СТУК В ДВЕРЬ не прервал размышлений начальника сыска. Сквозь морозный узор Путилин видел, как на карете подъехал Федор Федорович, вальяжно вышел, поправив тяжелую шубу. Сегодня день приемов, поэтому, наверное, вернулся из ревизорской поездки.

— Да, — ответил Иван Дмитриевич, потом повысил голос: — Войдите.

Вот и пришли допросные листы студента Микушина, в кабинет ступил Иван Иванович, а вслед за ним и Михаил.

— Иван Дмитриевич, — листы заняли свое место на столе, — Алексей Микушин идет на поправку.

— Ясно, — начальник обернулся к ним, не отходя от окна, — значит, все записали за ним?

— Все, — мрачно ответил надворный советник.

— Присаживайтесь, господа. Будем решать, как нам дальше жить-поживать… Прошу, садитесь, — сам остался стоять у окна, повернувшись к ним спиной.

Чиновник для поручений господин Соловьев и младший помощник Миша расположились на стульях у стола, направив взгляды на Путилина. Затянувшееся молчание было нарушено нетерпеливым покашливанием Жукова.

— Итак, что мы имеем на сегодняшний день, Иван Иванович?

Надворный советник ответил не сразу, а словно пытался поймать ускользающую мысль.

— Мое мнение таково: пока необходимо продолжить слежку за Ильиным.

— Я тоже так думаю. Ведь после убийства он мог уехать из столицы, но что-то очень важное его держит. Нам надо понять, что? Пока не поймем, не узнаем намерений господина Ильина, трудно что-либо предпринимать. Что мы имеем?

— То, что он убил Левовского, — вставил Миша, — вполне доказанный свидетелем факт.

— С этим не поспоришь.

— Иван Дмитриевич, я тогда выясню, где был этот негодяй, и что делал в вечер и ночь убийства Фома Тимофеевич, постараюсь найти иных, кроме Микушина, свидетелей, — и с улыбкой взглянул на Соловьева.

— Пожалуй, это не будет лишним, — сложил руки на груди и оперся спиной о подоконник Путилин. — Далее, господа. Каковы дальнейшие наши действия?

— Думаю, — Иван Иванович то ли в волнении, то ли от нетерпения постучал пальцами по столешнице, — без сведений, полученных Василием Михайловичем, сложно предположить, что необходимо предпринять в отношении Анисимова.

— Анисимова?

— Да, Иван Дмитриевич, с Ильиным-то ясно, вот роль Глеба, если не ошибаюсь, Петровича не совсем понятна.

— Петра Глебовича, — вставил Жуков.

— Что?

— Петр Глебович Анисимов.

— Да какая разница, Глеб Петрович или Петр Глебович, — отмахнулся Соловьев.

— Разницы нет, за исключением того, что мы с ним лично не знакомы и совсем не имеем о нем сведений.

— Будем иметь, — самоуверенно заявил младший помощник статского советника.

— У меня нет сомнений, — теперь уже вставил Путилин, и добавил не без иронического тона: — Если за дело берется Михаил Силантьевич Жуков.

— Иван Дмитриевич, — оскорбленный вид показал, что молодой человек обижен словами начальника, — я ж для пользы дела.

— А как же иначе, — тон Путилина не изменился. Он даже развел руками, потом шагнул в сторону стола и занял за ним свое место, — давайте перейдем к серьезному, — примирительно произнес Путилин, — розыск наш не прост, а вследствие открывшихся обстоятельств нам предстоит арестовать всех преступников, участвующих в изготовлении фальшивых ассигнаций. Никто не должен остаться без наказания. Это, по-моему, объяснять не надо.

— Иван Дмитриевич, — уже другим тоном подал голос Михаил, — мы ж…

— Ладно, — перебил его Иван Дмитриевич, — к делу.

— По соображениям, не подкрепленным никакими фактами, — Иван Иванович не перестал барабанить пальцами по столешнице, — мы уверены, что типографские машины увезены в имение, купленное Анисимовым у Сергея Ивановича, а если это не так?

— Вполне возможно. — Надворный советник высказал то, о чем Путилин и думать не хотел.

— Тогда мы займемся Тверской губернией.

— Тоже верно, но давайте рассудим. Зачем нанимать крестьян для перевозки машин из Петербурга в Тверь, ведь дорога тяжелая? Неделя пути, мало ли что может произойти. Значит, за перевозчиками должен быть догляд. Не думаю, что они поперлись в такую даль. Вернее было отправить поездом, тогда займитесь этим, Иван Иванович: не оправляли ли большой груз господа Левовский, Ильин и Анисимов в Тверь, чтобы исключить данный факт из следствия. Крестьяне наняты, на мой взгляд, в соседней деревне с имением. Этим займется господин Орлов, тем более что он собирает сведения об Анисимове.

— А я? — удивленный взор Жукова дал понять, что он остался «без работы».

— А ты, Михал Силантьич, будешь следить за каждым шагом Фомы Тимофеевича, и чтобы ни один его чих не оставался незамеченным!

— Понятно, — младший помощник не выказывал теперь недовольства, но глаза красноречиво выдавали его угнетенное состояние. Он, видите ли, рассчитывал на большее.

— Если все понятно, тогда я вас не смею задерживать.

Путилин не думал, что типографские машины отправлены в Тверскую губернию. Сложная доставка, а потом Левовскому надо иметь сообщников под рукой, чтобы срочно сообщать о грядущих изменениях в государственных билетах. Не то напечатают определенную сумму, а она уже не подходит. А ведь злоумышленники собирались долго работать, пополняя карманы. Что-то пошло не по плану, раз Сергей Иванович стал не нужен. Но что? Казалось бы, что, в самом деле, им делить? Напечатанное? Глупо, в их руках золотой неиссякаемый родник, это подобия дележки воды в реке. Иван Дмитриевич не понимал, может, причина не в изготовлении фальшивых ассигнаций, а в другом? Мести? Любви? Обиде? Многое можно перечислить. Путилин надеялся, что штабс-капитан принесет хорошие вести. И не ошибся. Ближе к позднему вечеру, когда за окнами затрепетали огни в лампах на фонарных столбах, прибыл штабс-капитан. Ввалившись в кабинет, он рухнул на стул, по нему было видно, что за сегодняшний день он больше устал, чем за все предыдущие. Он положил перед начальником бумагу, на которой каллиграфическим почерком был написан послужной список. Путилин с удивлением посмотрел на него, ведь ждали такую бумагу из канцелярии тверского губернатора на днях. А здесь…

— Когда я узнал в участке, что Петр Глебович служит при Министерстве внутренних дел, решил заехать к ним. Не спрашивайте, Иван Дмитриевич, как, но список перед вами.

«Молодец», — пронеслось в голове, и Иван Дмитриевич принялся за чтение.

I.

Надворный советник Петр Глебович Анисимов, цензор Тверского цензурного комитета, тридцати пяти лет, вероисповедания православного (имею орден Св. Анны 3-й ст. и Св. Станислава 3-й ст.) Получал: жалования — 1100 рублей, столовых — 800 рублей. Всего — 1900 рублей.

II.

Из какого звания происходит?

Из дворян.

III.

Есть ли имение: у него самого и у родителей. Родовое.

Есть.

IV.

Есть ли имение: у него самого и у родителей. Благоприобретенное.

Есть.

V.

Есть ли имение: у жены, буде женат. Родовое.

Нет.

VI.

Есть ли имение: у жены, буде женат. Благоприобретенное.

Нет.

VII.

Где получил воспитание и окончил ли в заведении полный курс наук, когда в службу вступил, какими чинами, в каких должностях и где проходил оную; не было ль каких особенных по службе деяний или отличий; не был ли особенно, кроме чинов, чем награждаем, и в какое время, сверх того, если, находясь под судом или следствием, был оправдан и признан невинным, то когда и за что именно был предан суду и чем дело кончено. Годы. Месяцы и числа.

По окончании курса медицинских наук в Императорском Санкт-Петербургском университете своекоштным воспитанником удостоен степени лекаря 1854, июня 20.

Высочайшим приказом о гражданских чинах по Военному ведомству определен на службу в Белевский Егерский полк баталионным лекарем с выдачей, не в зачет, годового оклада жалования 250 рублей 95 копеек. 1860, июня 20.

По болезненному состоянию здоровья перемещен из этого полка в Керчь-Еникальский Военный госпиталь младшим ординатором. 1860, августа 1.

Из оного, по распоряжению командовавшего войсками в восточной части Крыма, командирован к Донскому Казачьему 45-му полку 1861, мая 12.

По распоряжению того же начальника назначен в Келечь-Мечетское госпитальное отделение и прикомандирован к Феодосийскому военно-временному госпиталю 1861, ноября 24.

По распоряжению помощника исправлявшего должность генерал-штаб доктора войск в Крыму, командирован в Карасубазарский военный временный госпиталь 1862, января 18.

По распоряжению штаба командовавшего войсками в восточной части Крыма прикомандирован к Симферопольскому военному госпиталю 1862, марта 31.

Назначен в Феодосийский военный госпиталь младшим ординатором 1862, декабря 27. Прибыл в оный госпиталь. 1863, апреля 2.

Высочайшим приказом о гражданских чинах по военному ведомству за № 34 уволен по прошению от службы 1863, августа 10.

По прошению определен с правом государственной службы при имениях Кашинского уезда полковницы баронессы Розен и статского советника Штевена, предписанием Тверского военного губернатора за № 2778 от 7 марта 1864.

По представлению Тверской врачебной управы, указом Правительствующего Сената от 2 июня 1864 за № 105 произведен за выслугу лет в титулярные советники.

Предписанием начальника Нижегородской губернии от 13 февраля 1864 за № 2106 уволен, по прошению, от службы 1865, февраля 13.

Приказом по Министерству иностранных дел от 13 февраля 1865 года за № 4 определен на службу в Азиатский департамент канцелярским чиновником 1865, февраля 13.

Назначен помощником главного журналиста того же департамента 1865, марта 22.

Назначен Помощником Столоначальника в том же Департаменте 1865, июня 1. Определением Правительствующего Сената 28 ноября 1865 года произведен в коллежские асессоры.

Всемилостивейше пожалован кавалером Ордена Св. Анны 3-й степени, 1866, апреля 4.

Определением Правительствующего Сената 2 ноября 1867, произведен за выслугу лет в надворные советники.

Всемилостивейше пожалован кавалером Ордена Св. Станислава 2-й степени 1868, марта 31.

Согласно прошению по болезни уволен со службы с 1869, января 1.

Приказом по Министерству внутренних дел от 2 января 1869 за № 54, определен исправляющим должность цензора Тверского цензурного комитета с производством содержания в тысячу сто рублей в год 1869, января 2.

По приказанию господина министра внутренних дел выдано в единовременное пособие на излечение 300 руб. 1869, февраля 5.

По журналу господина министра внутренних дел за № 1381 утвержден в должности цензора, с производством содержания в тысячу сто рублей 1869, апреля 2.

Определением Правительствующего Сената 28 ноября 1872 года, произведен в надворные Советники.

VIII.

Был ли в походах против неприятеля и в самых сражениях и когда именно?

Не был.

IX.

Был ли в штрафах, под следствием и судом; когда и за что именно предан суду; когда и чем дело кончено?

Не был.

X.

Был ли в отпусках, когда и на сколько именно времени; являлся ли на срок, и если просрочил, то когда именно явился и была ли причина просрочки признана уважительною?

Был.

На основании высочайшего приказа по Министерству внутренних дел о гражданских чинах 1873 года августа 1, № 35, для поправления здоровья на двенадцать месяцев в Италию, и отправился в сей отпуск 2 августа того же года.

XIII. Холост или женат, на ком, имеет ли детей, кого именно; год, месяц и число рождения, где они находятся и какого вероисповедания?

Холост.

— Вот так прочтешь служебный формуляр, и кажется, что человеку только крыльев ангельских не хватает, пока не начнешь копать глубже, а там… Господи, до чего же человеку нравится скрывать свое нутро под шелухой золотой патины, притворяясь добропорядочным, пряча за приветливой улыбкой тщеславие, алчность и предательство, — невольно вырвалось у начальника сыска.

— Иван Дмитриевич, вы не правы, господин Анисимов, согласно документам, выехал за границу пятого августа.

— Даже так?

— Так точно.

— Но…

— Вот я и думаю — гадаю, Петр ли Глебович выехал или некто с его паспортом?

— Очередная загадка.

— Разгадаем, — на усталом лице появилась озорная улыбка. — Не такое ж распутывали, а, Иван Дмитриевич?

— Сомнения исключены.

Беседу прервал дежурный чиновник.

— Иван Дмитриевич, тут к вам рвется некий Самойлов.

— Какое у него дело?

— Только вам расскажет, но настаивает, что исключительной важности.

— Хорошо, проси.

В кабинет прямо-таки ввалился вальяжный купец в бобровой шубе, сжимая меховую шапку в руке. Если бы не штабс-капитан, то он грохнулся бы на колени.

— Иван Митрич, не признаете? Васька я, Самойлов, — он указал рукой на себя.

Кого-то он напомнил Путилину, но, увы, в памяти лицо не всплывало.

— Иван Митрич, пять лет тому я чуть было не очутился в арестантской, вы помогли, Иван Митрич, неужели не помните?

Что-то стало всплывать. Самойлов Васька, ну да, тогда он по простоте душевной с дурной компанией связался и чуть было не угодил на каторгу, Путилин ему поверил.

— Ну да, через ваши руки столько нашего брата проходит…

— Вспомнил я тебя, вспомнил, дело на Стремянной.

— Воистину вспомнили, вы мне поверили, — он постучал по груди, — когда и веры мне не было, целковый на дорогу дали, так вот с того рубля мое богатство и пошло. Приехал, купил товару, и в деревню, там обменял на тот, что в городе нужен, и туда, так и капитал скопил, лавки открыл. Все от вашего доверия, вот приехал, гостинец привез, а мне тот господин, что у входа, все твердит «не велено да не велено», я ж от всего сердца.

— Успокойся, Василий, за гостинец спасибо, но чиновник правильно говорит, нельзя нам. Вот ты и так подарок сделал — не стал злодеем, это ли не награда нашему служению.

— Так-то оно так, но не по-христиански как-то.

Едва выпроводили непрошеного гостя, которого от чувств так и распирало. Но, как ни говори, приятные моменты украшают трудные дни. — На чем, Василий Михайлович, нас прервал этот… — Путилин указал жестом на дверь, — надеюсь, хороший человек?

— Об Анисимове мы говорили, — напомнил штабс-капитан.

— Да, да, Анисимов. Вы говорили, он ли уехал лечиться, так?

— Совершенно верно.

— На чем основано ваше подозрение?

— Иван Дмитриевич, посудите сами: если Петр Глебович участвует в деле печатания «золотого тельца», то он не мог покинуть пределы России в столь ответственный час. Дом он сдал на время отпуска семье с тремя детьми, глава — чиновник из департамента уделов. Невзирая на этот факт, я думаю, он либо в столице, либо в имении.

— Пожалуй, с вами соглашусь.

— Напомните, когда продал имение Левовский Анисимову?

— В июне этого года.

— Сразу же после прихода типографских машин?

— Нет, до прихода их из Германии.

— Я понимаю это так, что подготовка шла давно.

— Мне тоже так кажется.

— Тогда самое время посетить Новоладожский уезд, если не ошибаюсь, деревню Вымово.

— Именно так.

— Когда вы собираетесь выезжать?

— Завтра утром.

— Возьмите в попутчики Жукова, он может там вам пригодиться.

— Я того же мнения, — Василий Михайлович не кривил душой, а произнес искренним тоном.

— Тогда не смею задерживать.

Штабс-капитан удалился, дробный стук подкованных каблуков стих за дверью.