Похъёла — страна мрачной смерти

Передовая полоса укреплений "Линии Похъёла" была захвачена в течении полутора часов на фронте почти в пять километров. Причём немцы прорвались в самом удобном, а значит укреплённом и ожидаемом месте: вдоль дороги Киркенес — Тюрнет — Петсамо. Генерал пехоты Николаус фон Фалькенхорст с блеском применил идеи Людендорфа эпохи Великой Войны и усовершенствованные во время войны нынешней — штурмовые отряды.

На рассвете 12 апреля вся артиллерия 20-й Горной армии собранная на этом небольшом участке открыла шквальный огонь, накрыв не только передовую траншею, но и возможные позиции финских минометов и пушек. Почти три десятка "Штук" вместе с "Мессерами" из II/JG5 разбомбили артиллерийскую бригаду из двух полков французских тяжёлых гаубиц. Под таким серьёзным прикрытием штурмовые отряды сноровисто прорезали проходы в проволоке и "Спиралях Бруно" и вплотную подобрались к передовым траншеям.

Ответного огня поначалу практически не было, но по одной единственной причине — каждый десятый снаряд этой артподготовки был дымовым. Передовые артиллерийские наблюдатели были ослеплены, а штабы деморализованы паническими сообщениями: — "Противник применил удушающие газы!". Вместо организации контрбатарейной борьбы все судорожно кинулись искать противогазы, как и любая нормальная армия — финская их тоже имела, но как и любая нормальная армия, на дивизионных складах. Пока разобрались, что противогазы есть, но будут не скоро и что снаряды испускают совсем не ядовитый дым, прошло сорок минут, огневой вал скачком сдвинулся вперёд на 300 метров, а в передовые "траншеи" ворвались штурмовики. Ожидаемой ожесточённой схватки, к разочарованию штурмовых отрядов, не было. Неглубокие, 40–50 см канавки обрамлённые заледеневшими земляными валами — символизирующие "передовую траншею", были пусты. Только по многочисленным ходам сообщения мелькали спины шустро удирающих наблюдателей. И немцев и финнов подвели стереотипы, ведь и те и другие привыкли воевать с русскими. Немцы ожидали, что передовая траншея будет битком забита оглушёнными и перераненными "Иванами", которые будут рваться в рукопашную, натыкаясь на сплошную свинцовую стену "окопных мётл" и засыпаемых градом "колотушек". Финны в свою очередь ждали как минимум 3–4 часовой артподготовки, потом танковой атаки, а уж потом стрелковых цепей и спокойно отошли на вторую линию, уверенные, что к самому интересному спокойно успеют вернуться. В передовых укрытиях оставались только наблюдатели, которых до поноса напугали внезапно возникшие на бруствере бывшие "товарищи по оружию".

Серия разноцветных ракет оповестила о том, что передовой рубеж взят и колесо германского пехотного наступления сделало первый оборот. Дымовые снаряды стали падать гуще, сократив видимость на передовой почти до нуля, а к брешам в проволочных заграждениях рысцой заспешили ротные колонны. Тут впервые проявились "национальные признаки" финской обороны. Три геликоптера, взлетевшие с полевых площадок как только "Мессера" и "Юнкерсы" ушли на свои аэродромы, уже двадцать минут висели чуть выше дымного облака, бесконечным потоком букв и цифр описывая расположение немецкой артиллерии. Не смотря на дымовую муть это сделать было легко, каждые 20 секунд вражеские дивизионы сигнализировали о себе длинными огненными всполохами. Удары авиации пришлись в основном по ложным позициям, уж чего-чего, а прятать свою артиллерию финны научились ещё во время "Зимней" и гаубицы практически не пострадали. Дальше произошло то, чего не было с 14-го года. В лучших традициях Русской Императорской армии, усвоившей жестокие уроки "Японской войны", с закрытых позиций, шрапнелью, почти сотня гаубиц "Шнайдер" тех артполков, двух отдельных и одного дивизионного, накрыли огневые противника на глубину 4–5 километров. Эффект был не просто ошеломляющим — зубодробительным. В течении десяти минут большая часть артиллерии 20-й Горной армии была приведена к молчанию, множество артиллеристов были либо убиты, либо ранены. Укрыться от града свинцовых пуль, рвавшихся над головой 155-мм шрапнелей, было просто негде, не спасали ни ровики, ни окопы. Дымовая завеса рассеивалась под резкими порывами промозглого весеннего ветра Финмарка и ротные колонны, протискивающиеся через узкие проходы в "Спиралях Бруно" возникли как голые перед обалдевшими от такого зрелища финскими пулеметчиками.

Вот что финны умели делать виртуозно, воюя с 39-го года, так это стрелять из "Максимов", а в каждом батальоне четвёртая рота имела этих старых, но надёжных машинок, аж 12 штук. И снова, в лучших традициях Великой Войны, Его Величество Максим сказал свое веское слово, точнее 24 таких пулемёта на километр фронта.

Пятикилометровый участок от Яр-Фьорда до озера Ланваттн, защищала 3-я пехотная дивизия: 11-й, 32-й, 53-й пехотные, 16-й артиллерийский полки; 5-я разведывательная бригада, под командованием недавно ставшим генерал-майором Франца Уго-Фагенса. Дивизия была "кадровая", помнящая учения ещё 38–39 годов, прошедшая от "звонка до звонка" обе войны: и "Зимнюю", и "Продолжение". Во время "пятимесячного нейтралитета" их не кадрировали, а держали здесь к востоку от речушки Ботнелва, где местность представляла из себя гряду невысоких, лысых сопок, в обратные склоны которых были врыты примитивные сосновые срубы, перекрытые рельсами. Внутри каждого такого блокгауза стояла железная печка, нары на десяток человек и было прорезаны одна-три амбразуры, через которые можно было сбоку увидеть часть речной долины, "траншею" первой линии и небольшой участок проволочных заграждений. Дальше обзор перекрывал склон соседней сопки из которой торчал такой же сруб. Зимой, когда по ночам мороз давил под 50 градусов, дивизия выжила только благодаря этим срубам и углю который привозили из недалекого Петсамо, в патрули ходили одни саамы из разведбригады, в национальной одежде и на собачьих упряжках.

Сейчас, когда немецкая артиллерия открыла огонь, солдаты привычно попрятались по своим блокгаузам, сосновые брёвна и рельсы хорошо держали осколки, а прямых попаданий по обратным склонам было мало. На грубо сколоченные столы взгромоздили "станкачи", отодрали заслонки из досок с амбразур и когда дым слегка рассеялся изобретение Хаима Максима в очередной раз начало обрывать человеческие жизни. Все кто не был в пулемётных расчетах рванулись на брустверы, стрельба на дальние дистанции из винтовки — самый уважаемый в дивизии вид спорта. Под такой убийственный стрелковый огонь угодили полки 196 и 214 пехотных дивизий XXXVI горного корпуса генерал-лейтенанта Бруно Ортнера. Для них дело принимало скверный оборот, похожая ситуация была во Франции, 5-6-го июня 40-го года на Сомме. Тогда выручили танки и Люфтваффе, сейчас танков нет, а авиацию обещают чуть позже, как только "Штуки" перевооружатся после первого налёта. В дело включилась артиллерийские резервы — три смешенных моторизованных дивизиона армейского подчинения. Каждый из которых состоял из трех трехорудийных батарей — двух с 210-мм мортирами и одной со 170-мм пушками-гаубицами K Mrs Laf. Началась дуэль в которой у немцев были все преимущества-срочно поднятое из Хегбутена звено Bf-109 разогнало вертолёты, сбив один из них, а новейшие немецкие орудия имели большую дальнобойность, чем устаревшие "французы". Уцелевшие германские расчёты снова засуетились на огневых и почти развеявшаяся дымовая завеса опять начала уплотняться.

Передовая атакующая волна не была уничтожена полностью, многим удалось соединиться с штурмовыми отрядами, но больше никто пока через речное дефиле прорваться не смог. В очередной раз была доказана истина — на неподавленные пулемёты пехоту бросать нельзя, а фокус с дымовой завесой, он фокус и есть, не смотря на все учения. Может получиться, а может и нет, а в районе ходов сообщения уже накапливаются финны готовясь к контратаке.

Порт Петсамо горел, горели длинные деревянные пристани, горели огромные складские бараки, горело невывезенное зерно вперемежку с бензином. Горело единственное окно во внешний мир Финляндии и Швеции. 5-й Воздушный Флот дословно выполнял приказ, получившего очередную трепку Геринга: — "Сжечь этот скандинавский клоповник дотла".

После британской операции "Байсикл" авиация предназначенная для "Поларфукс" была основательна реорганизована. "Авиакомандование Киркенес" теперь называлось — опергруппа "Норд-Ост", базировалось на аэродромах Хегбутена и Банака и должна была взаимодействовать с 20-й Горной армией. На Тронхейм базировалась опергруппа "Норд-Вест" их задача — помощь армии "Норвегия" в захвате центральной Швеции. Подполковник Буш теперь возглавил "Авиакомандование Лофотен" и должен беречь "Тирпиц" как зеницу ока. 2-й Авиакорпус "сидит" на аэродромах Дании и Осло и обеспечивает с воздуха бои в Южной Швеции.

Ранее утро 12 апреля для опергруппы "Норд-Ост" было максимально напряжённым, с аэродромов Хегбутен работали пикировщики III/KG5 и часть истребителей II/JG5, атакуя "Линию Похъёла". Основные силы 5-й истребительной эскадры: I и II/JG5 блокировали небо над Петсамо и Лиинахамари, а 69 "Юнкерсов"-88 из I и II/KG30, стартовавшие ещё в темноте из Банака, зашли со стороны моря, откуда их никто не ждал. Внизу мелькнули белые "усы" разбегающихся корабликов, появились облачка разрывов зенитных снарядов и бомбардировщики начали снижаться до 3000 м, впереди уже был виден Петсамо-Фьорд. Зенитный огонь становился все плотнее, все как над Англией, только масштаб помельче. Первыми над Лиинахамари появились цельфиндеры (самолеты-целеуказатели), сбросившие дымовые бомбы. Многокилометровые деревянные причалы и склады возле них должны быть уничтожены в первую очередь. Следующая волна "Юнкерсов" из I-й группы KG30 сбросила уже контейнеры, начиненные мелкими "зажигалками", которые густым огненным дождем сыпались на портовые сооружения, склады и жилые кварталы посёлка.

Люфтваффе использовало килограммовые бомбы В1, а также двухкилограммовые В2ЕZ и В2.2ЕZ, начиненные термитом и воском. Термит представлял собой смесь порошкообразного алюминия с окисями металлов, чаще всего железа. Он воспламенялся при помощи запала, установленного в носовой части корпуса бомбы и состоящего из перекиси бария и магния. Горение магния передавалось алюминию, который горел за счет кислорода окиси металла. При горении термита развивалась температура до 3000 градусов C, при этом тушить его можно только песком и подобными материалами, а не водой, поскольку при такой температуре вода разлагается на водород и кислород, образуя опасный гремучий газ. Зажигательные бомбы снаряжались в специальные контейнеры. Так, контейнер АВ1000 содержал 620 килограммовых "зажигалок". При сбрасывании на объект бомбы вылетали из контейнера и рассыпались на большой территории. Их содержимое вспыхивало при трении о воздух, поэтому, падая на крыши зданий или на землю, бомбы уже горели ярким пламенем, создавая очень высокую температуру. После образовавшегося "Огненного смерча" среди деревянных построек чего либо целого внизу остаться не могло, бомбить этот объект фугасками уже не придётся. С "чувством глубокого удовлетворения" от хорошо выполненной работы I-я группа развернулась в сторону моря.

II-я группа прошла к горлу фьорда и атаковала сам город, тут немцы впервые столкнулись с финскими истребителями. Сначала впереди был виден клубок воздушного боя: блики солнца на плоскостях и разноцветные ниточки трасс, а потом…

— Фриче, смотрите, пара "Ягеров"! — Сегодня на месте бортстрелка новенького "Цезаря" обер-фельдфебеля Петера Шталя сидел военный кинооператор. — Вон они. Чуть выше, справа. — Оператор неловко завозился, пытаясь навести камеру. Навстречу быстро приближались два истребителя очень похожих на "Мессершмитты", но какие-то странные. Вот машины синхронно накренились, ложась на курс перехвата, мелькнули голубые свастики. Голубые свастики? — Шайзе! Это "Мустанги"!

Но было уже поздно, счетверенные пушечные очереди пропороли фюзеляж от носа до хвоста. К бомбардировщикам прорвались всего пять "Мустангов", но дел наделали столько, сколько целая стая "Спитфайеров" наделать бы не смогла.

На боевой курс второй "Адлер" толком так и не встал, бомбы бросали как попало и отворачивали на Киркенес. Хорошо хоть "Мессера" перестали гоняться за "хуторянами" и взяли "мебельные фургоны" под свою защиту. Когда проходили над линией фронта, то понять что там происходит было совершенно невозможно, сплошное чернильное облако изнутри подсвеченное багровым. Похоже, война с финнами лёгкой не будет, хорошо хоть англичане на своих "Спитфайерах" ещё не вмешались.

Эта мысль утешала многих во второй группе, однако "Спиты" уже появились. Их навёл одинокий "Лайтнинг", который крутился около бомбардировщиков минут пятнадцать, все время транслируя в эфир координаты. Отогнать надоеду было нечем и его предпочитали не замечать. Только если не обращать внимания на проблему, она от этого не рассосётся. Вот и не рассосалось. Уходящую над морем I/KG30, до этого потерь не имевшую, осколочные пробоины от зенитных снарядов не в счёт, англичане, взлетевшие с русской Ваенги перехватили в сорока километрах от берега. Скоротечный бой тридцати бомбардировщиков и двадцати истребителей равным быть по определению не может. Марк VB несёт две 20 мм пушки и четыре 7,69 мм пулемёта, а стрелять британцы умеют. Из первой группы в Банак не вернулось восемь машин, кого сбили, кто сел на воду, потери бы были больше, но радиус у этого "Спитфайера" не очень и они быстро отстали.

Итоги дня для "Норд-Ост" особо радостными назвать было нельзя. Особенно неприятным оказался налёт "Бостонов" в вечерних сумерках на артиллерийские позиции XXXVI корпуса, уничтожена техника и погибли люди. Хотя конечно "клоповник" сожгли, во всяком случае фотоконтроль показал многочисленные очаги пожаров, особенно в Лиинахамари. Истребители и стрелки бомбардировщиков отчитались чуть ли не в сорока сбитых "Мустангах", "Мирски", "Спитфайерах" и даже одном вертолёте, но потери, потери… На аэродромы не вернулись шесть "109"-х, тринадцать "88"-х и один "87"-й, повреждено более пятидесяти машин. Н-да, если так и дальше пойдёт, то через неделю летать будет не на чем, а летать надо, вермахт просит максимальной поддержки, фронт прорвать пока не удаётся. А ночью "Веллингтоны" опять бомбили Киркенес.

— Александр Верде. — Отрекомендовался лейтенант в меховой танкистской куртке.

— Свинцов. — Штабс-капитан суховато козырнул. — Начальник штаба второго батальона. Вашу роту придали нам. Сколько у вас машин?

— Восемь. Семь Т-28 и один броненосец.

— Броненосец?

— Ну да. Vyötiäinen.

— Это что такое?

— Т-100 с большой башней. Хотите глянуть?

— Не откажусь. Садитесь в мой "Бантам".

— Ого, богато живёте, одно слово — "Автономия".

— Это как посмотреть, хотя конечно есть помощь эмигрантских союзов из Америки. Фрахтуют пароходы и гонят к нам в Беломорск. А вы сами откуда?

— Из Франции. "Сокол" с Нансеновским паспортом. В Финляндии с 38-го. Отца пригласил лично Маршал. А вы? — Джип основательно тряхнуло. Свинцов водил энергично.

— Из Ленинграда.

— Это что ж, из Совдепии что ли?

— Да, из СССР.

Наступило тяжёлое молчание, Верде неодобрительно косился, но штабс-капитану было все равно, ему нравилось водить машину, а скрытый снегом асфальт Арктического шоссе позволял гнать под 70 километров в час.

— Здесь поворот. Только давайте подождём, мой мотоцикл сильно отстал.

Свинцов молча кивнул, съехал на грунтовку и остановился.

Издалека это было похоже на парад 7 ноября в Ленинграде. Привычные Т-28 стояли плотной колонной, а вот "Броненосец" поражал воображение. Длинной почти девять метров и более трёх метров высотой, огромная башня от КВ-2 не казалась уродливым "головастиком", а наоборот выглядела как-то…гармонично. Малая с "сорокопяткой" вообще потерялась на её фоне. До "Финской" Свинцову приходилось видеть Т-35, но то что стояло перед ним было совсем другим, не архаичным скопищем башен и башенок, а вполне современной грозной машиной.

— Как же вы его сюда дотащили?

Верде, видя неподдельное восхищение, перестал хмуро зыркать и вполне дружелюбно пояснил.

— А что? Это же не КВ, тех даже брать не стали. Оставили на базе полка в Варкаусе, им такой перегон в 500 км не одолеть, все сломаются. Т-100 другое дело, надёжный механизм. Нормальный двигатель и трансмиссия, гусеницы широкие, шли по пятьдесят километров в день, каждые два часа остановка для ТО. Так и доехали. Хотя конечно, — он усмехнулся, — волочь сюда такое чудовище — блажь полковника Нордлинга. "Какой же мы тяжёлый полк, если не имеем хоть одного, по настоящему тяжёлого танка!" — Явно процитировал лейтенант. — Сейчас восстанавливают ещё один такой же, на базе СМК.

Штабс-капитан повернулся к Т-28.

— Э-э-э, не пойму, а с этими что не так?

— В смысле?

— Ну-у, я раньше видел их, а сейчас…. понял! Башенки?

— Да, пулемётные башни сняты, для облегчения. Машины ведь экранированы. До 70 мм на маске пушки. А так, по кругу 40–50 мм.

— Значит вы сейчас не особенно танкисты. Скорее самоходчики?

— Вы тоже кавалеристы, только вот я коней не вижу.

Свинцов слегка пожал плечами.

— Кавалерия мы только по названию, а так, — он снова пожал плечами. — Обычная моторизованная бригада на трёхосных GMC и "Бантиках", ну это такие же джипы, на котором мы приехали. Четыре батальона и дивизион Ф-22, знаете такие?

— Знаю. Советское 76 мм универсальное орудие.

— Тогда вернёмся к нашим баранам. Без пулемётов вы подавить пехоту в окопах не сможете, значит только как самоходные орудия будете двигаться позади цепи и броней нас не прикроете.

— Если начинается разговор по тактике применения, то пойдёмте к командиру роты, во-он там "Вольво", — и он показал на окрашенный белой краской с вертикальными синими полосами, штабной автобус.

Эта беседа прошла почти месяц назад, а сейчас….

37 мм снаряд немецкой противотанковой пушки высек синюю искру из лобовой брони "Почтового поезда" и с визгом ушёл вертикально вверх, в ответ рявкнула Л-10 Т-28-го.

— Изба! Правее пять, около плотины!

На корме танка лейтенанта Верде была сделана телефонная розетка и Свинцов орал в чёрную трубку, "осуществляя связь с бронетехникой". Весь Тяжёлый танковый полк поддерживал атаку батальона на посёлок Наутси и ГЭС Янискоски. Позади бахнул "Броненосец" и дом из которого пулемёт перекрывал выход на гребень плотины просто сложился внутрь себя, короткая цепь кавалеристов тут же поднялась со снега и броском проскочила к бетонному сооружению. Штабс-капитан выдернул шнур, крутанул его несколько раз вокруг эбонитовой трубки и швырнул её ординарцу, а сам, перетянув "Суоми" на грудь побежал вслед бойцам. Танк, как на веревочке, зарычал следом.

Бои на левом фланге группы войск "Северная Финляндия" начались 14 апреля ударом 5-й горнопехотной дивизии по растянувшейся вдоль Арктического шоссе "Лапландской бригаде". Саамы, расслабившиеся за долгую зиму, удар откровенно "прозевали" и попав под плотный артиллерийский и пулемётный обстрел, начали беспорядочно отходить. Основной узел обороны в посёлке Наутси был по сути оставлен без боя и егеря мало того, что оседлали Арктическое шоссе, но и захватили крупнейшую в регионе ГЭС, которая снабжала энергией никелевые прииски и обогатительный завод в Колосйоки. Командир дивизии, генерал-майор "Папа" Рингель, тут же воспользовался удачной ситуацией и двинул 85-й горно-егерский полк кратчайшей дорогой по "зимнику" на Колосйоки. Полк был усилен 95-м разведбатом и двумя артиллерийскими ротами. Вдоль Арктического шоссе были выдвинуто прикрытие из двух батальонов: горно-егерского и горно-противотанкового, теперь дивизия была застрахована от всяких неожиданностей и могла спокойно ожидать развития событий. События ждать себя не заставили, перехват шоссе-тонкой ниточки соединяющей Финмарк с остальной страной, вынудил генерала пехоты Хейнрикса задействовать единственный резерв: Русскую кавбригаду и Тяжёлый танковый полк. Фалькенхорст мог торжествовать, удар, который он рассматривал как отвлекающий, сыграл свою роль — усилить оборону 3-й пехотной дивизии, которая пока ещё отбивала атаки XXXVI корпуса, теперь стало нечем. Правда егерям от этого было не легче, 15 апреля на Арктическом шоссе появились танки.

Пятая горнопехотная была относительно "молодым" соединением, сформированным только в октябре 40-го года, хотя уже повоевавшим в Греции и на Крите. Бои обошлись дивизии не дёшево, но основные потери были не на острове, а в море, когда британские эсминцы перехватили целую флотилию каиков, тогда два полных батальона пошли на корм средиземноморской рыбе. Зато потрёпанные егеря пропустили начало "Барбароссы", нежась под южным солнцем и купаясь в море. Только долго такое счастье продолжаться не могло и в декабре 5-ю горнопехотную отправили на лыжную подготовку. После средиземноморского курорта, на курорт Альпийский, это было даже приятно. До середины февраля парни катались на лыжах, загар у всех стал бронзовым, настроение и физическая подготовка выше всяких похвал, а потом… Потом был длинный и тяжёлый путь в Заполярье, где вся дивизия собралась только в последних числах марта. Морозы уже ослабли, снега было много, местные сопки, на верхушки которых закинули бугельные подъемники, достаточно крутые и покататься удалось и здесь. Многие офицеры из 20-й армии свои выходные проводили у них в дивизии, горнолыжный спорт любили почти все австрийцы и немцы. Идиллию грубо прервал приказ из штаба армии — "Выдвинуться на фланг, в район окончания "Никелевой дороги"". Делать нечего — "А ля герр, ком а ля герр" и споро встав на лыжи, сотый и восемьдесят пятый горнопехотные полки пошли в указанном направлении.

Война началась хорошо, за два дня преодолели ещё тридцать километров и внезапно напали на "гномов" — забавных человечков из Лапландской бригады. Их даже убивать не хотелось, персонажей из сказки, помощников Санта Клауса, лихо бегающих на лыжах без палок и таскающих за собой смешных безрогих оленей. "Гномов" напугали стрельбой из пушек и почти без боя заняли их базу — посёлок Наутси вместе с электростанцией. Мирных жителей там не было и аккуратные финские домики стояли пустыми, зато рядом была великолепная горка, которая так и просилась, чтоб на её склонах расчистили горнолыжную трассу. Но война не ждёт и пути двух полков дивизии разошлись, как позже выяснилось — навсегда. 85-й весело погнался за саамами, рассчитывая через пару-тройку дней захватить важнейший стратегический объект — никелевые прииски Колосйоки, а сотый столкнулся с танками.

3-й и горно-противотанковый батальоны заняли оборону в семи километрах от Наутси, на повороте Арктического шоссе, сразу сформировав "огневой мешок". Окопы в земле выкопать оказалось невозможно — вечная мерзлота под стать бетону, сапёрные лопатки её просто не брали. Окопы вырыли в снегу, брустверы залили водой для прочности и тщательно замаскировались. Все было сделано вовремя, утром на шоссе появились джипы и их сноровисто расстреляли из винтовок и пулемётов. Потом был минометный обстрел, снег оказался плохой защитой от осколков, а на расстоянии примерно в километр остановились финские танки и методично расстреливали любое подозрительное место. Им конечно отвечали, но 37 мм "механизмы для стука в дверь" на таком расстоянии броню не пробивали, а вот танковые 76 мм снаряды разбивали пушки с первого попадания. После обеда с обоих флангов стала доноситься стрельба, оказывается вражеские лыжники попытались окружить батальоны. Пришлось отходить, имея танки на плечах, которые сразу сократили дистанцию и часто били вдоль дороги. Хорошо, что была организована артиллерийская засада, она быстро отбила желание танкистам подходить близко, подбив два танка. К сожалению из тех героев, кто так метко и быстро стрелял, в живых почти ни кого не осталось их окружили пехотинцы и забросав гранатами, пошли в рукопашную. Семь километров до Наутси отступали до вечера, а потом ещё и ночью, устилая шоссе своими и чужими трупами. От окончательного истребления батальоны спас артиллерийский огонь и контратака оставшихся двух батальонов полка. К рассвету 16 апреля полк занял оборону в посёлке и ГЭС, но финны не атаковали, выжидая чего-то. К 13 часам стало понятно чего — с просветлевшего неба посыпались бомбы, а чуть позже по рации пришла тревожная весть от 85-го горно-егерского полка — засада.

Славные гномы оказались злобными троллями, они все время заваливали дорогу деревьями и изредка постреливали из подлеска. Полк сначала опасался, занимал оборону, разворачивал пехотные орудия и разбирал засеку со всеми предосторожностями. Потом, поняв, что теряют время на эти глупые пакости, стали относиться к делу попроще. На второй день, встретив очередное препятствие по фронту метров сто, а в глубину двести, уверенно полезли в лес совсем не ожидая встретить сопротивления. Засада была сделана с какой-то первобытной хитростью: из поваленных деревьев возвели укрепления, замаскированные почти в конце завала, а перед ними — расчищенные сектора, более того, тролли несколько проредили лес, сделав проход, чтоб удобнее было идти. Егеря, с некоторым раздражением и уверенные в своём техническом превосходстве сошли с просеки двумя батальонами, чтобы обойти завал с обеих сторон и сами того не замечая оказались на просматриевоемой местности. Для них видимость была 30–50 метров, а вот для попрятавшихся саамов они были видны с 60–70. Их подпустили вплотную к замаскированным позициям и начали убивать. Боем это назвать было нельзя, скорее расстрел кинжальным огнём с фронта и флангов — методично, быстро и точно. В довершении всего среди растерявшихся немцев начали рваться мины, минометы были установлены где-то недалеко и забрасывали свои снаряды по очень крутой траектории.

Почти сразу после того как началась пальба, за спиной втянувшихся в лес батальонов, незаметными тенями материализовались пулемётно-снайперские команды и заняли заранее намеченные места в начале засеки. Попытка оказать помощь ведущим бой наткнулась на пулемётный огонь, а офицеры, командующие спешно разворачивающейся артиллерией, убиты одиночными выстрелами. Такая же незавидная участь постигла упряжных лошадей, ездовых, командиров минометных расчётов. Неширокая дорога быстро превращалась в братскую могилу людей и животных, а элитная часть в скопище бессмысленных и безответных мишеней. Но многочисленные учения и железная дисциплина оказались сильнее убийственного свинца и дикарской тактики, егеря сжав зубы пошли в огонь. Мужество и стойкость как всегда победили, саамы не приняли честного боя и поспешно отошли, путь для выхода избиваемых батальонов был открыт. Для них все закончилось также внезапно, как и началось. Тролли просто прекратили стрельбу и растворились среди деревьев. Егеря еще некоторое время поливали лес огнем, принимая сумеречные тени за укрывшегося противника, но постепенно поняли, что воевать не с кем. Наступила звенящая тишина… сначала ее нарушили стоны раненых, потом негромкие команды. Дисциплина и управление постепенно возвращались и с ними приходило осознание произошедшего. После возвращения остатков батальонов ситуация прояснилась окончательно — это разгром, почти три сотни убитых и более тысячи раненых. Раненые и были самой большой проблемой, они связывали полк по рукам и ногам, а для того чтобы их всех хоть как-то перевозить придётся бросить противотанковые и пехотные орудия. Именно об этом доложил по рации командир 85 горно-егерского полка, кавалер "Рыцарского креста" полковник Кракау. Его решение было оставить на дороге заслон и отступать назад к Наутси. Ночью полк несколько раз выходил на связь, докладывали о новых засадах и внезапных атаках, потом пришло сообщение о гибели командира полка. А к утру рация замолчала. Думать о самом плохом не хотелось, оставалась надежда на технические неисправности, но было понятно — ситуация критическая, надо выручать своих.

Как рассвело сотый полк двинулся вперёд, но все атаки разбивались о мощный артогонь и пехотную оборону усиленную танками, пробиться к "зимнику" так и не удалось. Ни в лоб, ни в обход по лесу, люфтваффе тоже ни чем не помогли, погода как назло испортилась, шёл густой мокрый снег. Утром восемнадцатого выяснилось что остатки дивизии тоже в окружении, на той стороне реки появились вражеские патрули, к удивлению генерал-майора Рингеля это опять оказались саамы, документы немногочисленных убитых показывали, что они из той же самой Лапландской бригады. Получается, что 85-й полк уничтожен, если эти успели снова выйти к посёлку. Подумать только, горно-егерский полк разбит за сутки, это просто не укладывалось в голове, но логика иного варианта событий не предлагала. Штаб армии дал команду на прорыв.

— Свинцов, оставьте это. Срочное радио из штаба бригады, генерал Алексеев собирает комбатов и начальников штабов для сообщения.

— Александр Иванович, ведь уходят. Сейчас самое время им на хвост сесть, до Никелевого шоссе мы бы их полностью съели.

— Штабс-капитан, вы меня удивляете. Вы что, не слышали? Оставьте это. Садимся в машину и поехали обратно в посёлок.

— Есть!

Был зачитан приказ подписанный лично Хейнриксом, он требовал срочного возврата кавалерийской бригады и танкистов к Салмиярви. Немцы прорвали фронт, а их похоже сейчас начнут использовать как пожарную команду.

В вечерних сумерках колонна грузовиков и танков двинулась по Арктическому шоссе на север.

Во время посещения начальником Имерского Генерального штаба Аланом Бруком Финляндии было достигнуто соглашение, похожее на договорённости с Бельгией 39 года о том, что если Германия совершит нападение на Скандинавский Союз, то Великобритания без согласования введёт свои войска на территорию Лапландии. На роль этих "войск" претендовала 2-я Польская Гренадерская дивизия.

Это соединение было сформировано в Финляндии в 39-м году из военнослужащих Польской армии интернированных в Латвии, Литве и Эстонии и депортированных в Финляндию. Польское правительство в изгнании подтвердило состояние войны с СССР 15 декабря 1939 года и Франция взялась вооружить дивизию по стандартам Альпийских стрелков. Поляки хорошо проявили себя во время "Зимней войны", приняв участие в окружении 50 стрелкового корпуса РККА и в сражении при Лиикила, когда был окружён и уничтожен танковый корпус "красных". Правда, прекрасное впечатление которое о себе оставила 2-я Гренадерская дивизия в Суоми было несколько подпорчено конфликтом, едва не перешедшим в кровопролитие во время "Битвы за Норвегию". Тогда британское и французское командование отдало приказ о нанесении бомбового удара по германским войскам в Бергене и Тронхейме с территории Финляндии. Если бы это произошло, то финны, не успевшие закончить войну с Советским Союзом, оказались бы втянуты в войну с Рейхом. Узнав об этом приказе, Маршал арестовал самолёты (французская авиагруппа "Finland" и Польский "Варшавский авиационный дивизион") и перекрыл аэродромы танками. В ответ Союзники потребовали у Польского правительства в изгнании, отдать команду 2-й Гренадерской о разблокировании аэродромов. Поляки подчинились и выдвинулись из своих казарм в городе Миккели. Путь им преградили батальоны Русского Общевоинского Союза, гренадёры в свою очередь послали броневики разрушить спешно возведённые на улицах города баррикады. До боевого столкновения осталось буквально считанные минуты, когда появился сам Маннергейм во главе 3-ей пехотной дивизии. Короткие переговоры закончились водворением поляков обратно в казармы и возможностью Польского правительства в изгнании заключить мир с СССР и провести переговоры об обмене пленными. Польские офицеры сидевшие за колючей проволокой в Советском Союзе с 39 года на красных командиров и красноармейцев захваченных во время Советско-Финской войны. Дивизия была эвакуирована через Петсамо в мае 40-го, счастливо избежала перехвата "Шарнхорстом" и "Гнейзенау" и оказалась в Англии.

Не смотря на бывшие недоразумения, радушный приём полякам и полное взаимопонимание с финским командованием было обеспечено. Этим и воспользовался Премьер Черчилль, договорившись в декабре 41-го года с Председателем ЦК Сталиным о временном размещении гренадёров в Мурманске.

К этому моменту дивизия была перевооружена британским вооружением, но сохранила "французскую" организацию и включала в себя бронебатальон, уланский кавполк, четыре пехотных полка и артиллерийскую бригаду из 72-ух 25 фунтовых пушек и 24-х 60 фунтовых пушек-гаубиц. Кроме этого было несколько батальонов: зенитный, противотанковый, связи, инженерный, дорожно-мостовой и полевой госпиталь. Соединение насчитывало почти 19 тысяч человек, а вся артиллерия, тылы и уланы были моторизованы.

Уже 10 апреля из Лондона было получено распоряжение подготовиться к броску в Северную Финляндию. Для данной операции предусматривались два маршрута: все моторизованные части своим ходом идут по Русской дороге, через Северную Лицу на Петсамо, а пехота из порта Мурманск водным путём туда же. Сопровождать морские конвои должны будут корабли Финских, Советских и Британских ВМС. Воздушное прикрытие возлагалось на 151 флайт и LeR-8.

О начале боевых действий сообщили британские наблюдатели в Петсамо, почти сразу же информация была подтверждена финскими ВВС, вместе с просьбой о содействии в боях с Люфтваффе. Транспортная колонна выдвинулась уже в 12.00 12 апреля и прибыла без происшествий на место назначения ночью с 14 на 15 (налёты немецкой авиации затрудняли передвижения днём). Погрузка на суда и корабли началась тоже 12 апреля и уже 14 первые транспорты пришли в Лиинахамари. Финские портовые службы сделали все возможное для ликвидации последствий бомбардировок и войска начали разгружаться в относительном порядке. Налёты Ю-88 оказались малоэффективны из-за плохой погоды и сильнейшего прикрытия корабельной и береговой зенитной артиллерией, хотя и был потоплен польский пароход "Тобрук", а несколько судов были повреждены.

Щеголеватый дивизионный генерал Бронислав Дух прибыл в штаб армейской группы "Северная Финляндия" ранним утром 15 апреля. Он и его штабные офицеры, не смотря на тяжёлый марш, выглядели настоящими денди на фоне заморенных и зачастую небритых финнов. Ситуация на фронте была критическая: оборона 3-ей пехотной дивизии ещё держалась, но всем было понятно, что XXXVI горнопехотный корпус вот-вот прорвётся. При появлении конфедераток, лакированных сапог и стеков генерал пехоты Хейнрикс просто расцвёл:

— Как вы вовремя! — Забасил он осипшим голосом по немецки. — Ваша помощь очень нужна.

— Для этого мы здесь. — Дух зло усмехнулся. — Моим жолнежам не терпится свести счёты с проклятыми бошами. Однако, мой друг — и он несколько брезгливо оглядел измятую форму Хейнрикса — нам нужно время, чтобы привести себя в порядок. Знаете ли, эти налёты немного нас потрепали, да и люди устали после такого марша. Потом, я предполагал, что дивизия будет введена в бой только после полного сосредоточения, а разгрузка в порту идёт медленнее, чем нам бы всем хотелось.

— Генерал, времени совсем нет. — Финн уловил презрение мелькнувшее в глазах собеседника, потёр щетину на подбородке, кроме этого его задел панибратский тон. — Ситуация сложная, ждать когда у вас будет "застегнула последняя пуговица на гетрах" мы не можем. Какие силы вы отправите на фронт сегодня?

— Сегодня? Никакие. — Бронислав Дух набычился, ещё в 40-м он спокойно воспринимал команды Маршала, но Хейнрикс, тогда только-только принявший Армию Перешейка, для него авторитетом не был. Сейчас тоже польский генерал подчинённым себя не чувствовал и хотел показать, что он союзник, а не рядовой командир дивизии. — Сегодня никакие. Может быть завтра, после того как мои хлопцы немного отдохнут я сформирую тактическую группу и мы опрокинем врага. А сейчас, "Честь имею"! — И дивизионный генерал, донельзя довольный тем, что оставил последнее слово за собой, чётко развернулся через левое плечо и печатая шаг вышел из кабинета.

Передовую тактическую группу "Лодзь" возглавил бригадный генерал Бронислав Пругар-Кетлинг и его задачей было, как сказал генерал Дух: — "Подпереть этих финнов, чтобы они не разбежались, пока подойдут наши гренадёры." "Подпереть" было чем: 47 бронемашин "Гай" и "Хамбер" с 12,7 и 15 мм пулемётами, по британской классификации "Лёгкий колесный танк", полк моторизованных улан это шесть эскадронов — полторы тысячи бойцов и дивизион 25 фунтовок, всего 24 отличных орудия. Они все вместе припомнят немцам 39-й год и сожженную Варшаву.

"Лодзь" выехала из Петсамо в шесть часов вечера 16 апреля, чтобы пройти 40-ка километровый путь до фронта по темноте и не попасть под удар бомбардировщиков. На маршрут уже были высланы регулировщики с фонарями и темп движения удавалось поддерживать довольно высокий, а впереди темное небо поминутно озарялось заревом от осветительных ракет и всполохами артиллерийских залпов. Правда к восьми вечера этот фейерверк начал блекнуть, наверное финны отбили очередную атаку и дорога вильнула между двумя обширными открытыми пространствами — покрытым льдом и снегом озером Хаукаалсвама. Где-то здесь должен быть финский "маяк" — офицер связи с кроками позиций для развёртывания, только вместо "маяка" с левой стороны, по колонне, беззаботно шарящей фарами вокруг, хлестнул огненный шквал.

2-я Гренадерская дивизия походным маршем выдвинулась из Петсамо в четыре часа утра 17 апреля, поспешно растягиваясь бесконечной гусеницей людей и техники по единственной дороге. Дозоры, первый батальон, второй батальон, минометный дивизион, батарея зениток, третий батальон… Один полк, второй, артиллерийская бригада, штабные машины…. и так почти до бесконечности, пытаясь соблюдать порядок и выдерживать дистанции. Серое предрассветное промозглое небо благословенно давит низкими тучами и мелким снежком, авиации можно не бояться. Около часа ночи пришло радио из штаба "Северная Финляндия" — фронт прорван, немцы идут навстречу, приказ занять оборону по руслу реки Ворьема. Судьба тактической группы покрыта мраком неизвестности. Хотя известия от них пришли, и совсем скоро. Серый от потери крови поручик, сидит прислонившись к колесу опалённого "Хамбера" и говорит, говорит, говорит….

— Впереди шёл авангард чтобы броней и пулеметным огнем расчищать дорогу, сбивать заслоны, рассеивать передовые дозоры. Мы чуть сзади, техника двигалась в колонне по две машины, не на улицах Лондона, двухэтажный автобус навстречу не попадётся. Очередной поворот и передовые броневики на всем ходу вылетают на немецкий заслон, залп и два первых "Хамбера" полыхают как рождественские ёлки… Мы ехали по правой стороне, наверное поэтому по нам попали не сразу. Сташек, мой водитель, успел резко дать по тормозам и крутануть руль, уходя от сгустка пламени в который превратились впереди идущие. "Холера! Боши!" — истерически кричит сверху пулеметчик. Ему вторят наушники, вбивая этот крик в ушибленную о броню голову: — "Немцы! Немцы! Немцы!" Эта мысль гвоздём засела в мозгу и начала крутиться внутри черепной коробки, впереди не было ничего видно из-за ослепительного огня. Продолжая материться пулеметчик начал разворачивать башню в сторону обочины, искать в темноте цели, но сразу открыв огонь из пулемётов, слепя себя дульным пламенем и мешая себе же оценить обстановку, только в этом огне он вымещал свой ужас и скорбь по погибающим вокруг товарищам. Я кричу: — "Сташек, назад!!!" Все длилось несколько секунд, а казалось вечностью, он меня не слышал, он слышал только трескотню пулемётов, но руки, руки уже начали делать привычную работу. Заглохшая было от резкого торможения машина на удивление быстро завелась, пусть не с первого раза, но рычаг все ж нашёл заднюю передачу. Появилась надежда, что все будет хорошо. Даже мелькнула мысль, что повезло, что не первые шли, что выкрутимся как нибудь. Машина дернулась назад, раздался облегченный вздох — получилось. И ВЗРЫВ!!! Темнота. Пустота… Очнулся на обочине, броневика нет, один горящий остов, над головой то и дело взлетают ракеты — боши подсвечивают мишени. Как я выбрался сам не понимаю. Рядом остановился "Брен-кариер" пулемётного батальона уланов, заскакиваю к ним в открытый кузов, машинка, залязгав гусеницами увозит меня в спасительную темноту.

Как только были подбиты первые бронемашины, обочина дороги ожила, немцы, присыпанные для маскировки снегом, закидали связками гранат голову колонны. В большинстве случаев машины были повреждены и выведены из строя. Из многих, контуженные и растерянные, начали вываливаться экипажи, большинство только для того, чтоб остаться на дороге, скошенные пулемётным огнём. Кто-то ведомый долгом чести остался на боевом посту и пытался стрелять в ответ, такие сгорели вместе с броневиками. Счастливчики добрались до обочины и бросились в ночь… немцы их не преследовали, немцы их не убивали… для них сейчас угрозы беглецы не представляли, а пленные не нужны. Ночной мороз и тундра позаботятся о разбежавшихся поляках. А бой продолжается, разведывательный отряд 69 пехотной дивизии спешит добить тактическую группу "Лодзь" и расчистить дорогу для своих главных сил.

Хвосту колонны досталось значительно меньше, здесь наблюдался какой-то порядок, в обоих кюветах заняли оборону, разворачивали уцелевшие пушки. Из темноты выскочил незнакомый майор:

— Поручик, вы из бронебатальона?

— Так есть.

— Водить умеете?

— Умею, пан майор.

— Видите "Хамбер"? Садитесь за руль. Там внутри наш генерал. Ранен. Вывозите его.

"Пся Крев! В душу! В Бога! В Тело Господне!" — Бронислав Дух святотатствовал и матерился. Проклятые финны! Фронт не удержали! Теперь вся надежда на него и его хлопцев. Генерал отдал команду о поспешном разворачивании дивизии и занятии обороны.

Я́лмар Фри́долф Си́иласвуо, лучший тактик финской армии, со злостью смотрел на своего непосредственного командира — генерала пехоты Эрика Хейнрикса. Из-за этого болвана они сейчас находятся глубоко в заднице у тролля, из-за него III корпус разорван напополам — 3 пехотная дивизия прижата к Яр-фьорду, 6-я с трудом отбивает атаки с фронта и фланга. А немцы уже в десяти километрах от Петсамо, ещё одно усилие и они захватят порт, после этого всё, с Лапландией можно распрощаться.

— Ялмар, что будем делать? — Волевой подбородок командующего армейской группы "Северная Финляндия" заметно подрагивал. — Моряки говорят, что смогут эвакуировать третью дивизию по морю за несколько ночей.

— Ага, бросив все тяжёлое вооружение. Пока они будут возиться, у немцев освободится 196-я пехотная, которая сейчас долбит Уго-Фагенса (командир 3-й ПД) и тогда поляки точно не удержат оборону. Нет это не выход.

— Тогда что?

— Что, что… Предлагал же полком шестой усилить фронт третьей, а теперь… — Сииласвуо только рукой махнул. — Теперь выхода нет, считаю — третья должна держаться где стоит, во всяком случае они сейчас контролируют кусок шоссе и немцы не могут нормально снабжать свою прорвавшуюся 69-ю дивизию. Если флот готов, то пусть по ночам возят во фьорд боеприпасы и забирают раненых, а нам надо атаковать.

— Это я и сам понимаю, только это понимает и Фалькенхорст. Фланг наступающей 69-й надёжно прикрыт 214 дивизией, мы понесём потери, а пробиться к Яр-фьорду не сможем и даже танки не помогут.

— Зачем атаковать 214-ю? Смотри. — Они были знакомы с 1915 года и наедине были на "ты". — Смотри. Против трёх наших дивизий — 3, 6 и поляков сейчас четыре немецких: 6-я горнопехотная, атакует нашу 6-ю с фронта, 214-я, прикрывает южный фланг 69-й и угрожает 6-й со стороны шоссе. 69 развлекается с гренадёрами, 196 против 3-ей. Зато против наших 8-й и 9-й, на фронте почти в 30 км, только 164-я. 5-ю горнопехотную пока можно не учитывать, саамы, кавалеристы и танки её здорово потрепали и к Никелевому шоссе она вернётся только 21 апреля. Если 9-я усиленная танками атакует узким фронтом на запад, то есть хорошие шансы прорвать немецкую оборону от Салмиярви на Скиллбекк. Дальше мы перехватываем Никелевое шоссе и дорога на Киркенес у нас открыта, можем пустить кавалеристов. И ещё, в 41-м русские постоянно играли на немецких нервах высаживая тактические десанты с моря. Почему бы и нам не последовать их примеру? Сейчас в Лиинахамари сидит батальон кауккапартиот, охраняют сгоревшие склады от диверсантов. Пусть займутся делом, флот их может высадить в бухте Оскара II, немцы такого не ждут и диверсия на шоссе пройдёт успешно. На всё про всё у нас есть трое суток, лишь бы 6-я дивизия выдержала. Ну как?

— Авантюра.

— Авантюра. А что делать? Так хоть какие-то шансы остановить немецкое наступление.

— М-да. Другого выхода пожалуй и нет. Давай-ка посчитаем….

Авантюра не удалась. И не потому что финны к ней плохо подготовились, а потому что немцы оказались слишком предусмотрительны. Они как будто подслушали те разговоры которые велись в штабе "Северная Финляндия" и прекратили атаки на финскую 6-ю дивизию и усилили оборону 164-й. Удара по 2-й Гренадерской тоже не произошло, перед фронтом поляков мелькали патрули, а на высотах за рекой Ворьема спешно окапывались их заслоны. Зато против третьей….

Посёлок Тюрнет, к которому отступила 3 пехотная дивизия — был узлом обороны, построенным ещё во время перемирия. С дотами, дзотами и окопами, по периметру рельсы с колючкой. Узел закрывает дорогу на Ланабукт и Новое шоссе. В распоряжении дивизии, кроме своего оказался один тяжёлый артполк с 155 мм гаубицами. Второй отошёл к 6 ПД. Поляки беспорядочной дракой тактической группы "Лодзь" на шоссе не дали немцам уничтожить тяжёлую артиллерию. Ночью в Яр-фьорд вошли эсминцы и обстреляли из 127 мм орудий позиции противника, вместе с ними были корветы, которые разгрузили снабжение у причалов Ланабукт и забрали раненых. Не смотря на отступление, дивизии было чем сражаться — два полка пехоты, егерская бригада, оба артполка. Всего около 9000 закаленных бойцов и сотня пушек. На таких позициях они смогут держаться очень долго.

Немцы по видимому это тоже понимали и уже утром 18 апреля на западном берегу Яр-фьорда появилась их тяжёлая артиллерия и начала простреливать боевые порядки дивизии насквозь, укрыться от флангового огня было негде. Время от времени, пробив низкую облачность, появлялись "Штуки" и с пологого пикирования бомбили батареи финнов. "Мустанги" и "Спитфайеры" пытались их перехватить, натыкались на "Мессершмитты" и воздухе то и дело вспыхивали короткие схватки, сбитые были с обеих сторон. Весь день прошел в мучительном ожидании атаки, но её все не было, стоявшая напротив 196 дивизия немцев как могла зарывалась в землю. Ночная темень осветила намерения Фалькенхорста, в тундре егеря столкнулись с передовыми отрядами немцев, захваченные пленные оказались из 69-й дивизии, это был глубокий охват с востока. Не надо было обладать безудержной фантазией, чтобы понять то, что ждёт дивизию уже завтра или послезавтра — полное окружение. Посыпались распоряжения и в два часа ночи 53-й пехотный полк, стоявший во втором эшелоне был двинут лыжным маршем на восток, для того чтобы хоть как то прикрыть фланг. В штаб армейской группы были посланы тревожные сообщения.

"Юнкерсы" заходили вдоль фьорда, так им не мешали высокие сопки и появлялась возможность прицелиться по кораблям скопившимся у пристани посёлка Ланабукт. Правда на учебное бомбометание это похоже тоже не было, финские эсминцы и корветы имели неплохое зенитное вооружение и поставили огневую завесу, а истребители то и дело возникали из серой мути облаков и пытались в упор расстрелять бомбардировщиков. Длинные чёрные хвосты дыма от сбитых самолётов траурными лентами расчерчивали низкое небо. Воздушно-морское сражение затухало, эдакое локальное "мини Динамо" на Крайнем Севере, в котором сгорели надежды немецкой стороны на быструю и почти бескровную победу.

Безупречный план по уничтожению оставшейся в одиночестве дивизии провалился, столкнувшись с грубой реальностью жизни. Хейнрикс, и так с самого начала хотевший эвакуировать третью, получив тревожные известия ждать не стал, а сразу же отдал команду о отступлении и эвакуации. Корабли которые привезли боеприпасы остановили разгрузку и уже через два часа принимали на борт тыловые службы. Погрузка затянулась до рассвета и немецкие наблюдатели, оседлавшие вершины сопок на западном берегу Яр-фьорда, сумели разглядеть темные тени на воде. Заныли тяжёлые снаряды и в районе пристани полыхнуло красным, корабли и суда поспешно потянулись к горлу фьорда. Примерно в это же время 69 пехотная дивизия изучала на практике особенности манёвренных боевых действий в Заполярье. После прорыва фронта и блестящего дебюта с польской тактической группой, начались непонятные проволочки. К удивлению офицеров, хорошо подготовленные и физически закаленные солдаты могли продвигаться без дорог с чепашьей скоростью не более одного километра в час и это ещё неплохо. Все ещё глубокий снег в распадках и крутые склоны сопок иногда вообще останавливали движение. Задумывавшийся стремительный марш, не менее стремительно выродился в гонку эстонских гончих переходящую в похоронную процессию. Ночью начались столкновения с патрулями финнов, а утром с верхушек ближайших сопок захлопали одиночные выстрелы снайперов, залаяли "Суоми" и огневые минометные налёты накрывали еле ползущие ротные колонны. Спешно развёрнутые пехотные орудия не оставались в долгу и марш окончательно превратился в наступление на подвижную оборону. Противник явно не ставил перед собой цели длительно удерживать немцев на рубежах, а всячески избегая потерь, при серьёзной атаке просто вставал на лыжи и уходил к следующей сопке. За день 69-я с трудом прошла два километра.

На рассвете 19 апреля 196 пехотная дивизия Вермахта начала штурм укрепрайона "Тюрнет". Сначала как водится был артобстрел, под его прикрытием штурм-пионеры разрезали проволоку и проползли поближе к окопам, как всегда, после переноса огня они рванулись вперёд…. и были скошены длинными очередями из ДОТов второй линии. Повторялась история с четырехдневным прорывом долговременной финской обороны — необходимо подавить пулемёты. На передовую линию выдвинулись противотанковые пушки, а небо завибрировало от гула четырёх десятков "88"-х, прилетевших из далёкого Банака. Последовавшая после авианалета атака была отбита ураганным огнём артиллерии, финны снарядов не жалели, а при том, что с снабжением у них должны быть проблемы, стрелять в таком темпе они долго не смогут. Так и случилось, через полчаса огонь почти прекратился и германская пехота снова пошла вперёд. В этот раз удалось зацепиться за передовую линию, а к всеобщему удивлению, контратаки не последовало. Нажим усилили ещё и в вечерних сумерках последнее сопротивление в укрепрайоне было подавлено. Правда ни пленных, ни раненых захватить не удалось, даже трупов было немного. Финны похоже просто отступили. Попытка их преследовать в темноте привела к закономерному результату — засаде, и боевые действия до утра прекратились.

Утро 20 апреля оказалось "Моментом истины" — клещи немецкого наступления стали сжиматься. Сопротивления практически не было, только "Штуки" несли потери, атакуя скопление кораблей, забиравших кого-то с берега. К 13 часам в районе Ланабукта встретились солдаты из 69-й и 196-й дивизий, финнов между ними не оказалось. Только на берегу стояли с десяток брошенных гаубиц "Шнайдер" без замков с раздутыми от внутренних взрывов стволами, да из воды торчали верхушки мачт нескольких потопленных судов. Сначала решили, что враг был эвакуирован по морю, но потом обнаружили "Винтерштрассе" ведущую на восток вдоль моря и всю исполосованную лыжными следами и ямками от копыт тягловых лошадей. Получается, что 3-я дивизия, пользуясь своей более высокой подвижностью, ускользнула сегодня ночью прямо из-под носа, выведя почти всю артиллерию по дороге о которой штаб горной армии не знал и сейчас находится где-то на полпути к оборонительной линии в районе реки Ворьема. Фалькенхорст был в бешенстве, Люфтваффе опять отличились, так же как и летом 41, правда тогда карты составленные на основании аэрофотосъёмки показали, что дороги есть, а наступающая 3-я горнопехотная обнаружила едва пробитую тропу, сейчас же дорогу не обнаружили вовсе. Все как обычно, пока на земле наводили "орднунг", лётчики были в воздухе! Впрочем чудеса ещё не кончились, спешно высланная авиаразведка никаких дивизионных колонн не обнаружила, зато доложила о окапывающихся финских войсках вдоль русла пограничной реки. Это говорило об одном — противник ушёл не сегодня ночью, а ещё вчера и теперь снова придётся атаковать закрепившихся финнов. Незадолго до наступления полуночи начальник штаба 20-й горной армии известил штаб-квартиру ГрА" Скандинавия" о том, что наступление временно приостановлено для проведения перегруппировки.

Немецких солдат оказавшихся в Лапландии начали посещать зловещие предчувствия, не зря "Похъела" в эпосе Калевала означает землю мертвых.

 

Рогнарёк

Начальник штаба Королевской Шведской армии, генерал Олаф Тёрнель: — "В случае нападения Германии, капитуляция совершенно исключена, любое сообщение о сдаче считать ложным".

Сверху, датский аэродром "Орхус" напоминал автомобильную стоянку у большого супермаркета, вроде тех, которые Микки видел в Америке — длинные ряды незамаскированный машин. Немцы явно не опасались внезапного налёта и понятно почему, патруль из четырёх "Мессершмиттов" уже минут пять упорно набирал высоту, стремясь перехватить фоторазведчика и похоже у них это могло получиться. "Лайтнинг" на котором летел Клепфиш был из английского заказа, а значит его "Аллисоны" не имели турбокомпрессоров и не были ни особо мощными, ни высотными. Британцы от этой машины отказались, а финны, искавшие замену для своего, стремительно устаревающего "Пири", с радостью ухватились за "Модель-322В". Вот теперь настала пора проверить, сумеет ли "Молния" уйти от "Ножа"? На высоте чуть больше 5000 метров Микки перевёл машину в горизонтальный полет и с тревогой поглядывал в зеркальце заднего вида. Немцы, медленно, но верно нагоняли. Ну ладно, сами напросились, приём не раз выручавший во время боев на "Пири" — крутая правая восходящая спираль. Машина полезла вверх, стремительно теряя скорость, только у одномоторных "Мессеров" такая потеря скорости привела к резкому крену влево с угрозой срыва в штопор. Теперь правая педаль, убрать обороты правого двигателя, доворот на противника с минимальным радиусом и… Атака! В пикировании Р-38 догонит любого, только догнать это полдела, надо ещё и прицелиться, а вот с этим проблемы, скоростной поток намертво зажимает рули. Микки аж закряхтел от напряжения, но сноп огня из четырёх "Браунингов" только слегка зацепил быстро растущий в прицеле "Мессершмитт", а 37 мм снаряд из М2 вообще прошёл в стороне. Похоже промазал, альтиметр раскручивается влево, а спидометр вправо и штурвал, ставший чугунно-тяжёлым, совсем не удаётся вытянуть на себя. Клепфиш упирался из всех сил, но машина с явной неохотой выходила из пике, не смотря на два полных "хвата" триммеров. С большим трудом катастрофы удалось избежать, "Молния", будто раздумав кончать жизнь самоубийством, резко задрала нос, пилот чуть не потерял сознание от перегрузки и под крылом бешено понеслись волны пролива Каттегат. Мелькнула мысль: — "Пронесло! Оторвался!", но не тут то было, в зеркальце опять появились две тёмные мушки, немцы не хотели упускать законную добычу, правда и у Микки ещё оставались в рукаве козыри.

"Мессеры" нагнали его почти у самого Хальмстада, города в устье реки Ниссан, дымные трассы тянулись к "Лайтнингу" и по гондоле щёлкали пули. Ну гады, сейчас вам тоже достанется! Финн проскочил к порту и пронёсся над мачтами кораблей держа курс на тушу броненосца "Ваза" загримированного под "Дроттинг Виктория" и посаженного на мель возле причальной стенки — ловушка для авиации и торпедных катеров. Корабль мгновенно превратился в извергающийся вулкан, ставя огневую завесу, шведы стреляли великолепно! Ведущий истребитель просто развалился в воздухе, а ведомый выпустил струю чёрного дыма. Добить, добить стервятника! Но благими намерениями выстлана дорога в ад, температура правого двигателя резко подскочила, похоже прострелена охлаждающая рубашка, пришлось перекрыть подачу бензина и выключать "Аллисон", благо место для вынужденной посадки под боком. Сделав широкий круг, разведчик зашёл на крохотную полосу аэродрома Хальмстад.

— Пока ты мотался над Данией, немцы бомбили Стокгольм. — Полковник (уже полковник) Уго Бакгаммар был траурно мрачен. — Они перешли границу и наступают, а то что ты принял за самолёты в Орхусе — планёры. Командир "Объединенного Авиафлота" — авиационной компоненты "Сил быстрого реагирования", потыкал пальцем в ещё мокрые фотографии. — Сам понимаешь, что это значит, вторжение с воздуха в Южную Швецию вопрос очень близкого времени.

Микки глубокомысленно покивал, для него — командира разведывательной эскадрильи Авиафлота этот вариант развития событий казался естественным, иначе зачем немцы в Дании сосредоточили такую армаду самолётов — 2-й Авиакорпус? Чтобы поддерживать наземное наступление им нужно было бы находится в районе Осло.

— Хорошо бы их разбомбить на земле, так как мы уничтожили аэродромы русских в Эстонии, в 40-м году. — Сказал он, и сам себе ответил. — Только ничего не получится, у них радар. Истребители навели по радио, иначе в такой облачности они бы меня не нашли. Засекут, как только мы подойдём к проливу, а эти "Фридрихи" очень шустрые машины. Шведские пилоты на "Мирски" против них не устоят.

— Ты считаешь?

— Угу. Меня догоняли дважды, хотя на 5000 я имел не меньше 600 км/час, шустрые ублюдки. И опытные. Так что эскадрильи на J-22 прибереги для атаки буксировщиков и планёров, когда начнётся вторжение. В такой удар они вложатся всеми силами, а второй авиакорпус это 400 машин, перемелют нас за два дня.

— Не перемелют, Линдквист обещал LeR-2. — Чуть повеселев, сказал Бакгаммар.

— Ха, это другое дело, если "Орлы Магнуссона" окажутся здесь, то пожалуй драка будет на равных.

— Твой "Лайтнинг" сильно пострадал?

Клепфиш развёл руками.

— Не знаю, за мной прилетел "Ханса". Механики остались в Хальмстаде, а я с фотопленками сюда. Сегодня доложат. — Так для Микки началась третья за три года война.

Машину починили поздним вечером 14 апреля и Микки, просидевший безвылазно два дня в оперативном отделе, ухватился за возможность самому перегнать самолёт. Немцы беспощадно бомбили Южную Швецию, а штаб Авиафлота пытался оказывать противодействие и определить в каком же пункте начнётся десант, Клепфиш вымотался так, как не выматывался в воздушных боях и воспользовался благовидным предлогом для того, чтобы сбежать от ответственности хотя бы на несколько часов. Рассвет пятнадцатого он встретил, выслушивая доклад моториста и сначала даже не обратил внимания на далёкий вибрирующий гул. С тёмной, юго-западной стороны неба не было видно ничего, но звук был слишком знакомый.

— Ну, дождались, — сказал он ни к кому не обращаясь, потом к мотористу, — самолёт заправлен?

— Никак нет, ждали вашей команды.

— Ну так заправляйте, троллей вам в задницу! Бегом!

Как всегда, ничего не успели. Насколько хватал глаз, Клепфиш видел черные силуэты идущих в правильном строю самолетов. Их было так много, что взгляд не улавливал этой правильности: казалось, они летят в беспорядке. Их было неисчислимое множество, и шли они на высоте не более трёх тысяч метров, прямо над аэродромом.

— Господин капитан! — Моторист переминался с ноги на ногу, как маленький мальчик, который очень хочет писать. — Господин капитан, там, на краю аэродрома есть блиндаж и щели. Лучше укрыться, когда начнут бомбить.

— Не начнут, это транспортные "Юнкерсы". — Как будто услышав его слова со стороны гавани и города раздались раскаты взрывов, в ответ залаяли зенитки. Понятно, немцы клюнули и сейчас пытаются достать броненосец "Ваза", ну это обойдётся им дорого. — Зови всех механиков, откатим самолёт с начала полосы, под деревья.

Не успел он сказать это, как группа самолетов отделилась от ведущей и направилась прямо к аэродрому. Целый град мелких бомб накрыл полосу и окружающий лес, все заволокло дымом. Потом появилась ещё одна эскадрилья, насколько Микки мог понять, вся она состояла из трехмоторных "Юнкерсов"-52. Клепфиш старался держать голову так, чтобы свет от восходящего солнца не мешал ему разглядывать самолеты. Вдруг он увидел в небе ряд белых вспышек: это была первая группа парашютистов. За ней последовала другая группа таких же вспышек, похоже на дымки от разрывов зенитных снарядов. Тут шведы впервые удивили лётчика: периметр аэродрома взорвался пулемётным огнём, а из-за деревьев начали бить зенитки. Скорчившись, чтобы не попасть под пули спаренных m/36 на треногах, они смотрели, как спускается слой парашютистов, как некоторые парашюты загораются и огонь охватывает их; и как человеческая фигура, камнем упав на землю, мгновенно превращается в комок черной грязи. Один раз случилось так, что парашютист опустился совсем рядом и Микки успел разглядеть комбинезон, наколенники и очки-консервы на лице немца, непривычную каску на голове и высокие ботинки. Парашютист дергался, пытаясь отстегнуть волочащий его парашют сразу же после приземления и вслед затем прекращение всех усилий: после того как лётчик начал стрелять в него из своего "Лахти". Человек вздрогнул несколько раз, а потом остался лежать неподвижно, только утренний ветерок иногда надувал полосатый шёлковый купол.

— Господин капитан, а это что?!

— Планёры.

— Господин капитан, давайте уходить, черт с ним, с этим самолётом.

— Давай.

И они побежали к деревьям, откуда длинными очередями били пулемёты, а позади широкими кругами, наклонив носы и бесшумно на полосу заходили безмоторные "Готы", разноцветные трассирующие пули рвались к ним, не достигая цели. Первый снизился слишком быстро, стремительно заскользил по траве, залетел в воронку и опрокинулся. Раздался треск; люди, планер — все смешалось. Тотчас пулеметы подняли вокруг столбы пыли. Некоторые из немцев побежали, другие нырнули в усеивавшие аэродром воронки и засевшие в одной из них в свою очередь открыли бешеный пулеметный огонь. Два новых планера выровнялись над площадкой, приземлились и выбросили целый рой черных фигур. Одни устремились к близким деревьям, другие нырнули в воронки. Теперь в воздухе стоял непрерывный треск вступивших в перестрелку пулеметов обеих сторон. Сосредоточенным огнем палили из стоявшего за "Лайтнингом" леса.

— Ложись! — Крикнул им кто-то.

Шальные пули зашлепали по земле. Клепфиш и моторист неловко поползли к пулемету.

— Вы кто такие? — Спросил их высокий, платиново — беловолосый, швед-капитан в перепачканном мундире.

— Лётчики, финны.

— Документы есть?

Моторист молча вытащил из нагрудного кармана свою фельдфебельскую книжку, а Микки замешкался, пытаясь сначала засунуть "Лахти" в кобуру. Руки тряслись и пистолет ни как не влезал.

— Да ладно и так видно, что вы не немцы. Что будете делать с самолётом?

— Если он не пострадал и огонь уменьшится, заправимся и улетим.

— Ладно. Попробуем представить вам такую возможность. У меня приказ на контратаку. — И капитан, слегка пригибаясь, быстро пошёл к недалёким кустам.

— Господин капитан, — снова законючил моторист — давайте отойдём к блиндажу, там все наши.

— Иди и приведи их сюда, а я пока посмотрю чем всё это кончится.

Откуда то слева зарычал мотор и на аэродромное поле вылез броневик "Линкс", за ним, плотной группой бежали пехотинцы, солнце бликовало на примкнутых штыках их винтовок. Справа, у кромки леса тоже появились солдаты, они двигались перекатами: один взвод прикрывал огнём, другой делал стремительный бросок, потом роли менялись. Если бы не свист пуль все это напоминало предвоенные учения. Из-за спины захлопали минометы и среди воронок, где укрылись планеристы стали подниматься султанчики разрывов. Шведы действовали слаженно и очень скоро стрельба со стороны немцев прекратилась, а пехотинцы, развернувшись в жиденькую цепь, с рёвом бросились в штыковую. Несколько заполошенных очередей, хлопки ручных гранат и вот немногочисленные немцы, держа руки над головой так высоко, как будто хотят достать что-то сверху, медленно бредут к лесу. Микки обратил внимание на забавную парочку — долговязый немец и коренастый швед с длинной винтовкой. Они подошли к кустам, швед заозирался по сторонам, не видит ли кто, а потом сунул штык в живот парашютисту, постоял, наблюдая за корчившимся телом, плюнул на него и трусцой побежал к своим.

Трёхтонная "Скания" приволокла бочку и сейчас, ручным насосом бензин перекачивают в баки. Моторист, сидя в кабине самолёта, гоняет движки вхолостую, Клепфиш, с помощью оружейника одевает ирвинговский парашют.

— Улетаете? — Белоголовый капитан осматривает предстартовую суету.

— Да, я нашёл узкий участок без воронок. Должно получиться.

— Удачи вам.

— Вам тоже. Кстати, а как ваша фамилия? Для рапорта.

— Графстрём. Андерс Графстрём, из 8-й моторизованной бригады.

— Удачи вам, Андерс.

Район вокруг моста через Ниссан был весь усеян белыми пятнами скомканных парашютов. На шоссе, как попало приткнулись несколько планёров, а эскадрилья "Штук" кого-то бомбила с пикирования. Плохо дело, стратегический мост захвачен, дорога на Гётеборг перекрыта, а вот "Мессеров" пока не видно. Соблазн был слишком велик и Микки решил начать свою собственную войну. Колесики арифмометра в голове прокрутились и выдали готовый результат: "87"-е начинают вывод на 500-х метрах, значит ему нужна тысяча и солнце за спиной.

Брюхо "Юнкерса", набирающего высоту, было желтым, а в глазах его пилота наверное сплошная муть от перегрузки — идеальная добыча. Марку прицела вынести на полкорпуса вперёд и длинная очередь из всех стволов. Первый снаряд из М2 прошёл перед самым коком винта, зато второй уткнулся в фюзеляж в районе стабилизаторов. Хвост оторвало начисто! Эта 37-мм пушка — полное дерьмо, слишком не скорострельна, в бою с истребителями абсолютно бесполезна, зато снаряд… Если один раз попал, то повторных попаданий уже не надо, "Лайтнинг" поднырнул под разваливающегося немца и был таков. Ладно, порезвились и достаточно. Разведчик он, или погулять вышел? Посмотрим теперь, что делается на побережье.

На побережье все тоже было плохо. Синие воды Каттегата были усеяны белыми усами многочисленных кораблей и судов идущих от датского берега. Похоже у них были две цели: порт Хальмстада и рыбацкие причалы Фалькенберга. В дымке мелькнули худые силуэты "Мессершмиттов", пора убираться отсюда, пока не подловили. Он увидел достаточно.

"Ваше превосходительство, хотя в настоящей войне между Россией и Германией, Шведское правительство и объявило нейтралитет и ничто, по-видимому, не нарушает дружеских отношений между нашими государствами, я все же не могу не обратить ваше внимание на то, что в период, ближайший перед началом войны, на родине вашей был целый ряд манифестаций в пользу вооружений для борьбы с Россией. Учитывая это обстоятельство, а также принимая во внимание трудность своевременного получения точных известий об истинных намерениях Швеции и ее вооруженных сил, я обращаюсь к нам, милостивый государь, с предложением перевести весь Шведский флот в Карлскрону, с покорнейшей просьбой не выходить оттуда во все время продолжения войны России с Германией. Как военный человек, вы поймете мое распоряжение моим судам при встрече с каким бы то ни было военным судном в пределах Балтийского моря и его заливов, немедленно его уничтожать. Прошу считать, адмирал, это мое заявление дружественным актом, устранившим печальную возможность возникновения случайных военных действий между нашими флотами и вашими. Примите, милостивый государь, мои намерения в отличном уважении…".

9 августа 1914 года Николай Оттович фон Эссен вывел из Гельсингфорса главные силы Балтийского флота с намерением застичь шведов врасплох у Форёсунда и предъявить им ультиматум. (с) Если ультиматум принят не будет то остаётся только перетопить их как котят и "копенгагенировать" побережье, таким образом вывести из войны Швецию, как слабейшее звено складывающегося альянса Центральных держав. Телеграмма из Петербурга остановила Русский флот и сражения не произошло, Швеция осталась нейтральной, но её эскадры были готовы драться.

Главной угрозой считался десант и от броненосцев береговой обороны (ББО) требовалось проложить дорогу миноносцам: разогнать эскорт из бронепалубных крейсеров или канонерок, либо связать боем неприятельские броненосцы. Корабли, заложенные в 1899–1901 годах, унаследовали имена знаменитых парусных линкоров: "Эран" (Äran) — Честь, "Ваза" (Wasa) — династия шведских королей, основатель которой Густав I освободил Швецию от датского владычества, "Тапперхетен" (Tapperheten) — Храбрость и "Манлигетен" (Manligheten) — Мужество. Для борьбы с легкими силами требовалось увеличить плотность огня, поэтому шведские броненосцы вооружались скорострелками среднего калибра: двумя 210-мм и шестью 152,4-мм, все в одноорудийных башнях. Водоизмещение было 3500 тонн, мощность машин 5500 л/с и скорость 16,5 узлов. "Оскар II" (заложен в 1903 г.), единственный в мире трёхтрубный ББО, при водоизмещении 4500 тонн и скорости в 18,5 узлов, получил усиленную батарею среднего калибра: восемь 152,4-мм орудий в двухорудийных башнях, аналогичных установленным на броненосном крейсере "Фюльгия". Поражение в русско-японской войне принципиально изменило баланс сил на Балтике. Шведский флот, со своими четырьмя новыми броненосцами, теперь уверенно превосходил русский и наличие под боком недружественной страны с достаточно многочисленной и хорошо обученной армией крайне беспокоило Санкт-Петербург. (с) В любой момент спорные вопросы между Россией и Швецией, по статусу Аландских островов, могли быть подняты вновь и решаться с помощью военной силы. Положение улучшилось к 1910-му году, а строительство кораблей типа "Севастополь" гарантировало возвращение утерянных было позиций. Закладка дредноутов Российской Империей вызвала в Швеции антирусскую истерию и уже в 1912 году, на собранные по подписке деньги, был заложен броненосец "Сверье". Вслед за ним в 1914 году "Густав V", а в 15-м "Дроттнинг Виктория". Эти корабли были в два раза крупнее своих предшественников типа "Эран": 7500 тонн, мощность машин 20000-22000 л/с и скорость 22,5-23,5 узла. Самое главное, они имели другую артиллерию, ведь для 225-мм главного бронепояса "Севастополей", подкрепленного скосом палубы и переборкой, 210-мм орудия были откровенно слабы, поэтому в качестве главного калибра новых броненосцев рассматривались 283-мм или 305-мм орудия. Конечно хотелось "как большим" иметь 12", только вот фирма "Бофорс" — главный производитель крупнокалиберных орудий, не могла изготовить их раньше 1916 года. Время не ждало и пришлось довольствоваться 283-мм, тем более что, для туманной Балтики они имели вполне сносную бронепробиваемость: на дистанции 6 км бронебойный снаряд m/12 мог пробить 350 мм пояс, а на дистанции 18 км пробивал 155 мм пояс или 87 мм палубу. Очень серьёзно отнеслись к скорострельности — двухорудийная башня делала четыре залпа в минуту, в ходе многочисленных учений легко удавалось давать выстрел в 17 сек. Новые броненосцы блистали и вполне современной архитектурой: все орудия среднего калибра устанавливались в одно и двухорудийных башнях. Двухорудийная башня размещалась линейно возвышенно за носовой башней ГК, а шесть одноорудийных башен устанавливались на шканцах по три на борт.

Повоевать в "Великой Войне" довелось только "Сверье", в 1918 году он поддерживал десант на Аландские острова, а потом наступил мир. Швеция оказалась самой сильной морской державой на Балтике, по известным причинам ни Германия, ни Россия теперь серьёзного флота не имели. Это обстоятельство привело в восторг шведский парламент и народные избранники с упоением занялись любимым делом, в 25 году было принято решение о 50 % сокращении военного бюджета. Флот привычно "затянул пояса" и попытался из этих скудных ресурсов выдавить максимум, в 27–28 годах годах старенький броненосец "Дристигетен" был перестроен в гидроавиатранспорт. С него сняли башни главного и среднего калибра, на корме возвели большую надстройку с краном, на катапульту денег не хватило и самолёты стартовали с воды, но даже такой ущербный вариант показал насколько выгодно эскадре иметь авиацию "под рукой". ВМФ возжелал авианосец, он имел следующие характеристики: водоизмещение 4500 тонн, длина по ватерлинии 135 м, ширина 14,95 м, осадка 4,5 м, мощность ТЗА 34500 л/с, максимальная скорость 27 узлов. Вооружение состояло из 6 150 мм орудий в палубных установках со щитами, 4 75 мм зениток, 8 40 мм зенитных автоматов "Пом-пом", 2 параванов и минных рельс. Авианосец должен был вести артиллерийский бой наравне с другими кораблями, поэтому перед его началом самолеты требовалось поднять в воздух. Учитывая возможные повреждения авианосца, посадка авиагруппы предполагалась на береговые аэродромы. Правда взлетно-посадочные операции проводить на такой небольшой палубе представлялось проблематичным, тем более, что аэропланы становились все больше и их скорости увеличивались. Тогда для взлёта решили использовать катапульту, а для посадки море. В сущности, какая разница если самолёты будут "гидро", ведь вести разведку и корректировать огонь это им не помешает?

Контракт на постройку корабля подписали с АО "Гетаверкен" 7 июня 1930 года. Тогда же сменили класс корабля. Теперь флот должен был получить вместо авианосца авианесущий крейсер (flygplankryssare). Характеристики теперь выглядели следующим образом: водоизмещение стало 4750 тонн, длина по ватерлинии до 130 м, ширина 14,55 м, осадка 4,5 м, скорость хода 27 узлов, мощность ТЗА 33000 л/с. Вооружение состояло из 6 150 мм орудий, 4 75 мм зениток, 4 "пом-помов", 2 х 3 533 мм ТА, 8 гидросамолетов, 2 поворотных катапульт и 2 параванов. До 36 года флот пополнился кроме крейсера "Готланд" несколькими эсминцами, подводными лодками и сторожевыми кораблями.

В 1936 г. был принят новый закон об обороне, согласно которому существенно увеличивались средства на закупку вооружений. ВМС наконец-то получили возможность заказать новые броненосцы береговой обороны (по ряду причин их постройка несколько раз откладывалась и в конце концов была отменена) и ускорить модернизацию легких сил, состоящих по большей части из морально и физически устаревших кораблей. Броненосцы типа "Эран" были выведены из резерва, но к сожалению их состояние было далеко не идеальным. "Ваза" с 1924 г. находился на отстое в Карлскроне. С началом мировой войны было принято решение оборудовать его как несамоходную плавучую зенитную батарею в составе обороны Хальмстада, пришвартовав корабль к молу и посадив на дно гавани, загримировав под "Дроттнинг Викторию". "Эран" и "Тапперхетен" получили новую зенитную артиллерию и должны были быть приданы местным морским силам в прибрежной зоне между Гётеборгом и Хельсингборгом, известным как Каттегатская эскадра, позднее — как Гётеборгский особый дивизион. Соединение состояло из старых угольных эсминцев "Хугин" и "Мунин" и еще более старых сторожевых кораблей, переоборудованных из миноносцев; в их задачи входили эскортные функции и наблюдение за обстановкой. Старые броненосцы должны были действовать в качестве мобильной группы поддержки. "Манлигхетен", был частично модернизирован в 1920-е годы. Согласно "оборонному акту" парламента, в 1936 году его передали соединению береговой охраны Гётеборга в качестве флагманского корабля недавно созданной Каттегатской эскадры. 12 декабря 1939 г. "Манлигхетен" первым из шведов понёс боевые потери: у его борта взорвался затраленный минный защитник, погибло шесть моряков. Повреждения вынудили провести широкую реконструкцию с обширной модернизацией, работы были выполнены на верфи "Готаверкен". Результатом стал корабль с новым красивым "итальянским" силуэтом — форштевень получил сильный наклон вперед, на трубах появились козырьки. На броненосце сменили котлы, установив восемь новых — шесть угольных и два нефтяных. Были сменены стволы орудий главного и вспомогательного калибров, что в результате позволило увеличить дальность стрельбы. Корабль получил новый командно-дальномерный пост и новую систему управления огнем, аналогичные подобному оборудованию броненосца "Дроттнинг Виктория", а также современные боеприпасы. Состав зенитной артиллерии стал аналогичным артиллерии "Эрана" — новые 57-мм, 40-мм и 25-мм орудия "Бофорс". На верхней палубе в корме проложили минные рельсы. "Манлигхетен" стал фактически новым кораблем с иными размерениями — его длина по ватерлинии увеличилась до 90,2 м, а водоизмещение выросло до 3685 тонн. "Оскар II" в 1938–1939 гг. прошел третью, наиболее обширную модернизацию, в ходе которой старые ПК заменили новыми, из которых два имели чисто нефтяное отопление, грот-мачту сняли, демонтировали торпедные аппараты и старые 57-мм орудия, усилили зенитное вооружение, дополнительно установив четыре 57-мм орудия в кормовой части надстройки, 1 х 2 25-мм автомат и 2 х 2 8-мм пулемета. Полное водоизмещение возросло с 4584 до 4850 т.

Пожалуй самой серьёзной переделке подвергся броненосный крейсер "Фульгия", он получил клиперный форштевень, вместо трех дымовых труб были установлены две нового образца; старые угольные котлы сменили четыре нефтяных; появилась новая радиостанция. Вооружение составили прежние 8-152-мм орудий в башенных установках. Но их дальность стрельбы возросла на 30 %. Всю малокалиберную артиллерию заменили многочисленные зенитки: 10 40-мм "Бофорс" и 1-20-мм. Траверзные торпедные аппараты сняли, вместо них крейсер получил два 533-мм одинарных палубных ТА.

"Сверье", "Густав V" и "Дроттнинг Виктория" прошли модернизацию ходовой части, зенитной артиллерии и были оборудованы новейшими системами управления огнём. На "Густаве" линейно возвышенная двухорудийная 152-мм башня была заменена на 4-40-мм "Бофорса", а у двух других броненосцев 40-мм спаренные "Бофорсы" помещались в средней части корпуса на месте средней пары демонтированных 152-мм башен левого и правого бортов, в то время как двухорудийная 152-мм башня сохранялась. Кроме того, на "Сверье" число 25-мм автоматов первоначально ограничилось 2 х 2 на кормовой надстройке. Проверка новой системы управления огнём ГК произошла на учениях 41 года, броненосцы накрывали цель, маневрирующую на расстоянии 22 км, первым залпом. Шведы считали, что их оптические системы и механические вычислительные машины самые совершенные в мире.

Последними до начала войны успели пройти модернизацию "Готланд" и "Дристигетен". "Готланд" 20-го мая 1941 года, возвращаясь с артиллерийских учений, наткнулся на "Бисмарк", "Ойген" и их сопровождение, в проливе Мастранд, тогда шведский штаб ВМС решил что это начало вторжения. Объявили тревогу по береговой обороне Южной Швеции, а авианесущему крейсеру дали команду любой ценой найти и уничтожить транспорты. Начали подъем самолетов, первый ушел нормально, а второй зацепился крылом за стволы кормовой башни. Произошла катастрофа, погибли оба пилота и это ввиду вражеской эскадры! К счастью пришла отмена боевой тревоги и приказ следовать в порт. Гидросамолет "Оспрей" не решились принимать на борт с воды, чтобы окончательно не позориться перед немцами и отправили на береговую базу. Как всегда неправильно рассчитали горючее, машина вынуждена была садиться в открытом море, буксировать пришлось катерами. В общем внезапные учения максимально приближенные к боевым показали полную несостоятельность крейсера-гидроавианосца. Однако от оперативной воздушной разведки отказываться не хотелось и решили проэксперементировать с вертолетами. По тактико-техническим характеристикам геликоптер не сильно уступает поплавковому самолету, а кое в чем и превосходит, при этом не нуждается в катапульте, мощном кране для подъема с воды и в случае нужды может оперативно вернуться на борт корабля. Для эксперимента прямо поверх рельсов и крана настелили временную палубу с двумя постами взлет-посадки и тремя точками парковки. Взяли в аренду три "Колибри" с условием, что финские экипажи примут участие в полётах. Отрабатывались разведка, взаимодействия крейсера, торпедных катеров и геликоптеров которые должны были ставить дымовую завесу, поиск подводной лодки и наведение на нее эсминцев, результат оказался намного лучше чем у "Оспреев". Уже в августе 41-го года "Готланд" лишился торпедных аппаратов и палубных 152-мм орудий правого и левого бортов, на месте которых появились новейшие стабилизированные спаренные установки 40-мм автоматов. Одиночные 25-мм автоматы заменили спаренными, добавив к ним четыре одиночных 20-мм автомата, а с кормовой части исчезли кран и катапульта. Вместо них была настелена металлическая палуба, на которой можно было разместить шесть "Суперколибри" и оставалось место для взлёт-посадки одного из них. Правда в случае угрозы артиллерийского боя, все машины должны быть подняты в воздух, а бензин слит за борт. "Дристигетен" вместо надстройки в корме получил полноценный ангар с лифтом по кормовому срезу, по типу "Куллерво". В ангаре помещались шесть "Колибри", а на просторной полётной палубе можно было разместить ещё два и оставалось место для посадки даже такого крупного аппарата, как новейший "Локки". Новый геликоптертреггер предназначался для охоты за подводными лодками.

В июле 1939 года шведский флот приступил к боевому сколачиванию соединений кораблей, одновременно с этим началось строительство Сконской оборонительной линией (Skånelinjen), прикрывавшей южную Швецию от высадки с моря. До апреля 1940 года на фронте в 350 км успели построить 391 объекта (пулеметные и пушечные ДОТы, укрытия для пехоты, КП и др.), а до октября 1940 достроили еще 672 сооружения. В зависимости от доступности местности один ДОТ приходился на 650 метров фронта. (с) Швеция начала экстренно наращивать силы — по "чрезвычайной программе" строились прибрежные подводные лодки, в Италии заказали проект легкого крейсера. С той же Италией в начале 1940 г. удалось договориться о продаже двух эсминцев, двух миноносцев и четырех торпедных катера. 18 апреля 1940 года корабли вышли из Неаполя, но продвижение осуществлялось очень медленно, и ко времени вступления Италии в войну они находились еще в районе Фарерских островов. Англичане, обалдев от такого подарка, немедленно захватили эсминцы и на протяжении двух месяцев между Италией, Швецией и Англией шли дипломатические согласования, после которых шведы наконец-то получили приобретенные корабли (с).

Надо сказать, что с 1924 по 1941 год Королевский Шведский флот получил немало кораблей. В первую очередь это конечно эсминцы новых типов, водоизмещением 1000 тонн, скорость 36 узлов, 3×1 120-мм орудия. 2×2 25-мм МЗА и 2×3 533-мм ТА. Всего их должно было быть двенадцать, но в сентябре 1941 г. в базе Хаарсфярден близ Стокгольма взорвался "Гётеборг", разлившаяся нефть подожгла ещё двоих: "Клас Уггла" и "Клас Хорн", правда их удалось потушить и вскорости отремонтировать. Таким образом современных эсминцев осталось одиннадцать. Поступившие в 40 году итальянские миноносцы, которые назвали "Ремус" и "Ромулус" произвели на новых хозяев неизгладимое впечатление и их решили повторить в большой серии, заложив на стапелях Гётеборга четыре единицы. Понимая, что война может начаться в любую минуту, стапельный период сократили до минимума и в конце марта 42-го корпуса будущих миноносцев ушли на достройку в Финляндию. За 20-30-е годы встали в строй ещё 19 подводных лодок и 10 торпедных катеров. Спешно достраивались 11 катеров которые повторяли проект итальянских MAS, но под 533-мм торпеды и 7 подводных лодок. Если следовать меткому высказыванию маршала Маннергейма — "Шведская армия это только полуфабрикат", то флот полуфабрикатом отнюдь не был. А концу 41 года командующий флотом, полный адмирал Фабиан Тамм принял под свою руку Финский Балтийский флот.

Броненосец "Вайнамойнен"  (водоизмещением 4000 тонн, скорость 15 узлов, 4 х 254/45-мм (2 х 2), 8 х 105/50-мм универсальных орудия (4 х 2), 4 х 40-мм зениток "Виккерс", 2 х 20-мм зениток "Мадсен") и миноносцы "Хай" и "Тайппала" (водоизмещение полное 710 т., скорость 30 узлов, вооружение: три 105-мм орудия, один 40-мм автомат и два пулемета, два спаренных 533-мм торпедных аппарата), приданы местным морским силам в прибрежной зоне между Свартклуббеном и Ландсортом; броненосцам "Оскар II" и "Манлигхетен" с миноносцами "Ромулусом" и "Ремус", известным как Аландская эскадра. "Лемминкяйнен" — (Водоизмещение 7825 тн. Бронирование — борт 200-60мм, палуба 45-80мм, башни и рубка 150-200-мм. Скорость 25 узлов. Вооружение 2×3 245-мм. 6×2 105-мм универсальных орудия, 10 40-мм автоматов) присоединился к Готландской эскадре из всех трёх броненосцев типа "Сверье" и семи новых эсминцев. Восемь шнелльботов и пять подводных лодок стали весомым дополнением к своим шведским одноклассникам, но самое главное это морская авиация. Финны имели серьёзный опыт в воздушных атаках против кораблей. В 39-м году их "Свордфиши" оторвали корму советскому крейсеру "Киров", а в 41-м потопили на Ладоге СКР "Буря" и "Пурга". Сейчас силы морской авиации из 70 торпедоносцев, 50 пикировщиков, 30 штурмовиков, 80 истребителей и 30 разведчиков, в т. ч. и с РЛС, объединены под командованием подполковника Вихерто, которого для этого специально отозвали с Севера. Фабиан Тамм считал, что именно они и станут основной ударной силой Объединённого Флота.

Акватория порта Фалькенберга, затянутая дымом с проблесками огня, раздираемая чудовищными взрывами и воплями сотен заживо сгорающих или тонущих людей, представляла собой филиал преисподней. Корпус старого броненосца "Ганновер", спущенного на воду ещё в 1904-м году и сейчас превращённый в штурмовой транспорт лёг носом на дно, так и не дойдя до причальной стенки. Его напарник "Церингер" до причала все же добрался и сейчас по многочисленным трап-мостикам на берег рвались бойцы штурмового батальона "Север" капитан-лейтенанта Георга Шнайдера. Вокруг стальных исполинов крутятся, горят, тонут, стреляют, принимают на борт и высаживают с бортов две моторные яхты и восемнадцать больших морских мотоботов. Это командование корветтен-капитана резерва Эвальда Глазера — две роты Флотского Штурмового Дивизиона. Их поддерживает шестерка крупных бронекатеров — четыре артиллерийских и два разведчика. Довольно неказистого вида "обувных коробок" посудины, построенные в 40–41 гг. на базе немецких сапёрных десантных катеров (Pionierlandungsboot 40). Катера создавались на скорую руку, специально для морского наступления против СССР на Балтике, в первую очередь для действий в шхерах и ближней огневой поддержки десантов. При изготовлении использовались башни и части бронекорпусов британских танков захваченных в Дюнкерке, не подлежащих восстановлению. Первоначально моряки хотели просто поставить "металлолом" в качестве огневых средств на вышеупомянутых сапёрных десантных катерах, но затем мысль претерпела естественную эволюцию, и на катерах установили удлиненную носовую часть без аппарели, танковые башни и броню. Катера различались по своими характеристиками но в целом вложились в границах водоизмещения 85 — 100 тонн, скорость хода 9-14 узлов, бронирование: 6 — 30 мм, среднее углубление 1,12 м — 1,68 м. В воздухе бесчинствуют многочисленные "Юнкерсы" и "Мессершмитты", повсюду разноцветные купола парашютов и планеры, планеры, планеры. Береговая и зенитная артиллерия, засыпанная бомбами и тяжёлыми снарядами, уже почти не стреляет, а бойцы батальона береговой обороны "Гётеборгского полка" укрывшись в ДОТах, ведут непрерывный пулемётный огонь по подбирающимся к ним десантникам. Шипящие змеи огнемётного пламени облизывают амбразуры и пулемётчики понимают, что доживают последние минуты, но продолжают стрелять, в надежде, что вот-вот подойдёт Флот и волна немцев схлынет. Но флота как не было, так и нет.

Высадки ждали, к ней готовились, но думали что она будет с воздуха, однако основной удар был нанесен с моря.

Захват Фалькенберга внезапным воздушно-морским десантом, позволял рассечь Южную Швецию на части и ударить в тыл двум дивизиям корпуса "Содра" (Юг) держащим оборону на линии Пера Альбина. Основной идеей была организация высадки морских пехотинцев прямо на пирсы гавани. Для этого переоборудовали списанные броненосцы "Церинген" и "Ганновер", первый из которых использовался как радиоуправляемый корабль-мишень, а второго перестраивали в таком же качестве. Их оснастили трап-мостками для десанта. Вместо башен из стальных листов и бетона возвели коробки где установили 150-мм орудия, зенитные автоматы и "Ахт-ахт", станковые огнеметы и многочисленные минометы. На борту доисторических мастодонтов под командованием корветенн-капитана Герхарта фон Диста разместились два батальона десантно-штурмовой дивизии Майнделя, флотский штурмовой батальон "Север" и 3-я и 4-я роты Флотского Штурмового Дивизиона. Наибольшей угрозой считались мины и потому, впереди штурмовых кораблей пошли два больших трофейных норвежских грузовых теплохода, превращенные в прорыватели минных заграждений. С трюмами, набитыми бочками и пробкой для "усиления плавучести" и приказом при надобности таранить заграждения. Их прикроют раумботы 2-й флотилии катерных тральщиков, задача которых поставить дымовую завесу и ослепить береговую артиллерию. Вторым эшелоном должны быть 32 тральных моторных катера, спущенных на воду с двух плавбаз (Minenr Dumschiff 11 "Оснабрюк" и Minenr Dumschiff 12 "Нюрнберг"). На борту две роты Флотской спецкоманды капитан-лейтенанта резерва Ричарда Биглера. Они берут на абордаж стоящие в порту торговые и рыболовные суда, проводят зачистку и разминирование порта вслед за штурмовиками. За ними, на паромах Зибеля, сапёрных десантных катерах, мотоботах, мелких каботажных теплоходах, самоходных баржах половина дивизии Майнделя, сам он осуществляет командование высадкой вместе с капитаном цур зее Йоханнесом Риве, держащего флаг на моторной яхте "Фея". Прикрывать весь этот плавучий цирк должны броненосцы "Шлезиен" и "Шлезвиг-Голштейн" со свитой из 5-й флотилии миноносцев и тральщиков, вокруг десантного каравана нарезают круги три флотилии шнелльботов, специально для "Поларфукс" переведённых из Ла-Манша. В дальнем прикрытии легкие крейсера "Эмден", "Лейпциг", "Кельн", "Нюрнберг" и 2-я флотилия миноносцев под командованием контр-адмирала Бютова, с ними идут три датских железнодорожных парома: "Корсёр", "Селланд" и "Сторебелт", на их борту основные силы десантно-штурмовой дивизии и 205 танковый батальон. Если Гётеборгский особый дивизион посмеет высунуть нос навстречу для перехвата ценных транспортов, то ему не поздоровится. В районе острова Борнхольм курсируют броненосные корабли "Лютцов" и "Адмирал Шеер" вместе с 8 флотилией эсминцев под командованием вице-адмирала Хубера Шмундта, это страховка от любых неожиданностей.

15 апреля в 05.26 четыре планера DFS, ориентируясь на свет нескольких карманных фонариков, поблескивавших с земли, бесшумно приземлились в районе мыса Скреа Странд. Через пятнадцать минут береговая батарея из четырёх 152,4 мм пушек была внезапно атакована с тыла, караул тревоги не поднял, новые пистолеты с глушителями позволили перестрелять часовых практически бесшумно. Ровно в 06.00 на все южное побережье Швеции обрушилась небывалая бомбардировка, а в междуречье Ниссан и Этран началась массированная высадка 7 парашютной дивизии. Десантная армада приступила к форсированию обширных минных полей прикрывавших побережье. Мелкосидящие раумботы поставили почти непроницаемую дымовую завесу перед Фалькенбергом, а многочисленные пикировщики засыпали бомбами позиции всех известных береговых батарей. Броненосцы артиллерийской поддержки "Шлезиен" и "Шлезвиг-Голштейн", находясь в протраленной зоне, открыли огонь по счислению, но очень скоро начали получать данные от передовых корректировщиков следующих на специально выделенных бронекатерах. Возглавляющий немецкий ордер прорыватель заграждений Sperrbrecher 17 "Темплар" получил торпедное попадание, потерял ход и загорелся, шведы применили норвежский опыт — кинжальные торпедные батареи. Береговая двубашенная батарея N 11 prim, имеющая два 254 мм орудия с древнего броненосца "Тор", открыла огонь ориентируясь на этот пожар. Тыловая позиция батареи была завалена трупами десантников в защитных комбинезонах и ополченцев в синей форме начала века. "Ганновер" тоже получил торпеду, но 450 мм старушка не смогла нанести смертельного повреждения и броненосец на всех парах рванулся к цели. Корабль, прикрытый от батареи дымзавесой, на полном ходу подошёл к входу в гавань. Единственное уцелевшее на молу 75-мм орудие начало всаживать снаряд за снарядом в его стальную тушу, но было расстреляно в упор из бортовых пушек. Теряя скорость "Ганновер" вошёл в порт, поливая огнем все вокруг себя, и медленно погружаясь. До пирсов оставалось каких-то пятьдесят метров, когда он ткнулся носовым тараном в грунт. Дымзавеса начала рассеиваться.

Тем временем группа "Церингер", следуя за ним тоже попала под огонь крупнокалиберной батареи. Идущий головным Sperrbrecher 15 "Tаронга", подорвался на мине, загорелся и выбросился на мелководье. "Церингер", ведя огонь по батарее из 150-мм пушек и минометов, получил в корму 10 дюймовый гостинец, но хода не потерял и вломился в акваторию порта. Круша тараном подвернувшиеся сейнера, катера и прочие посудины, старый броненосец устремился к устью реки Этран, за ним почти не имея потерь, шли суда второго эшелона.

"Лейпциг" был невезучем кораблём. Торпедное попадание с британской подводной лодки в 39 году поставил крест на его боевой карьере. В процессе ремонта с него сняли четыре котла и скорость теперь не превышала 14 узлов. Ему больше ничего не оставалось как возить курсантов, служить мишенью при артиллерийских и минных учениях своих более везучих собратьев или как сейчас, сопровождать еле ползущие транспорты. Вслед за крейсером медленно и печально тянулись железнодорожные паромы перегруженные солдатами и боевой техникой. Фланги короткой кильватерной колонны прикрывали пара миноносцев, а воздухе висел геликоптер FI 282, немецкий вариант финского "Колибри". Вертолёты взлетали с кормовых башен лёгких крейсеров "Кёльн" и "Нюрнберг", на которых для них были поставлены специальные площадки 5×5 метров. Оба эти корабля шли милях в пяти впереди строем фронта, сзади ценный конвой прикрывал "Эмден", ну и конечно вокруг крутились миноносцы. Угроза шведских субмарин была нешуточной, геликоптеры уже трижды за последние два часа докладывали о визуальных контактах, сбрасывали на воду буйки-фальшфейеры, глубинных бомб они пока ещё нести не могут. Геликоптер опять метнулся куда-то влево, вниз полетел фальшфейер, радист принял истерическое сообщение открытым текстом: — "Лодка! Вижу лодку!" Миноносец круто развернулся на контакт и тут сигнальщики крейсера заголосили: — "Торпеды по левому борту!" Действительно, хорошо заметные пузырящиеся следы потянулись к "Лейпцигу", крейсер резко увалился вправо, стремясь уйти от подводной смерти и отбросить торпеду потоком воды от винтов. Кабельтовых в восьми, прямо по корме из воды как поплавок выскочила рубка подводной лодки типа "Дракен", видимо экипаж дав залп, не справился с диферентовкой. Обе кормовые башни рявкнули и вокруг рубки поднялись шесть столбов воды, рубка исчезла, миноносец Т-5 проскочив над этим местом, сбросил несколько глубинных бомб. HSwMS" Ульвен" была уничтожена, а на поверхности моря разыгрывалась ещё одна трагедия. Паром "Селланд" медленно заваливался на левый борт, а на палубах было черно от людей одетых в форму цвета "фельдграу". Флот Его Величества пустил врагу первую кровь. Первую, но далеко не последнюю.

"… Море горело. Отягощенное сотнями тонн мазута, оно стало ровным и гладким и походило на гигантский ковер, над которым плясали языки пламени… Горящее море кишело людьми. Люди барахтались, отчаянно размахивая руками… Они беззвучно кричали, корчась в страшных муках, и умирали от противоестественного сочетания воды и огня… Мучительно умирали. На мгновение в самой гуще людей, точно вспышка молнии, взвился огромный столб белого пламени, осветив жуткую картину, которую не выдержала бы никакая фотопластинка: охваченные огнем люди — живые факелы — безумно колотили руками по воде, обугливая одежду, волосы, кожу. Некоторые чуть не выпрыгивали из воды: изогнувшись, точно натянутый лук, они походили на распятия; другие, уже мертвые, плавали бесформенными грудами в море мазута.." (с).

Командир U-137, капитан-лейтенант Ганс Фердинанд Массман затряс головой, отгоняя видение и тихо выругался себе под нос. Нервы стали совсем ни к черту. Да и не удивительно, войны на море и на суше он хлебнул сверх всякой меры. С 39-го на эсминцах, что закончилось "Побоищем в Нарвике", когда они на "Бернд фон Арним" потопили норвежский броненосец "Норге". Потом дрался в обоих сражениях с британцами и в конце концов они взорвали свой эсминец после полного израсходование боезапаса. Боев на суше тоже хватило, уцелевшие моряки образовали батальон и как могли помогали егерям Дитля. После Нарвика, из-за того, что в Кригсмарине было мало надводных кораблей, тогда ещё обер-лейтенанту цур зее Массману дальнейшая карьера не светила и он ушёл в подплав. У берегов Америки побывал старпомом, а в марте получил наконец-то свой корабль. Все неплохо, только вот воспоминания о погибающих людях на танкере частенько не давали заснуть, память жгла его изнутри кошмарными видениями. Такими же видениями в окулярах перископа скользили скандинавские броненосцы: "Оскар II", "Манлигхетен" и чуть приотставший "Вайнамойнен". Шайзе, шайзе, сто тысяч раз шайзе!!! Теперь уже не тихо ругался капитан-лейтенант, в торпедных трубах магнитные мины и ни одной торпеды!

10 апреля, вместо ожидаемого направления в Атлантику его U-137, как ещё две "семерки" только что прошедшие подготовку, получили приказ выдвинуться из Пиллау в Ботнический залив и провести минирование Шведских и Финских портов. По закону подлости, при проходе Аландского архипелага, вот такая встреча. Впрочем, утешал он себя, война ещё не объявлена и атаковать все равно нельзя, пойду потихонечку в Або, выполню минную постановку, заряжу в трубы торпеды, а уж потом… U-ботов для войны с шведами и предателями финнами выделено немного, так что целей хватит на всех.

Когда 9 января 1942 года Карл Дёниц получил сообщение из штаба Кригсмарине о том, что Гитлер снял все ограничения, касавшиеся кораблей Соединенных Штатов и американской зоны безопасности, он пришёл в полный восторг. Наконец-то открылась возможность охоты в "девственной зоне" Атлантики. Конечно "Фюрер подводных лодок" отдавал себе отчет в том, что "благоприятные условия в дальнейшем, естественно, должны ухудшиться", но первым ударом можно ошеломить противника, и нанести этот удар нужно со страшной силой. Вот только сил этих "папаше Карлу" явно не хватало. Гитлер носился с идеей завоевать Швецию, скорее покончить с англичанами на Средиземном море и в Северной Африке, попутно разгромить Россию. Поэтому часть подлодок по-прежнему находилась в Средиземном море и западнее Гибралтара, часть болталась в Арктике. На начало января в Атлантике был всего 21 U-бот, на Севере 7, а на Средиземноморье 23, все остальные либо проходили послепоходный ремонт, либо подготовку. Из 91 боеспособной субмарины на новый театр боевых действий Дёниц смог выделить лишь шесть, хотя рассчитывал отправить к берегам Америки двенадцать больших лодок IX серии. Операция по нанесению первого удара в американских водах получила название "Паукеншлаг" — "Барабанный бой" и превзошла все ожидания. Америка — страна непуганых идиотов. К счастью, гросс-адмирал Рёдер эту несложную истину сумел донести до "Фюрера германской нации" и тот согласился свернуть операции в Средиземном море, правда лишь за тем, чтобы открыть ещё один театр в Скандинавии. Но хоть здесь можно было обойтись минимумом, из пяти учебных флотилий выделены восемь "двоек" да три новенькие "семёрки" с неопытными командами, пусть обветеранятся. Задачи перед ними были поставлены самые простые — блокировка портов и срыв транспортных перевозок в Ботническом заливе, с боевыми кораблями управятся надводные силы Кригсмарине.

Согласно финской военной доктрине корабельный состав являлся всего лишь придатком очень мощной береговой обороны и флотом в целом командовал сухопутный генерал. Когда говорили, что в подчинение шведских адмиралов ушёл весь Финский Балтийский флот, это было не совсем верно, Прибрежный флот остался под руководством генерал-лейтенанта артиллерии Вайно Лахья Рихарда Вальве. В состав Объединённого Флота вошли так называемые Эскортные силы и отдельные отряды, а вдоль длинной береговой линии Финляндии ходили тральщики, сторожевики и ледоколы без которых существование Суоми было практически невозможно. В состав Эскортных сил не вошли несколько боевых кораблей; четыре старых торпедных катера — 55-футовые "Торникрофты", свои и трофейные советские, а также две подводные лодки — "Саукко" и "Весикко".

"Весикко" была родоначальницей всех германских U-ботов "Тип II", которую немцы построили на заводе "Крейтон-Вулкан" в Або (Турку), испытали, а потом продали правительству Финляндии за 19 миллионов финских марок. Для сравнения, в тот период полное оснащение финской пехотной дивизии обходилось в сто миллионов, так что цена была совсем не высокой. В июле 41-го лодка отличилась, потопив пароход "Выборг", бывший немецкий "Мемель", но до конца "Войны-Продолжения" больше успехов не имела. В конце года произошла авария — взорвался аккумулятор и "Весикко" встала на ремонт, после которого она присоединится к Объединённому Флоту. Другая ситуация была у "Саукко". Это тоже было детище "Версальского мира" и строилось немцами в Финляндии, но по особому проекту, как единственная в мире озёрная субмарина и предназначалась для действий на Ладоге. Исходя из этого имела усиленную ледовую защиту, крохотные размеры — 32 м по КВЛ и 114 тонн надводного водоизмещения, вооружалась двумя носовыми 450 мм ТА или шестью минами и могла быть разобрана на две части для перевозки по железной дороге. Во время "Зимней войны" никак себя не проявила, а вот в 41-м самая маленькая из полноценных подводных лодок своего времени (с) сыграла ключевую роль в борьбе с Ладожской военной флотилией. Под командованием первого лейтенанта, а потом капитан-лейтенанта Малиннена, был потоплен эсминец "Конструктор", крупнейший корабль на озере и постоянно минировался фарватер основной базы в Шлиссельбурге, это дало возможность проводить десанты особо не опасаясь удара советских боевых кораблей. После того как был заключён мир с Советским Союзом "Саукко" сначала хотели оставить на озере, потом появился план перевода лодки по Беломорско-Балтийскому каналу на Север, но в январе поступил приказ отправить корабль на Балтику. Как всегда это бывает в армии и военном флоте любого государства, зимнее безделье сменилось лихорадочным "давай, давай". Не взирая на тридцатиградусный мороз и сменявший его обильные снегопады лодку расчленили на две части и железнодорожными платформами отправили в Турку. Там, в таком же лихорадочном темпе провели сборку и уже в конце марта погнали из порта. В Аландском море ещё был лёд (обычно навигацию открывают в начале мая), но "Саукко" придали ледокол "Отсо" ("косолапый" — имеется ввиду медведь) который все время держал открытым пробитый во льду канал. Вскорости стала ясна причина такой спешки — из Гётеборга один за одним стали приходить корпуса недостроенный миноносцев, а маленькая лодка — единственный боевой корабль в этой части Ботники имевший какой-никакой ледовый класс. Правда и восьмисоттонный ледокол был вооружён двумя старенькими 75-миллиметровками "Кане", но всем было ясно, в случае чего надежда только на торпеды субмарины. Четвёртый и последний корпус будущего миноносца прошёл в завод "Крейтон" 3 апреля, а у "Саукко" потекли монтажные стыки, спешка до добра не доводит, пришлось и её ставить в док. Работы заняли неделю и 11 апреля капитан-лейтенант Малиннен снова повёл свой корабль на сдаточные испытания. В этот раз все было вроде бы хорошо и погружение на 70 метров не вызвало "слез" на стыках, двое заводских специалистов бывших на борту вздохнули с облегчением, с непривычки провести двадцать часов в замкнутом пространстве — удовольствие ниже среднего. Зато теперь возвращение домой с чистой совестью. Ни тут то было. 12 апреля в 07.47 радист принял сообщение, от ставшего почти родным "Отсо": — "Атакован германской подводной лодкой. Отхожу во льды". И координаты.

"Наставление командирам подлодок.

"Раздел V Артиллерийское оружие подводных лодок (подводная лодка как носитель артиллерии).

271. Наличие артиллерии на подводной лодке с самого начала таит в себе противоречия. Подводная лодка неустойчива, имеет низкорасположенную артиллерийскую платформу и платформу наблюдения и не приспособлена для ведения артиллерийского огня.

Все артиллерийские установки на подводной лодке плохо приспособлены для артиллерийской дуэли, и в этом отношении подводная лодка уступает любому надводному кораблю.

При артиллерийском сражении подводная лодка, в противоположность надводному кораблю, должна сразу же ввести в действие все свои силы, т. к. даже одно попадание в прочный корпус подводной лодки уже создает для нее невозможность погружения и ведет к гибели. Поэтому возможность артиллерийского сражения торпедной подводной лодки с военными надводными кораблями исключается.

272. Для подводных лодок, используемых для торпедных атак, артиллерия является как бы условным и вспомогательным оружием, ибо применение артиллерии над водой противоречит всему существу подводной лодки, т. е. внезапной и скрытной подводной атаке.

На основании этого можно сказать, что на торпедной подводной лодке артиллерия находит свое применение только в борьбе с торговыми кораблями, например, для задержки пароходов или для уничтожения невооруженных или слабо вооруженных кораблей (параграф 305)." (с).

"Да пошло оно все! В наставлении не сказано как атаковать торпедами среди битого льда. Два "угря" взорвались преждевременно!"

— К всплытию! Артиллерийская тревога!

Ледокол медленно поспешал к середине огромного ледового поля, окаймленного чистой водой на которой крутилась "семёрка" и пыталась достать его из своей 88-миллиметровки. Дистанция была больше двух миль и получалось не очень, кормовая проекция — минимальная площадь прицеливания, да ещё и ответный огонь. С кормы часто гавкала небольшая пушчёнка. Правда после одиннадцатого выстрела повезло — зажигательный снаряд попал очень удачно, ледокол загорелся и потеряв управление начал разворачиваться бортом. Теперь попадания пошли чаще, к бою подключился 20-мм автомат из "Винтергарден" ("зимний сад"-так называлось ограждение рубки, где был установлен зенитный 20 мм MG C/30 — L 30/37). Правда и противник начал стрелять из двух орудий, к "веселью" присоединилась его носовая пушка. По всей видимости она и добилась первого попадания — бронебойный снаряд без разрыва прошёл через рубку, оторвав ноги сигнальщику. В ответ попали двумя разрывными, ледокол получил ещё один пожар по середине корпуса, но тонуть не собирался, пробоин в районе ватерлинии не было. Бой длился уже сорок минут, потратили пятьдесят снарядов, а конца-края перестрелке видно не было. Надо было что-то делать, бросать недобитка не хотелось. Массман решил рискнуть и войти в зону битого льда. U-137 осторожно начала протискиваться между льдинами и тут случилось второе попадание — разрывной угодил перед орудием, раскидав расчёт. М-да, это пожалуй не лучшая идея — медленно лезть под огонь двух пушек. Лодка попятилась, слегка развернувшись. Ещё один снаряд рванул на льду возле борта, зато в дело снова вступил зенитный автомат, удачно накрыв расчёт кормового орудия. В этот момент "с низов" прилетело сообщение:

— Шум винтов!

Ревун! Срочное погружение! Только как тут погружаться? Корабль идёт задним ходом, впереди мешанина битого льда. Нужно развернуться. Но артиллеристы дисциплинированно рванули к штормтрапу, сигнальщики начали проваливаться в рубочный люк. В этот момент грохнуло. Было такое ощущение, что кто-то огромный схватил лодку за кормовую оконечность, приподнял, слегка потряс и уронил обратно. Все кто находились на палубе и в рубке посыпались в воду, а U-137 начала оседать в бездну. Из рубочного люка выскакивал экипаж, полетели спасательные "резинки", рядом с тонущим корпусом как буйки закачались человеческие головы, кто мог поплыл к недалекой льдине. "Семёрка" осела кормой, нос задрался, стали видны крышки торпедных аппаратов и… погружение прекратилось. В голове капитан-лейтенанта, ошпаренной ледяной водой, лениво сформировалась мысль: — "Если успели задраить центральный отсек, то может и не затонуть. Надо поплыть, залезть на борт и взорвать пиропатроны". А совсем рядом, из воды с шумом выныривала рубка маленькой субмарины незнакомой конструкции.

Шифровка, пришедшая вечером из штаба ВМС Финляндии, поставила жирную точку в сомнениях начальника Королевского Шведского флота, полного адмирала Фабиана Тамма. Финнам как всегда повезло — первый день войны и уже захвачены пленные и документация с немецкой подводной лодки. Информация бесценная, проливающая свет на вражеские планы ведения войны на море. Для атаки Ботнического залива ОКМ выделил всего 11 (теперь уже 10) подводных лодок. Если согласиться с тем, что десант в Южной Швеции будет проведён с воздуха, это означает что основной удар по заливу наносится надводными кораблями. Теперь понятно для чего в немецких и датских портах накапливаются десантные суда, прорыватели минных заграждений, формируются штурмовые отряды морской пехоты — их цель Готланд. Чем дольше адмирал сличал разнообразную информацию, тем яснее становились намерения его германского коллеги. Соединение из линейных крейсеров "Шарнхорнст" и "Гнейзенау", поддерживаемое броненосными кораблями "Адмирал Шеер" и "Лютцов" под прикрытием дюжины новых эсминцев выходят к острову. Противопоставить что либо такой силе скандинавам нечего, им остаётся либо безнадежная битва "за честь флага" либо отступление в Финляндию. Далее грандиозный конвой под прикрытием лёгких крейсеров и миноносцев подходит к Готланду и после бомбардировки с моря и воздуха высаживается с минимальными потерями. После этого Аландский барьер препятствием не будет и Ботнический залив в руках врага, коммуникации между Швецией и Финляндией разорваны, война проиграна. Черт возьми, геополитическая доктрина "Морской силы" в действии! Изящно и почти без потерь… плюс ко всему прочему Рёдер наконец утрёт нос Герингу, который будет со своими парашютистами всего лишь отвлекающим маневром. Только, троллей им в задницу, "без потерь" не получится! Не на таких нарвались, если уж голландцы смело топили японские корабли, то шведы покажут, что такое настоящее беспощадное морское сражение! Ещё есть время подготовиться. Все подводные лодки убираю из проливов, оставлю в Скаггераке и Каттегате пять, нет четыре устаревшие подводные лодки. Всю морскую авиацию на Готланд и Эланд и пусть германцы идут по "торпедной аллее". Потом, на оставшихся брошу "Готландскую" и "Аландскую" эскадры вместе с торпедными катерами. Пускай мы потеряем всё, вплоть до последней лоханки и этажерки, но десанта на остров не допущу!

Оставался единственный вопрос, где "Шарнхорнст" и "Гнейзенау"? Сегодня "Шеер" и "Лютцов" демонстративно совершили рывок от Борнхольма на 60 миль вглубь Балтийского моря, над ними все время крутилось авиационное прикрытие, потом корабли повернули назад, но линейных крейсеров с ними не было. Англичане утверждают, что "сладкая парочка" ещё в ремонте после прорыва через Ла-Манш. Может быть, может быть. Только после операции "Церберус" прошло три месяца и немцы должны быть уже боеготовы, а англичан просто водят за нос? Необходимо сегодня же послать британцам дополнительный запрос.

Ответ пришёл на удивление быстро и по английски лаконично. 13 апреля в Стокгольме, не взирая на бомбежку, приземлился "Москито" из 1 PRU. Разведчик привёз пачку фотографий необычайно высокого качества. Оказывается фотографирование поврежденного при прорыве через Ла-Манш линейного крейсера "Гнейзенау" велось постоянно. Он находился в Киле 22 февраля и 7 апреля, а однотипный "Шарнхорст" заснят в Вильгельмсхафене 11-го. Отчётливо видно, что на обоих всё ещё ведутся работы. Это означает только одно — "карманные линкоры" пока находятся в одиночестве и демонстрируют активность для того, чтобы удерживать шведов в пунктах развёртывания. Так сказать "Fleet of being". И начальник Королевского Шведского Флота решился…

Лейтенант фон Эссен, командир авиагруппы крейсера "Готланд" был "Злым гением" Кригсмарине, но пока об этом мало кто знал.

На рассвете 14 апреля "Передовой дивизион" в составе: авианесущий крейсер и два эсминца — "Клас Уггла" и "Клас Хорн", получил приказ выдвинуться к острову Борнхольм и начать слежение за немецкой эскадрой. Погода соответствовала весенней Балтике — свежий ветер, дождевые шквалы, но иногда проглядывает солнце. Именно в такой момент внезапно ясного неба, на соединение наткнулась пара Ju-88. Сделали несколько кругов, полого спикировали, попали под плотный зенитный огонь, сбросили бомбы, ожидаемо не попали. Тут налетел очередной дождевой шквал в котором противники разошлись, отделавшись лёгким испугом, и каждый двинулся своей дорогой. "Передовой дивизион" прошёл сто миль за пять часов и в 16.00 начали подъем геликоптеров. Четыре "Суперколибри" разошлись веером и начали поиск Северо-Восточнее оккупированного Германией датского острова, именно здесь в 13.30 шведский самолёт-разведчик имел контакт с эскадрой под командованием контр-адмирала Бютова. В 17.15 немцы были обнаружены, индикатор радара показал восемь "призраков": два крупных и шесть помельче. Броненосцы и эсминцы. Слежение за противником решили продолжить в темноте, пилотируя по приборам, а для возвращения на родную палубу пользовались радиоприводом. Сначала все шло как на многочисленных учениях: три вертикально направленных столба света боевых прожекторов служили хорошей визуальной привязкой, не смотря на частый дождь, промахнуться мимо расцвеченной как рождественская ель палубы, было сложно. Единственная угроза от такой иллюминации это подводные лодки, но их в этом районе быть не должно. Правда к полуночи немцы что-то учуяли, то ли звук вертолётных моторов их насторожил, то ли запеленговали радиопривод, но в 01.12 эскадра внезапно развив 24 узла сделала несколько разворотов и… исчезла. Все попытки установить новый контакт до рассвета не удались, только один из уставших пилотов разбил машину на посадке. Новые поиски начались с утра, к ним присоединились самолёты-разведчики авиации флота, но безуспешно. Немцы как сквозь воду провалились! Зато над дивизионом появился "Юнкерс", он не пытался атаковать взлетающие и садящиеся вертолёты, просто нарезал круги на высоте 2000 м, отогнать нахала было нечем. Через полчаса "соглядатай" ушёл в облака и больше не показывался. Наконец в 09.05 отчаявшийся фон Эссен, возвращаясь к геликоптертреггеру, решил сделать большой крюк. Локатор дал засветку! Германская эскадра была северней и на скорости 25 узлов шла на перехват "Передового дивизиона"! Наверное немцы получили данные своего разведчика и неслись по прямой, как по автобану. Между противниками было меньше 30 миль и проскочить под носом Бютова к своей базе уже было невозможно, шведам оставалось одно направление, на восток, к Готенхафену, Кёнигсбергу и Прибалтике, на верную смерть. Скорости "карманных линкоров" и авианесущего крейсера были сопоставимы: "по паспорту" 28 и 27 узлов, в реальности никто больше 26 дать не мог, значит догонять будут эсминцы 8-й флотилии. Но сначала появилась авиация.

В конце марта 2-й авиакорпус выделил специальную группу для взаимодействия с Кригсмарине, под командованием капитана Менце. Группа разместилась на аэродроме Борнхольма и имела 15 машин: 12 дальних истребителей (4 Bf-110 и 8 Ju-88С) и три разведчика Ju-88D. "Команда Менце" должна была наблюдать за Балтикой и не давать утопить Панцершиффе, проще говоря быть нянькой при "земноводных", хотя у тех были два своих бортовых "Арадо". С 12 апреля "Команда" держала постоянный барраж над кораблями и осматривала пустое водное пространство между островами Борнхольм и Готланд. Ничего не происходило, броненосцы бесцельно жгли дефицитный соляр, совершая приятные морские прогулки по весенней Балтике, эсминцы время от времени попарно отходили к датскому острову на заправку, где специально для них стоял танкер. Да-а, так пожалуй "Железный крест" не заслужишь…Все стало меняться к полудню 14-го, пара разведчиков обнаружила несколько шведских кораблей, которым видимо тоже приспичило совершить морской круиз. Ночью "лягушки" начали жаловаться на то, что за ними следят геликоптеры, а радиоразведка пеленговала время от времени возникающий сигнал радиопривода. Офицер Люфтваффе при эскадре попросил с рассветом провести несколько полётов и обнаружить скандинавов. Утро оказалось наполненным разнообразными событиями: началась десантная операция в Южной Швеции, а "Команда Менце" наконец занялась делом. Сначала барраж из двух "110"-х сбил не вмеру любопытный "Потез", а вскорости разведчики нашли вражеские корабли — авианесущий крейсер и два эсминца. Адмирал Бютов возбудился не на шутку, ему явно мерещились лавры победителя в морской битве, только водоплавающие сами ничего не могут и снова начались просьбы о помощи. Капитан Менце для порядка сначала поотнекивался, ссылаясь на то, что у него нет бомбардировщиков, но потом милостиво согласился нанести удар. Конечно опыта в атаке морских целей у них нет, но надо ведь когда-нибудь начинать, почему не сегодня? В конце концов, утопление какого-нибудь корыта скажется благотворно на карьерном росте. Для бомбо-штурмовой атаки удалось подготовить пять новейших "Цезарей", Ju-88C-6, которые могли нести 10 бомб SC 50 в заднем бомбоотсеке, а в носовом коке есть три пулемета MG 17 и пушка MG 151/20, под небольшим обтекателем в районе заднего бомбоотсека была скрыта еще одна пара MG 17. Стволы пулеметов и пушки были отклонены вниз на угол 5 градусов относительно продольной оси фюзеляжа. "Цезарь" самого капитана вместо пулеметов в подфюзеляжном обтекателе имел две пушки MG 151/20. Даже если утопить крейсер не получится, то уж нанести ему повреждения, снижающие скорость (собственно об этом и просили "земноводные") удастся непременно.

Утро было холодным, ветреным, но ясным, цель обнаружили без особых проблем — белые пенистые струи были видны издалека. Корабли шли в кильватере: крейсер по середине, а впереди и позади эсминцы, атаку решили произвести с кормового ракурса под углом 45 градусов, последовательно — тройкой и парой. На боевой курс встали имея полторы тысячи метров и начали полого пикировать, сразу открыв бомболюки и огонь из бортового оружия. Шведы "все вдруг" повернули вправо из колонны заняв строй фронта и теперь двигались поперёк курса самолётов, ведя огонь из многочисленных зенитных установок. Все происходило настолько быстро, что Менце даже не успевал сообразить, хорошо это или плохо? Целиться стало проще, но цель смещалась вправо и приходилось доворачивать "блинчиком" (только рулём направления, без крена), а значит перекрывая левому ведомому линию прицеливания.

— Отто! Атакуй эсминец!

По самолёту несколько раз крепко шарахнуло, но управляемость вроде в норме. Пора! Кнопка бомбосбрасывателя и сразу же рычаг аварийного сброса, самолёт ощутимо "вспух". Теперь штурвал на себя и в набор высоты. А вот это уже была ошибка. "Юнкерс" разлапистым крестом завис на фоне промытого чистого неба прямо перед стволами многочисленных зениток, совсем как воздушный шар на учениях, вот зенитчики и не промахнулись.

Все оборачивалось не совсем к пользе и чести Королевского Шведского флота. Борт N 24, следящий за немецкой эскадрой, доложил что обнаружен и сейчас его атакует пара "Мессершмиттов", потом связь прервалась, судьба геликоптера сомнений не вызывала. Надо было поднимать следующую машину, фон Эссен посмотрел в глаза своих вымотанных пилотов и решил лететь сам. Не успел его "двадцать первый" оторваться от палубы, как офицер-диспетчер, захлебывающейся скороговоркой сообщил, что радар засёк пятерых "бандитов" и "первому" надо уносить ноги. "Суперколибри" судорожно молотя лопастями воздух потянул в сторону, а потом заложил вираж, это не было праздным любопытством, лейтенанту жизненно важно было знать удастся ли через два часа сесть на палубу, или это его "полет в вечность"?

После того как четыре "Юнкерса", не делая повторного захода, пошли на юго-запад, оператор начал вызывать "Готланд", вместо него, по УКВ отозвался "Клас Уггла" и сообщил, что у крейсера сбита мачта, задание остаётся в силе, помолчал и добавил: — "Борт N 21 теперь единственный аппарат дивизиона". Стало ясно, ЧТО так весело полыхает на корме геликоптертреггера, будем надеяться что палуба не сильно покорёжена.

Немцы обнаружились неприятно быстро — четыре больших эсминца, один из которых имеет переднюю башню, судя по бурунам давали значительно больше 30 узлов. Ещё минут сорок такого хода и они смогут открыть огонь. Броненосные корабли и ещё два церстрёрера отстали от них миль на пять, но тоже шли очень ходко. Дальних истребителей пока вокруг не наблюдалось. Оператор начал передавать координаты на волне штаба Флота, после трёх повторений получил "квтанцию" и приказ: — "Не меняя волны, отстукивать букву "S", на ваш пеленг идёт ударная авиация". Жизнь и возможная смерть сразу приобрели смысл, теперь только от них с оператором зависит уцелеет их "Передовой дивизион" или нет. Лейтенант фон Эссен, командир авиагруппы крейсера "Готланд" стал "Злым гением" Кригсмарине, но пока об этом мало кто знал, разве что пара офицеров в штабе и они сами, сидевшие в тесной кабинке "Колибри".

Первыми появились семь "Хейнкель"-118 с острова Эланд, за штурвалами которых были опытнейшие финны. Пикировщики спокойно набрали три тысячи метров и из круга стали пикировать на один из броненосных кораблей. Сколько было попаданий со стороны сказать трудно, но над броненосцем поднялось дымное облако. Потом неизвестно откуда вывернулась пятёрка шведских Не-115С, сбросили торпеды, кажется не попали, за ними пара "Хемпденов"… и закрутилось…Массированный налёт не получился, самолёты подходили с самых неожиданных направлений и в основном небольшими группами, кто-то очертя голову сразу кидался в атаку, кто-то накручивал круги, ожидая неизвестно чего, а "21"-й экономил горючее и стучал своё бесконечное "SSSSSSSSSSSSS". В эфире творился сущий "Содом с Гоморрой", все орали одновременно: шведско-финская ругань, команды и совсем не относящиеся к делу междометия, казалось что этот двуязычий базар никогда не прекратится. Но так только казалось, в какой-то момент раздался громогласный рык: — "Я Вихерто! Всем заткнуться!!!". Удивительное дело, но стало тихо, потом, сквозь треск помех: — "Всем, всем, всем! Атака с северо-востока! Цель — броненосцы! Повторяю! Всем…", и так несколько раз, на шведском и на финском. Ходившие кругами две тройки Б-17, видимо не знавших на что решиться, дисциплинированно легли на крыло, а с северной части горизонта засверкали многочисленные блики отраженные от плоскостей и кабин. Вот теперь действительно произошла массированная координированная атака, жаль только, что участие в ней приняло не так много самолётов.

Немцы, по всей видимости внимательно слушавшие эфир, дружно развернулись на юг, а с кормы их догоняла "сборная авиации Объединённого Флота". Первыми начали десятка полтора "Мирски" S, пулемётным огнём и ракетами штурмуя все четыре корабля, за ними, над самой водой стелились "Свордфиши" и "Хемпдены", сверху свалились две тройки дисциплинированных Б-17-х. От такого зрелища хотелось петь и танцевать, но в жизни совершенства нет и все испортили немецкие истребители. Господь, как известно завзятый театрал и появление "карающего меча" обставил максимально драматично. Два "Мессершмитта" и "Юнкерс" сделав большой круг пристроились сзади к торпедоносцам и начали их расстреливать один за другим. За несколько минут были сбиты пять машин, потом, один из "110"-х, видимо вдосталь наглотавшись свинца от стрелков-радистов, как шёл с выпущенными закрылками, так и сел аккуратно на воду. Два других прибавили газу и дымя выхлопами, отвалили влево, а торпедоносцы и не подумав свернуть с курса, атаковали. "Адмирал Шеер", в добавление ко всем сегодняшним повреждениям и неприятностям получил торпеду в корму, теперь до Борнхольма ему придётся добираться на буксире, конечно если не добьёт авиация.

Примерно такие мысли посетили уставшую голову Эссена, а стрелка бензинометра совсем не прозрачно намекала, что если очень скоро рядом не окажется полётной палубы, то все закончится купанием. К счастью "Готланд" отозвался и включил привод, осталось только лечь на курс… Слева горизонт попятнали подозрительные облака дыма и "Суперколибри" N 21, который раз за сегодняшнее утро сделал крюк. Краса и гордость Шведского флота, "Готландская эскадра" из трёх, нещадно дымивших броненосцев: "Сверье", "Густав V" и "Дроттнинг Виктория" выходили на дистанцию залпа по подбитому "Шееру"! Пожалуй все же день 15 апреля имел все шансы обернуться к вящей пользе и чести Королевского Шведского Флота.

"Штуки" поймали броненосец "Нильс Юэль" в проливе Зунд недалёко от шведского порта Мальмё. Бомбы рванули по правому борту, кувалда гидроудара шарахнула в корпус. От сотрясения самопроизвольно запустились моторы обеих торпед в подводных торпедных аппаратах, отсек наполнился удушающими выхлопами. Три "Юнкерса", сделав круг, зашли ещё в одну атаку с кормы. Пули хлестали по надстройкам, а щепа от толстой тиковой палубы косила зенитчиков не хуже осколков. Правда и зенитчики в долгу не остались, 40-мм "Бофорс", установленный у трубы, отстрелялся удачно, один немец из атаки не вышел и косо рухнул в воду, ломая крылья. Капитан-командор Карл Вастерман восторженно колотил кулаком по ограждению мостика: — "Один-ноль, в пользу датчан!" С каждой пройденной милей шансы на прорыв в Швецию росли, но немцы не собирались отпускать беглецов так просто. В небе снова появились самолёты, теперь для разнообразия одномоторные "Мессершмитты". Их целью стал идущий впереди патрульный корабль Р.1 — угольный миноносец спущенный на воду перед Великой Войной. При водоизмещении в 180 тонн из зенитного вооружения он нёс один пулемёт и постоять за себя конечно не мог, "Нильс" снова открыл огонь. Снова удачно, истребители прекратили атаку, а один из них с дымом потянул к недалёким берегам Дании, остальные набрали высоту и начали выписывать восьмёрки, чего-то выжидая.

Торчавший на мостике с самого рассвета скандинавский секретный агент, находившийся на корабле под видом простого матроса уже пять дней, тревожно крутил головой. Этот "Херр Йенсен" утверждал, что как только они выйдут в Зунд появятся встречающие шведские истребители и корабли, но пока над ними крутятся одни немцы. Конечно их броненосец может постоять за себя и прикрыть маленькую эскадру, но только до поры, пока против них не будут брошены действительно серьёзные силы.

Конструкторы копенгагенской Государственной верфи начали работу над проектом броненосца в 1912 году, когда Швеция окончательно определилась с постройкой "Сверье". Первоначально новый корабль виделся развитием старого флагмана флота — "Педера Скрама" с вооружением из четырех 240-мм/43 орудий m/05 и восьми 105-мм "Бофорсов". Учитывая бурный рост водоизмещения военных кораблей и увеличение дистанции боя, в начале 1914 года проект пересмотрели. В качестве главного калибра предполагалось использовать два 305-мм орудия в одиночных башнях. Изучив предложения заводов морских орудий разных стран датский флот заключил в июле 1914 года договор с "Фридрих Крупп АГ" из Эссена на изготовление двух одноорудийных башен, двух 305-мм/45 орудий (вес снаряда 390 кг) и 150 бронебойных и 100 фугасных снарядов для них на сумму 1,566 млн. марок. В сентябре компании "Бетлехем Стил" заказали поясную и палубную броню, а верфь "Бурместер ог Вайн" получила наряд на изготовление двух паровых машин тройного расширения общей мощностью 6000 л.с. и четырех котлов системы "Ярроу" с угольным отоплением.

Закладку "Нильса Юэля" на большом стапеле Государственной верфи в Копенгагене провели 21 сентября 1914 года. В начале 1917 года проект изменили в очередной раз: вместо 105-мм орудий появились 120-мм скорострелки Копенгагенского арсенала. Торжественная церемония спуска с участием короля Кристиана Х прошла 3 июля 1918 года. Однако спуск на воду еще не означал завершения работ. По сути, Крупп обманул датчан с орудиями главного калибра. Получив полную предоплату накануне Великой Войны фирма и не приступала к работам, ссылаясь на войну как на форс-мажорное обстоятельство, предусмотренное условиями договора. Поставлять орудия после заключения перемирия Крупп также отказывался, ссылаясь на запрет экспорта вооружений из Германии. Впрочем, фирма соглашалась вернуть деньги, однако к 1919 году марка подешевела в 10 раз и продолжала стремительно падать.

Возмущенные датчане вынесли немецкий долг за пушки вместе с вопросом о плебисците в Шлезвиге на рассмотрение Парижской мирной конференции. Из-за послевоенной дороговизны заказ 305-мм орудий и башен для установки на броненосце по исходному проекту признали слишком дорогим удовольствием. Учитывая малые размеры корабля, датчане решили вооружить его десятью-двенадцатью шестидюймовками в одиночных установках за щитами, а высвободившийся от башен вес пустить на увеличение высоты надводного борта, нарастив его на одну палубу.

Покуда в Париже шли переговоры, стремясь немножко сэкономить, датский флот решил приобрести шестидюймовки в Англии, где появилось много орудий в хорошем состоянии, снимаемых с выводящихся в резерв кораблей. Однако Британское Адмиралтейство отказалось сделать скидку, запросив за пушки от 193 тыс. до 225 тыс. крон в зависимости от типа. Не удалось сойтись в цене и с американским флотом, у которого также высвобождалось много 5-дюймовок. Пришлось опять искать подходящие пушки в Европе. Предложения французской фирмы "Шнайдер" отклонили из-за устаревшего типа орудий. Концерн "Бофорс", старый и испытанный поставщик — также предлагал товар второй свежести: орудия модели m/05, разработанные ещё для "Педера Скрама". Датчане, быть может, и приобрели бы хорошо освоенные моряками пушки, однако шведский концерн почему-то не согласился продать их за 50 тыс. крон, то есть по ценам десятилетней давности.

Наконец, из Парижа пришли радостные новости. В ноябре 1919 года стоимость долга переоценили в кроны один к одному, с учётом довоенного курса подлежащие возврату средства увеличились на 12 % и составили 1,6 млн. крон. Только вот живых денег датчане на руки не получили — средства резервировались на счетах Круппа и из них немцы обязывались оплатить поставку орудий в Данию. Поэтому в Копенгагене плюнули на экономию и решили не жадничать, установив конкурсную цену 160 тыс. крон за орудие. Этим воспользовались немцы и шведы, концерны "Крупп" и "Бофорс" заключили соглашение и снизили цену пушек до 146 тыс. крон за штуку. На разницу поставлялись боеприпасы. Тем временем спохватились англичане. "Армстронг-Уитворт" решил сбить цену, предложив датчанам почти не стрелявшие орудия за 100 тыс. крон, причём после капремонта. В Эссене и Карлскуге не на шутку занервничали, денежки уплывали прямо на глазах. К счастью, на датский вкус армстронговские орудия оказались тяжеловатыми. (От автора. Слово "откат" похоже незнакомо жителям Дании. Что с них взять — дикарей европейских).

Проект облегчённого 149,1-мм орудия патронного заряжания с полуавтоматическим клиновым затвором системы "Крупп" разработали немецкие инженеры. В Эссене подготовили расчёты и чертежи по спецификациям шведских сталей, а технологический процесс и оснастку разработали на заводе в Карлскуге. Вес снаряда составлял 46 кг, начальная скорость 835 м/с, максимальный угол возвышения 30 градусов, дальность стрельбы 17,8 км, скорострельность 7 выстрелов в минуту. Несмотря на формальную разницу в калибрах, для стрельбы использовались снаряды 152,4-мм орудий "Бофорс" m/96, которыми был вооружен броненосец "Ольферт Фишер". Кстати, именно этот проект положил начало сотрудничества "Бофорса" и "Круппа", благодаря которому шведский концерн вышел к началу 1930-х годов на ведущие позиции в экспорте артиллерии. Также удалось сэкономить на защите: "Бетлехем стил" использовала броню, изготовленную для кораблей, постройку которых отменило Вашингтонское соглашение. Теперь, не смотря на падение веса бортового залпа (с 860 кг до 276 кг) вес минутного залпа значительно увеличился (с 1850 кг до 1932 кг).

Систему управления огнем главного калибра разработала и изготовила копенгагенская фирма "Шепелер". Она состояла из директора, установленного на марсе треногой фок-мачты, двух 3-м дальномеров "Цейс" и электромеханических счетно-решающих приборов, размещенных в отдельном отсеке на главной палубе. Новинкой для датского флота стало использование системы совмещающихся указателей. Для наводки орудий наводчикам теперь было достаточно удерживать поворотом маховиков стрелку принимающего циферблата на нужном делении.

В конечном итоге, "Нильс Юэль" вступил в строй 23 мая 1923 года с полностью обновленным обликом. Главный калибр состоял из десяти 149,1-мм орудий, зенитная батарея была из двух 57-мм орудий, дополняли их два 457-мм подводных ТА. Защита корпуса осталась по первоначальному проекту: пояс 155–195 мм, рубка 195 мм, палуба 55 мм. Постоянный экипаж насчитывал 310 чел., в плавании с кадетами он увеличивался до 369 чел. Кроме того, броненосец строился как флагманский корабль датского флота, получив расширенный набор радиопередатчиков и помещения для штаба эскадры. При перестройке размерения не изменились: полное водоизмещение составляло 4100 тонн, длина 90 м, ширина 16,3 м, осадка 5,2 м. Мощность двух 3-цилиндровых паровых машин тройного расширения составляла 6000 индикаторных л.с. При скорости вращения винтов 170 об. в минуту скорость составляла 16 узлов. Пар вырабатывали 4 котла системы "Ярроу" со смешённым угольно-нефтяным отоплением. Полный запас топлива состоял из 250 тонн нефти и 240 тонн угля. Дальность плавания составляла 6000 миль на 9 уз.

1935–1936 годах причисленный к тому времени вместе с "Педером Скрамом" к "артиллерийским кораблям" (artilleriskib), "Нильс Юэль" прошёл большую модернизацию. Ему полностью обновили систему управления огнем главного и зенитного калибра, а также установили следящие электроприводы наводки орудий главного калибра. Две старые 57-мм зенитки заменили на 40-мм "Бофорсы" и добавили 10 20-мм "Мадсенов" вместе с 8 8-мм пулемётами в спаренных установках. Также появились приборы для постановки дымовых завес, треногую мачту заменили массивной надстройкой. Теперь в прибрежной зоне корабль вполне мог потягаться с немецким лёгким крейсером.

"Учения на Везере" "Нильс Юэль" встретил вмерзнув в лед военной гавани Копенгагена и не оказал захватчикам никакого сопротивления. Правительство и король отдали приказ о капитуляции уже через час после начала вторжения. Потери сторон были смехотворны — восемнадцать немцев и тридцать девять датчан, погибшие в основном при штурмовке аэродромов.

Жители Дании, согласно расовой доктрине германских нацистов, как и остальные скандинавские германоязычные народы, были представителями нордической расы, занимавшей в иерархии "нового порядка" самую высокую ступень. Поэтому германское руководство установило для Дании наиболее благоприятный режим — "мягкую оккупацию". Правда банки обязали субсидировать германскую экономику и вермахт. По директивам Министерства финансов Германии курс датской кроны к рейхсмарке стал 2 к 1 (208 крон за 100 марок). Местные нацисты объединились в Национальный блок, которому всемерно помогал Рейх, в том числе и финансово. Тем не менее, все их выступления были не только не поддержаны датскими властями, но и пресекались ими. В вновь сформированное правительство не были допущены апологеты германского нацизма и итальянского фашизма. С 11 декабря 1940 г. по договору с Германией датская промышленность (268 предприятий) приступила к выпуску продукции для Вооружённых сил Германии: дизель-моторы для подводных лодок, запасные части для самолётов, взрывчатые вещества, обмундирование, обувь. 50 датских строительных фирм (60 000 рабочих) приняли участие в фортификационных работах на Атлантическом побережье (Франция, Бельгия, Нидерланды, Норвегия). Для нужд вермахта поставлялась сельскохозяйственная продукция датских фермеров. Только с апреля 1940 г. до конца марта 1941 г. Германия получила 83 668 тонн масла, 159 686 тонн свинины, 97 384 тонны говядины, 59 381 тонну яиц и 73 000 тонн сельди. Таким образом, наладился невыгодный Дании внешнеэкономический обмен с Германией. К декабрю долг Германии Банку Дании составил 420 млн. крон, чтобы скомпенсировать его, правительство пошло на повышение налогов внутри страны.

Сразу после оккупации Германия наложила лапу на склады вооружений (изымались в основном зенитные орудия), но Дания сохранила полицию, вооружённые силы и корабли даже выходили на артиллерийские учения. Правда команды были сокращены, так "Нильс Юэль" имел 200 чел. вместо положенных по штату 325 чел., поэтому для выходов в море им с "Педером Скрамом" приходилось заимствовать друг у друга матросов. Однако такая идиллия продолжалась недолго, уже в феврале 41-го немцы потребовали отдать им в "лизинг" шесть новейших миноносцев. Были запрещены полёты авиации, как береговой так и морской, началась вербовка датчан в Свободный корпус СС "Дания". В конце июля 1164 добровольца (в основном этнические немцы из Шлезвига) отправились в Германию. 25 ноября Дания присоединилась к "Антикоминтерновскому пакту".

Не смотря на режим "мягкой оккупации" недовольство в стране нарастало, масла в огонь подлили местные нацисты когда в декабре 41-го подожгли хоральную синагогу в Копенгагене. Король выразил сожаление, а полиция арестовала поджигателей. Рейхкомиссар Вернер Бест потребовал сокращения полиции с 10000 человек до 3000, считая их неблагонадежными по отношению к оккупационной администрации. Правительство отказалось. В феврале и марте 42-го начались реквизиции судов и паромов для подготовки "Поларфукс", Дания оказалась наводнена германскими войсками. Начали предприниматься меры по ужесточению оккупационного режима. После известий о нападении Рейха на Скандинавский Союз в Дании началась всеобщая забастовка, сопровождавшаяся демонстрациями и митингами. В ответ, 18 апреля, немцы провели операцию "Сафари" по захвату флота, разоружению армии и аресту полицейских. При захвате здания Парламента ожесточённое сопротивление оказала рота Королевской гвардии, король Кристиан X объявил себя военнопленным.

Планы по захвату флота не были тайной для датского Адмиралтейства, сработала своя и скандинавская агентуры. К прорыву в Швецию подготовили небольшую эскадру во главе с "Нильсом Юэлем" и три подводные лодки, остальные корабли на которые просто не хватало экипажей, предназначили к затоплению. "Нильс Юэль", традиционно пополнив команду до штата с "Педера Скрама", 16 апреля под предлогом учений ушел в Исе-фьорд. Вечером 17-го броненосец бросил якорь в бухте Нюкёбинг, где к нему присоединились Р.1 "Хвалросен" и R.2"Макрелен" — старые угольные миноносцы. В два часа ночи подошли: "Игнольф" — 1000 тн "Защитник морских промыслов" с 120-мм артиллерией и два 300 тонных современных тральщика "Соловен" М.1 и "Соульвен" М.3. Не успели корабли обменяться сигналами, как была принята кодовая радиограмма с запасной станции Адмиралтейства, основная, вместе с самим Адмиралтейством были уже захвачены немцами. Это была команда прорываться в Мальмё. Секретный агент, покопавшись в недрах своего матросского бушлата вытащил карту минных полей у шведского побережья, а сам закрылся в радиорубке. Через полчаса, поднявшись на мостик, он важно сообщил, что их будут встречать корабли и истребители. Вот только прикрытия все ещё не наблюдается, а немцы продолжают усиливать атаки. В 09.25 к трём "Мессершмиттам" присоединились девять двухмоторных "Юнкерса" и своей целью снова выбрали "Нильса".

Разрыв одной из 250-кг бомб впритирку к борту вызвал течь в угольных ямах, вывел из строя генераторы, рулевую машинку, гирокомпас и систему управления огнём. Корабль перешёл на управление машинами и не смог уклониться от прямого попадания. 50-кг бомба угодила под углом между левым носовым орудием и башнеподобной надстройкой, пробила стальную палубу и взорвалась. От сотрясения с направляющих сошли коретки элеваторов, теперь боезапас придётся подавать к орудиям по цепочке моряков. Машины перестали развивать полную мощность, скорость упала до 13 узлов. Возник пожар, правда довольно быстро потушенный. В 09.30 атака закончилась и самолёты ушли, как выяснилось много позже один из Ju-88 разбился на посадке, а сейчас Вестерман с бешенством смотрел на "Херра Йенсена".

— Где, черт раздери, ваше прикрытие?! Ещё одна такая атака и нам конец! Броненосец не боеспособен!

Швед меланхолично развёл руками:

— Я так же как и вы нахожусь на этом корабле и если приведется буду тонуть вместе с вами. Прикрытие обещали твёрдо, возможно какие-то превратности войны.

Не прошло и нескольких минут, как над еле ползущей эскадрой пронеслись шведские J-22, все облегченно выдохнули, но оказывается рано, сигнальщики сообщили о появлении на юге нескольких "шнельботов". Атака катеров днём на соединение артиллерийских кораблей особо успешной быть не может, что и подтвердил лес всплесков, вставший перед немцами. Канониры "Нильса Юэля" постреляли всласть и не подпустили противника на дистанцию торпедного залпа. Немцы тоже особо на рожон не лезли, маневрировали на больших скоростях не подходя ближе, чем четыре мили. То ли опасались миноносцев и тральщиков, то ли боялись выскочить на неразведанное минное поле.

В 10.45 наконец-то показались встречающие корабли: крейсер "Фульгия" и пара старых миноносцев, первый боевой поход датчан в этой войне заканчивался относительно благополучно. Правда, уже на подходе к порту состоялся ещё один налёт и "Игнольф" получил бомбу в корму, которая разрушила самолетную катапульту и вызвала пожар. В гавань Мальмё "Защитник морских промыслов" входил с заметным дифферентом, при этом имея вид боевой и залихватский. К радости прорвавшейся эскадры в Швецию они пришли не первыми, в порту уже находилась целая флотилия малых 70 тонных тральщиков: MS-1, MS-6, MS-7 и MS-9, сумевших проскочить в темноте под самым носом у немцев. Их экипажи рассказали о затоплении большей части флота в доках Копенгагена и Хольмен. Не было вестей только о подводных лодках, которые были выведены к Торнбю и давно должны находиться в Швеции.

Вечером, когда в кают-компаниях раздавалось молодецкое "Скёль!" (тост, типа нашего "Будем!"), пришло известие о ПЛ Н.3"Хавкален". История была простая, но от этого не менее трагичная. К стоящим без огней возле острова Торнбю в ожидании команды на прорыв трём лодкам: D.1"Дафна", С.3"Флора" и чуть в стороне Н.3 подошли немецкие катера и без лишних слов открыли огонь. "Хавкален" успела погрузиться и не получила повреждений. К счастью аккумуляторы были заряжены полностью и лодка ушла в подводном положении, так и добрались до порта Симрисхамн, а остальные видимо погибли.

Прорыв кораблей Датского флота и присоединения их к сражающимся скандинавам во всем мире было воспринят как добрый знак. Знак веры всех свободолюбивых народов в победу над мрачными силами нацизма. Газеты Великобритании, США и Советского Союза сполна отдали дань смелому поступку датских моряков. На фоне тяжелейших боев в Южной Швеции и Лапландии, прорыва немецких войск к Стокгольму и Кируне появление нескольких датских кораблей для шведов и финнов было единственным светлым пятном среди череды мрачных событий.

У этого прорыва оказались бОльшие последствия, чем кто либо мог подумать. Гитлер, окрылённый успешными действиями "Тирпица" в битве при Лофотенах, ожидал эпической победы над второсортным скандинавским флотом. Поэтому сообщение о гибели "Шпее" у острова Борнхольм, оказалось для него крайне неприятным сюрпризом. На голову гросс-адмирала Редера посыпались многочисленные упрёки: повреждения крупных кораблей, тяжёлые потери во время десанта в Южную Швецию и обвинения в неспособности "Кригсмарине" защитить даже своих десантников при форсировании пролива. Седовласый адмирал стоически выдержал бурю негативных эмоций и свалил всю вину на "Люфтваффе", мол если бы они обеспечили прикрытие от торпедоносцев, то флот бы раскатал шведов как бог черепаху. Аргументы вроде подействовали, Гитлер кажется успокоился, но тут, во время прослушивания новостных сообщений информационного агенства "Рейтер", он совершенно случайно узнает о ещё одной оплеухе — прорыве датчан в Швецию! Это вызвало просто шторм бешенства у "фюрера", на ковёр был опять вызван командующий флотом, после сорокаминутного разговора гросс-адмирал подал в отставку. Новым командующим стал "подводный адмирал" Карл Дёниц.