— Привет. — Прохрипел он. Дремавшая у постели девушка встрепенулась. — Я рад тебя видеть.
— Майорин. — Она схватила его за здоровую руку.
— Ты чего?
Ничего. Она заплакала.
Колдун попытался разобраться со своим телом — искал целые кости. Обнаружил, что свободно двигает одной рукой и пальцами ноги. Красота.
Глядя на его потуги, девушка улыбнулась. Он погладил ее по щеке, стирая слезы.
— Кто? — спросил он, затаив дыхание. Айрин замерла, соленые капельки катились по щекам, щекоча кожу, рука у щеки была шершавой, теплой и мокрой от ее слёз.
— Айрин, кто? — повторил он настойчивей.
— Летта. — Она ответила почти беззвучно.
Майорин зажмурился. Пустота внутри не обманула.
Она готова была так сидеть всегда. Чувствовать шершавую ладонь щекой, ощущать, как мурашки разбегаются из-под пальцев по голове и отзываются во всем теле.
— Поцелуй меня.
Айрин осторожно перехватила его руку, нагнулась над ним и коснулась губами лба с солидной багровой шишкой.
Колдун поморщился.
— Болит? — поцеловала его в здоровую скулу и только потом в губы. Отросшая борода щекоталась и кололась, изо рта тянуло затхлостью и кровью. Теперь поморщилась Айрин:
— Ну и страшен же ты. — Фыркнула она, но опять поцеловала.
— Ты мне расскажешь, как погибла Летта?
Айрин замерла очень близко глядя в белые радужки с темной каймой по кругу. Можно было рассмотреть рисунок замерзшей осоки…
Было неудобно, Айрин выпрямилась и устроилась в кресле, придвинутом к кровати, на котором она просидела почти два дня.
Взяла в горсть его руку, повертела, потом поднесла к губам и поцеловала в ладонь.
— Расскажу. Только скажи, с чего начать.
* * *
Всем мил не будешь и от недовольных не избавиться, как ни крутись. Редрин честно пытался сделать так, чтобы всем было хорошо. Поэтому первые спровоцировали вторых, и вторые рьяно бросились мстить… Народ, размахивая руками и плакатами, затребовал избавить его и от тех, и от других.
Нет всем мил не будешь. И он перестал пытаться.
Филин птица хищная, ночная. Чего же вы хотели?
Редрин прошелся по залу, вернулся к трону и сел. Сейчас его птицы уже достигли адресатов, и те читают указ, пусть составленный на редкость быстро, но все-же тщательно. Конечно, его придется менять, понемногу, давая поправки и послабления, но свое слово он сказал. Хватит с него государств внутри государства. Хватит темных пятен на карте Велмании. И пусть Владычица Ильма злится, косо глядя на Горана Вирицкого, пусть Звонкий Лис ворчит, что не для этого освобождал Цитадель от гнета Аарских… Зато ликует народ. Пока ликует, покуда не знает, что новая школа магии и чародейства откроется не где-нибудь, а здесь. В столице, в славной весёлой Вирице.
Инессцам придется подвинуться, пустить к себе людей, а поля на юго-востоке теперь начнут приносить прибыль государственной казне. Цитадель магии станет новым рубежом для исследования севера и дальнего востока. Тем более город ладно выстроен и хорошо укреплен, будет новым северным центром…
Повозмущаются… и привыкнут.
Комендантом Лусора он оставил Надара Белорукого, тот хорошо справлялся, войско Редрин отзывать не торопился, хотя ратники уже тихо начинали проститься домой. Ерекон вернулся в Инессу, оставив присматривать за городом Лавта Борца.
Высокая дверь открылась, в щель просочился слуга.
— Ваше Величество, к вам Владычица Инессы Ильма.
— Пусти. — Разрешил государь.
— Что это? — Ильма швырнула к ногам Редрина свиток. — Как это понимать?
«Началось, — подумал государь, — теперь мы будем требовать прав и поблажек».
— Упразднение права на землю. — Сказал он вслух.
— Это наша земля! — Ильма продолжала спокойней, но видно было, что владычица негодовала всё так же горячо.
— Теперь нет. Вы нарушили закон о нейтралитете, а наказание я вправе выбирать, какое пожелаю.
— Вы дали добро!
— Устно. Тем более земли находящиеся в личном владении остаются таковыми. Ваш дом будет по-прежнему вашим. Как и дома других колдунов. Впрочем, там всё написано.
— Да я уж читала. Редрин, а ты уверен?
— Как никогда. — Государь выпрямился, чуть втянул живот, на который давил ремень новых штанов.
Он сильно похудел, озадачив портных новыми заказами. Государь теперь выбирал одежду погрубее, попроще. Весь двор задумчиво взирал на эти изменения, а потом ринулся за заказами.
Редрин усмехнулся, придворные стали напоминать отряды инесских колдунов, разоруженных и подстриженных.
Всё изменилось, не только в устройстве, но внешне. И изменения Редрину нравились.
— Теперь глава магической школы Велмании Горан Вирицкий. Все вопросы решайте с ним. То же относится к Звонкому Лису.
Ильма умела держаться, как никто другой.
— А ты молодец, Ред. — Выдавила она. — Ты похож на своего отца, и на брата похож, только пожалуй, вдвое хитрее обоих.
— Спасибо. — Победной улыбки Редрин скрыть не смог. Видно было еще чему учиться у инесской ведьмы. — Мы построим новую школу, Ильма. Объединим лучшее.
— И она будет беспрекословно подчиняться тебе?
— Разумеется.
* * *
Раджаэль, дочь Белого Меча, из Белого Замка села на расправленную постель. Её положение в Ордене ничем не отличалось от остальных карателей, но отличались покои. Вместо маленькой комнаты с деревянным топчаном и соломенным тюфяком, просторное помещение, где хватало места для кровати, стола, шкафа с вещами и кресла. Белые чистые простыни приятно хрустели при прикосновениях, пуховое одеяло было легким и свежим, наброшенная сверху волчья шкура серебрилась в свете луны.
Девушка поправила воротничок халата, поглядела в окно, выгодно выходящее на юго-восток, отчего комната по утрам наполнялась ласковым светом. Нет, она не была дочерью Белого Меча, гораздо более она была дочерью главы ордена. А это разные вещи.
Раджаэль залезла под одеяло, чуть сжалась от прохлады, поежилась, нагревая место, и блаженно прикрыла глаза.
Она вернулась домой.
В дверь заскреблись, когда Раджаэль мечтала о завтрашнем дне, она планировала провести его на реке, бурной от весенних вод, звонкой из-за серебристых льдинок, ледяной. Всегда ледяной.
— Не заперто!
— Можно?
— Ты уже вошла.
— Могу выйти. — Буркнула Айрин, Жарка села. Лицо гостьи тонуло в тени, но голос у подруги был напряженный.
— Случилось что?
— Нет, пока нет. — Айрин села в кресло.
— Так что?
Айрин водила пальцем по подлокотнику. Карательница откинула одеяло, встала, сунула щепу в очаг и подождала, пока займется огонечек. Четыре свечи выявили грустную Айрин, продолжающую гладить кресло.
— У тебя нет кресла? Попроси Велора, он поставит парочку. — Съязвила Жарка, не решаясь повторить вопрос.
— У тебя всё равно лучше.
— Ты же не сидеть в нём пришла. Что-то с Майорином?
— Всё хорошо. Он сегодня сам дошел до стола, чертыхаясь, но дошел. Потребовал сделать ему костыль, постоянно ругается с лекарями, говорит, что дырка на месте выбитых зубов доводит его до бешенства.
— А ты как?
— А что я? — Айрин фыркнула. — Я…
— Говори, давай!
— Может, выдумываю…
— Айрин!
— Они должны были начаться в первых числах апреля, я списала все на бои. Мы тогда все были не в себе. Но теперь уже май. И уже три недели я сплю в кровати, ем по часам, никого не убиваю, и никто не убивает меня. А их так и нет.
— И что ты думаешь?
— Много чего… Ты живешь здесь всю жизнь, ведь есть же знахарка? Лекарка?
— Есть. Но сейчас она спит. Приходи утром.
— Не говори никому.
— Могила. — Жарка наморщила носик, став похожей на полевую мышку. — Не раскопанная.
К знахарке пошли на рассвете, собравшись как на речку. Стройная, еще очень привлекательная женщина окинула двух девушек опытным зеленым взглядом, быстро разгадала, кто пациентка, а кто моральная поддержка и выставила Жарку за дверь.
Айрин осталась в светлой приемной с выбеленными стенами и мягкой кожаной скамьей.
— Третий месяц. Тошнит?
Айрин кивнула.
— Часто?
Айрин кивнула.
Знахарка пощупала живот холодными пальцами и заключила:
— Ты не рада. Хочешь избавиться?
Айрин помотала головой, попыталась заплатить, но женщина не взяла с неё денег. Жарка мучилась от любопытства, но не спрашивала. Они действительно пошли на речку, сели на нависающую над водой березу, свесили разутые ноги.
— Истоки стерильны. — Сказала Айрин. — Истоки не могут иметь детей. За всю историю не было случая, чтобы исток мог зачать или выносить ребенка. Это невозможно.
— И что это значит?
— Это значит, что она ошибается. И я ошибаюсь. И мое тело ошибается. — Вытянутая ступня коснулась холодной воды. Плеснуло. Рядом с белыми эльфийскими ногами, смуглые человеческие казались темными.
— Она не ошибается Айрин. К ней ходят все женщины в ордене. Все до единой. И она никогда не ошибается. Даже пол определяет точно.
— Все бывает в первый раз. — Айрин спрыгнула, остренькие камешки впились в ступни, от холода онемели пальцы. Но дышать стало легче.
— Вот именно. В первый. Например, дитя истока. Тем более история еще не знала двух истоков, которые бы встретились и были бы вместе.
— Я спала с ним и раньше. Но ничего не было. Мы даже не думали об этом.
— Может что-то изменилось? Что произошло с тобой в Луаре? Почему ты вернулась. Говорили, ты сходишь с ума. Но ты стоишь здесь, ноешь, совершенно нормальная. А рассуждаешь, как любая здравомыслящая баба.
— Сама ты баба. — Обиделась Айрин. Полукровка разворошила белобрысый сноп на голове тоненькими белыми руками. — Я заключила сделку с драконом. Кровь. Во мне теперь есть драконья кровь. Сила истока обычно уничтожает всё на своем пути, недостаточно хрупкое, чтобы выстоять. Но драконья кровь смиряет исток. И… там та же история…
— Вот ты и ответила. Можно уже радоваться?
— Нет. — Айрин не посветлела лицом, она стояла и смотрела на собственные ступни, вокруг бурлила белая пена. Пальцы на ногах онемели. — Мне надо уехать. Срочно, чем скорее, тем лучше.
— Зачем? — опешила Жарка. — Ведь он здесь. Он тебя любит, это видно. И отец ребенка тоже он. Надо ему сказать.
— Не смей! — крикнула Айрин. Крик потонул в шуме воды, но Жарка невольно отпрянула назад, чуть не свалившись с дерева. — Никому ни слова! Никому! Ясно?
— Нет не ясно! — рявкнула полукровка на подругу. — Ты дура? Полная?
— Да! Послезавтра ты поможешь мне уехать. Ты откроешь мне ворота, или калитку, или окно. Что сможешь. Выведешь туда лошадь. И я уеду в Луар.
— Не буду помогать. Хочешь творить глупости, твори сама.
— Как скажешь. Только молчи. Молчи!
— Да что с тобой? От кого ты убегаешь?
— Я не та, кто ему нужен, Жарка. Я другая… Я видела слишком много его любовниц, слышала слишком много его откровений, я слишком много знаю. И единственное, что его удержит это ребенок, если он не испугается. Но я не хочу держать никого силой. Не говори никому. Не говори.
— Ты ошибаешься.
— Не в этот раз.
Они столкнулись в оружейной. Среди блестящих и темных от времени палашей, изогнутых ятаганов, в опасном мерцании зачарованных фальчионов. Груды метательных ножей разной формы и конструкции, арбалетов и луков, пращей, палиц, дубин, доспехов, кольчуг, кожаных лат и лат сделанных из чешуи дракона. Среди букетов из пик, копий, стрел, болтов. Стой с любом другом месте оружейная открытой, мигом бы растащили каждый к себе. Но в Ордене не воровали — в головы не приходило. При этом всё дружно стаскивали сюда и личное оружие. Оборудованные специально узкие полочки с номерами хранили в себе личные вещи Велора, Билдира, Жарки и других карателей. Айрин вытаскивала из своей ниши сверток плотной замши. С мечом, ножами и облегченной кольчужкой. Её девушка оставила, она больше не собиралась ни с кем воевать, тем более так, полка казалась заполненной.
Они столкнулись в оружейной и шарахнулись друг от друга, как два вора.
— Я вот посмотреть…
— А я…
— Уезжаешь? — первым сообразил Ивен.
— Прошу… молчи. Никому ни слова.
— Тогда и ты молчи. — Только сейчас Айрин заметила нож, спрятанный в рукаве.
Он так и не простил ей спасения. И не смирился со смертью Велмеры. Он вызывался в отряд «чистильщиков» — не взяли. Предложение государя — родного отца Ивен воспринял равнодушно, и от поста советника отказался. Просьбу вернуться в Лусор от Вабеля Звонкого Лиса проигнорировал.
— Что ты задумал? — Ивен машинально засунул нож глубже в рукав, но Айрин уже бросила сверток с оружием. Прыжком оказалась рядом, каблуком впечаталась Ивену в носок сапога и заломила руку. Нож заскакал по полу.
— Отпусти меня.
— Зачем тебе нож?
— Не твое дело.
— В некоторых странах за спасение жизни, служат до смерти.
— Мы квиты. И я не просил тебя о спасении.
— Надо было дать тебе погибнуть? А может не тогда? Может еще в доме Рады? Тебя убил бы Майорин, и мы бы проиграли битву за Лусор. Что скажешь? Решил перерезать себе вены?
— Не твое дело. — Цедил маг сквозь зубы.
— Моё.
— Мне нечего здесь делать. — Ивен вывернул руку и отбросил Айрин в сторону. — Не надо было меня спасать. Благодарности не дождешься.
— Поехали со мной. Поехали со мной, Ивен! В Сокольем Крыле есть высшая школа, твой дед или твои учителя напишут рекомендации! Велмера бы поняла.
— Её не вернуть. — Маг отвернулся.
Айрин заметила, как блестели у него глаза.
— Её не вернуть, а я хочу с ней.
— Так не бывает. — Прошептала Айрин. — Никого не вернуть, но жить надо. Поехали, Ивен! Мы переживем, мы пойдем дальше, туда, где нет воспоминаний, где нет прошлого. Вены перерезать ты всегда успеешь.
— Хорошо. — Прервал её монолог маг. — Я поеду в Луар, только нож отдай.
— Ну, уж нет.
— Айрин. — Маг осторожно обошел ее сбоку и попытался забрать клинок. — Меня ждет Билдир, мы договорились, что он выточит мне свирельку.
— Свирельку?
— Такая дудочка. Туда дуют — она поёт.
— Не верю я тебе. — Пристыжено, но упрямо буркнула девушка.
— Пойдем со мной.
— Хорошо, только оружие к Жарке занесем.
Маг засмеялся, впервые за долгое время.
В окна бил ветер, заставляя стекла жалобно содрогаться. Нужно время, чтобы привыкнуть к подобному ветру. И хоть Велор и говорил, что ветер весенний, Айрин совсем не чувствовала весны. Не смотря на зеленеющий с каждым днем лес вокруг, несмотря на скворцовые перепалки, ругань черных грачей и первые переливы соловьев на рассвете. Несмотря на траву под ногами, на теплые, длинные дни, в душе было холодно.
Каждую ночь девушку будило это дрожание стекол, каждый раз она подскакивала на постели, дрожа от тревоги. Ей все не верилось, что война позади. Отголоски битв преследовали ее, как будут преследовать каждого велманца по ту сторону Урмалы. Но тихое ровное дыхание рядом успокаивало, Айрин смотрела, как он спит, и нежность захлестывала, окутывала кисеей, выжимала слезы, которые Айрин стыдливо стирала со щек.
Колдун спал. Живой, теплый. Спал и больше не переставал дышать, как тогда.
Она знала уже две седмицы, и больше медлить было нельзя. Еще пару недель и путь до Луара станет опасным для нее… Уже для них…
Стекла опять содрогнулись.
Если она не уйдет сейчас, то ей придется остаться. А оставаться нельзя.
— Это его место, — сказала ей мать. — Это его законное место, он должен был занять его много лет назад.
Но… Хотела сказать Айрин.
Но у него есть еще одно место!
И ни слова не произнесла.
Айрин поцеловала его в щеку, теплую и живую. Осторожно коснулась губ, поймала струйку воздуха. На горячую кожу капнула слезинка.
«Не просыпайся, — безмолвно молила она. — Не просыпайся. Если ты проснешься, я не смогу уйти».
И он покорно спал.
Айрин не стала одеваться, собрала вещи в охапку и бесшумно выскользнула за дверь, чувствуя себя воришкой. Она постучала в дверь соседней комнаты.
— Входи! — прошептала Жарка. — Готова?
Айрин кивнула. Полукровка пододвинула к ней сумку:
— Все собрано, как ты просила. Там есть крупа, буханка хлеба, вяленое мясо, лук и сушеный творог. Творога я положила побольше. Еще кусок сыра и сушеные груши.
— Жар, я тебе доверяю. — Успокоила Айрин подругу.
— Давай я поеду с вами? — предложила полукровка. — Мало ли что случится в дороге!
— Все будет хорошо.
— Хочется верить. — Карательница надула губы. — Еще две смены одежды, травки. Вот в том кармашке есть мочегонное, здесь противорвотное, там…
— Жарка!
— Что, Жарка! Что? — взвилась та. — Давай вы к обозу присоединитесь? Так спокойней.
— Весной? В мае? Ты много видела обозов, идущих по размытой дороге?
— Нет. Вот и подождала бы еще…
— Чтобы посмотреть, как он уходит? — горько проговорила Айрин.
— С чего ты взяла, что он уйдет.
— Не хочу знать. Ничего не хочу знать! Пойдем. Ивен уже ждет.
— Подумать только, что мы отпускаем тебя с магом. — Процедила Жарка и подхватила сумку. — Давай я понесу.
— Да что за глупости! — Айрин выдрала ремни из пальцев подруги и вцепилась в сумку сама.
Скрипнула дверь, Билдир обидно хмыкнул и изъял предмет спора:
— Девочки! Хватит дурачиться!
За воротами уже стояли две оседланные лошади и одна вьючная. Вокруг них топтался маг. Жарка в последний раз обняла подружку и обе мужественно не заревели, хотя носами хлюпали. Билдир приобнял полукровку, заодно придерживая ту на месте.
— Чего ты ревешь? Айрин выживет везде, ты же ее знаешь. Тем более она не одна.
— Вот именно. — Жарка всхлипнула.
— Ты о чем? — удивился Билдир, он подтолкнул ее к воротам.
— Ни о чем. — Девушка подавилась словами, понимая, что чуть не выболтала чужой секрет.
— Как уехала? — Майорин ошалело посмотрел на рубашку, небрежно брошенную на скамье. — Куда?
— Не знаю. — Билдир, разбудивший колдуна, пожал плечами. — С магом на пару. Жарка попросила дверку потайную отворить.
— И ты отворил?
— Так она сказала для мага. И не мое это дело, Майорин.
— И верно не твое. — Колдун сел в постели, рубец на животе отозвался на резкое движение болью.
— Можно погоню послать. Человек пять хватит. — Предложил каратель.
— Нет, спасибо, но нет.
— Отпустишь её?
— Пусть. Её дело. — Колдун потер лицо, Билдир понял, что пора ретироваться. Когда за ним закрылась дверь, Майорин отнял ладони. Он некоторое время смотрел вперед, лицо ничего не выражало. Потом колдун выругался и рывком упал на подушки.
Воздух был густым, липким и пах дымом.
Он учился ходить. Приставленный к нему паренек постоянно норовил поддержать, Майорин отругивался. За месяц в лубках тело одеревенело, мышцы ослабли. Билдир сладил костыли, но из-за ломанной руки, толк был только от одного. Сегодня колдун осилил двор, он встал у стены, палящее июльское солнце кусало кожу, кружащие оводы навязчиво жужжали, пот тек по лицу. Майорин стоял. Паренек мялся с ноги на ногу, готовый в любой момент прийти на помощь.
— Хотите посидеть?
— Нет. — Буркнул колдун. Признаться, что на обратную дорогу сил совсем не осталось, он не мог. Кровососущая муха устроилась на локте и впилась в кожу. Муха напилась крови, выдрала носик и тяжело полетела дальше. Локоть сразу зачесался. Капля пота пробежала по волдырю.
— Рубашку принести? — опять встрепенулся сопровождающий. — Обгорите.
Колдун передернул голыми плечами. Мертвенно бледная кожа быстро наливалась краснотой.
Он медленно пошел обратно. Сначала костыли, потом опереться на правый и осторожно сдвинуть с места ноги. Одну за другой. Слабые неверные ноги, еще недавно пружинистые и быстрые. Парень плелся следом, жуя яблоко. Яблоки вчера привезли с Гриона: две огромные корзины первого сбора. Теперь хрустел весь орден.
Хруст раздражал.
Доковыляв, до скамейки колдун сел. Прогноз был не слишком веселым. Лекари отмалчивались, но он не был идиотом. Левая нога не восстановится никогда, ему могло помочь только чудо. А с чудесами нынче вышел дефицит.
— Еще одного нет? — парень порылся в кармане и протянул желто-зеленый плод.
Кусочек тут же забился в дыру меж зубов, Майорин поводил языком.
Так дальше продолжаться не могло. Сколько можно…
— Принеси мой меч.
— Вы едва стоите, сударь.
— Принеси меч. Руку разрабатывать буду.
В окне, выходящем во двор, мелькнула стройная фигура государыни. Майорин махнул ей рукой. Риана исчезла. Они не раз встречались в коридорах и за трапезой, но словом так и не перемолвились. Не простила.
Не простила, хотя родился человеческий мальчик с черными волосами. Приставленный к ней лекарь сразу проверил родство с государем и убедился в оном. Майорин был уверен, что брат позволит Риане вернуться. Но пока и отпрыск, и государыня прибывали в Белом Мече, где было безопасней.