Итак, Гражданская война завершилась победой большевиков. Маргинальная политическая группировка, которую еще в начале 1917 г. почти никто не воспринимал всерьез, сумела не только взять власть в свои руки, но и отстоять ее в ожесточенной борьбе с целым сонмом разнообразных враждебных ей политических сил. Но почивать на лаврах было явно рано. Теперь перед советским руководством стояла задача едва ли не более сложная, чем победа в Гражданской войне. Требовалось от абстрактных рассуждений на тему построения «нового общества» и хлесткой агитации про «светлое завтра», которое непременно наступит, стоит только победить «беляков» и прочую «контру», – перейти к практической работе по созданию этого самого нового общества. Между тем и экономическое, и политическое положение в стране к концу Гражданской войны было плачевным. Социально-экономическая система, сложившаяся в Советской России к этому моменту, в отечественной историографии называется «военным коммунизмом», но от того коммунизма, о котором мечтали марксисты, он отличался кардинально. Крестьянство, вынужденное в рамках продразверстки попросту отдавать весь урожай, сверх необходимого для выживания минимума, периодически бунтовало с оружием в руках. Восстания на Тамбовщине (т. н. Антоновщина) и в Западной Сибири были крупнейшими в этом ряду, но отнюдь не единственными. Там же, где крестьяне были не готовы с оружием в руках бороться против такого «светлого завтра», они сопротивлялись пассивно, максимально сокращая запашку – так, чтобы, кроме необходимого минимума, почти ничего и не выросло бы. Промышленность, ориентированная в годы Гражданской войны почти исключительно на обеспечение нужд армии, практически прекратила выпуск товаров народного потребления. При этом огосударствленная индустрия управлялась централизованно, через систему главков Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). А так как квалифицированных управленцев не хватало, эффективность такого управления была очень невелика, поэтому нехватка всего и вся стала делом обычным. Так как, согласно марксистским догмам, деньги являлись атрибутом буржуазного общества, большинство товарооборота осуществлялось по различным ордерам, карточкам и прочим директивно-распорядительным документам. Но продуктов для отоваривания ордеров и карточек частенько не хватало, поэтому городское население постепенно разбредалось по сельской местности, пытаясь найти себе пропитание хотя бы там. К 1921 г. зашаталась даже одна из главных опор советской власти – армия и флот. В Кронштадте матросы Балтийского флота подняли восстание под лозунгом «Советы без коммунистов!». Хотя кронштадтский мятеж удалось подавить, было очевидно, что дальше идти тем же курсом нельзя – требовался радикальный маневр. Надо отдать должное Ленину – он вновь, как весной 1917 г., смог правильно оценить дальнесрочные перспективы и, преодолевая сопротивление основной массы партийцев, перевести РКП(б), а значит, и руководимую ею страну на рельсы новой политики. Новая экономическая политика (НЭП) подразумевала переход от продразверстки, при которой забиралось все, кроме оговоренного минимума, к продовольственному налогу, имевшему фиксированный размер. Соответственно у крестьян появился стимул увеличивать запашку – ведь теперь чем больше крестьянин выращивал хлеба, тем больше ему оставалось после уплаты налога. Мелкие предприятия, производящие ширпотреб, передавались в частные руки, а крупные заводы и фабрики, имевшие ключевое значение для экономики, оставались в руках государства, но переводились на хозрасчет. В результате распределение товаров по ордерам и карточкам практически исчезло, а деньги вновь стали основным средством расчетов. Разумеется, это лишь самый общий абрис преобразований в рамках НЭПа, но он дает представление о масштабах и общем направлении реформ.

А что же Сталин? Судя по всему, в выработке концепции НЭПа он практически не участвовал. Но если значительная часть партийцев поначалу саму идею «тактического отступления перед капитализмом» восприняла в штыки, то Сталин проявил себя как верный и последовательный сторонник Ленина, и, видимо, лидер РКП(б) этот факт отметил и оценил. Определенное значение имел и тот факт, что как раз в этот период Ленин вновь ощутил необходимость в укреплении своих позиций в партийном руководстве. Как уже говорилось выше, Троцкий был единственной фигурой в руководстве партии, сохранявшей по отношению к Ленину определенную самостоятельность. Он пришел в ряды коммунистов не как ленинский выдвиженец, а как политический партнер. В годы Гражданской войны он, будучи наркомом по военным и морским делам, играл ключевую роль в организации важнейших побед Красной Армии, да и сама Красная Армия по большому счету была его детищем. По свидетельству современников, на 1920–1921 годы Троцкий воспринимался в Советской России не как верный соратник Ленина, а как политик, полностью равновеликий Ленину. Более того, значительная часть партийных деятелей ориентировались именно на «льва революции», как стали называть Троцкого после победного завершения Гражданской войны. В этой ситуации Ленин обратил особое внимание на чистку аппарата партии от сторонников Троцкого и замену креатур «льва революции» на своих ставленников.

Тут требуется сделать специальное отступление. Дореволюционная РСДРП(б) была очень немногочисленной подпольной организацией с довольно высоким средним уровнем образования своих членов. Члены РСДРП(б) имели, как правило, достаточный научный багаж, чтобы самостоятельно разбираться в тонкостях марксизма и иметь свое собственное суждение по тем или иным теоретическим вопросам. С другой стороны, специфика подполья делала для центральных органов партии директивное управление местными организациями попросту невозможным. Выборность руководства местных отделений была зафиксирована в уставе, воспринималась как нечто естественное, да и на самом деле была единственно возможным способом формирования местных организаций большевиков. С началом Гражданской войны ситуация резко изменилась. Во-первых, постреволюционная РКП(б) не просто вышла из подполья, а стала правящей партией. Ее численность стремительно увеличивалась за счет приема в свои ряды новых членов из числа рабочих, крестьян и солдат. Тонкий слой большевиков с дореволюционным стажем оказался попросту погребен под массой партийцев, принятых в 1918–1920 годах. Не надо дурно думать об этих людях. В подавляющем большинстве они действительно истово верили в светлое завтра и готовы были отдать свои жизни за идеалы коммунизма. Но даже самая жертвенная верность не могла заменить образования – большевики нового поколения не то что бы смутно себе представляли эти самые идеалы коммунизма, они нередко были не вполне грамотны. Соответственно вопрос о выборности руководства уездных и губернских партийных организаций приобрел новую окраску – было очевидно, что проводить классические выборы среди полуграмотной массы новых партийцев попросту бессмысленно. Это не было свидетельством недоверия центральных органов или какое-то насилие над рядовыми партийцами – как правило, именно уездный комитет обращался в ЦК партии с просьбой прислать в уезд на руководящую должность «подкованного» товарища, который смог бы разрешить политические и хозяйственные вопросы, к которым местные большевики попросту не знали, как подступиться. Постепенно выборы руководителей местных партийных организаций превратились в проформу – комитеты голосовали за кандидатов, присланных из Центра. Во-вторых, реалии Гражданской войны зачастую делали невозможным проведение выборов чисто технически. Когда «беляки» наступают на город, как-то не до отчетно-выборных конференций. Наконец, в-третьих, в ходе Гражданской войны сложилась практика направления в воинские соединения партийных комиссаров, которые обеспечивали лояльность командного состава новой власти. Но такие комиссары тоже, в свою очередь, должны были обладать хотя бы минимальными познаниями в военной области. Немного будет толку от комиссара дивизии, который не знает, чем тыл отличается от фланга и путает гаубицу с гарнизоном. Еще более востребованы были образованные партийцы в гражданской сфере. Именно большевиками старались укомплектовать все ключевые посты в государственном аппарате. Но ведь нельзя назначить наркомом путей сообщения человека, который в жизни не видал техники, сложнее часов-ходиков? И даже пятилетняя отсидка на акатуйской каторге не заменит знания тонкостей путевого хозяйства. Таким образом, подводя итог, можно сказать, что в ходе Гражданской войны большевистское руководство столкнулось с резким обострением кадрового вопроса – проверенные, идейно верные большевики с тем или иным образованием превратились в очень востребованный, но редкий, а значит, крайне ценный ресурс. И расходовать такой ресурс требовалось очень аккуратно. Соответственно потребовался административный орган в системе партийных учреждений, который занимался бы учетом квалифицированных партийных кадров и распределением их по наиболее важным участкам партийной, военной и государственной работы. Таким органом стал Секретариат ЦК РКП(б). Точнее, даже не сам Секретариат (Секретариат был организацией достаточно большой, с весьма широким кругом обязанностей), а учетно-распределительный отдел ЦК (Учраспред), входивший в Секретариат как составная часть. Формально задачи Учраспреда были вспомогательны – он всего лишь формировал списки (номенклатуры) должностей, замещение которых производит не начальник данного ведомства, а вышестоящий орган, а также списки лиц, которые такие должности замещают или же находятся в резерве для их замещения. На самом же деле Учраспред превратился в ключевую позицию в любой внутрипартийной распре. Тот, кто контролировал Секретариат и Учраспред, всегда мог правильной расстановкой лояльных к себе кадров добиться преобладания при выборе делегатов на партийный съезд, а ведь именно там формировались ЦК и Политбюро. Помимо этого, именно Секретариат формировал повестку дня заседания Политбюро. Важный вопрос можно было поставить на обсуждение, а можно – отложить до выяснения деталей. Иной раз такая проволочка на день-другой позволяла существенно изменить характер обсуждения. Иными словами, тот, кто контролировал Секретариат и Учраспред, контролировал всю партию.

И именно сюда, на ключевую позицию, Ленин выдвинул своего верного триария. В 1922 г. Сталин был выбран генеральным секретарем ЦК РКП(б), возглавив таким образом Секретариат ЦК и Учраспред. Сосредоточение на кадровой работе потребовало максимальной концентрации его усилий, поэтому в том же году он был освобожден от обязанностей наркома рабоче-крестьянской инспекции и пытался подать в отставку с должности наркома по делам национальностей. Хотя эта отставка не была принята, в 1923 г. ситуация разрешилась упразднением самого Наркомнаца. Судя по всему, работа в Секретариате Сталину субъективно нравилась. Это было, что называется, дело по душе. Он не обладал полководческими талантами, не умел произносить зажигательных речей, теоретические изыскания по поводу приложения марксистских догм к реалиям текущего дня тоже не были его коньком. Зато в повседневной бюрократической работе и в проведении кропотливой кадровой политики у него дело ладилось.

С другой стороны, следует учитывать, что с середины 1921 г. Ленин начинает постепенно отходить от политической деятельности. Повреждение сосудов головного мозга вели к повышенной утомляемости, расстройствам речи и сознания, иногда – к параличу. Все это вынуждало Ленина периодически уходить в длительные отпуска. В отсутствие признанного лидера в руководстве РКП(б) сформировались две соперничающие коалиции. Во главе первой ожидаемо встал Троцкий. Вторую возглавил триумвират Каменев – Зиновьев – Сталин. В годы перестройки в околоисторической литературе стало модным рассуждать о неком принципиальном различии политических взглядов Ленина и Сталина в начале 1920-х годов. Причем, как правило, эти различия описываются в виде противостояния доброго демократа-идеалиста Ленина и мрачно тоталитарного Сталина, мечтающего о построении тирании под своим главенством. Вот, мол, обманул хитрый горец наивного демократа, отсюда и все беды. Думается, это противопоставление надуманно. Не был Ленин ни демократом, ни идеалистом, а уж в наивности его и вовсе смешно подозревать. Да и особых противоречий принципиального плана между ним и Сталиным в тот период не было. А вот что было – так это непреклонная решимость Ленина оставить за собой руководство партией. Поэтому всякий раз, вернувшись из очередного «отпуска», поборов на время недуг, Ленин вновь и вновь доказывал партийному руководству и широким массам большевиков, что именно он стоит у руля партии, и именно он определяет курс. И лучшим средством такого доказательства было устроить «показательную порку» либо сторонникам «льва революции», либо «триумвирам». Вплоть до осени 1922 г. отношения между Лениным и Сталиным были практически безоблачны. Ленин привечал старого соратника, дружески шутил с ним и полностью ему доверял.

Ленин и Сталин в 1922 г.

Первая размолвка наступила в сентябре 1922 г., когда обсуждался вопрос о принципах формирования СССР. Сталин предлагал план автономизации, согласно которому все существовавшие на тот момент формально независимые советские республики – Украинская, Белорусская и Закавказская Федеративная – вошли бы в состав Советской России на правах автономных республик. По сути, речь шла о том, чтобы узаконить уже естественным образом сложившееся положение вещей. К тому моменту все эти республики были тесно экономически интегрированы с Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой (РСФСР), а самое главное – реальная власть в них осуществлялась именно коммунистическими партиями, неразрывно связанными с РКП(б). Таким образом, Сталин всего лишь предлагал отказаться от демагогии и называть кошку – кошкой. Ленин в противовес плану автономизации выдвинул концепцию федерализации, согласно которой все советские республики должны были на паритетных началах сформировать новое союзное государство. В октябре того же года Ленин поддержал Троцкого в вопросе некоторой либерализации внешней торговли. Стало очевидно, что на этот раз под раздачу попали сторонники триумвирата. Разумеется, Сталину было психологически трудно отказаться от продуманного и официально объявленного решения, поэтому он отступал в вопросе автономизации медленно, пытаясь сохранить лицо. Но было очевидно, что ленинский авторитет непоколебим, поэтому спорить бессмысленно. Возможно, тем дело и кончилось бы, если бы конфликт неожиданно не приобрел личный характер. Поддержка Лениным Троцкого происходила в том числе и путем отправки Троцкому писем, которые Ленин надиктовывал Крупской. Сталин, пытаясь противостоять Троцкому, отчитал Крупскую и запретил ей передавать письма Ленина кому бы то ни было. Формально Сталин был полностью прав. За несколько дней до этих событий ЦК официально решил резко ограничить контакты Ленина, страдавшего от очередного приступа, и ответственным за выполнение этого решения был назначен именно Сталин: «На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками, так и переписки». Вроде бы упрекнуть Сталина не в чем – ЦК ему поручило, он партийный приказ добросовестно выполняет. Но Ленин счел (или посчитал нужным счесть) выговор, учиненный его жене, оскорбительным и грубым. Несмотря на то что Сталин немедленно принес Крупской извинения, отношения его с Лениным были испорчены раз и навсегда. В конце 1922 – начале 1923 г. Ленин надиктовал письмо к съезду, в котором он обвинял Сталина в излишней грубости и рекомендовал переизбрать его с поста генерального секретаря. С учетом политики, которую Ленин проводил в годы Гражданской войны, представляется весьма сомнительным, что он планировал и в самом деле строить СССР как федерацию равных республик. В любом случае все важнейшие решения принимались на партийном съезде, поэтому принципиальной разницы между статусом союзной (т. е. входящей в состав СССР) или автономной (т. е. входящей в состав союзной) республик не было. Аналогично, анализируя характер взаимоотношений в партийном руководстве, нельзя сказать, что сталинский выговор Крупской являлся чем-то экстраординарным. Судя по всему, речь шла именно об очередном раунде борьбы Ленина за утекающую у него между пальцев власть в партии. Не исключено, что, проживи он еще несколько лет, маятник качнулся бы в противоположную сторону. Но с весны 1923 г. болезнь лишила Ленина возможности вести активную политическую жизнь, а в начале 1924 г. он умер, так и не помирившись со своим «чудесным грузином».

Члены ЦК несут гроб с телом Ленина. 1924 г.

Впрочем, вернемся в лето 1923 г. Воспользовавшись болезнью Ленина, сторонникам триумвирата удалось спустить скандал на тормозах. Однако сталинские позиции внутри триумвирата существенно ослабли. Более того, вчерашние союзники повели речь о расширении Секретариата за счет включения туда и Троцкого, и Бухарина, и Зиновьева. Сталину пришлось искусно лавировать, чтобы отбить покушения на свою цитадель – Секретариат ЦК. А уже в сентябре Сталин перешел в контрнаступление – он и его верный паладин Ворошилов были введены в руководство военного ведомства, в вотчину Троцкого. «Лев революции» вполне обоснованно счел это официальным объявлением войны и начал мобилизацию своих сторонников, готовясь дать бой всем своим политическим оппонентам. В этой ситуации Зиновьеву и прочим было уже не до посягательств на прерогативы генерального секретаря. Общая угроза со стороны Троцкого привела к консолидации тройки Каменев – Зиновьев – Сталин. В мае 1924 г. состоялся очередной съезд партии, на котором предполагалось огласить «ленинское завещание» – те самые письма, которые Ленин надиктовывал к съезду. Однако смещение Сталина угрожало позициям всего триумвирата в целом, поэтому письмо Ленина к съезду было оглашено не на общем заседании, где манипулировать реакцией было бы затруднительно, а на заседаниях отдельных делегаций. Это позволило Сталину сохранить за собой пост генерального секретаря, но его позиции вновь ослабли, ведь его недостатки открыто обсуждались – это не могло не привести к падению авторитета. В результате всех этих политических борений в 1924–1925 годах сложилась своеобразная система коллективного руководства, которая ввиду отсутствия ясно выраженного лидера базировалась на естественно сложившемся равновесии в Политбюро. Ни один из партийных лидеров не обладал достаточным политическим весом, чтобы претендовать на единоличную власть – поневоле приходилось искать компромиссы. Интересно, что именно в этот период НЭП достиг своих наиболее внушительных успехов.

Сталин обязуется выполнять план Ленина на Всесоюзном съезде Советов в Москве, через пять дней после смерти Ленина. 26 января 1924 г.

Однако противостояние триумвирата и Троцкого никуда не делось. На съезде 1924 г., используя аппаратный ресурс Секретариата, триумвиры сумели добиться выгодного для себя исхода выборов как в ЦК, так и в Политбюро. Сторонники Троцкого (так называемая левая оппозиция) постоянно оттирались от ключевых постов. Поэтому по большому счету Троцкий проиграл уже тогда, до первого залпа кулуарной войны. Постепенно верные ему сотрудники удалялись от дел – их переводили на другую работу, отправляли в длительные командировки, некоторых попросту исключали из партии под тем или иным предлогом… Аппаратные жернова мололи медленно, но верно. Уже в начале 1925 г. Троцкий, оставшийся практически без союзников в Политбюро, был смещен с поста наркома по военным и морским делам. Однако дальнейшее низвержение «льва революции» не состоялось. Каменев и Зиновьев настаивали на исключении Троцкого из Политбюро, но Сталин воспротивился этому. Нет, его давнишняя враждебность к Троцкому никуда не делась, да и логику политической борьбы никто не отменял, но… трезвый расчет подсказывал Сталину, что после Троцкого придет черед и следующих жертв, и, скорее всего, следующим будет именно «слишком грубый» генсек. Поэтому Сталин предпочел занять позицию некоего арбитра, отстаивающего единство Политбюро.

Сталин и Молотов.

Между тем Каменев и Зиновьев сочли Троцкого окончательно побежденным и нацелились на захват безраздельной власти в партии. На очередном съезде РКП(б) сторонники Каменева и Зиновьева выступили с лозунгом борьбы против «правой» опасности, против чрезмерных уступок кулачеству и за ограничение НЭПа. Эта платформа получила название «Новая оппозиция». В этот период СССР действительно переживал очень важный, можно сказать, трагический момент своего развития, связанный со стратегическим выбором вектора развития, который должен был определить саму судьбу Советского государства на десятилетия вперед. Проблема была в том, что для Каменева и Зиновьева, которые всегда пользовались в среде однопартийцев славой «правых», то есть несклонных ко всяческим ультрарадикальным («левым») экспериментам, выступать именно с критикой «правого» уклона было несколько… скажем так, несвойственно. Как сказали бы в околополитических блогах наших дней, это напоминало митинг «Пчелы против меда». Однако в данном случае сами лозунги носили вторичный характер. Раз текущий состав Политбюро выступал за сохранение НЭПа, а Каменев и его сторонники требовали состав Политбюро изменить, значит, следовало поставить вопрос о коррекции и ограничении политики НЭПа. Один из ведущих лидеров партии созывал под свои знамена свою политическую клиентелу, а уж под какими лозунгами идти в бой за господство в Политбюро – дело десятое. Итак, Каменев и Зиновьев двинулись на штурм высшей политической власти и… были разбиты наголову. Собственно, уже тогда, в 1925 г., Сталин продемонстрировал, что в партийной борьбе аппаратная мощь Секретариата является абсолютным оружием, позволяющим побеждать всегда.

Орджоникидзе, Сталин, Микоян. 1925 г.

Зиновьев, будучи руководителем Ленинградской губернской партийной организации, сумел обработать в нужном ключе ленинградскую делегацию, но это был единственный успех оппозиционеров. Все остальные делегации, сформированные в соответствии с установками Секретариата, отказали Каменеву и Зиновьеву в поддержке. Это было не просто поражение – это был разгром. Развивая успех, Сталин организовал в Ленинград «десант» представителей ЦК, которые добились смещения Зиновьева с поста первого секретаря губернского комитета, вместо «запятнанного» оппозиционера был избран (по настоятельной рекомендации ЦК) сталинский выдвиженец Киров. Большинство партийных функционеров, поддержавших Зиновьева, были переведены из Ленинграда на работу в удаленные районы страны.

Сталин и Дзержинский. Не позднее 1926 г.

В 1926–1927 годах противники Сталина пошли на немыслимый прежде шаг – Троцкий, Каменев и Зиновьев, ранее воспринимавшие друг друга исключительно как конкурентов, объединили усилия в последней попытке остановить Сталина. Эта новая платформа получила название «Объединенная оппозиция», ее идеологической основой стала борьба с бюрократизацией и идеологическим перерождением партии. Однако шансов у оппозиционеров уже не было. Отлаженная машина Секретариата гарантировала большинству Политбюро (то есть в первую очередь Сталину) заведомое превосходство на съезде, поэтому оппозиционеры терпели поражение за поражением. Более того, постепенно, по мере нарастания ожесточения политических баталий, отношение ко вчерашним однопартийцам со стороны большинства членов ВКП(б) становилось все более враждебным. К оппозиционерам начали подходить с той же меркой, что и к врагам времен Гражданской войны. После того как оппозиция была административно отсечена от легальных способов агитации, ее сторонники перешли к организации подпольных собраний. Это, в свою очередь, позволило Политбюро санкционировать структурам ОГПУ ведение оперативной работы против вчерашних товарищей. К 1927–1928 годам оппозиция была разгромлена окончательно. Ее лидеры были смещены со всех сколько-нибудь значимых постов, сторонники проигравших вождей либо публично каялись в «ошибках» и обещали порвать с оппозиционной деятельностью, либо ссылались в отдаленные регионы страны. Столь жестокая расправа вызвала неприятие среди многих «старых большевиков» с дореволюционным стажем, но Сталин был непреклонен. Характерно, что подавляющее большинство оппозиционеров двадцатых годов, вне зависимости от того, сохранили они верность своим вождям или публично от них отреклись, были вторично репрессированы в 1930-е годы.

Сталин на улицах Москвы. 1926 г.

В конце 1927 г. Сталин пошел на довольно рискованный демарш – он подал в отставку с поста генсека. Отставка, как и ожидалось, принята не была. Сам процесс отклонения отставки Сталина стал своеобразной церемонией политического оммажа большинства партии своему лидеру. К этому моменту Сталин стал признанным руководителем страны. Все остальные члены Политбюро явно не могли равняться с ним по политическому весу. Сталин шел к власти – и пришел к ней.

Надежда Аллилуева с дочерью Светланой. 1927 г.