Инга не была слишком избалована чьей-либо заботой и постоянным вниманием. Ей довольно рано пришлось покинуть родительский дом, где царили довольно строгие порядки и не было принято как-то нежничать и выражать тёплые чувства. В долгом, но крайне неудачном замужестве, в котором она чуть было совсем не потеряла жизнелюбие и уважение к себе, в отношении неё чаще всего принцип «сама справишься». Ей приходилось как-то держаться ради детей, которых она любила до почти пугающей самоотверженности.

Детская любовь к ней хотя и выражалась пристальным вниманием и порой недетской заботой о маме, но Инге совсем не хотелось перекладывать на эти хрупкие плечики воз множества проблем. Не хотелось, но приходилось. Дети действительно разделяли с ней тяготы неустроенности быта, как могли поддерживали её, когда она здорово болела, и это причиняло ей дополнительные душевные терзания.

Дети как-то неожиданно быстро выросли, превратились в красивых парня и девушку, которые нередко уже всерьёз принимались опекать мать. И это было более чем приятно, хотя Инга всё-таки как могла, старалась ограждать их от лишних проблем. Теперь подросшие птенцы всё больше жили своей интересной жизнью, временами приглядывая за мамой, периодически, однако, с удовольствием возвращаясь в привычную атмосферу маминой заботы.

Будучи лишённой надёжного прикрытия, которое может испытывать женщина, которая за кем-то находится «как за каменной стеной» в наилучшем смысле этого выражения, Инга особенно остро воспринимала малейшее расположение к себе со стороны своих друзей, подруг, знакомых и даже незнакомых людей. И когда она принималась горячо благодарить за оказанное ей даже небольшое внимание, в ответ с удивлением обнаруживала вполне искреннее недоумение, выражавшееся фразами: «Да брось, я ничего такого не сделал (не сделала)» или «Ты за такую ерунду благодаришь так, как меня никто не благодарит из домашних за все многолетние труды для них!»

В результате, Инга уже с самоиронией отмечала, что, наверное, становится иногда похожей на человека, который долго выживал в пустыне без воды, и вдруг оказался у чистейшего бассейна с водопадом, множеством фонтанов, кучей разнообразных напитков у бортиков – залейся-упейся! Адаптироваться к этому изобилию после длительного периода выживания порой тоже бывает не так-то просто. По выработавшейся десятилетиями привычке, Инга словно боялась себе позволить окунуться в водоворот жизни, лишённой постоянных ограничений. Но всё-таки каждый живительный глоток обращённой к ней заботы и все долетавшие до неё со свежим порывом ветра перемен брызги чьего-то искреннего и доброго внимания, она воспринимала как некое чудо.

Теперь же, здесь, в самолёте, когда Алекс укрыл её пледом именно в тот момент, когда она действительно почувствовала, что очень хочет поспать, её тело среагировало моментальным уходом в сон. Она попыталась произнести в ответ на эту заботу «спасибо!», но ни губы, ни язык уже не слушались, и даже взглядом она не могла выразить ему свою благодарность, потому что веки быстро и надёжно сомкнулись.

Это было немного похоже на наркоз, в который она проваливалась во время разных операций, не раз выпадавших на её долю. Только тогда погружение было сопряжено и с болью, и со страхом, и с «мультиками», как у льва из «Мадагаскара», в которого запустили дротиком со снотворным. Сейчас она почему-то тоже краешком сознания успела вспомнить этого смешного льва. Интересно, зачем он вдруг тут возник? Аааа, его же тоже, кажется, звали Алексом! Повеяло какой-то смешной и доброй сказкой, приключениями, тёплым песчаным пляжем и свежим воздухом с моря…

Когда Инга открыла глаза, высунула нос из-под пледа и вспомнила, что она летит в Болгарию, то ощутила целый каскад весьма приятных эмоций. Всё-таки отрадно порой осознавать, что реальность может быть очень даже похожей на приятный сон. Затем она увидела, что кресло рядом с ней пустое, но тут же возле него возник Алекс, который с улыбкой поинтересовался:

– Как спалось?

– Очень хорошо! – ответила она, отметив, что действительно чувствует себя прекрасно отдохнувшей, несмотря на то, что спать пришлось сидя.

– Вот и славно! Воду будете? – он протянул ей бутылочку воды и пластиковый стаканчик.

– Алекс, Вы умеете предугадывать желания?! Мне не хотелось пить, но вот сейчас, когда Вы мне предложили, я тут же понимаю, что мне действительно именно это и нужно!

– А Вам бы хотелось, чтобы кто-то предугадывал то, что Вам нужно? – спросил он в ответ с улыбкой, открывая бутылку и наливая воду для Инги.

– Сейчас я нахожу это очень приятным и полезным для себя, – с лёгким смехом ответила Инга, и отпив немного воды, задумчиво добавила: – Иногда у меня случалось, что какое-то желание лишь таится где-то внутри, даже ещё не сформулировано как следует, а вдруг оно начинает реализовываться, и оказывается, что это то, что нужно. Знаете, даже вот эта поездка, ведь я как-то и не мечтала о ней. А когда мне неожиданно предложили командировку «в солнечную Болгарию», мне подумалось, что это действительно то, что нужно. Я как-то несколько подустала от решения множества бытовых вопросов и дел, которые, по большому счёту, не приносят мне особого удовлетворения. Нужна была какая-то перезагрузка что ли… И вот мне шеф предлагает слетать, а я почти и не удивилась даже по началу – так как-то мысленно констатирую, мол, ну, да, – то, что нужно. А потом уже до меня начало доходить, как это вовремя, как нужно, и как радостно в конце концов!

– Интересный у Вас подход к деловым поездкам! – с улыбкой отметил Алекс.

– Да уж, я порой думаю, и как меня в издательстве терпят с моими своеобразными подходами, – иронично улыбнувшись ответила Инга.

Меж тем выяснилось, что уже совсем скоро будет посадка в Варне, и Инга восприняла этот факт одновременно и с радостью, и с некоторым сожалением. Ей так понравилось находиться рядом с этим человеком, так захотелось продолжать с ним разговаривать, куда-то вместе идти, что-то вместе делать… Но она понимала, что им придётся расстаться, сойдя с трапа самолёта. Она посмотрела на Алекса, стараясь получше запомнить его черты лица. Но молча разглядывать в упор было неудобно, надо было что-то спросить. И она поинтересовалась:

– А Вы надолго в Болгарию?

– Надеюсь, что моя поездка ограничится неделей. А у Вас?

– Командировка на пять дней.

Алекс достал из нагрудного кармана куртки бумажник с вставленной в него авторучкой, вынул из него какую-то визитку, и на её обратной стороне написал «Алекс» и затем, номер. Он протянул Инге визитку со словами:

– Я буду рад, Инга, если Вы мне позвоните по любому поводу и без повода.

– Спасибо большое, Алекс! Сейчас я Вам найду свою!

Инга углубилась в недра своей сумочки и весело воскликнула:

– Ой, а вот и мои леденцы всплыли! Угощайтесь!

– Благодарю! С удовольствием! – Алекс взял пару конфет и как-то бережно положил их в карман рубашки, будто это был какой-то весьма ценный для него подарок или сувенир на добрую память.

– Вот моя визитка. И я тоже буду рада Вас слышать, Алекс.

– Ну-с. Какой погодой нас встречает Болгария? – задался вопросом Алекс, поглядывая в иллюминатор.

– Обязательно хорошей, какой бы она ни была! – весело ответила Инга, и снова мысленно отметила, что Алекс очень вовремя развернул её в сторону иллюминатора. Приближение к земле было столь захватывающим и волнительным зрелищем, которое она не хотела бы пропускать.

Варна встречала небольшой затянутостью серых облаков, но приняла благополучно, и посадка, как и весь перелёт, была удачной.

Когда уже можно было встать, Алекс спросил у Инги, где её багаж. Она сказала ему, что у неё лишь дорожная сумка на полке. Сняв её сумку, он достал свою, взял их в обе руки, и кивком головы весело указал ей следовать к выходу. Инга почему-то уже не удивилась такому жесту, ей было приятно слушаться этого мужчину. Она лишь снова улыбнулась и тихо сказала ему: «Спасибо!»

В здании аэропорта Алекс спросил Ингу:

– Вас кто-то встречает?

– Да, меня обещала встретить одна дама… Вон, кстати, и она, кажется, машет мне.

К ним приближалась яркая красивая брюнетка, которая вдруг остановилась и стала их снимать на телефон приговаривая с лёгким акцентом:

– Минуточку внимания, пожалуйста, остановитесь, надо сделать ваши первые кадры на болгарской земле!

Инга и Алекс замедлили шаг, и оба чуточку смутились. А дама продолжила своё наступление, заключила Ингу в объятия, продолжая приговаривать:

– Рада, личной встрече, а то всё по скайпу да по скайпу! Какая ты хрупкая, однако, Инга! Как долетели? А это кто с тобой? Давай представляй нас! – дама перевела изучающий взгляд на Алекса.

– Я, к сожалению, не с Ингой, а сам по себе. Меня зовут Алекс, и я вас вынужден буду покинуть.

– Смеда, – протянула руку Алексу дама.

– Красивое имя, как и его обладательница, – учтиво произнёс Алекс.

Инга вдруг ощутила некоторую досаду от того, что во время знакомства с ней Алекс не говорил про её красоту. Она, наконец, заговорила:

– Я что-то совсем замешкалась от столь радушного приёма, рада, что вы сами сумели познакомиться.

– Жаль, что Алекс нас покидает, – обратилась к Инге Смеда.

– Да, знаете ли, дела. Куда донести Вашу сумку, Инга? – Алекс посмотрел на Ингу с некоторой грустью. Похоже ему тоже было жаль, что он не может к ним присоединиться.

– Ой, да давайте же эту сумку, – кинулась к нему Инга.

– Нет, я провожу вас до транспорта, – спокойно ответил Алекс.

– Отлично! Пойдёмте к моей машине на стоянку, здесь рядом! – предложила Смеда, и подхватив под руку Ингу повела к выходу.

– Мне уже неудобно, словно я из Вас носильщика сделала, Вы, наверное, торопитесь по своим делам… – оглядываясь на Алекса протянула Инга.

– Всё в порядке. У меня ещё есть время, – успокоил её и словом, и взглядом Алекс.

Инга с трудом отводила от него взгляд, следуя за Смедой, которая продолжила расспросы:

– Ты хорошо перенесла перелёт? Выглядишь отлично, кстати! Ты проголодалась, мы может быть заедем перекусить?

Инга что-то отвечала, всё ещё оглядываясь на Алекса и стараясь запомнить эту его спокойную полуулыбку. И он, казалось, пытался отсрочить хотя бы на несколько минут их расставание.

Смеда подвела их к своей небольшой машине цвета спелой вишни, и, открыв заднюю дверцу, сказала Алексу:

– Сумку можно положить на сиденье. Спасибо, что помогли. Рада знакомству!

– Взаимно! – ответил Алекс, и развернулся к Инге.

– Спасибо, Алекс. Было очень приятно лететь вместе с Вами…

– И мне – очень приятно, Инга. Удачной Вам командировки! Созвонимся! – он вдруг подмигнул ей, быстро пожал её руку, сделал взмах в сторону Смеды, уже садившейся за руль, и быстро пошёл.

Сев в машину, Инга пыталась улыбаться, хотя ей было прямо-таки грустно от расставания с Алексом. Смеда это тут же заметила:

– Да не печалься, подруга! Он так на тебя смотрел, что нет никаких сомнений, как говорят у вас в России – стопудово ещё встретитесь! Познакомились во время полёта?

– Да…

– Это хорошая примета, знакомиться в небе! Быть добру, точно – быть добру! А кто он, чем занимается? – трогаясь с места, спросила Смеда.

– Я даже не знаю, я не спросила как-то, а он не рассказывал… Может быть военный… Или был военным, как мне кажется…

– Да, в нём чувствуется что-то офицерское. Ну, что, давай я тебя покормлю где-нибудь, а то до Шумена ещё ехать, я-то подзаправилась конкретно в кондитерской перед тем, как тебя встретить – так захотелось пирожных что-то…

– Ты знаешь, в меня после перелёта сейчас пока еда не полезет, лучше поехали.

– Ну, как скажешь! На всякий случай у меня там на заднем сиденье коробочка с пирожными и даже термос тут вот с чаем есть! Так что, как только захочешь – сразу угощайся!

– Спасибо! Какая ты запасливая и гостеприимная! И имя у тебя действительно красивое, как и ты сама, Алекс прав!

– Благодарю! Меня родители назвали так по настоянию бабушки, которая очень любила нашу национальную героиню по имени Смеда. Как гласит предание, она была красивой и сильной женщиной, у которой было четырнадцать сыновей. Она этих сыновей воспитала защитниками своего селения от турецкого засилья. Османское нашествие лишило их семью спокойной жизни в том месте, где она родилась, и они отправились в места, где надеялись обрести мирную жизнь. По дороге муж Смеды был убит османцами, и пришлось ей одной обосновываться в новых местах и растить сыновей. Она наказала им оберегать селение от турок, и любить землю, в которой они стали вести мирную жизнь. Этот наказ, кстати, потом исполняли и дети детей, и их внуки. Во времена Османского рабства жители этих земель не раз рассеивались по другим местностям, а затем возвращались вновь. Страшные были времена. Сжигали дома, угоняя жителей в рабство, но каждый раз находились болгары, которые восстанавливали селение, завещанное Смедой. И теперь город Смядово, в котором я родилась, стоит именно на том самом месте, где когда-то обосновалась со своими сыновьями Смеда.

– Вот это история! Как интересно! И ты так красиво рассказываешь!

– Сейчас-то я живу в Шумене, но часто приезжаю к родителям в Смядово. Люблю свой родной город! Там красиво, и чувствуется как люди живут, воплощая сказочные мечты той смелой женщины. Мир и спокойствие для Смеды ведь наверняка казались чем-то сказочным.

– И не говори. И ведь до сих пор остаются на земле места, где люди тоже мечтают о мирной спокойной жизни!

– Да, Инга, не всё ещё и не у всех осталось в безвозвратном прошлом на этой планете…

Женщины немного помолчали. Инга во время разговора с интересом смотрела на улицы Варны, по которым они проезжали. Ей, конечно, хотелось побродить по этому городу, но на вечер в Шумене было назначено мероприятие, на котором им со Смедой надо было быть. Инга решила уточнить вопрос своего проживания:

– Ты мне номер в гостинице забронировала?

– Ты что, издеваешься? Какая ещё гостиница? Ты будешь жить у меня!

– А я тебя и твою семью не стесню?

– Да ты что?! Я одна сейчас живу в трёхкомнатной квартире, дети-то в разъездах. Я так обрадовалась, что ко мне человек из России едет, а ты хочешь, чтоб я тебя в гостиницу отпустила?!!

– Ну, хорошо. Уговорила! Слушай, у тебя такой хороший русский язык, должна тебе заметить!

– Ещё бы! Не зря же я прожила семь лет в России, да ещё была пятнадцать лет замужем за русским! Он же совершенно не хотел со мной разговаривать на болгарском языке! Не то чтобы он его не знал совсем! И понимал, и говорил вне дома, когда мы уже сюда переехали. Но принципиально требовал, чтобы я с ним общалась исключительно на русском! Ты знаешь, а я скучаю по России…

– И по русскому мужу?

– О неееет, вот уж по нему я не скучаю вовсе. Звонит мне иногда, интересуется про детей. А мне как-то уже совсем с ним и разговаривать не хочется. И я ему теперь уже принципиально на болгарском языке отвечаю, что незачем мне звонить, хочет узнать, как там дети – пусть звонит детям. А на самом деле, я так люблю поговорить на русском языке и с русскими. Не упускаю возможности такого общения с вашими, кто здесь живёт или приезжает в гости.

За такими непринуждёнными разговорами дорога до Шумена показалась Инге совсем недолгой. И она даже удивилась, когда Смеда сказала:

– Мы приехали. Вот мой дом уже.