№ 2.1

Анонимное письмо от 10 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Председателю Совета министров СССР

т. Маленкову Г. М.

Сейчас, когда Берия разоблачен, найдется много охотников, которые захотят «погреть» на этом деле руки. Не желая таковым быть, поэтому я письмо не подписываю.

Решил я написать, т. к., судя по сообщению радио, Берия еще не полностью разоблачен.

Сообщается, что Берия переродился. Это не совсем верно, т. к. Берия враг, как говорят в народе, с «седой бородой» с момента вступления на советскую службу.

Прошу проверить следующее:

1. Как в аппарате Закавказского] ГПУ, так и Азербайджанского] ГПУ были материалы о том, что Берия — выходец из социально] чуждой семьи, в бытность свою в Азербайджане одним из работников консульства был завербован в английскую разведку и по поручению разведки поступил на работу в Азербайджанскую] ЧК. Эти данные подтверждались показанием арестованных в 1938 г. Все работники, которые имели эти данные, расстреляны, а материал полностью изъят.

В курсе только Сумбатов-Топуридзе Ю. А., быв[ший] мин[истр] внутренних дел Азербайджанской] ССР, изъял весь материал как «сфабрикованный» и в порядке ли подхалимства, а может быть по другим соображениям, передал лично Берия.

2. Берия подготавливал захват власти давно. В МГБ Армянской ССР были прямые показания. Участники заговора назывались Берия, Меркулов, Бакрадзе В. М. и другие. Кроме того, об этих материалах говорилось на оперативном совещании в МГБ Армянской ССР, вслед за Вашим выездом из Армении в марте или апреле 1939 г., которым руководил секретарь КП(б) Армении Арутюнов. Имелась стенограмма совещания, где записаны выступления по этим вопросам; ее надо срочно изъять и просмотреть. Это даст возможность вскрыть многих притаившихся соучастников Берия. Оперативные работники, которые располагали этими данными, почти все уничтожены.

Лично Арутюнову принадлежит заслуга замазывания этих следственных материалов.

3. Меркулов В. Н. в прошлом троцкист. Об этом были показания члена центра троцкизма, которые были переданы в Закавказский] крайком и Закавказское] ГПУ. Однако были приняты все меры, чтобы выгородить Меркулова, который благодаря шефству Берия назначен министром Госконтроля СССР.

Проверьте входящие материалы Закавказского] ГПУ за 1937-38 г. Материалы должны быть.

4. Террористы-головорезы Берия, братья Кобуловы, братья Мамуловы, Гоглидзе, Деканозов, Матевосов Иван, Жгенти Яша и другие, которые дадут все нужные связи Берия.

Не секрет, что почти на все руководящие работы управления НКВД Союза были вывезены из Грузии личные кадры Берия, благодаря которым истреблена лучшая плеяда чекистов, воспитанных на традициях Дзержинского. Это ведь не секрет.

Будьте бдительны! Связи Берия огромны и крепки. Берия может быть похищен или умерщвлен своими соучастниками, которые имеются решительно везде и даже, возможно, у Вас в секретариате. Ведь на глазах у всех в Грузии делались дела, которые сами кричали за себя и выдавали Берия, однако, понадобилось Президиуму ЦК КПСС разоблачить его.

Всем было известно, что:

1. Берия сын богача, женат на дочери или племяннице президента меньшевистского правительства — Нине.

2. Если не в той форме, в какой писалось, заговор мингрелов был организован, и он, сам Берия, «мингрел», принимал в нем участие и потворствовал им. Ценой дискредитации И. В. Сталина мингрелы были реабилитированы и поставлены на руководящие посты, а совершенные ими преступления замазаны.

3. Берия не скрывал сам и его ставленники афишировали его как единственного преемника Сталина, что Грузия, да и республики Закавказья даны ему на откуп. Напр[имер] Чарквиани, Бакрадзе, Мгеладзе.

4. Еще в 1933 г. подлый поступок Берия в отношении ПП ОГПУ по Закавказью Реденса показал, насколько низко пал Берия в захвате должности. Пригласил Реденса к себе домой, споил и пьяного выкинул в форме и в орденах на улицу, сам же сообщил в милицию, что на улице валяется «какой-то» военный и приказал подобрать. Вот таким подлым путем он занял пост ПП ОГПУ по Закавказью.

5. Располагая только одним анонимным письмом о том, что какой-то грузин, студент 4-го курса, флиртует с его женой Ниной, он пропустил этого студента (фамилию не помню) через тройку и расстрелял. Фамилию этого студента можно установить, допросив работников У СО НКВД Грузии.

Личные кадры Берия не сдадутся без боя.

Прежде всего обеспечьте личную безопасность свою и членов Президиума и надо немедленно взяться за Грузию, где благодаря этому подлецу скомпрометированы основные принципы Советской власти.

10. VII.53 г.

Пометы:

К делу Берия.

Доложено, [п.п.] [подпись неразборчива].

11/VII. 53

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 43–45. Копия. Машинопись.

 

№ 2.2

Письмо А. В. Качмазова от 10 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Председателю Совета министров СССР

товарищу Маленкову Г. М.

Довожу до Вашего сведения, что Л. П. Берия знал с 1920 года, который был беспартийным до 1924 года. Он находился в Баку и стал работником Мор[ской] ЧК. С помощью авантюриста Г. Д. Кавтарадзе в[ыше]названный] Берия находился при мусаватистах в Азербайджане, в Баку, где он имел знакомство с меньшевистскими официальными представителями, особенно с помощником] военного атташе грузинского меньшевист[ского] правительства Миши Дзидзигури. В 1920 году этот же Дзидзигури был переброшен из Грузии в Азербайджан как агент грузинской и английской разведок, но вот Берия выручает его, и Дзидзигури стал коммунистом, как все быв[шие] меньшевистские карательники — враги коммунизма. Кавтарадзе, будучи б [ее]партийным] до 1920 года, и вдруг и он член Коммунистической] партии с 1916 года, хотя Кавтарадзе был беспартийным. В 1917, 1918и 1919 годах он прикрыл всех, как Берия, так же Дзидзигури. Берия женился на племяннице С. Гегечкори и стал заместителем] председателя] Груз[инской] ЧК. Всех старых большевиков он удалил из органов, и вот в аппарате Груз[инской] ЧК все быв[шие] меньшевистские разведчики: Зусев, Дзидзигури, Гоглидзе, Гульст, Тедеев А. Н., Мамулашвили, Ал[еаксан]др Деканозов, Гульбис, Урковский, Муратов, Бороу. Когда Павлуновский стал разгонять некоторых, Берия через Ш. 3. Элиава добился снятия Павлуновского на том основании, что якобы Павлуновский проводил русификацию. Позже Берия, опасаясь, что Павлуновский может ему повредить, он его оклеветал. Это было после смерти т. Серго Орджоникидзе, он убрал всех, кто был опасен для него. Так как Берия знал о преступной связи Н. Лакоба в/н [?] с Турцией, но его родственники, родная сестра, муж сестры и родственники его жены б[ывшей] кн[ягини] Эмухвори, были руководителями вооруженных банд, которыми руководил Н. Лакоба. Оружием же снабжали сестра и муж сестры Берия, а тот же дважды покушавшийся на жизнь тов. Сталина. Н. Лакоба в лице Берия имел надежного союзника. Кроме того, Лакоба знал члена иностранной террористической организации в лице Коли Гегечкори, который скрывался, т. е. жил у Берия. Этот выродок убил Георгадзе Иллариона Семеновича, быв[шего] левого меньшевика, который перешел в Ком [мунистическую] партию со всей бакинской группировкой железнодорожников. Труп Георгадзе И. С. был извлечен из р. Куры и похоронен на кладбище в Тбилиси. Коля Гегечкори и др. убили очень многих, но в лице Берия и его жены они все здравствовали и жили в Тбилиси, как и Дзидзигури, Деканозов и др. Деканозов был Ахалцихским уездным комиссаром при меньшевистском грузинском правительстве, где он истреблял русских, армян. Деканозов как быв[ший] в прошлом меньшевик студентом Московского экономического института был против советской] власти в 1917 году, но имел тесную связь с иностранными агентами как Стажадзе Л., б[ывший] директор ресторана «Арагви». Как видно, Деканозов имел его как связного с иностранными агентами до 1917 года. Берия хотел подменить т. Молотова на посту НКИД СССР до 1939 г., но так как тов. Сталин отверг предложение Берия, его все же ввели в коллегию, где стал заместителем] НКИД, а позже заместителем] МИД СССР. Так как друг и единомышленник Деканозова находился у Гитлера секретарем по делам Грузии, фамилия последнего Рапокидзе Симоника, которого в 1924 г. Берия и Деканозов вместо того, чтобы расстрелять, эмигрировали. И он, Рапокидзе, в 1927 г. вместе с Кедия, бывшим начальником особого отряда Грузинского] меньшевистского правительства, организовали убийство Вешопели. Вешопели как лидер нац[ионал-]соц[иалистической] партии Грузии, где также состояли членами Деканозов и Рапокидзе Симоника, перешел на советскую сторону и издавал газету «Новая Грузия», «Ахали Сокортвело», где призывал эмигрантов-грузин вернуться на родину. Многие вернулись, но Вешопели был убит в Бельгии. Деканозов, будучи послом в Германии до 1941 г. 22 июня, встречался с Рапокидзе, и он, Деканозов, безусловно, знал о выступлении против советской власти Гитлера, иначе быть не могло.

В 1945/46 гг. я вновь был связан с органами и сообщил официально, что Деканозов единомышленник Рапокидзе, и он, безусловно, знал о дне выступления германских войск, и что он предпринял — Деканозов? Предупредил ли он советское правительство о намерении Гитлера? Я также упомянул о прошлом Деканозова и о Стажадзе и их странную связь. Деканозов — человек высокообразованный, а Стажадзе — простой уголовный убийца, но Деканозов перетащил Стажадзе в Москву и устроил его на работу в органах разведки. Этот Стажадзе до 1917 г. — иностранный агент, в 1917/18 гг. в Москве брал взятки от имени отдельных работников ЧК, которые не подозревали его. Он доносил, те, что давали взятки, подтверждали, что действительно давали. ЧК расстреливал невинных людей. Но когда Стажадзе был разоблачен, он бежал в Грузию, где стал директором известного ресторана «Бомон», где он выслеживал коммунистов, которые предавали меньшевистскую разведку. Деканозов был арестован, Меркулов был смещен с должности в МГБ СССР, но Берия жить не мог без лично преданных Деканозова и Меркулова, особенно Деканозова. А ведь террористов в Грузии возглавлял Деканозов с ведома Берия. Берия имел основания опасаться, и он собрал всех себе подобных.

Отец Берия, Павлэ Берия, был бандит и содержатель домов терпимости. В 1912 году в г. Поти, на Черном море, содержал пивное заведение с женщинами-проститутками. Одновременно он возглавлял бандитскую шайку. Он заманивал простаков, награбленное клал себе в карман, а случайных он предавал в руки полиции. Брат Павла Берия в 1917 году был убит в Сухуми как провокатор и агент полиции. Берия Л. И., будучи студентом Высшего технического института в Баку, не мог не быть агентом охранки. Его окружение — воры, бандиты и агенты иностранной агентуры. Принят был в Тифлисе аджарец по имени Дурсун, в прошлом бандит, а потом агент Турции. И этот Дурсун — доверенное лицо Берия. В 1928/29 гг. второй Мучдусси Хачик, быв[ший сотрудник] НКВД Армении, он в 1921 г. передал дашнакам две тысячи человек. В Эчмиадзине (Армения) все члены Коммунистической] партии и активисты были расстреляны, а Мучдусси как глава подпольной организации остался жив. Мучдусси вошел в доверие советской власти и стал работником ЧК, во время восстания его оставили руководителем подпольной организации. Конечно, как агента иностранной разведки никто не знал, кроме дашнаков, ставленниками которых был Мучдусси. Мучдусси предал всех, а сам укрылся. Когда же Тер-Габриельян С. М. стал председателем] СНК Армении, он разогнал всех подозрительных лиц.

Мучдусси имел высокого покровителя в лице пред[седателя] ЧК Армении Мелика Осипова, в прошлом дашнак-маузерист — агент полиции, по-теперешнему фашист, и Мучдусси отбыл в распоряжение Берия — Закавказского] ГПУ. Мучдусси был иранец, и как самый близкий человек срочно командирован в Сухум, где убивали членов партии.

Их убивали кулаки и агенты иностранных государств, которых возглавляли Н. Лакоба и родственники Берия — родная сестра с мужем, б[ывшим] кн[язем] Эмухвари, родственники Берия по жене и сам Берия через своего родственника пред[седателя] ЧК Начкебия. Мучдусси выгородил Н. Лакоба и родственников Берия. Начкебия был осужден на два года за халатность. Но вот Лакоба дважды покушался на жизнь тов. Сталина — в 1927 г. в запрещенной зоне Адлер на Черном море, 2-й раз в лесу хотел убить на охоте т. Сталина. Все это стало не секретом, стали роптать, и вообще Лакоба одним размахом пера мог уничтожить Берия. Тогда Лакоба заболел, его везут, и Лакоба умирает загадочно, как видно, он был отравлен. И после смерти Лакоба Н. Берия Л. П. срочно выехал в Сухум, где он арестовал всех родственников Н. Лакоба и осудил их. Таким образом он спас свою жизнь, но вот б[ывший] председатель] СНК Армении Тер-Габриельян живет в Москве и ему известно кое-что. Здесь Берия решил назначить [в] НКИД Армении Мучдусси Хачика, предателя, туда же был направлен троцкист Аматуни, которые создали дело против Тер-Габриельяна С. М., который был арестован в Москве по оплошности некоторых отдельных лиц. Так как против Тер-Габриельяна не нашли ничего компрометирующего, его выбросили с 4-го этажа. Когда т. Микоян выехал в Ереван, Берия, боясь, что его могут разоблачить как единомышленника, срочно выехал в Ереван, где имел доступ к Мучдусси и успокоил, что будет хорошо. Мучдусси-бандит не выдал единомышленников, так и умер. Берия репрессировал всех, кто выступал против его и кто упоминал о его отце. Из г. Поти, Грузия, он выслал старого большевика Евгения Гогинава и др. Из Грузии и вообще из Закавказья он всех выслал преданных партии Ленина — Сталина. В аппарате разведки — быв[шие] дворяне, офицеры, контрразведчики, но ни одного рабочего, действительно достойного человека. В Москве в аппарат МГБ и МВД СССР Берия возвел многих уголовников, воров и врагов Советского Союза — в ранги генералов, они в зародыше ликвидировали в филиалах иностранных государств преданных работников, которые разоблачали преступников, среди иностранных агентов были штатные работники б[ывшего] МГБ СССР.

Но вот клевета на лучших представителей нашего государства — на маршала Жукова, вице-адмирала Кузнецова Н. Г., на других передовых людей. В 1947 году один из уголовников, личный друг Берия, который дважды клеветал на маршала Жукова, вице-адмирала Кузнецова и др., прямо заявил, что он дважды оклеветал Жукова по заданию Берия. Он рассказал, что серьезно болен, но на его месте будет Берия. Он молодой. Я сообщил об этом в МГБ СССР, но меня никто не вызвал, позднее меня арестовали и посадили в тюрьму, а потом в 5 Московскую] нервнопсихиатрическую больницу, прокурору уплатили за этот незаконный арест. Первый раз меня Берия арестовал в 1929 г., и я был осужден по ст. 95 УК Коллегией ОГПУ в 1929 г. В 1930/32 гг. писал в ЦК ВКП(б) о делах и деятельности Берия, но Ежов, как видно, не сумел использовать материалы на Берия.

С 1932 по 1952 год я беспрерывно писал в СНК СССР, а потом в Совет министров СССР на имя тов. Сталина о вражеском окружении. Но вот в ЦК ВКП(б) в аппарате партконтроля есть свои люди, и они предлагали прекратить писать и буду восстановлен в рядах Коммунистической] партии Советского Союза. Первый раз в 1946 году, как ни странно, пригласил меня Шкирятов. Посланцу я ответил, что за невинных репрессированных коммунистов он предлагает мне взятку. Я их не брал и не беру. Вскоре был арестован Деканозов, смещен Меркулов, но ведь никто не пожелал со мною поговорить. В 1953 году, когда я обжаловал решение ЦК ВКП(б) 19/XII.39 г., где Шкирятов приписывал себе великие заслуги. Эти заслуги, между прочим, состояли в том, что он расстрелял в [19]37 году невинных людей в Осетии, а в 1946 году предлагал условие, чтобы я молчал, восстановить в рядах Компартии Советского Союза. В 1950 году, когда подал ему же огромное количество материалов о том, что некоторые восстановленные в рядах партии в прошлом предатели. Здесь один из выродков, родители которых раньше были репрессированы советской] властью, этот потомок переменил фамилию и вступает в ряды КПСС, и он свой человек среди работников в аппарате ЦК КПСС, и он перехватывает корреспонденцию и передает заинтересованным лицам. Мне же предложил, что нужно восстановить в рядах КПСС, т. к. отдал все на благо Родины. Я ответил ему, что в настоящий момент я ставлю вопрос о преступниках, которые восстановлены в рядах КПСС, обманули партию, скрыли свое деяние против советской] власти. Когда стал наводить справки о цели разговоров между мною и подозрительным лицом, мне заявили, что восстановят, а потом меня направят куда-нибудь в отдаленный край, откуда трудно будет мне разоблачать их. Мне стало просто нехорошо. Я изложил в 1948 г. в МВД СССР т. Круглову по поводу всего, что происходит, и о том, что освобождают крупных преступников сотнями, сослался на группу освобожденных в пятьсот человек под Казанью. В 1949 г. был составлен акт о том, что заключенные сгорели. Сгорели, как видно, вагоны и охрана, которую, как видно, перебили и сожгли. Что касается пятисот заключенных, то их привезли в Москву, выдали всем им паспорта на вымышленные фамилии, всех прописали в разных домах в Москве. Тот, кто выдавал паспорта, того отравил доверенное лицо Берия, а труп направил на родину в Северную Осетию. Ставленник Берия Свинелупов, быв[ший] заместитель] министра МТБ СССР, заставил замолчать кое-кого. Этот бандит возвел в генералы многих бандитов. Он с ведома Берия направил в Иран и др[угие] города карских армян, которые прибыли в качестве иностранных агентов. Несколько человек малонадежных умерли в Москве.

С 1945 года после ареста я обиваю пороги МВД СССР. Но, увы, меня близко не подпускают, материал Круглову не попал, а попал Свинелупову. Материал был передан н[ачальни]ку приемной МВД СССР подполковнику Зубову, который передал без ведома т. Круглова в МГБ СССР, т. е. тем, кто особенно был в том заинтересован. Когда же после долгих переговоров я отказался работать в преступном мире, они решили избавиться от меня.

Ни одно вредительство на производстве, на строительстве не обходится без вмешательства работников МВД. Вот пример: на высотном здании на Смоленской площади один из представителей взорвал башенный кран-стоп моста башенного — 2,5 млн золотом. Взорвали толом, употребили около 40 кг тола. Для того чтобы взорвать дерево или кран, нужно в среднем 200 гр. тола. Здесь употребили 40 кг. Конечно, после взрыва получилось отклонение на 7 % и тем самым нанесли вред стройке. Другое уголовное доверенное лицо Берия выкрал все патенты в 1951 г. и молчал до 1952 года, пока я не появился из больницы. И что же он сделал? Он выписал несколько сот тысяч рублей на розыски воров. Когда я упрекнул его в том, что он же выкрал, последний промолчал. Я писал в б[ывшее] МГБ СССР Игнатьеву в 1952 г., но до сих пор все этот тип разгуливает по Москве.

В Москве существовали филиалы иностранных агентур. Когда я настоял арестовать их, Свинелупов через Семенова арестовал их, и вскоре освободили их. Есть основание думать, что Берия о существовании агентуры знал, ибо в Совет министров я писал, как видно, передали перехваченные материалы.

На мою работу ассигновано несколько млн рублей, но их присваивают уголовники — ставленники Берия, Свинелупова и К°. Мою подпись подделывали. Правительственные награды мне не вручены, их продавали уголовникам и зубным врачам. Меня к работе не допускают. Один мне прямо заявил, что нужно с очкастым помириться, т. е. с Берия, и тогда будет в порядке все. Все старые работники ВЧК ОГПУ из особых отделов изгнаны, остались только некоторые, которые пресмыкаются перед бандой, собранной Берия. Честные товарищи просто отвечают, что работать невозможно, и, будучи работоспособными, просто переходят на пенсию, мне таковую отказывают, т. е. кто-то получает на меня из доверенных лиц Берия.

Берия, безусловно, знал, что среди работников МВД СССР есть прибывшие из других государств и быв[шие] немец [кие] агенты, которые ныне работают на англо-американских агентов и французских] капиталистов, но они ведь нужны были Берия и его единомышленникам.

Продолжение следует.

А. В. Качмазов

Москва, 180 п/о, ул. Мал[ая] Полянка, д. № 2, кв. 21.

Просьба — вызов пришлите нарочным, так как корреспонденцию перехватывают уголовники — ставленники Берия.

А. В. Качмазов

10/VII.53 г.

Пометы:

Оригинал и копию послать Руденко.

20/VII.53 г. [п.п.] [подпись неразборчива]

К делу Берия. 20/VII.53 г. [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 50–56. Копия. Машинопись.

 

№ 2.3

Письмо М. Д. Купера от 11 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Председателю

Совета министров СССР

тов. Маленкову (лично)

Купера Моисея Давидовича, проживающего в г. Ухта, Коми АССР, Первомайская ул., № 4–6, кв.10.

Заявление.

Узнав о разоблачении Берия Лаврентия Павловича как злейшего врага партии и советского народа, считаю своим долгом сообщить Вам следующее.

Когда в октябре м[еся]це 1936 года арестован был бывший секретарь Таганрогского горкома ВКП(б) Варданиан Степан Христофорович, работавший до 1932 г. в Грузии и Армении, то его родственник (женат был на сестре Варданиана) Терминосов Леон Сергеевич, работавший до 1932 года в Закавказье, ас 1932 по 1936 г. председателем Таганрогского горплана, мне сказал, что арест Варданиана и Гогеберидзе (быв[ший] работник ЦК Грузии) объясняется тем, что Варданиан и Гогеберидзе Левон в 1936 году в Кисловодске через т. Поскребышева подали на имя т. Сталина заявление с серьезным материалом, порочащим прошлое Берия Л. П. О содержании этого материала он мне не говорил. Независимо от этого факта в момент откровенных высказываний о Берия Л. П. Терминосов мне сказал, что по бесспорным данным, не вызывающим никаких сомнений, Берия Лаврентий Павлович в период большевистского подполья в Закавказье служил в контрреволюционной контрразведке, будучи законченным провокатором.

Автор этого заявления — Купер Моисей Давидович, 1902 года рождения, окончил в 1926 г. Киевский институт народного хозяйства, в апреле м[еся]це 1937 года в г. Таганроге исключен заочно из кандидатов в члены ВКП(б), а затем 29 апреля 1937 года арестован Таганрогским горотделом НКВД и после 3,5-годичного пребывания там под следствием, где меня подвергали совершенно недопустимым, особо мучительным издевательствам, постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 27 августа 1940 года я был заключен на 8 лет в Ухт-Ижемский исправтрудлагерь с формулировкой мотивов «за участие в правотроцкистской организации», к которой я никогда в жизни никакого отношения не имел, как и ко всякой другой антисоветской деятельности.

Еще более, спустя 5,5 лет после отбытия совершенно незаслуженного наказания, постановлением Особого совещания от 3 марта 1951 года Министерством госбезопасности я сослан на поселение в Коми АССР без указания срока под надзор местных органов МГБ с фотографическим повторением решения Особого совещания при НКВД от 27 августа 1940 года и извращением констатирующей части его.

Поэтому я вынужден факт о Берия направить Вам отсюда почтой, так как лишен права выезда.

М. Купер

г. Ухта

11 июля 1953 г.

Верно: [п.п.] [подпись неразборчива]

Пометы:

Оригинал и копия направлены Руденко.

16/VII-53 г. [подпись неразборчива]

К делу Берия. 16/VII.53 г. [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 60–61. Копия. Машинопись.

 

№ 2.4

Письмо В. Махнева от 11 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Совершенно секретно

товарищу Маленкову Г. М.

Прочтя опубликованную вчера суть подрывной деятельности Берия, я продумал заново некоторые факты, характеризующие его поведение и роль в решении проблем по линии Специального комитета (в особенности в последние 3–3,5 месяца).

Считаю своим долгом доложить эти факты Центральному комитету КПСС и правительству, так как они (эти факты), по моему убеждению, должны помочь Вам выявить роль и вражескую деятельность Берия в области специальных работ.

1. Проблему АБ [атомной бомбы. — Ред.] нашей стране удалось решить лишь благодаря тому, что ЦК и правительство давали для этого неограниченные ресурсы денежных средств, материалов (создали преимущественные перед всеми другими нуждами народного хозяйства условия), поставили на службу этой цели лучшие силы науки, техники, сотен тысяч рабочих, военных строителей и заключенных.

Я не могу сейчас вспомнить хотя бы несколько случаев, когда бы по инициативе Берия был принят какой-либо план создания той или иной АБ или нового предприятия.

Он, по моему мнению, действовал только под нажимом ЦК и лично т. Сталина, либо вынужден был принимать решения (нередко с длительными проволочками) по документам (планам, предложениям), поступившим от наших ученых, конструкторов, организаторов атомной промышленности.

Ценой огромных затрат средств и сил нашего народа мы решили атомную проблему. Берия же был только эксплуататором (в буквальном смысле) всех этих средств и сил, а прибыль (успехи) приписывал себе, пользуясь этим для того, чтобы втереться в доверие т. Сталина.

Лично он никогда не вникал в суть дела и не пытался этого сделать. Когда же мы встречали какие-либо трудности на пути и появлялась угроза невыполнения решений правительства, Берия, не утруждая себя разбором дела по существу, применял оружие запугивания, угроз, издевательств над человеческим достоинством.

«Мы вас арестуем», «Мы тебя в порошок сотрем», «Вместо вас других найдем», «Вы подозрительный человек — мы вам доверять не будем», «Вы нечестный человек» — вот арсенал приемов запугивания и издевательств, какие лично мне и другим товарищам по работе пришлось испытать на себе. Он доводил нас до истерик, до тяжелой болезни.

Только в эти последние дни мне стало ясно, что это оружие он не от имени руководителей наших («мы»), а от своего имени применял и спекулировал на нашей преданности делу и желании, не щадя своего здоровья и человеческого достоинства, продолжать работать у этого эксплуататора-бездельника, ограниченного человека, работать, как каторжник, не зная отдыха, не имея возможности учиться.

Факты:

1. Вы, Георгий Максимилианович, вероятно, помните, что в конце 1949 года на юге Берия после доклада и показа т. Сталину фильма о результатах испытаний получил решением ЦК и правительства особую благодарность за успешное руководство работами по АБ (буквального текста этого решения я не знаю) и получил Сталинскую премию. Так вот, после этого он возомнил себя «исторической личностью». Он потребовал заказать ему в Гознаке «почетную грамоту ЦК и Совмина за подписью т. Сталина и Вашей» в особой сафьяновой папке (папка сохранилась, а текст грамоты я еще в прошлом году порвал, так как впоследствии о грамоте он не вспоминал).

2. В решении ЦК и Совмина, мне помнится, что Берия было присвоено звание лауреата Сталинской премии 1 степени. Обычно это означает — без выдачи денежной премии. Он по приезде в Москву вызвал меня и Помазнева и потребовал вручить ему «что там полагается». Когда я ему сказал, что в тексте надо было записать «присудить»… премию, то он заявил, что «мы там (у И. В. Сталина) так и понимали». По требованию Берия т. Помазнев вручил ему (Берия) в его же кабинете вместе с дипломом 175 000 рублей.

Если Берия сказал неправду, то, значит, премию он получил незаконно.

3. В 1953 г., когда, как Вам известно, у т. Сталина обсуждались результаты испытаний системы «К», по указанию Берия т. Щукиным, мною и т. Любимовым был подготовлен проект решения о премиях и наградах для участников этих работ. На первой странице проекта он потребовал оставить прочерк (вместо суммы премии) для его сына и Куксенко. (Мы с т. Любимовым считали, что по законам полагается им максимум по 150 000 рублей.) Когда же после совещания у т. Сталина мне было возвращено решение (№ 300-145сс от 3.II.53 г.) без виз на первой странице, то оказалось, что в секретариате Ордынцева перепечатали первую страницу проекта и уже сумма премии его сыну была поставлена 500 000 рублей!

Считая, что так решено на совещании у т. Сталина вместе с Вами и т. Булганиным, я не обратил на это внимания. Он мне по телефону так и сказал: «Мы внесли поправки по указанию т. Сталина».

Теперь же я сомневаюсь, что в первом и во втором случав Берия не было совершено воровство с подлогом.

Таким образом, помимо того, что он вовсе не руководитель решения проблемы АБ и управления снарядов, — он просто вор. (Сына его я считал талантливым, но при коллективе в КБ-1 в 9000 человек может быть он также обкрадывал идеи конструкторов и выдавал за свои?)

4. В решении (от XII. 1949 или в 1950 г.?) Берия после подписи т. Сталина вычеркнул пункт о выдаче всем награжденным работникам 1-го Главка и рабочим двухмесячного оклада.

Когда же я попытался настаивать на оставлении этого пункта, считая неправильным обижать непосредственных участников работ, Берия заявил, что якобы т. Сталин сказал, что «и так много денег дано на премии». Я попросил, чтобы он (Берия) сам завизировал поправку. Он выругал меня «матом», но визу поставил.

Таким образом, он и тут не преминул при награждениях вызвать возмущение (что надо двухмесячный оклад выдать, он сам же предлагал, и работники это знали).

Вот такова его «роль» в решении важнейших проблем нашей страны.

Учитывая, что перед народом у Берия был создан ореол «талантливого» помощника И. В. Сталина, изложенные мною факты помогут развенчать этого бездарного, тупого и грязного стяжателя.

5. Дела Берия в последние месяцы (с 5.Ill по VI).

Заболев после очередного приступа грудной жабы, я с 25.III по 7.VI не знал, что творится по нашим делам (Специального комитета).

После выхода из больницы я стал изучать принятые с III по VI месяцы решения и сейчас могу сказать, что:

1. Берия принял не одно, а целый ряд принципиально важных решений, обходя ЦК и правительство (см. перечень их):

— Об испытаниях АБ (известное уже Вам);

— О программе работ КБ-11 на 1953 г.;

— О программе производства тяж[елой] воды;

— Об испытаниях изделий Р-5;

— О лаборатории Здродовского;

и др. (Об этих решениях мной было сказано т. Малышеву В. А. в ходе Пленума ЦК.)

6. После испытаний 1952 г. Берия заявил мне, что надо приступить к написанию сборника материалов к истории создания АБ. Я, ссылаясь на занятость текущими делами и на неприспособленность мою к литературным трудам, стал отказываться. Тогда Берия поручил мне передать это задание тт. Емельянову и Васину, предупредив о том, что никто, кроме них, не должен знать об этом. Тт. Емельянов и Васин были вызваны к Берия, и поручение о подборе материалов и схеме сборника им давал сам Берия. Нас смущало то, что сборник этот нельзя публиковать, так как невозможно написать историю решения проблемы АБ, не раскрыв каких-либо секретов. И мы заявили ему об этом. Но Берия все же поручил тт. Емельянову и Васину приступить в подбору справок, заявив, что, может быть, сборник публиковать и не придется. Необходимость сборника Берия мотивировал тем, что-де для истории надо показать Сталинский план создания АБ и его осуществление, показать силу советского строя. В последнее время (в марте) Берия торопил тт. Емельянова и Васина с подбором материалов к сборнику.

На днях я от т. Васина узнал, что материалы к сборнику Берия у него взял и положил в свой сейф в Кремле (материалов этих я не видел).

Теперь становится ясно, что Берия тонко и коварно прикрывал именем т. Сталина настоящую цель сборника — самому влезть в историю, показать себя «исторической личностью».

Изложенные выше факты, характеризующие облик Берия и его роль в решении проблемы создания советской АБ, говорят о том, что Берия лишь грязно наследил в нашей истории.

7. О первом заместителе Берия — члене ЦК КПСС т. Ванникове.

Меня смущает поведение т. Ванникова после ареста Берия.

Я знаю т. Ванникова с тех пор, как Берия взял его в начале Отечественной войны из тюрьмы и назначил наркомом боеприпасов.

Берия его (т. Ванникова) всегда оберегал (достаточно сказать, что я знаю один факт, когда не Берия ему устраивал скандалы, а Ванников, и Берия срочно искал его, чтобы успокоить).

С начала создания Спецкомитета т. Ванников являлся бессменным первым заместителем председателя Комитета.

Берия слушался всех его советов и все предложения принимал безапелляционно.

Я всегда ценил в т. Ванникове его инженерный опыт и умение оперативно решать вопросы. Я уважал его, хотя т. Ванников нередко наговаривал Берия на т. Завенягина (чтобы показать его слабым работником), на тт. Владимирского, Левшу (мол-де, они только критики, а не помощники). В результате т. Левша был переведен в 3-й главк, а т. Владимирский растерялся и не знал, что ему можно и что нельзя делать.

Ниже приведу факты, смущающие меня:

Е т. Ванников незадолго до разоблачения Берия вызвал секретаря партбюро т. Морозова и заявил ему, что, во-первых, его прорабатывать нельзя, так как он член ЦК, во-вторых, он с Берия еще в тюрьме сидел, и Берия его знает очень хорошо.

2. Когда Берия поручил т. Ванникову составить известные Вам доклады для правительства и я на первой странице доклада написал адрес и слова «докладываю Вам», т. Ванников в присутствии т. Любимова заявил мне, что «теперь Берия так не обращается в правительство», и в доказательство показал мне протокол ЦК (кажется, по делам Литвы) и записку МВД. Я ему заявил, что я понимаю поручение как доклад-отчет правительству и настоял на своем.

После разговора у т. Булганина относительно целей сбора материалов (для отчета) т. Ванников мне с глазу на глаз сказал: «Ты даже не представляешь себе, какое ты великое дело сделал тем, что отстоял начало отчета». На мой вопрос, что это за «великое дело», т. Ванников отмолчался.

3. Берия дал полномочия т. Ванникову единолично решать все вопросы по АБ и по ведомству т. Рябикова.

Во время моей болезни (март — май) т. Ванников получил от Берия, по-видимому, широкие полномочия по Спец [пал ьному] комитету (тт. Васин и Любимов мне сказали, что он был у Берия).

Ванников в апреле, мае начал единолично изменять планы, утвержденные правительством (утверждал графики, изменяющие утвержденные правительством планы). Факты эти может конкретно привести мой бывший заместитель т. Любимов. Он, минуя т. Рябикова, давал указания его подчиненным, в результате чего т. Рябиков незадолго перед арестом Берия приходил ко мне и заявлял, что он «подаст в отставку, так как дальше работать нельзя».

Сейчас же, после разоблачения Берия, т. Ванников старается всячески принизить свою роль в Специальном] комитете и всячески дискредитировать работу аппарата Специального] комитета.

Зачем это требуется т. Ванникову — мне неясно.

4. В последнее время важнейшие решения, требующие рассмотрения в правительстве, т. Ванников представлял на единоличное утверждение одного Берия. Например:

— Решение вести весьма опасные работы под Москвой (предложение профессора] Здродовского — это решение надо пересмотреть);

— Об испытаниях АБ;

— Об испытаниях Р-5 и др.;

— О плане работ КБ-11 на 1953 г.

5. После того как т. Ванников узнал об аресте Берия, он потребовал от меня перед пленумом тотчас же вскрыть сейф Леоновой (с чекистской перепиской) с тем, чтобы найти те письма, «где про меня писали». Я поручил товарищам своим открыть сейф, но составить акт. Т. Ванников отказался от своего требования. Почему т. Ванникову требовались оправдательные документы?

6. Следует сказать, что в 1-й главк Берия послал ряд чекистов с открытой целью — следить за секретностью и за подбором кадров (Мешик, Павлов, Поляков).

Последних двух (тт. Павлова и Полякова) т. Ванников считает лучшими работниками в Главке. Т. Ванников добивается их выдвижения и утверждения. Желательно было бы проверить, так ли они ценны. Ставя вопрос об уполномоченных, т. Ванников должен был поставить вопрос и о других чекистах, расставленных Берия в системе бывш[их] 1 и 2 гл[авных] управлений.

По препарату «Т» у нас есть 2 института, во главе которых стоят по указанию Берия также чекисты (Полосин — в Св[ердловс]ке, Бухаров — в Заг[ор]ске). В их руках находятся страшные средства террора и диверсий.

(Вчера я в присутствии т. Левша по телефону просил т. Хруничева позвонить т. Круглову и т. Булганину об этом. Пытался связаться с т. Малышевым, но неудачно.)

Следует поставить также вопрос о необходимости создания местных советских органов (их нет в городке КБ-11, в городах комбинатов № 817и№ 813). Берия всячески оттягивал рассмотрение и решение этого вопроса, внесенного несколько лет назад т. Завенягиным.

В вопросе о создании советских органов т. Ванников занимал отрицательную позицию (он предлагал иметь при директорах административные отделы).

Этот вопрос требуется решить незамедлительно, так как по вине Берия права трудящихся на указанных объектах узурпированы отсутствием советской власти и недопустимо жестким режимом. Инструкции по режиму следует также пересмотреть в сторону облегчения условий жизни.

Т. Ванников действительно не терпел систем уполномоченных, которыми руководил в аппарате Специального] комитета помощник заместителя] председателя Совета министров т. Савыкин. Но одновременно т. Ванников и не был сторонником создания органов советской власти на местах и повышения роли парторганов (Берия под предлогом соблюдения секретности также не допускал повышения их роли).

_____________________________________

Я сообщаю эти факты о Берия не в целях оправдания себя, так как я никогда не был близким к нему человеком (в смысле личных отношений. Я работал в комитете не на Берия, а для Родины. Я никогда также и не подхалимствовал перед ним).

Я виноват, как и все другие, в том, что слепо верил ему, чтил его как ближайшего соратника т. Сталина и, несмотря на то что никогда не уважал его за грубые окрики и хамское отношение ко мне, безропотно продолжал работать, пока тяжелая болезнь не свалила меня.

Факты, изложенные касательно т. Ванникова, я обязан изложить опять же не потому, что мне т. Ванников лично что-либо сделал. Я буду рад, если эти факты не имеют значения.

О моей вине по работе в аппарате Специального] комитета

В начале организации аппарата Берия предложил мне (под предлогом необходимости следить за соблюдением секретности) взять в аппарат в качестве помощника чекистку т. Леонову (быв[шую] жену начальника Следственного отдела МВД и в настоящее время жену Ордынцева). Леонова (как это видно сейчас, она была приставлена также и для слежки за мной) запустила канцелярию, и мне не удалось из-за занятости, а в последнее время из-за болезни проверить ее работу по канцелярии и по архиву и ликвидировать запущенность в секретном делопроизводстве и архиве. На это потребуется значительное время. В этом я виноват.

Свои предложения об использовании архива б[ывшего] Специального] комитета я изложил отдельной запиской вместе с т. Коробовым.

Считаю, что архив важнейших документов (в том числе переписку уполномоченных, которая шла помимо меня, переписку с МГБ и, самое главное, архив из 646 важнейших постановлений и решений) надо сохранить и тщательно просмотреть. Постепенная передача документов б[ывшего] Специального] комитета в министерство совершенно недопустима.

_____________________________________

За короткий срок трудно, т. Маленков, вспомнить деятельность комитета за 8 лет работы и оценить, все ли правильно делалось нами под руководством Берия. Если ЦК и правительством будет признано полезным использование меня для этой цели, я честно выполню любое поручение.

В. Махнев

11 июля 1953 г.

Пометы:

Доложено. Ознакомлены тт. Малышев, Хрущев. 13.7.53

К делу Берия, 31/VII.53. [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 64–75. Копия. Машинопись.

 

№ 2.5

Письмо К. Соснова от 11 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Совершенно секретно

Серия «К»

В Президиум

Коммунистической партии Советского Союза товарищу Маленкову Г. М.

гор. Москва

В 1937-38 гг. в Башкирии органами НКВД была вскрыта и ликвидирована контрреволюционная, вредительская организация, проводившая подрывную работу в нефтяной промышленности БАССР. Я не имел прямого отношения к следствию, так как работал начальником учебной части Оперативно-чекистских курсов, но помню, что один из арестованных дал показания о том, что Берия, работая на Кавказе, являлся участником контрреволюционной организации и проводил активную подрывную деятельность в нефтяной промышленности.

Показания были получены сотрудником НКВД Башкирии Глуховым, работавшим начальником отделения 3-го отдела. Когда эти показания стали известны в НКВД СССР, Глухов был по распоряжению из Москвы немедленно арестован и этапирован в НКВД СССР.

Впоследствии из неофициальных источников было известно, что Глухов, якобы, по решению Особого совещания при НКВД СССР был расстрелян.

Берия оказался бешеным врагом советского народа и Коммунистической партии, и поэтому надо полагать, что показания, полученные в 1937-38 гг. в отношении его контрреволюционной деятельности, является правильными, а сотрудник НКВД Башкирии Глухов расстрелян, видимо, по указанию врага народа Берия с целью замести следы предательства и преступления.

Докладывая об этом, прошу Вас дать указание проверить указанный факт.

Зам[еститель] начальника] отдела МВД ст[анции] УФА

полковник К. Соснов

11 июля 1953 г.

Исх. № 1177

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 111. Подлинник. Машинопись.

 

№ 2.6

Письмо Д. Г. Мальсагова от 11 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Председателю Совета министров СССР тов. Маленкову Г. М.

члена КПСС Мальсагова Дзияудина Габисовича, проживающего: Казахская ССР, Талды-Курганская область, г. Текели, П-Кордон, Заречная, 16, кв. 11

Заявление.

В феврале 1944 года обкомом ВКП(б) бывшей Чечено-Ингушской АССР я был послан в Галанчежский район ЧИАССР для оказания помощи в выселении чеченоингушского населения. Операция по этому выселению населения по Чечено-Ингушской АССР проводилась под непосредственным руководством наркома внутренних дел СССР Берия Л. И. В период выселения населения Чечено-Ингушской АССР с 23.11.44 по 1.111.44 года я являлся очевидцем фактов массового зверского уничтожения сотнями и тысячами людей путем сожжения и применения оружия, осуществленных по указанию и под руководством Берия Л. П.

Так, 27.11.44 года на хуторе Хайбахой Нашхоевского сельского совета Галанчежского района утром в начале переселения людей было объявлено людям: кто не сможет следовать, идти в силу преклонного возраста, болезни, беременности, молодости и т. д., их отправят отдельной транспортной колонной, надо собраться. Таким обманным путем собрали людей, больных, беременных женщин, стариков, детей и т. д., загнали их в колхозное животноводческое помещение — большую конюшню, предварительно настланную сеном, облитую горючим, замкнув двери, в которой сожгли живыми более 600 человек стариков, детей, больных, беременных женщин и др. путем поджога всего этого здания. Очевидцами этого зверства кроме меня являются Гаев Джандар, проживающий г. Алма-Ата, Гаевы Мухади и Мухи и ряд лиц, проживающих в г. Текели Талды-Курганской области.

28.11.44 года таким же путем были преданы сожжению более 500 человек стариков, детей, беременных женщин, больных, в том числе инвалидов Отечественной войны, в селе Елхарой Галанчежского района, в числе их оказалась мать фронтовика Тимербулатова Дамби — Тимербулатова Калу, которая была вытащена из овчарника дочерью Тимербулатовой Баянт. Многих людей, которых не успели уничтожить этим путем, расстреливали на месте. Подобные факты зверского уничтожения людей были осуществлены во многих районах Ч[ечено]-И[нгушской] АССР в период этого выселения под руководством Берия Л. П.

После переселения населения люди десятками, сотнями, целыми семьями умирали во всех областях Казахской ССР от голода и заболеваний, в результате в 1944 году погибло более 30 % населения, переселенного с Северного Кавказа по настоянию Берия Л. П.

Об этих фактах зверского уничтожения советских людей, незаслуженного презрения и унижения нас здесь, в Казахской ССР, я в январе 1945 года написал заявление на имя секретаря ЦК ВКП(б) тов. Сталина, которое не дошло до тов. Сталина, а попало к Берия Л. П. После этого в первых числах февраля 1945 года меня вызвали в Талды-Курганское областное управление НКВД, где спросили у меня: «Вы писали заявление на имя тов. Сталина?» Я ответил: «Да, писал». Тут же начальник отдела спецпоселений У НКВД Алпысбаев сказал мне, что «если повторишь такое заявление, то головы на плечах иметь не будешь, теперь и на работе в органах юстиции не оставим тебя больше». И действительно, через две недели — 15.11.1945 года — я был уволен с работы заместителя председателя Талды-Курганского областного суда без всякого мотива в приказе, несмотря на то что я потерял 5 родных и 19 двоюродных братьев на фронтах Отечественной войны, которые погибли в боях с фашистскими захватчиками, защищая советскую социалистическую Родину, и сам я выполнял задания командования в составе отряда особого назначения НКВД СССР, где дважды был ранен и никакой претензии по работе ко мне никто не имел и не предъявлял. С тех пор, несмотря на то что я после переселения здесь, в г. Алма-Ате, окончил юридический институт и университет марксизма-ленинизма, к работе по своей специальности меня не допускают.

Этих примеров вражеской деятельности Берия можно привести в многочисленном количестве. Как видите, в результате вражеской клеветнической деятельности Берия Л. П. миллионы людей без разбора и дифференциации страдают, томятся, уничтожены и погибли.

Всего изложить и описать в данном заявлении невозможно, если найдете нужным опросить меня, я изложу все подробно. В низах низовые люди — работники знают хорошо о фактах преступной деятельности отдельных лиц, а доводить их до Вашего сведения не представляется возможным, ибо не все сигналы доходят до Вас, и писать на высокопоставленных лиц, как Берия, рискованно и чревато тяжелыми последствиями, как это я уже испытываю сам в течение 10 лет.

В марте 1953 года я написал жалобу и на Ваше имя, тов. Маленков, о тяжелом режиме, в котором мы, коммунисты и люди, переселенные по национальному признаку, находимся. И это заявление до Вас также не дошло, а опять попало к Берия и осталось без разрешения, хотя в этом заявлении приводились серьезные факты унижения нас в правоотношениях, преследования в отношении нас и т. д.

Считая, что изложенные факты служат подтверждением вражеской деятельности буржуазного перерожденца Берия Л. П., довожу их до Вашего сведения и результат рассмотрения моего заявления прошу сообщить мне по вышеуказанному адресу

Д. Мальсагов

11. VII.53r.

Пометы:

К делу Берия

Разослано:

Т. Молотову В. М.

Т. Хрущеву Н. С.

Т. Булганину Н. А.

Т. Руденко Р. А.

5/VIII.53. [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 112–114. Копия. Машинопись.

 

№ 2.7

Письмо И. Нечаева от 10 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Председателю Совета министров СССР

тов. Маленкову Г. М.

По моей прошлой работе в Закавказье (период 1920 г.) мне известны некоторые факты из личной биографии Л. П. Берия, которые, как мне кажется, могут иметь значение в свете сегодня опубликованных решений ЦК КПСС.

Прошу Вас поручить кому-либо вызвать меня для передачи имеющихся у меня данных.

И. Нечаев

10. VII.53 г.

Москва, 130, Новоподмосковная, 34, кв. 2, ст[арший] инженер завода п/я 4111.

Помета:

К делу Берия.

Оригинал и копия посланы т. Руденко

13. VII.53. [п. п] [подпись неразборчива]

Копия

Председателю Совета министров СССР тов. Маленкову Г. М.

При вызове меня для объяснений по поводу моего Вам письма об известных мне фактах из личной биографии Л. П. Берия сообщаю:

В 1920 г., до установления советской власти в Грузии, я работал в качестве резидента разведуправления (регистрода) Кавказского] фронта в Закавказье. В зону моей деятельности входила и меньшевистская Грузия. Помню, что в газете грузинских меньшевиков, издававшейся в Тифлисе, было однажды опубликовано сенсационное извещение о поимке органами Министерства внутренних дел «большевистского агента» Л. П. Берия. Берия был арестован и изобличен документами. Хорошо помню, что в этих же материалах было опубликована копия известного мне удостоверения на шелку, выдававшегося нашим работникам. Там за подписью начальника] регистрода XI армии Пунке свидетельствовалось, что Л. П. Берия является сотрудником этого регистрода. У меня сохранилось впечатление, что арестован был Берия не после какой-либо активной революционной (разведывательной) работы, а едва ли не в начале перехода границы.

Я не знаю, каким образом Берия попал в число сотрудников разведки XI армии, но должен сказать, что прием в число работников в регистроде XI армии не был строго критическим и мог быть еще более простым для человека грузинской национальности, на которых был у наших органов большой «спрос».

После установления советской власти в Грузии я был вскоре направлен для организации Закавказской ЧК с группой др. товарищей. Там мне поручили иностранный отдел. Когда на горизонте в качестве работника вновь организуемой грузинской ЧК появился Л. П. Берия, я рассказал начальнику] Соо т. Домбровскому и пред [сед ателю] Закавказской] ЧК т. Русанову историю с провалом Л. П. Берия. Но этому не придали значения и не рекомендовали мне этим заняться.

С тех пор Л. П. Берия пошел, как говорят, в гору: стал председателем] Грузинской] ЧК, потом председателем] Закавказской] ЧК и т. д.

Хочу еще сказать, что в то время органы разведупра не рекомендовали своим работникам связываться с подпольными партийными организациями, и уж во всяком случае такая связь не могла быть поручена таким второстепенным разведработникам, каким был сотрудник регистрода XI армии Л. П. Берия. Связь с Закавказским] краевым комитетом была, насколько мне известно, поручена только мне как резиденту (окружному) регистрода Кав[казского] фронта. При моих встречах тогда с М. Цхакая, Назаретяном, Туманяном я не слышал от них, чтобы кто-либо из других разведработников был с ними связан, хотя они знали, что я — представитель фронта.

Обо всех этих фактах, в частности о сенсационном опубликовании материалов о Л. П. Берия, по-моему, должен еще знать т. Ванников Б. Л., который тогда работал со мной в качестве начальника] передаточного пункта.

При выяснении обстоятельств проникновения Л. П. Берия в разведку XI армии следует еще обратить внимание — не сыграл ли в этом деле какую-либо роль б[ывший] тогда начальником] особого отдела XI армии некто Панкратов, впоследствии разоблаченный как активный троцкист, враг, предатель, репрессированный нашими органами в 1927 г.

Какой вывод?

Полагаю, что приведенные выше факты могут прояснить, каким образом Л. П. Берия проник в нашу среду Если они помогут этому, значит, не напрасно я Вас потревожил своим заявлением.

Нужно еще добавить, что между грузинской (меньшевистской) охранкой, или, как она называлась, «особым отрядом», и англичанами, которые тогда обосновались в Батуме, существовала самая тесная связь. Как пример, поясню, что грузинская охранка не уничтожала попадавших в ее руки наших работников, опасаясь осложнить взаимоотношения с Советской Россией, с которой, как известно, у нее существовали дипломатические отношения. Она (охранка) таких работников высылала в Батум, а там англичане с ними разделывались. Так погибли мои товарищи по работе Никаноренко, Павлов и др. Кроме того, следует учесть, что во главе «особого отряда» стоял старый опытный жандарм Кедия, а министром внутренних дел был пресловутый Рамишвили. Вот почему я полагаю, что не мог пойманный с поличным Берия так просто уйти из лап меньшевистской (английской) охранки. Стоит поинтересоваться, не в этот ли период он стал агентом империалистов?

Нечаев

13.7.53 г.

Адрес домашний:

Москва, 130, Новоподмосковная, 34, кв. 2. Нечаев Иосиф Ильич.

Служебный телефон: Е-3-05-34, доб. 9.

Завод п/я 4111, ст[арший] инженер ОГТ.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 480. Л. 128–131. Копия.

 

№ 2.8

Письмо Ю. С. Визель от 15 июля 1953 г. Г. М. Маленкову, В. М. Молотову, К. Е. Ворошилову

В Президиум ЦК КПСС

товарищу Маленкову Г. М.

товарищу Молотову В. М.

товарищу Ворошилову К. Е.

от члена КПСС Визель Ю. С., партбилет № 1872194

Прошу ознакомиться с моим письмом. Факты, излагаемые мною, достоверны, легко могут быть проверены и имеют некоторое значение в связи с последними событиями — разоблачением Берия как врага партии, авантюриста и буржуазного перерожденца.

В 1938 году, работая в органах МВД, я был включен Кобуловым и Берия в агентурно-следственную работу, результатом которой явились материалы, компрометирующие товарищей Ворошилова К. Е., Калинина М. И. и Жемчужину

Меня и многих других работников органов привлекли к этой работе под предлогом необходимости выполнения ответственного партийного поручения.

Необычность обстановки и условий работы по данному делу, примененные в следствии изощренная тактика и методика и тенденциозность, направлявшаяся свыше, привели меня к мысли, что под предлогом «показать нашим товарищам, как их обволакивает вражеское окружение» (слова Берия), предпринята серьезная попытка дискредитировать ряд руководящих деятелей партии и правительства.

Позднее мне стало известно, что следственный отдел по особо важным делам вел «расследование» дореволюционной деятельности товарища Молотова В. М. с целью компрометации его.

Вместе со мной работал сотрудник органов Зубов А. Н. Беседуя с ним о том, что нас втравили в грязное дело, я склонил его написать совместное письмо на имя И. В. Сталина и В. М. Молотова об обстоятельствах возникновения и развития этого дела.

Такое письмо было нами написано на конспиративной квартире Зубова на Тверском бульваре, но передача его затруднялась тем, что за мною велось круглосуточное наблюдение, и можно было предполагать, что оно установлено и за Зубовым, поэтому он предложил использовать для передачи письма его жену.

Письмо было передано ей нами на улице и объяснено, как его передать.

Спустя несколько дней Зубов сообщил мне, что письмо им уничтожено.

Мысль — сообщить руководству партии об этом деле, а также других извращениях в работе органов — не оставляла меня и после этого.

В скором времени я оказался на положении активно разрабатываемого человека, и на меня исподволь началась заготовка компрометирующих материалов.

В 1943 году я сделал попытку добиться приема в ЦК партии. Я позвонил Вашему, товарищ Маленков, секретарю и попросил его доложить Вам мою просьбу о приеме. Не докладывая Вам, он тут же ответил, что Вы не сможете принять меня и предложил мне позвонить тов. Павлову (или Петрову — точно не помню). Этот товарищ оказался занятым и меня принял инструктор тов. Балабанов в присутствии работника органов.

Этим товарищам я не решился рассказать всего того, о чем хотел сообщить ЦК, но кое-что об обстановке в органах я им рассказал. Тов. Балабанов ответил мне, что ЦК доверяет товарищам, осуществляющим руководство в органах, и порекомендовал обратиться к ним.

Результатом моего посещения ЦК явилось снижение в должности и срочная отправка меня, больного, не оправившегося после тяжелого ранения, на фронт.

Сперва меня вызвал начальник особой инспекции при министре и предложил немедленно покинуть Москву («не болтаться здесь») и выехать на фронт со снижением в должности, ибо в противном случае меня исключат из партии.

Вслед за этим меня посетил «доброжелатель» — работник органов Гукасов и посоветовал, не подымая шума, немедленно уехать или меня доведут до состояния, когда я буду вынужден просить милостыню на улице.

Я уехал, но решил после войны, если останусь жив, при любых условиях сообщить товарищу Сталину все данные, которыми я располагал об обстановке в органах.

На фронте ко мне приставили в качестве заместителя работника органов Карасаева, усиленно интересовавшегося, не намерен ли я еще раз обращаться в ЦК. На мое замечание, что после войны будет видно, Карасаев мне заметил, что если преподанный мне предметный урок не будет мною учтен, меня «сотрут в порошок».

После возвращения из армии в 1946 году, а также позднее, в 1948 году, по инициативе Зубова у нас состоялось несколько встреч. Первые беседы носили характер прощупывания моих настроений, не намерен ли я что-либо предпринять по упомянутому выше делу.

Желая убедить меня в безнадежности этого мероприятия, Зубов рассказал мне, что во время войны он выезжал в лагеря, где организовал ликвидацию заключенных, привлеченных и осужденных по этому делу, что наряду с этим ему во время Отечественной войны было поручено проверить благонадежность товарища Ворошилова К. Е.

При другом разговоре, происходившем в Сокольническом парке культуры и отдыха, Зубов говорил, что авторитет Берия незыблем, ибо его считают неподкупным, и что Берия явится «наследником», т. к. есть основание полагать, что за «семью печатями» (собственные его слова) хранится соответствующий документ.

Я говорил Зубову, что считаю направление работы органов неправильным, что органы занимаются не тем, чем они должны заниматься, а в подборе, расстановке и использовании чекистских кадров руководствуются не государственными соображениями. Я назвал это нищетой духа и убожеством мысли и дел.

Из органов меня уволили в сентябре 1946 года. Не обладая другой профессией, кроме чекистской, я долгое время не мог устроиться на работу, и был вынужден обратиться за помощью в трудоустройстве к товарищам, знавшим меня по работе в органах. Все их попытки помочь мне получить работу оказывались тщетными.

После очередной неудачной попытки получить работу ко мне явился Зубов. Поинтересовавшись, как я живу, он с цинизмом заметил: «кольцо замкнуто», и предложил помочь мне в получении работы при условии, если я соглашусь уехать из Москвы.

В 1946 году я еще раз попытался быть выслушанным в ЦК. Мне удалось добиться приема у товарища, осуществлявшего контроль за органами, по фамилии Павлов (возможно Петров). Я рассказал ему о неправильных методах работы органов, о том, что и в 1938-39—40 годах и позднее органы фактически работали на холостом ходу, не выполняя основной своей задачи, о фактах беззакония и произвола, привел ему убедительный пример о заместителе] министра Обручникове.

На все это он мне ответил, что по затронутым вопросам мне надлежит обратиться к Берия, а что касается Обручникова, то он только недавно утвержден заместителем] министра внутренних дел и пока нет оснований пересмотреть вопрос о нем.

После такого ответа не могло быть речи о более серьезном разговоре.

Приведенные мною факты и обстоятельства и многие другие, которые я в этом письме не привел, еще более утвердили меня в мысли, что подобные явления в нашей действительности стали возможны в результате коварного обмана руководства партии, а деятели, избравшие своей профессией обман путем изощренной фальсификации, служат не государственным, а узкогрупповым, своекорыстным интересам.

Оценивая реально положение, в котором очутился, и памятуя о судьбе честных коммунистов, уничтоженных за попытку сообщить ЦК правду о неблагополучном положении в органах, я понимал неизбежность моей насильственной смерти.

Не желая умереть, не сообщив товарищу Сталину всего того, что я знал, я решил написать ему письмо.

Не зная, дойдет ли письмо по назначению, я решил написать тогдашнему министру госбезопасности Абакумову с просьбой доложить содержание письма товарищу Сталину.

Весною 1948 года я сдал письмо в приемную МГБ. В этом письме я писал о спровоцированной в 1936 году фальсификации с целью компрометации товарищей Ворошилова К. Е. и Калинина М. И. и ошельмовании во вражеской деятельности тов. Жемчужиной.

Я указал, что данные следствия по этому делу явились не результатом того, что содержавшиеся в них факты имели место в действительности, а благодаря примененным в процессе следствия методам и приемам.

Этим письмом я свидетельствовал, что все материалы этого следствия являются клеветой и ложью, и просил подвергнуть меня допросу для дачи подробных показаний.

В этом письме я указал о первой моей попытке в 1938 году сообщить правду об этом деле руководству партии и что в результате нарушения мною исписанных канонов круговой поруки лица, заинтересованные в сокрытии правды, упредив меня, выставили меня в роли «потрясателя основ» и таким путем развязали себе руки в отношении меня.

Далее я писал, что подобные явления стали возможны в результате подмены принципа партийности и государственности в работе органов беспринципной групповщиной.

В заключение я просил доложить товарищу Сталину содержание моего письма.

Никто меня не вызвал и со мной не разговаривали, но то, чему подвергли после этого письма меня и мою семью на протяжении шести лет и до последнего времени, оказалось хуже смерти.

В этом письме я не могу изложить все, о чем должен рассказать, и прошу, если никто из руководителей партии не сможет лично меня выслушать, поручить человеку, заслуживающему доверие, поговорить со мной.

Вместе с этим прошу дать указание министру внутренних дел разыскать упомянутое мною письмо, а также несколько других моих писем на имя Абакумова, посланных мною с фронта.

Визель

Москва, Б[олыпой] Комсомольский пер., 5, кв. 30

тел. дом. К-5-81-93

служ. Б-6-84-64

15. VII. 1953 г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 4–9. Копия. Машинопись.

 

№ 2.9

Письмо М. Зимянина от 15 июля 1953 г. Н. С. Хрущеву

Секретно

Разослать членам Президиума

ЦК КПСС

[п.п.] Н. Хрущев

16. VII.53r.

Секретарю ЦК КПСС

тов. Хрущеву Н. С.

В соответствии с Вашим поручением докладываю о содержании разговоров, которые у меня были с врагом народа Берия дважды по телефону и один раз — на приеме у него 15 июня 1953 г.

Первый телефонный разговор состоялся незадолго (за 3 или 4 дня, даты точно не помню) до принятия постановления Президиума ЦК КПСС от 12 июня 1953 г. «Вопросы Белорусской ССР». Я работал тогда в МИД СССР. Позвонил работник из секретариата Берия и предложил мне позвонить по кремлевскому телефону Берия.

Я позвонил и состоялся разговор следующего содержания. Берия спросил, как я попал в МИД? Я ответил, что был вызван в ЦК КПСС и к товарищу Молотову, что состоялось решение Президиума ЦК, в соответствии с которым я и работаю в МИД СССР. Затем Берия спросил, знаю ли я белорусский язык. Я ответил, что знаю. После этого Берия сказал, что вызовет меня на беседу и повесил трубку.

Я доложил об этом разговоре товарищу Молотову, сначала по телефону, а затем устно. Устный разговор состоялся несколько позже. Полагая, что меня могут перевести на работу в МВД, я сказал товарищу Молотову, что хотел бы остаться в МИД СССР. Однако товарищ Молотов, ничего не сказав мне о записке Берия, дал понять, что речь идет об ином предложении, против которого ему трудно возражать.

Второй телефонный разговор с Берия состоялся (также после предварительного звонка его помощника), насколько я помню, уже после принятия решения Президиума ЦК от 12 июня. Берия предложил мне явиться к нему в понедельник, 15 июня 1953 г.

В понедельник я был на приеме у Берия вечером. Разговор продолжался примерно 15–20 минут.

Берия начал беседу с того же, что и в телефонном разговоре, — как я попал в МИД? Я ответил. Берия заявил, что решение о моем назначении в МИД было ошибочным, неправильным, не мотивируя почему. Я ответил, что «мое дело солдатское». Когда ЦК решает вопрос о моей работе, я не могу рассуждать, правильно ли это или неправильно, а обязан выполнять решение, как и всякое другое.

Берия возразил: «Ваше дело не совсем солдатское. И даже вовсе не солдатское». И тут же перешел к следующему тезису, что белорусы удивительно спокойный народ. На руководящую работу их не выдвигают — они молчат, хлеба дают мало — они молчат. Узбеки или казахи на их месте заорали бы на весь мир. Что за народ белорусы?

Не зная, с каким заклятым врагом партии и народа я имею дело, я принял эти слова, как произнесенные не всерьез, и, помню, что ответил Берия, что белорусы — хороший народ.

Затем Берия спросил меня, как я оцениваю Патоличева. Я пытался дать краткую объективную характеристику тов. Патоличеву, но Берия прервал меня, сказав, что я напрасно развожу «объективщину», что Патоличев — плохой руководитель, пустой человек. После этого Берия заявил, что он написал записку в ЦК КПСС, в которой подверг критике неудовлетворительное положение дел в республике с осуществлением национальной политики, а также с колхозным строительством. Кратко пересказав содержание записки, Берия заявил, что надо поправлять положение, что мне предстоит это делать. При этом Берия сказал, что я не должен искать себе «шефов», как это делали мои предшественники.

Я ответил, что «шеф» в партии есть один — Центральный комитет партии. Берия заметил: «и правительство». Я сказал, что это само собой разумеется, так как ЦК партии и правительство неотделимы друг от друга.

Берия вновь заявил мне, чтобы я не искал себе «шефов». Это уже звучало, как предостережение или угроза, ибо сказано было очень резко. Я ответил, что учту его совет.

Затем Берия осведомился, читал ли я его записку о Белоруссии. Я ответил, что ничего не знаю об этой записке. Берия тут же предложил сотруднику принести записку и завизировал ее на мое имя.

Вслед за этим Берия сказал мне, что министром внутренних дел БССР назначен Дечко, а также назначен ряд новых начальников областных управлений МВД — белорусов, предложил познакомиться с ними, сказал, что надо поддерживать чекистов. Я ответил, что чекисты не могут обижаться на отсутствие поддержки со стороны ЦК КП Белоруссии. Берия заявил вновь, что «надо поддерживать чекистов, у них острая работа, а долг чекистов — поддерживать Вас». После этого Берия встал, давая понять мне, что разговор окончен, но в заключение в третий раз сказал, уже не помню в какой связи, чтобы я не искал себе «шефов».

После ухода от Берия я зашел в его секретариат, где меня ознакомили с запиской Берия в ЦК КПСС о Белоруссии. Вслед за тем мне прислали ее в Минск.

Будучи до предела загружен работой в связи с подготовкой к Пленуму ЦК КП Белоруссии, я не имел возможности глубоко размышлять над тем, почему Берия, предупреждая меня от поисков «шефов», направил мне записку, но в глубине души был несколько встревожен тем, что эту записку направил мне не Президиум ЦК, а Берия. Поэтому я записку Берия никому не оглашал, а после Пленума ЦК КП Белоруссии отправил ее в Канцелярию Президиума ЦК КПСС.

Теперь, после разоблачения Берия Президиумом ЦК КПСС, я сознаю, что шаги, предпринятые Берия по отношению ко мне, были провокационными от начала до конца, а ознакомление с его запиской — попыткой подкупа или шантажа, разобраться в которой я вовремя не сумел. Глубоко сожалею, что оказался в таком положении. Но Берия я раньше не знал — никогда не был у него, не знал подлых повадок этого предателя, относился к нему как к видному государственному деятелю. Только узнав, что Берия является злейшим врагом партии и народа, я понял, насколько подлым является этот иезуит, насколько подлым было и его отношение ко мне лично, раз и меня он пытался запятнать.

Заявляю Центральному комитету КПСС, что никогда ничего общего с врагом партии и народа Берия не имел, честно боролся и буду бороться за дело нашей великой коммунистической партии до последнего дыхания.

Член ЦК КПСС М. Зимянин

15 июля 1953 г.

Верно: [п.п.] [подпись неразборчива]

Разослано: т. Маленкову Г. М. т. Молотову В. М. т. Ворошилову К. Е. т. Булганину Н. А. т. Кагановичу Л. М. т. Микояну А. И. т. Сабурову М. 3. т. Первухину М. Г.

Пометы:

К делу Берия

Доложено [п.п.] [подпись неразборчива]

17. VII.53.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 27–30. Копия. Машинопись.

 

№ 2.10

Письмо полковника Мельникова от 15 июля 1953 г. Н. А. Булганину

Тт. Маленкову Г. М.

Молотову В. М.

Хрущеву Н. С.

[п.п.] Булганин 30.VII

Послано т. Руденко

Копия

Экз. № 1

Маршалу Советского Союза

товарищу Булганину Н. А.

В связи с разоблачением Берия как врага Коммунистической партии и Советского государства считаю своим долгом доложить Вам некоторые факты, которые в связи с делом Берия могут теперь иметь другую оценку

Изложенные факты относятся к периоду оборонительных боев за Главный Кавказский хребет и в районе Орджоникидзе (Владикавказ) в Великую Отечественную войну

1. К 1 августа 1942 года я прибыл в г. Сухуми на должность начальника штаба 3-го стрелкового корпуса. Управление корпуса было сформировано в июне 1942 года. Командиром корпуса был назначен генерал-майор Леселидзе. Корпус входил в состав 46-армии (штаб армии г. Кутаиси) и имел задачу оборонять побережье Черного моря от возможной высадки морского десанта немцев. Как известно, летом 1942 года, т. е. в этот период, советские войска вели сдерживающие бои с противником на Северном Кавказе и на подступах к Кавказским горам.

Ни в штабе корпуса, ни командиром корпуса генералом Леселидзе не оценивалась обстановка в том направлении, что необходимо и немедленно начать выдвижение частей корпуса с побережья моря на перевалы Главного Кавказского хребта. В первых числах августа 1942 года у командующего 46-й армией генерала Сергацкова созрело решение о необходимости немедленного выдвижения частей для занятия обороны на перевалах, но, как я понял его, он ждал утверждения этого решения Военным советом Закавказского фронта. Примерно 14 августа я был вызван командующим армией в Сочи, в штаб 20-й горнострелковой дивизии, где получил от него приказание командиру корпуса генералу Леселидзе о немедленном выдвижении частей корпуса на перевалы. Генерал Леселидзе отнесся к этому приказанию скептически, возражал против такого поспешного приказания и считал, что еще нет данных для немедленного выдвижения частей на перевалы. Об этом мною было доложено генералу Сергацкову, и последний после длительного переговора по телеграфному аппарату с генералом

Леселидзе в моем присутствии в категорической форме приказал выполнять его приказ. Таким образом, генерал Леселидзе затягивал выдвижение частей на перевалы. В результате этого с опозданием были выдвинуты на перевалы части 394-й грузинской стрелковой дивизии, и по этой причине противник упреждал нас в выдвижении на перевалы. При этом следует подчеркнуть, что части 394-й стрелковой дивизии не были заранее подготовлены и приспособлены для ведения боев в горах. Вышедшие батальоны на перевалы, по существу, без сопротивления сдали их противнику.

Привожу этот факт с той целью, чтобы показать, как теперь стало известно, преступную деятельность Берия, прибывшего в г. Сухуми в качестве члена Комитета обороны. Берия прибыл с большой группой своих приближенных. На заседании в Сухуми, на котором присутствовали военные советы Закавказского] фронта и 46-й армии и секретари горкомов Краснодарского края, он свирепо отстранил от должности командующего, начальника штаба и начальника тыла 46-й армии и других. Назначил командующим армией генерала Леселидзе, а начальником штаба — привезенного с собой полковника Миколадзе. Он создал большой Военный совет армии и включил в его состав врагов народа, как, например, бывшего секретаря Сухумского обкома Барамия. Угрожал расстрелом и другими кознями секретарям горкомов Краснодарского края за то, что они не наводят порядка, и за то, что требуют рабочей силы для оборонительных работ, и сказал, что не даст из Грузинской ССР людей для оборонительных работ. Между тем он ни словом не обмолвился на руководство Грузинской ССР и Абхазской АССР, которые своей деятельностью и пассивным созерцанием усугубляли беспорядки и увеличивали панику.

Например, противник в течение трех дней бомбил г. Сухуми. В городе возникли пожары, паника и грабежи. А руководство Абхазской АССР и, в частности, секретарь обкома Барамия и начальник Управления НКВД (по фамилии, насколько припоминаю, Гагуа) после первой бомбежки сбежали в горы и бросили город и население на произвол судьбы. Однако к ним со стороны Берия никаких мер не было принято. Также не помню, чтобы были привлечены к ответственности командир 394-й стрелковой дивизии Контария и командиры полков этой дивизии за сдачу перевалов.

Как я уже указывал, Берия прибыл в г. Сухуми с большой группой приближенных ему работников. Вместе с ним прибыли нарком внутренних дел Грузинской ССР Роппау, полковник Миколадзе, а также Соджая Пиашев и много других лиц.

Для упрочения угрожаемого положения на Клухорском и Марухском направлениях требовалось принять меры для усиления этих направлений более стойкими частями. Предлагалось перебросить из Батуми 9-ю горно-стрелковую дивизию, а на ее место передислоцировать 394-ю дивизию. В этом Берия отказывал. Позже, видимо под давлением сверху, были направлены на усиление этих направлений 9-я горно-стрелковая дивизия, 155-я стр[елковая] бригада и 107-я стр[елковая] бригада, прибывшая с Брянского фронта.

На меня как на начальника штаба корпуса и на комиссара корпуса полковника (ныне генерал-майор) Буинцева была возложена Военным советом армии ответственность за Марухское направление. Для этого нам передали 107-ю стр[елковую] бригаду, с которой мы прибыли к Марухскому перевалу. По прибытии нами было установлено наличие специальной группы, присланной Берия со специальным назначением руководства этим направлением. Об этом, видимо, и не знал Военный совет армии. Подобные же группы от Берия находились и на других направлениях, и, в частности, на Клухорском направлении находилась группа под руководством Серова (заместителя] министра НКВД СССР). Фактически мы были отстранены от руководства боевой деятельностью подчиненных нам войск.

Возникает необходимость проверить истинное политическое лицо всех лиц, коих Берия привез с собой, назначал и продвигал их по службе.

2. Некоторые факты о ходе боев в районе Орджоникидзе (Владикавказ) в ноябре 1942 года.

Северной группой войск командовал генерал Масленников И. И. В начале ноября 1942 года противник нащупал слабое место в нашей обороне в районе Нальчика, прорвал оборону и за двое суток узким коридором вышел к окраинам Орджоникидзе. Такое неожиданное появление противника нас удивляло. В ходе продвижения противник разогнал части 10-го стр[елкового] корпуса, который только что приступил к формированию в районе южнее селения Ардон. Командиром этого корпуса был назначен генерал Лавягин, для которого, как было известно, появление противника было неожиданным. Генерал Масленников И. И. отдал под суд генерала Лавягина.

Войска 9-й армии готовились к наступлению на Молгабег. Вследствие неожиданного прорыва немцев на Орджоникидзе наступление было отменено и 3-й стр[елковый] корпус спешно выдвигался в район Орджоникидзе для занятия рубежа обороны в районе поселка Кировский. Нам представлялось, что сил в группе войск было достаточно для быстрого и полного разгрома противника.

Кроме 3-го стр[елкового] корпуса в районе Орджоникидзе находились в резерве, как было известно, дивизия НКВД и 10-й гвардейский стр[елковый] корпус. Командир 3-го стр[елкового] корпуса полковник (ныне генерал, командующий При[волжским] ВО) Перекрестов предлагал нанести удар во фланг и тыл прорвавшейся группировки немцев. Командующий 9-й армией генерал Коратеев поддерживал это предложение командира 3-го стр[елкового] корпуса. Но, как было нам известно, генерал Масленников И. И. отверг его. 10-й гвардейский стр[елковый] корпус впоследствии был введен в бой лобовым ударом, завязался затяжной бой. В ходе напряженного боя в один из дней командир корпуса и начальник штаба были вызваны на командный пункт армии. Командарм генерал Коратеев развернул заранее заготовленную карту и указал нам рубеж для занятия войсками корпуса в случае отхода. Эта карта с рубежами, на которые должны отойти наши войска, видимо, была прислана из штаба группы войск. Мы все чувствовали и знали, что Масленников И. И. не мог терпеть такого способного и опытного командарма, как генерал Коратеев.

Руководство генерала Масленникова И. И. сводилось к постоянным угрозам расстрела. Были случаи, когда он своими действиями грубо компрометировал действия командиров соединений. Например, 3-му стр[елковому] корпусу была передана одна стрелковая дивизия (номер ее не помню), которая находилась в движении. Вместе с этим Масленниковым И. И. было приказано с утра следующего дня начать наступление.

День был короткий. Командир корпуса и штаб корпуса в ночь кануна наступления по частям разыскивали эту прибывающую дивизию. Естественно, к наступлению не были готовы. Однако генерал Масленников И. И. приказал наступать. Наступление было неудачным. Генерал Масленников приказал расследовать и пытался не виновных в этом наказать.

Заслуживает внимания и такой факт, когда затягивалась переброска 3-го стр[елкового] корпуса из-под Моздока под Новороссийск в состав Черноморской группы войск. После войны мне стало известно, что перегруппировка войск из Северной группы в состав Черноморской группы осуществлялась по замыслу товарища Сталина с целью отрезать отход немцев на Таманский полуостров. Как известно, с переброской опоздали, и замысел товарища Сталина не был выполнен, что потом, впоследствии, привело к большим ненужным потерям.

Я затрудняюсь делать какие-то определенные выводы о лицах и фактах, изложенных мною выше. Повторяю, мой долг, в связи с делом Берия, донести Вам.

Старший преподаватель

Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова

полковник Мельников

15.7.1953 г.

Пометы:

Доложено, [п.п.] [подпись неразборчива]

30. VII

Разослано:

тов. Хрущеву Н. С.

тов. Шаталину Н. Н.

тов. Круглову С. Н.

30. VII.53 г. [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 31–35. Копия. Машинопись.

 

№ 2.11

Письмо Е. А. Гнедина от 16 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

В Президиум КПСС тов. Маленкову Георгию Максимилиановичу

от Гнедина Евгения Александровича, бывшего заведующего отделом печати Народного комиссариата иностранных дел, ныне ссыльного в Карагандинской области Казахской ССР, ст. Агадырь, Акчатаустрой.

Заявление

В связи с разоблаченнием антипартийной и антигосударственной деятельности Берия сообщаю сведения о его преступных действиях, выразившихся в том, что он лично в своем кабинете народного комиссара внутренних дел применял пытки для получения ложных показаний с целью обмануть партию и правительство.

Берия не удалось сделать меня орудием своего провокационного замысла. В течение четырнадцати лет, добиваясь реабилитации, я ссылался на неправильные методы следствия, но не решался до сегодняшнего дня в письменных заявлениях и даже кому-либо устно сообщить о личной причастности Берия к незаконным методам следствия. Я не называл имени Берия не только из-за недостатка мужества, но и из-за неправильно понимаемого чувства государственной и партийной дисциплины.

В ночь на 11 мая 1939 года, занимая должность заведующего отделом печати НКИД, я был арестован и доставлен в кабинет Кобулова — ближайшего сотрудника Берия. Я решительно отверг заявление Кобулова, что являюсь шпионом, и утром 11 мая был препровожден для пыток в кабинет Берия. Для того чтобы высказываемое мною обвинение не было голословным, я вынужден изложить некоторые подробности.

Меня посадили на стул против Берия, а по бокам поместились Кобулов и неизвестный мне работник следственной части. Кобулов доложил Берия, что я на ночном допросе «вел себя дерзко», и как только я, прервав Кобулова, заявил, что настаиваю на своей абсолютной невиновности, Кобулов с подручным, по сигналу Берия, стали с обеих сторон обрабатывать мою голову, как боксер — тренировочный мяч.

Затем меня, оглушенного, по команде того же Берия всесторонне обработали резиновыми дубинками. На вопросы Берия я повторял, что никаких преступлений не совершал.

После этого начальник тюрьмы Миронов привел меня в холодный карцер, где меня без одежды продержали некоторый срок, и вновь доставили в кабинет Берия. И снова Берия лично руководил избиениями, и снова на свои вопросы услышал от меня заявление о моей невиновности.

Затем меня подвергали избиениям в помещении следственной части больше суток (или несколько суток). В тех условиях я лишился возможности отличать смену дня и ночи.

Доведя меня до такого состояния, когда Кобулов совершенно всерьез заинтересовался, не страдаю ли я падучей (я ответил отрицательно, что и соответствует действительности), меня в третий раз привели в кабинет Берия. Он, конечно, был осведомлен о моем состоянии и, зная, что мне уже известно как содержание лживых показаний, которые пытались у меня исторгнуть, так и то, кого ему желательно оговорить, потребовал, чтобы я «признался».

Я сказал: «Я обязан говорить только правду: я ни в чем не виновен». На это Берия ответил: «Подобной философией вы только ухудшаете свое положение».

Ясно, что Берия не мог не убедиться в том, что в моем лице имеет дело с честным человеком, так как показаний от меня не получил, а предъявленные мне голословные и дикие посторонние показания были, несомненно, добыты либо с ведома и по приказу Берия, либо им самим в результате пыток и незаконных методов следствия.

Тем не менее Берия обрек меня на дальнейшее следствие, суд, лагерь, ссылку.

Поскольку цель настоящего заявления — сообщить данные о Берия, я здесь не касаюсь моего дела и моей судьбы. Повторяю только, что и на следствии, и на суде я опроверг обвинения в какой бы то ни было моей причастности к антисоветской деятельности в органах внешней политики и вообще — в какой бы то ни было преступной деятельности. Я вошел в тюрьму коммунистом и остался им по сегодняшний день.

[п.п.] Е. Гнедин

16 июля 1953 г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 36–40. Копия. Машинопись.

 

№ 2.12

Письмо В. Н. Зайчикова от 16 июля 1953 г. в ЦК КПСС

Секретно

Разослать членам

Президиума ЦК КПСС,

[п.п.] Н. Хрущев

16. VII.53r.

В связи с тем, что сейчас расследуется преступная деятельность Берия, считаю необходимым сообщить Центральному комитету следующее.

В январе 1953 г. секретариат ЦК КПСС направил меня на работу помощником] начальника] следственной части по особо важным делам МГБ СССР. В феврале с. г. Игнатьев, Гоглидзе, Коняхин (б[ывший] заместитель] начальника] следственной части) и я были вызваны товарищем Сталиным И. В. Я был вызван как один из участников составления проекта обвинительного заключения по делу Абакумова.

Тов. Сталин подверг представленный ему проект обвинительного заключения критике главным образом за то, что документ неубедительно показывал причины и процесс падения Абакумова.

При этом тов. Сталин сказал, что в обвинительном документе мы должны сказать правду, какой бы она ни была. Тов. Сталин говорил, что если за Абакумовым наблюдались порочащие его действия еще до выдвижения на пост министра, то и об этом надо сказать, не боясь того, что это может указать на ошибочность выдвижения Абакумова. Далее тов. Сталин сказал: «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его по настоянию Берия. Вскоре после назначения членам Политбюро стало ясно, что Абакумов не на месте. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берия и не доверяю ему».

Должен добавить, что на всех стадиях рассмотрения в министерстве переработанного после указаний тов. Сталина проекта обвинительного заключения Гоглидзе стремился избавить документ от фактов, которые могли натолкнуть на мысль об ошибочности выдвижения Абакумова. В частности, Гоглидзе неоднократно предлагал исключить указание на то, что Абакумов в 1933 г. переводился из членов в кандидаты партии за нежелание ликвидировать свою политическую безграмотность.

Зайчиков В. Н.

16. VII.53r.

тел. Б-8-97-34

Верно:

[п.п.] Е. Румянцева

Разослано:

т. Маленкову Г. М.

т. Молотову В. М.

т. Ворошилову К. Е.

т. Булганину Н. А.

т. Кагановичу Л. М.

т. Микояну А. И.

т. Сабурову М. З.

т. Первухину М. Г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 42–43. Копия. Машинопись.

 

№ 2.13

Письмо Н. Спиридонова от 18 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Совершенно секретно

Председателю Совета министров СССР

товарищу Маленкову Г. М.

В связи с разоблачением Берия как врага партии и советского народа, вспоминая обстановку предвоенного и военного времени 1941 г. от октября м[еся]ца до начала 1942 г., возникавшие тогда сомнения в данное время приобретают смысл вражеской деятельности Берия.

1) В тяжелые дни для нашей столицы Москвы, когда гитлеровские войска были на подступах к Москве, неожиданно для нас — Управления] коменданта Московского Кремля, без всякого извещения, в ГУМе была сосредоточена крупная воинская часть с артиллерией.

Мы всегда во время тревог очень беспокоились за это странное, законспирированное от нас соседство с Кремлем.

Впоследствии, со слов других, работники УКМК говорили мне, что в этих т[ак] называемых] войсковых частях НКВД был какой-то сбор подозрительных людей.

Кроме того, бывш[ий] начальник] Хозяйственного] управления] Совета министров СССР тов. Опарин И. Е. уже после войны как-то по телефону сказал мне о наличии в ГУМе радиостанции Берия.

Связывая теперь эти два обстоятельства, не следует ли предположить, что сосредоточение крупной войсковой части, состоящей из подозрительных людей, у Кремля готовилось для нападения на Кремль.

2) Очень странными и весьма подозрительными являются теперь отдельные случаи неожиданных, без объявления тревог, бомбежек Кремля.

Вспоминаю случай разрушения бомбами здания ЦК КПСС, разрыв бомбы в Арсенале и третьей — в Государственном университете.

В Кремле разорвалась бомба типа реактивного снаряда нашего изготовления.

Мои попытки исследовать по осколкам тип бомбы были тогда сорваны.

3) Появление одиночки террориста Дмитриева на Лобном месте Красной площади 6 ноября 1942 г., в день торжеств[енного] заседания в Кремле с докладом И. В. Сталина, обстрел им правительственной машины вызывает подозрение в организации этого акта Берия и его подручных с целью напугать правительство и сорвать заседание.

4) В данное время вызывает подозрение обстоятельство направления в Германию перед войной совершенно неподготовленного к дипломатической деятельности Деканозова в качестве посла СССР.

Дипломатическая линяя и линия разведки оказались в руках у Берия, чем была скрыта внезапность нападения на нашу страну гитлеровских войск.

Не следует ли предположить, что все эти действия Берия являлись пораженческими и он еще тогда рвался к власти.

Комендант Московского кремля Н. Спиридонов

18. VII.53 г.

Пометы:

т. Булганину Н. А. доложено.

18/VII. [п.п.] Г. Маленков

Разослано:

тов. Молотову В. М.

тов. Хрущеву Н. С.

тов. Булганину Н. А.

18. VII.53

+ т. Руденко

20/VII.53.

В архив

20/VII.53. [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 54–56. Копия. Машинопись.

 

№ 2.14

Письмо Н. Богданова от 18 июля 1953 г. В. М. Андрианову

Совершенно секретно

УПРАВЛЕНИЕ МИНИСТЕРСТВА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

по Ленинградской области

№ 0/1344

18 июля 1953 года

Секретарю

Ленинградского областного комитета КПСС товарищу Андрианову В. М.

В дополнение к ранее посланной на Ваше имя информации сообщаем, что в результате проведенного расследования установлено —

Тогонидзе Владимир Варламович, 1926 года рождения, уроженец гор. Москвы, по национальности грузин, гражданин СССР, слесарь кордно-бельтингового комбината «Красный Маяк», одинокий, проживающий по Костромской ул., дом № 10, кв. 2, бывший работник органов МТБ Грузинской ССР.

14 июля 1953 года примерно в 20 или 21 час на трамвайной остановке маршрута № 26 на углу ул. Скороходова Тогонидзе вошел в вагон, где в присутствии пассажиров начал вести себя неподобающим образом.

Тогонидзе при покупке трамвайного билета вместо положенных для этого 30 копеек стал давать кондуктору трамвая разменную монету примерно в сумме 1,5–2 руб., которая отказалась их брать. После этого Тогонидзе стал бросать эти деньги на пол трамвая и за окно. Кондуктор трамвая предупредила Тогонидзе о том, что нельзя бросать деньги, так как на них имеется советский герб. На возражения кондуктора Тогонидзе стал выкрикивать антисоветские фразы, при этом несколько раз повторил имя врага народа, агента международного империализма Берия, заявив при этом, что пока он будет жив, деньги у него (Тогонидзе) будут. Вместе с тем он выкрикивал оскорбления в адрес председателя Совета министров СССР.

В связи с таким поведением Тогонидзе кондуктор трамвая у остановки на площади Революции пригласила милиционера, который предложил Тогонидзе выйти из трамвая, что он и сделал. Однако при выходе из трамвая Тогонидзе вновь выразился в адрес председателя Совета министров СССР «Долой Маленкова», «Смерть Маленкову». [Вписано от руки. — Ред.]

Присутствовавшие при этом пассажиры Терентьев А. Н. и другие попросили милиционера задержать Тогонидзе и доставить в отделение милиции. По пути в 17 отделение милиции Тогонидзе в присутствии сопровождавшего его милиционера, гражданина Терентьева и других вновь неоднократно высказывал оскорбления нецензурными словами в адрес председателя Совета министров СССР, и по его же адресу заявлял «Долой Маленкова», «Смерть ему» [вписано от руки. — Ред.], а также выкрикивал «Да здравствует Берия» [вписано от руки. — Ред.].

Уже будучи доставлен в 17 отделение милиции Тогонидзе в присутствии многих лиц продолжал наносить оскорбления в адрес товарища Маленкова [вписано от руки. — Ред.], заявляя при этом, что если Берия будет уничтожен, то «убивайте и меня».

По фактам антисоветских высказываний Тогонидзе расследование закончено. Оформляем его арест.

Начальник Управления МВД ЛО [п.п.] Н. Богданов

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 61–62. Копия. Машинопись.

 

№ 2.15

Письмо С. М. Штеменко от 23 июля 1953 г. Н. С. Хрущеву

Разослать членам Президиума ЦК КПСС [п.п.] Н. Хрущев 23.VII.53 г.

В ЦК КПСС

товарищу Хрущеву Н. С.

от члена КПСС

генерал-лейтенанта Штеменко С. М.

Как Вам известно, я снят с занимаемой должности и снижен в воинском звании на две ступени, с генерала армии до генерал-лейтенанта.

Это тяжелый удар для меня. Я честно и добросовестно прослужил в армии 27 лет. Поступил я в армию добровольно, когда мне было 19 лет. Партия и армия меня воспитали и вырастили.

Но все же не это меня беспокоит сейчас. Я перенесу, как подобает коммунисту, отстранение от должности и снижение в звании. Воля партии и нашего правительства для меня закон, и данное решение не подлежит обсуждению.

Меня волнует и беспокоит сейчас другое, а именно, что на мое честное имя коммуниста и генерала в результате подлой, преступной деятельности врага народа Берия наброшена тень, и меня тревожит мысль, смогу ли я доказать партии свою честность и преданность ее делу, но уверен и знаю, что есть справедливость в нашей партии, которая позволит разобраться и установить, что я абсолютно не причастен к антипартийным и антигосударственным действиям подлейшего преступника Берия.

Я вместе со всеми честными людьми нашей Родины с чувством возмущения и негодования проклинаю этого презренного врага народа и вместе со всеми членами нашей партии целиком и полностью одобряю решения ЦК КПСС и Президиума

Верховного Совета СССР по делу Берия. Я присоединяю свой голос к многомиллионному голосу нашего народа, выражающего горячую благодарность Президиуму ЦК КПСС, своевременно и решительно разоблачившему и обезвредившему подлого провокатора, предателя и авантюриста Берия.

Позвольте, Никита Сергеевич, кратко рассказать Вам о моих отношениях с Берия.

Впервые я встретился с этим Берия, будь трижды проклято его имя, в 1942 году во время его поездки в Закавказье. Для работы к нему была прикомандирована группа из Генштаба, возглавляемая генерал-лейтенантом Бодиным. В составе этой группы был и я. В Закавказье были около двух месяцев. За этот период все задания по работе я получал от своего непосредственного начальника генерала Бодина. С Берия никаких непосредственных дел не имел. Видел его несколько раз на совещаниях и один раз при выезде для осмотра оборонительных рубежей в район Махачкала, Грозный.

Второй раз я выезжал с Берия в 1943 году на Северо-Кавказский фронт в район Краснодара. Там он был около 10 дней. В этот период я выполнял его поручения, ездил в войска, собирал обстановку, готовил проекты донесений в Ставку, принимал участие при рассмотрении вопросов фронта. Активных наступательных операций в это время фронт не проводил. Обе стороны сидели в обороне. Вся деятельность Берия на фронте свелась в основном к помощи фронту в вопросах снабжения.

Почему именно я ездил с Берия в Закавказье и на Северный Кавказ? Потому что это было мое направление еще с мирного времени. Впоследствии на Северный Кавказ я ездил с маршалом тов. Жуковым Г. К., а еще позднее с маршалом тов. Ворошиловым К. Е. Был я и на других фронтах — с тов. Маленковым Г. М. на Западном, с тов. Тимошенко С. К. на двух Прибалтийских фронтах, с тов. Жуковым Г. К. на 2-м Белорусском. С кем посылали, с теми и ездил, а впоследствии посылали и самостоятельно.

В дальнейшем до конца войны с Берия встречался только у товарища Сталина, когда вместе с начальником Генштаба бывали у него на докладе. Кроме того, в конце 1943 года Берия вместе с другими руководителями правительства ездил в Тегеран на проводимую там конференцию, где я видел его. Я с группой в составе трех человек осуществлял связь Верховного главнокомандующего с Генштабом, а через него — с фронтами. Что делал Берия в Тегеране, мне неизвестно, но я знаю, что он участия в работе конференции не принимал. У меня с ним никаких дел не было как в Тегеране, так и в дальнейшем до конца войны. Иногда Берия звонил мне как начальнику оперативного управления и спрашивал обстановку на фронтах, которая ему и докладывалась как члену правительства. Однажды он по телефону дал мне указание послать в МВД Мамулову справку, если не ошибаюсь, касающуюся работы группы, которая была с ним в Закавказье в 1942 году. Справка эта была нужна для получения медалей за оборону Закавказья.

Говоря о медалях за оборону Закавказья, следует обратить внимание на такой факт. Непонятно, почему медали за оборону Закавказья нам в Генштаб были присланы не из Президиума Верховного Совета, а из МВД, и грамоты к этим медалям были подписаны Берия. Я не знаю, каков был порядок выдачи этих медалей в войсках, но тогда в Генштаб эти медали были присланы из МВД с грамотами за подписью Берия. Может, эти грамоты выдавались им тем, кто с ним ездил?

В бытность мою начальником Генштаба с конца 1948 года по июнь 1952 года отношения с Берия были те же, что и раньше, т. е. видел я его при докладах у товарища Сталина или на заседании Президиума Совета министров. Лично у него в кабинете за это время был один раз, когда докладывал ему основные вопросы мобилизационного плана Советской армии, которые по указанию товарища Сталина докладывались мною лично каждому члену Политбюро. Со стороны Берия при этом докладе был один вопрос — что это, план войны или нет. Я ответил, что это план отмобилизования существующей армии. Больше никаких вопросов он не задавал, и весь мой доклад длился около 10 минут, не больше. За период пребывания меня в должности начальника Генштаба Берия звонил мне по телефону не чаще 2–3 раз в год по тем или иным вопросам справочного характера, точно ответить затрудняюсь, т. к. не помню. Года два или три подряд за этот период, помню, что он по телефону давал задание подработать совместно с министерствами угольной и нефтяной промышленности вопрос об освобождении угольщиков и нефтяников от очередных призывов в армию. Эти задания выполнялись Главным оргуправлением Генштаба и представлялись в Совет министров на утверждение. Иногда при своих обращениях ко мне по телефону Берия спрашивал, как идут дела в министерстве. Я ему обычно отвечал «все в порядке» или «удовлетворительно», иногда говорил, что у нас имеются нерешенные вопросы, в надежде, что он нам поможет решить их. Но его, видимо, мало интересовало, решаются наши вопросы или нет, т. к. после моего такого ответа он обычно, не давая никаких советов или указаний, клал телефонную трубку.

Примерно, в конце мая 1952 года Берия позвонил мне по телефону и, не задавая других вопросов, спросил, как идут дела в министерстве. Я ответил примерно так, что в делах Генштаба и министерства, особенно после ареста т. Яковлева, есть трудности, которые заключаются в том, что многие вопросы не решаются, возвращаются обратно, многие наши предложения не принимаются. Он спросил, где не решаются вопросы. Я ответил, что ряд вопросов представлен товарищу Сталину, большинство же вопросов находится в Совете министров и в Бюро по военным и военно-промышленным вопросам. Какие где находятся вопросы, я не перечислял, а он не спрашивал.

После такого ответа Берия сказал, напишите об этом товарищу Сталину и особо подчеркните, что Ваши вопросы не решаются в Бюро по военным и военно-промышленным вопросам. Я ему ответил, что нами уже подготавливается доклад товарищу Сталину о положении дел в министерстве и будет ему в ближайшее время представлен.

Следует доложить, что в этот день или накануне этого дня министр тов. Василевский А. М. и я как начальник Генштаба решили представить товарищу Сталину доклад, в котором указать, какие основные вопросы у нас не решаются, и хотели просить товарища Сталина помочь нам. До этого мы с маршалом Василевским не один раз обсуждали, как нам быть, составляли перечни нерешенных вопросов, которые он брал с собой при поездках в Совет министров, а потом решили, как я уже доложил, написать письмо товарищу Сталину. Об этом я и сказал Берия. После моего ответа Берия сказал, представляйте доклад товарищу Сталину, и еще раз подчеркнул, что особо остро нужно сказать о том, что наши вопросы не решаются в Бюро по военным вопросам. На этом разговор закончился.

На второй или третий день после этого я был отвезен в больницу на операцию, а по выходе оттуда уже не приступал к работе, т. к. был освобожден от должности начальника Генштаба. Таким образом, при мне указанный доклад так и не был представлен товарищу Сталину Представлялся ли он после, не знаю. Я убыл на новую должность в Группу советских войск в Германии.

После прибытия из Германии обратно в Генштаб, в марте 1953 года, имел с Берия один разговор по телефону в конце мая месяца. Он мне позвонил и спросил, могу ли я подобрать в Генштабе или в академиях двух офицеров, одного, который хорошо знал бы ход Отечественной войны, и второго, который мог бы хорошо обосновать события войны с политической точки зрения. Я ответил, что, безусловно, такие офицеры есть у нас, и они будут подобраны. Он сказал, что вскоре позвонит и спросит, кто подобран. Для какой цели нужны эти офицеры, Берия не сказал, а я постеснялся спросить. По этому вопросу мною было дано задание начальнику Военно-научного управления тов. Покровскому и начальнику Военно-исторического отдела тов. Платонову, которые подобрали и рекомендовали мне 4–5 человек, которых я взял себе на заметку, но Берия больше не звонил и эти кандидаты ему доложены не были.

Кроме изложенного мной выше никаких поручений Берия я не выполнял и от него никаких заданий не получал. Никогда Берия меня не спрашивал о характеристике тех или иных руководителей военного министерства или других лиц. Никогда, ни разу, ни устно, ни письменно я не докладывал Берия какие-либо факты, касающиеся работы того или иного руководителя военного министерства или другого лица.

Почему я докладывал Берия по изложенным выше вопросам? Потому что он был одним из руководителей партии и правительства. Я знал, какое он занимает положение, и не мог не докладывать ему, когда он меня спрашивал. Никто не мог отказаться от доклада ему по любому вопросу, который он мог спросить.

О трудностях в министерстве весной 1952 года, т. е. о том, что у нас не решались некоторые вопросы, докладывал ему потому, что считал, что он может оказать помощь министерству, но и опять-таки докладывал ему не специально, а отвечал на его вопросы.

Я, как и все коммунисты, считал и сейчас считаю, что о недостатках и трудностях в работе я обязан докладывать, кому положено, а тем более руководящим деятелям партии и правительства и не замазывать недостатки. Так учит нас партия.

Вопросы Берия ко мне не носили какого-то особо секретного или доверительного характера, и я, конечно, как и все, не мог тогда и думать, что свои вопросы, как видимо и все свои деяния, он использовал в своих корыстных целях. Видимо, рекомендуя написать указанное мной письмо товарищу Сталину, он преследовал какие-то свои цели, а вовсе делал это не из желания помочь министерству. Я не могу считать себя каким-то секретным осведомителем Берия, потому что, как я уже доложил выше, ни устно, ни письменно не докладывал ему ничего, кроме служебных вопросов, как начальник Генерального штаба. Нельзя же это рассматривать как сведения специального осведомителя.

В бытность мою начальником Генерального штаба со мной разговаривали по телефону и другие члены Политбюро и руководители правительства, и в том числе товарищ Сталин. Я выполнял и обязан был всегда выполнять все их указания, и обязан давать ответы на любые их вопросы. Это ясно каждому.

Мне говорят, почему я не докладывал министру о своих разговорах с Берия? Не докладывал потому, что разговоры с ним не носили принципиального характера и были очень редки. Я не докладывал министру, если мог сам решить, о разговорах по телефону и с другими членами правительства, т. к. обычно у меня спрашивали какую-либо справку, и эти разговоры также не были принципиальными, так как известно, что важные и принципиальные вопросы у нас по телефону не решаются, да, кроме того, по важным вопросам звонили министру, а не мне. Только про каждый разговор с товарищем Сталиным немедленно докладывалось министру, но такие разговоры были чрезвычайно редки.

Во всяком случае, у меня не было и в мыслях скрывать о своих разговорах с Берия, т. к. он был таким человеком, указания которого всеми беспрекословно выполнялись и их скрывать было нечего.

Товарищ Булганин Н. А. сказал мне, что якобы я через Берия докладывал товарищу Сталину разные сплетни на некоторых руководящих военных лиц. Я не делал этого, и мне больно и обидно было это слышать, я не такой низкий и бесчестный человек. Возможно, что этот мерзавец Берия, не гнушавшийся ничем и не считавшийся ни с кем, в разговоре с товарищем Сталиным, опорочивая и возводя клевету на отдельных военных руководителей, мог для убедительности ссылаться на меня, зная, что товарищ Сталин длительное время относился ко мне с доверием.

О том, что Берия мог использовать мое имя в своих грязных интригах, свидетельствует хотя может быть и маловажный, но показательный факт. Совсем недавно, в апреле или мае этого года, товарищ Булганин Н. А. сказал мне, что в разговоре с ним Берия сообщил ему, что в Генштабе нет доклада из Кореи от тов. Разуваева по вопросам, связанным с применением американцами бактериологического оружия, и что якобы о том, что такого доклада нет, ему сказал Штеменко. Я тогда же доложил маршалу товарищу Булганину Н. А., что никакого разговора по этому вопросу у меня с Берия никогда не было, очевидно, это какая-то ошибка. Зачем в данном случае этому подлецу Берия потребовалось ссылаться на меня, когда я с ним об этом не говорил ни слова, очевидно для подтверждения своих каких-то доказательств. Почему он не мог сделать то же самое в разговорах с товарищем Сталиным.

Конечно, мне трудно, почти невозможно доказать теперь, что я никогда ничего подобного не говорил Берия, и если им возводилась клевета на отдельных лиц со ссылкой на меня, то это делал он в своих грязных, преступных целях, не считаясь со мной. Ведь не считался же он не с такими людьми, как я, клеветал на наших руководителей и строил против них подлые интриги.

Наконец, мог ли я в каких-то карьеристских целях докладывать Берия что-либо, кроме служебных вопросов, с тем чтобы выслужиться перед ним. Нет, не мог! Свидетельством этому служит моя добросовестная 27-летняя служба в армии, из которой почти половину (больше 12 лет) я прослужил в Генштабе, пройдя последовательно все ступени штабной службы от офицера направления до начальника Генштаба. В течение почти четырех лет я нес тяжелую и ответственную службу в должности начальника Генштаба, и в это время я желал для себя не большего, а только меньшего. Я никогда не имел серьезных упреков по службе со стороны своих начальников.

Во время войны я неоднократно просился на фронт, а в мирное время — в войска. Будучи вызван к министру в марте с. г. из Германии для обратного назначения в Генштаб, я, в присутствии маршала тов. Жукова Г. К. и маршала тов. Соколовского В. Д., убедительно просил министра обороны товарища Булганина Н. А. не брать меня в Генштаб и приводил при этом ряд доводов.

Однако помимо моего желания меня назначили обратно в Генштаб. Уже после моего назначения я как-то при разговоре с товарищем Булганиным Н. А. просил его при первой возможности направить меня, да и других, кто долго сидит в Генштабе, в войска. Он обещал учесть эту просьбу. Разве это не свидетельствует о том, что я не лез на большие должности, а просился даже на меньшие. Я солдат и всегда работал там, куда меня назначат, и никогда ни у кого не просил для себя поблажек, льгот или каких-то теплых мест.

Поверьте мне, Никита Сергеевич! Я никогда не был лжецом. Вот и теперь, в трудный период моей жизни, когда я отстранен от работы и снижен в звании, меня нисколько не беспокоит моя так называемая служебная карьера. Я буду работать в том месте и на той должности, куда меня пошлют, и это я заявляю не только теперь, когда мне туго, так говорил я всегда. Есть же люди, которые знают меня десятки лет. Как я уже доложил Вам, меня беспокоит сейчас не это, я тяжело переживаю теперь другое, а именно, что на мое имя коммуниста легла тень и смогу ли я вернуть прежнее доверие и доказать партии свою честность и преданность ее делу. Эти качества, как известно, проверяются не на словах, а на деле. Вот на том деле, которое доверит мне партия, я и постараюсь доказать свою преданность делу партии и нашему правительству и искупить те ошибки, которые у меня были, и доказать, что к преступным делам Берия я никакого отношения не имею.

Почему я не выступил публично с оценкой дела Берия, с разоблачением его как врага народа и своим отношением к нему? Находясь на Пленуме ЦК КПСС, у меня была мысль попросить слова, но, прямо Вам скажу, побоялся, т. к. я был отстранен от должности, что мое выступление будет расценено как попытка использовать трибуну столь ответственного заседания для личного оправдания. С Берия я вместе не работал, как другие, ему непосредственно подчинен не был и каких-либо фактов, разоблачающих его, не имел. Кроме того, я был в подавленном состоянии, к тому же первый раз на Пленуме ЦК КПСС, и просто не решился попросить слова.

Мог я, безусловно, выступить, и это было бы даже в моих личных интересах, на партийных активах Министерства обороны или Генштаба, но, к сожалению, меня туда не пригласили, и я узнал об их проведении после того, как они прошли.

Заканчивая свое письмо к Вам, я еще раз со всей ответственностью заявляю, что могу ошибиться, допустить оплошность, прозевать, но я никогда не совершал и не совершу какого-либо дела или поступка во вред своей Родине. Скоро месяц, как я существую как отщепенец без пользы для дела и не знаю, как со мной поступят дальше. Прошу Вас, помогите мне в определении на работу, я еще не стар и, по мере своих сил и возможностей, смогу принести пользу своей Родине, служению которой я всегда отдавал и отдам впредь все свои силы и энергию, а когда потребуется, то и свою жизнь.

Маршалу Советского Союза товарищу Булганину Н. А. мною по изложенному вопросу с более детальным описанием пребывания Берия в Закавказье в 1942 году представлены письма 15 июля и 20 июля.

Генерал-лейтенант Штеменко

23 июля 1953 г.

Верно: [п.п.] Бесчинская

Разослано:

т. Маленкову Г. М.

т. Молотову В. М.

т. Ворошилову К. Е.

т. Булганину Н. А.

т. Кагановичу Л. М.

т. Микояну А. И.

т. Сабурову М. З.

т. Первухину М. Г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 71–79. Копия. Машинопись.

 

№ 2.16

Письмо С. Буденого от 1 августа 1953 г. Н. А. Булганину

тт. Маленкову Г. М.

Молотову В. М.

Хрущеву Н. С.

[п.п.] Булганин

3/VIII. 1953 г.

Послано т. Руденко

Копия

Секретно

Экз. № 1

Министру обороны СССР Маршалу Советского Союза товарищу Булганину Н. А.

В результате неблагоприятно сложившейся обстановки для Крымского фронта в мае 1942 года, после эвакуации наших войск из Крыма, боевая численность Северо-Кавказского фронта составляла всего лишь около 40–45 тысяч штыков. За время

май — июнь большими усилиями фронта были сформированы две танковые бригады. Однако уже 16 июля т. Сталин приказал танковые бригады направить в Сталинград, так как создавшаяся тяжелая обстановка у т. Тимошенко неотложно требует этого. Таким образом, после передачи танковых бригад СКФ не имел ни одного танка.

Необходимо отметить, что в то время, когда Южный фронт находился в катастрофическом положении и отходил в беспорядке, распоряжением Ставки мой участок обороны по р. Дон от Верхне-Курмоярской и до Качальника передается с подчиненными мне войсками (51 армия и 17 кавкорпус) командующему Южным фронтом т. Малиновскому. Таким образом, в СКФ осталось, по сути, одна 47 армия численностью до 11 000 штыков, оборонявшая Таманский полуостров.

Войска Южного фронта, отступающие в беспорядке, оставили почти без боя Ростов и дали возможность противнику 21 июля форсировать в нескольких местах р. Дон. Когда противник форсировал р. Дон большими силами и начал развивать наступление, тогда решением Ставки за № 107734 от 28 июля Южный фронт был влит в СКФ.

Что представляли из себя переданные войска Южного фронта?

Если 12 и 18 армии, имевшие девять стрелковых дивизий от 300 до 1200 штыков каждая, сохранили относительную боеспособность, то 37 армия имела четыре дивизии в среднем по 500–700 штыков, каждая была не боеспособная, а 56, 9 и 24 армии имели только войсковые штабы и специальные тыловые части.

Таким образом, общая численность штыков во всех армиях бывшего Южного фронта составляла около 12 000. Из Москвы в Краснодар 29 июля прилетел Л. М. Каганович, назначенный чл[еном] ВС СКФ, приехал т. Корниец в качестве чл[ена] ВС СКФ, а также т. Антонов в качестве начальника штаба фронта. Обсудив создавшееся тяжелое положение для СКФ и учтя силы противника в Майкопско-Туапсинском и в Краснодарско-Новороссийском направлениях, составляют [так в тексте. — Ред.]: 4 тд, 5 мд, 5 ид, 1 гсд и 1 кавдивизия румын, а наши в этом же направлении: 18 А — 6000 штыков, 12 А — 3000 штыков, 56 А — 4500 штыков, 47 А — 11 000 штыков, 17 кк — 8000 саб[ель].

Мы решили не дать возможности противнику разбить наши малочисленные части в предгорье и выйти к черноморскому побережью, а во чтобы то ни стало сохранить их для своевременного занятия ими оборонительных рубежей, к сооружению которых ВС СКФ приступил еще 14 июня, а также к занятию и горных проходов между Новороссийск — Туапсе — Самурская.

С этой целью 18, 12 ар[миям] и 17 кк было дано направление на Туапсе, а 47 и 56 армиям — на Краснодар и Новороссийск, которые своевременно и заняли созданные укрепрайоны и горные проходы. Остальные части СКФ, отходящие в Минераловодском направлении (группа т. Малиновского) были Ставкой переданы Закавказскому фронту.

Несмотря на своевременное занятие войсками СКФ оборонительных рубежей и горных проходов, а также задержания противника, стремящегося выйти к черноморскому побережью, они очутились в весьма тяжелом положении из-за острого недостатка боеприпасов, горючего, продовольствия и горного обмундирования. Боеприпасы в количестве 290 вагонов Южным фронтом были уничтожены, а 150 вагонов ушли на Махачкалу. По справке начальника артснабжения СКФ полковника Рожкова, на 1 сентября СКФ имел: ручных гранат — 0,3 б/к, 14,5-мм ПТР — 0,3 б/к, 50-мм мин — 0,2 б/к, 82-мм — 0,1 б/к, 120-мм — 0,1 б/к, 76-мм — 0,5 б/к. Единственную коммуникацию (железную дорогу от Тбилиси до Сухуми) и от Сухуми — шоссе, по которому мог снабжаться СКФ боеприпасами и всеми видами снабжения, оседлал Берия как уполномоченный ГОКО, имея при этом в своем распоряжении более 100-тысячную армию войск МГБ, не только не оказал никакой помощи в продовольствии, боеприпасах, горючем и других видах снабжения, а наоборот под всякими видами якобы неотложных задач, стоящих перед войсками Закавказского фронта, задерживал продвижение боеприпасов и других видов снабжения.

Несмотря на распоряжение Ставки № 170592 от 30 августа о передаче 20 гор[ной] сд в состав СКФ, командующий 46 армией Леселидзе по указанию Берия не выполнил, а на мое, Корниец и Антонова вторичное обращение к т. Тюленеву и Берия (копию представляю) не последовало даже ответа, и дивизия передана не была.

Если бы противнику удалось со стороны Лабинской через Псебайскую и Красную Поляну (куда мы просили 20 гсд) выйти к Адлеру, то СКФ был бы целиком отрезан, а с развитием противником своих операций на Батуми был бы отрезан и весь Черноморский флот. Я имел неосторожность в присутствии тт. Корниец, Шебунина и других лиц выразить по адресу Берия свое недовольство о его непонятном для меня поведении и крепко его выругать, добавив, что на самоуправство Берия средства могут найтись.

Моя неосторожность имела свои последствия. А именно. При слиянии СКФ с Закавказским т. Сталин по ВЧ предложил мне должность командующего ЗФ, на что я дал свое согласие. Однако на другой же день я получил указание Ставки передать СКФ т. Тюленеву, а меня отозвали в Ставку. Безусловно, Берия отвел мою кандидатуру, так как она для него была тяжелой и невыгодной. Мои попытки встретиться с Берия для полной информации положения войск СКФ, несмотря на договоренность о дне встречи в Тбилиси, не осуществились. Я, т. Корниец, Разуваев и Шебунин приехали в Тбилиси, а Берия в этот день уехал с т. Тюленевым из Тбилиси. До 9 сентября я ждал Берия и, не дождавшись его, вылетел в Москву.

В то время я никак не мог думать, что Берия вообще враг советской власти. А сейчас видно, что его действия в отношении СКФ и лично меня, безусловно, были вредительскими, а немцев он старался всеми силами пропустить к Черноморскому побережью. Думаю, что Берия как враг нашей Родины был в сговоре со своими хозяевами о захвате Закавказья английской армией, находившейся тогда в Ираке под видом «союзной помощи».

С. Буденный

1 августа 1953 г.

Верно: [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 119–121. Копия. Машинопись.

 

№ 2.17

Письмо А. Субботина от 5 августа 1953 г. Н. А. Булганину

тт. Маленкову Г. М.

Молотову В. М.

Хрущеву Н. С.

Послано тт. Руденко Р. А. и Москаленко К. С.

6. VIII.53 г. [п.п.] Булганин

Секретно

Экз. №

Маршалу Советского Союза

товарищу Булганину Н. А.

В связи с разоблачением Берия как агента международного империализма считаю своим партийным долгом доложить Вам, что, по моему мнению, предатель Берия во время своего пребывания в августе 1942 года в г. Тбилиси имел связь с англичанами.

В качестве подтверждения я имею в виду следующий факт, имевший место в штабе Закавказского фронта в мою бытность начальником штаба фронта, а именно.

Полковник Штеменко, прибывший с Берия как направленец нашего фронта в Генштабе, на третий день после прибытия обратился лично ко мне с просьбой — подготовить изолированную, хорошо прибранную комнату, необходимую ему якобы для приема и переговоров с английским военным представителем. Полковник Штеменко сказал, что этот прием ему поручил Берия. Но ни о характере, ни о цели этого приема Штеменко меня в известность не поставил, а также не назвал ни чина, ни должности, ни фамилии этого иностранного представителя. Обращение ко мне со стороны полковника Штеменко по этому вопросу носило секретный характер, и об этом приеме, как понял из его слов, никто знать не должен.

Комната была приготовлена (она оказалась никем не занята), полковник Штеменко ею был после осмотра удовлетворен. Это было вечером, а прием должен был состояться, по словам полковника Штеменко, или в данный вечер, или на другой день. Ключ от этой комнаты полковник Штеменко взял себе.

Состоялся ли прием — я не знаю, и поскольку полковник Штеменко облек этот вопрос в сугубую секретность, я не считал нужным спрашивать его об этом приеме и никаких разговоров по этому поводу я ни от кого вообще не слыхал.

Докладывая Вам, товарищ Маршал Советского Союза, об этом факте в связи с разоблачением Берия как врага нашего народа и как агента империализма, я со своей стороны считаю, что этот факт приема англичанина в условиях сложной военной обстановки говорит о преступной связи Берия и Штеменко с англичанами, направленной против интересов нашей Родины.

Начальник кафедры Высшей военной академии им. Ворошилова Генерал-майор А. Субботин

5 августа 1953 г.

Верно: [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 129–130. Копия. Машинопись.

 

№ 2.18

Письмо С. М. Штеменко от 6 августа 1953 г. Н. А. Булганину

Копия

Секретно

Экз. № 1

Маршалу Советского Союза товарищу Булганину Н. А.

В соответствии с Вашими указаниями представляю отдельный доклад о приеме представителя английского военного командования в штабе Закфронта в 1942 году в бытность там Берия.

Как я уже Вам докладывал, в штабе Закфронта летом 1942 года, в бытность там Берия, принимался с официальным визитом один из военных представителей «союзников», по-моему, англичанин.

Насколько я вспоминаю, дело это происходило так. В один из дней пребывания в Закавказье генерал Бодин, который, если мне память не изменяет, к этому времени был уже начальником штаба фронта, вызвал меня и, по-моему, в присутствии командующего фронтом тов. Тюленева, сказал мне, что в Тбилиси находится военный представитель «союзников», который просит принять его с официальным визитом, и что командование решило принять визит этого представителя. Далее Бодин сказал, что этот официальный визит должен принять офицер в звании полковника и что для этой цели выделяются три человека во главе со мной.

Решение о приеме в таком составе Бодин разъяснил примерно так, что этого англичанина не следует принимать крупным лицам из состава руководства фронтом, и к тому же он, Бодин, должен выехать вместе с Берия в войска. Был ли этот англичанин главой военной миссии, которая, если не ошибаюсь, была в то время в Тбилиси, или он специально в это время прибыл в Тбилиси, затрудняюсь доложить. Передавал ли мне Бодин это распоряжение от имени Берия, не помню, но, безусловно, я твердо уверен в том, что он знал об этом приеме и, видимо, давал санкцию или приказание на его проведение. Утверждаю это потому, что, во-первых, в бытность его в Закавказье командование все вопросы решало с его ведома, и во-вторых, потому что командование фронтом, в том числе и Бодин, по-моему, не могли решить этого вопроса самостоятельно, без Берия.

После переданного распоряжения о приеме этого англичанина Бодин дал примерно следующие инструктивные указания о порядке его приема.

Вместе со мной при приеме будут один представитель от контрразведки фронта и один офицер от разведотдела фронта или от 7-отдела Политуправления фронта в качестве переводчика. Далее Бодин сказал, разговор с ним нужно вести по обыденным вопросам и больше слушать его, а самим говорить меньше. Вначале следует поприветствовать его от имени начальника штаба фронта и сказать, что он, т. е. начальник штаба фронта, сожалеет, что сам не смог принять этот визит. Если спросит про обстановку на фронте, сказать, что новых данных, кроме опубликованных в газетах, на фронтах нет и что Закавказье прочно удерживается нами. Если он спросит, кто я, то ответить, что заместитель начальника штаба фронта. Кроме того, он сказал принять его в хорошей комнате, угостить фруктами и, если пожелает, предложить чаю.

Примерно такой инструктаж получил я от Бодина накануне приема этого англичанина.

Наутро следующего дня мы собрались втроем — офицер от контрразведки, переводчик и я, осмотрели комнату, где предстоял прием, и условились, что переводчик, как обычно это положено, будет записывать нашу беседу. В это время кто-то из этих двух офицеров сказал, что этот англичанин в период пребывания его в Тбилиси женился на грузинке.

В штаб этого англичанина привезли два офицера и проводили его до комнаты, где мы находились.

При входе я его поприветствовал, как мне было приказано, от имени начальника штаба фронта, затем с ним поздоровались другие товарищи. После взаимных приветствий англичанин довольно длинно говорил о доблести Красной армии и о том, что он очень рад, что его приняли в штабе Закавказского фронта. После этого мы его спросили, где он служил и что делал во время войны. Помню, что он говорил о своей службе на Ближнем и Среднем Востоке, но где — точно доложить затрудняюсь. Далее мы его спросили о положении у них на фронте. Затем, по-моему, и он спросил о положении на фронте у нас. Мы ему ответили, как и было нам сказано, что на фронтах ничего нового, кроме публикуемого в газетах, нет и что Закавказье нами прочно удерживается. Далее, насколько я помню, разговор вращался вокруг общих тем, о том, что в Тбилиси жарко.

Но он сказал, что, будучи на Востоке, к жаре привык, помню, что он ел фрукты и хвалил их.

Весь прием продолжался примерно минут 20–25. После описанного мной примерно приема он ушел. До машины его провожал переводчик. Отвезли его обратно те же офицеры, которые его привозили. Фамилию этого англичанина я не помню, но ее легко установить, т. к. приезды иностранцев безусловно фиксировались отделом внешних сношений в Москве, органами контрразведки и разведки фронта, кроме того, приметным является то, что он женился в Тбилиси на грузинке. Был он сухощав, среднего роста, лет около 40. Что делал этот англичанин в Тбилиси, когда он приехал, когда и куда убыл, с кем встречался, мне неизвестно, т. к. после этого приема я о нем больше ни разу не слышал и никто о нем в моем присутствии разговора не вел. Каких-либо просьб командованию он при своем визите в штаб фронта не передавал.

Фамилии офицеров, которые были со мной при приеме, я не могу вспомнить, ведь прошло уже более 10 лет, но их также можно разыскать. От контрразведки был офицер, не грузин, в звании майор — подполковник, а офицер переводчик был в звании старший лейтенант — капитан, причем офицеров, знающих английский язык, в штабе фронта и Политуправлении было немного. Кроме того, их фамилии должны быть в записи беседы, которую вел переводчик, она должна быть в архивах 7-го отдела Политуправления или разведотдела Закавказского] фронта. Описанный прием проходил официально, и о нем знают многие, работавшие тогда в штабе Закавказского] фронта, и, в первую очередь, командование фронтом.

Почему именно мне было поручено принять этот визит? Сказано мне об этом, кроме того, о чем я доложил выше, не было.

Могу лишь высказать свои предположения.

Бодин, как я Вам уже докладывал, знал меня хорошо и, кроме этого случая, поручал мне принимать за него некоторых командиров, когда он был занят, поручал мне различные задания контрольного характера по вопросам, которые выполнялись штабом фронта, контроль за переброской войск, за ходом формирований и т. д. По его поручению я принимал командующего нашими войсками в Северном Иране генерала Мельника (ныне главного военного советника в Румынии), кроме того, я был после Бодина старшим представителем из Генштаба.

Помимо этого Бодин, после назначения его начальником штаба фронта, предлагал мне остаться у него заместителем по ВПУ (была такая должность), я с радостью дал согласие, т. к. мне хотелось быть на фронте, однако это назначение не состоялось, и перед моим отъездом в Москву Бодин сказал мне, что мне приказано возвратиться в Генштаб.

Таковы мои предположения, почему меня выделили для проведения этого приема.

Берия к этому времени меня не знал, так как до этой поездки я с ним никаких дел не имел и знал его хорошо только по портретам. В Тбилиси, после нашего приезда туда, я каких-либо его личных поручений не выполнял, докладов устных или письменных ему не делал, на проводимых совещаниях, когда я там присутствовал, ни разу не выступал.

По прибытии генерала Бодина я ему официально доложил о состоявшемся приеме.

п. п. Генерал-лейтенант Штеменко

6 августа 1953 г.

Верно: [п.п.] Захаров

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 131–134. Копия. Машинопись.

 

№ 2.19

Письмо Н. Д. Ломия от 12 сентября 1953 г. Г. М. Маленкову

На ознакомление вкруговую:

т. Суслову М. А., Поспелову П. Н., Шаталину Н. Н.

[п.п.] Суслов

[п.п.] Поспелов

[п.п.] Шаталин

9. XI.53 г.

Тов. Хрущеву Н. С.

Прошу ознакомиться.

[п.п.] Г. Маленков

9. XI.53 г.

Председателю Совета министров Союза ССР

товарищу Маленкову Г. М.

Товарищ Георгий Максимилианович! Заранее приношу Вам свое глубокое извинение за беспокойство.

Нынешнее положение в Грузии заставляет меня как члена КПСС сигнализировать в ЦК КПСС о следующем.

Постановление ЦК КПСС по антигосударственным делам Берия получило разные отклики в России, в частности там, где мне приходится проходить военную службу, в г. Иваново, и в Грузии, где нахожусь ныне в отпуску у своих родных. Надо прямо сказать, что коммунисты Грузии, вплоть до больших руководителей, по разъяснению массе об антигосударственных делах Берия здесь поработали явно недостаточно. Я подчеркиваю эти два слова и повторяю — явно недостаточно.

Мне, человеку, прослужившему в России в течение 16 лет, а затем, приехав сюда на отдых, сразу бросается в глаза, что такой восприимчивый народ со своей особой спецификой, как грузинский народ, страдает, прежде всего, слабым руководством со стороны местных партийных организаций, а последние не всегда направляются со стороны партийных руководителей Грузии. Ибо чем иным, как только этим, можно объяснить, что многие люди рассуждают по постановлению ЦК об антигосударственной деятельности врага народа Берия совершенно примитивно, причем часто в числе их оказываются коммунисты. Слабая работа партийных организаций Грузии по идейному воспитанию членов партии, а через них и населения вообще, и слабая их работа по разъяснению населению постановления ЦК КПСС по делу Берия в особенности дала возможность антисоветским элементам (которых не так мало здесь, очевидно) развернуть свою антигосударственную и антипартийную пропаганду среди масс. Они всемерно используют нынешнюю обстановку и, используя специфическую особенность грузин, убедили некоторых слабоверов, и прежде всего политически слабо подкованных, в том, что некоторые вопросы из постановления ЦК КПСС не имеют под собой реальной базы, что это дело личных отношений.

Это поразительно тупо и глупо, все же, как ни тупо и глупо, нашлись люди (в том числе и некоторые коммунисты), оказавшиеся в плену этой выдумки нашего классового врага. Есть еще и такие, с позволения сказать, руководители, которые там, где надо резкое слово и немедленное партийное реагирование, либо отделываются слабым тоном разъяснения, умышленно избегая резких доводов, либо отмалчиваются, принимая вид непонимающих.

Но ведь что непонятного из постановления ЦК? Что еще нужно, чтобы яснее понять требования ЦК? Подобные «разъяснения» — это своеобразный прием многих недругов нашей Родины. Они знают, что этот прием должен оставить некоторый эффект. И, надо сказать, он, этот прием, имеет кое-где успехи не в нашу пользу, особенно среди сельского населения.

Среди сельского населения и до этого следовало бы вести здесь усиленную работу. Ибо сельское хозяйство является заброшенным участком. С колхозным крестьянством не ведется культурно-воспитательная работа, хотя кадры, способные вести работу в колхозах и совхозах, найдутся в достаточном количестве в каждом районе. На них райкомы партии не опираются, их не мобилизуют, и огромная сила остается неиспользованной. Да и секретарям райкомов партии следовало бы чаще показываться среди крестьян.

Цхакаевский райком партии, например, до сих пор не удосуживается направить наиболее подготовленных коммунистов в деревню для разъяснения хотя бы решений 5-й сессии Верховного Совета Союза ССР. А ведь это огромная база для плодотворной работы в деревне. Этими решениями можно согреть душу каждого сельского труженика нашей страны.

Один из колхозников колхоза им. Маркса Цхакаевского р[айо]на прямо заявил, что решения 5-й сессии Верховного Совета СССР ими до конца не поняты, и сомневается, что местные руководители до конца проведут их в жизнь именно так, как этого требует ЦК.

Действительно, в этом районе игнорируются законы, они нарушаются на каждом шагу, к ним относятся пренебрежительно, что создает неверие в законы среди простых людей. Приятельские и родственные отношения превалируют над законами.

Весьма развито взяточничество. Взяточничество создает тяжелое настроение у честных людей. Взяточники покрываются, их не судят, хотя этого настоятельно требует обстановка.

Осрамились перед лицом простых людей и люди, имеющие ученую степень. Я могу привести массу примеров, когда в институты поступают люди с помощью 10 000-15 000 рублей, а выходцы из простых людей, не имеющие таких материальных возможностей, лишены возможности получить высшее образование. Взяточничество дошло до такой степени, что о нем говорят без зазрения совести, открыто, нагло.

В этом же письме не могу не отметить и то, что после ареста врага народа Берия слишком ярко стал проявляться местный национализм. Особенно он коренится среди людей интеллигентного труда. Мне кажется, этому национализму посвящают свою деятельность некоторые до сих пор неразоблаченные националисты. Мне пришлось по некоторым делам обращаться к некоторым органам власти. Но характерно здесь одно обстоятельство, а именно: если я разговариваю на русском языке, то встречаю полное пренебрежение и самый простой вопрос решался с большими потугами. Но стоило мне заговорить на своем языке, как вопрос решался быстро и аккуратно, без препятствий, т. е. как положено при советской власти.

Я не хочу засорять свое письмо отдельными фактами. Фактов много. Они встречаются на каждом шагу, каждый день. Среди грузинской учащейся молодежи, равно как среди рабочих и крестьян, за последнее время очень часто в разговорах широко рекламируются произведения Александра Казбеги и особенно те места его произведений, где описывается произвол царского самодержавия в Грузии. Известно, что А. Казбеги с отвращением отзывается об этом. Но вместе с тем он не видел (или не хотел видеть) прогрессивного значения объединения грузинского народа с русским народом. Известно, что Казбеги был националистом, и в его произведениях почти не встречается положительный отзыв о русском народе. Наоборот, положительное затеняется, и всякие русские появления в Грузии им вспоминаются с проклятием. При этом всемерно восхваляются и возносятся до небес «полководческие качества» Шамиля, усматривая в нем спасителя горцев от русских. Правда, в настоящее время эти произведения изданы в томах, но, к сожалению, в предисловиях резко, доходчиво не оттеняются ошибочные взгляды Казбеги в оценке русского народа, и, в конечном счете, читая его произведения, не прочитав внимательно предисловия, остаются в душе тяжелые осадки. По-моему, следовало бы предисловия к произведениям А. Казбеги «подогнать» под современные требования.

Впрочем, в настоящее время неразоблаченные националисты в Грузии до конца используют и эту возможность.

Таково некоторое положение в Грузии.

При таком положении всплывает наверх настоятельная необходимость всемерного развития критики и самокритики. Критика и самокритика не в почете у многих руководителей. Уровень критики и самокритики в том или ином районе или в той или иной организации говорит о политической зрелости самого руководителя. При таком ненормальном положении всякий зажимщик критики является врагом нашей партии. По-моему, сейчас в Грузии тот настоящий коммунист, тем более коммунист-руководитель, который начинает свою работу с развертывания критики и самокритики, и особенно критики снизу.

Без широкой помощи масс снизу путем критики антисоветских элементов в Грузии не разоблачить. Ибо круговая порука имеет толстую скорлупу. Нельзя доверять даже и тем, которые кричат «ура» с надрывом. Часть людей рассматривает критику как средство самоубийства. Да и иначе и не может быть; раз сам руководитель не показывает примера лично, то критика и самокритика будут в загоне. Поэтому плохая работа отдельных предприятий, всякого рода рецидивы правонарушения и аморальных поступков, все эти и им подобные явления должны быть логическим следствием такого положения.

Это обстоятельство определило и то, что у многих членов партии отсутствует дух воинствующего коммуниста.

Сейчас нет важнее вопроса как всемерное усиление политической работы среди грузин. Руководители Грузии должны понять, что с осложнением обстановки партийно-политическая работа должна наращиваться, притом опираться на те методы работы, которые проверены и оправданы практикой и опытом.

Я повторяю, что слабая работа партийных организаций в Грузии после ареста врага народа Берия дала перевес классовому врагу Конечно, я не хочу, чтобы Вы поняли меня так, будто по живости нрава я озорую словами или же будто я преувеличиваю или упрощаю. Я не хочу, чтобы Вы поняли меня как паникера, не способного видеть те величайшие преобразования в жизни Грузии и в облике грузин, которые произошли за время советской власти. Я о них умышленно не говорил, полагая это излишним.

Правда, написав это письмо, я беру известную ответственность перед Вами за точность высказанного мною мнения.

Может быть, скажут руководители Грузии — мы поработали много, — тогда, спрашивается, а где результаты?

Необходимо дальше продолжать разоблачение Берия как махрового агента международного империализма. Но для этого требуются самые жестокие меры против распространителей антигосударственных слухов и против разных шептунов.

Но я утверждаю, что для этого нужно сначала разоблачить тех руководителей, которые сами заражены подобным настроением и в чьих руках находятся органы советского правосудия.

Вот, товарищ Георгий Максимилианович, о чем подсказала мне моя партийная совесть написать в ЦК КПСС.

Правда, некоторые вопросы умышленно упустил. О них, по-моему, так открыто не следует писать. Словом, я в этом руководствуюсь своим собственным убеждением.

С глубоким извинением.

Член КПСС с 1940 г.,

№ партийного] б[илета] 4853667,

капитан Ломия Николай Давидович,

в/ч 74385 «Ж», г. Иваново.

12 сентября 1953 г.

Капитан Н. Ломия

Помета:

Тов. Хрущев ознакомился.

9/XI [п.п.] [подпись неразборчива]

Ломия Н. Д., член КПСС, воинская часть 74385 «Ж». Сообщает, что коммунисты Грузии явно недостаточно поработали по разъяснению в массах антигосударственных дел Берия.

Слабая работа партийных организаций Грузии по идейному воспитанию членов партии и населения дала возможность антисоветским элементам развернуть свою пропаганду по делу Берия в том направлении, что некоторые моменты из постановления ЦК КПСС не имеют под собой реальной базы, что это дело личных отношений.

Среди сельского населения не ведется культурно-воспитательная работа. Например, в Цхакаевском районе недостаточно разъяснены решения 5-й сессии Верх[овного] Совета СССР. В этом районе законы нарушаются на каждом шагу, что создает неверие в законы среди простых людей. Приятельские и родственные отношения превалируют над законами.

Широко развито взяточничество. Взяточников не судят.

После ареста Берия ярко стал проявляться местный национализм. Ломия приводит примеры: когда он разговаривал на русском языке, то встречал полное пренебрежение; когда же говорил на родном языке, то вопрос разрешался быстро.

В Грузии за последнее время широко рекламируются произведения Казбеги, особенно те места, где описывается произвол царского самодержавия в Грузии. В произведениях Казбеги почти не встречается положительный отзыв о русском народе. В предисловиях к произведениям Казбеги не оттеняются его ошибочные взгляды в оценке русского народа. По мнению Ломия, следовало бы переделать эти предисловия.

При таком положении возникает настоятельная необходимость всемерного развития критики и самокритики, а она не в почете у многих руководителей.

Сейчас нет важнее вопроса, как всемерное усиление политической работы среди грузин. Необходимо продолжать разоблачение Берия как махрового агента международного империализма.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 3-10. Копия. Машинопись.

 

№ 2.20

Письмо В. К. Кварацхелия от сентября 1953 г. в Следственную комиссию

Совершенно секретно

товарищу Маленкову Г. М.

При этом направляю Вам поступившее в МВД СССР заявление Кварацхелия В. К., родственника Берия.

Кварацхелия Вахтанг Капитонович, 1927 года рождения, кандидат в члены КПСС, студент Московского института литературы им. Горького.

По имеющимся в МВД СССР данным, Кварацхелия высказывал сомнения в виновности Берия и распространял различные версии об обстоятельствах его ареста.

Упоминаемый в заявлении Вершинин-Шульман Михаил Максимович, 1923 года рождения, еврей, беспартийный, поэт, будучи в 1945–1947 годах в составе Советской армии в Чехословакии, встречался с американскими офицерами, поддерживал знакомство с чехословацким генералом Кутлвашер, арестованным впоследствии чехословацкими органами безопасности.

В 1947–1948 годах Вершинин-Шульман систематически встречался с бывшим советником чехословацкого посольства в Москве Кашпарек, изменившим в 1948 году родине и бежавшим из Чехословакии за границу

Имеющимися агентурными и официальными материалами Вершинин-Шульман характеризуется как авантюристическая и антисоветская личность. После разоблачения Берия он распространял клеветнические измышления в отношении руководителей КПСС и советского правительства.

МВД СССР Вершинин арестован, Кварацхелия активно разрабатывается.

[п.п.] С. Круглов

17 сентября 1953 г.

№ 886/К

Уважаемые товарищи Следственная комиссия!

Считаю долгом гражданина сообщить вам следующее:

Я, Кварацхелия Вахтанг Капитонович, по родственным признакам являюсь племянником Л. П. Берия: отец мой — Кварацхелия Капитон Дмитриевич — был сводным братом Л. П. Берия (у них одна мать и разные отцы).

Несмотря на такое близкое родство, наша семья никогда не имела связей с Л. П. Берия или его семьей. Для доказательства позволю несколько подробней рассказать биографию моей семьи и лично мою.

Мой отец во время революции работал у своего дяди во Владивостоке, так же на КВЖД. Во Владивостоке отец женился на моей матери Королевой Александре Павловне. В 1925 году наша семья переехала в Грузию, где отец работал в г. Поти по осушению Колхидских болот. В 1927 году родился я, и в этом же году мы вновь выехали на КВЖД, где пробыли до 1937 года. Эти десять лет наша семья не имела переписки с Л. П. Берия и не знала, где и кем он работает. В 1937 году, по приезде в Сухуми, отец поступил на работу управляющим местной конторой «Нефтеснаб», а я поступил во 2-ю м[ужскую] с[реднюю] ш[колу], которую и окончил с отличием в 1944 году.

В 1937 году я и моя трехлетняя племянница (дочь сестры) в первый и последний раз за нашу жизнь увидели Л. П. Берия у него дома в Тбилиси. Встреча продолжалась всего несколько минут, причем мне был задан один вопрос: в каком классе я учусь?

В 1942 году, когда фашисты подошли до 30 км к Сухуми, я вступил в комсомол и в противопожарный истребительный батальон. В 1944 году я добровольно вступил в ряды Советской армии, но вскоре война окончилась, и я, сдав экзамены, был зачислен слушателем Военно-воздушной академии им. Жуковского в Москве. За все время учебы в академии я жил в общежитии на Красноармейской улице и ни разу не был ни у Л. П. Берия, ни у его семьи. Учебу я не закончил, т. к. из-за туберкулеза вынужден был в сентябре 1947 года демобилизоваться и стать инвалидом 2-й группы. Вот тогда мне была оказана помощь со стороны семьи Берия, а именно его жены: я был устроен в туб[еркулезный] санаторий, и когда процесс стал катастрофически развиваться, мне после операции достали стрептомицин.

В течении последних лет я из-за необходимости ежегодных консультаций с врачами, а затем по делам службы для работы в архивах над материалом для диссертации, мне часто приходилось приезжать в Москву, однако я ни разу не был у Л. П. Берия или его семьи и жил тогда или в гостинице, или на квартире у друга моего отца — Широкова Якова Степановича, начальника] Главсоли, проживающего] ул. Горького 8, кв. 86.

В 1950 г. мой отец в результате несчастного случая после тяжелых мучений скончался. На наши отчаянные призывы о помощи опытным хирургом для операции — Л. П. Берия даже не ответил. Более того, во время похорон моего отца в Сухуми сам Берия тоже находился в Сухуми, отдыхая на правительственной даче, но он не только не оказал никакой материальной помощи, но даже не прислал телеграммы с соболезнованием.

Вообще, Л. П. Берия и его семья часто отдыхали в Сухуми или недалеко от него, в Гаграх, но мы ни разу у них не были.

Когда в 1949 году в связи с резким ухудшением моего здоровья (туберкулез перешел на почки) мы вновь письмом обратились к Берия за помощью лекарством, нам официальным ответом за подписью Людвигова было отказано.

В 1949 г. я с отличием окончил заочно юридический институт и стал работать вначале в редакции газеты «Советская Абхазия», в г. Сухуми, а затем в Абхазском институте языка, литературы и истории. В 1952 г. был принят в кандидаты КПСС.

В 1952 году мною была написана пьеса, одобренная Главлитом и принятая театрами Грузии к постановке. Но в связи с совпавшим в то время переселением кавказских греков и темой моей пьесы, посвященной героической смерти Белояниса и борцам за мир в Греции, секретарь ЦК КП Грузии Мгеладзе счел постановку этой пьесы несвоевременной.

В феврале 1953 г. я приехал в Москву для работы с театром им. Вахтангова, который заинтересовался моей работой, однако и здесь меня постигла неудача: в связи с постановкой пьесы «Европейская хроника», тоже на тему борьбы за мир, осуществление моей пьесы откладывалось на неопределенный срок. Затем пьеса была взята театром им. Ленинского Комсомола, где она понравилась директору театра Рыжакину и главному режиссеру Гиацинтовой.

Моя пьеса, без сомнений, имеет недостатки, над преодолением которых я продолжаю работать, но в общем она хорошо оценивается критиками, как знающими о моем родстве с Берия, так и не знающими, например, драматургом Ромашовым и критиком В. Залесским.

Все время с февраля месяца по июль я жил в гостиницах «Москва» и «Гранд-Отель». Несмотря на мое крайне тяжелое материальное положение, я ни разу не обратился к Берия за поддержкой. В июле ко мне на несколько дней приехала мать и остановилась у вышеупомянутого Широкова. Затем я жил на ул. Огарева, дом 1/12, снимая угол с питанием, сейчас живу по ул. Таганской, дом 66, кв. 17, перерабатываю старую пьесу, пишу новую. Поступил в Литературный институт им. Горького, чтобы приобрести профессиональные навыки письма.

Таковы моя жизнь и биография в действительности. Вполне естественно, что в нашей семье часто возникали вопросы и недоумение о причинах такого наплевательского отношения к нам со стороны Л. П. Берия, но они так и остались загадкой.

Иногда мне, моему отцу или моей матери приходилось лгать, говоря, что мы бываем у Берия и его семьи, т. к. солгать было гораздо легче, чем объяснить, почему мы там не бываем (да и кто нам поверил бы).

В нынешний мой приезд в Москву я встретил поэта Михаила Вершинина, с которым я был знаком по Тбилиси и Сухуми. Ввиду того что ему негде было жить, он попросил меня взять его в мой номер на некоторое время, я согласился, но он жил у меня все время, и я никак не мог от него отвязаться, даже когда приехала моя мать и сказала, что будет жить у меня. Он не имел московской прописки, и ему негде было жить.

Вершинин мне часто рассказывал о жизни Берия такие факты, о которых я и не подозревал, т. к. он, т. е. Вершинин, в течении ряда лет работал над сценарием «Оборона Кавказа» и неоднократно и подолгу виделся с Кобуловым, Шария, Меркуловым, Мгеладзе, Мирцхулава, Барамия, Бакрадзе, Зоделава, которые помогали ему в сборе материалов о деятельности Берия на Кавказе. Вершинин вначале спрашивал и меня, но я ничего не знал.

Вершинин много меня стыдил за щепетильность, что я никогда не пользовался родством с Берия, и всеми способами старался заставить меня пользоваться этим именем.

Часто Вершинин приставал ко мне (особенно когда я в течение трех месяцев был в крайне тяжелом материальном положении), почему я не иду к Берия, мне приходилось изворачиваться и говорить неправду. Вершинин всегда просил меня помочь ему в проталкивании его песен и других работ, но что я мог сделать?! Тогда он решил, что я это только для него ничего не хочу предпринять, и я, чтобы не обидеть товарища, сказал, что пойду на день рождения Л. П. Берия. Я, конечно, никуда не пошел, да меня бы туда и близко не пустили.

К этому времени, после выступления Г. М. Маленкова 9 марта, Вершинин срочно переделал последний куплет одной из своих песен, в результате чего она выглядела так:

Пусть расцветает наша Отчизна,

Пусть сокрушает заклятых врагов!

Смело идти по пути коммунизма

Клятву народа дает Маленков.

Мне эти слова очень понравились, но редакторы были против. По поводу этой песни мы много говорили, и Вершинин цинично заявлял, что «Маленков — это не фигура» и что «его зависть к славе Сталина — отвратительна». На мой вопрос, зачем же он пишет о том, кого не уважает, он ответил: «Это политика, Берия тоже прекрасно знал, что Маленков никогда не был учеником Ленина, да еще талантливым, но заявил об этом с трибуны. Из Маленкова надо делать вождя — и песня этому поможет» (слова Вершинина).

Вершинин просил меня протащить эту песню через Л. Берия. Я, конечно, сделать этого никак не мог, но чтобы отвязаться от него сказал, что «Берия просил передать, что песня нужная». На это Вершинин ответил: «Ты, конечно, врешь, но ты здорово придумал». И надо отдать Вершинину должное, он ловко и широко пользовал эту ложь и меня тоже, но мне уже дороги назад не было. Однако ничего не помогло — песня эта не пошла.

Тогда Вершинин написал две песни о Берия: «Кто не слеп, тот видит» и «Марш чекистов», где есть такие слова:

Родина наша снова сумеет

Щупальцы вражьи отсечь.

Берия наш — Родины страж —

Держит карающий меч!

Вообще, слушая Вершинина можно было подумать, что это он племянник Берия, а не я, так он расписывал заслуги Берия. Вообще, Вершинин любил поговорить и зачастую говорил очень вредные вещи. Особенно нелестно он отзывался о тт. Суслове и Михайлове, называя их троцкистами и врагами, и во всеуслышание заявлял, что с Сусловым и Михайловым у него личные счеты.

После смерти И. В. Сталина «трепня» Вершинина стала особенно разнузданной. Он говорил: «Железный канцлер Берия прикрутит хвосты этим чижикам, особенно Суслову, Михайлову и Булганину, за которым (якобы) нужен особый присмотр». О Маленкове и Хрущеве Вершинин говорил, что «они чиновники, спокойно пересаживались с кресла на кресло в то время, когда такой, как Берия, уже с юношества знал пытки и тюрьмы».

Сразу же после сообщения о разоблачении Берия Вершинин мне говорил, что «Берия сам призывал к бдительности и не заметил подлости трусов, которые убрали его, налепив ему ярлык врага», и что «обвинения Берия смешны и несостоятельны, что Маленков и Булганин испугались популярности, силы, учености, таланта Берия и, воспользовавшись его пребыванием в Германии, организовали против него заговор». Вполне понятно, что после таких разговоров я перестал встречаться с Вершининым и не видел его с начала июля месяца, несмотря на его многочисленные просьбы о встрече.

То же самое о Берия говорил и друг Вершинина композитор Лев Степанов, который первый, задолго до официального сообщения, рассказал об аресте Берия моей матери и с которым я встретился после разоблачения Берия всего лишь один раз, и тогда Степанов мне заявил, что он разговаривал с одним полковником ГБ в гостинице МВД, и тот рассказал о партсобрании в МВД, на котором сообщили о предательстве Берия. Степанов сказал, что все это «липа и подстроено Булганиным, поэтому и арестовали и охраняют Берия военные, а не чекисты, которые уверены, как и все, в преданности Берия». С тех пор Степанова я больше не видел.

Многие знакомые перестали меня узнавать, другие старались выведать подробности дела Берия, мне неизвестные, третьи выражали мне свое участие и говорили, что не верят в предательство Берия.

Чтобы не быть голословным приведу факт: в начале августа я встретил одного из секретарей ЦК ЛКСМ Грузии, С. Ригвава, который мне сказал, что он мне очень сочувствует, что «эта грязная история с Павловичем (Ригвава называл Берия) к хорошему не приведет». Далее Ригвава продолжил, что секретарь ЦК КП Грузии Мирцхулава сказал, что Берия с провокационной целью арестовал евреев-врачей и грузин, но что этому «смехотворному утверждению никто не верит» (по словам Ригвавы). Увидев, что я ничего не отвечаю, Ригвава решил, что я на улице не решаюсь говорить, и пригласил меня в гостиницу, но я отказался и ушел.

В заключение хочу добавить, что в последнее время перед арестом Берия у него на даче бывал родственник жены Берия замминистра Пищепрома Грузии Циклаури Илья Андреевич. Жена этого Циклаури работала раньше у Берия и, по слухам, была любовницей Берия. С этим Циклаури я передал записку жене Берия, в которой только указал свой адрес, написав, что при желании меня можно найти там-то, но, как обычно, ответа не последовало.

Обращаю также Ваше внимание на то, что племянник жены Берия, некто Шавдия Теймураз, был в плену у фашистов. Меньшевистско-националистические организации Грузии во Франции освободили его, и он, по его же словам, жил припеваючи. Из Франции Шавдию привез Шария, ездивший туда за грузинским имуществом. Этот же Шавдия из пистолета, подаренного ему женой Берия, убил девочку. Шавдия упросил своего друга принять вину на себя, пообещав выручить из тюрьмы, но обманул.

Мне также известно из рассказа следователя МВД г. Сухуми В. Д. Алхазова, говорившего со слов следователя Молодцова, принимавшего участие в работах московской следственной комиссии по делу группы грузин-националистов, что, якобы, Шария П. А. дал большие показания против Л. П. Берия, после чего Шария был срочно отправлен в Москву, где его освободили.

Когда в первые дни после ареста Берия из-за хамского отношения ко мне бывших «друзей» мне было очень тяжело, я написал письмо Г. М. Маленкову, которое было 13.07.53 вручено экспедиции Кремля, но ответа не последовало.

[п.п] В. Кварацхелия

Мой адрес: Москва, Таганская 6–6, кв. 17 или лучше Москва, 9, до востребования.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 17–25. Подлинник. Машинопись.

 

№ 2.21

Письмо 3. В. Емельяновой от 15 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

Совершенно секретно

товарищу Маленкову Г. М.

Согласно Вашему указанию МВД СССР произведена проверка поданного в ЦК КПСС заявления гражданки Емельяновой Зинаиды Васильевны о том, что одна из сестер ее знакомой Шахтариной, по имени Серафима Михайловна (фамилия неизвестна), является «женой посла Турции», а вторая ее сестра работала поваром в доме Берия, который якобы покровительствовал мужу Серафимы Михайловны.

Проверкой установлено, что Серафима Михайловна является женой посла СССР в Турции Лавренцова Александра Андреевича.

Во время отъезда Лавренцовых за границу за их квартирой присматривает двоюродная сестра Лавренцовой С. М. — Бухарева Варвара Ивановна, 1898 года рождения, которая в настоящее время нигде не работает и находится на иждивении Лавренцовых.

Бухарева В. И. происходит из семьи крестьян-кулаков Тамбовской области. Ее родители до и после революции имели крупное кулацкое хозяйство и в 1928–1929 годах подвергались раскулачиванию с изъятием всего имущества.

Сама Бухарева В. И. и ее муж Авдюхов И. А. до 1930 года проживали по месту рождения, где имели колбасное производство и небольшую гастрономическую лавку и применяли наемную рабочую силу до 3-х человек. В 1928–1929 годах Бухаревы также подвергались раскулачиванию с конфискацией всего имущества.

С 1942 по 1947 год Бухарева В. И. работала на объектах особого обслуживания Главного управления охраны бывшего МТБ СССР и, в частности, с 1942 по декабрь 1944 года была официанткой в доме Берия.

По работе Бухарева характеризовалась отрицательно, плохо относилась к своим обязанностям и замечалась в хищении продуктов. В феврале 1947 года из органов бывш[его] МТБ СССР она была уволена за невозможностью дальнейшего использования.

Сын Бухаревой В. И. — Авдюхов Б. И., 1930 года рождения, в июне 1944 года за попытку изнасиловать девушку был осужден к 2 годам лишения свободы.

Работавшая в тот период времени в доме Берия Бухарева В. И. подала ходатайство о досрочном освобождении ее сына. По указанию Берия Авдюхов Б. И. в августе 1944 года был досрочно освобожден.

Проверкой установлено, что следственного дела на Авдюхова в архиве нарсуда не имеется. Сам Авдюхов о своей судимости в документах не указывает. В настоящее время он проживает вместе с матерью, определенных занятий не имеет.

В связи с кулацким происхождением Бухаревой В. И., увольнением из органов бывш[его] МТБ СССР и пребыванием ее в доме Лавренцовых в феврале 1950 года она была взята под наблюдение отделом «Т» бывш[его] МТБ СССР.

Однако, поскольку дополнительных компрометирующих материалов на Бухареву В. И. в процессе наблюдения получено не было, в ноябре 1951 года разработка ее была прекращена и дело сдано в архив.

[п.п.] С. Круглов

17 сентября 1953 г.

№ 887К

тт. Круглову и Шаталину

Надо выяснить.

[п.п.] Г. Маленков

21. VII.53r.

В Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза товарищу Маленкову Г. М.

от Емельяновой Зинаиды Васильевны, проживающей в г. Ленинграде, ул. Декабристов, д. 51, кв. 6, учитель-пенсионер, 217 шк[ола] Куйбышевского района и 233 — Октябрьского,

Заявление

Нет слов, чтобы выразить возмущение по поводу наймита-авантюриста, забравшегося в сердце нашей партии, стремившегося постепенно привести к реставрации капитализма. Всем сердцем живя с родной партией, нельзя не выразить слов одобрения и радости, что враг народа, враг нашей Родины вскрыт вовремя, своевременно и решительно приняты меры Центральным комитетом партии по ликвидации преступной авантюры врага народа Берия.

Я хочу сказать в своем заявлении о том, что известно мне о связях некоторых лиц с подлым наймитом.

Моя знакомая, проживающая в Ленинграде по кан[алу] Грибоедова, 164, кв. 9, Шахтарина Клавдия Михайловна перед моим отъездом в Адлер на отдых заявила мне, что ее сестра Серафима Михайловна (фамилии не знаю, кажется, на букву «К»), она является женой посла Турции, срочно вызывает ее к себе в Москву. Я выехала

10. VII, а Шахтарина — 11.VII. с. г. Перед моим отъездом она мне добавила: «Не знаю, почему вызывает моя сестра? Уж не потому ли, что Берия покровительствовал ее мужу (послу Турции), а может быть, потому что наша двоюродная сестра, которая сейчас живет у Серафимы Михайловны, долго жила домработницей — главным поваром в семье Берия? Берия любил мужа моей сестры, — говорит Шахтарина, — а впрочем, позвоните мне по их телефону в Москве, я Вам скажу…» И тут же дала телефон.

В связи с тем, что я ехала в Адлер с пересадкой в Москве, я неприминуемо [так в тексте. — Ред.] воспользовалась случаем позвонить Шахтариной 12.VII — в воскресенье по телефону Г-1-20-00, доб[авочный] 18, держа ухо востро, если можно так выразиться. В разговоре она мне сообщила, что Серафима Михайловна с мужем приехали с правительственной дачи за нею и что она будет пока там отдыхать с ними. На мой вопрос, все ли благополучно, последовал ответ: «Да, пока все благополучно».

Если не считать моей бдительности, здесь как будто бы ничего плохого нет, но я не могу молчать, не предупредив мое родное правительство. Кто знает, кто же этот посол и вся его семья, ранее радевшая семье Берия?

Самое отвратительное, что я не знаю ни фамилии, ни имени, ни отчества посла Турции, но, очевидно, по добавочному номеру телефона 18 нетрудно будет восстановить, кто же это.

Я приношу глубокое извинение за ту небрежность, с которой я вынуждена отослать мое заявление. Это связано с моими неудобствами временной остановки в Москве.

На обратном пути из Адлера в 20 числах августа буду знать, вероятно, все подробности жизни этой семьи, т. к. Шахтарина К. М. имеет в виду поездку тоже на юг со своей сестрой Серафимой Михайловной (в Сочи), где мы встретимся.

3. Емельянова

15 июля 1953 г.

Р. S. Письмо занесу сама лично в бюро пропусков Кремля.

Помета:

т. Федотов

Пр[ошу] переговорить со мной.

[п.п] Круглов

30. VII

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 26–28, 33–34. Копия. Машинопись.

 

№ 2.22

Письмо Н. Исмаилова от августа 1953 г. Г. М. Маленкову

Копия

Подлежит возврату в Общий отдел Секретариата ЦК

Председателю Совета министров СССР товарищу Маленкову Г. М.

Своевременное разоблачение предателя Берия разбило его планы о захвате власти и руководства партией.

Да, если только это удалось бы ему, то он мог бы причинить нашей стране и народам СССР неисчислимые бедствия и страдания.

Однако было бы ошибочно считать Берия действующим в одиночку. Берия, конечно, имел друзей и единомышленников, на которых он опирался как в центре, так и некоторых республиках. Таких людей он мог иметь в Грузии, Азербайджане и Армении.

В Азербайджане Берия имел сильную опору в лице бывшего секретаря ЦК КП Азербайджана Багирова Мир-Джафара, министра внутренних дел Емельянова, заместителя] председателя Совета министров Сумбатова-Топуридзе и др.

Связь и дружба Берия с Багировым имеют длительную историю как по совместной работе, так и личной жизни. Разве это секрет, что для Багирова личность Берия, особенно в последнее время, представлялась большим авторитетом.

В своей книге об истории бакинской парторганизации Багиров особо подчеркивает «заслуги» Берия. Опираясь на личную поддержку Берия от Заккрайкома до союзного правительства, Багиров захватил руководство в нашей республике, и в течение 20 лет он, вопреки партийно-советским принципам коллективного руководства, неограниченно диктовал.

Подбор и расстановку кадров Багиров осуществлял по принципу личной преданности ему и подхалимажа. За время своего господства в республике он подавлял всех, кто осмелился возражать против его личной воли. Благодаря связи с Берия все жалобы и заявления на неправильные действия Багирова, направляемые в центр, возвращались обратно ему с вытекающими для жалобщиков последствиями.

Главным исполнителем незаконных действий Багирова М. Д. в республике являлся министр внутренних дел Емельянов, назначенный им в 1939 году через того же Берия.

Вся работа Емельянова заключалась в опорочивании или возвышении тех или иных лиц по требованию Багирова. В результате подобной постановки дела в республике получили широкий размах взяточничество, растраты, убийства и пр[очие] преступления.

Отказ Багирова и его группы от связи с Берия теперь, после его провала, нечестен.

Нет и сомнения в том, что если предателю удалось бы захватить власть, то они отнеслись бы к нему одобрительно.

Этим не исчерпываются все беззаконные действия Багирова и его группы. Писать все невозможно.

Если только соответствующие органы сочтут нужным, то я готов пополнить свою информацию только в Москве.

Исмаилов Наджаф

Мой адрес служебный:

г. Баку, Хагани 36,

трест «Азводстрой»

Минсельхоззаг Азербайджанской] ССР

Домашний адрес:

г. Баку,

ул. Азербайджанки, 224, кв. 31

Верно: [п.п.] Лямин

Помета:

Доложено 17/VIII. [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 37–38. Копия. Машинопись.

 

№ 2.23

Копии допросов В. А. Лебедева от 2 сентября 1953 г.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА КРАСНОДАРСКИЙ КРАЕВОЙ КОМИТЕТ ГОР. КРАСНОДАР

№ 01176

10 сентября 1953 г.

Особая папка

Совершенно секретно

Подлежит возврату в Общий отдел Секретариата ЦК

Москва

ЦК КПСС

Зам. зав. Отделом административных и торгово-финансовых органов тов. Лукшину В. А.

Согласно телефонному запросу т. Ступина направляем Вам протоколы допроса свидетеля Лебедева В. А., полученные от военного прокурора в МВД Краснодарского края.

Приложение: на 8 листах.

[п.п.] Б. Петухов

Секретарь крайкома КПСС

Копия

Протокол допроса свидетеля

1953 года, сентября, 2 дня. гор. Краснодар

Врио военного прокурора войск МВД Краснодарского края подполковник юстиции Борисов допросил в качестве свидетеля, с соблюдением ст. ст. 163–138 УПК РСФСР,

ЛЕБЕДЕВА Владимира Александровича, 1903 года рождения, русского, образование — неполное] среднее, уроженца гор. Уфы, работает грузчиком на ст. Армавир, беспартийный, рабочий, проживает в г. Армавире, Чичерина, 83а, не судим.

Об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний по ст. ст. 32 и 95 УК РСФСР предупрежден — и [од линная] подпись Лебедев.

4 августа 1953 года я обратился с заявлением в ЦК КПСС с просьбой вызвать меня на допрос, где бы я мог рассказать об антипартийной, антисоветской деятельности Берия Лаврентия Павловича и Багирова Мир Джафара.

Мне известно следующее:

Проживая в г. Баку с 1920 года и работая с 1924 года на партийно-комсомольской работе, я замечал, что Берия Л. П. и Багиров М. Д. были тесно связаны друг с другом и оба проводили антипартийную работу.

На состоявшемся в свое время партийном активе бакинской организации было сделано сообщение о самоубийстве бывшего секретаря ЦК КП Армении Ханджеяна. После этого в бакинской организации Компартии Азербайджана долго ходили слухи о том, что это самоубийство было подготовлено Л. П. Берия с той целью, чтобы убрать Ханджеяна как могущего ему мешать в своей карьере.

Со слов бывшего работника аппарата ЦК партии Бондаренко мне известно, что Берия вступил в компартию не в 1913 году, а гораздо позже. Период ежовщины особенно сильно чувствовался в Баку, когда при участии Багирова арестовывался бесконтрольно ряд коммунистов, творились беззаконие и произвол, ничего общего не имеющие с советской законностью, осуждая ни в чем неповинных и преданных партии людей. Багиров, Ежов и Берия сфабриковали материалы для ареста бывш[его] председателя Совнаркома Азербайджана Гусейна Рахманова, и я делаю вывод, что основной причиной этого ареста послужило то, что Багирову нужно было убрать Г. Рахманова, преданного партии человека, чтобы Багиров чувствовал себя в Азербайджане полновластным хозяином, покончить со всякой демократизацией и коллегиальностью в руководстве.

Багиров, будучи секретарем ЦК КП Азербайджана, полностью подменял руководителей ряда организаций, решая единолично особо важные вопросы, дойдя до того, что сам лично занимался в своем служебном кабинете арестом работников.

Так, например, я, работая в Баку последнее время в качестве исполняющего обязанности начальника политотдела Каспийского пароходства, лично им был вызван в его кабинет 30 декабря 1937 года. Не потребовав от меня, как лица, состоявшего членом Коммунистической партии с 1924 года, никаких объяснений, объявил, что я фашист, и я по его указанию в здании ЦК КП Азербайджана в его служебном кабинете был арестован и направлен в НКВД Азербайджана, не имея перед партией никаких преступлений, работая честно, добросовестно, с ней борясь за проведение генеральной линии партии.

Пройдя беззакония, произвол, запрещенные законом методы следствия, просидев под следствие более трех с половиной лет, был осужден Особым совещанием НКВД СССР на 5 лет за антисоветскую деятельность, не имея ни малейшего преступления перед государством и партией.

Будучи жертвой творимого Багировым и Берия произвола и беззакония, в здании ЦК КП Азербайджана был арестован бывш[ий] начальник Каспийского пароходства Энгвер.

Кроме этого можно установить ряд других фактов беззакония Багирова через верно подданных ему людей, работающих и по сей день в Баку Аксенова, Хорена Григорьяна и других. Находясь под стражей во внутренней тюрьме НКВД Азербайджана с 30 декабря 1937 по июль 1941 года, я был очевидцем, когда в 1938 году работники следственного аппарата Азербайджанского НКВД Хорен Григорьян, Аксенов, Кудинов, Гарушиян (имя и отчество их не знаю) и другие, фамилии которых мне не были известны, пытали арестованных, избивали, заставляли длительное время стоять, занимались другими истязаниями, добиваясь от арестованных показаний о якобы их антисоветской деятельности.

Лично меня пытали и избивали Аксенов, Кудинов, Гарушиян и другие работники, фамилии и имена которых забыл.

Во внутренней тюрьме в 1938 году были избиты арестованный Хитров (имя и отчество не знаю), до ареста бывший начальник службы эксплуатации Каспара [Каспийского пароходства. — Ред.], Бабаев — бывший директор животноводческого совхоза № 3, проходивший по Кировобадскому процессу, Королев — инструктор политотдела Каспара, Бабаев (ветврач) и другие, о чем мне стало известно от арестованных, указанных выше.

В феврале месяце 1938 года следователь Аксенов (ныне начальник Бак[инской] гор[одской] милиции) требовал от меня показаний о том, что я будто завербовал в антисоветскую организацию 50 человек капитанов и механиков судов, и когда я заявил ему, что такого количества капитанов и механиков мне неизвестно, он, Аксенов, потребовал, чтобы я называл ему капитанов и механиков по названиям судов, заявив: «мне все равно кого сажать, знаешь ли ты их лично или нет, мне безразлично».

Такие же показания требовались от заключенных Хитрова, Ставонина, Королева, Лукина. Под непосредственным руководством Багирова, т. к. он в большинстве своем ведал арестами руководящих партийно-хозяйственных работников, были сфабрикованы на выбитой у заключенных лжи и клевете такие открытые судебные процессы, как Шемахинский 1937 г., Кировобадский — 1938 год над работниками Азертифака и др. полностью провалились и показали весь тот произвол, который чинил Багиров с преданными ему людьми. [Так в тексте. — Ред.]

В 1937 и 1938 годах в г. Баку имели место массовые аресты инженерно-технических работников нефтяной промышленности. Это чуть не привело к срыву планов добычи нефти и, боясь раскрытия своего вражеского поведения, Багировым было дано распоряжение о пересмотре дел арестованных нефтяников и ликвидации самими же заключенными обвинительных материалов, добытых от заключенных путем применения незаконных методов следствия. Багиров партийные кадры расставлял не по принципу их политической преданности компартии и деловой квалификации, а по признаку личной ему преданности.

Содержавшийся в 1936 году под стражей бывший редактор газеты «Бакинский рабочий» Гнидин, после освобождения был поставлен на работу второго секретаря ГК КП Азербайджана, являющийся ему свояком. [Так в тексте. — Ред.]

Багиров по личной ему преданности с одного ответственного поста на другой передвигал Матюшева, Аксенова — сына офицера жандармерии.

Берия и Багиров после снятия Ежова с поста министра внутренних дел СССР продолжали творить произвол в отношении советских людей, осуждая Особым совещанием при НКВД СССР ни в чем неповинных перед партией и государством людей.

Ни за что Особым совещанием был осужден я, Хитров (бывший нач[ачальник] службы эксплуатации), Катушкин (пом[ощник] политсудна), Королев, Ставонин, Арутюнов — работники Каспара. Имя и отчество перечисленных работников, лиц, осужденных Особым совещанием, я не знаю.

Протокол по моей просьбе составлен собственноручно.

подлинная] подпись Лебедев

Допросил: Врио воен[ного]прокурора МВД Краснодарского края подполковник юстиции Борисов

Копия верна:

[п.п.] М. Борисов

Копия

Протокол допроса свидетеля

1953 года, сентября, 2 дня гор. Краснодар

Врио военного прокурора войск МВД Краснодарского края подполковник юстиции Борисов, допросил в качестве свидетеля:

ЛЕБЕДЕВА Владимира Александровича

(установочные данные имеются).

Свидетель об ответственности за дачу ложных оказаний по ст. 95 УК РСФСР предупрежден.

подлинная] подпись Лебедев

ВОПРОС: Расскажите, в чем конкретно выразилась преступная связь Берия Лаврентия Павловича с Багировым Мир Джафаром?

Ответ: Я считаю, что Багиров Мир Джафар был выдвинут на должность секретаря ЦК КП(б) Азербайджана по инициативе Берия Лаврентия Павловича и впоследствии выполнял все указания Берия. О другой связи Багирова М. Д. с Берия Л. П. мне ничего неизвестно.

ВОПРОС: Когда, от кого именно Вам стало известно о том, что виновным в смерти б[ывшего] секретаря ЦК КП(б) Армении Ханжеяна был Берия Л. П., и в чем выразилась его вина?

Ответ: Я сейчас не помню кто мне рассказывал о том, что виновником смерти б[ывшего] секретаря ЦК КП(б) Армении Ханжеяна был Берия Л. П. Рассказывал мне об этом кто-то из партийных работников г. Баку в перерыве работы партактива бакинской партийной организации, на котором было сделано сообщение о самоубийстве Ханжеяна.

Партийный актив г. Баку созывался в конце 1935 или начале 1936 года, точно не помню.

ВОПРОС: Откуда Вам стало известно о том, что Берия Л. П. совместно с Багировым М. Д. сфальсифицировали материал на бывшего председателя СНК Азербайджанской ССР Рахманова Гусейна?

Ответ: Рахманова Гусейна я знаю с 1924 года как преданного партии человека и поэтому, мне кажется, что он был арестован неправильно. Материалы, которые послужили основанием для привлечения Рахманова Г. к уголовной ответственности, я не видел, но думаю, что они созданы Багировым М. Д. и Берия Л. П., т. к. Багиров ненавидел Рахманова, который пользовался большим авторитетом, чем он — Багиров.

ВОПРОС: В своих собственноручных показаниях Вы указали о том, что Берия Л. П. после разоблачения Ежова продолжал расправляться с невинно арестованными гражданами, рассматривая на них сфабрикованные дела в Особом совещании.

Перечислите дела на граждан, неправильно осужденных Особым совещанием с участием Берия Л. П.?

Ответ: Я не знаю, какие дела рассматривались в Особом совещании с участием Берия Л. П., но мне кажется, что он как нарком внутренних дел СССР не мог не знать, какие дела рассматривались в Особом совещании и, в частности, о моем деле.

Больше по существу заданных вопросов показать ничего не могу Протокол мною прочтен. Показания с моих слов записаны правильно.

подлинная] подпись Лебедев

Допросил: Врио военного прокурора МВД Краснодарского] края]

подполковник юстиции прдлинная] подпись Борисов

Копия верна: [п.п.] Борисов

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 70–78. Копия. Машинопись.

 

№ 2.24

Письмо И. К. Эфендиева от 7 октября 1953 г. Н. С. Хрущеву

Разослать членам Президиума ЦК и

секретарям ЦК КПСС,

[п.п.] Н. Хрущев

16. XI.53 г.

Копия с копии

Совершенно секретно

Лично

Секретарю ЦК КПСС тов. Хрущеву Н. С.

Дорогой Никита Сергеевич!

В Вашем лице я обращаюсь в Центральный комитет нашей партии, к чести, разуму и совести нашего народа по нижеследующему вопросу.

Еще с ранней юности моя жизнь была связана с борьбой нашей партии с различными врагами нашей Родины.

Каковы бы ни были мои недостатки по деянию вне органов советской разведки, я никогда за все длительное время связи с органами советской разведки не кривил душой и, невзирая на лица, на личные невзгоды и лишения, беспощадно боролся с любым проявлением врагов советской власти.

Вряд ли в органах советской разведки Азербайджанской ССР имеется равный по количеству и качеству «материал», как мое «личное дело».

В Вашем лице я вновь клянусь перед нашей матерью — партией, что никогда не позволял и не позволю себе в угоду своим личным интересам опорочить кого-либо. Это относится и к данному письму.

Не стал бы отнимать у Вас времени в связи с историей с Багировым Мир Джафаром, которая принесла позор как славной организации, так и всему азербайджанскому народу, если бы он, Багиров, сам честно, откровенно до конца вскрыл бы свое политическое нутро и т. д. Именно этого и по сей день он не делает.

Нет в нем, Багирове, как и не было искренности, честности, правдивости. Он все выжидает, виляет хвостом, маскируется в ягненка. Охотно признает всякие «ошибки», а к основному интересующему партию (ЦК) вопросу и близко не подходит.

В этом отношении интересен один штрих. Случайно ли на Пленуме ЦК Азербайджана с активом, где его никто не обвинял в связи с преступными деяниями Берия, он, Багиров (видимо, в порядке профилактики), категорически, априорно отвергал всякую возможную попытку связать его с Берия. Дескать, «я так же, как и все, поражен этим фактом».

Как говорится, на воре шапка горит! Кого он хочет надуть этой слишком наивной политикой!

Вся партия, весь наш народ знает, что издавна Берия и Багиров — это сиамские близнецы. И еще вопрос, кто из них учитель, а кто ученик.

Несколько ниже приведенных фактов говорят о том, что Багиров так же, как и его политический друг Берия, довольно ловко замаскировавшись, сумел войти в доверие, он так же, как и Берия, жаждал неограниченной власти, он так же, как и Берия, на пути достижения своей карьеристской цели не останавливался ни перед какой политической авантюрой и т. д.

В одинаковой степени они оба — Берия и Багиров — одного поля ягоды и ничего общего не имели с нашей партией.

Обратимся к фактам:

1. В 1918 г. М. Д. Багиров, будучи назначен председателем Кубинского уездревкома, направлялся вместе с советскими войсками в Кубу. Отрядом советских войск, если не ошибаюсь, командовали Гогоберидзе, Лордкипанидзе. Муж моей сестры Гулам Мамедов был назначен туда же казначеем. Я и моя сестра также ехали вместе. Недалеко от Кубы (между Хачмасом и Кубой) на нас напала контрреволюционная банда Али Бека Зизикского. Разбив эту банду, советские войска вошли в Кубу.

После установления советской власти (28.IV.20 г.) Багиров вернулся вскоре в Азербайджан и занял пост председателя Азербайджанской] ЧК. Казалось, что его прямой обязанностью было (тем более при законе экспроприации) обезвредить и привлечь к ответственности того же Али Бека Зизикского, который с ним же, Багировым, вступал в вооруженную борьбу.

Однако этого не случилось. Али Бек Зизикский был взят Багировым под свое покровительство, и это довольно дорого обошлось азербайджанскому народу.

Лично я, будучи связан с Шемахин[ским] уезд[ным] политбюро (так назывались тогда органы уездного ЧК), информировал его, что Али Бек Зизикский часто приезжает в г. Шемаху, где находилась его жена Агаларова, и что устанавливает связи с контрреволюционными элементами, и что подготавливает антисоветское выступление, и что для этой цели он группирует не только мусаватистов, но и «оставшихся добровольно» турецких солдат и офицеров (читай разведчиков). Начальник] Шемахинского политбюро т. Красный мне, как уполномоченному по информации, передал, что эту информацию он передал лично Багирову в присутствии Берия и что Багиров, передавая эти документы Берия, сказал, что «я его (т. е. Али Бека Зизикского) знаю, он угрозы не представляет!».

Однако поступала все более тревожная информация о том, что вместе с калейбугуртскими шейхами, кулачеством «турецкие добровольцы», идейным вдохновителем коих был какой-то Тринич Ахмет, мусаватисты готовят каракоинлинское восстание. Все это шло под флагом пантюркизма. В этом деле сказалось и воздействие Али Бека Зизикского.

Пропустив мимо ушей все эти информации, Багиров довел дело до того, что каракоинлинское восстание совершилось.

Но, может быть, это случайное (?).

2. Известно, что в 1919 г. турецкие войска заняли Азербайджан, подавив молодую советскую власть. Багиров тогда из Кубы уехал, с его слов, в Астрахань. В Кубу вошел Шукри Паша. Его нач[альником] штаба был Ахмед Бедин. Многие антисоветские элементы пошли на службу к туркам и мусаватистам. Я и моя сестра были тогда в Кубе. На наших глазах поголовно вырезали мирное армянское население (их продавали в отместку с аукциона). На наших глазах был повешен заместитель] председателя] Кубинского уездревкома Магамед Мехти [так в тексте. — Ред.]. И все это делали Ахмед Бедин, Али Бек Зизикский, так называемая «молодежь», в их числе хорошо запомнилась фигура Гаджи Ага Шахвердиева (ныне член КПСС — друг Багирова).

Но вот окончательно установилась в Азербайджане советская власть. Багиров стал председателем Азербайджанской ЧК. Я и целый ряд коммунистов узнаем Ахмеда Бедина, превратившегося в Ахмеда Тринича, но он уже член ВКП(б) и руководящий работник.

Тут же я по линии разведки, а тт. Гулам Мамедов, Булгеис Мамедова и др. по партийной линии, даем знать лично Багирову, что Ахмед Тринич и есть тот Ахмед Бедин, т. е. начальник] штаба турецких войск, вошедших в Кубу, что это и есть тот, который вешал Магамеда Мехтия [так в тексте. — Ред.] — большевика, физически уничтожал армянское мирное население. Более того, в официальной информации было установлено, что этот Ахмед Тринич и есть видный турецкий разведчик, организатор антисоветских группировок, идеолог пантюркизма, и что именно он связан с мусаватистами и т. д.

Однако и это Багиров (председатель] ЧК) пропускает мимо ушей и, бросая пыль в глаза, заявляет: «ЦК Азербайджана известно, что Ахмед Тринич был партией послан для работы в лагере врага, всем нам все это известно». По моей линии (разведке) поступило распоряжение «разработку Ахмеда Тринича прекратить».

Возможно, и это случайно?

3. Однако Ахмед Тринич, получивший развязку, продолжал свое контрреволюционное деяние. Под флагом необходимости организовать высшее педагогическое учебное заведение (Азербайджанский] Щедагогический] Щнститут]) «приглашаются из Турции «преподаватели» — де знатоки науки и азербайджанского языка».

С благословения органов советской разведки Азербайджанской ССР, возглавляемых тем же Багировым, в Азербайджан приезжают «специалисты-учителя».

Вскоре вновь я информирую (псевдонимом «Аяз»), что в АПИ прибыли не учителя-специалисты, а матерые турецкие разведчики, и что все они связаны с Ахмедом Триничем, а тот уже сумел завоевать авторитет и установить прочную связь с буржуазными националистами, пробравшимися к власти.

Мне опять дают по зубам — дескать, это не твои объекты, «не мешай».

Однако вскоре наши разведчики (закордонники) дали знать в Москву о наличии контрреволюционного гнезда в Баку, именно в АПИ, и только после этого эта свора была выслана из СССР.

А для окончательного разоблачения Ахмеда Тринича, он же Бедин, потребовалось 17 лет.

Что же, и это случайно?

4. Будучи участником ареста лидера мусаватистской партии Мамед Эмина Расул заде и секретаря той же партии Абаскули Кязим заде, я знал, что М. Э. Расул заде по телеграмме В. И. Ленина был доставлен в Москву и оставлен на работе в Наркомнаце. За короткий период его работы в Москве он отозвал всех эмигрантов-азербайджанцев антисоветски настроенных. Среди них было немало агентов немецкой, французской, турецкой и т. д. разведок. Все эти элементы были как «специалисты» направлены в Азербайджан. Так, в Баку прибыли из Германии Исмаил заде Ибрагим, Атаев Али Рза, из Франции Гусеинбеков Зеинем бек, Мустафаев (имя забыл), Салим Алиев и т. д. Вскоре они стали моими «объектами». Через них я узнал, что Мамед Эмин Расул заде не отрешился от своей политической линии. Была установлена его связь с уцелевшими мусаватистами Венсал Мустафаевым, Халифа заде и др. Когда Мамед Эмин Расул заде и Абаскули Кязим заде надумали на «отдых приехать» в Сухуми, была лично мною передана информация о том, что предполагается его побег, вернее их побег.

Эта информация также была пропущена мимо ушей, и в результате этот матерый враг советской власти на турецкой канонерке бежал в Турцию, где находится и поныне.

Сколько ни убеждали Багирова в том, что все присланные М. Э. Расул заде «специалисты-эмигранты» ведут контрреволюционную работу, он все пропускал мимо ушей, и для их обезвреживания понадобилось от 12 до 16 лет.

Наверное, и это случайно?

5. Вообще, наблюдалось странное содружество Багирова с различными антисоветскими людьми — «дескать, мне, как чекисту, положено». Однако в 1932 г. за такую порочную связь все же его сняли с работы. Его друзьями оказались Мешади Али, Исмаилов — крупный помещик, уцелевший благодаря заботе того же Багирова, Джамал Мирзоев, «спасший ему жизнь», бандит Казан Папах оглы Магамед (которого потом, после решения ЦК, он вынужден был расстрелять) и др.

Поразительно то, что со всякой контрреволюционной сворой он не торопился разделаться, различными путями их ограждал, но когда дело касалось честных большевиков, он проявлял максимальную активность.

Вспомним хотя бы случай с членом ЦК Компартии Турции, невинно расстрелянным, на основе какой-то «хулиганской» его выходки (скандал в пивной с заместителем] председателя] Азербайджанской] ЧК Горобченко — см. это дело), а ведь этот человек вез материалы в Москву, где были данные о сети контрреволюционных организаций в Советском Союзе, в частности, в Азербайджане. Был инсценирован «скандал», сфабрикован на него «политический материал», и он расстрелян ни за что, этот коммунист. Дело утаить не удалось. Отделались «легким ушибом», Горобченко получил 10 лет, но вскоре вернулся в Баку.

Как это назвать, тоже случайностью?

6. Может быть и то случайно, что, будучи разоблаченным и снятым с работы в Азербайджане в 1932 г., он, Багиров, подался не куда-нибудь, а в Грузию, к Берия, который его выручил и приютил, но это была оплата за услугу, оказанную Багировым тому же Берия, который своим спасением по «делам» в Баку был обязан Багирову. А что это за дело было у Берия в Баку в бытность его заместителем председателя] Азербайджанской] ЧК, т. е. того же Багирова?

Будучи связан с мусаватистской, а через нее и с турецкой контрразведкой, Берия спровоцировал восстание Военно-морского Каспийского флота. Им было арестовано (публично, на парапете, и это умышленно было сделано в такой форме) несколько матросов якобы за дебош, и тут же они были «оформлены» и расстреляны (может быть, пред[седатель] Азербайджанской] ЧК Багиров и этого не знал), военфлотцы потребовали своих товарищей, атмосфера раскалилась до того, что военные корабли предъявили ультиматум, после чего намеревались бомбардировать Баку. Сколько сил и энергии потребовалось нашей партии для ликвидации этого дела, игравшего на руку контрреволюции.

Неужели Багиров не знал, что Берия служил в контрразведке и что этим актом он пытался свергнуть советскую власть в Азербайджане?

Ну, хоть бы догадался! А то «вычистил», огородил и выпроводил Берия, мол, езжай, брат, не удалось…

И это случайно?

Спрашивается, по чьей инициативе Багиров был направлен в 1934 г. на пост председателя] Совнаркома Азерб[айджанской] ССР? Ведь правда же по инициативе Берия!

Изменился ли Багиров в своих более чем странных отношениях к различным антисоветским элементам после 1934 г.?

Да, тактику изменил, более стал активным. Стал на словах выступать за великий русский народ, за дружбу, против мюридизма, пантюркизма, панисламизма и т. д.

Форма была такова, а содержание иное.

7. В 1934 г. через его ближайшего друга, офицера турецкой армии Муса Шамсадинского, которого он немедленно по возвращении в Баку в 1934 г. взял к себе управделами Совнаркома и вскоре «выдвинул» секретарем Верховного совета Азербайджанской] ССР, лично мною была дана информация о буржуазно-националистическом деянии ряда руководящих работников (надо иметь в виду, что Муса Шамсадинский до этого был нач[альником] инфаго Азербайджанского] ГПУ, т. е. мой начальник по работе в сов[етской] разведке).

Группа кельвинских мусаватистов во главе с Джами Эфендиевым по прямой установке пред [сед ателя] Верховного совета Азерб[айджанской] ССР тоже Эфендиева Солтан Медумда, Али Мамедова, Мамедханова и троцкиста Али Мамедлинского искусственно вызывала недовольство среди населения Исмаилинского района, готовилось вооруженное восстание. Азербайджанское] ГПУ, где сидели Сумбатов-

Топуридзе, вместо того чтобы это дело обезвредить, сообщило руководству, что это дело разоблачаю я. Я был вызван, где мне предложили: «займись своим делом и не впутывайся в такие дела». Однако мне удалось выступить в печати (пользуясь тем, что в ред[акции] «Бак[инский] рабочий» был свой человек). Когда уже в печати появилась заметка, то вынуждены были всю эту антисоветскую свору изъять, возвратить миллионы незаконных обложений и т. д.

Тут Багиров «особо» заинтересовался мною. Началась «холодная война». Об этом меня информировал работник 1-го отд[ела] т. Сафар Мамедов.

Пусть и это будет случайно.

7. С 1930 года я непосредственно «разрабатывал» Гейдар Гусейнова, так как были сведения от наших в Турции, что он связан со своим дядей, находящимся в Турции и возглавляющим антисоветскую организацию, и с другим дядей, находящимся в Иране, также ведущим антисоветскую работу. До мельчайших подробностей были установлены связи Гейдар Гусейнова с контрразведкой.

Однако Багиров, которого хорошо информировали об этом, упорно отвергал все материалы, более того, по его ходатайству ВАК присудил Гейдару Гусейнову ученую степень доктора философских наук без защиты диссертации, он выдвинул и доверил ему пост вице-президента Академии наук Азербайджанской ССР, ввел в состав ЦК партии Азербайджана, дал весь архив партии (ИМЭЛ). Понадобилось 20 лет, для того чтобы наконец Багиров «понял» подрывную работу этого же Гейдара Гусейнова. Видя, что дело плохо, он сам выступил (маневр) против него (см. «О характере мюридизма» в журнале «Большевик»), а Гейдар Гусейнов «повесился».

Что, все это случайно?

(Отец Гейдара Гусейнова сопровождал из Турции в Ереван Нуру Пашу, и после установления военной турецкой диктатуры был организатором физического уничтожения армян. Занимал пост вице-губернатора.)

9. Сотни людей официально, тысячи анонимок неофициально, систематическая информация органов разведки Азербайджанской ССР давали знать Багирову, что нельзя засорять партию явно антисоветскими элементами, нельзя так поощрять этих людей, тем более за счет игнорирования честных ученых, преданных нам людей. Но этот деспот был неумолим. И вот в партии оказались Мехти бек Сафаралибеков — брат расстрелянного в 1937 г. мусаватиста Ширинбека Сафаралибекова, Багатур Эйвазов — сын буржуазного националиста Аскер бека Эйвазова, более того, он Эйвазова Багатура выдвинул на пост директора мединститута (и поныне сидит). Ему, Багирову, представили документ из журнала (пантюркистского) «Февзият», где было опубликовано воззвание Мир Касимова Мир Асадуллы из Турции к мусаватской интеллигенции Азербайджана, а он его выдвигает на пост президента Академии наук Азербайджана, зная, что и как ученый (хирург) он ничего из себя не представляет, вводит не раз его в состав депутатов Верховного Совета СССР.

Все отбывшие наказание контрреволюционные элементы — Исмаил заде, Атаевы, Мусабекова (весь род расстрелян), Шахсуаров, Рзабейли и т. д. заняли кафедры в Азербайджанском мед[ицинском] институте, и как ни билась парторганизация, но разве можно было убедить Багирова, убежденного друга этих людей, в нетерпимости этого положения.

10. На словах он выступал за дружбу, везде и всюду говорил о значении и роли великого русского народа, а если даже министр госконтроля т. Али заде Зейнаб в свое время посмела сообщить в Москву о мелких безобразиях в республике, то ее немедленно он снял, хотел посадить, но ее спас тов. Маленков Г. М.

11. Возможно, и это случайно, что так же, как и Берия, он, Багиров, превратил МВД в какой-то надпартийный орган, в послушное орудие исполнения всех его грязных дел. (И метод у них был один.) Этот орган лепил «ПН» на всякого по усмотрению Багирова («ПН» — политически неблагонадежный). Этот орган он превратил в свою рабочую кухню по фабрикации фальшивок, ложных обвинений против всех, кто ему не по душе. Приведу примеры.

Госконтроль СССР направил в Азербайджан (по материалам большую группу ревизоров во главе с заместителем] министра Госконтроля СССР, кажется, т. Старостиным (в период Мехлиса). Ревизоры набрали достаточно много материалов. Видя такое дело, Багиров дает «задание» своему горшечнику — министру внутренних дел Емельянову Степану Федоровичу — «поломать это дело». И вот начинаются провокационные методы, т. Старостину подсовывают красивых девушек, его поят, фотографируют в различных «обстановках», фотографируют и т. д. И когда было достаточно «материалов», Багиров связывается не с кем-либо, а с тем же Берия (случайно?), «мобилизовывает» Юсупова (Узбекистан) и со всем этим «материалом» прибывает в Москву на заседание Политбюро ЦК ВКП(б), где выставляются все эти «документы», «долбают» (как он, возвратившись, рассказывал друзьям) Мехлиса и Старостина, де «как это можно на материале обиженных строить на нас обвинения, да и сами ревизоры-то вот какие».

Или взять историю с Азиз Алиевым (быв[ший] секретарь ЦК Азербайджана, секретарь обкома Дагестанской АССР, его знаете и Вы, и тов. Маленков). Видя, что он, оставаясь в Москве, на работе выдвигается (а этого Багиров не любил), сразу последовал телефонный звонок Берия: мол, пошлите Азиз Алиева в Азербайджан заместителем] председателя] Совмина, и что он выдвинут депутатом в Верховный Совет СССР от Нахичеванской АССР. Азиз Алиев выезжает, и так как он был (по наговорам) «конкурентом», то дается задание МВД — и готов «ПН» — «за скрытие своего пребывания (если даже в детстве) в Иране — снять». И этот человек, доктор наук, по сей день влачит жалкое существование, он изничтожен.

Точно такими же приемами были уничтожены Али Ашраф Али заде, С. Везиров, Махмуд Алиев (лично которого знает тов. Молотов). Это был метод и стиль его «работы». Это хорошо знает т. Чеплаков Федор (кажется, теперь на Сахалине), это знаем все, и даже в органах разведки, кто пришелся не ко двору, его «уничтожали» (Сафар Мамедов, да и я сам). Еще бы немного, он изничтожил бы и Самеда Вургуна (поэта), но малость времени не хватило.

Будучи деспотически настроенным и не разделяющим свою власть с кем-либо, он, естественно, подбирал кадры из числа услужливых и «преданных» лично ему людей. Способный, честный, преданный делу нашей партии, принципиальный человек не находил себе достойного места.

Его окружали «соратники-чекисты» вроде Сумбатова-Топуридзе (с 1920 г. работавший с ним в Азербайджанской] ЧК, а потом с Берия в Москве — Кремле, сейчас арестован, был заместителем] пред[седателя] Совмина Азербайджанской ССР), Нарчимашвили — родственник Берия, Фараджиева Кюбра — одна из многих его фавориток — жена Садыха Фараджева — быв[шего] мусаватиста и с легкой руки Багирова ставшего членом КПСС, Гасанов Гасан — кулаческое отребье, доведенный (невзирая на неоднократные сигналы партактива) им, Багировым, до поста секретаря ЦК Азербайджана — ныне работает в отделе науки ЦК Азербайджана, Емельянов С. Ф. — верный пес Багирова, фабриковавший, пользуясь своим служебным положением министра внутренних дел Азербайджана, политические «объективки» на всех, кому угодно было Багирову, Шахвердиев Гаджи Ага, работавший в турецкой контрразведке, Гюльмамедов — соратник Багирова еще по Кубе, буржуазно-националистические тенденции коего известны по местнической группировке и т. д.

Точно так же трудно поверить, дорогой Никита Сергеевич, что нынешний пред [седатель] Совмина Теймур Кулиев, работавший всю жизнь под идейным руководством Багирова, вместе с ним и в ЧК и после, а также нынешний секретарь ЦК Азербайджана Якубов Мир-Теймур — ближайший ученик и воспитанник Багирова, неоднократный министр внутренних дел Азербайджана и т. д., долгие годы бывшие покорными Багирову люди, слепо следующие всем его указаниям, во всем подражавшие ему (даже в одежде, походке, окриках и т. д.), трудно поверить, что эти «наблюдатели» не были бы заражены порочным методом и стилем работы своего учителя.

Я не останавливаюсь на фактах безнравственного, аморального поведения и барско-феодального образа жизни этого человека. Не случайно после его освобождения в азербайджанском народе говорят, что «таких дел и ширваншахи себе не позволяли». Немало красивых азербайджанок он «выдвигал» на руководящую работу, а потом, вызывая «по делам службы», использовал как женщин (К. Фараджева, 3. Али заде, Ханмамедова, П. Гашим заде и т. д.), но это мелочи, правда, характерные для перерожденцев — проституирующих политиков.

Точно так же не случайно, что он так же, как и Берия, только под давлением нашей партии освобождал невинно арестованных и давал согласие на арест тех, которых нужно было изъять (история с Триничем, Казан Папах оглы Мамедом, Гусейн Мусаевым, 3. Али-заде и т. д.).

Таковы некоторые факты, которые говорят о том, что сегодняшнее поведение Багирова отнюдь не случайное, а имеет определенные социально-политические корни.

Странная притупленность политической бдительности на довольно длительном протяжении времени, своеобразный «сентиментализм» с врагами нашей партии, поразительное «покровительствование» всякой антисоветской своре и «идиосинкразия» к честным, прямолинейным советским людям, деспотизм, политика узурпации прав не только б [ее] партийных], но и членов партии, жажда неограниченной власти — карьеризм, методы политической авантюры при расправе с неугодными его душе людьми — не могут быть случайностью, не могут, вернее не могли развиваться, если бы Багиров за спиной не имел бы надежной опоры, а таковая опора и была в лице Берия.

Все эти качества одинаково свойственны и Берия, и Багирову, они роднят их.

Багиров может подумать, что я, пользуясь благоприятным моментом, свожу с ним личные счеты.

Во-первых, у меня с ним не было и нет личных счетов; во-вторых, я не собираюсь выступать (тем более этим письмом) в роли разоблачителя Багирова, ибо он разоблачен Центральным комитетом нашей партии; наконец, между мною и Багировым была не личная вражда, а политическая.

Багиров смог использовать формальные данные, связанные с моей долголетней работой в органах советской разведки, и выдать их за фактический «компрометирующий» меня материал, но купить или понудить меня делать, что он хочет, ему не удалось и не удастся.

На политике дезинформации, как бы она ни была «убедительной», далеко не уедешь!

В азербайджанском народе есть такая поговорка: «Лягушка всю жизнь скачет, но никак не может отдалиться от болота».

Когда-то Багиров говорил Мир-Касимову: «Мне предлагают пост МВД СССР (интересно, кто?), но некем меня заменить». Воистину теперь ему место именно в МВД, рядом со своим другом Берия.

Дураков теперь нет! Все мы знали, с какой обидой уехал Багиров с XIX съезда партии, когда Берия не удалось протащить его в Президиум ЦК (до съезда уже поговаривали, что он войдет в Президиум ЦК). Не успел умереть И. В. Сталин, как Берия (а не кто-либо иной) «успокоил» своего друга, добившись введения Багирова в состав Президиума ЦК. Это имело далеко идущее значение в комплексе гнусных целей Берия — Багирова. Никакая «плодородная» (?) практическая работа, как в прошлом, так и в настоящем, не может убедить всякого, знающего Багирова, в его честности, искренности и правдивости.

Вышеприведенные факты можно было бы увеличить, но и сказанного достаточно, чтобы понять формальную принадлежность Багирова к коммунистической партии, ибо по существу, мягко выражаясь, это довольно пестрая — антипартийная личность.

Вот о таких пестрых людях еще Салтыков-Щедрин писал:

«Общий признак, по которому можно отличить пестрых людей, состоит в том, что они совесть свою до дыр износили. А взамен совести выросло у них во рту по два языка и оба лгут, а иногда по очереди, а иногда — это еще постыднее — оба зараз».

Не верьте этому иуде, не верьте! За поруганную честь народа он должен понести наказание.

И. К. Эфендиев

7. Х.53 г.

[п.п.] Костарева

Москва, Писцовая, 16, корп. 2, кв. 69 Верно:

Пометы:

Доложено 16/XI.53

Архив. 9/XII/53

[п.п] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 104–116. Копия. Машинопись.

 

№ 2.25

Письмо С. С. Абрамова от 14 октября 1953 г. Г. М. Маленкову

Разослано:

тов. Круглову С. Н.

тов. Руденко Р А.

6. XI.53 г.

Председателю Совета министров СССР товарищу Маленкову Георгию Максимилиановичу

от Абрамова Семена Семеновича, проживающего: Рабочий поселок Кунцевского района, ул. Молотова, дом № 26, тел. Г-1-82-07

Заявление.

Настоящим довожу до Вашего сведения о том, что примерно за 15–20 дней до разоблачения и ареста Берия я встретился в гостинице «Москва» с бывшим работником Грузконсервтреста неким Маршани Александром Нестеровичем, проживающим в Москве по ул. Чехова, дом № 8, кв. 8, который рассказал мне по секрету о том, что ему известно о происходящем среди руководителей правительства разладе, что в самом ближайшем будущем произойдут большие события на этой почве и что главным вдохновителем и организатором является Берия. И когда я над ним посмеялся на это сообщение, он начал меня убеждать и доказывать, что ему «это» точно известно и в самое ближайшее время это станет фактом.

После сообщения, которое мне сделал Маршани, я понял, что аналогичное сообщение по секрету он мог делать и другим знакомым, и действительно, через некоторое время по этому вопросу начали циркулировать разные слухи, которым я не придавал значения и не считал их серьезными. Вскоре начали говорить о том, что Берия арестован, причем среди людей, которые начали об этом говорить как о факте, говорили уже об арестах среди многих работников, называли фамилии Кобулова, Деканозова, Артемьева и других.

В этот период директор ресторана «Арагви» организовал у себя в кабинете чуть ли не штаб-квартиру, куда приезжали очень многие люди, которым он буквально сообщал, как сводку, кто именно арестован еще кроме Берия, и он сообщал эти данные с абсолютной точностью; к директору ресторана ежедневно собирались у него в кабинете на работе и приходили под видом посетителей в кабинеты ресторана, куда он приходил специально их информировать и называл фамилии арестованных дополнительно.

В то время когда разоблачение Берия стало фактом, и оно сделалось уже достоянием широких масс, некий Валик Леонид Исаакович, работающий заместителем директора химического] завода № 36, при встрече со мной заявил о том, что он об этом знал задолго до случившегося.

8 октября с. г. я вновь случайно встретил в парикмахерской гостиницы «Москва» Маршани, который вместе с его быв[шим] н[арко]мом Аваковым, ожидавшим получение номера в гостинице, в разговоре со мной сказал, что есть слухи, что арестован Меркулов, а другие говорили, что Меркулов болен, а Маршани, уточняя, сказал, что у Меркулова жаба и он лежит в постели, тяжело болея, при этом заметив, что вот Мехлис болел и умер после тяжелой болезни, мол, не везет Госконтролю.

В органах МВД работает, по словам Валика, Райхман н[ачальни]ком следственного отдела министерства, у которого он бывает часто и запросто в доме, поэтому якобы он, Валик, может многое знать. И действительно Валик распространяет всевозможные слухи, он даже зачастую берет на себя смелость заявлять, что и когда обсуждают на совещаниях руководители партии и правительства, по каким именно вопросам и какие принимают решения.

Считаю необходимым довести до Вашего сведения, что среди ряда работников имеют место очень много случаев, когда какое-либо решение еще не опубликовано, а оно уже циркулирует. Некоторые задолго до опубликования, а многое так и остается слухами. В случае если настоящее заявление заслуживает Вашего внимания, по Вашему указанию я сумею доложить Вам по существу затронутых вопросов дополнительно, а ряд вопросов можно уточнить.

С. Абрамов

14 октября 1953 г.

Пометы:

Ознакомить тт. Серова, Лунева

[п.п.] Круглов

[п.п.] Серов

[п.п.] Лунев

Архив, 4/XII.53. [п.п.] [подпись неразборчива]

Абрамов С. С.

Сообщает, что в разговорах с рядом лиц — Маршани А. К., быв[шим] работником Грузконсервтреста; директором ресторана «Арагви»; заместителем] директора химического] завода № 36 Валиком Л. И. — он узнавал об арестах в связи с делом Берия, хотя об этом никаких сообщений не было.

Считает необходимым в связи с этим обратить внимание на многочисленные факты разглашения работниками еще не опубликованных решений.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 482. Л. 133–135. Копия. Машинопись.

 

№ 2.26

Письмо А. В. Снегова от ноября 1953 г. Н. С. Хрущеву

Тов. Хрущеву

[п.п.] А. Микоян

29. XI.53 г.

Разослать членам

Президиума ЦК КПСС

[п.п.] Н. Хрущев

3/XII.53 г.

Копия с копии

Уважаемый Анастас Иванович!

Все эти годы адрес ЦК для меня был недоступен. Сейчас, в итоге 16 лет заключения, я решил обратиться в ЦК с приложенным при сем письмом.

Поскольку в этом письме я ссылаюсь в одной части на Вас, я считаю неудобным направлять его помимо Вас.

Анастас Иванович! Прошу Вас не отказать в любезности и передать это письмо лично секретарю ЦК Н. С. Хрущеву.

А. Снегов

№ AM-2585-С

Верно: [п.п.] Костарева

Разослано:

т. Маленкову Г. М.

т. Молотову В. М.

т. Ворошилову К. Е.

т. Булганину Н. А.

т. Кагановичу Л. К.

т. Микояну А. И.

т. Сабурову М. З.

т. Первухину М. Г.

Копия с копии

Секретарю ЦК КПСС

Н. С. Хрущеву

от бывшего члена партии с апреля 1917 г. по день ареста Снегова Алексея Владимировича.

Сейчас, когда убран проходимец, при котором правдивая информация доходила в ЦК с трудом, я считаю своим долгом обратиться к Вам с этим письмом. Четыре года (несмотря на оправдание судом) я провел в тюрьме «под следствием» и 12 лет в лагерях — 16 лет (!). Я испытал на себе его вражескую деятельность. Многое, что мне достоверно известно, честный большевик не может без содрогания даже вспоминать.

Я считал бы себя переродившимся обывателем, для которого безразличны судьбы партии и страны, если бы продолжал молчание (по принципу «как бы чего не вышло») и не помог бы Вам до конца разоблачить всю чудовищную многолетнюю враждебную деятельность Берия.

I

Берия систематически и сознательно истреблял честных партийных и советских людей. Я подчеркиваю это обвинение со всей ответственностью за свои слова. Самый злейший враг социализма извне и мечтать не мог о нанесении такого вреда Советскому Союзу. Фабрикуя множество провокационных дел (им же выдуманных) против честных людей из самых различных слоев населения и отраслей хозяйства, культуры и науки, он обманывал нагло ЦК, искусственно раздувая до фантастических размеров недовольства в стране, набивая тюрьмы и лагеря советскими людьми, партийными и беспартийными, многие из которых рождены, любовно и старательно выращены революцией и партией и кровно связаны с ними.

Я хочу крикнуть Вам во весь голос: бессовестная ложь и клевета зарвавшихся авантюристов, будто в стране победившего социализма так много недовольных, а тем более врагов!

Я могу назвать Вам по фамилиям многих людей, оставшихся верными партии и советской власти даже после испытаний, пройденных ими, потому что они сумели отделить «школку» [так в тексте. — Ред.] Берия и его чудовищную машину от партии и советского правительства.

Правда, усилия молодчиков Берия озлобили часть людей и сделали их врагами; это больше относится к тем, кто отождествлял аппарат Берия с партией и правительством.

Весь свой, лично преданный ему, аппарат Берия вероломно поставил над партией и правительством, попирая элементарные законы и интересы партии и советской власти во имя авантюрных планов. В этом духе он воспитывал свой аппарат. А честные партийные работники, посланные ЦК в аппарат МВД после снятия Ежова, не поддавшиеся его «воспитанию», под разными предлогами выживались из аппарата.

Берия чудовищно злоупотреблял фактической бесконтрольностью. Прокуратура никакой действенной контрольной роли не играла, поскольку ее работники понимали, что они в первую очередь могут стать объектами фабрикуемых дел. Мне приходилось наблюдать ряд деятелей прокурорского надзора; они обычно торопливо, формально выполняли свои функции, вопросительно поглядывая на двери — выпустят ли их?

А суды часто играли роль пособников в штамповке заранее заготовленных приговоров по дутым делам и даже свои судебные заседания порой проводили тут же, в кабинетах МВД или тюремных следственных помещениях.

А т[ак] называемое] ОСО, выносившее приговоры заочно, Берия просто превратил в карманный инструмент для своих авантюр.

Вы ужаснетесь, когда я Вам расскажу, против кого из руководителей партии и правительства насильно добивались компрометирующих показаний. Скажу прямо — исключения единичны.

Злоупотребляя правом информировать ЦК о положении в стране, Берия подсовывал фальсифицированные дела, запугивал Вас размерами недовольств, возвеличивая свои заслуги в спасении советской власти и Вашей личной жизни, руководителей, фабрикуя в массовом масштабе выдуманных им самим мнимых террористов.

II

Несколько фактов, характеризующих нравы и мораль бандитской шайки Берия.

1. Через 16 месяцев после моего ареста, когда второй раз суд отверг обвинения против меня и вернул дело на переследствие (на большее суд не решался), я обратился к одному из руководящих работников НКВД с вопросом: «Зачем вы настаиваете на своей ошибке и держите меня, зная, что я ни в чем не виноват». При этом я ссылался на высказывание Ленина, что всякая ошибка перерастает в опасность, когда на ней настаивают. На все мои доводы я получил ответ: «Вас нельзя выпустить потому, что вы прошли по всем нашим отчетам как враг. Выпуская вас, мы уроним авторитет НКВД и должны арестовать кого-нибудь из своих работников. НКВД не может ошибаться».

2. После того как в 1939 году меня оправдал 3-й суд, А. И. Микоян, знавший меня по прежней многолетней работе, принял меня и сообщил, что он и А. А. Жданов долго не давали санкции на мой арест. Я всвою очередь рассказал ему о ряде его работников, арестованных без всякой вины, с которыми я встречался в тюрьме. А. И. Микоян сказал мне, что ЦК осудил перегибы Ежова, а Берия должен все распутать. Коснувшись в разговоре факта самоубийства начальника] Ленинградского управления НКВД Литвина, член П[олит]Б[юро] А. И. Микоян заявил мне: «Хоть один честный человек в этой банде нашелся». Через 3 дня после этого разговора я был схвачен в коридоре КПК, а в камере я узнал, что лично Берия в недостойной форме вымогал у арестованного заведующего] сельхозотделом Ростовского обкома показания о Литвине как давнишнем контрреволюционере.

Вот как с первых дней Берия работал «согласованно» с Политбюро ЦК!

3. К концу 3-го года моего заключения в тюрьме, когда уж 4-й раз суд (Московский военный трибунал) из-за недоказанности снова вернул мое дело на переследствие, в тот же вечер после суда, 7.V.1940 г., «правая рука» Берия — Кобулов в грубейшей и цинично откровенной форме мне заявил, что хотя я и невиновен, но по соображениям престижа НКВД я буду ликвидирован. Он мне заявил: «Нет у тебя террора — будет! Нет измены Родине — будет!» После чего меня вновь отправили в Лефортовскую тюрьму для реализации этой угрозы.

4. Если мне представится возможность с Вами лично поговорить, я Вам расскажу, что сделали с бывшим секретарем Коммунистического райкома г. Москвы, арестованным накануне XVIII съезда партии, когда он «осмелился» обратиться к Вам, как члену Президиума съезда, с заявлением.

5. До последнего времени все ухищрения аппарата Берия были направлены на то, чтобы не допускать до ЦК информации об истинном положении вещей; в адрес ЦК заявления не принимались, отказывали в отправке заявлений в адрес XIX съезда. Лишь недавно разъясняли, что на имя Председателя Президиума Верховного Совета К. Е. Ворошилова будут приниматься заявления только о помиловании (и то один раз в год), что означает признание фальшивых обвинений.

6. Во время Отечественной войны многие попавшие в лагеря честные коммунисты и беспартийные не хотели отсиживаться в тылу, когда решалась судьба Советского

Союза, и писали заявления о призыве в армию. Я также отправил такое заявление, но эти заявления не доходили по адресу. В то же время охотно брали в армию уголовников-рецидивистов, многие из которых вскоре возвращались в лагерь «с добычей» после грабежа на первой узловой станции.

7. Характерно, что во внутрилагерной жизни Берия опирался на гитлеровских выучеников, подлинных матерых врагов и уголовников-рецидивистов, этим вдвойне отягощая положение честных советских людей, испытавших на себе нарочитые измывательства матерых врагов.

8. Уверен, что Берия скрывал от ЦК наличие в лагерях большой группы людей с устойчивыми партийно-советскими взглядами, чтобы не поставить под сомнение сфабрикованные дутые дела.

III

Разве в интересах партии такие факты, когда случайные высказывания рядовых советских людей раздувались в контрреволюцию и этих людей отправляли в стан врагов?

Приведу ряд фактов:

а) рядовой малограмотный рабочий в трамвае рассказывает о трудностях приобретения галош, а молодчики Берия раздувают такой невинный разговор в троцкизм и отправляют этого рабочего в лагерь на 10 лет;

б) молодая советская учительница готовит школу к октябрьским праздникам и, выбирая для украшения зала портреты посвежее, говорит ученице: «Вот этот повесьте, а этот отставьте к стене». Такой ничего не значащий факт оформляется как террор. Ошеломленная такой фальсификацией учительница сошла с ума и не смогла даже подписать жалобы на 10-летний приговор суда.

* * *

Я не стану затруждать это письмо отдельными фактами. Если сочтете возможным меня выслушать, я передам весь конкретный материал с фамилиями, датами, содержанием «дел» и проч.

Приведенными фактами я лишь хотел показать, как эти беспринципные отщепенцы во имя ложного авторитета аппарата НКВД искусственно множили врагов, раздувая свои мнимые заслуги, а фактически стреляли по своим.

Думаю, что арестовывая честных советских людей и этим поражая множество советских семейств, молодчики Берия отнюдь не содействовали морально-политическому единству народа. К тому же этим они создавали себе новое «поле деятельности», обвиняя членов семейств арестованных в недовольстве и разговорах об арестах невиновных. Фальшь помножали фальшью.

Естественно, что при такой загрузке аппарата советской разведки фальшивыми и дутыми делами против честных людей страдала основная работа по разоблачению подлинных врагов и шпионов, нанося двойной вред советской власти.

Аппарат МВД Берия развращал и разлагал фабрикацией дутых дел. Ведь это значительно легче, чем разоблачать настоящего врага.

Понятно, что многого уже нельзя исправить, и в этой части мое сообщение имеет для Вас преимущественно историческое значение. Но многие коммунисты и честные советские специалисты различных областей еще живы и не переродились. Вера в партию и преданность идеям Ленина достаточно глубоки, и аппарату Берия не удалось переделать этих людей в соответствии со своими преступными намерениями.

Я рад сообщить Вам и уверен, что Вам приятно будет узнать, что есть еще много ценнейшего человеческого материала, который можно смело вернуть к полезной созидательной работе в многомиллионном трудовом муравейнике строителей коммунизма на пользу партии и назло подлинным врагам внешним и внутренним.

Конечно, требуются тщательная проверка и отбор, но не на основании фальшивых материалов бериевской машины, а используя опыт и наблюдения честных коммунистов здесь, внизу, испытавших на себе всю ее тяжесть.

Значительная часть лагерников, глубоко верящих в партию и советскую власть, с ликованием встретила решение ЦК о Берии, законно считая, что в результате устранения этого гнилья руководство страны узнает подлинное положение вещей, вернет многих в советское общество, что внесет радость во многие семьи, что будет содействовать еще большему сплочению народа вокруг партии и советского правительства.

Бояться таких решительных мер по реабилитации невиновных нет никакого основания. Это значительно менее опасно, чем упрямо настаивать на совершенном, и менее рискованно, чем выпускать закоренелых уголовников-рецидивистов, которые тут же стали терроризировать трудящихся города и деревни.

Разве возвращение к научной работе академика Здродовского П. Ф. (с которым я работал в лагерях) или недавняя реабилитация врачей-«отравителей» не подняли авторитета нашей партии и перед всем миром продемонстрировали силу советского строя, смело разоблачающего авантюристов и столь же решительно исправляющего результаты их многолетней вражеской деятельности.

V

Я обращаюсь в ЦК не с личными просьбами, через несколько месяцев заканчивается мой срок и у меня уж нет личного вопроса.

16 лет я провел в заключении, хотя я не совершил никакого преступления. С юных лет, еще до Октябрьской революции, я вступил в Ленинскую партию и на протяжении больше 20 лет честно и беззаветно боролся за идеи Ленина и политику ЦК. Мое отношение к правым и троцкистам проверено в огне борьбы за осуществление генеральной линии партии на передовых позициях (Красная гвардия 1918 г., гетманское подполье, немецкая военно-полевая тюрьма (1918 г.), фронт против Деникина, коллективизация и т. д.). Ни прямо, ни косвенно я никогда не примыкал ни к каким антипартийным группировкам, а всегда с ними боролся.

4 года аппарат Берия держал меня «под следствием», чтобы как-нибудь (вопреки решениям 5 судов) протащить мне обвинительный приговор по подложным материалам следствия, это ему удалось только после вероломного нападения гитлеровских банд. Приговор я получил только после шестого «разбора» в течение 3 минут

13. VII. 1941 г. Интересно, что за 4 года «следствия» аппарат НКВД менял организацию, к которой я будто бы примыкал; следователи цинично «репетировали» со мной перед каждым судом: «Ваша организация будет называться «правой», позже «троцкистской», а еще позже переделали в правотроцкистскую (видимо, в соответствии с «планами» и конъюнктурой). Ведь они прекрасно знали, что я ни в какой не состоял.

Несмотря на все пережитое мною, у меня нет ни тени недовольства партией, потому что все свои злоключения я расценивал как вражеский произвол кучки карьеристов, которым чужды интересы партии и революции.

Все это время я жил глубокой верой в партию, и эта вера уберегла меня от перерождения. Я не растворился в окружавшей меня среде и по-прежнему живу интересами партии. Только вера в партию и преданность идеям Ленина двигают мной сейчас, да я обращаюсь по этим вопросам в ЦК, по поводу которых я ни с кем не делился и никуда не обращался.

* * *

Разумеется, Вы многого не знаете, об этом позаботился Берия. Я прошу только выслушать меня. Я сообщу Вам много фактического материала, который поможет Вам до конца искоренить плоды деятельности Берия и предупредить возможность таких явлений в будущем.

Я хочу хоть этим извлечь пользу для партии из своего личного несчастья.

Мой адрес: Инта, Минлаг МВД, по с. Абезь.

А. Снегов

Верно: [п.п.] Костарева

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 483. Л. 33–41.

 

№ 2.27

Информация об откликах трудящихся от 10 июля 1953 г. на Постановление Пленума ЦК КПСС о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия

Разослать членам Президиума

ЦК КПСС.

[п.п.] Н. Хрущев

11 июля 1953 г.

ИНФОРМАЦИЯ

об откликах трудящихся на Постановление Пленума ЦК КПСС о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия

Из сообщений местных партийных органов, поступивших в ЦК КПСС 10 июля с. г., видно, что трудящиеся повсеместно и единодушно одобряют своевременные и

решительные меры, принятые Президиумом ЦК КПСС и правительством по ликвидации авантюристических, враждебных действий Берия. В своих высказываниях на митингах, в беседах с агитаторами, при слушании радио и читке газет коммунисты и беспартийные выражают гневное возмущение по поводу предательства Берия и требуют применить к нему высшую меру наказания. Рабочие, колхозники и интеллигенция выражают чувство глубокой преданности Центральному комитету партии и советскому правительству и обещают еще лучше трудиться на благо нашей Родины.

В связи с сообщением о преступной деятельности Берия трудящиеся задают много вопросов. Так, в Литовской, Латвийской, Казахской, Узбекской республиках задаются следующие вопросы:

Не связан ли вопрос освобождения врачей и амнистия с деятельностью Берия?

Почему сняты запретные зоны, в частности на Прибалтийском побережье и в Калининградской области?

Почему разоблачили только Берия и никого больше, наверное, есть у него пособники?

Как будет с решениями Президиума ЦК КПСС по вопросам Литвы и Латвии?

В чем сущность извращений со стороны Берия в вопросах национальной политики?

В чем состояли извращения со стороны Берия колхозного строя?

Прекращен ли отзыв русских работников из национальных республик?

В чем выразилось извращение положения о роли личности в истории?

Причастен ли Берия к событиям в Берлине 17 июня с. г.?

Не дело ли рук Берия смерть И. В. Сталина?

Как будут судить Берия: открытым или закрытым путем?

Что сейчас с бывшим министром МГБ товарищем Игнатьевым?

ЦК Компартий Литвы и Латвии сообщают отдельные факты провокационных и враждебных высказываний. Например, Вайтекайтене — домохозяйка, муж которой работает преподавателем политехникума (гор. Каунас), сказала в своем кругу: «[Берия] был близок к американцам. Все последние события, как амнистия и др., связаны с Берия. После снятия Берия заварится каша в стране. На Пленуме ЦК КПСС хотели сбросить и Кагановича, чтобы не осталось евреев, а Берия еврей».

На Паневежском сахарном заводе рабочий-электрик Пашкевичюс сказал: «Чтобы тов. Маленкову свободнее было царствовать, то он убрал Берия из ЦК КПСС».

Рабочий-шофер автобазы Министерства по строительству т. Данильченко заявил в конторе прораба при разговоре с рабочими, что «я три дня тому назад слушал передачу «Голос Америки», где сообщают о соболезновании по поводу неудачи Берия, о том, что его так быстро разоблачили».

Рабочий артели «Адитайс» т. Шноре (гор. Рига) заявил: «Снятие и арест Берия — это большое происшествие в советской стране. Видно одно, что после смерти Сталина в верхах произошла неразбериха и что делается — понять трудно».

Отдельные трудящиеся выражают сомнение в правильности обвинения Берия. Спрашивают: «Не получится ли как с врачами» и задают вопрос: «Кому же сейчас верить?».

Как видно из сообщений с мест, партийные комитеты в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 7 июля с. г. ведут подготовку к проведению пленумов и собраний в первичных партийных организациях. С этой целью работники партийных аппаратов знакомятся с постановлением Пленума ЦК КПСС, проводятся инструктивные совещания секретарей райкомов, горкомов партии, первичных парторганизаций. В Московской, Киевской и Минской областных и городских партийных организациях состоялись объединенные пленумы партийных комитетов с широким участием партийного актива.

Зам[еститель] зав[едующего] сектором информации Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС

Н. Анисимов

10. VII. 1953 г.

Верно: [п.п.] Е. Румянцева

Разослано:

т. Маленкову Г. М.

т. Молотову В. М.

т. Ворошилову К. Е.

т. Булганину Н. А.

т. Кагановичу Л. М.

т. Микояну А. И.

т. Сабурову М. З.

т. Первухину М. Г.

Помета:

Архив.

Доложено, [п.п.] Д. Суханов. 11/VII.53

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 484. Л. 1–3. Копия. Машинопись.

 

№ 2.28

Информация о реагировании населения Украины от 11 июля 1953 г. на решение Пленума ЦК КПСС и Постановление Президиума Верховного Совета Союза ССР о преступных действиях Берия

Совершенно секретно

товарищу Маленкову Г. М.

МВД СССР представляет при этом спецсообщение тов. Строкача о реагировании различных слоев населения Украины на решение Пленума ЦК КПСС и Постановление Президиума Верховного Совета Союза ССР о преступных действиях Берия.

Министр внутренних дел СССР [п.п.] С. Круглов

13 июля 1953 г.

№ 189/К

Совершенно секретно

Принято по «ВЧ»

из Киева

Москва, МВД СССР

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

О реагировании различных слоев населения Украины на решения Пленума ЦК КПСС и сообщение Президиума Верховного Совета Союза ССР о преступных действиях Берия

Передача по радио и опубликование в печати информационного сообщения о Пленуме Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и Постановлении Президиума Верховного Совета СССР об исключении из партии и предании суду Берия вызвало острое реагирование во всех слоях населения Украинской ССР.

Трудящиеся городов и сел Украины горячо одобряют решения Пленума ЦК КПСС и Постановление Президиума Верховного Совета СССР и выражают полное удовлетворение тем, что партия и правительство своевременно разоблачили и решительными действиями обезвредили подрывную деятельность врага народа Берия и его ставленников.

Зафиксированные официальным путем и через агентуру высказывания рабочих, колхозников и советской интеллигенции выражают возмущение и ненависть к перерожденцу Берия, пролезшему на руководящие посты для проведения враждебной работы, призывают к усилению бдительности и еще большему сплочению вокруг ЦК КПСС и Советского правительства.

Рабочий завода № 45 в гор. Виннице Дмитриев Леонид Васильевич, беспартийный, заявил:

«Никто не ожидал, что Берия окажется врагом народа. Если бы его своевременно не разоблачили, то он мог бы погубить страну».

Рабочие Ворошиловградского литерного завода — Проценко С. Н., Сотников Н. Н. и Корник И. К., обсуждая решение Пленума ЦК КПСС о преступной деятельности Берия, высказали свое возмущение его преступной деятельностью и полностью одобрили решение Пленума о его исключении из партии как врага народа.

Слесарь Львовского лесотехнического института Кучер Дмитрий Иванович сказал:

«После разоблачения врага народа Берия необходимо быстрее искоренить последствия его преступной деятельности и дать врагам по заслугам».

Работница Харьковского тракторного завода Болотина Анна Еремеевна, беспартийная, сказала:

«Я до крайности возмущена. Не могу себе представить, чтобы такие люди, как Берия, могли находиться в составе нашего Правительства. Вероятно, очень трудно нашему дорогому товарищу Маленкову бороться с такими врагами, как Берия».

Механик кирпичного завода в городе Луцке Морев Константин Васильевич в беседе с группой рабочих сказал:

«Решение Партии и Правительства об аресте Берия правильное. Это решение одобряется всеми рабочими завода».

Находившийся в этой группе рабочих учетчик завода Коляда Алексей заявил: «После смерти товарища Сталина Берия стремился захватить власть в свои руки, но это ему не удалось».

Плотник Львовского лесотехнического института Якимов Иван Дмитриевич, 1904 года рождения, уроженец села Емельна Ивано-Франковского района, узнав о разоблачении Берия, сказал:

«Такого врага необходимо осудить к смертной казни».

Грузчик железнодорожного транспорта, житель города Полтавы Кочерга Лука Семенович, беспартийный, среди своих знакомых сказал:

«Как бы враг скрытно ни работал, все равно в нашей стране он будет разоблачен. Несмотря ни на его положение, ни на занимаемую должность, он будет наказан по заслугам».

Бригадир Станиславского деревообделочного комбината Михайлов М. Т. заявил: «Если такой человек, как Берия, продает свой народ, это значит, что или он носит ненависть к рабочему классу в своей крови, или жаден на деньги и продался капиталистам».

Рабочий Черновицкой трикотажной фабрики № 1 Завадский Василий Селиверстович сказал:

«Что заслужил Берия, то пусть и получит. К таким у меня жалости нет». Звеньевая огородной бригады колхоза имени Буденного Харьковской области Цема Мария Гавриловна сказала:

«Хорошо, что своевременно разоблачили Берия как врага народа, а то он мог бы все наше правительство уничтожить, и тогда бы к нам пришли американцы».

Колхозник села Обаров Ровенского района Ровенской области Омельчук Феодосий Кондратьевич в своем выступлении на собрании колхозников заявил:

«Мы проклинаем врага народа Берия, который продался капиталистам. Мы будем еще лучше трудиться на благо нашей любимой Родины под руководством ЦК КПСС».

Звеньевая этого же колхоза Самчук Мария Кирилловна, выступая на собрании колхозников, сказала:

«Берия — выродок, шпион, продался иностранному капиталу. Мы, колхозники, проклинаем его. Мое звено дает обязательство Советскому правительству в этом году вырастить сахарной свеклы не менее 700 центнеров с гектара».

Действительный член Академии наук УССР поэт Рыльский М. Ф. сказал: «Страшно подумать, что в самом центре нашей Партии и Правительства сидел такой злобный враг. Он пробрался на самый ответственный участок. Мне очень больно, что сейчас после разоблачения Берия за границей могут думать, что у нас в стране разлад, что нет единства, но вскоре мир узнает, что наша власть сильна».

Руководитель Донбасского отделения Союза советских писателей Украины писатель Байдебура в беседе о Пленуме ЦК КПСС высказался:

«Это огромное дело, что вовремя сумели разоблачить Берия. Теперь работа пойдет по-новому. Можно всем советским людям жить и работать спокойно».

Механик Харьковского государственного университета Коленов Григорий Леонтьевич, член КПСС, заявил:

«Берия было доверено большое государственное дело — советская разведка, и на этом посту он оказался врагом народа. Это позор. За совершенные преступления его нужно повесить».

Хорист Луцкой филармонии Кущей Петр Михайлович в беседе с группой писателей гор. Луцка сказал:

«Берия является буржуазным националистом, поэтому он пытался создать в Грузии такое положение, чтобы грузины ненавидели русских. Это мы ощущали на себе, когда были на гастролях в Грузии».

Медсестра дома младенца в г. Луцке Казапуева Людмила Григорьевна в беседе с группой граждан заявила:

«Хорошо, что этого негодяя Берия разоблачили и арестовали. Он проводил антисоветскую политику, направленную на разжигание вражды между народами».

Ректор Киевского Государственного университета доктор физико-математических наук — профессор Голик А. В. заявил:

«Попытка Берия захватить власть в свои руки ему не удалась. Это говорит о том, что крепость и единство нашей Коммунистической партии нерушимы. Сколько бы ни старались американские империалисты для внесения разлада внутри нашей партии — им это не удастся. Нужно каждому коммунисту вести массово разъяснительную работу среди населения, не скрывать от населения правды и называть вещи своими именами».

Главный бухгалтер Волынского облпромсовета Крылучанская Ю. И. в беседе с сотрудниками, возмущаясь преступными действиями Берия, заявила:

«Всё, что говорил Берия на похоронах товарища Сталина, неискренне. Это ему нужно было для того, чтобы войти в доверие народа».

Машинистка редакции «Рабочая газета» в гор. Киеве Пуговкина Клавдия Петровна, русская, заявила:

«Какое предательство со стороны Берия. Он хотел столько зла сделать нашей стране и народу. Ведь правительство и партия все делают для нас: снижение цен и заем всего на двухнедельный заработок, и амнистия (правда, выпускали бандитов, но это уж дело Берия), и Постановление Пленума ЦК КПСС об улучшении бытового обслуживания трудящихся. Ведь все о нас заботятся, и только злобный враг мог хотеть внести раскол в наше правительство и партию. Это большое счастье, что его вовремя разоблачили и обезвредили».

Старший геолог «Укргипроводхлопок», проживающий в гор. Киеве, Русов, беспартийный, сказал:

«Надо удивляться твердости нашего Правительства и товарища Маленкова, что они сумели вовремя разоблачить Берия и сказать обо всем откровенно во всеуслышание».

Главный врач поликлиники гор. Луцка Коденко Яков Федорович группе сотрудников поликлиники заявил:

«Как хорошо получилось, что своевременно вскрыты преступные деяния Берия как изменника Родины, иначе могли быть большие неприятности».

Доцент Львовского ветеринарного зоотехнического института Овсянников Борис Александрович, член КПСС, сказал:

«Берия изворотливый в своих махинациях. Занимая такой ответственный пост — руководитель государственной разведки, он пытался нарушить дружбу народов, особенно в пограничных республиках, и создать базу для нападения американских империалистов на СССР. Это наглядный тип карьериста, сторонников которого, видимо, немало есть в нашем государственном аппарате. Сейчас главная задача ликвидировать наследие Берия путем активной борьбы всего советского народа против карьеристов».

Декан Технологического факультета Одесского института пищевой промышленности Ильиченко Сергей Григорьевич, член КПСС, заявил:

«Кто бы мог подумать, что Берия оказался подлецом, негодяем. По-видимому, он решил, что остались слабые люди и он сможет захватить власть».

Греченко Константин Николаевич, художественный руководитель Харьковской хоровой капеллы, беспартийный, сказал:

«В правительство пробрался враг народа Берия, который разоблачен ЦК КПСС. Наш советский народ верит Коммунистической партии и советскому правительству и стоит за него горой».

Дворник дома в городе Одессе Слободюк Вероника Ильинична среди своих знакомых высказалась:

«Вот паразит Берия, засел в правительство и оказался врагом народа, а на траурном митинге так хорошо говорил, что все восхищались».

Главный инспектор Луцкого плодоконсервного завода Крючкова Анна Александровна в беседе со своими сослуживцами заявила:

«Правильно сделали, что арестовали Берия, т. к. его действия шли вразрез политике Советского Союза. Партия сильна тем, что она очищается от всяких отщепенцев».

Сотрудник Черновицкой городской конторы связи Шинкаренко Иван Григорьевич в кругу сослуживцев заявил:

«Берия длительное время являлся скрытым врагом, теперь его разоблачили. Он разоблачен благодаря бдительности советского народа и, прежде всего, Советского правительства».

Главный врач Кутской районной санитарной станции Станиславской области Кубранович заявила:

«Разоблачению предателя Берия способствовало то, что он при жизни вождя действовал скрытно и осторожно, но после его смерти он рассчитывал на притупление бдительности и распоясался в своих вражеских делах. Правительство правильно поступило, опубликовав все это в печати».

Полковник в отставке, проживающий в городе Виннице, Лысов Николай Иванович заявил:

«Берия — перерожденец, буржуазный националист. Вооруженными силами, находящимися в системе МВД, он думал захватить власть и стать диктатором, чтобы выполнять волю иностранного капитала… Очень хорошо, что своевременно вскрыта и разоблачена преступная деятельность Берия. После смерти И. В. Сталина так необходимо единство руководящей силы нашей партии».

Инженер Ремстройконторы Львовского горвоенторга Литвиновский Михаил Клавдиевич сказал:

«Как правильно и с какой прямотой действуют руководители Партии и Правительства, разоблачая врагов народа, как бы хорошо они ни маскировались. Враг народа Берия заслуживает народной кары».

Житель райцентра Толсте Тернопольской области Пилявский В. С. говорил:

«Вероятно, из-за враждебных действий Берия наше правительство не знало о готовящихся провокациях в Восточной Германии и Берлине. Раз Берия действовал против народа и творил свои черные дела, значит, поздно или рано он должен быть разоблачен. Решение принято правильное, ибо врагам не место в правительстве».

Инспектор Шумского райфинотдела Тернопольской области Федоринец Андрей Николаевич, переселенец из Польши, заявил:

«Мы можем только приветствовать, что такой скрытый враг, как Берия, разоблачен именно сейчас. Несвоевременное разоблачение Берия могло бы в будущем повлечь за собой большие неприятности для народа».

В отдельных высказываниях трудящиеся выражают недоумение по поводу того, как мог Берия, находясь в составе правительства, длительное время маскировать свою враждебную деятельность.

Рабочий Станиславского деревообделочного комбината Романюк М. С. сказал:

«Я не могу понять, каким образом старый член партии, прошедший такой большой путь в ее рядах и пользовавшийся полным доверием, мог в конце оказаться предателем и особенно сейчас, в период самого яркого расцвета Советской страны. Это можно объяснить только тем, что этому человеку, наверное, всегда были чужды интересы простого народа».

Директор Одесского филиала «Укргипроводхлопок» Рашевская 3. К. в разговоре с сотрудниками сказала:

«Нам, маленьким людям, все это кажется невероятным. Наше дело на местах смотреть в оба, потому что такие люди могут быть и среди нас…»

Завкафедрой Одесского пищевого института Дикие Михаил Яковлевич говорил:

«Кому же тогда верить? Я сегодняшнее сообщение переживаю так, как переживал смерть товарища Сталина. Это большой удар для партии».

Парторг географического факультета Черновицкого государственного университета Породенко в беседе с сослуживцами сказал:

«Не укладывается в голове мысль о том, что один из старейших соратников Сталина — враг народа, но если выступил товарищ Маленков, то я верю ему и поддерживаю решение Пленума».

Колхозник колхоза «Большевик» села Тахтаулово Полтавского района Полтавской области Солодовник Василий Иванович, беспартийный, заявил:

«Непонятно, как могло случиться, что такой большой человек, который продолжительное время был в составе ЦК Партии и занимал такие высокие посты, оказался врагом народа».

Домашняя хозяйка Медведь Татьяна Васильевна, проживающая в городе Черновцы, заявила:

«Как могло произойти, что в нашем правительстве мог оказаться такой враг народа, шпион, как Берия. Ведь в случае войны он мог принести большой ущерб Советскому государству».

Наряду с положительными высказываниями имеют место враждебные клеветнические измышления со стороны отдельных лиц, главным образом из числа подучетного элемента.

Заведующий кафедрой Киевского инженерно-строительного института, член-корреспондент Академии наук УССР, профессор, доктор физико-математических наук Соколов Юрий Дмитриевич сказал:

«Извещением о Берия ЦК дискредитировал самого себя, так как никто не поверит, что Берия, будучи в течение десятилетий крупным партийным работником, вдруг оказался врагом народа. Для всех ясно, что сейчас в партии происходит борьба за власть».

Инженер Харьковского политехнического института Щедринская Зинаида Михайловна, член КПСС, сказала:

«Берия всю свою жизнь посвятил делу партии, и я не верю, чтобы он был врагом народа».

Начальник отдела капитального строительства Академии архитектуры УССР Прожеторко, член КПСС, сказал:

«Я не верю в виновность и враждебные поступки Берия и считаю, что это провокация, сфабрикованная иностранными разведками с целью посеять раздор в руководстве ЦК и попытаться вызвать национальные волнения в Грузии».

Рабочий Станиславского ресторана Найман по вопросу ареста Берия высказался:

«Создавшееся положение ведет к ослаблению страны, неразберихе и раздору в самом правительстве, а все это может вылиться в войну, так как этим могут воспользоваться иностранные государства».

Главный бухгалтер Киевского дома моделей Гершенгорн А. в беседе с работниками этого же дома заявил:

«Никакой Берия не враг. Это была борьба за власть».

Инспектор киевского Облкоммунбанка Бурганский Моисей Яковлевич, еврей, член КПСС, говорил:

«Это большая трагедия для нашей страны. Где же были руководители партии и государства, работавшие с Берия бок о бок на протяжении десятилетий? Как все это неладно. Какие чрезвычайные события на протяжении одного полугодия, а ведь до конца года еще далеко. Сейчас может начаться катавасия 1937–1938 гг., а врагам это на руку. Они только и ждут нашей розни, чтобы в один прекрасный день напасть на нас».

Житель города Львова, бывший священник греко-католической церкви Годунько Иосиф, украинский националист, в беседе со знакомыми со злорадством заявил:

«Это очень хорошо. Пусть дерутся правители. Время работает в нашу пользу».

МВД УССР продолжает работу по сбору информации о реагировании населения на решения Пленума ЦК КПСС.

О результатах буду докладывать.

Министр внутренних дел УССР Строкой

№ 1855/с

11 июля 1953 г.

Верно: [п.п.] Цыганов

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 484. Л. 7-18. Копия. Машинопись.

 

№ 2.29

Информация о реагировании населения г. Москвы от 13 июля 1953 г. на решение Пленума ЦК КПСС и Постановление Президиума Верховного Совета Союза ССР о преступных действиях Берия.

Совершенно секретно

товарищу Маленкову Г. М.

Докладываю, что Министерством внутренних дел СССР отмечены многочисленные отклики рабочих, служащих, инженерно-технической, научной интеллигенции и других слоев населения гор. Москвы в связи с решением Пленума ЦК Коммунистической партии Советского Союза и Постановлением Президиума Верховного Совета СССР о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия.

Ниже приводятся наиболее характерные высказывания.

Акимов А. А. — слесарь автобусного цеха автозавода имени Сталина, член КПСС:

«Я в партии состою около трех десятков лет. За это время всякой сволочи было уничтожено немало. Однако, видимо, уроки для себя извлекли не все. Вот все говорят, что Берия сволочь, гадина. Эти названия, конечно, для него слишком мягки. Для него может быть только одно название — ничтожество. И это ничтожество вздумало стать «вождем» над народом. Но наша коммунистическая партия, правительство всегда стояли на страже интересов народа, разоблачая вражеские вылазки. Берия своевременно обезврежен».

Трубкин А. П. — токарь завода электромедицинской аппаратуры:

«Берия, подлый враг народа, пытался подорвать мощь Советского государства. Планы буржуазного агента были своевременно разоблачены нашей партией, и они полностью потерпели крах. Я, простой рабочий, с удвоенной энергией буду трудиться на благо нашей могучей Советской державы. Происки врагов и впредь будут биты».

Ефремов И. Н. — рабочий химического завода имени Сталина Министерства химической промышленности:

«Как могло получиться, что этот Берия довольно продолжительное время работал вместе с товарищем Сталиным, а после его смерти был первым заместителем у товарища Маленкова, занимал такой большой пост, а оказался таким негодяем. Это очень хорошо, что в нашем правительстве нашлись люди, которые раскрыли его. Я со своей стороны очень рад тому, что не дали ему сделать преступного дела».

Терехов А. И. — слесарь Дорогомиловского химического завода имени Фрунзе, член ВЛКСМ:

«Просто не укладывается в голове. Как могло все это произойти. Берия — это изверг рода человеческого. Очень хорошо, что наш ЦК вовремя разоблачил подлое лицо врага, который мог бы натворить немало бед».

Егорычев Н. С. — механик завода № 45 Министерства оборонной промышленности:

«Своими действиями Берия нанес много неприятностей народу и нашему правительству, и хорошо, что эти действия были вовремя пресечены. Значит, наша разведка работает неплохо. По моему мнению, таких людей нужно уничтожать, так как они опасны для нашей Родины».

Бутакин — слесарь-стахановец автобусного цеха автозавода имени Сталина, член КПСС:

«Надо эту сволочь вроде Берия вырывать с корнем, чтобы не было повадно другим. Будем надеяться, что Верховный суд СССР даст по заслугам презренным предателям народа».

Лебедев — шофер 1-й ситценабивной фабрики:

«Берия следует немедленно судить, применив к нему самую высшую кару».

Митюшин А. И. — бригадир монтажного участка НИИ-108 Министерства электростанций и электропромышленности:

«Никак не ожидал этого от старого большевика Берия. Нет слов, чтобы выразить весь свой гнев к этому гнусному предателю. Желаю, чтобы суд приговорил этого предателя к расстрелу».

Волков — слесарь завода № 45 Министерства оборонной промышленности:

«Поневоле у нас будет много шпионов, если почти все время у руководства Министерства внутренних дел стояли враги народа — Ягода, Ежов, Берия».

Висков А. А. — мастер завода «Моспласткож» Министерства легкой и пищевой промышленности, член КПСС:

«Всегда говорилось, что на такие важные посты нужно сажать наших Иванов. Сейчас уже много понятнее становится, что наделано в колхозах. Молодцы, кто раскрыл это дело. Нам сейчас будет лучше. Большое значение имеет также и пояснение о культе личности. Нам не нужны сейчас отдельные личности, нам нужна единая духом партия и сплоченный народ. Надо сейчас сильнее работать на поддержку партии. Управимся хорошо во всем и без Берия и всех тех, кто с ним».

Тагер И. Л. — профессор, главный рентгенолог 4-го Управления Министерства здравоохранения СССР, член КПСС:

«Берия в своем стремлении к единоличной власти мог быть вторым Тито, если бы наше правительство вовремя не пресекло этих стремлений. Благодаря попустительству Берия в Грузии активизировались буржуазно-националистические элементы. Берия в своей преступной деятельности тормозил развитие сельского хозяйства, и надо ожидать, что после разоблачения Берия правительством будут приняты меры к укреплению колхозов и улучшению материального положения колхозников, что поведет к улучшению положения всего населения страны».

Лавочкин С. А. — главный конструктор и руководитель завода № 301, кандидат в члены КПСС:

«Многое, что делал Берия, было неправильным. Он незаслуженно возвысил своего сына, создал около него грандиозную организацию, которая пресмыкалась и пела дифирамбы. Он устранил военных, чтобы не выслушивать их мнения по поводу изделия и его боевого применения. Впервые такая новая техника принималась на вооружение без участия военных. При первых стрельбах по самолетам-мишеням было строжайше запрещено говорить о недостаточности боевого заряда. Изделие, выпускавшееся под руководством сына Берия, имело очень малый боевой заряд, и это изделие всеми средствами протаскивалось в серийное производство».

Костерин С. И. — ученый секретарь Президиума Академии наук СССР, доктор технических наук:

«Берия большой враг. Хорошо, что хоть сейчас его разоблачили. Берия предавал всю нашу оборонную промышленность, все он знал, всеми секретами обороны он ведал, о всей секретной технике ему докладывали. Берия очень засорил научные кадры Академии наук, поддерживал всех подозрительных и не внушающих доверия евреев».

Елисеев — помощник начальника Главного штаба ВМС, вице-адмирал:

«Берия среди народа был малоизвестной фигурой, поэтому постановление Пленума ЦК не вызовет особых сожалений, а когда узнают, что он замышлял, все будут довольны. Все же очень долго он пробыл на такой руководящей должности и не был разоблачен. Нам было бы жарко, если бы это совершилось».

Воронов С. М. — доктор технических наук, профессор Московского авиационного технологического института:

«Я возмущен коварными действиями Берия, который 30 лет пробыл в правительстве и в партии, работал на руку врагам, оказался агентом международного империализма. Эта гнусная деятельность буржуазного перерожденца все же вскрыта своевременно Центральным Комитетом во главе с товарищем Маленковым. Этот вопиющий факт еще раз доказывает, насколько велика сила коммунистической партии и всего советского народа, идущего по пути Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Надо помнить слова товарища Сталина, что бдительность нужна везде, пока мы находимся в капиталистическом окружении, ибо коварный враг будет пытаться самым подлым способом мешать мирному строительству».

Воробьев П. Г. — младший научный сотрудник Академии педагогических наук:

«В последних решениях партии чрезвычайно ценно указание на то, что коллектив, а не отдельные личности, является творцом всего. Особенно ценно, что и в последнем обращении партии, связанном с осуждением Берия, опять подчеркивается эта мысль».

Соболь К. Ф. — инженер по сантехнике проектной конторы метрополитена:

«Советская власть настолько крепка, что способна вскрывать все происки врагов и не боится производить чистку руководящего аппарата, если в нем засели враги».

Мамиконян С. В. — инженер, начальник ЦКБ № 1:

«Берия рвался к власти и зарвался вконец. Пусть помнит, подлец, что не те люди сейчас».

Булгаков П. В. — старший инженер Главной инспекции по качеству продукции Министерства машиностроения, член КПСС:

«Видимо, Берия не извлек исторических уроков, что в социалистическом государстве оторванный от масс руководитель — пигмей; стоит только пошевелить пальцем, как от этого пигмея останется дым».

Корзенко И. В. — начальник сектора контрольно-инспекторского отдела при Министре угольной промышленности, член КПСС:

«Наше правительство, возглавляемое товарищем Маленковым, после разоблачения Берия может быть спокойно, народ любит свое правительство и всегда будет с ним. В делах товарища Маленкова народ чувствует силу, и эту советскую силу всегда будут ощущать враги народа. Нашей партии и правительству народ обязан тем, что разоблачили злейшего врага человечества, который мог бы пролить много людской крови».

Беклемищев Н. П. — начальник цеха типографии фабрики Главкондитер, член КПСС:

«Берия вообразил из себя «маленького Наполеона», но он также далек от него, как муха от слона.

В постановлении Пленума ЦК КПСС — сила нашего государства. Мы не боимся снимать даже с самых высоких постов людей, которые изменили народу и не оправдали его доверия».

Удалов В. Я. — заместитель начальника цеха автозавода имени Сталина, член КПСС:

«Берия в своих действиях и методах вражеской работы схож с Троцким. Как Троцкий при жизни Ленина вел себя в известных рамках, так и Берия при жизни Сталина скрывал себя, подчиняясь силе и авторитету Сталина, а после смерти Сталина он почувствовал себя свободным и открыто повел борьбу за власть, что в свое время проделывал и Троцкий».

Линьков Г. М. — Герой Советского Союза, автор книги «В тылу врага»:

«А что Берия думал обо мне, я в тылу у врага на оккупированной земле отстаивал советскую власть, неужели в случае попытки совершить переворот он рассчитывал, что я и миллионы таких же, как я, советских людей хотя бы один час потерпят его иго. Всю землю опалили таким бы огнем, что ступни его расплавились бы».

Пермитин Е. — писатель:

«Партия одержала крупную победу, вырвав опухоль, которая много лет душила нас. Из золота надо отлить Маленкову памятник при жизни».

Ардов В. Е. — писатель:

«Все правильно. Президиум ЦК тщательно следит за тем, чтобы никто не сделал попытки стать диктатором. Берия собирался это сделать и сгорел на этом. Он уже все подготовил для переворота. Но его вовремя разоблачили. Теперь будут судить. А направление внешней и внутренней политики нисколько не изменится, так как оно проводилось не Берия, а Президиумом».

Покрышкина Е. И. — врач санитарного отдела 4-го Управления Министерства здравоохранения СССР, член КПСС:

«На что этот подлый враг народа мог рассчитывать? Его дела были заранее обречены на провал. Его никогда бы не поддержали [так в тексте. — Ред.] народ и армия. Народ сам бы уничтожил его».

Папанин И. Д. — начальник отдела морских экспедиционных работ Президиума Академии наук СССР, дважды Герой Советского Союза:

«Мерзавца, негодяя Берия надо было раньше разоблачить. Берия не давал нам хорошо работать по освоению Северного морского пути. Берия карьерист и бабник. Очень хорошо, что такого подлого, хитрого и большого врага народа разоблачили. Сколько стоит все его предательство советскому народу. Ведь он ведал обороной страны, знал все секреты».

Шахматова А. А. — сотрудница Прокуратуры Союза ССР:

«Какой паразит. Он думал, что дело происходит где-нибудь в Иране или в Венесуэле, он забыл что есть партия, есть народ, которые за ним не пойдут».

Молчанов В. А. — экономист Главного управления радиофикации Министерства связи СССР, член КПСС:

«Сообщение о разоблачении Берия говорит о силе нашей партии, опирающейся на народ. Берия и его сообщники будут раздавлены, как троцкисты, бухаринцы и другие враги народа».

Устинова 3. А. — экономист Совета министров РСФСР:

«Берия оказался менее умным, чем о нем думали. Он не понял того, что в СССР невозможно совершить авантюру, нельзя повернуть колесо истории к капитализму. Он забыл о гибели всех групп и оппозиций, которые были в СССР. Досадно, что ему удалось так втереться в доверие к И. В. Сталину и к ЦК КПСС. Безусловно, он заслужил 9 граммов свинца в затылок».

Земляной М. И., начальник лаборатории НИИ № 627 Министерства электростанций и электропромышленности:

«Разоблачение Берия Президиумом ЦК КПСС было своевременным. Диктаторство Берия было бы обагрено кровью честных людей. Конечно, народ не пошел бы за ним, народ привык видеть во главе государства партию с ее правильной политикой. Нужно отдать должное нашим руководителям, своевременно разоблачившим Берия».

Горюнов П. Н. — старший офицер Военно-топографического управления Генерального штаба Советской армии, подполковник:

«Правительство Советского Союза крепкое. Оно своевременно могло распознать и изолировать такого матерого врага партии и Советского государства, как Берия. Советский народ обязан тому, кто помог вскрыть гнусную деятельность предателя и врага Берия, и, по моему мнению, этого человека надо наградить высокой наградой».

Столяров В. В. — старший офицер 4-го отдела информации 2-го Управления Генерального штаба Советской армии, капитан 1 ранга:

«Партия сильна связью с народом, и никаким врагам не поколебать единства народа, объединенного вокруг партии. Партия нашла в себе силы расправиться с врагом, даже если он занимал высокий пост».

Талызин В. И. — преподаватель Московской духовной семинарии:

«Берия стоял, кажется, почти на самой высокой правительственной иерархической ступени. Что ему нужно было? — крепить единство партии и народа, помогать строить новую жизнь. А он стал действовать как самый подлый враг народа. Если бы не сорвали с него вовремя маску, он ввел бы, пользуясь своим положением, многих в заблуждение и, несомненно, с такой враждебной настроенностью довел бы дело до катастрофы, ведь он, надо думать, не один.

Маленков всех его «последователей» выведет на свежую воду. Народу нужна мирная спокойная жизнь, и поэтому народ выражает чувство гнева к нарушителям единства всего нашего советского народа, к государственному преступнику Берия».

Смирнов-Сокольский Н. П. — заслуженный артист РСФСР:

«Берия в тюрьме. Кто следующий? Я убежден, что будут следующие. Как ни сильна машина, а развал начался. Берия — почин, кто с ним — еще неизвестно. Это все оттого, что у нас огосударствили не только всякие отрасли, но даже дыхание,

болезни, сны людей. В этих условиях любая сволочь как хочет — так и ворочит. Скандал большой и гнусный. Теперь будем ждать и наблюдать, что дальше, чей черед».

Набатов И. — артист эстрады, лауреат Сталинской премии, заслуженный артист УССР:

«Для нас совершенно безразлично, кто будет держать палку. От смены руководства режим у нас не меняется. Он был и есть, по существу, полицейский.

Я не верю ни в какие идейные мотивы в поступках не только Берия, но и других. Это откровенная борьба за власть.

Между прочим, Берия оказался бездарным подражателем Сталина. По-моему, дележка власти, если только Берия этого хотел, только началась.

Так или иначе, крах этой структуры рано или поздно неизбежен. Любые перевороты внутри ничего для народа не изменят — система останется той же. Настоящий крах системы может придти с Запада».

Министр внутренних дел СССР [п.п.] С. Круглов

13 июля 1953 г.

№ 190/К

Подлежит возврату в Канцелярию Президиума ЦК КПСС

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 484. Л. 19–28. Подлинник. Машинопись.

 

№ 2.30

Информация об итогах обсуждения в парторганизациях МВД СССР 24 июля 1953 г. постановления Пленума ЦК КПСС «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия»

Особая папка

Совершенно секретно

Секретарю ЦК КПСС

товарищу Хрущеву Н. С.

ИНФОРМАЦИЯ

об итогах обсуждения в парторганизациях МВД СССР постановления Пленума ЦК КПСС«0 преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия»

11 июля 1953 года в обстановке единодушия и сплоченности вокруг ЦК КПСС и Советского правительства прошло собрание партийного актива министерства, посвященное обсуждению Постановления Пленума ЦК КПСС «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия».

На собрании партийного актива присутствовало 1500 коммунистов. С докладом выступил министр внутренних дел Союза ССР т. Круглов С. Н. Собрание проходило при высокой активности коммунистов. Из 40 человек, записавшихся в прениях по докладу, выступило 19 человек. На активе выступил секретарь ЦК КПСС и заместитель министра внутренних дел Союза ССР т. Шаталин Н. Н.

Докладчик и выступавшие в прениях коммунисты отметили, что постановление Пленума ЦК КПСС имеет огромное значение в жизни партии и всего советского народа.

Клеймя позором коварные действия агента международного империализма Берия, участники собрания партийного актива с величайшим единодушием бурными аплодисментами встретили принятые Президиумом Центрального комитета меры, обезвредившие преступные происки гнусного изменника и предателя Родины Берия.

Многие выступавшие на активе коммунисты отметили, что преступные действия Берия нанесли большой вред оперативно-служебной и партийно-политической работе в МВД СССР.

В принятом решении собрание партийного актива МВД единодушно одобрило постановление Пленума ЦК КПСС и заверило Центральный Комитет партии, что чекисты Министерства внутренних дел СССР еще теснее сплотятся вокруг ЦК КПСС, выше поднимут революционную бдительность и боеспособность своих рядов, всегда будут надежной и твердой опорой Центрального Комитета КПСС, до конца верными учению марксизма-ленинизма и отдадут все свои силы великому делу строительства коммунизма в нашей стране.

С 13 по 18 июля с. г. по итогам Пленума ЦК КПСС проведены партийные собрания во всех партийных организациях главных управлений, управлений и отделов МВД СССР. На собраниях выступило 1646 членов и кандидатов в члены КПСС.

В выступлениях и принятых резолюциях коммунисты с гневом и возмущением клеймили преступные антипартийные и антигосударственные действия злейшего врага партии и народа, агента международного империализма Берия и с полным единодушием одобряли своевременные и решительные меры, принятые Президиумом ЦК КПСС для ликвидации преступных действий Берия.

Вместе с тем на партийных собраниях в обстановке развернутой критики и самокритики коммунисты вскрывали недостатки в деятельности чекистских аппаратов, смело выявляли факты нарушений партийного принципа подбора кадров и подвергли критике конкретных виновников этих недостатков.

Серьезные недостатки были вскрыты и в постановке партийно-организационной и партийно-политической работы в парторганизациях министерства.

На партийном собрании 3-го Главного управления выступавшие в прениях товарищи отмечали, что преступные антигосударственные действия Берия в МВД нанесли большой вред разведывательной работе управления. Заграничная разведка МВД оказалась в значительной степени дезорганизованной, особенно большой вред нанесен разведывательной работе по нелегальной линии в связи с упразднением специального подразделения, занимавшегося этой деятельностью.

По вредительскому указанию Берия одновременно все резиденты МВД и значительное количество оперработников были вызваны из-за границы, вследствие чего резидентуры МВД за границей оказались оголенными, оставлены без руководства. Сокращение аппарата управления и заграничных резидентур проводилось вредительски. Из разведывательного аппарата было уволено большое количество людей, направленных партийными органами.

Острой критике подверглись руководители 2-го Главного управления т. Коротков, Савченко, Федосеев, Тишков. Коммунисты т. Зубков, Афанасьев, Коротин, Арсентьев, Маевский и другие говорили о их бездушном отношении к людям, грубости, волоките и бюрократизме в решении оперативных вопросов. Особенно отмечалась трусость и нерешительность т. Федосеева, его подхалимские и карьеристские наклонности. Заместитель начальника управления т. Савченко неправильно подходил к подбору и расстановке кадров, окружал себя подхалимами и угодниками. Так, он в течение многих лет возит за собой начальника секретариата Губаренко, устраивавшего личные дела Савченко и по-хамски относящегося к сотрудникам.

Выступивший в прениях коммунист т. Отрощенко, как и другие, резко критиковал бывшего начальника управления т. Рясного, который рьяно, беспрекословно проводил в жизнь преступные указания Берия, безропотно смотрел ему в рот.

Собрание отметило крупные недостатки в партийной работе управления. В парткоме не была развернута должная критика и самокритика, отсутствовала коллегиальность в работе. В вопросах подбора и расстановки кадров партком занимал позицию невмешательства. Слабо проводилась среди чекистов воспитательная работа.

Немало приводилось примеров вражеской деятельности Берия и на партийном собрании 1-го Главного управления.

Коммунист т. Шевелев в своем выступлении привел пример об отношении Берия к югославскому посольству в Москве. Несмотря на ряд антисоветских, злопыхательских речей Тито уже после опубликования решения советского правительства о назначении нового посла СССР в Белград и крайне вражеское поведение личного состава югославского посольства в Москве, Берия дал указание резко ослабить режим в отношении югославов.

Неоднократные реорганизации и перестановки оперработников с места на место, проводившиеся по указанию Берия, болезненно сказались на работе и создавали неуверенность у работников управления,

Т. Шевелев поставил вопрос — остается ли в силе приказ МГБ СССР № 0015? Он считает, что в этом приказе принижена роль среднего и низшего оперсостава и его ответственность за работу, так как оперуполномоченные согласно приказу лишены права проводить вербовки агентуры. В этом деле он просил внести ясность и исправить положение. Он также считает ненормальным и то положение, когда литерные службы в настоящее время оторваны от управления и проведение литерного мероприятия в связи с этим крайне осложняется, в интересах дела предлагает подчинить контрразведывательному аппарату литерные службы.

Многие коммунисты на собрании указывали, что за последние два года аппарат 1-го Главного управления бесконечно перестраивается. При каждой реорганизации и перестройке агентура передавалась от одного работника к другому, в результате чего за короткое время некоторые агенты побывали у 5–7 оперработников, что вредно сказывается на качестве агентурной работы.

Серьезно ослабило работу контрразведывательного управления и то обстоятельство, что, начиная с 1951 года, часто менялись начальники управления. Так, за это время начальниками управления успели побывать: Шубняков, Цанава, Рясной, Федотов. При этом каждый новый начальник охаивал все, что делалось ранее, под тем или иным предлогом считал необходимым произвести перестановку руководящего состава управления и дать свои собственные «новые» указания по работе. Не вызывалась никакой необходимостью реорганизация аппарата 1-го Главного управления, проведенная т. Федотовым и Кобуловым по указанию Берия. Кобулов и т. Федотов перетрясли все кадры и перестроили все управление, не учитывая того, что аппарат контрразведки только что накануне был перестроен и реорганизован по указанию ЦК и Совета министров в Главное разведывательное управление.

На собрании отмечалось, что серьезно сказалось на ослаблении работы контрразведывательного управления наличие порочного стиля: работы его руководителя т. Федотова, который является слабым организатором, по характеру беспринципным, нерешительным человеком. Т. Федотов был послушным орудием в руках Берия и Кобулова, в управлении создавал обстановку нервозности и истерии, связанными с постоянным страхом перед Кобуловым и Берия. В качестве примера приводился случай с задержанием посетителя одного из посольств. Берия и Кобулов с помощью Федотова из опасения, как бы не стало известно об этом факте советскому правительству, приняли все меры к тому, чтобы скрыть факт посещения этим лицом посольства. Под видом конспирации даже начальнику отдела было запрещено говорить об этом деле.

Т. Федотов слабо вникает в работу управления, редко беседует с оперативными работниками, не принимает агентуру.

Первый и другие отделы Главного управления были совершенно устранены от использования материалов литерной техники. В результате этого серьезные материалы, полученные 2-м Спецотделом, мариновались в сейфах Кобулова и Карасева.

Выполняя вредительские установки Берия и Кобулова, т. Федотов способствовал ослаблению руководства периферийными органами. Было запрещено направление работников центрального аппарата на места для оказания помощи по отдельным делам. Коммунисты т. Одляницкий, Носов, Полукаров, Рублев в своих выступлениях отмечали, что следственные дела, которые велись в управлении на группу врачей, в частности на В овей и Когана, прекращены незаконно.

Созданная по указанию Берия комиссия в составе т. Козлова, Ливанова и Захарова вела себя неправильно, она не приняла во внимание ни доказательства техники, ни данные о террористических высказываниях этих врагов, игнорировала заключение экспертной комиссии, вызовы арестованных не документировались. Члены комиссии устраивали незаконные очные ставки с арестованными, когда те не хотели отказываться от показаний. Такая очная ставка была устроена супругам Вовси. Т. Захаров пошел на прямой сговор с арестованной женой Вовси, давал ей прямые указания писать клевету, обливать грязью следственные органы.

Ряд выступавших товарищей считает, что вражеская деятельность врачей Вовси и Когана доказана, и вносит предложение — просить руководство министерства пересмотреть в отношении них ранее принятые решения об их освобождении. В связи с этим вносилось также предложение просить ЦК КПСС отстранить от руководства Лечсанупра Кремля врачей, освобожденных из-под ареста.

Выступавшие товарищи просили также ознакомить их с Постановлением ЦК КПСС от 4 декабря 1952 года о работе органов б[ывшего] МГБ.

Начальник Следственного отдела т. Рублев внес предложение о ликвидации Особого совещания, считая, что этот орган вольно или невольно дает возможность протаскивать неполноценные дела и нарушать советскую законность.

Член партии т. Сысоев в своем выступлении привел факты неправильных действий бывшего начальника управления т. Рясного. Он сообщил, что в 1938–1941 гг. резидентурой бывшего МГБ СССР в Лондоне были добыты и сфотографированы документальные материалы английской разведки, из которых видно, что англичанам удалось получить информацию о некоторых заседаниях Политбюро и пленумов ЦК. В одном из документов указывалось, что агент англичан имеет хорошие возможности для получения информации от ближайшего окружения одного из членов Политбюро. В другом документе отмечалось, что агент англичан хорошо устроился, чтобы освещать разговоры, происходящие в Политбюро. Не исключено, что до последнего времени английская разведка получает аналогичную информацию, так как в 1941 году связь с агентурой, через которую нашей резидентуре удавалось добывать эти данные, была потеряна.

Несмотря на важность, с государственной точки зрения, розыска английской агентуры, этот розыск начат лишь в 1946 году и был поручен Райхману. ЦК партии по существу добытых материалов проинформирован лишь в январе 1953 года т. Игнатьевым. Необходимость объективной проверки информации, упоминаемой в сообщениях англичан о заседаниях Политбюро, была очевидна, но эта проверка через Секретариат ЦК КПСС не была организована. Несмотря на заявление по этому вопросу в ЦК партии т. Сысоева в январе 1950 года и указание из ЦК т. Игнатьеву о необходимости проверки этих материалов по существу, проверка по вине руководства 1-го Главного управления и министерства до сих пор не проведена. В январе 1953 года по этому делу было арестовано 5 человек. На следствии было установлено, что объекты разработки были заранее предупреждены о существе имевшихся на них материалов в агентурном деле, один из объектов разработки имел близкое общение с бывшим начальником Главного управления охраны МГБ СССР Власик (в настоящее время арестован). Об этом хорошо было известно т. Рясному, но последний по непонятным причинам счел возможным ознакомить с содержанием этих материалов Власик. После ознакомления с материалами Власик вызвал к себе объекта разработки в кабинет и рассказал ему об имеющихся на него материалах. После чего посадил его в машину и увез к себе на дачу, где не раз до этого устраивали попойки. На следующий день этот объект разработки предупредил остальных связанных с ним лиц о имеющихся на них в МВД СССР материалах.

На партийном собрании 3-го Управления отмечалось, что вражеские действия Берия и его сообщника Гоглидзе нанесли серьезный вред военной контрразведке, отдельные участки оказались оголенными. Пом[ощник] начальника 3-го Управления т. Выжлецов внес предложение как можно быстрее пересмотреть структуру 3-го Управления, по его мнению вместо трех отделов, ранее обслуживавших соответствующие военные министерства, в Управлении целесообразно создать один отдел.

Коммунисты тт. Кукушкин и Выжлецов указывали, что Гоглидзе старался проводить работу 3-го Управления в отрыве от Министерства обороны и Главного политуправления Советской армии, давал указания через агентуру собирать информацию о политработе в частях, о работе Генерального штаба. Гоглидзе нарушал большевистский принцип подбора и расстановки кадров. Выступавшие отмечали, что на ряде ответственных участков продолжают оставаться люди, не соответствующие своему назначению. Так, бывший начальник Особого отдела Западно-Сибирского военного округа т. Мельников, развалив работу в этом округе, был переведен заместителем начальника Особого отдела Приволжского военного округа; бывший начальник Особого отдела Московского района ПВО Киреев также после развала работы был переведен на работу в одну из армий Военно-воздушных сил в качестве начальника Особого отдела.

На партийном собрании в 4-м Управлении резкой критике подверглись руководители управления тт. Сазыкин, Родионов, Утехин за то, что они, игнорируя требование Устава партии о подборе и расстановке кадров по политическим и деловым качествам, без участия и влияния партийной организации, подбирали и расставляли кадры по признакам личной преданности и приятельских отношений. В результате в ряде отделов на руководящих должностях оказались лица, в прошлом отчисленные из центрального аппарата как не оправдавшие высокого доверия партии на порученных им участках работы или по другим причинам. Например, помощником] начальника отдела назначен исключенный из партии Свердлов, освобожденный из тюрьмы, обвинявшийся в проведении националистической работы, в прошлом участник молодежной троцкистской организации, морально разложившийся человек. Помощником начальника управления назначен т. Жуков, ранее отчисленный из центрального аппарата как не оправдавший доверия ЦК КПСС. Начальником одного из отделов назначен приятель т. Сазыкина — Литкинс, который, как отмечали коммунисты, с приходом в управление обманным путем взял для просмотра в другом отделе дело-формуляр, по которому разрабатывается его близкий знакомый. В этом же деле имелись показания арестованных, бывших сотрудников МГБ, в которых Литкинс назывался как их близкая связь. Начальником отделения назначен Рузин, ранее снятый Алтайским крайкомом партии с должности начальника управления за грубое отношение к людям, использование служебного положения в корыстных целях и привлеченный за это к строгой партийной ответственности Центральным комитетом партии. Также по приятельским отношениям были взяты в 4-е Управление ранее отчисленные из центрального аппарата тт. Бендерский, Бринд, Лейбкинд и близкий т. Сазыкину человек т. Подобед. В то же время тт. Сазыкин, Родионов и Утехин без всяких оснований изгнали из управления честных, преданных партии коммунистов тт. Богомолова и Степанова, направленных Центральным комитетом партии на работу в органы.

Ряд коммунистов в своих выступлениях указал, что тт. Сазыкин, Жуков и Матевосов допускали политические ошибки в своей практической работе. В частности, указывалось, что т. Сазыкин и Жуков не сигнализировали Центральному комитету о том, что Берия была подписана и направлена на Украину директива, в которой местные органы Украины ориентировались на контроль за партийно-советскими органами. Т. Матевосов, ссылаясь на руководство управления, давал указания своим подчиненным не направлять указания в Грузию по организации чекистской работы по выявлению и разработке грузинских националистов, заявляя, что Грузией будет заниматься сам Берия.

По указанию т. Сазыкина сданы в архив дела оперативного учета на бывших работников органов, в которых имелись серьезные компрометирующие материалы о принадлежности их к троцкистам, и подозреваемых в шпионской деятельности.

На партийном собрании в 5-м Управлении отмечалось, что структура Экономического управления до конца не продумана. Руководители управления отвлекали оперативный состав от агентурно-оперативной работы сбором всякого рода экономической информации о недостатках в работе промышленности, о фактах антигосударственной практики и т. п. Полученная обширная информация, на которую было затрачено много сил оперативного состава и агентуры, фактически реальной пользы не принесла.

Агентурно-оперативная работа в области сельского хозяйства, как в центре, так и на местах, официально была прекращена. В свете происшедших событий становится ясно, что это был очередной враждебный замысел Берия, в конечном счете также способствовавший подрыву колхозного строя.

На собрании отмечалось, что чекистская работа по линии 1-го отдела (объекты особой государственной важности) значительно ослабла. Этому, прежде всего, способствовала дезорганизующая работа, которую удалось осуществить врагу народа Берия. Он сократил отдел на 54 % и доходил в своей наглости до того, что требовал оставить в нем лишь 15 человек из 147.

В деле строительства специальных объектов Берия создал обстановку полнейшей бесконтрольности в расходовании государственных средств. В результате многие миллионы народных денег тратились непроизводительно. Только его вражеской работой можно объяснить такое положение, когда к контролю за деятельностью этих предприятий не допускались ни партийные, ни советские контролирующие органы под предлогом так называемой секретности.

Выступавшие тт. Попов, Шишкин, Шарков указывали, что вредительская подрывная деятельность Берия и его приспешников нанесла большой вред и следственной работе.

Разглагольствуя о соблюдении законности, Берия, Кобулов на деле сами грубейшим образом попирали и нарушали революционную законность и указания ЦК КПСС в проведении чекистского следствия и своими действиями пытались насаждать в следственных аппаратах порочную, вредную практику.

С первых же дней своей деятельности Берия и Кобулов ввели систему вызовов арестованных без фиксирования показаний. Эти совершенно неправильные действия быстро заразили и руководителей 5-го Управления Горлинского, Трофимова. Особенно в этом неблаговидно выглядит заместитель начальника управления Трофимов, который при рассмотрении дел, в частности на еврейских националистов, пытался их вражеские действия оправдать какой-то общей обстановкой, якобы созданной в стране. Неосновательно Трофимовым было дано письменное указание о прекращении следственного дела на «Т» с огульным охаиванием проделанной работы по этому делу

Многие выступавшие товарищи — Шарков, Шишкин, Дубае, Попов, Ромашко и другие — указывали, что Трофимов — политически малограмотный человек, отстал от чекистской работы. Приводился пример, когда Трофимов, встав на неправильный путь смазывания дела «Т», в присутствии ряда товарищей восхвалял Троцкого, называя его великим «оратором», «организатором» и т. п. Т. Ромашко привел пример, когда Трофимов, будучи на явке с агентом, заявил ему, что в СССР якобы существует режим притеснения евреев.

Выступавшие на собрании т. Попов и другие прямо заявили, что Горлинский, в свое время снятый с должности начальника Ленинградского УМГБ, притащен Берия в аппарат как человек нужный и преданный ему. На собрании был высказан ряд критических замечаний на предложение т. Рясного по поводу упразднения аппаратов СПУ и ЭКУ в системе МВД СССР. Многие товарищи считают, что это предложение т. Рясного, высказанное им на собрании партактива МВД СССР, является непродуманным и в корне неправильным.

На партийном собрании в 6-м Управлении отмечалось, что руководители управления тт. Лорент, Киреев и начальник отдела кадров т. Филонов, слепо выполняя указания Берия, бывшего руководства Управления кадров, неправильно расставляли руководящие кадры на периферии, допускали серьезные ошибки и при комплектовании центрального аппарата управления. Ряд хороших работников, направленных ЦК КПСС на работу в МВД, необоснованно был удален из центрального аппарата. Так поступили с бывшим заместителем] начальника управления т. Мажара, начальниками отделов Агафоновым, Егоровым и другими работниками. При расстановке кадров руководители управления Лорент, Киреев и начальники отделов Филонов, Кузнецов, Поздняков, заместитель] начальника отдела кадров Захаров не советовались с парткомом и партийными организациями, подбирали кадры по признакам знакомства. Так, на должность начальников дорожных отделов милиции Московского узла были назначены ранее скомпрометировавшие себя тт. Максимов, Погосов, Николаев и другие. Заместителем] начальника дорожного отдела милиции по политчасти Рижского вокзала назначен т. Панов, не имеющий опыта политработы, с серьезным партийным взысканием.

Коммунист т. Михайлов в своем выступлении отметил, что начальник отдела кадров т. Филонов перетащил из Ярославля, где он ранее работал начальником управления, своего друга Королева и зачислил его начальником отделения во 2-м отделе. Занимавшего до Королева эту должность т. Ефремова без оснований понизили и сделали заместителем Королева.

Член КПСС т. Копылов отмечал, что заместитель] начальника управления Киреев при подборе кадров руководствовался также принципом знакомства. В центральный аппарат и на Московский узел был назначен ряд работников — Жуйков, Бредихин и другие, которых знал Киреев по совместной работе в Ростове-на-Дону.

Многие выступавшие коммунисты подвергали критике структуру Управления транспортной милиции 6-го Управления и предлагали немедленно ее пересмотреть.

Отсутствие следственных, кадровых аппаратов, разведки, учета как в Управлении транспортной милиции, так и на местах препятствует нормальной работе транспортной милиции.

7-е Управление министерства и 7-е отделы областных управлений не выполняют вовремя задания транспортной милиции, считают их второстепенными. Выступавшие коммунисты предлагали также пересмотреть существующую систему заработной платы в органах транспортной милиции, восстановить институт заместителей начальников милиции по политчасти, ликвидированный при реорганизации транспортной милиции.

Отмечалось также, что партком управления и партийные организации ослабили организационно-партийную работу. В течение 4-х месяцев не было общих партийных собраний управления. Партком и его секретарь т. Сидоров не проявили настойчивости при решении кадровых и служебных вопросов, мало уделялось внимания парторганизации Управления транспортной милиции.

На собрании поднимался вопрос о предоставлении сотрудникам одного свободного вечера для повышения их идейно-политического и общеобразовательного уровня, а также вопрос о неправильном решении руководства министерства о снятии радиотрансляционных точек в кабинетах рядовых оперативных работников.

В обстановке развернутой критики и самокритики прошло партийное собрание в Следственной части по особо важным делам. Как указывалось на собрании, Берия назначил на руководящую работу в Следственную часть Влодзимирского, Иванова, Осетрова и Мешика, которые начали свою деятельность с рассмотрения следственных и архивно-следственных дел, в которых находился компрометирующий их самих и братьев Кобуловых материал. Одновременно они вызывали арестованных, с которыми ранее поддерживали близкие связи, и давали им понять, что им следует отказаться от показаний, а также отбирали клеветнические заявления на следователей, ведших их дела (так было с Райхманом, Иткиным, Шейниным и Либенсоном). После этого без ознакомления с материалами следственных дел арестованных освобождали, а следователей, ведших их дела, арестовывали. Причем Иткин, как отмечали выступающие, в числе своих близких связей называл Мешик, Влодзимирского, Иванова. По заявлению Иткина был арестован ведший его дело следователь Беляев, в постановлении на арест которого были приписаны факты, имевшие место в Следственной части в период, когда Беляев еще не работал.

Подобным же образом Влодзимирским и Осетровым было сфальсифицировано постановление на арест следователя Яшина, который непродолжительное время принимал участие в следствии по делу Райхмана. Арестованные следователи в начале привлекались к ответственности по ст. 193-17 «а» УК РСФСР, а после издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии» им было предъявлено без всяких оснований обвинение по ст. 193-17 «б».

Коммунист т. Белолипецкий считает, что Кобуловым и Влодзимирским неправильно были арестованы работники Следственной части Цветаев, Коняхин, Цепков, Яшин, Беляев, Язев, так как не было достаточных данных и не принят во внимание ряд оправдывающих их обстоятельств. Тов. Белолипецкий считает совершенно незаслуженным выдвижение на должность заместителя] начальника Контрольной

инспекции при министре бывшего сотрудника Следственной части Болховитина, который вместе с Цепковым занимался одним и тем же делом. Причем Цепков был арестован, а Болховитин выдвинут.

Выступавшие товарищи говорили, что в Следственной части была создана обстановка самого неприкрытого террора. Влодзимирский демагогически заявлял о соблюдении социалистической законности, а в действительности же фальсифицировал материалы следствия, как, например, дело Тавдишвили — бывшего замминистра Грузинской ССР.

Коммунист т. Пичугин в своем выступлении отметил, что арестованный Шварцман в своих показаниях давал материал о неблаговидных похождениях Влодзимирского, и просил руководство министерства расследовать причины поспешного освобождения им Райхмана, Иткина и других.

Зам[еститель] начальника Следственной части т. Козлов говорил, что составленное по врачам заключение группой следователей было переделано Кобуловым, Савицким и Влодзимирским, куда был включен материал, неизвестный следователям. Он же вносит предложение рассмотреть вопрос о создании в министерстве единой Следственной части, влив в нее существующие следственные отделы при оперативных управлениях.

В решении собрания коммунисты Следственной части просят руководство министерства провести расследование по фактам антипартийных действий Влодзимирского и бывшего заместителя] начальника Следственной части Иванова и привлечь их к строгой ответственности.

Докладчик и выступавшие в прениях коммунисты 2-го Спецотдела отметили, что в результате политической близорукости и притупления чекистской бдительности ряд коммунистов отдела тт. Колобашкин, Никифоров, Степанова, Рюмин, Жигарев, Иванов и другие принимали участие в выполнении вражеского задания Берия и Карасева. Бывший начальник отдела Карасев еще в 1939–1940 гг. выполнял преступные задания Берия. Все это произошло потому, что в отделе слабо поставлена работа по воспитанию у сотрудников высокой революционной бдительности, коммунисты нередко слепо выполняют задания руководства. За последнее время партийная работа среди сотрудников ослабла. Партийные собрания отдела проводятся редко, и поэтому коммунисты лишены возможности вскрывать и критиковать недостатки партийной и служебной работы.

Руководство подразделений скрывало от партийных организаций ряд проводимых мероприятий, секретари парторганизаций не знают о них. Заместители начальника отдела тт. Иванов и Колобашкин, зная о преступных заданиях Берия, не сигнализировали об этом в ЦК КПСС,

Многие выступавшие коммунисты указывали на то, что заместитель] начальника отдела т. Колобашкин слабо воспринимает критику, на каждом собрании признает свои ошибки, но не принимает мер к их устранению.

На партийном собрании в 3-м Спецотделе говорилось, что отдел давно оказался «в скорлупе», из которой до сих пор не может выйти. Технология производства до сих пор еще несовершенна. Во всем преобладает кустарщина. Отдел работает с закрытыми глазами. Оперативные отделы не знают, над чем работает 3-й Спецотдел, а 3-й Спецотдел толком не знает, для кого он работает, нет контакта в работе с оперативными отделами.

В отделе нет деловой связи с научно-исследовательскими институтами, работают над открытием уже давно открытых проблем.

На собрании также отмечалось, что нынешний зам[еститель]начальника 5-го Спецотдела Ельников все время переходит из одного спецотдела в другой, причем при всех случаях он всегда тянет за собой определенную группу приближенных ему людей во главе с Михайловым.

На партийном собрании 4-го Спецотдела отмечалось, что бывшее руководство МВД умышленно провело реорганизацию и резкое сокращение аппарата 4-го Спецотдела в Германской Демократической Республике накануне событий 17 июня, что в значительной мере ослабило радиоконтрразведывательную работу в ГДР,

Несмотря на решение правительства в 1952 г. о строительстве радиоцентра для разведывательной службы, по указанию Кобулова это строительство было прекращено.

Коммунистами отмечались и другие недостатки в работе отдела. Плохо обстоит дело в Средней Азии и на Дальнем Востоке с перекрытием диапазона дежурной слежки. Приостановилась разработка новой секретной аппаратуры, на год оттянулось оснащение отдела аппаратурой ультракоротковолнового диапазона, затянулась реконструкция антенных полей.

Зам[еститель] начальника службы связи т. Медведев считает, что их службу неправильно передали из 2-го Главного управления в Спецотдел, в результате чего она сейчас разделена на две части и от этого страдает оперативная работа.

Коммунист т. Салтыков остановился на отсутствии коллегиальности в работе отдела. Многие вопросы решаются в узком кругу, без привлечения начальников отделений.

В докладе и прениях был подвергнут критике начальник 6-го Спецотдела т. Воронин за то, что в практике своей работы допускает окрики, запугивание подчиненных, не советуется с партийной организацией. В результате отсутствия должного контакта в работе между руководством и партийным комитетом отдела были допущены ошибки в расстановке кадров при проведении сокращения штатов. Так, бывший работник отделения кадров Лавров зачислен на должность старшего техника, а работавший в этой должности в течение 8-ми лет Мышлявкин переведен на работу курьером. На оперативную должность в отдел был назначен бывший работник Управления кадров министерства Арбузов, который не желает работать в этом отделе и в настоящее время числится в штате, а фактически к работе не приступил. В то же время хорошие работники (быв[ший] начальник отделения Кукушкин и другие) были выведены за штат.

Зам[еститель] начальника отдела Матвиевский критиковался за грубость с подчиненными и за поверхностное руководство. Т. Матвиевский занимается мелкими вопросами, а важные вопросы не решает. В течение 7 месяцев держал ориентировку по работе периферийных органов, которая так и не увидела свет.

Коммунисты поднимали также вопрос о том, что сокращение штатов в отделе прошло необдуманно. В ряде отделений (1, 2,4, 5) штаты сокращены настолько, что трудно нормально работать. Каждый оперативный работник 2-го отделения должен просматривать по 85-100 килограммов корреспонденции. При такой загрузке качество работы значительно ухудшается.

На партийном собрании в 5-м Спецотделе отмечалось, что в отделе имели место крупные нарушения государственной дисциплины, преступной бесхозяйственности. Так, например, разработка «Буран» выполнялась в течение 5 лет весьма сомнительным специалистом, бывшим заключенным Термен, который вел эту работу без научного и технического обоснования. Сейчас эта работа снята, хотя на нее было потрачено около миллиона рублей денег.

Бывшим начальником отдела Железновым было израсходовано около 10 млн рублей на строительство завода № 2. Однако после пуска завод использовался не с полной нагрузкой, а в настоящее время он вовсе закрывается, оборудование его демонтируется, здание завода предполагается использовать под складское помещение.

Коммунист т. Матвиенко указал на крайнюю запущенность учета секретного делопроизводства в отделе. Бывшим начальником отдела Железновым безучетно издавались рекламные материалы (альбомы) с совершенно секретными сведениями не только об оперативной технике, но и об оперативной работе некоторых отделов МВД.

Бывший начальник лаборатории Термен несколько лет хранил без учета секретные документы, без разрешения снимал копии с документов. В результате такого отношения к совершенно секретным документам сейчас многих секретных документов не хватает и неизвестно, где находятся.

На партийном собрании резкой критике была подвергнута работа начальника отдела т. Кравченко. Коммунисты тт. Ульянов, Козлов С., Никитин и другие указывали на то, что т. Кравченко при решении принципиальных вопросов работы отдела не считается с партийной организацией и с парткомом отдела. Он не терпит коллективности в работе, все вопросы решает единолично, в обращении с партактивом, с сотрудниками допускает грубость и бестактность.

Докладчик и ряд коммунистов, выступавших на собрании 9-го отдела, отмечали, что бывшее Бюро № 1, созданное ранее согласно решению Политбюро ЦК ВКП(б) как подразделение для ведения специальной работы в тылу противника, Берия самочинно было упразднено и реорганизовано в 9-й отдел министерства, что нанесло серьезный вред работе. Руководители отдела тт. Судоплатов и Эйтингон, зная об этом, не сигнализировали ЦК КПСС.

В отделе грубо нарушался большевистский принцип подбора и расстановки кадров. На работу в отдел были приняты сомнительные люди, ранее уволенные из органов, как, например, Правдин, Серебрянский и другие. Руководители отдела при расстановке кадров не советовались с партийной организацией.

Коммунист т. Тищенко высказал свое мнение о том, что на ряде ответственных участков в министерстве до сих пор остаются отдельные работники, не соответствующие своему назначению. Так, он считает, что в 3-м Главном управлении работает т. Савченко, человек малограмотный и не способный руководить отделом советнического аппарата за границей. Не по плечу дали работу и т. Иванову, послав его советником Министерства общественной безопасности Китая.

Т. Тищенко сообщил далее собранию следующие факты: в 1951 г. он был в командировке за границей. При проверке там одного человека выяснилось, что он является родственником заместителя] начальника управления бывшего Комитета информации т. Пудина, женатого на эмигрантке. Об этом он сообщил руководству.

Однако т. Пудин не был уволен, а позже оформлен на пенсию и получает около 4 тысяч рублей в месяц. В том же 1951 г. за границей он проверял другого человека, который оказался близким родственником Берия. Мать этого человека была на свадьбе Берия. Через некоторое время он получил указание из МВД СССР прекратить проверку. При приезде в Москву он узнал, что эти материалы были доложены Утехину и подшиты в особую папку.

Касаясь выступления на партактиве МВД т. Рясного, коммунист т. Студников сказал, что охаивание им Бюро № 1 на партактиве говорит о том, что т. Рясной хочет отвести удар от себя. Как известно, т. Рясной, будучи начальником 2-го Главного управления, выполняя указания Берия, отозвал из-за границы работников советской разведки и тем самым помог Берия развалить работу советских резидентур за границей.

Коммунист т. Горошкин внес предложение ввести в МВД СССР институт парторгов ЦК КПСС или создать Политуправление Министерства внутренних дел СССР.

Факты вредительской деятельности Берия и его приспешников были вскрыты на партсобрании в Контрольной инспекции. Все выступавшие в прениях товарищи говорили о том, что руководство Контрольной инспекции было подобрано не по деловым и политическим качествам, а по признаку личной преданности Берия. В этой связи были названы фамилии быв[шего] начальника Контрольной инспекции Райхмана, который до его назначения на эту должность находился в тюрьме и был освобожден из-под стражи по указанию Берия; быв[шего] заместителя] начальника Контрольной инспекции, ныне арестованного Кобулова; быв[шего] помощника] начальника Контрольной инспекции Шлюгера, ныне уволенного из органов МВД, и старшего инспектора Контрольной инспекции Храмелашвили, направленного на работу в инспекцию по указанию Берия. В отношении Райхмана выступавшие заявляли, что он являлся послушным Берия человеком и беспрекословно выполнял все его указания. Работая в Контрольной инспекции, Райхман давал политически неправильные установки при выездах работников инспекции в командировки, в частности по национальному вопросу.

Коммунист т. Изотов заявил, что неправильные установки Райхмана по вопросу национальных кадров нашли свое отражение в приемо-сдаточных актах при назначении нового руководства в отдельных союзных республиках. Так, например, в приемо-сдаточном акте по МВД Латвийской ССР было указано, что неудовлетворительная работа МВД Латвии объясняется исключительно тем, что там отсутствовали национальные кадры.

Выступавшие в прениях многие коммунисты указывали, что Райхман пренебрегал вопросами практической чекистской работы. Он приказал сдать в архив материалы февральско-мартовских проверок работы УМВД Курской, Одесской, Ульяновской областей, где были серьезные сигналы на лиц, подозрительных по террору и буржуазному национализму. Эти материалы до сих пор лежат в архиве.

В тайне от работников инспекции Райхман создал в г. Москве две конспиративные квартиры, якобы для приема агентуры. Фактически же никакой агентуры Контрольная инспекция не имела, и эта функция несвойственна для аппарата инспекции. На оборудование этих квартир Райхманом были израсходованы большие государственные средства, и, кроме того, на обслуживание этих квартир он поставил несколько человек сотрудников Контрольной инспекции, которых снабдил фиктивными документами.

Коммунист т. Болховитин заявил, что Берия с помощью подхалимов Кобулова, Влодзимирского, Парамонова и других расправился с целым рядом неугодных ему лиц из числа работников Следственной части по особо важным делам, заключив в тюрьму присланных на работу в МВД ЦК КПСС Коняхина, Яшина, а также Путинцева, Цепкова и других, честно выполнявших свой служебный долг.

Коммунист т. Белов по этому же вопросу заявил, что Райхман с приходом Берия в МВД СССР написал на его имя клеветническое заявление, в котором лживо обвинил некоторых работников Следственной части в преступлениях, которых те фактически не совершали. Райхман писал в этом заявлении, что работники Следственной части вымогали от него показания на Берия и Кобулова, чего в действительности не было.

Коммунист т. Хромов указал, что в результате неправильной установки Берия в органы МВД в прибалтийских советских республиках были приняты на работу лица из числа местного населения, на которых имеются серьезные компрометирующие материалы, в том числе материалы о связях с американцами.

Коммунисты в своих выступлениях просят руководство министерства разобраться в антипартийном поведении Райхмана и привлечь его к ответственности.

На собрании поднимался также вопрос о том, что вредительская деятельность Берия отразилась на ослаблении чекистских органов в пограничных районах. На границе с Турцией, Ираном, Афганистаном, Финляндией настолько ослаблены разведывательные органы, что создалась возможность для вражеских разведок свободно переправлять преступные элементы на нашу территорию. Коммунист т. Еремин считает неправильным, что отменен специальный паспортный режим, установленный ранее для пограничных районов.

На партийном собрании в Главном управлении пограничных войск подвергалось критике руководство ГУПВ за то, что оно не всегда прислушивается к мнению парторганизации в вопросах подбора и расстановки кадров.

По принципу приятельских отношений по указанию бывшего начальника Управления кадров Обручникова в 3-й отдел ГУПВ был назначен т. Волошин, имеющий серьезные компрометирующие материалы. Не вызывалось никакой необходимостью назначение на должность заместителя] начальника авиаотдела (в отделе 11 человек) генерал-майора Чупрова, для чего пришлось понизить по должности т. Зонова, успешно справлявшегося со своими обязанностями.

До последнего времени руководство ГУПВ не решает вопроса об освобождении от должности начальников первых отделов Грузинского округа Маградзе и Туркменского округа Хакчельдиева, не обеспечивающих порученного участка.

Выступавший на собрании член партии т. Кузьменков остро критиковал начальника Политуправления т. Стырова за грубость в обращении с сотрудниками, окрики и запугивание.

На собрании отмечалось, что в аппарате ГУПВ на деле не осуществляется принцип коллективного руководства, особенно это относится к Политуправлению, Морскому управлению и штабу Служебные совещания собираются от случая к случаю, но и они носят формальный характер.

Отмечалось ненормальное положение с тем, что в течение года руководством министерства не рассматриваются материалы на присвоение званий офицерскому составу Выпускники Харьковского погранучилища с апреля с. г. не имеют званий.

Коммунист т. Ионов внес предложение о замене в пограничных войсках старого оружия выпуска военного времени, которое нередко отказывает в действии, новым оружием.

Предлагалось пересмотреть штаты Политуправления и политорганов войск, в связи с тем что после сокращения они уменьшились на 40 %.

Серьезно критиковалась работа парткома ГУПВ и его секретаря т. Сонина за то, что партком слабо и неконкретно руководил партийными организациями и плохо был связан с ними.

На партийном собрании в парторганизации Главного управления внутренней охраны коммунисты подвергли резкой критике начальника Главного управления т. Филиппова за то, что он в своей работе нарушал принцип коллегиальности, не опирался на партийную организацию и начальников отделов, не прислушивался к их мнению и не советовался с ними. Коммунисты прямо заявляют, что «мы не знаем т. Филиппова, а т. Филиппов не знает нас». По мнению коммунистов, организационные мероприятия в ГУВО проводились непродуманно, без учета сегодняшнего дня и задач, стоящих перед этим управлением.

Коммунисты также указывали на ничем не обоснованное проведение таких мероприятий, как упразднение должности заместителя] начальника ГУВО по политчасти, закрытие ряда печатных органов в некоторых соединениях, сокращение численности войск в Прибалтике и попытка сократить численность войск в Германии.

Резкой критике также подвергся т. Филиппов за неправильный принцип подбора и расстановки кадров. По его указанию были устроены в Ленинградский отряд капитан Малинин и майор Хоменко, работавшие ранее вместе с ним.

Начальник политотдела т. Терещенко резко критиковал за бестактность и грубость заместителя министра внутренних дел т. Масленникова в отношениях к руководящим работникам управления и его неправильные указания о том, что работникам МВД можно обращаться в ЦК КПСС будто бы только через министра МВД и его заместителей.

Большинство выступавших на партийном собрании Главного управления милиции резко критиковали начальника ГУМа т. Стаханова за неправильный стиль руководства милицией. Указывалось, что он игнорирует коллегиальность в работе, не прислушивается к мнениям опытных работников и не советуется с ними, не проводит служебных совещаний с руководящим составом, в том числе с начальниками отделов Главного управления милиции.

Выступавшие отмечали, что милиция до настоящего времени находится на «задворках» МВД, и просили новое руководство МВД уделить больше внимания милиции и вывести ее из такого положения.

Резкие критические замечания высказывались в адрес политотдела ГУМ и начальника этого отдела т. Тиканова за неудовлетворительное выполнение решения ЦК КПСС от 19 июня 1952 г. «О работе политотдела ГУМ МВД СССР» и за плохую постановку политико-воспитательной работы в органах милиции.

Заместитель министра внутренних дел т. Серов критиковался за то, что он не способствовал усилению политико-воспитательной работы в органах милиции, а наоборот тормозил ее развертывание своими неправильными указаниями по этому вопросу

На собрании отмечалось также, что одной из серьезных причин, мешающих улучшению работы милиции, является чрезмерно низкая зарплата милиционеров, что затрудняет комплектование милиции способными кадрами.

Выступавшие на партийном собрании коммунисты отдела «С» тт. Калядов, Акимушкин и другие отмечали, что до сих пор не решен вопрос об оснащении отдела правительственной связи специальной современной шифрующей аппаратурой. Отдел располагает только устаревшей маскирующей аппаратурой, не дающей гарантии секретности переговоров. До настоящего времени отдел не имеет положения и технических инструкций о работе правительственной связи как в центре, так и в периферийных органах.

Выступавшие подвергли резкой критике бывшего заместителя начальника отдела т. Потапова за его неправильные действия, направленные на раскол коллектива.

На собрании в парторганизации отдела «П» коммунисты указывали, что за последние годы резко возрастает число спецпоселенцев за счет того, что их дети при достижении 16-летнего возраста, по существу, не имея никакого отношения к деятельности своих родителей, а многие из них прибыли на спецпоселение малолетними или родились на спецпоселении, до сих пор берутся на спецучет. Это обстоятельство приводит к искусственному увеличению числа спецпоселенцев, тогда как правительством массовых операций по выселению не проводилось. На спецпоселении находится большое количество членов КПСС и комсомольцев, и вопрос об их освобождении из спецпоселения не решался.

После выхода в свет Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии» назрел вопрос о пересмотре содержания на спецпоселении значительного количества спецпоселенцев, однако этот вопрос до настоящего времени не решен.

В докладе и выступлениях коммунистов на партийном собрании секретариата особого совещания указывалось на то, что Особое совещание в течение 4-х месяцев не созывалось, в связи с чем скопилось большое количество нерассмотренных дел и жалоб, дела иногда решались путем опроса членов Особого совещания, что являлось нарушением установленного порядка рассмотрения дел.

В качестве примера неправильного рассмотрения дел указывалось, что начальник отделения т. Седов по указанию начальника секретариата Особого совещания т. Иванова вынес нарушающее советские законы заключение по делу о реабилитации шофера сына Берия гр[аждани]на Снежко.

На партийном собрании 9-го Управления коммунистами отмечалось, что существующий ныне штат ряда подразделений личной охраны слишком малочислен, в связи с этим вносилось предложение о необходимости пересмотра штата в этих коллективах в сторону некоторого увеличения с тем, чтобы усилить охрану (подразделения тт. Ротова, Кузьмичева, Назарова). Много говорилось о необходимости повышения специальной подготовки сотрудников и, в частности, об организации планомерных занятий по спецделу. Высказывались пожелания, чтобы учеба была организована применительно к программе межкраевой чекистской школы.

На собрании парторганизации (подразделение т. Акшенцева) отмечалось, что доставку спецпродуктов на базу 501-а осуществляют не сотрудники управления, а работники группы экспедиции Министерства внешней и внутренней торговли. Коммунисты внесли предложение, чтобы был организован соответствующий контроль за доставкой продуктов на спецбазу.

Коммунисты говорили о том, что в управлении имели место факты подбора кадров по признакам приятельских отношений, таким, в частности, путем в управление были протащены подхалимы Кузьмичева: Мельников, Кузин, Гришков. Коммунисты подчеркивали при этом, что партком и отдел кадров не проявили в этом деле принципиальности и решительности.

Коммунисты критиковали работников кадрового аппарата, которые редко бывают в подразделениях, слабо изучают сотрудников на практической работе, мало советуются с партийными организациями по вопросам подбора, расстановки и воспитания кадров.

На всех партийных собраниях коммунисты просили поставить вопрос перед руководством МВД СССР об организации при министерстве общеобразовательной школы для сотрудников.

Во многих парторганизациях говорилось, что отдел кадров и финчасть неправильно поступили, снизив без оснований зарплату ряду категорий сотрудников, и вносилось предложение, чтобы этот вопрос вновь был пересмотрен.

Много было поднято вопросов, связанных с переаттестацией офицерского состава, награждением за выслугу лет, неудовлетворительным обеспечением жилплощадью сотрудников охраны.

Коммунисты парторганизации 8-го Управления отмечали серьезные упущения в работе отделов управления, которые возникли в связи с проводимой реорганизацией. Так, коммунисты парторганизации 16-го отдела тт. Чистяков, Антонов, Тришин, Казаков, Новоспасский выступали с предложением выделения контрольно-инспекторского отдела из 8-го Управления в ведение ЦК КПСС. Они считают, что контрольно-инспекторский отдел, находясь в Министерстве внутренних дел, не может выполнить все функции, возложенные на него, не сможет быть «ушами и глазами» ЦК КПСС за работой шифрорганов. Пребывание контрольно-инспекторского отдела в МВД ставит Министерство внутренних дел над парторганами, ибо этот отдел осуществляет контроль за работой особых секторов парторганов. То же самое отмечал в своем выступлении член КПСС т. Маныкин из парторганизации планово-технического отдела.

Коммунисты 8-го отдела тт. Родионов, Логинов, Данилов, Строганов, Чебышев, Гайдуков, Тареев, Злобин, Усиков отмечали, что организация 8-го отдела в составе 8-го Управления не отвечает требованиям по организации шифрорганов в МВД, себя не оправдывает и тащит к старому. Они выдвигают предложение о выделении отдела из 8-го Управления в самостоятельный отдел, подчиненный непосредственно руководству министерства. Коммунисты этого же отдела тт. Родионов, Васильев, Строганов, Пономарев отмечали и то, что ликвидация учебно-кадрового отделения в составе 8-го отдела наносит большой вред делу подбора и воспитания кадров шифрработников, а коммунисты тт. Данилов, Логинов, Филаткин и другие серьезно критиковали работу руководства управления и отделов за медленное разрешение ряда вопросов спецработы 8-го отдела.

Коммунисты планово-технического отдела тт. Молдаванов, Маныкин; 1-го отдела — тт. Бирюков, Полин, Кутыров, Видов и другие отмечали, что реорганизация 8-го Управления привела к отрыву материально-технической базы, изготавливающей спецтехнику для подразделений 8-го Управления (передача опытного завода в Министерство электростанций и электропромышленности), в результате чего основные машины не могут изготовлять внутри управления. Они выдвигали предложение о пересмотре этого решения. Кроме того, т. Молдаванов отмечал как недостаток ликвидацию научно-технической базы в спецслужбе.

Серьезные недостатки отмечались коммунистами в общей структуре 8-го Управления и штатной расстановке. Резко критиковали коммунисты тот факт, что до сего времени не решены вопросы правового положения офицеров. Коммунисты считают совершенно ненормальным тот факт, что до сего времени отсутствует положение о прохождении службы сотрудниками министерства, о порядке присвоения званий, о пенсионном обеспечении, о снятии 15 % надбавки за секретность, а также задержку выдачи наград за выслугу лет и т. д.

Отмечались факты неправильной расстановки кадров, нарушения принципа большевистского подбора кадров в управлении. Коммунисты отдела кадров отмечали, что только по звонку Кобулова на работу в управление был зачислен Кичжи, уволенный ранее из органов как работник не соответствующий своему назначению, По звонку свыше оставлена в штатах Какучая, которая не справляется с порученным участком работы, и другие факты.

Коммунисты парторганизации Управления учебных заведений тт. Мельников, Батарагин, Глебов, Бугорков отмечали, что преступная деятельность Берия нанесла вред и делу подготовки кадров. По указанию Берия из школ по подготовке оперативного состава в Прибалтике и на Западной Украине были уволены все русские преподаватели, что вызвало много различных толкований в коллективе, однако руководство и политотдел управления не придали этому политической оценки и никуда об этих фактах не сигнализировали.

Коммунисты тт. Мозалев, Чадов, Батарагин подвергли критике стиль работы начальника управления т. Марченкова. Они отмечали, что т. Марченков работу строит на окриках, запугиваниях и штурмовщине. Вместо делового руководства учебными заведениями аппарат управления выпускает поток бумаг, в то же время указания и инструкции, как, например, инструкция об организации учебного процесса в школах, выпуском задерживаются.

На партийном собрании Управления кадров коммунисты подвергли острой критике бывшего начальника Управления кадров МВД Обручникова, заместителей начальника Управления кадров тт. Машкова и Заболотного (в настоящее время работает начальником 2-го Спецотдела МВД), а также помощника] начальника УК т. Филиппова и начальников отделов тт. Панкова и Смирнова.

Коммунисты отмечали, что Обручников слепо выполнял все указания врага народа Берия, совершенно не считался и не прислушивался к советам работников аппарата, это привело к тому, что на места было послано много лиц, не внушающих политического доверия. Как, например, Райхман, Мильштейн, Мешик, Деканозов и другие. При увольнении работников из министерства допускалось беззаконие, нарушалось положение о прохождении службы, увольнялись инвалиды 2 и 3 группы без оформления пенсии. Члены КПСС тт. Постнов, Скорняков говорили, что Обручников допускал грубость в обращении с сотрудниками, редко собирал аппарат, оторвался от парторганизации.

Партийное собрание приняло решение просить Комиссию партийного контроля при ЦК КПСС привлечь Обручникова к партийной ответственности за непартийное и беспринципное отношение к подбору кадров.

Коммунисты тт. Вареник, Постнов, Корольков и другие критиковали тт. Машкова и Заболотного за примиренческое отношение к нарушениям партийных принципов в подборе кадров. Т. Герасенков и Рожков резко критиковали начальника 5-го отдела т. Панкова за высокомерие, грубость, аракчеевские замашки и предлагали поручить партийному бюро разобраться с фактами непартийного поведения т. Панкова.

Выступавшие коммунисты внесли предложения организовать учебу работников управления, пересмотреть структуру отделов, ведающих оперативными кадрами периферии, ускорить выпуск положения о прохождении службы работниками МВД, просить ЦК КПСС направить в Управление кадров партийных работников для укрепления аппарата и пересмотреть назначение некоторых вызывающих сомнение руководящих работников.

Коммунисты подвергли критике работу партбюро и его секретаря т. Переверзева за то, что он не проявлял принципиальности при увольнении из аппарата ряда хороших работников, не развернул по-настоящему работу парторганизации, длительное время не проводилось партийных собраний.

В парторганизации 1 — го Спецотдела член партии т. Каменский отметил, что объединение двух отделений следственных фондов в одно, территориально находящихся на большом расстоянии друг от друга (ул. Дзержинского, д. 12 и Б[ольшая] Пироговская, д. 17), произведено неправильно. Т. Каменский считает, что это затрудняет оперативное решение вопросов, в связи с этим он вносит предложение о создании двух самостоятельных отделений по месту нахождения архивных фондов.

Коммунист т. Кротков указал, что в бывшем отделе «А» (быв[ший] начальник отдела Герцовский) многие годы в особом фонде архива хранились провокационные материалы на видных руководителей нашей партии, которые только в последнее время 1-м Спецотделом направлены в ЦК КПСС. Т. Кротков предлагает создать специальную комиссию для рассмотрения фондов особого архива. В своем выступлении т. Кротков отметил также, что Особое совещание МВД в практике своей работы допускало извращения советской законности, в связи с этим он считает дальнейшее существование Особого совещания нецелесообразным.

Коммунист т. Дорофеев заявил, что с объединением двух министерств в одно необходимо упорядочить вопрос о представлении учетно-регистрационных материалов на арестованных.

Коммунист т. Кирин сказал, что приказ МВД СССР от мая 1953 г. «О результатах приема быв[шего] Отдела «А» МГБ СССР» составлен необъективно, огульно охаивает всю работу сотрудников бывшего Отдела «А».

Такое же мнение высказал т. Куличихин. Он же заявил, что начальник 1-го Спецотдела т. Кузнецов — грубый, неспособный работник, разваливший в свое время работу Отдела «А». Т. Куличихин считает, что т. Кузнецов неправильно подошел к подбору кадров отдела, без всякого основания уволил из отдела бывшего заместителя начальника Отдела «А» т. Титова и оставил своим заместителем угодного себе человека т. Павлова, который в 1941 г., работая начальником 1-го Спецотдела У МВД Московской области, оказал ему личную услугу Т. Куличихин критиковал Управление кадров и, в частности, бывшего начальника Управления кадров Обручникова за бездушное и формальное отношение к разбору его заявления, поданного руководству МВД СССР

Члены партии тт. Прокуров, Каменский, Сабоин, Кирин критиковали тт. Кузнецова и Павлова за слабую связь с секторами, за элементы бюрократизма в работе, за незнание действительной обстановки в аппарате отдела.

Коммунист т. Попков заявил, что в МВД СССР продолжительное время не решаются правовые вопросы (оформление пенсии, присвоение званий). Крайне плохо обстоит дело с обеспечением сотрудников жилплощадью.

На партийном собрании парторганизации Управления геодезии и картографии член КПСС т. Зубаков отметил, что на некоторых предприятиях управления притуплена политическая бдительность, допускалось ротозейство, в результате чего на двух фабриках изготовлялись иконы (Украина и Новосибирская фабрики). Имеют место крупные растраты.

Коммунист парторганизации Центрального архивного управления т. Гурьянов на поставленный ему вопрос о том, давал ли ему какие-либо указания бывший начальник ЦАУ т. Стыров в отношении сбора материалов на руководителей партии и правительства, ответил, что по указанию т. Стырова он, Гурьянов, месяца два тому назад давал указание начальнику Центрального го с архива Красной армии т. Горленко о сборе всех имеющихся материалов на товарища Маленкова. Кроме этого, сказал Гурьянов, Стыровым было также дано особое задание начальнику Госархива Чкаловской области т. Десятерику о сборе материалов на товарища Маленкова, о чем Стыров даже рассказывал на одном из совещаний в ЦАУ.

Начальник Спецотдела коммунист т. Романов в своем выступлении сказал: «По поручению Берия группа лиц в составе Кобулова, Мильштейна, Райхмана вместе с т. Мусатовым (заместителем] начальника ЦАУ в то время) целый день провели в особом архиве, отбирая какие-то нужные им материалы. Отобранные ими материалы были перевезены в ЦАУ, у меня есть опись этих материалов».

Выступивший начальник Центрально-архивного управления т. Мусатов дал очень неясные пояснения по этому вопросу, ссылаясь на то, что т. Романов-де, мол, хорошо знает, что это за материалы и для чего они были нужны.

Член партии т. Анашкин отметил, что враг народа Берия скрыл работу в мусаватистской разведке, в ЦАУ были сигналы, что материалы о мусаватистском правительстве находятся в партархиве Азербайджана, но их до сих пор никак не могли получить оттуда и провести нужную разработку.

Резкой критике коммунисты подвергли стиль работы бывшего начальника ЦАУ т. Стырова. Они отмечали, что им создавалась атмосфера парадности и самовосхваления, проводилась порочная практика подбора кадров.

Коммунист т. Мелешко сообщил, что при уходе т. Стырова на должность начальника Политуправления пограничных войск МВД СССР он устроил собрание сотрудников, которое превратилось в комедию прощания с т. Стыровым. На собрании произносились только хвалебные речи, группа сотрудников готовила адрес т. Стырову, в то время как в работе ЦАУ имеются крупные недостатки [так в тексте. — Ред.]. Центральное архивное управление не обеспечивает оперативного контроля за архивами, работники ЦАУ очень редко бывают в центральных архивах, не упорядочены штатные вопросы.

Коммунист т. Колдаев говорил, что когда т. Стыров был утвержден Берия начальником ЦАУ, то все вопросы пересмотра штатов были сосредоточены в его руках. Минуя Управление кадров МВД, он назначил т. Плешакова начальником Центрального кино-фото-фоноархива, в то время когда Управление кадров предлагало нам освободить его от работы в центральном аппарате. Некоторым работникам т. Стыров высокомерно заявлял: «Посмотрим, где вы будете работать». До сих пор у нас работает т. Романов, угодный работник, привезенный т. Стыровым.

Коммунист т. Щербакова в своем выступлении сказала: «Научно-методический отдел у нас значительное время работал бесплодно. Подготовленные документы не увидели свет. Некоторые инструкции годами лежали в сейфах т. Стырова. Это результат того, что кроме неоперативности у наших руководителей есть нерешительность».

Критические выступления были в адрес партийного бюро ЦАУ. Выступавшие коммунисты тт. Борисов, Андреев, Лукина и другие отмечали, что партбюро не способствовало развитию критики и самокритики в коллективе. Проходило мимо фактов, когда т. Гурьянов и другие выступали с хвалебными речами на партийных собраниях. Партбюро плохо вникало в служебную деятельность коммунистов, вследствие чего о многих выявленных в работе архивов недостатках коммунистам неизвестно. Т. Лукина, обращая внимание партбюро на необходимость повышения уровня агитационно-массовой и воспитательной работы, сказала: «У нас в управлении длительное время совершенно не проводятся общие собрания».

Большинство выступавших на партсобрании коммунистов парторганизации отдела «М» резко критиковали Управление кадров МВД и начальника отдела т. Яценко за серьезные ошибки и недостатки в подборе и расстановке кадров. Коммунисты тт. Леонтьев, Ростов, Ильичев, Шишов и другие отмечали, что Обручников и аппарат Управления кадров в своей практической работе нередко грубо нарушали указания партии по работе с кадрами.

Коммунисты отмечали, что Обручников, слепо выполняя указания Берия, занял линию на избиение честных работников, не прислушивался и не считался с мнением партийных организаций, решал судьбу людей одним росчерком пера. В то же время у работников Управления кадров находили поддержку такие сотрудники, как Левченко, которого коммунисты характеризовали как подхалима и угодника, грубияна и зазнавшегося человека. Левченко за каких-нибудь полтора месяца сменил (не без помощи УК) три должности, выбирая местечко «потеплее» и, наконец, устроился у Сладкевича (ГУВО). Коммунисты отмечали, что т. Яценко в момент слияния двух отделов (отдел «М» МГБ и отдел «М» МВД) занял ошибочную, вредную позицию огульного охаивания сотрудников отдела «М» МГБ, что сказалось и при расстановке штатов отдела. Т. Яценко устранил от этого дела парторганизацию, не хотел считаться с мнением коммунистов по отдельным работникам. Отмечалось, что т. Яценко недооценивает важность метода коллективного руководства, редко проводит оперативно-служебные совещания, мало общается с начальниками отделений и рядовыми сотрудниками, слабо опирается в своей работе на парторганизацию.

Коммунисты тт. Соловьев, Ильичев, Богданов, Тригубенко и другие отмечали, что отдел «М» МВД еще крайне слабо влияет на повышение мероприятий «М» в подразделениях министерства, не ведет действенной борьбы с прямой недооценкой этой важной работы в ряде главков.

Указывалось, что особенно плохо с мероприятиями по линии мобилизационной] работы обстоит дело в Главном управлении погранвойск и 3-м Главном управлении. Начальники этих подразделений, особенно т. Зырянов, не хотят этим вопросом заниматься и добились того, что у них в штатах нет даже людей, которые должны были бы проводить эту работу.

Коммунисты отмечали, что т. Яценко знает, что это грубая ошибка, наносящая огромный вред делу, но в силу того, что он не хочет портить приятельских взаимоотношений с некоторыми руководителями, эти вопросы им резко перед руководством МВД не ставились.

На партийном собрании парторганизации УС МПВО коммунисты отмечали, что вражеская деятельность Берия коснулась и вопросов местной противовоздушной обороны. Управление было практически устранено от перемещения и назначения руководящих работников на местах и до сих пор не знает штатной расстановки и по многим подразделениям. На руководящие должности назначались лица, не внушающие доверия или не имеющие необходимых деловых качеств.

Ряд коммунистов тт. Горбулин, Гетман, Томырев, Шередега считают ошибкой упразднение в УС МПВО политического отдела. Это мероприятие расценивается, как попытка принизить роль партийно-политической работы в вопросах местной противовоздушной обороны.

В ряде выступлений резкой критике была подвергнута работа Управления кадров МВД и его руководителей Обручникова и Машкова. Отмечалось, что Обручников и Машков превратились в чиновников, оторвались от сотрудников, перестали прислушиваться к советам и предложениям. Это обстоятельство привело к тому, что допускаются грубые ошибки при назначении и увольнении работников. Так, т. Гетман в своем выступлении отметил, что в результате отсутствия необходимой партийной принципиальности со стороны работников Управления кадров на Украине до сих пор работает в качестве начальника УС МПВО УССР т. Сергиенко, который снят с этого поста приказом МВД еще в январе 1953 г.

Как отметил т. Снежко, беспринципно подходят к решению вопроса о замене начальника УС МПВО г. Ленинграда т. Маханькова, который развалил работу, ведет себя вызывающе.

Коммунисты парторганизации автобазы № 2 тт. Борисов, Семенов, Колесник и другие в своих выступлениях поднимали вопросы о пересмотре режима рабочего дня, установлении единой зарплаты водительскому составу, так как в настоящее время они получают зарплату по трем системам.

Коммунисты Военно-строительного управления тт. Целецкий, Соколов и другие отметили, что по указанию замминистра т. Масленникова проведено сокращение аппарата политорганов, и даже ставился им вопрос об упразднении института заместителей командиров по политчасти. Коммунисты этой парторганизации тт. Щемелев, Бочкарев и другие отмечали, что в войсках слабая воинская дисциплина, много аморальных явлений и дисциплинарных проступков. В частях почти не проводятся занятия по боевой и специальной подготовке. В настоящее время замминистра т. Масленников дал даже установку на уменьшение и без того небольшого времени на занятия по боевой и специальной подготовке.

Коммунисты Комендантского отдела тт. Лабзов, Измаилов, Кулик указывали на ошибки, допущенные при расстановке сотрудников по новому штатному расписанию.

Член КПСС т. Сергеев указывал на то, что особенно много ошибок при расстановке сотрудников допущено в 4-й комендатуре (начальник т. Федоров), где по непонятным причинам понижены по должности отличники службы, лучшие активисты тт. Щербинин, Поздышев, Романов и в то же время повышены по должности имеющие нарушения, взыскания, пассивные в общественной жизни, беспартийные сотрудники тт. Быстров, Зуев, Карпушкин, Ано скин и другие.

Партбюро отдела и его секретарь т. Косов не проявили необходимой принципиальности при расстановке кадров в отделе, а начальник отдела т. Бровкин игнорировал советы партбюро. Члены КПСС тт. Мельников, Корнеев, Данилов и другие отмечали беспринципность секретаря партбюро т. Косова при решении вопросов, указывали на порочную практику огульного наложения взысканий.

Коммунист т. Мельников отметил, что имеются случаи, когда семьи изменников Родины, ранее работавших в МВД, получают от министерства пенсии. Подробный материал об этом имеется в особой инспекции Управления кадров, но почему-то положен под сукно. Он также указывал на недопустимый стиль в работе отдельных работников Управления кадров, когда честных, преданных и умелых сотрудников вывели за штат, например, т. Гоняева, и им же ставят в упрек, что они о безобразиях, творимых такими проходимцами, как Кобулов, писали в свое время в ЦК КПСС.

На партийных собраниях резкой критике подвергались парткомы МВД СССР за то, что они за последнее время резко ослабили руководство первичными парторганизациями, не оказывали им повседневной практической помощи.

Были вскрыты также серьезные недостатки в постановке идеологической работы в парторганизациях. Идейно-теоретический уровень пропаганды все еще не отвечает требованиям, предъявляемым ЦК КПСС. Парткомы недостаточно уделяли внимания воспитанию пропагандистов.

Вместе с тем коммунисты вскрывали недостатки в работе парткомов и партбюро управлений и отделов, которые слабо вникали в оперативную работу, устранились от подбора и расстановки кадров, не добились широкого развертывания критики и самокритики и за последнее время заметно ослабили партийно-организационную и воспитательную работу.

Собрания в партийных организациях управлений и отделов МВД СССР по итогам Пленума ЦК КПСС «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия» проходили в обстановке дальнейшего развития внутрипартийной демократии, на высоком идейном уровне.

Следуя указаниям ЦК КПСС извлечь из дела Берия политические уроки и сделать необходимые выводы для своей дальнейшей работы, коммунисты на партийных собраниях подвергли острой критике недостатки в деятельности парторганизаций, наметили мероприятия по осуществлению задач, поставленных Центральным комитетом Коммунистической партии Советского Союза.

Все критические замечания и предложения коммунистов, высказанные на партийных собраниях, партийными комитетами МВД СССР изучаются и принимаются меры по их реализации.

Секретарь парткома МВД СССР [п.п.] Масютин

Секретарь парткома № 1 МВД СССР [п.п.] Васильев

Секретарь парткома № 2 МВД СССР [п.п.] Сергеев

Секретарь парткома № 3 МВД СССР [п.п.] Рыбаков

Секретарь парткома 8-го Управления МВД СССР [п.п.] Гусев

24 июля 1953 г.

№ 465

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 484. Л. 81-116. Подлинник. Машинопись.

 

№ 2.31

Информация о реагировании населения Грузии от декабря 1953 г. на сообщение Прокуратуры СССР по делу Берия и его сообщников

Разослать членам Президиума ЦК КПСС.

[п.п.] Н. Хрущев 21.XII.53r.

Из Тбилиси

ЦК КПСС

ИНФОРМАЦИЯ

об откликах трудящихся Грузии на сообщение Прокуратуры СССР по делу Берия и его сообщников

С 17 декабря с. г. в Грузии на предприятиях, в колхозах, совхозах, МТС, в учреждениях, высших учебных заведениях и в других учреждениях повсеместно проводятся митинги трудящихся, на которых обсуждается опубликованное в печати сообщение Прокуратуры СССР.

Рабочие, колхозники и служащие выражают на митингах и [в] частных беседах удовлетворение тем, что наймитам иностранного капитала Берия и его изменнической группе заговорщиков не удалось скрыть свою преступную антипартийную и антигосударственную деятельность, направленную на подрыв советского государства. Трудящиеся благодарят партию и правительство за своевременное разоблачение предателей Родины.

Выступивший на митинге рабочих и служащих машиностроительного завода имени 26 Комиссаров старший мастер заготовительного цеха т. Зардалишвили призвал коллектив завода усилить бдительность против вылазок врагов народа и их агентов, шпионов иностранных разведок. Он потребовал применить к изменникам Родине Берия и его сообщникам высшую меру наказания — расстрел. Т. Зардалишвили призвал коллектив завода повысить производительность труда и успешно выполнить производственные задания.

Проходчик-стахановец шахты имени Ленина треста «Кибулуголь» т. Лаперадзе, выступив на митинге, потребовал приговорить Берия и его сообщников к высшей мере наказания — повешению. Т. Лаперадзе призвал рабочих и служащих шахты к усилению бдительности и повышению производительности труда. Сам т. Лаперадзе взял обязательство декабрьское задание выполнить на 200 % и в будущем году удвоить производительность труда.

Звеньевая колхоза имени Ленина села Кеклати Дхакаевского района Герой Социалистического Труда т. Гвичия заявила: «Изменник Родине Берия и его пособники покушались на единство советского народа и пытались разрушить колхозный строй. Спасибо нашей великой партии и советскому правительству за своевременное разоблачение преступной деятельности этих извергов». Т. Гвичия от имени всех колхозников потребовала приговорить Берия и его сообщников к расстрелу.

Выступивший на кустовом совещании партийного актива в городе Гори старейший член партии начальник Стройремконторы Каспского района т. Гвенцадзе рассказал на совещании следующее: в 1919 году решением партийных органов он был направлен в гор. Баку для ведения партийной работы. В гор. Баку его познакомили с Берия. Вскоре после этой встречи Гвенцадзе был арестован охранкой. Т. Гвенцадзе видел в охранке Берия, который свободно разгуливал по коридору. Об этом факте он сообщил в бакинскую большевистскую подпольную ячейку на имя Кахиани и Гогоберидзе, которые впоследствии, как ему стало известно, были расстреляны. Т. Гвенцадзе также рассказал о том, что в этот период в Баку жила женщина, называвшаяся Тамарой, занимавшаяся проституцией. Вырученные ею деньги за свое грязное ремесло она отдавала Берия, с которым сожительствовала.

Кинорежиссер и сценарист Рондели рассказал о следующем факте: киностудия «Грузия-фильм», желая запечатлеть выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства Серго Орджоникидзе, написав сценарий, обратилась в соответствующие инстанции для его утверждения, однако этот вопрос так и не получил разрешения. «Сейчас для меня ясно, — говорит т. Рондели, — предатель Берия, расставив своих приспешников Меркулова, Кобулова, Гоглидзе и других, не дал возможности претворить в жизнь задуманный фильм. Весь советский народ ждет справедливого наказания врагов Родины. Смерть врагам советского народа, которые мешают выполнению великих целей коммунизма!»

На состоявшемся 17 декабря митинге в аппарате МВД Грузинской ССР присутствовало 410 человек, выступило 65 человек. Работники МВД единогласно потребовали по отношению к Берия и его сообщникам самого высшего наказания — расстрела.

Выступивший на митинге т. Кесанашвили привел следующий факт: в бывшем МГБ Грузинской ССР велось следствие по делу Намичеишвили и Шавдия — родственников Берия, агентов иностранных разведок. Берия, чтобы спасти этих врагов советской власти, мстил следователю Шавгулидзе, занимавшемуся этим делом, арестовал его, и если бы не своевременное разоблачение Берия, то мы сегодня не увидели бы среди нашего коллектива Шавгулидзе.

На митинге в гараже № 2 ХОЗО МВД выступивший т[оварищ] Маградзе привел следующий факт: бывший начальник АТО Водясов, совершенно неграмотный человек, был назначен начальником отдела с присвоением звания подполковника. Водясов лично предан Берия. Доказательством служит подаренный Водясову парабеллум с надписью «Моему преданному другу Водясову от Берия».

Житель Марнеульского района Чачава С. А., прочитав сообщение Прокуратуры СССР, вспомнил один из эпизодов, который произошел зимой в 1919 году в городе Баку. В столовой на углу Торговой и Миллионной улиц группа карателей мусаватистского правительства перебила шесть человек и одного ранила, а один остался невредимым. Как выяснилось, в столовой происходило собрание большевиков. Тот один, который остался невредимым, был Берия.

Бывший секретарь Ванского райкома партии т. Какабадзе рассказал о следующем факте: в 1942 году в их район было выброшено шесть немецких парашютистов. Когда их арестовали, все они потребовали отвести их к Рапава А. — в то время министру государственной безопасности Грузинской ССР, ныне разоблаченному врагу народа.

На митинге в колхозе имени Махарадзе Чхороцкуского района председатель колхоза Квирквелия, выражая волю колхозников, благодарил партию и правительство за разоблачение врага народа Берия и его сообщников и потребовал их расстрела.

70-летний старик-колхозник колхоза имени Сталина Кварельского района т. Гоксадзе в беседе заявил, что преступление Берия и его группы совершено не только против советского народа, но и против всего прогрессивного человечества, которое борется за мир. Т. Гоксадзе считает, что Берия и его пособники должны быть повешены.

В Абхазской АССР 17 декабря состоялись митинги на 87 предприятиях, в учреждениях, совхозах и колхозах. На митингах выступило 380 человек. Колхозник колхоза «Комкавшири» села Илори Очемчирского района т. Нардия, выступив на митинге, заявил: «От имени колхозников я требую вынесения Берия и его сообщникам самого сурового приговора. Со своей стороны мы, колхозники, еще теснее сплотимся вокруг ЦК КПСС и советского правительства и будем ежедневно добиваться повышения производительности труда и укрепления нашего государства».

Митинги в республике продолжаются.

Секретарь ЦК КП Грузии Ромелашвили

Передал — Мегрелишвили

Приняла — Толкачева

[п.п.] Е. Спопова

Верно:

Разослано:

т. Маленкову Г. М.

т. Молотову В. М.

т. Ворошилову К. Е.

т. Булганину Н. А.

т. Кагановичу Л. М.

т. Микояну А. И.

т. Сабурову М. З.

т. Первухину М. Г.

Помета:

В архив.

Доложено, [п.п.] Д. Суханов. 22/XII.53

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 484. Л. 169–172. Копия. Машинопись.

 

№ 2.32

Заявление Л. Т. Якушева от 18 июля 1953 г. в Президиум ЦК КПСС

Совершенно секретно

В Президиум Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза

от члена КПСС полковника и[нтендантской] с[лужбы] Якушева Л. Т.

Заявление

по делу антигосударственной деятельности Берия Л. П.

Считаю своим долгом сообщить известные мне факты об антигосударственной деятельности быв[шего] министра внутренних дел СССР Берия, имевшие место задолго до его ареста.

В 1938 году, еще до назначения Берия на работу в НКВД, я был отозван с Украины с должности начальника Житомирского областного управления НКВД и назначен вначале заместителем] наркома, а вскорости наркомом внутренних дел Крымской АССР.

Аппарат НКВД Крыма был сильно засорен чуждыми людьми. Среди оперативных работников было много немцев, латышей и татар, в прошлом троцкистов, националистов и выходцев из враждебной среды.

Задолго до моего приезда в Крым, в 1937 году, застрелились заместитель] наркома внутренних дел Крыма Штепа и начальник немецкого отделения НКВД Морозов. Никаких следственных мероприятий в связи с этим проведено не было.

Ряд ответственных работников НКВД Крыма — Рунге, Бем, Раецкий, Дудко и др., арестованные по указанию из Москвы за активную троцкистскую и другую деятельность в прошлом и как подозрительные по шпионажу, сидели в тюрьме без допроса, и дела на них готовились к отправке на решение Особого совещания НКВД СССР.

Секретарь обкома партии Щучкин при первом же знакомстве со мной заявил мне, что он не может опереться на НКВД, потому что ему оказывает во всем противодействие нарком внутренних дел Михельсон.

В короткий срок мне удалось наладить деловой контакт с обкомом партии и заручиться его поддержкой в налаживании работы.

По агентурно-следственным данным, представленным мне сотрудниками особого отдела авиабригады Анисимовым и Ивановым, нами была вскрыта в Крыму шпионско-террористическая организация, созданная агентом немецкой разведки быв[шим] заместителем] наркома внутренних дел Крыма Штепой.

Штепа до приезда в Крым долгое время работал в Грузии, где секретарем ЦК партии был Берия, и в Крым он приехал вместе с наркомом внутренних дел Лордкипанидзе из Тбилиси.

По указанию германской разведки Штепа установил связь с рядом ее агентов и для сохранения их от провалов завербовал их «секретными сотрудниками НКВД». Это также облегчало ему возможность связи с ними.

Так, по указанию немецкой разведки Штепа установил связь с видным ее агентом — немцем Вейнберг Фридрихом, начальником отдела противопожарной охраны НКВД Крыма.

Вейнберг Фридрих, офицер германской разведки, по ее указанию «сдался в плен» русским под видом солдата германской армии перед революцией, в 1917 году, и обосновался в России для шпионской работы.

После революции Вейнберг вступил в партию, проник в ВЧК в Москве, где работал в аппарате цензуры.

По настоянию германской разведки Вейнберг добился перевода его на работу в НКВД Крыма.

В Крыму Вейнберг создал диверсионные группы на военных объектах.

Особой задачей германская разведка ставила уничтожение в Севастополе военно-морского завода и плавучего дока до начала войны Германии против СССР с целью лишить возможности ремонта боевых кораблей Черноморского флота.

Штепа установил связь и с другим видным агентом германской разведки Фишер Эмилем, работавшим переводчиком в штабе немецких оккупационных войск в 1918 году и оставленным специально для шпионской деятельности в Крыму.

Штепа завербовал Фишера Эмиля «секретным сотрудником НКВД» и под этим предлогом устроил его на работу на военно-морской завод в Севастополе, связав с Вейнбергом.

Вейнберг и Фишер руководили диверсионными группами на оборонных заводах в Крыму: в Севастополе, Керчи и Феодосии.

Объекты для вербовки изучались и намечались через опытных немецких шпионов, немцев — Винц Корнея, Нефф Роберта, Фишера Эмиля, Камерера Фрица и Миллера. Все они для маскировки были завербованы «секретными сотрудниками» НКВД Крыма.

После тщательного изучения намеченных объектов вербовку осуществляли Штепа или Винц Давид (заместитель] начальника немецкого отделения НКВД).

Кроме этого, Штепа вовлек в шпионскую деятельность ряд сотрудников НКВД Крыма, пользуясь данными спецпроверки о прошлой антипартийной деятельности или происхождении из чуждой среды, действуя методом шантажа и провокации.

Так, им были завербованы: начальник отдела кадров Прокофьев, скрывший пребывание в партии меньшевиков, начальник отдела охраны правительственных дач Сетынь, бывший троцкист, сотрудник Бем, бывший активный троцкист, и сотрудники — Раецкий, Германов, Кенаревский и другие с темным прошлым.

Штепа был связан с германской разведкой через ее офицера Штюмпфель, проживавшим в Ялте.

Штюмпфель по заданию разведки вступил в Германскую компартию, а потом из Берлина был переброшен с женой в СССР под видом политэмигранта.

В 1937 году немецкая разведка через своего резидента в Москве дала задание Штепе пустить под откос поезд с боеприпасами, следовавший в Севастополь для погрузки на пароход Республиканской Испании.

Диверсия не удалась из-за изменения времени отправки поезда.

Немецкая разведка с целью проверки боеспособности диверсионных групп дала указание совершить ряд диверсионных актов. Одна группа пустила под откос поезд, вторая группа во главе с Нефф Робертом подожгла в Крыму 2 самых крупных мукомольных завода. Заводы были полностью выведены из строя.

В 1937 году немецкая разведка дала задание Штепе совершить террористический акт над председателем СНК СССР В. М. Молотовым, воспользовавшись его приездом в Крым на отдых.

Теракт намечался путем устройства крушения поезда. Исполнителями были выделены: Нефф Роберт, Камерер Фриц и Винц Корней. Они должны были связаться с диверсионными группами на железнодорожном транспорте и привлечь их для выполнения этого задания.

Штепа должен был получить сообщение из Москвы о времени следования поезда В. М. Молотова.

Если это по какой-либо причине оказалось бы невозможным осуществить, Штепа должен был использовать для теракта других агентов, сотрудников НКВД: Винц Давида, Вейнберга и Сетынь.

Троцкист Сетынь как начальник отдела по охране правительственных дач в Крыму имел доступ на территории дачи В. М. Молотова.

Как известно, В. М. Молотов ни в 1937, ни в 1938 годах в Крым на отдых не приезжал, но это задание немецкой разведки не снималось с исполнения.

В 1937 году Штепа, узнав об аресте резидента германской разведки в Москве, покончил жизнь самоубийством.

Узнав об этом, бежал на Кавказ агент Фишер Эмиль, арестованный потом только в 1938 году.

Через несколько дней застрелился начальник немецкого отделения НКВД Крыма Морозов, завербованный Штепой. Морозов в своем кабинете оставил записку, в которой писал, что Штепа втянул его в шпионскую деятельность и что участие в ней принимали сотрудники НКВД: Винц Давид, Бем, Вейнберг, Казаков и Германов.

Сразу же после выстрела в кабинет Морозова вошли сотрудники НКВД Германов и Жерновский. Взломав дверь, на столе Морозова они нашли эту записку.

Германов пригрозил Жерновскому расправой, если он кому-либо скажет, и уничтожил записку

Жерновский больше года скрывал этот факт, но после ареста Германов подал заявление в парторганизацию, объяснив свое молчание боязнью мести и недоверием к наркому внутренних дел Крыма Михельсону

После самоубийства Штепы офицер германской разведки Штюмпфель, проживавший в Ялте, принял яд, отравив жену и ребенка.

Штюмпфель и его ребенок погибли от яда, а жену его — Штюмпфель Лизалотту спасли советские врачи.

Арестованная в 1938 году Штюмпфель Лизалотта дала показания следователю Азарову А. М. о широкой сети немецкого шпионажа в СССР, о своей связи и ее мужа с немецкими шпионами Штепой и Винц Давидом.

На второй день после дачи показаний Штюмпфель Лизалотта повесилась в камере. На шее трупа обнаружены были затянутые чулки.

По заключению следователей, осмотревших труп Штюмпфель, мы пришли к выводу, что она была задушена в камере.

Мы подозревали в этом предателя Жерновского, работавшего в должности заместителя] начальника внутренней тюрьмы.

Кроме агентурных и следственных данных о наличии в Крыму широкой сети немецкого шпионажа оказались и другие данные, подтверждающие это.

Уполномоченный 3-го отдела Коршунов донес мне рапортом о том, что в 1937 году односельчане Винц Давида, колхозники, немцы — Энц Елена и ее муж Энц Петр заявили ему о контрреволюционной деятельности Винц Давида и его брата Винц Корнея. Об этом он докладывал рапортом начальнику 3-го отдела Германову и заявлял секретарю парторганизации НКВД Казакову, но мер принято не было.

Сотрудник Кенаревский, выполняя указание отдела кадров НКВД СССР о спец-проверке Винц Давида, допросил о нем крупных кулаков-немцев, которые дали о Винц Давиде отзывы как о советском человеке и что он сын середняка.

Начальник отдела кадров НКВД Крыма Прокофьев, быв[ший] меньшевик, завербованный Штепой, сообщил в Москву, что Винц Давид честный, опытный работник, скрыв материалы о его контрреволюционной деятельности и кулацком происхождении.

Секретарь парторганизации Казаков скрыл эти данные от парторганизации и помог Винц Давиду и его брату Корнею проникнуть в партию. По указанию Штепы Казаков предложил братьям Винц подать заявления о вступлении в партию, заверив их, что все будет оформлено через секретаря обкома Максимова (арестован).

Сотрудники особого отдела авиабригады Анисимов и Иванов сообщили, что данные о шпионской деятельности Винц Давида они представляли начальнику 5-го отдела Казакову еще в 1937 году через его секретаря Жерновского, но они бесследно исчезли. Это подтвердил и сам Жерновский.

Следствием было установлено, что после самоубийства Штепы по указанию немецкой разведки шпионской деятельностью в Крыму продолжали руководить Винц Давид и Вейнберг Фридрих.

По данному делу было вскрыто 14 диверсионных групп и арестовано 98 человек, в преобладающем большинстве немцы. Многие шпионы и диверсанты еще не были арестованы.

Следствием по данному делу руководил начальник отдела Азаров А. М.

В следственную группу входили: Коршунов, Шестов, Московенко и Безналько. Фамилии остальных следователей не помню. Почти все допросы проводились с участием военного прокурора. Обнаружены при обысках яды и другие вещественные доказательства.

Мною была послана справка наркому внутренних дел СССР Берия по данному делу с просьбой дать санкцию на арест Казакова. Высланы были копии всех показаний арестованных.

От Берия я получил 23.XI.38 года телеграмму с приказанием выехать в Москву с докладом к нему вместе с начальником отдела охраны правительственных дач Чечельницким.

26. XI.38 года, в день приезда, я был принят вместе с Чечельницким наркомом внутренних дел СССР Берия.

Я никогда раньше Берия не видел. Когда он был еще заместителем у Ежова, летом 1938 года я имел от него письменное указание об организации охраны Г. М. Димитрова, в то время генерального секретаря Коминтерна, во время пребывания его на отдыхе в Крыму, на даче товарища Сталина в Мухалатке.

Потом он давал мне письменные задания об организации охраны семьи товарища Сталина (сына и дочери), когда она находилась в Крыму на отдыхе.

Третье задание он дал мне осенью 1938 года об организации негласной охраны сына Сталина, Василия Сталина, в период его учебы в воздушной школе в Крыму.

Все эти поручения я выполнил добросовестно и никаких замечаний из Москвы не имел.

При докладе Берия спросил меня: «Что там Вы раскрыли в Крыму?» Говорил со мной грубо и раздраженно.

Я вручил ему схему немецкого шпионажа в Крыму и доложил, что им руководил быв[ший] заместитель наркома Штепа. Я пытался более подробно доложить это дело, но Берия, не пожелав меня даже выслушать, бросил мне в лицо схему и с грубым криком спросил: «Какая иностранная разведка Вас научила так работать, кто Вас вербовал?»

Таким поступком и грубостью Берия, руководителя, облеченного большим доверием партии, я был буквально потрясен и ошеломлен.

Но, защищая свою честь, я заявил Берия: «Меня уже 18 лет учит работать партия и советская разведка, никто меня не вербовал. Материалы о шпионской деятельности Штепы и подготовки теракта против Молотова весьма веские. В интересах дела и лучшей изоляции арестованных следовало бы дело взять в Москву».

Берия на это ответил: «Кто лучше знает, готовится ли теракт против Молотова, я или Вы?»

Ответ Берия меня просто поставил в тупик. Если он не верил данным, их следовало проверить, надо было выслушать мой доклад или поручить кому-либо из ответственных работников.

Я заявил Берия, что для окончания следствия необходим арест начальника отдела Казакова, но он ответил мне, что по этому вопросу будет дан ответ шифротелеграммой.

Мне не понято было, для какой цели присутствовал Чечельницкий, ему Берия никаких вопросов не задавал.

Затем Берия предупредил меня, что я отвечаю своей головой, если что-либо случится с сыном Сталина в Крыму

Я доложил ему, что сам лично выезжал в военно-воздушную школу, где учится сын Сталина, и все необходимое из агентурных мероприятий провел.

Я снова поднял вопрос о шпионском деле Штепы, доложил, что следствие идет к концу, и просил дать указание — готовить ли дело в Военный трибунал в Симферополе или на Военную коллегию? Кроме этого, я доложил ему, что шпионские связи ведут и в республику немцев Поволжья, через немецкого писателя Спектора, который связан с крымским шпионским центром.

Вместо ответа на мой вопрос Берия снова спросил меня: «Как Вы попали в Крым? Не вербовал ли Вас кто-либо в заговор?»

Я заявил Берия, что если у него есть какое-то сомнение, следовало бы проверить более конкретно или освободить меня от работы в Крыму, назначив на другую работу по его усмотрению.

Берия ответил мне, что все будет решено, поезжайте обратно в Крым.

По возвращении из Москвы Чечельницкий сразу же поставил в известность Казакова о том, что я просил санкцию на его арест и что Берия, вместо дачи санкции, днями арестует Якушева.

Через несколько дней я получил указание Берия командировать Казакова в Москву, где он, пробыв несколько дней и дав на меня провокационное заявление, вернулся обратно в Крым.

Казаков как враг рассчитал правильно. Если Берия так настойчиво интересуется Якушевым, этот момент он не упустил и ложно сообщил о допущенных якобы мною перегибах, чтобы моим арестом спасти себя.

17 декабря 1938 года по ВЧ мне позвонил в Симферополь Берия и предложил немедленно выехать в Москву.

В пути я заметил за собой усиленную слежку, в поезде и на остановках, и понял, что судьба моя уже решена.

В Москве, в приемной Берия, я был арестован 19.XII.38 года по справке, составленной начальником его секретариата Шария, с письменным распоряжением Берия: «Арестовать Якушева и Чечельницкого».

Вместо меня в Крым был послан ставленник Берия — Каранадзе.

В течение 6-ти месяцев меня жестоко избивали в Лефортовской тюрьме, требуя признать, что я агент иностранной разведки и участник заговора, отказывая в предоставлении бумаги для заявления в ЦК партии.

Мое заявление о том, что меня оклеветали враги, не принималось во внимание. Мне следователи отвечали: «Можешь жаловаться лампочке, мы бьем тебя по указанию Берия».

Следствием по моему делу руководил начальник следственной части НКВД СССР Кобулов, а допрос вели и избивали: заместитель] начальника следственной части Макаров, пом[ощник] начальника следственной части Родос, ст[арший] следователь Пинзур и следователь Глейзер.

Нарком внутренних дел Крыма Каранадзе по приезде в Крым создал против меня «доказательства моей виновности».

Многих немецких шпионов, кулаков, белогвардейских офицеров, расстрелянных по особому решению Москвы, назвал «стахановцами», превратив их в преданных советской власти людей, чтобы имелось основание расстрелять меня.

Все испытания я стойко перенес, ни себя и никого из честных чекистов не оговорил и отказался дать ложные показания.

Авантюристам Родосу, Пинзуру и Глейзеру пришлось рыскать по Украине и Крыму и провокационным путем, запугивая моих бывших подчиненных и чем-либо обиженных людей, кое-как состряпать «дело», и меня осудили на 20 лет, буквально за 3 минуты. Меня только спросили, о чем я прошу коллегию.

Когда мне было предъявлено дело, я увидел, что оно пустое. Меня арестовал Берия, имея заявление Казакова, Лельчицкого и Щербакова, врагов партии, о которых я просил санкции на арест у Берия.

Лельчицкий — сын агента царской охранки. Его отец в Киеве провалил подпольную организацию, и люди погибли на виселице и в ссылке. В мое дело вложили справку, что мой брат якобы арестован, в то время как мой брат, честный колхозник, продолжал работать и находился на свободе.

При первой встрече с Берия я понял, что он не был заинтересован в раскрытии шпионского центра в Крыму, потому что возглавлял этот центр его человек — Штепа.

Кроме того, авантюристу Берия не было выгодно раскрыть подготовку теракта против главы правительства СССР В. М. Молотова, потому что это дело раскрыли не его люди.

Возможно, у Берия были другие замыслы.

Немецкие шпионы, которых надо было расстрелять, отделались легким наказанием, по 3–5 лет заключения в лагерь, а честные люди — чекисты — подверглись жестоким репрессиям, осуждены были и изгнаны из органов НКВД.

По особому указанию меня отправили в Заполярный круг на Колыме, лишили переписки и возможности послать даже жалобу. Для меня создали режим, который обрекал на медленную смерть. В лагере меня пытались убить шпионы, родственники которых расстреляны, и местные органы НКВД, вопреки указаниям Москвы, перевели меня в Магадан.

С приходом Берия в органы НКВД в 1938 году он путем провокации провел жестокие репрессии против многих честных чекистов, арестовав их по голому подозрению.

Следствие велось преступным, провокационным методом, применялись жестокие избиения.

Многие чекисты, воспитанные партией и преданные ей, погибли.

В следственном аппарате НКВД СССР Берия и Кобулов подобрали авантюристов типа Макарова, Ролоса, Пинзура, Глейзера и др[угих], которые с целью карьеры и желания выслужиться применяли методы, позорящие органы НКВД. Такой авантюрист, как Родос, из-за карьеры готов пойти на что угодно. При его участии методом провокации и избиений созданы дела, по которым расстреляны многие честные чекисты.

Берия расставил на ответственных постах людей бездарных, авантюристов и проходимцев, типа братьев Кобуловых, Каранадзе, Шария и др.

В этом назначении был неприкрытый национализм. Так, в 1938 году, после ареста наркома внутренних дел УССР Успенского, Берия назначил вместо него своего ставленника — грузина Кобулова, который в Грузии занимал должность начальника райотделения и не имел понятия о весьма сложных национальных условиях в такой республике, как Украина.

От подобных назначений по принципу личной холуйской преданности страдала работа органов НКВД.

Свое заявление я пишу с искренним желанием — помочь в разоблачении вражеской деятельности Берия и поэтому так подробно описал одно из серьезных дел, раскрытых в Крыму.

Прошу вызвать по этому делу члена КПСС Азарова Авраама Марковича, быв[шего] начальника отдела НКВД Крыма, работающего в Московском совете, и следователей, проводивших следствие по делу шпионского центра в Крыму.

Член КПСС,

полковник и[нтендантской] с[лужбы] [п.п.] Якушев

18 июля 1953 г.

Место службы:

Хозяйственное управление

Министерства обороны СССР

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 487. Л. 44–54. Подлинник. Машинопись.

 

№ 2.33

Письмо А. В. Кобулова от 7 января 1954 г. Н. А. Булганину

Копия

Совершенно секретно

Экз. № 1

Маршалу Советского Союза

Н. А. Булганину

от арестованного быв[шего] генерал-лейтенанта Амаяка Вахарьевича Кобулова

Скоро 7 месяцев, как я арестован по делу Берия по обвинению в подготовке свержения и захвата власти и реставрации капитализма. Мне предъявлена статья 58–16, т. е. наиболее тяжкая статья советского уголовного законодательства, предусматривающая расстрел, а семье высылку в отдаленные районы СССР на 10 лет.

Вся моя «вина» заключается в том, что я знал Берия, знал как одного из руководящих партийных и советских работников, ив 1938 году, по его вызову, я приехал в Москву из Грузии и работал последовательно на Украине замнаркома внутренних дел; в Берлине — советником посольства; в Узбекистане — наркомом внутдел и с 1945 года в Москве, МВД СССР. Никаких личных общений с Берия я не имел. Отношения были сугубо официальные. До момента ареста ни о каких преступных деяниях Берия я не знал. Это и подтверждено следствием: за почти 7 месяцев моего нахождения в тюрьме ни одного факта моей преступной связи с Берия не предъявлено и не могут предъявить, так как в природе их нет.

Но беда в том, что следствие ведется необъективно, тенденциозно, и хотят во что бы то ни стало превратить меня в преступника.

Приведу факты: 1) Мне инкриминируется поездка в марте 1953 года в Прагу в качестве члена советской правительственной делегации для участия в похоронах К. Готвальда только лишь потому, что моя кандидатура была рекомендована Берия.

Действительно, 14 марта 1953 года я был вызван Берия, и в присутствии С. Н. Круглова и других работников МВД предложено выехать в Прагу и по окончании похорон проверить работу аппарата советника МВД СССР при МГБ Чехословацкой Республики. Беседа длилась около 5 минут. Не буду останавливаться на пребывании советской делегации в Праге, так как Вам это хорошо известно. Но хочу одно подчеркнуть, что, находясь в Праге, все мои силы, мои знания и энергия были направлены к тому, чтобы совместно с чешскими друзьями и нашими работниками принять все меры по обеспечению порядка похоронной процессии. Вы убедились, что нам это удалось, и я лично в это дело внес свою скромную лепту. Значительная работа была проведена по обеспечению охраны прибывших делегаций стран народной демократии и в первую очередь Советского Союза. В этом вопросе я также был небезучастен.

После отбытия советской делегации я остался в Праге еще на одну неделю. Проверив работу аппарата советника МВД СССР при МГБ Чехословацкой Республики, вернулся в Москву. В записке, которую я составил, отразил недостатки в работе аппарата советника, а именно: советник плохо помогает молодым чекистам-чехам как в агентурной, так и следственной работе; оперативный удар направлен, главным образом, против рабочих, а действительные преступники — распространители листовок, террористы против сельских активистов, лица имеющие прямые враждебные связи с закордоном, остаются безнаказанными; по делу Сланского арестовано 153 человека. 13 чел[овек] прошли по гласному процессу, а остальные 140 чел[овек] сидят 1–2 года (это было на 1 /IV.53 г.), и нет перспектив на окончание следствия ввиду отсутствия материалов о их преступной деятельности, и еще ряд других ненормальностей.

Но Берия меня не заслушал, и мою записку я передал в аппарат (2 Гл[авное] управление, генералу Савченко С. R).

Вот моя «преступная» деятельность по поездке в Прагу.

2) При ведении следствия начинается какая-то «игра в шпионаж». Следователь Каверин настоятельно требовал от меня показания о моей вместе с Берия связи с английской разведкой. За время моей работы в чекистских органах я громил английскую разведку, но контакта и связи с ней никогда не поддерживал.

Что послужило основанием следователю Каверину требовать признать мне связь с английской разведывательной службой?

В 1942 году под Ташкентом формировалась армия польского генерала Андерса. В тот период я был наркомом внутренних дел Узбекистана. Прокурором польской армии Андерса был, оказывается, некий грузин Кипиани, которого я от роду не видел и не знал. Кто-то видел этого Кипиани в бюро пропусков НКВД Узбекистана и предполагает, что, возможно, Кипиани хотел пройти к наркому Кобулову, т. е. ко мне.

Только на основании приведенного несерьезного факта следователь Каверин требует от меня показания о моей шпионской связи с Интеллидженс сервис.

3) От меня требовали показания о моей службе в 1918 году в Тбилиси в дашнакской контрразведке. Несерьезность этого вопроса заключается в том, что: 1) в 1918 году в Тбилиси господствовали грузинские меньшевики, и между правительством Ноя Жордания и дашнаками была неимоверная грызня, вплоть до военных столкновений, и о наличии дашнакской контрразведки в Грузии вообще и Тбилиси особенности речи быть не могло, и 2) в 1918 году мне было только 12 лет, я родился в 1906 году. Ведущему следствие при ведении допроса, по-моему, эти моменты надо было знать. Но когда во время допроса я возмутился столь непродуманными вопросами, следователь Каверин почувствовал, что попал впросак, предусмотрительно записывает в протокол, где я был в 1918 году, хотя мое нахождение 12-летнего мальчика видно из личного дела и неоднократных допросов,

4) Общеизвестно, что за границу командируются лучшие из советских людей по специальному отбору.

Горжусь тем, что в 1939 году после заключения советско-германского договора я был принят в Кремле И. В. Сталиным. Во время приема присутствовали В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, А. И. Микоян. Там же находился Берия.

После получения отцовского наставления я немедля выехал в Берлин, где работал в качестве советника посольства, руководя одновременно разведывательной работой.

Моя загранработа этого периода рассматривается следствием как весьма подозрительная деятельность, и все положительные факты моей работы за границей следователем Кавериным выхолащиваются, и записи протоколов допросов ведутся так, чтобы очернить меня. Не буду задерживать Вашего внимания, но приведу только один факт: меня обвиняют в том, что я отказал жене Эрнеста Тельмана в оказании помощи. Действительно, в декабре 1939 года к нам в посольство явилась женщина, назвавшая себя женой Тельмана, и просила оказать ей денежную помощь. Понятно, что мне надо было убедиться в правдоподобности ее заявления. Я запросил МВД СССР. Скоро я был вызван в Москву и был принят И. В. Сталиным, которому доложил подробно о всех обстоятельствах. Получив соответствующие указания, я по возвращении в Германию поехал в Гамбург (она проживала в Гамбурге), связался с ней и вручил указанную мне сумму в германских марках. А в протоколе все эти моменты обходятся.

И, наоборот, не имея никаких данных о моей вражеской работе за границей (и не могут иметь, потому что их нет), следствие занимается каким-то непонятным исследованием. Например, следствие интересуется:

А) говорил ли я заместителю Риббентропа Вайдзекеру о том, что владею грузинским, армянским и тюркским языками. Да, был такой грех — говорил. Но только не Вайдзекеру, а заведующему] Восточно-европейским отделом МИДа Германии Шлипу. С Шлипом встретился на одном из приемов дипломатического корпуса, и, как обычно в таких случаях, говорят обо всем и ни о чем, между прочим, был затронут и вопрос о знании языков;

Б) жил ли я в Берлине на частной квартире? Да, жил, ибо состав посольства и торгпредства с членами их семей составляли свыше одной тысячи человек, и мы, естественно, не имея своего жилищного фонда, прибегали к арендованию помещения у немцев как для жилья, так и для других нужд (детский сад и др.). Какую связь имеют эти вопросы к предъявленному мне чудовищному обвинению — свержение и захват власти, ломаю себе голову и не пойму

Нужно признать, что я тоже не без греха. Было бы наивно с моей стороны утверждать, что за 26 лет работы в органах советской разведки не было у меня ошибок и промахов. В частности, будучи в Берлине в 1940 году, я неудачно завербовал одного иностранного журналиста, который оказался одновременно агентом гестапо. Но его связь с нами ни в какой мере не принесла вреда государственной безопасности СССР. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что о двурушничестве этого агента стало известно в 1945 году, и никто этим материалам до моего ареста, т. е. VI. 1953 года, значения не придавал.

Вторая моя ошибка, которую переживаю по сей день, следующая: в 1940 году, т. е. 14 лет тому назад, в Берлине во время делового разговора между мною и заместителем] торгпреда Будяковым возник спор. Он меня оскорбил в самой циничной форме, выругал меня по матери, я не выдержал и дал ему пощечину. Я тогда же признал эту глупость, был крепко выруган Берия, наказан по партийной линии. Вспоминая об этом, и сейчас краснеют у меня белки глаз. Но, к сожалению, этот факт опять-таки привязывают к заговорщицкой деятельности Берия и моей.

Можно продолжать описание фактов тенденциозного, необъективного ведения следствия, но я не смею утруждать Вас.

Николай Александрович! Я имел счастье быть у Вас три раза: 1) в 1939 году, когда Вы возглавляли Госбанк, при мне Вам звонил И. В. Сталин и попросил выдать мне 1/2 миллиона злотых да проведения одной нелегальной операции в Варшаве. На следующий день, получив у Вас эту сумму, я выехал в Варшаву и с честью выполнил данное мне задание; 2) В 1945 году Вы вместе с А. Я. Вышинским принимали меня в МИДе для направления в качестве советника в Германию к маршалу Жукову (кстати, этот факт в протоколах допроса следователем искажен до неузнаваемости), и 3) Поездка в Прагу в 1953 году в качестве члена правительственной делегации, о чем я доложил выше.

Говорят — чужая душа потемки, но прошу верить мне, что я не враг, не преступник. Мне 47 лет, из них 26 лет, т. е. самые лучшие годы своей жизни, я отдал служению нашему государству, нашей партии, которая меня вырастила и вывела на широкую дорогу. Я не был карьеристом, не забегал вперед, но старался и не отставать и всегда шел в ногу с советским народом. В быту был скромен. Об этом свидетельствуют материалы по моему личному делу.

Но до слез обидно, когда, не совершив никакого преступления, сидишь в одиночной камере, и угроза казни и разорение семьи висит над тобой как дамоклов меч. Вот уже 7 месяцев я ежеминутно чувствую приближение смерти. Почему я подвергаюсь таким моральным испытаниям? Я прошу, умоляю следователя сказать мне, в чем заключается моя конкретная преступная деятельность, в чем моя заговорщицкая связь с Берия, какие мои деяния были направлены на свержение и захват власти.

На все эти вопросы на протяжении всего следствия, кроме саркастической улыбки следователя, ничего не встречаю.

Наконец, 3/IIL53 года следователь Каверин заявил, что я при всех случаях буду судим, а основанием для моего предания суду послужит обвинительное заключение по делу Берия.

Неужели будет допущена подобная несправедливость? При подобной практике можно арестовать и судить любого сотрудника МВД, имевшего отношение к Берия и выдвинутого им на руководящую работу. Ведь почти весь руководящий состав аппарата МВД в центре и периферии, работающий в настоящее время, был выдвинут после 1933 года, и было бы клеветой сказать, что они имели отношение к преступной деятельности Берия. Следовательно, надо исходить не из внешних, формальных признаков, а из конкретной враждебной работы против партии и государства, ибо речь идет о жизни или смерти.

Я не прошу снисхождения. Я молю только о справедливости, поэтому и обращаюсь к Вам. Если бы я чувствовал за собой какой-либо преступный грех, не посмел бы написать Вам настоящее письмо.

Прошу Вас поручить объективно разобраться в моем деле.

Прошу Вас поручить поговорить со мной для обоснования моего заявления целым рядом других фактов о тенденциозности и необъективности следствия.

Живу надеждой, что моя скромная просьба будет удовлетворена.

Был бы бесконечно счастлив, получив извещение о Вашем реагировании на мое заявление.

Арестованный А. Кобулов

7 января 1954 г.

Бутырская тюрьма.

Верно: [п.п.] Баранников

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 487. Л. 198–205.