28 ноября 1934 г. Пленум ЦК ВКП(б) утвердил представленный Политбюро ЦК в докладе секретаря ЦК партии Л. М. Кагановича на Пленуме проект резолюции о политотделах в сельском хозяйстве. В ней отмечалось:
«За прошедшие два года создано 3368 политотделов МТС и 2021 политотделов совхозов. Тщательно и персонально подобранные ЦК партии 17 тысяч работников политотделов МТС и 8 тысяч работников политотделов совхозов проделали за два года гигантскую работу по устранению недостатков работы в деревне, указанных в речи товарища Сталина „О работе в деревне“ и решениях январского Пленума ЦК… Политотделы, как чрезвычайная форма организации, опираясь на силу и авторитет всей партии, на хозяйственную мощь МТС, добились серьезных успехов в деле превращения отсталого участка социалистического строительства – сельского хозяйства в передовой».
Далее в резолюции объяснялись причины, по которым политотделы МТС должны быть реорганизованы и ликвидированы:
«…создание политотделов полностью себя оправдало, и политотделы сыграли исключительно важную роль в устранении недостатков, имеющихся в деревне… успехи, достигнутые в деле социалистической реконструкции сельского хозяйства, укрепление колхозов, сплочение колхозного актива и создание прочной основы партийной организации на селе, улучшение работы районных комитетов партии выдвигают необходимость завершения начатого еще при ликвидации округов районирования и полного приближения органов управления к селу».
Исходя из вышеизложенного, Пленум ЦК ВКП(б) постановил:
«1. Преобразовать политотделы МТС в обычные партийные органы, для чего слить политотделы с существующими районными комитетами партии, а особенно большие районы – разбить на несколько новых районов, влив туда соответствующие политотделы».
В резолюции Пленума предлагалась новая структура партийного управления сельским хозяйством на местах и МТС. В частности, руководство всеми первичными партийными организациями в районе возлагалось на районные комитеты партии. В связи с усложнением работы и усилением ответственности райкомов в крупных сельскохозяйственных районах учреждалась, кроме должности первого секретаря, должность второго секретаря райкома. В аппарате райкомов создавались сельхозотделы, во главе которых в зависимости от конкретных условий работы ставился первый или второй секретарь райкома партии. В каждой МТС учреждалась должность заместителя директора МТС по политической части, на обязанность которого возлагалось «политическое обеспечение успешного проведения всех мероприятий и начинаний директора МТС и исполнение функций секретаря первичной партийной организации работников самой МТС». Устанавливалось, что заместитель директора МТС по политической части, будучи непосредственно подчинен директору МТС, одновременно подчинялся районному комитету партии, «под руководством которого он осуществляет свою партийно-политическую работу».
В резолюции Пленума особо подчеркивалось, что «все наличные работники политотделов должны быть, безусловно, оставлены на работе в районах».
В заключительной части данной резолюции Пленума отмечалось, что работники политотделов, «показавшие себя в подавляющем большинстве с наилучшей стороны, как действительные большевистские партийные организаторы», и на работе в райкомах, и в качестве заместителей директоров МТС по политчасти «сумеют быть достойными тех задач, которые возлагаются на них партией».
27 февраля 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) опросом принимает решение ликвидировать с 1 марта 1935 г. Политуправление МТС НКЗ СССР. Для этого создавалась ликвидационная комиссия в составе Гуревича (Сельхозотдел ЦК), П. Н. Иванова (Управление делами ЦК), М. А. Гордона (Сельхозотдел ЦК) и Э. Р. Цукерберга (Политуправление МТС НКЗ), дав месячный срок для передачи имущества и ликвидации дел.
Вторым пунктом решения был вопрос о руководстве работой политотделов совхозов НКЗ СССР.
Следует отметить, что если в МТС политотделы были упразднены решением Ноябрьского пленума ЦК ВКП(б), то в совхозах они должны были продолжить свою работу. Поэтому в решении Политбюро ЦК от 27 февраля 1935 г. вторым пунктом в Наркомате земледелия СССР создавался Политсектор совхозов НКЗема в составе начальника и заместителя, 10 ответственных работников, помощников по кадрам и снабжению и 5 технических работников.
В решении Политбюро ЦК от 27 февраля 1935 г. затрагивалась и судьба издававшегося при политуправлениях МТС НКЗема и Наркомсовхозов журнала «В помощь агротехнической подготовке работников политотделов МТС и совхозов». Его было решено преобразовать в журнал «В помощь агротехнической подготовке руководящих работников районов и политотделов совхозов», с передачей его издания НКЗему и НКСовхозов. Начальником Политсектора совхозов НКЗема СССР был утвержден И. М. Ильинский.
Изложенные в книге факты, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что политотделы МТС сыграли положительную роль в ослаблении кризиса сельского хозяйства СССР, вызванного сталинской насильственной коллективизацией. Они создали условия для выхода из него с точки зрения стабилизации и улучшения, прежде всего, основных звеньев колхозного производства. И его изменение в лучшую сторону к концу 1934 г. – неопровержимый факт, хотя общая ситуация оставалась сложной и негативные последствия коллективизации и хлебозаготовок начала 1930-х гг. еще не были преодолены.
Тем не менее данное обстоятельство является основным аргументом в пользу утверждения о выдвинутой выше общей положительной оценке деятельности политотделов МТС в 1933–1934 г.
Приведенные в книге факты, на наш взгляд, объясняют феномен «успеха политотделов». Он был обусловлен «человеческим фактором». В политотделах оказались сосредоточены лучшие силы коммунистической партии с точки зрения партийного опыта, образования, профессионализма в управленческой сфере. Кадры для политотделов были найдены в ходе тщательнейшего отбора, своего рода многоуровневого сита, через которое были «просеяны» тысячи кандидатов.
Но чтобы эти новые кадры смогли успешно работать в охваченной кризисом советской деревне, им должны были создать особые условия и предоставить особые полномочия. Они не должны были зависеть от местечковых бюрократических традиций, а также узковедомственных интересов наркоматов и партийных структур, связанных с управлением сельским хозяйством.
Так и случилось. Политотделы МТС, хотя и не в полной мере, оказались свободны в своей оперативной деятельности от мелочной опеки регионального руководства, заинтересованного в создании наверху благостной картины и замазывании реально существующих проблем.
В 1933–1934 гг., в отличие от предыдущих лет, сталинское руководство получило надежный канал информирования о реальной ситуации на местах в период осуществления основных сельскохозяйственных кампаний. Минуя бюрократические препоны, политотделы и их руководящие органы бомбардировали ЦК и лично Сталина донесениями о технических неисправностях тракторов, проблемах с распределением зерновых ссуд в голодающих колхозах, должностных лицах, виновных в срыве выполнения государственных программ и нарушающих закон, и т. д. В этой ситуации уже было труднее замолчать проблему и организовать вокруг нее «бюрократическую волокиту», не дать ей попасть наверх и поставить под сомнение компетентность и оперативность в ее решении региональных лидеров и властных органов.
Политотделы смогли вникнуть во все детали организации производственного процесса в колхозах и МТС и сделали все возможное, что было в их силах, чтобы улучшить его, устранить самые серьезные его недостатки, оперативно проинформировать о них соответствующие органы региональной и центральной власти, в том числе в особых случаях и лично И. В. Сталина.
Особым вопросом является деятельность политотделов МТС по проведению в советской деревне репрессий. Это направление было определено сталинским руководством и лично вождем в качестве основного. И политотделы МТС еще больше раскрутили маховик репрессий в советской деревне, под каток которого попали десятки тысяч ее жителей.
Внимательное изучение документов политотделов МТС на эту тему, в том числе представленных в книге, на наш взгляд, показывает, что эти репрессии, в отличие от репрессий периода сплошной коллективизации и хлебозаготовок 1930–1932 гг., не привели к углублению существовавшего кризиса колхозного строя и всего сельского хозяйства СССР в целом. Наоборот, их результатом стало «организационно-хозяйственное укрепление колхозов», их медленное движение в сторону выхода из этого кризисного состояния. То есть отстранение от руководящих должностей в колхозах и осуждение огромного числа председателей, бригадиров, завхозов и т. п. наряду с тысячами рядовых колхозников не углубило, а приостановило кризис с точки зрения производственного функционирования колхозов и МТС в 1933–1934 гг.
На наш взгляд, данный парадокс объяснялся следующим образом. При наличии значительного числа так называемых перегибов при осуществлении репрессий политотделами МТС и другими структурами ОГПУ-НКВД в советской деревне в рассматриваемый период все же из колхозов в 1933–1934 гг. действительно был «вычищен» значительный баланс должностных лиц, некомпетентных или даже враждебно настроенных по отношению к колхозному строю. Вместе с ними оттуда были удалены и многие рядовые колхозники и работники МТС, также виновные в некомпетентности, халатности и недобросовестном отношении к труду в колхозах, действия которых, в том числе и осознанные акты «вредительства» и «саботажа», самым негативным образом сказывались на состоянии колхозного производства.
О том, что имеются все основания утверждать о наличии в советской деревне в 1933–1934 гг. «вредителей» и «саботажников», свидетельствуют приведенные в книге факты на эту тему. Разве не ломались трактора от некачественного обслуживания и ремонта конкретных трактористов и механиков МТС, от их пьянства и воровства деталей и т. д.? Разве не бросали в молотилки шапки, металлические предметы конкретные колхозники, не воровали из колхозных амбаров и с колхозных полей хлеб? А сколько приведено фактов в книге о безобразиях и нарушениях законности со стороны представителей руководящего состава колхозов, создававших преступные группы для хищений колхозного хлеба, издевавшихся над колхозниками, халатно и безразлично относившихся к колхозной собственности и своим служебным обязанностям?
Ярлыки «вредителей», «саботажников» и «контрреволюционных антисоветских элементов» лишь по форме объясняли реально и в очень значительных масштабах существовавшие в советской деревне в этот период факты бесхозяйственности, безответственности многих должностных лиц, их халатности и недобросовестного отношения к труду. В полной мере все это относилось и к рядовым колхозникам.
Конечно, подавляющая их масса оказалась заложниками негативных последствий аграрной политики сталинизма в советской деревне, и они не были виноваты в том, что коллективизация и хлебозаготовки подорвали сельское хозяйство страны и обрекли их на голод и страдания. И реакция их на окружавшую тяжелую действительность была понятной и объяснимой. Что оставалось делать колхозникам, если из колхоза подчистую вывозился хлеб, а власть фактически бросала их на произвол судьбы или давала подачку в виде «общественного питания» в поле для тех, кто смог найти силы дойти до полевого стана?
В данном контексте ответственность сталинского руководства и лично Сталина за возникший в сельском хозяйстве страны в 1932–1933 гг. кризис со всеми его негативными проявлениями и последствиями для миллионов сельских тружеников очевидна и не подлежит сомнению.
С другой стороны, если оценить эту ситуацию с точки зрения выработки политики и принятия конкретных мер по ее кардинальному изменению, то, исходя из материалов книги и анализа других исторических источников, широко известных специалистам и общественности, а также принципа историзма, нельзя не признать, что сталинское руководство, создавая в советской деревне чрезвычайные органы управления в виде политотделов МТС и совхозов, избрало верный путь.
Что еще оно могло бы сделать в этой ситуации? Пойти на роспуск колхозов? Это бы еще больше усугубило кризис сельского хозяйства и ввергло страну, теперь уже и городское население, в еще более глубокую бездну и хаос. К сожалению, даже чисто гипотетически уже не было пути назад, в доколхозную советскую деревню. Оставалось трезво оценить ситуацию и имеющиеся возможности, чтобы устранить те проблемы, которые мешали развиваться колхозам и обрекали всю сельскую экономику на стагнацию и гибель. То есть необходимо было укрепить колхозный строй.
Как известно, для этого в 1933 г. были изменены прежние правила хлебозаготовок периода сплошной коллективизации, проходивших «по принципу продразверстки – под метелку». Колхозы получили новый закон о хлебопоставках, в котором твердо фиксировались нормы сдачи хлеба государству и отменялись любые «встречные планы». В голодающую деревню были направлены миллионы пудов зерновых ссуд для спасения трудоспособной части населения, без которой не состоялись бы ни посевная, ни уборочная кампании. Колхозникам разрешили свободно продавать излишки хлеба на рынках после выполнения планов государственной хлебосдачи, выделили им коров и другой скот для личных подворий и т. д.
Но все эти меры могли дать эффект не сразу, а через какое-то продолжительное время. А посевную кампанию необходимо было организовать в голодающей деревне уже весной 1933 г. Какие могли быть варианты привлечения к труду в колхозах подавляющей массы голодающих и недовольных колхозами колхозников, кроме административно-репрессивного ресурса?
Именно поэтому и были созданы в самых кризисных сельскохозяйственных районах страны политотделы МТС и совхозов. На них была возложена ответственность по «принуждению» колхозников к труду и контроль за осуществлением в советской деревне «новой» аграрной политики Советского государства. Кроме того, с их помощью необходимо было, как можно рациональнее и эффективнее воспользоваться имеющимися в колхозах и МТС материальными ресурсами: рабочим скотом, тракторным парком и т. д. Особенно необходимо было укрепить опорные пункты советского сельского хозяйства – МТС и совхозы.
На наш взгляд, из содержания книги видно, что политотделы МТС, при всех издержках и недостатках в их работе, справились с этой задачей и заложили основу «победы» над кризисом в аграрной экономике СССР в ближайшей перспективе.
Была ли это пиррова победа? На наш взгляд, нет. Советское сельское хозяйство было спасено, утвердившаяся модель аграрной экономики с самой лучшей стороны проявила себя в годы Великой Отечественной войны.
В рамках дискуссии о репрессивной составляющей в деятельности политотделов МТС следует подчеркнуть, что под их «карающей меч» в значительной степени попали те руководители колхозов и колхозные активисты, под руководством которых советская деревня была обескровлена в период принудительных хлебозаготовок 1932 г., результатом которых стала трагедия голода десятков миллионов крестьян в 1933 г. И не все из них заботились о колхозах, а тем более колхозниках, чтобы сожалеть о печальном финале их карьеры. Скорее, наоборот, именно они проходили в донесениях политотделов МТС в качестве основных виновников развала колхозов и тяжелой жизни колхозников.
Общая положительная оценка деятельности политотделов МТС в этой книге не случайна и потому, что всегда в самые тяжелые времена бремя ответственности за решение проблем брали на себя лучшие представители правящего класса и народа. В первой главе книги показано, какой тщательный отбор кандидатов для работы в политотделах МТС и совхозов был произведен сталинским руководством. Сосредоточение лучших кадров на этом участке «социалистического строительства» не могло не дать положительного результата. Это закономерность решения любых сложных государственных проблем в любой исторический период, в том числе и в России.
Исходя из такой оценки феномена политотделов МТС в истории сельского хозяйства России и сталинизма, становится понятной дальнейшая логика действий сталинского руководства и функционирования Советского государства в сталинский период. По крайней мере, на наш взгляд, очевидно одно – апробация создания чрезвычайных органов в чрезвычайной ситуации и концентрация на ключевых направлениях лучших кадровых сил и ресурсов для решения сложных проблем в 1933–1934 гг. прошла успешно. Был получен очень важный опыт, который в дальнейшем был успешно использован сталинским руководством, особенно в период Великой Отечественной войны.