Они так и не доехали до Тинатин Бараташвили, хотя она, узнав об их приезде, настойчиво звала к себе. Таня не горела желанием, потому что после того подслушанного разговора вообще сторонилась Тинатин. А Андрей боялся очередного разочарования. И боялся сам себя – как поведёт себя в месте, овеянном священными воспоминаниями о Кате.

Умом понимал, что его нынешняя подруга ничуть не хуже погибшей (о которой действительно пора забыть или по крайней мере перестать уже рефлексировать), но ничего не мог с собой поделать. Не то чтобы умершая заполнила его жизнь… но он слишком часто вспоминал её в последнее время, а здесь, в этих местах мысли о ней стали совершенно невыносимы. Создатель наградил Андрея хорошей памятью. Но память сыграла с ним злую шутку. Ему неизбежно помнить свою погибшую невесту. Его сердце покоится рядом с ней, в гробнице любви, воздвигнутой им. Он никого не подпускает к своей святыне. За годы живых и мертвых странствий она привыкла к виражам его автомобиля, покачиванию вагонов и перегрузкам в самолетах. Малейшее упоминание о ней приводило его в священный трепет. Она чрезвычайно много значила для него при жизни, но сейчас временами ему казалось, что после смерти она стала жить для него другой жизнью, более значительной, чем первая. С необычайной ясностью представлял он себе всё, что она говорила и делала, незримо чувствовал её присутствие.

Да, он понимал, что, может, его святыне будет спокойнее в тени кипарисов и мрамора. Она закончила свое земное странствие, и видит бог, неизбежно ей покоиться в долине печали и безмолвия. А он должен идти дальше, но уже без этого груза.

И сейчас, когда он прибыл с другой девушкой в это место, где когда-то был счастлив с Катей, души метания были всего-навсего поводом для неких конкретных шагов – а какие это будут шаги, он пока не знал.