Споры о причинах и мотивации главных действующих сил Февральской революции 1917 г. не стихают уже многие годы и вряд ли прекратятся в обозримом будущем. Одни авторы говорят о системном кризисе царской России, другие – о «верхушечном» заговоре элит, третьи вполголоса рассуждают о «масонском заговоре», деньгах германского генштаба и таинственной «мировой закулисе». Пожалуй, единственное, в чем сходятся практически все исследователи, посвятившие свои труды февралю 1917 г., – так это в том, что вот кто-кто, а большевики к свержению самодержавия имеют самое отдаленное и опосредованное отношение.

Вообще тут следует оговориться с самого начала. Не секрет, что в 1920 – 1940-е годы Сталин сначала входил в руководство Советского государства, а затем попросту это государство возглавлял. Поэтому, описывая жизненный путь Сталина, было бы естественно рассматривать и основные тенденции и векторы развития СССР тех лет. Однако в этом случае наша книга непроизвольно из рассказа о Сталине трансформируется в повествование о Советском Союзе в первой половине XX века. В результате объем книги резко увеличится, а главное – сам Сталин постепенно начнет отходить на второй план. Так как наша книга посвящена именно исторической фигуре И. В. Сталина, такого развития событий нам хотелось бы избежать. Поэтому тут и далее автор позволит себе периодически выводить за скобки события общеисторичесокго характера, описывая их очень коротко, можно сказать – пунктирно. Читателям, заинтересовавшимся теми или иными историческими событиями 20 – 40-х годов в деталях, автор этих строк рекомендует обратиться к специальной литературе.

Итак – революция! По воспоминаниям современников, страна была буквально опьянена чувством освобождения. Не избежали этой всеобщей эйфории и ссыльные. Вести о столичных событиях добирались в Туруханский край долго, поэтому только в начале марта 1917 г. Сталин и его товарищи по ссылке узнали о смене власти в стране. А уж до Петрограда они добрались еще позже. К этому моменту в столице уже сформировалось так называемое двоевластие – то есть сосуществование двух независимых властных структур. Система солдатских и рабочих советов замыкалась на Петроградский Совет (Всероссийский съезд Советов на тот момент только планировался). Параллельно с советами действовали органы, подчиненные Временному правительству, которое было создано Государственной Думой на период до созыва Учредительного собрания. При этом во Временном правительстве преобладали представители, как сказали бы сейчас, правоцентристских партий (октябристы, кадеты, прогрессисты), а Петросовет являлся оплотом социалистических партий различного толка – эсеров, меньшевиков, трудовиков и прочих. Впрочем, практически все социалисты были солидарны во мнении, что в России произошла буржуазно-демократическая революция, поэтому общество, построенное на принципах социализма, для России – дело очень отдаленного будущего. А пока следует ждать Учредительного собрания и содействовать либеральной буржуазии в создании полноценной демократии, на базе которой когда-нибудь потом и будет построен социализм. Думается, что такой подход диктовался даже не столько слепым следованием догматам классического марксизма, сколько пониманием сложившихся реалий. В условиях все еще длящейся Мировой войны и стремительно ухудшавшегося экономического положения только что пережившей смену власти России меньше всего были нужны новые социальные или политические потрясения. Большевики на первых порах не играли сколько-нибудь существенной роли в деятельности Петросовета, но, с другой стороны, и их политическая позиция не слишком отличалась от взглядов эсеров и меньшевиков. Большинство оставшихся в России членов большевистской партии (надо учитывать, что более трети большевиков на весну 1917 г. находились в эмиграции) в целом поддерживали курс Петросовета на конструктивное сотрудничество с Временным правительством. Каменев и Сталин, близко знакомые еще с 1912 г., стали неформальными лидерами таких настроений в РСДРП(б). Они оба, с одной стороны, вошли в состав Петросовета, налаживая взаимодействие с другими деятелями социалистической направленности, а с другой – возглавили редакцию центрального партийного печатного органа – газеты «Правда». Используя эту газету как трибуну, Каменев и Сталин достаточно быстро сумели сделать свою точку зрения господствующей среди большевиков России. Однако из-за рубежа им горячо возражал Ленин, настаивавший на максимальной радикализации политического курса партии и подготовке социалистической революции. Собственно говоря, в этом споре были правы и те и другие, но каждый – со своей колокольни. Каменев и Сталин исходили из интересов сохранения стабильности в стране – поэтому выступали за сотрудничество с Временным правительством. Но Ленин во главу угла ставил захват власти партией большевиков – поэтому он считал оптимальным идти на обострение политической ситуации. И наоборот – политическая стабилизация грозила снизить шансы РСДРП(б) на успешный переворот.

Прибыв в Россию, Ленин развернул ожесточенную борьбу за изменение политического курса партии. Он настаивал на безусловном разрыве с Временным правительством и подготовке перехода власти к пролетариату, то есть к пролетарской партии большевиков. Надо отдать должное харизме и авторитету Ленина. Хотя первоначально большинство партийцев восприняли его предложения в штыки, очень скоро именно его точка зрения стала главенствующей. Встал под ленинские знамена и Сталин. Судя по всему, каких-либо существенных последствий эта первая размолвка между Лениным и Сталиным не имела.

В. И. Ленин, только что прибывший из Финляндии, обращается к Центральному Комитету партии большевиков в Петрограде, призывая к вооруженному восстанию.

Между тем события развивались в полном согласии с ленинским замыслом. Временное правительство, вынужденное в условиях крайне ограниченных ресурсов и хронического цейтнота решать сразу несколько сложнейших задач, постоянно допускало ошибки, запаздывало с принятием мер, отделывалось паллиативами там, где требовались кардинальные решения. Широкие слои населения, на собственной шкуре ощущавшие постоянное ухудшение экономической ситуации, возлагали ответственность за положение дел на действующие власти – то есть на Временное правительство и солидаризировавшийся с ним Петросовет. В этом плане большевики, демонстративно порвавшие с Петросоветом и неустанно обличавшие «временных», оказались в выигрышном положении. Как говорится – критиковать всегда легче. Постепенно радикализация масс выводила на первый план наиболее радикальную политическую партию – большевиков. С середины лета 1917 г. Сталин уже, безусловно, придерживался ленинского курса, полностью поддерживая партийного лидера во всех его начинаниях. В июне 1917 г. Ленин и еще ряд видных большевиков были вынуждены перейти на нелегальное положение и перебраться в Финляндию. Сталин в списки на арест не попал и, будучи членом ЦК, продолжал руководить партийной работой в Петрограде. В начале октября 1917 г. в партийном руководстве разразился последний крупный дореволюционный скандал: Каменев и Зиновьев выступили против ленинского курса на вооруженный захват власти. Сталин в этом конфликте попытался занять нейтральную позицию – не поддержав демарш Каменева и Зиновьева, он тем не менее возражал против исключения смутьянов из партии и ЦК. Впрочем, вскоре революционные события заставили забыть прежние споры – в конце октября (по старому стилю) большевики в ходе Октябрьской революции наконец взяли власть в стране.

Собственно, в событиях 16–26 октября 1917 г. роль Сталина крайне мала. Он не выступал на митингах с пламенными воззваниями, не возглавлял Военно-революционный комитет, не штурмовал Зимний дворец… Это дало основания ряду историков иронично называть его «человеком, проспавшим революцию». Думается, такой подход не верен. В римских легионах наиболее опытных воинов выделяли в особую категорию – триариев. Триарии составляли собой своеобразную «последнюю линию обороны», и если основные силы легиона были обращены в бегство, триарии должны были сомкнуть строй и остановить неприятеля любой ценой, чтобы остальные бойцы могли вновь построиться. Сталин на осень 1917 г. входил в узкий слой эдаких «политических триариев», на которых Ленин мог опираться при любой неожиданности. Он возглавлял редакцию «Правды», руководил повседневной деятельностью ЦК, оставаясь едва ли не единственным заметным партийным руководителем на легальном положении, и вообще выполнял массу рутинной, на первый взгляд незаметной, но крайне важной организационной работы. В 1919 г. Сталин вошел в состав Политбюро ЦК РКП(б), что официально зафиксировало его принадлежность к кругу высших руководителей большевистской партии. Формально основной сферой компетенции Сталина оставались контакты с окраинами, населенными, как говорили в дореволюционной России, «инородцами». Специально для этого был создан возглавленный Сталиным Наркомат по делам национальностей – Наркомнац. Однако в реалиях Гражданской войны у «главного по национальностям» было не так уж много времени на работу в наркомате. Из 51 заседания Политбюро в 1919 г. он сумел принять участие только в 14, а в 1920-м – только в 33 из 75. Львиную долю рабочего времени забирали командировки на фронт.

Как уже говорилось выше, Ленин считал наиболее приоритетной задачей захват власти. И в этом свете угроза Гражданской войны считалась не то что бы маловероятной, а, скажем так, – малозначащей. Между тем Гражданская война в России стала крайне ожесточенным военным конфликтом, принесшим неисчислимые страдания населению нашей страны. Постепенно вся деятельность РКП(б), все усилия Советского государства были подчинены задачам военного строительства. Так как большевикам приходилось создавать свои вооруженные силы интерактивно, в ходе уже идущих военных действий, широко применялась практика командирования на угрожаемый участок фронта надежных партийных товарищей, которые могли бы, с одной стороны, обеспечить центральное руководство объективной информацией с мест, а с другой – проконтролировать лояльность командования на конкретном участке. Разумеется, Сталин, будучи одним из «триариев» РКП(б), не мог не быть задействованным в таких командировках. Уже в июне 1918 г. Сталин был командирован в Царицын, где он должен был проконтролировать отправку продовольствия из хлебного Поволжья в индустриальные регионы страны. Собственно говоря, продовольственные вопросы никак не относились к ведению Наркомнаца, но в тот момент большевистское руководство было несклонно уделять слишком много внимания бюрократическим тонкостям. Однако к Царицыну приближались отряды белоказаков, поэтому Сталину, как представителю Совета народных комиссаров (Совнаркома) и ЦК партии, очень быстро пришлось взять на себя решение не только хозяйственных проблем, но и военных вопросов.

Сталин в 1918 г.

Надо отметить, что именно в эти дни произошло первое столкновение Сталина и Троцкого. Дело в том, что до 1917 г. Троцкий являлся эдакой «кошкой, которая гуляет сама по себе». Отказываясь примкнуть к большевикам или меньшевикам, он называл себя «нефракционным социал-демократом». После Февральской революции он наконец определился и примкнул к большевикам, сразу приобретя значительный авторитет. И именно поэтому фигура Троцкого вызвала определенное недовольство среди ветеранов большевистского ЦК – ведь рост влияния Троцкого означал в первую очередь снижение роли и значения старых соратников Ленина. Впрочем, в 1917 г. дело до открытого конфликта не дошло. В 1918 г. ситуация изменилась. Первоначально Красная Армия создавалась из добровольческих отрядов красногвардейцев. Как правило, такие отряды отличались низкой дисциплинированностью, их командиров избирали на митингах (а зачастую и любой приказ командира тоже требовалось утвердить на митинге), да и уровень военного образования у таких «краскомов» был невысок. Троцкий, назначенный наркомом по военным и морским делам, достаточно быстро понял, что с такой армией далеко не уйдешь. Поэтому он сделал ставку на формирование РККА на базе мобилизации и широкого привлечения офицеров царской армии (или, как их тогда называли, – военспецов). Разумеется, такой подход не вызвал энтузиазма у красных командиров прежней генерации, поэтому борьба с партизанщиной велась и долго, и трудно. И в этой борьбе Сталин, фактически руководивший военными действиями в районе Царицына, не просто отказался поддержать Троцкого, а вступил с ним в яростное противоборство. Отстранив от управления войсками военспецов и сделав ставку на командиров из числа партизан (наиболее наиболее видным среди которых был К. Е. Ворошилов, отступивший со своим партизанским отрядом с Украины), Сталин возглавил оборону города. В общем-то результат был предсказуем – к августу 1918 г. положение Царицына стало критическим. В этой ситуации Сталин решил, что корень проблем во внутренней измене, и развернул в городе массовые репрессии. В дальнейшем этот рецепт будет применяться Сталиным еще не раз. Собственно, массовые репрессии как таковые партийное руководство не слишком впечатлили – такие действия вполне вписывались в логику «красного террора», который, по мнению ленинского Политбюро, должен был сломить сопротивление классовых врагов в тылу Красной Армии. Однако то, что на участке фронта, за который отвечал Сталин, не удалось добиться существенного улучшения, вызывало законные нарекания. Можно было сколько угодно осуждать Троцкого за заигрывания с военспецами, но части, укомплектованные по методу Троцкого, побеждали, а ополченческие орды на царицынском направлении – нет. Поэтому осенью 1918 г. Сталин был отозван из Царицына, и вскоре оттуда были убраны почти все его выдвиженцы во главе с Ворошиловым. Вероятно, именно тогда между Троцким и Сталиным пробежала та самая «черная кошка», которая сделала невозможным даже тактическое перемирие между этими двумя политиками.

Ленин и Сталин на VIII съезде РКП(б), 1919 г.

В дальнейшем Сталин еще несколько раз выезжал на фронт. Летом 1919 г. он принимал участие в разгроме Юденича, а весной – летом 1920 г. был представителем Реввоенсовета республики на Юго-Западном фронте (ЮЗФ), ведущем боевые действия против польских войск. Именно там Сталину за все годы Гражданской войны довелось в наибольшей мере вдохнуть упоительный воздух победы и в то же время ощутить горечь поражения. Первоначально наступление ЮЗФ развивалось успешно. Удар польских войск на Киев был отражен, затем советские войска начали сами атаковать противника и в сражении при Ровно Первая конная армия Буденного нанесла тяжелое поражение польской группировке генерала Бербецкого. Севернее Юго-Западного фронта, действовавшего на Украине, развивалось наступление Западного фронта под командованием Тухачевского. Разбив польские войска, части Западного фронта освободили Минск и Вильно, а затем заняли Брест и Лиду, выйдя, таким образом, к границам собственно Польши. Надо отметить, что победные настроения на тот момент охватили практически все советское руководство. В Смоленске был создан Польревком, который должен был взять на себя управление Польшей сразу после взятия Варшавы. Казалось – Мировая революция уже стояла на пороге! Сталин считал победу над Польшей делом настолько решенным, что обсуждал в переписке с Лениным дальнейшие перспективы советизации Венгрии, Чехии и даже Италии. Но… гладко было на бумаге. Военные историки до сих пор спорят, допустил ли фатальные ошибки Тухачевский или командующий ЮЗФ Егоров в нарушение директив Реввоенсовета бросил конную армию Буденного не на Варшаву, а на Львов… Так или иначе, Варшавское сражение закончилось тяжелым поражением советских войск. Причем основная вина за срыв приказа Реввоенсовета о переброске Первой конной армии на варшавское направление лежала персонально на Сталине. Хотя прямых обвинений Сталину не предъявлялось, было очевидно, что как военачальник он себя не проявил, поэтому в сентябре 1920 г. Сталин был выведен из состава Реввоенсовета ЮЗФ и отправлен на Кавказ для налаживания работы с горскими племенами. Впрочем, этот эпизод имел долгоиграющие последствия – вражда с Троцким, позволившим себе достаточно едко комментировать приказы Сталина, укрепилась еще больше, Буденный стал, наряду с Ворошиловым, одним из проводников влияния Сталина в военной сфере, а Тухачевский… Да нет, думается, что на тот момент о конфликте между Сталиным и Тухачевским речь еще не шла.

Члены РВС Юго-Западного фронта Егоров и Сталин в 1920 г.

Командировка на Кавказ не стала почетной ссылкой – уже в конце 1920 г. Сталин вновь вернулся в Москву. Как говорилось, к этому моменту он прочно вошел в обойму большевистских «триариев», составлявших несущий каркас советской партийно-государственной машины. Он мог конфликтовать с другими партийными лидерами, мог даже спорить с Лениным, но тем не менее он оставался в обойме. Что же дала Сталину Гражданская война? Да в общем-то немало. Он стал в полном смысле этого слова государственным человеком. Сталин занял определенное место в иерархии советских руководителей, вошел в узкий круг лиц, уполномоченных обсуждать кардинальные вопросы политики и принимать по этим вопросам решения. На 1920 год он выполнял обязанности сразу двух наркомов – рабоче-крестьянской инспекции и по делам национальностей. В общем-то реальной административной власти оба наркомата почти не имели, поэтому особой роли во властной системе не играли, но тем не менее формально Сталин входил в состав правительства. За годы Гражданской войны он обзавелся немалой свитой выдвиженцев, связывавших свои карьерные надежды преимущественно с ним, или только – с ним. Нет, разумеется, он был не один такой. В этот период в РКП(б) формируется целый ряд таких группировок, ориентирующихся на того или иного партийного деятеля. Сталин в этом отношении был лишь один из пусть не слишком длинного, но – ряда. Так что на 1920 г. Сталин занимал положение не рядового, но, в общем, и не уникального партийного руководителя.

И. В. Сталин в 1920 г.

Нельзя не учитывать, что определенный отпечаток война наложила и на личность Сталина. Он получил опыт руководства как военными, так и хозяйственными вопросами. Но, надо отметить, практически весь этот опыт сводился к использованию различных мер принуждения. Если отвлечься от фронтовых эпизодов, то хозяйственная деятельность Сталина в те годы сводилась или к организации хлебозаготовок (то есть фактически – конфискации хлеба у крестьян), либо к формированию трудовой армии (опять-таки – принуждение к труду) на Украине. Кроме того, после царицынского эпизода Сталину было психологически легко принять и идею всеобъемлющего заговора «военспецев», «бывших» и вообще – «классовых врагов и примкнувших к ним», и массовые репрессии как средство борьбы с таким заговором. Если у Сталина и был когда-либо прежде страх перед кровопролитием, то теперь его точно не стало.