«Нижайший поклон брату моему и наилучшие пожелания духовного и телесного здравия и всяческого благополучия.
В день Ивана Купалы прибыл я в Стокгольм из родных мест и стал в Норремальме на том же постоялом дворе, что и прежде. Возблагодарив господа за ниспосланное мне здравие, я по долгу службы заблаговременио уведомляю своего брата о том, что происходит на сем сословном соборе, который тянется вот уже целых два месяца, и конца ему не видно.
Много мы совещались об умалении церковной десятины из-за расширения господских поместий и о защите прав наших от посягательств помещиков, чего и впредь будем требовать.
На непрерывных заседаниях капитула в большом соборе мы, приходские служители церкви, единодушно порешили просить ее величество отобрать в казну угодья у дворян. Это и по сие время одно из важнейших решений духовного сословия. Но епископы, особливо доктор Иоганнес из Стренгнеса, с нами в том не согласились и заседали в капитуле от нас отдельно.
Мы же, смиренные сельские пастыри, лучше знаем положение простолюдинов, проданных дворянству. Если дворянство закрепостит вольных бондов, крестьянское сословие лишится вотума на заседаниях сословного собора и помещики захватят всю власть в стране. А посему в помянутом деле защищаем мы право и справедливость.
Не бывать счастью в стране, где простолюдин беден и обездолен. Правда, дворяне утверждают, что Швеция нынче богаче, нежели прежде; и впрямь, дворянских семьсот семей живут в достатке. Однако прочие подданные есть королевства нашего наибольшая часть.
Попервоначалу крестьяне просили у священнослужителей помощи в их искательствах и получили от нас заверение, что мы поведем дело их старательно и по здравому разумению. Я писал о тяготах крестьян в округах Конга и Уивидинге и дважды с амвона говорил о насилии, учиняемом дворянами над своими подопечными, поведав лишь о том, что, как мне доподлинно известно, было сущей правдою, а именно, что мучителей крестьян не привлекли к суду и не покарали за преступления. Пастор Юнас Дрюандер из Вернаму, которого ты, брат мой, знаешь, не убоялся сказать в большом соборе, что крестьянам или ешь древесную кору, или умирай с голоду, меж тем как дворянских лошадей кормят зерном, а псы господские, сытые и жирные, на скамейках почивают да вонищу разводят. Пастор Дрюандер великую ненависть у дворян вызвал, и они за то принесли на него жалобу ее величеству. После того Архиепископа призвали к королеве, и она сказала, что духовенство попадет в немилость, буде они и впредь станут проповедовать противу дворянства. Помещики хотят запретить нам во всеуслышание говорить правду. Архиепископ Ленеус позднее наказал нам, приходским пасторам, быть осторожнее в проповедях наших.
Ее величество никогда не дослушивает проповеди до конца, без того чтобы в церкви не читать книг. А книги те, слышно, безнравственного содержания.
В одной из своих проповедей помянул я о том, что ты, брат мой, поведал мне о вольном тягловом крестьянине из прихода Альгутсбуды, которого прогнали с родового надела и который нынче живет в лесу. Но после того как архиепископ передал нам наказ ее величества, почел я неладным назвать имя его господина, барона немецкого. Господин Клевен стал теперь камергером ее величества вдовствующей королевы.
Многие не в меру горячие дворяне грозятся снести нам головы мечом. А предводителя торгового сословия Нильса Нильссона знать грозится колесовать. В смутное время мы живем, и нам, приходским пасторам, пристало нынче держаться заодно, быть настороже и бдеть неусыпно.
Что ни день слышно о немилосердии и жестокостях дворян. Выборный от крестьянского сословия Пер Эрссон из Руслагена поведал мне об оном помещике Сперлингене, который привязывает к дереву строптивых крестьян и мочится прямо на них. Подобные нечестивые деяния совершал также и высокородный господни Ларс Флеминг. Дворяне настойчиво требуют, чтобы крестьяне вслух назвали имена помещиков, которые издеваются над ними. А помещики клянутся припомнить тем, кто посмеет обвинить кого-либо из них; впредь-де не будет таковому жизни. Ни один бонд не осмелится назвать имени мучителя своего, если ему наперед ведомо, какая расплата его ожидает. На сословном соборе выборные от крестьян показали королеве мякинный хлеб с древесной корой и соломой, коим пробавляются простолюдины, и она опечалилась, что подданные ее питаются пищей, более подобающей скоту, — и это в могучей державе шведской! Однако крестьянам не полегчало от того, что королева слезу проронила.
Двадцать второго августа выборные от крестьянского сословия были у ее величества и просили отобрать господские поместья и угодья и вернуть их в казну, но крестьянам было отвечено, что королева уже вручила дворянам грамоту за подписью и печатью, а посему не может взять назад свое слово. Тот, кто не хочет быть у ней в немилости, не должен впредь толковать да рассуждать про поместья дворянские. После того распалились страсти пуще прежнего. Податные сословия стали уповать на помощь принца Карла-Густава, и я опасаюсь, что королева о том проведала. До сих пор она являла на сословном соборе благосклонность свою податным сословиям, а теперь все более потворствует помещикам. Сдается мне, что королева строит козни.
Поступают сюда всё новые вести, что в приходах простолюдины сговариваются. Выборные от крестьян из Чиневальда и Конги поведали мне, что в их краях повсюду разосланы штафеты и что сами они опасаются за свою жизнь по приезде домой, ежели дворянам удастся сохранить поместья. Прошел слух, что крестьяне перебьют всех дворян. Пожар зачинается грозный. Дворяне по доброй воле не отдадут своих земель, а крестьяне от нужды безысходной жизни до такого отчаяния дошли, что они ни собственной жизни, ни жизни ближнего не пощадят.
Думаю, быть беде великой, ежели разгневанных крестьян вынудят на крайность.
Есть знаки, что и дворяне страшатся мятежа. Рассказывают, будто многие из знати начали потихоньку прятать свою собственность в верные места.
На соборе шепчут друг другу на ухо имена тех высокородных господ, которые будто бы даже собрались бежать за границу. Именем королевы верховный сановник объявил, что тот, кто разжигает усобицу в стране, призывает отбирать помещичьи имения и подстрекает к бунту, является злодеем противу ее величества. Риксканцлер на сем сословном соборе уже не проявляет былого вольнодумства, он выглядит усталым и немощным. А граф Аксель Сёдермёре, что некогда обещал быть заодно с крестьянами, как с родными братьями, в это лихолетье нашел, видно, подлинных братьев среди дворянского сословия.
Недавно в окрестностях Видберги в присутствии многих очевидцев явились на небе две рати, притом облака окрасились в кроваво-красный цвет. Багряные полосы шли по небу, словно от струящихся потоков крови на земле. Небесное знамение толкуется как предвестник близких межусобиц в стране. Упаси нас, господи, от братского кровопролития!
В этом месяце, так же как, верно, и у нас дома в Веккельсонге, прошли обильные ливни, отчего опасаюсь за посевы и урожай. К тому же пасторские земли в моем приходе болотистые, пропитанные вредоносными соками. Боюсь, что рожь моя все еще стоит в снопах под открытым небом. Работник в пасторской усадьбе не управляется в срок с урожаем, ибо он уже в тех годах, когда силы идут на убыль. Два года подряд постиг нас недород.
Будь милостив к нам, господи, и спаси нас нынче от неурожая!
Помоги, господи, нашему бедному отечеству в годину тяжкого испытания! Не оставь всех нас до последнего издыхания нашего.
Да пребудет с нами милость господня на веки вечные, да поможет бог исполнению желаний брата моего.
Верный друг брата моего во ХристеАрвидус Тидерус, пастор Веккельсонга.
Писано в Стокгольме августа тридцатого дня в лето тысяча шестьсот пятидесятое».