Когда 7 мая 1919 года противники Германии в Первой мировой войне пригласили германскую делегацию в Версальский дворец для ознакомления с проектом мирного договора, председатель Парижской конференции держав-победительниц, премьер-министр Франции Жорж Клемансо с презрением сказал: «Час тяжелой расплаты настал. Вы просили нас о мире. Мы склонны предоставить его вам. Мы вручаем вам том, содержащий наши мирные условия».

Просмотрев пухлый том с предложениями Антанты, германская делегация ужаснулась — столь кабальных условий мира Германии еще никогда не навязывали. Возмущенные и подавленные, германские представители покинули Париж. Для изложения в письменной форме своих возражений немецкой стороне дали двадцать три дня. За это время Германия выпустила двадцать нот против положений мирного договора, но все возражения Берлина отвергались. В рейхстаге, где шли бурные дебаты вокруг договора, рейхсканцлер Филипп Шейдеман заявил: «Пусть отсохнет рука, которая наложит на себя и на нас эти оковы». В ответ последовал англофранцузский ультиматум: подписать договор в течение семи дней, или вопрос будет решен военной силой.

Жесткая позиция Шейдемана привела к смене правительства, которое возглавил более покладистый Густав Бауэр. 23 июня 1919 года рейхсгаг большинством голосов высказался за подписание мирного договора на условиях Антанты. А 28 июня в Зеркальном зале Большого Версальского дворца, где в 1871 году «железный канцлер» Отто фон Бисмарк провозгласил создание второй Германской империи, министр иностранных дел Г. Мюллер и министр юстиции И. Бёлль поверженного второго рейха поставили подписи под Версальским мирным договором. В тот момент ни они, ни ликовавшие господа победители совершенно не представляли, что сулит их детище поверженной Германии и ее победителям.

Кабальные условия Версальского мирного договора поразили его современников. «Версальский договор — это воплощение садистки-ядовитой ненависти французов, фарисейски-капиталистического духа англичан и глубокого равнодушия американцев», — сказал немецкий либеральный философ и историк Э. Трёльч. Его идейный оппонент — большевистский вождь В. И. Ленин назвал Версальский мир «неслыханным» и «грабительским». Но прозорливей всех оказался маршал Франции Ф. Фош: «Это не мир, а перемирие на двадцать лет». Он словно в воду глядел! Через двадцать лет и два месяца началась Вторая мировая война, ввергнувшая человечество в пучину адских мучений, унесшая десятки миллионов жизней и снова приведшая Германию к катастрофе. Но чтобы понять, почему это произошло, надо знать, что происходило в Германии в те самые двадцать мирных лет, которые отвел Европе мудрый французский маршал.

 

ГЛАВА I

ВЕРСАЛЬСКИЕ ОКОВЫ И «ЗОЛОТЫЕ ВРЕМЕНА»

Версальский мирный договор, по сути, являлся историческим приговором Германии. По его условиям германская территория значительно уменьшалась. Германия должна была возвратить Франции захваченные у нее в результате Франко-прусской войны 1870–1871 годов Эльзас и Лотарингию с богатыми железорудными и калийными месторождениями. Франции также отходили угольные шахты Саара, а сама Саарская область на пятнадцать лет переходила под управление Лиги Наций, после чего предусматривалось провести плебисцит в населенной в основном немцами области на предмет ее государственной принадлежности. Вновь образованному в 1918 году польскому государству были отданы аннексированные в XVIII веке, во время разделов Речи Посполитой, провинции Познань и Западная Пруссия, ряд заселенных поляками районов Восточной Пруссии и Померании. Польша получила коридор между немецкими землями с выходом к Балтийскому морю и претендовала на крупнейший балтийский порт Данциг (Гданьск), однако он был объявлен вольным городом и перешел под управление Лиги Наций. После проведенных плебисцитов к Бельгии отошли округа Эйпен, Мальмеди и прусская часть Морене. К Дании отошла земля Северный Шлезвиг, Чехословакии передали судетский Гульчинский округ. Под управление Лиги Наций перешла Мемельская область, а в феврале 1923 года порт Мемель (Клайпеда) был присоединен к Литве. Больше всех от германского пирога откусила Польша — 43 600 кв. км с населением в 2,95 млн человек. Франция получила 14 520 кв. км земель с населением 1,82 млн человек, Дания — 3900 кв. км, где проживало 160 тыс. человек. Литве отошло 2400 кв. км территории с населением 140 тыс. человек, Бельгии — 990 кв. км с населением 65 тыс. человек, Чехословакии — 320 кв. км с населением 40 тысяч. Территория вольного города Данцига составляла 1966 кв. км, там проживало 325 тыс. человек. Всего Германия лишилась 1/8 части своей европейской территории общей площадью 67,7 тыс. кв. км, где проживало 5,5 млн человек.

Начиная войну, Германия стремилась к колониальному переделу мира в свою пользу, но в итоге потеряла все свои колонии и заграничное имущество. Германские колонии, как подмандатные территории Лиги Наций, были розданы участникам победившей коалиции, вследствие чего Германия утратила важные источники сырья и рынки сбыта. В Африке Танганьика стала подмандатной территорией Великобритании, район Руанда-Урунди — подмандатной территорией Бельгии, «Треугольник Кионга» (земли Германской Восточной Африки) был передан Португалии. Великобритания и Франция разделили Того и Камерун, а Южно-Африканский Союз получил мандат на Юго-Западную Африку. В Тихом океане к Японии отошли принадлежавшие Германии острова севернее экватора, к Австралийскому Союзу — Германская Новая Гвинея, к Новой Зеландии — острова Самоа. Германия отказалась от всех концессий и привилегий в Китае, от прав консульской юрисдикции и от всякой собственности в Сиаме, от всех договоров и соглашений с Либерией, признала протекторат Франции над Марокко, а Великобритании — над Египтом. Права Германии в отношении Цзяочжоу и китайской провинции Шаньдун отходили к Японии, из-за чего Китай не подписал Версальский договор. Всего (вместе с колониями) Германия потеряла около 73 тыс. кв. км — 13,5 % своей прежней территории, где проживало 6,5 млн человек (10 % населения). На утраченные земли приходилось 75 % добычи железной руды и цинка, 20 % добычи угля и 20 % выплавки чугуна.

Версальский договор разоружил Германию. Отныне численность германской сухопутной армии не должна была превышать 100 тыс. человек, при 4 тыс. офицеров, а флота — 16 тыс. человек. Всеобщая воинская повинность заменялась вольным наймом, распускался германский Генеральный штаб, строго регламентировалось производство оружия. Германский военно-морской флот мог иметь только шесть броненосцев водоизмещением не более 10 тыс. тонн и небольшое количество более мелких судов. Сверх этого Германии запрещалось строить военные корабли, иметь тяжелую артиллерию, боевые самолеты, дирижабли, танки, подводные лодки. А основная часть сохранившегося военно-морского и торгового флота подлежала передаче США, Великобритании и Франции. Реки Рейн, Эльба и Одер объявлялись свободными для прохода иностранных судов, а вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной 30 км подлежали демилитаризации.

И наконец, Версальский договор надел на шею немецкого народа непосильное финансовое ярмо. В счет возмещения ущерба, нанесенного войной, страны-победительницы определили гигантскую сумму репараций в 132 млрд золотых марок (эквивалентно 47 312 т золота!), из которых 20 млрд нужно было внести в качестве аванса в течение ближайших двух лет. В счет оплаты репараций у Германии было конфисковано 5 тыс. паровозов, 150 тыс. вагонов, 140 тыс. молочных коров. Десять лет Германия была обязана поставлять Франции, Бельгии и Италии уголь, строительные материалы, химикаты, молочный скот. Странам Антанты также гарантировались торговые и инвестиционные льготы. На Германию возлагались расходы по содержанию оккупационных войск Франции, Великобритании и Бельгии на левобережье Рейна, вывод которых намечался частями в течение пятнадцати лет.

Версальский мир поставил Германию на колени, обложил красными флажками, как загнанного тяжело раненного волка, и придавил финансовым гнетом, хотя территориально урезанная страна понесла огромные людские потери, а германская экономика лежала в руинах. Германия потеряла убитыми на фронтах 1 млн 800 тыс. человек, а вместе с пленными и ранеными — 7,5 миллиона. Затраты на ведение войны превысили 150 млрд марок, а ресурсы, накопленные за время войны, не превышали 32–35 млрд марок. Объем промышленного производства в 1918 году по сравнению с 1913-м упал на 43 %, а национальное богатство сократилось вдвое. В сельском хозяйстве валовые сборы овса уменьшились наполовину, пшеницы и картофеля — на 45 %, ржи — на 35 %. Сократилось поголовье скота. Резко упал уровень жизни населения. С 1916 года немцы жили впроголодь, безработица стала массовой, на треть уменьшилась реальная заработная плата. Все это вызвало недовольство народа и революционную волну, смывшую в ноябре 1918 года кайзера Вильгельма II и вторую Германскую империю.

* * *

Второй рейх сменила демократическая Веймарская республика, провозглашенная в Веймаре Германским учредительным собранием в соответствии с положением Веймарской конституции, принятой 31 июля 1919 года. Но смена политического строя не решила экономических проблем. Вплоть до 1924 года в Германии свирепствовал экономический кризис. Из-за демилитаризации промышленности падало производство, народ нищал. К концу 1923 года покупательная способность населения составляла 15–17 % от довоенного уровня, соответственно ужалось потребление и внутренний рынок. Величайшим бедствием стала инфляция, принявшая астрономические масштабы. К началу 1920 года масса находившихся в обращении бумажных денег возросла по сравнению с 1914 годом в 25 раз. Деньги стремительно обесценивались. Если в 1913 году за один американский доллар давали 4 марки, то в 1920 году — 65, в 1922-м — 191, в январе 1923-го — 4300, а в ноябре того же года — 8 млрд марок! В 1918 году на одну марку в Берлине можно было купить 10 трамвайных билетов, в 1919-м — 5, в 1921-м — 1. В июле 1923 года трамвайный билет стоил уже 1000 марок, в августе — 10 000, в сентябре — 600 000 марок, а в ноябре 1923 года — 150 млрд марок!

Такой инфляции не знала ни одна цивилизованная страна. В 1922 году было дополнительно выпущено в обращение около триллиона марок, а за первые шесть месяцев 1923 года — 17 трлн марок. Как тогда шутили, «ни одна собака так быстро не бегала за своим хвостом, как Рейхсбанк за деньгами». Круглосуточно 133 типографии с 1783 печатными станками и более 30 бумажных фабрик печатали деньги, но их все равно не хватало, и они не стоили ничего. В ноябре 1923 года дневная зарплата квалифицированного берлинского рабочего составляла 3 трлн 38 млрд марок, но этого не хватало даже на питание. Зато галопирующая инфляция сказочно обогатила группу нуворишей. К концу 1922 года они получили государственных кредитов и займов — якобы на развитие бизнеса — на сумму 422 млрд марок. Но так как деньги мгновенно обесценивались, а госкредиты возвращались по номиналу, это привело к стремительному обогащению узкой группы лиц, сформировавших финансовую олигархию, приведшую потом к власти Гитлера. Гиперинфляцией воспользовались и землевладельцы, освободившиеся от огромной задолженности банкам, уплатив им 18 млрд марок ничего не стоившими ассигнациями.

Системный кризис в Веймарской республике усугубил разверзшийся в 1920–1921 годах мировой экономический кризис. А в феврале 1923 года за невыплату репараций франко-бельгийские войска оккупировали индустриальную Рурскую область, из-за чего Германия потеряла 88 % добычи угля, 70 % выплавки чугуна и 40 % выплавки стали. Это вызвало взрыв недовольства, подняв в Германии новую революционную волну под коммунистическими, фашистскими и сепаратистскими лозунгами. Социал-демократическое правительство, ввергнувшее страну в экономический кризис и сначала призвавшее немцев к «пассивному сопротивлению» оккупантам, а затем принявшее все требования Франции, подверглось нападкам со всех сторон. Сепаратисты Рейнской области и Пфальца объявили о создании Рейнской республики. В Тюрингии и Саксонии были сформированы левые рабочие правительства, в Гамбурге произошло вооруженное восстание рабочих. А 9 ноября 1923 года в Мюнхене свершился «пивной путч» — попытка захвата государственной власти, предпринятая правой ветеранской организацией Kampfbund во главе с отставным прусским генералом Эрихом Людендорфом и малоизвестным тогда лидером национал-социалистов Адольфом Гитлером. И в те же дни большевики-ленинцы готовили в Германии коммунистический переворот, на что были выделены большие средства, отмобилизованы Коминтерн, советская агентура и десятки тысяч боевиков. Германия была на грани новой революции и развала, платя непосильные репарации, по которым в 1919–1923 годах было выплачено 8 млрд золотых марок. Мощный рост народного недовольства, прокоммунистические и фашистские выступления испугали западные страны и заставили их пойти на уступки.

* * *

30 ноября 1923 года Комиссия по репарациям приняла решение о создании международного комитета экспертов под председательством отставного американского генерала и банкира Чарлза Дауэса. 14 января 1924 года эксперты приступили к работе, а 9 апреля представили свой проект нового репарационного договора, который получил название плана Дауэса (Dawes Plan). План был принят 16 августа 1924 года на Лондонской конференции, 29 августа его ратифицировал рейхстаг, а 1 сентября он вступил в силу. План Дауэса установил новый порядок репарационных выплат Германии, по которому их размер был приведен в соответствие с экономическими возможностями страны. План предусматривал резкое уменьшение ежегодных репарационных платежей: 1 млрд золотых марок в 1924/25 бюджетном году и 1,2 млрд марок — в 1925/26-м. В последующие четыре года планировалось увеличить платежи до 1750 млн марок, а с 1929 года Германия должна была платить ежегодно по 2,5 млрд золотых марок.

План Дауэса являл собой вовсе не альтруизм Америки. С 1 августа 1914 по 1 января 1917 года США предоставили воюющим европейским странам займов на 1 млрд 900 млн долларов и еще больше — после своего вступления в войну. К ее исходу общий объем американских кредитов европейским странам достиг 10 млрд 85 млн долларов, из которых 7 млрд пошли на закупку вооружений и военных материалов у американских производителей. В итоге Америка из главного должника Европы превратилась в крупнейшего кредитора, а Франция и Великобритания из главных кредиторов Америки превратились в крупнейших должников. Общий долг 15 европейских стран США к 1919 году достиг 17 млрд 657 млн 633 тыс. долларов. Из них долг Франции составлял 6,848, а Великобритании — 6,506 млрд долларов; остальное составляли долги европейских стран Франции и Англии, выкупленные американцами. Погасить такие суммы разрушенная войной Европа не могла. Париж и Лондон решили оплатить свои долги за счет репараций с Германии, но к концу 1923 года она стала банкротом, что означало невозможность для Англии и Франции рассчитаться с Америкой. И тут киты Уолл-стрит предложили открыть кредитование Германии, за счет чего она могла бы выплачивать репарации Франции, Бельгии, Великобритании и другим странам, а те в свою очередь могли бы рассчитаться с США. В этом состояла суть плана Дауэса, благодаря которому американская финансовая олигархия получала проценты от кредитов и Антанте, и Германии.

Но чтобы осуществить сей «гуманитарный» план, нужно было возродить мертвую финансовую систему Германии. Для этого была проведена радикальная денежная реформа, творцом которой стал крупнейший немецкий финансист прошлого века Ялмар Шахт (1877–1970). Он родился в Тинглефе (земля Шлезвиг-Гольштейн, ныне Тинглев, Дания) в семье немецкого бюргера и дочери датского барона, изучал медицину в Кильском университете, немецкую филологию — в Берлинском и политэкономию в Мюнхенском университете. По окончании учебы с 1903 года работал в Dresdner Bank, где в 1908 году стал заместителем директора, и тогда же, по имеющимся сведениям, вступил в прусскую масонскую ложу. Во время Первой мировой войны Шахт работал в экономическом управлении немецких оккупационных властей в Бельгии, будучи освобожденным от военной службы из-за сильной близорукости. В 1916 году он возглавил частный Национальный банк Германии (Nationalbank fur Deutschland) и затем стал его совладельцем. А 22 декабря 1923 года с одобрения западных банковских кругов Шахт был назначен президентом Имперского банка (Рейхсбанка) и провел ряд эффективных мер, стабилизировавших курс марки и остановивших инфляцию.

15 ноября 1923 года Шахт ввел временную рентную марку, привязанную через ипотеку к земельной собственности и недвижимости, которой владели немцы. Эмиссией рентной марки занимался Рентный банк, она имела твердый курс к американскому доллару и обменивалась на один триллион инфляционных марок. Это сразу дало эффект. Цены в рентных марках стали устойчивыми, процентные ставки вернулись к нормальному уровню, деньги начали поступать на банковские счета. Стабилизировав ситуацию, 30 августа 1924 года Шахт ввел новую денежную единицу — рейхсмарку (Reichsmark), просуществовавшую до августа 1948 года, когда в ходе валютной реформы Людвига Эрхарда ее сменила знакомая нам немецкая марка. Рейхсмарка была основана на золотом стандарте с курсом 4,2 рейхсмарки за один американский доллар. Она заменила обесцененную гиперинфляцией бумажную марку (Papiermark). Курс обмена составил один триллион папирхмарок к одной рейхсмарке.

Для обеспечения репарационных платежей западные державы обязались не подрывать стабильность немецкой валюты. Была продумана система выплат. Основная часть репарационных платежей шла за счет введения высоких косвенных налогов на предметы широкого потребления (сахар, табак, пиво, ткани, обувь), а меньшая доля покрывалась за счет доходов промышленности и железных дорог, что стимулировало германскую тяжелую индустрию. Были и другие стабилизационные меры. Но главную роль в процессе стабилизации сыграли иностранные займы, выданные американскими (около 70 %) и британскими банками. Для запуска экономики правительству Германии сразу дали международный заем в 800 млн золотых марок, а потом выдавали долгосрочные (20–30 лет) займы на цели макроэкономической модернизации. К концу 1920-х годов американские кредиты составили 2/3 основного капитала германской промышленности, а долгосрочные кредиты, полученные немецкими корпорациями, достигли 12 млрд рейхсмарок. Шахт признал: «Германия за пять лет получила столько же иностранных займов, сколько их получила Америка за сорок лет, предшествовавших Первой мировой войне». Общая сумма иностранных инвестиций в 1924–1929 годах достигла 21 млрд золотых марок, что в два раза превышало сумму выплат по репарациям. Поэтому за первый год реализации плана Дауэса Германии пришлось самостоятельно выплатить лишь 200 млн золотых марок. Были отменены и «продуктивные залоги», приведшие к оккупации Рурской области.

Все это в совокупности дало ощутимые результаты. Американский план вкупе с мудрой политикой министра иностранных дел Германии Густава Штреземана обеспечили восстановление немецкой экономики. Веймарская республика смогла выплачивать репарации странам Антанты, а те могли возвращать полученные от США военные займы. Финансовая ситуация в мире стабилизировалась. На этом фоне начался быстрый рост немецкой экономики, особенно промышленности. В 1928 году в Германии на 8 % был превзойден довоенный объем промышленного производства. Особенно быстро развивалась тяжелая промышленность: добыча каменного угля выроста более чем на треть, бурого угля — почти на 3/4, выплавка чугуна — примерно наполовину, выплавка стали — более чем на треть. Развивались машиностроение, электротехническая и химическая промышленность. Было освоено производство синтетического бензина и искусственного шелка. К концу 1920-х годов по объему промышленного производства Германия вышла на второе место в мире (после США) и обошла Великобританию по экспорту машин и оборудования. Стоимость германского экспорта в 1929 году превысила довоенную почти на 3 млрд марок. Немецкий финансовый капитал участвовал в 200 из 300 международных корпораций. А в 1926 году по инициативе германских промышленников был создан Европейский стальной картель, который выплавлял 75 % стали в Европе.

Но не все было гладко. Экономическая политика породила монополизацию, надолго ставшую гримасой немецкой экономики. Созданный в 1925 году химический концерн IG Farbenindustrie Aktiengesellschaft сразу стал крупнейшим в Европе. На его предприятиях производилось 100 % немецкого синтетического бензина и красителей, 80 % синтетического азота, 25 % искусственного шелка. Шесть рурских концернов — Vereinigte Stahlwerke, Krupp, Hoesch, Mannesmann, Haniel, Klockner — контролировали 60 % добычи каменного угля и 65 % производства чугуна. В электротехнической промышленности доминировали Всеобщая компания электричества (AEG) и концерн Siemens. А разбухший на финансовых махинациях Гуго Стиннес создал сверхмонополию из 1664 фирм! Состояние богатейшего в Европе магната оценивалось в 8 млрд марок золотом, а его суперконцерну принадлежало 290 каменноугольных шахт, 200 рудников по добыче железной руды, 190 электростанций, 65 транспортных предприятий, 285 банков и торговых компаний, сотни других предприятий. После смерти Г. Стиннеса в 1925 году созданный им монстр обанкротился. Металлургические заводы Стиннеса, слившись с металлургическими и горнодобывающими компаниями Ф. Тиссена и О. Вольфа, образовали в 1926 году германский Стальной трест (Vereinigte Stahlwerke). Поднявшись на американских займах (более 100 млн долларов), трест контролировал 20 % добычи угля, половину производства чугуна и 40 % производства стали в Германии.

Были проблемы и в социальной сфере. Безработица хоть и упала до 3,5 млн человек, но оставалась высокой. Зарплата немецких рабочих составляла 60–70 % от довоенной, была на 20 % ниже зарплаты французских и на 40 % ниже зарплаты английских рабочих, а рабочий день в 1927 году был увеличен до 10–12 часов. Однако в целом первое послевоенное десятилетие Германия завершала на мажорной ноте. Росла экономика, повышалось благосостояние людей. Поэтому вторую половину 1920-х годов называют золотыми временами Веймарской республики. Казалось, они продлятся долго. Но тут случилось ЧП.

* * *

В «черный вторник» 29 октября 1929 года рухнула Нью-йоркская фондовая биржа (NYSE). Произошла величайшая катастрофа на Уолл-стрит, возвестившая миру начало Великой депрессии — самого разрушительного в истории капитализма кризиса перепроизводства, охватившего экономику всех развитых стран. По мнению историков, крах NYSE спровоцировал Федрезерв США с целью спустить чрезмерно надутый спекулятивными играми пузырь на рынке акций. Но этот «спуск» породил глобальную катастрофу, выйти из которой помогла лишь большая война в Европе. Самая острая фаза кризиса пришлась на 1929–1933 годы, а Германия оказалась одной из наиболее пострадавших стран, так как ее «золотые времена» были вскормлены американскими кредитами и инвестициями. Но теперь США сами были в кризисе, спонсировать Германию не могли, и немецкая экономика стала чахнуть.

С конца 1929 года до августа 1932-го в Германии наблюдалось резкое падение промышленного производства. Выплавка стали сократилась на 64,9 %, чугуна — на 70,3 %, производство в машиностроительной отрасли упало на 62,1 %, а в судостроении на 80 %. Немецкий экспорт сократился на 58 %. В 1932 году промышленность Германии использовала свои мощности лишь на треть, из-за чего умирали целые промышленные районы. Прекратилось строительство. В 2,5 раза упали обороты внешней торговли. Под влиянием промышленного кризиса углублялся кризис сельскохозяйственный. Снижение покупательной способности людей ограничивало сбыт сельхозпродукции, и крестьянские хозяйства разорялись. В 1932 году с торгов было продано 560 тыс. гектаров крестьянской земли.

Германия установила европейский рекорд по уровню безработицы. К концу 1932 года число безработных превысило 6 млн человек, что составляло 45 % лиц наемного труда, а мизерные пособия по безработице получали лишь около 20 % безработных. Кроме полностью безработных несколько миллионов человек были частично безработными, занятыми на производстве 2–3 дня в неделю. Они составляли около четверти работоспособного населения. Люди оставались безработными по два — четыре года, что обрекало их самих и их семьи на медленное умирание. В разгар кризиса в среднем 21 тыс. немцев в год кончали жизнь самоубийством. Тяжко было и тем, кто работал. Общий фонд заработной платы в 1929–1932 годах уменьшился почти вдвое. В 1932 году средний недельный заработок немецкого рабочего составлял 21,74 марки при официальном прожиточном минимуме 39,05 марки. Сформированное весной 1930 года правительство Г. Брюнинга, стремясь преодолеть кризис, ликвидировало систему социального страхования, ввело новые налоги, повысило ввозные пошлины на сельхозпродукты, но это не помогло.

Устои плана Дауэса были разрушены, и правительство Германии обратилось к западным партнерам с просьбой облегчить бремя репараций. В августе 1929 года и январе 1930-го состоялись репарационные конференции, на которых было решено предоставить Германии льготы. Был также принят новый репарационный план Юнга, названный по имени американского банкира, председателя комитета экспертов. По этому плану сокращалась общая сумма репараций — со 132 до 113,9 млрд рейхсмарок, срок выплаты увеличивался до 59 лет, уменьшались ежегодные платежи, хотя 700 млн рейхсмарок для погашения межсоюзнических долгов признавались «безусловными». Для проведения репарационных платежей в Базеле был создан Банк международных расчетов (Bank for International Settlements, BIS), которому дали право контролировать немецкие банки.

Но план Юнга в отличие от плана Дауэса был мертворожденным. В июне 1931 года рейхсканцлер Генрих Брюнинг на заседании международной комиссии по репарациям заявил о вероятности дефолта Германии. Президент США Герберт Гувер призвал приостановить репарационные платежи на один год. Окончательно решить вопрос должна была конференция в Лозанне, которая закончилась подписанием 9 июля 1932 года соглашения о выкупе Германией за 3 млрд золотых марок своих репарационных обязательств с погашением выкупных облигаций в течение пятнадцати лет. Но Лозаннский договор оказался пустой бумажкой, так как платить Германия не могла. Золотой запас, составлявший в 1929 году 512 млн долларов (в золотом эквиваленте 455 т), к 1933 году усох до 51,5 тонны. А финансовый гвоздь в крышку гроба Веймарской республики вбила Великобритания, когда в сентябре 1931 года отказалась от золотого стандарта, разрушив международную систему платежей и подорвав устойчивость рейхсмарки. После этого немецкая экономика отправилась на кладбище. К концу 1932 года по сравнению с 1929-м промышленное производство упало на 40,6 %, сельскохозяйственное — на 31 %. Лишь треть немецких рабочих имела полную рабочую неделю, а недельная зарплата рабочих в 1932 году была на 47 % меньше, чем до кризиса. Германия превращалась в страну повальной безработицы, нищеты, хронического недоедания, безысходности и отчаяния для десятков миллионов людей.

* * *

Стало очевидно, что либерально-рыночная англо-американская модель экономики в Германии (и не только) более не работает. Ее нужно было менять либо на советскую модель экономической модернизации, которая демонстрировала тогда феноменальные результаты, либо на что-то другое, чего мир еще не знал. Глубокая экономическая депрессия деформировала политическую систему Германии, правящая элита которой пришла к выводу о бесперспективности демо-кратнческих механизмов управления государством. Демократию тихой сапой сменял авторитаризм. Ограничивались права и свободы граждан, а рейхстаг устранялся от решения государственных дел. Формировался механизм управления, при котором руководство страной находилось в руках узкой группы лиц при значительном влиянии военных. Реальная власть сосредотачивалась в президентском дворце, хозяином которого был престарелый прусский милитарист Пауль фон Гинденбург, мечтавший о германском реванше. Эти настроения разделяли многие немецкие политики, промышленники, финансисты, а в народ идею реванша несла созданная в 1919 году Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП), вождем которой был Адольф Гитлер. Гинденбургу и его окружению импонировали шовинизм и реваншизм нацистов, их призывы к возрождению Германии, жесткому порядку и насильственной перекройке версальской карты Европы. Военный министр А. Тренер, впервые встретившись с Гитлером 11 января 1932 года, отозвался о нем на совещании Министерства внутренних дел как о «симпатичном, скромном, порядочном человеке, стремящемся к лучшему», чьи цели хороши, хотя не все средства приемлемы.

Гитлер становился все более популярным и в верхах, и в низах немецкого общества. Версальский мир заложил в сознание немцев мечту о национальном возрождении, создав почву для нацистской идеологии, на чем Гитлер ловко играл. Он обещал немцам сбросить версальские оковы, вернуть величие Германии и построить светлое будущее, где у всех будет работа и материальное благополучие. А добиться этого он хотел, расширяя немцам «жизненное пространство» за счет территорий на востоке Европы и обогащая «арийскую расу» за счет господства над «низшими» расами и народами. Многие в это верили, и чем хуже было социально-экономическое положение, тем больше люди внимали Гитлеру и его партии. Популярность НСДАП четко коррелирует-ся с этим. На выборах в рейхстаг 4 мая 1924 года — вскоре после «пивного путча», когда план Дауэса еще не был введен, а Гитлер сидел в тюрьме, — за Национал-социалистическую партию проголосовали 6,6 % избирателей. Но уже на выборах 7 декабря того же года, когда план Дауэса стал приносить плоды, за партию Гитлера проголосовали 3 % избирателей. На выборах 20 мая 1928 года — на пике веймарских «золотых времен» — НСДАП получила всего 2,3 % голосов. Зато с началом Великой депрессии популярность национал-социалистов стала быстро расти. На выборах в рейхстаг 14 сентября 1930 года они получили 18,3 % голосов, на выборах 31 июля 1932 года — 37,3 %, а на внеочередных выборах 6 ноября того же года — 33,1 % голосов. После июльских выборов НСДАП получила в рейхстаге 230 депутатских мест из 601, а после ноябрьских выборов — 196 мест из 584. Это была мощная политическая сила, не считаться с которой было нельзя.

В феврале 1932 года внутренне презиравший «уличного фюрера» Гинденбург сказал: «Становится все более очевидно, что народ хочет Гитлера. Что ж, пусть молодой человек покажет, на что он способен». А 30 января 1933 года под давлением крупных германских промышленников и финансистов повторно избранный президентом Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером. С этого момента в Германии настал период фашистской диктатуры со всеми ее атрибутами. Уже 1 февраля 1933 года был досрочно распущен парламент и на 5 марта назначены новые выборы. Нацисты хотели «демократическим» путем обеспечить себе большинство в рейхстаге, чтобы потом отбросить парламентскую демократию на свалку истории.

20 февраля на совещании с германскими магнатами (Крупном, Бошем, Феглером и др.) Геринг заверил их в том, что если его партия одержит победу, то «это будут последние выборы в Германии на десять, а может быть, и на сто лет вперед». Денежные мешки поддержали фашистов, оплатив их митинги, демонстрации и факельные шествия. А за пять дней до выборов, в ночь с 27 на 28 февраля, был организован поджог рейхстага с целью скомпрометировать коммунистов. По этому делу было арестовано 10 тыс. человек, в том числе вождь болгарских коммунистов Георгий Димитров, блестяще защитивший себя и оправданный немецким судом на процессе в Лейпциге.

На следующий день после поджога рейхстага чрезвычайным декретом Гинденбург отменил основные демократические права и свободы, включая свободу слова, собраний и печати. Были запрещены Компартия Германии, коммунистическая и социал-демократическая пресса, упразднена неприкосновенность личности. Но несмотря на террор, демагогию и махинации при подсчете голосов, по официальным данным, НСДАП набрала на мартовских выборах только 43,9 % голосов, а против нее проголосовали 22 млн человек — более половины избирателей. Лишь объявив незаконными 81 мандат, полученный коммунистами, нацисты приобрели большинство в рейхстаге. 24 марта 1933 года новый парламент наделил правительство Гитлера чрезвычайными полномочиями, по сути упразднив конституцию Веймарской республики. Придя к власти, Гитлер отказался платить версальские репарации и приступил к решению насущных социально-экономических проблем.

 

ГЛАВА 2

ЗАБЫТОЕ «ЧУДО ГИТЛЕРА»

Самой болезненной проблемой Германии в разгар кризиса была безработица, уровень которой в 1932 году достиг 6 млн 20 тыс. человек. Она ввергла в депрессию немецкий народ, толкая на суицид десятки тысяч людей. В своих предвыборных речах нацисты обещали избавить немцев от ужаса безработицы и после прихода к власти принялись выполнять обещанное. Решение проблемы они увидели в мобилизационной экономике и вовлечении населения в инфраструктурные и промышленные проекты. В 1933 году был принят Закон об ослаблении безработицы, на основании которого земельным общинам выделялось 1,5 млрд рейхсмарок на строительство жилья, дорог и мелиорацию. Упор был сделан на интенсификацию принятой в 1929 году программы по строительству автобанов и развитию автомобильной промышленности. За нее взялся инженер дорожно-строительной фирмы Sager & Woerner и крупный партийный функционер Фриц Тодт. Являясь личным уполномоченным Гитлера в звании обергруппенфюрера СА, Тодт развернул грандиозное строительство, а построенные им автобаны от Берлина до Кёнигсберга, от Тюрингии до Балтики и западных границ имели не только мирное, но и военное назначение. Программа строительства автобанов и мостов вовлекла в работу огромную массу работников разной квалификации. Если в 1932 году в строительстве автомобильных дорог в Германии участвовало менее 4 тыс. человек, то в 1937-м уже 102,9 тыс., а годом позже — 137 тыс. немцев.

Интенсивное дорожное строительство, в которое в предвоенные годы было вложено 3 млрд рейхсмарок, и рост доходов населения стимулировали развитие ав-пять лет (1933–1937) выросло почти в шесть раз! А новым заводам нужны были рабочие, инженерно-технический и управленческий персонал. Не меньшее значение в плане создания рабочих мест имели программы строительства военных кораблей и боевых самолетов, сопровождавшиеся сооружением и реконструкцией портов и аэродромов. Если в 1933 году в немецком авиастроении было занято около 4 тыс. человек, то в 1937-м — более 167 тысяч! Население вовлекалось также в прокладку железных дорог и связанной с ними инфраструктуры.

В июне 1935 года в рамках Имперской службы труда была введена обязательная трудовая повинность, которую следовало отбывать на сельскохозяйственных работах и в муниципальном хозяйстве. Повинности подлежали юноши в возрасте от 19 до 24 лет, а с 1 сентября 1939 года и девушки. Территория страны была разделена на 30 трудовых областей, в которых до 1938 года отбыли повинность 350 тыс. молодых людей. Полной занятости населения способствовало и введение 16 марта 1935 года всеобщей воинской повинности; благодаря чему к лету 1939 года численность германской армии возросла со 100 тыс. до одного миллиона солдат и офицеров. В результате этих мер безработица в Германии стала быстро сокращаться: в 1933 году она составила 4,80 млн человек, в 1934-м — 2,71 млн, в 1935-м — 2,15 млн, в 1936-м — 1,59 млн, в 1937-м — 0,91 млн, а в 1938 году безработица упала до 400 тыс. человек, сократившись в 15 раз!

* * *

Второй насущной задачей режима было вытащить немецкий народ из полуголодного существования, создать приемлемый уровень жизни и вдохнуть в немцев уверенность в своих силах. С этой архитрудной задачей новые власти тоже справились. Одним из главных достижений гитлеровского режима в предвоенные годы было создание широкого слоя людей, имевших постоянную работу и достойный — по тем временам — уровень жизни. Вожди Третьего рейха первыми осознали значение такого социального слоя (потом его назвали средним классом) как фундамента стабильности общества. После войны эту идею перехватили американцы. Но именно в предвоенной Германии впервые был создан средний класс, ставший опорой правящего режима. Для этого власти использовали социалистический принцип перераспределения благ, урезая доходы самых обеспеченных слоев населения и за счет этого повышая доходы всех остальных. На этом базировалась налоговая система. Все германские корпорации и их владельцы были обязаны отчислять проценты со своих прибылей в государственные фонды, направлявшие эти средства на различные социальные программы. А 20 января 1934 года был принят Закон о порядке национального труда, установивший новую систему трудовых отношений. Закон устанавливал минимальный уровень зарплаты, работодателям запрещалось самовольно удлинять рабочий день, а споры между работниками и работодателями отныне рассматривались в арбитражном суде.

Ковать «союз труда и капитала» был призван Германский трудовой фронт (Deutsche Arbeitsfront, DAF) — объединенный профсоюз работников и работодателей, созданный 10 мая 1933 года вместо прежних независимых профсоюзов, имущество которых было конфисковано, а лидеры арестованы. Фронт строился по образцу НСДАП в соответствии с «принципом фюрера» и ставил своей целью «борьбу за права рабочих, против капитализма, либерализма, революции» и поддержку национал-социалистического государства. Фронт насчитывал около 22 млн членов и имел 18 подразделений, в том числе Научный институт труда, управления по здоровью нации, жилищному строительству, социальным вопросам, делам женщин, молодежи и прочие. Фронт выступал посредником между рабочими и работодателями, поддерживал национализацию государством крупных предприятий и настаивал на установлении контроля над уровнем зарплаты. Усилиями DAF оплата труда наемных работников повышалась, улучшались условия труда, для рабочих повсюду открывались столовые, была создана сеть социальной поддержки и организации досуга. И хотя рабочих лишили права на забастовку, а каждый член DAF был обязан иметь трудовую книжку, привязывавшую его к одному месту работы, людей это устраивало. Ведь взамен они получили гарантированную работу, посменный производственный график и достойную зарплату.

Если в кризисном 1932 году среднемесячная зарплата немецкого рабочего составляла 88 рейхсмарок (при прожиточном минимуме в 116), то в 1934 году она уже составила 128 рейхсмарок, а в 1938-м достигла 145 рейхсмарок при росте покупательной способности денег. Росли доходы работников сельского хозяйства и других сфер. Правда, существовали региональные отличия: в Гамбурге зарплата рабочих была почти вдвое выше, чем в Познани, а у силезских горняков — на 20 % ниже, чем в Руре. Зарплата высококвалифицированных рабочих, инженерно-технического и среднего административного персонала составляла от 200 до 400 рейхсмарок в месяц, а у научных работников технических областей она была еще выше. Доцент технического вуза получал 800 рейхсмарок в месяц, а его пенсия составляла около 400 рейхсмарок.

Питались и одевались простые немцы скромно. Недельное потребление продуктов в семье из пяти человек в 1934 году составляло: 0,5 кг жиров и 0,7 кг мяса; сыр, яйца, овощи, фрукты потреблялись эпизодически, а на одежду тратилось 2 рейхсмарки в месяц. Немцы ели ржаной хлеб, белый (пшеничный) лишь по воскресеньям и праздникам, при этом его потребление год от года снижалось. Но в целом, по мере роста доходов населения, картина менялась к лучшему.

Государство стимулировало здоровые семьи и рождаемость. Все вступающие в брак получали беспроцентную ссуду в 1000 рейхсмарок, которую выплачивали по 1 % в месяц. За рожденного ребенка списывали 25 % ссуды. Начиная с третьего ребенка, платили единовременно 100 рейхсмарок и ежемесячно 20 рейхсмарок; а за каждого ребенка, начиная с пятого, платили ежемесячно 100 рейхсмарок. Запрещалось строительство одно- и двухкомнатных семейных квартир. Комнат для семьи должно было быть не меньше трех, так как домашняя теснота препятствует рождаемости. Многодетные матери получали ордена и льготы. Женщин законодательно отстраняли от физических работ и стимулировали на сидение дома с детьми. Им выплачивалось большое выходное пособие при увольнении с работы после замужества. В результате за пять предвоенных лет рождаемость выросла в 1,5 раза — с 59 до 89 новорожденных на тысячу женщин.

Повышение благосостояния людей породило растущий внутренний спрос, стимулируя рост торговли, легкой промышленности, туризма. В Германии осуществлялись проекты, которые тогда не могла позволить себе ни одна другая страна. Фюрер трудового фронта Роберт Лей, считавший, что «гораздо важнее утолить духовный голод людей, чем заполнить их желудки», предложил создать в рамках DAF организацию по обеспечению отдыха и досуга «Сила через радость» (Kraft durch Freude, KdF). Члены организации объединялись в разные сообщества — от шахматных и футбольных клубов до кружков любителей канареек или цветов. «Сила через радость» организовывала для членов DAF дешевые туристические поездки и морские круизы. Круиз вокруг Италии стоил около 155 марок, а недельная поездка на Северное море — 35 марок, что было по карману каждому работающему немцу. Организация распространяла также дешевые, а нередко и бесплатные билеты в театры и на концерты.

Вскоре после прихода к власти Гитлер заявил, что каждый немецкий работник должен иметь автомобиль — «фольксваген» ценой в 990 марок. Идею народного автомобиля Гитлер перенял у Генри Форда, который первым воплотил идею «автомобиля для всех». Название немецкому народному автомобилю — «жук» — тоже дал фюрер, увидев опытный образец. Ведомство Лея рьяно взялось за строительство близ Брауншвейга огромного автозавода с ежегодной производительностью в 1.5 млн легковых автомобилей. Основную долю финансирования осуществляли сами рабочие (DAF вложил в строительство лишь 50 млн рейхсмарок), обязанные отчислять в неделю от 5 до 15 рейхсмарок (в зависимости от заработка) в счет будущей покупки автомобиля. Когда сумма взносов достигала 750 рейхсмарок, покупателю вручали номерной сертификат, позволявший получить автомобиль, как только тот сойдет с конвейера. План был превосходным. Однако к началу войны в сентябре 1939 года удалось выпустить лишь опытную партию «жуков». С началом войны завод перешел на выпуск грузовиков. Массовое производство «жуков» концерн Volkswagen наладил уже после войны, и в XX веке этот автомобиль стал самым массовым.

И, наконец, к 1943 году власти планировали оснастить все немецкие домохозяйства народным телевизором FE-III. Это было выполнимо, потому что регулярное телевещание в Третьем рейхе заработало с 15 января 1936 года, в других странах это произошло значительно позже. Берлинская Олимпиада 1936 года стала первой, с которой велась прямая телетрансляция. Покрыть телевещанием всю Германию помешала война. Однако на большой территории страны телевидение работало до 23 ноября 1943 года, когда союзная авиация разбомбила ретрансляторы.

Таковы были реалии предвоенной Германии. Тогда в повсеместно открытых рабочих столовых после сытного обеда говорили: «При Гитлере право на голод отменено». Лишенные права на забастовку и либеральных демократических свобод, немецкие рабочие и крестьяне не голодали, тогда как в Веймарской республике в начале 1930-х подавляющая часть населения недоедала и голодала. Эту перемену немцы оценили, поэтому, когда в 1936 году в связи с неурожаем были введены карточки на жиры, а перед войной немного снизилась реальная зарплата трудящихся (на разные отчисления, взносы и налоги уходило до 35 % заработка), народ не роптал. Новая власть избавила немцев от постоянного чувства голода и страха за будущее, что имело важное военно-политическое значение. Вытащив немецкий народ из ужаса безработицы, нищеты и безысходности Великой депрессии, обеспечив приемлемый уровень жизни, нацистский режим создал себе твердую почву под ногами и мог начинать большую войну, будучи уверен в поддержке народных масс, которым к тому же промывала мозги геббельсовская пропаганда. Девиз нацистов «Общие интересы выше личных» принимался за чистую монету. И хотя многие представители партийно-государственной верхушки тайно обогащались, а крупный бизнес купался в прибылях, народ поверил в «национальный социализм» и был готов за него сражаться. А это как раз то, что нужно было Гитлеру и нацистам, ведь смыслом их существования была победоносная война-реванш, которая сделала бы великую Германию и населяющую ее «арийскую расу» владычицей мира, ограничивая свободу конкуренции и рыночных отношений, вводя административные методы управления и планирования, утверждая монополию государства на распределение важнейших ресурсов. В июне 1933 года при Имперском министерстве экономики был организован Генеральный совет немецкого хозяйства, который направлял всю экономическую политику. В него вошли 12 представителей крупнейших немецких корпораций: Г. Крупп, Ф. Тиссен, Г. Феглер, Ф. Флик и другие, а также пять высокопоставленных госчиновников.

В феврале 1934 года вышел Закон о подготовке органического построения германской экономики. По нему в немецкой промышленности было создано 13 главных групп, состоявших из множества отраслевых. Ими руководили «фюреры промышленности», чьи функции перекрещивались с полномочиями имперского министра экономики. Чтобы избежать дубляжа, была создана Организация промыслового хозяйства, состоявшая из 6 имперских групп: промышленности, энергетики, торговли, ремесла, банковского дела и страхового дела. Наряду с отраслевой создавались региональные структуры управления экономикой. Страна была разделена на 18 хозяйственных областей, в каждой из которых была учреждена хозяйственная палата — высший местный орган экономической власти. Во главе этих палат стояли верные Гитлеру магнаты, получившие титул гешефтсфюрер («хозяйственный фюрер»). Гешефтсфюрером Северо-западного промышленного района стал Фриц Тиссен, а Центральной Германии — Фридрих Флик. Территориальными экономическими палатами руководила Имперская экономическая палата, подчинявшаяся Имперскому министерству экономики. Эти вертикально интегрированные структуры контролировали немецкую экономику: создавали и распускали промышленные объединения, регулировали распределение заказов, кредитов и сырья, регулировали объемы производства, направления его развития, уровень цен.

Параллельно шла монополизация экономики. В 1933 году вышел Закон о принудительном синдицировании, по которому отдельные предприятия должны были объединяться в составе крупных картелей и синдикатов. Были ликвидированы все акционерные общества, имевшие менее 100 тыс. рейхсмарок капитала, разрешались только АО с капиталом 500 тыс. рейхсмарок и выше. Шел процесс «ариизации капиталов», когда под предлогом борьбы с «неарийскими» элементами близкие к власти персоны захватывали принадлежавшие евреям промышленные предприятия, торговые сети и банки. Концерн Маннесмана в процессе «ариизации» купил за бесценок 8 прокатных заводов и вдвое увеличил выпуск листового железа. В итоге ключевые позиции в германской экономике заняли 30–40 семейств, которые сказочно обогатились за счет госзаказов. Валовой доход концерна IG Farbenindustrie AG увеличился с 48 млн в 1932 году до 363 млн рейхсмарок в 1939-м. А прибыль концерна Круппа за тот же период выросла со 118 до 395 млн рейхсмарок. Курировавший военную экономику Герман Геринг стал крупнейшим в мире монополистом, на его предприятиях трудились 600 тыс. человек!

Велось перспективное планирование. В сентябре 1936 года был принят четырехлетний план развития (1937–1940), курировал его Геринг. Целью плана была мобилизация экономических ресурсов, накопление дефицитных материалов, взрывной рост военного производства. В рамках плана наращивалась добыча и импорт важного промышленного сырья. Росла добыча железной руды в Рурском бассейне, а также ее импорт из Швеции, Норвегии, Бельгии, Люксембурга, Франции и их колоний. Если в 1929 году импорт железной руды составлял 15,8 млн т, то в 1939-м — 22,1 млн т, что позволило Германии выплавить в 1938 году 23,3 млн т стали и стать лидером в Европе. Ввоз бокситов в 1933–1938 годах увеличился в пять раз, а в 1939 году выплавка алюминия в Германии достигла 30 % его мирового производства, что позволило в сотни раз увеличить выпуск самолетов.

По нарастающей шли закупки цветных, редкоземельных металлов, нефти, другого сырья и материалов для военной промышленности.

Германия накапливала ресурсы для войны, используя страны, с которыми потом воевала. Наибольшие инвестиции в экономику Третьего рейха сделали США. В 1937 году американская компания Brassert Steel построила металлургические заводы, образовавшие крупнейший германский военный концерн Reichswerke Hermann Goering. Американские корпорации передали Германии технические секреты производства синтетического каучука, радиоустановок, оборудования для дизель-моторов. Рокфеллеровская империя Standard Oil поставляла нефть и нефтепродукты. А американские заводы в Рюссельгейме, Бранденбурге и Кёльне выпускали для вермахта автомобили разного назначения. Крупные инвестиции в военную индустрию Германии делали также Англия и Дания.

В военную экономику направлялось 3/5 всех внутренних инвестиций. «Решающие в военном отношении» и «важные в военном отношении» предприятия вне очереди снабжались сырьем, рабочей силой, кредитами. Чтобы выдавать их беспрепятственно, Германия отменила внешний контроль за своей банковской системой. Вот что писал об этом министр финансов рейха граф Иоганн Людвиг Шверин фон Крозиг: «Новое положение о немецких банках, появившееся в 1937 году, устраняло независимость государственного банка и ликвидировало полномочия Базельского международного банка (BIS. — A. М.) распоряжаться внутренними делами немецких банков. Хотя все ограничения, наложенные на эмиссионный банк в вопросах предоставления государственного кредита, были сняты только Законом о государственном банке, изданном 15 июня 1939 года».

Стимулировалась модернизация военного производства. Закон о налоговых льготах давал льготы предпринимателям, которые занимались ремонтом своего оборудования и расширением производства. Если внедрялись новые технологии и оборудование, то налоги с них не взимались три года. При этом был введен запрет на инвестиции в отрасли, производившие товары народного потребления, из-за чего их производство к началу войны не достигло уровня 1928 года. Вводилась система принудительного труда. С 1938 года каждый житель Германии был обязан отрабатывать трудовую повинность там, куда его направит государство, как правило на военном строительстве. Отказ грозил штрафом или тюрьмой.

С 1934 года германская внешняя торговля перешла под контроль государства и работала на войну. На военные рельсы ставилось и сельское хозяйство. Аграрная политика имела целью создание крупных продовольственных резервов. Были введены принудительные поставки сельхозпродукции, ликвидирован профсоюз сельскохозяйственных рабочих. А изданный в 1933 году Закон о наследственных дворах разделил сельское население на крестьян и сельских хозяев. Право называться крестьянами получили только владельцы наследственных дворов арийского происхождения. А так как наследственные дворы передавались по наследству только старшему сыну, остальные дети крестьян должны были идти в армию. Сельские хозяева, владевшие небольшими участками земли, несли всю тяжесть повинностей по заготовке продовольственных запасов к войне. Им предписывалось, что сеять, что сдавать и по каким ценам; без разрешения властей они не могли ничего продать. В результате в 1933–1939 годах около полутора миллионов сельских хозяев разорились, зато вермахт пополнился миллионами солдат, что избавило от призыва сотни тысяч промышленных рабочих.

С 1 января 1934 по 1 сентября 1939 года военные расходы Германии выросли в десять раз, составив 60 млрд рейхсмарок — 59,1 % всех расходов бюджета (против 18 % в 1935 году). При этом валовой внутренний продукт (ВВП) страны с 1933 по 1939 год вырос с 59,1 до 129,0 млрд рейхсмарок, а инфляция по 1942 год составила всего 11 % — менее процента в год. В 1934 году немецкая тяжелая промышленность достигла предкризисного уровня, а в 1939-м превысила его на 50 %. В 1933–1937 годах промышленное производство возросло на 102 %, а национальный доход удвоился. В 1937 году в Германии работали более 300 военных заводов, в том числе 60 авиационных, 45 автомобильных и танковых, 70 химических и 15 военно-судостроительных. Если в 1931 году было выпущено всего 13 самолетов, то в 1933-м — уже 368, а в 1939-м — 8295! Расходы на судостроение в 1933–1937 годах выросли с 49,6 до 6034 млн рейхсмарок. Накануне войны военная продукция составляла 75–80 % промышленного производства Германии. С началом войны предприятия, не попавшие в категорию важных (бумажные, шерстяные, хлопчатобумажные), подлежали ликвидации. Недостающая мирная продукция доставлялась из оккупированных стран.

Таким образом, несмотря на диспропорции в экономике, главная задача, поставленная нацистским руководством, была решена. К 1939 году Германия стала мощной военной державой и по объему промышленного производства вышла на первое место в Европе и второе в мире после США. В 1939 году Германия произвела 24 млн тонн чугуна (22 % мирового производства), 22,3 млн тонн стали (24 %), 333 млн тонн каменного угля (17 %), а по выпуску металлообрабатывающих станков и искусственного каучука прочно заняла лидирующие позиции.

И еще деталь. Хотя в стране были ликвидированы демократические права и свободы и установлена фашистская диктатура, в 1938 году в Германии по приговорам судов было казнено всего 23 человека.

* * *

Но как нацистскому руководству при гигантских военных расходах удалось не обвалить уровень жизни народа, не отбив тем самым у него желания сражаться за Третий рейх?! Это было бы невозможно без хитроумной финансовой политики Ялмара Шахта, который в 1924 году уже вытащил германскую экономику из ямы. В марте 1930-го он ушел в отставку с поста президента Рейхсбанка в знак протеста против принятия плана Юнга по репарационным платежам и увеличению ставок по иностранным кредитам, став главным германским представителем финансово-промышленной группы Джона П. Моргана. Бывший член Германской демократической партии, Шахт разочаровался в веймарской демократии и с 1931 года оказывал поддержку НСДАП. Он сблизился с Гитлером и свел его с крупными промышленниками и политиками правых взглядов, создавшими осенью 1931 года оппозиционный Гарцбургский фронт. Гитлер не забыл услуг Шахта и, придя к власти, 17 марта 1933 года вернул его на пост главы Рейхсбанка, а 22 июня 1934 года Шахт был назначен и рейхсминистром экономики, сосредоточив в своих руках всю полноту финансово-экономической власти. Гитлер поставил перед Шахтом задачу: подготовить экономику Германии к войне. Но при одном условии: не брать кредиты и займы у еврейских банкиров, чтобы они не наживались на немецком народе. При этом деловые связи между германскими и иностранными корпорациями не возбранялись. Шахт принял это к сведению и 30 сентября 1934 года представил фюреру доклад «О ходе работы по экономической мобилизации». А 21 мая 1935 года, когда Гитлер отменил военные запреты, наложенные на Германию Версальским договором, Шахт был назначен генеральным уполномоченным по военной экономике, и ему поручили начать «экономическую подготовку к войне».

И тут перед Шахтом встала труднейшая проблема: как совместить благосостояние народа с небывалым ростом военных трат, не раскрутив памятную немцам гиперинфляцию? И Шахт эту проблему решил, введя в Германии две параллельные денежные системы: одна из них обслуживала немецкий народ, а другая — военную экономику. Для реализации своей идеи он собрал капитанов немецкой военной индустрии — Круппа, Сименса, хозяев Rheinmetall-Borsig AG, IG Farbenindustrie AG. Veremigte Stahlwerke и других — и сказал, что отныне внутренние расчеты между ними будут производиться не рейхсмарками, а особыми векселями, которые должны приниматься к оплате всеми военными предприятиями, но только ими. Идея магнатам понравилась. По просьбе Шахта они учредили квазикомпанию Metallurgische Forschungsgesellschaft mbH (MEFO) с уставным капиталом в 1 млн рейхсмарок, которая не вела никакой экономической деятельности, а являлась финансовым механизмом по выпуску векселей, названных векселями МЕФО. Эти векселя выпускались Рейхсбанком для финансирования программ вооружений. Их оплата гарантировалась государством, они принимались всеми немецкими банками и учитывались Рейхсбанком для печатания банкнот. Выпушенные на сумму 12 млрд рейхсмарок векселя МЕФО не имели хождения за пределами Германии, не отражались в бюллетенях Рейхсбанка и в государственном бюджете, что позволяло сохранять в тайне масштабы перевооружения Третьего рейха.

Своим финансовым маневром Шахт разделил немецкую экономику на две части: на военную индустрию и народное хозяйство, которые существовали автономно, не мешая друг другу. А выпуск векселей МЕФО явился самым дешевым (беспроцентным) кредитом, полученным государством на внутреннем рынке. Потом к векселям МЕФО добавились другие эрзацы денег — железнодорожные векселя и прочие, — имевшие параллельное с рейхсмаркой хождение в стране. Всего таких эрзацев денег было выпущено на сумму около 20 млрд рейхсмарок, что составило пятую часть расходов германского бюджета в предвоенные пять лет. Особые векселя решали и другую важную задачу. Бюджетные расходы Германии с начала 1934 по 1 сентября 1939 года составили 101,5 млрд рейхсмарок. Из них 62,5 млрд покрывались налогами, 20 млрд — за счет доходов от железных дорог, почтовых сборов, доходов госбанка и прочего. Оставался дефицит в 20 млрд рейхсмарок, который и покрывали специальные векселя, не оказывая инфляционного давления на экономику. Погашать (выводить из оборота) эти бумаги предполагалось постепенно, по мере роста экономики и замены эрзаца «живыми» деньгами, но начавшаяся война этому пометила.

Шахт придумал и механизм внутреннего кредитования экономики. Все предприятия тяжелой промышленности, получавшие от военных заказов высокие прибыли (был принят закон об ограничении их доходности шестью процентами), были обязаны покупать государственные облигации, действуя по принципу: получил военный заказ — кредитуй государство. И хотя владельцы военных заводов стремились расширять производство, чтобы получать еще большую прибыль, к 1938 году общие накопления в гособлигациях составили 2 млрд рейхсмарок, а невыплаченные прибыли (свыше 6 %) — 5 млрд рейхсмарок. Таким образом, германское государство, не вложив ни пфеннига и стимулируя производство, заработало 7 млрд рейхсмарок.

Ялмар Шахт был гением финансовых манипуляций, сравниться с которым могут разве что Ротшильды. Он провел грандиозную операцию по обесцениванию германских долговых бумаг, находившихся в зарубежных банках, скупив их по бросовой цене (12–18 % от номинала), а затем продав германским гражданам за полную стоимость. На этом казна Третьего рейха заработала более 250 млн рейхсмарок. Его виртуозное умение играть финансами проявилось в том, что в 1936 году рейхсмарка имела одновременно 237 курсов! С точки зрения финансовой теории это полный абсурд, но этот «абсурд» позволял германскому правительству и немецким предприятиям заключать выгодные сделки в десятках стран.

Чтобы подавить инфляцию, Шахт использовал разные безналичные формы расчетов. С 1938 года Имперское кредитное управление вместо денег начало выплачивать фирмам-производителям вооружений «денежные переводы за поставку» со сроком погашения в шесть месяцев. За год таких переводов было выплачено более чем на 6,5 млрд рейхсмарок. С 1939 года 40 % военных заказов оплачивалось «налоговыми квитанциями», которыми подрядчики (производители вооружений) могли рассчитываться с поставщиками комплектующих деталей и материалов. До начала войны таких квитанций было выплачено на 4,8 млрд рейхсмарок. А чтобы перекрыть бегство капиталов за границу, в 1937 году вышло «Положение о немецких банках», по которому ликвидировалась независимость государственного банка и прекращался свободный обмен рейхсмарки на иные валюты.

Созданная Шахтом успешная финансово-экономическая модель — в сверхмилитаризованной стране, при ограниченном внешнем кредитовании, дефиците ликвидных активов и золотовалютных резервов — является уникальной. За пять предвоенных лет ВВП Германии увеличился в 2,2 раза. Германия удесятерила военную мощь, сохранив уровень жизни народа и почти нулевую инфляцию. Это феноменальный результат, о котором либеральные экономисты предпочитают не вспоминать. Хотя четыре главных экономических чуда XX века состоялись не в либерально-демократических странах. Первое такое чудо в начале прошлого века сотворила Российская империя, совершив накануне Первой мировой войны колоссальный экономический взлет, который изумил и испугал страны Запада. В 1928–1937 годах было чудо советской индустриализации — сталинские пятилетки, опыт которых учитывала Германия. А ныне мощнейший экономический рывок совершает коммунистический Китай, который по экономической мощи скоро превзойдет США. Опыт этих и других нелиберальных модернизаций надо внимательно изучать. В том числе опыт предвоенной Германии, где, несмотря на доминирование военной индустрии, отставание легкой промышленности, дефицит ряда товаров повседневного спроса и некоторых видов продовольствия, экономика крепко стояла на ногах. Немецкий историк Себастьян Хаффнер в 1970-е годы писал, что «гитлеровское экономическое чудо в гораздо большей степени может претендовать на это название, чем послевоенное чудо Эрхарда». Все верно, только это было чудо не Гитлера, а Шахта. Но для большой войны экономическая модель, скроенная по лекалам финансового гения, не годилась, так как немецкая экономика имела ряд болевых точек и проблем, которые в мирное время пребывали в тени, а во время войны выходили на первый план, и решать их прежними методами было нельзя.

 

ГЛАВА 3

ДОЛГИ, СЫРЬЕ, ВАЛЮТА

Первой проблемой был большой государственный долг, который в 1930-е годы рос, несмотря на то что Гитлер отказался платить версальские репарации и запретил брать взаймы у еврейских банкиров. Реакция Запада на это была любопытной. Когда Гитлер отказался платить репарации Англии и Франции, поставив под вопрос выплату ими военных долгов Америке, ни Лондон, ни Париж, ни Вашингтон не предъявили Берлину никаких претензий. Более того, они благосклонно принимали его посланцев. После поездки в мае 1933 года в США Ялмара Шахта и его встречи с президентом Франклином Рузвельтом и крупнейшими банкирами с Уолл-стрит Америка выделила Германии кредиты на сумму в 1 млрд долларов. А в июне того же года, во время поездки в Лондон и встречи с главой Банка Англии Монтегю Норманом, Шахт добился предоставления Германии английского займа в 2 млрд долларов и сокращения, а потом и прекращения платежей по старым займам. В 1930-е годы развивалось деловое сотрудничество германских и западных (прежде всего американских) корпораций. Рокфеллеры, Морганы, Меллоны, Дюпоны имели тесные связи с нацистской Германией. А Генри Форд, чей портрет висел в мюнхенской резиденции Гитлера, за финансирование НСДАП, вклад в развитие немецкого автопрома и антисемитизм был награжден Гитлером золотым крестом со свастикой. Американские магнаты, лондонские, парижские, швейцарские, шведские банкиры щедро кредитовали германские государственные и полугосударственные компании. Германия не занимала у Ротшильдов, но занимала у Рокфеллеров, Морганов и их европейских коллег. Поэтому государственный долг Германии рос, достигнув к лету 1939 года 47,3 млрд рейхсмарок. Это составляло треть ВВП страны и само по себе было некритично. Но в случае войны эти долги повисли бы на шее Германии, и их пришлось бы платить без поблажек и скидок, да еще с оставшимися репарациями. Шахт предупреждал Гитлера, что это может привести Германию к экономической катастрофе, но фюрер ему ответил: «Война всё спишет. А если мы не выиграем войну, все и так пойдет прахом. Так что чем больше долгов, тем лучше».

Второй большой проблемой гитлеровской Германии были маленькие золотовалютные резервы. В конце «золотых двадцатых» Веймарская республика имела солидный золотовалютный резерв (455 т золота плюс валюта), хотя 40 % его составлял неприкосновенный резервный фонд золота и иностранной валюты для обеспечения банкнот Имперского банка. Великая депрессия съела эти резервы. Третьему рейху от них досталось лишь 58 млн долларов в золоте, а затем и они растаяли из-за гигантских военных трат. В начале 1938 года золотой запас Германии оценивался в 17 млн долларов США. При тогдашней стоимости тройской унции золота (31,1 г) в 35 долларов это составляло 15,1 т — сущий мизер. И виной тому была нацистская идеология. Гитлер и его окружение считали, что валюта (английские фунты, американские доллары, швейцарские и французские франки), которая участвует в международной торговле, приносит доход лишь своему эмитенту, запустившему ее в мировой оборот. А так как главные эмиссионные центры, по убеждению нацистов, контролировались евреями, то торговать за фунты, доллары и франки значило обогащать Ротшильдов и иже с ними за счет немецких товаров.

Поэтому во внешней торговле Германия использовала безвалютный принцип торговли — клиринг, что было благом для бедных золотом и валютой слаборазвитых и аграрных стран. Германия с удовольствием шла на создание клиринговых палат, поставляя аграрным государствам Восточной и Южной Европы в кредит свою технику и оборудование, довольствуясь взамен польским зерном, болгарским табаком, венгерским мясом и югославским вином. В 1939 году Польша увеличила свой экспорт в Германию на 14,4 %, а та увеличила экспорт своих товаров в Польшу на 27 %. В экономическую орбиту Германии все ближе вовлекались Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия, прибалтийские страны. Постепенно немцы перевели на безвалютную основу всю свою торговлю со слаборазвитыми государствами. В торговле с ними Германия использовала и такой привлекательный инструмент, как низкая ставка кредита. Для дружественных государств она могла составлять 4,5 % годовых, а отдавать кредит Германия не требовала деньгами, предпочитая продовольствие и сырье для военной промышленности.

Клиринговая торговля не приносила Германии валюты, зато давала нужные товары. Куда сложнее было с развитыми странами Запада, прежде всего с США, которые торговали за валюту и на клиринговые схемы, как правило, не шли. Тут немцам для закупок потребного промышленного оборудования, продовольствия и сырья приходилось добывать валюту. И ее добывали — либо распродавая свой золотой запас, либо скупая золото на Цюрихской и Лондонской биржах за рейхсмарки по особым договорам, а потом продавая это золото за валюту, которая тут же уходила на запад. В итоге идейная установка — не обогащать за счет немцев еврейских банкиров — вышла Германии боком, оставив ее накануне войны без золота и валюты, при том что рейхсмарка конвертируемой не была и в международных расчетах не участвовала. В мирное время это было не страшно, но во время войны размер золотовалютных резервов приобретал важнейшее значение, потому что у Германии была проблема, без решения которой она не могла воевать.

Ахиллесовой пятой Третьего рейха было отсутствие стратегического сырья, без которого военная промышленность не могла работать, а вермахт — сражаться. Ощущался дефицит железной руды, которую приходилось завозить из Скандинавии, Люксембурга, Бельгии, Франции и их колоний. Не было бокситов, и Германия их закупала. Не было нефти, без которой механизированная германская армия не могла двигаться. До войны нефть поставляла Standard Oil, но во время войны этот источник был бы перекрыт. У Германии не было олова, платины, каучука (его заменили искусственным). Не было и шести стратегических минералов, без которых военная промышленность функционировать не могла. Это вольфрам, молибден, никель, хром, марганец и кремний.

Гитлеровское руководство понимало остроту проблемы. Вот что 13 октября 1936 года писал Рудольф Гесс в газете Volkischer Beobachter («Народный обозреватель») — официальном печатном органе НСДАП — по поводу введения карточек на жиры: «Мы добились того, что немецкий народ на 100 % снабжает себя хлебом и мукой, картофелем, сахаром и молоком. Отстают по этому показателю овощи и мясо, яйца и сыр, а с жирами мы очень зависим от импорта. Отсюда и сложности в снабжении. Но нас это не должно расстраивать, ибо гораздо важнее импортировать необходимое для промышленности сырье, чем жир, ведь промышленность — это работа для миллионов, это вооружение. Мы готовы и в будущем, если надо, есть меньше жира и свиного мяса, меньше на пару яиц, так как мы знаем, что это жертвы на алтарь свободы нашей страны. Мы знаем, что валюта, которую мы экономим, идет на вооружение страны. Лозунг „Пушки вместо масла“ актуален до сих пор. Мы заботились о том, чтобы желание напасть на нас было как можно меньше. Ныне в Германии живут 6,5 млн человек, которые при Гитлере получили работу, а немец стал расходовать в среднем на 85 марок больше, чем до 1933 года».

Здесь важно подчеркнуть слова Гесса о том, что для Германии «гораздо важнее импортировать необходимое для промышленности сырье, чем жир, ведь промышленность — это работа для миллионов, это вооружение». Для руководства Третьего рейха импортируемое сырье для военной индустрии было важнее, чем питание нации! Это был абсолютный приоритет, потому что без стратегического сырья военная экономика Германии встала бы и, как следствие, война была бы проиграна. А сырье надо было покупать за валюту и золото. Но как покупать при мизерных золотовалютных резервах, которых не хватило бы даже на месяц ведения войны?! Это стало одной из главных причин ставки германского Верховного главнокомандования на «молниеносную» войну (блицкриг), так как длительную войну Германия вести не могла, а рассчитывать на американские и английские займы больше не приходилось. Перед руководством Третьего рейха встала проблема добычи валюты любым путем. Ни веймарская экономическая модель, основанная на американских кредитах, ни хитроумные затеи Шахта здесь не годились. Четырехлетний план развития, который курировал Геринг, имел целью создать автаркическую экономику, способную выстоять в условиях военной блокады, но проблему валюты и сырья он тоже не решал. Нужен был новый механизм функционирования военной экономики, работавший по схеме: добыча валюты и золота — закупки сырья — военное производство. Во время войны первое (ключевое) звено цепочки означало грабеж завоеванных территорий.

Такая перспектива страшила Шахта, как и нараставший административный гнет в экономике. Он вступил в конфликт с Герингом — адептом жестких административных мер — и в конце ноября 1937 года был вынужден уйти с поста рейхсминистра экономики. Шахта сначала сменил сам Геринг, а 4 февраля 1938 года министром экономики Третьего рейха стал Вальтер Функ — по основной профессии журналист, изучавший в университетах Лейпцига и Берлина экономику попутно с правом, литературой и музыкой. С 1921 года он был редактором «Берлинской биржевой газеты», а с 1927-го — председателем пресс-службы Берлинского биржевого общества и Берлинской промышленно-торговой палаты. Потом Функ входил в состав правления Общества германской промышленной и социальной политики, вступил в НСДАП, а в феврале 1933 года стал пресс-референтом Гитлера. Геринг и Функ мало что смыслили в экономике и финансах. С их приходом тонко выстроенная Шахтом экономическая модель стала рушиться.

7 января 1939 года Шахт направил Гитлеру письмо, в котором указал, что курс, проводимый его правительством, приведет к краху финансовой системы Германии, гиперинфляции, и потребовал передать контроль над финансами Министерству финансов и Рейхсбанку. Но это не возымело действия, и 20 января 1939 года Шахт ушел с поста президента Рейхсбанка, сохранив по настоянию Гитлера лишь пост министра без портфеля. Теперь в немецкой экономике правили бал Функ и Геринг, который не раз говорил: «Я люблю пограбить». Этот императив определил новый механизм функционирования германской экономики, а с ним судьбу достояния многих народов и теневую финансовую историю Второй мировой войны.

 

На фоне бесчисленных публикаций об истории и разных аспектах Второй мировой войны очень долго оставалась в тени судьба награбленных сокровищ Третьего рейха. Тема неожиданно всплыла в 1996 году, когда в одном крупном швейцарском банке уничтожались по сроку давности документы о тайных финансовых связях Швейцарии и гитлеровской Германии. Служащий банка выкрал часть бумаг и предал их огласке, что породило грандиозный скандал, поскольку речь шла о конфискованных нацистами ценностях европейского еврейства, так называемом золоте холокоста. Под давлением Всемирного сионистского конгресса и других еврейских организаций страны Запада были вынуждены приоткрыть архивы и провести в конце 1990-х годов две международные конференции по закрытой теме, приподнявшие завесу над одной из великих тайн минувшей войны. Но потом о ней, словно по команде, все снова забыли.

Гробовая тишина стоит и в Германии. Только летом 2009 года по настоянию бывшего министра финансов ФРГ социал-демократа Пеера Штайнбрюка, независимой комиссии международных экспертов было поручено изучить деятельность германского Министерства финансов во времена национал-социализма. В частности, историки должны прояснить, какую роль это ведомство играло в массовом расхищении еврейского имущества и ценностей, а также за счет чего финансировалась военная экономика Германии и ведение войны. Проект был рассчитан на три-четыре года, но результатов работы нет и поныне или они засекречены. Есть лишь высказывания привлеченных к делу немецких историков, которые в ноябре 2010 года представили в Берлине некоторые предварительные выводы. Согласно этим выводам, нацистское Министерство финансов играло ключевую роль в преследовании евреев и разграблении их имущества. В период с 1933 по 1945 год оно активно занималось «финансовым уничтожением» евреев и «систематическим разграблением» оккупированных территорий Европы. Награбленные средства составляли не менее трети военного бюджета Германии во время войны. «Министерство финансов Третьего рейха не было политически нейтральным административным учреждением», — констатировал кёльнский историк Ханс Петер Ульман. По его словам, это ведомство сыграло немаловажную роль в преступной политике нацистов, финансируя режим и его вооружение посредством налогов, долгов и «не в последнюю очередь просто грабительством». Так что же грабили финансисты фюрера, для чего и какова дальнейшая судьба награбленных ими ценностей?

 

ГЛАВА 4

«ДЕГЕНЕРАТИВНОЕ ИСКУССТВО» КАК БИЗНЕС

Жизнь тоталитарных обществ определяет идеология, как правило, созданная вождями, которые всё знают и всегда правы. Следствием этого является разделение ценностей человечества и самого человечества на две категории: своих и чужих, правильных и неправильных. В реальную политику эту дихотомию ввели большевики-ленинцы, разделившие мир на антагонистические классы, а мировую культуру — на хорошую и плохую, полезную и вредную, свою и вражескую. Первую надлежало лелеять и развивать, вторую — душить и уничтожать. Разделение русской и мировой культуры на «прогрессивную» (угодную большевикам) и «реакционную» (буржуазно-черносотенно-клерикальную) провел В. И. Ленин в своей работе «Критические заметки по национальному вопросу». В ней он признал дореволюционную русскую культуру враждебной большевизму и заявил: «Наше дело — бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной культурой великороссов». А значит, со всей мировой «непролетарской» культурой. Эту идею культурной сегрегации позаимствовали нацисты, у которых, по словам Л. Д. Троцкого, «все заимствовано и подражательно.

Муссолини совершал плагиат у большевиков. Гитлер подражал большевикам и Муссолини». Только в основе большевистской сегрегации лежал классовый принцип, а в основе нацистской — расовый. И нацисты придали идее новое содержание, заменив абстрактные классовые критерии конкретными (в том числе финансовыми) интересами германской нации. Хотя началось все с идеологии.

30 января 1933 года Адольф Гитлер стал рейхсканцлером, а с 10 мая на площадях немецких городов запылали костры из тысяч книг. Эта невиданная в цивилизованном мире акция ознаменовала собой рождение «культурной политики» новой Германии, призванной очистить «арийскую расу» от тлетворного влияния «неполноценных» народов и отделить «арийскую» культуру от «вражеской». Кроме публичного сожжения книг была проведена чистка немецких библиотек, откуда в спецхраны тоннами изымалась всяческая «крамола». Покончив с литературой, власти рейха взялись за изобразительное искусство. Все модернистские течения в искусстве начала XX века — кубизм, фовизм, экспрессионизм, сюрреализм, «новая вещественность». Баухауз и прочие — были признаны антигерманскими, «жидо-большевистскими», опасными для германской нации и всей «арийской расы». В средствах массовой информации такие произведения преподносились как непонятные народу «отрыжки больного сознания» их творцов. Не принимались также предтечи модернизма — импрессионизм и постимпрессионизм.

Все эти художественные явления Гитлер назвал «дегенеративным искусством», а ведомство Геббельса принялось травить их творцов и приверженцев. Остракизму и поношению подверглись Эрнст Барлах, Макс Бекман, Жорж Грос, Отто Дикс, Василий Кандинский, Пауль Клее, Оскар Кокошка, Кете Кольвиц, Ловис Коринт, Эль Лисицкий, Франц Марк, Пит Мондриан, Эмиль Нольде, Макс Пехштайн, Марк Шагал, Макс Эрнст, Алексей Явленский и другие классики модернизма. Помимо художников в «дегенеративные» записали композиторов Арнольда Шёнберга, Пауля Хиндемита, Белу Бартока, Эрнста Кшенека, Виктора Ульмана, Эрвина Шульхофа, Павла Хааса, Ханса Краса, писателей Курта Хиллера, Георга Гейма, Ульриха Бехера и других. Травля была направлена в первую очередь против творцов «крамолы», живших в Германии. Художников шельмовали в прессе, им было запрещено выставляться и заниматься живописью. Третировали их семьи, а в школах дети нацистов избивали их детей. Репрессии были жесткими. Кто-то из мастеров «вражеского» искусства сумел эмигрировать; кто-то, затравленный, покончил жизнь самоубийством; несколько человек прекратили заниматься живописью и умерли в нищете. А многие из тех, кто выжил, не смогли после войны вернуть себе былую славу. Досталось и старым мастерам. Гениального Рембрандта за то, что он писал картины на еврейские темы, окрестили «художником гетто», а над шедевром Лукаса Кранаха Старшего «Юдифь с головой Олоферна» устроили публичный суд за «антиарийский сюжет».

С марта 1933 года по всей Германии стали проходить окружные выставки «дегенеративного искусства», первая из которых состоялась в Мангейме. А потом власти решили придать «народному порыву» имперский размах. В 1936 году они устроили чистку немецких музеев «от всякой швали», противной «германскому духу». В этой вакханалии был разгромлен лучший в Германии (и один из лучших в Европе) музей современного искусства Folkwang в Эссене. Была также уничтожена богатая коллекция современного искусства во Дворце кронпринцев в Берлине. В короткие сроки из полутора сотен музеев и частных галерей было изъято около 16 тыс. «крамольных» произведений 1400 художников и скульпторов. Нацистское руководство решило устроить из них грандиозную выставку «вырождающегося искусства», призванную навсегда дискредитировать культуру авангарда и внушить немцам «рвотное отвращение» к ней. Курировал проект министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс, а воплощал президент Имперской палаты изобразительных искусств Адольф Циглер. Для выставки под названием «Дегенеративное искусство» (Entartete Kunst) было отобрано 650 работ современных мастеров, конфискованных в 32 музеях Германии. Выставка открылась 19 июля 1937 года в галереях архитектурного комплекса в мюнхенском парке Хофгартен — через день после открытия Большой немецкой художественной выставки в мюнхенском Доме немецкого искусства. Обе выставки посетили высшие руководители рейха, чтобы охаять одну и одобрить другую. Пояснения Гитлеру давал лично Геббельс.

Открывая «дегенеративную» выставку, лейб-цензор по изобразительному искусству А. Циглер изрек: «Это — порождения безумия, вырождения и импотенции. Все, что представлено на выставке, вызывает у нас гнев и отвращение». А чтобы вызвать такие же ощущения у публики, экспонаты были развешаны и расставлены в совершенно неподходящих для этого тесных помещениях, скученно, а стены украшали вырванные из контекста высказывания авангардистов и издевательские реплики организаторов действа. «Посмотрите, как большевистские агенты в искусстве пытались развращать наших сыновей и дочерей», — говорилось о работах мастеров русского авангарда. Пикассо геббельсовские острословы обозвали «диверсантом от искусства», а ихмпрессионистов и постимпрессионистов объявили «дегенератами и развратителями сознания», коих надо «повесить рядом с их картинами». Шедевры Моне, Ренуара, Ван Гога, Гогена сопровождались табличками: «Так душевнобольной видит природу», а про работы Либермана газеты вопрошали: «И это музейные крысы называют немецким искусством?!» Дополняли экспозицию фотографии калек и душевнобольных, корчащих гримасы, что должно было усилить «гнев и отвращение» посетителей.

Казалось, устроители шабаша предусмотрели всё. Но вышел казус: выставку «дегенеративного искусства», функционировавшую до 1941 года, посмотрели около трех миллионов зрителей (этот рекорд был побит лишь в 2000-х годах), а выставку «правильного» немецкого искусства — около 420 тысяч. Из Мюнхена «дегенеративная» экспозиция отправилась в Берлин, потом в Вену, Зальцбург, Лейпциг, Дюссельдорф, Гамбург, Франкфурт-на-Майне, побывав в 12 городах. По пути добавлялись новые экспонаты (в Берлине их было уже 736), но всюду наблюдалось одно и то же: народ ломился на выставку, которая не столько дискредитировала модернистское искусство, сколько рекламировала его. Такой интерес к «больному» явлению насторожил власти. Сначала они свернули рекламу выставки, а взбешенный Циглер, получив нагоняй от фюрера, решил уничтожить лежавшие на его складах творения «дегенератов». В 939 году 1004 «крамольные» картины и скульптуры, 3825 рисунков и гравюр были свезены во двор берлинской пожарной команды и сожжены — к счастью, не все.

* * *

Кампания по борьбе с «дегенеративным искусством» была шумной, но бесполезной. Между тем среди нацистской верхушки были циничные люди с меркантильным отношением к жизни. Алчные и коррумпированные, они тайком собирали и продавали «вражеское» искусство, что спасло от гибели многие шедевры, которые потом оказались в разных странах. И первым среди этих людей был Герман Геринг, мечтавший собрать (и специфическим способом собравший) выдающуюся коллекцию живописи, где были бы не только шедевры старых мастеров, но и работы импрессионистов и модернистов, поклонницами которых была его покойная жена шведская баронесса Карин фон Кантцов и его вторая жена Эмми Зоннеман. Формировать свою коллекцию Геринг начал на гребне борьбы с «дегенеративным искусством», посещая склады конфискованных картин и отбирая понравившиеся ему вещи. Так в его роскошном охотничьем имении Каринхалле, где центр парка украшала бронзовая скульптура Франца фон Штука «Сражающаяся амазонка» (1897), появилось много модернистских картин. Что-то хозяевам имения было нужно, а от чего-то они были не прочь избавиться. Геринг связался с дельцами антикварного рынка и попросил их продать излишки, желательно за валюту, в случае чего гарантируя свое покровительство. Стороны ударили по рукам. Дельцы стали продавать излишки коллекции Геринга через Швейцарию, а он получал за них деньги. Кому другому такие штучки не сошли бы рук, но Геринг, курировавший военную экономику, был вторым человеком в рейхе и мог ничего не опасаться.

Но в начале 1938 года Каринхалле посетил фюрер Германского трудового фронта Роберт Лей. Роскошь имения поразила его. А увидев картины «дегенератов», он поинтересовался, зачем они Герингу. На что Большой Герман улыбнулся и, похлопав гостя по плечу, сказал: «Роберт, дружище, дегенеративное искусство — это хороший бизнес». Роскошная жизнь Геринга и его увлечения стали предметом пересудов, и, чтобы перевести стрелки, Геринг и поддержавший его министр финансов рейха Иоганн Людвиг фон Крозиг предложили Гитлеру организовать распродажу на государственном уровне конфискованных произведений «дегенеративного искусства», а вырученную валюту пустить на закупки продовольствия и сырья, необходимого для военной промышленности. Ведь если советское руководство на рубеже 1920-30-х годов за счет распродажи культурного наследия царской России финансировало индустриализацию (аукционы проходили в Германии), то почему бы германскому руководству за счет продажи произведений «дегенеративного искусства» не финансировать будущую войну? Простой расчет. К тому времени было конфисковано более 16 тыс. предметов «дегенеративного искусства», стоимость которых на мировом арт-рынке доходила до 12–15 тыс. швейцарских франков за единицу (а иногда и больше). При средней цене одной вещи в 7 тыс. франков от продажи конфискованных произведений можно было выручить 112 млн швейцарских франков. При золотом паритете в 0,290 граммов золота за швейцарский франк это было эквивалентно 32,5 тонны золота, тогда как золотой запас рейха в начале 1938 года составлял 15,1 тонны. Арифметика убедительная. Гитлер идею одобрил, и делу был придан особый статус.

Для полной конфискации предметов «дегенеративного искусства» 31 мая 1938 года был издан специальный закон, который обязывал всех граждан рейха сдавать «идеологически вредные» произведения. Был обнародован список «вредных» художников, и законопослушные немцы понесли в закрома государства все, что у них было крамольного. В отдельных случаях за сданные картины давали небольшие деньги, но евреям не платили ничего. Эта кампания привела к усилению давления на немецких евреев, а ключевую роль в преследовании, ограблении и депортации еврейского населения играло Имперское министерство финансов, где существовал специальный отдел по делам евреев. В октябре 1934 года была принята поправка к законодательству о налогообложении, где подчеркивалось, что «налоговые законы должны создаваться исходя из национал-социалистского мировоззрения». Это означало, что евреи были вынесены в отдельную категорию налогоплательщиков. С февраля 1933 года до вердикта об «окончательном решении еврейского вопроса» на Ван-зейском совещании в январе 1942 года в рейхе было принято более 80 законов, подзаконных актов и директив об ограничении или лишении политических и имущественных прав евреев, чье имущество изымалось в казну. В 1937 году в Германии был взят под нацистский контроль весь еврейский бизнес. 26 апреля 1938 года появился Закон о взятии на учет всей еврейской собственности. А после «хрустальной ночи» 9/10 ноября 1938 года немецкие евреи были лишены всего. В апреле 1939 года вышел Закон о конфискации всех ценностей, принадлежащих евреям. По нему 628 художественных галерей и антикварных магазинов, принадлежавших немецким евреям, были ликвидированы, а еврейская собственность экспроприирована. Нацисты присваивали принадлежавшие евреям деньги, движимое и недвижимое имущество, произведения искусства, драгоценности. Даже когда евреи покидали страну, их заставляли отдавать часть своего состояния в качестве «налога на бегство» (Reichsfluchtsteuer). В начале Второй мировой войны он составлял 96 % всего имущества, а с 1941 года каждый житель Германии еврейского происхождения при пересечении границы автоматически терял все свое имущество.

Нацисты изъяли у немецких евреев десятки тысяч произведений изобразительного искусства конца XIX — первой трети XX века с целью продажи за валюту. Основным хранилищем работ стал старинный замок Шёнхаузен. А вторым по вместимости спецхраном были подвалы Имперского министерства пропаганды — ведомства Геббельса, который одной рукой клеймил «дегенеративное искусство», а другой собирал и продавал творения его мастеров. Спешно была подобрана команда арт-дилеров. В нее вошли Бернхард Бёмер, Карл Бухгольц, Хильдебранд Гурлитт и Фердинанд Меллер, которые уже весной 1938 года организовали в Швейцарии аукцион, где было выставлено 125 работ модернистов. Проданы были не все, да и те за относительно небольшие деньги (до девяти тысяч франков), потому что многие коллекционеры и крупные музеи отказались от участия в аукционе из морально-этических соображений, понимая, что выставленные лоты незаконно конфискованы у владельцев. Тем не менее около полумиллиона золотых швейцарских франков гитлеровская казна получила. И процесс пошел.

* * *

Торговцы произведениями искусства — арт-дилеры или маршаны — люди алчные. Найти шедевр искусства и продать — смысл их жизни. Поэтому, когда где-то у кого-то есть десятки тысяч художественных шедевров, продавец непременно найдется и происхождение вещей волновать его не будет. Так было и в случае с «дегенеративным искусством». Угрызениями совести маршаны мучились недолго, и начались массовые продажи. В Германии властями была организована сеть антикварных магазинов, где за валюту можно было купить любую вещь. Продавались конфискованные произведения и на аукционах в Дрездене, Гамбурге, Франкфурте-на-Майне, а также в других городах. За границей торги сначала шли через Швейцарию, где местные антикварные фирмы распродавали, а ломбарды и банки брали под невозвратный залог поступавшие из Германии произведения «вырождающегося» искусства, выдавая за них валюту. Потом потоки «дегенеративного искусства» потекли из Германии в Швецию. А после прихода к власти в Испании в 1939 году каудильо Франсиско Франко в Мадриде были созданы германо-испанские институты, которые торговали вывезенным из рейха художественным товаром на Пиренеях, а потом стали вывозить его под нейтральным испанским флагом в Южную и Северную Америку. Нынешние собрания импрессионистов, постимпрессионистов и модернистов в музеях и частных коллекциях Бразилии, Аргентины, Уругвая, Чили и Парагвая имеют германские корни. Многие частные собрания США перед Второй мировой войной и во время войны пополнялись через американские антикварные фирмы, торговавшие награбленным добром, полученным из Испании. Нацистские эмиссары продавали произведения искусства в Турции, Иране, Северной Африке. А когда к делу подключились старейшие английские аукционные дома Christie's и Sotheby’s, процесс принял планетарный масштаб, хотя потом эти респектабельные фирмы свое участие в сбыте награбленных сокровищ отрицали.

С весны 1938 года торговля произведениями «дегенеративного искусства» стала приносить Германии стабильный валютный доход, который шел на нужды военной индустрии. До конца войны были реализованы почти все конфискованные запасы, за что рейх получил десятки тонн золота в валютном эквиваленте. В современной Германии уцелело немногое. Некоторые из уцелевших картин выставлены ныне в восстановленном в Эссене музее Folkwang. Директор музея Хартвиг Фишер и его сотрудники пытаются хотя бы частично реконструировать экспозицию, которая была до разгрома музея нацистами и последующей распродажи его шедевров. Но это трудно. Ведь старый Folkwang был уникальным по дизайну и коллекциям художественным музеем. Американский коллекционер и соучредитель Музея современного искусства в Нью-Йорке Пол Джей Сакс назвал его «прекраснейшим музеем мира». Он был уничтожен, остались лишь осколки, зато казна рейха пополнилась валютными миллионами.

 

ГЛАВА 5

ГВОЗДИ В ГРОБ ВЕРСАЛЬСКОГО МИРА

Как известно, аппетит приходит во время еды. Конвертировать в валюту свое «дегенеративное искусство» — это, конечно, хорошо. Но Европа была и остается крупнейшей сокровищницей мирового искусства. А раз Германия готовится к большой европейской войне с оккупацией огромных территорий, то почему бы не использовать эти несметные богатства для финансирования «священной войны» германской нации? Эта мысль пришла в голову нацистским вождям накануне вторжения в Польшу, и они начали воплощать ее в жизнь. Перво-наперво надо было узнать, где что лежит и сколько стоит. Нужна была «культурная разведка» для выявления искомых ценностей, и она была создана. Возглавил ее Нильс фон Хольст — глава Отдела внешних связей Государственных музеев Берлина, ставший доверенным лицом Гитлера по вопросам конфискации культурных ценностей. К работе были привлечены крупнейшие немецкие музейщики, историки, искусствоведы. Под разными предлогами они ездили по европейским музеям, библиотекам, архивам, изучая их собрания и выявляя наиболее ценные раритеты. Эксперты Холь-ста изучали также каталоги музеев, частных коллекций, аукционов, выставок и в итоге составили карту Европы с указанием местонахождения основных «запасов» сокровищ.

А чтобы эти сокровища изъять и доставить в рейх, во всех видах вооруженных сил (кроме военно-морского флота) были созданы подразделения «солдат и офицеров культуры», которые, по словам рейхсминистра экономики Вальтера Функа, «надежно, верно, мастерски владея оружием, будут служить нашему делу». В вермахте за конфискацию исторических и культурных ценностей отвечал начальник войсковых архивов, библиотек и музеев. Спецподразделения «солдат и офицеров культуры» были созданы во всех главных министерствах и ведомствах, включая гестапо, полицию и структуры СС. Преимущественно на территории Восточной Европы действовал подчинявшийся рейхсфюреру Генриху Гиммлеру исследовательский совет Научно-исследовательского и учебного общества Ahnenerbe («Наследие предков»). Сотрудники совета изымали археологические коллекции, специальную литературу и проводили раскопки на оккупированных территориях.

Рейхсминистр иностранных дел Йоахим фон Риббентроп создал под крышей Министерства иностранных дел подразделения, призванные изымать архивы и документацию министерств иностранных дел оккупированных стран, а затем учредил Батальон особого назначения под командованием штурмбанфюрера СС барона Эберхарда фон Кюнсберга. Этот батальон культурграбителей насчитывал 304 солдата и офицера и состоял из четырех рот специалистов, призванных изымать архивные и библиотечные материалы и отправлять их в Германию. Первая рота особого батальона была придана германскому экспедиционному корпусу в Африке, вторая — группе армий «Север» (воевавшей под Ленинградом), третья — Центрально-Европейской армейской группе, четвертая — Южной армейской группе.

Под акцию была подведена идейная база, основанная на работах любимого Гитлером английского философа Хьюстона Стюарта Чемберлена (1855–1927), который утверждал, что европейская цивилизация своим возникновением обязана германцам. Отсюда проистекали две ключевые идеи «культурной политики» национал-социализма: идея уничтожения культур «неполноценных» и «враждебных» германцам народов и идея возвращения «на историческую прародину» всех когда-либо созданных произведений немецкого искусства. В 1940 году рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс издал соответствующий приказ. А идеологию грабежа в духе идей нацизма разработал главный идеолог Третьего рейха, рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг, который учил: «Достаточно уничтожить памятники культуры народа, чтобы он уже во втором поколении перестал существовать как самостоятельная нация».

В ведомстве Розенберга в дополнение к «карте сокровищ», сделанной ведомством Хольста, была составлена «культурная карта» Европы, где все народы и страны делились по расовому признаку: «свои», «союзные», «цивилизованные», «варварские», евреи и цыгане. Первых грабить было нельзя, вторых — по взаимному согласию, третьих — на усмотрение властей рейха, прочих — грабить безжалостно и беспощадно. Наложение «карты сокровищ» на «культурную карту» определяло алгоритм поведения оккупантов в той или иной стране. А уже во время войны был создан Особый штаб (айнзацштаб) рейхсляйтера Розенберга (Einsatzstab Reichs-leiter Rosenberg, ERR), имевший представительства на всех оккупированных территориях Европы и превратившийся в крупнейшую организацию расхитителей культурных ценностей. Своих подчиненных Розенберг поучал: «Не оставлять без внимания ни один мало-мальски приметный музей, архив, собор, церковь. Все ценное описать, собрать, вывезти». С таким наказом, двумя «культурными картами» в планшетах и калькуляцией стоимости в головах Германия начала «культурно-финансовое» освоение Европы.

* * *

Первый опыт организованного грабежа вне пределов Германии нацисты получили в Австрии, правда здесь грабеж имел ряд особенностей. Ведь по рождению Гитлер был австрийцем, до февраля 1932 года — гражданином Австрии и считал говорящих на одном языке немцев и австрийцев «двумя ветвями одной нации». Встречное движение к германо-австрийскому соединению началось еще в рамках Версальского мира. В марте 1931 года Берлин и Вена выступили с предложением о таможенном союзе, но державы-победительницы воспротивились этому. С приходом к власти Гитлера присоединение (аншлюс) Австрии стало неотъемлемой частью внешней политики Третьего рейха. Во все структуры соседнего государства внедрялась германская агентура, что вызвало резкое отторжение у австрийских властей. В октябре 1933 года пункт об аншлюсе был снят из программы австрийских социал-демократов, а в июне австрийский канцлер Энгельберт Дольфус запретил деятельность НСДАП на территории страны. В австрийском руководстве и обществе боролись две силы: одна выступала за слияние с Германией, другая — против.

25 июля 1934 года сторонники аншлюса — 154 австрийца из 89-го австрийского батальона СС, переодетые в форму австрийской гражданской гвардии, — ворвались в госканцелярию и захватили Э. Дольфуса, потребовав от него подать в отставку. Тяжело раненный канцлер отказался и, не получив должной медицинской помощи, умер от потери крови. В ситуацию вмешался союзный Дольфусу Муссолини, двинувший войска к австрийской границе, и мятежники были вынуждены капитулировать. Однако вскоре ситуация изменилась: Муссолини стал верным союзником Гитлера, а страны Запада, начавшие политику умиротворения, перестали противиться аншлюсу. В ноябре 1937 года Эдуард Вуд Галифакс, вскоре ставший британским министром иностранных дел, во время переговоров с Гитлером дал от имени своего правительства согласие на «приобретение» Австрии Германией. А 22 февраля 1938 года британский премьер-«миротворец» Невилл Чемберлен заявил в палате общин, что Австрия не может рассчитывать на защиту Лиги Наций.

Пользуясь этим, Гитлер перешел к решительным действиям. 12 февраля 1938 года австрийский канцлер Курт Шушниг был вызван в гитлеровскую резиденцию Берхтесгаден, где под угрозой военного вторжения подписал предъявленный ему ультиматум, ставивший его страну под контроль Германии. Однако, вернувшись в Вену, Шушниг назначил на 13 марта плебисцит по вопросу о независимости Австрии, что взбесило Гитлера. По приказу из Берлина днем 11 марта австрийские национал-социалисты заняли администрацию канцлера. С дулом у виска Шушниг по радио отменил плебисцит, объявил о своей отставке и приказал австрийской армии в случае вторжения немецких войск не вступать в боевые действия. Президент Австрии В. Миклас тоже оказался беспомощен.

Вечером 11 марта 1938 года канцлером Австрии стал ярый сторонник Гитлера, член НСДАП Артур Зейсс-Инкварт. В ночь на 12 марта германские войска вошли в Австрию; австрийская армия капитулировала.

А 13 марта в 19 часов Гитлер торжественно въехал в Вену, где его встречали восторженные толпы людей. Такого приема Гитлеру не оказывал никто и нигде" В тот же день был опубликован закон о воссоединении Австрии с Германией, по которому Австрия объявлялась "одной из земель Германской империи" и отныне именовалась Остмарк. Выступая 15 марта в венском дворце Хофбург перед толпой, собравшейся на площади, Гитлер заявил: "Я объявляю немецкому народу о выполнении самой важной миссии в моей жизни", 10 апреля в Австрии и Германии состоялся плебисцит с вопросом: "Согласен ли ты с произошедшим 13 марта 1938 года воссоединением Австрии с Германией и голосуешь ли за список нашего фюрера Адольфа Гитлера?" На бюллетенях было два круга: над большим стояла надпись "Да", над маленьким — "Нет". По официальным данным, в Германии за аншлюс проголосовало 99,08 % избирателей, в Австрии — 99,73 %. К этим цифрам можно относиться по-разному, но факт остается фактом: в тот момент подавляющее большинство немцев и австрийцев хотели воссоединиться.

Теперь и юридически Австрия стала для Гитлера такой же немецкой землей, как Германия. Значит, грабить ее, реквизируя государственную собственность, было нельзя. Конфискации подлежало только движимое и недвижимое имущество "врагов империи" (политических противников аншлюса) и "неполноценных народов", прежде всего евреев. А поскольку под эти категории подпадал узкий слой богатых и очень богатых людей, нацистов в Австрии ждала сказочная добыча. Главный удар Гитлер нанес по австрийской ветви всемирного клана королей банкиров Ротшильдов, изъяв коллекции произведений искусства, недвижимость и банковские депозиты Луиса и Альфонса фон Ротшильдов. В Австрии было много и других еврейских коллекций искусства. Например, художественные собрания генерального директора Венского банковского союза Морица Бауэра и его родственника, австрийского сахарного короля Фердинанда Блоха. Дочь Бауэра, Адель, широко известная по знаменитому портрету "Золотая Адель" (1907) Густава Климта, вышла замуж за Ф. Блоха, а ее сестра Мария стала женой брата Ф. Блоха, Густава. Оба рода соединились и стали носить двойную фамилию Блох-Бауэр. Объединились и их коллекции, в которых шедевры старых мастеров соседствовали с творениями художников авангарда. Заслуженной славой пользовались также собрания Бонди, польского графа Ланцкоронского, графа Чернина и других.

Их первым делом и "приватизировали" прибывшие в Австрию "десантники" из ведомства Хольста и гестапо, а прикарманив главное, взялись за остальное. После аншлюса по всей Австрии стояли десятки набитых сокровищами особняков, имений и замков, владельцы которых бежали от Гитлера за границу, бросив свое имущество на произвол судьбы. "Бесхозных" сокровищ было столько, что гестаповцы не знали, что с ними делать, и постоянно запрашивали Берлин. В ноябре 1938 года вышло постановление Имперского министерства внутренних дел об "изъятии имущества у врагов государства", после чего началась "законная" конфискация австрийских частных собраний. Брошенное имущество изымалось полностью и безвозмездно. Так произошло с коллекциями бежавших в Швейцарию Блох-Бауэров. Не успевших эмигрировать оогатых евреев и политических противников режима вынуждали отдавать рейху свои богатства. Так поступили и с австрийскими Ротшильдами. Их без церемоний бросили в застенки гестапо и не выпускали, пока они не передали Гитлеру все свое движимое и недвижимое имущество. А выпустили их к французским родственникам лишь с паспортами и небольшой суммой денег в дорогу. Евреев победнее гестаповцы отпускали за границу за выкуп валютой или произведениями искусства, внесенный их родственниками. А если речь шла о нужном Гитлеру или Герингу шедевре, которым владел австрийский "ариец", ему делали предложение, от которого лучше было не отказываться.

Так по первому варианту (в градации Розенберга) была зачищена Австрия. Стоимость произведений искусства, изъятых гитлеровцами в Австрии, превысила 70 млн золотых рейхсмарок, хотя сюда не вошли шедевры, поступившие в коллекцию Гитлера. Летом 1939 года для формирования музея фюрера в Линце в Австрию прибыл его личный искусствовед Ханс Пocce (Hans Posse), о котором мы еще расскажем. Не учитывались и вещи, изымавшиеся в коллекции Геринга, шефа гестапо Генриха Мюллера и других нацистских бонз. Предназначенные для них произведения искусства не входили в общие списки гестапо, составлявшиеся для Имперского министерства финансов с целью продажи за валюту. Так что 70 млн рейхсмарок — это стоимость объедков с барского стола, истинная цена конфискованных в Австрии произведений искусства значительно выше. Кроме того, нацисты захватили золотой запас Австрии (65 т) и 13 т золота на частных банковских депозитах.

* * *

Вслед за Австрией Гитлер проглотил Чехословакию, которую ему по Мюнхенскому договору от 30 сентября 1938 года преподнесли на блюдечке "великие европейские миротворцы" Невилл Чемберлен и Эдуард Даладье. Но посте оккупации Чехословакии весной 1939 года перед нацистами встал вопрос: как ее грабить? С одной стороны, чешские земли вошли в сердцевину "тысячелетнего рейха", в Словакии был германский протекторат, но жили там "неполноценные" славяне. Грабить Чехословакию решили по третьему варианту — как "цивилизованную страну". В этом случае культурные ценности гитлеровцы, как правило, оставляли на месте. Когда директор чехословацкой Национальной галереи задал представителю оккупационных властей вопрос о ее дальнейшей судьбе, то услышал в ответ: "Картины останутся в Пражской галерее, ибо галерея принадлежит нам, точно так же как нам принадлежит Прага и вся страна". А вот ценности евреев, противников режима и отобранные для коллекций фюрера и нацистских бонз подлежали конфискации.

Жертвой грабежа стал знаменитый цикл Мастера Вышебродского алтаря (середина XIV века), состоявший из девяти картин. Под надуманным предлогом его реквизировал для фюрера Ханс Поссе. Такая же судьба постигла богатейшую коллекцию оружия, находившуюся в замке-музее Конопище, некогда принадлежавшем австрийскому эрцгерцогу Францу Фердинанду, а после 1918 года перешедшем в собственность Чехословацкого государства. Во время нацистской оккупации в замке была штаб-квартира командующего германскими войсками в протекторате. Коллекции замка гитлеровцы сначала вывезли в военный музей в Праге, а в 1944 году частично перевезли в Верхнюю Баварию и Вену, а частично спрятали в горной соляной шахте Бад-Аусзее в 40 км от Зальцбурга, где хранилась масса награбленных в Европе ценностей. В чешских землях нацисты реквизировали все еврейское имущество, включая 780 тыс. ценных книг, и намеревались создать в Праге "еврейский музей", который они назвали "музеем уничтоженной расы" и для которого подбирали экспонаты. Кое-что украл лично Гитлер. Уезжая 16 марта 1939 года из пражского президентского дворца, он прихватил с собой несколько старинных гобеленов.

Подписывая Мюнхенский договор по Судетской области Чехии и готовясь к захвату Чехословакии, Гитлер мечтал заполучить золотой запас этой страны, оценивавшийся в 31 млн долларов (27,6 т). В сущности, это был остаток "сибирского золота" А. В. Колчака, полученного в феврале 1920 года чехословацкими легионерами от большевиков по Куйтунскому соглашению и помещенного в кладовые Легио-банка в Праге. Правительство Чехословакии накануне эмиграции в Лондон весной 1939 года отправило золотой запас в Банк Англии (Bank of England). Но так как по мюнхенскому сговору чехословацкое золото должно было отойти Гитлеру, он разъярился, надавил на британского премьера Н. Чемберлена, после чего управляющий Банком Англии М. Норман провернул изящную спец-операцию.

Скандал вокруг нее разгорелся в мае 1939 года, когда британские газеты сообщили о краже золота со счетов Национального банка Чехословакии в Банке Англии. Судя по документам, попавшим в прессу, операция проводилась под давлением базельского Банка международных расчетов (BIS) — тогдашнего "центробанка центробанков"; трансфер средств был проведен именно там. Стоимость украденного чехословацкого золота составляла 5,6 млн фунтов стерлингов, что было эквивалентно 24,5 т золота. Золото на сумму 4 млн фунтов было отправлено в центробанки Бельгии и Нидерландов, где его вскоре захватило гестапо. Оставшаяся часть золота была продана в Англии, а вырученные средства переведены через BIS на счета гитлеровского Рейхсбанка. Как съязвила газета The Daily Telegraph, от чехословацкого золота "тихо избавились в Бельгии, Голландии и Лондоне". Фактически Банк Англии и BIS, "соблюдая нейтралитет", помогли фашистской Германии украсть чехословацкое золото. Свою роль сыграло здесь и то" что президент Рейхсбанка Ялмар Шахт и управляющий Банка Англии Монтегю Норман были друзьями.

Так золото, вывезенное чехословацкими легионерами из Советской России в обмен за выдачу большевикам адмирала Колчака, оказалось в руках у Гитлера. После войны оно стало предметом споров. Банк Англии долго не признавал свое сотрудничество с Гитлером в этом деле и только в августе 2013 года скрепя сердце признал. Что же касается похищенных гитлеровцами культурных ценностей, то часть награбленного после войны вернулась в Чехословакию, но многие вещи (раритеты Карлова университета и др.) исчезли. В конце войны нацисты разработали секретный "план АРЛЗ", предусматривавший уничтожение Старого города, мостов через Влтаву и других достопримечательностей Праги. Но осуществить его, слава богу, не удалось.

* * *

Затем настал черед Польши, которая как "варварская страна" подверглась тотальному разграблению. Для поляков гитлеровское нашествие обернулось культурной катастрофой. Начало ей положили распоряжения Гитлера и Геринга от 12 и 19 октября 1939 года. Для их исполнения рейхсфюрер СС Гиммлер издал директивы, предписывавшие гестапо и полиции безопасности вместе с командованием вермахта реквизировать в Радоме, Варшаве и Люблине все самые ценные предметы искусства, а также "костюмы, музыкальные инструменты, монеты, почтовые марки и другие подобные коллекции". А гауляйтер Польши Ханс Франк 16 декабря 1939 года подписал "Распоряжение о конфискации предметов искусства в генерал-губернаторстве". Ответственным за исполнение акции был особоуполномоченный Гиммлера Кай Мюльман, включивший в конфискационные списки практически все культурные ценности Польши. Вещи стоимостью свыше 500 рейхсмарок поступали в фонды немецких музеев, а все прочее продавалось через сеть антикварной торговли.

Польшу буквально опустошили. С момента вторжения нацисты начали охоту за регалиями саксонского короля Августа III и алтарем Вита Ствоша из церкви Святой Марии в Кракове. Гитлеровцы их похитили и спрятали в Нюрнберге и крепости Кёнигштайн, где потом эти реликвии были найдены. Загадочной оказалась судьба, пожалуй, лучшего в стране музея Чарторыских в Кракове, откуда гитлеровцы украли 843 ценнейших предмета искусства и культуры. Среди них были шедевр Леонардо да Винчи "Дама с горностаем" ("Дама с лаской"), великолепный "Портрет молодого человека" кисти Рафаэля, редкий пейзаж Рембрандта "Гроза", 12 персидских ковров, 260 изделий из золота, принадлежавших польским королям, и многое другое. Шедевр Леонардо в 1945 году удалось найти и вернуть, но основная часть коллекции Чарторыских бесследно исчезла. Следы ее отыскались лишь в наши дни, о чем мы еще расскажем. Нацисты похитили собрания Национального музея в Кракове, королевского замка Вавель в Варшаве, Института истории искусств Краковского университета, Государственного монетного двора; были конфискованы ценности Краковского и Домского соборов, соборов в Люблине и Сандомире; разграблено около 500 замков, поместий, богатых особняков и квартир. К счастью, полякам удалось спасти золотой запас.

* * *

На начало войны — 1 сентября 1939 года — государственный золотой запас Польши (около 70 т) был размещен в двух местах: большая часть находилась в хранилищах Банка Польского, а 30 т лежали в казематах Брестской крепости, за которую в 1939 году героически сражались поляки, а в 1941-м — советские защитники цитадели. Важную роль в судьбе золота сыграл человек необычной судьбы Людомил Райский. Он был сыном участника польского восстания 1863–1864 годов, который после его разгрома эмигрировал в Оттоманскую империю, где (как и его сын) получил турецкое гражданство. В Первую мировую войну Л. Райский сначала воевал в польском легионе Пилсудского, а потом был мобилизован в турецкую армию и сражался в ее военно-воздушных частях, отличившись в битве за Галлиполи. В 1919 году Райский вернулся на родину и вступил в Войско Польское, где командовал 21-й истребительной эскадрильей, руководил Высшей школой пилотов в Ловице, а в 1927 году был назначен главой Департамента авиации. В марте 1939 года он потребовал переоснащения польских военно-воздушных сил, вступил в конфликт с министром обороны и был отправлен в отставку. Однако вскоре его услуги снова понадобились.

В первые дни войны Райскому вместе с вице-министром финансов Коцем поручили организовать закупки вооружений за границей за золото из хранилищ Банка Польского. Но немцы уже подходили к Варшаве, и золото нужно было спасать. Министр финансов Е. Квятковский предложил вывезти золотой запас самолетами компании "ЛОТ" через Вильно в Швецию. Райский категорически возразил. За один рейс транспортный "Локхид" мог вывезти лишь полторы тонны золота; для вывоза 70 т пришлось бы сделать 50 рейсов, что при господстве люфтваффе было невозможно. Тогда золото решили вывозить на восток по суше. И тут Райский узнал, что золото прячут по крепостям: 3,5 т размещены в крепости Замостье на юге Польши, а 30 т находятся в одном из фортов крепости в Бресте, где пребывает и главнокомандующий польской армией маршал Э. Смиглы-Рыдз.

Генерал Райский потребовал от командующего гарнизоном Брестской крепости генерала Клеберга немедленно организовать вывоз золота, но получил ответ, что никакой эвакуации не будет до выяснения ситуации на фронте. Тогда Райский, заручившись поддержкой министра иностранных дел Польши Ю. Бека, добился аудиенции у Смиглы-Рыдза, и маршал принял решение об эвакуации брестского золота через Румынию, поручив Беку связаться с польским посольством в Бухаресте, чтобы организовать транзитный коридор для вывоза ценного груза из Бреста поездом. Приехав на польско-румынскую границу в город Снятый, Райский узнал, что министр иностранных дел Румынии дал разрешение на транзит польского золота, но только быстро, чтобы не узнали немцы.

12 сентября в Снятый прибыл и был спрятан в лесу транспорт золота из Луцка (около 30 т, вывезенных из Банка Польского). На следующий день прибыл "золотой" поезд из Бреста. Осталось дождаться 3,5 т золота из Замостья, но транспорта долго не было. Опасаясь худшего, Райский поехал навстречу "золотой колонне" и встретил ее на пути в Снятый. Но тут выяснилось, что начальник колонны получил приказ из ставки маршала Смиглы-Рыдза: оставить 70 ящиков золота (около полутора тонн) на сумму 22,6 млн польских злотых в распоряжении Главного командования на текущие военные нужды. Золото оставили, и его судьба неизвестна, видимо оно досталось немцам. А примерно 62 т польского золота в ночь с 13 на 14 сентября 1939 года было загружено в специальный железнодорожный состав, к которому прицепили несколько пассажирских вагонов, — в них из брошенной на погибель Польши позорно бежало за границу ее руководство. Но польский золотой запас удалось спасти. Он прибыл на румынском поезде во Францию и был помещен в кладовые Банка Франции (Banque de France). Немцы всю войну искали польское золото, но не нашли. Все остальное" что имело хоть какую-то ценность, оккупанты конфисковали и вывезли.

Разгром Польши был столь чудовищным, что вызвало отторжение у самых верных сторонников Гитлера. Лучший кинодокументалист Третьего рейха Лени Рифеншталь — автор легендарных кинокартин "Триумф воли" и "Олимпия", — посетив осенью 1939 года Польшу и увидев творимые там преступления, высказала протест Геббельсу и оказалась в опале. После польской кампании окончательно порвал с Гитлером и Ялмар Шахт. При аншлюсе Австрии он руководил ликвидацией Австрийского национального банка и включением банковской системы Австрии в общегерманскую. Но с началом войны Шахт ушел в оппозицию режиму. В сентябре 1939 года он выступил против вторжения в Польшу, а потом негативно отнесся к войне с СССР, считая, что Германия проиграет войну по экономическим причинам. 30 ноября 1941 года Шахт направил Гитлеру резкое письмо с критикой его действий, и 22 января 1942 года был отправлен в отставку с поста рейхсминистра без портфеля. Со временем между Шахтом и гитлеризмом разверзлась пропасть. В заговоры против Гитлера Шахт не вступал, но контакты с заговорщиками имел. Поэтому после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года его арестовали и содержали в нацистских концлагерях.

Аншлюсу Австрии, захвату Чехословакии и разгрому Польши Гитлер придавал символическое" если не мистическое" значение. По Версальскому мирному договору Германия признавала и обязывалась строго соблюдать независимость Австрии, а также полную независимость Польши и Чехословакии. И именно по этим скрепам Версальского мира Гитлер нанес свой первый удар. Подмяв под себя Австрию, Чехословакию и раздавив Польшу, Гитлер вбил три кованых гвоздя в крышку гроба ненавистного ему Версальского мира. А потом стал жестоко мстить тем, кто этот мир Германии навязал.

 

ГЛАВА 6

УНИЖЕННЫЕ И ОГРАБЛЕННЫЕ

Когда в мае 1940 года германские войска вторглись в страны Бенилюкса и Францию, начался второй этап разграбления Европы. Настоящим эльдорадо для гитлеровцев стали Нидерланды, где творили величайшие мастера кисти, было много богатых музеев, частных коллекций и существовал обширный антикварный рынок. Культурграбители это прекрасно знали. Поэтому, несмотря на то что с начала Второй мировой войны Королевство Нидерландов объявило о нейтралитете, оно было оккупировано немецкими войсками. А 16 мая 1940 года — через день после официальной капитуляции страны — в Гаагу прибыл штандартенфюрер СС доктор Кай Мюльман, бывший ранее полномочным представителем генерал-губернатора Франка по "учету" культурных ценностей Польши, а в 1938 году работавший агентом Геринга в Австрии. В Голландии он представлял интересы Геринга и помогал Поссе отбирать шедевры в коллекцию Гитлера. Вслед за ним в побежденное королевство хлынули толпы алчных немецких маршанов, вздувших цены на антикварном рынке так, что Борману пришлось директивно ограничить цену при покупке одного произведения искусства одной тысячью гульденов. Уже к концу 1940 года из Голландии в Германию в адрес Геринга и других высокопоставленных персон было вывезено картин на сумму более 8 млн золотых гульденов. За сокровища между нацистскими бонзами разгорались схватки.

Покупать, правда, было вовсе не обязательно. Куда эффективней был обыкновенный грабеж. На нидерландских архивах и библиотеках поживилось ведомство Розенберга, эмиссары которого захватили библиотеку II Интернационала (130 тыс. томов), библиотеки Общества имени Спинозы в Гааге и Дома Спинозы в Рийнсбурге, 200 тыс. книг, принадлежавших голландским евреям, и ряд других ценных книгохранилищ. Общая стоимость их составила 30–40 млн рейхсмарок. Только с марта 1942 по июль 1943 года оккупанты разграбили в Нидерландах 22 623 богатые квартиры и особняка, конфисковав сотни тысяч произведений искусства и книг. Для их транспортировки понадобилось 586 речных барж и 176 товарных вагонов.

Славно потрудился в Нидерландах и лейб-искусствовед фюрера Ханс Поссе, задешево прихвативший богатейшие коллекции живописи банкира Фрица Ман-геймера, братьев Ланц и, пожалуй, лучшую в мире коллекцию графики Франса Кёнигса. В Бельгии, помимо частных собраний живописи, оккупанты похитили картину Микеланджело "Мадонна Брюгге" и знаменитый Гентский алтарь братьев Ван Эйков — один из главных шедевров европейского Раннего Возрождения. А на десерт гитлеровцы захватили крупные золотые запасы (хотя не всё) Бельгии и Нидерландов — 200,8 т и 171,8 т соответственно — и несколько тонн золота в Люксембурге. Добыча была бы еще больше, если бы многие голландские и бельгийские евреи в ожидании германского вторжения не приняли меры предосторожности. Так, ювелиры-огранщики Амстердама и Антверпена в конце 1939 года переправили в США все свои запасы бриллиантов.

* * *

Но ограбление Бенилюкса было лишь прелюдией к главному действу спектакля — разграблению Франции, что гитлеровцы делали с особым удовольствием, возвращая французам слова, сказанные немцам в 1919 году на Парижской конференции премьер-министром Франции Жоржем Клемансо: "Час тяжелой расплаты настал. Вы просили нас о мире. Мы склонны предоставить его вам", — но теперь на немецких условиях. В ситуации с Францией вообще было много символического. 22 июня 1940 года Гитлер подписал акт о капитуляции Франции в том самом вагоне в Компьенском лесу, в каком осенью 1918-го признала свое поражение Германия. А за ограбление Германии в начале 1920-х годов Франция сполна заплатила в начале 1940-х. Уже при первом посещении Парижа в июне 1940 года Гитлер приказал не только найти и возвратить в Германию все ценности немецкой культуры, "захваченные Францией со времен Наполеона", но и изъять из государственных музеев и частных собраний все наиболее значимые памятники искусства и старины в качестве "залога на будущих мирных переговорах". Для этих целей Гитлер направил в Париж своего специального представителя Отто Абеца — знатока французской культуры, который стал не только германским послом, но и координатором работ по конфискации культурных ценностей Франции и собственности французских евреев.

Следуя директиве фюрера, Геббельс создал группу из крупных музейных специалистов и приказал отправить в Германию все памятники культуры "германского характера" начиная с XV века. А по приказу Риббентропа при германском МИДе из числа экспертов Особого батальона была создана зондеркоманда, подчинявшаяся секретарю германского посольства в Париже штурмбанфюреру СС барону Э. фон Кюнсбергу (SK Kunsbeig). В нее вошли генеральный директор Государственных музеев Берлина профессор Кюммель, их главный хранитель доктор Мейер, сотрудники генеральной дирекции доктор Шмидт, профессор Кох и ряд экспертов рангом пониже. Зондеркоманде Кюнсберга поручалось "на основании особых указаний учесть и изъять художественные ценности, находящиеся в общественном владении, а также предметы искусства, принадлежащие частным лицам, особенно евреям", координируя свои действия с послом Абецем и Верховным главнокомандованием вермахта.

21 июля 1940 года, когда марионеточное французское правительство Филиппа Петена перебралось из Парижа в тихий южный городок Виши, "коричневый барон" доложил в Берлин о готовности приступить к изъятию ценностей из государственных музеев Франции и был возмущен, что те успели вывезти и спрятать свои коллекции. Как сообщил уполномоченный по охране произведений искусства при главе немецкой военной администрации во Франции граф В. Меттерних, "члены группы Кюнсберга и посольства бестактно и непристойно насели на работников Управления французскими государственными музеями и вырвали у них, наконец, списки (музейных ценностей. — Л. М.), порой пуская в ход угрозы". Заполучив их, ищейки Кюонсберга обшарили замки Блуа, Бриссак, Жеверни, Шамбор, Шерепетин, Суш, находившиеся в зоне немецкой оккупации, и изъяли спрятанные там художественные ценности, сетуя, что самое ценное ("Джоконду" Леонардо да Винчи и другие сокровища Лувра) французы успели вывезти на юг, в так называемую свободную зону.

В середине августа 1940 года в Париж прибыли "арийские" эксперты. Они составили первую опись награбленных культурных ценностей, а Абец приказал все самое ценное свезти в особняк немецкого посольства на улице Де-Лилль, 78, построенный в свое время по замыслу короля Пруссии. По этой описи Гитлер и Риббентроп решали, что оставить во Франции, а что вывезти в рейх. На оккупированной территории страны начался повальный грабеж. Произведения искусства, принадлежавшие французскому государству, изымались в качестве репарационных платежей, а собственность евреев отбиралась без всяких условий и оговорок, чему способствовал указ петеновского правительства, по которому все жители Франции, покинувшие страну во время боевых действий, объявлялись дезертирами, лишались гражданства, а их собственность конфисковалась. А так как большинство спасавшихся от нацистов людей были евреями, то указ был направлен прежде всего против них. Не случайно вишиские газеты, опубликовавшие длинный список граждан, чье имущество подлежало конфискации, назвали этот документ "Первый список еврейских дезертиров".

Этот указ, вышедший в конце июля 1940 года, как и принятый позднее "Еврейский кодекс", дал нацистам "юридическое обоснование" для грабежа. Впрочем, они в нем не нуждались. Еще 15 июля 1940 года главнокомандующий вермахтом фельдмаршал Вильгельм Кейтель издал приказ, предписывавший владельцам всех движимых произведений искусства стоимостью свыше 100 тыс. франков к 15 августа зарегистрироваться в соответствующей полевой комендатуре или в указанном ею месте. А 17 сентября Кейтель подписал директиву, по которой, в соответствии с приказом Гитлера, все имущество покинувших Францию евреев подлежало конфискации в пользу гестапо. Передача этой собственности французскому правительству в Виши или частным лицам запрещалась. Директива предписывала реквизировать все польские и словацкие библиотеки в Париже и все "бесхозное" еврейское имущество. Через несколько дней барон фон Кюнсберг сообщил в Берлин о конфискации богатой коллекции искусства в квартире бывшего французского министра Ш. Менделя. Сам Мендель был отправлен в концлагерь, где и погиб. Следом были разграблены тысячи других особняков и квартир, и началась охота за богатствами Ротшильдов.

* * *

Как велики эти богатства, Гитлер и его окружение поняли еще в Австрии, где в их руках оказались деньги, собственность и собрания произведений искусства австрийской ветви Ротшильдов. Ее глава, барон Луис фон Ротшильд, в марте 1938 года был арестован гестапо и лишь через год смог выехать в Париж, передав все свое имущество в руки нацистов. Но куда более жирный улов ждал их во Франции, где жила самая богатая ветвь легендарного банкирского клана. Успеху предприятия способствовало то обстоятельство, что представители французской ветви Ротшильдов, как и их австрийские родственники, оказались не готовы к тому, что могучая Франция капитулирует всего лишь через месяц после вторжения немцев. Глава французского семейства клана Эдуард Ротшильд в конце 1939 года предусмотрительно перевел в канадский банк семейные акции нефтяной компании Royal Dutch. Но после капитуляции Франции правительство Канады заблокировало их, и весной 1940 года престарелый банкир эмигрировал в США с чемоданом драгоценностей, оцененных в миллион долларов, бросив все остальное на произвол судьбы. Когда началась война, его сын Та Ротшильд пытался спасти фамильный парижский банк De Rothschild Frere, но понял бессмысленность своих усилий и тоже отбыл за океан, оставив богатства и имущество нескольких поколений своей семьи Петену и Гитлеру.

Изъять их не составляло труда, ведь пятеро Ротшильдов возглавляли "список еврейских дезертиров", хотя многие члены банкирского семейства, включая женщин, были активистами движения "Свободная Франция" и сражались с нацистами на фронтах в рядах французской и британской армий. Два брата, Ален и Эли Ротшильды, провели пять лет в немецком плену, а жена Филиппа Ротшильда (урожденная графиня Элизабет Тейсье де Шамбор) за то, что ее муж примкнул к Шарлю де Голлю, была арестована гестапо и погибла в концлагере Равенсбрюк. Но 84-летний герой Первой мировой войны, он же покрывший себя позором маршал Петен, стараясь "ради спасения Франции" угодить Гитлеру, шел на всё.

Первым делом правительство Петена конфисковало фамильные особняки и замки Ротшильдов, а также их конные заводы. И когда после оккупации Франции новые власти решили возобновить работу ипподрома, то выяснилось, что бегать там некому, так как лучшие лошади принадлежали Ротшильдам. Также из меню даже самых дорогих парижских ресторанов исчезли лучшие во Франции вина с виноградников Ротшильдов. А в фамильном замке Лафит, где находились их винные погреба, разместился немецкий военный штаб. Но вскоре на замок и все его имущество наложил лапу рейхсмаршал Геринг, который вывез ценности замка и вино из его погребов в Германию, где потреблял его сам и потчевал своих гостей.

За богатства Ротшильдов разгорались жесткие схватки. Грызлись высшие нацистские чины, грызлись ведомства и грабительские команды. Когда 13 октября 1940 года германская полиция совершила рейд в парижский банк Ротшильдов, то обнаружила, что там уже побывали чиновники ведомства, занимавшегося изъятием иностранной валюты.

Но грызлись не только за имущество Ротшильдов. Осенью 1940 года между айнзацштабом Розенберга и зондеркомандой Кюнсберга, подчинявшейся Риббентропу, разгорелась драка за сокровища Лувра. Ищейки Кюнсберга, раздобыв музейные каталоги, нашли часть луврских картин и вывезли их в Берлин, что вызвало недовольство Розенберга. Особым приказом Кейтель дал приоритетное право на грабеж художественных ценностей Розенбергу, а Риббентропу достались архивы и иные хранилища документов. Но это не помогло. И лишь когда партнером Розенберга по мародерству стал Геринг, не ладивший с Риббентропом, страсти понемногу улеглись.

Также возникали раздоры между германскими оккупационными властями и правительством Петена в Виши, что иногда спасало ценное имущество от разграбления. Так, начальник Управления государственной собственности в правительстве Виши Морис Жанико, используя юридическую и бюрократическую казуистику, умудрился сохранить в целости парижский особняк Ротшильдов на улице Лафит, 19. В благодарность за это после войны Ги Ротшильд подтвердил на следствии, что во время оккупации Жанико был "истинным голлистом", и тем спас ему жизнь. Аналогичным образом была спасена большая часть сокровищ богатейшего парижского дворца Ротшильдов на улице Сен-Флорентин. Чиновники правительства Виши вывезли и спрятали их для себя на юге Франции. Немцы потребовали отдать им сокровища. Однако маршал Петен, ссылаясь на "разделение полномочий" между его правительством и оккупационными властями, ответил: "26 сентября 1940 года подразделение полиции обнаружило в особняке, принадлежавшем бывшему депутату парламента Морису де Ротшильду, большое количество полотен старых мастеров и античных золотых монет, которые оцениваются примерно в 350 миллионов франков. Они были вывезены на грузовиках из Мезон-Лафита в начале июня. Ценности конфискованы".

Но это редкие исключения, правилом был повальный грабеж. В июле 1940 года во Франции был создан печально знаменитый Особый штаб рейхсляйтера Розенберга по оккупированным территориям, где были отделы по видам "деятельности", включая Отдел изобразительного искусства во главе с Робертом Шольцем. Во Франции этот айнзацштаб приобрел опыт, позднее примененный по всей Европе. Вначале Розенбергу поручили создать гигантскую библиотеку для хранения свезенных в Германию книг, и уже к концу августа 1940 года им были изъяты все документы и книги из правительственной библиотеки в Париже. Затем напал черед других библиотек. После войны из Германии было возвращено на родину 7 млн французских книг! Потом был разграблен артиллерийский музей в Фонтенбло. Эксперт по музыке при айнзацштабе Розенберга доктор Герик в сентябре 1940 года изъял в городке Сен-де-ла-Фор и в 53 ящиках отправил в Германию ценнейшую коллекцию старинных музыкальных инструментов.

Но главный интерес для розенберговских "штабистов" представляло имущество богатых евреев. В представленной Нюрнбергскому трибуналу докладной Отдела изобразительного искусства айнзацштаба Розенберга от 14 июля 1944 года говорилось: "Производились планомерные обыски поместий семейства Ротшильдов, в том числе известных дворцов на Луаре. При этом были изъяты для рейха значительные части всемирно известных художественных собраний Ротшильдов. Предметы искусства, принадлежавшие Ротшильдам, были обнаружены не только в искусно замаскированных тайниках в отдельных дворцах, но и в хранилищах и на товарных складах, как, например, в Бордо и в других приморских городах, где эти произведения искусства, уже запакованные, были приготовлены для отправки в Америку. Таким же путем штаб разыскал и полностью конфисковал художественную собственность остальных известных французских коллекционеров-евреев: Канна, Давид-Вайля, Леви де Бенциона и Селигмана. После конфискации наиболее известных еврейских художественных коллекций в Париже зондерштаб занялся планомерным обыском всех брошенных квартир богатых французских евреев, а также складов всех экспедиционных фирм и многих других, нередко замаскированных французскими арийцами, складов художественных сокровищ эмигрировавших французских евреев и при этом обнаружил весьма ценные произведения искусства. Эти изъятия производились на основе предварительных тщательных проверок списков, отмеченных во французских полицейских учреждениях, еврейских справочников, книг учета хранения и заказов французских экспедиционных фирм, французских каталогов искусства и коллекций и прочего".

"Французскими арийцами" немцы называли местных фашистов, которые активно помогали немцам в репрессиях и грабежах, не забывая при этом и о себе. А в своем "боевом листке" "Au pilori" эти "арийцы" развязали жуткую антисемитскую истерию.

Глава вишиского правительства маршал Петен пытался помешать Розенбергу, но тот сказал ему, что раз Ротшильды евреи, то все их имущество должно принадлежать Германии. "Грязные махинации еврейских баронов ни к чему не приведут. Я заставлю их отдать всё!" — заявил Розенберг. И его ищейки при содействии гестапо и французской полиции стали потрошить еврейские дома и квартиры, свозя добычу на специальные склады. В кратчайшие сроки было ограблено 79 крупнейших коллекционеров Франции, конфисковано 203 богатейшие коллекции произведений искусства, насчитывавшие, кроме всего прочего, 21903 картины старых мастеров.

* * *

Грабеж быстро принял такие масштабы, что помещения германского посольства на улице Де-Лилль оказались доверху набиты произведениями искусства, и сотрудникам посольства стало негде работать. Там скопилось более четырех тысяч ценнейших предметов искусства. Награбленное добро перевезли в Лувр, но уже в октябре 1940 года не хватало места и там. И тогда оккупанты превратили в склад ворованных ценностей здание музея Жё-де-Пом (Jeu de Paume) в центре Парижа, где прибывавшие из рейха эксперты днем и ночью сортировали и упаковывали захваченные ценности, готовя их к отправке. Там их нашел Герман Геринг — не только главный летчик, но и главный грабитель Третьего рейха.

Первый раз наци номер два посетил Париж в конце ноября 1940 года. Прослышав про сказочные богатства "музея-распределителя" Жё-де-Пом, он решил лично осмотреть его и провел в здании целый день. И хотя гость не успел даже бегло оглядеть и половины его сокровищ (львиная доля их принадлежала барону Эдуарду Ротшильду и Александрине Ротшильд), он был потрясен. Особенно впечатлили его "Портрет Марии Терезы" кисти Веласкеса, "Будда с ребенком" Фрагонара и "Красные виноградники в Арле" Ван Гога. Потом Геринг провел в музее еще два дня и договорился с Розенбергом, что отныне айнзацштаб будет работать и на него. На прощание Геринг сделал распоряжения относительно конфискованных у Ротшильдов ценностей. Большую часть произведений живописи и декоративно-прикладного искусства Геринг передал штабу Розенберга. Фамильное столовое серебро Ротшильдов было отправлено в Берлин. А украшения, найденные в доме Бернарда Ротшильда солдатами люфтваффе, Геринг "великодушно" подарил зондеркоманде по охране награбленных во Франции ценностей. Вообще же, все лучшее следовало отправлять Гитлеру; затем отбирать то, "что могло бы пополнить коллекцию рейхсмаршала"; не приглянувшиеся "двум Г" ценности следовало через Розенберга отдавать немецким университетам, а прочее передавать немецким музеям. "Грабьте дальше!" — напутствовал Розенберга рейхсмаршал.

В начале февраля 1941 года Геринг вновь приехал в Париж. На сей раз при нем был альбом с репродукциями вожделенных полотен, а штаб Розенберга устроил для него в Лувре семь выставок награбленных сокровищ, основу которых составляли шедевры из коллекции Эдуарда Ротшильда. А в музее Жё-де-Пом Розенберг обставил для Геринга целый зал в стиле Людовика XVI. "Берлинский боров" отобрал нужные вещи и вернулся домой с богатейшей добычей: 15 марта 1941 года в имение Геринга Каринхалле прибыли 25 вагонов с картинами, старинной мебелью, гобеленами, фарфором и другими ценнейшими произведениями искусства. Но это было только начало. Нюрнбергскому международному трибуналу был представлен список художественных сокровищ, отправленных Герингом из Франции в Германию 5 мая, 17 июня и 14 сентября 1941 года. Он включал в себя:

• коллекцию мадам Хирш — вдовы владельца парижского банкирского дома "Луи Хирш", состоявшую из 30 ценнейших произведений искусства, включая 24 картины ведущих европейских мастеров XVII–XIX веков;

• коллекцию доктора Вассермана — 75 картин почти исключительно нидерландских и фламандских мастеров XIV–XVIII веков;

• коллекцию семейства Гамбургеров, состоявшую из 39 картин, включая 4 полотна кисти Рембрандта;

• коллекцию Соломона Флавиана, включавшую 26 картин, среди них много работ Курбе;

• коллекцию Андре-Жана Селигмана из 27 картин европейских мастеров XVII–XVIII веков;

• коллекцию Виль-Пикара, состоявшую из 124 картин, главным образом французских художников XVIII века, а также из бюста и двух скульптур;

• коллекцию Поля Розенберга (еврея-однофамильца), включавшую 160 картин, в основном "дегенеративных" художников.

В список входили также коллекции Зауэрбау, Амбарцумяна, доктора Эрлангера, Тьерри, Штерна и пейзаж Клода Моне из собрания Оскара Федерера. Экспертную оценку прошли лишь собрания Виль-Пикара. Розенберга и Штерна; стоимость этих коллекций на момент изъятия составляла 24 млн франков.

Объектом особого интереса наци были драгоценности Ротшильдов и сокровища французской короны. Ведь Ротшильды контролировали мировую добычу золота, серебра, никеля и драгоценных камней. Им принадлежал контрольный пакет акций бриллиантового концерна De Beers, а собрание драгоценностей дома Ротшильдов считалось богатейшим в мире. Поэтому с первых дней оккупации Франции гестапо бросилось на их поиски. Применив допросы с пристрастием, гитлеровцы нашли (вместе с шедеврами Тьеполо, Веласкеса, Ван Дейка, Ватто, Гойи, Сезанна, Ван Гога и других великих художников) драгоценности банкирского клана в сейфах крупнейших французских банков — национального Банка Франции и коммерческого Credit Lyonnais. Улов составил 42 ящика и чемодана, набитых бриллиантовыми и жемчужными ожерельями, кольцами, брошами, браслетами, алмазными диадемами, подвесками и отдельными драгоценными камнями — опись на 22 страницах убористого текста! Драгоценностями Гитлер особо не интересовался, поэтому они были отданы на откуп Герингу.

Это было в марте 1941 года, во время третьего визита Геринга в столицу Франции, куда его поманили картины из собрания Филиппа Ротшильда, а заодно и драгоценные находки гестапо в сейфах Банка Франции. Герингу показали всё — и у него захватило дух. Поначалу он растерялся, но потом "по-братски" всё поделил. Личный секретарь Геринга Зибела Лимбергер рассказала после войны, что рейхсмаршал положил перед собой вывезенные в Берлин в 31 коробке ювелирные изделия и разделил их на пять кучек. Две (что похуже) он отправил в свободную продажу, а остальное поделил поровну между Гитлером и собой. Но секретарь не знала того, что самые ценные камни из имущества Ротшильдов ее шеф "приватизировал" еще в Париже, когда из трехсот разложенных перед ним шедевров ювелирного искусства отобрал пять самых больших бриллиантов чистой воды стоимостью в сотни тысяч рейхсмарок каждый. Драгоценности, отошедшие Гитлеру, американцы нашли в мае 1945 года в австрийской соляной шахте. Судьба драгоценностей, попавших к Герингу, неизвестна поныне.

Ну а участь сокровищ французской короны еще до Гитлера сложилась печально. Во время Французской революции они были конфискованы, находились в хранилище королевских сокровищ в Гард-Мёбл, но 17 августа 1792 года богатейшая сокровищница Бурбонов и Валуа была ограблена. Ее украшением был великолепный алмаз "Питт", найденный в 1701 году в Индии в алмазных копях Партиаля и изначально весивший 410 каратов. Он попал в руки персидского купца Джамчунда, у которого камень за 20 400 фунтов купил губернатор форта Святого Джорджа в Мадрасе Уильям Питт. Вернувшись в Англию, Питт приказал огранить алмаз в совершенный бриллиант размером 30 х 29 х 19 мм, вес которого стал равен 140,5 метрического карата. Огранка продолжалась два года и стоила 5000 фунтов стерлингов, более 7000 фунтов было выручено от продажи обломков камня. Питт пребывал в постоянном страхе, опасаясь, что камень украдут, и в 1717 году продал его за огромную сумму 3 750 000 франков (135 000 фунтов) герцогу Орлеанскому. А в 1722 году камень был вправлен в корону Людовика XV при его коронации (отсюда второе название камня — "Регент"). 17 августа 1792 года вместе с другими королевскими регалиями исчез и бриллиант "Питт". На его поиски якобинцы бросили все силы, пригрозив ворам гильотиной. Вскоре удалось напасть на след похитителей, и те, испугавшись, подбросили камень обратно.

В конце XVIII века Наполеон не раз закладывал алмаз у банкиров с целью получения средств для своих походов, а в XIX веке знаменитый драгоценный камень, вместе с уцелевшими реликвиями французской короны, был выкуплен на аукционе и помещен в Лувр. Оккупировав Францию, нацисты решили во что бы то ни стало захватить "Питт". На его розыски Розенберг и Геббельс отрядили специальные поисковые группы, но французы спрятали национальную реликвию за панелью мраморного камина в замке Шамбор. Немцы бриллиант не нашли, и после освобождения Франции он возвратился в Лувр.

* * *

Четыре года шло "культурное освоение" Франции. Музей Жё-де-Пом был набит награбленными сокровищами. Еще одним местом их хранения стал старинный замок Нойшванштайн (Neuschwanstein) близ Фюссена — бывшая резиденция короля Баварии Людвига II, во время Второй мировой войны ставшая главной штаб-квартирой культурграбителей Розенберга. Сюда свозились лучшие произведения искусства, включая шедевры старых мастеров, на 53 из которых имелась надпись "А. Г. Линц" — они предназначались для Пилера; на других стояли инициалы Геринга.

Грабеж шел до конца оккупации Франции. Последний эшелон с награбленными ценностями ушел к швейцарской границе в начале августа 1944 года, когда войска союзников уже входили в Париж. Всего за время оккупации Франции по разным адресам в рейхе было вывезено 137 вагонов, доверху наполненных высокохудожественными произведениями искусства. Там было более 5 тыс. картин, свыше 500 античных, европейских и восточных скульптур, около 700 редких миниатюр и рукописей, антикварная мебель, монеты, медали, ковры, старинный фарфор и фаянс. Помимо этого, беспрерывным потоком шли культурные ценности второго ряда, предназначенные Имперскому министерству финансов для валютной распродажи на антикварном рынке. И была огромная масса "низкосортных" предметов искусства и быта, которые продавались простым немцам и жителям других стран как военные трофеи.

Как сказано в Обвинительном заключении Нюрнбергского трибунала, "во Франции были украдены частные коллекции огромной ценности". Но во всем происходившем была одна особенность. Вот что пишет в своих мемуарах лейб-архитектор фюрера Альберт Шпеер: "Знаменитейшие государственные собрания Франции Гитлер щадил. Хотя его поведение было не столь бескорыстным, как это могло показаться, ибо при какой-то оказии он заявил, что по мирному договору лучшие экспонаты Лувра будут переданы Германии как часть возмещения военных убытков". И далее Шпеер замечает: "Для личных целей Гитлер не прибегал к помощи своего авторитета. Из приобретенных либо конфискованных в оккупированных областях картин Гитлер для себя не взял ни одной. Зато Геринг действовал безо всякого стеснения, чтобы во время войны приумножить свою художественную коллекцию. В залах "Каринхалле" в три, а то и четыре ряда висели теперь драгоценные полотна. Когда на стенах больше не оставалось места, он пустил в дело потолок большого вестибюля, чтобы и там поместить серию картин. Даже на балдахине своей роскошной постели он велел прикрепить портрет обнаженной женщины в натуральную величину, изображающую Европу". Ограбленную Европу!

Слова о бескорыстии Гитлера — ложь. Но то, что главным грабителем Франции был Геринг, — несомненный факт. Тринадцать раз "берлинский боров" посещал эту страну и каждый раз увозил оттуда богатые трофеи, львиная доля которых осела в его охотничьем замке Каринхалле, от подвалов до потолков набитого награбленным добром. Там были не только произведения искусства, дорогие вина и коньяки, но и залежи мыла и французской косметики. "Я намереваюсь пограбить", — без стеснения говорил Геринг, посещая Париж. И он неуемно грабил! Его пресыщенное самодовольство было противно даже коллегам в руководстве рейха. Альберт Шпеер вспоминает: "Ближе к концу войны Геринг — в порядке исключения — пригласил моего друга Брекера в "Каринхалле" к обеду. Угощение было не слишком обильным, правда на меня произвело крайне тягостное впечатление то обстоятельство, что в завершение обеда нам с Брекером подали обычный коньяк, тогда как Герингу лакей с довольно торжественным видом налил что-то из старой, покрытой пылью бутылки. "Это держат только для меня", — без всякого стеснения пояснил Геринг своим гостям, после чего долго распространялся на тему, из какого французского замка была изъята эта редкостная находка. Затем, в отличном расположении духа, он продемонстрировал нам сокровища, которые хранил в подвалах "Каринхалле". Среди них оказались драгоценные античные экспонаты из неаполитанского музея, вывезенные оттуда перед отступлением в конце 1943 года. С такой же хозяйской гордостью он велел распахнуть все шкафы, дабы мы могли бросить взгляд на собрание французских духов и мыла, которых хватило бы на несколько лет. И, наконец, под занавес он продемонстрировал нам свое собрание бриллиантов и других драгоценных камней, которые наверняка стоили не одну сотню тысяч".

* * *

Гитлеровцам в побежденной Франции достались огромные художественные богатства, однако свой золотой запас французы, как и поляки, смогли спасти. Вывезенный через Румынию польский золотой запас во второй половине сентября 1939 года был помещен в кладовые Банка Франции. А в мае 1940 года там же оказалась часть золотых запасов Бельгии и Нидерландов, которые власти этих стран успели вывезти до оккупации. Но 14 июня 1940 года германские войска вступили в Париж, а 19 июня порт Брест ночью скрытно покинул новейший французский линкор "Ришелье", который 23 июня прибыл к берегам Французского Сенегала. В трюмах линкора водоизмещением 38,5 тыс. т находились золото Польши, часть золотых запасов Бельгии и Нидерландов, а главное — самый крупный в Европе золотой запас Банка Франции, составлявший на конец мая 1940 года 2,477 млрд американских долларов (2201,31 т).

До ноября 1942 года "Ришелье" стоял у берегов Дакара — столицы Сенегала. Правда, 7 июля 1940 года английские самолеты, взлетевшие с авианосца "Гермес", пытались его потопить своими торпедами, чтобы линкор не достался немцам. Накануне — 4 июля — произошел мерс-эль-кебирский инцидент, когда англичане, бывшие союзниками Франции, внезапно напали на французские корабли, стоявшие на военно-морской базе Мерс-эль-Кебир в Алжире. В результате обстрела, произведенного орудиями английских линкоров "Бархэм" и "Резольюшн", французы потеряли несколько линейных кораблей, 1230 моряков были убиты, 310 пропали без вести и 311 были ранены. Но в Дакаре, потеряв от огня пятнадцати 152-миллиметровых зениток "Ришелье" четыре самолета, англичане смогли лишь повредить линкор: торпеда взорвалась под днищем корабля, а две глубинные бомбы — в непосредственной близости от бортов.

8 ноября 1942 года в Дакаре с боем высадились американские войска. При этом французский линкор получил пять попаданий 16-дюймовых снарядов, выпущенных с американского линкора "Массачусетс", которые вызвали взрыв заряженных орудий в правой верхней полубашне. Через два месяца — 30 января 1943 года — американцы увели под экскортом израненный "Ришелье" в Нью-Йорк на ремонт. Там линкор отремонтировали, перевооружили и отправили в порт Мерс-эль-Кебир. В 1943–1944 годах вместе с силами британского флота корабль участвовал в освобождении Норвегии. Золото же, хранившееся в трюмах "Ришелье", перекочевало в хранилища Форт-Нокса — место хранения золотого запаса США, — откуда его смог вытребовать только Шарль де Голль в 1965 году.

* * *

Так немцы и союзники французов американцы пограбили Францию. Разграблению подверглась и верная союзница Германии — фашистская Италия. При режиме Муссолини это был негласный грабеж — в Италии действовали агенты "двух Г", тайно скупавшие произведения искусства, редкие монеты, книги. Одно из первых приобретений сделал в начале 1937 года Геринг, купивший через своего агента "ценное золотое украшение" за 120 тыс. лир. Затем рейхсмаршал направил в Рим заведующего отделом античного искусства Государственных музеев Берлина доктора Карла Вейкерта, поручив ему скупать на деньги германского посольства античные древности и дипломатической почтой переправлять их в Берлин. 23 января 1937 года посол фон Хассель сообщил Герингу, что купленные профессором Вейкертом вещи направляются ему с курьером.

Покупки стали регулярными, а ценность их росла. Генеральный консул Германии в Риме Вюстер 9 июля 1941 года уведомил шефа штабной канцелярии рейхсмаршала Геринга, что консульство оказало содействие некому Ангереру в покупке готических гобеленов, ссудив ему 5,5 млн лир. 26 октября Геринг пометил на донесении германского посла Г. фон Макензена, что его агент купил в Италии "девятнадцать картин, два старинных ларя, четыре стола, скамью, шкаф, небольшой барельеф и одну скульптуру". А 11 ноября 1941 года фон Макензен уведомил Риббентропа, что "33 ящика с художественными ценностями куплены в Италии специальными уполномоченными Геринга". Ящики стояли в хозяйственном отделе германского посольства в Риме и Генеральном консульстве в Милане, откуда частями переправлялись в Берлин.

Вместе с агентами Геринга в Италии рылся и Ханс Поссе, совершивший в марте 1941 года двухнедельный вояж по стране. А помогали ему принц Филипп Гессенский и служивший в германском посольстве граф Бисмарк, которые вместе с Поссе производили "крупные закупки" произведений искусства для Гитлера. За копию XVI века с утраченного оригинала Леонардо да Винчи "Леда и лебедь" эмиссары фюрера заплатили 8 млн лир, и этой покупкой он был очень доволен. Гордился Гитлер и гигантским полотном Ханса Макарта "Чума во Флоренции", которое занимало в его кабинете всю стену. Осенью 1940 года картину реквизировали вместе с другим имуществом виллы Ландау-Файнали — родственников Ротшильдов, и дуче преподнес ее в дар своему другу. Ну а Герингу дуче подарил "Алтарь Девы Марии" из Штерцинга — творение австрийца Ханса Мульгера. "Два Г" с благодарностью принимали дары, но зарились на большее.

Активность агентов нацистских главарей вызывала растущее недовольство итальянских властей и общества, а возмутителем спокойствия выступал министр просвещения Боттаи. Весной 1942 года на межправительственном уровне даже встал вопрос о создании германо-итальянской комиссии по урегулированию проблемы вывоза произведений искусства. Но комиссия так и не была создана, а "культурная" деятельность посланцев "двух Г" продолжалась с молчаливого согласия Муссолини, который союз с Германией и ее фюрером ставил превыше всего. До поры этот союз спасал Италию от тотального разграбления, и, чтобы вывезти оттуда раритеты, нацистским бонзам приходилось подчас прибегать к хитрости. В августе 1941 года Геринг приобрел в Риме у маршала де Баньо два старинных фолианта, вывоз которых за пределы страны был запрещен. Тогда Геринг подарил одну книгу Муссолини, а другую дуче разрешил ему вывезти, и "мерзавец Боттаи" не смог тому помешать.

Но когда, свергнув в конце июля 1943 года Муссолини, Италия вышла из войны, она была немедленно оккупирована немецкими войсками. Там развернулся айнзацштаб Розенберга и другие "штабы", начавшие методичный грабеж страны. Для музея фюрера в Линце были вывезены сокровища всемирно известных флорентийских музеев. А дивизия имени Геринга доставила в дар своему патрону 15 ящиков с шедеврами из неаполитанских музеев и итальянских частных собраний, среди которых были проставленные "Слепцы" Питера Брейгеля Старшего, "Даная" Тициана и великолепные образцы античной скульптуры. За год гитлеровцы разграбили десятки итальянских музеев, частных владений и монастырей. После войны только в штольнях Бад-Аусзее в Австрии было найдено 16 огромных ящиков с предметами искусства (включая картины Тициана, Боттичелли, Эль Греко из музеев Неаполя, Рима, монастыря Монте-Кассино и других мест). Италии было возвращено около 3 тыс. похищенных гитлеровцами ценнейших произведений искусства, но более 600 не найдено и поныне. Германия захватила и остаток золотого запаса Италии (около 60 т).

* * *

По мере оккупации Европы было также разграблено национальное достояние Венгрии, Югославии и Греции. Хотя Венгрия, управляемая адмиралом М. Хорти, а потом отпетым фашистом и юдофобом Ф. Салаши, была самой верной союзницей Гитлера, это не помешало гитлеровцам в марте 1944 года разграбить замки древних мадьярских аристократических родов. А в конце марта 1945-го добычей мадьярских фашистов стали сокровища будапештского Музея изобразительных искусств, включавшие коллекции самого знатного венгерского рода Эстерхази. По приказу из Берлина салашисты вывезли конфискованные ими произведения искусства и королевские регалии, включая корону, скипетр и державу святого Иштвана — первого венгерского короля, принявшего христианство. Сокровища были загружены в специальный поезд, куда также загрузили остаток золотого запаса Венгрии (110 ящиков золота в слитках весом 5,5 т) и 8 ящиков с драгоценными камнями. Золото, платина, алмазы, рубины, сапфиры и жемчуг заняли 4 железнодорожных вагона, а 1360 ящиков с серебром наполнили еще 18 вагонов. Этот поезд вошел в историю как "золотой эшелон", о его судьбе мы расскажем.

В Греции объектом особого интереса нацистов, наряду с античными произведениями искусства, стали Салоники — древний очаг иудаизма на Балканах. Оккупанты уничтожили имевшиеся в городе синагоги и памятники еврейской культуры, а хранившиеся там артефакты изъяли для "музея уничтоженной расы" в Праге, хотя потом продавали их еврейским организациям. 11 июля 1942 года евреям Салоник было приказано приготовиться к депортации в концлагеря. Местная община заплатила германским властям за свое освобождение 2,5 млн драхм. Но это лишь отсрочило депортацию до марта следующего года, когда 46 091 салоникский еврей был отправлен в Освенцим, в живых из них осталось лишь 1950 человек. В Греции немцы захватили и примерно половину золотого запаса страны (46 т), а вторую половину в апреле 194 L года прихватил с собой греческий король Георг II, бежавший после германского вторжения в Англию.

А вот в Югославии немцам с золотом не повезло. Перед войной Королевство Югославия располагало довольно большим золотым запасом — 84 574 кг. Осознавая грозящую стране опасность, руководство Югославии в мае 1939 года начало тайную переброску золота в Англию. Эсминец "Белград" доставил в Банк Англии 980 ящиков с 3379 золотыми слитками. Так как в британском центробанке уже хранилось 225 золотых слитков Народного банка Королевства Югославия, то общие резервы югославского золота в Англии достигли 44 867 кг. После начала войны Совет обороны Югославии принял решение о срочной перевозке золота из Англии в США. С большим риском в Нью-Йорк доставили 33 683 кг золота. Потом было еще две транспортировки. К концу войны в хранилищах Банка Англии осталось лишь 11,2 т югославского золота. А в самой Югославии на момент нападения на нее Германии в апреле 1941 года находилось 10 701 кг золота. Из них 9 611 кг лежало в подземном хранилище в Ужице, а 1090 кг — в сараевском филиале Народного банка. Вот это золото досталось захватчикам — но не немцам. 176 ящиков с золотом (8393 кг) захватили итальянцы, а немцы нашли в монастыре Острог лишь четыре ящика, где было 188,5 кг золота. Один ящик захватили четники, а пять ящиков достались Иосипу Броз Тито.

В Дании и Норвегии немцам тоже не повезло. Датчан и норвежцев они считали союзными по крови народами "нордической расы", поэтому грабить их не полагалось. Но там были запасы золота, в Норвегии — весьма значительные (74,65 т стоимостью 84 млн долларов США), их немцы хотели конфисковать. Оба государства в апреле 1940 года были захвачены за один день. В Дании операция началась с утра, а к полудню все было кончено. Датский король капитулировал, приказав войскам прекратить сопротивление, и заверил начальника штаба немецкого соединения, что сделает все для поддержания мира и порядка в стране. Король державы, в течение дня утратившей независимость, сделал оккупантам комплимент: "Вы, немцы, снова совершили невероятное. Нужно признать, это великолепная работа". Немцы без боя заполучили Данию, где был установлен коллаборационистский режим, однако золото датчане успели вывезти на хранение в США.

А норвежцам чудом удалось спасти свой золотой запас. 9 апреля 1940 года Нарвик был внезапно захвачен двумя батальонами специальных горнострелковых войск вермахта под командованием генерал-майора Э. Дитля, приятеля Гитлера со времен "пивного путча". К полудню пали еще четыре важных порта, но агрессоров задержали защитники крепости Оскарберг, что позволило королевской семье, норвежскому правительству и членам парламента выехать из Осло специальным поездом и вывезти на двадцати трех грузовиках золотой запас страны (переправленный потом в США) и секретные документы.

И конечно, объектом "культурной политики" нацистов и их союзников в самых диких формах был Советский Союз. На временно оккупированной территории Украины, Белоруссии, Латвии, Литвы, Эстонии и Российской Федерации захватчики уничтожили 1839 культурно-бытовых учреждений, зданий высших учебных заведений, театров и библиотек; разрушили 82 тыс. школ; разграбили 427 музеев из 992 имевшихся в стране (включая мемориальные музеи А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, П. И. Чайковского, А. П. Чехова и др.); сожгли и осквернили сотни древних церквей и монастырей. По данным Центра хранения историко-документальных коллекций Российской Федерации, за годы войны только из 73 особо ценных советских музеев гитлеровцы похитили 565 723 экспоната, из которых найдена и возвращена лишь пятая часть. Но это тема отдельного разговора.

 

ГЛАВА 7

"ОСОБАЯ МИССИЯ ЛИНЦ"

С невиданным по масштабам разграблением Европы связана и грандиозная затея нацистов в деле строительства "новой культуры", известная как "Спецоперация Линц" или "Особая миссия Линц". Цель ее — создание на родине Пилера "супермузея фюрера", где были бы собраны лучшие образцы "арийского искусства". Затея эта не нова. Впервые идея супермузея, где были бы собраны главные сокровища мирового искусства, возникла в эпоху Просвещения во Франции, когда творцы "Энциклопедии" Вольтер и Дидро задумали создать публичный художественный музей, который служил бы энциклопедией искусства. Великая Французская революция воплотила их мечту в жизнь. В 1791 году в Лувре был основан первый "музей для народа". Сначала туда свозили коллекции, конфискованные у французской короны, аристократов и церкви, а в июне 1794 года, когда Франция начала революционные войны в Европе, Конвент предписал: "Посылать знающих граждан с секретными инструкциями разыскивать и реквизировать произведения искусства в странах, захваченных нами". Была собрана комиссия по составлению списков произведений, которые надлежало изымать в занятых французскими войсками государствах. В эти государства направлялись одетые в мундиры французской армии комиссары-исполнители, производившие изъятия по заранее составленным спискам.

Правда, грабили только церкви, монастыри и дворцы аристократов, на "народную" собственность, находившуюся в муниципалитетах и домах "третьего сословия", не покушались. Поэтому шедевр Рембрандта "Ночной дозор" остался висеть в амстердамской ратуше. А вот шедевр Рубенса "Снятие с креста", изъятый из Кафедрального собора в Антверпене, привез в Париж ученик Жака Луи Давида, художник в мундире гусарского офицера Люк Барбье. Из Италии стали свозить древнеримские и древнегреческие статуи, которые символизировали дух республиканских свобод. Неантичную скульптуру, даже гениев Возрождения, достойной Лувра не считали. Зато живопись Высокого Возрождения и барокко очень ценилась. Художником номер один считался Рафаэль; за ним следовали Рубенс и Рембрандт — в Лувре оказались 32 его картины. А вот работы Джорджоне, Тинторетто, Веласкеса и даже Леонардо да Винчи в музей Республики не брали.

Новая жизнь музея началась в эпоху Наполеона, когда коллекции стали интенсивно пополняться добычей, привезенной из военных походов. Особенно богатый улов прибыл после неудачного египетского похода и разграбления Венеции в 1798 году. С берегов Нила и с Ближнего Востока были доставлены уникальные археологические находки, а из Венеции — собрание картин венецианских художников, среди которых был и "Брак в Кане Галилейской" кисти Веронезе. Наполеон плохо разбирался в искусстве и ценил живописные произведения по актуальности сюжета. Его любимой картиной была "Александр Македонский в битве при Иссе" немецкого художника эпохи Возрождения Альтдорфера. Зато оправдание для грабежей было придумано благородное: просвещенный завоеватель собирает лучшие образцы мирового искусства и как бы дарит их благодарному человечеству.

Под этим соусом возникший в Лувре "музей народов" был назван Музеем Наполеона и соединен с дворцом Тюильри (где жил император) Триумфальной аркой, увенчанной бронзовой квадригой, захваченной французами в Венеции: по преданию, ее создал Лисипп — придворный скульптор Александра Македонского. Директором своего музея Наполеон назначил известного коллекционера и мастера эротического рисунка барона Доминика Денона. Он был любимцем фаворитки Людовика XV мадам Помпадур, из-за чего при Робеспьере едва не попал на гильотину. Стараниями Денона Музей Наполеона стал лучшим в Европе. 2 апреля 1810 года в Квадратном зале музея состоялось венчание Наполеона с австрийской принцессой Марией Луизой, которой император, прежде чем отправиться на брачное ложе, при свете фонарей показал собранные им шедевры искусства.

Супермузей Наполеона просуществовал до 1814 года, когда победоносные русские войска вошли в Париж и Бонапарт отрекся от престола. Александр I настоял на сохранении коллекций, собранных Деноном, который после Тильзитского мира стал главным консультантом русского императора при пополнении коллекций Эрмитажа. Но после побега Наполеона с острова Эльба и битвы при Ватерлоо союзники решили наказать Францию: большинство военных трофеев из Лувра были возвращены прежним владельцам. В результате первой в истории реституции Папа Римский, австрийский император, прусский король, итальянские и немецкие герцоги получили обратно свои сокровища, хотя не все. К ноябрю 1815 года из Лувра было возвращено 5233 произведения искусства, не считая коллекций монет и камей.

* * *

И вот через полтора века на новом витке истории сюжет повторился. А началось все с аншлюса Австрии в марте 1938 года, когда в результате воссоединения "двух ветвей одной нации" в руки нацистов попали горы произведений искусства, с которыми изъявшие их гестаповцы не знали, что делать. И тут из Берлина пришел приказ: все обнаруженные "бесхозные" ценности сфотографировать, каталогизировать и отправить на хранение в строго определенные места. А вскоре выяснилось, что за этим стояло желание Гитлера превратить свою родину, австрийский город Линц, в интеллектуальный и культурный центр мира. Наряду с административными зданиями, висячим мостом через Дунай, олимпийским стадионом, "дворцом мироздания" (с системами Птолемея, Коперника и Гербигера — автора теории мирового льда) там предполагалось создать величайший "музей народов", где Гитлер хотел разместить собранную им коллекцию "арийского искусства". Эта идея якобы осенила Гитлера во время посещения с Муссолини миланской галереи Амброзиана в 1938 году. Административно курировал предприятие рейхсляйтер нацистской партии и начальник партийной канцелярии Мартин Борман. За финансовое обеспечение отвечал шеф Имперской канцелярии Ханс Ламмерс. А лейб-архитектор фюрера Альберт Шпеер, построивший здание Рейхсканцелярии и стадион для партийных съездов в Нюрнберге, на основе сделанных Гитлером эскизов разработал проект грандиозного архитектурно-паркового ансамбля в стиле "коричневого ампира", никак не вязавшегося с обликом живописного города на берегах Дуная.

Линц основали римляне, давшие ему имя Ленция. В городе много памятников истории и культуры. В VIII веке началось строительство замка, где в 1477 году, после перестройки и реконструкции, император Фридрих III разместил свою резиденцию, сделав Линц на время столицей империи. В городе действует старейшая в Австрии церковь Святого Мартина, впервые упомянутая в 799 году. В конце XVII — начале XVIII века по проекту архитектора Пьетро Франческо Карлоне в Линце был возведен монументальный Кафедральный собор, его украшает алтарная картина Антонио Белуч-чи "Святой Алоиз". Позднее Франц Ксавьер Крисман установил в соборе большой орган, на котором любил играть Антон Брукнер. На Ратушной площади высится колонна Святой Троицы — жемчужина эпохи барокко. В Ландхаусе, построенном в стиле ренессанса, работают парламент и правительство Верхней Австрии. А во второй половине XIX века по проекту архитектора Винцента Штанца, достраивавшего Кёльнский собор, в Линце был возведен неоготический Новый Кафедральный собор, увенчанный 134-метровой башней.

Линц имеет свое историческое лицо, которое было бы изуродовано проектом Питера — Шпеера. Чтобы понять, что ожидало Линц, надо взглянуть на генеральный план реконструкции Берлина, разработанный Шпеером в 1940 году. Центром сориентированной по оси север — юг градостроительной композиции столицы "тысячелетнего рейха" должно было стать циклопическое Grosse Halle, по сравнению с которым здание Рейхстага выглядело бы детской игрушкой, а Бранденбургские ворота — мелким жучком. Но Гитлеру проект Шпеера очень понравился. Не случайно макет музейного комплекса стоял на столе в рейхсканцелярии, и Гитлер в одиночестве любовался им. Последний раз — за несколько дней до самоубийства. Возможно, линцский проект ассоциировался у него с мечтой о светлом будущем рейха, хотя дело было не только в этом. Гитлер рассматривал "миссию Линц" как особое политическое оружие, которое должно было выстрелить после полной военной победы Германии. Музею фюрера надлежало стать хранилищем "общих арийских ценностей" покоренной "неарийской" Европы. Поэтому, собирая свой супермузей, Гитлер не намеревался разрушать государственные собрания союзных "по крови" западных стран, бывших частью "арийской цивилизации". Ради линцского проекта фюрер не покушался на Лувр, музеи Рима, Вены и Амстердама. Основу коллекций Линца должны были составить ценности, изъятые у "врагов нации" и "неполноценных народов", вроде евреев и славян, — но не творения искусства этих народов, которые Гитлер презирал, а собранные ими произведения "арийских" художников. Поэтому в Советском Союзе Пилера интересовал только Эрмитаж, а также работы "арийцев", находившиеся в бывших императорских резиденциях под Ленинградом, и рисунки Дюрера из музея во Львове.

Главное место в экспозиции супермузея в Линце отводилось Северному Возрождению — работам Дюрера, Хольбейна, Кранаха Старшего и Альтдорфера. А открывать экспозицию должен был Гентский алтарь Яна и Хуберта Ван Эйков, что имело не только эстетическое, но и политическое значение. По условиям Версальского мира несколько створок алтаря, купленных Германией в XIX веке, были возвращены Бельгии. И вот, покорив Европу, Гитлер забрал весь алтарь, отплатив Бельгии и всей Европе за унижение Версаля. Кроме шедевров Северного Возрождения предпочтение отдавалось гениям итальянского Ренессанса — Микеланджело. Леонардо, Тициану — и корифеям живописи XVII века — Рубенсу, Рембрандту, Вермеру, Халсу. Хотя нацистские борзописцы корили Рембрандта за связи с амстердамским еврейством и называли художником гетто. Гитлер причислил великого голландца к лучшим "арийским" мастерам. Особенное удовольствие фюреру доставлял эрмитажный "Портрет Титуса". В 1930 году этот шедевр Рембрандта был продан советским правительством французскому нефтяному магнату Галусту Гульбенкяну, оказался во Франции и во время оккупации был отправлен в музей Линца. Гитлер также любил малых голландцев и Вермера, в частности его картину "Астроном", изъятую у парижских Ротшильдов, и полотно "Сенокос" Питера Брейгеля, захваченное в Чехословакии. Из французов предпочтение отдавалось Буше и Шардену. Особое место в музейном комплексе в Линце должна была занять захваченная вермахтом Янтарная комната из Екатерининского дворца в Пушкине. По указанию Гитлера это уникальное "творение прусских мастеров" в середине октября 1941 года демонтировал и вывез для музея фюрера граф Эрнст Отто Сольмс-Лаубах. Однако по просьбе гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха вместо Линца янтарное сокровище было доставлено для временного экспонирования в Кёнигсберг, где весной 1945 года оно пропало, и его судьбу удалось прояснить лишь в наши дни.

В общем, костяк музея должны были составить шедевры старых мастеров немецкой, нидерландской, итальянской, голландской, фламандской и французской школ, а также уникальные произведения декоративно-прикладного искусства. Никаких импрессионистов, а тем паче модернистов вроде Матисса или Пикассо! Многое определяли личные пристрастия Пилера. Его любимым сюжетом был "Леда и лебедь", поэтому купленная в Италии копия XVI века с утраченного оригинала Леонардо да Винчи, отобранная для музея в Линце, украшала рабочий кабинет фюрера. Гитлер любил немецких романтиков XIX века, особенно Каспара Давида Фридриха. А высшим достижением мирового искусства считал весьма унылую дюссельдорфскую школу, из которой вышли поздние русские пейзажисты-передвижники. Были у Гитлера и причуды. Ему нравился немецкий бытописатель и пейзажист Карл Шпицвег — художник даже не второго, а третьего ряда, но его работы оказались в музее фюрера. Другим любимцем Гитлера был австрийский художник-академист Ханс Макарт, писавший портреты дам в роскошных туалетах с густыми перьями, — тоже не бог весть какая величина в живописи. Тем не менее для Макарта и еще двух любимых художников Гитлера — швейцарца Арнольда Бёклина и австрийца Фердинанда Вальдмюллера — в музее фюрера предполагался отдельный зал. Тут имел значение опыт общения с искусством, приобретенный Гитлером в молодости. Повторно провалившись в сентябре 1908 года на экзаменах в венскую Академию художеств, 20-летний художник-самоучка стал писать картины и успешно их продавать. Сначала через посредника, а потом сам. Работа приносила столь солидный доход, что в мае 1911 года Гитлер отказался от положенной ему как сироте ежемесячной пенсии в пользу сестры Паулы. В 1920-е годы Гитлер занялся коллекционированием. Его первым советником был личный фотограф Генрих Гофман, считавший себя знатоком Шпицвега, чьи работы Гитлер приобретал. Но это был убогий дилетантизм, серьезные дела начались уже после прихода к власти.

* * *

29 мая 1933 года председатель Объединения германской промышленности Г. Крупп письменно проинформировал главу Рейхсбанка Я. Шахта о том, что представители всех отраслей промышленности будут собирать средства в пользу НСДАП для создания Фонда Адольфа Гитлера, который должен стать "выражением благодарности вождю народа". Через год — 14 июня 1934 года — Густав Крупп от имени Объединения промышленности и Карл Кёттген от имени Объединения немецких работодателей подписали документ, согласно которому каждый немецкий предприниматель был обязан четыре раза в год передавать в Фонд Гитлера минимум пять промилей (тысячных долей) от суммы доходов, полученных в предыдущем году. В итоге набралось 300 млн рейхсмарок, которыми фюрер распоряжался по своему усмотрению. Гитлер также был владельцем книжного издательства, и за издание своей книги "Майн Кампф", тиражи которой в мире уступали лишь Библии, получил около 4 млн долларов. Кроме того, Имперская почта выплачивала Гитлеру гонорары за право изображения на почтовых марках, которых с 1937 по 1945 год было выпущено 50 млн штук! Став состоятельным человеком, Гитлер мог позволить себе покупать дорогие картины. Его первым личным искусствоведом стал берлинский антиквар Карл Габершток, по чьим советам Гитлер купил ряд картин мюнхенской школы, которыми украсил рейхсканцелярию, свой "коричневый дом" в Мюнхене и виллу в Берхтесгадене. Агенты Габерштока инкогнито ездили по Европе, скупая для Гитлера на аукционах и в антикварных лавках произведения искусства. В коллекцию поступа-ли также подарки от разных особ и стран, и это было вполне законно.

Все изменилось после аншлюса Австрии, когда в руки нацистов попало столько сокровищ, что пройти мимо них, как и разобраться, Гитлер не мог. Он попросил Габерштока найти специалиста, который помог бы ему в отборе вещей для музея в Линце. И антиквар назвал 59-летнего Ханса Поссе, тогда лучшего музейщика Германии, самого молодого директора Дрезденской картинной галереи. Правда. Поссе презирал "коричневых" и был не в ладах с местным партийным руководством. Гауляйтер Саксонии Мартин Мучман решил отстранить его от должности как неблагонадежного, и Поссе ждал ареста. Но 18 июня 1939 года Поссе вызвали в Берлин на аудиенцию к Пилеру, который после доверительной беседы предложил ему осуществить тайную мечту любого музейщика — создать лучший в мире "музей фюрера германской нации" в Линце. Гитлер руководствовался прежде всего тем, что Ханс Поссе был крупнейшим знатоком живописи старых мастеров. К тому же семья сестры Гитлера Анжелы Раубаль и отец Поссе были давно знакомы. И, наконец, Поссе, как никто другой, мог отстаивать свою точку зрения, что было важно для качества коллекции.

Вот что пишет об этом в своих мемуарах Альберт Шпеер: "Вскоре после назначения Поссе Гитлер продемонстрировал ему все свои сделанные ранее приобретения у себя в бомбоубежище, где вообще хранил свои сокровища. Для Поссе, Гитлера и меня принесли кресла, и эсэсовская обслуга одну за другой демонстрировала нам картины. Гитлер нахваливал свои любимые полотна общепринятыми формулами, однако Поссе не поддался ни на положение Гитлера, ни на его подкупающую любезность. Профессионально и неколебимо он отверг многие из этих чрезвычайно дорогих приобретений: "не подходит" или "не соответствует уровню галереи, как я ее себе представляю". Как и обычно, когда Гитлер имел дело со специалистом, он безропотно принимал критику".

* * *

Поссе с энтузиазмом взялся за дело. На него работали десятки антикваров и секретных агентов гестапо, рыскавших по Европе в поисках экспонатов. Поссе имел приоритетное право на отбор вещей. Поначалу это была живопись, но в июле 1941 года шеф Имперской канцелярии Г. Ламмерс наделил его правом отбора "также и на конфискованные скульптуры, книги, мебель, геммы, оружие, ковры и т. д. в случае, если они могут считаться произведениями искусства". Поссе выбирал или покупал только шедевры старых мастеров, уникальные драгоценности и редкий антиквариат. Хотя окончательное решение, прислушиваясь к его советам, принимал Гитлер. Это называлось "прерогативой фюрера", и на отобранную им вещь уже никто претендовать не мог.

Методы собирательства были брутально просты. Сразу после оккупации какой-либо страны все художественные ценности "врагов" и "неполноценных народов" объявлялись "прерогативой фюрера" и поступали в распоряжение Поссе, который отбирал лучшее для "миссии Линц". У евреев он имел право забирать всё. К прочим применялись уговоры и меры психологического воздействия. Владельцу нужного Гитлеру шедевра Поссе делал предложение, от которого тот не мог отказаться, не рискуя своей судьбой. В итоге шедевр переходил к Поссе. В октябре 1942 года лейб-искусствовед фюрера вынудил потомков известного австрийского аристократа, бывшего министра иностранных дел Австро-Венгерской империи графа Оттокара Чернина, продать ему за 1,75 млн рейхсмарок шедевр Вермера "Художник и его модель". Хотя ранее Чернин отказался продать картину американскому миллиардеру Эндрю Меллону за 6 млн долларов — в 14 раз дороже! Аналогичным способом, в нарушение законов рейха, Поссе купил за 700 тыс. рейхсмарок у некоего доктора Лебера шедевр Тициана "Венера и Купидон".

14 декабря 1939 года Поссе доложил Борману о первых результатах работы в Австрии, где в его распоряжении оказалась богатейшая коллекция произведений искусства Луиса и Альфонса фон Ротшильдов, а также собрания Бонди и польского графа Ланцко-ронского, в которых кроме живописи находились "античные произведения из мрамора". Отобранные Поссе 1695 особо ценных работ сначала были размещены в хранилищах на территории Австрии. Но в октябре 1942 года Поссе распорядился, чтобы 88 наиболее ценных картин из собрания Ротшильдов ("Мужской портрет" Рембрандта, "Мальчик и девочка" Лукаса Кранаха Старшего, шедевры Ван Дейка, Халса, Стена, Метсю, Ватто и других выдающихся мастеров) и элементы убранства ротшильдовских дворцов были перевезены в монастырь Кремсмюнстер в Германии.

Отбор вещей для музея фюрера был строжайший. Из многих тысяч конфискованных в Австрии произведений искусства в октябре 1939 года Ханс Поссе отобрал лишь 85 бесспорных шедевров. Однако 31 июля 1940 года 20-страничный список отобранных для музея в Линце вещей включал уже 469 картин выдающихся мастеров XV–XIX веков всех ведущих европейских школ" из которых 327 происходило из частных коллекций в Вене. Из них 324 картины предназначались непосредственно для экспозиции музея, а 17 полотен составляли "резерв для декоративных целей". Право второй и третьей руки после Поссе имели по ранжиру все нацистские бонзы, начиная с гауляйтера Австрии, бывшего вождя гитлерюгенда Бальдура фон Шираха, и кончая высшими чинами рейха в Берлине.

* * *

Клондайком для музея фюрера в Линце стали Нидерланды, куда осенью 1940 года прибыл Поссе. Он квартировал в Гааге, а в местном отделении Роттердамского банка для него был открыт специальный счет, на который из Берлина переводились деньги для закупок произведений искусства. До 23 января 1942 года на этот счет поступило 7,5 млн рейхсмарок, в последующие полгода еще 2,7 млн, потом еще. И деньги были потрачены не зря. 28 ноября 1940 года Поссе доложил Борману, что "в последующие дни в дом фюрера в Мюнхене будет отправлена первая часть преимущественно голландских приобретений (48 картин и скульптур)". А затем последовала серия докладных. 15 января 1941 года в Берлин были отправлены рисунки из знаменитого собрания Ф. Кёнигса. 25 июля 1941 года — 18 картин старых европейских мастеров, включая шедевры Тинторетто, Ватто и Гойи. 30 июля Поссе сообщил о перспективах приобретения "Натюрморта с павлином" кисти Рембрандта. А 25 февраля 1942 года в Берлин из Гааги было отправлено 26 живописных полотен, включая три картины кисти Рубенса, "Мужской портрет" Рембрандта, "Выдачу невесты" Стена, "Несение креста" Брейгеля Младшего и другие.

В Голландии Ханс Поссе работал в тесном контакте с Каем Мюльманом, а суть избранной ими тактики сводилась к оказанию давления на владельцев частных коллекций с целью принудить их к продаже своих сокровищ по заниженным ценам. Именно так была куплена лучшая часть коллекции бежавшего из Германии в Голландию банкира Фрица Мангеймера, внезапно умершего в августе 1939 года, из-за чего его банк оказался в тяжелом финансовом положении и был вынужден погашать долги, продавая картины усопшего хозяина. Узнав об этом, Поссе сообщил Борману о возможности недорого приобрести это великолепное собрание, из которого им для музея в Линце было отобрано 68 картин старых мастеров, включая работы Брейгеля Старшего, Рубенса, Рембрандта, ван Рейсдаля и Каналетто. 4 февраля 1941 года Поссе получил на это добро. Расставаться с сокровищами задешево владельцы не хотели. Но Поссе сказал им: "…если я не получу картины, то их конфискует, как вражеское имущество, гауляйтер Шмидт". Довод подействовал, и хозяева отдали ему за 5 млн гульденов (около 7 млн рейхсмарок) великолепную коллекцию, стоившую намного дороже.

20 апреля 1941 года Поссе и Мюльман вынудили детей швейцарского профессора Отто Ланца продать за 2 млн швейцарских франков и 350 тыс. обесцененных голландских гульденов потрясающую коллекцию из 431 произведения искусства. Она включала в себя 132 полотна итальянских живописцев XIV–XVIII веков, 60 скульптур, более 60 предметов из бронзы и барельефов, а также античную мебель. Переговоры о покупке коллекции, которую братья Ланц по глупости привезли из Швейцарии на выставку в Амстердам, Поссе начал еще осенью 1940 года. В начале января 1941-го он попросил выделить ему деньги для покупки коллекции "по заданию фюрера". 13 января начальник Имперской канцелярии Ламмерс дал указание Министерству экономики выделить Поссе требуемую сумму в швейцарских франках и гульденах. А 26 января Борман директивно уведомил генерального комиссара в Голландии Шмидта-Мюнстера, что "сделка должна быть заключена". И она была заключена. Правда, владельцы собрания получили вместо трех миллионов швейцарских франков лишь два, но это уже детали.

Таким же образом Поссе получил уникальную графическую коллекцию жившего в Голландии немецкого банкира Франца Кёнигса, включавшую более 2,5 тыс. великолепных рисунков старых мастеров и ряд шедевров живописи (в частности, работы Ван Гога и Сезанна). Кёниге двадцать лет собирал свою коллекцию и был совладельцем банка, через который оплачивались покупки произведений искусства для Гитлера. Оказавшись в тяжелом финансовом положении, в 1933 году Кёнигс заложил коллекцию в голландский банк "Лиссер-Розенкранц", директором которого был Зигфрид Крамарский. А к 1935 году, как сказано в голландском каталоге 1989 года, коллекция Кёнигса "стала собственностью еврейского банка Крамарского". Пока тот владел коллекцией, она выставлялась около двадцати раз, в том числе в 1938 году в Мюнхене, а в 1939-м в Кёльне, на родине Кёнигса. Никто на нее не покушался, хотя живший в Голландии Крамарский был гражданином Германии, а по нацистским законам все еврейское имущество подлежало конфискации. Хранилась коллекция Кёнигса — Крамарского в роттердамском Музее Бойманса.

11 ноября 1939 года Крамарскому позвонил друг из Германии и сообщил, что немецкое вторжение в Нидерланды начнется на следующий день. Вторжения не было, но Крамарский со своей семьей срочно выехал поездом в Лиссабон, а оттуда отплыл в Америку. Поскольку США отказали ему в визе, как германскому гражданину, Крамарский поселился в Канаде и решил вывезти из Роттердама свою коллекцию. Однако директор Музея Бойманса, пронацистски настроенный Дирк Ханнема, отказался возвращать беглому еврею его имущество. Тяжба длилась четыре месяца. А в апреле 1940 года коллекцию Кёнигса "за отсутствием владельца" выкупил у Музея Бойманса за бесценок голландский угольный король Даниэль Георг ван Бёнинген. В мае в Нидерланды вошли немецкие войска, а 5 августа зять ван Бёнингена, Лукас Петерих, написал Хансу Поссе письмо, в котором говорилось:

Глубокоуважаемый г-н Поссе!

Возможно, Вы еще помните наш завтрак в Гааге. Тогда Вы мне сообщили, что фюрер великодушно выделяет большие средства для приобретения произведений искусства для немецкого народа. И что заняться этим фюрер поручил Вам, глубокоуважаемый господин профессор.

Тогда я заметил, что мой тесть ни в коем случае не станет ничего продавать. Но может и согласится продать некоторые рисунки из коллекции Кёнигса, если Вы сделаете ему хорошее предложение. Это объясняется тем, что он больше интересуется живописью, и даже хотел подарить рисунки Музею Бойманса. А поскольку сейчас в Роттердаме глубокий кризис, да и верфи тестя простаивают, он предполагал заработать, продав рисунки. <…>

Я знаю, что Кёнигс собирал эти работы в течение двадцати лет. Тогда гульден имел высокую покупательную способность. В то время он заплатил за коллекцию больше чем 5,5 миллиона. Тесть сказал, что собрание не потеряло в цене. Я знаю, что сейчас Германия в состоянии хорошо заплатить за истинно ценные и уникальные произведения. Поэтому рассчитываю, что Вас заинтересует мое предложение. Тем не менее прошу Вас пока об этом широко не распространяться.

За свое посредничество Петерих хотел получить комиссионные в размере одного процента от общей суммы сделки. Ему это было обещано, и прибывший в Голландию Поссе, "широко не распространяясь", начал отбор вещей из коллекции Кёнигса в коллекцию Гитлера. Он отобрал для музея фюрера в Линце 526 самых ценных работ, вынудив владельца продать их за 1,5 млн обесцененных голландских гульденов. А чтобы подсластить пилюлю, Поссе сказал ван Бёнингену, что эта жертва ему зачтется. Продав Гитлеру лучшую часть коллекции Кёнигса, оставшиеся рисунки (около двух тысяч) магнат подарил Музею Бойманса.

Примечательно вот что. В дни, предшествовавшие германской оккупации, и в первые недели после нее около 200 живших в Голландии немецких евреев совершили самоубийство, будучи не в силах вынести уготованную им нацистами участь. Зато помощником Поссе и Мюльмана в деле разграбления Нидерландов был голландский еврей Н. Кац, считавшийся крупнейшим знатоком местного рынка искусства. Гитлер согласился на это, хотя в переписке фамилия Каца не называлась, а указывались лишь его инициалы — Н. К. или "известный Вам К.". Услуги, оказанные Кацем рейху и его фюреру, были учтены. В 1942 году Кацу вместе с семьей разрешили выехать в Швейцарию, где он вскоре скончался от болезни.

Славно потрудился Ханс Поссе и в Италии. С марта 1941 по июнь 1942 года он и помогавший ему принц Гессенский истратили на закупку произведений искусства 7 651 488 рейхсмарок, приобретя на них в Риме, Неаполе, Флоренции, Турине и Генуе 25 картин, среди которых были "великолепный мужской портрет кисти Тициана" и "великолепный двойной портрет кисти Тинторетто". Согласно списку, предъявленному в октябре 1941 года правительством Италии германскому послу в Риме, к тому времени для Гитлера разными путями были куплены "Портрет всадника из дома Дориа" кисти Рубенса, барочные полотна Тьеполо "Ринальдо и Армида" и "Ринальдо и воины", картина "Пьяный Вакх" Джордано, венецианский фриз начала XVII века "Мадонна во славе", древнеримская мозаика "Похищение Европы" и великолепный плафон Риччи из венецианского Палаццо Мочениго. Также были приобретены работы Тинторетто, Пьяцетты, Каналетто, Сальвиати, Ванвителли и других корифеев итальянской живописи. Сверхзадачей эмиссаров фюрера была покупка картин Леонардо да Винчи из музеев Италии. Они пытались купить шедевры гения Возрождения в галереях Уффици и Питти, предлагая любые деньги, но им это не удалось.

* * *

Три с половиной года Поссе верой и правдой служил Гитлеру, собрав для него из награбленных в Европе сокровищ выдающуюся коллекцию искусства. Он отобрал для "музея народов" в Линце 1200 первоклассных картин старых мастеров, представлявших все ведущие европейские школы. 7 декабря 1942 года Ханс Поссе скончался от рака горла. Как говорили ограбленные им коллекционеры и музейщики, он "подавился добычей". Гитлер устроил любимому искусствоведу пышные похороны, на которых с траурной речью выступил Геббельс. "Доктор Поссе, — сказал он, — с беспримерным проникновением в суть дела, с усердием ученого и рвением коллекционера блестяще выполнил личные поручения фюрера, и в этой миссии превзошел все достигнутое им ранее. До последнего своего часа он неутомимо трудился над выполнением особого задания, и в результате этой деятельности увенчал самым блестящим свершением свою столь богатую успехами жизнь". За гробом бывшего противника нацизма шла вся нацистская верхушка. А город Линц посмертно присвоил Хансу Поссе звание почетного гражданина.

Гитлер не сразу оправился от такой утраты. После смерти Поссе у него больше не было лейб-искусствоведа, а обязанности Поссе фюрер распределил между несколькими персонами. Экспертом по картинам, скульптуре, мелкой пластике и ведущим искусствоведом фюрера стал профессор Герман Фосс (Hermann Voss), работавший в музее в Висбадене и в Дрезденской картинной галерее. Экспертом по монетам и медалям стал директор венского Художественно-исторического музея доктор М. Дворжак. Экспертом по коллекционному оружию был назначен профессор М. Рупрехт (музеи Вены и Нойбурга), а экспертом по книгам и рукописям — доктор Ф. Вольфхарт из хранилища Грюндельзее — Обер-Донау.

Они продолжили дело Поссе, работая с командами искусствоведов, арт-дилеров и сексотов. Всего с 1938 по 1945 год для "миссии Линц" было отправлено около 30 тыс. произведений искусства. На оценку искусствоведам фюрера попало 6775 предметов, из которых в коллекцию Гитлера был отобран 4731 экспонат "особой художественной и исторической значимости". Коллекцию для музея фюрера собирали почти до конца войны. Однако война заставила прекратить строительство в Линце. С началом воздушных бомбардировок коллекция Гитлера была разделена на части и спрятана в разных местах, в основном в соляной шахте Альт-Аусзее под Зальцбургом. Там на глубине полутора километров было создано гигантское музейное хранилище. Условия превосходные — постоянная влажность и температура +6 °C. Были созданы реставрационные мастерские и все необходимое для работы, включая специальную библиотеку. Содержимое шахты Альт-Аусзее было одним из высших секретов Третьего рейха.

 

ГЛАВА 8

"ЗАПЕЧАТАННЫЕ" СОКРОВИЩА

Биографии "солдат и офицеров культуры", работавших на Гитлера и нацистский режим, подчас складывались удивительным образом. Судьба Ханса Поссе тому пример. Идейный противник режима, едва не угодивший в концлагерь, стал любимым искусствоведом фюрера, которого тот слушал и уважал, а после смерти устроил ему государственные похороны. Но были и другие судьбы, не менее поразительные.

В начале ноября 2013 года мир потрясла сенсация. Немецкий журнал Focus сообщил, что в небольшой квартире в семиэтажном блочном доме в мюнхенском районе Швабинг полиция обнаружила более 1400 живописных полотен, которые в нацистской Германии были конфискованы как образцы "дегенеративного искусства" и с тех пор считались утраченными. Среди авторов работ значились Пабло Пикассо, Анри Матисс, Марк Шагал, Эмиль Нольде, Франц Марк, Макс Бекман, Пауль Клее, Оскар Кокошка, Эрнст Людвиг Кирхнер, Макс Либерман, Отто Дикс и другие представители модернистского искусства начала XX века. Кроме того, там были произведения Альбрехта Дюрера, Густава Курбе, Карла Шпицвега и других мастеров прошлого. Художественные шедевры, предварительно оцененные в миллиард евро, несколько десятилетий хранились в темных помещениях квартиры, владельцем которой был 79-летний Корнелиус Гурлитт.

На специально созванной пресс-конференции главный прокурор Аугсбурга Райнхард Немец проинформировал журналистов, что во время обыска в квартире Гурлитта сотрудники правоохранительных органов конфисковали 1285 необрамленных и 121 обрамленную картину, все в хорошем состоянии, так как правильно хранились. "Работы превосходного качества и особо ценны для знатоков искусства. Многие до сих пор были неизвестны. Картины частично загрязнены, но повреждений нет", — сказала искусствовед Майке Хофман. Но самым интересным оказалось то, что более 200 из этих картин находятся в международном розыске, а на некоторые из них наследники бывших владельцев заявили свои права. До выяснения всех обстоятельств дела конфискованные картины поместили в хранилище в Мюнхене. Журналисты стали выяснять, кто он, скромный владелец бесценной коллекции, всю жизнь проживший затворником, и узнали, что это сын известного арт-дилера нацистских времен Хильдебранда Гурлитта, торговавшего произведениями "дегенеративного искусства".

Корнелиус Гурлитт случайно попал под подозрение властей в конце 2011 года, когда таможенники на швейцарской границе обратили внимание на 18 новеньких купюр по 500 евро в его портфеле, происхождение которых он не смог объяснить. Подозрительный старик был на время задержан. В рамках следственных действий 28 февраля 2012 года в его квартире произвели обыск, во время которого взорам изумленных стражей порядка предстали сотни стоявших и лежавших повсюду живописных холстов и пустых рам. Когда же пригласили экспертов, чтобы атрибутировать картины, то от всего увиденного они потеряли дар речи. Почти два года власти держали в тайне находку века, проводя расследование. Они заподозрили Гурлитта в уклонении от уплаты налогов, полагая, что он тайно распродавал доставшиеся от отца картины и жил на вырученные деньги. На это указывал тот факт, что у него хранилась картина Макса Бекмана "Укротитель львов", которую незадолго до обыска Гурлитт продал на аукционе в Швейцарии.

Интрига была захватывающая, все ждали ее развития, но все закончилось прозаично. В апреле 2014 года правительство федеральной земли Бавария, Министерство юстиции и адвокаты Гурлитта пришли к "полюбовному" соглашению. Министр культуры Моника Грюттерс, выразив свое удовлетворение, сказала, что Корнелиус Гурлитт "стремится к возвращению разграбленного нацистами искусства", а его адвокаты предложили "справедливое и равноправное решение". Согласно контракту, коллекционер дал согласие на исследование происхождения всех своих картин и пообещал добровольно вернуть любую работу в случае, если подозрения о ее незаконном присвоении нацистами подтвердятся. В обмен с Гурлитта сняли обвинения в укрывательстве награбленного. Картину Анри Матисса "Сидящая женщина", которая до войны принадлежала французскому коллекционеру еврейского происхождения Полю Розенбергу, Гурлитт сразу вернул его внучке Анн Синклер — бывшей супруге экс-директора МВФ Доминика Стросс-Кана. Эта женщина давно бьется за возвращение отобранных нацистами у ее деда произведений искусства, и вот одно из них ей удалось вернуть. Как говорится, хеппи-энд. Но остался вопрос: кем был человек, собравший такую коллекцию, и как он ее собрал?

* * *

Хильдебранд Гурлитт (Hildebrand Gurlitt) родился 15 сентября 1895 года в Дрездене. Его отец, Корнелиус Гурлитт, был историком искусства, а дед, Луи Гурлитт, — известным пейзажистом. Бабушка, Элизабет Гурлитт (урожденная Левальд), происходила из еврейской семьи и была сестрой романистки Фанни Левальд. Один из его братьев, Виллибальд Гурлитт, был музыковедом, а среди родственников также числились композитор Манфред Гурлитт и маршан Вольфганг Гурлитт. В общем, фамилия творческая.

Во время Первой мировой войны X. Гурлитт четыре года сражался офицером на фронте, трижды был ранен в боях. Вернувшись к мирной жизни, начал изучать историю искусства — сначала в Дрездене, а затем в Университете Гумбольдта в Берлине и в университете во Франкфурте-на-Майне, где в 1924 году защитил диссертацию по архитектурной истории церкви Святой Екатерины в Оппенгейме и прошел докторантуру. В 1923 году он женился на танцовщице Элен Ханке, которая родила ему двоих детей: в 1932 году сына Корнелиуса, а в 1935-м — дочь Николин.

В апреле 1925 года 30-летний доктор искусствоведения возглавил открытый в Цвикау перед самой войной муниципальный Музей короля Альберта, куда были переданы собранные им произведения искусства, коллекция минералов и различные документы. Гурлитт решает превратить скучный провинциальный музей, каких в Германии было много, в общегерманский центр современного искусства, ревностным поклонником которого (особенно немецкого экспрессионизма) он являлся. Гурлитт начинает собирать соответствующую коллекцию, знакомится с художниками, которые дарят музею свои работы, организует в Цвикау и других городах выставки, привлекающие внимание публики. В 1925 году он провел в своем музее персональную выставку Макса Пехиштайна, в 1926-м в Дрездене — молодой Кете Кольвиц. Затем были выставки Эриха Хеккеля и Карла Шмидт-Ротлуфа, а в 1928 году — большая персональная выставка Эмиля Нольде.

Хотя финансовые возможности музея в Цвикау и лично Гурлитта были весьма ограниченными, благодаря своей энергии и дружеским связям к концу 1920-х годов он собрал одну из лучших в Германии коллекций современных мастеров. Она включала в себя работы Василия Кандинского, Эрнста Людвига Кирхнера, Пауля Клее, Ловиса Коринта, Оскара Кокошки, Макса Либермана, Эмиля Нольде, Отто Дикса, Макса Слефогта, Лионеля Файнингера, Эрнста Барлаха (друга Гурлитта) и других мастеров. Побывав в Баухаузе в Дессау, Гурлитт производит редизайн своего музея в современном стиле.

Однако такая деятельность напористого директора не нравилась приверженцам "почвенной" немецкой культуры, и по мере роста влияния национал-социалистов над головой Гурлитта стали сгущаться тучи. На него ополчился Союз борьбы за немецкую культуру (Kampfbund fur Deutsche Kultur, KfDK), обвинив Гурлитта в том, что он, сам наполовину еврей, превозносит еврейских художников, чье творчество чуждо духу немецкой нации. Под давлением правых и консервативных сил 1 апреля 1930 года муниципалитет Цвикау увольняет Гурлитта с поста директора музея "из-за финансовых ограничений". Однако уже в мае 1931 года при содействии известного искусствоведа Людвига Юсти он возглавляет галерею Kunstverein в Гамбурге.

Здесь Гурлитт продолжает свою деятельность, а муниципальные власти даже поддерживают его. Но в марте 1933 года влиятельный чиновник из KfDK в Гамбурге начинает атаку на гурлитта и его друзей. Поначалу они отбивались, но когда мэром Гамбурга стал нацист Карл Крогман, сопротивляться было уже невозможно. 14 июля 1933 года Гурлитт ушел в отставку, не успев открыть интересную выставку современного немецкого и итальянского искусства. Его место занял искусство-вед-"почвенник" Ф. Мутман, а Гурлитт стал "самозанятым" работником и учредил фирму по торговле произведениями искусства Kunstkabinett Dr. Н. Gurlitt. Фирма процветала, обороты составляли сотни тысяч рейхсмарок. В офисных помещениях стояли радующие глаз работы "почвенных" немецких, а также европейских художников, но мало кто знал, что живет фирма вовсе не этим.

В ее просторных подвалах хранились сотни картин, рисунков и скульптур ведущих мастеров "дегенеративного искусства", которыми Гурлитт торговал из-под полы. Кем были покупатели, неизвестно. Вряд ли это были немецкие бюргеры или функционеры режима. Скорее всего, Гурлитт установил связи с работавшими в Германии филиалами западных антикварных фирм, которые тайно покупали у него произведения "дегенеративного искусства", а он скупал их у немецких коллекционеров еврейского происхождения, давая им деньги и помогая вырваться из Германии. Это было опасное занятие, но Гурлитт занимался этим, что потом подтвердили участники событий. Так Гурлитт начал собирать коллекцию, которую через восемьдесят лет найдут в мюнхенской квартире его сына.

В 1937 году в Гамбурге разгорелся скандал вокруг выставки Франца Радзивилла, работавшего в реалистической манере "новой вещественности". Выставку с лекциями организовал в местной школе искусств профессор Вильгельм Нимейер. Но она не понравилась нацистской Студенческой лиге, развернувшей травлю выставки и ее устроителей. И тут выяснилось, что картины на выставку предоставил арт-дилер Хильдебранд Гурлитт. Возник вопрос откуда он их взял, ведь в витрине его магазина стояло совсем другое искусство? Если бы власти провели обыск в офисе фирмы и нашли в подвалах залежи "дегенеративных" картин, Гурлитт мог угодить в концлагерь. Бизнес Гурлитта и его жизнь висели на волоске. Он решил закрыть магазин, но тут произошло нечто невероятное.

В начале 1938 года в рабочий кабинет Гурлитта зашли несколько представителей местных властей и некая высокопоставленная персона из Берлина. Гурлитт подумал, что это арест. Но берлинский гость, вежливо поздоровавшись, сказал хозяину магазина, что рейх нуждается в его услугах. Гурлитт с удивлением воззрился на пришедших. И тогда берлинский гость, выпроводив местных чиновников, спросил, не хочет ли известный владелец уважаемой фирмы совершенно законно продавать за валюту произведения искусства, которые рейху по идеологическим и иным соображениям не нужны. Гурлитт понял, что речь идет о "дегенеративном искусстве". Выбор был невелик: либо концлагерь, либо дело, которое он знал и любил. Гурлитт, разумеется, согласился. Его познакомили с коллегами — Б. Бёмером, К. Бухгольцем и Ф. Меллером. Все были профессионалами высокого класса. Все получили доступ к берлинским складам, где хранились конфискованные режимом произведения "выродившегося" искусства (один из них, как мы знаем, находился в подвалах ведомства Геббельса), и работа пошла.

* * *

Следующие пять лет Гурлитт ведет респектабельный образ жизни: колесит по Германии и оккупированной Европе в поисках образцов "дегенеративного искусства"; продает их через свою фирму, а также на аукционах в Гамбурге, Дрездене и других городах; устанавливает связи со швейцарскими маршалами и музеями (в частности, с Музеем изобразительных искусств в Базеле). Казна рейха получает от его трудов миллионные валютные барыши, кое-что перепадает и Гурлитту. В 1943 году его налогооблагаемый доход составил 178 тыс. рейхсмарок — тогда это были большие деньги. Гурлитт доволен: семья обеспечена, он занимается любимым делом. И тут судьба преподносит ему новый сюрприз.

В начале 1943 года Гурлитта посетил искусствовед фюрера Герман Фосс и предложил работать в его команде, формирующей личную коллекцию Адольфа Гитлера для музея фюрера в Линце. От такого предложения отказаться было нельзя, и Гурлитт входит в группу искусствоведов и арт-дилеров, работающих в рамках "особой миссии Линц". Основным местом его деятельности становится Франция, попутно — Нидерланды и Бельгия. Партнеры Гурлитта — айнзацштаб рейхсляйтера Розенберга, зондеркоманда штурмбанфюрера СС Юонсберга и другие культурграбительские организации рейха. Он потрошит еврейские и масонские коллекции, ищет "наполеоновскую добычу" (ценности, вывезенные из Германии в 1806 году), а в конце 1944 года участвует в захоронении в тайниках награбленных нацистами сокровищ. Весной 1945 года на банковском счете Гурлитта лежит уже 300 тыс. рейхсмарок.

В начале 1945 года Гурлитт возвращается на свою родину в Дрезден, который в середине февраля англо-американская авиация подвергла страшным бомбардировкам. В результате этой варварской акции погибло более 25 тыс. мирных жителей, а город превратился в руины. Гурлитт какое-то время живет у родственников под Дрезденом, а в конце марта перебирается в баварский замок Ашбах близ Бамберга, принадлежавший барону Герхарду фон Полницу — руководителю местного отделения НСДАП, с которым Гурлитт был хорошо знаком. Вместе с ним в замке пребывает и первый искусствовед фюрера Карл Габершток. 14 апреля 1945 года в замке появились американцы. Они арестовали фон Полница и Габерштока, а Гурлитта посадили под домашний арест, начав против него расследование.

Персоной Гурлитта заинтересовались офицеры спецподразделений, которые в конце войны занимались поисками награбленных сокровищ Третьего рейха. 10 июня 1945 года Гурлитта в замке Ашбах допрашивал искатель сокровищ в чине лейтенанта армии США Дуайт Маккей. Согласно протоколу допроса, Герман Фосс завербовал Гурлитта для того, чтобы он помог ему с покупкой произведений искусства для Гитлера в оккупированном Париже. Гурлитт отказался признать свое участие в грабежах, заявив, что отбирал лишь картины, проданные на парижском арт-рынке в 1942 году. Но ему не поверили. За участие в грабежах и пособничество нацистам Гурлитгу грозил большой тюремный срок. Чтобы спастись, он выдал американцам известные ему тайники и заявил, что сам является жертвой нацистского режима, а до войны помогал еврейским торговцам произведениями искусства и коллекционерам бежать из нацистского ада. Он назвал некоторые фамилии, американцы проверили, все сошлось. Это спасло Гурлитта от тюрьмы. Но так как он был связан с "миссией Линц", его денацификацией занимались пять лет. На допросах Гурлитта спросили и о судьбе собранной им коллекции "дегенеративного искусства", на что он ответил (и потом не раз повторил), что она сгорела в его дрезденском доме во время бомбежки. Гурлитт вернулся к свободной жизни в 1950 году и снова занялся антикварной торговлей. 9 ноября 1956 года он погиб в автомобильной катастрофе и похоронен на кладбище в Оберхаузене. Случайной ли была его смерть — неизвестно. Но только почти все лица, имевшие отношение к "миссии Линц", умерли после войны не естественной смертью, а в результате "несчастных случаев".

Со временем о Хильдебранде Гурлитте в Германии все забыли и не вспомнили бы поныне, если бы в конце 2011 года его сын нелепо не прокололся на швейцарской границе, которую пересекал с деньгами, вырученными от продажи очередной картины своего отца. Как эти картины оказались в маленькой квартире в Мюнхене, мы вряд ли узнаем, ибо в 2014 году Корнелиус Гурлитт умер, а двумя годами ранее (еще до скандала) скончалась его сестра Николин. За наследство X. Гурлитта идут судебные тяжбы, но что они принесут, трудно сказать.

Такова реальная история маршана гитлеровской эпохи. Человек "неарийского" происхождения, которого из-за оппозиционных взглядов на искусство и бабушки-еврейки дважды увольняли с работы, который конфликтовал с Союзом борьбы за немецкую культуру и помогал евреям бежать из гитлеровской Германии, потом с энтузиазмом работал на Гитлера, формируя коллекцию музея фюрера в Линце. И такими были многие члены команды искусствоведов и маршанов фюрера. Только четыре специалиста, возглавлявшие главные направления работы, — Г. Фосс, М. Дворжак, Ф. Вольфхарт и М. Рупрехт — были немцами или австрийцами. Многие работавшие у них эксперты и торговцы искусством (их было около 20) вовсе не являлись "арийцами". Все они потом говорили, что ненавидели гитлеровский режим, однако на его вождя трудились исправно. Их трудно обвинять, так как альтернативы у них не было, но факт остается фактом. И нацистских бонз их родословная не смущала. Тут невольно вспоминается фрагмент фильма "Семнадцать мгновений весны", когда в разговоре со Штирлицем офицер гестапо Холтофф (коего Штирлиц огрел бутылкой по голове), обсуждая неарийское происхождение физика Рунге, прокричал: "Да будь он хоть трижды еврей, лишь бы на нас работал!" Хильдебранд Гурлитт и его коллеги добросовестно трудились на Третий рейх и его вождя, и рейх ценил их профессионализм, обеспечил им достойную жизнь, никого даже пальцем не тронули (погибали они уже после войны). Когда уже упомянутый нами маршан фюрера Н. Кац в конце 1942 года попросил разрешения выехать с семьей для лечения в Швейцарию, офицеры гестапо доставили его к швейцарской границе с цивильным немецким паспортом и только предупредили, чтобы о своей работе на фюрера он молчал. Этому совету Кац следовал до самой своей, довольно скорой, смерти от болезни в Базеле.

Но в мире искусства Третьего рейха есть иные примеры.

* * *

Пожалуй, самый яркий из них — "чистокровный ариец" Адольф Вайнмюллер (AdolfWeinmiiller). В 1921 году в 35-летнем возрасте он открыл в Мюнхене художественную галерею. Ничем особым галерея не выделялась, поэтому о ее деятельности в 1920-е годы практически ничего неизвестно. В своих неудачах Вайнмюллер винил конкурентов-евреев, "заполонивших" германский арт-рынок. Став на этой почве юдофобом, в 1931 году он вступил в НСДАП, надеясь, что партия Гитлера поможет ему. Вайнмюллер, наверное, был единственным марша-ном, вступившим в гитлеровскую партию до ее прихода к власти. Нацисты оценили это. С 1933 года Вайнмюллер делает стремительную карьеру, заняв должность председателя Объединения немецких торговцев произведениями искусства и антиквариатом. Теперь он оказывает решающее влияние на процесс выдавливания еврейских галеристов из бизнеса, выступая против выдачи евреям разрешений на проведение торгов и наживаясь на "ариизации" художественного рынка.

В 1936 году Вайнмюллер создает в Мюнхене аукционный дом своего имени, который после "хрустальной ночи" в ноябре 1938 года становится монополистом немецкого рынка искусства. Среди его клиентов значился рейхсляйтер Мартин Борман, благодаря чему огромная часть ценностей, изъятых из принадлежавших евреям антикварных магазинов и галерей, попадала к Вайнмюллеру. Но в отличие от четверки арт-дилеров, торговавших "дегенеративным искусством", Вайнмюллер продавал "арийское" искусство, в частности работы любимых фюрером Шпицвега и Макарта. С лета 1941 года Вайнмюллер вместе с Хансом Поссе посещает оккупированную Прагу, где в штаб-квартире гестапо Поссе отбирает вещи для коллекции Гитлера, а Вайнмюллер — для себя. В Вене он оформил на себя "ариизированный" антикварный дом Kende и открыл там филиал своей фирмы.

На торговле награбленным у евреев добром Вайнмюллер сколотил огромное состояние. Согласно обнаруженным в 2013 году деловым бумагам его аукционного дома, с 1936 по 1943 год им был проведен 51 аукцион и издано 93 каталога к торгам. К 1944 году перечень выставленных Вайнмюллером на торги произведений искусства насчитывал 34 500 объектов! "Гурлитт в сравнении с Вайнмюллером был мелкой сошкой. Перечень объектов, которыми владел Гурлитт на момент окончания войны, занимал всего три страницы, которые выдали ему союзники после регистрации его имущества. Список же Вайнмюллера заполнил целую папку-скоросшиватель. Даже трудно себе представить, какие ценности хранились у него на складах в 1945 году", — сказала искусствовед Майке Хопп из Центрального института истории искусств в Берлине, изучившая биографию дельца.

В том же 1945 году арестованный американцами Карл Габершток сдал на допросе Вайнмюллера, а в Австрии был выдан ордер на его арест. Но в итоге главный маршан Третьего рейха попал под следствие не как активный участник нацистских преступлений, а как "приверженец". Это позволило ему избежать тюрьмы, а в 1955 году дело против него было прекращено. Вайнмюллер снова занялся торговлей произведениями искусства, опираясь на международные связи, которые приобрел во время войны. Считалось, что ценности, лежавшие на складах Вайнмюллера, изъяли союзники. Но оказалось, что это не так, поскольку Вайнмюллер снова стал торговать ими, — правда, не столь успешно. В марте 1958 года (вскоре после смерти X. Гурлитта) Адольф Вайнмюллер погиб. Его впавшую в долги фирму купил немецкий аукционный дом Neumeister, имея смутное представление о том, что купил, поскольку конторские книги Вайнмюллера отсутствовали — полагали, что они уничтожены. Но в марте 2013 года в глухом подсобном помещении, в запыленном стальном шкафу были обнаружены каталоги аукционного дома Вайнмюллера! "Это были папки документов, где в графе "поставщик" значилось "гестапо". Тут волей-неволей нам стало жутко", — рассказала потом журналистам директор аукционного дома Neumeister Катрин Штоль, отец которой, Рудольф Ноймайстер, выкупил фирму Вайнмюллера.

И тут вскрылся истинный масштаб торговли изъятыми у немецких евреев культурными ценностями. Доселе считалось, что у них было изъято около 20 тыс. произведений искусства (американский Мемориальный музей холокоста называл цифру в 16 тыс.). Но если только через аукционный дом Вайнмюллера прошло 34,5 тыс. экспонатов, то общее количество конфискованных предметов искусства намного превышало 50 тысяч! И всё это экспонаты музейного качества. Сколько валюты для нужд войны заработал на них рейх — неизвестно, но это были миллиардные суммы. Аукционный дом Neumeister начал публиковать списки похищенных вещей из папок Вайнмюллера в надежде, что найдутся потомки законных владельцев. Однако шансов мало, потому что без фотографий опознать что-либо очень трудно, а документы, подтверждавшие право собственности, как и их владельцев, нацисты намеренно уничтожали, чтобы легче было сбывать награбленное.

 

ГЛАВА 9

МИЛЛИОНЫ ТОНН, МИЛЛИАРДЫ РЕЙХСМАРОК

Тотальное разграбление Европы гитлеровской Германией и ее союзниками длилось семь лет. Но сколько всего было награблено ценностей и какова их стоимость? Такой вопрос встал еще перед экспертами Нюрнбергского военного трибунала, но они не смогли на него ответить, так как требовалось изучение гроссбухов Рейхсбанка и центробанков десятков стран, с которыми он активно сотрудничал, а эту информацию скрывали и засекречивали. Германия захватила золотые запасы Австрии, Чехословакии, Бельгии и Нидерландов (хотя часть бельгийского и голландского золота была вывезена во Францию, а затем в США), Люксембурга, половину золотого запаса Греции, остатки золотых запасов Югославии, Венгрии и Италии в совокупности около 592 тонн. Это государственные запасы — банковское золото в слитках (gold bars). Кроме того, было изъято более ста тонн золота на частных банковских депозитах (только в Австрии 13 т). Было также монетарное золото (monetary gold) в банках и на руках у населения всей Европы, которое гитлеровцы изымали. Было "золото холокоста" из нацистских фабрик смерти, золото в обручальных кольцах и ювелирных изделиях, изымавшееся у жителей Германии и оккупированных стран, контрабандное золото и прочее. Примерные суммарные цифры награбленного в Европе золота были оглашены лишь в конце 1997 года на Лондонской конференции по нацистскому золоту (мы их еще назовем).

Но помимо золота гитлеровцы награбили гигантскую массу ценного имущества (assets). Это ликвидные финансовые активы — материальные ценности, которые можно всегда заложить или продать: драгоценные металлы и камни (в натуральном виде и в изделиях), а также произведения искусства и культурно-исторические раритеты. Разумеется, не все культурные ценности относятся к ликвидным активам, а только те, которые имеют рыночную репутацию и установленную арт-рынком стоимость. Как отмечалось в докладе Отдела изобразительного искусства айнзацштаба Розенберга (ERR), с 17 сентября 1940 по 7 апреля 1943 года из оккупированных стран Западной Европы в рейх было отправлено 92 вагона с 2775 ящиками, содержавшими "особо ценные произведения искусства". Из них 53 шедевра были направлены фюреру в его мюнхенский дом, а 594 предмета — в собственность Геринга. ERR было реквизировано свыше 1700 первоклассных картин и рисунков, 300 скульптур, 430 гобеленов, 160 изделий из бронзы, более 100 уникальных изделий из стекла, 470 фарфоровых сервизов и предметов из фарфора, 87 отдельных "предметов из порцелана", масса изделий из серебра (сделанных в Нюрнберге, Дрездене, Страсбурге и Париже), средневековая персидская керамика, произведения древнего китайского искусства и прочее. А с апреля 1943 по июль 1944 года в Германию было вывезено еще 29 транспортов с культурноисторическими ценностями — 137 вагонов с 4174 ящиками, которые были размещены в 6 специальных хранилищах.

17 июля 1944 года по случаю четырехлетия своего айнзацштаба Розенберг докладывал Гитлеру, что за эти годы ему удалось отправить в Германию сотни эшелонов с десятками тысяч выдающихся произведений искусства. Среди них было 500 шедевров Рубенса, Рембрандта, Вермера и других художников; сотни тысяч книг и пластинок с записью ритуальной еврейской музыки; горы мебели, старинного фарфора, ковров. Все это, доложил Розенберг, нужно немецкому народу для "дальнейшего духовного ведения войны", и заключил: "После четырехлетней деятельности моего айнзацштаба я докладываю Вам, мой фюрер, что решение поставленной Вами задачи будет успешно продолжаться". К тому моменту немецкими экспертами были научно обработаны (каталогизированы) 21903 предмета искусства, в том числе:

• картины, пастели, рисунки и акварели — 5281;

• миниатюры, рисунки по стеклу и эмали, книги и рукописи — 684;

• скульптуры, изделия из терракоты, медальоны и барельефы — 583;

• предметы обстановки интерьеров художественной и исторической ценности — 2477;

• гобелены, ковры, вышивки — 583;

• изделия ручной работы (фарфор, фаянс, майолика, керамика, бронза, монеты, ювелирные украшения) — 5825;

• предметы восточного искусства (бронза, фарфор, скульптуры, картины, ширмы, оружие) — 1286;

• памятники античной культуры (скульптуры, вазы, сосуды, геммы, терракота, бронза) — 259.

Это произведения особой художественной и культурно-исторической значимости, и далеко не все. В том же докладе айнзацштаба Розенберга отмечалось, что "эти цифры неполные, поскольку конфискация на Западе еще не окончена, а из-за нехватки специалистов часть изъятых предметов не была научно инвентаризована". Общее количество награбленных ведомством Розенберга культурных ценностей многократно выше. Только в ходе грандиозной "Акции М" по конфискации старинной мебели, проведенной по приказу Розенберга в декабре 1941 года, в западноевропейских странах было разграблено 69 619 домов и квартир (из них 38 тыс. в Париже), а для транспортировки награбленного имущества потребовалось 27 тыс. вагонов.

Нюрнбергскому трибуналу было представлено 39 объемистых томов каталога награбленных рейхом сокровищ, которые по количеству и качеству превосходили собрания Метрополитен-музея в Нью-Йорке, Британского музея в Лондоне, парижского Лувра и ленинградского Эрмитажа вместе взятых! "История не знает, — сказано в Обвинительном заключении Нюрнбергского международного трибунала, — такой огромной коллекции, собранной в столь короткие сроки и при помощи таких методов". Однако американский прокурор, полковник Стори, отметил, что если бы гитлеровцы завершили полную инвентаризацию и каталогизацию украденных ими культурных ценностей, то это могло бы составить 300–400 томов. А ведь предметов особой культурной и исторической значимости в общей массе награбленных ценностей было не более 3–4 процентов. Была еще конфискованная земля и недвижимость, которые тоже относятся к ликвидным активам, правда не всегда: в период экономических кризисов и роста политических рисков ценность таких активов резко падает. Поэтому в 1938–1942 годах, когда солдаты фюрера маршировали по Европе и дошли до Волги, конфискованную Гитлером по всей Европе недвижимость охотно за валюту покупали, а потом покупать перестали. Тем не менее немцы на ней хорошо нажились, хотя и это не основное.

Львиную долю военной добычи составили не золото, произведения искусства и недвижимость, а обычные предметы быта, конфискованные у десятков миллионов людей. Это мебель, посуда, ковры, одежда и другие вещи, которыми торговали антикварные, комиссионные магазины и ломбарды на всех континентах. Во время Второй мировой войны наблюдался взрыв антикварной и комиссионной торговли, вызванный небывалым предложением награбленного товара. Конечно, такие вещи стоили многократно дешевле полотен Рембрандта или Рубенса, но их была огромная масса, и они приносили в казну рейха большой доход.

17 октября 1944 года А. Розенберг доложил начальнику Имперской канцелярии Г. Ламмерсу, что для вывоза всех изъятых ERR ценностей понадобилось 1 418 000 вагонов! Даже если в каждом вагоне было только 5 т разного рода ценностей, суммарно это составит 7 млн тонн! Кроме того, 427 тыс. т ценностей было вывезено водным транспортом, а сколько вывезли автотранспортом — неизвестно. Все это, за исключением вещей, отбиравшихся в немецкие музеи, библиотеки и для нацистских бонз, шло в продажу через банки и систему комиссионной, антикварной и ломбардной торговли по всему миру. И если Наполеон свозил награбленные ценности во Францию для их собирания, то Гитлер грабил почти исключительно для продажи. Наполеону нужно было имперское величие, а Гитлеру — валюта для закупок стратегического сырья и продовольствия. Ради этого нацисты распродавали золото и сокровища искусства, торговали конфискованным недвижимым имуществом и землей, завалили мир награбленным у людей добром.

* * *

Это был воровской апокалипсис библейских масштабов. Но как его оценить? Определенная ясность есть только с банковским золотом, все остальное — в тумане. Из необозримой массы изъятых художественных ценностей немецкие искусствоведы успели каталогизировать лишь малую часть, остальное в лучшем случае зафиксировано в общих списках (например, есть перечень ценностей, награбленных айнзацштабом Розенберга). По оценкам американских экспертов, привлеченных к работе Нюрнбергского трибунала, стоимость ценностей музейного качества, награбленных нацистами только в Западной Европе, составила минимум 2,5 млрд долларов (10,5 млрд золотых рейхсмарок), что эквивалентно стоимости всех произведений искусства, находившихся тогда на территории США. Хотя на чем основывались расчеты — неясно, скорее всего это экстраполяция.

Многое могли бы прояснить бухгалтерские книги антикварных, комиссионных и ломбардных фирм, торговавших добычей войны. Но после войны подавляющее большинство этих фирм приказало долго жить вместе со своей документацией. А солидные антикварные фирмы вроде Sotheby’s и Christie’s документацию военных времен спрятали, дабы скрыть свою причастность к торговле награбленным добром и избежать исков со стороны потерпевших.

В такой ситуации пролить свет на масштабы грабежа могли документы Имперского министерства финансов, но они после войны были засекречены и огласке не подлежали. В воспоминаниях министра финансов Третьего рейха Л. фон Крозига "Как финансировалась Вторая мировая война" много всяких фактов и цифр, но нет разделения на доходы казны рейха от награбленного имущества и всего остального. Там вообще нет такого понятия, как "награбленное имущество" (looted assets). Не потому, что граф фон Крозиг не знал о нем, а потому, что это составляло государственную тайну ФРГ, и не только. Лишь после создания в 2009 году по инициативе экс-министра финансов Германии П. Штайнбрюка независимой комиссии экспертов, которой дозволили изучить деятельность гитлеровского Министерства финансов, появилась некоторая ясность.

По оценкам экспертов, объявленным в начале ноября 2010 года, только во время Второй мировой войны грабительские действия нацистов пополнили казну Третьего рейха по меньшей мере на 119 млрд рейхсмарок, что составило не менее 30 % всех расходов на войну. Это без учета ценностей, изъятых в 1930-е годы у немецких евреев, а также огромных ценностей, изъятых при аншлюсе Австрии весной 1938 года и оккупации Чехословакии весной 1939-го. Вместе с ними названная выше цифра должна быть увеличена минимум до 125 млрд рейхсмарок. Кроме того, гитлеровские маршаны и финансисты распродали далеко не все награбленные ценности, очень многое в конце войны было спрятано в тайниках или вывезено за границу для будущих нужд национал-социализма.

Ведь немцы продавали looted gold и looted assets с умом — методично и осторожно, чтобы цены не обвалить. Они учли горький опыт большевиков, которые в начале 1930-х годов выбросили на рынок огромную массу художественных сокровищ и сбили цену на них до смехотворного уровня. Немцы поступали иначе. Поэтому они не успели распродать все награбленное и в конце войны начали прятать добычу, которая не вошла в доходную часть баланса Имперского министерства финансов, поскольку дохода от нее получено не было. И, наконец, большая доля награбленного добра не была учтена в бумагах гитлеровского Минфина еще и потому, что это добро продавалось уже после войны в разных странах и прибыль от его продаж ведомство фон Крозига получить не успело.

Учитывая все вышесказанное, доставшиеся немцам в 1938–1945 годах трофеи в виде золота, драгоценностей, культурно-исторических, бытовых ценностей, недвижимости и других активов можно оценить в 170–180 млрд рейхсмарок. За пять предвоенных лет гигантские военные расходы Германии составили 60 млрд рейхсмарок, а за пять лет войны нацисты награбили втрое больше. Такого богатства Третьему рейху хватило бы на семь лет ведения войны. И он ее пять с половиной лет вел, закупая на грязную валюту продовольствие, промышленное оборудование и стратегическое сырье. Так гитлеровская Германия решила стоявшие перед ней финансово-экономические проблемы — не по схемам Дауэса и Шахта, а по рецепту Геринга, преподнеся миру наглядный урок, и не один.

 

О судьбе награбленных несметных богатств с учетом возможного поражения в войне руководство Третьего рейха задумалось после Тегеранской конференции (27 ноября — 1 декабря 1943 года), на которой три лидера антигитлеровской коалиции обсудили планы послевоенного обустройства мира. Уже к концу февраля 1944 года был составлен обширный перечень калийных шахт и подземных заводов, где можно было бы захоронить сокровища. Этот перечень включал более полусотни объектов на территории Германии, Аварии и Чехии, которые по своим параметрам (влажность, температура, вместимость, глубина) подходили для сокрытая ценностей. Из числа этих объектов были выбраны наиболее подходящие, и 14 марта 1944 года совершенно секретной директивой Верховного главнокомандования вермахта программа захоронения сокровищ Третьего рейха в IX и X оборонительных округах Германии была введена в действие.

А после высадки союзных войск в Нормандии 6 июня 1944 года гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох написал Гитлеру письмо, где предложил спрятать особо важные документы рейха, золото и награбленные культурные ценности в хранилищах особого назначения, которые следовало построить в Восточной Пруссии и других районах Германии. Все сокрытое в этих хранилищах предназначалось для выживания нацистской элиты и для нужд будущих борцов за дело национал-социализма. В них предполагалось спрятать не только документы и ценности, но и оружие, взрывчатку, продовольствие на длительный срок. Намечалось также создание подпольных военизированных отрядов нацистской партии — "Вервольф" ("Оборотни"), в чье ведение все это предполагалось передать.

Идея Коха была принята, а разработанный на ее основе план, получивший кодовое название "Закат солнца", стал одним из главных секретов рейха. Название плана несло в себе особый смысл: как за закатом солнца неизбежно следует рассвет, так и за возможным поражением национал-социализма в текущей войне в будущем наступит его возрождение. Ради этого и следовало сберечь награбленные сокровища. В детали грандиозной операции кроме высшего руководства рейха были посвящены единицы. Сам факт существования такого плана стал известен лишь в середине 1980-х годов, когда текст письма Коха Гитлеру и связанные с ним документы смог раздобыть подполковник разведки ГДР (Штази) Пауль Энке, по поручению руководства Министерства госбезопасности занимавшийся розыском ценностей, похищенных нацистами в ходе Второй мировой войны.

В соответствии с планом "Закат солнца" с конца лета 1944 года на юге и востоке Германии, в Австрийских Альпах и Рудных горах в Чехии началось сооружение и обустройство глубоких бункеров и естественных тайников. Входы в них подлежали тщательной маскировке, — как правило, их замуровывали или взрывали. Строили хранилища по проектам немецких инженеров под надзором СС военнопленные, по окончании работ они подлежали ликвидации. Степень секретности была такой, что по завершении строительства хранилищ особого назначения ликвидировались не только работавшие там военнопленные, но и (в особых случаях) солдаты строительных частей вермахта и проектировщики. По мере приближения конца войны эта программа получала все больший размах и в нее включалось все больше объектов. К началу 1945 года это были уже любые места (замки, поместья, особняки, хозяйственные постройки, монастыри, церкви, бомбоубежища), где можно было спрятать сокровища. Наращивалось и строительство подземных хранилищ, предназначенных для особо значимых документов и ценностей.

 

ГЛАВА 10

КЛАДБИЩА СОКРОВИЩ

Первой германской территорией, на которой программа захоронения получила небывалый размах, в силу географического положения стала Восточная Пруссия, где тайники начали строить еще весной 1943 года. А когда летом 1944-го война приблизилась к прусским границам, в Кёнигсберге и окрестных старинных замках, поместьях, монастырях, церквях начались работы по захоронению исконно прусских и свезенных туда за время войны культурных и прочих ценностей. Поскольку на территории Восточной Пруссии не было пригодных соляных шахт, по приказу гауляйтера Коха там строились секретные бункеры и тайники, где надлежало спрятать вековые прусские сокровища, а также награбленное за войну "достояние рейха", которое Кох считал своей законной добычей. А дабы исключить вывоз ценностей за пределы подвластных ему земель, Кох издал директиву, строго предписывавшую: "При эвакуации промышленных предприятий обратить внимание на то, что хозяйственные ценности и иное имущество разрешается располагать только внутри провинции Восточная Пруссия".

И хотя награбленные им собрания украинских музеев Кох в начале 1945 года вывез в Тюрингию (где их потом нашли), все прусские культурно-исторические ценности и личное имущество сограждан любимец Гитлера приказал схоронить в родной земле. В соответствии с директивой Коха в июле 1944 года кёнигсбергский городской "Комитет трех" принял постановление о "сохранности культурных ценностей", по которому все предметы культурно-исторического значения, находившиеся на территории Кёнигсберга, следовало спрятать в пределах восточно-прусских земель. Это распространялось и на всю Восточную Пруссию.

Размещение ценностей поручили директору Художественных собраний Кёнигсбергского замка, крупнейшему специалисту по янтарю Альфреду Роде. Осенью 1941 года доктор Роде при содействии гауляйтера Коха и командующего 18-й армией вермахта генерал-полковника Георга фон Кюхлера вывез из Екатерининского дворца в Пушкине знаменитую Янтарную комнату и заново собрал ее в усеченном виде в Кёнигсбергском замке, где она и пропала. Роде слыл знатоком Кёнигсберга и его окрестностей, он знал, где и что можно спрятать. Ему также вменялось в обязанность вести переписку с владельцами окрестных поместий и замков насчет обустройства там тайников. Сразу после ужасных бомбардировок Кёнигсберга союзной авиацией в ночь на 30 августа и 2 сентября 1944 года Роде приступил к работе, разъезжая по Восточной Пруссии и Саксонии в поисках надежных мест для хранения сокровищ.

Кроме него по приказу Бормана и Гиммлера захоронением самых ценных сокровищ на территории Пруссии и всей Европы занимался оберштурмбанфюрер СС Густав Вист — одна из самых загадочных фигур Третьего рейха. Как и Отто Скорцени, Вист выполнял секретные поручения высшего нацистского руководства, только Скорцени был диверсантом, а Вист — "хоронителем" сокровищ рейха. Быть диверсантом было безопаснее. После войны Скорцени умер своей смертью, а Вист (как и его коллеги по "могильному" ремеслу) внезапно скончался в 1947 году в возрасте 42 лет. Через два года его 12-летний сын Рудольф случайно нашел на чердаке дома отсыревший планшет отца, где на карте Кёнигсберга были помечены бункеры с сокровищами, в том числе и тот, в котором в январе 1945 года Вист по приказу Бормана спрятал Янтарную комнату. В 1959 году Рудольф Вист (под псевдонимом Рудольф Рингель) побывал в Калининграде и выдал КГБ координаты отцовских тайников.

* * *

Отличием Восточной Пруссии от прочих германских земель был не только масштаб строительства хранилищ особого назначения, но и их основательность. Под эту акцию была подведена теоретическая база в виде разработанных после Первой мировой войны и доработанных в 1938 году планов эвакуации немецкого культурного достояния в случае угрозы захвата врагом Восточной Пруссии. Эти планы предусматривали "вывоз ценностей в сводчатые подземные и наземные склепы, дома пасторов, часовни, церкви, замки, усадьбы, родовые имения и особняки", среди которых значились владения гауляйтера и чиновников его администрации. Кроме общих планов был издан специальный документ "По поводу глубины захоронения исторических и прочих ценностей", где говорилось: "Изучение тысячелетней практики показало следующее. Первое. Могильные захоронения. Надо иметь в виду, что обычное, глубиной 2–3 метра, может быть отрыто и опустошено лишь одним человеком за одну ночь. Поэтому богатые люди хоронили своих родных в могилы глубиной до 5 метров. Такую вскрыть за одну ночь, даже вдвоем-втроем, невозможно. Чтобы добыть нечто, находящееся на глубине 6–8 метров, уже требуется длительное время и большое количество людей, а с 10–11 метров необходима специальная землеройная техника, весьма большое количество работников и устройство шахты. Это под силу лишь специальной организации, государству". Исходя из этого, сооружались и тайники.

Все имевшиеся в наличии культурно-исторические ценности были разделены на категории. Янтарная комната и уникальный музейный палеоянтарь — их именовали "Золотом Пруссии", — а также ритуальное серебро Тевтонского ордена ("Серебро Балтики") и другие орденские реликвии были отнесены к важнейшим прусским сокровищам. Для них изготавливали специальную тару и прятали в особые бункера. В марте 1945 года Роде доложил Коху о технологии захоронения "Золота Пруссии" и "Серебра Балтики" с использованием "густого парафинового покрытия". Предметы, покрытые парафином, паковались во влагонепроницаемые ящики-футляры, которые могли храниться даже под водой. Все лица, посвященные в эти тайны, уничтожались. В начале 1945 года при попытке бежать из Кёнигсберга был убит выстрелом в затылок местный маг Ханс Шурр, по чьим "руническим советам", как полагают, выбирали места для тайников. А в архивах Лубянки есть упоминание о специальных группах нацистской разведки "Ост-1", оставленных после войны на территории Восточной Пруссии, чтобы приглядывать за предателями и карать их.

С осени 1944 года работа по захоронению историко-культурного наследия Восточной Пруссии приняла огромный размах. Везде, где было возможно и целесообразно, сооружались тайники. А кроме них строили глубокие бункеры, оборудованные по последнему слову техники. Один из чудом уцелевших участников их строительства потом вспоминал: "Одна бригада из пленных строила что-то в черте Кёнигсберга, а вторая — в пригороде. Я слышал разговоры парней, из которых сделал заключение, что они делают бетонные казематы на большой глубине. Все это тщательно изолировалось от грунтовых вод. Вода отводилась по трубам в городскую канализацию или в овраги. Верх сооружения, потолок которого тоже из бетона, лежит на глубине 12 метров. Сверху трамбовалась глина. Потом высаживались деревья. А в другой бригаде говорили о каких-то подкопах под здания на огромной глубине. Приходили все мокрые, грязные, говорили об обвалах. Всех потом расстреляли".

Но львиную долю захороненных ценностей составляли личные вещи жителей Восточной Пруссии, которые по призыву местных властей надлежало сдать. На сей счет есть много любопытных свидетельств. Вот что рассказала в 1945 году будущему главному архитектору Калининграда А. В. Максимову местная немка — жена директора авиасборочного завода: "Когда наше командование увидело, что русские войска могут быстро взять Кёнигсберг, то было объявлено в газетах и по радио, чтобы мы, жители города, во избежание потерь своих ценностей в результате войны, организованно, без паники принесли их во двор замка и сдали на государственное хранение. Наутро у ворот замка собралось множество народа со своими реликвиями. Кто нёс их на себе, кто вез на тележках. Когда дошла очередь до меня, то приняли лишь только орденское серебро, доставшееся моей семье в наследство, и пять картин известных старых мастеров". На вопрос Максимова насчет письменных гарантий немка ответила: "О, никаких бумаг они не давали. Дали только государственную гарантию. Это превыше всего!" А на вопрос, куда же они эти ценности дели, последовал ответ: "Это их секретное дело. При мне мои вещи упаковывали в фанерную тару, а затем в цинковую тару, которую при мне тщательно запаяли и, выкачав воздух, испытали на воду. Все делалось аккуратно, быстро и надежно".

А вот письмо: "Золото, серебро, драгоценности, ожерелья, золотые часы и прочие ценности были сданы нами, сотрудницами фабрики г-на Шнайдера, по призыву партии к нам, настоящим немцам, когда родина в опасности! Все это было уложено в ящики, в одном из которых и все мои драгоценности. Лишь обручальное кольцо я себе оставила, подарок мужа, который погиб в страшной битве под Мозырем. Случайно мне удалось узнать, что ящики с драгоценностями были вывезены в замок, где якобы формировался транспорт для отправки всех этих несметных богатств в Пиллау. Удалось ли все это вывезти? Осталось ли все это в Кёнигсберге? Ходили слухи, что многое упрятано в тайных бункерах на глубине 10 метров, имейте это в виду во время вашего поиска. А. Функе, Дюссельдорф".

Стараниями Коха и его подручных Восточная Пруссия была превращена в кладбище сокровищ. Но 31 декабря 1944 года из рейхсканцелярии пришло указание Бормана: вопреки директиве Коха начать эвакуацию восточнопрусских ценностей в глубь Германии. До двадцатых чисел января, когда советские танки перерезали сухопутные пути, несколько транспортов с восточнопрусскими сокровищами были вывезены. Ушли также морские транспорты. А в конце марта 1945 года на ледоколе "Пруссия" бежал из Восточной Пруссии Эрих Кох. Еще в середине января, когда не было прямой угрозы окружения Кёнигсберга, гауляйтер и комиссар обороны Восточной Пруссии покинул город и перебрался в Пиллау (ныне Балтийск) на берегу Балтийского моря. Там он занял лучшую гостиницу, расположенную рядом с портом, а в Кёнигсберге оставил своего первого зама и груду граммофонных пластинок с записями своих речей. Бегство Коха держали в глубокой тайне. Каждые несколько дней радио Кёнигсберга транслировало одну из записей его речей с агитацией населения, армии и фольксппурма оборонять город до последнего патрона и ждать победы, которую должно было принести "тайное оружие фюрера".

А чуть позже из гавани Кёнигсберга в море ушли четыре корабля: "Гойя", "Вильгельм Густлофф", "Бранденбург" и "Эмден". Два первых корабля потопили, а "Бранденбург" и легкий крейсер "Эмден" достигли портов назначения. На "Эмдене" кроме награбленной "украинской коллекции" и драгоценностей Коха были вывезены германские исторические реликвии: саркофаг фельдмаршала П. фон Гинденбурга, гроб Фридриха Великого, Танненбергские знамена времен Первой мировой войны, некоторые музейные ценности и документы. Из Киля эти реликвии переправили в Потсдам, а оттуда — в соляные шахты "Пруссия" и "Саксония", где их тщательно спрятали и замуровали. В апреле 1945 года эти реликвии обнаружили американцы, которые всё из шахт извлекли и увезли. Часть произведений искусства, вывезенных из Восточной Пруссии, направили в Саксонию. Однако основная масса сокровищ древней прусской земли осталась на территории, оккупированной советскими войсками, где их розыском и изъятием занялись особые поисковые команды Лубянки и Смерша.

* * *

Особый район для захоронения ценностей был создан в сердце Тюрингии — сказочной земли Германии, которую воспевал Гёте. Там высится древний замок Рейнхардсбрунн. Его возвели в XI веке монахи-бенедиктинцы, а затем он стал собственностью герцогов Саксонско-Кобургско-Готской династии. Последний владелец замка, герцог Карл Эдуард, был ярым нацистом. Еще до прихода Гитлера к власти он вел с ним обширную переписку и позже стал главой немецко-английского фашистского общества, президентом германского Красного Креста, членом рейхстага, группенфюрером СА, а его замку суждено было войти в историю.

С начала 1944 года неподалеку от замка, возле города Гота, в строжайшей тайне началось сооружение запасной военной столицы Третьего рейха. Крупные работы развернулись на старом армейском полигоне к северо-востоку от городка Ордруф, где соорудили аэродром и подземный бункер со ставкой Гитлера. В окрестных горах был построен целый подземный город с помещениями для рейхсканцелярии и штаба Верховного главнокомандования, военными заводами и жилыми помещениями для 40 тыс. чиновников. А в многочисленных штольнях шахты "Ольга" — на объекте S III, соединенном с основными строениями широким тоннелем, — находились гигантские склады вооружения, боеприпасов, обмундирования, продовольствия и хранилища для разного рода ценностей. Все это строили военнопленные и узники двух окрестных концлагерей, которые почти все были умерщвлены.

С 25 января 1945 года доступ в округ Гота был закрыт, и туда стало переезжать руководство рейха. Первыми перебрались чиновники МИДа. 31 января по предложению министра финансов графа фон Крозига в подземелья объекта "Ольга S III" был отправлен остаток золотого запаса рейха (около 100 т). 12 февраля начальник германского Генерального штаба Хайнц Гудериан приказал перевести туда штаб. С 1 февраля замок Рейнхардсбрунн арендовала для нужд ставки Гитлера Имперская канцелярия, а 9 марта началась подготовка к ее переезду на новое место. Старинный замок превращался в жилище фюрера и получил название "Вольфстурм" ("Волчья башня"). В горе рядом с замком был пробит железнодорожный тоннель, через который Гитлер, не выходя из вагона, мог перебраться в свою подземную ставку, которую нарекли "Вольфсберг" ("Волчья гора").

К весне 1945-го весь комплекс сооружений был готов к работе. Однако события на фронте вынудили Гитлера остаться в Берлине, и акции "Вольфсберг" был дан задний ход. Но на месте несостоявшейся запасной столицы рейха остался пустующий замок и разветвленная сеть подземных сооружений, куда в конце войны стали прибывать всевозможные ценности. По имеющимся данным, в конце 1944 — начале 1945 года в особый район "Ольга" и прилегающие к нему места прибыло 60 транспортов с ценностями из разных мест Германии.

9 февраля 1945 года в замок Рейнхардсбрунн из Кенигсберга пришла колонна грузовиков, набитых ящиками с произведениями искусства. Сопроводительный список насчитывал сотни ценнейших предметов, а некоторые вещи были помечены "М. Л. Фосс" и треугольником с латинской литерой "В". Это означало, что они предназначены для музея фюрера в Линце, директором которого после смерти Ханса Поссе стал Герман Фосс. В списке значилась масса произведений русского искусства XVIII–XIX веков, главным образом картины художников-реалистов из музеев Украины. Это была "украинская коллекция" Коха, дополненная награбленными вещами из других мест, о чем в Веймарском архиве есть запись: "Гауляйтер Кох, Кёнигсберг, отправил коллекцию произведений искусства в Тюрингию".

Обстоятельства доставки коллекции были странными. Транспорт прибыл под командованием человека, который не являлся ни искусствоведом, ни музейным работником и был озабочен лишь тем, чтобы поскорее сдать ценный груз. Он передал все вещи оптом, без сверки с описью и довольствовался распиской директора Веймарских художественных собраний Вальтера Шайдига, который, в свою очередь, просто обозначил груз как "музейные предметы из Кёнигсберга". "Предметы" отнесли в Веймарский земельный музей и сложили в проходе между двумя залами нижнего этажа, где они могли погибнуть от бомбардировок, начавшихся следующей ночью. Так со столь значительной коллекцией искусства могли обойтись только в том случае, если замок Рейнхардсбрунн и Веймар были лишь перевалочными пунктами, откуда ценности надлежало куда-то переправить. Так оно и вышло. В начале апреля 1945 года две трети коллекции Коха были вывезены из Веймара и где-то спрятаны, а треть спрятать не успели — эти вещи были найдены, идентифицированы и отправлены в Советский Союз.

Через Рейнхардсбрунн как перевалочный пункт весной 1945 года шло много транспортов с сокровищами, направлявшимися в расположенные неподалеку огромные соляные шахты Меркерс и Граслебен, которые превратились в сказочные пещеры Аладдина. Там хранился остаток золотого запаса гитлеровской Германии, а кроме того, валюта и неизмеримые по своей ценности коллекции произведений искусства. В середине апреля 1945 года в этих шахтах появились американцы во главе с Верховным главнокомандующим силами союзников в Европе генералом Дуайтом Эйзенхауэром. Что стало дальше со спрятанными там сокровищами, мы еще расскажем.

* * *

В кладбище сокровищ был превращен целый горный район Зальцкаммергут ("Кладовая соли") в Австрийских Альпах, в окрестностях озер Альт-Аусзее, Бад-Аусзее, Грюнзее, Грундльзее, Топлицзее. Сюда в конце войны свозились ценности со всей Европы. Весной 1945 года к Альт-Аусзее прибыли три вагона с золотом и ценностями, конфискованными из украинских банков, их доставил штандартенфюрер СС Йозеф Спасиль. На станцию Бад-Аусзее прибыл вагон с церковным золотом из Румынии. Драгоценные оклады икон, кресты, чаши и церковную утварь вывез лидер марионеточного прогерманского режима "в изгнании" Хория Сима. Под охраной СС на станцию Бад-Ишль, а затем в окрестные горы был доставлен остаток золотого запаса Италии (около 60 т). Сюда же был вывезен золотой запас хорватского диктатора и палача Анте Павелича, а также 150 ящиков с золотом диктатора Венгрии Ференца Салаши. Здесь оказались два ящика добытых в Конго бриллиантов из бельгийских банков, три контейнера с бриллиантами гауляйтера Верхней Австрии Августа Айгрубера, а словацкий диктатор Йозеф Тисо вывез свои изумруды.

В район озера Грюнзее офицеры казачьего корпуса СС доставили платину из Рейхсбанка (якобы 50 т), а воевавший в составе вермахта татарский легион "Идель-Урал" — 20 бочонков с золотыми червонцами. Здесь оказались и 200 кг золота прогитлеровского режима Эстонии. В конце 1944 года глава эстонского "самоуправления" Хяльмар Мяэ перевез в горную Австрию золото, изъятое у евреев 20-й эстонской дивизией СС. А в феврале 1945 года из Берлина в Бад-Аусзее прибыл "золотой поезд" № 277 — 24 вагона с золотом и драгоценностями из хранилищ Рейхсбанка. Его называют "поездом Функа" — по имени президента Рейхсбанка В. Функа. Судьба его огромных богатств до сих пор остается загадкой. А просторные соляные шахты Зальцкаммергута были превращены в гигантские хранилища сокровищ искусства.

К весне 1945 года гитлеровцы соорудили по всей Европе тысячи тайников, где были надежно захоронены или за недостатком времени просто свалены награбленные сокровища. И тут нельзя не упомянуть одного места. С ним неразрывно связано имя человека, который много лет занимался поисками сокровищ Третьего рейха и сделал для этого очень много. Звали этого человека Георг Штайн.

 

ГЛАВА II

САДОВНИК ИЗ ШТЕЛЛЕ И ЕГО АРХИВ

Георг Штайн родился в 1924 году в Кёнигсберге. Его отец, Роберт Штайн, был известным ученым и общественным деятелем Восточной Пруссии, вице-президентом прусской Торгово-промышленной палаты и возглавлял альянс "Немецкая народная партия". 1 марта 1933 года в ландтаге Восточной Пруссии "перед лицом чиновников общим числом более чем восемь тысяч" Р. Штайн отказался дать клятву верности назначенному Гитлером гауляйтеру Коху, после чего стал его смертельным врагом. Сестра Георга Штайна, Доротея-Луиза, работала ассистенткой у доктора А. Роде в Управлении музеев Кёнигсберга. В конце войны она попала в гестапо и вместе с остальными членами семьи была расстреляна по приказу Коха. Сам Георг Штайн в 1942 году был призван в армию, воевал на Курской дуге, потом служил в саперном подразделении дивизии "Герцог". И тут его будущую жизнь определил случай.

В конце января 1945 года Штайн и его сослуживцы встретили на пустой дороге под Кёнигсбергом брошенную колонну грузовиков, которую, спасаясь от советской авиации, покинули водители и охрана. Открыв борт одной из машин, Штайн и его товарищи увидели под тентом огромные ящики с янтарными панелями, а в сопроводительных документах было сказано, что это детали Янтарной комнаты, которую Штайн видел в Кёнигсбергском замке в 1942 году. По приказу командира Штайн и его товарищи спрятали ящики с янтарем в подвалах стоявшей неподалеку церкви и сообщили об этом командованию. После войны, побывав в советском плену, Штайн вел тихую жизнь садовника в провинциальном немецком городке Штелле и был уверен, что Янтарную комнату давно нашли. Но когда в 1967 году после автомобильной аварии он попал в больницу, то из газетной заметки узнал, что она до сих пор не найдена. Он очень этому удивился и решил разыскать сокровище. Преодолевая политические и бюрократические препоны, презрев угрозы в свой адрес, скромный садовник стал изучать архивы, публикации в прессе, консультироваться с историками и искать свидетелей. Он напал на след Янтарной комнаты, но не нашел ее. При этом Штайн сделал ряд сенсационных открытий, которые принесли ему европейскую известность.

В своих поисках Штайн обратил внимание на местечко Виттекинд близ Гёттингена, где было множество рудников, глубоких пещер, штолен, шахт и где, по слухам, в конце войны укрыли массу документов, книг и музейных ценностей. Говорили, что в марте 1944 года Гёттингенский университет спрятал в одной из шахт (в штольне на глубине 660 метров) свою библиотеку, а оставшуюся площадь заняли произведения искусства, архивные документы и ценности Кёнигсбергского университета, "включая особо ценную коллекцию из янтаря, стоимость которой неисчислима, поскольку ее невозможно воссоздать". Другая штольня этой шахты — на глубине 540 метров — с 1936 года использовалась как военный склад, где хранилось огромное количество боеприпасов, а рядом с ними — масса ценнейших грузов. Кроме двух больших штолен в шахте были еще две поменьше — на глубине 595 и 720 метров. Их общая площадь составляла около 1500 кв. метров. К тому же в трех километрах от шахты Виттекинд располагалась другая шахта по добыче каменной соли, где была еще одна штольня на глубине 917 метров, а обе шахты соединялись подземным ходом. В ночь с 28 на 29 сентября 1945 года в шахте Виттекинд в течение нескольких минут раздалось три оглушительных взрыва, после чего из ствола шахты вырвался сноп пламени высотой до 50 метров, спаливший шахтные надстройки и близлежащие сооружения. 30 сентября в 6.15 утра шахту потряс еще один взрыв, заваливший вход в нее. А в 1955 году в ствол шахты зачем-то закачали 1000 кубометров бурильного шлама, забетонировав вход до глубины 400 метров. Когда же в 1978 и 1984 годах владельцы соседней старой соляной шахты предложили правительству ФРГ расчистить взорванную шахту, где могли уцелеть немалые ценности, то в Бонне отнеслись к этому более чем прохладно.

Сопоставив эти факты, Штайн пришел к выводу, что в штольнях шахты Виттекинд спрятаны похищенные нацистами ценности. Нашлись свидетели и участники операции. Один из них рассказал, что по возвращении из плена в 1948 году он заявлял об этом в местную полицию, но на его сообщение не обратили внимания. Штайн стал вникать в тайну шахты и вскоре выяснил, что летом 1945 года англичане, оккупировавшие эту часть Германии, извлекли на поверхность спрятанные в шахте сокровища: книги, архивы, документы, два ящика янтаря из Кёнигсберга, предметы из фарфорового сервиза Екатерины II из Екатерининского дворца Царского Села (разобранные местными жителями) и полтора десятка огромных ящиков с произведениями искусства. Но, судя по рассказам побывавших внизу людей, это была лишь малая толика того, что осталось в шахте на глубине 660 метров и, очевидно, погибло при взрывах.

Но где спасенные ценности? Штайн начал поиски и вскоре нашел их в подвалах Гёттингенского университета, где они пролежали в безвестности почти сорок лет! Среди найденных раритетов была библиотека Гёттингенского же университета и ценнейшая коллекция палеоянтаря (1100 предметов, некоторые возрастом до пяти тысяч лет), принадлежавшая Геолого-палеонтологическому институту Кёнигсбергского университета. В начале 1945 года ее эвакуировали в Гёттингенский университет, а затем вместе с его имуществом разместили в шахте Виттекинд. Потом англичане изъяли из шахты часть янтаря и прочих ценностей, которые бывший директор янтарного собрания Кёнигсбергского университета доктор Андре (имевший звание штандартенфюрера СС) спрятал в подвалах Гёттингенского университета, а шахту сотрясла серия взрывов.

Скорее всего, шахту взорвали англичане, чтобы скрыть факт хищения ценностей, якобы погибших при взрывах. Хотя теоретически это могли сделать и немцы — специальные группы СД, вроде уже упомянутой нами "Ост-1", которые были оставлены на территориях, занятых Красной армией и войсками союзников, чтобы карать предателей и взрывать секретные объекты рейха в случае их обнаружения. Многие входы в хранилища особого назначения взрывались для маскировки; взрывались и сами хранилища, это была обычная практика. В конце января 1945 года оберштурмбанфюрер СС Густав Вист взорвал здание Янтарного музея в центре Кёнигсберга (возле гаража гестапо на улице Лангерайе, 4), чтобы замаскировать вход в секретный подземный бункер, о чем доложил радиограммой в Берлин. А вот документ, найденный мною в архиве:

Антон Шмидт, тел. 090084 512 3.5.87 г.

Фельзенштрассе 12 88 61 Амердинген, 30.4.87 г.

В начале июля 1944 года я был мобилизован в морской порт в Киле. 20 июля (эту дату я хорошо запомнил, так как в этот день было покушение на Гитлера) была создана команда специального назначения, в которую меня направили. Морем мы направились в Пиллау, где наша группа была включена в специальную подрывную команду. Вблизи от Пиллау, северо-восточнее порта, в направлении на Кёнигсберг на лесистом холме был мощный бункер глубиной более 30 метров. Там постоянно находилось примерно 20 человек. Эти люди занимались тем, что изымали из бункера различные материалы военного назначения: малые, на одного человека, подводные лодки, морские мины ("зееминен"), ракеты Фау-1 и Фау-2, всевозможные взрыватели боеприпасов и пр. Все это грузилось на автомашины и вывозилось. В начале августа на грузовиках же привезли тяжелые ящики с ценностями, которые мы сгружали и на маленьких вагонетках переправляли в глубины бункера. На них было написано: "Совершенно секретно". И все это очень строго охранялось. После этого местность была закрыта в широкой округе. <…> Что было в ящиках, никто не знал. И сколько было ящиков, я тоже не знаю, по крайней мере несколько десятков. Кажется, все это было взорвано. А. Шмидт.

* * *

Грабители маскировали тайники и заметали следы. Поэтому виновника взрыва шахты Виттекинд Георг Штайн не установил. Но эта история принесла ему славу главного кладоискателя Германии. К нему отовсюду стали стекаться свидетельства и документы, которые позволили сделать ряд удивительных открытий. В той же библиотеке Гёттингенского университета Штайн обнаружил "балтийско-ганзейские" архивы, где хранились похищенные документы из Тарту, Таллина. Новгорода и Смоленска — 18 000 дел, наличие которых власти ФРГ отрицали. Штайн документально установил, что в разграблении культурных ценностей в Европе и СССР, наряду с гестапо и подчиненными Розенберга и Риббентропа, участвовал вермахт. А в запасниках вестфальского замка-музея Рёклингхаузен Штайн нашел похищенные нацистами сокровища ризницы Псково-Печерского монастыря (более 600 предметов!) и вернул их законному владельцу. За этот бескорыстный подвиг Штайн был награжден Русской православной церковью орденом Святого равноапостольного князя Владимира 2-й степени.

Штайн проникал все глубже в темные тайны Третьего рейха, которые после войны стали тайнами победителей. Например, он узнал, что руководство Германского музея в Нюрнберге хранит служебные дневники личных искусствоведов Гитлера — Ханса Поссе и Германа Фосса. Штайну не разрешили даже просмотреть их, сославшись на то, что "еще жив целый ряд упомянутых в этих дневниках лиц". А вот еще информация, добытая Штайном:

Г-ну Петеру Функу,

Бамбергерштрассе 2,

8600, Бамберг — Буг

№ 1343,15 апреля 1985 г.

К концу войны сотрудники Оперативного штаба Розенберга поместили в огромном количестве награбленные ценности в монастыре Банц. Большая часть секретных документов этого предприятия поступила из Ратибора в Банц во Франконии. Главный начальник подразделения Розенберга фон Бэр, женатый на англичанке, в апреле 1945 года в Банце вместе со своей женой покончил с собой. Они похоронены в заднем левом углу монастырского кладбища. Фон Бэр имел в своем распоряжении документы особой важности о произведениях искусства. Передал ли он эти документы братьям святых ангелов или увез их в Бамберг, остается невыясненным. Может быть, католический архив в Бамберге, не зная о содержании этих материалов, продолжает хранить их. В монастыре Банц работал и другой сотрудник Розенберга. Это господин Адальберт Фореч, позже он же д-р теологии, д-р философии, христианской археологии и церковного искусства в г. Эрланген. 30.03.1961 г. он умер. Он помогал своему дяде в замке Кольмберг близ г. Ансбах. Он также мог оставить свой материал в архивах г. Эрланген. Георг Штайн.

В итоге "садовник из Штелле" оказался под колпаком спецслужб, которые ловко направляли его по ложному следу Янтарной комнаты и "работали" с ним. Штайна пытались опорочить, поместить в психушку; были покушения, замаскированные под попытки самоубийства. Но Штайн продолжал свое дело. Роковое для себя открытие он сделал в начале 1987 года, когда разгадал тайну исчезновения сокровищ соляной шахты Граслебен (Grasleben) в Нижней Саксонии. Полгода он проверял информацию, а в конце августа решил собрать пресс-конференцию, чтобы рассказать о своих открытиях. Оповестил об этом графиню Марион Дён-хофф — известную журналистку и писательницу, более полувека проработавшую в гамбургском издании Die Zeit. Она помогала Штайну в работе. Но накануне сенсационного брифинга Штайна нашли мертвым в лесу под Мюнхеном со вспоротым животом.

К этому сюжету мы еще вернемся. Пока же отметим вот что. Из-за многолетних затратных поисков Георг Штайн стал банкротом, но оставил богатое документальное наследство — огромный архив, который после смерти Штайна выкупил известный деятель русской эмиграции, коллекционер и меценат барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн. Этот архив он передал Советскому фонду культуры. В 1990 году его отправили дипломатической почтой в шести больших коробках, запечатанных сургучом, из Швейцарии (где живет Фальц-Фейн) в Москву. Но по прибытии ценного груза на Белорусский вокзал оказалось, что одна коробка вскрыта. Оттуда исчезла составленная Штайном уникальная карта сокровищ Европы, где было помечено более 1400 мест с нацистскими тайниками. Исчезли и важные документы о грабительской деятельности айнзацштаба Розенберга. Где эти документы и карта — неизвестно. Но похитить их могли только спецслужбы: советские, американские, германские — бог весть. Вообще, беспримерная эпопея с захоронением сокровищ Третьего рейха была связана с деятельностью спецслужб — и во время войны, и после. С ними связана и история одного из самых загадочных мест на европейской карте сокровищ.

 

ГЛАВА 12

МРАЧНЫЕ ВОДЫ ОЗЕРА ТОПЛИЦ

В труднодоступной части Австрийских Альп, в трех часах езды от Мюнхена на юго-восток, находится один из самых красивых и загадочных водоемов Старого Света — озеро Топлиц (Toplitzsee) длиной около двух километров и глубиной 103 метра, возникшее, вероятно, на месте тектонического разлома. Вокруг озера — отвесные скалы, от самого берега — ледяная пучина, толща воды полна утонувших деревьев, а из придонной трещины источается сероводород, убивающий все живое на глубине от 16 метров. Впечатление жутковатое. Местные жители прозвали озеро "свалкой дьявола", потому что во время войны на его берегу стоял строго охранявшийся замок, обитатели которого делали что-то таинственное. Весной 1945 года по горной дороге к озеру подъезжали колонны военных грузовиков; солдаты выгружали какие-то ящики и ночью топили их. А незадолго до прихода американцев окрестности потряс мощный взрыв, от которого обрушились скалистые берега, схоронив под многотонными глыбами тайны Топлицзее.

После войны озеро привлекало к себе внимание американских и британских спецслужб. Много раз его мертвую гладь бороздили одинокие лодки с людьми-призраками. Некоторые прогулки заканчивались трагически. 6 октября 1963 года под одной из отвесных скал, окружающих Топлицзее, появилась надувная лодка с четырьмя мужчинами. Один из них, 19-летний немец Адольф Эгнер, погрузился в водолазном костюме на 60-метровую глубину и утонул. А находившиеся с ним трое старших товарищей — ветераны нацистской разведки Георг Фрайберг, Карл Хайнц Шмидт и Готфрид Освальд — вернулись в Мюнхен, где были привлечены к суду, который приговорил их к пяти месяцам тюремного заключения условно за неумышленное убийство. Однако что делали подсудимые на Топлицзее, выяснить не удалось. А когда через сорок лет члены другой экспедиции попытались что-либо узнать у оставшегося в живых участника той прогулки, то глубокий старик лишь молча с презрением глянул на них.

Самую знаменитую экспедицию на Топлицзее организовал летом 1959 года — после выхода книги эсэсовца Вилли Хёттеля о тайнах озера — солидный немецкий журнал "Штерн" (Stern). Об этой экспедиции писала вся мировая пресса. Ее подробности фиксировались на кинокамеру, а несколько номеров "Штерна" были заполнены сенсационными материалами: ведь нанятые журналом водолазы подняли со дна озера миллионы фальшивых английских фунтов стерлингов! Находку тут же изъял Банк Англии, для которого она не стала сенсацией, ибо во время войны и после сотрудники банка вели незримую войну с германскими фальшивомонетчиками.

В 1940 году, в разгар битвы за Англию, в Берлине была задумана масштабная операция по подрыву финансово-экономической мощи Великобритании путем вбрасывания в оборот огромной массы фальшивых английских денег. В начале 1942 года в нацистском концлагере Заксенхаузен под Берлином было создано секретное предприятие по их изготовлению, где собрали высококлассных художников-граверов, фальшивомонетчиков и банковских специалистов (в основном евреев) со всей Европы. Возглавлял лагерную лабораторию и мини-цех штурмбанфюрер СС Бернхард Крюгер, чьим именем была названа самая крупная в истории афера по изготовлению фальшивых денег. Ради секретности была предельно сокращена бюрократическая цепочка: Крюгер подчинялся непосредственно рейхсфюреру СС Гиммлеру, а тот согласовывал свои действия с Гитлером и президентом Рейхсбанка.

В феврале 1942 года в крюгеровской "шарашке" трудились 26 фальшивомонетчиков, а в 1944-м уже более 140. Росла и масса выпускавшихся 5-, 10-, 20- и 50-фунтовых купюр, которые использовались для закупок некоторых товаров, драгоценностей, но главным образом — для нужд разведки. Спустя сорок лет Крюгер признался: "Однажды, это происходило в здании на Пергауэрштрассе, мне показали горсть монет. Монеты разных стран — юбилейные монеты, обычные. Я также видел другие ценные вещи — ожерелья, браслеты, которые покупались на фальшивые деньги. Но в основном банкноты использовались для финансирования агентов разведки".

Фальшивыми фунтами оплачивалась германская агентура по всему миру. В частности, шофер первого секретаря британского посольства, а затем камердинер британского посла в Анкаре албанец Элиез Базна (оперативный псевдоним Цицерон) за добытую им бесценную информацию получил от германской разведки более 300 тыс. фальшивых фунтов и безбоязненно ими пользовался, ибо качество подделок было столь высоким, что их без сомнения принимали даже швейцарские банки. Лишь Банк Англии распознавал их, да и то не по качеству банкнот, а по номерам. Купюры не всех номеров и серий находились в обращении, многие из-за ветхости уничтожались. Существовал реестр недействительных банкнот, которого фальшивомонетчики из Заксенхаузена не знали, что позволяло Банку Англии разоблачать фальшивки, однако лишь те, что попадали в реестр. Прочие фальшивые деньги продолжали гулять по миру. Ими пользовались после войны неофашистские организации и бежавшие в Южную Америку нацисты.

Всего в рамках операции "Бернхард" было изготовлено более 130 млн фальшивых фунтов стерлингов — треть тогдашнего годового бюджета Великобритании! Сотрудники Банка Англии отлавливали фальшивки и уничтожали, хотя правительство хранило все это в тайне, дабы не подрывать доверие к фунту. Поэтому когда экспедиция журнала "Штерн" нашла на дне Топлицзее ящики с годными к употреблению миллионами фунтов стерлингов (из-за отсутствия кислорода в воде бумага не разложилась), по требованию Банка Англии все они были изъяты и сожжены.

Позже выяснилась и то, как фальшивые деньги попали в озеро. В феврале 1944 года цех по их производству вместе со всем персоналом был эвакуирован из Заксенхаузена в концлагерь Маутхаузен в Альпах. При этом узников-фальшивомонетчиков под охраной СС разместили в соседнем трудовом концлагере Redl-Zipf, а фальшивые банкноты эсэсовцам приказали спрятать в горной соляной шахте Бад-Аусзее, где находились награбленные нацистами произведения искусства. В апреле десятки ящиков с фальшивыми деньгами погрузили на машины и отправили в путь. Но колонна, передвигавшаяся по ночам, проскочила поворот к шахте и прибыла к загадочному пустому замку на берегу Топлицзее. Времени на поиски тайника уже не было — район занимали американцы. И по приказу командира колонны весь груз за два дня был затоплен в озере. Другая часть фальшивых фунтов была отправлена из Берлина в местечко Мерано на севере Италии, откуда они расползлись по всему миру, частично оказавшись у коллекционеров, которые их весьма ценят. После экспедиции журнала "Штерн" ажиотаж вокруг озера Топлиц спал. Но, как потом выяснилось, та экспедиция раскрыла далеко не все и не самые мрачные его тайны.

* * *

В начале 1980-х годов горным альпийским озером заинтересовался немецкий ученый-биолог и кинодокументалист Ханс Фрике, который при содействии Института имени Макса Планка вместе с капитаном Юргеном Шауэром решил исследовать на мини-подлодке придонную фауну сероводородного водоема. Ничего про военные тайны озера он не знал и ничего, кроме озерной фауны, его не интересовало. Но когда в 1983 году он с разрешения австрийских властей начал исследовать озеро, то в его адрес посыпались угрозы со стороны ветеранских эсэсовских и неофашистских организаций, что крайне озадачило Фрике и вынудило попросить охрану.

Поначалу Фрике и Шауэр занимались биологией. Но во время одного из погружений они наткнулись на аккуратно лежавшие на дне озера штабеля фальшивых английских фунтов — в деревянных ящиках и возле них. А потом биологи нашли шарообразные остовы морских мин, части гидросамолета и даже пусковые установки с ракетами! После этого Фрике забросил биологию и увлекся тайнами озера. Он выяснил, что уцелевшие части мин, ракет и гидросамолета принадлежали находившемуся в замке на берегу озера секретному институту, который занимался морскими вооружениями Третьего рейха, в частности проектировал и испытывал ракеты морского старта для подводных лодок. Опытные образцы ракет с пусковыми установками на лебедке спускали на дно озера, откуда производили пробные пуски. Применить эту технологию во время войны немцы не успели. Но на основе документации этого института американцы создали ракеты "Поларис", которыми в 1960-е годы вооружили свой подводный флот.

Фрике также прояснил детали операции "Бернхард". Он отыскал Бернхарда Крюгера и в ноябре 1987 года спустился с ним на дно Топлицзее — к штабелям фальшивых фунтов, которые произвели на главного фальшивомонетчика рейха сильнейшее впечатление. "Великолепно! Отлично! Никаких признаков гниения, только грязь. Можно идти за покупками", — восхищался своей работой бывший штурмбанфюрер СС.

А затем Фрике и Шауэр сделали еще две интереснейшие находки. На глубине 80 метров они нашли похожий на упаковку йогурта большой металлический контейнер и пробитый пулями огромный металлический кузовообразный ящик с эмблемой Сербского торгового банка. Ящик был пуст, что в контейнере — неизвестно. Фрике и Шауэр специальным зацепом подняли контейнер на поверхность и вскрыли его крышку, предвкушая сенсацию. Но контейнер тоже оказался пуст. На дне его лежал лишь тяжеленный камень-грузило. Вокруг были обрывки какого-то печатного издания на немецком языке с забавными фигурками типа комиксов. А на одном из обрывков сохранилась сделанная от руки надпись: "№ 157". Все это заинтриговало Фрике.

После долгих розысков он узнал, что в конце войны в Топлицзее были затоплены похищенные немцами ценности (золото, документы) Сербского торгового банка и, возможно, других балканских банков. Кроме того, на дно озера было спущено пять герметичных контейнеров с очень важными документами Третьего рейха. Один из них — пустой, с камнем и веселыми человечками — Фрике нашел. Он выяснил, что это были фигурки из комикса в журнале "Штерн" от 4 января 1958 года. А значит, еще до экспедиции "Штерна" кто-то побывал на дне озера Топлиц, нашел контейнеры, четыре из них увез, а пятый утопил в озере и оставил знак будущим кладоискателям в виде клочков журнала "Штерн" с загадочным номером 157. Что означает сей номер — не выяснено до сих пор. Но в 1963 году известный охотник за нацистскими преступниками Симон Визенталь сказал: "Как бы нас ни уверяли в обратном, мы уверены, что в озере Топлиц спрятаны документы с информацией о движении немецких капиталов — так называемый список депозитариев".

По сведениям Визенталя (а ошибался он редко), на дне Топлицзее была похоронена тайна нацистского "золота партии" и, видимо, часть самого золота. Фрике обнаружил сделанное в 1972 году признание бывшего эсэсовца: "Мне приказали взорвать 30 тыс. кубометров скальной породы над тем местом, где лежало золото и ящики". Золото и ящики лежали в пробитых над водой штольнях. Возможно, это было золото Сербского торгового банка. Тайну эту скрывают огромные обломки взорванных горных пород, лежащие на дне озера, и подкопаться под них архисложно. Однако затопленные в озере металлические контейнеры с очень важными документами кто-то извлек. Но кто?

Фрике установил, что помимо бывших ветеранов СС, а также сотрудников американских и британских спецслужб озеро обследовали советские аквалангисты и водолазы. Видимо, это были офицеры ЭПРОН — Экспедиции подводных работ особого назначения, с 1920-х годов искавшей для Лубянки сокровища, затопленные в морях, озерах и реках. До 1955 года в Австрии стояли советские войска, так что времени на обследование Топлицзее у них было много. Да и после того по договоренности с австрийскими властями они могли посещать озеро. Фальшивые английские фунты их не интересовали. А вот золото и секретные документы — безусловно. И эпроновцы могли их найти. Ведь с середины 1950-х годов до середины 1980-х никто не поднимал со дна озера Топлиц кузовообразные металлические ящики, где хранилось золото Сербского торгового банка.

Одно из двух: либо это золото и другие ценности похитили в 1945 году эсэсовцы, затопившие пустой ящик, либо кто-то извлек их между 1945 и серединой 1950-х годов. И здесь лубянские кладоискатели были в приоритетном положении. Хотя как минимум один из затопленных в озере контейнеров с документами был извлечен в 1958 году, скорее всего англичанами или американцами. Однозначно сказать нельзя. Очевиден лишь факт: между весной 1945 года и летом 1959-го кто-то нашел затопленные в озере Топлиц контейнеры с важными документами Третьего рейха и опустошил металлический ящик с ценностями сербского банка. Кто — видимо, так и останется тайной. В 2000 году команда компании Oceaneering, обследовавшая затонувший "Титаник", полтора месяца исследовала пучину Топлицзее, но ничего не нашла. Там уже потрудились другие старатели, в том числе посланцы Лубянки.

 

Накануне Второй мировой войны и в начальный ее период западные союзники ничего не знали о секретных операциях Третьего рейха и его вождей с награбленным золотом и культурными ценностями, в частности о связях Германии с правительством и банковскими кругами Швейцарии, хотя экономическую войну с рейхом администрация Франклина Рузвельта начала задолго до вступления США в войну. По эксклюзивному ордеру № 8389 от 10 апреля 1940 года правительство США заморозило все находящиеся в американской юрисдикции денежные и иные ценности оккупированных нацистами Норвегии и Дании (золотые запасы этих стран). Этот ордер предусматривал аналогичные действия и в отношении всех других оккупированных Германией европейских государств (исключая Великобританию), а также Японии и Китая.

Тогда же британская разведывательная служба Secret Intelligence Service (SIS) начала активное "экономическое зондирование" своего врага. И в январе 1942 года посольство Великобритании в Вашингтоне направило американскому Министерству финансов секретный документ, где сообщалось, что в период с октября по декабрь 1941 года "более 21 тонны золота прошло через Базель маршрутом из Берлина в Берн в сопровождении официальных представителей Рейхсбанка". Эксперты SIS пришли к выводу, что это военная добыча, которую нацисты вывезли в Швейцарию. Потом по линии разведки поступило еще несколько сообщений такого рода, которые вызвали пристальный интерес американских политических и банковских кругов. В Вашингтоне решили создать шпионскую команду дипломатов, юристов и бизнесменов, связанных с деловыми и политическими кругами Германии, и направить ее с "инспекторской миссией" в тихое альпийское зазеркалье. Такая команда Управлением стратегических служб США (УСС) была создана. Ее возглавил профессиональный юрист, дипломат и бизнесмен Аллен Даллес, открывший в конце 1942 года в Берне европейское бюро американской разведки.

 

ГЛАВА 13

"МИСТЕР БУЛЛ" И ЕГО КОМАНДА

Аллен Даллес (1893–1969) происходил из элитной американской семьи. Он был внуком одного госсекретаря США и братом другого. В 1916 году поступил на дипломатическую службу, а в апреле 1917-го в качестве сотрудника американской дипломатической миссии был направлен в Берн, где собирал развединформацию о происходящем в Германии, Австро-Венгерской империи и на Балканах. "Фактически я был в значительно большей степени офицером разведки, чем дипломатом", — позднее признался он. В декабре 1918 года Даллес в составе группы советников и консультантов при американской делегации принимал участие в работе Парижской мирной конференции, где поддержал идею Черчилля о военной интервенции Антанты против режима большевиков, "если даже для такой операции потребуются сотни тысяч солдат". Затем он выполнял разведывательные миссии в Германии, Советской России и Турции, а в 1926 году оставил правительственную службу и занялся бизнесом, периодически участвуя по просьбе руководства США в международных конференциях и приватных встречах с Муссолини, Гитлером, политиками Англии и Франции.

Деловая карьера Даллеса развивалась стремительно. Он сразу получил должность юрисконсульта в одной из крупнейших юридических фирм на Уолл-стрит — в Sullivan & Cromwell, где его компаньоном был старший брат, Джон Фостер Даллес, ставший потом госсекретарем США. Фирма Sullivan & Cromwell обслуживала интересы крупного бизнеса и была тесно связана с нефтяной империей Рокфеллеров Standard Oil, финансово-промышленной группой Морганов и германскими концернами — Стальным трестом Стиннеса, электротехническим концерном Robert Bosch и химическим гигантом IG Farbenindustrie AG, сыгравшим важную роль в становлении нацистской диктатуры. Братья Даллесы были доверенными лицами германских корпораций за океаном.

Вскоре Аллен Даллес стал не только совладельцем фирмы Sullivan & Cromwell, но и занял важные посты в некоторых связанных с ней структурах. Фамильный банковский концерн Шредеров (владельцы его жили в Германии и США) предоставил ему директорские кресла в своих дочерних компаниях — Schreder Trust Company и J. Henry Schreder Banking Corporation. Последняя связывала предприятия Рокфеллеров с тяжелой промышленностью Рура, что упрочило роль Даллеса в связях американских и германских олигархических групп. Причем групп правоконсервативных. Глава немецкого банкирского дома Шредеров, кёльнский банкир Курт фон Шредер, был видной фигурой в пронацистских деловых кругах. 4 января 1933 года на вилле Шредеров в Кёльне в его присутствии Гитлер встретился с Ф. фон Паппеном, чтобы разработать план передачи власти в руки НСДАП. Потом Шредер сблизился с Гиммлером, а через него выход на самые верхи Третьего рейха получил и Даллес.

Связи Даллесов и близких к ним правоконсервативных американских деловых кругов с финансовопромышленной и политической верхушкой Третьего рейха были столь прочны, что после вступления США в войну в декабре 1941 года американская и британская разведки по заданию политического руководства проводили совместную секретную операцию Ultra Project с целью выявления крупных предпринимателей, работающих на интересы Гитлера. Под колпаком находились члены самых богатых семейств Америки, не порвавших деловые сношения с Германией, и их "связные" братья Даллесы. Член Верховного суда США Артур Гольдберг, изучавший темные страницы их биографий, незадолго перед смертью сказал: "Братья Даллесы были предателями. Они предавали свою страну, оказывая помощь и содействие врагу во время войны". Это могло стоить Даллесам головы. Но адми-нистрация США и руководство Управления стратегических служб решили использовать германские связи Даллесов и их партнеров в своих интересах. В начале 1942 года Аллен Даллес был привлечен к работе в нью-йоркском офисе УСС а в ноябре направлен в Берн в качестве главы европейского представительства американской разведки. "Президент Рузвельт и министр финансов Генри Моргантау, назначив Даллеса, дали ему особое задание: отслеживать германские связи руководства Швейцарии, в чем Даллес мог рассчитывать на помощь своих немецких коллег, отмывавших там деньги", — вспоминал потом высокопоставленный ветеран американской разведки.

* * *

Миссии с аналогичными целями были также отправлены в Мадрид, Стокгольм, Анкару, Рим и Буэнос-Айрес, но бернская была основной. Даллес работал в Швейцарии под дипломатической крышей и был известен своему руководству под оперативными псевдонимами "агент 110" и "мистер Булл". Для выполнения возложенной на него задачи он получил право вербовать не только граждан Германии, Швейцарии и других стран, но и своих соотечественников. Одним из его доверенных лиц (а также любовницей) была 38-летняя замужняя американка Мэри Банкрофт, дружившая со знаменитым психологом Карлом Юнгом и имевшая обширные связи в швейцарском обществе. А самым ценным агентом был сотрудник телеграфного отделения германского МИДа Фриц Кольбе, который, будучи в Берне, предложил свои услуги союзникам. Англичане его отвергли, а Даллес принял, дав оперативный псевдоним Джордж Вуд. К весне 1944 года Вуд передал американцам более 1200 ценных документов. Среди сведений, полученных от него, была информация о том, что у британского посла в Анкаре работает камердинером германский шпион (албанец Элиез Базна — Цицерон, чью работу германская разведка оплачивала фальшивыми британскими фунтами). Даллес также получал сведения о работе немецких ученых над созданием ракетного и атомного оружия.

Назначение Даллеса в Берн было с удовлетворением воспринято не только в Вашингтоне и Нью-Йорке, но и в Берлине, ибо шеф нацистской разведки Вальтер Шелленберг и рейхсфюрер Генрих Гиммлер высоко ценили не только его связи, но и "безоговорочную, деловую, сознательную вражду с большевизмом". И Даллес, в окружение которого Шелленберг внедрил своего агента, оправдал ожидания. Уже в феврале 1943 года он имел встречу с членом НСДАП князем Э. Гогенлоэ-Лангенбургским, на которой зондировал отношение нацистской верхушки к позиции американских деловых кругов, заинтересованных в сепаратном мире с Германией и возведении "санитарного кордона против Советов". Потом было еще несколько встреч с посланцами Шелленберга, что в итоге весной 1945 года привело к сепаратным переговорам Даллеса и его людей с личным представителем Гиммлера Карлом Вольфом. Именно этими переговорами прославилась швейцарская миссия Даллеса. Но главной ее задачей был сбор и анализ финансово-экономической информации о Третьем рейхе и его внешних связях, особенно со Швейцарией, куда нацисты в огромных количествах вывозили награблен-ные богатства. Это определило состав шпионской команды, в которую наряду с профессиональными разведчиками вошла группа посланцев Уолл-стрит, призванных разузнать, куда и как нацисты вывозят награбленные богатства, а также что и где в послевоенной Европе можно прибрать к рукам.

В швейцарском офисе УСС обосновались Поль Меллон — сын алюминиевого короля Америки Эндрю Меллона, которому большевики продали 21 шедевр картинной галереи Эрмитажа; сыновья Джона Пир-понта Моргана — Джуниус и Генри; представитель химического концерна Дюпонов — Альфред Дюпон. Особую роль в окружении Даллеса играл Геро фон Шульце-Геверниц — немец, иммигрировавший в Америку после прихода Гитлера к власти. Он имел в Швейцарии деловые интересы и фамильную собственность. Его отец, известный ученый в области международных отношений, был депутатом рейхстага. А сам Геверниц был женат на дочери рурского барона Гуго Стиннеса-старшего, что дало ему выход в деловые и политические круги Европы. Курсируя между Берном и Берлином, Геверниц использовал свои семейные связи для установления "перспективных для разведки" знакомств. В дело был вовлечен и вице-президент нью-йоркского филиала). Henry Schreder Banking Corporation Лада-Мокаргио, назначенный вице-консулом США в Цюрихе, с которым Даллес постоянно контактировал.

Ясно, что такая команда шпионов-миллиардеров была призвана решать не только разведывательные, но и важные политико-финансовые задачи с прицелом на послевоенные времена, где награбленной Гитлером военной добыче отводилась немаловажная роль. Судя по документам из Национального архива США, частично рассекреченным в конце 1990-х, миссия Даллеса свою задачу выполнила. За три года работы в Швейцарии "мистер Булл" и его люди смогли выявить связи швейцарских банков с финансово-промышленными и политическими кругами Третьего рейха и проследить пути умыкания награбленного. И не только проследить, но и поучаствовать в этом.

* * *

Когда Аллен Даллес и члены его команды вернулись в США, резидентом американской разведки в Берне стал Джеймс Кроунтол, о котором американский исследователь Грегори Дуглас сообщает: "Американец по паспорту, Кроунтол происходил из семьи еврейских банкиров немецкого происхождения и прекрасно говорил по-немецки. В войну он прославился тем, что вместе с Герингом торговал произведениями искусства, конфискованными у евреев". То есть, используя каналы разведки, продавал через американские и английские антикварные фирмы ценное имущество жертв холокоста. Кроунтол, как и Геверниц, во время войны регулярно посещал Германию, откуда переправлял в Швейцарию (и далее в США) награбленные ценности, помогая нацистским бонзам наживаться на этом. В бернской резидентуре это именовалось "активной операцией", хотя это была контрабанда краденого в целях наживы с использованием каналов разведки. Причем украденного у жертв геноцида, что подпадает под статью о военных преступлениях.

Но Кроунтола это не смущало. Страшнее было другое. У шпиона-контрабандиста была слабина: он был гомосексуалистом и посему попал в одну из постельных ловушек Генриха Мюллера, кои тот именовал "прощай, крошка", ибо гомосексуализм в рейхе был равносилен смертному приговору. Мюллер не арестовал швейцарского гостя лишь потому, что тот был деловым партнером Геринга и высших чинов СС (а возможно, и самого Мюллера) в продаже краденых произведений искусства. И это знакомство шефу гестапо очень пригодилось. Сразу после смерти Гитлера Мюллер бежал в Швейцарию, к чему готовился с лета 1944 года. Среди своих подчиненных Мюллер нашел напарника, имевшего, как и он, лицензию на управление легкомоторным самолетом, и велел ему подготовить двухместный моноплан Fi-156 "Storch" ("Аист"), который с весны 1945 года стоял в берлинском районе Тиргартен вместе с эскадрильей легкомоторных самолетов СС. Мюллер сделал швейцарские паспорта на фамилии Шварцер и Лигл, а у австро-швейцарской границы спрятал в сарае мотоцикл. Штурвал самолета он доверил напарнику, а мотоцикл взял на себя, поскольку был заядлым байкером. В кожанке, шлеме и очках Мюллер любил гонять по Берлину, отводя душу после работы.

На последнее при жизни Гитлера заседание в рейхсканцелярии Мюллер пришел в парадной форме, при всех наградах, демонстрируя свою верность фюреру и режиму, хотя уже был готов к бегству. 29 апреля 1945 года был последним днем работы шефа гестапо на Третий рейх. А уже следующим вечером, после смерти Гитлера, переодевшись в форму майора люфтваффе, Мюллер прибыл в Тиргартен, где его ждал моноплан с пилотом и дополнительным топливным баком под фюзеляжем. Около полуночи легкий "Аист" взмыл в небо над горящим Берлином и, сделав пару остановок в пути, ранним утром приземлился под Зальцбургом у границы Австрии и Швейцарии. Там берлинские беглецы переоделись в гражданское платье, сели на спрятанный в сарае мотоцикл и со швейцарскими паспортами пересекли границу Швейцарии.

У Мюллера имелись счета в швейцарских банках, а во время войны он переправлял в Альпийскую республику награбленные гестапо картины, драгоценности и антиквариат. К тому же у Мюллера были связи со швейцарской разведкой, а в Швейцарии окопались два верных агента — Мали Массо и Поль Хауссенман. Так что база для бегства была готова. Продумал Мюллер и маскировку. В начале мая 1945 года советская военная контрразведка Смерш обнаружила в берлинских развалинах труп человека в форме группенфюрера СС с удостоверением на имя Генриха Мюллера, но это был не он. Потом в Берлине не раз находили бутафорские могилы Мюллера, последний раз — в 2013 году, хотя ни жену, ни детей "усопшего" на опознание трупа ни разу не приглашали. А когда 25 сентября 1963 года власти ФРГ вскрыли одну из таких могил на Кройцбергском кладбище Западного Берлина (в американской зоне оккупации), то вместо праха Мюллера там оказались кости трех неизвестных людей. Распускались слухи, что шеф гестапо был советским агентом и сбежал в СССР, намеренно путая находившегося в советском плену генерал-лейтенанта вермахта В. Мюллера с группенфюрером Г. Мюллером. Все это делало ЦРУ, дабы скрыть, что с ноября 1948 года одна из самых зловещих фигур Третьего рейха спокойно живет в оплоте западной демократии. Факт пребывания Мюллера в США и связи с американскими спецслужбами являли собой строжайший секрет, в который были посвящены лишь несколько человек, включая директоров ЦРУ Уолтера Беделла Смита и Аллена Даллеса, а также президентов США Гарри Трумэна и Дуайта Эйзенхауэра.

Но германские власти знали, где Мюллер. В 1973 году правительство ФРГ выдало официальный ордер на его арест и обратилось за помощью к США, где, по имевшимся данным, нацистский палач доживал свой век под крылом американских спецслужб. Но на запросы немецкой стороны американцы не отвечали, отрицая сам факт присутствия Мюллера за океаном. Бывший шеф гестапо с его опытом и знаниями американцам был нужен. И хотя заокеанская политическая, интеллектуальная и разведывательная элита произвела на Мюллера удручающее впечатление, с 33-м президентом США у группенфюрера СС сложились хорошие отношения. Трумэн удостоил Мюллера особой чести, пригласив в январе 1949 года на свою инаугурацию. А тот радушно принимал высокого гостя у себя дома в Джорджтауне (пригород Вашингтона), угощая крадеными винами из ротшильдовских погребов, играл ему на фортепиано и дарил украденные картины. Мюллер привез с собой целый музей награбленного добра и потихоньку его сбывал (в основном через фирму Christie’s) или дарил нужным людям. Среди вывезенных им ценностей были старинные гобелены из Вены, картины Матисса и других "дегенеративных" художников. Были партитуры П. И. Чайковского из Дома-музея композитора в Клину, рукописи А. П. Чехова и сокровища бывших царских резиденций под Ленинградом, включая роскошные обеденные сервизы, портреты царственных особ и изделия из янтаря, которые Мюллер называл "царскими янтарными гарнитурами".

Генрих Мюллер прожил в США 35 лет. Обзавелся второй семьей, хотя о первой жене с детьми, оставшимися в Мюнхене, не забывал, посылая им деньги. В 1950-е годы он инкогнито посещал ФРГ. А в начале 1960-х познакомился с американцем немецкого происхождения Грегори Дугласом, который стал его единственным другом в чужой стране. Они вместе коротали время, обедали в местном французском ресторане, играли в шахматы, беседовали о жизни. Мюллер подарил другу несколько картин и ценных личных вещей, включая эсэсовский перстень и кортик с номером Мюллера в СС и его инициалами, генеральскую фуражку, некоторые награды, парадную каску и кожаный плащ, которыми Дуглас очень дорожил. Когда в 1983 году Г. Мюллер умер от сердечного приступа, то американская вдова передала Дугласу его личный архив, который он изучил, а потом начал публиковать, вызвав громкий скандал.

Из американских архивов тут же исчезли бумаги, проливавшие свет на обстоятельства пребывания одного из зловещих символов Третьего рейха в оплоте западной демократии, а Дугласа стали прессовать. Тем не менее в 1995–1999 годах он издал в США, а затем в других странах записанные Мюллером на магнитофон "Вербовочные беседы", а также его дневники, ставшие мировой сенсацией. Американские власти объявили их фальшивкой. Но сын Мюллера признал подлинность дневников, а Дуглас предъявил журналистам (в том числе российского телеканала "Совершенно секретно", снявшего об этом потрясающий фильм) личные вещи Мюллера и документы из его архива, доказывающие подлинность публикаций. Они высвечивают неприглядный лик шефа гестапо и американской правящей верхушки и полны свидетельств того, как сокровища, награбленные нацистами в Европе, расползались по США.

Ну а подбил бывшего шефа гестапо поработать на новую родину резидент ЦРУ в Швейцарии Джеймс Кроунтол, которому Мюллер устраивал в дни войны постельные ловушки в Германии. Вышло все очень просто. Поначалу господин Шварцер-Мюллер обитал в Женеве, а потом купил дом на северо-западном берегу Женевского озера, где прожил три года, не вступая ни с кем в контакт. Мюллера лишь изредка навещал его бывший заместитель по гестапо, штандартенфюрер СС Вильгельм Крихбаум, известный под псевдонимом Вилли К. Теперь он работал в созданной американцами Организации Гелена (разведывательной службе ФРГ) и однажды предложил своему бывшему шефу поработать на ЦРУ. Утомленный бездельем, циничный по натуре Мюллер согласился. Три недели осенью 1948 года вербовочные беседы с ним вел Кроунтол, и стороны ударили по рукам. Мюллер продал ЦРУ за миллион долларов вывезенный им бесценный архив гестапо. Кроме того, за оказание консультационных услуг американцы согласились платить ему по 50 тыс. долларов в год, что было тогда большими деньгами. Записанные Мюллером "для истории" беседы с Кроунтолом попали к Дугласу. Там масса интереснейших мест! В одном из них два высокопоставленных сотрудника спецслужб спорят о моральности грабежа во время войны. "Грабеж? — возмутился Мюллер и отрезал: — Чепуха!" И Кроунтол его понял.

 

ГЛАВА 14

ПЕЩЕРЫ АЛАДДИНА

Между тем работа американских и британских шпионско-финансовых миссий шла своим чередом. Они проводили разведки боем. В ходе одной из них были перехвачены четыре сумки с 20 банковскими считками золота. Груз шел из Германии через Швейцарию в оккупированный Японией Шанхай, где золото намеревались либо перевести в токийский банк, либо положить на депозит британской Гонконг-Шанхайской банковской корпорации (HSBC). Шел постоянный мониторинг ситуации, позволивший спецслужбам и политическому руководству США и Великобритании получить к концу войны довольно полное представление о масштабах разграбления гитлеровцами Европы, путях, адресах и способах переправки награбленного. В январе 1945 года американская разведка составила секретный доклад, озаглавленный "Сомнительные активы двух крупнейших швейцарских банков в 1944 году", где говорилось, что цюрихский банк Credit Suisse "совершал активные действия в интересах нацистов, проводя иностранную валюту для целей, не относящихся к декларируемой торговой деятельности". Другой документ гласил: "От SCHAFF получен основанный на достоверной информации доклад о том, что германские промышленники размещают свои фонды за границей в нейтральных странах, а двумя главными банками, через которые они вывозят свои капиталы, являются Basler Handelsbank и Credit Suisse, Zurich". По данным разведки, операции с германским золотом и валютой проворачивали еще два крупных частных швейцарских банка — Union Bank of Switzerland (UBS) и Swiss Bank Corporation, а также ряд банков рангом ниже.

Но главную роль в золотых делах Третьего рейха играл Швейцарский национальный банк — Swiss National Bank (SNB), с 1939 года тесно сотрудничавший с гитлеровским Рейхсбанком, переправлявшим туда горы награбленного в Европе золота и прочих ценностей, за которые нацисты получали миллиарды швейцарских франков и использовали их для закупок стратегического сырья, военных материалов и продовольствия. Международное расследование, проведенное через полвека, установило: "С начала 1943 года Swiss National Bank был осведомлен о систематическом истреблении жертв нацистского режима. Несмотря на это, банк не делал никаких различий между награбленным золотом и прочим золотом Рейхсбанка. В течение длительного времени руководство SNB не признавало, что нацистское государство занималось воровством и грабежами в невиданных масштабах и что это сопровождалось уничтожением целых народов".

Швейцарский национальный банк принимал нацистское золото вплоть до апреля 1945 года. Причем золото из концлагерей поступало в 1942–1944 годах на особый счет, открытый на имя штурмбанфюрера СС Бруно Мелмера. На Лондонской конференции по нацистскому золоту в декабре 1997 года официальный представитель Швейцарии признал, что швейцарские банки приняли золота, конфискованного нацистами у предпринимателей и частных лиц, на 146 млн долларов (130 т) и что примерно треть его составляли ювелирные изделия и зубные коронки, изъятые у жертв концлагерей. Кроме того, в SNB поступало золото, изъятое нацистами из центральных банков оккупированных стран. Швейцария была также оптовым складом награбленного добра; там оно сортировалось, продавалось и оттуда расходилось по миру.

За всем этим пристально следила разведка союзников. Еще до высадки союзных сил в Нормандии в июне 1944 года при американских и британских военных штабах были созданы специальные поисковые команды. Они работали под крышей спецслужб, а в их задачу входили розыск немецких военных и промышленных секретов, вербовка ученых, поиски нацистских архивов, драгоценностей и коллекций искусства. Особую поисковую группу американских военных Alsos, задачей которой являлся розыск и захват новейших научно-технических и военных разработок Германии, а также ее ведущих ученых и специалистов, возглавлял полковник Борис Паш. В апреле 1945 года его группе удалось найти в горной Тюрингии подземный завод по производству немецких баллистических ракет V-2 (Фау-2) — детища выдающегося немецкого инженера-конструктора Вернера фон Брауна. Паш также обнаружил оборудованную в скале лабораторию, где находился первый немецкий атомный реактор, сооруженный группой немецких ученых-физиков во главе с нобелевским лауреатом Вернером Гейзенбергом. А в начале мая люди Паша нашли в заснеженных уголках горной Баварии самого отца немецкого ракетостроения и его лучших специалистов, а также атомщика Гейзенберга. Давнего и убежденного члена СС Вернера фон Брауна вместе с его людьми и образцами ракетной техники тайно вывезли в США, где они успешно работали над американской ракетной программой, увенчавшейся высадкой астронавтов на Луну. А Вернера Гейзенберга и других крупнейших немецких физиков вывезли в Англию, где несколько месяцев держали в "золотой клетке". А когда после Хиросимы и Нагасаки союзники поняли, что Гейзенберг и его коллеги знают об атомной бомбе меньше, чем ее создатели, их выпустили под особый надзор.

Неменьшее значение придавалось поискам награбленных ценностей — золота, произведений искусства, архивов, библиотек. Управление стратегических служб, Госдепартамент и Министерство финансов США разработали секретную операцию Safehaven ("Безопасная гавань"), призванную выявить маршруты перемещений награбленного и адреса с целью его изъятия и послевоенного использования. Особым циркуляром Госдепа от 6 декабря 1944 года операция Safehaven была введена в действие на пространствах четырех континентов. На розыск сокровищ правительство США откомандировало лучших специалистов во главе с куратором отдела средневекового искусства нью-йоркского музея Метрополитен Джеймсом Рораймером. В качестве уполномоченного офицера по делам архивов, исторических памятников и произведений искусства он был придан Объединенному штабу союзных сил, а Управлению стратегических служб США в Европе было предписано оказывать Рораймеру и его коллегам всемерную помощь. Столь же серьезно отнеслись к предприятию англичане, у которых, как и у американцев, работала "культурная разведка", выведывавшая адреса тайников. И после высадки союзников в Нормандии вслед за наступавшими войсками двинулись команды кладоискателей и следопытов.

Юридически спецподразделения "по охране монументов, произведений искусства и архивов" работали под крылом Комиссии по охране произведений искусств в зоне военных действий, созданной в июле 1943 года по указу президента США Франклина Рузвельта. Поначалу в задачу этих подразделений, состоявших из кураторов музеев, искусствоведов, историков, художников, педагогов, букинистов и архивистов, входила охрана движимых и недвижимых памятников истории и культуры в зоне военных действий в Европе. Но поскольку в условиях войны это была утопия, главной задачей этих людей, которых в армии прозвали "монументалистами" (monuments men), стали поиски награбленных нацистами произведений искусства и прочих ценностей, а также сокровищ из немецких музеев. В июне 1944 года с первыми группами союзных войск в Нормандии высадился отряд из 12 монументалистов. Потом их ряды существенно выроста. Всего в этих подразделениях на Западном фронте, в Италии, Греции, на Бажанах служило около 400 человек из 15 стран, в основном американцы и англичане. Следуя за авангардом союзных войск, монументалисты нашли более трех тысяч тайников со всевозможными ценностями. Поисками занимались также военные и спецслужбы, с ними монументалисты тесно сотрудничали. Всего на территории Германии и других европейских стран за два года было найдено более трех миллионов награбленных нацистами предметов искусства и культуры и не менее полутора миллионов экспонатов немецких музеев, не считая разного рода документов, золота, драгоценностей.

* * *

Свою первую большую находку монументалисты сделали в начале апреля 1945 года, когда части 3-й американской армии заняли городок Меркерс на юге Тюрингии, где в калийных шахтах они нашли спрятанные сокровища. На них указала местная женщина-роженица в благодарность за то, что американский патруль подвез ее к больнице. 12 апреля главнокомандующий американскими вооруженными силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр при свете шахтерских ламп осмотрел тайники на глубине 450 метров. "Боже!" — воскликнул он. Перед ним штабелями стояли ящики, набитые золотыми слитками немецкого Рейхсбанка (8 тыс. штук по 123 кг) и произведениями искусства. Очевидец события — американский лейтенант Лес Николс потом вспоминал: "Там были бесценные произведения живописи, большое количество золота и валюта различных стран. Думаю, были алмазы и другие ценности — и всё в огромных, просто невероятных количествах". Другой очевидец добавил: "То, что меня поразило, — преданность своему делу и аккуратность немецких банковских служащих. Они учитывали и записывали всё до последнего пенни. Могло показаться, что там было все национальное достояние". Улов оказался огромным. По американским данным, в шахтах Меркерса находилось золото на 238 млн долларов, немецкие бумажные деньги на 187 млн долларов, 110 тыс. британских фунтов, 89 тыс. швейцарских франков, 4 млн норвежских крон и 400 т шедевров искусства из берлинских музеев, упакованных в 3000 ящиков!

С этой первой "пещерой Аладдина" связано и первое крупное загадочное хищение. 14 и 15 апреля 1945 года американцы отправили найденные ими ценности на 29 грузовиках в чудом уцелевшее хранилище Рейхсбанка во Франкфурте-на-Майне. И хотя транспорт с особо ценным грузом эскортировали пять пехотных взводов, две пулеметные части, десять зенитных орудий, самолеты наблюдения и бомбардировщики "мустанг", три грузовика по дороге бесследно исчезли. В одном из пропавших грузовиков, возможно, было 20 деревянных ящиков с надписью "Управление гидротехническим строительством Кёнигсберга". Немцы к этому отношения не имели. А находившийся в шахте Меркерс представитель Государственных музеев Берлина профессор Пауль Ортвин Рабе записал в своем дневнике, что эти ящики "отправляют раньше, чем личное дорогостоящее имущество Эриха Коха и рейхсминистра Руста". Значит, там было что-то очень ценное.

Окрыленные успехом, заокеанские кладоискатели в генеральских лампасах с утроенной энергией продолжили поиски, и вскоре им вновь улыбнулась удача. В соляном руднике Граслебен под Хельмштедтом обнаружилась другая часть сокровищ берлинских музеев и прочие ценности. Вторая "пещера Аладдина" тоже была разграблена. Когда 1 июня 1945 года англичане приняли рудник у американцев, то поняли, что их союзники там основательно покопались. В заявлении офицеров Британской службы по охране памятников и произведений искусства (монументалистов) Никколса и Норриса говорится; "Позднее, когда ящики были доставлены из Граслебена, оказалось, что из 6800 ящиков более половины вскрыты". Директор рудника Кисслер сообщил Норрису, что "американцы вывезли 10 процентов спрятанных там предметов". А когда в британском хранилище художественных ценностей в замке Целле произвели проверку и инвентаризацию вещей, извлеченных из граслебенских тайников, директор хранилища Лотар Претцель констатировал, что на множестве ящиков "имеются следы серьезного ограбления". Вот что пишет об этом немецкий профессор Клаус Кольдман, много лет занимающийся розыском культурных ценностей, пропавших в годы Второй мировой войны: "Складские описи соляного рудника Граслебен, которые могли бы пролить на это свет, тотчас были конфискованы американской Секретной службой и до сих пор числятся пропавшими". На след этих сокровищ через много лет вышел Георг Штайн.

* * *

Прослеживая путь транспорта с ценностями, которые в апреле 1945 года на грузовиках Красного Креста были вывезены из Веймара и замка Рейнхардсбрунн, Штайн выяснил, что сначала грузовики двинулись в направлении Зальцкаммергут — Бад-Аусзее. Но из-за быстрого продвижения американских войск к Нюрнбергу колонна свернула на север, к соляной шахте Граслебен, где груз под шифром "Музей кайзера Фридриха" был снят и помещен в ее глубоком забое. Когда Граслебен заняли американцы, сокровища были найдены, изъяты и размещены в герцогском замке в Целле, севернее Ганновера, превращенном в склад произведений искусства. Оттуда офицеры штаба 9-й американской армии под командованием генерала Уильяма Симпсона изъяли лучшие вещи и вывезли в США. Среди них были ценности, проходившие под шифром "Музей кайзера Фридриха", а также кёнигсбергские "изделия из янтаря".

Считая, что вышел на след Янтарной комнаты, Штайн начал делать запросы. Поскольку перевозки осуществлялись морем, он обратился в страховые компании HAPAG и Lloyd, пытаясь узнать перевозчиков и характер грузов, отправлявшихся в 1945 году из Европы за океан, но получил отказ или вежливые отписки. Штайн стал обращаться в архивы — результат был тот же. За Штайном установили слежку и начали прессовал". С ним приключались странные истории: он оказывался в бессознательном состоянии в разных местах и не мог объяснить, как туда попал. Штайн писал друзьям взволнованные письма. В одном из них, отправленном 7 июля 1987 года из местечка Штарнберг в Регенсбург Альберту Рауху, говорилось:

Глубокоуважаемый господин доктор Раух!

Я сознательно несколько дольше пережидал, прежде чем дал о себе знать, так как до начала этой недели находился в шоковом состоянии и лишь теперь могу снова ясно мыслить, размышлять и планировать. Что же случилось? С декабря 1986 года мне удалось совместно с экспертами ГДР изучить государственные архивы в Потсдаме и Мерзебурге по вопросу Янтарной комнаты.

До 10 апреля 1945 года "ЯК" находилась в охотничьем замке Рейнхардсбрунн под Готой, принадлежавшем герцогу Кобург-Готскому. В ночь с 10 на 11 апреля 1945 года обергруппенфюрер СС доктор Каммлер приказал перевести данный объект в Граслебен-1, в соляную шахту, которая принадлежала Сольвейгконцерну, где он был помещен под инвент. номером 16+17 в забое на глубине 430 метров, в разработке 3+4. При этой транспортировке были незаконно использованы грузовики швейцарского Красного Креста (Женева), которые находились в распоряжении д-ра Мюзи. 15.04.45 года Граслебен был занят 9-й армией США, которой командовал генерал Симпсон. А уже 10 мая 1945 года части 9-й армии США вывезли экспонаты Янтарной комнаты через Висбаден — Антверпен в Штаты. 6 апреля 1987 года гессенское Министерство культуры в Висбадене сообщило, что все акты, касающиеся этого дела, недоступны для ознакомления. По поручению Дуайта Эйзенхауэра и категорическому указанию Пентагона они хранятся в архивах военного департамента. В дальнейшем было установлено, что с 1957 года существует соглашение между администрацией США и ФРГ, подписанное со стороны немцев д-ром Хабилем А. Глобке и графом Спукти (убитым в 1962 году в Гватемала-Сити), о том, что депоненты 16+17 наряду с другими культурными ценностями должны быть задержаны и сохранены как залог мирных переговоров по окончании Второй мировой войны.

Перемещение культурных ценностей из замка Рейнхардсбрунн в шахту Граслебен проводилось под видом продовольственных поставок швейцарского Красного Креста в концлагерь Бухенвальд. Крытые тентом грузовики с ценностями были размещены среди колонны грузовиков Красного Креста с продовольствием, и различить их было невозможно. Эту спец-операцию организовали президент швейцарского Красного Креста Карл Буркхардт и бывший президент Швейцарской Конфедерации Жан-Мари Мюзи, имевшие давние связи с руководством рейха. Буркхардт с довоенных времен выступал посредником между нацистской верхушкой и лидерами западных государств и Польши при решении острых и деликатных проблем. Так, в августе 1939 года, являясь верховным комиссаром Лиги Наций в Данциге, он пытался угомонить Гитлера, который порывался "как молния обрушиться всеми силами на поляков". Хотя, как пишет американский историк Уильям Ширер, Буркхардт "давно шел навстречу требованиям немцев". Еще более темной лошадкой был доктор Мюзи. С конца 1930-х годов между верхушкой рейха и политическим руководством и банковскими кругами Швейцарии существовали тайные договоры и связи, позволявшие нацистским бонзам использовать швейцарские банки в своих интересах, вывозя туда награбленное золото и другие ценности. Посредником в этих секретных операциях выступал Мюзи.

А в начале 1945 года по просьбе международных еврейских организаций он вел секретные переговоры с Гиммлером об освобождении за валютный выкуп узников нацистских концлагерей. Стороны пришли к соглашению, что два раза в месяц немцы будут за деньги передавать Швейцарии по 1200 узников. Первый эшелон с ними прибыл в Швейцарию в начале февраля 1945 года, за что еврейские организации выплатили рейхсфюреру Гиммлеру 5 млн швейцарских франков, хранителем которых стал доктор Мюзи. Эта сделка означала, с одной стороны, спасение от газовых камер десятков тысяч человек, а с другой — пополнение казны рейха и карманов его вождей. Но сделка получила огласку. Поднялась кампания в англоязычной прессе, где утверждалось, что после войны Швейцария готова предоставить убежище нацистским правителям. Официальный Берн вынужден был оправдываться, а Гитлер пришел от этого в ярость и запретил дальнейшую выдачу заключенных.

Участие таких персон, как Каммлер, Буркхардт и Мюзи, в "операции Граслебен" указывает на то, что в разграбленной американцами шахте находились сокровища исключительного значения. Работая несколько лет с документами Г. Штайна, помимо процитированного выше письма я наткнулся на запись, датированную 26 января 1987 года:

События в соляной шахте Граслебен

В эту шахту поступили ценности, доставленные 60 отдельными транспортами из разных частей империи, в том числе архивы и музейные ценности. Наряду с доставленными транспортом под руководством Рюля, там также музейные ценности Берлинского музейного острова — золотые находки археолога Генриха Шлимана, обнаруженные при раскопках в Турции (Троя), самые ценные экспонаты Берлинских музеев, считавшиеся навсегда утраченными. Граслебен был занят частями 9-й американской армии, где американцы обнаружили и изъяли захороненные сокровища искусства и архивы.

Архивные материалы были помещены в крепость (замок) Кайзерпфальц в Госларе / Гарц, а произведения искусства и музейные ценности разместили на складе для произведений искусства герцогского замка в Целле, севернее Ганновера; оба названные хранилища находились под контролем английского военного командования.

Офицеры штаба 9-й армии США под командованием генерал-полковника (генерал-лейтенанта. — А. М.) Симпсона набрали себе в большом количестве произведения искусства и в спешном порядке вывезли их по маршруту Бремерхафен — Англия — США, захватив вместе с другими ценностями золотые находки из Трои и ценности, доставленные под кодовым названием "Музей кайзера Фридриха" д-ром Зигфридом Рюлем с ж. д. станции Парадиз, близ Франкфурта-на-Одере.

Так вот оно что: в шахте Граслебен было укрыто 60 транспортов музейных ценностей! В том числе под названием "Музей императора Фридриха" были спрятаны главные сокровища Государственных музеев Берлина — крупнейшего музейного комплекса Германии. Их захватили американцы. Это как если бы кто-то захватил главные ценности Эрмитажа и Московского Кремля. Эти несметные сокровища считались утраченными, но Штайн узнал о них правду и хотел сообщить о ней на пресс-конференции. Он оповестил ведущие немецкие СМИ, позвонил Марион Дёнхофф и якобы даже встретился с двумя офицерами из штаба Каммлера, готовыми подтвердить его информацию. Но 21 августа 1987 года труп Штайна нашли в буреломе на краю леса в местечке Альтдорф под Мюнхеном. При нем было обнаружено два ножа, двое ножниц и скальпель, которыми он якобы нанес себе восемь колото-резаных ран в живот и способом харакири свел счеты с жизнью, хотя при харакири наносят один удар. Есть основания полагать, что те офицеры были вовсе не из штаба Каммлера, а из американских или германских спецслужб и встреча с ними стала для Штайна роковой. Примечательно и заключение судмедэкспертизы о причине его смерти: самоубийство.

* * *

Крайне любопытен еще один факт. После того как вывезенные из замка Рейнхардсбрунн ценности были спрятаны в шахте Граслебен, загадочно исчез 44-летний группенфюрер и генерал-лейтенант войск СС Ханс Каммлер — один из руководителей Главного административно-хозяйственного управления СС (ВФХА). Квалифицированный инженер, довольно поздно примкнувший к нацистскому движению, до декабря 1941 года он занимал руководящие посты в Имперском министерстве авиации, где проявил себя с наилучшей стороны. Затем по настоянию Гиммлера был переведен в ВФХА, где возглавил управленческую группу "С", занимавшуюся строительством казарм для войск СС, концентрационных лагерей и промышленных предприятий, на которых применялся рабский труд остарбайтеров и военнопленных.

Каммлеру доверяли самые важные и секретные проекты Третьего рейха. В глубоких штольнях под Веймаром, недалеко от концлагеря Бухенвальд, под его руководством было налажено производство "оружия возмездия" — баллистических ракет Фау-2. А в конце 1944 года Каммлер стал командиром армейского корпуса особого назначения — первого в мире соединения ракетных войск стратегического назначения. Подчиненные Каммлеру мобильные войска производили с территории Нидерландов (с улиц и парков Гааги) обстрелы Лондона ракетами Фау-2, которые повлекли большие разрушения и человеческие жертвы. За эти "подвиги" в начале 1945 года Ханс Каммлер был награжден Рыцарским крестом за военные заслуги с мечами. Он также принимал участие в строительстве хранилищ особого назначения в горах Тюрингии и сооружении запасной столицы рейха в районе Готы — подземелий объекта "Ольга S Ш".

Каммлер хорошо знал эти места, поэтому в начале апреля 1945 года ему поручили эвакуацию огромных ценностей, временно складированных в Веймарском музее и замке Рейнхардсбрунн. Тщательно спланированная операция по перемещению сокровищ в соляную шахту Граслебен была блестяще проведена. А дальше произошло нечто загадочное. По одной версии, после завершения операции Каммлера застрелил его адъютант Шлейфер. Если так, то это был беспрецедентный случай в истории СС. Застрелить своего шефа — генерала, любимца Гиммлера! — Шлейфер мог только по приказу из Берлина, но от кого?! По другой версии, Ханс Каммлер застрелился сам 9 мая 1945 года в Праге. Эти версии приведены в справочниках по Третьему рейху, хотя нет доказательств убийства или самоубийства Каммлера, кроме письменного свидетельства двух его помощников. Таю генерала и его личные вещи тоже не обнаружены. Начальник ракетных войск стратегического назначения рейха и хранитель его великих тайн как в воду канул.

И вот в середине июня 2014 года родилась сенсация. Журналисты The Times выяснили, что ни убийство, ни самоубийство Каммлера весной 1945 года не имело места, это была дезинформация. Рассказал об этом журналистам сын американского секретного агента Дональда Ричардсона — Джон. По его словам, убийство Каммлера инсценировали американские спецслужбы, агенты которых тайно вывезли генерала в США. В течение двух лет американцы выжимали информацию из человека, который знал секреты нацистских ракет и захороненных сокровищ рейха. Джон Ричардсон заявил, что его отец лично допрашивал Каммлера, но молчал об этом более сорока лет, так как дал подписку о неразглашении. Лишь перед смертью он исповедовался сыну. По его словам, Каммлер покончил жизнь самоубийством не в Праге в 1945 году, а через три года после окончания войны в камере американской тюрьмы.

Так сокровища шахты Граслебен трагически связали судьбы двух разных людей: одного из высших чинов СС, прятавшего награбленные сокровища Третьего рейха, и бывшего сапера вермахта, который их упорно искал.

* * *

Участь Меркерса и Граслебена разделили другие тайники, попавшие в руки американцев. Масса находившихся там ценностей и их стоимость была огромной. В американской оккупационной зоне исчезла основная часть коллекции Гитлера, судьбу которой он определил в своем политическом завещании, составленном 29 апреля 1945 года — за день до того, как свел счеты с жизнью. Документ, в котором вину за развязывание Второй мировой войны Гитлер возложил на "мировое еврейство", в котором он обвинил в предательстве Геринга и Гиммлера, назначил новое правительство во главе с Дёницем и Геббельсом и призвал немцев повиноваться ему, не обошел вниманием и собранную фюрером коллекцию искусства. "Я собирал картины из купленных мной в течение многих лет коллекций не для личных целей, а для создания галереи в моем родном городе Линце на Дунае. Моим наибольшим желанием было бы исполнение этого завета", — писал Гитлер. Но завет фюрера германской нации не был исполнен. "Собиравшиеся" им шедевры пришлось не выставлять, а прятать. По приказу Бормана коллекция фюрера была разделена. Часть ее спрятали в Берлине, часть доставили в подземелья объекта "Ольга S III"

у полигона Ордруф и в ставку Гитлера в Берхтесгадене. Но основную часть ценностей укрыли в специально оборудованной соляной шахте Альт-Аусзее в Австрийских Альпах, где они едва не погибли.

В конце войны Гитлер отдал приказ всем подчиненным ему войскам и гражданским органам власти — оставлять после себя "выжженную землю", но он был против уничтожения "арийских" произведений искусства. Тем не менее гауляйтер Верхней Австрии Август Айгрубер приказал занести в штольни Альт-Аусзее восемь 500-килограммовых бомб для взрыва. Но взорвать их он не успел. Группа хранителей сокровищ во главе с реставратором Карлом Зибером забила тревогу. Они связались с Берлином, и шеф Главного управления имперской безопасности Эрнст Кальтенбруннер отменил решение Айгрубера, отдав приказ взорвать только входы в штольни с целью маскировки, не нанося вреда ценностям. 5 мая 1945 года окрестные горы были разбужены взрывами страшной силы, которые следовали один за другим со стороны Зальцбурга, где расположены соляные шахты. В них оказались замурованными спрятанные там сокровища. А через трое суток в районе Альт-Аусзее появились американцы, чему способствовал случай.

По Ялтинским соглашениям, это место находилось на границе советской и американской оккупационных зон. В апреле 1945 года советские войска стояли всего в 100 километрах от него, в то время как американцам нужно было пройти 400 километров. И тут им повезло. У Роберта Посея — офицера из спецподразделения по поиску сокровищ — заболели зубы. Дантист, к которому он обратился, оказался тестем Германа Буньеса — одного из искусствоведов Гитлера, квартира которого (как и его тестя) была завалена произведениями искусства. Американец их увидел, а узнав о происхождении вещей, взял зятя дантиста в оборот. Пытаясь выторговать себе прощение за преследование евреев-коллекционеров, тот рассказал монументалистам об Альт-Аусзее. Американцы срочно создали подвижную боевую группу, которая рванулась к сокровищам. 8 мая она захватила шахты. Советские власти узнали о хранилище с коллекцией Гитлера 14 мая, но было уже поздно. Красной армии достался лишь архив проекта Линц, захваченный в Дрездене. Американцы же вывезли все ценности Альт-Аусзее в Мюнхен и десять лет возвращали награбленное законным владельцам. Вернули, правда, далеко не всё.

Добыча была огромной. В старых штольнях монументалисты нашли 6577 картин, в том числе 5350 кисти старых мастеров, 1039 гравюр, 220 рисунков и акварелей, 137 скульптур, 95 гобеленов лучших европейских мануфактур, 32 ящика с монетами, 128 образцов оружия и рыцарских доспехов, 64 предмета антикварной мебели, 79 контейнеров с изделиями из фарфора и стекла, почти 2000 ящиков с книгами, свитками, рукописями и коллекциями редких марок. Почти все принадлежало "двум Г" — Гитлеру и Геришу, и львиная доля этих сокровищ исчезла. Даже списки найденных в альпийских тайниках ценностей до сих пор не обнародованы и хранятся за семью печатями.

Столь же богатый улов ждал американцев в запасной столице Третьего рейха — на объекте "Ольга S Ш", в подземельях которого помимо оружия, боеприпасов, обмундирования и продовольствия хранились награбленные нацистами ценности. Впечатляющий фильм об этом сняли в свое время разведчики ГДР. В нем, боязливо отворачиваясь от камеры, очевидцы рассказывают о несметных богатствах "Ольги". Бывший директор Тюрингского земельного музея в Веймаре сообщил, что 126 ящиков с "ценностями Коха" в начале апреля 1945 года были изъяты из подвалов музея и тайно переправлены в подземелья запасной столицы рейха. В фильм вошли и засекреченные кадры американской кинохроники, запечатлевшие посещение в апреле 1945 года объекта "Ольга S III" генералом Эйзенхауэром. Вот он инспектирует лагерь военнопленных, а вот — хранилище сокровищ. Картины, драгоценности, антиквариат — горы награбленного добра! Где оно теперь?

Как установил немецкий журналист Рольф Бендер, в Тюрингии, недалеко от местечка Хайдельберг, в горном массиве был сооружен тайник для награбленной коллекции произведений искусства гауляйтера Саксонии Мартина Мучмана, туда же была направлена колонна грузовиков, перевозивших ценности, награбленные другом Мучмана, гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом. По сведениям Бендера, эти ценности были вывезены из Кёнигсберга на поезде, который должен был прибыть не в Тюрингию, а в Саксонию. Недалеко от города Аннаберг состав сделал остановку. С него сьехали грузовики с ценным грузом, которые взяли курс на Хайдельберг. Как заявил Р. Бендер корреспонденту агентства DPA, в машинах были вывезенные из оккупированных стран картины, гобелены, коллекции монет, золотые украшения. Судьба этих ценностей тоже неизвестна, однако заметим, что Хайдельберг находился в американской оккупационной зоне.

В зоне американской оккупации оказалось около 600 тыс. предметов искусства и культуры, похищенных гитлеровцами в Советском Союзе. И только часть их вернулась в СССР. Всего же в 1944–1945 годах в нацистских тайниках американскими и британскими поисковиками были найдены тысячи тонн золота, архивных документов, произведений искусства и памятников культуры. Военной администрацией союзников были созданы гигантские трофейные коллекторы в Мюнхене, Марбурге, Нюрнберге и других местах, куда свозились и где оседали, сортировались и исчезали огромные ценности.

Поживились трофейным добром и англичане. Вспомним хотя бы шахту Виттекинд, откуда они изъяли спрятанные там культурно-исторические ценности, а в конце сентября 1945 года шахту сотрясла серия мощных взрывов, заваливших вход. На взрывы можно было списать гибель того, что "кладоискатели" извлекли из шахты. Но прегрешения англичан не могут сравниться с американскими. Заокеанские освободители Европы, вторя ленинскому лозунгу "Грабь награбленное", не стесняли себя ни в чем. Громких историй тут хоть отбавляй. Об одной из них нельзя не рассказать.

 

ГЛАВА 15

ДРАГОЦЕННОСТИ ДИНАСТИИ ХЕССЕ

В послевоенные годы на весь мир прогремела история с фамильными драгоценностями династии Хессе, представители которой с XII века правили ныне федеральной землей Гессен и всей Германией, состояли в родстве со многими европейскими монархами (включая английскую королеву Викторию) и слыли одним из богатейших семейств Европы. Истинные аристократы, Хессе находились в скрытой оппозиции к гитлеровскому режиму, фактически живя под домашним арестом в построенном в XIX веке замке Кронверк под Франкфуртом-на-Майне.

Весной 1945 года 3-я американская армия генерала Джорджа Паттона, прорываясь в Центральную Германию, заняла Франкфурт, разбомбленный авиацией союзников. В городе и его окрестностях чудом уцелело лишь несколько зданий, включая замок Кронверк с сотней уютно обставленных комнат. Американское командование предложило хозяевам на время покинуть замок, а в нем разместился элитный офицерский клуб, которым заведовала капитан Кестлин Нэш — 42-летняя разведенная женщина, в поисках приключений поехавшая в Германию. До армии она работала в США помощницей менеджера богатого Phoenix country club, дело знала и потому с помощью 30 приданных ей немецких слуг быстро наладила работу клуба, слава о котором разошлась далеко по округе. Так как многие немецкие города были почти полностью разрушены, не только американские солдаты, но и офицеры жили в пыльных палатках, питались сухим пайком, и потому посещение "чудесного оазиса" было для них настоящим праздником. Ведь там не только вкусно кормили, но и угощали элитными винами из погребов замка, где хранилось 1800 бутылок. Кроме того, посетители потихоньку разбирали на сувениры предметы убранства замка.

Вскоре в Кронверке сложилась теплая компания из нескольких сдружившихся с "королевой замка" офицеров, которые устраивали там ночные ужины за богато накрытым столом, слушали музыку, танцевали. Среди них были майор Дэвид Уотсон и разведенный полковник Джек Дюрант, работавший до войны адвокатом. У него с Кестлин Нэш начался роман. Ну а дальше случилось вот что.

К концу первого послевоенного лета винные погреба Кронверка были опустошены. Завсегдатаи клуба затосковали, и "хозяйка" приказала немецким слугам под руководством своего помощника, капрала Карлтона, тщательно осмотреть подвалы замка. Занявшись этим, капрал заметил в глухом углу подземелья два маленьких проводка, торчавших из-под недавно выложенной кирпичной стенки. Стену проломили, и там оказался склад — 1600 бутылок старинного вина! Радости "кладоискателей" не было предела. Бутылки тут же начали подавать к столу, не замечая, что это были коллекционные французские вина Наполеоновских времен и каждая бутылка стоила целое состояние. Обрадованная находкой "хозяйка" велела капралу Карлтону продолжить поиски, и уже на следующее утро он обнаружил в подвале свежий кусок бетонного пола. По приказу "хозяйки" капрал и слуга взломали пол, и там оказался тайник, в котором находился большой ларец. Нэш и Карлтон осторожно перенести его в комнату, вскрыли и ахнули. Это были сокровища династии Хессе! Нэш рассказала о находке майору Уотсону и полковнику Дюранту. Несколько дней они любовались великолепными драгоценностями и думали, как поступить.

Крамольная мысль возникла у них после того, как юрист Дюрант внятно объяснил друзьям, что за хищение ценностей в военное время в чужой стране их может судить только американский военный суд. Но так как вскоре они уйдут в отставку, а немецкое правосудие еще долго не начнет функционировать, то риск минимальный. И офицеры решились на кражу. Поделив клад, они сначала поштучно переправляли его армейской почтой в США на адреса своих родственников: Дюрант отправлял посылки своему брату в Виргинию, Нэш — сестре в Висконсин. Но это было рискованно, и тогда воры в погонах решили поступить иначе. Майор Уотсон отдал драгоценности на сумму в 2500 долларов — немалую по тем временам — на хранение своей девушке в Ирландии, чтобы они оставались у нее до окончания его службы. Некоторые вещи он продал, в том числе пасхальное яйцо фирмы Фаберже. Дюрант и Нэш тоже продали несколько украшений в Швейцарии, куда они периодически выезжали, приятно проводя время. Но лучшую часть сокровищ Дюрант вывез в Англию, где попросил свою бывшую секретаршу, которая была сотрудницей ООН и не подлежала таможенному досмотру, перевезти драгоценности в Америку. За определенную мзду женщина согласилась. В итоге расхитителям удалось переправить, пристроить или продать все найденные в Кронверке драгоценности.

В марте 1946 года срок службы капитана Нэш в Германии истек. Она, а затем и ее друзья по "оазису" с хорошими послужными списками вернулись в Америку, где тут же демобилизовались, чтобы вести безбедную жизнь. Отставной полковник купил за 1400 долларов роскошный "шевроле" и отправился на нем в Чикаго, к своей фронтовой подруге. Там пара перевела в наличные большую часть украденного добра и… прокололась. Местный ювелир согласился купить у них сотню первоклассных бриллиантов. Однако Дюрант не смог предоставить таможенную декларацию на ввоз драгоценностей, и сделка сорвалась. Пара спешно ретировалась. Таможня наложила арест на оставшиеся у ювелира незаконно ввезенные в страну бриллианты, а прочие драгоценности Дюрант закопал на обочине дороги недалеко от дома своего брата и попросил его присмотреть за кладом.

Между тем в замок Кронверк вернулись хозяева. И вскоре к американскому полковнику из Департамента расследования военных преступлений накануне своей свадьбы пришла принцесса Гессенская София и сообщила о хищении фамильных сокровищ, высказав подозрения относительно обитавших в Кронверке американских военных. Принцесса поведала, что до прихода американцев Хессе постоянно жили в Кронверке, где в тайнике хранились спрятанные от нацистов семейные драгоценности. Американцы приказали на время покинуть замок, а когда Хессе вернулись в родовое гнездо, драгоценностей уже не было. Военный следователь, к которому обратилась принцесса София, допросил немецких слуг, работавших в замке, и те сообщили, что последний раз видели ценности в руках капитана Нэш и полковника Дюранта. Разразился небывалый скандал. Это было немыслимо — американские офицеры ограбили родственников английской королевы! Замять дело было невозможно, и полковник начал расследование, хотя уволившиеся из армии подозреваемые уже не могли предстать перед военным трибуналом. Однако зацепка все же была, так как по действовавшему приказу американских отставников можно было вновь призвать в армию в течение семи месяцев после увольнения. Этот срок у героев нашей истории был на исходе, но не истек, и следователь срочно направил им повестки. Однако призывников по месту жительства не оказалось.

К тому времени Джек Дюрант женился на Кестлин Нэш. Молодожены устроили "скромную" гражданскую церемонию, на которую невеста надела похищенные украшения, и потом отправились в свадебное путешествие. А по их следам уже шла военная прокуратура. После нескольких недель поисков повестки нашли супругов, когда до истечения семимесячного срока у Нэш оставался всего один день! Почуяв неладное, призывники сбежали, но были арестованы в одном из чикагских отелей и предстали перед следствием.

Капитан Нэш не прошла проверку на детекторе лжи и тут же сдала и майора Уотсона, и своего мужа. Отставной майор тоже не сопротивлялся. Зато полковник Дюрант оказался крепким орешком. Лишь под сильным прессингом он сознался во всем, связался со своими скупщиками, и те согласились анонимно (через камеру хранения на автовокзале) вернуть украденные сокровища. Вернее, то, что от них осталось, — изъятые из оправ драгоценные камни, сложенные в деревянную коробку. Хотя про камни, закопанные возле дома брата в Виргинии, Дюрант "забыл", их откопали позже. Были также конфискованы ценности, спрятанные у сестры Нэш.

Показательное заседание военного трибунала по обвинению капитана Нэш, майора Уотсона и полковника Дюранта в краже уникальных ценностей проходило в Германии. Члены семейства Хессе сразу опознали свои вещи, а адвокаты Кестлин Нэш даже не отрицали, что она их украла. Американские газеты назвали это преступление "величайшей военной кражей в истории Соединенных Штатов", хотя это далеко не так. Но история с кражей драгоценностей стоимостью в 1,5 млн долларов стала главной сенсацией мировой прессы. И вот что важно отметить: на суде адвокаты подсудимых напирали на то, что мародерство в американских войсках в Европе процветало. А подсудимая Нэш заявила, что "если меня осудят, то и у тысяч других американских военнослужащих такие же нечистые руки". Но суд не согласился с таким доводом и приговорил Нэш к пяти годам тюремного заключения в федеральной тюрьме. Майор Уотсон был приговорен к трем годам тюрьмы. Последним перед трибуналом предстал полковник Дюрант. Он был признан главным виновным и приговорен к пятнадцати годам заключения в тюрьме строгого режима, поскольку из всех участников преступления имел самое высокое звание.

1 августа 1951 года командование армии США вернуло драгоценности их владельцам. Но для них это было слабым утешением. Ведь нашли менее половины украденных вещей, а повреждения снизили их стоимость до 1/10 первоначальной цены. Ну а Джек Дюрант, как и следовало ожидать, уже в 1952 году вышел по амнистии на свободу, вернулся к своей любимой супруге Кестлин и прожил с ней двадцать лет — до ее смерти.

* * *

Это лишь одна, относительно благополучно завершившаяся, история. Она так закончилась потому, что кража была очень наглой, жертвой преступников были родственники английской королевы, а военный следователь добросовестно исполнил свой долг. Обычно все обстояло иначе. Кражи трофейного имущества процветали. Для борьбы с ними власти США учредили специальную Контрольную комиссию, призванную охранять художественные ценности, хотя на самом деле она способствовала их хищениям. 3 февраля 1944 года комиссией была документально закреплена минимальная квота оценки в 5 тыс. долларов: произведения искусства и иные ценности выше этой стоимости подлежали декларированию и уплате налогов, более дешевые можно было беспрепятственно ввозить. Этим пользовались американские военнослужащие, занижая стоимость "прихватизированных" ими трофейных вещей. К тому же заниженную страховую оценку на свои экспонаты давали немецкие музеи, чтобы уменьшить налоговые выплаты в бюджет. К примеру, музей Кайзера Фридриха в Магдебурге оценил два шедевра Лукаса Кранаха Старшего — "Апостол Павел" и "Святой Себастьян" — по 1200 рейхсмарок (около 500 долларов). Какой-нибудь американский полковник или генерал мог вывезти коллекцию таких картин. Этим же руководствовался и арт-рынок, закупая произведения искусства по заниженным ценам.

Все это способствовало массовому хищению художественных ценностей. По сути, была узаконена их контрабанда. Шедевры искусства из Европы в Америку вывозились под видом предметов, не представляющих особой ценности. Как утверждает адвокат Саул Чэнелз, занимавшийся такими делами, американские офицеры были причастны также к подделкам и похищению страховок и других сопроводительных бумаг на произведения искусства (в том числе из немецких музеев), предназначенные на вывоз из Германии в качестве военных трофеев и прошедших оценку по минимальной стоимости. Зато коллекционеры хорошо оплачивали такие услуги: документы оформлялись на третье лицо, которое в награду получало один из шедевров.

В первые послевоенные годы в США состоялось несколько выставок трофейных произведений искусства из частных американских собраний, что вызвало громкий скандал, так как экспонировались вещи, похищенные гитлеровцами из европейских музеев и у жертв холокоста. Эти предметы были конфискованы и возвращены владельцам, если таковые нашлись. Однако все прочее тихо осело за океаном и время от времени напоминает о себе. В 1960-е годы в одном из американских музеев обнаружились похищенные немцами шедевры мастеров итальянского Возрождения из галереи Уффици. Их пришлось вернуть, но при этом выяснилось, что попали они в музей из некой частной коллекции. В частной коллекции в Калифорнии отыскался "Пейзаж с трубами" Эдгара Дега, принадлежавший погибшему в Освенциме еврейскому коллекционеру.

После войны в американских частных коллекциях, музеях, спецхранах и банках осели тысячи православных икон и предметов церковной утвари, и лишь немногие вернулись на родину. Оказалась в США и одна из величайших святынь Древней Руси — икона "Тихвинская Божия Матерь", написанная, по преданию, самим евангелистом Лукой. В первые века своего существования она находилась в Иерусалиме, потом — в Константинополе, а за семьдесят лет до падения Византийской империи под натиском турок эта христианская святыня якобы чудесным образом появилась на берегах Ладожского озера на реке Тихвинке, где на месте ее обретения в конце XIV века был заложен мужской монастырь. Чудотворная икона пережила годы большевистского варварства, но в 1944 году была похищена немцами из Тихвинского монастыря и вывезена в Ригу, где ее спас настоятель местного православного храма и вывез в США, завещав своим детям вернуть святыню в Россию после того, как там будет возрожден Тихвинский монастырь. В июне 2004 года икона вернулась через Ригу и Москву на Богом предназначенное ей место, и это стало событием для всего православного мира. Но вот вопрос: почему американские власти сразу не изъяли эту реликвию и не вернули ее в Россию, хотя по международным конвенциям и договорам обязаны были это сделать? Осела в США и похищенная гитлеровцами белорусская святыня — драгоценный крест XII века Евфросинии Полоцкой. Немало за океаном и краденых украинских реликвий.

Но так американцы поступали не только со славянскими святынями. В 1978 году президент США Джимми Картер в качестве жеста доброй воли вернул Венгрии ее национальные реликвии — коронационный меч, державу, скипетр и святую корону короля Иштвана I, дарованную ему тысячу лет назад папой римским Сильвестром II за то, что он создал в Венгрии христианское государство. В конце войны эти святыни были похищены венгерскими фашистами и закопаны в лесу возле австрийской границы. В мае 1945 года американская разведка арестовала спрятавшего их полковника Пайташа, который на допросе с пристрастием выдал местонахождение реликвий. Они тут же были изъяты и на 33 года помещены в Форт-Нокс — место хранения золотого запаса США. Венгерское правительство знало об этом. Но на официальные запросы Будапешта из-за океана следовал ответ, что "корона святого Стефана (Иштвана) не подпадает под действие статьи 30 договора о реституции, так как она не была изъята насильственно, а была передана на безопасное хранение властям Соединенных Штатов, которые заботятся о ней".

Между тем эти реликвии составляли лишь часть сокровищ "золотого эшелона", куда мадьярские фашисты загрузили ценности, изъятые у венгерских евреев и из венгерских музеев. Эшелон направлялся куда-то в Австрию. 16 мая 1945 года 24 опломбированных вагона с сокровищами нашли американцы на полустанке Верфен в 100 км от Зальцбурга — и сокровища исчезли. Лишь в наше время расследовавшие эту историю потомки владельцев ценностей установили, что "золотой эшелон" (стоимостью в 200 млн долларов в ценах 1945 года) был разграблен при участии высокопоставленных американских военных, кардиналов Ватикана и американских антикварных фирм. Комиссия конгресса США, занимающаяся поисками ценностей жертв холокоста, выявила причастность к грабежу генералов Говарда, Лауда, Коллинза, Хьюма и ряда офицеров американской армии и спецслужб. Выяснилось, что генерал Коллинз получил в качестве "трофеев" для украшения своей виллы 12 серебряных подсвечников и 11 ковров. Генерал Лауд присвоил старинный китайский фарфоровый сервиз и серебряные столовые приборы. Генерал Хьюм прихватил 9 ковров и антикварную мебель. А генерал Говард получил на обустройство своей венской квартиры 9 ковров, несколько серебряных столовых приборов и 12 серебряных блюд. Разразился скандал. В соответствии с документом "Венгерские культурные ценности в американском секторе" от 26 марта 1952 года начались розыски похищенных ценностей, которые, очевидно, находятся у родственников названных генералов. Однако пока найдены и возвращены только венгерские коронационные реликвии. Но если бы не "доброта" президента Картера, то и они поныне хранились бы в кладовых Форт-Нокса.

Кстати, о доброте. В августе 2012 года мир искусства сотрясла сенсация: нашелся "Портрет молодого человека" кисти Рафаэля, пропавший во время войны. До оккупации Польши гитлеровцами он находился в Музее Чарторыских в Кракове — лучшем польском художественном музее. Немцы похитили ценнейшую его коллекцию — 843 произведения искусства. Среди них были шедевр Леонардо да Винчи "Дама с горностаем" ("Дама с лаской") и великолепный портрет Рафаэля (некоторые искусствоведы считают его автопортретом художника). Картину Леонардо в 1945 году нашли английские монументалисты и вернули Польше. Удалось вернуть еще некоторые вещи. Но основная часть собрания Музея Чарторыских исчезла. Известно лишь, что весной 1945 года его шедевры вместе с коллекцией Гитлера (куда вошли и лучшие вещи Чарторыских) переправили в соляную шахту в Австрии. Версии были разные. "Друзья России" обвиняли в их хищении Красную армию, хотя соляные шахты Альт-Аусзее и Бад-Аусзее весной 1945 года захватили американцы. И вот, похоже, сокровища Чарторыских нашлись за океаном. По меньшей мере, портрет Рафаэля, а это реликвия уникальная.

"Портрет молодого человека" (1513–1514) бесспорно принадлежит кисти гения Ренессанса. С 1798 года, когда Адам Ежи — сын основательницы первого польского музея Изабеллы Чарторыской — привез портрет из Италии вместе с "Дамой с горностаем" Леонардо, и вплоть до своего исчезновения картина была на виду. И вот потрясающая новость — она нашлась. О местонахождении шедевра не сообщалось, но догадаться об этом нетрудно. "Не сомневаюсь, что мы ее получим. Главное, что картина не пропала в военном беспорядке. Не сгорела, не была уничтожена. Она существует, лежит в безопасности в одном из банковских сейфов. В таком уголке мира, закон которого к нам благосклонен", — сказал полномочный представитель министра иностранных дел Польши по вопросам реституции культурных ценностей профессор Войцех Ковальский. Специалисты сразу поняли, что под этим "уголком" подразумеваются Соединенные Штаты Америки. Видимо, шедевр Рафаэля вернут Фонду князей Чарторыских, которому после денационализации в 1991 году принадлежит фамильное собрание, и это будет актом исторической справедливости. Но возникает вопрос, почему власти США не сделали этого раньше, ведь по всем законам и конвенциям это украденное нацистами произведение искусства подлежало возврату. Однако его не вернули ни в советские, ни в постсоветские времена, хотя Польша является стратегическим союзником США. Так что даже для ближайшего союзника у Америки своя мораль, если речь идет о Рафаэле.

Кстати, о морали. В 1990-е годы разразился громкий международный скандал. Оказалось, что 20 картин голландских мастеров XVII века и собрание серебра, унаследованные госсекретарем США Мадлен Олбрайт от своего отца Йозефа Корбела, были увезены из дома, принадлежавшего австрийскому промышленнику и землевладельцу Карлу Небриху. Когда в 1945 году Прагу заняли советские войска, семья Небрих-Хармер бежала в Австрию, а в их опустевший особняк вселили чиновника первого послевоенного чешского правительства Й. Корбела с женой и 10-летней дочкой Мадлен. А когда через полгода дипломата Корбела перевели в Белград, он прихватил с собой и имущество хозяев особняка, взяв его потом в эмиграцию в США. Потомки Карла Небриха долго искали свою фамильную собственность, но вряд ли бы нашли, если бы в конце 1980-х посол США в Венгрии М. Олбрайт не посетила в Праге дом своего детства, чем и выдала себя. Потом ей пришло письмо с предложением вернуть украденные ее отцом вещи, которое заканчивалось словами: "Мы не верим, что семья госсекретаря США получает удовольствие от вещей, которые ей не принадлежат". Но письмо привело железную леди американской политики в ярость. Она категорически отказалась что-либо возвращать и заявила в интервью австрийской газете Neue Kronen Zeitung, что картины и серебро ею "законно унаследованы", а австрийское семейство, владевшее ими до 1945 года, "теперь не имеет на них никаких прав".

Началась долгая судебная тяжба, и вовсе не очевидно, что истцы тяжбу выиграют. Ирония же заключается в том, что именно Мадлен Олбрайт при администрации Билла Клинтона развернула международную кампанию за возвращение законным владельцам ценностей, похищенных в годы войны. Под эгидой Госдепартамента США в декабре 1998 года в Вашингтоне состоялась международная конференция по перемещенным во время Второй мировой войны культурным ценностям, которые госпожа Олбрайт призвала вернуть. Но, очевидно, одно дело — отдавать чужое добро, и совсем другое дело — свое, пусть даже неправедно нажитое. А сколько еще в Америке таких "праведников"?

Нередко соучастниками грабежа были американские и немецкие военные, полюбовно делившие добычу с банкирами. Вот еще одна потрясающая история, ставшая недавно достоянием гласности.

 

ГЛАВА 16

ПО СЛЕДАМ "ЗОЛОТОГО КОНВОЯ"

На момент начала Второй мировой войны золотой запас Германии оценивался в 192 млн долларов (432 млн рейхсмарок), что при тогдашней цене унции золота в 35 долларов США составляло 171 тонну. За время войны, вследствие ограбления нацистами Европы и холокоста, через Рейхсбанк и частные банки рейха прошли сотни тонн награбленного золота, основная масса которого была переправлена в Швейцарию и "нейтрально-дружественные" Германии страны, вроде пиренейских; часть использована для хозяйственных нужд, а остаток находился в кладовых Рейхсбанка в Берлине.

Когда в апреле 1945 года авиация союзников разбомбила здание Рейхсбанка, рейхсляйтер Берлина Йозеф Геббельс и президент Имперского банка Вальтер Функ издали приказ о перемещении уцелевших в банке ценностей на юг страны. В целях безопасности наличные банковские активы были разделены. Основная часть золота (около 90 т) была вывезена в Тюрингию и помещена в тайник в соляной шахте Меркерс. Исполнителем другой особо секретной акции был назначен главный кассир Рейхсбанка Георг Нетцбанд. Ему приказали скрытно переместить в назначенное место около 10 т золота, резерв государственных ценных бумаг и иностранной валюты. Как положено, банковский служащий составил подробную опись ценностей, и этот документ, случайно найденный через полвека вместе с дневником Нетцбанда, предал эту историю гласности.

В опасном путешествии Нетцбанда должен был сопровождать с нарядом охраны лейтенант полиции Георг Крюгер. Он взял с собой дочь Кристу, которая потом вспоминала: "Мы должны были перевезти последнее золото из берлинского Рейхсбанка в Мюнхен, чтобы оно не попало к русским". Согласно описи Нетцбанда, эвакуации подлежало 770 золотых слитков с печатями Имперского банка, упакованных в 385 холщовых мешков (по 2 слитка в каждом) и уложенных в деревянные ящики. Всего перевозке подлежало 9625 кг золота.

К 15 апреля подчиненные Крюгеру солдаты погрузили в три крытых брезентом грузовика ящики с золотом, а также печатные формы и бумажную наличность. Крюгер бросил в кузов одной из машин свои пожитки, посадил рядом дочь, и "золотой конвой" тронулся в путь, имея расплывчатую инструкцию: двигаться на юг, в Баварию. Путь предстоял опасный. В воздухе висела вражеская авиация, а сухопутные войска стягивали петлю вокруг центра Германии. Конвой был вынужден сделать крюк через Богемию, а пережив 18 апреля воздушную атаку, продолжал движение урывками, по ночам.

К тому времени войска 3-й американской армии уже заняли городок Меркерс на юге Тюрингии, где в тоннелях окрестных калийных шахт нашли 8 тыс. золотых слитков Рейхсбанка и другие сокровища. Были найдены и записи о резервах банка, из которых следовало, что в Меркерсе оказались далеко не все его ценности, и это подвигло американцев на дальнейшие поиски. Ну а караван Нетцбанда пробивался в Баварские Альпы, которые пропагандистская машина Третьего рейха называла "неприступной крепостью". Там, в горах, притаились виллы высших руководителей рейха, там же решил схоронить вверенные ему ценности главный кассир Рейхсбанка. Захватив в Мюнхене еще 96 мешков с валютой, утром 22 апреля "золотой конвой" добрался до контрольно-пропускного пункта у деревушки Фархант близ Гармиш-Партенкирхена.

Начальник КПП майор Михаэль Поссингер попросил командира конвоя предъявить документы и поинтересовался, что находится в кузове грузовиков. Георг Нетцбанд — усталый, небритый, в поношенном пальто и с шарфом, обмотанным вокруг шеи, похожий скорее на беженца, чем на столичного чиновника, — сказал, что там золото и разные ценности, которые надо переправить на юг. Начальник КПП недоуменно глянул на незнакомца и потребовал открыть кузов. Но когда откинули задний борт, он был изумлен. Там в ящиках лежали золотые слитки, а в мешках — американские доллары, английские фунты, швейцарские франки!

Потрясенный Поссингер направил конвой к учебному лагерю Альпийского полка в Миттенвальде, которым командовал полковник Франц Пфайфер. В полдень груженные золотом машины прибыли на место. После доклада сопровождавшие Нетцбанда сотрудники Рейхсбанка разместили привезенные ценности в офицерской столовой, а Пфайфер уведомил обо всем Берлин. В тот же день несколько офицеров лагеря, в том числе капитан Хайнц Рюгер, начали готовить в окрестных горах тайники для размещения секретного груза, а Нетцбанд получил из Берлина уведомление, что отныне судьбой ценностей конвоя будет распоряжаться Альпийский полк, то бишь его командир.

Однако полковник Пфайфер повел себя странно. Он не дал кассиру Рейхсбанка расписку о принятии ценностей, не проверил их опись, а только оптом передал ценности в распоряжение капитана Рюгера. Это озадачило Нетцбанда. Но задание было выполнено. К тому же Нетцбанду разрешили сопроводить ценности "золотого конвоя", переправленные по приказу полковника в Айнсайдл — милую деревушку на южном берегу озера Вальхензее (Walchensee), расположенного в живописной седловине Баварских Альп. Там и сейчас стоит амбар с сеновалом, им когда-то пользовался местный лесничий. В апреле 1945-го эта притаившаяся в горах "избушка лесника" служила перевалочной базой для сокровищ рейха, туда свозили не только золото Рейхсбанка. "Сюда стекались сокровища из разных источников: СС, абвер. Министерство иностранных дел", — отмечает британский историк Йен Сэйер, который через полвека нашел дневник Нетцбанда и вместе с немецкими искателями сокровищ расследовал эту историю.

Неделю военные грузовики сновали между Миттенвальдом и Айнсайдлом, пока в "избушке лесника" не накопилось золота и валюты на 150 млн рейхсмарок. Эти действия отслеживал Нетцбанд, Банковский зануда явно мешал, и по приказу сверху его освободили от всех обязанностей, а полковник Пфайфер и его люди продолжили свое дело. Им надо было спешить, ведь амери-канцы приближались к Баварским Альпам, Они уже заняли Ульм, Ландсберг, Аугсбург, а части 10-й танковой дивизии выдвинулись к Гармиш-Партенкирхену. Их продвижение тормозила лишь нехватка горючего, что позволило Пфайферу выиграть время.

День и ночь вокруг Вальхензее кипела работа, что породило среди местных жителей слухи о несметных богатствах, которые свозят сюда со всех концов Германии. Вечером 26 апреля жительница деревни Айнсайдл увидела с балкона своего дома вереницу мулов, направлявшихся в сопровождении вооруженных солдат к горе Штайнригель. А на следующий день от лесничего вернулся местный помещик и сообщил, что на этих мулах на гору егеря всю ночь перевозили золото.

Сопровождавшие мулов "егеря" на самом деле являлись офицерами вермахта и СС. Был среди них и капитан Хайнц Рюгер. Эти люди исполняли приказ полковника Пфайфера: переправить золото и прочие ценности из "избушки лесника" в указанные места в горах и тщательно замаскировать. Три ночи мулы в сопровождении одетых в солдатскую форму вооруженных людей поднимались на горы Штайнригель и Клаузенкопф, везя на себе ящики с золотом и мешки с валютой. Помимо 770 золотых слитков и валюты Рейхсбанка там было еще как минимум 96 мешков с бумажными купюрами из Мюнхена и 56 ящиков с золотыми слитками и монетами, принадлежавшими ведомствам Гиммлера, Риббентропа и военной разведке (абверу). Все это свозилось к спешно оборудованным в горах тайникам, представлявшим собой ямы площадью три квадратных метра, обшитые деревом для предохранения от сырости.

28 апреля работа была закончена, а 30 апреля в районе Гармиша появились американцы, приготовившиеся разнести в щепы "альпийскую крепость", где вовсе не было большого контингента немецких войск, а находились десятки тысяч беженцев. Желая предотвратить трагедию, Михаэль Поссингер вышел с белым флагом навстречу американцам и попросил их не подвергать район уничтожению, обещая взамен сложить оружие. Американцы вняли его просьбе, отменив ковровую бомбардировку Гармиша и Инсбрука, а затем посадили майора Поссингера с рупором на танк и поехали по дороге, призывая немецких солдат не сопротивляться, а мирное население соблюдать спокойствие. Так "альпийская крепость" пала без боя.

8 мая 1945 года солдаты 10-й американской танковой дивизии вместе с местными жителями отпраздновали победу над Гитлером. Сохранились идиллические кадры кинохроники, где на стадионе сидят вперемешку американские солдаты и мирные немцы, смотрят театральное представление, а затем аппетитно жуют гамбургеры, запивая баварским пивом. Так между местными жителями и оккупационными властями установились дружеские отношения, что помогло в поиске сокровищ.

В горах близ Оберзальцберга и виллы Гитлера в Берхтесгадене солдаты 101-й американской воздушно-десантной дивизии нашли спрятанные там награбленные сокровища Геринга — сотни бесценных произведений искусства, находившихся в железнодорожном эшелоне, загнанном в тайниковый тоннель. Были и другие сюрпризы. Но путь к золоту Рейхсбанка открылся не сразу. Георг Нетцбанд бесследно исчез, скорее всего его убили как нежелательного свидетеля.

Полковник Пфайфер и его офицеры растворились среди населения. Американцы располагали лишь слухами. И тут им помогли местные жители и пленные немецкие солдаты, принимавшие участие в сооружении тайников.

6 июня 1945 года сотрудники американских спецслужб провели допрос с пристрастием нескольких старших офицеров учебного лагеря Альпийского полка, в том числе капитана Рюгера, и он раскрыл тайники. Раскопать их приказали взводу солдат 55-го американского саперного батальона, которые на глубине около метра обнаружили ящики с золотом. "Мы выкопали все эти бруски, кажется 728", — поведал через полвека бывший рядовой 55-го батальона Дастин Аухенбах. Потом солдаты стали резвиться. Кто-то попытался топором с двойным лезвием разрубить золотой слиток, но сломал оба лезвия. Кто-то скреб золото — якобы на обручальное кольцо жене. А их командир, сержант Дон Стефл, для которого находка означала повышение по службе, засунул золотые бруски себе под погоны и стал дразнить подчиненных, что он, мол, уже лейтенант и у него тоже "золотые лычки". Солдаты сделали несколько фотоснимков, и эти фотографии являются ныне единственным бесспорным свидетельством того исторического события.

* * *

Таким образом, в апреле 1945 года в соляных шахтах Южной Тюрингии, а в июне в горах у Вальхензее американцы нашли большую часть спрятанных сокровищ Рейхсбанка. Однако не всё. Нет никаких упоминаний о том, что были найдены деньги. Валюта и золотые монеты отсутствуют в документах. В отчете, составленном 9 июня 1945 года командованием 7-й американской армии, из всех ценностей Рейхсбанка упомянуты только золотые слитки, и то не все. Когда британский историк Йен Сэйер сравнил американские и немецкие документы, то увидел, что исчезли 25 ящиков с золотыми слитками, еще 11 ящиков с золотом, а также мешки с валютой.

Тайну их исчезновения знали некоторые офицеры Альпийского полка, прежде всего его командир Франц Пфайфер. Позднее стало известно, что 29 апреля 1945 года полковник Пфайфер приказал узкому кругу особо доверенных офицеров (без капитана Рюгера) вырыть три новые ямы, куда они поместили мешки с деньгами, отрытые на горе Клаузенкопф. Потом офицеры собрались в заброшенной охотничьей хижине, где поклялись хранить эту тайну и в случае чего утверждать, будто эсэсовцы перевезли золото в Тироль. После этого скрывавшийся в горах полковник Пфайфер выкопал мешки с валютой и перепрятал их в третий раз. Потом его арестовали американцы, но вскоре выпустили. Полковник откупился за крупную сумму, а с остальной добычей эмигрировал в Аргентину, где безбедно дожил свой век. Прокуратура ФРГ возбудила против него уголовное дело по обвинению в хищении, но обвинения были сняты за давностью лет.

Так что мешки с валютой, которую нетрудно было переместить, очевидно, поделили между собой американские офицеры и полковник Пфайфер. Но куда делись 36 нигде не учтенных тяжелых ящиков с золотом? Не исключено, что они разделили участь трех грузовиков с золотом и валютой, которые американцы отправили из Меркерса в составе каравана из 29 машин. Как мы знаем, они словно испарились.

Много лет спустя один из офицеров, принимавших участие в последней секретной операции Пфайфера, в дружеском кругу за кружкой пива все-таки проболтался. Немецкие кладоискатели нашли участника той беседы, который поведал некогда услышанную им историю о том, как офицеры Альпийского полка переправили часть сокровищ по караванной тропе на соседнюю гору в 800 метрах над Вальхензее. Была названа и особая примета. Вскоре бывший лейтенант Альпийского полка умер. Но данная им подсказка окрылила кладоискателей, которые пытаются найти пропавшие сокровища Третьего рейха.

Найдут ли — бог весть. Но два важных открытия Йен Сэйер и его немецкие друзья уже сделали. Они нашли чудом сохранившиеся документы Георга Нетцбанда, а Сэйер обнаружил в кладовых Банка Англии два гитлеровских золотых слитка с маркировкой Рейхсбанка. На одном слитке выбита проба 905, а ниже два номера — 913 и 199 885. На другом слитке та же проба и два схожих номера — 914 и 199 886. Это совпадает с номерами в накладных Нетцбанда и позволяет утверждать, что часть найденного в 1945 году золота Рейхсбанка оказалась в Англии. Возможно, это те самые 36 исчезнувших ящиков, которыми американцы поделились со своими союзниками. Английские и американские банкиры никак не комментируют этот факт. А правительства США, Великобритании и Германии хранят гробовое молчание, словно этой истории вовсе не было. Но она была!

 

ГЛАВА 17

РЕСТИТУЦИЯ И ПРОФАНАЦИЯ

После Второй мировой войны в американских и британских банках, специальных хранилищах и в частных руках осели горы немецких и похищенных гитлеровцами ценностей, и лишь часть из них была возвращена законным владельцам. Среди счастливчиков оказались ограбленные нацистами французские и австрийские Ротшильды, эмигрировавшие во время войны за океан. Они обратились к Франклину Рузвельту, и в апреле 1945 года монументалист Джеймс Рораймер, приписанный к штабу 7-й американской армии, получил указание руководства приложить все силы к розыску сокровищ Ротшильдов. Управлением стратегических служб США был арестован Бруно Лозэ — один из ближайших подручных Розенберга и личный агент Геринга. С его помощью и при содействии американской разведки Рораймер вернул знаменитым банкирам большую часть их фамильного достояния. Исключение составили лишь семейные архивы (обнаруженные потом в Москве), уникальная коллекция драгоценных камней (их украл Геринг) и всемирно известная коллекция вин, выпитых нацистскими бонзами. В благодарность Ротшильды продали за символическую цену свой особняк в Париже на улице Сен-Флорентин под американское посольство.

Однако так повезло немногим. Из ограбленных нацистами стран Западной Европы только Франции удалось вернуть почти все свое культурное достояние. И лишь потому, что после высадки союзников в Нормандии был создан Национальный комитет по возвращению культурных ценностей во главе с Розой Валлон — куратором Лувра и сотрудницей музея Жё-де-Пом, тайно составившей во время оккупации списки похищенных немцами музейных ценностей, по которым их смогли найти. Однако масса предметов искусства из ограбленных частных коллекций пропала. А французский золотой запас, вывезенный в 1943 году из Дакара на борту линкора "Ришелье", только через 23 года вернул из американских банков Шарль де Голль, пригрозив в случае невозврата выходом Франции из НАТО. Оказавшись перед такой дилеммой, Вашингтон скрепя сердце вернул французам их золото. Другим повезло куда меньше. Значительная часть национального достояния европейских стран (в том числе более 600 шедевров разных эпох из музеев и монастырей Италии) исчезла, оказавшись в зоне оккупации американских и британских войск. Расколотая Италия, сражавшаяся и за дуче и против фюрера, потеряла тысячи памятников культуры. И неясно, кому она этим больше обязана — Гитлеру или освободителям, которые разнесли в щепы монументальный монастырский комплекс Монте-Кассино, стоявший больше тысячи лет, а в Берне Ален Даллес договаривался с Карлом Вольфом насчет шедевров итальянского Возрождения.

* * *

Вопросы реституции культурных ценностей регулировались Лондонской декларацией Союзных и Соединенных держав от 5 января 1943 года и документами, подписанными в 1945–1946 годах в рамках Союзного командования и Союзного контрольного совета (СКС). Этот совет, согласно решениям Крымской и Потсдамской конференций союзников по антигитлеровской коалиции, осуществлял верховную власть на оккупированной территории Германии. Союзный контрольный совет, состоявший из представителей четырех оккупационных держав, и Союзное командование в рамках мероприятий по денацификации и демилитаризации Германии приняли ряд законов, директив и распоряжений в отношении изъятия (конфискации) определенных категорий немецких культурных ценностей и реституции культурных ценностей странам, пострадавшим от немецкой оккупации.

В соответствии с этими актами конфискации подлежало все движимое и недвижимое имущество, фонды, счета и архивы нацистских и близких к ним организаций, личные коллекции, архивные фонды, библиотеки и другое личное имущество лиц, осужденных в соответствии с законом СКС № 10 от 20 декабря 1945 года. Ликвидации и конфискации подлежали также немецкие военные и нацистские памятники и музеи, архивы, документы, планы и другая информация, принадлежавшая бывшей немецкой армии или связанным с ней полувоенным организациям, нацистская и милитаристская литература из государственных, муниципальных и частных библиотек.

Окончательно вопрос реституции разного рода ценностей был решен 21 января и 17 апреля 1946 года, когда представители СССР, США, Великобритании и Франции в составе Союзного контрольного совета подписали два документа: "Определение понятия реституция" и "О четырехсторонней процедуре реституции". Эти документы давали право странам, пострадавшим от гитлеровской агрессии, вывозить с территории Германии и ее сателлитов золото, драгоценности, банковские и культурные ценности в качестве репараций за аналогичные ценности, уничтоженные или вывезенные Германией и ее союзниками в ходе войны.

Право на компенсационную реституцию имел прежде всего Советский Союз (как наиболее пострадавшая от гитлеровской агрессии страна); затем Франция, Великобритания и в наименьшей степени США, территория которых не находилась под оккупацией и не пострадала от военных действий со стороны Германии и ее союзников. Однако именно США, где немцами не было ни украдено, ни уничтожено ни одного памятника культуры, провели самую масштабную реституцию, изъяв не только нацистские и награбленные нацистами золото и культурные ценности, но и сокровища немецких музеев, которые исконно принадлежали Германии и по международным соглашениям и конвенциям не подлежали отчуждению. Тем не менее их изъяли. Вкупе с другими трофеями эти ценности рассеялись по американским спецхранам, музеям и частным собраниям. По официальным данным, из 4,5 млн произведений искусства разных стран, найденных американцами и их союзниками на территории Европы и в течение семи лет рассортированных и каталогизированных, до 1955 года музеям ФРГ было возвращено 1,5 млн экспонатов. Вернули далеко не всё, но правительство ФРГ и немецкие музейные круги об этом молчат и не требуют возвращения национальных сокровищ, выдвигая претензии лишь к России. Это можно объяснить только тем, что насчет этих ценностей между ФРГ и США существуют договоры, наложившие на этот вопрос табу. Два таких договора, в которых прописаны вопросы реституции трофейных ценностей, включая правомерность их на-хождения в США, сроки давности поисков и возвращения, были подписаны администрацией Дуайта Эйзенхауэра с правительством Конрада Аденауэра. Но были и секретные договоры, о них упоминает Георг Штайн в своем предсмертном письме доктору Рауху.

В кладовых Федеральной резервной системы США поныне хранится значительная часть золотого запаса Германии (674 т), и свое золото немцы никак не могут получить — им его не возвращают! Берлин даже не смог провести ревизию запасов драгоценного металла, хранящегося в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. Кроме того, после войны в США оказались не только награбленные нацистами, но и исконно немецкие культурные ценности. Особенно пострадали берлинские музеи, вывозившие свои фонды в Тюрингию и Баварские Альпы. В июле 2007 года в Германии вышел официальный каталог предметов искусства, пропавших из берлинских музеев в результате Второй мировой войны. Он включает в себя 180 тыс. единиц хранения — от орудий каменного века до шедевров эпохи Возрождения, барокко и Нового времени. Этнографический музей лишился 50 тыс. объектов — половины своей коллекции. Пропали 30 тыс. предметов декоративно-прикладного искусства, 35 тыс. произведений графики, тысячи живописных полотен и скульптур. Как утверждают авторы каталога, около 80 % ценностей были конфискованы советскими трофейными бригадами и оказались в Советском Союзе, около 20 % приходится на остальные потери. Из них 17–18 % предметов искусства якобы погибло в ходе военных действий, а 2–3 % было украдено мародерами.

Главный вектор движения трофеев указывает на Москву. Но авторы каталога почему-то не задаются вопросом, куда делись ценности берлинских музеев, известные по документам как "Музей кайзера Фридриха", а также ценности других музеев, оказавшиеся в американской и британской зонах оккупации. В СССР они не могли попасть, в Германии их тоже нет, но нет и сведений об их гибели. Стало быть, пропавшие без вести сокровища надо искать в США. А это сотни тысяч предметов искусства, которые в конце войны были эвакуированы на юг и юго-запад Германии, подальше от "варварской" Красной армии. Американцы захватили огромную массу вывезенных в Тюрингию, Саксонию и Альпы ценностей Рейхсбанка и музейных ценностей Германии и других стран. Где они? Очевидно, там же, где и сокровища "Музея кайзера Фридриха". Но немецкие искусствоведы об этом молчат, хотя не все. Профессор К. Кольдман констатирует: "Страх перед грабительской Красной армией и постоянные бомбардировки союзников заставляли увозить на запад культурные ценности. Свыше 1800 тайников, соляных рудников, замков, бункеров и пещер, где были спрятаны драгоценные произведения искусства, находились в районах, позднее оккупированных американскими войсками. В те дни исчезли последние следы произведений искусства, отобранных из немецких музеев в апреле и мае 1945 года".

После войны Германия хранила молчание о судьбе своих сокровищ. Официально считалось, что между 1945 и 1955 годом американцы вернули все вывезенные ими ценности, хотя на самом деле это не так. И тому имеется объяснение. Подписанный правительством ФРГ в 1954 году Парижский договор юридически подтвердил правомерность нахождения в США немецких художественных ценностей трофейного происхождения. В этом договоре немцы подписали не только пункт об отказе от претензий на находящиеся в США трофейные виды собственности, включая художественные ценности (глава 6, статья 3), но и пункт об отказе от денежной компенсации за эти ценности. То есть правительство ФРГ после погрузки на суда и самолеты вывозимых из Германии за океан художественных ценностей должно было списать их как утраченные. Поэтому Германия даже не пыталась выдвигать протесты и не зондировала возможность пересмотра Парижского договора. Да и сделать это непросто. В 1945 году американцы изъяли из вскрытых ими тайников инвентаризационные документы немецких музеев, что затрудняет переговоры о возвращении вывезенных ценностей и компенсации. Документально никто не смог подтвердить сам факт существования огромной массы произведений искусства из немецких музеев, вывезенных в США. Попытка восстановить эти описи еще только предпринимается. До сих пор не проведена даже полная инвентаризация музеев Берлина. Отсутствуют также погрузочно-разгрузочные документы.

Американцы похитили немецкие сокровища искусства с умом и Парижским договором подстраховались. Отсюда заговор молчания вокруг этих ценностей, который в 1987 году прервал Георг Штайн, за что и поплатился жизнью. А затем гамбургский журнал Stern опубликовал обширный (но далеко не полный) список вывезенных в США и осевших там немецких историко-художественных ценностей. "В конце войны, — сообщил журнал, — центральная служба по сбору произведений искусства американской армии вела поиски этих ценностей, составляла их каталоги и в качестве военных трофеев грузила на суда, которые пересекали Атлантику". Профессор Кольдман убежден: "До сих пор где-то в Америке хранятся сотни ящиков с музейным имуществом, которое продолжает считаться исчезнувшим, сгоревшим, уничтоженным".

* * *

Ну а теперь о Восточной Европе. Основная часть собрания Чарторыских (включая редкие персидские ковры и 260 изделий из золота, принадлежавших польским королям) конечно находится за океаном, раз уж "Портрет молодого человека" Рафаэля обнаружился там. Такая же судьба постигла ценности Карлова университета в Праге и знаменитую коллекцию оружия из замка Конопище, которую гитлеровцы в 1944 году вывезли в Верхнюю Баварию, а затем спрятали в соляных штольнях Бад-Аусзее под Зальцбургом. Тайники вскрыли американцы. Что они там нашли — неизвестно. Зато известно, что далеко не все культурные ценности, украденные немцами, вернулись в Чехию. Но официальная Прага, как и Варшава, на сей счет молчит.

Та же ситуация с разграбленной Украиной. Сокровища киевских и харьковских музеев составили основу "украинской коллекции" Эриха Коха, часть которой была вывезена в Тюрингию, оказалась в руках советских и американских войск и была возвращена Украине, а другая часть якобы сгорела в середине января 1945 года в замке Вильденгоф.

Иной оказалась судьба музейных ценностей Львова. Вскоре после захвата города немецкими войсками и их украинскими сателлитами к директору Львовской картинной галереи пришел офицер-эсэсовец и положил на стол бумагу, где на ломаном украинском языке предписывалось изъять из "державной картинной галереи" шесть особо ценных картин старых мастеров итальянской и немецкой школ. Внизу была подпись с печатью: "Бермбех, референт губернатора". Разграблению львовских музеев придали законную форму: при изъятиях выдавались справки, поныне пылящиеся в музейных архивах. А изъятыми картинами, мебелью, изделиями декоративно-прикладного искусства украшались жилые комнаты генерал-губернатора Ханса Франка в отеле "Жорж", роскошные квартиры генерал-лейтенанта Бейтла и прочих нацистских бонз. Всего за время оккупации города только из Львовской картинной галереи было похищено 229 шедевров изобразительного искусства XVI–XX веков, включая автопортрет Рембрандта, полотно Рубенса "Пастух и пастушка", "Портрет Изабеллы Австрийской" Яна Госсарта и другие.

А из Львовского городского музея было украдено 27 первоклассных рисунков Дюрера, подаренных музею в 1820 году, при его основании, князем Генриком Любо-мирским. В 1941 году эти рисунки были изъяты генерал-губернатором Франком и подарены Герингу, а тот преподнес их Гитлеру для музея в Линце. Рисунки так понравились фюреру, что он хранил их в своей ставке "Волчье логово" и даже возил на фронт. В 1945 году эти шедевры графического искусства вместе с другими шедеврами коллекции фюрера захватили американцы и поместили в хранилище трофейных ценностей под Мюнхеном, а затем передали не имевшему на них юридических прав американскому гражданину Джорджу Любомирскому — дальнему родственнику князя Генрика Любомирского. Тот продал часть рисунков другим американцам на закрытом аукционе в Швейцарии. Несколько рисунков, как сообщила газета Observer, Дж. Любомирский продал в 1954 году через английскую антикварную фирму Colnaghi. Один из лучших рисунков коллекции князя Любомирского — "Человек с веслом" (1520) — оказался в собрании Барберовского института в Бирмингеме, который купил его за 2 тыс. фунтов стерлингов. Другой шедевр Дюрера — акварель "Императоры Карл Великий и Сигизмунд" — торговый дом Colnaghi продал графу Антуану Сейлерну, который в 1978 году подарил "Императоров" Институту искусств Куртолд (Courtauld Institute of Art). Однако большая часть львовских работ Дюрера оказалась в собрании Метрополитен-музея в Нью-Йорке. И хотя по Лондонской декларации, подписанной США и Великобританией, похищенные из львовского музея рисунки давно надлежало вернуть городу Львову, ни американцы, ни англичане не спешат этого делать. А Украина своих прав на них не предъявляет и вряд ли когда-либо предъявит.

По львовской схеме была распродана масса трофейных ценностей, ныне разбросанных по частным и музейным собраниям США. Возьмем, например, венгерский "золотой эшелон". В мае 1945-го он попал в руки американцев, и его сокровища вывезли за океан. Кое-что потом продали по описанной схеме в частные коллекции, но большая и самая ценная часть сокровищ оказалась в Форт-Ноксе, в том числе драгоценности венгерской короны, которые в 1978 году Джимми Картер великодушно вернул Венгрии. Но остальное по-прежнему находится в США, и шум вокруг этих ценностей поднимают потомки ограбленных фашистами венгерских евреев, но не венгерское государство.

Единственной восточноевропейской страной, открыто говорившей о реституции, было первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян, которое на протяжении всей своей истории вело переговоры с СССР, Польшей, США, Швейцарией, Францией, Нидерландами, Австрией, Турцией, Великобританией и ФРГ о возвращении перемещенных с ее территории после Второй мировой войны культурно-исторических ценностей. Переговоры вело Министерство иностранных дел ГДР при консультативном участии Министерства культуры. В 1980 году в ГДР была составлена единая картотека утраченных культурных ценностей, к работе над которой привлекли берлинский Институт музееведения. А годом позже Министерство культуры ГДР основало Комиссию по вопросам защиты культуры, проводившую исследовательскую работу по теме реституции. Успешнее всего — на высшем политическом уровне — дела шли с Москвой, которая возвратила ГДР две трети официально вывезенных в СССР трофейных ценностей. Труднее всего — с США, Великобританией и Швейцарией.

Вот что поведал после воссоединения Германии глава размещенного в Бремене Координационного отдела федеральных земель по вопросу возвращения культурных ценностей Йост Хансен:

Переговоры с социалистическими странами проводились под лозунгом дружбы и взаимопонимания. В отношениях с капиталистическими странами основной проблемой было запоздалое признание государственного статуса ГДР, что мешало переговорам на равноправной основе и делало предъявление иска к США проблематичным вплоть до 1970-х годов. Например, Художественным собраниям Веймара, как государственной организации ГДР, только в феврале 1975 года было впервые позволено участвовать в слушании дела по реституции двух полотен Дюрера, начатого еще в 1969 году ФРГ и герцогиней Саксен-Веймар-Айзенах. В 1982 году суд постановил вернуть эти два портрета кисти Дюрера в Веймар. Это решение, однако, имело условием возвращение полотен Фейнигера, находившихся в ГДР, наследникам Фейнигера, проживающим в США. В архивных документах упоминается 21 произведение искусства, включая картины Дюрера, Рубенса, Рембрандта, де Сильвестре. Имеются свидетельства того, что и другие культурные ценности могут быть найдены в американских институтах и у частных лиц. Многие из этих произведений искусства появились в США после 1970 года в связи с расширением художественного рынка. Кроме того, аукционные фирмы Швейцарии и Великобритании выставляли на продажу произведения искусства, считавшиеся утраченными. Правительство ГДР выставляло официальные иски, однако лишь в 1980-е годы аукционные фирмы начали признавать их законность. Часто продажу таких предметов можно было предотвратить, но правительство ГДР не обладало достаточными средствами, чтобы их выкупить или же принять юридические меры, необходимые для облегчения их возврата. В итоге все ограничивалось подачей иска и его регистрацией. Помимо упомянутого выше факта, известно лишь два случая, когда предметы искусства были возвращены ГДР.

То есть за весь послевоенный период было только три случая возврата на законных основаниях из США в ГДР культурных ценностей, перемещенных после войны. Все остальное, как свидетельствует Й. Хансен, находится в американских государственных учреждениях и у частных лиц. В определенных политических и банковских кругах Запада хорошо известна судьба перемещенных в ходе и по итогам Второй мировой войны культурных и материальных ценностей, частично осевших в Европе, но в массе своей уплывших за океан. По словам бывшего министра культуры СССР, а затем председателя Комитета по культуре Государственной думы Российской Федерации Николая Губенко, на правительственном уровне (в связи с российско-германскими спорами о реституции) изучавшего этот вопрос, в Форт-Ноксе оказалось 80 % перемещенных по итогам Второй мировой войны культурных ценностей! И лишь часть их возвращена законным владельцам. По данным писателя Юлиана Семёнова, 330 тыс. произведений искусства и памятников культуры из числа похищенных немцами в СССР во время войны все еще находятся в спецхранах, музейных запасниках и частных собраниях на Западе, в основном в США. Их не вернули, хотя обязаны были вернуть, как и 1,5 млн предметов истории и культуры, которые были возвращены. Вернуть эти ценности помешала политика. Хотя еврейское имущество, как правило, и возвращать было некому, так как его владельцев скосил холокост, а их родственников и потомков лишили возможности предъявлять имущественные претензии, засекретив документацию о жертвах нацистских концлагерей и их имуществе. Эти документы, хранящиеся в архивах ФРГ, США и других стран, по сей день закрыты для изучения. Как говорится, всё под контролем. Однако в конце 1990-х годов случился прорыв.

 

В мае 1996 года клерк одного из крупнейших швейцарских банков получил указание руководства сжечь банковские документы времен Второй мировой войны ввиду истечения срока хранения. Это была рутинная операция, которую клерк, чье имя не называлось, проделывал неоднократно. Однако на сей раз он обратил внимание на содержание документов, подлежавших ликвидации. Это была совершенно секретная переписка швейцарских банков с гитлеровским Рейхсбанком о финансовых операциях, а в ряде бумаг речь шла о золоте и разного рода ценностях, изъятых нацистами у жертв холокоста. Из документов также следовало, что в тайны германо-швейцарских связей было посвящено руководство Великобритании и США, заключившее со Швейцарией секретные договоры по нацистскому золоту. Информация шокирующая. И клерк, родственники которого пострадали от гитлеровского режима, решил не уничтожать опасные документы, а предать их огласке. На свой страх и риск он заактировал уничтожение бумаг, а сам по частям вынес их из банка и передал активистам еврейских организаций и британским журналистам.

 

ГЛАВА 18

СКАНДАЛ В "БЛАГОРОДНОМ СЕМЕЙСТВЕ"

И вот 29 июля 1996 года лондонская газета The Daily Telegraph вышла с сенсационной статьей, где говорилось:

Как заявили вчера еврейские организации, в американских архивах обнаружены доказательства того, что британское правительство знало о месте нахождения сотен миллионов фунтов золота, награбленного нацистами. Эти засекреченные прежде документы свидетельствуют о том, что после войны между западными союзниками и Швейцарией была заключена сделка о выдаче лишь незначительной части огромного количества нацистского золота, которое хранится в швейцарских банках. Если изначально Министерство иностранных дел отрицало, что британской разведке что-либо известно об этих ценностях, то теперь оно согласилось провести дальнейшие поиски документов. Эта находка означает последний поворот в кампании по репатриации богатств, похищенных фашистами у евреев, уничтоженных во время геноцида.

В мае швейцарские банкиры подписали соглашение со Всемирным еврейским конгрессом о предоставлении независимой комиссии права изучить роль швейцарских банков во время войны. Эта комиссия будет искать счета, открытые во время войны евреями или на имя евреев, существование которых постоянно отрицалось. Однако Швейцария опровергает утверждения о том, что ее банки использовались также в качестве хранилища для награбленного нацистами золота, которое, как убеждены еврейские организации, все еще там хранится. Участники этой кампании требуют, чтобы британское правительство помогло установить, сколько золота было передано Швейцарии, и усилить давление с целью его возвращения.

Последние документы были опубликованы вчера Гревиллом Дженнером — лейбористом, членом палаты общин от Западного Лестера и председателем организации Holocaust Education Trust, — после того как они были обнаружены в вашингтонских архивах. В их числе — соглашение, заключенное в США 25 мая 1946 года между правительствами союзных стран и швейцарской дипломатической миссией, о "возвращении из Швейцарии золота, которое, как установлено, было незаконно вывезено Германией из оккупированных стран во время войны и отправлено в Швейцарию". По этому договору Швейцария согласилась передать в распоряжение союзников золото на 60 млн долларов, чтобы помочь заплатить за восстановление Европы. А союзники отказались от дальнейших претензий к швейцарскому правительству и Швейцарскому национальному банку в отношении этого золота.

Но как свидетельствуют архивы, в начале войны американская и британская разведки знали, что в Швейцарии хранится гораздо большее количество награбленного золота. Британское посольство в Вашингтоне направило 19 января 1942 года американскому Министерству финансов документ под грифом "секретно / строго конфиденциально, в собственные руки", где говорится, что в период с октября по декабрь 1941 года германский Рейхсбанк передал Швейцарии 21 тонну добытого в войну золота стоимостью по нынешним ценам почти в 4 млрд долларов. Аудиторы союзных стран, имеющие доступ к гроссбухам германских банков, подсчитали, что за время войны было награблено золота на общую сумму не менее 579 млн долларов — главным образом в центральных банках и у евреев в оккупированных странах, прежде всего в Бельгии и Голландии, — и передано в Рейхсбанк. К концу войны из этой суммы золото лишь на 169 млн долларов оставалось в Германии или хранилось в других странах, помимо Швейцарии. Даже в наиболее благоприятном случае для Швейцарии, если предположить, что она также получила в форме вкладов все законное германское золото, все еще остается абсолютный минимум золота на сумму 185 млн долларов — почти 2 млрд долларов по нынешним ценам, — которое было похищено. Однако, по самым реалистическим предположениям, на счета швейцарских банков было положено награбленное золото на сумму 289 млн долларов, из которых после войны возвращено лишь 60 миллионов.

В прошлом месяце, когда впервые появились слухи о том, что Великобритания, возможно, знала об этой сделке, Дженнер написал письмо министру иностранных дел Малкольму Рифкинду с требованием опубликовать эти документы. Но Рифкинд ответил: "Мы ничего не слышали об утверждениях, будто бы британской разведке было что-то известно о документах, касающихся конфискованного имущества, хранящегося в швейцарских банках. Ни одно из разведывательных ведомств не имеет такой информации".

Сейчас Дженнер написал еще одно письмо с требованием "провести всесторонние, тщательные и безотлагательные поиски в целях обнаружения других документов, которые прояснят подлинную ситуацию". При этом он сказал: "Я уверен, что вы понимаете значение этих документов для тех, кто остался в живых после холокоста, и для их родственников — людей, у которых это золото было украдено". В ответ представитель Министерства иностранных дел сообщил: "Г-н Дженнер писал некоторое время назад об этих проблемах. Мы провели расследование и в ответ заявили, что не можем найти никакой информации. В свете его последнего письма мы проводим дальнейшее расследование".

Дженнер заявил вчера, что он не винит Рифкинда или министра обороны Майкла Портилло, которые в своем ответе тоже отрицали, что им что-либо известно об этой сделке. Но далее он заметил: "Либо кто-то не хочет, чтобы они знали, либо расследования были совершенно неадекватными. Такие документы, безусловно, существуют: где они лежат в британских архивах, и что еще там хранится? Если мы сможем доказать, что это золото находится в Швейцарии, то мы сможем потребовать, чтобы Швейцария вернула его. Со времен войны они сидят на огромной куче денег, принадлежащих убитым. Это грандиозный скандал".

* * *

Скандал действительно получился грандиозный. Впервые на весь мир было объявлено, что во время Второй мировой войны в силу секретных соглашений, заключенных гитлеровской Германией с правительством Швейцарской Конфедерации и сообществом швейцарских банков, из Третьего рейха в Альпийскую республику в огромных количествах поступало золото и иные ценности, конфискованные нацистами у государственных институтов и частных лиц в оккупированной Европе. Часть ценностей закладывалась под кредиты, часть продавалась за швейцарские франки, на которые гитлеровское правительство производило закупки импортного сырья, материалов и продовольствия. Значительную массу помещенного в швейцарские банки золота составляли ювелирные украшения и изделия (кольца, серьги, браслеты, зубные коронки и пр.), добытые путем прямого грабежа или отнятые у жертв геноцида — узников лагерей смерти. Не знать этого "швейцарские гномы" не могли и все-таки золото принимали. В результате к концу войны Швейцария стала самой богатой страной Европы, а по золотовалютным резервам вышла на второе место в мире после США. Выяснилось также, что ведущие страны Запада знали об этом и участвовали в дележе награбленного. Об этом давно поговаривали в кулуарах международных встреч, но сор из избы не выносили. A The Daily Telegraph вынесла, выведя колючий для Запада скандал на орбиту большой политики. Хотя заслуга в этом была не столько английской газеты, сколько безымянного клерка швейцарского банка, который, серьезно рискуя, спас от уничтожения документы о тайных связях Гитлера и "швейцарских гномов" и предал их огласке.

Это вызвало волну возмущения по обе стороны Атлантики, породив шумную кампанию в СМИ. Особенно негодовали некоторые политики, банкиры и лидеры еврейских организаций Америки. Под их давлением 4 октября 1996 года Госдепартамент США объявил о проведении "полного и немедленного изучения" путей поступления "грязного" нацистского золота в Швейцарию. Для этого были рассекречены некоторые архивы Управления стратегических служб, откуда члены еврейских общин скачали более 3 тыс. документов о "грязном золоте", предав наиболее значимые из них огласке. По их поводу американский сенатор Альфонс Д’Амато заявил: "Документы рисуют очень мрачную картину поведения швейцарских банков во время Второй мировой войны. Швейцарские банки с готовностью брали награбленные нацистские деньги и присвоили деньги европейских евреев — жертв нацизма, которые не смогли затребовать свои вклады". Заработала трехсторонняя комиссия П. Уолкнера по возвращению золота и денег с частных вкладов в швейцарских банках жертвам и потомкам жертв холокоста. А в мае 1997 года вышел 200-страничный доклад под названием "Усилия США и союзников по поиску и возвращению золота и других ценностей, похищенных или укрытых Германией в ходе Второй мировой войны", подготовленный аппаратом заместителя министра торговли США Стюарта Айзенштата при участии шефа-историка Госдепартамента Уильяма Слэни (далее мы будем называть его докладом Айзенштата).

Под давлением улик Швейцарская банковская ассоциация (Swiss Banking Association) признала, что в Швейцарии выявлено 775 дремлющих (невостребованных. — А. М.) счетов, открытых до 1945 года, где хранится 23 млн швейцарских франков. Всемирный еврейский конгресс (JWC) тут же ответил, что "швейцарские банки припасли гораздо больше" чем признали" и что "на выявленных в швейцарских банках счетах хранится более 34 млн долларов, принадлежащих евреям — жертвам нацизма". А президент JWC Эдгар Бронфман заявил, что "Швейцария должна выплатить миллиарды долларов в качестве реституции". Претензии к швейцарским банкам на ценности и денежные вклады своих граждан также выдвинули Австрия, Албания, Бельгия, Греция, Италия, Люксембург, Нидерланды. Польша, Сербия, Чехия. А Италия стала искать свой золотой запас, похищенный в 1944 году эсэсовцами из Банка Италии (Banka d’ltalia). Его следы были найдены в бывших нацистских колониях в Латинской Америке, а два вагона золотых изделий (кольца, браслеты, цепочки и пр.) оказались в сейфах Союза швейцарских банков (UBS).

Сюжет наворачивался как снежный ком. Под давлением еврейских организаций ведущие страны Запада пошли на беспрецедентный шаг, созвав две представительные международные конференции по перемещенным во время Второй мировой войны ценностям. В начале декабря 1997 года под эгидой британского Министерства иностранных дел в Лондоне состоялась конференция по нацистскому золоту, где всеобщее внимание привлек доклад Швейцарской независимой комиссии экспертов (Swiss Independent Commission of Experts, SICE) под руководством профессора Жана Франсуа Бержье, исследовавшей на основе гроссбухов швейцарских и германских банков тайные финансовые связи Третьего рейха и Швейцарской Конфедерации. В докладе впервые в послевоенной истории были названы реальные цифры по ценностям, перемещенным из гитлеровской Германии в Швейцарию, и финансовым потокам, шедшим в обратном направлении. Нацистами было похищено у государственных институтов и частных лиц разных стран золота на сумму не менее 6,7 млрд долларов в ценах 1996 года. Это золото в течение всей войны вывозилось из Германии в Швейцарию, которая взамен предоставила Третьему рейху кредиты на 2,6 млрд швейцарских франков. Золото вывозилось также в нейтральные, но дружественные рейху страны Европы, Азии, Северной Африки и Южной Америки, хотя точных данных об этом нет, так как исходные банковские документы отсутствуют или уничтожены. Доклад профессора Бержье стал сенсацией, его фрагменты попали в прессу, но сам доклад засекретили. А в декабре 1998 года под эгидой Госдепартамента США в Вашингтоне прошла закрытая конференция по перемещенным в годы Второй мировой войны культурным ценностям. Ее курировала всем известная своим "бескорыстием" госсекретарь США Мадлен Олбрайт, выступившая с до кладом, в котором она призвала владельцев похищенных во время войны культурных ценностей вернуть их законным владельцам, умолчав, однако, о ценностях, вывезенных из Праги ее отцом.

Главными героями скандала, помимо Швейцарского национального банка (Swiss National Bank, SNB), стали такие столпы швейцарской банковской системы, как Credit Suisse Group, UBS, Swiss Bank Corporation, и ряд банков рангом пониже. В центре скандала оказался также Банк международных расчетов (Bank for International Settlements, BIS), который тогда был "центробанком центробанков" в мировых финансовых делах, да и сейчас устанавливает так называемые базельские стандарты. Как мы уже говорили, этот банк был основан в 1930 году для расчетов по репарационным платежам Германии и межсоюзническим долгам после Первой мировой войны, отчего его главными акционерами стали центральные банки ведущих стран Запада. Со временем направления деятельности банка менялись. В годы Второй мировой войны воевавшие страны осуществляли через него взаимные платежи и производили кредитно-валютные операции. С начала 1960-х годов банк координировал валютно-финансовую политику Запада, являясь финансовым агентством Европейского объединения угля и стали (предтечи Евросоюза) и одним из базовых институтов складывавшейся современной европейской и мировой финансовой системы. К концу 1980-х годов акционерами BIS являлись центральные банки более 30 развитых стран, уставной капитал превышал 1,5 млрд, а сумма баланса — 42,2 млрд швейцарских франков. Банк международных расчетов имел солидную репутацию и вдруг оказался замаран связями с гитлеровским режимом!

Этот "банк банков" выступал посредником в международных финансовых делах Третьего рейха. Через него в 1939 году англичане продали Гитлеру чехословацкое золото. А в 1942 году, в разгар Сталинградской битвы и сражения в Северной Африке, BIS принял от Гитлера "золотую посылку" в 13,5 т и затем регулярно выдавал Берлину крупные кредиты. Через этот банк осуществлялись также финансовые трансакции гитлеровской Германии со странами Латинской Америки.

Доклад Айзенштата вызвал немедленную реакцию официальных швейцарских властей. Глава Федерального департамента иностранных дел Флавио Котти выступил по телевидению, высказав сожаление, что в американском докладе "не учтена трудная в военном и материальном отношении ситуация, в которой находилась Швейцария". Но прозвучавшие из Вашингтона предложения о пересмотре соглашения от 25 мая 1946 года отверг. "Пересматривать соглашение нет причины, — заявил он. — Документ был принят добровольно, и требования союзников относительно нацистского золота Швейцария удовлетворила, переведя им (в 1946 г. — А. М.) 250 млн швейцарских франков".

Но американцы продолжали давить. Стало очевидно, что устроители Лондонской и Вашингтонской конференций стремятся не столько к поискам правды, сколько стараются перевести стрелки на Швейцарию, которая-де во всем виновата. По сути, это была война финансовых воротил Уолл-стрит и Сити (банков, страховых компаний, адвокатских контор, учредителей еврейских организаций) за миллиардные состояния, некогда присвоенные нацистами. И это был удар по швейцарским конкурентам. Не случайно в разгар скандала в США стали раздаваться голоса о замораживании швейцарских авуаров в американских банках на 86 млрд долларов.

И тогда "гномы" перешли в контратаку, обнародовав документы, из которых следовало, что во время Второй мировой войны швейцарские банки предоставили крупные займы — от 2,4 до 2,7 млрд швейцарских франков — Великобритании и США. Они напомнили, что замаранный нацистским золотом банковский альянс Schweizerischer Bankverein (Societe de Banque Suisse) был тесно связан с лондонским, парижским, голландским и нью-йоркским рынком капитала, являлся совладельцем одного из крупнейших депозитных банков Франции Credit Commercial de France и учредителем крупных голландских и американских банков. В 1921 году Schweizerischer Bankverein основал в Нью-Йорке International Acceptance Bank. Этот банк потом перешел под контроль финансового альянса Warburg — Kuhn — Loeb, создавшего Манхэттенскую финансовую группу, которая в 1955 году слилась с головным рокфеллеровским банком Chase National Bank, образовав знаменитый Chase Manhattan Bank.

To есть поступавшее в Швейцарию "грязное" нацистское золото расползалось, как нечистоты, по мировой финансовой системе, и им были замараны крупнейшие банки Запада, кичащиеся своей репутацией. Кроме того, после войны Швейцария передала весомую часть награбленного нацистами золота и ценного имущества правительствам США, Великобритании и Франции. И, наконец, швейцарцы напомнили, что в годы войны в числе главных акционеров Банка международных расчетов были центральные банки Великобритании и США, а руководил им американский гражданин и банкир Томас Маккиттрик. А так как BIS — это международный акционерный банк, то ответственность за его операции, в том числе и с нацистским золотом, несут его главные акционеры, среди которых были Банк Англии — центральный банк Британской империи — и Федеральный резервный банк Нью-Йорка (Federal Reserve Bank of New York) — головной банк Федеральной резервной системы США.

Эти откровения пролились холодным душем на головы атакующих, после чего их пыл слегка поостыл. И хотя президент Всемирного еврейского конгресса Э. Бронфман настаивал, чтобы Швейцария выплатила миллиарды долларов в качестве реституции, в итоге все окончилось "разумным компромиссом". Заокеанские политики, банкиры и лидеры еврейских организаций сняли претензии к правительству Швейцарии и швейцарским банкам за грехи войны, а те создали специальный 265-миллионный фонд помощи жертвам холокоста и их потомкам. Но поскольку таковых оказалось немного, а лиц, имевших на руках банковские документы о вкладах, и того меньше, то эта история в конце концов вылилась в фарс. Но горький осадок от нее остался. Шумный скандал вскрыл позорные пласты прошлого, о которых на "добродетельном" Западе предпочитали молчать. А документы, озвученные на Лондонской и Вашингтонской конференциях, пролили свет на долго скрывавшуюся Западом финансовую подноготную Второй мировой войны. Вкратце картина такова.

 

ГЛАВА 19

ЗОЛОТО ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Как мы уже говорили, к концу "золотых" 1920-х золотой запас Веймарской республики достиг 455 тонн. Но Великая депрессия проглотила почти все это золото, и Третьему рейху досталось только 58 млн долларов в золоте, а затем из-за гигантских военных трат золотовалютные резервы рейха лишь таяли. В начале 1938 года золотой запас Германии оценивался в 15,1 тонны. Для подготовки к войне Гитлер велел резко нарастить золотовалютные резервы. Глава Рейхсбанка и министр экономики Ялмар Шахт пытался решить эту задачу, но при нацистских идеологических установках сделать это экономическими методами было невозможно. Оставался альтернативный способ — грабить оккупированные европейские страны и "неполноценные" народы. И это дало поразительный результат.

Уже при аншлюсе Австрии в марте 1938 года Гитлер получил 78 т золота и огромные финансовые активы в виде недвижимости и коллекций произведений искусства "врагов рейха". При аннексии Чехословакии весной 1939 года Гитлеру достался почти весь золотой запас этой страны (24,5 т) и большие культурно-исторические ценности. Нацисты облагали контрибуцией евреев, вынуждая их "добровольно" сдавать имевшееся у них банковское, монетарное и ювелирное золото в обмен на безопасность и право выезда из страны. Сказать точно, сколько золота было конфисковано до войны у немецких евреев, сложно, так как еврейские "пожертвования" не отделялись от даяний прочих германских граждан. Но, по имеющимся оценкам, еще до программы "окончательного решения еврейского вопроса", принятой в начале 1942 года, у немецких евреев было изъято не менее 15 т золота. В предвоенные годы Рейхсбанк закупал также золото на Лондонской и Цюрихской биржах. В итоге к началу Второй мировой войны в сентябре 1939 года золотой запас гитлеровской Германии оценивался в 192 млн долларов — 171 т, из которых 121 т приходилась на незаконно присвоенное золото.

Война многократно увеличила массу награбленного нацистами драгметалла. Самая крупная золотая добыча досталась им в Бельгии — на 223 млн долларов (198,2 т) и Нидерландах — на 193 млн долларов (171,6 т). В 1944 году эсэсовцы похитили из Банка Италии остаток золотого запаса этой страны, а в начале 1945 года Отто Скорцени и вождь венгерских фашистов Ференц Салаши вывезли из Будапешта золотой запас Венгрии. Нацисты поживились и в других местах, хотя главный куш — золотой запас Франции — уплыл от них на борту линкора "Ришелье" сначала в Дакар, а потом в США.

В докладе Айзенштата впервые было официально заявлено, что за время войны из Германии в Швейцарию через Рейхсбанк и Швейцарский национальный банк было вывезено или продано золота на сумму от 398 до 414 млн долларов (354–368 т). После выхода в мае 1997 года предварительной версии доклада американские официальные лица скорректировали эти цифры. Госдепартамент констатировал, что "за время Второй мировой войны Швейцария купила у Германии золота минимум на 276 млн долларов и большая часть этого золота была награблена. К тому же значительная часть золота стоимостью 138–148 млн долларов, проданного Швейцарией за время войны Португалии, Испании и Турции, тоже была награблена". По мнению же Министерства финансов США, "стоимость награбленного золота, полученного Швейцарией из Германии, составила минимум 185 млн долларов, хотя более вероятная цифра 289 млн долларов". Разночтения в цифрах объясняются тем, что американские эксперты в разных ведомствах пользовались разными первоисточниками. К тому же не вся нужная документация оказалась поело войны в руках союзников, а главное — не обо всем официальному Вашингтону хотелось говорить. И тут его поправлял официальный Лондон. Как признал в сентябре 1996 года министр иностранных дел Великобритании Малкольм Рифкинд, "согласно документам, найденным в Национальном архиве в Вашингтоне, золото на сумму в 398 млн долларов было вывезено в Швейцарию Рейхсбанком". Это подтверждает оценку, данную в докладе Айзенштата.

На Лондонской конференции по нацистскому золоту впервые было названо несколько важных цифр. За время Второй мировой войны нацисты награбили золота минимум на 579 млн долларов — 515 т, хотя не все золото вывозилось через немецкие банки. А все точки над "и" расставил доклад Швейцарской независимой комиссии экспертов (SICE), основанный на первичных швейцарских и немецких банковских документах. Глава этой комиссии, профессор Ж.-Ф. Бержье, оценил общие золотые трансакции гитлеровского Рейхсбанка с 1 сентября 1939 по 30 июня 1945 года в 909,2 млн долларов (808 т), из которых золото на 475 млн долларов (422 т) было награблено из национальных банков других стран, в том числе:

• из Belgian central bank — 225,9 млн долларов (200,8 т);

• из De Nederlandsche Bank — 137 млн долларов (121,8 т);

• из Banka d’ltalia — 64,8 млн долларов (57,6 т);

• из Венгерского национального банка — 32,2 млн долларов (28,6 т);

• из Banque centrale du Luxembourg — 4,8 млн долларов (4,3 т);

• из других центральных банков — 10,1 млн долларов (9 т).

Бросается в глаза разница в оценках золотого запаса Нидерландов. Вышеназванная цифра в 171,6 т определяет нидерландский золотой запас перед оккупацией, а комиссия Бержье фиксирует 121,8 т, которые прошли через Рейхсбанк и швейцарские банки. Почти 50 т золота куда-то исчезло. Видимо, нацисты сразу вывезли его в какую-то нейтральную страну или страны, минуя немецкие банки. Поскольку изъятием золота занималось гестапо, можно предположить, что пропавшее золото Нидерландского банка составило костяк золотого запаса СС, который по своим каналам формировал рейхсфюрер Гиммлер. Судьба этого золота неизвестна.

Кроме того, в Рейхсбанк поступило золота на 146 млн долларов (130 т), награбленного у частных физических и юридических лиц во всей Европе. В том числе золото на 71,8 млн долларов, конфискованное у германских граждан и граждан оккупированных стран; золото на 71,7 млн долларов, конфискованное у предпринимателей; и золото из лагерей смерти на счете штурмбанфюрера СС Бруно Мелмера в Швейцарском национальном банке (2,5 млн долларов). Всего 552 т золота стоимостью 621 млн долларов, а с довоенным золотым запасом — 723 т стоимостью 813 млн долларов.

Здесь надо учитывать, что на зловещий счет Мелмера поступали золото и иные ценности, полученные в результате операции "Рейнхард" — нацистской программы эксплуатации еврейского имущества и труда и умерщвления миллионов евреев на фабриках смерти в Восточной Польше. Эти ценности и вырученные от них деньги разделялись на 29 позиций: золотые слитки; золотые и серебряные монеты; вилки, ножи, ювелирные изделия; золотые и бриллиантовые кольца; наручные и карманные часы; зубное золото; золотой лом и т. д. Но на счет Мелмера не поступало золото, изъятое у жертв геноцида перед их отправкой в концлагеря, которое реализовывалось через Берлинский муниципальный ломбард и другие ломбарды в Германии и третьих странах. Эти и находившиеся в свободной продаже золотые изделия раскупались частными лицами и банками, включая Рейхсбанк. Во время войны Германия производила также закупки золота на биржах нейтральных стран.

В итоге получаются те самые названные комиссией Бержье 808 т золота, прошедшие трансакциями через Рейхсбанк с сентября 1939 года по июнь 1945-го. Если к ним добавить остаток золотого запаса Рейхсбанка (около 110 т), вывезенного в апреле 1945 года в Тюрингию и Баварские Альпы, то получим около 920 т солнечного металла стоимостью 1,04 млрд долларов того времени. Это в 60 раз больше золотого запаса Германии накануне аншлюса Австрии! Таким был золотой "навар" войны.

И это только государственное золото. Было еще золото НСДАП, СС и других нацистских организаций, не принадлежавшее Рейхсбанку. Часть золота (несколько процентов) хранилась в немецких коммерческих банках. Было также промышленное золото, а часть золота находилась на руках у граждан, хотя его можно не учитывать, так как в экономике оно не работало и его было немного, поскольку в войну золото у населения изымалось. При этом золотые резервы гитлеровской Германии были подобны проточной воде: золото каждодневно поступало в Рейхсбанк из разных источников, тут же сортировалось, смешивалось, переплавлялось и отправлялось по разным адресам. Суть процесса заключалась не в накоплении золотого запаса, а в его продаже, чтобы на вырученную валюту закупать стратегическое сырье для военной промышленности и ведения войны. Поэтому весной 1945 года золотой запас Германии составлял лишь немногим более 100 т, все остальное распродали.

По данным SICE, львиная доля золота рейха — 400,4 т стоимостью 450,4 млн долларов — была вывезена Рейхсбанком в Швейцарию. Из них золото на 389,2 млн долларов было депонировано в Швейцарском национальном банке, а золото на 61,2 млн долларов помещено на депозиты в швейцарских коммерческих банках. По мнению профессора Бержье, "все монетарное золото, переведенное Рейхсбанком в Швейцарию начиная с 1942 года стоимостью 316 млн долларов, видимо, было награбленным".

Кроме того, Рейхсбанк перевел в другие национальные банки "нейтрально-дружественных" стран в Европе, Азии и Латинской Америке золота на 92,4 млн долларов; а еще золото на 51,5 млн долларов — в филиалы иностранных банков, преимущественно в Юго-Восточной Европе и Турции. Часть золота в конце войны была вложена в будущее Германии и национал-социализма (план "Закат солнца"). А для большей выгоды гитлеровские "алхимики" смешивали ювелирные изделия и зубные протезы из низкопробного золота, изъятого в концлагерях, с золотом, похищенным в центральных банках оккупированных стран, переплавляли эту смесь и в виде стандартных слитков отправляли за границу. Это понижало качество золота, но повышало количество и было выгодно. Но дело не только в золоте.

* * *

За время войны швейцарские банки кредитовали Германию на 2,6 млрд швейцарских франков. Если бы эти кредиты выдавались только под золото, то его понадобилось бы 755 т, однако вывезли лишь 400 тонн. Значит, остальные 1,22 млрд швейцарских франков были выданы не под золото, а под награбленные в Европе культурно-исторические и иные ценности, на долю которых пришлась половина полученных Германией швейцарских денег.

Ведь нацисты не просто примитивно грабили. Десятки тысяч конфискованных ими произведений искусства и исторических артефактов были каталогизированы, оценены и застрахованы, то есть подготовлены к употреблению в качестве предметов продажи или банковского залога. Это были высоколиквидные финансовые активы, которые требовали надлежащей оценки. Эрих Кох знал стоимость награбленных им сокровищ — 50 млн американских долларов, о чем сообщил, сидя в польской тюрьме. Знали это и другие нацистские бонзы, которые пользовались награбленными ценностями, закладывая их в банках третьих стран или продавая за твердую валюту. Универсальной валютой во время войны был швейцарский франк, а тихая Швейцария превратилась в мировой центр контрабанды, банковского залога, обмена и продажи награбленных гитлеровцами культурных ценностей. Вот что говорится об этом в специальном докладе Нидерландского государственного института военной документации, посвященном нацистской контрабанде предметов искусства:

Транспортировка награбленных произведений искусства и других особо ценных вещей была излюбленным делом контрабандистов Третьего рейха. Картины и другие предметы искусства было легко перемещать, легко прятать, их можно было менять на многие нужные в войну вещи и продавать на рынках вдали от германской сферы влияния. Особенно надежно драгоценные металлы и камни, как и произведения искусства, было перевозить под видом дипломатического багажа. Термин "багаж" не должен вводить в заблуждение, поскольку его размеры могли варьироваться от маленькой сумочки до большого контейнера.

Военная добыча, попав в посольства Германии в нейтральных странах, могла расходиться оттуда по всему миру. Согласно отчетам американской и британской разведок, для вывоза награбленных произведений искусства немцы использовали не только дипломатическую почту, но и любые другие возможности. Вывозя и продавая золото, серебро, платину и ценные произведения искусства, нацисты могли аккумулировать иностранную валюту в нейтральных странах. Швеция, Испания, Португалия, Турция, страны Латинской Америки и особенно Швейцария становились получателями награбленного имущества.

Награбленные произведения искусства использовались не только для продажи, но и для обмена. Нацисты обожали работы старых немецких, голландских, фламандских, французских и итальянских мастеров. Картины указанных категорий направлялись в рейх. Они предназначались для музея фюрера в Линце либо для коллекции Геринга и других нацистских бонз. Предметы искусства дарились также музеям, расположенным в пределах гитлеровской империи. А награбленные работы "дегенеративных" художников, таких как Дега, Моне, Ренуар, Гоген, Ван Гог или Пикассо, достигали Берна в дипломатическом багаже, где это "разложившееся искусство" продавалось или обменивалось на нередко второсортные картины немецких мастеров, очень любимых нацистскими коллекционерами. Таким способом они не только приобретали идеологически близкие им вещи, но и сбывали картины "дегенератов" по высоким ценам на швейцарском рынке искусства.

Германскую контрабанду произведений искусства можно разделить на три категории: одни агенты работали на правительство в Берлине; другие обслуживали частные интересы нацистских бонз, желавших сохранить свое финансовое благополучие в случае поражения Германии в войне; третьи (немецкие дипломаты) в конце войны работали на себя. В августе 1945 года в дипломатическом багаже германского торгового атташе Хельмута Байера, жившего по адресу: 6 Florastr., Muri, near Beme, были найдены картины, контрабандно вывезенные из Германии.

Награбленные произведения искусства приобретали многие швейцарские коллекционеры, а также музеи Швейцарии. Эмиль Бюрле, военный фабрикант из Орликона, производивший для германской армии военные материалы и технические разработки, был одним из них. В этом активно участвовали не только предприниматели, но и простые швейцарские граждане. Значительная часть трофеев переправлялась из Швейцарии в Испанию и Португалию, где они потом продавались или переправлялись в Латинскую Америку, а также в США. В начале декабря 1941 года, вскоре после того как американский корабль Excalibur покинул лиссабонский порт, на его борту была обнаружена коллекция из 500 украденных нацистами рисунков. Награбленные предметы искусства также направлялись в шведскую столицу.

Стоимость и количество награбленных произведений искусства, контрабандно переправленных нацистами дипломатическим багажом, в большинстве случаев невозможно адекватно определить. Ведь согласно международному праву дипломатический багаж обладает иммунитетом от инспекций. Благодаря этой дипломатической маскировке награбленное искусство на пути в Латинскую Америку могло легко преодолеть контроль на море со стороны союзников. К тому же морская блокада союзников предназначалась для проверки номенклатуры грузов и тоннажа кораблей, а не контрабанды произведений искусства, чем ловко пользовались хорошо организованные шайки контрабандистов. Другим часто используемым средством транспортировки секретных грузов были немецкие субмарины.

Поэтому точную цифру награбленных произведений искусства, контрабандой вывезенных в нейтральные страны Европы и Западного полушария, назвать трудно, но она очень велика. Согласно американскому правительственному отчету от декабря 1945 года, "швейцарский трафик награбленных произведений искусства достигал огромных размеров, и есть все основания полагать, что собственно немецкие и награбленные предметы искусства в настоящее время лежат для последующего использования в подвалах банков, депозитариях или на частных вкладах лиц немецкой, швейцарской и иных национальностей. Общая стоимость этого ценного имущества оценивается от 29 до 46 млн долларов (того времени. — А. М.)". Газета The Daily Telegraph 21 сентября 1996 года оценила объем награбленных произведений искусства, вывезенных в Швейцарию дипломатическим багажом, в 15 млрд фунтов стерлингов (в нынешнем исчислении). И хотя трудно определить количество предметов искусства, переправленных в Альпийскую республику за время войны, известно, что с конца 1945 года в Швейцарии было найдено лишь около 75 похищенных тогда картин.

Названная сумма контрабанды в 15 млрд фунтов стерлингов является минимальной. По оценкам американских экспертов, сразу после войны изучавших этот вопрос, с 1939 по 1945 год из Германии в Швейцарию было вывезено разного имущества, валюты, ценных бумаг, драгоценностей, залоговых и иных ценностей на сумму от 1,77 до 3,5 млрд швейцарских франков. А расчеты, сделанные в конце 1990-х годов экспертами еврейских организаций, дали цифры от 15,5 до 65,3 млрд фунтов стерлингов. Масштаб и качество сделок, проводившихся нацистами на швейцарском рынке искусства, можно проиллюстрировать такими примерами. Картина Пикассо "Акробат и Арлекин" (1905), вывезенная из Германии в Швейцарию как "дегенеративное искусство", была продана в 1939 году в галерее Фишера в Люцерне за 80 тыс. швейцарских франков (4 тыс. фунтов стерлингов), а в 1989 году на аукционе Christie’s в Лондоне она ушла за 20,9 млн фунтов стерлингов. Четыре работы отца и сына Кранахов во время войны были обменены в Швейцарии на 25 картин импрессионистов.

Главным действующим лицом бартерных и контрабандных сделок был Герман Геринг. Его первый документально зафиксированный обмен состоялся в июле 1941 года. Тогда Геринг обменял похищенные им во Франции пять картин Коро, пять картин и пастелей Дега, три картины Сислея, две картины Ван Гога, а также картины Добиньи, Домье, Мане, Ренуара, скульптуру Родена и три неизвестные работы современных мастеров на пять картин Кранахов, триптих Франкфуртского мастера XV века и немецкую деревянную скульптуру, исполненную около 1500 года. В другой раз агент Геринга по искусству Вальтер Хофер обменял 23 работы французских художников XIX — начала XX века на "Портрет пожилого мужчины с бородой" (ок. 1660) кисти Рембрандта и два фламандских гобелена XVI столетия. Бартерный пакет Геринга включал в себя: четыре работы Коро, четыре — Дега, четыре — Ренуара, три — Сера, по две картины Энгра и Мане, по одной Курбе, Домье, Сислея и Ван Гога. Шестнадцать из них происходили из парижской коллекции Поля Розенберга.

В специальном докладе Госдепартамента США, составленном в августе 1945 года, говорилось: "Многие нацисты, их агенты по продаже произведений искусства и покупатели посещали Швейцарию в течение всей войны. Большинство из них участвовало в трафике награбленных произведений искусства. Масса попавших в "альпийскую крепость" предметов искусства осела там у разных физических и юридических лиц". Поэтому Швейцария, как и США, поныне является главным поставщиком работ импрессионистов, постимпрессионистов, кубистов, фовистов и других "дегенеративных" художников на мировой антикварный рынок. Владельцы этих шедевров и их продавцы по сей день извлекают многомиллионные прибыли, поскольку установить факт незаконного изъятия этих вещей, как правило, невозможно. Комментируя это, председатель Holocaust Education Trust, британский лорд Гревилл Дженнер, констатировал: "Украденное нацистами искусство, как в бездонную пещеру Аладдина, стекалось в Швейцарию. В дальнейшем оно контрабандой вывозилось в другие страны нацистскими военными преступниками".

Помимо Швейцарии было еще несколько маршрутов вывоза награбленных ценностей. Один пролегал из Германии через Швейцарию и Австрию в Италию, куда до свержения Муссолини в конце июля 1943 года вывозилось золото и предметы искусства. Для этого использовались два альпийских окна: перевал Сен-Готард, соединяющий железнодорожным тоннелем и шоссе Швейцарию с Северной Италией, и перевал Бреннер, соединяющий австрийский курортный город Инсбрук с североитальянским курортным городом Больцано. На этих транспортных артериях, связывающих Северные и Южные Альпы, с довоенных времен действовали особые "сен-готардский" и "бреннерский" паспорта, владельцы которых могли свободно перевозить любые грузы через эти пункты. Транзит через Сен-Готард регулировался договором, подписанным в 1909 году Германией, Швейцарией и Италией. Аналогичное соглашение существовало по перевалу Бреннер, хотя после аншлюса Австрии нацисты могли им пользоваться без помех. Эти альпийские окна активно использовали Геринг, Гиммлер, Мюллер и другие высшие чины рейха, вывозя награбленное добро на Апеннины. Затем ценные грузы из Италии переправлялись на Пиренейский полуостров, а оттуда на кораблях формально нейтральных Испании и Португалии отправлялись за океан.

Второй маршрут, действовавший до августа 1944 года, пролегал из Германии через союзные ей страны — Румынию и Болгарию — в Турцию. Третий маршрут шел из Германии через Данию в Скандинавию. Награбленные ценности вывозились также в Японию, Северную Африку и на Ближний Восток. А после высадки союзных войск в Нормандии интенсивно заработал еще один маршрут, пролегавший из парижской штаб-квартиры айнзацштаба Розенберга в Швейцарию. В июле 1944 года было зафиксировано более 200 случаев переправки награбленных Розенбергом художественных ценностей из Франции в альпийскую страну. Транспорты с первоклассными произведениями искусства один за другим прибывали к швейцарской границе. Судьба этих трофеев войны неизвестна. Ненасытная утроба тишайшей Швейцарии поглотила их. Но таких утроб было несколько.

 

ГЛАВА 20

ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ НА КАРТЕ МИРА

К концу войны спецслужбы и политическое руководство США, Великобритании и примкнувшей к ним деголлевской Франции имели довольно полное представление о масштабах разграбления гитлеровцами Европы, путях, адресах и способах переправки награбленного. Перед правительствами держав-победительниц встала важная политическая и экономическая задача: вернуть награбленные нацистами ценности для использования в целях реституции, репараций и послевоенного восстановления Европы.

14 января 1946 года США, Великобритания, Франция ("Большая тройка", G3), а также 10 стран — жертв гитлеровской агрессии подписали Парижское соглашение по военным репарациям Германии, 3-я часть которого предусматривала возврат законным владельцам золота, награбленного нацистами в банках оккупированных европейских стран. 25 мая 1946 года правительства "тройки" и представители швейцарского правительства заключили в Вашингтоне секретное соглашение по нацистскому банковскому золоту. Главным органом по его накоплению и распределению стала учрежденная "Большой тройкой" во главе с США Трехсторонняя золотая комиссия — Tripartite Gold Commission (TGC). 27 сентября 1946 года союзники создали также Трехстороннюю золотую комиссию по монетарному золоту (Tripartite Commission for the Restitution of Monetary Gold), позднее слившуюся с первой.

Идея состояла в том, чтобы собрать все германское легитимное и награбленное золото (looted gold) в общий пул (Gold Pool), а затем распределить его между державами-победительницами и жертвами гитлеровской агрессии в соответствии с понесенными каждой страной потерями и вкладом в победу над нацизмом. Штаб-квартира Трехсторонней комиссии разместилась в Брюсселе, а местом хранения золотого пула стали кладовые Федерального резерва США, куда на особые счета, открытые TGC в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, поступало найденное и конфискованное золото.

Все подлежавшее изъятию в Gold Pool золото подразделялось на банковское золото в слитках (gold bars) и имевшее обращение в виде монет и ювелирных изделий монетарное золото (monetary gold). Объектом внимания Трехсторонней комиссии были также награбленные нацистами и вывезенные в разные страны культурно-исторические и художественные ценности, выделенные в категорию ценного имущества (assets). Трехсторонняя комиссия работала под крышей политического руководства G3, действуя через своих комиссаров. А поиски и изъятие золота и прочих ценностей шли в рамках разработанной американской разведкой, при участии Госдепартамента и Министерства финансов США, секретной операции Safehaven ("Безопасная гавань"), главными объектами которой были нейтральные страны, куда Германия вывозила награбленные богатства.

При этом ни к Парижскому соглашению, ни к другим решениям по реституции и репарациям нацистского золота Советский Союз, понесший наибольшие потери от гитлеровской агрессии и сделавший наибольший вклад в победу над фашизмом, допущен не был, что заставило Сталина начать операцию "Крест" и другие альтернативные действия в Восточной Европе по изъятию трофейных ценностей. Разделив с Россией победу над врагом, делиться золотом Запад не захотел. Подробности этого дележа более полувека являли собой тайну за семью печатями. Лишь в 1996 году, когда был открыт доступ к некоторым американским и британским архивам времен войны, толика правды выплыла наружу, породив скандал, на пике которого появился доклад Стюарта Айзенштата и Уильяма Слэни, проливший свет на Вашингтонское соглашение, деятельность TGC и операцию Safehaven. Этот доклад вкупе с картой расползания по миру награбленных гитлеровцами богатств и развернувшаяся вокруг него полемика обнажили то, о чем на Западе предпочитали молчать. Пройдемся по этой карте, на которой черным цветом выделены шесть стран — шесть черных дыр, где сгинули награбленные сокровища Третьего рейха.

* * *

Львиную долю награбленных ценностей нацистская Германия и ее вожди вывезли в Швейцарию, которую Гитлер презрительно называл "пупом на теле Европы", но берег как зеницу ока. Трофейные гроссбухи Рейхсбанка показали, что из общей массы награбленного нацистами за войну золота на сумму минимум в 579 млн долларов вне пределов Швейцарии (включая Германию) в конце войны находилось золота лишь на 169 млн долларов. Все остальное оказалось в Альпийской республике. Но правительство Швейцарии и банкиры, ссылаясь на банковское законодательство их страны, отказывались удовлетворять "абстрактные претензии" победителей, требуя назвать конкретные счета в банках.

Такое упрямство разъярило официальный Вашингтон. Началось давление на швейцарские политические и банковские круги, под угрозой экономических и политических санкций их вынуждали выдать награбленное. В 1946 году крупнейший швейцарский банк — Union Bank of Switzerland (UBS) — был вызван в суд атташе союзников по операции "Безопасная гавань". Судебные иски готовили и другим героям этой истории — Swiss Bank Corporation, Credit Suisse, Basler Handelsbank и, конечно, Швейцарскому национальному банку (SNB). Но иски разбивались о скалу швейцарского банковского законодательства. "Швейцарские гномы", сказочно обогатившиеся за время войны, заняли круговую оборону и не желали ничего возвращать. Их не убеждали ни немецкие документы, ни шокирующие факты преступлений нацистского режима. Им нужен был ключ — счета и пароли, на которых лежали награбленные гитлеровцами богатства. А их ни американцы, ни британцы не знали.

И тут союзникам повезло. В одном из лагерей для военнопленных они разыскали хранителя дьявольского золотого счета Третьего рейха, штурмбанфюрера СС Бруно Мелмера, скрывавшегося под личиной нижнего армейского офицерского чина. На допросе с пристрастием Мелмер назвал союзникам банк, номер счета, куда поступало золото Рейхсбанка, и известный только ему пароль. А так как на металлический счет, открытый на имя Мелмера, поступало золото из нацистских концлагерей, это грозило Швейцарии обвинением в пособничестве военным преступлениям гитлеризма. Швейцарская оборона была прорвана. 25 мая 1946 года в Вашингтоне было подписано секретное соглашение между швейцарской дипломатической миссией и правительствами США, Великобритании и Франции о "возвращении из Швейцарии золота, незаконно вывезенного Германией из оккупированных стран во время войны и отправленного в Швейцарию". В соответствии с ним Швейцарский национальный банк перевел 250 млн "обеспеченных золотом швейцарских франков" в золотой пул Тройственной комиссии.

Поскольку Швейцария была главной хранительницей германского банковского золота, то с подписанием Вашингтонского соглашения вопрос относительно него был решен. Поэтому в сентябре 1946 года союзники создали Трехстороннюю комиссию по реституции монетарного золота. Но почему сумма, переведенная Швейцарским национальным банком на счет TGC в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, составила лишь восьмую часть стоимости золота, вывезенного Германией в швейцарские банки? Об этом доклад Айзенштата умалчивает. И вот почему.

Первая причина названа в секретном меморандуме американского Министерства финансов от 10 октября 1945 года, где сказано: "В текущий момент отмечаются определенные трудности с программой Safehaven из-за позиции наших британских коллег. Великобритания предпринимает попытки получить заем от Швейцарии. Они указали, что запрошенная ими сумма будет большой. Поэтому надо полагать, что, помышляя о займе, они не займут твердую позицию, в чем-либо враждебную Швейцарии. Видимо, они будут тормозить свое участие в программе Safehaven и, как результат, программа пострадает".

Второй причиной были козыри, которыми располагала в торге с союзниками швейцарская сторона, напомнившая "Большой тройке", что замаранные в связях с нацистами швейцарские банки тесно сотрудничали с американскими, британскими и французскими банками, которые вместе с ними наживались на награбленных нацистами ценностях. В этом участвовали пять крупнейших американских, два крупнейших британских и два крупнейших французских банка. Связи с Гитлером поддерживал и Банк международных расчетов (BIS) — главный международный банк того времени, выполнявший функции всемирного центрального банка. Соучредителями и акционерами BIS были главные национальные банки Запада, включая Банк Англии и Федеральный резервный банк Нью-Йорка, а руководил им американский гражданин Томас Маккиттрик. Так что, требуя от "швейцарских гномов" вернуть награбленное, их оппонентам следовало начать с себя. Этот довод сработал и в 1946 году, и через полвека.

Третьей причиной было то, что швейцарские банки тайно перевели после войны нацистское золото на сумму в 40 млн фунтов стерлингов в кладовые Банка Англии, а тот поделился им с Федеральным резервом США и Банком Франции. Этот факт всплыл во время скандала конца 1990-х вокруг нацистского золота и был признан британским правительством.

Ну а четвертую причину в разгар того же скандала назвал официальный представитель Швейцарии, заявивший, что "замороженное в Швейцарии нацистское ценное имущество на сумму в 197 млн фунтов стерлингов было передано США, Великобритании и Франции. Первая передача на 133 млн фунтов стерлингов состоялась в 1946 году, когда разведка союзников развернула операцию Safehaven в нейтральных странах". То есть огромная масса произведений искусства и культурноисторических ценностей, награбленных нацистами в Европе и вывезенных в Швейцарию, оказалась после войны в распоряжении западных держав-победительниц. Вспомним, что из 2,6 млрд швейцарских франков, полученных Германией от своей альпийской соседки, 1,22 млрд франков было получено под залог награбленного нацистами ценного имущества (looted assets).

Эти культурно-исторические и художественные ценности, награбленные гитлеровцами в Европе и хранившиеся на депозитах в швейцарских банках, частично были переданы после войны правительствам "Большой тройки".

В общем, участники переговоров по награбленным ценностям вскоре выяснили, что рыльце у всех в пуху, и посему решили тихо-мирно поделить добычу. Великобритания получила часть швейцарского нацистского золота и крупный заем. Заем получила и Франция. Но больше всех выиграли США, где оказался золотой пул TGC и львиная доля переданного Швейцарией ценного имущества (коллекции произведений искусства). Сказочно обогатилась и Швейцария, оставившая себе две трети попавшего к ней нацистского золота, а также горы работ импрессионистов, постимпрессионистов и прочих "дегенератов", которые продаются на мировых аукционах по рекордным ценам. А так как почти все поделенные этим квартетом ценности были награблены у жертв нацизма, факт сделки был строго-настрого засекречен.

* * *

Вторым пунктом на карте черных дыр является Швеция, бывшая важным торгово-экономическим партнером нацистской Германии. Шведский экспорт шарикоподшипников был жизненно важен для функционирования военной промышленности Третьего рейха. Швеция поставляла их рейху до ноября 1944 года, когда последней из нейтральных стран прекратила экономические отношения с Гитлером. А кроме того, Швеция поставляла до 40 % необходимой Германии железной руды, пока другие европейские источники не уменьшили эту зависимость. Весьма прочными были и закулисные политические связи двух стран. Известный дипломат, вице-президент шведского отделения Красного Креста граф Фольке Бернадот с 1943 года контактировал с рейхсфюрером СС Гиммлером, регулярно встречался с ним, а в конце войны подбивал его на свержение Гитлера и сепаратные переговоры с западными союзниками. Гиммлер был также связан с министром иностранных дел Швеции Кристианом Гюнтером, через которого весной 1945 года направил письмо американскому руководству с предложением о заключении сепаратного мира. Шведские корни имел и Геринг, в первом браке женатый на шведской аристократке Карине фон Кантцов, для которой он построил под Берлином роскошный замок Каринхалле, где хранил свои награбленные сокровища. Звезда гитлеровского кинематографа Цара Леандр тоже была шведкой.

Нацисты считали шведов "родственным арийским народом", поэтому нацистские бонзы видели в нейтральной Швеции благодатную гавань для реализации и хранения награбленных ими богатств. А шведские банки, прежде всего крупнейший стокгольмский Sveriges Riksbank, имели в лице Рейхсбанка и частных немецких банков надежных партнеров, с которыми они, вместе со швейцарскими и другими коллегами, делили награбленную добычу. Согласно докладу SICE "Золотые трансакции во Второй мировой войне". Швейцарский национальный банк продавал Швеции не только свое золото, он продал Sveriges Riksbank и золото Рейхсбанка на 20.4 млн долларов. Кроме того, гитлеровский Рейхсбанк непосредственно перевел в Sveriges Riksbank золото на 4,6 млн долларов. Это подтверждает документ, представленный в январе 1998 года Швейцарским национальным банком У. Слэни — содокладчику С. Айзенштата. В нем сказано, что "Швеция купила 17,9 т золота с депозита Рейхсбанка в SNB". Всего же, согласно отчету Sveriges Riksbank "Шведские золотые трансакции с нацистской Германией", с начала 1940 по ноябрь 1944 года через этот банк прошло в виде различных финансовых операций 59 697 кг золота Рейхсбанка. Из них 7311,3 кг стоимостью 8,2 млн долларов было украдено немцами из Belgian central bank, а 8607,6 кг золота стоимостью 9,7 млн долларов представляло собой награбленное голландское монетарное золото. Кроме того, в Швецию из Германии было вывезено разного ценного имущества на сумму не менее 90 млн долларов в ценах того времени.

Отсюда ясно, почему Швеция вслед за Швейцарией стала главным объектом операции Safehaven. Шведы понимали, что за "нейтральную" дружбу с Гитлером придется платить, и чем неотвратимей был крах гитлеровской империи, тем острее они это чувствовали и вели себя соответственно. Вот что говорится в докладе Айзенштата:

Нигде такие переговоры (о возвращении награбленных Германией богатств. — А. М.) не проходили так быстро и успешно, как со Швецией, несмотря на то что все же было немало проблем. В апреле 1945 года, когда война в Европе подходила к концу, шведские официальные лица заверили британских и американских дипломатов, что в ответ на сделанные Союзниками во время войны заявления по золоту и ценному имуществу Швеция заморозит германские ценности и вернет награбленную собственность. В начале 1946 года шведский парламент узаконил необходимость взять под контроль германскую собственность в Швеции и начал работу с представителями Союзников по выявлению германского ценного имущества и золота, прибывшего за время войны. Однако шведское правительство, ссылаясь на закон № 5 Союзного контрольного совета, отвергло контроль Союзников над нательными (vesting) ценностями, завезенными из Германии.

Это различие в применении международного права затянуло переговоры между Союзниками и шведскими представителями. Но в июле 1946 года стороны пришли к соглашению, что Швеция немедленно передаст 12,5 млн долларов IGCR на реабилитацию и обустройство нерепатриированных (non repatriable) жертв нацизма, выделит 18 млн долларов в качестве репараций IARA и ассигнует 36 млн долларов, оставшихся от реализации германского ценного имущества, на содержание британских и американских оккупационных сил в Германии. Хотя соглашение также затрагивало реституцию Швецией около 15 млн долларов золота, предварительно идентифицированного как награбленное Германией, в действительности до 1955 года — целых девять лет после того как Союзники и шведские власти уладили все имевшиеся разногласия — это золото не было доставлено в кладовые Федерального резервного банка Нью-Йорка для депозита в Gold Pool TGC.

Осмыслим сказанное. В Швеции было выявлено награбленное нацистское золото на 15 млн долларов (13,3 т), хотя на самом деле его было значительно больше. Ведь помимо банковского золота в слитках и монетах в Скандинавию завозилось огромное количество обезличенных ювелирных украшений, монет и прочих изделий из золота, расходившихся через антикварную торговлю, ломбарды и черный рынок по рукам добропорядочных шведских граждан и в криминальных кругах. И все это были ценности жертв нацизма. Независимое расследование, проведенное в 1990-е годы экспертами Всемирного еврейского конгресса (WJC), установило, что "между 1935 и 1945 годами в нейтральных шведских банках были депонированы огромные суммы. Это были в основном еврейские ценности, вложенные для сохранения присвоившими их нацистами, включая большое количество денег, золота, драгоценностей и произведений искусства, украденных у евреев, заключенных в концлагеря".

Стоимость этого имущества действительно была огромной, ведь за счет реализации его выявленных остатков после войны содержались американские и британские военные базы в ФРГ. А сколько не было выявлено? Шведы отказались возвращать свое личное имущество — vesting (буквально "нательная рубашка") — германские вещи, купленные ими в антикварных магазинах, ломбардах или на черном рынке и перешедшие в их собственность. А ведь это были ювелирные украшения, произведения искусства, старинные книги, коллекционные марки, монеты и прочее ценное имущество на десятки миллионов долларов в ценах того времени! "Нательную рубашку" шведы и прочие "благопристойные" европейцы никому возвращать не стали, хотя "рубашка" эта была снята с людей, сожженных в печах нацистских фабрик смерти.

И еще примечательный факт. В 1949 году шведы вернули золото, украденное нацистами в Бельгийском центральном банке. Но девять лет после подписания соглашения с западными союзниками шведские банки не депонировали в Gold Pool украденное Гитлером голландское золото. И ясно почему. Номинальная цена золота за это время выросла в 2,3 раза. Плюс годовые проценты. Плюс кредиты с процентами, которые выдавали банки, имея эти золотые активы. Так что за девять послевоенных лет шведские банки получили от награбленного нацистами золота хорошие барыши. А из всего сказанного следует вывод, что военное и послевоенное благополучие добродетельнейшей Швеции, как и ее альпийской "подруги", во многом зиждилось на торговле с гитлеровской Германией и ценностях, награбленных военными преступниками у миллионов невинных жертв.

* * *

Следующий пункт на карте украденных сокровищ — нейтральные пиренейские страны, где правили режимы, идейно близкие Гитлеру и Муссолини, которые помогли каудильо Франко победить в Гражданской войне 1936–1939 годов, а затем поддерживали с ним, как и с португальским диктатором А. Салазаром, тесные дружественные связи. Эти страны осуществляли поставки в гитлеровскую Германию стратегического сырья, а через пиренейские банки и специально учрежденный немцами на Пиренеях Banco Aleman Transatlantico (ВАТ) Третий рейх осуществлял обширную трансатлантическую торговлю. Несмотря на это, пиренейские страны почти без потерь вышли из войны и нажили огромные состояния.

Испания, объявившая осенью 1939 года нейтралитет в войне, фактически стояла на стороне держав оси Берлин — Рим (Axis), поставляя Третьему рейху важнейший минерал — вольфрам, необходимый в процессе закалки стали и производстве брони. В 1941–1944 годах Испания поставила Германии 1100 т вольфрама, покрыв более 30 % потребностей германской промышленности. Испания также поставляла в рейх железную руду, ртуть и цинк. Мадрид обменивался с Берлином важной разведывательной информацией. А летом 1941 года Франко направил на Восточный фронт добровольческую Голубую дивизию, вволю пограбившую пригороды Ленинграда, чем фактически втянул Испанию в войну с СССР.

Такая политика испанского руководства вызывала недовольство стран антигитлеровской коалиции. Начиная с 1943 года Вашингтон и Лондон оказывали нарастающее давление на Мадрид, требуя прекратить экономическое сотрудничество с Берлином, на что испанская сторона отвечала отказом. Тогда в январе 1944 года США наложили эмбарго на поставки нефти в Испанию, что дало нужный эффект. В мае Испания по договоренности с союзниками ограничила экспорт вольфрама в Германию, но не прекратила его, потому что процветала контрабандная торговля вольфрамом за золото, на чем наживались члены испанского кабинета министров, и режим Франко смотрел на нее сквозь пальцы. Только в августе 1944 года, когда союзники перекрыли испано-французскую границу, поставки вольфрама с Пиренеев в Германию были почти полностью прекращены. Но нацисты и франкисты продолжали тайно сотрудничать. Когда в конце войны латиноамериканские страны разорвали дипломатические отношения с гитлеровской Германией, ее интересы в Латинской Америке стал представлять де-факто лояльный к Гитлеру франкистский режим, благодаря чему нацисты могли переправлять за океан все что угодно, оплачивая франкистской верхушке ее услуги.

Поэтому Испания оказалась в прицеле операции Safehaven. В 1943 году в посольстве США в Мадриде высадился десант разведчиков и экспертов с задачей, аналогичной швейцарской миссии Алена Даллеса. Курировал их работу американский посол Карлтон Хейс. И хотя условия работы были сложными, сотрудники мадридской группы, работавшие в контакте с Даллесом, узнали многое о финансово-экономических связях пиренейских и германских "братьев по крови и вере".

Главную роль в этих связях играл подвластный каудильо Франко Испанский институт внешних обменов (Institute Espafiol de Moneda Extranjera, IEME), через который шел основной поток золотых и валютных трансакций. В дело были вовлечены также испанские банки, включая национальный Банк Испании (Banco de Espana) и немецкий ВАТ. А главным посредником в операциях выступал Швейцарский национальный банк (SNB). По данным американской разведки и экспертным оценкам, с февраля 1942 по май 1945 года Испания получила из разных источников 123 т золота стоимостью около 140 млн долларов. Из них 11 т было получено из Германии и оккупированных ею европейских стран, 74 т золота поступило с германских счетов в SNB и около 38 т прямо из SNB. А перехваченный разведкой дипломатический документ указывал, что германская государственная компания Sofindus, занимавшаяся в кооперации с франкистской верхушкой поставками стратегического сырья в Германию, получила в 1943 году из Швейцарии 83 т золота в слитках. При этом более 70 % поступившего в Испанию золота стоимостью около 100 млн долларов было награблено нацистами в Европе.

Мадрид попытался оправдаться. Согласно докладу испанской правительственной Comision de Investigation от 8 апреля 1998 года, за время Второй мировой войны Испания приобрела через IEME 67,4 т золота на сумму 75.8 млн долларов. Из них 38,6 т стоимостью 43,4 млн долларов было куплено у SNB, 14,9 т — у Банка Англии, 9,1 т — у Банка Португалии (Banco de Portugal), 8 т-у базельского "банка банков" BIS, 2,5 т — у ВАТ и 1,4 т — у Banco Exterior de Espana. В докладе утверждается, что за время войны непосредственно из германских источников (ВАТ, Sofindus, Banco Exterior de Espana) IEME купил лишь 7,3 т золота стоимостью 8,2 млн долларов, из них 3,4 т золотых монет было куплено летом 1944 года у Sofindus испанским правительством. В общем, мы белые и пушистые.

Но ведь немецкое золото покупал не только IEME, основная его масса пришлась на опосредованные покупки. Согласно докладу SICE, с 1942 по 1945 год Швейцарский национальный банк продал Испании золота на 42,7 млн долларов (38 т), при этом гитлеровский Рейхсбанк продал через SNB Банку Испании золота на 20,4 млн долларов (18,1 т). Это подтверждается отчетом, представленным в январе 1998 года самим SNB, согласно которому Испания купила непосредственно у него 38 т золота и еще 1,4 т с депозита Рейхсбанка в SNB, всего 39,4 тонны. То есть совокупно Испания купила через Швейцарский национальный банк 19,5 т нацистского золота.

Золото поступало и другими путями. Полторы тонны немецкого золота прибыло в Испанию дипломатическим багажом через посольство Германии в Мадриде. И, наконец, имела место крупная контрабанда золота при сделках с Sofindus. Точные цифры неизвестны. Испанские эксперты называют от 12,8 до 16,1 тонны. Таким образом, минимальная масса поступившего в Испанию в 1942–1945 годах награбленного нацистского золота составила от 41,1 до 44,4 т стоимостью от 46,2 до 50 млн долларов. Кроме тот, в Испанию было завезено награбленного ценного имущества (произведений искусства, культурно-исторических ценностей и пр.) на сумму около 95 млн долларов.

За время войны недовольство союзников режимом Франко перехлестнуло через край, и они решили устроить ему разборку. По требованию союзников 5 мая 1945 года Испания заморозила на юридически подвластной ей территории все ценное имущество, золото и собственность держав Axis. А в сентябре 1946 года начались долгие переговоры с Мадридом, о которых в докладе Айзенштата сообщается следующее:

Переговоры с Испанией относительно германского ценного имущества и награбленного золота были длительными и принесли символический результат. Союзники полагали, что Испания держала награбленное нацистами золото на 30 млн долларов и еще на 30–39 млн долларов другого германского ценного имущества. В мае 1948 года через обмен нотами Союзники достигли соглашения с Испанией по золоту. В 1949 году Испания передала TGC награбленное золото на 114 329 долларов (101,6 кг. — А. М.). Согласие по находящемуся в Испании германскому ценному имуществу не удавалось достигнуть до апреля 1948 года, и все это время США пытались получить доступ к базам в Испании. Некоторая выручка от реализации германского ценного имущества (около 36 млн долларов) была распределена между входящими в IARA нациями, но не предназначалась для нерепатриированных жертв нацизма. В ноябре 1949 года Союзники выразили протест по поводу выполнения соглашения, и через год Испания под давлением приостановила его. Дебаты безрезультатно продолжались до 1958 года. В итоге Испания ничего не заплатила за оставшееся у нее германское ценное имущество.

Хотя требования союзников на переговорах с Испанией были сильно занижены, Мадрид отказался удовлетворить даже их. В итоге из сорока с лишним тонн награбленного нацистами банковского и монетарного золота, оказавшегося в распоряжении режима Франко, Трехсторонней золотой комиссии достались смехотворные 102 кг — 0,28 процента! А из огромного германского ценного имущества Франко выделил 36 млн долларов якобы в международный репарационный фонд, а остальное оставил себе. Вашингтон простил Мадриду его прегрешения, потому что американцы вели вязкий торг с Франко насчет размещения военных баз в Испании. Актуальной была и большая политическая задача. Айзенштат признаёт:

В 1950-е годы США и их союзники предпринимали попытки нормализовать отношения с Испанией, и переговоры по награбленным ценностям были подчинены задаче интеграции Испании в западную экономическую и военную структуру. Союзники оказывали Испании существенную экономическую и военную помощь, несмотря на то что до вступления в НАТО и Европейское Сообщество после Франко в 1980-е годы страна формально оставалась вне пределов западного альянса.

* * *

Примерно то же самое можно сказать про Португалию, которая во время войны и после выжала всё из своего "легального нейтралитета", с большой выгодой торгуя с обеими воюющими сторонами. С довоенных времен Великобритания была крупнейшим торговым партнером и источником кредитов для Португалии, которая также зависела от поставок американской нефти, угля и промышленной продукции, и это торгово-экономическое сотрудничество не прервалось с началом войны. А с другой стороны, Португалия была важным торговым партнером Германии, поставляя ей такой необходимый минерал, как вольфрам. Будучи крупнейшим производителем вольфрама, Португалия поставляла его и западным союзникам. Но у тех были запасные кладовые в Латинской Америке и на Дальнем Востоке. Германия же получала вольфрам только с Пиренейского полуострова, в основном из Португалии. С 1941 до середины 1944 года она поставила Третьему рейху более 2000 т вольфрама, удовлетворив более 60 % германских потребностей в этом ценнейшем минерале, без которого немецкая военная промышленность рухнула бы через несколько месяцев. Поэтому за вольфрам рейх щедро платил награбленным золотом, и этот "вольфрамово-золотой сплав" спаял Гитлера и португальского диктатора Салазара.

Такое положение не устраивало Вашингтон и Лондон, которые с 1943 года стали оказывать нарастающее давление на Лиссабон, с тем чтобы вынудить режим Салазара прекратить экспорт вольфрама в Германию. Но Салазар отвечал им, что Португалия как нейтральная страна имеет право торговать с кем угодно. В ответ союзники начали замышлять разные меры принуждения — от нефтяного эмбарго до прямой военной интервенции с целью захвата вольфрамовых рудников. Но в конце концов решили не рубить с плеча, а с помощью угрозы нефтяного эмбарго, политических и щедрых экономических посулов привязать португальский режим к своей военно-политической колеснице. И эта стратегия сработала.

Уже в августе 1943 года по секретному британско-португальскому соглашению Лиссабон гарантировал Лондону доступ к военно-воздушным базам на Азорских островах. По соглашению, подписанному 5 июня 1944 года с западными союзниками, Португалия прекратила экспорт вольфрама всем воюющим сторонам, что было на руку союзникам. И хотя контрабанда вольфрама продолжалась, объемы его поставок в Германию резко сократились. А 28 ноября 1944 года было подписано ключевое американо-португальское соглашение по Азорским островам, которое разрешало США построить там крупную военно-воздушную базу и задействовать ее в течение девяти месяцев после окончания войны. Этим соглашением Вашингтон втянул Лиссабон в орбиту своего военно-политического влияния и оттуда уже не выпускал. Поэтому 14 мая 1945 года, после того как США и Великобритания потребовали от нейтральных стран арестовать и заморозить всю германскую собственность, ценное имущество и банковские вклады в золоте и валюте, Лиссабон создал специальную комиссию по переписи и оценке оказавшейся в Португалии германской собственности, имущества и банковских вкладов.

Это должно было стать базой для переговоров с "Большой тройкой" по проблеме реституции награбленного нацистами золота и разного рода ценностей, оказавшихся в Португалии за время войны. А это были сказочные богатства. По послевоенным оценкам американских экспертов, стоимость ввезенного нацистами в страну ценного имущества (assets) составляла около 37 млн долларов. Но главной военной добычей "нейтральной" Португалии было золото, которым Гитлер рассчитывался с Салазаром за вольфрам. Эксперты в американской разведке оценивали его массу примерно в 124 т стоимостью около 139 млн долларов, из которых 95 т стоимостью 107 млн долларов было награблено.

Современные данные проясняют картину. Согласно докладу SICE от декабря 1997 года, за время войны Швейцарский национальный банк продал Португалии золота на 104,2 млн долларов, а гитлеровский Рейхсбанк продал через SNB национальному Банку Португалии золота на 49,5 млн долларов (соответственно 92,6 и 44 т). Всего 136,6 т на сумму 153,7 млн долларов. А по документу, представленному SNB эксперту Госдепартамента США У. Слэни, Португалия купила 86,7 т золота непосредственно у SNB и 48,9 т с депозита Рейхсбанка в SNB, всего 135,6 т золота на сумму 152,6 млн долларов. Цель покупок в документе не названа. Разница в оценках в миллион долларов, видимо, объясняется наличием монетарного золота, которое трудно идентифицировать, и потому банковские эксперты, в отличие от независимых коллег, предпочли его опустить.

Эти цифры свидетельствуют о том, что Португалия была вторым после Швейцарии получателем нацистского золота. Вокруг этого золота и прочих ценностей началась большая игра. Салазар решил отмыть доставшиеся ему от Гитлера богатства и начал их тайно распродавать. Но если золотые биржи были под контролем союзников и незаметно продать награбленное в Европе золото там было трудно, то с ценным имуществом (произведениями искусства, культурно-историческими ценностями и пр.) дело обстояло иначе. И режим Салазара начал распродажу доставшегося ему от Третьего рейха "антикварного хлама", реализовав его за три года по разным каналам на сумму более 15 млн долларов. Причем распродавалось не только награбленное немцами, но и государственное немецкое имущество из посольства Германии и прочих мест. К 1951 году все антикварные лавки, ломбарды и черный рынок Пиренейского полуострова и сопредельных территорий были завалены "дарами войны", так что правительству Португалии пришлось сбросить цены.

А в сентябре 1946 года начались переговоры "Большой тройки" с официальным Лиссабоном по проблеме реституции попавших в страну гитлеровских богатств. Союзники потребовали, чтобы выручка от продажи награбленного в войну ценного имущества служила в качестве репараций для помощи беженцам и перемещенным лицам в Европе. Но режим Салазара выдвинул юридически обоснованные претензии к Германии. В итоге в феврале 1947 года стороны решили разделить выручку от реализации "даров войны" на три части: 4 млн долларов выделялось International Refugee Organization, 9,2 млн долларов шло на погашение претензий Португалии к Германии, а все остальное передавалось союзникам в IARA в качестве репараций. Этот остаток выглядел внушительно. Но так как режим Салазара активно распродавал трофеи войны, затягивая переговоры и исполнение соглашений, союзники в итоге получили в 1958 году в IARA лишь 552 тыс. долларов выручки из принятого к оценке в 1946 году ценного имущества на сумму в 36,8 млн долларов.

То же было по золоту. Союзники затребовали 38,3 т награбленного нацистского золота стоимостью 43,1 млн долларов, но в результате длительного торга смогли получить в 1959 году лишь 4 т стоимостью 4,5 млн долларов. Если учесть, что за время войны в Португалию поступило около 136 т нацистского золота, из которых не менее 95 т стоимостью в 107 млн долларов было награбленным, то выходит, что США и их союзники получили из Португалии в Gold Pool TGC лишь 4,2 % потенциально возможного золота. Остальную добычу режим Салазара оставил себе.

Объяснялось это политическими причинами. Американское руководство сочло пребывание военно-воздушных сил США на Азорских островах и интеграцию Португалии в послевоенную Западную Европу стратегически гораздо более важным для интересов США и НАТО, чем тупик в переговорах с португальским правительством по проблеме "даров войны", которые Вашингтон преподнес своим новым пиренейским друзьям. Хотя нюансы были. Салазар все же вернул 4 т украденного Гитлером нидерландского золота, тогда как Франко пожертвовал союзникам лишь смехотворные 100 килограммов. Ситуация с ценным имуществом была прямо противоположной. Если из германского ценного имущества стоимостью 36,8 млн долларов, которым располагала Португалия, союзники смогли вернуть лишь 552 тыс. (1,5 %), то из германского имущества на 95 млн долларов, которым обладала Испания, американцы к 1959 году вернули 32,8 млн долларов (34,5 %). Такая разница объясняется тем, что за счет реализации этого имущества финансировались американские военные базы в Испании, подобно тому как за счет реализации нацистского имущества Швецией содержались американские и британские оккупационные силы в ФРГ.

Таким образом, если исключить 32,8 млн долларов, которые пошли на содержание американских военных баз в Испании и Португалии, следует признать, что переговоры западных союзников с пиренейскими диктаторами о возвращении доставшихся им от Адольфа Гитлера богатств окончились полным провалом. Причиной тому было политическое покровительство Вашингтона пиренейским диктатурам, которые стали верными союзниками США, а потому правившим там режимам простили всё. Правда, как сказано в докладе Айзенштата, по совету Вашингтона Мадрид и Лиссабон "создали исторические комиссии по пересмотру их поведения в военное время, включая взаимоотношения с нацистской Германией и участие в присвоении награбленных ценностей евреев и неевреев", что просто умилило Франко и Салазара. Ведь почти все награбленное в войну осталось в их собственности, и они хмогли пустить эти богатства на укрепление своей власти и обогащение профашистских элит.

Покровительство Вашингтона пиренейским диктатурам способствовало их долговечности. Португальский диктатор Салазар, основавший в 1930 году профашистскую партию Национальный союз, правил страной с 1932 по 1968 год. А вождь фашистской Испанской фаланги генералиссимус Франко правил Испанией с 1939 года по 1975-й, до самой своей смерти. Дядюшка Сэм лелеял своих пиренейских друзей, а те были ему верны и благодарили своего друга Гитлера, озолотившего их.

* * *

Отдельный разговор — о странах Латинской Америки, особенно об Аргентине. В докладе Айзенштата сказано: "С Аргентиной не велось переговоров относительно идентификации и размещения ввезенных германских ценностей ни сразу по окончании войны, ни когда-либо еще. Американские должностные лица пришли к выводу, что германское ценное имущество не было идентифицировано аргентинским правительством, а награбленное золото не достигло Буэнос-Айреса". Странный вывод, если учесть прочные позиции германского капитала в этой стране и симпатии, которые аргентинские правящие круги выказывали Гитлеру, поддерживая многосторонние связи с его режимом. Не случайно Аргентина — в отличие от большинства латиноамериканских стран, разорвавших дипломатические отношения с Германией в конце 1941 — начале 1942 года, а Чили и Уругвай сделали это в январе 1943-го — решилась на такой шаг последней, 26 января 1944 года.

Вот что говорится в докладе Айзенштата о позиции правящих кругов Аргентины во время войны:

Аргентина — единственная из Американских Республик, проводившая такую политику нейтралитета во Второй мировой войне, что США отмечали не только недостаток поддержки Союзников с ее стороны, но и откровенные политические симпатии к Axis и игнорирование нацистского проникновения в Аргентину даже после окончания войны. Хотя Аргентина исторически была связана с Британией и там ощущались симпатии к Союзникам аргентинской общественности и некоторых политических партий, в правительстве во время войны доминировали лидеры pro-Axis, особенно после свержения гражданской власти и установления военного режима в июне 1943 года. Аргентинское правительство не прерывало дипломатических и коммерческих связей с нацистской Германией до января 1944 года, отказываясь участвовать в возглавляемых США военных экономических мероприятиях (блокаде Германии и ее союзников. — А. М.). Это превратило Аргентину в центр шпионажа и нацистской пропаганды в Южной Америке и позволило даже тайно свергать правительства других южноамериканских наций и сменять их пронацистскими авторитарными режимами. США увидели во вступлении во власть в феврале 1944 года генерала Эдельмиро Фаррелла свидетельство окончательного триумфа пронацистской клики аргентинских военных и поэтому отказались признать правительство Фаррелла.

Связь аргентинской военной хунты с нацистским рейхом осуществлялась через переселившихся в Аргентину богатых немцев, живших в центре Буэнос-Айреса и имевших собственность и капиталы по всей стране. Важным связующим звеном между местной диаспорой и фатерландом была аргентинская немка Ида Эйхорн, которая вела переписку с Гитлером и содержала под Кордовой фешенебельный отель "Эдем", где до войны, во время войны и после пребывали важные гости из Германии. В Аргентине нашли приют тысячи бежавших из поверженного рейха нацистов, включая двух нацистских лейб-палачей: главного врача Освенцима Йозефа Менгеле и исполнителя программы холокоста Адольфа Эйхмана, инкогнито живших в 1950-е годы в Буэнос-Айресе. Менгеле избежал правосудия и умер в 1979 году от инсульта в Бразилии. А Эйхмана выследили в аргентинской столице и в мае 1960-го похитили агенты МОССАДа. Его судили в Израиле и приговорили к смертной казни через повешение. А когда в полночь 31 мая 1962 года возвели на эшафот, он сказал: "Благодарю Германию, Австрию и Аргентину, которым я очень обязан". Попрощался с родными и повис в петле.

Германские нацисты бежали в Аргентину не с пустыми руками, они переправили туда значительную часть награбленной ими военной добычи. Посредником в таких операциях выступал "нейтральный" режим Франко. Именно на испанских кораблях гитлеровцы переправляли за океан награбленные ценности, документы, людей. А летом 1945 года в Аргентину прибыло несколько немецких субмарин. С подводной лодки U-977, всплывшей у аргентинского берега ночью 17 августа, высадилась многочисленная группа беженцев из Германии, доставивших, как писали газеты, некий особо ценный груз. Аргентинская пресса писала и о ценном грузе, доставленном на борту лодки U-530 и других немецких субмарин. Как известно, подводные лодки U-977 и U-530 выполняли особые задания высшего руководства рейха, связанные с перевозкой в разные части мира самых секретных документов и ценностей. В конце войны эти лодки совершили загадочные рейсы с базы в Киле в Антарктиду, к которой у нацистских вождей был особенный интерес, а затем прибыли в Аргентину.

Американцы всерьез полагали, что в Аргентине нашли приют Гитлер, Борман и другие высшие чины рейха, а Москва не разубеждала их в этом. На Лубянке была разработана операция "Миф" по дезинформации бывших союзников по войне относительно судьбы Гитлера и других нацистских высокопоставленных персон. Степень секретности была такой, что даже маршал Г. К. Жуков не знал об этом. В детали операции было посвящено лишь высшее руководство Лубянки и несколько участвовавших в ней офицеров. Тридцать лет спецслужбы США искали живого Гитлера в Южной Америке, пока в период политики разрядки напряженности середины 1970-х годов Москва не уведомила Вашингтон, что обгоревший труп фюрера был найден в последние дни войны во дворе рейхсканцелярии, на дне присыпанной землей воронки от бомбы. После опознания останки были тайно захоронены в лесу под Берлином. Немецкие врачи и свидетели, участвовавшие в опознании, были вывезены в Москву и приговорены к десяти годам лагерей, где и сгинули в безвестности. Затем останки и кости Гитлера офицеры НКГБ — КГБ тайно перезахоранивали еще три раза на территории советских полигонов и воинских частей в разных местах ГДР. А в апреле 1970 года по приказу Ю. В. Андропова кости Гитлера извлекли из последней могилы, сожгли в поленьях, перетерли с древесным углем и бросили в приток Эльбы.

Но если многочисленные свидетельства и публикации о жизни Гитлера и Бормана в Аргентине были мифом, созданным стараниями спецслужб, то переправленные туда нацистское золото и ценности существовали реально. Ведь Аргентина была во время войны крупным торговым партнером Германии и вывозила туда через свои порты и порты латиноамериканских стран сельскохозяйственную продукцию и ценное сырье (платину, палладий), а также наркотические средства, применявшиеся в военной медицине. А из Европы через швейцарские и пиренейские банки Аргентина ввозила золото, валюту и разные ценности. В частности, в Аргентину ведут следы похищенного эсэсовцами в 1944 году золотого запаса Италии. Часть его — два вагона золотых изделий — оказалась в сейфах Union Bank of Switzerland, а часть уплыла в Южную Америку.

После Второй мировой войны Аргентина была богатейшей страной, обладавшей большим золотым запасом. По официальной версии, это богатство произросло из экспорта мяса и другой сельхозпродукции, которой Аргентина снабжала мир. Отчасти это так. Но несомненно также, что немалую долю того (быстро истраченного) богатства составила военная добыча, перепавшая Аргентине от Третьего рейха. Поэтому во время войны аргентинские правители отвергали призывы союзников прекратить все прямые или косвенные финансово-экономические связи с нацистской Германией. Союзников особенно беспокоила деятельность в Аргентине таких ведущих германских корпораций, как IG Farbenindustrie AG, Staudt und Co, Siemens — Schuckert, которые не только экономически связывали Аргентину и Третий рейх, но и содействовали нацистскому шпионажу в Америке.

Пресечь эту деятельность было трудно, поскольку торговля с Германией шла через нейтральные страны. К тому же Аргентина поддерживала тесные экономические связи с США и Великобританией, поставляя нужные им товары. Да и проблемой союзников были прежде всего германские подводные лодки в Северной Атлантике и война с Японией на Тихом океане, а на Южную Америку сил не хватало. Аргентина и другие латиноамериканские страны этим пользовались, наживаясь на мировой войне.

Доклад Министерства финансов США в мае 1946 года оценил германские ценности, вывезенные за время войны в Аргентину, в 200 млн долларов, но эта цифра сильно занижена. Массированные германские вливания в Латинскую Америку начались еще до войны. В 1937–1939 годах Германия продала на швейцарском художественном рынке огромную массу изъятых из немецких музеев и у германских граждан (в основном евреев) произведений "дегенеративных" художников.

Затем сотни шедевров Моне, Ренуара, Матисса, Пикассо, Кандинского, Клее и других выдающихся мастеров были перепроданы швейцарскими антикварными фирмами в частные коллекции в Южной и Северной Америке. А когда началось разграбление гитлеровцами Европы, за океан потекли караваны награбленного золота, валюты и художественно-исторических ценностей.

В 1943 году через Швейцарию, Испанию и Португалию в частные коллекции США, Аргентины, Бразилии, Уругвая и других американских стран были проданы произведения искусства и культурные ценности, вывезенные из оккупированных стран Европы и с захваченных территорий СССР. Акция была проведена при посредничестве западных банков и антикварных фирм, а вырученные деньги (около миллиарда долларов) положены на тайные счета в Цюрихе, которыми после войны пользовались неонацистские организации, в частности организация ODESSA, нелегально переправлявшая в Латинскую Америку бывших эсэсовцев.

* * *

Награбленные гитлеровцами в Европе богатства шли в Латинскую Америку потоками. Тысячи картин, рисунков, скульптур, произведений декоративно-прикладного искусства оседали в музеях и частных собраниях Буэнос-Айреса, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Монтевидео, Сантьяго и других городов. Сейфы латиноамериканских банков ломились от нацистского золота и валюты, а антикварные магазины и ломбарды — от всевозможного краденого "старья". Эти ценности, попавшие во время войны за океан, в основном через Аргентину и Уругвай, можно было идентифицировать и изъять. В феврале 1946 года в США была опубликована "Голубая книга" по Аргентине, где приводились доказательства ее пронацистской политики, указывалось на угрозу возрождения в Аргентине нацизма и содержалось требование к Буэнос-Айресу критически пересмотреть свои действия во время войны, что предполагало и отказ от награбленных гитлеровцами богатств. Но это осталось лишь благим пожеланием, а участие Аргентины в гитлеровском разграблении Европы Вашингтон спустил на тормозах. Цитирую доклад Айзенштата: "Хотя расследование в рамках операции Safehaven в Аргентине велось очень вяло и не включало доклады Аргентинского центрального банка, документы, полученные посольством США в Буэнос-Айресе, привели к заключению, что в Аргентину не поступало золото из Axis-источников. Не было также официально обнаружено награбленной Германией валюты, драгоценных камней или сокровищ искусства". Этот поразительный вывод подтвердила проверка, якобы проведенная в 1997 году.

Вашингтон явно кривит душой, и можно понять почему. Нацистские ценности (прежде всего золото и валюта) шли через швейцарские и пиренейские банки, где они "денацифицировались" и инкогнито уплывали за океан. Кроме того, в Южную Америку шел вал контрабанды, которая оседала в антикварных магазинах, ломбардах, банках и возникших перед войной поселениях из числа пронацистски настроенных немецких переселенцев и сочувствовавших им местных граждан. Такие "скаутские" лагеря под фашистскими флагами существовали и в США. Но в девственных джунглях на стыке границ Аргентины, Бразилии и Парагвая, куда через залив Ла-Плата и русло Параны могли проникать суда и подводные лодки, к концу войны образовались многотысячные колонии беглых нацистов, где царили свои порядки, была своя полиция и военные подразделения, имелись станки для печатания фальшивых денег и мини-цеха по переплавке золота. Туда доставлялись награбленные ценности Третьего рейха, отчасти — контрабандой. Но значительная их доля стоимостью в 66 млн аргентинских песо (19,7 млн долларов США), включая часть похищенного эсэсовцами золотого запаса Banka d’ltalia, попала в Аргентину через филиалы германских банков. Эти ценности сортировались и переправлялись для реализации в Западном полушарии, а вырученные деньги оседали на подставных счетах в аргентинских, бразильских, уругвайских, американских и прочих банках.

Шла "американская стирка" награбленных в Европе богатств, и не видеть этого было нельзя. То же с золотом. Даже краденое монетарное золото можно было приметить, не говоря уже о банковском золоте европейских стран. Но сначала аргентинские власти предпочли ничего не заметить, а потом США сделали вывод что "Аргентина не пользовалась награбленным золотом или ценным имуществом". И все потому, что изымать награбленное Гитлером добро надо было не только у аргентинских или бразильских, но и у американских владельцев — у самих себя. А это дело хлопотное, и пахло тут крупным скандалом, так что лучше было не ворошить. Но это не главное. За время войны в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе США утратили контроль над Латинской Америкой, где бал правили диктаторские и пронацистские режимы, а в народных массах ширились леворадикальные настроения, что в условиях начинавшейся холодной войны было чревато для Вашингтона серьезными последствиями. Отбившихся от рук "латинос" надо было пристегнуть к американской военно-политической колеснице. А сделать это можно было лишь посулами экономической помощи лояльным США политическим режимам и прощением грехов войны.

И вот в марте 1945 года на "саммите обеих Америк" в Мексике был принят "Акт Чапультепек" (Act of Chapultepec) — "краеугольное соглашение для послевоенной безопасности и сотрудничества между Американскими Республиками", который "признал право каждой республики Западного полушария, включая США, распоряжаться германским имуществом в пределах своей юрисдикции и сохранять извлеченную прибыль". Этим беспрецедентным актом ведомые США государства Западного полушария узаконили присвоение награбленных Гитлером богатств. А разрешив себе и соседям по континенту пользоваться награбленным за океаном добром, Вашингтон притянул к себе латиноамериканские страны общим воровским грехом и лишился права предъявлять им претензии на ценности, награбленные нацистами в Европе. Зато в каждой американской стране создавался Совет по вражеской собственности — Enemy Property Board, который автономно распоряжался ею. Эти советы сделали несколько символических переводов на счета ООН, предназначенные для возмещения убытков, понесенных в войну Объединенными Нациями, но "никаких переговоров относительно выручки от реализации ценного имущества не проводилось". Это касалось и Аргентины. В докладе Айзенштата сказано:

После того как режим Фаррелла принял "Акт Чапультепек" и в конце марта 1945 года формально объявил войну странам Axis, Союзники не могли законно претендовать на германские ценное имущество в Аргентине. Вместо этого, сразу после возобновления американо-аргентинских отношений, Министерство финансов США начало работать над "программой пополнения" (replacement program), по которой Аргентина, подобно другим Американским Республикам, должна была ликвидировать, экспроприировать и насильственно распродать собственность Axis-фирм. И так же, как во всех Американских Республиках, включая США, выручка от ликвидированного или отобранного в Аргентине германского имущества никогда не находилась после войны под контролем Союзников и не распределялась в помощь жертвам нацизма.

В 1946 году к власти в Аргентине пришел проамериканский президент Хуан Доминго Перон, и в начале 1947 года посольство США в Буэнос-Айресе уведомило Вашингтон, что "все германское ценное имущество является законной собственностью правительства Аргентины". А затем произошло нечто из ряда вон выходящее. Цитирую доклад Айзенштата:

Хотя США во время войны были осведомлены об интенсивных коммерческих сношениях между Аргентиной и Швейцарией, которые часто включали расчеты золотом, Министерство финансов решило в конце 1946 года, что существующее положение в американоаргентинских отношениях исключает какие-либо расследования слухов о приобретении Аргентиной золота и что всякие переговоры по реституции золота должны быть прекращены. В свете этого решения Госдепартамент одобрил в июне 1947 года погрузку корабля с золотом из Аргентины в Федеральный резервный банк США. А в октябре 1947 года Министерство финансов обязалось купить аргентинское золото у Федерального резервного банка после расследования относительно происхождения золота, возможно награбленного Германией. Хотя Аргентина заверила, что это золото происходит не из Германии, американские власти предприняли полное расследование в интересах развития незапятнанных отношений с Аргентиной. Улучшение американо-аргентинских отношений и полная интеграция Аргентины в послевоенную общественную систему Западного полушария стало с тех пор важнейшей целью американской политики.

То есть летом 1947 года дружественное Вашингтону правительство Хуана Перона отправило в кладовые Federal Reserve Bank of New York целый корабль с золотом! Это была не торговая сделка, поскольку в докладе Айзенштата о ней ничего не сказано, да обычная сделка в доклад о нацистском золоте и не попала бы. Речь идет о тайной финансово-политической операции с десятками тонн золота, которую провернули Буэнос-Айрес и Вашингтон. Айзенштат утверждает, что во имя "незапятнанных отношений" золото было "просвечено рентгеном", чтобы убедиться, что его не награбил Гитлер. Но трудно поверить, что администрацию Гарри Трумэна, которая приютила десятки нацистских преступников, шеф которой отобедал в гостях у шефа гестапо из краденых екатерининских сервизов, а члены его команды присваивали награбленное нацистами добро, волновала стерильность золота. Правительство США просто санкционировало покупку золота через Федеральный резервный банк, а Аргентина откупилась им за грехи войны, после чего в американских расследованиях о награбленных нацистами ценностях в Аргентине была поставлена точка.

Итак, если учесть, что до войны в Европе у Аргентины не было и корабля с золотом, а после войны она раздаривала золото кораблями, на родине танго осело очень много прибывших из Европы военных трофеев в виде золота и разного рода ценностей. Их происхождение было очевидно и для Вашингтона, и для Буэнос-Айреса. Но после прежних раздоров они решили по-братски дружить домами и во имя великой дружбы обменялись подарками: младший брат подарил старшему корабль с золотом, а старший брат поклялся больше не донимать младшего расспросами о происхождении его богатств и никому не говорить, откуда они взялись. Но в грехах надо было покаяться. И старший брат дал младшему такой же совет, как и своим пиренейским друзьям. По указанию Вашингтона Буэнос-Айрес создал "историческую комиссию для пересмотра своих отношений с нацистской Германией, включая воровство и присвоение ценностей жертв нацизма", чистосердечно во всем покаялся и был окончательно прощен. А то, что покаяние было липовым и из дареного "стерильного" золота торчали зубные коронки мучеников Освенцима, было таким же пустяком, как и присутствие группенфюрера СС Мюллера на инаугурации 33-го президента США.

* * *

Еще одна черная дыра на карте грабительского шабаша — Турецкая Республика Кемаля Ататюрка, сумевшая наилучшим образом использовать перипетии войны. Турция вступила во Вторую мировую войну в октябре 1939 года в связке с англо-французским военным альянсом. После разгрома Франции в июне 1940-го начала дрейф к невоюющей стране. Весной 1941 года, после германской оккупации Балкан, приняла политику активного нейтралитета, а в июне заключила с Германией договор о дружбе, став ее невоюющим союзником с перспективой вступления в войну на стороне держав Axis. Между Берлином и Анкарой существовали негласные договоренности, что в случае успешного наступления немецких войск на Кавказе и под Сталинградом в 1942 году Турция вторгнется в советское Закавказье и позволит германским войскам прорваться к нефтяным кладовым Месопотамии. В Турции находилась резидентура германской разведки, действовавшей на Ближнем Востоке, и Анкара обменивалась с Берлином разведывательной информацией. А в октябре 1941 года было подписано германо-турецкое торговое соглашение, по которому Германия стала поставлять Турции военные материалы и промышленную продукцию в обмен на поставки сырья, прежде всего ценнейшей хромовой руды.

Из шести важнейших для военного производства минералов (марганец, никель, хром, вольфрам, молибден, кремний) именно с хромом у Германии были наибольшие проблемы. А основные поставки хрома осуществлялись с Балкан и из Турции. В ноябре 1943 года министр военной промышленности рейха Альберт Шпеер предупреждал Гитлера: "Мы располагаем крайне незначительными запасами хрома, и это может привести к тяжким последствиям, так как высокоразвитая военная промышленность остро нуждается именно в хроме. Если прекратятся поставки из стран Балканского полуострова и Турции, то наши потребности в хроме могут быть обеспечены только на протяжении чуть больше пяти с половиной месяцев. Это означает, что после расходования наших запасов заготовок для труб, которых должно хватить на два месяца, придется приостановить производство самолетов, танков, грузовиков, бронебойных снарядов, подводных лодок и артиллерийских орудий".

Отсюда значение, которое придавало нацистское руководство Турецкой Республике. Не меньшее внимание оказывали ей западные союзники, желая сохранить турецкий нейтралитет. По настоянию Лондона Анкара получала с лета 1941 года американскую помощь по ленд-лизу. А после конференции в Касабланке в январе 1943 года Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль решили вовлечь Турцию в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Эту идею поддержал Сталин на Тегеранской конференции в ноябре 1943 года и предшествовавшей ей встрече в Москве министров иностранных дел трех великих держав. Но Турция продолжала лавировать, пытаясь с выгодой усидеть на двух стульях. В ответ союзники в феврале 1944 года прекратили программу помощи Турции. Это давление и изменение ситуации на фронтах побудили Турцию сделать выбор.

2 августа 1944 года Анкара разорвала дипломатические и экономические отношения с Берлином, но войну объявила лишь 23 февраля 1945 года, когда всемирная схватка подходила к концу.

Такая политика принесла Турции максимальную выгоду. Ведь до августа 1944-го в Турцию из Германии рекой текли не только военные материалы и промышленная продукция, но и награбленные нацистами ценности, включая золото. А когда после войны западные союзники в рамках программы Safehaven предъявили Анкаре претензии на эти богатства, то отдавать их Турция отказалась по той причине, что формально состояла в антигитлеровской коалиции. Вот что сообщает доклад Айзенштата:

Хотя Турция незадолго до окончания войны вышла из нейтралитета и присоединилась к Союзникам, их представители с 1946 по 1952 год добивались получения контроля над германским ценным имуществом и украденным золотым запасом Бельгии примерно на 5 млн долларов, оказавшимся в Турции. Переговоры продолжались с перерывами несколько лет. Весной 1951 года Союзники согласились оставить свои требования о возвращении находящегося в Турции германского ценного имущества для достижения результата по золоту. В мае 1952 года в ноте турецкому Министерству иностранных дел Союзники согласились уладить золотую проблему за 1 млн долларов, оставив требования по германскому ценному имуществу и позволив Турции присвоить то, что было получено от его реализации. Однако Турция никогда не передавала Трехсторонней комиссии по монетарному золоту (TGC) какое-либо золото.

А между тем взять у Турции было что. Золотой запас страны в канун Второй мировой войны составлял 27,4 т, а в конце 1945 года — 216 тонн! Профицит внешней торговли Турции за период с 1939 по 1945 год составил 341,5 млн долларов, что эквивалентно 303,6 т золота. Но даже если предположить, что все свое золото Турция купила на эти деньги, то по большей части это были деньги нацистской Германии, полученные от грабежа. Хотя известны факты получения Турцией и "грязного" золота. По данным экспертной комиссии профессора Ж.-Ф. Бержье, Швейцарский национальный банк продал Турции в мае 1943 года 3 т золота стоимостью 3,4 млн долларов, украденного немцами из Центрального банка Бельгии. А гитлеровский Рейхсбанк продал турецкому Central Bank of the Republic of Turkey (CBRT) еще две партии награбленного золота: 3 т стоимостью 3,5 млн долларов были проданы через SNB, а золото на 5,7 млн долларов Рейхсбанк продал турецкому банку напрямую. Кроме того, 16 апреля 1945 года турки изъяли большое количество золота из посольства Германии в Анкаре — 223 кг в золотых слитках и 32 799 золотых монет. Из них 100 кг золотых слитков и 20 000 золотых монет в последние дни войны загадочным образом перекочевали из CBRT через посольство Швейцарии в Анкаре в кладовые филиалов Deutsche Bank и Dresdner Bank. А остаток добычи Турция вернула правительству ФРГ по германотурецкому протоколу, подписанному в Бонне 3 ноября 1960 года.

Однако с золотом были проблемы. Так как в условиях войны транспортировать его было трудно, проводились сложные трансфертные операции с участием банков третьих стран, прежде всего швейцарских. Одна из них была проведена в конце мая — начале июня 1943 года, когда CBRT принял предложенные Рейхсбанком Турции 249 золотых слитков весом 3047 кг, в обмен на что SNB перевел 3048 кг своего золота в Рейхсбанк. Активным посредником в переправке нацистского золота выступал шведский Sveriges Riksbank. Через него 6 июля 1942 года CBRT купил у Рейхсбанка 2017 кг золота стоимостью 2,3 млн долларов, a SNB открыл под него Рейхсбанку счета на 4,5 млн шведских крон и 5,18 млн швейцарских франков. Такие операции путали следы и позволяли Анкаре отвергать претензии насчет "грязного" нацистского золота.

И не только насчет золота. В Турцию попала огромная масса награбленного рейхом ценного имущества, которое Анкара в переговорах с союзниками летом 1947 года оценила в 51,2 млн долларов. Эти ценности, как и выручку от них, Турция возвращать категорически отказалась. В итоге страна, входившая в призовую тройку "нейтральных" стран по массе и стоимости осевших там награбленных ценностей, подобно пиренейским и аргентинским друзьям бесноватого фюрера, отделалась легким испугом. По утверждению Вашингтона, все попавшие во время войны в Турцию нацистские ценности в виде золота или ценного имущества остались в ее полном распоряжении. Исключение составила лишь часть "посольской добычи", которую Анкара вернула Бонну. Все остальное награбленное гитлеровцами добро туркам фактически подарили.

И объясняется это просто. Турция занимала стратегически важное положение, соседствуя с нефтеносным Ближним Востоком и кавказским "подбрюшьем СССР", и контролировала проливы Босфор и Дарданеллы. Поэтому в провозглашенной в марте 1947 года антисоветской доктрине Трумэна Турции, как и Греции, отводилась особая роль. В июле 1947 года было подписано американо-турецкое экономическое соглашение на 150 млн долларов. А в 1952 году Турция стала членом НАТО, после чего все разговоры о реституции нацистского золота и возвращении награбленных ценностей жертв нацизма были прекращены. На турецкой территории американцы разместили ракеты с ядерными боеголовками, нацеленные на Советский Союз, которые находились там до Карибского кризиса октября 1962 года, когда Москва и Вашингтон договорились о том, что в обмен на вывод советских ядерных ракет с Кубы американцы уберут свои ядерные ракеты из Турции.

Но надо заметить, что после войны случались странные истории с турецким золотом. Например, в 1997 году выяснилось, что в июле 1947 года Турция пыталась продать Банку Англии 11 т подозрительного золота стоимостью 12,4 млн долларов. Состоялась ли сделка — неизвестно. Однако помня о нацистском золоте на 40 млн фунтов стерлингов, переданном примерно тогда же Швейцарским национальным банком по секретному соглашению в Банк Англии, а также об аргентинском корабле с золотом, отправленном в Нью-Йорк, можно полагать, что сделка с турецким золотом состоялась и какую-то мзду союзникам Анкара все-таки заплатила. Очевидно, часть выручки от продажи нацистского ценного имущества пошла и на содержание американских военных баз в Турции, как это было в ФРГ, Испании и Португалии. Так что военной добычей, полученной Турцией от Германии, западные союзники попользовались, а вот жертвам нацизма не досталось, увы, ничего.

* * *

И, наконец, особого внимания заслуживает еще одно "нейтральное" государство — Ватикан, которое не затронуто в докладе Айзенштата, хотя с фашистскими диктатурами Европы его связывали особые отношения. Их базу заложил папа Пий XI (1922–1939) — автор 22 энциклик, в которых осуждались Реформация и социальные революции, либерализм и коммунизм, но делались реверансы в сторону правившего тогда в Италии фашистского режима дуче, с которым у папы-ультра-консерватора было идейное родство. Не случайно 11 февраля 1929 года Пий XI подписал с Муссолини Лютеранские соглашения о восстановлении утерянной в 1870 году государственности Папской области. Этот исторический договор (конкордат) возвращал папе светскую власть над территорией в 0,44 кв. км в границах Рима, которая отныне стала именоваться Государство-город Ватикан.

Латеранские соглашения открыли Римской католической церкви дорогу к широкой дипломатической деятельности. В период понтификата Пия XI апостольская столица подписала более 45 международных договоров, в том числе (20 июля 1933 года) с германским рейхом, к вождю которого, как и к его другу дуче, римский понтифик испытывал откровенную симпатию и не раз обращался к ним с "отеческими наставлениями". В марте 1937 года в энциклике Divini redemptoris Пий XI заклеймил "безбожный коммунизм". При этом он высказывался в поддержку политики государств оси Рим — Берлин.

Идеологию и политику Пия XI продолжил его преемник Пий XII (1939–1958), никогда не осуждавший преступления гитлеризма, "не заметивший" холокост, но выдававший во время войны гневные антисоветские филиппики. Это по достоинству оценили вожди Третьего рейха и установили с папской курией теплые отношения, особенно пригодившиеся в конце войны, когда нацистам пришлось спасать свою шкуру и награбленные богатства, которые тайными путями растекались через Ватикан по миру. Полвека эта позорная страница истории Ватикана тотально замалчивалась, хотя еврейские организации располагали кое-какой информацией. Но когда открылись засекреченные ранее архивы, скрывать правду было уже невозможно. В американских, европейских и израильских газетах появились статьи на эту тему. Однако папская курия хранила молчание, а с массмедиа стали происходить странные вещи. Помещенные на сайтах британских и американских газет статьи на эту тему снимались. Так, с британского сайта Telegraph была снята интересная статья "Ватиканские следы золота холокоста", опубликованная в середине июля 1997 года. Одновременно с того же сайта исчезла другая интересная статья под названием "Богатство Монако построено на украденном нацистами у евреев". Неугодную информацию глушили на высшем политическом уровне, и казалось, что тайна попавших в Ватикан кровавых нацистских ценностей останется нераскрытой.

Но эксперты еврейских организаций, работавшие с рассекреченными американскими архивами, нашли меморандум 1946 года Министерства финансов США, проливший свет на "ватиканские следы золота холокоста". В этом секретном документе, составленном Эмерсоном Бигелоу, было сказано: "Ватикан принял большое количество денег, награбленных правительством усташей (хорватских фашистов. — А. М.), которое было установлено в Загребе нацистами. <…> Режим Анте Павелича, особенно жестокий в отношении евреев, сербов, цыган и других меньшинств, переправил в Ватикан для сохранения приблизительно 200 млн швейцарских франков, хотя нет ясных указаний на то, что в итоге произошло с этими деньгами. По слухам, часть принятых Ватиканом денег была переправлена в Испанию и Аргентину через "ватиканский трубопровод" (Vatican's pipeline), хотя вполне возможно, что это лишь дымовая завеса, призванная скрыть тот факт, что остатки сокровищ все еще хранятся в Ватикане". И далее, со ссылкой на надежный источник разведки в Италии, в меморандуме отмечалось, что "всего было 350 млн швейцарских франков, награбленных в Хорватии, но 150 млн было изъято на австрийско-швейцарской границе". Посредником в тайных финансовых операциях между фашистским режимом усташей, истребившим сотни тысяч невинных жертв, и Святым престолом был хорватский кардинал Алоизий Степняк, осужденный после войны хорватским судом за содействие военным преступлениям.

Эта информация грозила крупными неприятностями не только Ватикану, но и Вашингтону, полвека молчавшему о злодеяниях Святого престола. Американские власти признали подлинность меморандума. А 22 июля 1997 года под давлением организаций жертв холокоста и напором улик Ватикан был вынужден официально признать, что "получил около 80 млн фунтов стерлингов валюты, изъятой в Хорватии у евреев и других преследуемых меньшинств во время Второй мировой войны". Так что факт прямого участия Ватикана в военных преступлениях гитлеризма был доказан.

После войны существовал особый маршрут ухода нацистских преступников от возмездия через католические монастыри в Италии, откуда нацисты через Геную и другие порты уплывали в разные части света, включая Египет и Аргентину. Этим занималась организация ветеранов СС ODESSA, которую возглавлял главный диверсант Третьего рейха Отто Скорцени. Видимо, не без помощи Ватикана избежал виселицы и хранитель сокровенных ватиканских тайн — палач Анте Павелич. Он оказался после войны в английской оккупационной зоне в Австрии, был арестован английской разведкой, но загадочным образом смог бежать и бесследно исчез, — как предполагают, в Южной Америке.

Были и тайные схемы переправки через Ватикан нацистских денег и ценностей. Смущает только сумма денежных средств, которые усташи якобы изъяли в Хорватии у евреев, сербов, цыган и переправили в Банк Ватикана. 80 млн фунтов стерлингов или 200 млн золотых швейцарских франков времен войны — деньги огромные. Швейцария передала в Gold Pool TGC 250 млн золотых швейцарских франков на послевоенное восстановление Европы, а тут Хорватия — и 200 млн франков.

Причем было 350 млн, но остальную валюту, контрабандой ввозившуюся через Австрию и Швейцарию в Италию, изъяли пограничники на австро-швейцарской границе. Откуда столько денег в маленькой, нищей Хорватии? Очевидно, что большая их часть происходила не оттуда. Берлинские хозяева Анте Павелича использовали его режим для тайной переправки награбленных в Европе богатств в Ватикан. А для маскировки, видимо по просьбе Пия XII, избрали кружной маршрут через Балканы.

Ватикан был крупным получателем награбленных нацистами денег и ценностей. А так как эти грязные деньги поступали в Банк Ватикана в виде швейцарских франков и британских фунтов, то, вероятно, их отмывали в швейцарских банках и затем переправляли в Ватикан, дабы не замарались руки святых отцов, известных своим бескорыстием. Ватикан не вернул ничего из огромных богатств, переданных ему германскими и хорватскими фашистами. Признав факт присвоения награбленных денег и ценностей. Святой престол наотрез отказался что-либо возвращать. Председатель британской организации Holocaust Education Trust лорд Гревилл Дженнер в сердцах произнес: "Мы знаем, что Ватикан переправлял не только отдельных людей, членов СС за границу, но и награбленные нацистами деньги, произведения искусства, ценное имущество. Мы обращаемся к властям Ватикана и всех стран: пожалуйста, расскажите, что произошло. Пожалуйста, расскажите нам правду".

Но правды от Ватикана мир не услышал, да и украденных денег и ценностей жертвы геноцида и их потомки не получили. Все тихой сапой разошлось по разным банкам, корпоративным и частным коллекциям, включая коллекции Мальтийского ордена и масонских лож, банки Лихтенштейна и княжества Монако, с которыми Ватикан был тесно связан, А многое и сейчас лежит в сейфах Банка Ватикана, но посторонним доступ туда закрыт. Папа Иоанн Павел II немало делал для поднятия морального авторитета Римской католической церкви, а скандал с награбленными нацистами ценностями мог пошатнуть Святой престол. Очевидно, администрация Ватикана и лично понтифик обратились к Вашингтону и Лондону с просьбой замять опасный скандал, и их просьбе вняли. Впрочем, моральное удовлетворение ограбленные жертвы гитлеризма все-таки получили: Иоанн Павел II осудил холокост и другие преступления нацизма против человечности, а также позицию своих предшественников во время Второй мировой войны.

 

ГЛАВА 21

ПОЛИТИКА С АРИФМЕТИКОЙ

Таким образом, изначально задуманная благородная миссия обнаружения и возвращения законным владельцам сокровищ, награбленных гитлеровской Германией, в итоге обернулась сонмом своекорыстных политических и финансовых сделок, которые позволили одним народам и странам нажиться на жертвах и крови других народов и стран. Вот статистика по миссии Safehaven, красноречиво свидетельствующая обо всем.

Если оценить стоимость ценного имущества, вывезенного нацистами в Швейцарию, в 500 млн долларов (эта цифра представляется адекватной), а турецкие трофеи в 51,2 млн долларов, то из награбленного нацистами в Европе ценного имущества минимальной стоимостью 1020,3 млн долларов западные союзники изъяли только 130 млн (12,7 %). Все остальное пошло в доход нейтральных стран, сказочно нажившихся на Второй мировой войне. Покаянно, с осознанием вины повела себя только Швеция, да и то отчасти — личные вещи, награбленные нацистами, шведы оставили себе. Все прочие "нейтральные" государства, включая Ватикан, следовали моральному кодексу паразитов войны: "Не лезь в драку и наживайся!", — что наглядно подтверждает и ситуация с золотом.

Таким образом, из 400 т нацистского золота стоимостью в 450,4 млн долларов, вывезенного за время Второй мировой войны гитлеровским Рейхсбанком в Швейцарский национальный банк (SNB), Швейцария передала на восстановление Европы 250 млн золотых швейцарских франков или 12,9 % от стоимости этого золота. Еще золота на 40 млн фунтов стерлингов было передано в качестве отступного центральным банкам Великобритании, Франции и США. Все остальное золото стоимостью минимум 330 млн долларов Швейцария записала себе в доход с войны. А из вывезенного нацистами в другие нейтральные страны (исключая Аргентину и Ватикан) золота стоимостью от 306,1 до 3153 млн долларов союзникам удалось изъять на цели послевоенного восстановления Европы золота на 19,5 млн долларов (63 %), притом что 14,9 млн из них передала Швеция. Турция, Аргентина и Ватикан оставили себе все доставшееся им нацистское золото. Испания — почти все, за вычетом символических 102 килограммов. Португалия нехотя вернула 4 т золота, награбленного Третьим рейхом.

Вот как подвел итоги операции Safehaven Стюарт Айзенштат на состоявшемся в Вашингтоне в июне 1998 года брифинге по случаю выхода итоговой версии доклада правительства США:

За время войны золото стоимостью более 300 млн долларов (2,6 млрд в нынешнем исчислении) было переправлено нацистами в Португалию, Испанию, Швецию и Турцию. Причем три четверти его было переправлено из Германии через Швейцарский национальный банк — ключевой центр торговли золотом на континенте. Из этого количества золото на 240 млн долларов было награбленным, и только 18,5 млн долларов из него возвращено в Трехстороннюю золотую комиссию в результате трудных переговоров с нейтралами. Причем основная его часть — почти 15 млн долларов — пришла из Швеции, в наибольшей степени сотрудничавшей с союзниками. А из ценного имущества стоимостью от 470 до 490 млн долларов, вывезенного Германией в Аргентину, Португалию, Испанию, Швецию и Турцию, в результате длительных послевоенных переговоров удалось вернуть для восстановления Европы около 100 миллионов. Две трети этого количества тоже пришло из Швеции.

Всего по акции Safehaven Вашингтону и его союзникам удалось получить на восстановление Европы золота на 58,25 млн долларов у Швейцарии и 19,5 млн долларов у Швеции, Португалии и Испании. Плюс выручка от реализации награбленного нацистами имущества на 130 млн долларов. Итого 207,75 млн долларов, полученных от нейтральных стран. Для восстановления разрушенной Европы этого мало, а восстанавливать Старый Свет надо было. К тому же деньги требовались на новые военно-политические проекты. И на Западе нашли выход из положения.

 

ГЛАВА 22

ЖАТВА ДЬЯВОЛА И ЦВЕТЫ ДЕМОКРАТИИ

Первое послевоенное пятилетие в Европе было временем расцвета черного и барахольного рынка, на котором обменивалось и продавалось все — от тушенки и сигарет до шедевров живописи и антиквариата. Причем в этом торжище активно участвовали не только десятки миллионов простых людей" добывавших пропитание и средства на жизнь, но и правительства нажившихся на войне нейтральных государств, спешивших оптом распродать доставшееся им награбленное имущество. А его приобретателями были правительства, крупные банки и антикварные фирмы США, Великобритании, Швейцарии, богатые коллекционеры и музеи (прежде всего, в Америке), а также теневые скупщики такого добра: Ватикан, Мальтийский орден, масонские ложи, княжество Монако, Лихтенштейн, Гибралтар, страны Магриба, Египет, Южно-Африканский Союз. Поэтому торговля культурно-историческими ценностями и антиквариатом приняла небывалый размах.

В 1924–1933 годах советское правительство распродало на мировом антикварном рынке подобных ценностей на сумму около 93 млн золотых рублей (48,4 млн долларов). А с июля 1946 по июль 1951 года только правительство Испании распродало "даров войны" на сумму 40,7 млн долларов. Правительство Португалии с мая 1946 по апрель 1951 года реализовало таких "даров" на 24,53 млн долларов. То же самое делали Швейцария, Турция, шведские банки и фирмы. На Американском континенте награбленные нацистами ценности на десятки миллионов долларов уплывали из Южной Америки в Северную, где оседали в музеях, частных коллекциях, хранилищах банков и антикварных фирм. В 1946–1948 годах в США прошла серия аукционов по распродаже награбленного гитлеровцами добра. Но шумиха, поднятая еврейскими организациями и европейскими музеями — владельцами краденых вещей, вынудила продавцов ходового товара уйти в тень.

По секретному договору, заключенному в 1946 году между правительствами Швейцарии и "Большой тройкой", Берн передал западным союзникам награбленное нацистами ценное имущество на 197 млн фунтов стерлингов (более 300 млн долларов), из них имущество на 133 млн фунтов стерлингов — в том же 1946 году. Львиную долю его получило правительство США, в распоряжении которого оказалась значительная часть ценностей, вывезенных нацистами в Латинскую Америку, ценности европейских нейтральных стран, а также немецкие музейные ценности, вывезенные в США и ставшие предметом переговоров с правительством ФРГ. Всего в распоряжении правительства США оказалось перемещенного в войну ценного имущества (assets) стоимостью не менее 800 млн долларов того времени, которое можно было использовать для реализации, банковского залога или в качестве гаранта под кредиты частных банков, а полученные деньги пускать на восстановление Европы и иные цели.

В самой Европе за счет перемещенных ценностей формировались репарационные фонды. 14 января 1946 года державы-победительницы (США, Великобритания, Франция) и 10 стран — жертв гитлеровской агрессии подписали Парижское соглашение по репарациям от Германии и ее союзников в войне. В соответствии с 8-й статьей 1-й части этого соглашения был учрежден Парижский репарационный фонд (Paris Reparation Fund), который формировался за счет платежей, полученных от реализации награбленного германского имущества. Первый взнос в этот фонд в размере 50 млн крон (13,5 млн долларов) сделала в июле 1947 года Швеция. В июле 1948 года 20 млн швейцарских франков (4,7 млн долларов) внесла в фонд Швейцария; затем в сентябре 1953 года она внесла через IARA еще 3 млн долларов (12,9 млн швейцарских франков). И, наконец, в 1955–1956 годах сумму в 3,5 млн долларов пополам внесли в Парижский репарационный фонд Португалия и "Большая тройка". Всего 24,7 млн долларов, которые использовались для выплаты репараций, помощи беженцам и перемещенным лицам.

Для накопления золота американцы создали Foreign Exchange Depository (FED), куда по закону № 5 Союзного контрольного совета от 30 октября 1945 года и принятых на его основе подзаконных актов надлежало собрать все драгоценности, находившиеся на оккупированной территории Германии и ее союзников. 16 ноября 1946 года правительство США выпустило директиву о немонетарном золоте (Non-Monetary Gold Directive), которая предписывала американским оккупационным властям "собрать в IGCR все имеющиеся в наличии изъятые ценности, находящиеся под опекой американских вооруженных сил в Германии и Австрии", при этом особо выделив "все ценное частное имущество, изъятое у преследуемых нацистов". А принятый в 1948 году "Закон 53" (Law 53) обязывал американские оккупационные власти изымать из германских учреждений и у частных лиц все имевшиеся в наличии драгоценные металлы и камни, ценные бумаги и валюту. В этой тотальной зачистке Германии участвовал даже Военно-морской комитет США, принявший 21 апреля 1947 года секретное постановление по монетарному золоту, которым предписывалось "изымать все монетарное золото у частных лиц, даже если оно находится в тайниках".

Собранный урожай поступал в кладовые FED, находившиеся в хранилищах немецких банков во Франкфурте-на-Майне. Там ценности сортировались и переправлялись за океан. Валюта и ценные бумаги немецких предприятий становились собственностью американского государства и частных компаний, а золото поступало в распоряжение Федерального резерва США. Так продолжалось до подписания в мае 1952 года Боннского договора, урегулировавшего взаимоотношения держав-победительниц и ФРГ. А накануне — 26 февраля 1952 года — Федеральный резервный банк Нью-Йорка принял от американского верховного комиссара в Германии 17 ящиков с золотом под грифом "Law 53", собранных в американской оккупационной зоне. В них находились золотые слитки, монеты и разнообразный лом, именуемый в золотой торговле finger bars, chips, sheets, buttons, общим весом 20 999 унций (653,1 кг). Из этой массы золота 17 218 унций (535,5 кг) были переплавлены Пробирной палатой США в 43 банковских слитка высокой пробы.

Главными органами по накоплению и распределению золота были учрежденные в 1946 году "Большой тройкой" под эгидой США трехсторонние золотые комиссии (TGC) по банковскому и монетарному золоту. В рамках этих (позднее объединенных) комиссий был создан золотой пул, куда надлежало собрать все нацистское и награбленное нацистами золото и распределить его в соответствии с исковыми заявками стран — жертв гитлеровской агрессии. Хотя штаб-квартира TGC находилась в Брюсселе, золото хранилось в кладовых Федерального резервного банка Нью-Йорка. Туда поступало золото FED, репарационные платежи ряда стран, а также взносы Банка международных расчетов (BIS). По решению руководства комиссии наличное золото либо непосредственно передавалось истцам, либо выдавалось частным американским банкам для вторичного кредитования стран, подписавших в январе 1946 года Парижское соглашение по репарациям. Согласно докладу, представленному на Лондонской конференции по нацистскому золоту в декабре 1997 года, всего союзникам удалось собрать в Gold Pool TGC 10,8 млн унций золота. Главными донорами пула стали:

• Foreign Exchange Depository — 7,5 млн унций (233,3 т);

• Швейцария — 1,7 млн унций (52,9 т);

• Румыния — 578 000 унций (18 т);

• Швеция — 423 000 унций (13,2 т):

• оккупированные союзниками зоны Австрии — 145 000 унций (4,5 т);

• Португалия — 128 600 унций (4 т);

• Bank for International Settlements (BIS) — 120 200 унций (3,7 т);

• оккупированные союзниками зоны Германии — 96 200 унций (3 т);

• Испания — 3300 унций (0,1 т);

• непосредственно возвращено золота Чехословакии из Швейцарии — 119 300 унций (3,7 т).

• Всего: 10 813 600 унций золота (336,34 т) стоимостью 378,4 млн долларов.

Вот эти ценности — 336,34 т золота стоимостью 378,4 млн долларов плюс ценное имущество стоимостью не менее 800 млн долларов, — оказавшиеся в распоряжении правительства США, и 207,75 млн долларов, полученных от нейтральных стран, составили начальный капитал для финансирования послевоенного восстановления Европы по плану Маршалла, помпезно объявленному в апреле 1948 года конгрессом США. Однако проблема состояла в том, что в массе своей это были ценности, награбленные нацистами, что породило ряд юридических и моральных проблем.

* * *

Золото, свезенное в Gold Pool TGC, представляло собой смесь из собственного золота Третьего рейха и его союзников, и золота, награбленного у европейских государств, народов и миллионов частных лиц — жертв геноцида. Между тем 22 февраля 1944 года правительство США выпустило "Золотую декларацию" (Gold Declaration), в которой торжественно заявило, что "Соединенные Штаты не признают перемещения награбленного золота из стран Axis и не будут покупать золото у любой страны, которая не прервет отношений с Axis". Аналогичные заявления сделали затем Великобритания и СССР.

То есть значительную часть золота, помещенного TGC в сейфы Федерального резервного банка Нью-Йорка, США не имели права завозить на свою территорию. Конечно, "Золотая декларация" — это не закон, и администрацию Гарри Трумэна, в отличие от администрации Франклина Рузвельта, мало волновали нравственные проблемы. И все же преемственность обязательств должна была быть. Но главное состояло в том, что еще во время войны международные еврейские организации заявляли, что будут добиваться судебного возмещения ущерба, причиненного нацистами европейским евреям, включая имущественные претензии к Германии и любым странам, которые примут награбленное гитлеровцами еврейское имущество. А это, учитывая американскую юридическую практику, грозило правительству и Федеральному резерву США крупными неприятностями, которых следовало избежать.

Решение проблемы было двояким. Во-первых, американское правительство и конгресс засекретили до 2055 года информацию о Gold Pool TGC и находящихся в США трофейных ценностях (золоте, коллекциях произведений искусства и пр.). Толика правды о "золоте холокоста" всплыла лишь в конце 1990-х годов — на гребне скандала вокруг нацистского золота. А во-вторых, были предприняты меры с целью отмыть награбленные гитлеровцами богатства, прежде всего золото. Вот любопытнейшая цитата из доклада Айзенштата:

В 1950 году Федеральный резервный банк Нью-Йорка держал золото стоимостью в 50 млн долларов для вторичных займов Chase National Bank (ныне Chase Manhattan Bank) и National City Bank (Citibank) Испанскому институту внешних обменов (IEME. — А. М). Часть его составляло награбленное золото, купленное Испанией в Швейцарии и Португалии во время войны. Но так как Госдепартамент и Министерство финансов постановили, что в соответствии с послевоенной реституционной политикой золото считалось "испорченным только в руках первого покупателя", то Швейцария (а не Испания) несла юридическую ответственность за обеспечение этим золотом TGC. По просьбе Citibank награбленное испанское золото, использовавшееся для вторичного займа, было "хорошо упаковано" в слитки Пробирной палатой США.

В соответствии с принятым США и их союзниками принципом gold is consider tainted only in the hands of the first purchaser золото считалось "грязным", награбленным только при первой покупке. Второй покупатель брал уже "чистое", отмытое золото, юридической ответственности за него не нес и мог пускать в финансово-экономический оборот. То есть награбленным считалось лишь золото, которое покупалось во время войны непосредственно у Рейхсбанка и частных немецких банков или с их счетов в банках третьих стран (скажем, в SNB). А нацистское золото, покупавшееся с депозитов самого SNB или Sveriges Riksbank, таковым уже не считалось, и владельцы могли им распоряжаться вполне законно.

Столь сомнительное решение диктовалось корыстными интересами крупных американских, британских и других западных банков, сейфы которых за время войны наполнились награбленным нацистским золотом. Они желали его сохранить, а также заполучить "чистое" и "нечистое" золото из Gold Pool TGC. Поэтому вместе с властью, заинтересованной в том же самом, банки пошли на уловку, позволившую им наживаться на награбленном золоте, лишив бывших его владельцев возможности предъявлять претензии.

Этим тут же воспользовались нейтральные страны, заявившие, что купленное ими золото вторичное, а значит, "чистое" и возврату не подлежит, что привело к провалу переговоров по золотой проблеме. Ведь из поступивших в Испанию 123 т нацистского золота стоимостью более 138 млн долларов непосредственно из германских источников пришло лишь 7,3 т стоимостью 8,2 млн долларов. Остальное золото было куплено из вторых рук, и посему торг шел вокруг этих семи с лишним тонн, а завершился уплатой Мадридом в Gold Pool TGC символических ста килограммов. То же было в переговорах с Португалией и Турцией. В принципе, и Швеция могла почти ничего не возвращать, но шведы "золото войны" вернули. В такой ситуации козлом отпущения оказался Швейцарский национальный банк — первичный посредник в сделках с награбленным нацистским золотом. Он выплатил главную контрибуцию. Те, кто покупал looted gold у него, могли уже особо не волноваться.

Принцип "первой воровской сделки" позволил Федеральному резерву США и частным американским банкам перевести львиную долю "грязного" нацистского золота в разряд "чистого" и пустить его в прибыльный оборот. Поэтому на Лондонской конференции по нацистскому золоту в декабре 1997 года было заявлено, что из 336 т золота, собранного союзниками в Gold Pool TGC, лишь 55 т были награбленными, хотя на самом деле это не так.

Вторая хитрость золотой комиссии заключалась в следующем. Традиционно банковское золото подразделяется на золото в слитках (gold bars) и монетах (monetary gold), а находящееся в обращении золото в виде ювелирных изделий и прочего относится к немонетарному золоту (non-monetary gold). Свободное хождение золотых монет в Европе было прекращено в 1920-е годы, поэтому все находившееся во время войны в обращении золото (за исключением коллекционных монет) было немонетарным. А создатели TGC отнесли его к монетарному золоту, обезличив тем самым награбленное золото жертв нацизма. Это лишило выживших при геноциде людей и их потомков возможности вернуть отнятое у них золото, но позволило правительствам и банкам западных стран свободно обращаться с ним, извлекая большую прибыль.

Когда этот скандальный факт вскрылся на Лондонской конференции, представитель Всемирного еврейского конгресса Илан Штейнберг сказал: "Совершенно очевидно, что золотая комиссия знала о том, что огромная масса золота была фактически немонетарным золотом". Его тоже использовали в своих целях западные державы. В этой связи еврейские организации потребовали немедленно рассекретить все оставшиеся документы о деятельности TGC. Израиль и США поддержали их требование, но Великобритания и Франция заблокировали его. И ясно почему. Из многих десятков тонн нацистского золота, переданного по тайным договорам Швейцарией Великобритании, на момент проведения конференции в кладовых Банка Англии уцелело лишь 5,5 тонны. Все остальное Лондон употребил для своих нужд и раскрывать секреты не захотел. То же касается и Вашингтона, который на словах поддержал Израиль, но рассекречивать документы не стал. Ведь вторым после Швейцарии хранителем и распорядителем награбленного нацистами золота был Федеральный резервный банк Нью-Йорка, а из свезенного туда золота TGC как минимум 55 т составляло "золото холокоста". Причем эта цифра самая минимальная, поскольку нацисты смешивали высокопробное банковское золото с низкопробным золотом из концлагерей, переплавляли в банковские слитки более низкой пробы и рассылали по миру. Потом тем же занималась Пробирная палата США, упаковывая грязное нацистское золото в чистые американские слитки. Поэтому большую часть 336-тонного золотого пула TGC составляло золото, либо награбленное в банках разных стран, либо конфискованное у жертв геноцида.

* * *

Тем не менее претендентами (claimant countries) на получение этого золота являлись 10 стран, подписавших в январе 1946 года Парижское соглашение по репарациям: Австрия, Албания, Бельгия, Греция, Италия, Люксембург, Нидерланды, Польша (вместе с Данцигом), Чехословакия, Югославия. Они выдвинули претензии на 735 т золота, иски на 514 т были признаны законными. То есть золотая комиссия могла удовлетворить на 65 % заявки претендентов, которые полагали, что всё разделят по справедливости. Однако вышло совсем иначе.

Уже сам список стран-претендентов порождал вопросы. Союзницам гитлеровской Германии — Болгарии и Румынии, переметнувшимся в конце войны к победителям, как и Венгрии, доступ к золоту был закрыт. Но не за их военные грехи, а за послевоенное попадание в советскую зону влияния. Союзники даже изъяли в Gold Pool TGC 18 т оказавшегося у них румынского золота (другую часть изъял Советский Союз, и десять лет это золото находилось в Москве, пока Никита Хрущёв не вернул его широким жестом "братскому румынскому народу"). По той же причине не получила золота коммунистическая Албания, и ее претензии на 5,6 т золота рассматривались в конце 1990-х годов. А Италия, бывшая до августа 1943-го ближайшей союзницей Гитлера, в список претендентов попала, потому что на Апеннинах шло жесткое противостояние коммунистов и христианских демократов, и, чтобы не допустить компартию к власти, проамериканским силам в Италии надо было помочь — и им помогли.

Золото из Gold Pool предназначалось Австрии, которая хоть и была аннексирована Германией в марте 1938 года, но вместе с частью Чехословакии составляла сердцевину Третьего рейха и несла свою долю вины за войну, тем более что аншлюс подавляющее большинство австрийцев встретило с восторгом. Поэтому союзники конфисковали в оккупированной ими части Австрии 4,5 т золота в закрома TGC. Но нейтральную послевоенную Австрию, где до 1955 года находились советские войска, надо было как-то привязать к Западу, и ее золотом привязали. Зато возникли проблемы у Чехословакии и Польши. Часть чехословацкого золотого запаса (3,7 т) оказалась в Швейцарии, и это золото Берн вернул Праге после войны. Но основная часть (около 24,5 т стоимостью 5,6 млн фунтов стерлингов) перед германской оккупацией была вывезена в Банк Англии и, как мы знаем, в том же 1939 году в соответствии с Мюнхенским сговором была передана англичанами Гитлеру при посредничестве базельского "банка банков" BIS. Часть польского золота тоже оказалась в кладовых Банка Англии, но основная масса в 1943 году была вывезена вместе с золотым запасом Франции на борту линкора "Ришелье" в США. Чехам и полякам предложили получить долю из золотого пула TGC в случае присоединения к американской программе восстановления Европы. Но Варшава и Прага под давлением Москвы отказались, и их претензии пришлось отложить на будущее.

Любопытная история приключилась с Югославией. Из предвоенных 84 574 кг чистого золота после войны у югославского правительства и Народного банка осталось 49 033 килограмма. Из них 1090 кг украли усташи, а остальное золото оказалось частично в Великобритании, но главным образом — в США, куда правительство Югославии с мая 1939 по апрель 1941 года вывозило свой золотой запас. После войны Белград потребовал от Вашингтона вернуть золото. В ответ американцы оценили конфискованное югославскими коммунистами имущество американских граждан в 17 млн долларов (хотя реально его стоимость была в 3–4 раза меньше) и потребовали, чтобы Югославия оплатила эту сумму из своего золотого запаса, хранившегося в Федеральном резерве США. В итоге из югославского золотого депозита (47,85 т) американцы забрали себе 15,65 тонны. Остальное милостиво вернули, окупив не только имущество, которое коммунисты в 1948 году конфисковали у американских граждан, но и все, что в виде помощи (оружие, продукты, транспорт, самолеты) за время войны США поставили партизанам Иосипа Броз Тито и четникам Михайловича. Тем не менее долю своего золота Югославия у США все-таки получила, и это рассорило Сталина с Тито.

* * *

Американцы распределяли золото по известному принципу сороки-белобоки: этим — дать, другим — не дать, третьих посадить на золотой поводок, — а критерием отбора служила политическая целесообразность. Зато в мировое общественное сознание вбивался миф о бескорыстной финансовой помощи, которую правительство США и американский народ оказывают разрушенному Старому Свету. Эта акция вошла в историю под названием "план Маршалла" (Marshall Plan). Его выдвинул в 1947 году госсекретарь США Джордж Маршалл, и план вступил в силу в апреле 1948 года. В программе участвовали 17 европейских стран, включая Западную Германию; изначально на нее было выделено 5,5 млрд долларов. При этом утверждалось, что это были деньги американских налогоплательщиков, которые сняли с себя последнюю рубаху и отдали несчастным европейцам. Однако сам факт существования Gold Pool TGC, который более полувека замалчивали США и участники плана Маршалла, опровергает американский миф. Ведь это было европейское золото, вывезенное под кредитный залог в кладовые Федерального резервного банка Нью-Йорка. Кроме того, была огромная масса ценного имущества, в основном произведений искусства и культурно-исторических ценностей, переправленных за океан с той же целью. Были 208 млн долларов, выбитых из нейтральных стран. А еще были "золотые облигации" американского казначейства.

Одним из роковых для Америки последствий Великой депрессии стала утрата американцами веры в его величество доллар, который превратился в пустую бумажку. А без укрепления веры в доллар и его позиций ни о каком возрождении американской экономики не могло быть и речи. Пришедшая к власти в январе 1933 года администрация Франклина Рузвельта это хорошо понимала и решила укрепить доллар через механизм золотого стандарта. Однако для этого надо было иметь государственный золотой запас, которого у Америки не было, а также место для его хранения. По примеру советского Гохрана американцы решили создать свой "золотой погреб" в Форт-Ноксе — бывшем учебном центре по подготовке танкистов, расположенном в одноименном городке в 30 милях от Луисвилля (штат Кентукки). А чтобы наполнить "погреб", Белый дом и конгресс пошли на беспрецедентный шаг, обязав всех граждан США сдать государству имевшееся в наличии золото (за исключением особо оговоренных вещей) по цене 20,66 доллара за унцию. Ослушавшихся ждала суровая кара — от штрафа в 10 тыс. долларов до 10 лет тюремного заключения. Американцы золото сдали. Для его хранения в 1936 году в Форт-Ноксе соорудили гигантское подземное хранилище, куда с января 1937 года стали поступать стандартные американские слитки золота. А 30 января 1934 года Рузвельт подписал "Золотой резервный акт", утвердивший паритет американской валюты к золоту на уровне 35 долларов за тройскую унцию (31,1 г). Под этот паритет была напечатана долларовая наличность.

Так появились долларовые банкноты, которые можно было свободно обменять на золото, они вернули американцам веру в родной гринбэк. Но собранного по сусекам золотого резерва (около 8 тыс. т) и привязанной к нему долларовой массы не хватало для роста экономики. И тогда американские финансисты решили собрать в кладовых Федеральной резервной системы золото со всего мира, на его базе сделать золотой доллар главной мировой валютой и решить проблему долларовой наличности. Эта идея легла в основу Бреттон-Вудской финансовой системы, учрежденной в 1944 году и просуществовавшей до начала 1970-х годов. Но чтобы завлечь золото мира в американские кладовые, нужна была веская внешняя предпосылка и действия правительства США. Такой предпосылкой стал канун и начало Второй мировой войны, вынудившие многие страны искать безопасную гавань для своих богатств. Америка объявила себя такой гаванью, а Минфин США с 1934 года начал выпускать "золотые облигации" (Gold Treasuries), которые гарантировали иностранным вкладчикам сохранность золота, вложенного в американские банки.

Это были особые ценные бумаги, отличные от современных долговых облигаций и векселей американского казначейства (US Treasuries), которые покупают десятки стран. Само их существование являлось тайной США и государств, которые хранили там золото, а номинал бумаг достигал миллиарда долларов. Об этих облигациях стало известно лишь во время кризиса 2008–2011 годов, когда одна такая бумага всплыла в Японии, а другая — в Латинской Америке. Их появление наделало много шума, но облигации быстро изъяли, а информацию о них купировали. Тем не менее они существуют и под них с середины 1930-х годов десятки стран депонировали золото в хранилищах ФРС США. Масса солнечного металла в "золотом погребе" Америки начала быстро расти. В 1938 году она достигла 13 тыс. т, в 1945-м — 17 700 т, а в 1949-м — 21700 т, что составило 70 % мировых запасов золота и позволило сделать золотой доллар мировой резервной валютой. Часто ошибочно пишут, что эти почти 22 тыс. т составляли государственный золотой запас США. Собрать такую массу золота ни одной стране не под силу. Это было золото мира, свезенное в хранилища Федрезерва США под гарантии Gold Treasuries. Многие европейские страны (Бельгия, Дания, Норвегия, Польша, Франция, Югославия и др.) после нападения Германии на Польшу в сентябре 1939 года тоже переправили свои золотые запасы за океан. И это золото (наряду со свезенным в Gold Pool TGC) послужило кредитным залогом для получения финансирования по плану Маршалла.

Таким образом, ни американское государство, которое было в долгах как в шелках (госдолг США в 1946 году достиг рекордных 121 % ВВП), ни американские налогоплательщики план Маршалла не финансировали. Его профинансировала сама разоренная и разграбленная Европа, переместив за океан в качестве кредитного залога огромную массу золота и ценного имущества.

Под эти финансовые активы, заложенные в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, квартет крупнейших американских банков — Chase National Bank, JP Morgan, Citibank, Bank of America — выдавал долларовые кредиты американским компаниям, инвестиционным фондам и совместным предприятиям, которые восстанавливали экономику европейских стран, хорошо наживаясь на этом. Имели также место прямые инвестиции американского капитала в разные сектора разрушенной экономики Европы, когда американцы скупали за бесценок собственность в Старом Свете и инвестировали в нее. Были банковские кредиты под залог недвижимости и земли. Великобритания сдала Америке в аренду на 99 лет свои военно-морские базы в акватории трех океанов, что послужило ее залогом. Но именно золото, положенное в Gold Pool TGC и под Gold Treasuries, а также вывезенное в США ценное имущество (assets) создали базу для долларовых кредитов. Американские банки подсчитали суммарную стоимость европейских залогов и под них дали деньги на "спасение Европы". Надо четко понимать: план Маршалла финансировали коммерческие американские банки, а просто так они денег никому не дают. Американские деньги были выданы под небывалый в истории европейский залог. При этом никого не смущал тот факт, что часть залогового золота и практически все ценное имущество, перемещенное за океан, были награблены в той же Европе Гитлером.

* * *

Золото подпирает доллар, а твердый доллар развивает Америку и восстанавливает Европу — вот концепция, положенная в основу послевоенного возрождения Старого Света. Вместо возвращения Европе награбленных у нее богатств Америка проводила политику долларизации Европы, чтобы пристегнуть ее к себе. Хотя иногда золото в виде кредитов и репарационных платежей европейцам выдавалось. Так было с Грецией, правительство которой, опасавшееся прихода к власти греческих коммунистов, настояло на этом. Так было с Австрией. Часть золота по тайным договорам со Швейцарией получили через Банк Англии Великобритания и Франция; еще 3,7 т золота TGC Швейцария вернула Чехословакии. Но это политически мотивированные исключения. Правилом была политика долларизации, составлявшая суть плана Маршалла.

Больше всех от такой политики пострадали Нидерланды и Бельгия, имевшие до войны крупные золотые запасы, вернуть которые (за исключением доли из Gold Pool TGC) они не смогли. Хотя других такая политика вполне устраивала. В ней не было бы ничего предосудительного, если забыть тот факт, что большая часть золота TGC и ценное имущество, составлявшие базу кредитования, были награблены. Причем этим золотом американцы кредитовали не только страны — жертвы нацизма, но и тех, кто в годы войны сотрудничал с Гитлером. В июле 1998 года британские еврейские организации выявили главных получателей "золота холокоста". Цитирую: "Принадлежавшее европейским евреям золото на сумму около 40 млн долларов было вывезено в золотой пул, учрежденный США, Великобританией и Францией после войны. Аргентина, Австрия, Франция, США и Греция среди тех стран, кто больше всех получил еврейского золота на сумму более 36 млн долларов в виде контрибуции".

Заметьте, здесь фигурирует и Аргентина, где после войны ни аргентинские, ни американские власти якобы ничего не нашли. А вот цитата из доклада Айзенштата: "В 1951 году Испании был продлен 10-миллионный вторичный золотой заем, включавший 2,6 млн долларов награбленного золота, которое было куплено с германского счета в Swiss National Bank и не было разоблачено союзниками. Министерство финансов и Госдепартамент позволили Федеральному резерву принять награбленные золотые слитки, аргументируя это тем, что с заключением Испанией в мае 1948 года соглашения с Союзниками по награбленному золоту отношения сторон вошли в фазу "хорошего доверия", и они более не считают эти слитки награбленными". Как говорится, no comment!

США и их союзники откровенно наживались на военной добыче. Британия сражалась с Гитлером и имела право на репарации, хотя ни один британский музей, замок или собор нацистами не был разграблен. Но помимо законных репараций британские банки, антикварные фирмы, музеи и частные лица получили массу "даров войны", награбленных нацистами. Этот факт признал в своем выступлении 3 декабря 1997 года на Лондонской конференции по нацистскому золоту министр иностранных дел Великобритании Робин Кук, а ранее по сему поводу вынужден был оправдываться его предшественник Малкольм Рифкинд, припертый к стене.

Добычей войны поживилась и Франция, которая сдалась Гитлеру и сравнительно легко перенесла оккупацию. Париж и при немцах оставался Парижем, хотя французов там не всюду пускали. Франция не только вернула свое утерянное в войну культурное достояние, но и получила в довесок лакомый кусок награбленного у евреев добра, о чем мы еще расскажем. О "нейтралах" и говорить не приходится. Швейцария, Испания, Португалия, Турция, Швеция, княжество Монако, Лихтенштейн сказочно нажились на войне, как и формально нейтральный Ватикан. Награбленные гитлеровцами ценности заполонили обе Америки, а подписав в марте 1945 года Act of Chapultepec, ведомый США Американский континент выдал себе индульгенцию на воровство, присвоив награбленные в Европе богатства. Ну а западные банки, антикварные фирмы, ломбарды снимали сливки с находившихся в обороте "даров войны".

Награбленное ценное имущество использовали Пентагон и НАТО. За счет продажи попавших в Швецию германских ценностей финансировались американские и британские оккупационные силы в ФРГ. А деньги на содержание военных баз (36 млн долларов) лежали на особом счете в Sveriges Riksbank. То же было на Пиренеях. 4 апреля 1949 года возник военнополитический блок НАТО, куда в числе 12 стран вошла Португалия. А с 21 апреля по постановлению португальского правительства № 37377 началась распродажа награбленного нацистами ценного имущества, доход от которого поступал на особый счет в Banco de Portugal. Эти средства (около 15 млн долларов) пошли на интеграцию Португалии в НАТО и содержание американской военной базы на Азорских островах. То же самое было в Турции.

Вывезенной из Европы добычей американцы иногда делились с союзниками. На Лондонской конференции по нацистскому золоту всплыл сюжет из недатированного отчета Банка Англии, который получил в 1948 году, предположительно из Foreign Exchange Depository, 134 кг золотых монет, медалей и знаков, принадлежавших частным лицам — жертвам нацизма. Но после того как эксперты Британского музея заключили, что они не представляют нумизматической или исторической ценности, TGC предложила Банку Англии переплавить их в "хорошо сплавляемые слитки" (good deliverable bars), что и было сделано. А в октябре 1996 года в Банке Англии обнаружились два золотых слитка с маркировкой Прусского монетного двора, происходившие из похищенного Гитлером золотого запаса Бельгии. Эти слитки вкупе с остатком награбленного золотого запаса рейха были найдены американцами в 1945 году в тайнике в Южной Баварии и положены на депозит в мюнхенском банке, а затем переправлены в США в распоряжение TGC, которая, вместо того чтобы вернуть золото бельгийцам, переправила его в Банк Англии.

Так происходил кругооборот награбленных сокровищ, в который были вовлечены почти все страны демократического западного сообщества, всем сердцем принявшие ленинский лозунг "Грабь награбленное". Но если большевики занимались отъемом ненаграбленного имущества разных классов и сословий царской России" а также Русской православной церкви, то западные страны и правящие круги Запада присваивали богатства, награбленные нацистами и их приспешниками, в том числе у жертв геноцида. Это была сущая жатва дьявола, а вкусившие ее плоды западные демократии должны сказать: "Thank you, mister Hitler!" Прежде всего это относится к Германии.

* * *

Немецкий историк и журналист Гётц Али в своей книге "Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национальный социализм" вскрыл грабительскую природу нацистского государства, идеологию которого он назвал грабительским популизмом. Автор задался вопросом: как нацистам за столь короткое время удалось добиться почти поголовной поддержки немецкого населения? И дал на него такой ответ.

Гитлер и его приспешники были политиками-популистами, которые стремились поддерживать у сытых народных масс хорошее настроение, поэтому льготы сыпались на немцев как из рога изобилия. Наученные горьким опытом кайзеровской империи, нацисты распределяли бремя военных расходов по справедливости. Платить больше должны были богатые. Власти помогали семьям солдат, освободили рабочих от военного налога, вернули оплату сверхурочных. Повышенные пенсии и обязательное медицинское страхование улучшили положение малообеспеченных слоев населения. "Народная общность" и "национальный социализм" были не пустыми пропагандистскими лозунгами, а реалиями первого пятилетия гитлеровской Германии. Но в 1938 году вследствие такой социальной политики нацистское государство оказалось на грани банкротства. Золотовалютный резерв истощился, внешний долг резко возрос, накачивать популизм стало нечем, притом что Гитлер готовился к войне. И тогда нацистский режим решил конфисковать еврейское имущество и распределить его среди немцев. В 1938–1939 годах это было реализовано через систему законодательных и административных мер. А с началом войны социальное благоденствие, основанное на военном грабеже, стало нормой. Нацисты покупали немецкого обывателя, перераспределяя в его пользу богатства ограбленных ими европейских народов.

Автор книги нашел документы, доказывающие, что экспроприация имущества евреев, ограбление покоренных стран и рабский труд иностранных рабочих составляли главную статью дохода экономики Третьего рейха. А в "общеевропейской операции по отмыванию награбленных богатств" участвовали также власти и банки оккупированных и нейтральных стран. Исходя из этого, немецкий историк сделал вывод, что первопричиной холокоста был не пещерный антисемитизм, якобы исконно присущий немцам, а прагматичный план нацистского режима сколотить капитал на собственности евреев и использовать его для подкупа немецкого населения. В отличие от Даниэля Гольдхагена, который назвал немцев — граждан Третьего рейха "добровольными палачами", Гётц Али увидел в них "довольных грабителей", которые без раздумий и угрызений совести пользовались тем, что предлагал им гитлеровский режим. Немецкое общество времен Третьего рейха было обществом сытых грабителей, ведь материальную выгоду от грабительской политики нацистской верхушки имели 95 % немцев!

После войны немцам пришлось за это расплачиваться, но очень своеобразно. Принято говорить о немецком экономическом чуде, которое сотворил Людвиг Эрхард — первый министр экономики ФРГ, проведший грамотные финансово-экономические реформы, заложившие базу для экономического роста страны. Но при этом забывают о другом. ФРГ была третьим (после Великобритании и Франции) получателем средств по плану Маршалла и главным объектом прямых инвестиций американских компаний, которые за бесценок скупали немецкие предприятия с высоким технологическим потенциалом и квалифицированной рабочей силой, имея превосходный экономический результат. Кроме того, германским промышленным и банковским кругам, тесно связанным с прежним режимом, а также нацистским структурам удалось сохранить и инвестировать в послевоенное развитие Германии значительную долю награбленных рейхом богатств. Ведь союзники нашли и изъяли далеко не все золото Третьего рейха. Главную его часть составлял государственный золотой запас, хранившийся в Рейхсбанке и переправлявшийся, в основном через Швейцарский национальный банк, в дружественные рейху страны. По данным SICE, золотые трансакции Рейхсбанка составили за время войны 808 т стоимостью 909,2 млн долларов. Это, в массе своей награбленное, золото расползлось из Германии по всему миру. Оставшийся золотой запас Рейхсбанка (примерно 110 т) весной 1945 года был вывезен на юг Германии и найден союзниками, за исключением небольшой его части, возможно спрятанной в горном тайнике у озера Вальхензее. Это золото не лежало втуне, а работало на войну. Его получали, сортировали, смешивали, переплавляли и отправляли по разным адресам. Однако пути транспортировки и адреса назначения золота Рейхсбанка с 1943 года контролировала разведка союзников, поэтому почти все это золото союзники после войны идентифицировали и частично изъяли.

Но помимо государственного запаса было еще несколько золотых фондов, хранившихся не только в Рейхсбанке и вывозившихся иными путями. Это золото нацистской партии (НСДАП), золото СС, золото германских корпораций и частных банков, а также личное золото нацистских бонз, банкиров, предпринимателей. Оно тихо расползлось, и основную его массу союзники его не нашли, а золота этого было много. Союзники идентифицировали в Испании, Португалии, Турции, Швейцарии и Швеции от 672 до 681 т германского золота стоимостью от 757 до 766 млн долларов. Еще около 100 т золота нашли в тайниках. Всего получается 770–780 тонн. Но как мы установили, в распоряжении рейха было около 920 т золота, стало быть 140–150 т исчезло.

Здесь надо вспомнить про "золотой поезд" № 277 из 24 вагонов с золотом и драгоценностями Рейхсбанка, который в феврале 1945 года прибыл из Берлина через Мюнхен и Зальцбург в местечко Бад-Аусзее в Австрийских Альпах. Он словно растворился в воздухе, и около сорока лет о нем ничего не было известно. А потом появились удивительные находки. Летом 1983 года двое заблудившихся в лесу близ Бад-Аусзее туристов наткнулись в чаще на небольшой деревянный домик. Но когда они присмотрелись к нему, то были ошеломлены. Крыша дома оказалась сложена из золотых слитков Рейхсбанка, из них же были выложены оконные рамы и часть стен! Стоимость золотой "избушки" тянула на сотни миллионов долларов. "Избушку" разобрали, а прокуратура Австрии заявила, что таких "избушек" могло быть отлито с полсотни и их в разобранном виде могли вывозить за границу под видом обычных стройматериалов. Возможно, в такие "избушки" трансформировалось золото поезда № 277. Хотя в 1974 году со дна близлежащего озера Грюнзее был поднят стандартный золотой слиток со свастикой и надписью Deutsche Reichsbank. На нем был выбит номер В425 из той же серии, которая была в "золотом поезде". Есть также сведения, что 7–8 мая 1945 года вагоны с золотом и другими ценностями двинулись из Бад-Аусзее на юг — в Грац, откуда золото было вывезено за границу, хотя документальных свидетельств этому нет. Зато известно другое. После сенсационной находки золотой "избушки" австрийская полиция обшарила окрестности и нашла в заброшенных колодцах еще 20 т золота в слитках! Как сообщалось, это был остаток вывезенного в Германию "золота Муссолини". Вывозом золота и драгоценностей в альпийские тайники весной 1945 года занимались структуры СС, и этих ценностей союзники не нашли.

Кроме золота нацистской верхушке принадлежала огромная масса награбленных произведений искусства, культурно-исторических и прочих ценностей, которые нацистские бонзы продавали через Швейцарию, Швецию, Пиренеи, Монако и Ватикан, а вырученные деньги прятали в недоступных союзникам пиренейских, латиноамериканских и ближневосточных банках, банках Ватикана и католических орденов. Значительную часть этих ценностей нацисты вывезли из Европы и продавали после войны. Эти деньги тоже прошли мимо союзников, хотя кто-то ими воспользовался.

Сокровищами СС ведало Главное административно-хозяйственное управление (WVHA), которое возглавлял обергруппенфюрер СС Освальд Поль. Из золота концлагерей стоимостью в десятки миллионов долларов союзники изъяли после войны только 2,5 млн долларов с засвеченного ими счета Мелмера в SNB. Остальное золото СС и вырученные от него деньги исчезли. Союзники их упорно искали, как и самого Поля, который после капитуляции Германии скрылся, но в мае 1946 года был найден на тихой немецкой ферме, где трудился чернорабочим. Поль предстал перед американским военным трибуналом в Нюрнберге по делу WVHA и в ноябре 1946 года был приговорен к смертной казни. Однако почти пять лет приговор не приводили в исполнение. Американцы пытались выведать у высшего чина СС тайны нацистского золота. Но, похоже, он им ничего не сказал, иначе это вскрылось бы на Лондонской конференции по нацистскому золоту. 8 июня 1951 года Поль был повешен. Похожая история приключилась с обергруппенфюрером СС Хансом Каммлером, который после выполнения в апреле 1945 года секретной миссии по вывозу музейных ценностей из Веймара и замка Рейнхардсбрунн в соляную шахту Граслебен был похищен американской разведкой и в 1948 году покончил с собой в американской тюрьме. Ценности, спрятанные Каммлером при содействии швейцарского Красного Креста, американцы нашли и вывезли в США, но сведений, что там было золото СС, нет. Зато достоверно известно, что 50 т золота, изъятого гестапо в 1940 году из Нидерландского банка, словно испарились. Это золото не прошло через гроссбухи Рейхсбанка и, видимо, по приказу Гиммлера было спрятано.

В тайны сокровищ СС был посвящен главный диверсант Третьего рейха Отто Скорцени, участвовавший в похищении золотого запаса Венгрии и других секретных операциях с ценностями. В мае 1945 года его арестовали американцы и под усиленной охраной поместили в денацификационный лагерь Оберурзель. Скорцени, видимо, начал сотрудничать с американской разведкой, потому что вскоре оказался на свободе, а в 1948 году под чужим именем находился в США, где занимался подготовкой агентов-парашютистов. Скорцени работал консультантом аргентинского президента Хуана Перрона и египетского президента Гамаля Абделя Насера. Он много ездил по миру, жил в Париже, Ирландии, но главным образом в Испании, имел ее гражданство и был преуспевающим бизнесменом. В последнее время всплыли удивительные подробности его послевоенной жизни. Как выяснилось, в начале 1950-х годов Скорцени был завербован израильской разведкой МОССАД и выдал ей имена немецких ученых (физиков, ракетчиков), которые перебрались в Египет, где работали над созданием ракетно-ядерного оружия. Израиль засветил этих ученых, и они были вынуждены уехать из страны. У Скорцени оказались документы, компрометирующие политических лидеров Запада, в частности переписка Уинстона Черчилля с Бенито Муссолини, которую ему передала любовница дуче Клара Петаччи. На тайной встрече в Неаполе Скорцени передал Черчиллю опасную для него переписку. Скорцени работал на многих хозяев, многое знал, всех этим шантажировал и тем спас себе жизнь. Находясь под защитой Франко, Скорцени был ключевой фигурой в деятельности сообщества бывших эсэсовцев ODESSA, которое имело доступ к секретным финансовым фондам СС.

Весной 1945 года Скорцени крутился в районе Зальцкаммергут, у главных нацистских тайников. В Бад-Аусзее у него был особняк неподалеку от дачи Геббельса, а 16 мая 1945 года американский военный патруль арестовал его возле озера Топлиц. Незадолго до его смерти с легендарным "человеком со шрамами" встречался известный советский писатель Юлиан Семёнов. "Я видел в Перу слиток золота со свастикой. Там было выбито "Рейхсбанк". До сих пор эти слитки хранятся в банке Гондураса", — сказал Семёнов. На что Скорцени, улыбнувшись, ответил: "Ничего удивительного. Рейхсминистр финансов (президент Рейхсбанка. — А. М.) Функ в конце апреля сорок пятого предлагал уходить вместе с ним. "Мне некуда девать золото, Отто", — говорил он". А затем Скорцени бросил удивительную фразу: "Наверняка нацисты вывезли ценности с помощью мафии".

Это кажется невероятным, но такую версию не отвергают современные немецкие историки. Герхард Заунер, давно изучающий эту тему, рассказал, что первоначально отправку золота рейха на юг в конце января 1945 года хотели поручить казачьему корпусу СС, его части даже перебросили в Зальцкаммергут. Но потом Борман передумал, решив, что "опасно связываться с русскими", хотя платину в Бад-Аусзее казаки-эсэсовцы все же вывезли. В результате вагоны "золотого поезда" в мае 1945 года отправили из Бад-Аусзее в город Грац на границе с Югославией. Когда 9 мая Германия капитулировала, золото якобы взяли под охрану хорватские офицеры из дивизии СС "Кама", подчиненные епископу Алоизу Худалю. Уроженец Граца, представитель австрийской церкви в Ватикане и ярый поклонник Гитлера, он имел тесные связи с неаполитанской мафией — каморрой. И она, по мнению Заунера, могла переправить золото поезда № 277 и другие ценности рейха за кордон, на что и намекал Скорцени.

В последние дни войны вокруг сокровищ Зальцкам-мергута вообще происходило что-то странное. Казаки корпуса СС при сдаче союзникам указали на тайники вокруг озера Грюнзее, где они спрятали платину. Но когда американцы вскрыли их, они оказались пусты. Пропали 135 ящиков с золотом венгерского диктатора Ф. Салаши, американцы нашли лишь 15. Исчезли и захороненные бочонки с золотом (общим весом около тонны) татарского легиона "Идель-Урал". Обыскав тайники, где они находились, англичане нашли в них вату. Пропали два из трех металлических контейнеров с бриллиантами гауляйтера Верхней Австрии А. Айгрубера. В 1975 году водолазы нашли только один — в озере Альт-Аусзее, у его дома. Исчезли и 200 кг золота, изъятого у евреев эстонскими легионерами ваффен-СС. Причем глава "самоуправления" Эстонии X. Мяэ заявил, что он лично вручил золотые слитки Скорцени, который куда-то их дел. Наверняка Скорцени приложил руку к исчезновению и других сокровищ рейха, но их тайну не выдал, иначе его бы постигла кара. Умер Скорцени в Мадриде в 1975 году от рака, войдя в плеяду героев рейха.

Так что золото, ценности и деньги СС, за исключением золотого счета штурмбанфюрера Мелмера, союзникам не достались. Как и золото нацистской партии, которым ведал обергруппенфюрер СС Франц Шварц. В 1920-е годы он был хранителем кассы НСДАП и пользовался особым доверием Гитлера, а затем стал рейхс-ляйтером и имперским казначеем. После войны он сидел в лагере для перемещенных лиц в Регенсбурге, но в ноябре 1947 года внезапно умер. Тогда ушли в мир иной сразу несколько персон, посвященных в тайны сокровищ Третьего рейха, в том числе оберштурмбанфюрер СС Густав Вист, отвечавший за эвакуацию Янтарной комнаты и других ценностей Кёнигсберга. Видимо, арест американцами Бруно Мелмера испугал законспирированные нацистские структуры, и лица, имевшие доступ к их сокровенным тайнам, были ликвидированы, но не все. Оберштурмбанфюрер СС Герхард Утикаль, возглавлявший Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, пропал без вести в 1945 году. Спецслужбы искали его по всей Европе, но не нашли. В 1949-м его признали умершим. Однако есть свидетельства, что он перебрался в Уругвай, имел роскошную квартиру на Плайя-Рамирес в Монтевидео и ранчо в Аргентине, на противоположном берегу реки Ла-Плата. Он, как и Скорцени, многое знал о сокровищах СС и рейха и уцелел. В общем, в секретные фонды СС и нацистской партии союзники не проникли. Зато наследники сокровищ Третьего рейха ими пользовались, вкладывая средства и в экономику ФРГ.

10 августа 1944 года Мартин Борман собрал в отеле "Мезон Руж" в Страсбурге крупных немецких банкиров, промышленников и функционеров режима для решения судьбы золотовалютных резервов Третьего рейха на случай поражения в войне. К тому времени нейтральные страны, куда Германия вывозила награбленные богатства, одна за другой прерывали экономические отношения с гибнущим рейхом, и пользоваться прежними адресами было уже нельзя. К тому же американская и британская разведки сканировали основной маршрут перемещения ценностей: Reichsbank — Swiss National Bank, — и посему нужно было искать альтернативные варианты. Не просто для того, чтобы что-то куда-то спрятать, а с целью инвестировать имевшиеся в распоряжении рейха финансовые средства и ценности в будущее Германии — в новые немецкие предприятия в фатерланде и по всему миру, призванные работать на возрождение национал-социализма в контексте плана "Закат солнца".

После совещания в Страсбурге с особой миссией — найти безопасные гавани для сокровищ рейха — по городам и весям отправился посланник Бормана и германских деловых кругов, некто "герр Клаус". Его миссия была настолько секретной, что в разведсводках союзников она упоминается лишь как Klaus mission; известно также, что вояж состоялся в августе — октябре 1944 года. Судя по всему, миссия Клауса была успешной, поскольку более 100 т золота, а также массу валюты и разных ценностей стоимостью не менее полумиллиарда долларов стратеги Третьего рейха смогли надежно спрятать и использовать в своих целях. За счет золота и капиталов, вывезенных с 1944 по 1947 год из Германии, немцы купили или учредили по всему миру около 800 предприятий, банков и фирм. Из них 215 в Швейцарии, 112 — в Испании, 58 — в Португалии, 35 — в странах Азии и более 340 — в Центральной и Южной Америке. Если сопоставить это с картой черных дыр, куда вывозились награбленные богатства, то станет ясно, что спрятанные в "безопасных гаванях" золото, валюта и ценности, вложенные стратегами рейха в нацистское будущее Германии, работали на послевоенное процветание ФРГ. Пригодились и напечатанные во время войны в рамках операции "Бернгард" фальшивые английские фунты. Их распределял штурмбанфюрер СС Фридрих Швендт, который в 1945 году покинул Германию по туристической визе и под именем Федерико Швенда обосновался в Перу, где его в 1959 году навестили корреспонденты журнала Stem. По словам Швендта, он лично распределил по разным адресам фальшивых 5-, 10-, 20- и 50-фунтовых купюр на 140 млн рейхсмарок!

Многочисленные финансово-экономические структуры, созданные на награбленные в войну богатства, не меньше, чем план Маршалла и реформы Эрхарда, взрастили послевоенное немецкое экономическое чудо. Московский журналист Александр Наджаров по этому поводу замечает: "Считают, что основные ценности вывезли в сорок пятом американцы для послевоенного восстановления Германии, так называемого плана Маршалла. Однако, как мне сообщили в военной разведке, она располагает проверенными данными о том, что Третий рейх оставил очень богатое наследство, ставшее в не меньшей степени, чем план Маршалла, основой экономического расцвета ФРГ. Боюсь, что и бывшее руководство ГДР, отнюдь не пренебрегая советской помощью, не раз черпало из того же источника". Это подтверждается фактами. В 1997 году в сейфах одного из крупнейших немецких банков во Франкфурте-на-Майне нашлись 6,4 т золота, похищенного Гитлером летом 1940 года из Бельгийского центрального банка. Нацисты распотрошили золотые запасы ограбленных ими стран и рассовали их по тайникам, а потом эти части потихоньку возвращались в немецкие банки и работали на благо новой Германии.

В общем, дьявольской жатвой, собранной Адольфом Вилером и его корпорацией душегубов-грабителей, поживились все. Добыча войны обогатила десятки стран на всех континентах, спаяла Америку и Европу, профинансировала план Маршалла, озолотила Германию и либеральное западное сообщество. Награбленные сокровища оказались одинаково нужны и фюреру рейха, и тем, кто его нещадно клеймил, при этом тихо присваивая, закладывая и продавая чужое добро. Многие из тех богатств поныне лежат в спецхранах и сейфах банков по обе стороны Атлантики и ждут своего часа, ведь они со временем только растут в цене. Отсюда задача: подольше выждать и вовремя продать. Не случайно информация о хранящихся в США "дарах войны" засекречена. Да и партнеры по их дележу хранят гробовое молчание, потому что им это выгодно и потому что знают, откуда "дары" взялись. Послевоенное благополучие многих благопристойных стран зиждется на крови ограбленных народов. В каждом уютном европейском или американском городе, в каждом долларе, евро, фунте, франке, марке, эскудо, кроне, реале, песо сокрыты пепел Треблинки, "золото холокоста", ценности тысяч разграбленных банков, музеев, дворцов, домов, имущество миллионов жертв грабительской гекатомбы. Такова горькая правда истории, и ее надо знать.

 

ГЛАВА 23

КАЯТЬСЯ НЕ НАДО — ПЛАТИТЕ!

Но признать такую правду трудно. Поэтому ее долго скрывали, дабы не замарать светлый лик западной демократии и из страха, что дважды ограбленные — сначала Гитлером, потом его победителями — потребуют сатисфакции. Когда в конце 1940-х годов еврейские организации начали раскапывать эту тему, администрация Дуайта Эйзенхауэра и конгресс наложили вековой запрет на информацию о вывезенных за океан трофеях войны и засекретили соответствующие архивы. Так же поступили и в Европе. На частном уровне в отдельных случаях (как это было с сокровищами Хессе) ценности возвращали. На государственном уровне к середине 1950-х годов возвращение "даров войны" было прекращено и на тему наложили табу. Не вызывает сомнений, что есть могущественные силы и организации, которые берегут эту тайну, поскольку цена украденных сокровищ баснословна и по истечении срока давности они могут быть проданы на мировых аукционах. А для США перемещенные вследствие Второй мировой войны золото и культурные ценности являются высоколиквидным активом, обеспечивающим доллар. Это стратегический резерв, и потому доступ к нему имеет лишь узкий круг избранных. Тех же, кто пытался проникнуть в его тайны, ждала печальная участь, как это было с графом Спукти в 1962 году и Георгом Штайном в 1987-м.

Но еврейские организации — World Jewish Congress (WJC), World Jewish Restitution Organization (WJRO), Holocaust Education Trust и другие — вопреки всем препонам продолжали разбираться в трагедии европейского еврейства, неотъемлемой частью которой является судьба имущества ее жертв. Они знали, что где искать, и ждали своего часа. И когда в 1995 году был открыт доступ к ранее закрытым документам Второй мировой войны, в Национальный архив США и другие места пришли бригады специалистов, которые нашли то, что нужно.

Первая информация появилась в апреле 1995 года. А когда через год клерк швейцарского банка предал гласности банковские документы о связях Третьего рейха со Швейцарией и разразился скандал, под удар попали крупнейшие швейцарские банки, где обнаружилось 775 открытых до 1945 года "спящих" счетов, на которых было депонировано от 23 до 34 млн швейцарских франков, без учета набежавших процентов. В июне 1998 года Швейцарская банковская ассоциация согласилась выплатить еврейским организациям 600 млн долларов компенсации. Президент банка Credit Suisse Райнер Гат заявил: "Мы надеемся, что это наивысший предел, который можно считать оправданным". В ответ пресс-секретарь WJRO Йорам Дори съязвил: "Если бы это не касалось столь трагической истории, то можно было бы рассмеяться". К концу 1998 года стороны пришли к компромиссу. Швейцария признала свою вину, согласилась выплатить неназванную сумму еврейским организациям и основала фонд выплат по банковским вкладам жертв нацизма, а другая сторона сняла имущественные и финансовые претензии к швейцарскому правительству и банкам.

Теперь "швейцарские гномы" выплачивают компенсации. Хотя не так много и не конкретным людям — жертвам и потомкам жертв геноцида, а специальным фондам, распределяющим эту помощь, где кормится орава учредителей, адвокатов, страховых фирм и банков, делающих на этом деньги. Важным следствием скандала стали международные конференции по перемещенным во время Второй мировой войны ценностям, на которых были обнародованы доклады, существенно прояснившие картину событий. Но еврейские организации продолжили раскопки, и результат не заставил себя ждать.

* * *

Июнь 2004 года ознаменовался беспрецедентным событием. Адвокатское бюро, представляющее интересы Объединения жертв холокоста "Авраам", выдвинуло в американском суде иск на 125 млрд евро к правительству ФРГ, обвинив немецкие власти в незаконном использовании сокровищ, изъятых у евреев во времена Третьего рейха. Речь шла о тысячах произведений искусства и памятников культуры, которые послевоенные правительства ФРГ и немецкое общество использовали в финансовых целях, извлекая большую выгоду. Но подлинная сенсация состояла в том, что большинство названных в иске произведений происходит из пропавшей линцской коллекции фюрера. Весной 1945 года по указанию Бормана она была разделена на части и спрятана в разных местах. Ценности, спрятанные в Южной Тюрингии и Альпах, захватили американцы, и около 1700 вещей было возвращено прежним владельцам. Однако около трех тысяч произведений искусства из коллекции Гитлера бесследно исчезли. О месте их нахождения и судьбе спорили историки, искусствоведы, маги, но ничего определенного сказать не могли.

И вот вдруг выяснилось, что "пропавшие" шедевры из коллекции "фюрера германской нации" целы, хранятся в Немецком историческом музее (Deutsches Historisches Museum) в Берлине, некоторые из них сейчас можно увидеть на сайте музея. Но главное то, что эти шедевры являются собственностью Министерства финансов ФРГ и в послевоенные годы служили залоговой ценностью при получении банковских кредитов и других финансовых операциях! Делалось это тайно, на том основании, что произведения искусства для музея в Линце покупались искусствоведами Гитлера за наличные деньги, то есть как бы вполне законно. На эти цели было израсходовано 163 млн рейхсмарок. Как отмечает в этой связи американский историк Джонатан Петропулос, "послевоенные расследования в большинстве случаев признавали эти приобретения юридически обязательными, так что эти произведения искусства становились собственностью германского государства", которое использовало их для своих нужд. Хотя все акты гитлеровских покупок являлись недействительными по Лондонской декларации Союзных и Соединенных держав от 5 января 1943 года.

Немецкая общественность об этом якобы ничего не знала, поэтому судебный иск ее шокировал. Германские власти и эксперты попытались минимизировать произведенный эффект. Немецкий историк искусства Райнер Бертольд-Шоссиг по этому поводу заявил: "Линцская коллекция — это, вообще-то, легенда, миф. Некогда "линцская коллекция" действительно была одним из крупнейших собраний. Ведь Гитлер собирал картины для того, чтобы открыть на своей родине, в городе Линце, огромный художественный музей, где должны были аккумулироваться лучшие предметы искусства, награбленные нацистами во всей Европе. Однако после войны эти предметы, хранившиеся в специальных бункерах, были найдены союзниками по антигитлеровской коалиции. И уже во второй половине 1940-х годов подавляющая часть вещей из несостоявшейся "линцской коллекции" была возвращена их владельцам — прежде всего европейским музеям и частным владельцам. Хотя что касается частных владельцев, то найти удалось не всех. Вы понимаете, о каком времени и какой ситуации шла речь. Тем не менее то, что сейчас осталось от "линцской коллекции", представляет лишь весьма ограниченную ценность". Немецкие эксперты оценили ее в 60 млн евро.

Звучит это странно. Господин Бертольд-Шоссиг, мягко говоря, неточен: музеям и частным коллекционерам была возвращена лишь треть коллекции Гитлера, а в распоряжении правительства ФРГ оказалась большая ее часть — три тысячи произведений искусства, в основном шедевры живописи европейских мастеров XV–XIX веков. Каждая такая картина стоит на мировых аукционах миллионы и десятки миллионов евро. Поэтому сумма в 60 млн евро, в какую оценили остаток линцской коллекции немецкие правительственные эксперты, смехотворна. Сумма, обозначенная в исковом заявлении объединения "Авраам", куда ближе к истине. Но главное, сам того не желая, господин Бертольд-Шоссиг озвучил страшную вещь. Ведь неназванная им "ситуация" — это изъятие нацистами всего движимого и недвижимого имущества европейских евреев, которым принадлежало 70 % частных коллекций произведений искусства в Европе. А так как их владельцы были уничтожены гитлеровцами, то присваивать их имущество Министерство финансов ФРГ не имело права.

Между тем оно это сделало и шестьдесят лет использовало имущество жертв нацизма в своих целях.

Иск Объединения жертв холокоста был подкреплен серьезными доказательствами. Одна часть иска относилась к правительству ФРГ, конкретно — к Министерству финансов и его тогдашнему главе Хансу Айхелю, которые обвиняются в том, что послевоенные правительства Германии использовали оказавшиеся в их руках незаконно отчужденные культурные ценности для банковских и биржевых операций. Выгоду, извлеченную из этого ФРГ, только по выявленным эпизодам истцы оценили в 18 млрд евро. А вторая часть иска (и это, пожалуй, главное) фактически стала обвинением всему немецкому обществу, которое использовало художественные ценности, изъятые у жертв нацизма, для культурного обихода. Вот как об этом проговорился Р. Бертольд-Шоссиг: "После окончания войны немецкое государство взяло под свой контроль все бесхозные предметы искусства. Часть из них в 1950-е годы была распределена по немецким музеям на долгосрочное хранение. Сегодня ведется активная работа по выявлению этих предметов в музейных коллекциях". То есть после войны в запасниках и экспозициях немецких музеев хранилась и экспонировалась масса произведений искусства, принадлежавших людям, сгинувшим в нацистских лагерях смерти, а добропорядочные граждане ФРГ лицезрели эти шедевры, получая эстетическое наслаждение.

Немецкие музейные работники, конечно, знали о происхождении этих "бесхозных" вещей, но молчали, ибо дали обет молчания. А государству покров тайны нужен для того, чтобы извлекать из присвоенных ценностей финансовую выгоду. Этот порочный круг существовал полвека. Лишь в 1994 году правительство ФРГ признало наличие проблемы и создало службу по поиску исчезнувших в годы Второй мировой войны культурных ценностей, которая превратилась в Координационный центр по установлению происхождения перемещенных произведений искусства со штаб-квартирой в Магдебурге. Причем Берлин подтолкнула к этому Москва, которая в ответ на обвинения в присвоении немецкого трофейного искусства дала понять, что с еще большим основанием может обвинить немецкую сторону в том же, ибо через разведку ГДР Штази и по своим каналам многое знала. Ну а разразившийся в 1996 году скандал вокруг "золота холокоста" вынудил власти ФРГ покаяться. В 1998 году в Дюссельдорфе состоялась большая выставка, посвященная экспроприации еврейского имущества нацистским государством с последующей его передачей или продажей по бросовым ценам "простым" немцам, которые якобы ничего не знали о происхождении этих вещей. Выставка вызвала брожение умов, хотя она лишь приоткрыла форточку в нацистское зазеркалье.

Гётц Али, перефразируя слова философа Макса Хоркхаймера о том, что молчащий о капитализме не должен рассуждать о фашизме, завершил свою книгу словами: "Молчащий о выгодах миллионов простых немцев не должен рассуждать о национал-социализме и холокосте". Но именно это после войны происходило. Сейчас табу с запретной темы сняли. Однако вот что рассказал агентству EPD директор упомянутого магдебургского Координационного центра Михаэль Франц: "За четыре года, прошедшие со дня основания центра, его электронная картотека включает уже более 50 тысяч произведений, принадлежащих к категории так называемого трофейного искусства, происхождение или нынешнее местонахождение которых неизвестно. Из этого числа 49 тысяч представляют собой произведения, утраченные и перемещенные вследствие войны. <…> Сорок учреждений и музеев Германии представили центру сведения, согласно которым в их распоряжении имеются 3100 произведений, происхождение которых не установлено. В центр поступило также 1500 запросов на поиск художественных произведений, похищенных во время Второй мировой войны, главным образом у евреев — жертв национал-социализма. Четыре года розысков центра позволили вернуть бывшим владельцам по меньшей мере 10 художественных объектов".

Вникнем в сказанное. За короткий срок Координационный центр выявил более 50 тыс. "дарованных войной" произведений искусства. В сорока музеях и учреждениях ФРГ было обнаружено более трех тысяч произведений, очевидно, принадлежавших жертвам национал-социализма, и только десять из них возвращено законным владельцам. Остальные возвращать некому, потому что их владельцев Третий рейх умертвил. А послевоенная Германия овладела этим имуществом и будет владеть. Ведь имущество частное, хозяев и их наследников нет в живых, и юридически претендовать на него некому.

Кроме того, по Лондонской декларации Союзных и Соединенных держав от 5 января 1943 года, определившей судьбу имущества, похищенного или приобретенного во время Второй мировой войны агрессорами у жертв агрессии, незаконными объявлялись конфискации и сделки, совершенные во время войны, то есть с 1 сентября 1939 года. А нацисты начали конфискацию еврейского имущества и коллекций искусства в пользу германского государства гораздо раньше. Это имущество в Лондонскую декларацию не вошло и стало собственностью рейха, а затем ФРГ.

После войны германское правительство пыталось замолчать проблему реституции незаконно отчужденных нацистами произведений искусства, оказавшихся в немецких музеях и частных коллекциях. Лишь в ноябре 2006 года под давлением еврейских организаций Берлин озаботился ею. На встрече министра культуры ФРГ Берндта Ноймана с руководителями немецких музеев наличие таковой было официально признано и заявлено, что "требования о реституции поддерживает тысяча немецких музеев и галерей". При этом директор Дрезденской картинной галереи Мартин Рот сказал, что это "сложнейшая задача, сходная с уголовным расследованием", а директора ряда музеев потребовали установить срок давности для возвращения ценностей. Однако Б. Нойман в декабре 2006 года заверил представителей Jewish Claims Conference, что "Германия продолжит полностью выполнять свой моральный долг перед наследниками коллекционеров, а предложение ряда музеев установить срок давности для возвращения экспонатов наследникам реализовано не будет".

У проблемы есть и иной аспект. На рабском труде иностранных рабочих и заключенных концлагерей в рейхе были сколочены миллиардные состояния, вложенные в покупки дорогой недвижимости, предметов роскоши, произведений искусства. В Германии есть несколько собранных таким путем крупных коллекций — не украденных у жертв нацизма, но купленных на грязные деньги. В частности, знаменитая коллекция современного искусства, принадлежащая семейству миллиардеров Фликов, в свое время тесно связанных с Гитлером и нацистской верхушкой. Осенью 2004 года владелец коллекции Фридрих Кристиан Флик выставил семейное достояние на выставке в Берлине, вызвавшей в Германии шквал эмоций. Противники выставки распространяли открытки с надписью: "Бесплатный вход для бывших рабов нацистского рейха". О выставке возмущенно писала немецкая пресса. Однако канцлер ФРГ Герхард Шрёдер по сему поводу изрек: "Художественная выставка не место и не повод для дискуссий об истории страны. Для этого существуют другие формы". Так-то вот.

* * *

Не отставала на сем поприще от Германии демократической и Германия коммунистическая. Мировым бестселлером могут стать подробности жизни и деятельности статс-секретаря Министерства внешней торговли ГДР и полковника Министерства госбезопасности (Штази) Александра Шальк-Голодковского, которого немецкие газеты считают крупнейшим аферистом XX века. Этот человек, родившийся в год прихода Гитлера к власти и состоявший в гитлерюгенде, в 1970-е годы получил ученую степень по закрытой тематике МГБ и стал теневым функционером Социалистической единой партии Германии (СЕПГ), ведавшим тайными финансово-экономическими связями руководства ГДР с Западом. Когда после воссоединения Германии в 1990 году правоохранительные органы ФРГ начали расследование деятельности Шальк-Голодковского, то ахнули.

Под началом этого неприметного чиновника функционировала малоизвестная фирма "Ко-Ко" ("Коммерческая координация"), в штаб-квартире которой работали 113 сотрудников Штази. У фирмы имелось более 200 филиалов в обеих Германиях и десятках других государств, а главной задачей было добывание твердой валюты в казну ГДР, на нужды восточногерманской разведки и партийных бонз. Шальк-Голодковский открыл по всему миру около тысячи подконтрольных ему банковских счетов, через которые прошло от 50 до 100 млрд западногерманских марок!

Сфера деятельности "Ко-Ко" была необычайно широкой и включала как легальную коммерцию, так и теневые операции и аферы. Под видом легальной коммерции производилась закупка и перепродажа в страны третьего мира крупных партий оружия и боеприпасов. Фирма торговала за валюту производившейся в ГДР разнообразной печатной продукцией, баловалась наркотиками и даже делала бизнес на политзаключенных и диссидентах, коих правительство ФРГ тайно выкупало у ГДР по цене около 100 тыс. западногерманских марок за голову. Важной сферой деятельности Шальк-Голодковского был промышленный и политический шпионаж, а его клиентами являлись многие известные политики Запада, в том числе лидер Христианско-социального союза ФРГ, многолетний премьер-министр Баварии Франц Йозеф Штраус. Выяснилось также, что полковник Штази имел контакты с западногерманскими спецслужбами, включая Федеральную разведывательную службу (BND).

Особой сферой деятельности Шальк-Голодковского была торговля произведениями искусства и антиквариатом, — этим занималась фирма "Искусство и антиквариат", тесно связанная с антикварными фирмами Запада, спецслужбами восточноевропейских стран, BND и черным рынком. А весомую долю ценностей, которыми торговало детище Штази, составляли оказавшиеся на территории обеих Германий и других стран награбленные сокровища Третьего рейха. Лейб-коммерсанта Штази дважды арестовывали и держали в знаменитой берлинской тюрьме Моабит, но вскоре выпускали. Причина проста. "Если Шальк заговорит, то правительство ФРГ уйдет в отставку", — писали газеты и были правы. В конце концов дела великого комбинатора замяли, и хранитель многих колючих тайн уединился на своей вилле на берегу баварского озера Тегернзее. Столь же неприкасаемым оказался шеф разведки Штази легендарный Маркус Вольф, которого правящие круги ФРГ побоялись трогать, дабы не обрушить на свою голову вал скандальных разоблачений.

* * *

После войны сокровища рейха расползлись по обеим Германиям, и это никого не волновало. Однако иск, поданный Объединением жертв холокоста "Авраам" к правительству ФРГ, создал опасный прецедент, ведь награбленными в войну ценностями по уши замарано большинство стран Запада. Вот как прокомментировал ситуацию один немецкий эксперт: "Что, разве никто не знал, что вещи, принадлежавшие жертвам холокоста, находятся в западных музеях и частных коллекциях? Конечно знали! Но музеи и правительства многих стран давно выработали специфическую систему защиты. Срок давности, запутанная система законодательства, бюрократические препоны — все это вынуждало жертвы нацизма и их потомков забывать о своих требованиях. Люди просто не могли пробиться сквозь эту броню". А председатель наблюдательного совета Музея современного искусства в Нью-Йорке Роланд Лаудер в 1998 году откровенно признал: "Видимо, каждый музей на Западе имеет что-то, награбленное нацистами. Просмотр 225 музейных каталогов позволил выявить в запасниках более 1700 ворованных вещей".

На Западе существуют законы о реституции незаконно отчужденного во время Второй мировой войны имущества, но практика их применения долго была мертва, потому что сильным мира сего так выгодно. Однако после успешного иска еврейских организаций к правительству и банкам Швейцарии положение стало меняться. В январе 1998 года прокурор Манхэттена господин Моргентау совершил в этой области правовую революцию, арестовав две картины, принадлежавшие жертвам нацизма и прибывшие из европейских музеев на выставку в США. Одна из них — шедевр Клода Моне "Кувшинки" (1904) — после войны украшала экспозицию одного из крупнейших музеев Парижа, и ее происхождение не вызывало вопросов. Но когда в 1997 году картину выставили в бостонском Музее изящных искусств, то выяснилось, что она была похищена во время войны из частной коллекции во Франции, владельца которой гитлеровцы загубили, но его потомки, живущие в США, опознали свою собственность и заявили на нее права.

Арест двух картин поверг в шок мировую музейную общественность, но прокурор Моргентау доказал свою правоту. Так был создан прецедент, пробивший броню недействовавшего закона о реституции. А в декабре 1998 года под эгидой Госдепартамента США прошла упоминавшаяся нами международная конференция с участием представителей 44 стран и 13 общественных организаций, завершившаяся принятием 11 принципов, имеющих рекомендательно-правовой характер в отношении реституции незаконно отчужденных культурных ценностей. И хотя форум курировала госсекретарь Мадлен Олбрайт, у которой по этой части рыльце в пушку, он имел важное значение, ибо открыл перед жертвами нацизма и представляющими их интересы организациями хорошую перспективу.

Ну а дальше пошло по накатанной колее. Почуяв выгоду, за дело взялись ушлые адвокаты, эксперты, страховые агентства, банки, следствием чего стал гигантский иск, выдвинутый в июне 2004 года Объединением жертв холокоста и их потомков к правительству ФРГ. Интересы истца вызвался представлять известный американский адвокат Эд Фейган. Разбирательство по иску продолжается, и оно может иметь серьезные международно-правовые последствия. Кроме ФРГ подобные иски Объединение "Авраам" и другие еврейские организации намерены предъявить правительствам Франции, Австрии, Великобритании и США.

Иск к правительству Франции может быть обусловлен двумя обстоятельствами. Во время немецкой оккупации коллаборационистское правительство в Виши и французские фашисты активно участвовали в конфискации имущества французских евреев. Как установила в конце 1990-х годов комиссия назначенных правительством Франции экспертов (Matteoli Committee), в тот период было незаконно изъято имущество 330 000 французских евреев стоимостью в 3,5 млрд франков. Изымавшиеся драгоценности, деньги, ценные бумаги, произведения искусства и прочее аккумулировались в двух банках: French National Deposit Bank и Caisse des Depots et Consignations, на специальном счете № 501.

А после войны этому "бесхозному" имуществу нашлось применение. В экспозиции Лувра и других французских музеев экспонировались 2058 картин, незаконно изъятых во время оккупации Франции германскими нацистами и их французскими приспешниками. Картины передали правительству Франции западные союзники, и оно использовало их по своему разумению. Шедевры живописи увеличивали посещаемость французских музеев, развивая сферу туризма, воспроизводились во множестве художественных изданий, принося прибыль издателям, и так далее. Президент Франции Жак Ширак признал сей прискорбный факт и передал Еврейскому музею в Париже эти картины, чтобы они остались в пределах страны. Из них несколько полотен было возвращено наследникам владельцев во Франции, Англии и США. Но это только верхушка айсберга, ибо у французских евреев гитлеровцы и их французские друзья урвали самую богатую добычу, которую использовало потом французское государство. По данным Всемирного еврейского конгресса, за время нацистской оккупации у французских евреев было конфисковано более 100 тыс. произведений искусства высшего музейного качества, из которых 55 тыс. не были возвращены. Посему иск может быть очень крупным.

Погрязла в грехах, связанных с добычей войны, и респектабельная Англия. Как показали документы из американских и британских архивов, с конца войны правительства Великобритании были прекрасно осведомлены о тайных связях гитлеровского режима с правительственными и банковскими кругами Швейцарии. Видный член Лейбористской партии, председатель британского Holocaust Education Trust Гревилл Дженнер в июле 1996 года обвинил официальный Лондон в том, что "британское правительство знало, что швейцарские банки хранят награбленное нацистами золото" стоимостью в 398 млн долларов (255 млн фунтов стерлингов), вывезенное из Рейхсбанка в Швейцарию, а также то, что в швейцарских банках имеется более 700 "спящих" счетов, принадлежащих жертвам нацизма.

Однако во время секретных переговоров в 1945–1946 годах "Большой тройки" со швейцарским правительством и банкирами о передаче Швейцарией части полученного нацистского золота якобы для послевоенного восстановления Европы Лондон договорился с Берном о том, что в обмен на молчание Национальный банк Швейцарии передаст в Банк Англии золото на сумму в 40 млн фунтов стерлингов. Получив это золото, британское правительство полвека молчало и блокировало возврат награбленных нацистами ценностей законным владельцам или их наследникам. Лишь будучи припертым к стенке, официальный Лондон признал грехи.

Другая сторона проблемы связана с деятельностью в оккупированной нацистами континентальной Европе частных британских банков, которые аккумулировали как деньги и ценности жертв нацизма, так и награбленные богатства их палачей. Документально в этом уличены два крупнейших английских банка: Barclays, имевший только во Франции 12 отделений и центральный офис в Париже, и Westminster Foreign Bank Ltd. Эти банки присвоили как награбленные богатства нацистских палачей, так и вклады их жертв, обогатившись дважды. Через Португалию и европейские филиалы Westminster Bank шла также контрабанда награбленных нацистами шедевров изобразительного искусства, которые оседали в музеях и частных коллекциях Запада. Этот позорный факт через полвека признал президент National Westminster Bank лорд Александр.

В декабре 1998 года, на пике скандала и под угрозой исков, британское правительство и "грешные" банки решили выплатить компенсацию в 25 млн фунтов стерлингов британским еврейским организациям и живущим в пределах Великобритании и Содружества потомкам жертв холокоста. Питер Мендельсон, министр торговли и промышленности в кабинете Тони Блэра, выступил по этому поводу в Лондоне перед членами Англо-израильской торговой федерации. А члены палаты лордов разразились нравоучительными сентенциями. Хотя лучше бы они подсчитали выгоду, извлеченную британскими банками и правительством из неправедно нажитых богатств, которая несравнимо больше объявленной компенсации.

Любопытная ситуация сложилась в Австрии, на которую союзники наложили репарации, но избавили от реституции, что позволило австрийцам сохранить все имевшиеся в стране произведения искусства — как праведно, так и неправедно нажитые. В частности, в распоряжении правительства Австрии остались сокровища, спрятанные гитлеровцами в соляной шахте под Зальцбургом, в массе своей конфискованные у австрийских евреев. Когда после войны эти чудом уцелевшие люди решили покинуть страну, то захотели забрать отнятое у них имущество. Однако правительство Австрии, ссылаясь на закон 1918 года, который объявлял все значительные произведения искусства общенациональным достоянием, отказало им в этом. В результате сложных переговоров между еврейскими организациями и официальной Веной были заключены негласные соглашения, что евреи могут забрать половину своего имущества, а другая половина должна остаться в Австрии. Причем какая половина — решали чиновники.

Посему лучшую часть имущества ограбленных гитлеровцами людей конфисковало австрийское государство, а имущество погибших было конфисковано полностью. Эти "дары войны" Австрия использовала по своему усмотрению. Часть сокровищ экспонировалась в крупнейших музеях страны: в венском Художественно-историческом музее, Австрийской национальной галерее и в Альбертине. Многое передали на украшение интерьеров австрийских посольств. А остаток был спрятан в альпийских замках и постепенно распродавался на международных аукционах, как правило через аукционный дом Christie’s. Несколько раз это вызывало скандалы, когда владельцы или потомки владельцев лотов, заявленных в каталогах, снимали их с торгов.

Чтобы поддержать свою репутацию, австрийское правительство устроило в ноябре 1995 года распродажу "даров войны", выручка от которой пошла в фонд Федерации еврейских общин Австрии. В октябре 1996 года состоялся еще один благотворительный аукцион по распродаже произведений искусства и книг, принадлежавших 65 тыс. австрийских евреев, умерщвленных в нацистских концлагерях. Перед продажей вещи были выставлены в венском Музее прикладного искусства. Открывая выставку, которую посетили десятки тысяч венцев и гостей прекрасного города, канцлер Австрии Франц Враницкий сказал: "Мы знаем, что многие австрийцы состояли в СС, штурмбанде, вермахте, были членами нацистской партии. Мы знаем, что их военные преступления стали возможны потому, что мы поддерживали систему, которая сделала возможным холокост".

Правильные слова. Но почему полвека после войны австрийское государство прятало эти картины, рисунки, фарфор, ювелирные изделия, книги? После скандалов конца 1990-х австрийский парламент санкционировал вычленение из реестра национального достояния предметов искусства, принадлежавших людям, пострадавшим сразу от двух государств. Покуда выявлено более 550 конфискованных нацистами картин и рисунков старых мастеров, не считая других предметов искусства, которые после войны хранились в лучших австрийских музеях и украшали посольства этой страны. Сейчас эти вещи снимают с экспозиций, а потомки их владельцев подают судебные иски.

Главной сенсацией художественного рынка в 2006 году стала продажа на аукционах в Нью-Йорке серии живописных шедевров Густава Климта, до аншлюса Австрии находившихся в коллекции венского сахарозаводчика Фердинанда Блох-Бауэра и его жены Адели.

Эти работы были изъяты нацистами из семейной коллекции, а после войны присвоены правительством Австрии. Племянница умерших владельцев, 90-летняя жительница Лос-Анджелеса Мария Альтман, с большим трудом отсудила их у австрийского правительства и выставила на торги, где их купили за баснословные деньги. Первым в июне 2006 года за рекордную сумму в 135 млн долларов был продан знаменитый "Портрет Адели Блох-Бауэр" (1907). А в ноябре на нью-йоркском аукционе "Импрессионисты и искусство XX века", устроенном фирмой Christie’s, нарасхват ушли еще три работы Климта из собрания Блох-Бауэров: "Березовый лес" (продан за 40,3 млн долларов), "Дома в Унтерахе близ Аттерзее" (продана за 31,4 млн долларов) и "Яблоня", проданная за 33 млн долларов. "Золотая серия" Климта установила рекорд аукционных торгов, хотя это не первый рекорд при продаже награбленных нацистами шедевров искусства. Ранее на мировых аукционах не раз уходили по заоблачным ценам картины Пикассо, Ван Гога и других "дегенеративных" художников, которые во время войны маршаны Геринга вывозили в Швейцарию. Но работы Климта установили новую ценовую планку на конфискованные нацистами и незаконно присвоенные произведения искусства, поэтому иск к правительству Австрии может быть огромным. Небольшой компенсационный фонд в 360 млн долларов, выделенный в 2001 году австрийским жертвам холокоста, Вену не спасет.

Неподобающе ведет себя и венгерское государство, бывшее в годы Второй мировой войны верной союзницей Гитлера. Как ныне выяснилось, значительную часть собрания живописи старых мастеров в Будапештском музее изобразительных искусств и Венгерской национальной галерее составляют шедевры, конфискованные венгерскими фашистами у людей, уничтоженных в нацистских концлагерях. В частности, знаменитая коллекция картин Эль Греко, хранящаяся в будапештском Музее изобразительных искусств, происходит из собрания банкира Герцога. Чудом выжившая наследница коллекционера много лет безуспешно пыталась отсудить эти картины. Лишь в ноябре 2005 года будапештский суд принял решение вернуть ей одно полотно Эль Греко из 11 ценнейших картин из коллекции Герцога, хранящихся в венгерских музеях. Венгерские эксперты оценили картины в 7 млн долларов, хотя их истинная цена намного выше. Проживающая в Нью-Йорке наследница вознамерилась оспорить решение венгерского суда и добиться возвращения всей коллекции. Но дело это долгое и хлопотное, а женщина она пожилая. Так что, скорее всего, награбленные шедевры останутся в Будапеште. Во время Второй мировой войны было истреблено 550 тыс. венгерских евреев, а венгерское государство воспользовалось их имуществом и потому является претендентом на очень крупный судебный иск.

* * *

Но самым интригующим сюжетом в этой эпопее может стать иск еврейских организаций к правительству и частным банкам США. В 1920-30-е годы многие богатые и не слишком богатые евреи — граждане европейских стран, а также их финансовые и коммерческие структуры имели счета и вклады в американских банках. Немецкие евреи после прихода к власти Гитлера, желая спасти свои деньги и ценности, стремились доверить их немецким филиалам американских или британских банков, а если это возможно, то переправить деньги и ценности за океан. Люди были уверены в сохранности своих вкладов.

Первый холодный душ пролился на головы вкладчиков в сентябре 1939 года, когда после нападения Германии на Польшу Великобритания объявила войну Германии и арестовала все вражеское имущество, банковские вклады и ценности, находящиеся в Великобритании и на подвластных ей территориях. Под определение "вражеская" попала собственность всех граждан Германии. А так как формально немецкие евреи, как и члены СС, в Британии считались гражданами Третьего рейха, то все их имущество, деньги и ценности оказались арестованными. А когда в декабре 1941 года, после нападения японцев на Пёрл-Харбор, Германия объявила войну США, то в Америке тоже было арестовано "вражеское" имущество, банковские вклады и ценности германских граждан, к каковым американцы относили и немецких евреев.

Таким образом, гонимые и преследуемые в Германии люди лишились всех своих денежных сбережений, драгоценностей, ценных бумаг, семейных реликвий и прочего. Их собственниками на время войны стали хранившие их американские, британские, швейцарские и другие банки. А когда война закончилась, то банки стали хозяевами названного имущества и вкладов, так как получать их было некому. С сентября 1939 по январь 1942 года в Великобритании и США было арестовано "вражеское" имущество, банковские вклады и ценности 225 тыс. физических и юридических лиц, и тут поживились многие американские банки. Но больше всех — пятерка китов Уолл-стрит: Chase Manhattan Bank (до 1955 г. Chase National Bank), JP Morgan, Guaranty Trust Company of New York, Gty Bank of New York (ныне Citigroup) и American Express.

К тому же американские банки (хотя не так, как швейцарские) облюбовали и нацистские бонзы, имевшие там счета на подставных лиц и отправлявшие туда награбленные в Европе богатства. В частности, этим занимались рейхсмаршал рейха Герман Геринг и шеф гестапо Генрих Мюллер. Не случайно оба сдались американцам: первый — в мае 1945-го в Германии, второй — осенью 1948-го в Швейцарии. Расследование, проведенное в наши дни, выявило в пяти названных банках свыше 100 счетов, принадлежавших крупным функционерам гитлеровского режима, на которые поступали деньги за награбленное имущество. После войны эти деньги и вклады тоже стали собственностью банков.

И, наконец, третий акт драмы разыгрался после войны, когда в США поступила собранная в Европе военная добыча — более 336 т золота в Gold Pool TGC и ценное имущество на сумму около 800 млн долларов. На этих залоговых ценностях наживалось американское государство и крупнейшие американские банки. Хотя как минимум 55 т золота, даже по критериям "первой воровской сделки", считались награбленными, а ценное имущество почти все было награбленным. Это без учета контрабанды и трофейного добра, которое расползлось по стране через американских офицеров и генералов.

В послевоенные годы США превратились в крупнейшее хранилище награбленных в Европе ценностей, что было чревато огромными имущественными и финансовыми исками. Американские власти это понимали и потому засекречивали информацию, переводили награбленные ценности в разряд ненаграбленных, кое-что возвращали, выплачивали отступные. 22 октября 1962 года правительство США выплатило Jewish Restitutions Successor Organization 500 тыс. долларов. В марте 2005 года США согласились выплатить потомкам венгерских евреев 25 млн долларов отступных за ценности, которые были изъяты у них венгерскими фашистами и потом оказались за океаном. Но суммы, которые Америка выплачивает жертвам нацизма, не идут ни в какое сравнение с прибылями, которые извлекли американские банки и государство от использования награбленных богатств.

Поэтому иск к правительству и крупнейшим американским банкам может быть неподъемным даже для США. Откровенно говоря, сомнительно, что еврейские организации предъявят такой иск, думаю, стороны полюбовно договорятся. Хотя американские адвокаты, почуяв баснословную выгоду, рвутся в бой. Они накинули удавку на шею Америке. И если дойдет до судебного разбирательства, то придется снять табу с трофейных ценностей, находящихся в американских хранилищах, что чревато скандалом с непредсказуемыми последствиями.

И, наконец, надо сказать еще об одном факте: на имуществе жертв холокоста нажились не только американские и европейские, но и израильские банкиры. В 1902 году в Лондоне при поддержке Ротшильдов была основана Англо-палестинская компания для оказания помощи еврейским поселенцам в Палестине, вскоре открывшая филиалы в Яффо (Тель-Авив), Иерусалиме, Бейруте, Хайфе, Хевроне и других местах. В 1930 году на базе компании возник Англо-палестинский банк со штаб-квартирой в Иерусалиме, который с образованием государства Израиль выполнял функции центрального банка страны, хотя юридически был зарегистрирован в Лондоне. В 1951 году этот банк, сменив регистрацию и название — на Банк Леуми ("Народный банк"), — стал крупнейшим коммерческим банком Израиля.

В предвоенные годы десятки тысяч европейских евреев доверили Англо-палестинскому банку свои деньги, драгоценности, семейные реликвии и произведения искусства, которые после трагедии холокоста остались в банке. Немногочисленные потомки и правопреемники вкладчиков много лет заявляли свои права на эти деньги и ценности, но в банке требовали назвать номера счетов, пароли и прочее. Лишь в конце 2005 года проблема компенсации довоенных вкладов в Банк Леуми в Израиле была решена. Хотя востребована будет лишь малая толика денег и ценностей, поскольку у подавляющего большинства погибших вкладчиков нет потомков и правопреемников, а у тех нет документов на вклады. Стало быть, львиную долю вкладов все равно приватизирует банк, и без того нажившийся на трагедии холокоста.

* * *

Эта история обнажает суть людоедской политики Третьего рейха. Развязанный нацистами расовый террор был не просто уничтожением народов, а убийством с целью ограбления. Уничтожались не только люди, но и документы на их имущество и собственность, что рождало гигантскую массу разного рода "бесхозных" ценностей и активов, которые можно было пускать в финансовый оборот, что и делали как гитлеровский режим, так и спонсоры плана Маршалла, а также частные банки и фирмы всего мира, наживаясь на этом. "Бесхозные" ценности и активы использовались в экономических и политических целях, их депонировали, коллекционировали, экспонировали как развязавшие войну и ставшие ее жертвами страны и нации, так и "нейтральные" государства, а также державы-победительницы. Особое значение имело имущество частных лиц. По данным Всемирного еврейского конгресса, после Второй мировой войны в мире оборачивалось более 100 тыс. первоклассных предметов искусства и культуры, принадлежавших жертвам холокоста, общей стоимостью от 30 до 100 млрд долларов, не считая банковских вкладов, недвижимости и огромной массы личных вещей, изъятых у миллионов людей. Это имущество шло в дело. А то, что его владельцев и правопреемников нет в живых, учитывали юристы, правительства и банкиры, пуская ценности в экономический оборот с максимальной выгодой.

Посему информацию об этом Запад берег как зеницу ока. Только в мае 2006 года представители 11 стран — членов Международной поисковой службы (ITS) приняли решение рассекретить немецкие архивы времен Второй мировой войны, касающиеся деятельности нацистских концлагерей. В них хранятся горы документации о преступлениях нацистов и их жертвах. Международная поисковая служба является отделением Красного Креста. В комиссию, руководящую ее работой, входят представители Германии, Бельгии, Великобритании, Греции, Израиля, Италии, Люксембурга, Польши, Нидерландов, Франции и США, а названные архивные материалы хранятся в городе Бад-Арользен на юге ФРГ.

Эти подлинники документов содержат подробности жизни и смерти узников нацистских трудовых и концентрационных лагерей, а также политических заключенных. По спискам ITS там 17 миллионов имен! По сути, это никем не исследованная история гитлеровской Германии, написанная самими нацистскими палачами, которые педантично фиксировали всё — от количества вшей на голове заключенного до точного времени его смерти или казни и ее стоимости. Есть там и данные об изъятом имуществе. Доступ к архивам имел лишь Красный Крест, и только в тех случаях, когда людям, пережившим геноцид, приходилось разыскивать пропавших родственников. Историкам, писателям и широкой публике доступ к документам был закрыт.

Секретность архивов руководство ITS объясняло правом людей, имена которых упоминаются в документах, на неприкосновенность частной жизни. Там действительно есть деликатная информация, например имена коллаборационистов, осведомителей, гомосексуалистов и проституток. Но она касается узкого круга лиц. Истинной причиной секретности была боязнь исков к правительствам стран-членов ITS. Ведь эти архивы содержат информацию об изъятых у узников и рабов Третьего рейха ценностях и их стоимости, а это материал для исков. Лишь через шестьдесят лет после окончания войны западные политики, гуманитарии и власти ФРГ решились приоткрыть крамольные архивы, хотя организации жертв нацизма давно настаивали на этом, но члены руководства ITS противились.

* * *

Сокровища Второй мировой войны покоятся в тишине. Под грохот орудий их грабили, но прятали скрытно и тихо. И те, кто грабил, и те, кто грабил грабителей. А в результате произошел вселенский круговорот сокровищ — перемещение и присвоение гигантской массы золота, культурно-исторических и личных ценностей одних народов и стран правительствами, банками, коммерческими структурами и людьми других стран. Современное "радужное" западное сообщество не принимает и лицемерно замалчивает тот факт, что породившая нацизм и холокост западная цивилизация цинично присвоила награбленные гитлеровским режимом богатства и употребила их себе в доход.

До середины 1990-х годов никто на Западе вообще не задавался вопросом: что стало с имущество миллионов умерщвленных нацистами людей? Ни слова не говорилось и об экономическом использовании награбленных ценностей правительствами ФРГ и других западных стран, хотя выгоду из этого извлекали миллионы их граждан. Послевоенное благополучие многих демократических и недемократических государств покоилось на добыче войны и расовой политики Третьего рейха. За счет нее был профинансирован "благотворительный" план Маршалла по восстановлению послевоенной Европы. Такова неприглядная правда, только признать ее лицемерный Запад боится.

Трофеями войны воспользовался и Советский Союз. Но в его руках оказался куда более скромный улов, ведь львиную долю ценностей гитлеровцы вывезли в места, занятые потом американцами и англичанами. Гитлер не прятал краденое золото в советских банках, Москву не пустили в Gold Pool TGC, и к кровавому "золоту холокоста" она отношения не имела. С 1950 года СССР рассчитывался трофейными ценностями с США за военные поставки по ленд-лизу, и эти ценности тоже оказались за океаном.

Так что военная добыча досталась в основном США и их ближайшим союзникам, с них и спрос, не покаянный — финансовый. Тем, кто ныне предъявляет западным странам иски, не нужны лицемерные покаяния. Они говорят: платите! Это правильно, ибо язык денег — единственный, который понимает и принимает западное сообщество, на этом языке с ним и следует говорить. И если выгоду, извлеченную ФРГ за шестьдесят лет от трех тысяч картин из коллекции Гитлера, оценили в 125 млрд евро, то какую выгоду несут в себе сотни тысяч разнообразных "даров войны", поныне спрятанных в спецхранах и банковских кладовых, и какими исками это пахнет?! Вопрос пока риторический, но когда-нибудь он может стать юридическим, ведь срока давности для этих преступлений нет.