Осенью 1919 года Степана Гудкова призвали на Южный фронт. Здесь Красная Армия переживала тяжелые поражения, которые поставили под угрозу самое существование Советской республики.
С востока рвался к Волге Колчак. На Западном фронте Юденич уже занял Гатчину и подходил к Петрограду. После разгрома генерала Краснова Деникин объединил под своим командованием контрреволюционные силы Юга. К концу августа он завладел почти всей Украиной с Киевом и Одессой. В сентябре Деникин занимает Курск, в октябре — Орел.
Раз едет Степан в поезде при полной амуниции с мешком ручных гранат… А напротив него сидит крестьянин и гнусаво так спрашивает:
— Оре-ехи везешь продавать?
Степан молчит, ничего не отвечает.
А тот опять:
— Оре-ехи везешь продавать?
И так всю дорогу, пока в степи на полустанке на этот южный поезд не напали бандиты и не начали жестоко грабить пассажиров.
Тогда Степан развязал мешок, вынул из мешка гранаты, выскочил в проход, весь обвешанный гранатами, схватился за чеку и заорал страшным голосом:
— А ну, ложись, гады, суки, взрываю состав!!!
И такой у него был при этом чумовой и отвязанный вид, что бандиты на ходу повыскакивали из поезда.
Не испугался лишь один — атаман, самый сильный, жестокий и дерзкий бандит. Он не боялся ни бога, ни черта, ни смерти и очень гордился своим бесстрашием. Сколько они грабили деревень, поселков, хуторов, поездов — и товарных, и пассажирских, — никогда он ни перед кем не отступал. Пуля его не брала, он был словно заговоренный: в любой перестрелке ни единой царапины.
Поэтому он спокойно вышел к Степану и встал перед ним с заряженным револьвером.
— Считаю до трех, — сказал Степан, держась за чеку. — Нет, до четырех! Раз… Два… Три…
— Первым сдохнешь, — сказал бандит.
— Я давно уже мертв, — ответил Степан.
— А эти? — спросил атаман, обведя дулом револьвера перепуганных крестьян в вагоне.
— Все как есть мертвецы, — сказал Степан.
Они скрестили взгляды. Вдруг в глазах Степана бандитский атаман увидел такую готовность погибнуть в любую секунду, что даже он, всегда презиравший смерть, похолодел.
Зато Степан в глазах бандита хоть и увидел полную готовность умереть, но не сию секунду, а спустя примерно дня четыре, поскольку его банда только что награбила добра, ему хотелось погулять, попировать: жратва, горилка… И там у них была одна вдова — он ей собрался подарить вот эту шаль. Короче, не сейчас.
— Четыре, — сказал Степан.
Бандит опустил револьвер и выпрыгнул из поезда.
Степан посмотрел, как он покатился, сжавшись в комочек, под откос.
Говорят, после этого случая атаман запил, где б он ни был, куда бы ни шел — перед ним, как живое, стояло лицо Степана. Он впал в жуткую меланхолию, забросил бандитскую жизнь и в конце концов ушел в Спасо-Преображенский монастырь, где стал черным иноком, святым отшельником, известным в народе под именем Инок Александр.
Степан Гудков очень аккуратно снял с себя гранаты, упаковал их в мешок, сел на место и спокойно поехал дальше.
— А я думал, ты оре-ехи везешь продавать, — разочарованно сказал крестьянин и потерял к нему всякий интерес.