Гора, на которой стояла Красная Сопка, была выедена, как червивое яблоко. Над одним тоннелем пролегал другой, между ними протискивался третий, вокруг вился четвертый. Все они сообщались между собой. Они вели на запад, стелились к Гаарскому перевалу, а оттуда шли в Уралак, извиваясь, выходили на восток.

В том, что вел к башне, горели и чадили факелы, чисто выметенный пол отзывался на шаги гулом. Идущая по тоннелю девушка остановилась у развилки и повертела головой. Указания: направо, налево, прямо, налево, налево, налево и прямо и только прямо, как назло перемешались в голове. А может не так? Может, налево, направо, прямо, налево… и почему только просто налево? Вон там, например, четыре развилки… Айрин подумала, что если она здесь заблудится, то ее никогда и не найдут. Разве только лет через десять в виде грустной мумии.

А ведь, когда спрашивала дорогу, и не подумала записать, возомнила, что запомнит. Дура! Назад пойти?

— Ладно, будем мыслить веселее. — Решилась девушка и, смутно что-то припоминая, решительно зашагала в левый тоннель, авось и угадала.

— И вот он их вымачивал-вымачивал, пробует — горько. Я ему — поганки. Он в ответ — грузди!

— И был прав!

— Да они такие же грузди, как моя тетя эльфа! Поганки и есть, синие, лопоухие.

— Что же ты целый бочонок схарчил и не отравился?

— Дак с самогоном ж… какая разница закуска и есть закуска, холодная, солененькая.

— Эй, а ты куда? — Окончательно заблудившаяся девушка готова была расцеловать всех трех гномов, идущих ей навстречу с мешками и кирками за плечами. Покрытые с ног до головы толстым слоем каменной пыли, они казались плоть от плоти горы, будто вышли из камня и походили на памятники самим себе. Старатели, просидевшие в разработках положенную сменную седмицу, шли домой, сменщики что-то говорили о приехавших гостях, но новости казались чем-то далеким. И вот, на тебе новость, стоит посреди тоннеля чуть не плачет — потерялся человечек.

Гномы дружески посмеялись над глупой девкой, проводили до той развилки, где она свернула-таки не туда, и три раза повторили, как добраться до башни. Пока Айрин шла, твердя напутствие молитвой, и старалась не думать, об обратном пути. Какой бес укусил её за известное место и заставил отправится в эту проклятую башню, девушка вряд ли бы могла объяснить — прибывший отряд, встретили весело и бурно, устроив пир для поднятия духа, а изощренность яств заменили обилием выпивки. Очень быстро сидящие по разные стороны стола колдуны и гномы перемешались. Фотиевичи уже втолковывали вусмерть пьяному мастеру каменного дела, что они де один человек в двух лицах. А ежели не верит, пусть скажет одному, а второй это услышит. Бедный бородач, задурманенный собственной рябиновкой и трехэтажной выдумкой, окончательно запутался, кто перед ним и разорался, что так в глазах у него никогда еще не двоилось. Ему бросился помогать товарищ по цеху, красочно расписывая способ — лбом да об стену и настойчиво предлагая воплотить его здесь и сейчас. Лавт в кои-то веки принявший человеческий облик, пил в три глотки. До этого оборотень долго сидел в бане, парясь до размягчения костей и разжижения мозгов, а теперь завернутый в доху втолковывал соседу о тяжелой жизни оборотня. Сосед с ним не спорил, на первый взгляд у него и рта не было, а меж усами и бородой росла такая же густая рыжеватая шерсть. Старейшина и его советник окружили Люту, жалуясь на Хорхе, по их словам выходило, что воин им и смертью грозил и чудовищами подземными, последними весьма и весьма красочно. Вроде как способен он вызвать демона из недр, который и в Сопке и в Уралаке поселится и всем покажет. Очень быстро воинственным гномам жаловаться надоело и они перешли к планам расправы и мести. Зла гномы особо держать не умели, но подраться и жестоко подшутить любили и без повода. Потому Люта молча не завидовал другу, но рта не раскрывал. Отряд, можно сказать, получил несколько дней вольницы, и он мог без зазрения совести дать отдых языку.

Айрин сидела среди гномих, пьяневших намного медленней мужей. Многие были при оружии и в мужских костюмах, бород, как шутили сами гномы, у гномьих женщин не наблюдалось, но имелись бакенбарды, кокетливо заплетенные в косички от щек к вискам и выше, разнообразя прически. Ее соседка рассказывала, как на охоте завалила из лука кабана. И если обычно врали про добычу, то та больше упирала на лук, дескать тот был зачарованным мужним подарком к пятидесятилетию свадьбы. Ее дочка рядом строила глазки Льерку, на молодом чистом лице еще не появилась растительность, а платье обтягивало маленькие круглые грудки и талию, тонкая ткань также не скрывала рельефного живота в "кубиках". Льерк опустошил еще один кубок и перешел к решительным действиям, благо в зал ввалился дударь и дурак с бубном и колотушкой. Валья, до этого тихо наигрывающий нечто убаюкивающее, ускорил ритм. Дурак быстро подстроился под менестреля, бухая по натянутой коже и потрясая колокольчиками на колпаке, дударь дудел. Льерк кружился с гномихой в танце, старейшина оторвался от Люты и позвал в пляс свою воинственную жену, к Айрин подошел молодой рыжебородый гном, требовательно протянул руку. Тут-то она и сбежала, плетя что-то гному про важное дело. На путях к отступлению она отловила молодого гнома и выспросила про дорогу к башне.

Наверх вела крутая винтовая лестница, дурманящая голову одним своим видом, где-то на сотой ступеньке Айрин начало слегка подташнивать, а идти еще было долго-долго. Через каждые ступеней тридцать появлялись полукруглые площадки с дверями в саму башню. Но все двери были заперты на хитрые замки, какая уж тут отмычка… На обзорную галерею Айрин ввалилась дыша как загнанный вепрь, с болезненно колотящимся сердцем, а ведь могла несколько часов бежать — уставала, но не надрывалась. Прислонившись к куполу изнутри, девушка подождала, пока трепещущая птица перестанет пытаться разорвать грудь, превратится обратно в качающий кровь орган и вернется к своему мерному стуку. В куполе была устроена просторная комната с очагом. Дозорный крепко спал на кровати в углу, но вторая постель пустовала — значит, его сменщик занимал наблюдательный пост.

Ничего, авось не погонит, — решила девушка и открыла дверь наружу. Ветер зло взвыл, хлестнул ледяной порошей по лицу, расцарапав щеки, Айрин уцепилась за кованые перильца и, забыв дышать, уставилась вниз. Башня летела над горами. Перед ней раскинулась Велмания — в зимней пурге прекрасная и суровая. Видно было верст на сто, а может и больше. Вон болота, по которым они ехали, лежат, как ни в чем не бывало, желто-белыми пятнами посреди черного леса. А чуть северней озеро, около Развилок, где пропал ее брат. По перильцам ни на секунду не отрываясь, она прошла на юг, смотря, как впереди вьется древним змием фиолетово-черный хребет в белом зимнем костюме. Город под башней и вовсе казался крохотным, как на ладошке лежал, да и на поверхности того города одна седьмая от силы. Там на юго-востоке далеко, так что ни с одной башни не посмотришь, стоит Инесса. Родная Инесса, маленькая — тоже как на ладони… Слишком далекая. Айрин больно сжала перила. Ей вдруг страшно захотелось домой, так захотелось, как хочется в детстве бежать к маме, пусть возьмет на руки, прогонит всех чудовищ, попросит папу поднять меч, и они вдвоем — самые сильные, самые смелые — все исправят. Соберут разбитый горшок, вернут соседу козу, прогонят злую простуду или буку из-под кровати. Когда она болела, ей разрешали зимой спать на печке, и она лежала под теплой меховой шкурой и слушала, как родители сидят за полночь, разговаривают. И совсем было не страшно, а если болел Фил, то и ему разрешали, и тогда маленькая Айрин ввинчивалась к брату, какое-то время они пыхтели — Филипп пытался спихнуть сестру, а та всеми силами удерживала завоеванные позиции. Брат всегда сдавался первым.

— Липучая козявка. — Ворчал он, делясь одеялом. Где он сейчас?

Айрин почувствовала, как леденеет мокрая дорожка, пробежавшая по щеке, отпустила перила и осторожно пошла на восток.

Видно ли отсюда?

И было видно.

В призрачном лунном свете, в пурге хлесткой и злой, она светилась факелами на стенах — только одна третья — знала теперь Айрин. Цитадель магов.

И домой захотелось еще больше.

— Что ты здесь делаешь? — Айрин вздрогнула и обернулась, а кто же еще…

Под глубоко надвинутым капюшоном глаз не разглядишь, слез не заметишь, но девушка все равно воровато оттерла щеку. Видел, нет?

— А ты?

— Я в дозоре. Сменщик спит.

— Ты? Кто тебя пустил?

— Старейшина пустил. — Майорин поправил шарф, закрывая нос.

— Я сейчас уйду. — Пообещала девушка.

— Да стой уж, коль охота мерзнуть.

Метель вконец рассвирепела, закрыв собой сначала Цитадель, а потом и горы. Башня парила в белой пурге, ни земли, ни неба.

— Плохая метель. — Сказал колдун. — Не нравится она мне.

Она не отвечала. Метель лютовала, будто в середине зимы, будто до весны еще надо дожить. А может и так?

— Получится ли? — спросила она у себя, не думала, что слова вылетят наружу.

— Не знаю… — Майорин пытливо смотрел вниз, перевесившись через перила, казалось еще чуть и белые плети пурги скинут его с башни, подхватят и унесут. Как перышко на ветру. Ему не было дело до грусти Айрин, острое чутье что-то заметило. Насторожено, пытаясь смотреть через пляску снега, колдун старался увидеть хоть что-нибудь. — Хотелось бы… Идем отсюда!

— Зачем? Что случилось?

Колдун не слушал, таща ее к двери в куполе-шишечке. Снег все привязчивей вился у лиц, зло жалясь и грубо хватая за руки-ноги. Они ввалились в дверь, и Майорин со скрежетом задвинул щеколду.

— Я не вижу через снег. — Ответил он на немой вопрос. — Я не вижу через снег, потому что кто-то закрывает мне им глаза. Эй! Паря!

Дозорный перестал храпеть.

— Сдаю пост. — Продолжал колдун, торопливо надевая перевязь с мечом. — Наружу не выходи, покуда гудеть не перестанет, если через полчаса не перестанет, бей тревогу.

— Дак… а чо? А куда?

— Удачи! — пожелал ему колдун и поспешил вниз. — Ты идешь или остаешься?

— И ты даже не запретишь мне?

— Как? За тебя же нельзя решать! — ноги ритмично считали ступеньки, руки скользили по перилам. — Оружие-то есть с собой?

— Нет. — Раздраженно ответила Айрин. — Мы же в гостях!

— А мясо за обедом порезать? — колдун щелкнул по оголовью меча. — Или хлебушка?

— Или руку кому отрубить?

— Как повезет. На! — в трофей ей достался длинный изогнутый кинжал. — Пойдет?

— Пойдет.

В отличие от нее, колдун прекрасно ориентировался в коридорах, нисколько не плутая среди множества разветвлений. Он бежал, без лишних движений, только ноги ровно и сильно двигались, неся вперед. Айрин отставала, а потом сдвигала брови, делала над собой усилие и нагоняла. Как раньше…

На шаг впереди, на голову выше, на ход верней. Всегда. И приходиться прыгнуть, чтобы достать, вытащить из закромов все силы, чтобы успеть…

Рывок.

И они уже бегут вровень, а из щелей-отдушин тянет свои лапы заколдованный снег.

Гномы-старатели лежали у стены.

— Мертвые?

— Нет. Чары.

Майорин остановился, коснулся лба каждого ладонью. Гномы зашевелились, стряхивая сон.

— Встать можете?

— Что за? — один из гномов выругался и поднялся, опираясь на кирку.

— Не знаю. — Майорин протянул руки двум другим. — Оружия нет?

— И это сгодится. — Гном перекинул кирку, меняя захват. — Но сначала объясни, что происходит.

Пришлось коротко объяснить, дальше бежали за гномами.

— Айрин, где твой меч?

— Где все вещи. — Отозвалась девушка, — в моей комнате.

— Пошли. — Скомандовал колдун.

Гномы вели их другим путем, так что из тоннеля они вышли около гостевых покоев. В коридорах было пусто. Открыть дверь сразу колдун не позволил, долго ощупывал ее, как молодожен вчерашнюю невесту, потом что-то ей шептал, водя руками и лишь потом распахнул.

— Быстро!

— Угу. — Айрин схватила ножны, пояс и скинула доху, коротко пояснив: — Мешает.

Мешает, так мешает, спорить никто не стал. Пояс с ножами девушка застегивала уже на ходу.

— Куда дальше? — гном высунулся из-за поворота, помахал рукой, показывая, что там никого нет.

— В зал, посмотрим пирующих.

— Майорин, там! — шепнула девушка. Колдун скосил глаза в указанное место. У стены никого не было, на первый взгляд. Айрин подняла руку, но собрать силу не успела.

Один из старателей метнул в цель нож. Пустота крякнула и начала наливаться плотью. Заклинание невидимости таяло со смертью владельца.

— Как заметил?

— Так узор на камне по-другому лежал! — как само собой разумеющееся объяснил гном.

— Пойдешь первым. А ты?

— Силой тянуло. — Нехотя буркнула Айрин и добавила: — траченой.

Колдун удивленно на нее посмотрел, подозрительно прищурился, а потом отвернулся — в зале шумели.

— Другой вход есть?

— Да, милсдарь. Со второго коридора.

— Обойдите. Услышите сигнал — бейте двери.

— Сигнал?

— Я крикну. — Пообещал Майорин.

— Крикнешь? — Переспросила девушка.

— Пусть уходят. Идем. Готова?

Она напряженно кивнула.

Меч в руке слабо светился, колдун подогнул мизинец и со всей силы ударил в окованную сталью дверь. Рука прошла насквозь сначала через сталь, следом через дерево. По двери потекли трещины, Майорин вытянул руку и отступил назад. Дверь с крошевом осыпалась на пол.

Пировавшие в зале ничего не заметили. Льерк продолжал кружить в танце гномиху, Фотиевичи спорить с гномом…

— Не понимаю…

— Они нас не видят. — Колдун поводил ладонью перед лицом одного из чародеев. — И их тоже.

— Взять их! — крикнул кто-то из воздуха, стоило магу двинуться, как обрисовались четкие контуры тела.

— Айрин, накрой их силой. Только не убей никого.

— Жалко что ли… — обиделась она.

Несколько капелек крови упали на каменный пол.

Светящиеся, пламенеющие. Грохнуло и звук пропал. Льерк упал на пол, сверху завалилась гномиха. Чародеи посыпались со скамьи болванчиками, гномы охали собирая головами летящую в них еду. Майорин стоял, широко расставив ноги, и ждал. Будь он один, расколдовывать пришлось бы всех по отдельности. На магах лопалась невидимая защита, подобравшийся к Лавту упал прямо на оборотня, тот, опомнившись, раскроил ему лицо изменившейся рукой.

— Где Люта? — девушка завертела головой. Майорин сорвался с места, сшиб с ног одного из магов, в темном облегающем костюме, и перерезал тому глотку. Опомнившиеся колдуны, поднимались с пола, кто-то попытался воспользоваться магией. Хлопнуло, и сила влилась в общую круговерть.

Айрин отшатнулась от обиженно-разозленного мага. Красиво спланированное нападение превратилось в банальный мордобой.

Орм чистил рыло своему противнику. Сообразившие что к чему гномы использовали в качестве оружие самые нестандартные предметы, руководствуясь принципом: "а под руку попалось". Борец, заметив, что командир пропал, забился в угол, Майорин заслонил оборотня собой, давая тому время на превращение. Лавт помотал головой и побежал брать след, уворачиваясь по дороге от летающих предметов и снующих ног-стульев-ножей-голов.

— Хельм! Пора! — подсказал Майорин.

Чистая сила втянулась во всех присутствующих. К сожалению, разбора между своими и чужими она не делала, прибавив тем самым сил, как магам, так и колдунам.

Гномы взломали второй вход и теперь бодро махали кирками. Махать долго им не пришлось — маги в зале кончились.

Лавт трусил по коридору совершенно бесшумно, иногда останавливался, топтался на месте, а потом снова набирал темп.

— За углом, двое. Люди. — Рыкнул он и без предупреждения кинулся вперед, колдун бросился следом. Айрин медлила, ладонь обняла теплую рукоять. Не торопясь, плавно вышел из ножен меч.

Пустота рванула с места, чуя угрозу.

— Айрин! — позвал колдун из-за поворота.

Пустота наскочила справа, сталь разорвала кожу и шерстяную ткань. Девушка сжала зубы, сделала выпад. Впустую. Меч рассек воздух.

Снова едва уловимый ветерок, шуршание подошв, но где?

Поворот, шаг… Впустую!

Шаги, но где?

Ветерок просвистел совсем близко, коснулся щеки. Меч лязгнул о меч, в пяди от лица. Колдун почти зарычал, сдерживая инерцию невидимого оружия.

— Кыш!

Она опомнилась и нырнула вниз и влево, уходя из-под удара, с визгом меч колдуна спустил по лезвию невидимый клинок.

— Иди за Лавтом! — он закрыл глаза. Но девушка опять замерла, коснулась раненого плеча, и рывком ударила по пустоте чистой силой. Пустота выругалась, звякнули кольца кольчуги, уже видимой.

— Иди за Лавтом! — повторил Майорин. — Давай бегом!

Оборотень с рычанием катал кого-то по полу, ему невидимость противников мешала меньше — чуйка была лучше. Не разбирая своих и чужих, девушка швырнула в них силой, заодно прокатив ее по всему коридору. От стены отделились еще трое. Один разоблаченный устремился к оборотню, двое других к Айрин.

Руку щипало — рана стремительно срасталась. Майорин шел, прижимая ладонь к боку, темная кожа дохи блестела от влаги.

— Одного живым! — не приказал, скорее попросил колдун. Все опять смешалось, спины, плечи, рыки, сталь. Сталь разящая и визжащая, стонущая, кричащая, плачущая. Короткие удары, шаг назад и шаг вперед. И мощные движения оборотня, рвущего глотку. Казалось противников не четверо, а дюжина. Но их было четверо, потом трое… потом двое…

Маг с пепельно-серыми волосами вскинул ладонь. Полыхающий шар слетел с кончиков пальцев и понесся, куда они метили.

Древний нерассуждающий инстинкт толкнул Айрин вперед, заставил совершить два коротких шага и с силой ударить под колени колдуна. Мужчина только успел отразить какую-то серую муть, хлынувшую к нему навстречу, и рефлекторно схватиться за ударившую.

И только падая увидел, кто подбил ему ноги.

Шар врезался в спину, пусть и в другую. Айрин бросило вперед, под муть. Колдун пружинисто встал, поймал следующий шар в ладонь и демонстративно раздавил.

Из-за обожженной спины Айрин поднималась не слишком быстро, дав противнику фору. Другой маг поспешил эту фору использовать, ловко перестроив заклинание из атаки в оборону, теперь муть танцевала перед ним, не давая подойти поближе. От меча муть эффектно ускользала.

Айрин не любила ожоги, они долго заживали, хотя прижигали кровь, не давая выйти силе. Но с невыносимой болезненностью путали сознание. Оглянувшись на колдуна, тот был очень занят сероволосым, девушка собрала остатки упрямства и решила покончить с магом одним ударом. Для острастки огрев того чистой силой, она быстро бросилась навстречу, собираясь сразить и заклинание, и его создателя мечом.

Но в цитадели учили драться.

Нож целился в печень, и попал. Сладкое чувство ваты в ногах и на миг отступившая боль.

Борец метнулся серой пеленой, впился зубами в руку метившую добить.

Колдун прикрыл друга крошевом камней, вставшим колючим щитом.

И оборотень и маг отлетели в сторону, быстрый и сильный Борец не давал противнику вспомнить, что тот умеет колдовать, заставляя защищаться руками и ножом.

Майорину удалось оглушить своего оппонента и метнуть в следующего привычный огненный сгусток. В этих пещерах другая стихийная магия казалась кощунством, сверх того кощунством бесполезным.

Маг успешно отмахнулся от огня, отправив лететь тот дальше, и взорвал воздух под ногами у колдуна.

Хлопнуло.

Пришлось отпрыгнуть, без надежды на удачное приземление.

К раненому боку добавилась шишка на лбу.

Закрепляя успех, маг продолжил атаку, подрывая пол то тут то, там. Каменная крошка брызгала, как вода из луж, по которым несутся быстрые копыта.

В глубине стен тоннеля загудело.

Ничего хорошего подобное гудение не предвещало.

Белый свет разметал полумрак, взрывная волна отогнанная в глубину коридора врезалась в тупичок и обвалила стену.

— Гномы будут в бешенстве. — Озадаченно протянул Лавт, поднимаясь на лапы. Шерсть у него потемнела от сажи, густой мех торчал клочьями, как у бродячей собаки. Маг, отбросивший его в сторону, откатился к союзнику. Оглушенный застонал, Лавт, мимолетом клацнул челюстью. Простенькое заклинание, одно из немногочисленных, дававшихся оборотню в звериной ипостаси, прибило приподнятую голову обратно к полу.

Гора продолжала жалобно вибрировать, угрожая обвалом.

Маги смежили руки, пахнуло озоном, ветер, коему нечего было здесь делать, шибанул по лицам плетью.

— Они телепортируются! — вскричал Лавт, готовясь ударить, но ударить, помимо когтей, было нечем.

— Нет! Мы слабее. Ты исчерпал резерв!

Принимая в руки оружие, готовься, что тебе придется убивать. И что будут убивать тебя. Обязательно будут.

Но больно было все равно…

— Надо остановить кровь!

— Ты не остановишь. Она умирает.

— Она исток, надо только остановить кровь.

— От меня все равно никакой пользы… — прошептала Айрин.

— А ты вообще молчи. Молчи дура!

— Сам дурак.

— Айрин, не закрывай глаза. Слышишь?

Конечно слышу, чего пристал?

— Затяни рану, давай, ты сумеешь! Ты же исток!

"А проку с него? Вот разнесу Сопку, будете знать!".

— Майорин, оставь ее.

— Затяни! Ты можешь!

"Могу… наверное… но зачем?".

— Тут крови с бочонок!

"Вот именно, и откуда столько?".

— Упрямая девка!

"Не смей называть меня девкой. Что же это такое? Сколько раз просила, что сложно? Девка-девка, попугай проклятый, заладил. Чего ты сел в луже?"

— Прижег. Должно хватить. Эй, слышишь? Лавт пошел по следу, сейчас срастется.

— Иди… с… ним…

* * *

Орм швырнул в противника еще один огневик, прикрывая Хельма, который заканчивал плести заклинание. Им хватило десяти минут, чтобы сообразить — снег налетел в подземный город не сам.

— Маг. — Вспомнил Хельм, опуская руки.

— Тут этих магов, бей не хочу. Тебе какого?

— Который наш… Ивен, чтоб его!

— Так, Майорин его запер. Сидит в комнате, скучает. Думаешь за ним?

— Думаю. Проверим?

— Нет, так пойдем. Ты снял чары?

— Да.

— Так почему эта дрянь не тает? — Орм тронул снег кончиком ножа. Нож тут же завяз.

— Не трогай лучше.

* * *

Она очнулась в тупике коридорчика, рядом сидел связанный маг. Кисти рук безвольно повисли. Колдуны не стали его блокировать, просто вывихнули руки — достаточно чтобы тот не колдовал.

— Надо же. Думал, загнешься.

— Где они?

— Командира своего ищут. Бросили тебя тут одну, беззащитную.

— Неправда, вон барьер стоит.

— Что и сетку видишь?

— Вижу. — Айрин осторожно приподняла засохшую от крови рубашку. На боку не было даже шрама. Зато спина зудела и зверски чесалась — магический ожог заживал дольше.

— Дура ты, девка, верно твой дружок ругался, зачем поперек огневика кинулась?

— Ты бросил?

— Я. Любимый что ли?

— Сам ты… любимый. — Она попробовала встать, не получилось. Ноги все равно оставались ватными, колени услужливо гнулись во все стороны. Придется вести душеспасительные беседы.

— Даже не пытайся, — посоветовал маг. — Крови ты много потеряла. Исток не исток, но посидеть придется. Так на чем мы остановились? Ах, да. Ты закрыла собой того колдуна. Кстати песик тоже того? Чарует?

— Не твое дело.

— Редкое сочетание, или он колдовством обратился? Хотя нет, не похоже.

— Достался же мне болтливый маг… Запястья не болят?

— Хочешь вправить?

— Напоминаю, вдруг заткнешься?

— Еще чего, пока я тебя тут раздражаю, и боль не такая злая. Значит колдун любимый… И ты за него готова умереть.

— Вот еще. — Подняться бы, да уйти отсюда… Барьер.

— А практика показывает, что готова.

Барьер был двусторонний, Майорин не стал размениваться на мелочи, он просто запер их здесь как в клетке. Хоть бы кляп этому гаду вставил.

— Исток, который разрушил замок Фарта, тобой пугают детей, а ты лишь сопливая девка. Еще и глупая вдобавок.

— А ты умный. Зачем напали на Сопку? Перерезать нас решили?

— У вас наш стратег. Приказали забрать.

— Раньше надо было, он все уже рассказал. — Мстительно сообщила Айрин. Маг ухмыльнулся:

— Не удивлен, когда мы в последний раз виделись, он очень не любил магов. А ты действительно считаешь, что благодарность заменит любовь? Думаешь, прикроешь ему спину, и он падет к твоим ногам?

— Вас трудно любить, я понимаю вашего стратега.

— Ничего ты не понимаешь. Ты прикроешь ему спину, а обнимет он другую, ту, что родит ему детей. Ту, которую он защитит. Ей не нужен меч, чтобы разить мужчин — достаточно улыбки.

— Вы силой заставили его составить этот план. — Гнула свое Айрин, старательно пропуская мимо ушей магову болтовню.

— Нет, он работал с упоением… Твой колдун выберет полную твою противоположность. Выберет женщину, за которую захочет умереть. Ты не та женщина, за которую хочется умереть! Так что зря ты прикрывала ему спину.

— Да что ты ко мне пристал?

— Мне нравится, как белеет твое лицо, когда ты это слышишь! А Ивен просто слабак, он предал нас и предаст вас. Он встанет на нашу сторону снова, ведь он так боится своего брата и так хочет, чтобы им гордился его отец.

Айрин закрыла глаза и прислонилась щекой к стене. Ей было холодно. По полу коридора струился белый липучий снег, полный чар. Слабые пальцы упрямо сжимали рукоятку меча.

* * *

Если бы сил было чуть больше… Когда по углам начала скапливаться снежная пыль, он все понял. В голове сама собой выстроилась логическая цепочка.

— Просто волшебство! — говаривал его учитель, замечая стекленеющие глаза ученика — зная через пару минут тот выдаст что-нибудь новое.

Наблюдай кто за ним, увидел бы, как на молодом лице мага появилось странное отсутствующее выражение. Он смотрел на снег. Наледь вдоль стен медленно росла.

Того, что он знал было достаточно. Картинка, состоящая из множества мелких, иногда не связанных друг с другом кусочков, зазвенела складываясь.

— Я Айрин из Инессы — исток!

— Стратега живым!

— Её тоже живой, нас знатно наградят!

— Красная Сопка — гномы на нашей стороне.

— Все до одного?

— Мы безмерно рады вас видеть…

— Хватит, Дернит, почему ты не в Уралаке?

— Зачем ты им нужен? — грозное лицо колдуна по имени Майорин. И как он не понимает…

— Я им полезен. Как и ваша Айрин.

— Рисуй карту. Подробную.

— А иначе?

— Иначе её нарисую я, сидя у тебя в голове!

— Вот и рисовал бы, потом все равно будешь сверять!

— Ты предал их, Ивен? — Айрин… Она переживает, что он предал Цитадель. Почему?

— Нет. Я просто понял, что… это неправильно.

— Что же ты раньше не сообразил, до того, как угробил полсотни ребятишек? — колдун. Холодно, презрительно, и он прав. Прав в своем презрении и слеп в непонимании.

— Я решал задачу. — Хмуро ответил Ивен.

— Они придут завтра на рассвете.

— Пир? — заискивающе спрашивают гномы.

— Пир! — кричит один из Фотиевичей, кажется Орм…

— Я запру тебя здесь, так будет лучше для всех.

— Ты ничего о ней не знаешь, маг! — в его исполнении, маг звучит хуже гниды.

— Любишь?

— Штурм может быть разным, сын. — Отец, очень давно.

— Есть множество вариантов взятия объекта, посредством различной расстановки сил. Рассмотрим базовые… — Сколько лет прошло с первого курса? Не сказать, чтоб сильно много.

Картинка сложилась, и маг прикусил до крови губу. Теперь надо было сложить ее дальше.

Он встал с кровати и походил по комнате. Три шага в длину, четыре в ширину — не разгуляешься. Под кроватью колдуна лежали его вещи. Пошарить?

Ивен сел на корточки и вытянул к себе потрепанные сумки. Две чересседельные и одна небольшая через плечо. Промасленная толстая кожа пропахла дымом и свободой. Эти сумки с колдуном не первый год, как и какая-то женщина, что зашила вон тот карман. Будь чужой, зашил бы сам или отдал бы в починку. Но стежки были аккуратными, по-женски затейливыми, но все же далеки от мастерских.

Маг распотрошил маленькую торбу. Ничего. Чехол с рассованными по кармашкам снадобьями, как в бутылочках, так и в порошках, несколько амулетов, готовых к активации. Книга, колдун перелистывал на досуге виды магического оружия. Последнее издание, этого года, еще и карманное — такая стоит несколько золотых, если найдешь. Больше похоже на подарок. А вот и дарственная надпись: "Майорину на сорокасемилетие. Желаю дожить до полувека. Велор".

Несколько метательных ножей, холщовый мешочек с бинтами, чехол с бритвой, зеркальцем и оселком, трубка и кисет с табаком, кусочек мыла, пара амулетов защитного действия.

Всё! Ни одного накопителя, ни одного артефакта. Даже амулеты активируются, лишь получив подпитку с носителя мага-колдуна-истока.

Истока?

Маг осторожно сложил вещи назад, именно так как они лежали до того, как он их потревожил. Но на сумку Ивен почти не смотрел, в его голове складывалась новая картинка.

Не торопясь делать вывод, он полез в чересседельные сумки. Эти были много объемней и менее личными. Мешок крупы, туесочек с солью, пара луковиц, морковь — это явно был общий паек, та часть, которая попала в суму к Майорину. Две теплые верхницы и сменные штаны. Порты и нательная рубашка. Шерстяные копытца, портянки, шапка, пара книг: "Химеры. Краткое описание" и "Нежить. Виды и управление". Профессионал, одним словом, хоть бы ради разнообразия, что-нибудь милое сердцу. Даже у Ивена такое было, а этот…

Ни одного накопителя Ивен в сумках не нашел.

Неужели так? Не один исток. Два! Вот и странная связь между ними. Болезненная для обоих и обоим необходимая.

— Чтобы на меня так кто-нибудь смотрел. — Позавидовал он колдуну, когда девушка вышла из комнаты, опять чуть с ним не сцепившись.

Маг прикрыл глаза, пытаясь понять, на что он способен. Ложку поднять поди сможет. Будем исходить из ложки…

План города он примерно себе представлял. Классическое устройство гномьих городов и его личный опыт прогулки по этому, конкретному. Вокруг города, как и наземные дороги, тянутся тоннели, один наверняка связан с Цитаделью, иначе колдуны бы так не напирали на гномов. Им нужен скрытый выход к городу магов. С другой стороны, раз для колдунов есть выход, то для магов должен быть вход. Вот так сюда и попал заколдованный снег.

Дальше… есть пара тоннелей на запад, проще всего будет двигаться к Кордеру, там легче затеряться и до него значительно ближе, чем до какого либо другого города. Все гномьи тоннели соединены друг с другом сетью переходов, значит, будет нужно лишь выйти в один из них… Еду можно взять у колдуна. Крупа и лук не бог весть какие вкусности, но тоже еда. Теплой одеждой тоже можно у него разжиться, по росту и комплекции они схожи, авось подойдет.

Теперь замок… Привыкший делать все малыми силами всегда найдет лазейку. Колдун привык чаровать по-крупному, вряд ли заклинание сложное, скорее упор на мощь. Такие как он всегда уповают на свое могущество.

Ивен уже начал собирать сумку, когда наткнулся на почти законченную карту.

— Чтоб на меня так кто-нибудь смотрел… — вспомнил он свои собственные слова. Что в нем такого? В этом мрачном, смертельно усталом мужике? Сила? Нет что-то еще…

— Ты предатель, Ивен? — графитовые глаза, полные непонимания.

— Ты от всего убегаешь? — нескрываемая насмешка в словах, которые Майорин никогда не произносил. — И долго ты будешь бежать?

"Доживи до полувека. Велор", злая шуточка или настоящее волнение. Друг или враг? Подарки от врагов не носят на боку, даже такие ценные как этот.

Ему понравилось в Инессе, хотя после Цитадели она напомнила деревню. Владычица не могла построить город? Или не хотела?

Смотрящие колдуны по всей Велмании, и странствующие…

Сумка зашитая неумело, но старательно. Мог купить новую, но эта была привычная. Сколько верст с ней он проехал?

— Слабак! Ивашка — дурак! — кричал его сводный брат.

— Зачем ты меня лечишь, Айрин? Я же цитаделец!

— Ты человек! Неплохой человек, ты просто запутался. — Наивная дурочка… Или…

На столбике кровати висел меч, у колдуна было их два, с одним он не расставался, другой оставил здесь.

Ивен бросил сумку и взял в руки оружие, ему плохо давались уроки боевых искусств, но он всегда был упорен.

Не таясь, маг опять распотрошил сумку колдуна, амулета должно хватить, хотя бы ненадолго. Достаточно дойти до Айрин.

Всего три заклинания, но сил может не хватить даже на них.

Сперва, он вскрыл замок. Осторожно лишь подцепив кончик нити, и потянул. Бесов колдун оказался умен, нить путалась сама в себе, затягиваясь в узелки. Пришлось провозиться значительно больше, и значительно больше истратить сил. Больше чем он мог себе позволить.

Активировать амулет он не стал, только повесил на шею. Даже не украшение, кусочек янтаря на кожаном шнурке, янтарь хорошо держит структуру заклинаний.

И маг сделал то, что ему делать было нельзя. Он простроил, воссоздал и сплел сложное трехуровневое, затратное по силе и высокое по точности заклинание поиска человека. Стоило почувствовать, где она находится, Ивен вынул из ножен меч и побежал. В его распоряжении было минут пять-семь. После этого истает не только с трудом восстановленный Айрин магический резерв, но и собственная жизненная сила.

Что ты делаешь! Вопило самосохранение. С ума сошел? Ты мог бы уже двигаться к тоннелю, бежать от них всех, бежать от инессцев и цитадельцев. Так зачем ты ищешь эту девчонку?

Ответ был ясен и глуп.

* * *

Зима в том году вышла теплая и снежная. В лесу для полного счастья не хватало только сказочных коньков или мудрого медведя с посохом-корягой. Пеструшка рысью рассекала по заснеженной дороге, до Инессы оставалось чуть меньше получаса пути, а солнышко уже давно зашло за горизонт. Из серого, больного от невидимого заката неба сыпался снег, он путался в длинных светлых волосах девушки и пестрил без того рябую шкуру кобылы.

— Айрин! Айрин!

— Эй, девка, к тебе гости! Она нынче не принимает, чувствует себя плохо. — Глумился маг.

— Айрин! Очнись!

— А мы тебя искали, милсдарь Ивен, хотели домой позвать. Из полона вызволить. А ты с инессцами снюхался.

— Заткнись, пасюк! Айрин!

— Ей в печень ножиком… хе-хе! Из нее вся кровь вытекла, а она живехонька, подумаешь спит.

— Заткнись, крыса цитадельская. — Прошептала девушка, раскрывая веки. — Ивен? Тебе нельзя здесь, тебя ищут…

— Тебя тоже. Кто ставил барьер?

— Майорин.

— Ты можешь его снять? — у Ивена кончились силы — резерв иссяк давно, а едва восстановленную ауру он исчерпал почти до крохи.

— Нет. — Айрин прислонилась к стене.

— Но ты же исток, — посоветовал маг в углу. — Давай порежь себе ручки, пусть прольется кровушка истока!

— Это не поможет. — Девушка опять прикрыла глаза, ее знобило. — Против Майорина мне нечего поставить.

— Он тоже исток? — спросил Ивен, зная ответ. Айрин промолчала, и маг не стал ждать. — Но он может колдовать!

— И что? У него неординарные способности. Ивен, уходи, тебя убьют или пленят. Уходи.

— Никуда я не уйду, пока мы не сломаем этот барьер. Я догадываюсь, как они сюда попали. Нам надо допросить одного из них.

— Допрашивай! — разрешила Айрин, кивая на пленника.

— Так я вам и сказал.

— А ты случаем колдовать не можешь? — понадеялся Ивен.

— Могу огреть его мечом по башке, хочешь?

— Не надо. Протяни лучше мне руку. Может, мы выберемся отсюда.

— Зачем? — удивилась девушка, — здесь хорошо, только холодно.

— Холодно? Айрин, да у нас летом не всегда так тепло бывает!

— Да? Значит, меня морозит. — Она опять попыталась облокотиться на стену, сил совсем не было. Еще бы согреться, зря оставила кожух.

— Айрин! — докучал маг, иди сюда, протяни руку.

— Да ты глупец! — из угла хрюкнул цитаделец. — Надеешься на силу? А я своими глазами видел, как вся ее кровь излилась на здешнюю землю. Откуда у нее силы?

— Мало ты знаешь про истоки. Айрин, соберись.

Девушка непонимающе обвела взглядом зачарованный угол:

— Чего ты от меня хочешь?

— Вытащить тебя отсюда.

— Зачем?

— А зачем тебе здесь сидеть?

— Я хочу спать…

— Потом поспишь! Руку давай.

— Замуж что ли звать надумал? — ехидничали из угла. Айрин медленно подползла к барьеру, положила на него ладонь. Барьер был теплым, чуть дрожащим. Стоило к нему прикоснуться, он легонько засветился.

— Что дальше?

— Не знаю… — Протянул маг, прикасаясь к барьеру с другой стороны. — Попробуй отдать мне чуточку силы.

Сосредоточиться удалось с трудом, мерзлота в ногах, казалось, начала хрустеть. Барьер благодарно замерцал, впитывая предложенную энергию. Ивен чертыхнулся.

— Бесполезно. — Грустно сказал он. — Ничего у нас не получится.

* * *

— Здесь. — Указал Лавт на дверь. Майорин дернул ручку — дверь не подалась.

— Заперто.

— Ясный пень заперто, выбей.

— Гномы сдохнут от жадности, хороши гости — все двери перепортили.

— Сами виноваты. — Оборотень наклонил морду, потоптался у двери, обнюхивая пол.

— Бес с вами. — Колдуну потребовались секунды, чтобы обратить преграду в пепел.

— Ты не мог ее просто выбить? Чтобы потом починить?

— Да? — почти изумился Майорин. — Как-то не подумал…

Лавт сунулся в обугленный проем.

Темно… неприятный запах ударил в ноздри, оборотень чихнул, Майорин прикрыл нос рукавом.

Светляк медленно набряк и, загоревшись, осветил просторный зал с окнами под самым сводом. Горный хрусталь из оконных проемов сейчас лежал на полу осколками. Снег, наметенный вьюгой, доходил до щиколоток. Лавт едва его коснувшись зарычал и попятился. Майорин выпустил второй светляк, полетевший вперед.

Оба шара взмыли под потолок и ярко засияли.

Люта Молчун стоял посреди зала с опущенными руками, весь забрызганный кровью. Рядом лежали трупы трех магов. На всех матово поблескивали кольчуги, травленные кислотой, чтобы не бликовали на солнце.

Поговаривали, что матушка назвала Люту отнюдь не Лютой, а иначе. Но прозвище прилипло прочно.

Видно не зря.

— А. Это вы. — Выдохнул Молчун. — Не ступайте в эту пакость.

После этого напутствия Люта Молчун покачнулся и кулем рухнул поверх своих поверженных противников.

* * *

Они совсем не были похожи. Нисколечко.

Деловито шаряший зрячими пальцами по барьеру Ивен и маг, лежащий у стены.

— Кажется, я понял, в чем суть. Майорин замкнул барьер на себе, это самое быстрое, что он мог сделать. С другой стороны сетка плетения очень простая, но в нее вложено колоссальное количество силы, защищающей именно сетку. Барьер сам по себе слабый, но защита барьера сильная. Понимаешь?

— Нет. — Честно призналась Айрин, ее больше беспокоил озноб.

— Все просто! Вот смотри…

— Ты можешь его снять?

— Нет.

— Тогда к чему это?

— Я знаю, как его приподнять. Чтобы освободить тебя, а этот пусть сидит дальше.

— Тогда давай. — Послушно согласилась девушка, ей было все равно, что маг делает, лишь бы отстал на какое-то время, позволив ей полежать в забытье.

— Не могу. Сил нет. — Ивен развел руками.

— Ясно. — Прошелестела Айрин, бес с ним, лишь бы не трогал.

Минут десять Ивен действительно молчал, пыхтя и самозабвенно ощупывая барьер. Потом ликующе улыбнулся и уселся к стене.

Маг в углу затих, сквозь хриплое дыхание слышались всхлипы, похоже, одно из сломанных ребер задело легкое, и то постепенно наполнялось кровью.

— Айрин?

— Чего тебе?

— Готовься вылезти, вон с того угла.

— У тебя же сил нет?

— Майорин весьма остроумный колдун, я понял, в чем дело.

— И в чем же?

— Потом объясню. Давай.

Девушка подползла к указанному месту, когда Ивен скомандовал: лезь, выбралась из-за барьера и опять бухнулась на пол.

— Пособи с резервом. — Попросил Ивен, дав ей отдышаться. Она послушно протянула руку, пусть его. Спать хотелось все больше, в глазах плыло.

Ивен, приготовившийся было к привычной порции силы, застыл. По телу горячечной волной прокатилась злющая дрожь. Пол и потолок завертелись в свободном падении хаотично меняясь местами, в глазах плясали разноцветные круги. Казалось, он одурманен и пьян, казалось, его несет в каком-то безумном водовороте.

— Хватит! — процедил он сквозь сжатые зубы, сдирая с себя ладонь Айрин, рука безвольно отпала в сторону, девушка лежала без сознания.

Пол и потолок завернули еще один кульбит и вернулись на свое место. Ивен встал, держась за стенку, и осторожно сделал шаг. Второй…

Будто заново родился.

Удалая бесшабашная радость наполнила разум, захотелось бежать, или убить кого-нибудь, или полюбить, или…

Ивен осторожно, по капле отмеряя рвущуюся на волю силу, запер барьер.