Anno Domini 2017, Anno Draculae 586 и на сотом году Великой Октябрьской Революции в России вековечное противоборство человечества и вайперства наконец завершилось. Не очень приличным звуком.

А именно: используя самые современные средства ведения войны, армии союзных крупнейших государств Европы, Азии, Африки и Америки оттеснили вайперов к самым северным населенным точкам планеты и вынудили подписать полную и безоговорочную капитуляцию. Наиболее дальновидные из военных и политиков сочли, что доводить врага до полного отчаяния невыгодно: как говорится, и мышь в ярости страшна. Особенно если она летучая.

Вайперам решено было предоставить в полное и окончательное пользование один из тех плацдармов, на которых они закрепились. После длительного совещания глав союзных государств было решено, что таковым будет полуостров Таймыр со столицей в городе Норильске, принадлежащий Государству Российскому. Здесь, на земле, опустошенной горнодобывающими разработками, отравленной производством никеля и прочих редких металлов, размолотой вдребезги полярными вездеходами и вдобавок имеющей репутацию самого сурового из мест, находящихся за полярным кругом, было решено создать вайперскую резервацию, или анклав, или, что то же самое, тюрьму под открытым небом.

Поскольку никакое оружие не сравнится по смертоносности с телом среднестатистического вайпера, не имело смысла настаивать на том, чтобы враг его сложил. Оружие то есть. Оттого практически единственным условием капитуляции было невмешательство вайперов в дело установки защитного колпака, работающего в одну сторону: от них к людям. Силами стран-союзников над всей территорией Таймыра было установлено защитное поле, состоящее из четырех сфер: запаховой, световой (или зеркальной, отражающей и множащей лучи светила), звуковой (по преимуществу ультразвуковой) и — самой внутренней — тепловой и радиационной одновременно. Поле поддерживали четыре автономные группы излучателей, по двадцать четыре на каждом ярусе: дюжина работающих и дюжина резервных. Система была отрегулирована так, что практически не давала сбоя.

Когда защитные поля были сооружены, пущены в ход и, наконец, замкнулись намертво, оказалось, что внутри осталось крошечное племя, упорно саботировавшее переселение в лучшие места по причине сентиментальной привязанности к худшим. Звало оно себя «ня», то есть «друзья», а русские прозвали его нганасанами. То бишь людьми. И теперь с обоими этими фактами ничего поделать было нельзя — обратный процесс массового выхода из-под колпака предусмотрен не был. Малый народ под жестко закрепившимся в общественном сознании именем по своей воле оказался в весьма неуютном соседстве… Оставалось надеяться на две вещи: аборигены знали, на что шли, и их чрезвычайно развитые шаманские способности, передающиеся по наследству, прославились буквально на весь мир.

Естественно, территорию для заповедника вайперов всем странам блока пришлось выкупать у России вскладчину. Побочным следствием этого стало то, что уже в 2018 году от Р.Х. Россия твердо вошла в тройку — быть может, не самых богатых, но самых благополучных стран мира. После Норвегии и Швеции.

Мы несколько замедлили объяснить, что же такое вайперы. Само слово «вайпер» — жаргонное, восходит к английскому wipe «всасывать», «впитывать» (не ищите его в словарях) и обозначает «полотенце для вытирания луж», «нечистый носовой платок», «половую тряпку» или «промокашку». О прочих вариациях смысла, как говорится, лучше не упоминать.

Но если говорить коротко, но по сути дела, и не о слове, а о скрывающемся за ним понятии, — то да, вайперы — это презрительное название вампиров, упырей, вурдалаков и тому подобного. Однако это далеко не исчерпывает общей картины.

Любая форма земной жизни бывает подвержена мутациям и генезису. Но более всего это касается той ее формы, которую и жизнью-то страшно назвать.

Ибо если в старинных преданиях всех времен и народов, а также во всевозможных исследовательских трудах нового времени, подобных «Молоту Ведьм», вампиры описываются как уродливые и довольно бессмысленные создания, а уже к новейшему времени — стараниями самого лорда Байрона или его секретаря Полидори — обретают загадочность и невероятную привлекательность, то это может быть объяснено исключительно гибкой приспособляемостью данного типа существ.

Как это получилось? Ведь генетические трансформации передаются от поколения к поколению, а доподлинно известно, что вампиры практически не могут размножаться естественным половым путем.

Да, но зато каждый из вайперов сам по себе подобен хамелеону. Его чрезвычайно развитый метаморфизм подобен, однако, не переливам нефтяной пленки на воде, а скорее постоянному имаго, то есть превращению гусеницы в куколку, куколки в бабочку и далее без конца. К этому прибавляется стремление всей вайперской популяции выглядеть если не стандартно, то, по крайней мере, однотипно: и если кое-кто из старшего поколения упорно держится за рога, клыки и копыта, молодые, с порога отвергнувшие эту форму, даже не попытавшись ее примерить, вполне способны жесточайшим образом его высмеять.

Благодаря этому современные вампиры выглядят на редкость привлекательно с человеческой точки зрения — и даже более того. Но всё же сути дела это не меняет: перед нами самые умелые, жестокие и бескомпромиссные убийцы на земле. Прирожденные киллеры.

Эти киллеры вынуждены были томиться по одну сторону ограды. Чем они там были живы — вопрос не к человечеству. Загнанные в тупик и еще до своего поражения снабженные позорной кличкой, они варились, должно быть, в собственном соку или питались народом ня, который, однако, почему-то не подавал петиций и не издавал нот протеста.

По другую сторону ограды пребывало благодарное своим спасителям людское население.

А теперь перевернем страницу и рассмотрим, что принес 2019 год хотя бы одной России…

Преступность достигла рекордно низкой точки. Как говорили язвительные уста, из-за того, что полиции не на кого было списывать убийства и особо дерзостные грабежи и оттого она была вынуждена вплотную ими заняться. Благосостояние народа выросло настолько, что каждая деревня из трех с половиной дворов покупала вскладчину самое дорогое компьютерное оборудование с патентованным программным обеспечением и, разумеется, беспроводным интернетом. Хотя что именно значили для селян эти гордые слова — не понимал никто на свете.

Среднестатистический возраст населения впервые за многие годы перевалил за восемьдесят пять.

Рождаемость упала до уровня рокового 1993 года.

Процент самоубийств на душу населения, напротив, возрос даже против шведского. Статистические данные не фиксировали это в полной мере, однако Православная Церковь и столичные правительства резко улучшили денежную пропаганду гетеросексуальных союзов, особенно многоплодных.

Словом, компас общественного мнения как-то постепенно уткнулся красным концом стрелки в точку, на которой было написано «Риск — благородное дело», и хотя синий ее кончик упирался в лозунг «Всемерно повысим материальное и моральное благосостояние», решающей роли это не играло.

И то же общественное мнение потихоньку и полегоньку вынесло решение, что плененных кровососов стоило бы ради интереса время от времени отпускать погулять на воле…

По этому поводу «красная» думская оппозиция собрала референдум, который оказался неожиданно представительным (по всей видимости, благодаря оппозиционной привычке обходить всех лежачих граждан преклонного и непреклонного возраста с урной) и — к великому шоку всех, а особенно той же оппозиции, — однозначно выразился в пользу вайперов.

Вот тогда между Россией и Таймыром был торжественно подписан Пакт о частичном сотрудничестве и невмешательстве.

На общем заседании глав правительств представитель вайперов, импозантный мужчина весьма неопределенного возраста в закрытом костюме из плотной домотканой шерсти и темных очках дорогой фирмы, заявил, что вайперская популяция региона на момент закрытия колпака составляла один миллион двести три особи, а на сегодняшний день составляет один миллион сто две по причине естественного износа. Что каждому из его народа для полной инициации нужна по крайней мере одна целиком поглощенная человеческая жизнь, иначе бедный вайпер обречен до времени зачахнуть; а таких новичков у них примерно треть. Что жалкие остатки тех двух колен народа ня, которые кочуют по тундре, они, вайперы, ради целей своей инициации не беспокоят, а почему — их, вайперово, личное дело.

В ответ на это заявление представитель российского правительства заявил, что проблема естественной убыли вайперского населения присутствующих здесь людей нимало не трогает, но что, желая проявить милосердие к побежденным, правительство выносит встречное предложение: заключить с бывшим противником сепаратное перемирие, на протяжении которого допускать на территорию страны лучших представителей молодого вайперства, нуждающихся в первичной инициации (что бы это ни значило), с целью отбора устраивать как бы смотрины или конкурс — и предоставить каждому из отобранной элиты возможность употребить так необходимую ему порцию человеческой крови. Все эти предварительные условия, разумеется, нуждаются в доработке, российский народ обязательно потребует со своего правительства железных (примечание, сделанное секретарями за его спиной: серебряных) гарантий своего спокойствия. Дружественные державы и вообще не должны ни в коей мере пострадать (от излишнего углубления в проблему, добавили те же тихие голоса).

Итак, раздел территорий был дополнительно подтвержден, а договор о дружбе и сотрудничестве — написан, утрясен и ратифицирован.

Договор о сотрудничестве между Государством Российским

и анклавом в статусе заповедника «Норильск-В-Центр»

Государство Российское (в дальнейшем «Россия») и анклав в статусе заповедника «Норильск-В-Центр» (в дальнейшем — «НВЦ»),

считая, что дальнейшее развитие и укрепление сложившихся между ними отношений сотрудничества, отвечающее интересам народов обоих регионов, послужит делу упрочения мира и безопасности во всем мире,

желая внести свой соответствующий вклад в развитие мирных отношений между Россией и НВЦ и их плодотворное сотрудничество,

преисполненные решимости развивать социальные и экономические достижения России и НВЦ,

воодушевленные идеалами борьбы против колониализма, расизма и апартеида во всех их формах и проявлениях,

подтверждая верность целям и принципам Устава Организации Объединенных Наций, в том числе принципам уважения территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела друг друга,

согласились о нижеследующем:

Статья 1

Границы НВЦ от момента заключения Договора о сотрудничестве между Государством Российским и НВЦ, проведенные с запада на восток по 70 параллели начиная с частей п-овов Ямал и Гыданского, расположенных на север от параллели, далее включая некоторые расположенные к югу территории, именно: полностью Енисейский залив, устье р. Енисей, а также города Дудинка и Норильск в их административных границах, горы Путорана, далее по р. Котуй с захватом пос. Мурукта, до пересечения р. Котуй с р. Мойеро и по суше до истока р. Оленек, по административной границе бывшего Долгано-Ненецкого национального округа вплоть до г. Нордвик и без захвата морских территорий, этим Договором подтверждаются навечно и не подлежат отторжению, кроме как в случае полного расторжения Договора по вине НВЦ.

Статья 2

Россия и НВЦ (в дальнейшем — Сторона 1 и Сторона 2) раз в месяц намереваются обмениваться делегациями: НВЦ обязано принять двоих сотрудников Службы Досмотра и Отбора (СДО) России для консультации на срок до двух календарных суток, Россия же, со своей стороны, обязуется допустить отобранных сотрудниками представителей НВЦ, числом не более десяти человек, ради проведения представителей НВЦ ритуала, необходимого для их существования и укрепления их жизненной силы (далее — Ритуал).

По состоянию на 22 июня 2020 года

По числу нерегулируемых и незапланированных самоубийств Россия заняла третье место после Ирана и Турции, где суицид не поощрялся традиционным мусульманским самосознанием.

Рождаемость увеличилась по национальным группам в среднем на 48 процентов, в том числе среди русских — на 50.

Средняя продолжительность жизни упала на 3 процента от состояния прошлого года, составив 83 года для взрослых женщин и 80 лет для мужчин. Число умерших младенцев при этом, однако, не учитывалось.

Статья 3

Сторона 1 обязуется обеспечить каждого представителя Стороны 2 полным комплектом необходимых документов, как-то: иммиграционным паспортом сроком не более чем на десять суток до и двое суток после выполнения им основной задачи, лицензией с указанием имени (прозвища) представителя Стороны 2 и без указания имени российского гражданина, который должен стать объектом Ритуала (последнее оставляется на выбор данного представителя) и именной кредитной картой с правом открыть счет в любом отделении Российского Государственного Банка. Прочим банкам работать с паспортом и кредитной картой запрещается.

По состоянию на 22 июня 2021 года

Показатели предыдущего года выглядели стабильными, со склонностью к возрастанию.

Среди гражданского населения постепенно входило в моду носить на лацкане так называемую «красную метку» (по аналогии с «черной меткой» из книги Стивенсона) — в знак того, что этот человек согласен послужить вайперу добровольным предметом питания. По большей части это была бравада, резко порицаемая Православной Церковью как, по сути, то же самоубийство, отчего многие стали носить данные кружочки под одеждой, для привлечения «Того, Кого Всегда Жду» слегка смачивая их кровью потенциального донора. То бишь своей. И все-таки красный значочек и суицид, как оказалось, — две вещи несовместные. Именно в кругах «краснометочников» всё более преобладало стремление выдержать характер и во что бы то ни стало дождаться своего звездного часа. Подобные люди были склонны организовывать различные клубы самоубийц (с совершенно иным уставом, чем описанный у того же Роберта Луиса), клубы друзей вайперов (отметим, что злополучная кличка даже и в таких случаях вытесняла самоназвание), где проводились «Балы В-жертв», своей разнузданностью, как и своим обозначением, напоминавшие аристократические танцевальные сборища термидорианской эпохи во Франции, и прочие тому подобные увеселения, тусовки и дискуссионные центры.

Справедливости ради надо отметить, что сами вайперы (опять эта кличка: ну, как говорится, что прилипло, то уж прилипло) в эти игры не играли и лишь изредка дарили своим вниманием наиболее приличные мероприятия — с целью заработать карманные деньги или иметь возможность прикупить непонятно что в местных бутиках, гипермаркетах и прочих торговых центрах. Присутствие вайпера мало-помалу становилось знаком респектабельности.

Стоит ли говорить, что разрешенную им охоту вайперы осуществляли без большой огласки и шума, выбирая объекты по критериям, что были ведомы им одним?

И стоило ли также говорить, что личности, которые так широко рекламировали себя перед народом и вайперами, практически ничем не рисковали, щедрой рукой подсыпая красный перчик в свою жизнь?

Статья 4

Сторона 1 также рекомендует представителям Стороны 2 в процессе исполнения ими Ритуала прежде всего обращать внимание: а) на добровольцев, которые согласятся быть объектом указанной инициации и в ознаменование этого будут носить специальный значок, форма, цвет и запах которого будут согласованы Сторонами дополнительно, б) на тех граждан России, которые открыто и в присутствии по крайней мере двух свидетелей признают факт положительного ответа на вопросы референдума, посвященные проблеме инициации представителей Стороны 2, в) на лиц, официально признанных неблагонадежными органами внутренней безопасности.

Статья 6

После выполнения своей основной задачи Сторона 2 также имеет право находиться на территории Стороны 1 по просьбе научных, общественных и культурных организаций Стороны 1, если данная просьба выражена конкретно и четко обоснована, а срок пребывания представителя Стороны 2 согласован со всеми вышестоящими организациями. Денежные средства, полученные конкретным представителем Стороны 2, он обязан потратить на территории Стороны 1 или пожертвовать через Российский Государственный Банк на благотворительные цели.

 

5 мая 2022 года. 8 часов утра

Мурманск — аэродром «Норильск Старый», база «Норильск Старая»

К двери видавшего виды военного вертолета с кабиной, необычно вынесенной вперед, по заснеженному полю шли четверо. Двое их них явно были потертыми в кабинетных и макетных сражениях штабными вояками, причем, судя по обмундированию, из разных армий. Куда более отрадную картину, чем они представляла молодая женщина лет тридцати пяти, чье округлое темнобровое лицо, крашенные в темный каштан волосы до плеч и невысокая, но крепкая фигурка «с формами», затянутая под распахнутой цигейковой шубкой в маленькое черное платье из джерси, свидетельствовали о крепких славяно-татарских корнях. Молодой стройный мулат в пушистом мохеровом пальто и белом смокинге, едва ли не трепетно поддерживающий ее под локоток, шествовал чуть косолапой походкой бывалого капоэйриста. В рассеянности взгляда, однако, чувствовался не столько влюблённый, сколько старожил Силиконовой Долины.

У самой двери один из военных галантно поклонился, пропуская женщину вперед.

— Только после вас, — сказала та, отдав поклон.

Штабисты, с некоторым недоумением пожав плечами, поднялись внутрь и неторопливо загрузились.

Дальнейшая беседа между обоими штатскими велась быстро, негромко и на совершенно невообразимом диалекте, распространенном в диких районах бразильской сельвы.

— Ты сошла с ума. Эти эсэнгешные солдафоны захватят самые безопасные места в своей старой жестянке.

— А мы узнаем, какие именно. Зато вот увидишь, с наших собственных будет самый лучший обзор.

— Не забывай, что я должен тебя охранять.

— С этим вопросом лучше обратиться к вон тем, по другую сторону бытия, — девушка показала вздернутым подбородком куда-то вперед. — В их присутствии из тебя бодигард — что из индюшки балерина Большого театра. Сегодня ты моя самая длинная счетная линейка в мире — и ничего помимо. Даже не спорь.

— Льюуда-Мила!

— Жоржиу!

— Эй, молодые люди, вы скоро? — донесся из открытой двери бас одного из военных. — Пилот вон говорит, что они страсть как пунктуальны.

— Без нас всё равно не начнут, — махнула рукой девушка, забираясь внутрь. Вслед за ней вспрыгнул мулат, плотно закрыв за собой выгнутую дверь.

Вертолет, треща лопастями, поднялся вверх и поплыл в солнечном, морозном небе, как огромный стрекозел.

— Вот, смотри, птаха тропическая, это наша тундра, — азартно говорила Людмила, прислонясь всем носиком к обзорному стеклу. — Сады камня и льда, эфемерных цветов и ягеля. Ой, гляди, олешки дикие! Знаешь, местные скотоводы жалуются, что их домашняя скотина тоже соблазняется погулять на просторе, а потом фиг ее вернешь, это ж один и тот же биологический вид. А карликовые березы, гляди, Жоржик, это ведь полная икебана!

— Мне отсюда мелко, — ответил мулат, слегка затрудняясь русским языком. — Не вижу, чего тут обаятельного.

— Знаешь, когда меня посылали к саудовцам… Там ведь благодаря былым нефтяным деньгам вся земля — роскошный сад. Так один мудрый старец посадил меня на полдня у границы этого сада и голых песков: многие из арабов проводят там выходной, причем целыми семьями толкутся. И говорит: «Ты слыхала пословицу о том, что красота пустыни — в глазах смотрящего? Вот и смотри, покуда не поймешь ее сердцем».

— Поняла?

— Ага, — смеется Людмила, мотая головой и затыкая уши от вертолетного шума. — Когда сюда вернулась.

— Подлетаем к самому дерьму! — крикнул пилот, поворачиваясь к пассажирам. — Принять альгинат, нацепить угольные фильтры, беруши и черные очки. Не спутайте, что куда вздеть, Людочка.

— Да знаю я, — отмахнулась она, неторопливо производя требуемые действия, — это вы все новички, а мне уж раз двадцать сия радость выпадала.

— А почему вайпов такие пустяки на месте удерживают, Люда-Мила? — спросил Жоржиу. — Это же просто неприятно, кроме больших рентгенов.

— Людям — да, но у вампиров слух тончайший, лучше, чем у собаки или волка, обоняние изысканное, чувствительность к жесткому излучению, кстати, такая, что доза лишь втрое сверх допустимой для человека сразу превращает их в деревяшку; а глаза от яркого света вообще выгорают напрочь суток через пять или шесть. Последним свойством люди широко пользовались на допросах, — сухо объясняет Людмила.

— Караул, ныряем! — скомандовал пилот. — Застегнуть привязные ремни!

И гигантское крылатое насекомое круто уходит в самую гущу нестерпимого света, невидимого шума и зловония.

Через десять минут четверка пассажиров высадилась на небольшую площадку, покрытую серым шлаком, и двинулась по ней к домикам на краю аэродрома, щуря глаза, чихая, кашляя, почесывая за зудящими ушами и отфыркиваясь. Молодежь запахнула свои пальтишки, старшие зябко поводили плечами, обтянутыми сукном.

— Теперь слушайте меня, господа наблюдатели. — негромко проговорила девушка. — Инструктаж с вами проводили стандартный, как я поняла. Что дезактивируемся и вообще моемся только по прибытии в Мурманск, вы знаете: фон даже тут внизу превышает допустимую норму в полтора раза, так что сейчас мы принимаем на грудь солидную дозу. Пилоту хорошо, он за свинцовым панцирем спрятался. Не показывать здешним свою кровь — это тоже ясно: реакция у них на нее, как у акул. Возможен нервный срыв с вытекающими последствиями. Из вас самих. Далее: они, прямо как собаки, терпеть не могут ароматов страха и подлости, даже глубоко запрятанных в подсознание. Этакие Полиграф Полиграфычи.

— Люда?

— Детекторы лжи, Жоржиу. Так вот. Эти «духовные» запахи нервируют вампиров и приводят в еще более нестабильное состояние, чем телесные. Ох, господа Несвятипаска и Савинич, стоило бы вам пройти хотя бы первичную психологическую подготовку, как господину Джорджу Амадеусу, да сами ведь сюда торопились. Урочного дня не дожидаясь, как говорится. Ну, реальной опасности для вас тут и сейчас не больше, чем на церемонии «Оскара», только ведь сегодня будет не так интересно.

— Это мы вытерпим, паненка, что неинтересно, — добродушно пробурчал Савинич. — Вот холод, однако, уже вовсю донимает.

От одного из домиков отделилась худощавая фигура и пошла навстречу. Приблизившись, слегка поклонилась всем; Людмила церемонно ответила на поклон.

— Мы вас ждем, господа иноземные наблюдатели и госпожа эксперт.

— Я опоздала, мой мастер Леонард?

— Нет. Однако все уже собрались в зале.

Действительно, сквозь пеструю толпу наша пятерка пробилась еле-еле. Жоржиу особенно смущали две вещи: полное отсутствие гниловатого тепла, которое свойственно излучать людской плоти, и ровный, необычно звонкий гул голосов.

Наконец, люди успешно заняли места на возвышении — военные с одной стороны, штатские — с другой. Леонард отступил в передний ряд стоящих. Людмила протянула руку к микрофону.

— Уважаемые граждане Норильского В-Центра! Еще раз повторяю то, что было уже передано по радио: конкурс сегодня проводится вне очереди и в рамках показательного, потому что вами заинтересовались правительства Бразилии, Белоруссии и Украины. Так как воздушный транспорт, предоставленный совместным руководством СНГ, не рассчитан на перевозку обыкновенного числа пассажиров, мы отбираем только двоих. Покорно прошу не быть в обиде — в следующий приезд комиссии мы не будем из-за этого уменьшать обычную квоту. А сейчас, пожалуйста, пусть кандидаты пройдут мимо президиума и положат передо мной свои фото или голограммы.

Далее молодые люди переговаривались уже на каком-то совершенно невнятном жаргоне, перемежаемом стандартной европейской лексикой:

— Конкурс В-красоты. Парад изящных кровопийц-«нгуо». Они что, и правда такие?

— Ну, это вроде как модная личина. Вообще-то они в самом деле красавцы, только слегка гримируются под популярных молодежных идолов, причем несмываемой краской.

— Чтобы оказать особую честь тому, кого будут употреблять.

— О да, и не смейся. К тому вдобавок — заработать денежек на популярных шоу.

— Нет, ты прикинь, Люда милая, мои шефы со стороны папочки хотят одного на роль новоорлеанского Барона Самеди, а мои родичи со стороны мамочки просят открыть одним таким карнавал в Рио!

— Оба пока опоздали. Ты лучше не отвлекайся на треп, Жоржик. Твое дело — просчитывать образы на соответствие и закреплять в себе виртуальные модели, сколько сможешь удержать.

— А что, собственно, тут со стандартным железом?

— Поле устроено как-то так, что любая электроника через некое непонятное время взрывается. Как в книжке «Бойцовский клуб», знаешь? Чтобы вампиры не таскали высокие технологии себе в нору. Их о том не предупредили, кстати. Сами, мол, доходите… И пришлось ведь дойти. Теперь сечешь, откуда у них такая большая естественная убыль?

— Святые демоны ада! Это ж подло.

— Военная хитрость, мой милый. Только тсс… Соседи о том не знают, одни мы, россияне высокого полета, и теперь вот ты как мой личный конфидент.

— И ведь последние полгода через меня…

— Стоп машина.

— Детки, а невежливо говорить на языке, который не все из присутствующих понимают, — строго заметил Несвятипаска.

— Так я предупредила, пане пулковнику, что вам будет скучно. Жоржи украинской мовы не понимает, приходится нганасанской обходиться. В строго профессиональных целях. Мы советуемся в целях отбора кандидатур — это наша работа, а вы свой прямой интерес соблюдайте.

Мимо стола шелестела одеждами, грациозно раскачивала бедрами, постукивала каблуком в пол юная с виду толпа.

— Сегодняшняя тема что — кино прошлых лет? — спросил Жорж.

— Как ни странно, — кивнула Людмила, одновременно делая два дела: разглядывая тех, кто играл роли актеров, и просматривая небольшие объемные изображения на столе перед собой. — Эх, время, время! Столько красавцев, а выбрать надо мигом. Смотри, вон там молодой Бандерас, только без его толстого шнобеля. И в голубом с позолотой костюмчике тореро с алой мулетой поверх него — ах, индпошив, индпошив, индпошив!

— А сейчас шествует ангелическая Марлен Дитрих. Без крылышек, зато в горячо любимых брюках. Еще бы ей верблюдика… или хотя бы олешка на привязи.

— Тебе всё бы дам разглядывать, а нам ныне семейная пара потребна.

— Слушай, а ведь это знаменитая киногероиня войны Севера с Югом. Эх, как я ее в детстве обожал!

— Вот ее и возьмем. Надеюсь, характер оригинала соответствует двойному образу. Дива и стерва, так сказать. Как у тебя с оцифровкой?

— Адекватно.

— Теперь я. Он продефилировал одним из первых. Типичная белокурая бестия с горящими и наглыми глазами, прототип бывал хорош в любых ролях, и белых, и черных. Кумир моей мамочки, да и моим был когда-то до своего фатального потолстения.

— Снова соответствует заявке. Кстати, этот экземпляр тонок и прям, как трость. Или как упрятанный в ней стальной клинок.

— Ну, закругляемся или еще потешим здешнее самолюбие?

— Давай уж потешим. Полчасика от силы осталось.

Статья 9

Сторона 1 усиленно рекомендует представителям Стороны 2 при исполнении теми разрешенных во время проведения Ритуала действий не оскорблять чести, достоинства, нравственных и эстетических чувств непосредственных объектов Ритуала, а также исполнять просьбы указанных объектов в размере, подсказанном конкретными настроениями и определенном финансовыми возможностями указанных представителей…

 

5 мая 2022 года. Вечер. Москва

Я волоку на себе две одноразовых пленочных сумки с продуктами на пятый этаж. Дом сталинский, без лифта, сносу и реставрации не подлежит, зато выдержит попадание любой бомбы — если когда-нибудь в этом кисельном мире снова начнется война. Архитектурный памятник, туды его в качель. Высокие потолки, просторные холлы, крепкие перила, двускатная крыша с чердаком, так что мой последний уровень ни разу не страдал от протечек.

Вот лампы здесь бьются безбожно, причем эти… долгоиграющие и плохо утилизируемые. Оттого в нашем бронетанковом подъезде и днем, и ночью стоит приятная темнота.

А перед моей дверью — интересный незнакомец.

И не вглядываясь видно, кто именно. Так серебряный гвоздь, вбитый в подошву суеверного ботинка, выделяется среди своих красновато-ржавых собратьев.

— Вы ко мне? — спрашиваю.

— Да, госпожа Наталия Гончарова.

Точно. Мой личный выигрыш в здешней вавилонской лотерее. Молодым без этой дамокловой шаблюки над головой нормально не живется и тем более не размножается, а старая тетка им за всё отвечай.

— Как вы можете видеть, я не ношу этих дурацких меток, смоченных моей пахучей кровью. И на референдуме, кстати, голосовала против частичного открытия границ.

— Я знаю.

— Получается, я ваш приватный выбор?

— Можно сказать и так.

Блин, блин, блинохват, как говаривала моя личная бабуля, представляя, как звонят церковные колокола на помин ее души.

— Лицензия на мой отстрел у вас, я думаю, наличествует?

— Нет, разумеется. Карт-бланш с моим именем наверху, — он показывает бумагу с характерным голографическим свечением. Не подделаешь и ни с чем иным не спутаешь.

— Ну… Здесь устроимся или всё-таки в квартиру перейдем?

Не отвечая, вампир мгновенно помещает себя в задверье и щелкает замками, широко распахивая мой личный портал, принимает из моих дрожащих рук обе сумки и несет к холодильнику.

— «Смерть, помоги нести мою вязанку», — цитирую я негромко, но и этого, надеюсь, достаточно, чтоб ему услышать. И поперхиваюсь моим черным юмором. Проклятая сухость в горле некстати одолела.

Вампир зажигает прямо перед моим носом неяркую настенную лампу с гордым именем «бра» и предстает во всей красе.

Да. Теперь я понимаю, чем таким нехорошим пахло в нашем подъезде.

Шикарное пальто цвета жженого сахара всё в каких-то грязных пятнах, костяные пуговицы ручной работы потемнели и почти все выкорчеваны с корнем, из разъема виднеется что-то уж совсем погорелое. «Павлиний» галстук и муаровый жилет, судя по шелковым махрам. На фирменных ботинках по фунту жженой глины, а брюки как будто наш кооперативный Шарик жевал. Бледные волосы не пойми какого цвета. И изо рта тянет… Ну это уж как раз понятно, чем.

— Я рассматриваю ваш внешний вид как прямое нарушение моих потребительских прав, — строго вещаю я. — Зубной камень с верхних клыков давно снимали? И вообще идите мойтесь, без этого и разговаривать с вами не стану. Нет, не туда, где джакузи, а рядом.

Он послушно заходит в крошечную комнатку с душем и глубоким поддоном, на ходу доставая из кармана некий серый блестящий пакет типа мусорного и сгружая в него свои манатки. Потом крепко завязывает его и вручает мне уже через щелку в еле приоткрытой двери:

— Будьте добры, выкиньте прямо в окно. В общий мусор нельзя.

На серой пленке четко вырисовываются три ярко-желтых треугольника, вписанных в круг. Черрт! Как же это…

— Простите, но сам мешок не фонит, я его у здешнего дворника специально взял, — глухо доносится из-под резкого шума воды, пущенной на полный напор. — Дворник вызовет спецкоманду, а уж та дезактивирует.

Прелестная забота о моем здоровье.

— И, простите еще раз, от вашего мужа не осталось чего-нибудь по моему росту?

— Вы намекаете, что он помер, а не сбежал со всеми носильными вещами, — говорю я, — В этом вы абсолютно правы. Но вам могу выделить лишь стеганый киргизский халат. Ярко-синий. Берете?

Вампир не удостаивает меня ответом. Тогда я достаю описанный предмет из шкафа и демонстративно вешаю на внешнюю ручку душевой, шикарно разостлав подол по полу. Такой халат, кстати, — это верхняя и даже зимняя одежда, но мой любимый этнограф им спасался от холода, что грыз его кости изнутри.

Этот тип соизволяет выйти: вальяжный, ароматный, дышащий моими лучшими духами и своими вампирскими туманами. Всё равно не красавец, скорее наоборот. Белобрысые патлы торчком, как у ежа, глаза как голубовато-белые бельма, рот будто ножом поперек лица прорезан. Э, ладно, в моем возрасте и при моих переживаниях забить на всё — лучшая политика.

— Вас не настораживает это… несоответствие образу? — отчего-то ляпает он. — Вдруг я беглец из-под колпака.

— Милейший, — отвечаю я со зрелым сарказмом, — если я вызову нашего участкового пативена, он заявит, что лицензия — это и есть ваш основной паспорт. Вы же ему в работе латентно помогаете. А еще он заявит, что депортировали как-то одного этакого в края отдаленные, а потом его компатриоты заявили, что паспорт и кредитка покойного просто утерялись, — воришка, скажем, вытащил.

Мы совместно держим паузу. Так долго, что у меня прямо руки отваливаются.

— У меня вроде как есть время, — наконец говорю я, — на составление завещания и прочие забавы.

— Вы кому отдаете квартиру?

— Дочери.

— Живет с вами?

— Да нет, поссорились слегка и с тех пор почти не общаемся. Она, видите ли, была против анклава и за ваш выход оттуда, а я соответственно за анклав и против выпуска.

— Если хотите дополнить вашу пос… вашу волю, — говорит он, — я вправе заверить.

— Там приписка, — отвечаю. — На подругу и ее сынка.

У подруги, кроме мальчишки, на тридцати полезных метрах проживает шестнадцать беспородных псов и кошек. Что поделаешь, если квартирка маленькая, а сердце большое?

Да, что-то не совсем о том мы с ним беседуем.

— Послушайте, — говорю я, — ничего мне такого, собственно, не надо. Это же как хвост собаке рубить в три приема.

— Вы до неприличия не боитесь, — он констатирует факт сухим, как песок, голосом.

— Не ваше дело.

— Моё. Из-за этого у меня…

— Всякое желание пропадает, — вдруг заканчиваю я чужую фразу. Знаете, чем хороши речевые штампы? Они так часто оказываются в самых разных контекстах, наматывают на себя так много смыслов, что в конце концов резко и многозначно умнеют.

— Да! Я не могу — пока не уясню себе, что вы за чудище такое.

Я хочу ответить, как в детстве: «От чудища слышу», — но с какой стати буду оскорблять его при исполнении?

— Тогда погодим, — говорю, — тем более что я голодна, как зимний волк.

И демонстративно хватаю из неразгруженной сумки длиннейший банан.

— Вам бы лучше вина выпить, — внезапно говорит он. — Коньяка «Белый аист». Или альгинатов.

— Я безалкоголик, — отвечаю. — И в чем вообще дело?

— Во мне, — лаконично отвечает он.

— Я что, от вас дозу хватила?

Заботливый какой, ё-моё…

— Поясню, — говорит вампир по-прежнему безлично. — Я имею право только на десять дней, и то отмечаться надо в вашей мен-тов-ке. Собственно, второе не требуется — никто на нас пристально не смотрит. Но это пока не пожелают нас… как это? Прищучить всех сразу. За эти десять дней вы сделаетесь немного больны. Горькая кровь.

— И для вас, такого нежного, буду несъедобна. Сочувствую. Так почему бы вам…так сказать… сразу от меня не отвалить?

— Потому что мне вас лично…хм…заказали.

— Так. И дальше что?

К тому времени я уже расправилась аж с двумя культовыми фруктами и почувствовала в жилах мощный выброс то ли адреналина, то ли галлюциногена.

— Я хочу предложить вам сделку. Чтобы мне оправдаться, мы с вами заключаем дополнительный, уже именной договор и пересылаем по компьютерной почте. Вы, кстати, на столько вещей имеете реальное право, что даже и не представляете.

— Пой, ласточка, пой, Мефистофель, — бормочу я.

— Но параллельно с этим вы соблюдаете некоторые мои указания, носящие характер, скажем, медицинских.

— Муть, — говорю я. — Полная. Прибыли, по сути, никакой, а еще корячиться.

И тут слышу почти робкое:

— Ну пожалуйста.

Играть так играть, сказал котенок, когда собака хватила его за шкирку и пошла трепать из стороны в сторону. Вся страна ловит кайф от русской рулетки, а я чем хуже?

— Добро. Составляйте свой манускрипт, только я пока не обещаю, что его вообще подпишу. Да, вайперы едят?

— Не едят, а вкушают, обоняют и слушают.

— Это пищу-то?

— Люди говорят, что в духах или смеси пряностей преобладает такая-то нота. Ну а мы пишем на эти ноты свою музыку.

— Преле-э-стно.

— Грубая пища в нас вообще-то не переваривается, зато отлично чистит изнутри.

— Еще прелестней. И сильно вас от нее рвет?

В процессе разговора я выполняю привычные функции: разогреваю на сковороде подсолнечное масло, режу туда лук, чтобы как следует поджарился и пропитал окрестность своим ароматом (а всякие там гурманы хоть подавитесь), взбиваю четыре яйца таким специальным веничком и лью их на сковороду непрерывной струей. А потом до кучи присыпаю специальной смесью молотых травок. Выключаю, сыплю туда тертый сыр и накрываю всё дело крышкой, чтоб его расплавить. Вот и готово: дешево и очень сердито. Делю по тарелкам, кладу по вилке и по куску тминного хлебушка.

— Вот, можете потреблять, ежели не стыдно.

Ему не стыдно нисколько — я так думаю, он наслаждается ситуацией. Настолько, что соблаговоляет помыть за собой посуду.

И сходу влезает в мой компьютер, пренебрегая затейливыми паролями.

«Я, гражданин НВЦ именем Роджер Гейли, реципиент, и гражданка России именем Наталия Гончарова…»

— Вы можете меня звать Род, чтобы не выкать и не тыкать. А вас как — Натали?

— Ой нет, только не это. Меня еще в школе дразнили мадам Пушкиной, убийцей поэта или еще того похлеще. Время тогда было жесткое…Так что я просто Тали. А вы — просто Веселый Роджер, как на пиратском флаге.

«…или Тали, его донор, заключили между собой приватное соглашение о недельной отсрочке, которое может быть прервано любым из нас в случае форс-мажорных обстоятельств, а госпожой Наталией, или Тали, — также и по ее собственному желанию».

Не щедро же мне отпущено.

«Я, Роджер Гейли, со своей стороны, обещаю в течение всего этого времени предоставлять госпоже Тали всё услуги, о которых она может попросить, кроме тех, которые прямо угрожают моей целостности, и прилагать усилия для сохранения ее физического и психического здоровья на этот срок».

— Это мне вроде и так гарантировано… Или не в таких грандиозных масштабах? И как насчет «целостности» ваших бабок?

Он игнорирует мое замечание.

— Да, а что там по поводу секса — он входит в ваш прайс-лист или вы стерильны?

Молчит, как партизан на допросе. Ну. это я так, свой сволочной характер проявляю: как говорится, в юные годы оргазм — это гора, а в пожилые — та мышка, которую гора изволила родить.

«Я, госпожа Наталия (Тали) Гончарова, с моей стороны, обещаю прислушиваться к советам гражданина Роджера касательно моего физического и психического состояния и неукоснительно подчиняться его приказам, напрямую связанным с выполнением им своей прямой задачи».

Очередной шедевр бюрократической писанины. Нет, я прямо в них тону….

— Прочли? Подписывайте в двух экземплярах. С датой. Я всё это отсканирую и вышлю. Да…

Род мнется. Наконец рожает:

— Оставьте на моем бланке каплю своей слюны. А на своем — лучше мазок крови. Или на обоих и то, и другое.

— Типа договор с дьяволом.

— Нет, простой маячок.

Кротко подчиняюсь — слюней на языке, а также корок и болячек в носу у меня навалом. Забираю один из подписанных меморандумов. Он кладет другой текст в нагрудный карманчик халатной одежды, рядом с лицензией и старым носовым платком.

Моя карманная смерть.

Я послушно проглатываю здоровенную таблетищу ньюпассита, которую он выгребает из моих же запасов. И иду баиньки.

 

6 мая 2022 года. 8 часов утра. Москва

Утро начинается весело и ярко. Солнце во все лопатки сияет на синем небе. Меня будит ну совершенно офигительный запах из кухни, и я, едва продрав глаза, иду по следу.

Мой личный вампир в законе, надев мой фартук поверх халата и нацепив шикарные (мои же) темные очки поперек всей своей физиономии, приветствует меня поднятием деревянной весёлки кверху:

— К своей каторжной отработке приступил. У тебя в холодильном и стенном шкафах сплошная зелень и какие-то мелкие бобы. Ты что, веганка, Тали?

— Скорее лактовегетарианка. Айран, кумыс, маш, нус, фалафель и прочая соя.

Тут я соображаю, что он меня «тыкает», хоть этот кот Бегемот вроде не пил из меня брудершафта. Заснула я в ясном сознании происходящего и проснулась такой же, как была. Ладно, забьем не глядя.

— Это что ж ты сготовил, Род? Не пойму никак.

— Я назвал это четверговым блюдом, потому что впервые сготовил его в четверг.

Почти прямая цитата из Рэя Бредбери.

— Приводи себя в порядок и садись за стол. Какие еще будут пожелания? Вообще-то нам обоим надо одеться поприличнее.

— Тебе — да, — говорю со своего унитазного трона.

— Так значит, ты поешь, а потом прямо в бутик?

— А потом — прямо в хороший магазин спортивной одежды. Не знаю как ты, а я лично ненавижу тряпки, которые колени стреноживают и в ногах путаются. И обувь на тонком каблуке. И сумочки типа театральных.

— К сведению принял и согласен. Хотя сам я юбок отродясь не нашивал.

Овощного рагу так много, что я киваю ему — садись, мол, напротив и наворачивай. Запах тоже не обманул моих ожиданий: вкусно до помрачения ума, на порядок выше стряпни моей доченьки и на два — моей собственной. Если так будет продолжаться всю неделю, я точно заработаю килограмм жира на бедрах и полноценный стокгольмский синдром в качестве бонуса.

— Да, уж если мы на «ты» перешли, — говорю я, разнеженно наблюдая за тем. как Род моет вилки, тарелки и сковороду. Нет, со вчерашнего вечера он явно похорошел: будто его в крепком уксусе промыли. И очки ему чертовски к лицу, вот еще бы на длинный роток накинуть платок. Как мусульманке. — Почему вы все так не любите слова «вайпер»?

— ???

— Мы ведь на русском общаемся, там буквы «дубль-вэ» нет. А вайпер с одинарным «вэ» — это по-английски гадюка. Аспид. Не так уж плохо, по-моему.

Он кривовато усмехается. Ох уж эта его усмешечка одним углом рта, что-то слышится родное в долгой песне ямщика…

А потом он накрывает свои белокурые волосы мужниным черным тебетеем с серебряной вышивкой, обувается в «турецкие» шлепанцы с загнутыми носами, и мы отправляемся за приличной одеждой.

— Ты украл, — ворчу я, переодеваясь дома во все новое.

— Позаимствовал в рекламных целях, — уточняет Род с самым нахальным видом. — Ты же видела — все менеджеры дамского рода и вида прямо так горло и подставляли. В смысле на шею вешались.

Поскольку он зарозовел до неприличия, я догадываюсь, что он попользовался от этих народов не только одежкой. Ну, не всё же вам, змеюкам, до смерти жалить, верно?

— Ты прекрасно выглядишь, — Род оценивающе окидывает меня с ног до головы: фирменные кроссовки не промокают и не потеют, брюки выкроены по лекалу, тончайший свитер облегает сдобную грудь, полартексовая куртка легким мановением руки обращается в жилет. Короткие седые волосы под бейсболкой в равных долях перемешаны с темно-русыми и спадают прядками на уши.

— Ты тоже, так что взаимно. Нам идет спортивный стиль. А теперь куда?

— Предлагаю запереть твою квартиру и слетать… ну, для затравки в Питер. Давно не была?

— Лет десять. Телетранспортация, что ли?

— Телепортация. Ти-порт, — кивает он. — Не уверен, что вместе с тобой потяну на большие расстояния, так что учиться стоит на малых.

 

5 мая 2022 года. 14–00 часов ровно. База «Норильск Старая»

Людмила резко хлопает в ладоши: раз-два.

— Сердечно благодарю всех за поддержку и солидарность с нашим выбором. Поистине, сегодня выбраны самые достойные. А сейчас позвольте нам уйти ради того, чтобы вернуться.

Перед четырьмя гостями и двумя избранниками неохотно расступаются людские волны.

На пути к вертолету мастер Леонард говорит девушке по-нганасански, тихо улыбаясь в дымные серые небеса:

— Милая всем людям! Друзья чуют что-то дурное в ваших славянских спутниках и их транспорте.

— Не удивлюсь, — коротко отвечает Людмила. — Такого древнего воздушного извозчика мне еще не попадалось. Однако ж дипломаты улетают с нами хотя и без великой радости, но без трепета в душе.

— Вы пробовали предложить им остаться внизу на день-другой?

— Их же и без радиации тут пропоносит, с одного страху, — отвечает она. — Сама я же его на них и нагнала.

— А темнокожего?

— Да мы двое что нитка с иголкой. Я лично рада была бы остаться у Друзей, хоть с ним, хоть без него, только сразу на заметку возьмут. Поздно. Кто вам сказал-то? Дюльсемяку? Тубяку?

— И Дюходие.

— О. Видать, полная дрянь дело, если они хоть в этом сошлись.

На этих словах оба вежливо раскланиваются и расстаются. Вертолет гостеприимно приоткрывает дверцу.

— Простите великодушно, — девушка отодвигает военных в сторонку и пропускает обоих вампиров вперед, одновременно вкладывая им в руки по небольшому плоскому свертку. Говорит на местном диалекте: отрывисто, с вежливой маской на лице.

— Вивиан. Рут. Это всего лишь незаполненные голографические бланки, я ничего другого не раздаю; ни паспортов, ни кредиток. Но в одном конверте еще моя социальная карта, инвалидная, в другом оригинал маминой, якобы утерянной. Результат моих плутней. Обе полностью загружены монетой.

— Понятно. Благодарю вас, — с сердитой миной отвечает мужчина. — Туда по собачьей шерсти, обратно против оленьей. Повадился кувшин воду носить, тут ему и голову сломить. Простите за чепуху. Больше нечем было заполнить паузу.

Людмила церемонно кивает и продолжает инструктаж:

— Сейчас вы сядете назад. Ширму между передними и вашими сиденьями закрыть, но не запирать, замок аварийно-грузового люка проверить. Если что не так — мой адрес вы помните или возьмете по менталу от своих.

— Что такое? — недовольно спрашивает Несвятипаска. — Разве мы не в прежнем порядке?

— Вайперы излучений не любят, — говорит Людмила. — Захотели забиться в дальний уголок от великого трусохвостия. Не беда: сядете ближе к пилоту, там самая красота через фонарь просвечивает. А мы с Жоржиу посередке — сладкая парочка, верно, мой святой Георгий? Не тужи: виды у нас не очень красивые, зато от командного отсека отделяет нехилое пространство. Посплетничать можно, ну и поженихаться заодно.

Статья 7

Ни один представитель Стороны 2 не имеет права уклоняться от ежедневного паспортного контроля в органах внутренней безопасности. Также он не имеет права приближаться ни к одному зданию посольств и представительств других, помимо Стороны 1, государств, а также пересекать государственную границу Стороны 1 любым способом, в частности: наземным, водным, воздушным, подземным, подводным и находящимся за пределами воздушного пространства.

 

7 мая 2022 года. Санкт-Петербург

Меня просто бесит, как Рут выламывается из-за этой женщины. Просто римейк старинного фильма «Арлетт», где брачный аферист охмурял тетку много старше своего возраста — до тех пор, пока не влюбился в неё по уши. Чувство вины — о, это я как раз понимаю. Собственно говоря, именно оно и заставило его так быстро прибыть к ее порогу, обогнав меня по крайней мере на два часа, хоть мы и договаривались работать его аферу вместе. И теперь эта вина принуждает Рута безропотно сносить в высшей мере оригинальный юмор пациентки.

Когда он после Эрмитажа (и на кой он им сдался, туда же на водопой целые туристические стада ходят) предложил ей поужинать в ресторане, наша Тали вроде как сие одобрила. Когда он заявил, что тамошний фэйс-контроль женщин в штанах не пропускает, она кротко согласилась на юбку. Но, я так думаю, чуть позже она подглядела в щелку смежного с ним гостиничного апартамента, как он облачается в нашу «классику»: черный смокинг с атласными отворотами, темно-серые брюки, лакированные башмаки и крахмальную рубашку с небольшими золотыми запонками. (Еще не хватало цилиндра, трости и плаща-крылатки; но это вроде к фраку положено.) И в качестве противовеса нацепила на себя (и у кого одолжила только) длинную, до пят, юбку хаки со вставкой из вологодских кружев, ажурный золотистый топ поверх зеленой водолазки и армейские башмаки тридцать восьмого размера! Не спорю, в эту весну пол-Питера разгуливало таким же в точности образом, но то были совсем юные пацанки.

В ресторане я уселась поодаль и наслаждалась той брезгливой миной, с которой Тали перерывала меню в поисках чего-либо условно вегетарианского (или, на худой конец, постного), а потом терзала винную карту, вполне внятно скандируя французские и испанские названия вин, чтобы потом потребовать у шокированного официанта бутылочку «Терской минеральной». Чуть попозже, неохотно ковыряя у себя в тарелке с соевым муляжом бифштекса, эта тезка жены поэта в полный голос сожалела, что «Родя» не повел ее в китайскую или японскую забегаловку, какие тут на каждом шагу, и громко восхищалась умением Рута готовить… Кончилось представление тем, что он торопливо затолкал в себя добрых две трети заказа и повлек даму кормиться в номер, где у них была крошечная кухонька с аэрогрилем и электрическим чайником.

А на следующее утро он перетащил ее (и, стало быть, меня) через финскую границу — я так думаю, у них это было спланировано заранее.

Я, конечно, понимаю, что нам постоянно приходится бравировать теми правилами, которые установлены для нас дубовым российским законодательством, иначе просто не удержишься на плаву. Однако ради чего Рут подставляет всё наше общество именно во время, когда оно и так балансирует на краю пропасти? Разумеется, за рубежом мы вольные птицы, желанные гости, только и питаемся, что от восхищенных поклонников и поклонниц, но ведь возвращаться всё равно придется через тот же силовой горизонт. И вообще, к чему эта его медлительность, эта игра в непонятки?

— Вивиан, — сказал он, когда я попыталась выразить ему свое робкое возмущение, — я не могу ей солгать. И уже не смею сказать правду.

 

8 мая 2022 года. Мадрид

Прибыли в Испанию, чтобы черпать здешнюю красоту большим уполовником. Любимая страна моего нынешнего покровителя. Ну, он норовит таскать меня по соборам, музеям, паркам и академиям изящных искусств, а меня с чего-то потянуло в скромненький и по виду наполовину заглохший монастырь босых кармелиток. Монахинь тут несколько больше, чем пятнадцать лет назад, и они почти никого к себе не пускают. Возделывают свой сад, как говорится. Когда я спросила, есть ли в ком-нибудь из них королевская испанская кровь, как бывало в прежние века, они, похоже, не совсем меня поняли и посмотрели на нас обоих с жалостью. Славные женщины — и даже не очень старые. Внутри у них не очень большая, но представительная коллекция картин, потрясающие старинные гобелены и много цветов: просто не надышишься.

Да, мой Роджер последнее время что-то юлит. Всё время говорит (со своими шефами, что ли?) по мобильнику — он у него от Филипса, жутко навороченный, — а мне не докладывается. И не позволяет хоть как-то включаться в современную реальность. Во всем прочем замечательно: я на нем в буквальном смысле верхом езжу, потому что при ти-порте еще ладно, а вот во время полета со значительным ускорением никакой вайпер не удержит человека одними руками. Это же тонны две. Поэтому нужно специальное седло с креплениями и ремнями безопасности, и то — ощущение, будто я взнуздала буйный ветер. Кстати, у меня на случай стужи в верхах термобелье, а Родя и так перебился. Именно так мы слетали ночью из Мадрида в Эскориал, а потом сразу в Севилью: ну, это без комментариев.

— Я не могу скакать по всему белу свету, как блоха по перине, — оправдывался тогда Рут. — Есть определенные ограничения.

Иногда в своих стремлениях к секретности он доходит до того, что удлиняет или вообще совсем отпускает мой поводок. Я гуляю где хочу, — Роджер в гостинице обделывает свои личные делишки. И это при том, что для временно беспаспортного вайпера его клиент, по сути дела, такой паспорт и есть. Только я всё равно чувствую где-то неподалеку другую такую же особь, причем сильную. Шестое чувство, наверное. открылось. Или третий глаз.

— Ну да, хитрю и виляю, как собака хвостом, — улыбается мой бледнолицый и белоглазый обаяшка, когда я ему на это указываю. — Имею я право на личную жизнь?

Не поспоришь. Ну, мое дело маленькое. И короткое. Хотя, надо отдать Роду справедливость, под его эгидой каждые мои сутки ухитряются вместить в себя больше, чем иной год.

— Человечество никогда не избежит напастей. Пусть лучше тогда этой напастью будем одни мы, — любит он говорить.

Выходит, он наименьшее из моих личных зол? Ну-ну…

Еще один перл сомнительной ценности:

— Люди возмущаются, что мы едим — или уж там пьем — от них как от представителей вида. Им требуется индивидуальный подход. Вот они его и получили.

— За какие такие грехи?

— Да просто за то, что вы такие разные… И по-разному непонятные.

Он явно хочет спровоцировать меня на… скажем, комментарии личного характера. По поводу некоего приватного выбора. Но я не люблю ступать на скользкий лед.

Нашими приключениями и эскападами Родя наслаждается не меньше меня самой. Когда день проходит удачно, любит пофилософствовать описанным выше образом, имея меня в качестве заинтересованного слушателя, и — право — заинтересованного нелицемерно.

— Мы и вправду нуждаемся в «полной крови» человека, так это вкратце называется, — откровенничает он тогда. — И верно, что по-настоящему только однажды. Как бы перенимаем алгоритм жизни. Идейный стержень, так сказать. Чем раньше это случается, тем надежнее и легче. (Кому?) Прочие вливания могут быть небольшими или почти полными, но со временем мы нуждаемся в них всё меньше… ну, вроде как вы в сексе или гурманстве. Только не думай, что во время войн мы были такими уж великими постниками. Война ведь не спорт и не рыцарский турнир, а игра на взаимное уничтожение. И способа никто не выбирает, уж поверь, ведь в сражении участвует худшая часть человека или… вайпера. Самое страшное в войне — то, что она идет по кругу. И по нарастающей.

— Теперь ты понимаешь хотя бы одну из причин, почему я голосовала за то, чтобы посадить вашу братию под колпак. Драчунов нужно прежде всего развести по противоположным углам… ринга.

— Одним этим резню не закончишь и благорастворения воздухов не получишь. Но не думай, кстати, что наши предки — в самом начале противостояния — не были еще более жуткими монстрами, чем мы. Были.

— Мои предки — тоже. Но их потомки обычно не желают этого признавать. Слушай, а вампир и в самом деле может перестать быть кровопийцей хотя бы после сакральной процедуры?

— Знаешь, как человек не может быть по-настоящему праведным, так и мы не можем вообще не пить крови.

— Двоякий ответ, знаешь ли.

— Не хуже, чем человеческая двойная арифметика. Если один из вас убивает другого, он не обязательно выродок. Почему же вампир в подобной ситуации — скотина, чудовище и далее по всем пунктам обвинения?

— Потому что он не человек и не зверь, а нечто непонятное. Я права? И даже когда его превращают в палочку-выручалочку, в фетиш, как теперь, это не меняет сути дела. Вы не свои для людей и своими никогда не станете.

— Так категорично, Тали? А мы с то…

— Не дури. Я просто облегчаю себе существование. Тебе — не уверена. И знаешь, за что, в конечном счете, плачусь? У всех людей одни и те же проблемы: не могут жить в отсутствие смерти, а рядом с ней не умеют жить долго и счастливо. Ты, Род, и вам подобные просто к этому делу подверстались. Острые игрушки. Красивый фантик на конфетке, слепленной… сам знаешь, из чего.

— Вот теперь я понял, почему ты не хотела вайперского явления народу.

— Как я тебе завидую. Может, и меня вразумишь?

 

9 мая 2022 года. Севилья

Да, это вам не Мадрид. Здесь уже мне самой приходится водить своего кавалера под ручку, чтобы не заблукал в переплетении узких улочек под парусиновыми навесами. Хиральда, на вершину которой мы дружно залезли, восьмиугольный фонтан, где я поплескалась, воображая себя правоверной мусульманкой, — однако Роджер уверил меня, что водоём сотворен готами, не современными, конечно, а всамделишными. Потрясающий кафедральный собор самого начала 15 века, о котором церковники Севильи сказали прямо вот так: «Мы хотим построить храм настолько величественный, чтобы каждый, кто его увидит, счел бы нас сумасшедшими». Как я завидую тем временам, вы бы знали!

А еще дворики и сады, извилистые крутые улочки, Алькасар, мудехар, фламенко, канте хондо, севильский озорник Дон Хуан, бары и ресторанчики с аппетитной закусью на блюдечках, херес амонтильядо, по поводу которого вспоминается Эдгар По…

И Родя, который в уголку деликатно кормит местных голубей здешними «тапас», что до сей поры без ущерба для себя теснились в его любопытном желудке.

По этому поводу произошел краткий экскурс в вайперскую физиологию. Как я и предполагала, желудок у них — просто эластичный мускульный мешок без тени рецепторов и служит для маскировки. Кишечник любой толщины, естественно, отсутствует. Сердце, как и у нас, — мотор для перекачки основной жизненной силы и не более. Легкие необходимы гораздо больше: во-первых, как иначе разговаривать? Во-вторых, это не простые мехи, как в кузнице: они состоят из эластичной пористой губки, очень прочной по сравнению с нашей легочной тканью, а губку обволакивает недурная система кровяных капилляров. Спросить прямо: а не туда ли попадет моя… хм… телесная жидкость, когда ее из меня наконец вытянут, — я посовестилась. Кажется, нет: Родя говорил, что кровь, как жидкая, так и газообразная (???), еще в гортани и пищеводе вайпера обращается в насыщенную воздухом смесь, которая поступает в бронхи и мгновенно расходится по организму. И для чего-то уж совсем непонятного этой взвеси можно придать обратное направление.

 

5 мая 2022 года. 14–00 часов 15 минут. Аэродром «Норильск Старый»

Вертолёт, натужно скрипя лопастью, поднимается вертикально вверх, колыша вечно сухую траву. Провожающие глядят с приличного расстояния, как он уменьшается в размерах, слышат, как при входе в спиральный воздушный колодец, который создает работающий винт, утихает деловитый звук работающего мотора. Вдруг мотор в один ослепительный миг замирает совсем, и…

Зажигается новая звезда.

…Сплошная стена огня между военными и пилотом. Людмила кошкой бросается на мулата, прижимает того к полу, он инстинктивно выворачивается — охранничек, танцор, мачо, проговаривает она лихорадочно, словами защищая себя от жути того, что происходит, — шторы мигом вырывает из гнезд, люк далеко сзади распахивается. Неодолимая сила беззвучно разламывает машину надвое и бесформенными раскаленными кусками роняет вниз.

 

10 мая 2022 года. Агра

Чем умильней наши голубки воркуют, чем увлеченнее бродят по мраморным мавзолеям Индии и золотым пагодам Мьянмы, тем мне тревожнее. Ну, эта отвязная Тали хоть и вопит на каждом шагу, что не хочет впасть в «стокгольмскую хворобу», уже там по самые уши. Еще одно усилие — и синдром накроет ее с головой. Само по себе это еще ничего: как говорил некий древний циник, с приправами еда вкуснее. С очень острыми приправами, однако. И ведь беда не в том, что она задирается, капризничает, эпатирует всю округу — это ей прощаем не одни мы, ибо она не зла по своей природе. Она бурлит, как молодое вино, лишь потому что в самом деле молода, несмотря на свои годы, на изрядно пошатнувшееся здоровье, на вдовство и на саму смерть. Она безупречно храбра, ибо умеет жить внутри каждого мгновения, балансируя на тонкой черте меж двумя стихиями и не поддаваясь ни одной из них. Наша общая беда в том, что этот редчайший приз, который стоило бы всецело оберегать, может пропасть как медный грош, которым платят за чужую подлость.

В самом начале мы могли бы по незнанию подкосить Тали одной короткой фразой — но тем спасти если не душу, то хотя бы плоть. А теперь поздно переигрывать то, что случилось. Потому что Рут — он тоже болен ею, хотя не подозревает о том, и из чистого упрямства пойдет до конца.

Статья 9, продолжение

…Кроме того, непосредственные объекты Ритуала имеют право во время его проведения сохранять свободу воли и четкое восприятие действительности.

 

11 мая 2022 года. Полдень. Игарка

Это почти что мой родной город: в детстве любимым моим чтением была мамочкина книжка «Мы из Игарки», составленная тамошними пионерами (а о ссыльных — ни слова) и посвященная писателю А. М. Горькому, «коварно убитому врагами народа». Чья бы корова мычала…

В городе, по причине вековечной мерзлоты, еще сохранились знаменитые деревянные тротуары, но одноэтажную избушку с высоким земляным фундаментом, похоже, сам Родька и соорудил мне на потребу, уж больно вся из себя хороша. Я гуляю здесь на природе и на воле, то есть вместе со своей тенью, которая, похоже, иногда намеренно мелькает рядом, как пресловутый двадцать пятый кадр. Почти уверена, что это женщина, вернее, дама. И, разумеется, вайперская дама. Почему? Наверное, я уже приспособилась улавливать аромат смертельного совершенства, опасной прелести. Но от него мне, как ни странно, становится спокойней и легче на душе. Любопытно, могла бы я поставить как дополнительное условие — право выбрать из них двоих того, кто бы меня реально проколол?

Господи, молилась я на протяжении почти всей моей жизни, упаси меня от зловонной старости и разжижения мозгов. От вялой ненависти моих родных и знакомых. От позорной беспомощности перед обеими великими сестрами-близнецами. От бесплодного тления.

Господь — Он внял.

На пороге нашего домика, сплошь увитого таким нереальным в этих широтах виноградом, меня встречает незнакомый, но такой родной запах: да, ведь бабушка перед поездкой «на черноморскую природу» варила, в качестве неслыханной роскоши…

— Роджер! Это что у тебя такое — курица?

Он встречает меня прямо в дверях, строгий, весь в черном, несмотря на теплую погоду, и без своих обычных окуляров. Ему явно не до обсуждений сегодняшнего меню — и не до смеха.

— Прости. Прости. Это форс-мажор.

— Ну да, — бормочу я, — не переживай, всё пучком…тьфу, в порядке. Спасибо, что дал сколько-то погулять.

Чушь собачья. Что я несу?

— Я, правда, хотел подождать дня два, даже три, но уже не выйдет.

— Да не стой у меня на пороге… на пути. Примета плохая. Невежливо, — сбивчиво бормочу я. Мне надо срочно взять себя в руки.

Но это делает он. В буквальном смысле.

— Тали, спокойно. Не рвись. Сейчас ты обязана меня слушать. Во-первых, эта птица тебе, чтобы ты съела мясо.

— Ты спятил.

— Тали. Эта деревенская клуша сама захотела умереть, потому что ее петух полюбил другой гарем. Перед тем как ей свернули шею, она помолилась, причастилась и исповедалась.

— Ты что, интервью у неё брал?

— Не мели чепухи. Времени меньше, чем надо. Послушай, — он внезапно взрывается холодным пламенем, — я за день обегал с тобой весь Эрмитаж. В ночное и беззвездное время я поднял тебя на самый шпиль пагоды Шведагон. По чистой твоей прихоти пересчитал все комнаты в Эскориале и получил ни с чем не сообразное число. В мавзолее Мумтаз-Ханум ты распевала наперегонки с эхом до тех пор, пока нас не выгнал служитель, — и хорошо еще, что то была «Фатиха», а не цыганский романс. Можешь и ты мне хоть однажды потрафить?

Я молчу.

— Сейчас я быстренько проверну эту тварь в мясорубке и добавлю столько зелени и местных пряностей, что ты ее даже не почувствуешь.

Абсурд ситуации медленно доходит до меня.

— Ладно, давай как есть. Я же из принципа, а не потому что невкусно.

Пока я перетираю зубами мелко порезанную тушку бедолаги, мой будущий кровник наливает в широкую рюмку коньяк и подносит к моему носу:

— Это можешь не пить. Только лизни и понюхай. Но еще лучше опрокинь в себя и запей водой.

— Жесткое излучение и так далее?

— Верно.

Я проделываю всё требуемое почти без чувств. То есть без страха. И с каким-то даже любопытством.

— Жаль, что уже спиртного хватила, — бормочу я. — А то бы еще аспиринчику сколько-нисколько.

— Зачем?

— Для разжижения крови.

— Не треплись, не надо.

— Не буду. Что дальше-то?

Он ведет меня в мою комнатку и усаживает на старомодный диван с невысоким подголовьем, а сам становится напротив.

И вот он уже не мой уже почти домашний Род. Великолепный черный рыцарь в широкой мантии и с прямым клинком наперевес. Дело слегка портит невсамделишный ветер, что развевает плащ и тем самым создает эффект кинокадра, врезанного непосредственно в окружающую действительность.

— Это еще что? Я думала, у вас для того клыки. Ну, зубы.

— Ты про шпагу? Сакральный знак. Иллюзия. Но… Знаешь, чем иллюзия отличается от галлюцинации? Второго нет, а первое — та же реальность, но увиденная в непривычном ракурсе. Ты всегда в душе хотела такой смерти. С оттенком вызова и благородства.

— Так меч не настоящий?

— Отчего же? Хочешь, потрогай лезвие, только руку не порежь.

Так я и поступаю.

— Знаешь, это так красиво. Но я хотела бы… как там: во время ритуала сохранить свободу воли и четкое восприятие действительности.

Символику вмиг смывает, как холодной водой.

— Ты в своем праве. А теперь откинь голову на спинку и…

— Погоди. На тумбочке моя повязка для спанья при ярком свете, с липучкой. Давай сюда. Твои пронзительные белесые гляделки — последнее, что я хочу видеть под конец своей жизни.

Двусмысленность этой фразы доходит до нас одновременно — мы дуэтом издаем сдавленный смешок.

Однако толстая непроницаемая полоса уже легла на мои глаза. А его ладони — на мои, и крепко. И его губы на моих — такие прохладные и нежные, будто шелк.

Вот только мое дыхание уже всё из меня изошло — от пересохшего рта до самых кончиков пальцев.

И через одно биение сердца вдоль горла узкой полосой ложится сильная, яркая и такая…. Такая несправедливая боль.

Статья 5

Любой из представителей Стороны 2 имеет право забрать с собой и перенести через границу между обеими территориями объект, уже вполне послуживший целям его инициации, в том случае, если не будет сомнений насчет отсутствия в нем, именно объекте, признаков биологической жизни. В последнем случае имя, отчество и фамилия объекта заносятся в лицензию, а сам объект считается утерянным без вести на время, вдвое меньшее того, что указано или будет указано в соответствующем законе Стороны 1 на сегодняшний день.

 

11 мая 2022 года. Утро. Игарка

Мне удалось хотя бы одно: без помех направить наших авантюристов поближе к месту перехода. Марш-бросок из Индии, страны чудес, в устье реки Енисей, где чудес никак не меньше. Рут заманил Тали обещанием показать ей, как у самого Полярного Круга выращивают именно тот подвид знаменитой ягоды, что скандинавы отыскали в Северной Америке. Ученые одно время полагали, что это хмель; думали также, что тамошний климат во времена Эйрика Рыжего был мягче. Ну нет, это здесь и теперь климат умягчился — стараниями наших друзей. Тех, которые ставили излучающий Купол, и тех, кто сумел нейтрализовать его влияние, обратив часть внешней радиации в безвредное тепло.

Вообще-то наружное излучение и не планировалась как убойное — в темницу должно было легко попадать, не то что из нее.

Границы государств мы трое пересекали по воздуху и внутри облаков: эти фокусы известны российским пограничникам, но вслепую по тучам стрелять никто не будет, а то ведь из них, чего доброго, не простой дождичек польет, а с градом. Радиоактивным.

А теперь время подвести итоги и хладнокровно взвесить ситуацию.

Никто из людей, кроме Милушки, не подозревал, что трофейная электроника, которая в больших количествах оказалась под Куполом после его закрытия, начала взрываться почти сразу. Многие наши погибли, но, как говорится, предупрежден — значит вооружен. Когда дружественное правительство дозволило нам тратить заработанные деньги на мирную электронику, смутно надеясь, что она устроит здесь такой же фейерверк, мы стали прямым ходом отправлять её на плато Путорана, где с помощью заклинаний железо приручали дружественные шаманы. Навострились они, как ни удивительно, еще на нас самих, когда пробовали оберегать сначала от холода, потом — от куда более гибельных лучей. Как нам объяснили с помощью тарабарского языка и совершенно невнятных образов, мы — те же компьютеры, но не цифровые, а биологические. Они взрываются — мы гаснем, только и разницы…

В общем, Милуша прекрасно знала о магическом тренажере. Ее темнокожий дружок не знал, но, по всей вероятности, догадывался. Он ведь оформил для нас столько импорта этого рода, что при обычном раскладе взлетел бы на воздух весь Таймыр. А вот медные лбы ни сном ни духом не ведали о наших махинациях. Ну, что на территорию НВЦ нельзя провозить свою личную электронику, разумелось само собой, а вот причина этого слегка покрылась мохом. Нет, русские из верхнего и среднего звена — те понимали. Из нижнего — кое-что слышали краем уха, но не сопоставляли одно с другим. А вот славянских союзников не проинструктировал вообще никто. Секретничали с ними, как всегда. Без учета их склонности к шпионской контрабанде.

Короче говоря, во внутреннем кармане каждого из теплых воинских кителей было по «жучку» изощренной конструкции. Может быть, эти штучки собирались оставить нам в подарок, да не сумели, может — хотели записать на них информацию, увезти и дома над ней покумекать. Теперь уж никто не скажет. Потому что это они взорвались во время отлета.

Нас, вампиров, тотчас же выбросило из машины через грузовое отверстие, но Рут еще сумел закогтить обоих людей сразу, кое-как спланировать с ними наземь в некотором отдалении от места, куда приземлилась остальная масса, и уйти следом за мной через воздушный колодец, который образовался в куполе непосредственно после взрыва.

Уже сидя на земле в наполовину растерзанном состоянии, мы связались с шаманами — вернее, это они нас отыскали (вампиры куда худшие менталы, чем эта троица) — и получили от них вводную.

Обоих скотов и их вероятного сообщника, того самого пилота, размазало в радиусе полукилометра. Жоржиу получил обширные ожоги, плохо совместимые с жизнью, травму позвоночника и вдобавок несколько переломов со смещением. Милуша пока дышит, но фактически уже мертва. Ее сейчас везут к системе автономного жизнеобеспечения, при помощи которой она может протянуть неопределенно долгое время, но она никогда уже не станет человеком.

Вот тогда нас и попросили четко поговорить с ее мамой. Сначала вызвалась я, но по зрелом размышлении мы решили: нет, это сделает Рутгер как самый безжалостный из нас двоих.

Только Наталия Андреевна как самый близкий родственник может приказать нам отключить медицинскую электронику от тела своей дочери.

Только она может дать нам позволение сотворить из Милуши такого же изгоя, как мы все.

Но благие намерения — лучшая растопка для ада. Или как там говорится?

Суть не в том, что в конкретной обстановке мы оба дружно онемели, а я так даже и вовсе устранилась. И даже не в том, что Рутгер с самого начала был неверно воспринят.

А в том, что только свежий, с иголочки, нерастраченный вампир может с гарантией спасти Милушу. Это всё время сидело у нас в головах.

И сделать такое необходимо вот прямо теперь.

Видите ли, мы считали, что у девочки наступило нечто вроде ремиссии: не так чтобы лучше, но пока и не хуже. Но только что пришло сообщение, что ни аппарат, ни наложенные заклятия уже не держат. Час, от силы два-три — и конец.

Статья 10

Гражданам Стороны 1 настоятельно не рекомендуется посещать территорию Стороны 2 в целях, выходящих за рамки официально одобренных Правительством Стороны 1 и в особенности тех из них, что носят сугубо частный характер. Во время визитов, одобренных Правительством Стороны 1, о чем должен свидетельствовать официально составленный документ, и должным образом завизированных в представительстве Стороны 2, граждане обязаны находиться в транспортном средстве со специальной защитой и ни в коем случае его не покидать. Исключение составляют случаи, когда последнее требование напрямую противоречит заявленной цели одобренного обеими сторонами визита.

 

11 мая 2022 года. Два часа пополудни. Таймыр

Мой сон живет. И я в нем живу. Какие-то радужные полосы и вьющиеся полотна наверху и россыпь искр по бокам, холодные струи… сверкание солнц и жара. Ласковый покой и темнота.

И сразу ослепительное холодное свечение падает сверху, сбоку, охватывает со всех сторон — приподнимает меня кверху так резко, что едва успеваю удержаться на простыне в положении сидя, обхватив руками коленки.

— Что за хрень такая, меня же вроде убить собирались, — хрипло бормочу я. И даже вдыхаю и выдыхаю нечто вроде воздуха. От этого в горло мигом вступает боль: словно что-то рвет его изнутри. Похоже, мне в очередной раз выдрали гланды, которые с моих четырнадцати лет как-то ухитрились отрасти снова.

И я открываю глаза, растерянно вертя головой по сторонам.

Темное серебро льется из широкого окна, задернутого серой шторой, освещая всего-навсего обстановку заурядной городской больнички или гостиницы: узкая «полуторная» кровать с откинутым покрывалом (а на ней я в атласной пижаме), тумбочка, пустые полки во всю стену, что напротив ложа, а в нише посреди полок — акварель: крутохвостые лайки тянут нарты сквозь обильный снегопад, юная женщина лежит на плече молодого каюра, прижмурив раскосые глаза в чудесной улыбке, а на голову ее мужа, одетого в парку, надвинут капюшон с пышной оторочкой и крошечным горделивым хохолком сверху.

Стоило мне захотеть приглядеться к картинке — и вот, будто я там внутри сижу. Чудно: все мои чувства не то что обострились, но явно обрели четвертое измерение.

— С благополучным прибытием, — говорит над моим ухом звонкий женский голос.

Девушка в форме сиделки или горничной подобралась ко мне со спины или всё время там стояла. Она, а как же. С виду прямо Вивьен Ли в самом узком корсаже Скарлетт из культового фильма и с подобием чего-то типа длинного градусника внутри. Градусника, наполненного красной ртутью.

— Прибытием куда?

— В Кузницу Дьявола.

Вивьен в одно мгновение оказывается у окна, отдергивает занавеску — и:

…Черная угольная земля с крупными комьями шлака простирается до самого горизонта. Какие-то жуткие развалины курятся дымом и пеплом, который ветер свивает в зыбкие трубы. Настоящие трубы тоже имеются, но они молча вырастают над горами отвалов и петлями ржавых подъездных путей.

— За что мне это — за попытку непрямого суицида? — бормочу я.

Тут дверь открывается, впуская… ну естественно! Моего красавчика вампира.

— А тебя почему в адское пекло упекли? — тупо острю я от некоторой неожиданности. — Неужто за меня?

— Я здесь живу, — отвечает он. — Как теперь и ты.

— Норильск, — осеняет меня. — Анклав…

Уже не соображая толком — руки сами делают — я с силой хватаю эту скотину за плечи, прыгаю с ложа вниз и всем телом скольжу промеж его расставленных для упора ног в обтяжных сапогах, будто в фигурном катании на льду. Но тотчас же, без усилий и с прямой спиной, возвращаюсь в прежнее положение.

— Тали, ты не поняла, — говорит он хладнокровно, отводя мои руки подальше от себя. — Есть такой бородатый анекдот про говорящего попугая: «Кульком ли, тушкой — а за бугор сваливать надо». Смертного через купол можно переволочь без проблем, только если он полный труп. Вот мы тебя такой и унесли. А дальше… сама видишь.

— Самопроизвольное воскрешение, — саркастически говорю я. — В сомнамбулическом виде я поднялась с ложа скорби и укусила парочку бедненьких невинных вайпов.

— Ну, почти, — отвечает он. — Вливали кровь мы с Вив уже здесь и без особой гарантии на успех. Это удается процентах в двадцати на круг — мозг умирает раньше тела. Но ты очень сильная, очень всамделишная, у тебя с самого начала было, я думаю, пятьдесят шансов изо ста, а то и больше. Эти твои видения перелета постфактум…

— Что я вам, поганцы, сделала? Мне ж теперь кого-то убить придется! — кричу я и со всех новоявленных сил опрокидываю Рода на пол задушевной плюхой.

— Не убить. Оживить, — хладнокровно говорит он из положения лежа.

И я, наконец, все понимаю. Не зря же сама теперь из этих.

Дочка. Моя Людмила.

— Про аварию вертолета было во всех сетевых новостях, — говорит Вивьен… вернее, Вивиан. — Оттого мы вас и держали подальше от современности. Вы же могли совсем зазря всяческих глупостей наделать.

— Она что, здесь лежит? — спрашиваю я.

— В соседнем корпусе, — кивает Роджер. — Далеко от границы такое не увезешь.

…Какая-то навороченная машинерия. Люди, которые на ходу объясняют мне и про электронику, и про особые элементы питания, и про «духовный» резерв, а потом отходят в сторону.

Людка лежит под сплошным зелено-голубым покровом, которое прячет ожоги, — только овал лица и узкая полоска шеи остаются открыты. Мне страшно, мама моя, очень страшно…

— Это наш друг, — говорит Вивиан твердо. — Она постоянно всех нас опекала и в день аварии предупредила нас с Рутом. Мы ведь сгорели бы без следа в вертолете, если б не она. Но никто не знает, что бы Милая Людям решила насчет себя, приди она в сознание хоть на секунду. Так что за обеих говорите вы, Тали. Помните: никто вас ни в чем не упрекнет.

— Сознательный родитель принял бы горделивую позу, — говорю я в ответ. — Но я… Ладно. Как это делают? Инициацию кого-то там кем-то.

— Твое новое тело знает, — говорит мой крестный. — И мы рядом, не забывай.

Я вдыхаю в себя ее запах — почти чужой, тусклый, напрасно я пытаюсь подцепить в нем яркую нить. «Те, кто рисует, — рисуют нас красным на сером». Не совсем точный Буддист Главный, но куда ни шло. Я ищу красное… Вот оно.

Прислони рот к ее губам и пей ее влажную душу вместе с кровью… Это простится тебе.

Какие ее губы холодные, почти как мои. И дыхание тоже. Но я вбираю его, пока…

— Ну, довольно, — говорит Род, стискивая мои плечи. — Теперь постой, погоди немного, пока утрясется.

— Пока вы священнодействовали, я всё от нее отключила, — говорит Вивиан. — Нужно было?

— Наверное.

Он наклоняется со скальпелем в руке и вдруг проводит по горлу моей дочери тонкий вертикальный разрез бледно-розового цвета. Как делают при дифтерите, когда больной задыхается от скопления пленок в гортани.

— А теперь отдавай своё. Дыши в нее. Это для тебя легко.

Я отстраняю его и приближаю рот почти к самой щели. Кажется, что я, такая холодная, выдыхаю палящий жар, потому что лицо Людки искажает болезненная гримаса.

— Нет, не бросай. Боль — это очень хорошо, Тали. Очень!

А потом меня бережно отводят в коридор и усаживают на мягкую скамейку с жесткой спинкой.

Статья 8

В случае нарушения хотя бы одним представителем Стороны 2 любого из правил или установлений Стороны 1 все права всех представителей Стороны 2 аннулируются на неопределенный срок, а ко всем конкретным представителям Стороны 2, которых застанут на территории Стороны 1 к моменту нарушения данных правил и установлений, будут применены любые возможные санкции вплоть до уничтожения силами армии и флота.

 

11 мая 2022 года. Три часа пополудни. База «Норильск Новая»

— Ты только не волнуйся за дочку, — приговаривает Род, придерживая меня за плечи, чтоб не шибко раскачивалась на своем жирном седалище. — В ней в любом из смыслов твоя кровь: дикая, сильная, неукротимая.

— Это ведь как после операции, — бормочу я, — прошло всё путем, а потом бац — и осложнения. А если проскочим без помех… Ведь и Людмиле понадобится от кого-то брать эту клятую силу.

— Ну, положим, ее партнер тоже у нас, в соседней палате. Тубяку обещает его поднять на ноги, однако по улице ему больше в капоэйре не пройтись, драчуну такому. Способности к математике, говорит, сохранятся, только шаман не так чтобы в цифири смыслит, мог и перепутать кое-что.

— Бесконечная и такая хрупкая цепочка причин и следствий. А ради чего? Чтобы уже всей семейной артелью на здешней сковороде поджариваться? Ну, морозиться…

Глаза печет однозначно, несмотря на толстые жалюзи. Роджер, который и сегодня не носит черных стеклышек, протягивает мне какую-то стильную штучку — вроде лазерных очков с прорезями, но из кости и в изящной золотой оправе, которая вплотную прилегает к коже:

— Надень. Это сейчас тебе худо, а через недельку свыкнешься. Теперь хорошо глядится?

— Прямо здорово.

— Местная разработка. Зимой не покрывается инеем, летом не искажает естественных красок.

— Было б чего искажать.

В ответ он поднимает жалюзи, к которым мы сидим спиной, и поворачивает меня лицом к…

Изумительной красоты пейзажу, который простирается много дальше линии горизонта оттого, что моя душа летит над ним. Белые пирамиды гор в переливчатой белизне снега и льда, их до пояса закрыли мощные кедры. Перед лесом — весеннее луговое разнотравье; прямо-таки озера цветов. Чуть ближе широким матовым зеркалом серебрится мох, посреди которого — острова гигантских плоских камней. И, топоча, проходит гигантское стадо северных оленей, которое гонит вперед одна-единственная собачонка с добродушной ухмылкой на морде. Пастух в короткой замшевой рубахе с откинутым на спину куколем оборачивается, видит, что мы на него глазеем, машет рукой и смеется тоже.

— Знаешь, кто это? Тот, кто твою картинку нарисовал. Великолепный художник еще советского времени. Про него думали, что он в реке утонул, да еще в нетрезвом виде, — как же! У нас ни одной комнаты без его рисунков не обходится: родовые знаки, сакральные пейзажи, человеческие лица прекрасные… Магия в чем-то еще и покрепче шаманской. Очень способствует обновлению природы и общества.

— Он живой или — ну как это?

— Да примерно как наши достопочтенные колдуны. Пришлец с той стороны света. Здесь ведь Верхний мир не сильно отделен от Нижнего, а духи не делятся на добрых и злых, так что Друзьям было куда легче с нами поладить, чем всяким там культурным европейцам.

И торжественно заключает:

— Вот и не торопитесь вы с дочкой и ее суженым в рай, вам еще лет двести это норильское чистилище разгребать понадобится. Что, кстати, означает слово «Генном» на иврите?

— Свалку, помойку, где жгут всякие неорганические и неорганические отходы. Иерусалимский мусорный полигон.

— Вот-вот. Пока еще все окрестности закрыты облаками да купол мутит воздух, но внизу уже порядком повеселело.

— И что, «ястребы» не догадываются?

Едва это ключевое слово срывается с моего языка, я понимаю, какая я дуреха. Мне на долю досталась почти что реинкарнация самого Рутгера Хауэра, а я…

— Дорогая моя Леди Ястреб, — смеется он.

— Но это же снова одна видимость.

— Символ. Я не он, старичок вообще пока жив и здоров, но моя внутренняя суть задается внешней оболочкой, весьма похожей на него в юности. Это и называется адекватность. Поняла?

— Нет.

— Ну и наплевать.

— И не наплевать тебе вовсе. Я тебя насквозь вижу.

— Угу. Истинный вампир прозрачен для собрата. Поэтому слово вампира — золотое слово.

— Только не бахвалься, пожалуйста. Знаешь, какой мой кинематографический знак? Вупи Голдберг. Ноги колесом, физиономия умнейшей обезьяны, обаяния наложено по самую крышу самого главного американского небоскреба — и все белые мужики у ней на побегушках. Сексуальная угроза во плоти.

Мы сидим уже хорошо в обнимку.

— Рутгер, а ты когда спишь — днем или ночью?

— Последнюю неделю — когда придется. Тали, за полярным кругом ведь любая традиция с ума съедет. Мы все тут герои длинных ночей. Паладины северного сияния.

— Да, о ночах. Ты мне два дня кайфа задолжал.

— День всего. Обыкновенный, кстати, размером в двадцать четыре часа ноль ноль минут.

— Не спорь, всё равно я ничего с тебя не востребую. Сколько мы, кстати, живем на свете?

— Очень по-разному. Наша смерть, как и чужая, за нами по пятам ходит. В среднем, пожалуй, не больше, чем люди, хотя потенциал имеется. Лет этак в двести-триста, я уже говорил. Еще соскучиться успеешь.

— Да, а это… мне кровь пить надо?

— При минус шестидесяти веганство всё одно не катит. Друзья мясо олешков потребляют, мы оленью кровь. Они нас к ней и приучили, когда мы от здешних ночных морозов начали загибаться. Как тех, кто замерз в пургу, отпаивали: живым и теплым. Да, вот ты думаешь, мы холод любим, раз сами ровно ледышки? Черта с два. Конечно, предел выносливости куда как выше среднего людского.

— А хотеться этого… человеческого сильно будет?

— Не думаю. Видишь ли, сию жажду легко распалить, если, скажем, война наступит и тебе понадобится убивать. Но можно и перебить напрочь. Тебе в каждом человеческом лице будет теперь твоя Людмила видеться. Даже однажды начав, сможешь вовремя себя остановить. Глотки дают не одну силу, но и через нее — радость, как сказал бы Гитлер; однако от такого удовольствия не столь трудно отказаться. Я же говорил, что это нам вроде как секс, или нет? По-настоящему нуждается в крови не вампир, а совершенная боевая машина, в которую он временами обращается. Иногда мы говорим: вайпер в годы мира, вампир — пока длится битва.

— Я так понимаю, что вы из своей презрительной клички творите знамя. Как свободолюбивые нищие гёзы времен Вильгельма Оранского.

— Ну… Во всяком случае, это хорошая мысль.

— А через загрузку человеческим алгоритмом вы и в самом деле должны все пройти или одной мне такая звезда в лоб засветила?

— Ха! Вот скажи: оттого что юноша-масай не убьет своего льва и на всю жизнь останется неженатым пастухом стад, что-то изменится в судьбах мира или нет?

— Мира — нет, а парню будет хреново. Ты, кстати, две разных вещи объединил.

— А, главное, что ты поняла. Так вот, у нас дело обстоит почти так же, как у масаев. Небо не обрушится, но ввек славы не видать. Это ведь еще и посвящение во взрослость. Проверка умения держать себя в руках.

— Так я и знала, что Договор построен на вашем вранье.

— Военная хитрость, — Рут смеется. — Ты думаешь, откуда у нас новички?

— Львов жалко. Ну, те восемьдесят, что ли, процентов ваших мертвых.

— Больше. И меньше. Тех, кто сам на гибель напрашивается, — этих, с метками, — сделать одним из нас практически невозможно. Мы их редко и берем. Однако любого стоящего кандидата в вампиры тоже сначала пьют до дна — и лишь потом с риском для него превращают. При полном его согласии, конечно. Более-менее легко обернуть назад можно лишь таких, как ты. Бесстрашных. Тех, кто психологически настроен на свою смерть.

— Парадокс.

— Ну да. Ведь даже самые отчаянные самоубийцы не верят, что умрут: они уже мертвые, оттого им так и скверно на этой земле. Плохие мужья, унылые жены, робкие защитники, трусливые солдаты, не способные к военному ремеслу…

— Что-то ты всё в одну сторону сворачиваешь, мой милый. Война, война…

Глаза Рутгера будто застыли на мгновение. Не будь я уже вампиром, и не заметила бы, наверное. Но ведь любой из нас для другого — открытая книга.

— Что вам сказали, когда узнали про гибель посольской машины с экипажем и пассажирами? О чем это вся мировая сеть гудела?

Вам когда-нибудь дарили — ну, обещали — редкой красоты игрушку, а потом из простого ухарства вдребезги разбивали прямо на глазах? Ну вот, то самое…

— Что там было, Рутгер? Когда вы отказались выдать мертвые тела и допустить следственную комиссию, которая имела все мыслимые и немыслимые мандаты.

— Нота, — ответил он кратко.

— Да хоть целая симфония! Вы что-нибудь предприняли?

— Это не твое дело, а Леонарда и Совета Двадцати, шаманов и зарубежных землячеств.

— Нет, теперь это дело самое что ни на есть моё. Саму меня воровски перекинули через рубеж, Людмилу посвятили левой ногой за правым ухом, все ее мирные наработки поставили под угрозу — и не моё?

— Тали, послушай меня. У нас по всему миру диаспоры и союзники. Существует комиссия по делам малых народов в ООН. Акции Норильска выросли раз в двадцать…

— Какие — моральные или материальные?

— Всякие. Да ты пойми, наконец, никому не хочется начать великое противостояние с… практически с людьми, а продолжить с монстрами в нечеловеческом обличье!

— Так вот что ты лично мне в подарок преподнес — я уже монстр по твоей милости?

От реплики к реплике мы повышаем тон, пока от наших воплей не начинают звенеть стекла.

И вдруг из Людкиной палаты, где ее неусыпно сторожит Вивиан, доносится еле слышный голос: точь-в-точь скрип колодезного журавля.

— Мама, чао. Не песня, а пьеса. Скажи последние слова.

Я помню — то было наше любимое семейное чтение из старенькой «Иностранной литературы». Комедия «Чао!» — о том, как дочка миллионера и сын бедных родителей влюбились друг в друга и как чудаковатый папа дочки решил их поженить. Фишка была в том, что оба детеныша люто ненавидят буржуазность в лице брачного союза и в финале сгоряча поливают друг друга отборной руганью. Далее следует примечательный диалог:

— Всё пропало. Вы слышите, что они говорят? — спрашивает дочкин папа.

И мудрая мама сына отвечает:

— Да. Они говорят: «Люблю тебя… Люблю тебя… Люблю тебя…».

Статья 11

Обе Стороны, придавая большое значение культурному, торговому и научному сотрудничеству между ними, будут всемерно расширять и углублять сотрудничество и обмен опытом в этих областях. Также обе Стороны намерены расширять данное всестороннее сотрудничество между ними исключительно на основе принципов равноправия, взаимной выгоды и наибольшего благоприятствования.

Статья 12

Настоящий договор будет действовать в течение пяти лет со дня вступления его в силу. Если ни одна из Сторон не заявит за один год до истечения указанного срока о своем желании прекратить действие договора, он будет оставаться в силе на следующие пять лет и так до тех пор, пока какая-либо из Сторон не сделает за один год до истечения текущего пятилетия письменного предупреждения о своем намерении прекратить его действие.

Статья 13

Настоящий договор подлежит ратификации и вступит в силу в день обмена ратификационными грамотами, который будет произведен в г. Нарьян-Мар в возможно более короткий срок. Настоящий договор составлен в двух экземплярах, каждый на русском, английском и нганасанском языках, причем все тексты имеют одинаковую силу.

Совершено в г. Москва 22 июня 2019 года, в день летнего солнцестояния.

Подтверждено и дополнено особым Приложением в г. Дудинка 22 июня 2022 года.

Приложение подписали:

со стороны Государства Российского…………………………….ХХХ

со стороны заповедника в ранге автономии «Полуостров Таймыр»:

Мотюмяку, сын Сочупте из рода Турдагиных, народный художник РСФСР, народный мастер России;

Гончарова-Гейли Наталия Андреевна, пенсионерка, полноправный вайпер;

Попова-Амаду Людмила Николаевна, старший сотрудник СДО России, полноправный вайпер.

 

Примечание

Слово «вайпер» и «дракульская» датировка взяты из повести Кима Ньюмена «Замок в пустыне: Anno Dracula 1977», причем английский термин подвергнут переводу и так называемой народной этимологии (точнее — паронимическая аттракция) через английские же обозначения «подтирки» и «гадюки». Латинская дата приведена в точное соответствие с годом рождения Влада III Цепеша.