Симон Астон, встревоженный звонком Дэмиана, вошел в приемную офиса Джека Каванага на четырнадцатом этаже знаменитого здания Каванага на Джордж-стрит. Солнце уже садилось, и деловой квартал все больше напоминал город-призрак. Улицы были тихи и безлюдны, лишь группки бизнесменов рассредоточились по барам, чтобы пропустить по стаканчику после работы.

Здание Каванага опустело. Тишину нарушал лишь гул флуоресцентных ламп.

Кто-то пытался шантажировать моего отца, Симон! Помнится, ты говорил, что все будет в порядке? Что ты обо всем позаботишься? Я дал тебе денег. Ты сказал, что все уладишь…

Мой отец хочет видеть тебя через час. Он сказал, что, если ты не явишься, он запретит тебе даже приближаться к нашей семье.

Ситуация выходила из-под контроля. И довольно стремительно.

Симон уже много лет был лучшим другом богатейшего сиднейского наследника, и ни разу за все это время его не приглашали в офис Каванага-старшего. Впервые оказавшись здесь, да еще в такой ситуации, он почувствовал себя пешкой. Само здание, казалось, давило на него всей мощью власти и влиятельности владельца.

Вот это богатство.

Вот это силища.

Симон был так близок к этому и в то же время невероятно далек. Он ведь не был Дэмианом Каванагом. Не был защищен капиталом и влиянием Джека Каванага.

Еще до того, как час назад позвонил перепуганный Дэмиан, Симон уже знал, что дела плохи. Телефонный звонок Уорвика не на шутку взволновал его, но Симон все равно до конца не верил, что тот посмеет осуществить свою угрозу. В самом деле, откуда могла взяться видеозапись? Он же сам разбил телефон этой Меган. Неужели этого оказалось недостаточно? Неужели аппарат уцелел?

Если видео существует, тогда дело дрянь.

Будучи во власти своих горестных размышлений, Симон поправил узел галстука и мысленно настроился на предстоящий разговор. Он решил, что будет вести себя очень осторожно, с присущим ему обаянием. Он даже надел свой единственный костюм, чтобы произвести впечатление на мистера Каванага, убедить его в том, что он по-прежнему заботливый и преданный друг Дэмиана.

В кабинетах царила мертвая тишина — все служащие разошлись по домам. Огромные окна не были зашторены, и сквозь стекло он мог видеть опустевшие офисы соседних зданий, в которых тоже был погашен свет, и собственное странное отражение. Коридор, идущий от лифта, был освещен, и Симон направился прямо к столу личного секретаря Каванага, ощущая слабость в ногах.

— Здравствуйте, я — Симон Астон.

Секретарь ответила ему дежурной улыбкой. Среди многочисленных папок, семейных фотографий в рамках и лотков с аккуратно разложенными бумагами на ее столе Симон заметил маленькую именную табличку, на которой значилось «Джой», но, прежде чем он успел обратиться к секретарю по имени, она произнесла:

— Мистер Каванаг ждет вас. Пожалуйста, проходите.

Джой грациозно поднялась из-за стола и провела его к кабинету Каванага. Она открыла перед Симоном дверь. Он с ужасом думал о том, что ждет его за этой дверью.

— Мистер Каванаг, к вам мистер Астон.

— Спасибо, Джой.

Джой испарилась, и Симон остался один в дверях, застыв как истукан. Джек Каванаг сидел в кресле за массивным рабочим столом. Кабинет своими размерами не уступал средне-габаритной квартире. Симон заметил, что Джек был не один — в кабинете находился мужчина, не знакомый Симону. Вид у него был серьезный.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — проговорил Симон, не сходя с места.

— Заходи. Присаживайся, Симон, — произнес мистер Каванаг тоном, в котором не было ни явной агрессии, ни радушия.

У Симона пересохло в горле. Ладони стали влажными.

Он робко вошел в кабинет, не забывая улыбаться. Уверенность. Если он будет сохранять спокойствие, они тоже расслабятся. Уверенность была ключом к победе. Уверенность и невозмутимость, напомнил он себе.

Гость мистера Каванага, судя по всему, не собирался уходить. Дэмиан упомянул в разговоре о каком-то «американце», и Симон догадался, что это, должно быть, он и есть. Но незнакомец был представлен как мистер Уайт.

— Здравствуйте, мистер Уайт. — Симон протянул руку, но мистер Уайт ее не пожал.

— Мистер Уайт должен быть посвящен во все подробности. Ему необходимо знать все, — угрожающе произнес мистер Каванаг.

Все.

Симон сел в кресло, и они втроем образовали полукруг во главе с мистером Каванагом за его внушительным столом. Джой закрыла дверь кабинета.

Симону было странно видеть Джека Каванага таким, как сейчас. Он видел отца Дэмиана вживую так же часто, как на страницах газет или на обложках деловых журналов. При этом Джек Каванаг чаще всего выглядел улыбающимся. Но сейчас на лице его не было и тени улыбки. Оба — и Каванаг, и Уайт — смотрели на Симона и ждали, пока он заговорит, но Симон не знал, каких слов от него ждут.

— Сэр, я могу быть откровенным? — начал Симон своим самым обезоруживающим тоном. Он сделал жест рукой. — Я…

— Да уж, пожалуйста, — резко прервал его Каванаг. — Иначе ты никогда больше не подойдешь к моему сыну. Никогда.

Симон опешил. Что это, реальная угроза? Неужели Джек собирается навсегда отобрать у него Дэмиана?

— Да, сэр, — снова начал Симон. — Мм… позвольте прежде поблагодарить вас за честь, которую вы оказали мне, пригласив сюда для разговора. Я сожалею только о том, что повод для этого оказался вовсе не радостным.

Мистер Каванаг прищурился.

— Кончай трепаться, — заявил он. — Расскажи нам о том человеке, который пытался меня шантажировать.

Симон заставил себя собраться. События разворачивались слишком стремительно. После того как Уорвик повесил трубку, он так и не перезвонил и сам не подходил к телефону. Дэмиан как огня боялся своего отца.

— Кто он? — потребовал ответа Каванаг.

Симон заколебался:

— Поверьте, я даже не представляю, кто мог звонить вам, сэр. Не знаю, почему вы думаете, будто я как-то с этим связан, но я уверен, мы докопаемся до сути.

Джек подался вперед. Он всегда держался спокойно и непринужденно, несмотря на свое положение в обществе и исключительное влияние. Он высоко ценил профессионализм, но еще выше ставил честность и дружбу. Раз в году он вывозил своих служащих на яхте на пикник в открытое море. Не скупился на бонусы. Интересовался семейной жизнью своих подчиненных, их здоровьем и благополучием. Но сейчас в нем не было и намека на «своего парня». Симону открывалась другая сторона могучей личности Джека Каванага. Это была та самая — темная, безжалостная — сторона, на которую не раз намекали журналисты. Джек Каванаг не терпел, когда угрожали ему или его семье.

— Не трахай мне мозги, Симон, — произнес он, и Симон, впервые услышавший от него ругательство, почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. — Я могу в корне изменить твою жизнь, причем очень быстро.

Симон в этом не сомневался. Если бы Джек Каванаг отлучил его от Дэмиана, в Сиднее это стало бы известно в считаные дни. Связи Симона мигом бы рухнули. Это было бы для него катастрофой — социальным суицидом. Финансовым крахом.

— Поймите меня правильно, сэр, — проговорил Симон, пытаясь обрести пошатнувшееся равновесие. — Я просто не уверен… я не имел в виду… я вышел на этого парня через своего приятеля… — пролепетал он. Сделав глубокий вдох, он постарался говорить четко и медленно. — Понимаете, я совершенно случайно наткнулся на эту девчонку, когда она снимала видео. И был в шоке. Я хотел защитить своего друга. Я знаю подходящих людей, которые могли бы избавить Дэмиана от этой проблемы. Я всего лишь пытался оградить его от неприятностей.

Американец, который до сих пор не вмешивался в разговор, подвинулся ближе к столу и раскрыл блокнот. Из внутреннего кармана пиджака он достал авторучку, щелкнув ею, в упор посмотрел на Симона своим холодным взглядом и спросил:

— Как звали женщину, которая производила съемку?

— Мм… да она никто. Просто гостья.

— Имя, пожалуйста, — коротко произнес мистер Уайт.

Если он узнает имя, узнает и то, что с ней произошло.

Американец ждал. Симон слишком боялся его, чтобы отказать ему в ответе.

— Ее звали… мм… Меган Уоллас. Она работала личным помощником Роберта Грубелаара из «Тридент Реалти». Роберт — ваш коллега, насколько я понимаю.

Джек задумчиво кивнул:

— Роберт работал со мной по какой-то незначительной сделке с недвижимостью.

Американец сделал пометку в блокноте, но объяснения Симона его явно не удовлетворили, и он продолжал задавать ему вопросы:

— Вы заказали какие-то мероприятия, чтобы заткнуть рот этой Меган Уоллас? — Должно быть, он обратил внимание на то, что Симон говорил о женщине в прошедшем времени.

В ответ на жестокий прямой вопрос Американца Симон трусливо кивнул и опустил глаза, уставившись в пол. Вопрос ужаснул его: Вы заказали какие-то мероприятия, чтобы заткнуть рот этой Меган Уоллас? Неужели так оно и было? Да, пожалуй. Но он не хотел — у него просто не было выбора. Он должен был позаботиться о безопасности своего друга.

— Хорошо. Мы еще вернемся к ней, — произнес Американец. — Вы сказали, что нашли этого парня через своего приятеля. Мне необходимо знать имя того, кто работал на вас.

Он ждал ответа.

Симон был в панике. Он нашел Уорвика вовсе не через приятеля, но как отнесется мистер Каванаг к его признанию, что он лично знаком с людьми такого сорта? В то же время он боялся лгать Американцу. Уорвик и раньше выполнял конфиденциальные поручения Симона. У него, конечно, мелькнула мысль о том, чтобы назвать вымышленное имя, но он почти не сомневался в том, что обман вскроется. Достаточно было посмотреть на Американца, чтобы убедиться в этом.

Впервые в жизни Симон вынужден был признать, что самый безопасный и к тому же единственной приемлемый для него вариант — это сказать правду.

— Мм… я обратился к нему напрямую, сэр, — вымолвил он.

Американец что-то записал в своем блокноте. Джек Каванаг был все так же мрачен, но ничего не сказал.

— Полное имя этого человека?

— Уорвик ОʼКоннор.

Те поручения, которые Уорвик выполнял для Симона, по большей части были связаны с проблемами его приятелей, попавших в переплет. Ставка Уорвика составляла пятнадцать тысяч долларов, если речь шла о том, чтобы заткнуть кому-то рот — как, скажем, той девчонке, из-за которой у них могли быть неприятности. Это была хорошая цена, устраивающая, если быть точным. Как правило, Уорвик брал половину суммы авансом. Симон вдруг задался вопросом, известно ли Джеку о том, что его сын заплатил Симону в общей сложности пятьдесят тысяч. Дополнительную сумму, которую Симон предусмотрел для себя, можно было считать административными расходами, но Джек мог посмотреть на дело иначе, особенно с учетом того, как складывалась ситуация. Симон даже подумал о том, не вернуть ли те тридцать пять тысяч, что он запросил сверху. На самом деле ему совсем не хотелось расставаться с этими деньгами.

Симон решил рассказывать только то, о чем его просят.

— Итак, вы имели дело с Уорвиком ОʼКоннором напрямую, — подытожил Американец.

Симон кивнул.

— А Дэмиан?

— Дэмиан никогда с ним не встречался…

— Хорошо, — перебил его Джек Каванаг. — Значит, других концов нет? Только ты и этот Уорвик — больше никто не замешан?

Симону стало неуютно при упоминании о «других концах», но он снова кивнул.

— Что за записывающее устройство было у женщины? — задал Американец очередной вопрос.

Симон выглядел совершенно растерянным.

— Я никакой видеокамеры не видел. Думаю, ее и не было. Но… мм… на вечеринке она пользовалась мобильником, и я видел, как она им снимает. Так что это вполне могла быть видеокамера телефона.

— Хорошо. Будем надеяться, что запись низкого качества. А вы помните марку и модель телефона?

— Мм… нет. — Симон не обращал внимания на мелочи. По крайней мере, при таких обстоятельствах.

— Нам нужно найти телефон. Вы знаете, где он сейчас может находиться? — Американец исподлобья взглянул на Симона.

Тот закусил губу:

— Я его разбил. Увидев, что она снимает, я выхватил у нее аппарат и наступил на него ногой.

Американец продолжал записывать.

— А что потом было с телефоном?

— Он был сломан, и я его выбросил, — объяснил Симон.

Американец посмотрел на него, как на слабоумного.

— Значит, вы видели, что на вечеринке женщина снимала на видео, и вы «наступили» на ее телефон. Вы что же, не потрудились проверить, есть ли в памяти аппарата какой-либо компрометирующий материал, прежде чем выбросить его? Вы не проверили, сохранилась ли в нем запись, или, может, женщина успела отослать какие-то сообщения?

Симон почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

— Нет, сэр. Аппарат был сломан. Я просто избавился от него.

— Куда вы его выбросили?

— В мусорное ведро в доме.

Джек Каванаг с силой ударил кулаком по столу, так что Симон в испуге подскочил в кресле. Сердце у него забилось еще сильнее. Он чувствовал себя приговоренным к повешению перед казнью.

— После вечеринки вывозили мусор? — обратился Американец к Джеку.

— Да. Эстель, горничная, выносит мусор ежедневно. Его давно уж нет, — с явным недовольством произнес мистер Каванаг.

— Есть ли вероятность, что она или кто-то из обслуги нашел запись?

— Нет, нет, — попытался заверить их Симон. — Телефон был разбит вдребезги, клянусь. Никто бы не смог им воспользоваться.

— Нам необходимо выяснить, что именно было записано на телефон, — сказал Американец. — И если там был некий компромат, не был ли он отослан кому-нибудь.

— Но я даже не представляю, как такое возможно, — взмолился Симон. — Телефон был разбит. Я просто не подумал…

— Да уж, это точно, — прошипел Джек Каванаг.

— Позвольте, я займусь этим, — взглянул на него Американец.

Мистер Каванаг был вне себя от ярости. Он указал пальцем на Симона. Если бы у него в руках оказался пистолет, он бы, не колеблясь, нажал на спусковой крючок, Симон в этом не сомневался.

— Раз ты не соизволил явиться ко мне, когда возникла проблема, угрожающая безопасности моей семьи, теперь на тебе лежит ответственность за благоприятный исход, — мрачно произнес мистер Каванаг. — Только так ты сможешь вернуть мое доверие, Симон. В этот уик-энд приезжает человек из Мумбая. Он будет введен в курс дела и свяжется с тобой. Боб проследит за тем, чтобы ты был под рукой. Ты расскажешь Бобу все, повторяю, все, что тебе известно об этом Уорвике ОʼКонноре, который вздумал шантажировать мою семью. Все. Все, что знаешь об этой видеозаписи, о тех, кто был снят, о том, чем они там занимались, и как запись могла оказаться в чужих руках. Ты расскажешь Бобу все об этих людях и о том, что там делал мой сын.

Американец сидел молча, с раскрытым блокнотом в руках.

— Я не хочу, да и ни к чему мне знать детали. Ты все расскажешь Бобу и выслушаешь то, что он скажет.

— Мм… да, сэр, — с запинкой произнес Симон.

— Я дам инструкции и распоряжусь насчет денег, а ты доставишь их ему лично. Боб будет контролировать процесс, чтобы не было ошибок. Все ясно? — Симон не ответил. — Я спрашиваю, все ясно?

— Мм, да, сэр, все ясно. Но… как он выглядит? Как я узнаю…

— Не хочу слышать никаких вопросов от тебя — только ответы. Ты дашь Бобу всю информацию, которую он попросит. Я не хочу знать никаких подробностей грязной истории, в которую вы с моим сыном влипли. Оставляю вас двоих беседовать дальше.

Джек Каванаг поднялся из-за своего массивного стола красного дерева.

— Я очень разочарован, Симон. Очень разочарован. И запомни: ни с кем об этом деле не говори, никогда. Даже со мной, если только я сам не спрошу. Это понятно?

Симон кивнул:

— Да, сэр, понятно.

— Если я узнаю, что ты был не до конца честным здесь со мной и мистером Уайтом или что ты проговорился кому-то об этом разговоре… Что ж, думаю, мой сын будет очень огорчен потерей друга.

Симон получил инструкции, и Джек Каванаг оставил его наедине с Американцем, его блокнотом и ощущением, что все происходящее было более чем серьезно. Симон понимал, что ему придется рассказать все начистоту. На одном обаянии из этой ситуации ему было не выкарабкаться.