бежать – у меня есть шестеро маленьких друзей, которые бегают гораздо быстрее, чем ты. Закричишь и скажешь что-то не по делу – Мистер Сорок Четвертый Калибр тебе ответит». Так говорил Джордж Клуни в фильме от «Заката до рассвета», и так надо сказать сейчас, чтобы этот толстяк понял, с кем имеет дело. Покрутив пистолет, Шавликов поднес его к лицу Захара и поднял стволом вверх – точь-в-точь как это делал Джордж Клуни. Затем направил ствол прямо в лицо, чтобы Захар мог заглянуть в дуло – черную дыру в никуда. Шавликов чувствовал холодный свинец, находившийся в магазине… но ствол находился очень-очень далеко – дома, а в его руках был тот самый пугач, который решили оставить и не брать на дело, но в результате, перепутав, взяли вместо пистолета Макарова. Непростительная оплошность, теперь не удастся засадить клиенту пулю, как в фильме «Жмурки». Но выстрелить нужно – для пущей серьёзности, и Шавликов нажал на курок, и, оглушенный, отшатнулся.

Зинаиде понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное. Выстрел мог означать только одно – с её мужем плохо обращаются.

Верхолётову тоже стало всё ясно. Он вспомнил о цели прихода в этот дом. Глаза его сузились и засверкали. Сейчас они стали похожи на бойницы в крепостной стене, за которыми холодно поблескивает синеватая сталь. Зинаида, однако, не приняла его сурового вида. Смахнув его с себя, как прилипшее пёрышко, она стала выбираться с кровати. Это заняло столько же времени, сколько отлетевшему к дверям Верхолётову для того, чтобы подняться с пола.

«Плотские утехи не должны мешать делам», – стремительной птицей промелькнула мысль.

Ловко увернувшись от набросившейся на него Зинаиды, он сделал ей подножку, и грузная дама растянулась на полу, напоминая в этот момент огромный мягкий пуф. Всё, что сейчас нужно – это связать её и запытать насчёт денег. Но внезапно появившийся в холле Захар помешал осуществить задуманное. Выстрел пугача привёл его в состояние боеготовности, и он, повалив ударом в висок оглушенного Шавликова, побежал выручать жену.

Мощному мужчине, долгое время служившему на флоте, не составило труда справиться с тщедушным человечком, возомнившем себя крутым гангстером. Захар схватил противника за горло и принялся его душить. Поверженный Верхолетов напряг мускулы и стал сопротивляться с изворотливостью и силой, говорившей о том, как он наловчился в драках с пьяными посетителями ночного бара «Хабиби», в котором работал охранником. Сопротивление ещё больше разъярило и без того взбешенного Захара, в глазах его потемнело, и он выхватил из рук Зинаиды массивные ножницы, – она уже успела подняться с пола, оправиться, сбегать в спальню и принести мужу колющее оружие. Вырываясь из его рук, Верхолётов упал, ударился об угол комода и поранил лоб. Захар не выпустил его, упал вместе с ним и сначала увидел белую царапину, а потом и кровь, выступившую из ссадины. Он так опешил от вида крови и криков Верхолётова, что ослабил хватку, и тот, воспользовавшись заминкой, вырвался, вскочил на ноги, и пустился наутёк. Вдогонку ему полетела алебарда – сувенирное орудие, привезенное зятем в подарок из Испании – которую опомнившийся Захар схватил со стены и метнул, как когда-то метал гарпун. Тупой наконечник алебарды настиг Верхолетова уже в дверях и лишь придал беглецу дополнительное ускорение. Следом выбежал очнувшийся Шавликов. Через массивную железную дверь они вылетели, даже не заметив, что она заперта.