Меня зовут Марина, мама в детстве всегда называла меня «русалочка ты моя», но видно где-то в небесной канцелярии решили пошутить, потому как, не бывает в природе таких толстых русалок или рыбин.

Ничто не предвещало беды, поверьте, родилась я, как и все детки, нормально доношенной и по шкале Апгар орала на твердую девятку.

В раннем детстве много бегала и проказничала. Бабушка сетовала всё время, мол, кожа да кости у ребенка. Но стоило мне перейти тринадцатилетний рубеж и всё изменилось. Как говорится, понесло меня вширь.

Родители, в частности мама, хваталась за голову, в ужасе глядя на то, как я разрастаюсь в прямом смысле этого слова. Отец воспринимал всё несколько спокойнее, с его работой шеф-поваром в ресторане, вид полненьких людей был привычен и приятен. Всегда приятно, когда любители поесть делают деньги заведению и соответственно тому, кто готовит эту еду.

Для мамы же, учителя танцев и вполне успешного хореографа в нашем городе, полнота ребенка была подобна каре небесной. Она строила большие планы на меня, и много сил уже вложила в моё обучение. Конечно, полнота не мешала мне и дальше заниматься танцами, но вес не подходил под требования ни одного из танцевальных конкурсов. И соответственно, о каком изяществе могла идти речь.

Сестра Аля была ещё маленькая, на целых семь лет младше. Да и определённых успехов в танцевальном мастерстве не проявляла, в отличие от меня в её возрасте. К тому же мама досадовала о том, что всё заново придется начинать. Даже какое-то время не хотела сдаваться. И поначалу вела ожесточенную борьбу с моим лишним весом.

Жесткие диеты, изнурительные тренировки очень меееедленно давали свои результаты. За три года «издевательств» над моим телом, мне удалось немного похудеть. Но недостаточно, и фанатично настроенная мать посадила меня на самую ужасную диету, после которой моё здоровье сильно пошатнулось. Я на пол-года слегла на больничную койку. Острый гастрит, язвенная болезнь, холецистит это был не весь перечень заболеваний, что подарили мне чудо-диеты дорогих салонных диетологов.

Болеть физически было отвратительно, но укоризненный и разочарованный взгляд материнских глаз ранил куда больнее. Конечно, врачи объяснили матери, насколько она была неправа и что это «просто издевательство над ребенком и попытка загнать на тот свет». Сильнее всех орала немолодая, дородная медсестра Люба, она чуть ли не с кулаками набросилась на мою мать, узнав о причинах болезней ребенка.

Тётя Люба утешала меня после визитов матери, что доводили истощенную меня как морально, так и физически, до истерики. Разочаровывать родителей никому не хочется, но если такое случается, всегда чувствуешь за собой огромную вину и свою ничтожность. Со временем тётя Люба научила меня не чувствовать вину перед матерью, научила не зацикливаться на плохом и быть жизнерадостной. «Искренней улыбке прощается даже отсутствие красоты!»

И правда, став более улыбчивой и веселой я перестала замечать насмешливые взгляды и взгляды, полные отвращения. Естественно меня не начали любить все и каждый, но друзей прибавилось в разы. Я не боялась самокритики, не страдала над каждым словом «толстая», не копила обид, не обращала внимания на недоброжелателей что хотели возвыситься за мой счёт. Я просто жила искренне сопереживая подругам, что также искренне доверяли мне свои секреты и проблемы. Особенно связанные с невзгодами на любовном фронте, потому как были уверены, что я для них не соперница.

Вероятно, так и было, потому как, мой первый любовный опыт длился всего неделю тайных встреч. А после того как я капитулировала, перетерпела от силы минутки 2–3 неприятной возни и жжения в нижних 90, соответственно при этом теряя девичью честь, отношения закончились. Утром «сударь» объяснился, мол, ему опыт требовался, и совсем не обязательно кому-то рассказывать об итоге наших недо-отношений.

Понятное дело тогда я разрыдалась, прямо на глазах у этого «ромео», что помялся с минуту и был таков. Радовало то, что у него хотя бы совести хватило самому номер в отеле оплатить, куда я входила полная надежд на новую жизнь, а выходила, звеня осколками разбитого сердца.

Хотя сердца, это было громко сказано, тощий Артёмчик совсем не запал мне в душу. Он был не в моём вкусе что ли, немного дерганный, нудный, всё время бубнил о своём, заваливая меня непонятными терминами и высказываниями. Он не любил сладкое, у него не было чувства юмора, и всем в его жизни управляла мама.

Но о каком вкусе и совместных интересах идет речь, если тебе двадцать два, твой вес близится к сотне, ты девственна как чистый лист и на горизонте даже не маячит перспектива найти молодого человека. Я хватала то, что было и только потому, что так надо и вообще мне хотелось, чтобы всё как у людей.

Как у всех у меня не могло быть, так говаривала моя мать, что немного поуспокоилась и переключила своё внимание на Альку. Которая между прочем все силы бросала на тренировки, но у неё не было таланта, только упорность. У меня когда-то был, пока врачи не развели руками, признавая своё бессилие против моей проблемы с лишним весом.

И Алисия едва ли не взрывалась от злости, когда мать вспоминала, какие перспективы были когда-то у меня и что сестре надо ещё много работать над собой. Алька злилась, с ненавистью напоминая ей, что я растолстела и шанс упущен. Но мать все равно находила лазейку, чтобы уколоть сестру, а мне всунуть шпильку и кольнуть внешним видом идеально стройной Алисии, которая была вылитая мать. Я же пошла по роду отца, предположительно в тётку пошла. Полненькую женщину, она работала кондитером много лет. И вот тут я сомневалась, что моя полнота наследственное от тётки Люси. Как по мне, огромной сладкоежке, работая среди тортиков много лет и не такую внушительную фигуру можно наесть.

В общем, жизнь я воспринимала частями, разделяя хорошее и плохое. Хорошее впускала в душу, плохое пропускала мимо. Те, кто меня знают, не верят, что я могу плакать и страдать, для них я жизнерадостная хохотушка. Но я умела, и страдать и плакать, но избегала этого, так как от стресса возрастал аппетит ну и вес соответственно. Худеть, конечно, я не собиралась. Зачем? Я любила себя такой, какая есть, но железно решила удерживать число килограмм в двузначной цифре.

Мне было довольно трудно в университете, насмешки, что сыпались отовсюду, сбивали меня с намеченного пути. Но со временем гадости, уколы и те же насмешки, разбивались о неугасающую улыбку на моём лице и хороший нрав. Я всегда была открыта для помощи, но не любила когда мною пользовались. О чем прямо говорила. Если человек был не дурак, он понимал пределы моей доброты. Если же нет, я всегда имела кучу желающих, что ради прогула, который я как староста могла не отметить в журнале, готовы были отвоёвать мою честь и имя.

Как-то раз один из раздолбаев потока, наглый сынок какого-то из преподов, заимствуя мои конспекты, терял их, а потом нагло врал, что не брал ничего. Это было неприятно, и никакие мои слова не воспринимались им всерьёз, а претензии насмешливо отметались. Всё закончилось тем, что в конце года итоговая оценка повышалась благодаря наличию этих самых конспектов, у особо тщеславных преподавателей. Которые свято верили, что их предмет самый важный. И все мои утерянные конспекты преподавательский сынок пытался выдать как свои собственные. Хотя собственных записей он сроду не делал, считая это дело ниже своего достоинства. Но так как многие из нашей группы не раз и не два пользовались моей добротой и доступно записанным материалом, конспекты опознали. Ох, и наслушалась я тогда оскорблений от уважаемого кандидата наук, чей сын оказался вором. Интеллигенция во всей красе!

Тот скандал не обсуждал только ленивый или немой. Я стала почти все студенческим идолом, но каким-то несерьёзным, словно шарж на главную героиню. Геройство, приправленное юмором.

Не смотря на балагурство и клоунаду что устраивали студенты при виде меня выкрикивая «мать-героиня!», я не испытывала радости от повышенного внимания к себе. Это отпугивало любых молодых людей, и настораживало преподавателей, что с опаской начали относиться ко мне. Никаких поблажек, только упорность и собственные силы помогли получить диплом специалиста с отличием.

Но как говорится не летай высоко, а то падать больно будет или как-то так, так вот я и упала прямо в занюханную конторку по строительному бизнесу. Меня не взяли на должность по специальности, аргументируя отсутствием рабочего опыта как такового. Но даже будучи мелкой сошкой, я проявила себя на отлично. Что в итоге мне вышло боком.

Одна из бухгалтерш сообразив, что я имею мозги в отличие от нее, что мозги променяла на силиконовые губы, начала носить мне на проверку отчеты. В скором времени у меня добавилось работы, но занимаемая должность не поменялась, как и зарплата. Потому как «силиконовые губки» имела покровительство где-то среди больших начальников этой шараги.

В общем, скрепя сердце и зубы осваивала новые обязанности. Среди немолодого женского коллектива работалось вполне сносно. Мои коллеги были рады замене бывшего сотрудника настолько, что приняли меня на ура, и я была бы вполне довольна всем, если бы не одно НО!

Неизбежно к своим двадцати пяти я поняла, что нет в мире такого прынца, который сможет поднять меня на руки, как нет такого коня, что выдержит наш с принцем общий вес и не сломается. Я жила в реальности, но не была настолько готова, что бы реальность шагнула ко мне на встречу в лице престарелого самца, что искренне полагал будто бы он моя последняя надежда.

Лев Олегович Ленский, по прозвищу ЛОЛ, являлся начальником нашего курятника в этой шарашкиной конторе. Был пятидесяти пяти лет отроду, имел блестящую лысину, внушительную округлость головы и живота облаченную в рубашку, что при вдохе грозилась разорвать последнюю.

И все бы ничего, но мужик явно имел на меня свои планы. Не спорю, красавицей себя не считала в виду моей немаленькой фигуры, но и уродиной не была. К тому же я не настолько отчаялась, что бы крутить романы с престарелым похотливым мужиком, который думал будто бы он альфа самэц! И либо я буду с ним, либо вообще не буду.

Об этом всем он мне подробно поведал при первом подвернувшимся случае. Понятное дело я не стала поднимать много шума, написала заявление, собрала вещи и с великим облегчением покинула эту недо-фирму.

Делать было нечего, только искать новую работу. В то время, я уже жила отдельно от родителей и домой приезжала редко, по причине повышения ядовитости характера мамы и Альки, что всеми фибрами души ненавидела меня и унижала, едва представится возможность. Редкие визиты домой совершались только ради отца, что терпел этих двух кобр. Про себя я называла его заклинателем змей.

В общем, с утратой рабочего места я получила пару едких сообщений от матери и сестры, и одно утешительное от отца, что советовал разослать резюме в другие фирмы. Я усмехнулась над его предложением, но разослала, подумывая, а чем чёрт не шутит, ей-богу! Как, оказалось, шутит ещё как, шутит! Надо мной же пошутил, или это кто-то свыше?

В итоге я запаслась терпением и едой, разместила несколько резюме также в интернете, и стала ждать. Звонки были, а как же, но заслышав о моих внешних данных, энтузиазм не очень больших и очень маленьких предприятий, угасал, как спичка залитая ведром воды.

После сомнительных фирм посыпались предложения «повыгодней», продавать чего-то там, на рынке, разносить товары по домам, стать консультантом косметики, и даже рекламировать антицеллюлитный крем. Всё это достигло апогея и ввергло меня в пучину отчаянья и обжорства, отчего я на пару килограмм приблизилась к трёхзначной циферке исчисления веса.

А когда я совсем отчаялась, глядя на весы, чувствуя попеременно то стресс, то голод, то досаду от медленно, но верно пустеющего счёта в банке, мне позвонили с предложением о работе. Вполне себе успешная фирма, располагалась в центре города в огромной многоэтажке принадлежащей компании, вызывала у меня больше недоверия и подозрений, чем перспектива мазаться антицеллюлитным кремом неизвестного происхождения.

Но, не смотря на сомнения, я отправилась на собеседование. Лучший деловой костюм, который у меня имелся и визуально стройнил мою фигуру, едва ли не трещал по швам. Пуговицы грозились вот-вот оторваться, и прицельным выстрелом снести любого кто окажется на их пути. Что сказать, сказывается заедаемый стресс.

Но красивая женщина, что встретила меня в холе, окинула придирчивым взглядом, деловито кивнула и туманно произнесла.

— Скорее всего, дело выгорит.

Какое у них там дело выгорит, я не знала, но спрашивать поостереглась. Лифт с зеркальными стенами, в котором мы поднимались наверх, не дал мне успокоить расшатанные нервы, так как кругом в зеркалах отражалась моя сопровождающая. Отчего казалось, будто на меня смотрит много народу. Нет, толпа никогда меня не пугала, но было как-то неуютно.

Ещё более неуютно мне стало, когда двери лифта открылись, и я услышала грозный крик.

— Где Марина, чёрт бы вас всех побрал?!

— Вот же и на секундочку отойти нельзя. — негодующе прошипела женщина и на огромных шпильках рванула вперёд как спринтер.

Я едва поспевала ей во след, но у дверей кабинета за которыми скрылась предположительно моя тёзка, остановилась, ведь неизвестный владелец грозного голоса не мог меня знать.

За дверью послышались громкие крики, разгорелся спор, слов было не разобрать, просто бубнящие голоса на повышенных тонах. Как итог спора, что длился минут десять секретарь, ловко приоткрыла дверь, подзывая меня пальцем, громко восхваляя мою персону.

— У неё хорошее образование и внешние данные, вам подойдет!

— Ну-ну, образование у неё, веди свою замену, а я уже сам решу. — деловито отвечал мужчина.

Женщина нетерпеливо махнула мне рукой, и я как завороженная шагнула вперед, понимая, что в таком кабинете не сидит простой начальник. Как минимум директор какого-нибудь отдела или отделов. А значит, и зарплата здесь сулит вполне себе приличная.

Сделав несколько шагов, я остановилась, с нескрываемым восхищением рассматривая кабинет. Моё удивление и восторг достигли апогея, когда я добралась взглядом до предполагаемого начальника. Высокий широкоплечий мужчина, скрестив руки на груди, стоял, опираясь о стол бедром. Идеально уложенные волосы, темные почти черные глаза с проникновенным взглядом, в купе с легкой щетиной, и дорогим костюмом, делали из него эталон красоты. Такому не в кабинете сидеть надо, а сверкать со страниц модных журналов.

— Она немая? — насмешливо окинув меня взглядом, произнес хозяин кабинета.

— Нет, Игорь Станиславович, сами понимаете всё слишком неожиданно. — заискивающе улыбалась моя провожающая. — Марина Викторовна, вполне надёжный специалист, имеет опыт работы в финансовой сфере и ведения и учёта документов….

— Кофе варить умеешь? С кофе машиной управишься?

Неуверенно кивнула в ответ.

— Марина, я не думаю что мне понадобятся её профессиональные способности, главное что бы она могла записывать встречи и звонки, а так же не пропускать непрошенных гостей. Болдырева особенно! Хотя… — я замерла, глядя, как хищной походкой ко мне направляется мечта-любой женщины. — Этот тщедушный упырь мимо неё не пройдет, особенно если она дверь подопрёт своим телом. И да, Марина, закажите стол повыше, как-никак в приёмной у меня сидеть будет. Лицо у неё миловидное, а всё остальное вот боюсь, отпугнет наших клиентов, этого нам как раз и ненужно. Главное Болдырева отпугивать и затягивать время выплаты… в общем ты понимаешь о чем я.

После фразы «…тщедушный упырь мимо неё не пройдет…» в моей голове ярко вспыхнула сцена из фильма «Властелин колец», где маг Гендальф встал на пути огненного демона и кричал «Ты не пройдёшь!» Ох, если бы я тогда знала, что моя нелепая фантазия как никогда будет близка к реальности. Но так как я тогда ещё ничего не знала, меня беспокоили иные вещи, например, очень покоробило, что ко мне относились как к мебели. Ещё был неприятен взгляд начальника, пренебрежительный такой. Я, конечно, понимала, что такие мужчины не воспринимают других женщин кроме тех, что имеют модельную внешность и силиконовые вставки. Но можно было хотя бы смотреть как на человека, а не как на стул или диван в моём случае.

— Проинструктируй её, пусть с завтрашнего дня пусть заступает. Этот хлыщ скоро наведается к нам, а меня нет, понимаешь? — мой будущий босс тяжело вздохнул. — Может хоть эта замуж не выскочит и не уйдет в декрет. Словно кто-то проклял, пятая секретарша за два года…

Больше мне не удалось услышать причитаний Игоря Станиславовича, потому как Марина, тронув меня за плечо, увела из кабинета.

Начало новой работы было довольно бурное, получив престранные инструкции, я приступила к выполнению обязанностей. И в первый же самостоятельный, рабочий день успешно исполнила основную функцию щита от нежелательных визитёров.

В день моего собеседования, которого как такового и не было, моя предшественница, торопливо собирая свои вещички, весело щебетала, вводя меня в курс дел. По её способности выдавать больше десяти слов в секунду, я поняла, что и она своего рода исполняла роль пугала для нежеланных посетителей. Думаю, могла заговорить любого до смерти! С чего это, теперь уже мой босс, пользовался огромной популярностью у очень неприятных личностей, не понимала, но судя по внушительному списку имён и занимаемых должностей, босс хорошенько насолил, чуть ли не половине города.

Марина аргументировала это всё тем, что бывшая жена Игоря Станиславовича жизни ему не даёт, изо дня в день, отравляя её своим существованием. А так как мы женщины довольно коварные существа, то бывшая использует всё связи, которые имеет. И главное связь с совладельцем банка, в котором некогда она, и её тогда ещё муж, взяли ссуду на бизнес.

Сумма была немаленькая, благодаря финансам бизнес поднялся и начал приносить немалые деньги. Что в итоге и стали камнем преткновения потопивший их тихоходный кораблик под названием «счастливый брак».

Обиженная женщина решила развестись и разделить всё совместно нажитое. Фирму делить отказался мой босс, потому как бизнес приносил немалые деньги и отдавать своё детище, Игорь Станиславович Волынков, не собирался. Он сделал по-другому, взял в другом банке кредит, решив выплатить жене половину стоимости фирмы. Но не тут-то было! Деньги бывшая взяла, но в покое муженька не оставила таская по судам с претензией на всё ту же половину компании.

Если говорить понятным языком, денег ей было мало, и она требовала ещё. Плюс ко всему видно тщеславной дамочке хотелось унизить бывшего, разорив его бизнес. Которому после своего ухода она сулила полный крах, но, увы, тот не развалился, а наоборот процветал.

Хотя эта история никоим образом меня не касалась, всё же приятно было слышать, что красивый мужчина за стенкой свободен и готов к новым отношениям. И вот здесь моя предшественница снова выдала два других листа, с нынешними любовницами и бывшими, коих ни в коем случае нельзя пускать на порог кабинета.

«Если проворонишь, и одна ворвётся в кабинет, сначала будет жуткий скандал, во время которого тебе пригрозят увольнением. А потом долго и нудно будешь слушать звуки любви. Любовницы босса все как одна бесстыжие и падкие на деньги, ради денежного мешка пойдут на всё! А наш мешок, как видишь, очень даже ничего!»

С теперешними любовницами было полегче, но также имелись нюансы. Для каждой девушки был отведен свой день недели, и если вдруг кто-то приходил не в своё время, я должна была любой ценой препятствовать «кошачьим дракам».

Ну и ко всему вышеупомянутому ещё должна отвечать на звонки, приносить почту боссу, записывать встречи, учитывая его расписание, и ни в коем разе не пропускать Болдырева дальше приёмной. Что это за «зверь» такой, я ещё не знала, но подозреваю очень неприятная личность, раз уж для него босса нет, не было и не будет, а если и был, то ушёл и неизвестно когда вернется.

Инструкция гласила: никаких бумаг в руки нежелательного визитёра не давать и соответственно не брать. Любые письма и уведомления от юриста банка отдаются только лично в руки начальства. О том, что этот неизвестный Болдырев юрист и представитель банка, где Волынков взял кредит, мне поведала Марина. И тут же подсунула договор, где мелким шрифтом значился пункт о неразглашении информации о фирме и её владельцах, вынуждая подписать, хитро сверкая глазами. Может быть, я и отказалась бы, но зарплата была ого-го, и всё остальное меркло при виде заветных циферок.

Всю эту тираду, что изредка прерывалась шорохом документов и скрежетом ручки, женщина вместила в менее чем получасовой промежуток. И закончив монолог на последней подписанной мною странице, пожелав удачи, радостно упорхнула на выход. Высказывание заговорит до смерти, подтвердилось, именно этим она и отпугивала нежелательных лиц.

Стоя посреди пустой приёмной с пухнущей головой от обилия информации, которую по-варварски впихнули в мои уши за столь крохотный промежуток времени, не понимала, зачем мне образование? Зачем тратить годы, если в мои обязанности входит приносить кофе, быть портативной живой записной книжкой, регулировщиком движения любовниц по дороге к боссу и назад. Ах да, ещё функция щита-сторожевой собаки дабы отпугивать тех, кто вероятно не очень-то пуглив. Если судить по тому, что каждый из такого контингента уже много раз возвратился уходя.

Радовало одно, зарплата! Хотя чего греха таить, вид босса также приносил эстетическое удовольствие. Но после моего первого трудового подвига, преимущества работы как-то потускнели слегка.

Рабочий день с восьми, рабочее место заняла раньше начальника минут на двадцать, сварила кофе, ответила на пару звонков, день медленно, но неизбежно близился к обеденному часу. И всё бы ничего, если бы в приёмную не ворвалась женщина вдвое шире меня, с выражением одичавшего варвара что ринулся в смертельный бой.

Дверь, распахнувшись, оглушительно грохнула, как не отвалилась при этом, стало для меня загадкой. Внушительная фигура бывшего заместителя главного бухгалтера нашей фирмы заслонила мне всё, что только можно заслонить. А её эмоциональный настрой смял мою доброжелательную улыбку как несущийся бронепоезд пластиковую бутылку.

Единственное что отделяло меня от увольнения и утраты шанса поработать на новой должности это проворность, с которой я загородила вход в кабинет Игоря Станиславовича. Он и так прибывал в скверном расположении духа после последнего звонка.

— Куда это вы?! — как можно громче стараясь соблюдать приличия, воскликнула я, героически заслоняя дверь в кабинет начальника своим телом.

Маргарита Рудольфовна Синцова затормозила не сразу, и перспектива быть раздавленной кем-то другим показалась мне очень даже реальной. Но тучная женщина, сообразив, что ноги несут её дальше по паркету как по ледовой дорожке, ухватилась за край моего новенького стола. Который ещё вчера вечером доставили и привинтили к полу, во избежание опрокидываний последнего.

Стол жалобно заскрипел и, похоже, один из шурупов коими его закрепили к полу, лопнул. Пишущую поверхность слегка развернуло. Женщина остановилась и с удивлением посмотрела на сломанную мебель. Её жирно нарисованные брови уползли вверх, являя мне довольно комичное зрелище, выражение удивлённой невинности на лице. Но едва вандалистка пришла в себя, мне стало не до смеха.

— Игорь Станиславович у себя?! — наседая на меня как танк на букашку, прогудела женщина.

Рудольфовна занимала десятое место в списке нежелательных посетителей. Хотя и работала женщина когда-то в нашей фирме, но была крайне неприятной и склочной особой. Увольнение этой недоброй тётки было косвенно связанно с некой пропажей кругленькой суммы денег, на воровстве которой её за руку поймала жена начальника. Она-то и уволила бухгалтершу со всеми почестями, но после развода Маргарита Рудольфовна воспрянула духом, и загорелась идеей вернуться на прежнее место, свято уверяя, что её оклеветали и оболгали некоторые змееподобные. Хитрая особа решила сыграть на чувстве неприязни Игоря Станиславовича, вывернув всю эту ситуацию себе на пользу.

Прежний секретарь оставила пометку в списке напротив её имени.

«Если скажешь что босса нет или занят, будет сидеть в приёмной до второго пришествия. Так что сразу говори, что шефа на работе с утра не было».

Тезка почти напротив каждого имени сделала пометки, за что я была ей очень благодарна.

— Маргарита Рудольфовна, здравствуйте! — я собралась с силами и сделала самое доброжелательно-отпугивающее лицо. Оскал доктора Ливси из мультика «Остров сокровищ», по сравнению с моим, казался милой улыбкой.

Но, похоже, женщина очень жаждала вернуться на работу, и её не пугали акульи ни улыбки, ни страшные выражение глаз.

— Игоря Станиславовича ещё с утра нет. И неизвестно когда появится!

— А вы новенькая, полагаю. — оценивающе посмотрела на меня посетительница. — Определённо новенькая, потому как не знаете, что я уже уточнила, приходил ли Игорь Станиславович сегодня. Так что немедленно уведомите его о моём визите.

Досада от неудачной уловки не выбила меня из колеи, и я предприняла новую попытку.

— Да, он приходил, но сейчас его нет! — радостно проинформировала я бывшую работницу. — И сомневаюсь, что вернется… сегодня!

— Тогда я подожду его здесь! — махнув рукой ни на грамм не поверив мне, так же жизнерадостно отвечала женщина.

И словно сторожевая собака, усевшись на диванчике, стала бдеть. Продолжать работать в присутствии постороннего, стало невыносимо, я постоянно ловила на себе оценивающий взгляд и выслушивала едкие комментарии. Мне нужно было срочно избавится от женщины не только потому, что было невозможно работать. Но также парочка грозных сообщений, от которых словно могильным холодом веяло пугало своим незамысловатым содержимым «Она ещё здесь?», «Почему она ещё ЗДЕСЬ?», «ПОЧЕМУ ОНА ВСЁ ЕЩЁ ЗДЕСЬ И ВЫ ДО СИХ ПОР НА СВОЕЙ ДОЛЖНОСТИ И ЖИВЫ?!».

Я начала нервничать и вспоминала, чего ещё мне советовала предшественница. Марина говорила, что на самый крайний случай у неё припрятан в нижнем ящичке чудо-пузырёк. Содержимое которого, даже самого настырного ждуна-поситителя выдворит из приёмной. Но использовать советовала редко, потому как могут и заподозрить.

Деловито шурша бумагами, я вытащила из нижнего ящика белый пузырёк со слабительным. Сжав его в кулаке, услужливо обратилась к Маргарите Рудольфовне.

— Не желаете ли чашечку кофе, пока ожидаете? — я истово про себя молилась, что бы настырная тётка согласилась.

— Нет, спасибо, я не пью кофе.

Мои надежды с оглушительным хлопком лопнули, как воздушный шар прожженный сигаретой. И я с разочарованием опустилась в кресло. Но не прошло и минуты, и тётка обратилась ко мне.

— Эй, милочка, как вас там?.. Сделайте мне чай, сладкий, я выпью.

В моём мозгу прямо щёлкнуло и почти пропело голосом Папанова «Будет тебе и ванна, будет тебе и кофа, будет и какава с чаем…»

Стараясь не выдать своей радости, с энтузиазмом размешивала сахар и слабительное. Сделать чашку чая заняло не больше чем три минуты, но честно признаюсь, это были очень тяжёлые три минуты моей жизни. Совесть вопила, что я поступаю по-свински, да и мало ли чего, а с другой стороны своя рубаха ближе. И чувствую, у меня останется только эта самая рубаха, когда мне дадут пинка, и я безработная пойду по миру.

Или буду рекламировать антицеллюлитный крем. Мазаться жирной кашицей неизвестного происхождения, а потом смывать её вместе с кожей! Хорошие перспективы.

В схватке совести и корысти, победила корысть. И я, стараясь не думать ни о чем, поставила перед женщиной чашку чая и пирожное, предположительно забытое бывшей работницей.

Синцова Маргарита Рудольфовна, вероятно, хотела уже отказаться от предложенного мной чая, но вид воздушного пирожного заставил развеяться любые сомнения и острое недоверие к внезапно проснувшейся любезности.

Женщина поглощала угощение, а я искоса поглядывала на часы, прикидывая, во сколько подействует средство. И не убьет ли меня мой босс за дополнительные полчаса безвылазного сидения в кабинете и вынужденного мимикрирования под пустое пространство.

Гадать над этой загадкой было бессмысленно, мне оставалось просто ждать. Звонки возобновились и я, зажав плечом трубку пыталась записывать диктуемое и сверять с факсовыми файлами. Получалось плохо, то трубка падала, то бумаги, и за всей этой суетой и нервным ожиданием, когда же отбудет восвояси «крейсер Аврора», едва заметила нового посетителя.

Предположительно курьер, в кожаной куртке, футболке с черепом и берцах. В руках папка для доставки документов и шлем, рыжие космы молодого мужчины, торчали во все стороны, вероятно вследствие частого ношения последнего. В телефоне настойчиво бубнила представительница дружественной компании, и бросить телефон на половине бессмысленного, но всё же разговора, я не могла. Поэтому зажав низ трубки ладонью, обратилась к посетителю.

— Вам чего? — посетитель замялся, явно не зная как реагировать на мой слегка раздражённый тон. — Чего тебе?

Я теряла терпение, а мужчину, обладателя внушительного носа с горбинкой и рыжей шевелюры, похоже наоборот, ситуация развеселила. Если судить по наглой ухмылке, растянувшейся на лице и задорно блестящим глазам.

— Я документы принес…

— Так оставь на столе! — буркнула, непроизвольно кивая головой и вставляя в льющийся из динамика монолог пару неопределённых звуков.

— Документы лично в руки директору. — всё ещё усмехаясь отвечал курьер.

— Тогда садись и жди, начальника пока нет. — пробурчала, снова соловьём заливаясь в телефон.

— Ты новенькая?.. — не унимался курьер, присаживаясь на край моего стола. Я неучтиво смахнула его седалище с пишущей поверхности и ткнула пальцем в сторону дивана, где сидела притихшая Маргарита Рудольфовна, скорее всего слабительное начало действовать.

— Новенькая-новенькая. Вон диван, туда и садись. — беззлобно гаркнула в ответ, и опять вернулась к разговору.

Мужчина со смешком плюхнулся на диван, развалившись при этом чуть ли не наполовину.

— А сделай и мне кофе, пожалуйста.

Я чуть не завыла от досады, но собеседнице срочно требовалось доказательство того что её внимательно слушают, и я в который раз рассыпалась в заверениях моего внимания. Попутно нажимая кнопки кофе-машины, с садистским удовольствием устанавливая почти максимальное количество сахара, предполагая, что как правило мужчины не любят сладкий кофе. И с оскалом доктора Ливси водрузила дымящуюся чашку перед наглым рыжим.

Таких вот мужиков, которые зачастую любят повеселиться за чужой счет и свято верят, что наглость второе счастье, я не любила ещё со школы. В моём классе был один такой «клоун», любитель подшутить над другими, он нерушимо полагал, что его хамское поведение привлекает девчонок. Натерпелась я от него немало, поэтому сразу негативно реагировала на весёлых наглецов. Без исключения. Таким же неприятным для меня индивидом являлся и тот, который сидя у меня в приёмной довольно жмурясь, прихлёбывал адски-сладкий кофе, при этом салютуя мне чашкой, так словно лучше и не могло быть.

Конечно, я слегка выпала в осадок, Синцова совсем затихла, звонки прекратились, и в приёмной повисло какое-то слегка странное молчание. Не иначе затишье перед бурей, в котором себя вполне комфортно чувствовал лишь курьер, радостно мне улыбаясь. И когда безмолвие стало совсем невыносимым, грянул гром, то есть мой сотовый оглушительно зажужжал. Я не успела прочитать даже часть сообщения, потому как Маргарита Рудольфовна подстёгиваемая ураганом в животе, что вызвало подсыпанное мною слабительное, решила брать дверь штурмом. А я ринулась опять-таки ей наперерез.

— Куда это вы?

— В кабинет!

— Игоря Станиславовича нет!

— Как нет?! Как нет?! Он же вам сообщения пишет, я видела! — похоже, ушлая женщина заглянула в мой телефон, когда я отвлеклась на чай. Теперь понятно, почему отказавшись от кофе, она помялась и попросила чай, решила отвлечь меня.

— Нет, его!

Но женщина не слушала, настойчиво пытаясь меня оттолкнуть, вопя при этом. Курьер потешался над нами, тихо посмеиваясь в кулак, а я пыталась не позволить открыть дверь и заодно затоптать меня.

— Игорь Станиславович! Игорь Станиславович! Игорь!.. — на самой высокой ноте и почти свершившемся открывании двери, могучее бабьё замерло и затихло. Оглушительное урчание живота подобно брачному вою самки кита-горбатки, оглушительно пронеслось в образовавшейся тишине.

Женщина на секунду побледнела, затем покраснела и стала бочком отступать, не глядя нащупывая свою сумку. Я наблюдала за этим безмолвным отступлением широко распахнутыми глазами, и когда за посетительницей осторожно закрылась дверь, а на комнату опустилась тишина, довольно жизнерадостно прозвучал голос курьера.

— У вас удивительные глаза?..

— Марина. — на автомате ответила я, всё ещё прибывая в шоке от злоключений выпавших на мою долю.

— Маринаа. — протянул курьер. — Красивое имя.

Очнувшись от ступора, повернулась к мужчине. Он нагло улыбнулся мне удивительно ровной улыбкой, а затем взглянул на часы. Жест человека, который явно куда-то спешит.

— Вы ждать руководителя будете или?..

— Или. — ответил рыжий. — Зайду в другой раз.

И отставив опустевшую чашку, покинул помещение.

Когда дверь за рыжим курьером захлопнулась, я обессилено опустилась в кресло. Рука сама потянулась за мобильником, а открыв непрочитанное сообщение, тихо выругалась.

«Ухожу через вторые двери, будете уходить, заприте кабинет и приёмную. Сегодня вас спасло только то, что у меня появились НЕОТЛОЖНЫЕ ДЕЛА. В следующий раз, если вы не сумеете выдворить нежелательных посетителей не позднее чем через 15 минут, УВОЛЮ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!»

Я очень прониклась содержательностью сообщения, от которого одновременно хотелось удавиться и смеяться. Во-первых, у босса был особый путь отступления. Я прямо так и видела, как грозный босс модельной внешности, убегая от рейда налоговой сгребая в охапку всю чёрную бухгалтерию и словно юркий гад ползучий, пролазит в узкий зазор тайной двери. Которую между прочем, я даже не заметила в его кабинете. От этого хотелось смеяться, а еще, оттого что я зря подсыпала слабительное, знала бы, просто пустой кабинет продемонстрировала Маргарите Рудольфовне. Но что-то мне подсказывает, что без обыска этого самого кабинета всё равно не обошлось бы.

Но это были почти весёлые мысли. Удавиться же хотелось, оттого что от увольнения меня сегодня спасли неотложные дела, а в последующем времени будут отделять только жалкие 15 минут, за которые даже три таблетки самого мощного слабительного не успеют подействовать. Потому как для наступления эффекта любого средства нужно минимум полчаса.

Так что вперед Мариночка, авось придумается чего, для отпугивания народа. Можно приёмную святой водой обрызгивать, только главное что бы надпись была соответствующая, чтоб понятно было, что я их изгоняю, а не спасаю от жары. Придумывать что-то иное, не такое бредовое, времени не было, звонки снова посыпались как из рога изобилия, и к завершению рабочего дня чувствовала я себя отвратительно. Хотелось посидеть в тишине или прилечь, хотя бы даже на полу. Рабочая неделя обещала быть тяжёлой во всех смыслах этого слова.

На следующий день, заняв своё рабочее место, как и вчера на двадцать минут раньше начальника, удостоилась его внимательного взгляда и сухого приветствия. Сегодня он не был так зол, поэтому смею предположить, что у неотложных дел имелось вполне женское имя. И в подтверждение моих слов босс вызвал меня к себе, чтобы дать интересное задание.

— Карина… — он окинул меня внимательным взглядом.

— Марина, Игорь Станиславович. — спокойно исправила ошибку.

— Марина. — слегка пренебрежительный тон заставил мысленно поморщиться. — Вчера я сказал, что был слегка разочарован вашим исполнением работы.

Округлив глаза, я воззрилась своим самым убедительным взглядом наполненным абсолютного непонимания. Если нет шанса отстоять себя, лучше притворится дураком, может и пронесет.

— Я записала что-то неправильно, или кофе…

— Нет! — гаркнул начальник. — Не в этом дело, хотя ваш навык приготовления кофе желает лучшего. Но речь не о том, думаю, вы понимаете, о чем я, о наших нежелательных гостях. — Тожественно возвестил босс.

Ответить мне было нечего, я молчала, ожидая последующей выволочки.

— Не смотря на уже сказанное мною вчера, вы справились на отлично и нежелательное лицо номер один выдворили довольно быстро. Я видел ваши труды на записи. — и карающая длань начальствующего лица, указала на собственно камеру наблюдения.

Мысли заметались в голове. Какого чёрта мне раньше не сообщили о камерах! Мыслей которая была одна, хуже другой оказалось так много, что я даже не обратила внимания на слова начальника, вспоминая, не сделала ли чего лишнего или ненужного. А затем меня посетила страшная догадка и я сдавленным голосом просипела.

— А камеры записывают звук?

Спаси и сохрани! Не помню, кляла ли нашего «властного и красивого» в голос, потому что если делала это — мне конец. В голове снова возник всем известный голос «Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго…» Начальник как-то странно на меня посмотрел, а затем усмехнулся.

— Нет, но и без этого я был впечатлён вашими способностями. — бархатным голосом произнёс Игорь Станиславович.

Я воззрилась на мужчину, не понимая, чего он от меня ждёт, или это непонятное молчание просто ожидание, когда доставят орден труда. Который торжественно, блестящей медалькой ляжет на мою многострадальную грудь, коей за прошедший день не раз и не два, отчаянно бросалась на защиту начальственных нервных клеток. Но, увы, ничего такого не произошло, и начальник продолжил.

— Ладно, иди. — как-то слегка разочарованно бросил мужчина, на что я важно кивнув отправилась к двери. Но у самого выхода начальник окликнул меня. — И, да, Марина отправь Леночке букет красных роз с запиской от меня.

Розы я заказала быстро, продиктовав содержимое записки, получила заверения продавца цветочного магазина, что требуемое доставят адресату в течение часа. Я понадеялась, что так и будет, как оказалось зря. В общем, жизнь меня ничему не учит, не стоит на сто процентов полагаться на других не стоит.

Беда пришла, откуда не ждали. Нет, конечно же, я знала, что в любую минуту может заявиться кто-то из «черного списка», но не ждала подлянки от человека чьего имени там нет.

Елена Скворцова, бывшая модель, ныне владелица нескольких престижных салонов красоты, прекрасной фурией ворвалась в приёмную. Одна из нынешних любовниц Игоря Станиславовича, и глядя на букет роз, перевитый чёрной ленточкой в её руках, что-то мне подсказывало, что скоро её статус изменится, как и мой, соответственно.

— Здравствуйте Елена…

— Этот гад у себя? — без расшаркиваний спросила разгневанная женщина.

Я не могла ответить ничего вразумительного, только неопределённо махая руками.

— Отлично! — и женщина шагнула в кабинет.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как начать писать завещание. Оно мне понадобится, ещё как, понадобится. Аккурат тогда, когда крики стихнут, и шеф с этой прекрасной фурией выйдут наружу, и точно знаю, захотят моей крови. Хотя зачем ждать своей кончины предаваясь отчаянью, можно потребовать ответа у тех, кто однозначно сможет ответить, какого лешего, здесь происходит?!

Дрожащий голос давешнего продавца из цветочного едва не всхлипывая, пояснил, что новый курьер (курья башка, не иначе!), перепутал заказы и моему адресату попал букет, красиво перевитый черной ленточкой с надписью «Помним. Любим. Скорбим». А соответственно дочери усопшего «Моей нежной Леночке. Спасибо за жаркую ночь». И ничего что дочь зовут также — Елена, и ночь она провела у постели отца.

Одно радовало, с нерадивым курьером уже поквитались, потому что он опасливо заглянул в двери и остался на месте, неловко переминаясь у порога. И, конечно же, принёс новый букет роз. Глядя на его исцарапанную физиономию с удовольствием, понимала, что боженька есть на свете и если меня уволят, то я хотя бы не одна буду страдать.

Оскалившись на молодого паренька, угрожающе поднялась на ноги.

— Бить будете? — дрожащим голосом вопросило это бестолковое создание.

— Нет. — усмехнулась ещё шире. — Убивать!

И в момент, когда этот засранец, что вероятно лишил меня работы и зарплаты, о которой я всегда мечтала, с диким визгом бросил в меня букет из кабинета начальника вышли зрители. Букет описал в воздухе дугу и если бы не моя прыть и гибкость, к сожалению не стройного тела, розы бы ковром устлали пол приемной, а так букет остался невредимым. В отличие от доставившего цветы паренька что, сбегая, столкнулся с косяком двери и вероятно получил новые телесные повреждения. И я бы даже пожалела его, если бы моя судьба не решалась прямо здесь и сейчас.

— Игорь Станиславович, за доставленные неудобства из-за чудовищной ошибки курьер приносит свои извинения. — я шагнула вперёд и протянула букет его владелицу. Под ногой что-то хрустнуло, аккуратно приподняв ногу, воззрилась на это. Это был зуб того бедолаги. — Не только извинения, но и зубы…

Но к счастью моего бормотания никто не услышал. И о том, что ныне модно приносить не только извинения, но и зубы, узнала только я, курьер, и уборщица что этот зуб найдёт. «Око за око, зуб за зуб». Нехорошее высказывание, ох нехорошее.

Пока я думала над потерей потерь, Елена Прекрасная отправилась на выход, страстно поцеловав моего шефа со словами, что ждёт его внизу. А шеф, пообещав не задерживаться улыбающимся изваянием застыл посреди комнаты. Нехорошим таким изваянием, угрожающе нависающим над моей душенькой.

— Марина, какого собственно говоря, чёрта, я получаю скандал на пустом месте, а заодно и траурным букетом по лицу?! — прорычал мужчина. — Хочешь, что бы я тебя уволил к чёртовой матери неповоротливая овца?!

— Эм, собственно говоря поворотливая, я же букет поймала. — конечно, надо было помолчать. Проглотить оскорбление во славу великой зарплате. Но рот сам раскрылся, и теперь не понятно чего будет.

Начальник шагнул ко мне, нависая.

— Ещё раз, ещё один раз! И я уволю тебя, уволю на…

Договорить очень злому начальнику не удалось. Телефон настойчиво зазвенел в кармане и Игорь Станиславович поднёс трубку к уху, отвечая. Меня спасла Елена Прекрасная, за что я была ей очень благодарна. Мужчина двинулся к выходу но, обернувшись, бросил мне напоследок.

— Запри кабинет. Все встречи на сегодня перенеси на завтра…

— Но… — клиенты будут недовольны, я понимала.

— Уговори всех, если кто-то откажется сотрудничать, пеняй на себя. Надеюсь, мы поняли друг друга? Ещё один промах…

И начальственный мудак, зачёркиваем, чудак, звучит куда приличнее, отправился восвояси. А я снова осознала, что пятнадцать минут, которые до недавнего казались мне проблемой, было цветочками, а теперь видать ягодки пошли. Какого нечистого меня настигают несчастья? Карма?

Говорят, если слишком радуешься чему-то, обязательно произойдёт неприятность. Я слишком радовалась денежкам, которые не просто капнут мне на счёт, а хлюпнут щедрым потоком, и вот, пожалуйста, приятности непременно сменили неприятности. Очень надеюсь это очередная чёрная полоса моей жизни-зебры, а не последняя, ибо последняя заканчивается весьма нехорошим, но физиологически закономерным отверстием.

От гадостных мыслей почти упала на своё рабочее место, желая только одного — немного тишины. Но в небесной канцелярии, похоже, решили добивать недобитого и телефон зазвонил. Уговаривать клиентов что жаждали, просто вожделели встречи с директором, было трудно. Особенно тяжело мне дались звонки постоянным клиентам, они не желали идти на уступки и твёрдо требовали своего.

Видать образ моего идеально босса не был таким уж идеальным, впрочем, для меня он потускнел, даже не засияв ни разу.

В разгар звонков недовольных секретарей, что переговорив с начальством, уже сами звонили мне, в приёмную вошёл вчерашний курьер. В неизменной черной косухе, темном верхе и джинсовом низе. Он входил, поигрывая ключами зажав подмышкой пакет с документами.

— Директора нет. — бросила я, на секунду вырываясь из разговора с дотошным старичком, что бубнил о невозможности перенести встречу на завтра.

Рыжий хмыкнул и развалился на диване. Мне было как-то безразлично, главное, чтобы мне не мешал. Ещё полчаса уговоров, требований на грани мольбы, и я откинулась в кресле, очень тяжело вздыхая или издыхая, было не понятно. Курьер что всё это время наблюдал за моими потугами спасти своё рабочее место, сочувственно улыбнулся.

— Где можно кофе сварить?

Меня удивил его вопрос, похоже, рыжий «клоун» мне сочувствовать собрался. Но я как-то поостереглась доверять незнакомцу, варить кофе. Ещё свежо было воспоминание о вчерашнем слабительном, мало ли…

— Сама… — почти простонала в ответ и двинулась в угол, где царствовала кофе-машина.

Сделав на этот раз вполне приличный кофе, поставила чашку перед курьером. А затем извлекла из личных запасов выпечку. С началом стрессового периода в моей жизни, я вспомнила всё тёткины рецепты. Иногда подумывала плюнуть на всё и открыть свою кондитерскую лавку. А что, чем не работа? Только мне нужны были деньги на своё дело, и вот незадача их-то у меня и не было. А такими темпами и работы не будет.

Выгрузив на стол несколько пластиковых контейнеров со сладостями, пододвинула их ближе к гостю. Пока самому адекватному из всех кого встретила в стенах компании.

— Впечатляет! Наверное всю кондитерскую скупила. — усмехнулся он.

— Сама. — тяжело вздохнула и хлебнула горячего кофе.

Естественно обожгла язык и поперхнулась. В это время уже жующий мою выпечку рыжий округлил глаза и, перегнувшись через столик, довольно ощутимо похлопал по спине. Удар был сравним с ударом садовой лопаты, даром, что владелец руки тощий зяблик.

— Ты это, полегче. — произнесла отдышавшись. — Я может с виду и здоровая, но… ты полегче.

— А, да, извини. — виновато улыбнулся он уплетая очередное лакомство. — У меня рука тяжелая немного…

— Ну если только немного. — фыркнула в ответ.

То, что передо мной жуткий сладкоежка я догадалась сразу, как опустел первый пластиковый контейнер с печенюшками, земля им пухом, или вернее желудок? Наблюдать, что твой труд не только ценят, но и поглощают с обожанием, было неожиданно приятно.

— Александр. — руку мне протянули одновременно утаскивая последнее печенье.

— Марина.

— Угу. Как же вкусно, чёрт!

И после этого я захохотала. Рыжий Сашка застыл, глядя на меня хохочущую во весь рот. А я не могла остановиться, гоготала до колик, до боли в животе, до слез, что в итоге сменили собственно смех.

Конечно, было стыдно реветь на глазах у незнакомца, от которого ждала пакости, но получила похвалу и доброе слово.

Телефон зазвонил, и я дернулась ответить, но Сашка только крепче прижал мою голову к своему плечу. Сколько я проревела так, не знаю, даже не могу сказать, в какой момент мой новый знакомый подставил своё мужественное плечо под мои горькие истеричные слёзы.

— Пусть трезвонят, сиди…

— Игорь… Ста-Станиславович рассердится и уволит меня. — тело рыжего напряглось едва я начала говорить всхлипывая, и расслабилось когда закончила.

— Не уволит, нормально всё будет. Сиди.

И глупо признаться, я поверила или может, плюнула на всё и перестала бояться. Чему быть, того не миновать, как говорится.

Последующие дни начальник как-то сбавил властные обороты, то есть не орал ежесекундно, что уволит. Это приятно удивляло, или я просто расслабилась, если уволит, значит, так тому и быть.

Иногда он покидал свой кабинет, внезапно ссылаясь на какие-то дела. И я даже завидовала боссу, что он может беспрепятственно покидать рабочее место. На удивление звонков, как и желающих, видеть Игоря Станиславовича поубавилось к концу недели. Может это предстоящие выходные так действуют, я не знала. Но была несказанно рада такому раскладу.

— И что ты предлагаешь? — босс снова покидал своё место обитания, и снова был в скверном расположении духа.

Он остановился у моего стола и прожигал внимательным взглядом, одновременно разговаривая с кем-то по телефону.

— Чёрт побери, она здесь работает! И я не могу… — в трубке послышался мужской голос, и начальник, слушая его, раздражённо потёр переносицу двумя пальцами. — Да, понял я! Понял! Чтоб вас всех…

Под горячую руку начальника очень не хотелось попадать, но он сам искал, кого бы наказать. И вперившись в меня внимательным взглядом, слегка наклонился. Долго выдерживать такое изощрённое издевательство я не могла, но только собралась заговорить, как Волынков распрямился и зашагал на выход.

— Я ухожу до вечера, кабинет запер. Закроешь приёмную. — бросил на ходу. И уже когда он был у двери, услышала его ворчание. — Да ни хрена… на что смотреть…? только сиськи…

Я с удивлением проводила спину начальника и вернулась к обязанностям. Думать, что за проблемы у моего шефа было как-то, не интересно, хотя если признаться честно, немного страшно. «Не буди лихо пока оно тихо».

Посетителей было мало, но рыжая обжора приходил исправно, чаще всего не застав моего начальника на месте. Я удивлялась иногда ему.

— Сашка, тебе голову не снимут за то, что ты документы неделю носишь и никак не отдашь, давай я передам в руки что ли? — на что, методично набивая рот, свежей выпечкой моего приготовления, Шурик отвечал.

— Неее, русалка, отдам только твоему начальнику.

И в эпический момент подкармливания тощего рыжего, Игорь Станиславович влетел в кабинет, не глядя по сторонам, что-то бубня в телефон. Я испытующе посмотрела на своего завсегдатая приемной, и он с тяжёлым вздохом поднялся.

— И как теперь? — балагурство было вторым именем этого любителя сладостей. — Отдам конверт, и у меня повода не будет зайти к тебе что бы…

— Пожрать печенюшек нахаляву? — усмехнулась я.

— Увидеть тебя.

Я как-то смутилась не от голоса, а от взгляда Саши, задумываясь, стоит ли верить?

Но ни подумать мне, ни сказать ему больше ничего не дали. Не дала собственно дверь, которая с приличной силой ударила внушительный нос Шурика. Я ахнула, Сашка застонал сквозь зубы, а за дверью была тишина.

Кровь хлынула густым потоком и, всполошившись, я потянула рыжего на диван, бегая вокруг кудахтая и заламывая руки. Отчего пострадавший заулыбался дурацкой улыбкой. Приложить холодный компресс догадалась с трудом и, ринувшись за мокрым полотенцем, так и не заметила притихшего босса за дверью, а вернулась, он уже стоял и вертел пакет с документами в руках.

О чем болтали мужчины, я не знала и не хотела, у меня была одна цель — разбитый нос.

После этого случая я не возвращалась к теме с документами, но рыжий балагур приходил исправно, хотя ненадолго. И я привыкла к нему настолько, что даже ждала, когда его рыжая шевелюра появится в приёмной и он развалится на диване.

Ко всему привыкает наш человек, ко всему приспосабливается. Вот и я, похоже, привыкла к своей работе, что после коротких как мне показалось выходных, снова набирала обороты.

Звонки, посетители, поручения закружили меня в трудовом вихре, и всё было вроде бы как всегда, но червячок тревоги и тоски точил меня изнутри. А все потому, что Сашка перестал заглядывать на чай. Может дело было в отданных документах, а может, была другая причина, но факт оставался фактом рыжий нахал перестал приходить.

Мысленно я одёргивала себя, но раз за разом набивала очередной пластиковый контейнер с собственноручно испеченными печенюшками. Конечно, особенно не стоит надеяться на что-то, мир жесток и удача улыбается только единицам. А ко мне если и повернётся, то лишь для того что бы продемонстрировать свой роскошный вид с тыла. Но женщина существо верующее. И я не была исключением.

День был бы вполне неплох, если бы не клонился к завершению, а заветная рыжая шевелюра так и не появилась в дверном проёме. Скверное настроение ещё подпитывала неудобная блуза, которую мне пришлось одеть на смену запачканной.

Сегодня ко мне пожаловала неловкая посетительница. Чего конкретно она хотела я не выяснила, да и шефа на месте ещё не имелось, у него сутра назначена была встреча с адвокатом бывшей жены. Близится очередное заседание суда, отчего начальник становится неуравновешенным. А кто сейчас спокойный-то с нашей-то жизнью? Вот мне интересно, как женщины могут его беззаветно любить и растекаться перед ним лужицей. Да, он красив, подтянут и стильно одет. Но не более того. Каких-то действительно хороших и весомых качеств я за ним не замечала. Мужественность ведь не заключается только в мышцах и трёхдневной щетине на лице. Мужчина — это опора, на которую можно опереться, а не милый образ, что позволяет себе оскорблять слабых женщин, особенно если эта женщина ещё не успела натворить ничего предосудительного. Хотя, в понимании моего боса, я чуть ли не танк на ножках, который уже за сам факт своего существования должен корчится в адском котле. Ну не любит босс пышнотелых, правда за весь период нервных трудовых будней я потеряла немного веса, но, увы и ах, для начальствующих лиц все нижестоящие трудовые единицы это всего лишь тень человека с неисчерпаемым рабочим потенциалом!

На удивление моя талия стала тоньше, но все равно я тоскливо смотрела в зеркало. Бледный вид в бежевой блузе, которую я держала в офисе на всякий пожарный, и которая имела приличное декольте, скорее огорчал, чем радовал. Нет, меня посещала крамольная мыслишка, что сейчас в офис пожалует рыжий Александр и падет бесславной жертвой моего обаяния и красоты!

Но учитывая, что до окончания дня осталось каких-то жалких полчаса, шанс мизерный. Да и идти домой, выслушивая пошловатые комментарии каждого недостаточно умного мужика, не хотелось. Но уверенна мне всё-таки придётся это сделать под аккомпанемент излияний бесчисленного количества подвыпивших питекантропов, ибо декольте было поистине большим, а язык у неотягощенного умом мужика длинным.

И принесла же нелёгкая криворукую девицу в наш офис. Отвлечённая безрадостными мыслями, устанавливая на столе бумагодержатель, я слишком сильно грохнула им об поверхность и почти все листы рассыпались по приёмной. Хотелось завыть от досады, и оттого что, собрав все листы, я заметила, что последний залетел далеко под стол.

Совершать сей подвиг в неудобной юбке и не менее не приспособленной для ползанья под столом блузе, было рискованно, но я сдуру или от отчаянья полезла-таки. Конечно, напрасно было надеяться, что я словно змея заползу под стол и достану искомое. Со стороны ситуация определённо выглядела комично, стоя на четвереньках, выпятив задницу я тихо ругалась сквозь зубы при этом скребя короткими ногтями по полу. Лист отчего-то никак не попадался под руку, а упавшая на лицо копна волос не способствовала хорошему обзору.

И мои опасения в смехотворности этой сцены подтвердил тихий смех. С трудом выгнув шею, я узрела того, перед кем вот уже дня четыре хотела предстать во всей, так сказать красе, дабы сразить ею на повал. Но мечты разбились о бетонную стену реальности, потому что если рыжий Сашка и будет сражен, то только от смеха.

Мужчина сложил руки на груди и оперся спиной о стену рядом с дверью, определённо наслаждаясь зрелищем. От обиды на судьбу и гадский лист бумаги навернулись предательские слёзы, не хватало ещё показаться ему зарёванным чудищем. Хотя зарёванной Сашка меня уже видел, теперь вот коленопреклоненной…

Понятное дело, выставить себя ещё большей идиоткой я не хотела, поэтому начала двигаться в сторону выхода из под стола и этой дурацкой ситуации. Но как говорится, не стоит говорить, что хуже быть не может, потому что всё у нас впереди, так и получилось.

Несчастный, вырванный шуруп коим некогда был закреплён мой стол, до того как в приёмной появилась Маргарита Рудольфовна конечно, заявил о своём существовании. Видно обиженный на свою горькую долю решил отомстить и начал это черное дело с меня, удачно подцепив край юбки. Отчего та угрожающе затрещала.

Завозившись с одеждой, я пропустила момент, когда на мою задницу нагло опустились руки, и явно мужские.

Положа руку на сердце, я бы испытала возмущение пополам с радостью, если бы они принадлежали рыжему. Но, увы, судьба снова поставила меня в невыгодное положение, хотя я из него так и не вышла или точнее вылезла. А голос, определённо принадлежащий неизвестному только довершил начатое насмешницей судьбой.

— Охренеть, какая ж*па!

Мда, мужчина явно романтик и обходительный кавалер. В ответ на столь лестное выражение восхищения моим тылом, ткань юбки соскользнула с острия вредного шурупа и я сумела, наконец, двинутся назад без страха, что потеряю низ гардероба. Но вот абсолютно точно уверенна, что кое-то потратит крупную сумму на лечение просветов между зубов, которые я ему прямо сейчас и обеспечу. Разгневанная женщина это отчаянная женщина, что слабость компенсирует тяжёлыми метательными предметами!

Но руки резко исчезли, за спиной послышался шум и, поднявшись, я повернулась в поисках обидчика. Коего Александр не смотря на свой тощенький вид, лихо угощал кулаком. Сразу я, конечно, обрадовалась, в кои-то веки меня защищают, а потом пришло осознание.

Игорь Станиславович предупреждал что сегодня придёт его юрист, и я должна пропустить того к нему незамедлительно. Юриста то пропущу, но вот его подпорченное лицо скрыть не удастся. А впереди заседание! И юрист с разбитой рожей! Меня уволят, истошно завопило всё внутри и подтолкнуло поскорее броситься в драку, дабы разнять драчунов. Хотя неизвестный только хрипел сквозь зубы, ни разу так и не ответив на удары моего защитника. Повиснуть на Сашкиной руке я смогла без проблем, но кто сказал, что это его остановило?

— Сашенька, хватит! — мои увещевания толком никого не остановили потому как, он ещё раз угостил мужика кулаком и угрожающе прошипел что-то ему на ухо.

Я была ни жива, ни мертва. Меня начало колотить и лихорадить. И завершился этакий торт со взбитыми (очень хорошо взбитыми скажу я вам) сливками, вишенкой-начальником, то бишь явлением Христа народу.

Не знаю почему, он не выполз раньше, может, побоялся, что и ему подпортят физиономию или его резко одолела тугоухость. Неважно это, важно то, что босс вышел разгневанным змеем горгоном, и извергнул на меня не один кубометр яду. От фонтанирования которого, меня надёжно разделяло расстояние в количестве двух метров и Сашкиного тела, что не сдвинулось ни на миллиметр.

Честно сказать, что помимо ругательств выходило изо рта холёного красавца, я не слышала. Стресс оглушил меня, низвергнув в состояние ступора, которое прошло лишь тогда, когда я оказалась за закрытой дверью квартиры. Последнее что крутилось у меня в голове это то, что Сашка заодно вмазал моему бывшему начальнику и уведомил того, что его прошение о продлении срока выплаты кредита отклонено, и если он не хочет объявить фирму банкротом, ему стоит в скорейшие сроки вернуть деньги в банк.

Обиженный начальник только выплюнул нам в спину.

— Похоже, она очень хороша в постели да, Болдырёв?

Это было завуалированное сравнение с дамами самой древней профессии, и только сейчас я осознала, что начальник побоялся обозвать меня открыто. Теплые руки мягко сжали мои плечи и я, наконец, выплыла из прострации, стоя посреди коридора чужой квартиры.

— Саш, мой шеф сравнил меня со шлюхой? — тупо выдала я. Мозг всё ещё отказывался адекватно мыслить. — Я осталась без работы…

— Надо было вернуться и ответить. Или может он на своём опыте знает что ты «очень хороша в постели»? — захват на плечах усилился.

— Нет. Откуда ему знать. У меня всего-то раз когда-то было. — иногда человек говорит, а потом думает, со мной сейчас было так же.

— Правда?

— Угу, меня бросили на утро. Было обидно. — руки мягко разминали мои плечи вынуждая расслабиться.

— Любила его?

Я задумалась, любила ли? Нет, конечно.

— Нет.

— Значит, нет…

Горячее дыхание на затылке перешло в мягкие касания губ. Толпа мурашек строевым маршем прошагала по моей спине и осела тёплым томлением внизу.

— Саш…

— Ммм? — поцелуи на шее становились всё жарче и требовательней.

— У тебя байк, а не скутер…

Он щекотно фыркнул мне за ухо.

— И ты даже на нём ехала.

Поцелуи возобновились, рыжий подталкивал меня вглубь квартиры, и я заторможено шагала вперёд.

— Саш? А что ты делаешь?

— Соблазняю. — промурлыкал он.

— Зачем? — наверное, ответила я в тон.

— Ну, надо же тебе соответствовать мнению окружающих, будем проводить курс обучения.

— О, ну тогда ладно.

А на утро я сбежала словно золушка, оставив только не туфельку, а другую вещицу из своего гардероба.

Идти в офис не хотелось, но пришлось. Несколько пропущенных и сообщение от бывшего начальника вызывали сомнения в правильности того что я делаю, но я всё таки пошла. Хотя бы расчётные заберу, как-никак почти месяц вкалывала.

Желания восстановиться в должности тоже не было. Растрёпанная, наскоро умывшись и натянув слегка помятую одежду, я решительно шагала в сторону бывшего места труда, окончательно разорвать любые связи с такой работой. Лучше уж трудиться в поте лица за копейки, чем лебезить и заносить задницу на поворотах наглому начальству, что за человека тебя не считает.

Влетела я в кабинет Игоря Станиславовича без стука. Он и его помятый юрист внезапно умолкли, увидев меня.

— Марииинаа! — бывший шеф растянул губы в лживой улыбке. Мой вид ему явно подсказал, чем я вчера была занята и с кем. — Доброе утро! Вы решили, наконец, почтить нас своим присутствием?

Конечно, неожиданно что мой курьер оказался нежеланным лицом номер один, но я не получила даже пол намёка на это от начальства. Которое я уверенна, хотело получить выгоду из этого всего.

— Я за расчётом! Вам заявление писать или по статье? Хотя по какой статье, вот заявление. — бросила на стол уже готовое по собственному.

— Марина не стоит спешить! Забудем обиды. Я вспылил, с кем не бывает.

— Стоит не стоит, плевать, подпишите и разойдёмся как в море корабли. Вчера я услышала достаточно, что бы обходить вашу фирму стороной!

— Ах, ты бл*дь! Понравилось с Болдыревым тр*х*тся?! — взревел козлина.

— А это не вашего ума дело. — огрызнулась я.

— И как только у него встало на тебя! — выплюнул он.

— Встало, не переживайте! Это у вас с этим проблемы может…

— Ах, ты ж с*ка!! — взревел начальник.

Он в два шага подскочил ко мне и тряхнул за грудки.

— Ты бл*дь сейчас вернешься на своё рабочее место! Надеюсь, ты хорошо удовлетворила Болдырева? Потому как возьмёшь и позвонишь ему, слёзно умоляя продлить сроки выплаты, будешь соловьем петь, как любишь здесь работать, поняла?! — рычал Волынков.

— Не то что?!

— Не то я подсуечусь, и ты не сможешь устроиться даже дворы мести в этом городе, поняла?! Всякое случается, можешь и домой не вернуться… — вероятно, сыпать угрозами для моего начальника обыденное дело.

Я изо всех сил дернулась в руках этого ублюдка, пуговицы пиджака брызнули во все стороны, и блуза что плохо скрывала следы ночи любви, показалась наружу. Озверевший мужик замер на минуту, а я кинулась собирать содержимое сумки, которую выронила, когда меня тряхнуло.

Мобильник ожил и Игорь Станиславович с наслаждением наступил на него, раздавив, а затем пнул в угол кабинета. Подняв голову, я увидела усмешку своего обидчика. Поэтому не стала доставлять ему удовольствие смотреть, как я ползаю в поисках сломанного аппарата и, поднявшись на ноги, гордо двинулась к выходу.

— Тогда пеняй на себя, с*ка! — выплюнул он мне в след.

Телефон в недрах кабинета снова зазвонил, но я даже не обернулась, решив покончить со всем этим как можно скорее.

Проснувшись утром Александр Болдырев, Марины рядом с собой не обнаружил. Это было досадно, но ожидаемо. Что-то такое он предвидел, в случае если их отношения резко перейдут на новый уровень. Мужчина предполагал что для неё это случилось слишком быстро, и наверняка напугало. Конечно, разыгрывать спектакль было интересно, но ему уже порядком поднадоело. Хотелось начать что-то определённое, а не сидеть пожирая взглядом вожделенную женщину, но упорно делая вид что ничего не происходит. Прямо как в Винни Пухе «надо сделать вид что мы ничего не хотим…» Но это было совершенно не так.

С самой первой встречи она ярко ему запомнилась. Не заискивала и не лебезила, отчасти вела себя дерзко, это вызывало в нем интерес. Новая помощница проблемного клиента просто не знала с кем имеет дело, а ему хотелось увидеть её лицо когда она поймёт свою оплошность. Но потом он и сам не понял как смог так сильно прикипеть к ней. И почему чуть ли не воет от тоски не имея возможности вдыхать её сладкий запах ванили. Почему бросает все дела срываясь к ней в офис, прямо к своему самому злостному клиенту, куда в последнее время предпочитал отправлять помощника.

Примятая постель была приятным напоминанием о вчерашней ночи, после которой любой порядочный мужчина должен был жениться. Саша Болдырев, прожжённый циник в работе, в юности анархист и дебошир — порядочным не был. Но мысль о женитьбе на Марине отозвалась теплом в его груди.

Яркая женская красота привлекает каждого мужчину, но Саше нужна была Марина. Она была другой, не просто красивой, была уютной, родной, тёплой. Девушка располагала к себе, вызывала чувства которые мужчине приходилось прятать за панцирем.

С одной стороны ему хотелось прояснить всё незамедлительно, привязать к себе нерушимыми узами. А с другой спешить не хотелось. Впереди было ещё много времени, и он мог хотел все сделать правильно, дать Марине своё внимание как истинного кавалера. Попытаться сделать всё по правилам, которые раньше так ненавидел. Правда прошлой ночью они сильно нарушили ход событий.

Подыматься не хотелось, но кружевное безобразие что будоражило воображение мужчины, так и манило. Желание смять в руке клочок разорванных трусиков из шелка, толкнуло Александра вперед.

Мысль о том, что на любимой женщине нет белья, была очень привлекательной. Пока осознание того что она ушла из квартиры в таком виде, не остудило мужской пыл. Ревность кипятком вплеснулась ошпарив всё внутренности, и Саша схватил телефон желая узнать куда же убежала его золушка.

Но на том конце ответа не было. Саша был упорный и вперемешку со звонками любимой набрал знакомого, что имел полномочия отследить где находится аппарат в кратчайшие сроки. Благо отец у Саши был большой человек, но мужчина не афишировал родства и по жизни всего добивался сам. Уйдя из дома в шестнадцать он на долгие десять лет разорвал все связи с отцом который возлагал на сына огромные надежды.

Несколько лет назад порванные связи восстановились, у отца был приемник, но подавляющее количество капиталов семьи Болдыревых всё же унаследует родной сын. Саше было плевать на это, правда иногда он был рад связям что помогали в безвыходных ситуациях.

Отследить телефон удалось быстро и каково же было удивление мужчины когда он узнал его месторасположение. Очень проблемный клиент банка в котором он работает откровенно вызывал желание съездить по морде. Что он собственно и сделал днем ранее, хотя ему пришлось сдерживаться что бы не напугать Марину. А тут знание того что его женщина не совсем одета, да ещё в кабинете бывшего начальника, застлало взор красной пеленой и теперь Саша Болдырев, известный в миру как Костолом сдерживаться не собирался. Противники всегда неверно его оценивали, вернее недооценивали тощего парня, а уже затем мужчину. Но рука у Александра была тяжёлой, даже очень.

Я любила сладкое, но вот уже месяца полтора смотреть не могла на сладости. Воспоминания связанные с ними были и радостными и печальными в то же время.

Бросив работу, я сорвалась с насиженного места забрав с собой только минимум вещей и деньги. Конечно, я не рассчитывала что дома меня примут радушно, как в «возвращении блудного попугая». Мать с порога осадила мои чувства спросив надолго ли и сколько денег мне нужно. «Я боюсь что твоя сестра глядя на тебя перестанет соблюдать режим. Плохой пример, дорогая, сама понимаешь…»

Отец был рад, но пытаться переубедить мать это тоже самое что попытаться троллейбус остановить голыми руками, либо переедет, либо током шибанёт. В общем я долго родственников не стесняла, полмесяца пожила и к тёте уехала. Кондитерское дело мне было интересно, да и начинать с чего-то же надо. Не смотря на неудачи жизнь то продолжается.

Хотя были моменты от которых казалось само время замирает. Это были мысли о Саше. Я тосковала по нему, но связаться с ним не могла. Даже в моменты когда отчаянно накрывало тоской от одинокой жизни, и от того что я больше не могла видеть его, слышать, чувствовать, не могла ничего сделать. Внезапно покинув тот город моих неудач, я поняла что мобильный в котором остались мои номера телефонов утерян безвозвратно.

Конечно я могла бы восстановить номер. Но тогда было бы ещё хуже. Сидеть как преданная собака над телефоном и ждать звонка, коего может никогда и не быть, ещё ужаснее. Нет ничего страшнее боязни быть отвергнутой, это порождает неуверенность, из-за которой мы осознанно теряем свой шанс быть с любимыми, не имея сил переступить через этот страх. Со мной было также.

А когда я, наконец, решилась, оказалось что восстановить номер невозможно, он уже занят. Это было странно и обидно. Но я решила что это провидение судьбы и нам с Сашей не по пути. Или убеждала себя в этом чтобы хоть немного облегчить боль в сердце.

Сегодня на улице выл ветер, а дождь как назло барабанил не в окна, а прямо ко мне в душу. По-свойский устанавливая свои порядки, ввергая меня в пучину уныния. В кондитерской людей было немного. Не так давно тётка открыла зал где была возможность присесть за столиком и выпить чашку чая или кофе. Теперь можно было не просто купить торт или пирожное забрав его с собой, но так же просто посидеть вдыхая сладкие запахи и тут же насладится прекрасными сладостями.

Такое ноу-хау приветствовалось клиентами, но многие всё же просто покупали сладости и шли пить кофе куда-то ещё. Иногда я расстраивалась по этому поводу, но вот сегодня отсутствие клиентов не трогало меня ни капельки. В голове была лишь одна мысль как бы дожить до вечера и не упасть.

Колокольчик звякнул и моя напарница убежала к клиенту. Потому что думаю, глядя на мою постную мину он убежит в момент. Лизок хорошая, но иногда её жизнерадостность вызывала раздражение.

— Блин, Маришка! Там такой клиент! Скупил охренеть сколько всего! — щебетала Лиза. — Сама обслужила бы! Твоих десертиков штук пять заказал!

Я равнодушно пожала плечами, мало ли таких, которые покупают только мою выпечку. Сергей Семеныч, старый хрыч из дома напротив, только тёткино и покупает, говорит что у неё вкуснее. Но я то знаю, что у неё вкуснее, на фигуру только и облизывается. Но тетя у меня кремень, верна только своему мужу.

— Лиз, я не в настроении. Всё из рук валится сегодня…

Девушка ушла, а я вернулась к своему увлекательному занятию, хандрить в своё удовольствие. Но долго и этого мне не позволялось, вернулась напарница что снова захлёб восхваляла клиента который сделал нам выручку на сегодня. Я вяло соглашалась с её восторгами.

— Блин, Маришка! Ты бы видела его! Рыжий, тощий такой, а сколько слопал за один присест! Да если бы я столько съела лопнула бы точно!

После этой фразы в сердце что-то кольнуло.

— Лиз а ты его уже рассчитала?

— Да нет, вот только собралась, а что? — Лиза смотрела на меня с интересом, я особенно не посвящала её в свою жизнь, но «слухами земля полнится».

— Я сама тогда.

Книжечка со счётом мелко дрожала в руках. Рыжая шевелюра хоть и была прикрыта черно-красной банданой, но я всё равно узнала бы его даже не видя этих рыжие лохмы. Саша увлеченно жевал, блаженно прикрывая глаза не замечая ничего вокруг. Приблизившись я аккуратно положила счёт и замерла на секунду.

— Не могу определить какое самое вкусное, но то с миндалём определённо твоих рук дело. — произнося это он не повернул головы.

А я вдруг испугалась того что может быть сказано сейчас. Испугалась своей радости от вспыхнувшей надежды, которая может и не оправдаться. Поэтому трусливо отступила на шаг назад.

— Опять убегаешь, золушка? Ничего не забыла? — его голос звучал мягко.

Но деталь женского гардероба которую он вынул из кармана куртки и взмахнул словно флагом, вызвала во мне бую возмущения. Страх испарился вытесненный негодованием, и я бросилась отбирать свои трусики коими Сашка бесстыдно размахивал.

— А ну, отдай! — я вырвала вожделенную вещь и стыдливо спрятала в карман белой формы.

— Бери-бери, у меня ещё есть. — усмехнулся рыжий и продемонстрировал очередную деталь нижнего белья и явно мою.

— Эй, отдай! Откуда они у тебя или это не мои?! — возмущение клокотало у меня внутри. Мне было жутко стыдно.

— Твои, конечно. Ты так спешила сбежать что отставила вещи.

— Ты рылся в моих вещах?!

— Ну, можно сказать и так. Позволять другим рыться в вещах моей будущей жены я не могу, а не прикасаясь к ним не смог бы перевезти в свою квартиру. — вдохнув побольше воздуха я почти заорала, но смысл фразы внезапно дошел до моего мозга и оглушил меня на секунду.

— Же-жены?!

Сашка резко посерьёзнел и поднялся на ноги, но шагнув в мою сторону замялся, стянул бандану и неловко растрепал волосы. Я и не заметила как он выудил коробку в которой обычно дарят кольца.

— Марин, я не романтик, черт… — рыжие лохмы подверглись очередной трёпке. — Да и не романтично у нас всё было, но если хочешь…

Он потянулся за моей рукой.

— Я не знал какое тебе понравится, это не на свадьбу, на свадьбу ты сама выберешь, а это так, подарок… мне сказали что романтично будет если я к тебе и с кольцом… черт…Марин… Я не знаю, как сказать… — наглый рыжий тараторил и мямлил, это было впечатляюще.

— Ты замуж меня зовёшь, что ли?

— Да! То есть нет… короче, если ты захочешь можем и так жить, но лучше бы замуж, мне спокойнее и зубы у других мужиков целее…Марин, я за тобой приехал. Полтора месяца подумать, думаю, тебе хватило? Поэтому, ты выйдешь за меня замуж.

Повисла неловкая пауза. Саша очевидно ждал моего ответа, а я не знала что сказать.

— Звучит как утверждение. Или ты не спрашивал вовсе…

— Ну, после того что было, ты просто обязана на мне женится. — лукавая улыбка отразилась на его лице.

Минуты неуверенности и молчания внезапно наполнились смехом.

— Ты хочешь сказать…

— Да, хочу сказать что буду жаловаться, если не согласишься. — усмехнулся он. — У меня даже «улики» имеются!

И невозможный рыжий мастерски словно фокусник извлёк ещё один предмет женского гардероба. Я сорвалась отобрать, но рост позволял мужчине не дать мне конфисковать «улику», удерживая её в не зоны моей досягаемости.

Я же была крайне упорна, отчего не оставляла попыток достать розовый клочок ткани. Но коварный Сашкин план состоял в том, чтобы приманить добычу и поймать в капкан. В капкан объятий, в который я так неосмотрительно попалась.

Внезапно мы оказались слишком близко, крепкие руки плотно прижамали меня к мужчине, чьё присутствие как и аромат кружило голову. Наши взгляды схлестнулись, казалось в воздухе сверкнула не то искра, не то молния, мы так и застыли глядя друг на друга. Кончики пальцев покалывало, до одури захотелось прикоснуться к его лицу и поцеловать.

Но я не успела, потому что Сашка сделал это первым. Впился жадным поцелуем, что больше был похож на желание съесть чем целовать. Я слегка терялась от его напора, хотя пыталась ответить со всей страстью почти не замечая ничего вокруг.

Но громкий звон дверного колокольчика и настойчивое покашливание за нашими спинами, вынудило меня попытаться оторваться от рыжего. Что недовольно заворчав что-то всё же и сам соизволил обернуться.

— Ооо, теперь вижу за какими сладостями ты, Лом, сюда пожаловал. — усмехался незнакомец. За его спиной было ещё двое, они по доброму усмехались.

— Герыч, иди куда шел, по хорошему тебя прошу. — прорычал Сашка прижимая меня к себе.

— Я сладкое не очень люблю, но от такого тоже бы не отказался. — выдал парень что стоял позади.

— Лёха, я вижу тебе жизнь твоя надоела, толкаешь самоубийственные речи. — рыжий дернулся вперёд и я сильнее прижалась к любимому, что похоже был очень даже ревнив.

— Саш…

Но договорить не успела.

— Ну что, госпожа Болдырева, хорошего понемножку, погостили и хватит. Отбываем?

Мужчина по имени Герыч радостно скалил зубы. Я молчала, Сашка молчал, а друзья моего рыжего потихоньку осознали что вторглись в так сказать в самый эпический момент.

— Мы походу не вовремя… — пробормотал кто-то. — Рановато зашли.

— Сань, ты это, крепись, полтора месяца это не много, я вон свою Ольку три года ждал и то, исключительно потому…

— Что её брат был против раннего брака сестры. Леха, ты мужик конечно проверенный, но…

— Так вот вы не тяните, дорогая Марина, не мучайте мужика, смотрите какой он тощий. Пожалейте. — балагурил Леха.

— Леший! — натурально зарычал Сашка.

— Лом, а я чего? Я ничего! Бабы вообще жалостливые до сирых и убогих…

Саша хотел было рвануть к друзьям-шутникам, но к счастью передумал выпускать меня из рук.

— Вы шли покупать гитары? Вот и идите на хрен…

— Экий ты злой. — усмехнулся третий.

— Злой… а всё почему? — вероятно решили добивать моего Саню и я вдруг захохотала.

В моём мужчине было много граней, сейчас я видела защитника и ревнивца, что даже друзьям даст отпор защищая своё.

— Саш, как ты их терпишь? — смеясь вопрошала я взглянув на вдруг застывшего рыжего.

— С трудом…

— Надеюсь если они к нам в гости будут захаживать, ты никого из этих острословов не прибьёшь, а то ждать тебя из мест не столь отдалённых никаких не хочется. — улыбалась я.

— Я думаю, их к нам в гости вообще не пускать. — усмехнулся любимый. — К нам? Марин, я не ослышался?

— Нет. — пробормотала пряча краснеющее лицо на его груди. Свидетели меня смущали. — У тебя отличный слух.

— Это хорошо. — он с облегчением выдохнул. — А то, если бы ты после услышанного не согласилась, у кого-то не в меру болтливого пострадал другой орган восприятия.

Уверена Сашка сверкнул глазами в сторону притихших приятелей. А я не поднимая лица ответила.

— Но у тебя же «улики», как я могу не согласится. Ты и вправду очень романтичен. — фыркнула приглушенно.

— Уж какой есть. Такого полюбишь хоть? — шутливо спрашивал рыжий, я отняла лицо от груди и взглянула в его серьёзные глаза отвечая.

— Уже полюбила.

Время спустя…

— Саш! Мы опаздываем! — мой испуганный вскрик ни коем образом не тронул никуда не спешащего мужа. — Саша, если Семён опоздает в первый же день в школу, это будет на твоей совести.

Я как оголтелая бегала по квартире пытаясь идеально одеться в такой важный в жизни ребенка день. Влетев к комнату сына пытаясь поторопить своих мужчин и застала живописную картину.

— Сень, ну как ты руку держишь, кто так бьёт, вот так надо…

Муж нагло игнорируя мой взволнованный вид по-своему напутствовал сына в школьную жизнь.

— Вот так, понял?

— Сёнь, беги завтракай! — сын сверкая в утренних лучах рыжими вихрами вырвавшись из-под отцовских наущений бодро убежал на кухню.

— Саша!

— Ммм?

— Совсем с ума сошел, такому учить ребенка. — негодование на мужа не прошло, но ругаться не хотелось, особенно когда он так нежно обнимает меня, касается губами.

— Он должен уметь постоять за себя и свою женщину. — просто ответил несносный рыжий.

— Ему шесть лет, Саша…

— Но он быстро вырастет..

— И будет драчуном, прям как ты? — жаркие поцелуи пустили псу под хвост все мои старания выглядеть идеально.

— Ты преувеличиваешь…

— Да уж, что говорить, ты отбил меня у начальника… В прямом смысле этого слова! — притворно возмутилась я.

— Ну здесь я просто вступился за свою жену.

— А про то что отбил не отрицаешь? — усмехнулась я.

— Ну несколько выбитых зубов это небольшая плата за мои нервы. — хмыкнул муж где-то в районе моего декольте.

— А ты нервничал?

— Ещё как! Я ревнивый! Никому не позволю посягать на мою женщину… — серьёзно произнёс он.

— О, ну тогда тебе придётся нервничать вдвойне…

Саша внезапно остановился и поднял взгляд.

— В смысле теперь у тебя две женщины поэтому…

Муж опустился на колени и коснулся рукой живота.

— Ты шутишь?

— Саша, такими вещами сложно шутить. Я хотела объявить тебе вечером, но как-то обидно что я одна на нервах сегодня! — с неудовольствием произнесла я.

— Знаешь, карамелька, я и не думал что благодаря моему самому проблемному клиенту у меня в жизни появится не один прекрасный повод испытать на прочность свои нервы.

Я задохнулась от возмущения что поглотил самый страстный поцелуй этого утра. Потому что на следующее были другие а после них ещё и ещё.