От автора

«Дуэль» призвала читателей к конкретной работе по созданию русского телевидения и, в частности, к написанию сценариев будущих телефильмов.

Как вы знаете, инициатива наказуема. Исходя из этого грустного положения, я решил сам внести лепту в это дело и написал сериал, который, полагаю, недорого можно было бы воплотить в телевизионный фильм. Получилось ли у меня что-либо путное — судить вам. Единственное, что я могу гарантировать — это не мыльная опера.

Я буду давать в газете серию за серией (их пока 15), но предварительно решил дать сразу справочный материал к пониманию того, о чем сериал. В фильме его частично можно было бы использовать в качестве вставок, а в газете, думаю, более уместно его дать сразу.

Не спешите мои определения сравнивать с энциклопедиями — я даю суть явлений, а не их «научное» описание. В жизни практики руководствуются сутью, а не энциклопедическими определениями.

В сериале, там, где это было возможно, я использовал подлинные слова персонажей, которые те говорили в земной жизни по описываемым конкретным или аналогичным поводам.

Идеализм. Стремление человека к цели, не лежащей в области удовлетворения его личных животных инстинктов. Окружающий нас мир изменяют идеалисты, без идеалистов сообщества людей превращаются в алчную и тупую толпу, стремящуюся как можно эффективнее удовлетворить свои инстинкты в оставшееся до смерти время.

* * *

Материализм. Первоначально — точка зрения на мир, как на нечто, существующее вне сознания человека. На практике материализм выродился в отрицание бессмертной души и во мнение, что ни воля, ни ум человека не способны изменить некий «исторический процесс», а почему у человека, несущегося к смерти в потоке этого «процесса», остается единственная возможность — получить от земной жизни как можно больше животных удовольствий.

* * *

Государство. Самоорганизация людей для коллективной защиты в случаях, когда отдельный человек защитить себя не в состоянии.

* * *

Империя. Государство, объединяющее несколько народов.

* * *

Капитализм. Комплекс идей в государстве формально свободных людей, согласно которым закон допускает паразитирование одних людей за счет других.

* * *

Империализм. Комплекс идей, в котором, под видом создания империи или без этого, считается законным паразитирование одних народов за счет других. Стремление одного народа к паразитированию за счет других народов.

* * *

Коммунизм. Высокая Цель Человечества в земной жизни. Цель части идеалистов создать сообщество людей творческого труда из всех народов Земли, в котором не было бы никакого паразитирования дееспособных людей за счет других людей. Общество всеобщей справедливости.

* * *

Социализм. Сообщество неподготовленных к жизни в коммунизме людей, в котором уже провозглашен, как Цель, комплекс идей коммунизма, и внедряются принципы, законодательно запрещающие паразитирование одних людей за счет других людей. Из-за использования для построения социализма марксизма, социализм нигде не удалось осуществить.

* * *

Марксизм. Путь от капитализма к коммунизму, указанный К. Марксом. На практике подтвердил свою полную непригодность, поскольку марксизм всего лишь меняет капиталистических паразитов на партийно-государственных паразитов и паразитов примыкающей к ним интеллигенции.

* * *

Национал-социализм. Возник, как отрицательная реакция на коммунизм. Комплекс идей части идеалистов, заключающийся в попытке создать нечто похожее на коммунизм в масштабах одной нации. Соответственно базируется на расизме и допускает любые насильственные и паразитические устремления против других народов. В порядке возникновения реакции на коммунизм, из течений национал-социализма наиболее известны: еврейский (сионизм); итальянский (фашизм); германский (нацизм).

* * *

Жидизм. Комплекс идей выродившихся материалистов, заключающийся в полном отрицании идеализма и во всемерном раздутии инстинктивных начал в человеке. Паразитирование за счет других людей считается единственным достойным жида промыслом, а высшим удовольствием в жизни — удовлетворение инстинктов.

* * *

Вторая мировая война. Война за сохранение, приобретение и передел империй. Началась в 1932 г. нападением Японии на Китай, в 1934 г. перебросилась в Африку с нападением Италии на Абиссинию.

Поскольку СССР в своем стремлении к коммунизму представлял угрозу любому империализму, то Британская и Французская империи в Европе готовили национал-социалистическую Германию для войны и уничтожения коммунизма. В 1935 г. они возвращают Германии Рейнскую область и разрешают вооружиться, в 1938 г. помогают присоединить к Германии Австрию и Судетскую область Чехословакии, в 1939 г. — остальную Чехословакию. Но Германия вдруг делает резкий поворот — 1 сентября 1939 г. она неожиданно для Великобритании и Франции нападает на Польшу, и это в Европе считается началом Второй мировой войны, поскольку с этого момента в нее вступили Британская и Французская империи, правда, теперь уже против Германии. Между тем Германия в 1940 г. громит и подчиняет себе Францию, захватывает государства Бенилюкса, Данию, Норвегию, Югославию и Грецию. Громит английские войска в Африке. Наконец 22 июня 1941 г. совместно с Италией, Румынией, Венгрией, Словакией, Финляндией, с участием добровольцев из Франции, Голландии, Дании, Бельгии и Испании Германия нападает на СССР. Великобритания и СССР заключают военный союз против Германии и ее сателлитов.

В декабре 1941 г. Япония нападает на США, Великобритания объявляет войну Японии, а союзник Японии — Германия — объявляет войну США. Это, соответственно, вовлекло в войну оставшиеся обитаемые континенты — Америку и Австралию.

Война закончилась в 1945 г. поражением Германии, Японии и их союзников. В итоге этой войны развалились японская, английская и французская колониальные империи, американский империализм расширил свое влияние и паразитизм на весь несоциалистический мир, а идеи победившего в войне коммунистического СССР приобрели в мире огромное влияние.

* * *

Гитлер Адольф. Родился 20 апреля 1889 г в семье австрийского чиновника. Первичное образование — реальное училище. В юности пытается получить образование художника, зарабатывает на хлеб на различных неквалифицированных работах, много читает. С началом Первой мировой войны уходит добровольцем на фронт, был ранен, награжден Железным крестом, незадолго до поражения Германии в войне был тяжело отравлен во время газовой атаки.

После войны вступает в крохотную партию, возглавляет ее, дает ей идеологию и приводит эту партию к победе на всегерманских выборах. После провала попытки повторить подвиг Муссолини и насильно захватить власть ставит задачу победить строго по законам Германии и достигает цели, но одновременно создает при партии мощные военизированные отряды (штурмовые), так как считает, что партия, неспособная себя защитить без помощи полиции, никому не нужна. Гитлер исповедует комплекс национал-социалистических идей, поэтому его главные враги — коммунисты и социал-демократы, и в борьбе с ними его партия теряла десятки человек убитыми ежемесячно.

В 1926 г. он заканчивает писать свой основной труд «Моя борьба», в котором подробно рассматривает не только цели партии и цели Германии, но и стратегию и тактику достижения этих целей.

Свой национал-социализм (нацизм) Гитлер сводит к простым принципам, базирующимся на воспитании у немцев высоких человеческих качеств и на принципах справедливости, но исключительно для немцев. К примеру, «Хрестоматия немецкой молодежи» учила:

«Социализм означает: общее благо выше личных интересов; думать не о себе, а о целом, о государстве; каждому свое, а не каждому одно и то же… Мужество — самая прекрасная и возвышенная черта мужчины. Тот, у кого нет мужества, не мужчина… Жизнь требует силы духа. Быть стойким — это идеал, к которому нужно страстно стремиться… Воля — это ваша сознательная сила. Праздность, страх и слабость могут заставить вас заколебаться. Однако воля пронесет вас над каждой остановкой и позволит вам исполнить то, что требуется от вас… Дисциплина — это внутренний приказ привести себя в порядок… Долг — это жесткое слово, пока он не выполнен. Долг — это радостное слово, когда он выполнен. Простой рабочий может в этом смысле стоять выше министра, если он выполняет свой долг лучше. От каждого требуется самое полное исполнение своих обязанностей. И каждый должен выполнять их по своей доброй воле. Тогда он свободный человек, а не раб… Чтобы жить, нам нужен не только хлеб, но и честь. Рабы полагают, что наличие еды и питья достаточно для жизни. Свободному человеку в первую очередь нужна честь… Свобода не означает жизнь в свое удовольствие. Думающий только о себе — раб и лишен свободы, а думающий о других человек — властелин и поистине свободен… В национал-социалистическом государстве больше нет собственности, с помощью которой отдельный человек мог бы властвовать, как ему заблагорассудится. Нет неограниченной собственности, а есть только честно заработанное право распоряжаться общей собственностью в интересах целого».

Сам Гитлер дал простое определение социалиста — «тот, кто готов стоять за свой народ всеми фибрами своей души, кто не знает более высокого идеала, чем благо своего народа, кто, кроме того, понял наш великий гимн «Германия, Германия превыше всего» так, что для него нет на свете ничего выше Германии, народа и страны, страны и народа».

Но все это относилось только к немцам, ко всем остальным народам нацизм Гитлера оборачивался циничным расизмом — эти народы можно было превращать в рабов и уничтожать во благо германской нации.

Придя к власти, Гитлер уничтожил оппозицию своей партии в государстве, а в партии — оппозицию себе. Проявил исключительные государственные способности: приняв экономику на уровне 60 % от докризисного 1928 г., он к 1937 г. поднял ее до 120 %. В военном строительстве также проявил исключительные тактические и оперативные способности. Под его руководством, к примеру, впервые в мире были внедрены в военно-воздушных силах пикирующие бомбардировщики, а в армии были созданы мобильные соединения, могущие быстро обрушить огромную огневую мощь на те или иные участки фронта — танковые дивизии.

Против армии Германии, продуманно оснащенной и сцементированной социалистическими идеями, не смогла устоять ни одна армия в Европе, ее смога укротить только пронизанная такими же социалистическими идеями армия СССР.

В личной жизни Гитлер был нетребователен, увлекался живописью и архитектурой. Семьи не имел, так как считал, что вождя народа от служения народу ничто не должно отвлекать.

Накануне падения Берлина, окруженного советскими войсками, личный пилот Гитлера предложил вывезти его в Японию или Аргентину. Гитлер ответил: «Нужно иметь мужество отвечать за последствия — я кончаю здесь! Я знаю, завтра миллионы меня будут проклинать. Ну что ж, такова судьба». 30 апреля 1945 г. А. Гитлер застрелился.

У. ЧЕРЧИЛЛЬ О ГИТЛЕРЕ: «Личные невзгоды не привели его в ряды коммунистов. В этом отношении его реакция представляла собой некую благородную аномалию: он еще больше проникся непомерным чувством верности своей расе, пылким и мистическим преклонением перед Германией и германским народом… Я восхищаюсь людьми, которые встают на защиту своей потерпевшей поражение родины, даже если сам нахожусь на другой стороне. Он имел полное право быть германским патриотом, если он желал этого». (1948 г.) В книге У. Черчилля «Вторая мировая война».

И.В. СТАЛИН О ГИТЛЕРЕ: «История еще не знала таких фигур, как Гитлер. В действиях Гитлера не было единой целенаправленной линии. Его политика постоянно перестраивалась, часто была диаметрально противоположной. Полная путаница царила и царит в теоретических положениях фашизма. Гитлеровцы называют себя националистами, но они фактически являются партией империалистов, причем наиболее хищнических и разбойничьих среди всех империалистов мира. «Социализм», «национализм» — это только фиговые листки, которыми прикрываются гитлеровцы, чтобы обмануть народ, одурачить простаков и прикрыть ими свою разбойничью сущность. В качестве идеологического оружия они использовали расовую теорию. Это человеконенавистническая теория порабощения и угнетения народов» (1940 г.). Слова И.В. Сталина, сказанные им на заседании Политбюро 14 ноября 1940 г., приведены со слов управделами Совнаркома Я.Е. Чадаева в книге Г.А. Куманева «Рядом со Сталиным», М., Былина, 1999 г.

* * *

Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович. Родился 21 декабря 1879 г. в семье сапожника. Первичное образование — незаконченная духовная семинария. С 1898 г. — революционер-коммунист, теоретик и практик. До 1917 г. семь раз арестовывался, шесть раз бежал из ссылок, но убеждений не сменил. В 1917 г. один из организаторов захвата власти в России большевиками и левыми эсерами. Нарком (министр) национальностей, представитель большевистского правительства на ответственных фронтах гражданской войны.

В 1922 г. избирается на незначительную должность технического организатора большевистской партии — Генеральным секретарем ВКП(б). Благодаря постоянному самообразованию, огромной трудоспособности, стремлению досконально, до тонкостей разобраться в любом деле быстро приобретает авторитет, делающий его неформальным лидером правящей партии, хотя фактически он не только не член Правительства СССР, но даже не председательствующий высшего руководящего органа партии — ее Политбюро.

В конце 20-х и в ходе 30-х гг. совершил научно-практический подвиг в области экономики. К этому моменту СССР в основном восстановил промышленность и сельское хозяйство в объемах, доставшихся от царской России. Экономика входила в застой. Под руководством Сталина, с опорой исключительно на собственные силы, была проведена индустриализация страны, гармонично сочетаемая с коллективизацией сельского хозяйства. Коллективизация резко повышала производительность труда в сельском хозяйстве, высвобождавшиеся рабочие руки направлялись в промышленность, где их ожидали предприятия, строящиеся исключительно по плану, т. е. под заранее рассчитанный спрос их продукции.

В результате с 1928 по 1940 гг. основные фонды предприятий СССР (рабочие места и их техническая оснащенность) выросли в 6 раз, на этих рабочих местах продукции промышленности стало производиться в 1940 г. в 6,5 раз больше, чем в 1928 г. (в том числе товаров для населения — в 4 раза больше), а в сельском хозяйстве оставшиеся силы увеличили производство сельхозпродукции в 1,5 раз. Это вызвало рост национального дохода с 1928 по 1940 гг. в 5 раз! Рекорд который никем и никогда не был не то что перекрыт, но к которому никто и не приблизился до сих пор.

Формальным главой страны Сталин становится накануне нападения Германии на СССР — в 1941 г. Его избирают председателем Совета народных комиссаров (Правительство СССР) и наркомом обороны. С началом войны Сталин становится Верховным главнокомандующим РККА.

На этом посту он принимает ряд стратегических решений, предопределивших победу в войне. СССР имел многочисленные вооруженные силы, но в силу ряда причин, в том числе и предательства внутри армии, они были плохо оснащены и организованы.

Располагая тем, что есть, Сталин в 1941 г. сосредоточил все силы на решении главного стратегического вопроса — удержания Москвы, узла всех железных дорог центра СССР. Этим он не дал немцам расчленить СССР на отдельные, плохо связанные между собой регионы. (Впоследствии немецкие генералы обвиняли Гитлера именно в том, что он не сосредоточил все силы на взятии Москвы в 1941 г. и из-за этого проиграл всю войну).

В 1942 г., когда немцы ударили на юге, Сталин не стал их удерживать, хотя и имел для этого силы. Он начал быстро отводить войска на рубежи Волги и Кавказа, чем заставил немцев непомерно растянуть фронт при невозможности оперативно маневрировать резервами. (В тылу у немцев была единственная железная дорога, проходившая через единственный мост через Днепр). В результате Красная Армия получила возможность окружить и уничтожить группировку немцев под Сталинградом и начать уже неизбежный разгром оставшихся у немцев сил.

В 1944 г. он предпринимает рискованное решение нанести главный удар через труднопроходимую местность в Белоруссии, в результате чего у немцев фактически началась агония.

В результате, имея в распоряжении самоотверженные, но не лучшим образом подготовленные войска, Сталин сумел организовать военную победу над сильнейшим противником, которого когда-либо знала история.

Одновременно, не дав странам Запада натравить Германию на СССР в войне один на один, заставив Англию и Францию сражаться с немцами до вступления в войну СССР, Сталин одержал и выдающуюся внешнеполитическую победу над Германией.

После войны, получив отказ Запада в кредитах на восстановление СССР, Сталин сумел восстановить страну в сроки, которые ни одна европейская страна — участница войны не сумела повторить даже с американскими кредитами.

Публицист, пристрастий и увлечений не имел.

Имел двух сыновей и дочь, оба сына сражались на фронте, старший погиб.

Умер 5 марта 1953 г. от кровоизлияния в мозг, в ходе которого ему долгое время не оказывалась медицинская помощь.

А. ГИТЛЕР О СТАЛИНЕ: «Сообщество можно создать и охранить только силой. И не нужно поэтому осуждать Карла Великого за то, что он путем насилия создал единое государство, столь необходимое, по его мнению, немецкому народу.

И если Сталин в минувшие годы применял по отношению к русскому народу те же методы, которые в свое время Карл Великий применял в отношении немецкого народа, то, учитывая тогдашний культурный уровень русских, не стоит его за это проклинать. Сталин тоже сделал для себя вывод, что русским для их сплочения нужна строгая дисциплина и сильное государство, если хочешь обеспечить прочный политический фундамент борьбе за выживание, которую ведут все объединенные в СССР народы, и помочь отдельному человеку добиться того, чего ему не дано добиться собственными силами, например, получить медицинскую помощь.

…И было бы глупо высмеивать стахановское движение. Вооружение Красной Армии — наилучшее доказательство того, что с помощью этого движения удалось добиться необычайно больших успехов в деле воспитания русских рабочих с их особым складом ума и души.

И к Сталину, безусловно, тоже нужно относиться с должным уважением. В своем роде он просто гениальный тип. Его идеал — Чингисхан и ему подобные, о них он знает буквально все, а его планы развития экономики настолько масштабны, что превзойти их могут лишь наши четырехлетние планы. И для меня нет сомнений в том, что в СССР в отличие от капиталистических государств, например США, нет безработных» (1941 г.). Г. Пикер «Застольные разговоры Гитлера», Смоленск, «Русич», 1993 г.

«Гитлер настаивает на скорейшем создании хорошо спланированной системы информации — такой системы, которой могло бы позавидовать даже НКВД: надежной, беспощадной и работающей круглосуточно, так, чтобы никто — никакой лидер, подобный Сталину, — не мог возвыситься, прикрываясь флагом подпольного движения, ни в какой части России. Такую личность, если она когда-либо появится, надлежит своевременно распознать и уничтожить. Он считает, что в своей массе русский народ не представляет никакой опасности. Он опасен только потому, что заключает в себе силу, позволяющую создать и развивать возможности, заложенные в характере таких личностей». (1941 г. Пересказ В. Шелленберга слов Гейдриха о совещании у Гитлера). В. Шелленберг, «Лабиринт», М., «Дом Бируни», 1991 г.

У. ЧЕРЧИЛЛЬ О СТАЛИНЕ: «Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему изменчивому и жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь.

Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин прежде всего обладал большим чувством юмора и сарказма и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов.

Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения. Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил ее с атомным вооружением. Что ж, история, народ таких людей не забывают». (Из речи в Палате общин 21 декабря 1959 г. в день 80-летия Сталина).

* * *

Черчилль Уинстон Леонард Спенсер. Родился 30 ноября 1874 г. в семье второго сына 7-го герцога Мальборо. Первичное образование — военное училище. Участвует офицером в подавлении антибританских восстаний в колониях (Индия и Судан), военным корреспондентом — в Англо-бурской войне. Там участвовал в боях, был пленен, приговорен к расстрелу, бежал. Буры назначили за его поимку 25 фунтов стерлингов.

По возвращении в Англию избран в 1900 г. в Палату общин от партии консерваторов. В 1904 г. переходит в партию либералов и в 1905 г. впервые становится министром (по делам колоний), в 1908 г. — министр торговли, в 1910 г. — министр внутренних дел, в 1911 г. — военно-морской министр (первый лорд Адмиралтейства). На этом посту вводит в британский флот авиацию, переводит военные корабли с угольного на жидкое топливо, увеличивает калибры орудий. В связи с этим Великобритания вступает в Первую мировую войну с хорошо подготовленным флотом. В ходе войны он становится инициатором строительства танков для армии, которые тогда все называют «безумной затеей Уинстона».

В 1915 г. Черчилль планирует операцию по захвату Дарданелл, но она оканчивается провалом не по его вине, тем не менее его отставляют с поста военно-морского министра. Черчилль подает жалобу, а сам отправляется на фронт во Францию, но ему запрещают командовать подразделением больше батальона. И Черчилль командует 6-м батальоном Королевских шотландских стрелков. В 1916 г. он снова возвращается в Палату общин, его оправдывают в провале операции по взятию Дарданелл, он становится министром военного снабжения, а в 1918 г. — военным министром и министром авиации. На этом посту он организовывает интервенцию войск Антанты в Советскую Россию. Начиная с 1917 г., он — ярый и последовательный антикоммунист.

В 1922 г. либералы терпят поражение на выборах, и вместе с ними Черчилль впервые за 22 года не избирается в Палату общин, но в 1924 г. он снова переходит к консерваторам и снова становится депутатом и министром финансов (до 1929 г.). На этом посту, в частности, он встречается с Муссолини, которому заявляет: «Будь я итальянцем, то наверняка всем сердцем был бы с вами в вашей победоносной борьбе против сторонников ленинизма».

С 1929 г., после поражение консерваторов на выборах, он уходит из правительства, но остается депутатом в оппозиции к либералам, требуя применить энергичные меры к гитлеровской Германии. О Мюнхенском сговоре он заявил: «Мы потерпели поражение, еще не вступив в войну».

3 сентября 1939 г. Англия вступила в войну с Германией, Черчилля снова назначают военно-морским министром. После поражения английских войск в Норвегии, король 10 мая 1940 г. назначает его премьер-министром. 13 мая Черчилль сказал в Палате общин: «Я не могу предложить вам ничего, кроме крови, тягот и слез. Вы спросите: какая у нас цель? Я отвечу одним словом — победа!..Без нее нам не выжить и, говоря откровенно, без нее не будет Британской империи и всего, что она олицетворяет. Если мы не победим, то вынуждены будем распрощаться с нашим образом жизни».

До победы в мае 1945 г. Британия терпит немало тяжелейших поражений от Германии и Японии, дважды в Палате общин рассматривается вопрос о доверии Черчиллю и дважды он получает почти единогласный вотум доверия, но уже в июле 1945 г. консерваторы терпят поражение и Черчилль покидает пост премьер-министра. Это не мешает ему 5 марта 1946 г. в Фултоне произнести речь о крестовом походе англоязычных стран против своего недавнего союзника — СССР. С этой речи ведется начало холодной войны.

В 1951 г. Черчилль снова становится премьер-министром Великобритании и остается на этом посту до 1955 г., свои депутатские обязанности Уинстон Черчилль оставил в 1964 г.

Вторая профессия У. Черчилля — писатель, публицист, историк. За книги по истории англоязычных народов и о Второй мировой войне получил в 1953 г. Нобелевскую премию.

Строитель-любитель, свою усадьбу перестраивал лично, одно время был членом профсоюза каменщиков.

Живописец, несколько его картин купил Лувр.

Имел сына и трех дочерей. Во время войны сын был офицером спецподразделений, летал в оккупированную Югославию для связи с партизанами Тито. Все дочери также были военнослужащими английской армии.

В личных финансовых делах был неудачлив, несколько раз был на грани банкротства, но когда в 1919 г. Королевская комиссия, присуждающая награды за крупное изобретение, решила наградить его за инициативу в создании танков, Черчилль отказался и заявил: «Мои идеи и мое время — на службе государства».

Умер на 15 день после кровоизлияния в мозг на 91-м году жизни 30 января 1965 г.

А. ГИТЛЕР О ЧЕРЧИЛЛЕ: «Если бы мне пришлось выбирать между Криппсом и Черчиллем, то такая слабовольная скотина, как Черчилль, который полдня пьянствует, мне все же во сто раз милее, чем Криппс; ведь такого человека, как Черчилль, который уже в силу своего возраста и неумеренного потребления табака и спиртного вот-вот впадет в маразм, все же следует опасаться меньше, чем Криппса — типичного интеллигента и салонного большевика. Черчилль в минуты просветления еще вполне способен осознать, что империя неминуемо распадется, продлись война еще 2–3 года. Криппс же, будучи лжецом и демагогом без роду, без племени, никогда не сделает для себя вывода, что ничего не получится, когда империя трещит по всем швам.

Если стремиться дать верную оценку Криппсу и исходящей от него угрозе, то нельзя упускать из виду тот факт, что тори всегда были носителями идеи мировой империи». (1941 г.) Г. Пикер «Застольные разговоры Гитлера».

И.В. СТАЛИН О ЧЕРЧИЛЛЕ: «По сути дела г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И г. Черчилль здесь не одинок, — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.

Следует отметить, что Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г. Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.

По сути дела г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке — в противном случае неизбежна война.

Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство гитлеров господством черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство.

Трагедия г. Черчилля состоит в том, что он, как закоренелый тори, не понимает этой простой и очевидной истины». (1946 г. Из интервью газете «Правда» в ответ на речь У. Черчилля в Фултоне).

* * *

Малоизвестная информация. Для понимания некоторых событий, обсуждаемых персонажами сериала, читателям будет не лишней информация, собранная Роже Гароди (Мифы Израилита, «Кубань», № 1, 1997 г.):

«Главной целью сионистов было не спасение еврейских жизней, а создание Еврейского государства в Палестине. Первый руководитель государства Израиль Бен Гурион заявил без обиняков перед сионистскими руководителями поселенцев: «Если бы я знал, что можно спасти всех детей Германии и вывезти их в Англию или лишь половину и вывезти их в Эрец Исраиль, я выбрал бы второе, потому что мы должны принимать во внимание не только жизнь этих детей, но и судьбу народа Израиля».

(Источник: Ивон Гельбнер. «Сионистская политика и судьба европейского еврейства» в «Исследованиях Яд Вашем», Иерусалим, т. XII, с. 199).

« Спасение европейских евреев не стояло во главе списка приоритетов правящего класса. Главным для них было создание государства».

(Источник: Том Сегев. Седьмой миллион. Изд. Дианы Леви, Париж, 1993, с. 539).

«Должны ли мы оказывать помощь всем, кто в ней нуждается, не учитывая характеристики каждого? Не должны ли мы придать этой акции сионистский национальный характер и попытаться спасти, прежде всего, тех, кто может быть полезным для земли Израильской и для иудаизма? Я знаю, может показаться жестоким ставить вопрос таким образом, но мы должны, к сожалению, уяснить, что если мы можем спасти 10 000 человек из 50 000, которые могут внести вклад в создание страны и дело национального возрождения, или миллион евреев, которые станут для нас обузой или в лучшем случае мертвым грузом, мы должны ограничиться спасением 10 000, которые могут быть спасены, несмотря на проклятия и призывы миллиона, который не в счет».

(Источник: Меморандум «Комитета спасения» Еврейского агентства, 1943. Цитируется в вышеупомянутой книге Тома Сегева).

Этим фанатизмом вдохновлялось, например, поведение сионистской делегации на конференции в Эвиане в июле 1938 года, куда представители 31 государства собрались, чтобы обсудить вопросы устройства беженцев из нацистской Германии: сионистская делегация требовала в качестве единственно возможного решения отправки 200 000 евреев в Палестину.

Еврейское государство было важнее жизни евреев.

Главный враг для сионистских руководителей — это «ассимиляция». Они смыкаются со всяким расизмом, включая гитлеровский, в этом основном пункте: чистота крови. Поэтому, несмотря на систематический антисемитизм нацистов, который вдохновил их на осуществление чудовищного плана изгнания всех евреев из Германии, а потом и из Европы, попавшей под их власть, нацисты считали сионистов ценными партнерами, потому что они помогали осуществить этот план.

Гитлеровское руководство благосклонно отнеслось к ориентации сионистских вождей, которые, заботясь только о создании своего государства в Палестине, помогали осуществиться их желанию избавиться от евреев. Главный нацистский теоретик Альфред Розенберг писал: «Сионизм нужно всеми силами поддерживать, чтобы ежегодно контингент германских евреев перевозился в Палестину».

(Источник: А. Розенберг. «Еврейский след и смена эпох», Мюнхен, 1937, с. 153).

Рейнхард Гейдрих, позже ставший «протектором» Чехии, писал в 1935 году, когда он был начальником секретной службы СС, в официальном органе СС «Дас Шварце Корпс», в статье «Видимый враг» о различиях между евреями: «Мы должны делить евреев на две категории, сионистов и сторонников ассимиляции. Сионисты проповедуют строгую расовую концепцию и путем эмиграции в Палестину помогают строить свое собственное еврейское государство… мы желаем им всего наилучшего, и наша официальная добрая воля — за них».

(Источник: Хоне. Орден Мертвой головы, с. 333).

Эта директива, которая подтверждала предыдущие меры, была выполнена досконально. Исходя из привилегированного статуса в нацистской Германии, баварское гестапо направило 28 января 1935 года полиции следующий циркуляр: «С членами сионистской организации, по причине их деятельности, ориентированной на эмиграцию в Палестину, не следует обращаться с такой же строгостью, какая необходима при обращении с членами (ассимиляционистских) германских еврейских организаций».

(Источник: Курт Гроссман. Сионисты и несионисты под властью нацистских законов 30-х годов. Ежегодник, т. VI, с. 310).

В обмен на их официальное признание в качестве единственных представителей еврейской общины сионистские руководители нарушали бойкот, который пытались организовать все антифашисты мира.

С 1933 года началось экономическое сотрудничество: были созданы две компании: «Хаавара» в Тель-Авиве и «Палтрой» в Берлине.

Механизм операции был следующим: еврей, который хотел эмигрировать, клал в банк Вассермана в Берлине или банк Варбурга в Гамбурге минимальную сумму 1000 фунтов стерлингов. На эту сумму еврейские экспортеры могли закупить германские товары, предназначенные для Палестины, и выплатить соответствующую стоимость в палестинских фунтах за счет компании Хаавара в Англо-палестинском банке в Тель-Авиве. Когда эмигрант прибывал в Палестину, он получал сумму, эквивалентную той, которую положил в банк в Германии.

(Источник: Бен Гурион и Шерток в «Черной книге: соглашение Хаавара», с. 294. Цит. в книге Тома Сегева «Седьмой миллион», Париж, 1993, с. 30 и 595).

Операция была выгодной для обеих сторон: нацистам удавалось таким образом прорвать блокаду (сионисты продавали германские товары даже в Англии), а сионисты осуществляли «выборочную» иммиграцию, как и хотели: иммигрировать могли только миллионеры (чьи капиталы позволяли развивать сионистскую колонизацию Палестины). В соответствии с целями сионизма было более важно спасти из нацистской Германии еврейские капиталы для развития их предприятия, чем жизни бедных евреев, не способных работать или воевать, — они были балластом.

Эта политика сотрудничества длилась до 1941 года (то есть восемь лет после прихода Гитлера к власти). Эйхман находился в связи с Кастнером. Процесс Эйхмана открыл, по крайней мере с одной стороны, механизм этого соучастия, этих «обменов» сионистов, «полезных» для создания еврейского государства (богачей, техников, молодых людей, способных укрепить армию и т. п.), в то время как масса «менее выгодных» евреев оставалась на произвол Гитлера.

Председатель этого комитета Ицхак Грюнбаум заявил 18 января 1943 года: «Сионизм — прежде всего… Могут сказать, что я антисемит, что я не хочу спасти диаспору, что у меня нет «а варм идиш харц»… Пусть говорят, что хотят. Я не требую от еврейского агентства, чтобы оно ассигновало 300 000 или 100 000 фунтов стерлингов на помощь европейскому еврейству. Я думаю, тот, кто требует такие вещи, совершает акт против сионизма».

(Источник: Грюнбаум: Дни разрушения, с. 63).

Такова же была точка зрения Бен Гуриона:

«Задача сиониста — не спасение «остатка» Израиля, который находится в Европе, а спасение земли Израильской для еврейского народа».

(Цит. в вышеупомянутой книге Тома Сегева, с. 158).

Ханна Арендт, одна из самых выдающихся защитниц еврейского дела, присутствовала на процессе и посвятила ему книгу «Эйхман в Иерусалиме». Она показывала (на с. 134–141) пассивность и даже соучастие «еврейских советов» (юденратов), две трети которых управлялись сионистами.

Согласно книге Исайи Трунка «Юденрат» (Изд. Мак. Милан, Нью-Йорк, 1972), «по расчетам Фрейдигера, половина евреев могла бы спастись, если бы они не следовали инструкциям еврейских советов» (с. 141).

Вейцман был принят Муссолини 3 января 1923 года и еще раз 17 сентября 1926 года. Наум Гольдман, президент Всемирной сионистской организации, встретился 26 октября 1926 года с Муссолини, который сказал ему: «Я помогу вам создать это еврейское государство» (Наум Гольдман. Автобиография, с. 170).

Это сотрудничество представляло собой саботаж международной антифашистской борьбы. Оно подчиняло всю сионистскую политику единственной цели — созданию Еврейского государства в Палестине. Оно продолжалось во время войны, даже когда преследования гитлеровцами европейских евреев были самыми жестокими.

В момент депортации евреев из Венгрии вице-президент сионистской организации Рудольф Кастнер вел переговоры с Эйхманом на такой основе: если Эйхман разрешит отъезд в Палестину 1684 евреев, «полезных» для создания будущего государства Израиль (капиталистов, техников, военных и т. п.), Кастнер обещал Эйхману убедить 460 000 венгерских евреев, что речь идет не о депортации в Освенцим, а о простом переселении.

Судья Голеви напомнил во время процесса Эйхмана о вмешательстве Кастнера с целью спасения одного из его нацистских партнеров: одного из исполнителей Гиммлера, штандартенфюрера Курта Бехера, которому свидетельство Кастнера на Нюрнбергском процессе позволило избегнуть кары.

Судья был категоричен: «В свидетельстве Кастнера не было ни правды, ни добросовестности… Кастнер совершил заведомое клятвопреступление, когда он, свидетельствуя перед этим судом, отрицал, что вступал в защиту Бехера. Более того, он скрыл такой важный факт: его демарш в поддержку Бехера был сделан от имени Еврейского агентства и Всемирного еврейского конгресса… Ясно, что Кастнер давал рекомендации не лично от себя, а также от имени Еврейского агентства, всемирного еврейского конгресса… поэтому Бехер был отпущен союзниками».

После суда израильское общественное мнение было потрясено. Д-р Моше Керен писал 14 июля 1955 года в газете «Гаарец»: «Кастнеру следовало бы предъявить обвинение в сотрудничестве с нацистами». Но вечерняя газета «Едиот Ахаронт» (23 июня 1955) пояснила, почему это не было сделано: «Если отдать Кастнера под суд, то все правительство рискует быть полностью дискредитированным в глазах нации в результате того, что может открыться на этом процессе».

Могло открыться то, что Кастнер действовал не сам по себе, а с согласия других сионистских руководителей, которые в момент процесса сидели в правительстве. Единственным способом избежать того, что Кастнер заговорит и разразится скандал, было исчезновение Кастнера. И он в самом деле внезапно умер, а израильское правительство обратилось в Верховный суд с ходатайством о его реабилитации, которое было удовлетворено.

Эта политика сотрудничества достигла своей кульминации в 1941 году, когда самая экстремистская группа сионистов «Лехи» («Борцы за освобождение Израиля»), которую возглавлял Абрахам Штерн, а после его смерти — триумвиры, одним из которых был Ицхак Рабин, совершила «непростительное с точки зрения морали преступление: выступила за союз с Гитлером, с нацистской Германией , против Великобритании».

(Источник: Бар. Зохар. «Бен Гурион, вооруженный пророк», Париж, 1966, с. 99).

Один из исторических вождей группы Штерна Израиль Элдад подтвердил в статье в тель-авивской газете «Едиот Ахаронт» 4 февраля 1983 года факт переговоров между его движением и официальными представителями нацистской Германии. Он заявил без обиняков, что его коллеги объяснили нацистам, что возможно единство интересов нового порядка в Европе согласно немецкой концепции и чаяниям еврейского народа в Палестине, представляемого борцами за свободу Израиля (группой Штерна).

Вот основные положения этого текста, озаглавленного «Основные принципы Национальной военной организации (НВО) в Палестине (Иргун Цвай Леуми), касающиеся решения еврейского вопроса в Европе и активного участия НВО в войне на стороне Германии»:

«Из выступлений руководителей немецкого национал-социалистического государства вытекает, что радикальное решение еврейского вопроса предполагает массовую эвакуацию евреев из Европы (лозунг «Европа, очищенная от евреев»).

Эта массовая эвакуация европейских евреев является первым условием решения еврейского вопроса, но это возможно лишь при устройстве этих масс в Палестине, в Еврейским государстве в его исторических границах.

Окончательно решить еврейский вопрос и освободить еврейский народ — такова цель политической деятельности и долгих лет борьбы движения за освобождение Израиля («Лехи») и его национальной военной организации в Палестине (Иргун Цвай Леуми).

НВО, зная о благоприятном отношении правительства рейха к сионистской деятельности в Германии и к сионистским планам эмиграции, считает, что:

1) Может существовать общность интересов между учреждением в Европе нового порядка согласно немецкой концепции и истинным чаяниям еврейского народа, находящими свое воплощение в «Лехи».

2) Возможно сотрудничество между новой Германией и обновленной еврейской нацией.

3) Создание еврейского исторического государства на национальной и тоталитарной основе, связанного договором с германским рейхом, может способствовать в будущем усилению позиций Германии на Ближнем Востоке.

При условии, что германским правительством будут признаны национальные чаяния движения за свободу Израиля («Лехи»), Национальная военная организация (НВО) готова принять участие в войне на стороне Германии.

Сотрудничество с движением за освобождение Израиля соответствовало бы последним выступлениям канцлера германского рейха, в которым г-н Гитлер подчеркивал, что любые сделки и союзы допустимы с целью изолировать и победить Англию.

По своей структуре и своему мировоззрению НВО тесно связана с европейскими тоталитарными движениями».

(Источник: Оригинальные текст на немецком языке содержится в приложении № 11 в книге Давида Израэли «Палестинская проблема в германской политике с 1889 по 1945 год». Университет Бар Илан, Рамат Ган, Израиль, 1974, с. 315–317).

Согласно израильской прессе, которая опубликовала дюжину статей на эту тему, нацисты ни на один миг не принимали всерьез предложения Штерна, Шамира и их друзей.

Переговоры прервались, когда войска союзников арестовали в июне 1941 года Нафтали Лубенчика, эмиссара Штерна и Шамира в бюро нацистской секретной службы в Дамаске. Другие члены группы продолжали контакты до ареста британскими властями Ицхака Шамира в декабре 1941 года «за терроризм и сотрудничество с нацистским врагом». Такое прошлое не помешало Ицхаку Шамиру стать премьер-министром. Несмотря на их внутреннее соперничество, сионистские вожди преследуют в действительности одну и ту же расистскую цель: путем террора и экспроприации изгнать всех коренных арабских жителей Палестины и остаться ее единственными завоевателями и хозяевами.

Бен Гурион заявил:

«Бегин, несомненно, человек гитлеровского типа. Это расист, желающий уничтожить всех арабов во имя своей мечты об объединении Израиля, готовый использовать все средства для достижения этой святой цели».

(Источник: Э. Хабер. «Менахем Бегин, человек и легенда», Изд. Делле Бук, Нью-Йорк, 1979, с. 385).

2 мая 1948 года раби Клауснер, уполномоченный по делам «перемещенных лиц», представил отчет Американской еврейской конференции:

«Я убежден, что нужно заставлять людей уезжать в Палестину… Им самой высокой целью кажется американский доллар. Слово «сила» — девиз программы, которую я предлагаю… Сила уже сослужила нам службу совсем недавно и при эвакуации евреев из Польши, и в истории Исхода.

(Источник: Альфред Лилиенталь. Какова цена Израиля. Чикаго, 1953, с. 194–195).

Чтобы воплотить эту программу в жизнь, нужно создавать «перемещенным лицам» не комфортабельные условия, а максимальный дискомфорт. Кроме того, пусть евреев беспокоит Хагана».

Варианты этих методов подстрекательства и принуждения были разнообразны.

В 1940 году, чтобы вызвать возмущение против англичан, которые хотели спасти евреев от Гитлера, вывезя их на остров Маврикий, сионистские руководители организации Хагана (которую возглавлял Бен Гурион) не поколебались взорвать корабль с евреями, когда он причалил в порту Хайфа 25 декабря 1940 года, что повлекло за собой смерть 252 евреев и английского экипажа.

(Источник: Д-р Герцль Розенблюм, директор газеты «Едиот Ахаронт», сделал это разоблачение в 1958 году. Оправдание этому акту было дано в «Джуиш Ньюслеттер», Нью-Йорк, ноябрь 1958).

Другой пример — Ирак. Еврейская община (110 000 человек в 1948 году) глубоко укоренилась в этой стране. Главный раввин Ирака Хедури Сассун заявил: «Евреи и арабы пользуются одинаковыми правами и привилегиями на протяжении тысячи лет и не считают себя раздельными элементами этой нации».

Тогда в 1950 году начались израильские террористические акции в Багдаде. Поскольку иракские евреи не спешили записываться в списки на иммиграцию в Израиль, израильские секретные службы, чтобы убедить евреев, что они находятся в опасности, стали использовать против них бомбы… При взрыве в синагоге Шем-Тов были убиты трое и десятки ранены. Так начался исход, названный «Операция Али-Баба».

(Источник: «Хаолам хазе» 20 апреля и 1 июня 1966, «Едиот Ахаронт», 8 ноября 1977 года).

Это идет по прямой линии от основной доктрины Т. Герцля, который постоянно подчеркивал это в своих «Дневниках». В 1895 году он писал немецкому корреспонденту Шпенделю: «Я понимаю антисемитизм. Мы, евреи, остались, хотя и не по нашей вине, чужеродным телом в разных нациях».

(Источник: Т. Герцль. Дневники, с. 9).

Через несколько страниц он выражается еще ясней: «Антисемиты станут нашими самыми надежными друзьями, антисемитские страны — нашими союзниками» (там же, с. 19). Цель была одна: собрать всех евреев во всемирном гетто.

Факты подтвердили правоту Теодора Герцля.

Благочестивые евреи, как и многие христиане, повторяют каждый день: «На следующий год — в Иерусалиме», делая Иерусалим не определенной территорией, а символом союза Бога с людьми, для примыкания к которому нужны личные усилия. Но «Возврат» осуществился под влиянием угроз антисемитов и иностранных государств.

31 августа 1949 года, обращаясь к группе американцев, посетивших Израиль, Бен Гурион заявил: «Хотя мы достигли нашей цели и создали Еврейское государство, мы только начинаем. Сегодня в Израиле всего 900 000 евреев, в то время как большинство еврейского народа все еще находится за рубежом. Наша будущая задача — собрать всех евреев в Израиле».

Целью Бен Гуриона было собрать в Израиле с 1951 по 1961 год четыре миллиона евреев. Приехало 800 000. В 60-х годах иммиграция не превышала 30 000 в год. В 1975–76 гг. эмиграция из Израиля превысила иммиграцию.

Только большие преследования, как в Румынии, дали некоторый импульс «Возврату».

Даже гитлеровские жестокости не помогли осуществлению мечты Бен Гуриона.

Из еврейских жертв нацизма, которые нашли убежище за рубежом в период с 1935 по 1943 год, лишь 8,5 % устроились в Палестине. США ограничили прием 182 тысячами (менее 7 %), Англия — 67 тысячами (менее 2 %). Огромное большинство (75 %) нашло убежище в Советском Союзе.

(Источник: «Институт по еврейским делам» в Нью-Йорке. Эти цифры приводятся в книгах: Кристоф Сайкс. «Перепутья на пути в Израиль», Лондон, 1965, и Натан Вейншток. «Сионизм против Израиля», с. 146).

 

Первая серия

Действующие лица:

И.В. Сталин, ныне покойный глава СССР.

У. Черчилль, ныне покойный премьер-министр Британской Империи.

А. Гитлер, ныне покойный канцлер и фюрер Германии.

Место действия: Тот Свет.

(На пустой сцене Черчилль и Гитлер).

Черчилль. Вы неисправимый романтик, канцлер. Дух народа — это не более чем пропагандистский прием, необходимый в каждой войне. А решает все, в конце концов, материальная сторона вопроса.

Гитлер. Никогда не соглашусь! Не бывает настоящего человека без высоких целей, нация выродится и умрет, если у нее нет высоких целей, если ее не влечет к ним дух народа. Жрать, совокупляться, хитрить и обманывать для того, чтобы жрать и совокупляться? Бог мой, какая страшная, какая убогая жизнь! Ведь люди существуют для того, чтобы служить высоким идеалам, но в то же время без высоких идеалов нет и самого человека. Так замыкается круг.

Черчилль. Но, канцлер, ведь у вашей Германии был именно такой высокий дух и, тем не менее, вы потерпели сокрушительное поражение во Второй мировой.

Гитлер. Это не доказательство, а вернее — это доказательство именно моей правоты. Германия сражалась со всем миром и могла победить, не допусти я ошибок, а я их допустил очень много — до сих пор не могу составить список. Нельзя перекладывать на народ, на высокий дух народа, издержки, связанные с ошибками его вождя. Более того, такие ошибки еще больше возвеличивают сам народ. Немецкий народ терпел все во имя высокой цели, в том числе и мои ошибки, и в этом его величие.

Черчилль. Может быть, но победило все же материальное преимущество нас — ваших противников.

Гитлер. Да посмотрите хотя бы на сегодняшнее состояние дел! НАТО имеет материальное преимущество над Югославией в сотни раз, вы такого преимущества надо мной во Второй мировой не имели. Тем не менее НАТО терпит поражение — сухопутные силы НАТО боятся приблизиться к сербским войскам! Неслыханно! Дожила Германия — мои немцы входят в такую трусливую коалицию!

Черчилль. Спокойнее, канцлер, это уже не ваши немцы, как, впрочем, и не мои англичане. А ваши немцы, кстати, тоже ведь потерпели поражение.

Гитлер. Сравнили! Мои немцы сражались один на один со всем миром, да и победил нас все же русский дух, дух советского народа… Кстати, что-то не видно маршала Сталина.

(Из колеблющихся теней появляется Сталин, здоровается за руку с Гитлером и Черчиллем).

Сталин . Я здесь, просто не хотел своим появлением перебить течение ваших мыслей.

Черчилль. Не надо лукавить, маршал, вы и в земной жизни всегда появлялись позже всех…

Сталин (перебивая)…и своим появлением заставлял всех встать. Знаю, знаю, я был очень тронут, услышав эти ваши воспоминания обо мне. Вы были чуть ли не единственным империалистом, кто всегда боролся со мной, в том числе и с помощью клеветы, но никогда не клеветал на меня после моей смерти.

Черчилль. Польщен такой оценкой. Кстати, не вспомнить ли нам старое и не воссоздать ли нам земную обстановку?

(Тени вносят стол и три кресла. Все рассаживаются, Черчилль с удовольствием протягивает ноги и потягивается).

Черчилль. Кажется в году 47, в канун моего 75-летия, Би-Би-Си на всякий случай создала киносъемочную группу для съемок моих похорон. А когда я праздновал свое 90-летие, то оказалось, что из этой киносъемочной группы более половины уже умерло, так и не дождавшись моей траурной церемонии. И когда меня спрашивали о причинах моего долголетия, то я отвечал, что я никогда не стоял, если можно было сидеть, никогда не сидел, если можно было лежать.

Сталин. И это говорит солдат, не пропустивший ни одной войны Британской империи, художник, чьи картины покупал Лувр, каменщик, клавший по 200 кирпичей в день, историк, удостоенный Нобелевской премии?

Черчилль. Не напоминайте мне о Нобелевской премии! Нобелевскому комитету повезло, что я уже умер, когда они дали премию Солженицыну и этим сравняли его со мной, иначе я швырнул бы эту медаль в их продажные физиономии.

(Рядом с Черчиллем тени ставят бутылку коньяка «Арарат», широкий бокал, наливают коньяк, ставят коробку сигар. Возле Сталина тени ставят стакан чаю с лимоном, пачку папирос и трубку, возле Гитлера стакан с желто-розоватой жидкостью).

Черчилль (увидев стакан, поданный Гитлеру). Боже мой, канцлер! Мы все знаем, что в земной жизни вы были вегетарианцем. Но здесь-то зачем пить эту морковную гадость?

Гитлер. Как вождь Германии я ничего лучшего не заслужил… А если серьезно, то к концу жизни я действительно стал равнодушен к еде и мне безразлично, что я пью. Морковный чай мне, по крайней мере, привычнее.

Черчилль (Сталину). Не снимите ли стресс от вида сегодняшней жизни на земле, выпив со мной рюмку великолепного армянского коньяка?

Сталин. Господин премьер, еще не произведено в мире достаточно коньяка, чтобы я смог заглушить боль от того, что происходит сегодня в СССР.

Гитлер. Да, лет 30 после мая 1945 г. я тоже был сам не свой.

Сталин. Кстати, господин премьер, я до сих пор не пойму, почему вы пьете советский коньяк? Хотите вызвать к себе расположение советской стороны?

Черчилль. Маршал, мы же не немецкий флот делим… Хотя вы, конечно, в чем-то правы. Кроме этого, положа руку на сердце, ваш коньяк мне действительно нравится.

Кстати, канцлер, поскольку мы упомянули о немецком флоте. Возможно вы и не знаете такой истории.

Когда СССР, Англия и США в Потсдаме делили военный флот Германии я решил слегка схитрить, чтобы обеспечить британскому флоту имеющееся преимущество и не дать усилиться флоту СССР за счет немецких боевых кораблей. Я предложил под соусом послевоенного разоружения утопить целиком германский и итальянский военные флота. И знаете как прореагировал маршал Сталин.

Гитлер. Ну в этом я уверен — он категорически вам отказал.

Черчилль. Отнюдь, он согласился, но предложил сначала разделить военные корабли между победителями с тем, чтобы потом каждый утопил свою часть. Если захочет.

Сталин (усмехаясь, набивает трубку табаком двух папирос и обращается к Гитлеру). Вы, канцлер, говорили о ваших ошибках, за которые не несет ответственности немецкий народ. Вы какие ошибки имели в виду?

Гитлер (задумавшись). Их было у меня немало…

Сталин. Не ошибается тот, кто ничего не делает, хотя это само по себе уже очень большая ошибка.

Гитлер. К примеру, крупнейшая моя ошибка — я неправильно выбрал союзника.

Черчилль. Уверен — вы имеете в виду не итальянцев, а сионистов.

Гитлер. Вы правы, премьер.

Черчилль. Но без этого союзника вы бы, возможно, даже не пришли к власти и уж, тем более, не захватили бы Чехословакию. Не будь у вас такого союзника, мир слушал бы меня, Черчилля, а не выживающего из ума Чемберлена — моего предшественника. И я сумел бы укоротить вас еще до того, как вы присоединили Австрию.

Полагаю, что вы ошиблись на другом этапе — Германии нельзя было нападать на Польшу. Польша ненавидела Россию, это был ваш естественный союзник. Вам надо было вместе с ней напасть на Советскую Россию.

Сталин. Возможно, господин премьер-министр и прав. Мы в СССР сильно опасались Польши. В начале 30-х, когда выяснилось, что подпольная Народно-трудовая партия в СССР приглашает Польшу напасть на СССР, я вынужден был даже поставить вопрос об увеличении производства и продаж водки, чтобы хотя бы таким путем ускорить вооружение армии.

Гитлер. Вы так говорите, господа, как будто у меня был выбор! Сионисты прямо поставили передо мной альтернативу: или-или. Или я оккупирую Польшу, собираю 3,5 млн. польских евреев и насильно переселяю их в Палестину, либо они отказываются мне помогать. Но Германия уже поднялась на войну, мы не могли остановиться, мы не могли остаться без союзников, не подготовившись к войне в одиночку.

Вдумайтесь, господа! Флот, способный противостоять британскому, мы могли создать только к 1944 г. Мы только начали создавать танковые войска, причем, мы начали строить учебные танки Т-1. Эти танки строились только для обучения танкистов на полигонах. Они и вооружены-то были всего лишь пулеметами.

А собственные боевые танковые дивизии мы должны были вооружить основными танками Т-III и Т-IV. Кроме этого, каждая дивизия должна была иметь 20 сверхтяжелых танков, которые мы смогли поставить на вооружение только в 1942 г.

Смешно сказать, но с началом Второй мировой войны Германия атаковала Польшу, имея чуть больше 500 основных танков, да еще около 1200 разведывательных танков Т-II. А больше половины танковых дивизий были вооружены учебными танками Т-I.

Мы совершенно не успевали создать стратегические тяжелые бомбардировщики, вы это хорошо знаете, господин премьер-министр. Ведь мы бомбили Англию фронтовыми бомбардировщиками Юнкерс-88 и Хейнкель-111 с очень малым радиусом действия. Впоследствии я даже не смог разбомбить маршалу Сталину промышленность Урала, даже до этого района авиация Германии не могла долететь.

В 1937 г. я поставил перед партией и Германией задачу — вернуть Судетскую область, находившуюся в составе Чехословакии, в 1942 г… Только к этому году Германия могла быть готова к настоящей, тяжелой войне.

Нет, мне нельзя было связываться с сионистами, а спокойно и тихо готовить армию и флот. И, что мне особенно непростительно, ведь это мой принцип — гораздо лучше отложить то или другое дело, чем взяться за него с неподходящими силами и получить осечку.

 

Вторая серия

Гитлер. В 1937 г. я поставил перед партией и Германией задачу — вернуть Судетскую область, находившуюся в составе Чехословакии, в 1942 г. Только к этому году Германия могла быть готова к настоящей тяжелой войне.

Нет, мне нельзя было связываться с сионистами, а спокойно и тихо готовить армию и флот. И, что мне особенно непростительно, ведь это мой принцип — гораздо лучше отложить то или другое дело, чем взяться за него с неподходящими силами и получить осечку.

Черчилль. Так в чем же дело, что вас жало?

Гитлер. Союзник, премьер, и, будь оно проклято, мое нетерпение.

Сионисты мне предлагают — возьмите демилитаризованную Рейнскую область, наша пресса создаст вам поддержку в мире. Как? Ведь идет всего лишь весна 1935 г. — у Германии еще нет армии вообще, какие-то 100 тыс. рейхсвера. А ведь возмутись Франция — и войны с ней не избежать! Но, думаю, если что, сразу выведу войска, выполню любые требования Франции. Попробую!

Переправляю три батальона через Рейн, мой военный министр, фельдмаршал Бломберг и генералы в панике. А Франция молчит — получилось! Значит, сионисты действительно могут своей прессой парализовать любое государство!

Сталин. Думаю, что дело здесь было не только и не столько в сионистах, сколько в желании Запада связать войной и обессилить и Германию, и СССР. Запад давал вам усилиться для войны с СССР.

Гитлер. Не скажите! Запад, он разный, скажем, господин Черчилль с самого начала требовал принять решительные меры против меня. Но кто его слушал, когда вся пресса запугивала англичан войной, которую якобы хочет развязать безумный Черчилль?

Черчилль. Вы, маршал, привыкли жить в стране, где пресса полностью в вашем распоряжении. Вы не представляете себе, что значит попасть в зубы этим тупым, продажным и злобным писакам.

Вспомните Потсдамскую конференцию 1945 г. Я начал ее как глава Правительства Великобритании, только что победившего в величайшей войне мировой истории. В это время в Великобритании проходили выборы. Вправе ли я был надеяться, что народ проголосует за мою партию, за партию, приведшую этот народ к победе в такой войне?

Сталин. Насколько я помню, вы уезжали на выборы совершенно спокойным, да и нам никому не приходило в голову, что вы можете проиграть выборы… Да, действительно, ко всеобщему изумлению вы проиграли выборы, и вместо вас приехал новый премьер-министр Этли. Вы… полагаете?

Черчилль. А какое еще объяснение вы можете предложить этому феномену неблагодарности британцев? Это ведь вы, господин канцлер, и вы, маршал Сталин, сотрудничали с сионистами. А я всю войну препятствовал эмиграции евреев в Палестину, не давал им там вооружиться, не создавал еврейских воинских частей, не давал им силой вытеснить арабов из Палестины. Разве сионисты Британии могли мне это простить?

Мне остается только посмеяться над тем, что сегодня на Земле в глазах евреев я остаюсь вполне респектабельным деятелем, а вы двое — считаетесь отпетыми антисемитами. Мне тогда пришлось успокаивать себя мыслью Плутарха: «Неблагодарность по отношению к своим великим людям — есть характерная черта сильных народов».

Гитлер. Категорически не согласен! Здесь древний грек что-то сильно напутал. Сильные народы неблагодарны к своим великим людям?! Чепуха! Неблагодарность — это удел слабых.

Не будем говорить обо мне — я заслуженно заработал проклятье немецкого народа, правда, проклятья, а не хулы и клеветы. Но возьмем вас, господа.

В России маршала Сталина постоянно обливают грязью, но Вы-то, господин Черчилль, до сих пор в почете. Получается, по Плутарху, что русский народ сегодня — очень сильный народ, а англичане — очень слабый. Но ведь это же чепуха!

Черчилль. Вам не откажешь в логике, канцлер.

Гитлер. Просто я давно и очень досконально разобрался в этом вопросе. Хула на своих великих предков — это удел слабых, оскотинившихся народов.

Все самые великие перевороты и завоевания на земле, все великие культурные события и бессмертные дела в области государственного искусства и т. д., - все это на вечные времена неразрывно связано с тем или другим отдельным именем, являющимся воплощением этих великих дел. Отказаться от преклонения перед великим человеком означает отказаться от использования всей той грандиозной притягательной силы, которая свойственна всем великим деятелям на этой земле.

Евреи лучше всех понимают эту истину. Крупные деятели еврейского лагеря «великих», велики только в разрушительной работе, в борьбе против человечества и его культуры. И тем не менее евреи делают из них полубогов. Если же остальные народы захотят воздать должное своим действительно великим деятелям, евреи немедленно подымут крик, что это недостойный «культ личности».

Сталин. По-моему, канцлер, Вы сели на своего излюбленного конька — антисемитизм — и сильно увлеклись.

Гитлер. Ни в меньшей мере! Подтверждаю примером. Сегодня в СССР полностью втоптан в грязь коммунизм и Вы, маршал, вместе с вашим предшественником Лениным, которого Вы лично очень ценили, что говорит о ваших личных благородстве и силе. Но ведь отец коммунизма — еврей Карл Маркс. Почему же еврейская пресса не поливает дерьмом его? Почему он до сих пор входит в десятку самых выдающихся евреев мира? Почему Троцкий, который до середины 20-х годов занимал в вашем большевистском правительстве должности выше тех, которые занимали Вы, маршал, и который отличался безжалостным и беспощадным зверством в ходе революции и гражданской войны, в глазах еврейской прессы — герой, опережающий даже Голду Меир? Это факты или голый антисемитизм?

Сталин. Мне трудно высказаться, поскольку в качестве факта вы приводите мою судьбу.

Черчилль. Тогда я подтвержу — это факты, господин канцлер!

Гитлер. Тогда я закончу.

Если тот или другой народ стал настолько трусливым, что поддался этому нахальству и наглости евреев, это значит, что он отказался от использования самых выдающихся сил, которыми он располагает. Ибо сила наша заключается не в уважении к голой «массе», а в поклонении гению, в том, чтобы стараться подняться до его идей.

Когда сильные люди надламываются и начинают впадать в отчаяние, именно тогда им больше всего нужны великие гении. Именно тогда на бедных и несчастных людей из прошлого глядят тени великих людей, сумевших стать борцами против нужды, позора, несчастий, сумевших показать людям дорогу к счастливой жизни.

Горе народу, который стыдится обращать свои взоры за помощью к великим людям!

Сталин. Сам по себе этот парадокс с провалом на выборах господина Черчилля только подтверждает вашу правоту — пресса сегодня или те, кто ею руководит, кто ее купил, делают что угодно с несчастными народами.

Гитлер. В том числе пресса и убеждает народы, что они счастливы.

Черчилль. В этом мы вам с господином Геббельсом, большим специалистом в области пропаганды, поверим. Но вернемся к теме. Итак, господин канцлер, вы опробовали союз с сионистами и убедились в его эффективности.

Гитлер. Сионисты торопили меня. После захвата Рейнской области они предложили мне включить в состав Германии Австрию. Я — австриец. Это моя самая сокровенная мечта — сделать всех немцев едиными. Но Австрия — суверенная страна, никогда в истории она не входила ни в Германию, ни в германские княжества. Наконец, она член Лиги Наций.

Сталин. Сегодня и Югославия член ООН, а с ней вытворяют, что хотят.

Гитлер. И тогда сионисты мне сказали — действуйте, мы прикроем. Я присоединяю Австрию, лишаю ее суверенитета, а мир молчит… извините, маршал Сталин, разве что кроме СССР, но кто вас тогда слушал? А ведь был всего лишь март 1938 г. На меня взирали в Германии с восхищением — у Гитлера все получается!

И, наконец, Чехословакия. Повторяю, я хотел заняться ею только в 1942 г., но меня толкали — бери! А ведь это было военным безумием!

Давайте восстановим обстановку. Армия Германии в то время едва превышала численностью армию Чехословакии, а ведь Чехословакия была мировым экспортером оружия, ее армия была превосходно вооружена и базировалась на мощных приграничных укреплениях.

О чем говорить, взяв Чехословакию, я атаковал в 1940 г. англо-французскую армию, и в моих войсках из 10 танковых дивизий 3 были вооружены чешскими танками. Даже Россию я атаковал, имея в составе 21 танковой дивизии 5 дивизий, вооруженных чешскими танками.

Сталин. Неплохие танки, даже в 1947 г. чехи продавали их в Перу, выиграв при этом конкурс у американского танка «Генерал Грант».

Гитлер. Но если бы это было все! Ведь Чехословакия имела военный союз с Францией и с СССР. То есть, к ее армии следует добавить и армии этих двух очень немаленьких государств. Как можно было начать войну против такого союза? А сионисты убеждали — действуй! Два раза они меня не подвели, я просто не имел права не рискнуть. И я выставил Чехословакии требование отдать Германии Судетскую область. Богом клянусь, никто в Германии не верил, что из этого может что-то получиться.

Черчилль. Я всегда был непримиримым врагом советского большевизма, но тогда было уже не до этого. Любому уже было видно, что из двух форм коммунизма — советского и немецкого — для Британии наиболее опасным является германский. Чехословакия — это решающий момент. И вас, канцлер, в этот момент следовало остановить обязательно!

Гитлер. Я считал, что Англия и Франция так и поступят. Но случилось невероятное. В Мюнхен приехали премьер-министр Великобритании Чемберлен и премьер-министр Франции Даладье. Они вызвали чехов и, отказавшись от союза с ними, заставили их отдать мне Судеты. Кое чем на трупе Чехословакии поживились и Польша с Венгрией. СССР не предал чехов, поднял войска и даже перегнал в Чехословакию до 300 боевых самолетов. Но чехи сдались, отказавшись от помощи СССР! Фантастика!

Сталин. Если рассматривать эти события с классовых позиций, то здесь нет никакой фантастики. Германия фактически стала наймитом мирового империализма и он толкал Германию на СССР.

Гитлер. Могу согласиться с вами, но это не вся правда. Если бы речь шла только о классовой борьбе, то такое подлое предательство Чехословакии должно было бы вызвать возмущение населения Франции и Англии. Но ведь пресса этих стран совершила в какой-то степени чудо: не какие-то там отдельные капиталисты, а все население Франции и Англии восторженно приветствовало своих премьер-министров Чемберлена и Даладье, которые, якобы, снова спасли эту толпу от войны. Где здесь классовая борьба?

Черчилль. Да, это было сродни помешательству. Вернувшегося из Мюнхена Чемберлена на всем протяжении из аэропорта до резиденции встречали ликующие толпы, Палата общин огромным перевесом — 366 голосов против 114 — одобрила предательство чехов. Боже мой, как мы этим предательством усилили своего врага — немцев! Ведь только заводы одного чешского концерна «Шкода» с августа 1938 г. (с захвата немцами Судет) до сентября 1939 г. (начала Второй мировой) дали столько же военной продукции, сколько все военные заводы Англии.

Бесспорно, что из-за нападения Чехословакии мы потеряли силы, равные примерно 35 дивизиям. Чтобы вы поняли, что это значит для Великобритании, напомню, что к августу 1940 г., к моменту подготовки немцев к высадке на Британские острова, у нас для их обороны было всего 15 дивизий, 500 полевых орудий (зачастую без снарядов) и около200 танков. До тех пор, пока нам США не прислали 1 млн. винтовок, завалявшихся у них с Первой мировой войны, наши силы самообороны вооружались охотничьим и спортивным оружием. Вот что значила в конечном итоге для Британии потеря Чехословакии.

А Германия, которой мы отдали Австрию и Чехословакию, кроме чешского и австрийского оружия, за один год подчинила себе 6,75 млн. австрийцев и 3,5 млн. судетских немцев — более 10 млн. дополнительного населения!

Действия Британской Палаты общин и французского Национального собрания в 1938 г. — это пример того, как коллективные призывы к «благоразумию и сдержанности» становятся главным источником смертельной опасности; как «средний курс», избранный под влиянием стремления к безопасности и спокойной жизни, ведет к национальной катастрофе.

Гитлер. Вы знаете, что я всегда много внимания уделял пропаганде, но даже я поразился успехам еврейской прессы в деле превращения людей в трусливых животных. Французы, которые в Первую мировую войну призвали в армию каждого второго мужчину и из своих 50 млн. населения потеряли убитыми 1,5 млн. солдат, но дрались до победы, превратились в 1940 г. в стадо, готовое предать даже будущее своих детей.

А гордые британцы? Их экспедиционная армия во Франции уже через 10 дней после начала боев удрала в Дюнкерк, откуда спаслась на острова, бросив все оружие. Спаслась потому, что я их выпустил, надеясь на мир с Англией.

Черчилль. Да. Мне пришлось напрячь все силы, чтобы восстановить гордость англичан, поскольку пресса опустила их патриотизм на небывало низкий уровень. Достаточно сказать, что при опросе общественного мнения в 1933 г. в Оксфорде из 428 студентов 275 заявили, что «ни при каких обстоятельствах не станут сражаться за короля или за свою страну». И это британская элита! Какие ничтожества!

И вот ведь парадокс для непосвященных. С Англией и со мною лично — все понятно. Мы не давали сионистам создавать в Палестине Израиль, мы враги, здесь все понятно.

Но возьмите Германию и СССР. В СССР евреям всегда было полное раздолье, а судя по их численности в тогдашних государственных органах — они имели преимущество перед коренным населением.

Сталин. Возражаю! С чего это вы взяли, что евреи — это не коренное население СССР?

Черчилль. Хорошо, я оговорился, они имели преимущество перед остальным населением. Но сионизм в союзники выбирал не СССР, а яростного антисемита Гитлера! И вы, маршал, сумели заручиться их поддержкой только в 1942–1943 гг.

Сталин. Не я, а советский народ, не давший Германии прорваться в Палестину через Кавказ. Сионисты просто перебежали на сторону СССР, хотя прямо скажу — это нам было выгодно.

 

Третья серия

Черчилль. И вот ведь парадокс для непосвященных. С Англией и со мною лично — все понятно. Мы не давали сионистам создавать в Палестине Израиль, мы враги, здесь все понятно.

Но возьмите Германию и СССР. В СССР евреям всегда было полное раздолье, а судя по их численности в тогдашних государственных органах — они имели преимущество перед коренным населением.

Сталин. Возражаю! С чего это вы взяли, что евреи — это не коренное население СССР?

Черчилль. Хорошо, я оговорился, они имели преимущество перед остальным населением. Но сионизм в союзники выбирал не СССР, а яростного антисемита Гитлера! И вы, маршал, сумели заручиться их поддержкой только в 1942–1943 гг.

Сталин. Не я, а советский народ, не давший Германии прорваться в Палестину через Кавказ. Сионисты просто перебежали на сторону СССР, хотя прямо скажу — это нам было выгодно.

Гитлер. В том, что сионисты были моими союзниками, логика как раз стальная. Они были моими союзниками именно потому, что я был антисемитом, а маршал Сталин — нет. На этом надо остановиться, раз уж возник вопрос.

Надо понять, что хотел сионизм и кто ему мог помочь в достижении его целей.

Настоящие сионисты — это романтично и фанатично настроенные евреи, которые хотели построить свое, чисто еврейское государство в Палестине.

А маршал Сталин строил интернациональное государство. Это настолько принципиальная разница, что никакой социализм сионистов (они ведь тоже социалисты) сгладить ее не мог. Сионисты принципиальные враги коммунистов, и только крайняя нужда заставила их пойти на союз с СССР.

А я строил чисто немецкое государство в Европе. По духу сионисты и национал-социалисты — это одно и то же, одна и та же партия. Мы же не мешали друг другу, нам нечего было делить — мы в Европе, а они — в Азии. Им нет дела — живут ли в Германии евреи, а мне нет дела — будут ли жить в Израиле немцы. Между немецким национал-социализмом и сионизмом не было ни малейших противоречий, мы — идеальные партнеры.

Не надо путать международный еврейский капитал и сионизм. Этому капиталу я сильно наступал на пятки. Но в то время сионизм умел подчинить его своим целям, и этот капитал вынужден был уступать мне.

Но этого мало. Во всем мире Германия оказалась единственной страной, которая могла оказать сионизму действенную практическую помощь. Почему?

На пути создания Израиля стояли две проблемы.

Первая. Нужно было освободить Палестину от английской оккупации. Добровольно Британская империя от Палестины отказываться не собиралась.

Черчилль. Еще бы! Это огромнейшая область британского влияния — Египет, Аравийский полуостров, Ирак — сплошь наши арабские колонии и протектораты. Да если бы мы посадили на Ближнем Востоке враждебное арабам государство, то наша нефтяная бочка вспыхнула бы огнем арабских антибританских восстаний и нас бы смело с главных нефтяных месторождений мира. Мы не могли допустить там никакого самостоятельного еврейского государства ни в коем случае!

Мы ведь предлагали сионистам еще в начале века в десяток раз больше земли, чем сейчас в Израиле, и в десятки раз лучше — в Центральной Африке. Но они фанатики — им подай только Палестину!

Сталин. М-да… У СССР с Биробиджаном тоже получилось не ахти. Но у нас, правда, по другой причине.

Гитлер. Кто мог заставить Британскую империю отказаться от Палестины? СССР считался слабым, его всерьез никто не принимал. США тогда открыто против Великобритании так же не выступили бы. Это могла сделать только сильная Германия!

Причем, поскольку я всегда искренне считал англичан союзниками, то первоначально ни о каком военном конфликте между Германией и Великобританией и речи не было. Сионисты полагали, что это можно будет решить мирным путем. Как впоследствии выяснилось, они меня обманули, но винить их трудно — если бы я знал, что мне предстоит воевать с Великобританией, то я, конечно, в союз бы с ними не вступил.

Но главное не в этом.

Вторая проблема, которая стояла перед сионистами на пути создания Израиля, — это отсутствие поселенцев.

Первые волны евреев-энтузиастов уже приехали в Палестину, а ведь это была пустынная бедная страна. Требовался огромный крестьянский труд, чтобы ее освоить. Евреи всего мира приветствовали создание Израиля, но бросать свою жизнь, своей гешефт, свои доходы в других странах и ехать в палестинскую пустыню, чтобы в поту осваивать своими руками землю — таких желающих с самого начала было мало, а со временем становилось еще меньше.

Чтобы заставить их ехать в Израиль, нужно было их сильно напугать, а напугать их можно было только враждебностью народов тех стран, в которых они жили.

Заставить евреев переселиться в Палестину — вот в чем была главная проблема сионизма в то время.

Черчилль. Я бы не сказал, что она сегодня исчезла. Ведь до сих пор евреев в Израиле меньше, чем в Нью-Йорке.

Гитлер. А тогда сионисты просто впадали в отчаяние. Будущий первый премьер-министр Израиля Бен Гурион в то время писал в еврейской газете «Кемпфер» в Нью-Йорке (процитирую по памяти, но гарантирую точность смысла):

«Если бы у меня была не только воля, но и власть, я бы подобрал группу сильных молодых людей — умных, скромных, преданных нашим идеям и горящих желанием помочь возвращению евреев, — и послал бы их в те страны, где евреи погрязли в грешном самоудовлетворении. Задача их состояла бы в том, чтобы замаскироваться под неевреев и, действуя методами грубого антисемитизма, преследовать этих евреев антисемитскими лозунгами. Я могу поручиться, что результаты, с точки зрения значительного притока эмигрантов в Израиль из этих стран, были бы в 10 раз больше, чем результаты, которых добились тысячи эмиссаров чтением бесплодных проповедей».

По этому высказыванию можно оценить, в каком кризисе был сионизм, когда к власти в Германии пришли мы, национал-социалисты.

Черчилль. Вы были теми самыми «умными, скромными, преданными идеям» людьми, «горящими желанием помочь возвращению евреев» в Палестину. Вы были теми, о ком мечтал Бен-Гурион.

Гитлер. Точно! Правда, я все же оказался не очень умным парнем.

Черчилль. Полно, канцлер, не вас одного надули. Но продолжим. И кроме этого, у вас в Германии были евреи, как говорил Бен-Гурион, «погрязшие в грешном самоудовлетворении».

Гитлер. 500 тыс. Правда, я не мог вынудить их эмигрировать всех. Германии не нужны были еврейские банкиры, адвокаты, журналисты, работники свободных профессий. Но мы не могли заставить эмигрировать специалистов науки, медицины, промышленности. Наконец, нельзя было потерять офицеров армии, да и, скажем, вся наша разведка велась в основном евреями. Мне даже пришлось как-то гасить скандал между Гиммлером и Канарисом по этому поводу.

Сталин. В 1947 г., господин Гитлер, уже после окончания войны, мне дали национальный состав солдат и офицеров у нас в плену. Меня удивило, что среди пленных вашего Вермахта свыше 10 тыс. назвались евреями. Если память мне не изменяет, это составляло около четверти процента. Интересно, а сколько евреев было среди пленных Красной Армии?

Гитлер. Вы же знаете, маршал, что мы их не считали. Советских евреев мы расстреливали сразу после комиссаров еще при фильтрации.

Черчилль. И сколько же евреев вам удалось выбросить из Германии до войны?

Гитлер. Мы их не выбрасывали. Сначала мы пытались их убедить переехать добровольно и помогли сионистам с пропагандой переезда в Палестину. С помощью СС было открыто много сионистских газет и журналов, мы создали лагеря, где евреи учились сельскому хозяйству. Сионисты убеждали, а мы законами лишали евреев в Германии привычных мест работы и обучали их производительному труду для будущей жизни в Палестине. Мы наложили запрет на перевод эмигрирующими евреями их денег из Германии и разрешали его только в случае, если евреи переводили средства в Палестину. Но эффект не был очень большим. Требовалось взбодрить евреев чем-то серьезным.

Тогда сионисты убили в Париже нашего дипломата, а мы устроили в Германии «Хрустальную ночь» — погром еврейских магазинов и синагог. В общем, свои обязательства перед сионизмом мы тоже выполняли честно и в конце концов нам удалось к началу Второй мировой войны заставить эмигрировать из Германии 300 тыс. евреев. Но из них в Палестину уехало только 60 тыс. За 6 лет работы, надо признаться, это не много. А остальные евреи разъехались по другим странам.

Сионисты, разумеется, были недовольны. И подлежащие эмиграции евреи в Германии закончились, и проблема не была решена даже приблизительно.

Вот это и предопределило нападение Германии на Польшу. Сионисты считали, что пришло время Германии отдать им долг за помощь с Австрией и Чехословакией.

 

Четвертая серия

Гитлер. Тогда сионисты убили в Париже нашего дипломата, а мы устроили в Германии «Хрустальную ночь» — погром еврейских магазинов и синагог. В общем, свои обязательства перед сионизмом мы тоже выполняли честно и, в конце концов, нам удалось к началу Второй мировой войны заставить эмигрировать из Германии 300 тыс. евреев. Но из них в Палестину уехало только 60 тыс. За 6 лет работы, надо признаться, это не много. А остальные евреи разъехались по другим странам.

Сионисты, разумеется, были недовольны. А евреи, подлежащие эмиграции, в Германии закончились, и проблема не была решена даже приблизительно.

Вот это и предопределило нападение Германии на Польшу. Сионисты считали, что пришло время Германии отдать им долг за помощь с Австрией и Чехословакией.

Сталин. Как я понимаю, целью в Польше были 3,5 млн. польских евреев?

Гитлер. Да, мои союзники хотели решить вопрос с будущим населением Израиля кардинально.

Ведь евреи Рейха были подданными Рейха и пользовались его защитой: их нельзя было без суда, а, значит, конкретного преступления, арестовать и выслать за границу, даже если бы таких евреев оставалось в Рейхе много.

А вот евреи оккупированной Польши — дело другое. Перед ними Рейх обязательств не имел. Мы могли не дать им разбежаться по миру, мы могли централизованно выслать их в Палестину, как только решили бы вопрос с организацией Израиля.

Сталин. Строго говоря, это звучит не убедительно. Согласно законам и обычаям ведения войны, вы не имели права трогать мирное население, будь оно евреями или поляками.

Гитлер. Правильно, маршал, но я не имел права трогать только мирное население. А с 5 сентября 1939 г. евреи уже не были мирным населением.

Сталин. Я что-то запамятовал — а что случилось 5 сентября 1939 г.?

Гитлер. 3 сентября Англия объявила себя в состоянии войны с Германией, а уже 5 сентября председатель всемирного еврейского агентства Хаим Вейцман заявил, — цитирую опять по памяти, — что «мы, евреи, на стороне Великобритании и будем сражаться с Германией за демократию», и что «еврейские уполномоченные во всем мире готовы немедленно использовать для этой войны все наши людские силы, нашу технику, нашу материальную помощь и все наши способности».

Черчилль. И не смотря на это грозное обещание, за всю войну сионистские евреи не подготовили ни одного взвода для войны с Германией и не сделали ни одного выстрела в ее сторону. Действительно, странная война…

Гитлер. Ничего странного нет. Сионисты этим заявлением развязывали мне руки против евреев Польши, да и вообще всех стран, находящихся под нашей оккупацией. Что делают с гражданами воюющей с тобой страны, оказавшимися во время войны на территории твоего государства?

Черчилль. Их интернируют. Их ставят под полицейский контроль, собирают в лагеря или сажают в тюрьмы, или высылают из страны. Мой друг Рузвельт после начала войны США с Японией с перепугу посадил в лагеря не только японских граждан, но и всех американских граждан, имевших хотя бы 1/8 японской крови.

Гитлер. Из этих же соображений сионисты и делали вид, что объявили Германии войну. Этим они дали нам законное право согнать в лагеря всех евреев и, при желании, вывезти их из страны, как граждан воюющей с Германией нации.

Черчилль. Вот это была основная ошибка в вашем списке — вам ни в коем случае нельзя было нападать на Польшу, вы должны были вместе с ней начать войну с СССР.

Гитлер. Повторяю, вы говорите так, как будто у меня был широкий выбор возможностей! Ни Англия, ни Франция военного союза против СССР заключать не хотели, они хотели, чтобы все каштаны из огня Германия таскала в одиночку, да еще и отказавшись от поддержки мирового еврейства! А не напади я на Польшу, Германия стала бы сионистам, как минимум, безразлична. Кто бы остался с Германией? Польша? Миллионная армия которой через две недели после нашего удара разбежалась, не исчерпав и десятой доли сил и средств сопротивления?

Я понимаю, что Франция и Англия хотели, чтобы Германия застряла в боях в России, измотала себя и русских, тут бы они и явились с диктатом своих условий. Нет, господа, если вы хотели раздавить СССР (а вы в связи с нарастающим рабочим и коммунистическим движением этого очень хотели!), то вы обязаны были бы стать союзниками Германии, а не безразличными зрителями боя гладиаторов.

Придумали мне союзника — Польшу! Да, ее генералы мечтали о Польше «от моря и до моря». Да, в 1935 г. мы даже договаривались, что совместно ударим по СССР, доверив маршалу Пилсудскому командование немецко-польской армией. Да, они напали со мной на чехов и готовы были напасть на СССР. Но если сионизм был против, а в Польше каждый десятый был евреем, то как бы эти генералы подняли народ Польши на войну с Советами?

С другой стороны, когда эта Польша укрепляла хоть какой военный союз? Наполеон в союзе с Польшей проиграл войну. Часть Польши оказалась у России, а часть у Австро-Венгрии. С тех пор ни Россия, ни Австро-Венгрия не выигрывали ни одной войны. Россия не смогла сбросить в море англо-французский десант в Крыму в середине прошлого века, не смогла выиграть на континенте войну у островной Японии. Смешно сказать, но в Первую мировую войну поляки были в обеих враждующих коалициях. Кто-то должен был бы победить обязательно. Но войну проиграли и Россия, и Австро-Венгрия.

Черчилль. (смеется). Вы шутник, канцлер.

Сталин. Это слишком, господин Гитлер. Вы несправедливы…

Гитлер. Господин маршал, вспомните Варшавский договор. Ведь это был самый мощный военный союз. Кто стоял у истоков его развала? Польша! Это не нация, это — профессия!

Сталин. Все это определяется гнилостью польской верхушки, ее буржуазии, народ здесь ни при чем.

Черчилль. Вы напрасно спорите, маршал. Я ведь вас в 1945 г. предупреждал — не отдавайте полякам Силезию. Лучше заберите ее себе, как вы забрали Восточную Пруссию. Благодарности от поляков вы никогда не дождетесь.

Я не могу забыть, что в 1938 г. немцы были не единственными хищниками, терзавшими труп Чехословакии. Немедленно после заключения Мюнхенского соглашения поляки с жадностью гиены приняли участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства.

Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что польский народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости.

И ведь если такое положение длится веками, то, значит, полякам нравится иметь у власти гнуснейших из гнусных.

Гитлер. И, что характерно, СССР и Варшавский договор в 80-х годах предали именно поляки, вы, маршал, не можете даже сказать, что поляков настроили против СССР сионистские средства массовой информации. Ведь в Польше нет евреев, их даже сегодня там меньше, чем в одном Московском университете.

Сталин. Сегодня на Земле уже нет народов, есть полностью разложившиеся народные массы, погрязшие в алчности и своекорыстии.

Но, что касается отсутствия в Польше евреев, я вспомнил такой случай. Осенью в 1944 г. эмигрантское правительство Польши дало приказ подчинявшимся ему полякам поднять восстание в Варшаве с тем, чтобы не допустить установления народной власти в Польше. Поднявшие восстание поляки, как сказал господин Черчилль, подчинявшиеся тогда «гнуснейшим из гнусных», били в Варшаве не только и не столько немцев, сколько украинцев и оставшихся в Варшаве евреев. Кстати, господин Черчилль, как мне помнится, вы тогда энергично поддерживали этих «гнуснейших из гнусных».

Черчилль. Не надо вспоминать старое, маршал, — СССР и Британская империя были несовместимы: политика есть политика. Но если вернуться к 1939 г., то вы, канцлер, скептически относясь к полякам как к военной силе, недоучли один тонкий нюанс.

Вы вспомнили Крымскую войну 1854 г., господин Гитлер, а я вспомнил, как после конференции в Ялте в 1944 г. у меня внезапно оказалось свободное время и я попросил русских отвезти меня на поле под Балаклаву, где происходили сражения Крымской войны с участием моих родственников. Кстати, я очень удивился, когда увидел как заботливо ухаживали большевики за братскими могилами английских и французских солдат, павших в тех сражениях.

Так вот, в ходе Крымской войны был такой случай. Английские и французские войска были уже вооружены нарезными дальнобойными штуцерами и в боях вне крепости Севастополь имели преимущество над русскими, вооруженными гладкоствольными ружьями. Те, после огневого воздействия, как правило, отступали. Но вот французы привезли в Крым свои лучшие войска — зуавов. А форма у зуавов была пестрой и напоминала форму турецких янычар. Когда они впервые появились на поле боя, то русские с энтузиазмом бросились на зуавов в штыки и разгромили. Русские решили, что это турки, а турок они привыкли бить.

Вы, канцлер, недооценили психологию поляков, они ведь победили Советскую Россию в 1920 г., они уже били Красную Армию и вполне могли быть вам полезны.

Сталин. А ведь господин Черчилль прав. В то время мир сошел с ума: СССР никто и ни во что не ставил. Я уже не говорю о крупных странах, скажем, о том, что нас — союзника Чехословакии — не пригласили в Мюнхен в 1938 г., где Англия с Францией ее предали и продали.

Черчилль. Мы впоследствии дорого поплатились за то, что не пригласили в Мюнхен СССР.

Сталин. Но возьмем, к примеру, крохотную Финляндию. Население ее 3,5 млн., а у нас тогда было около 170 млн. Ну эта крохотная страна могла бы уважать своего соседа — СССР?

Черчилль. Вы имеете в виду войну между СССР и Финляндией в зиму 1939–1940 гг.?

Сталин. Да, ее. Ведь в чем был вопрос. Царя Петра угораздило построить столицу на границе, вернее, на берегу Финского залива. С моря ее прикрывает только крепость Кронштадт. Для современного флота эта крепость — не более чем маленькая помеха. А если противник возьмет Ленинград, то тогда огромные просторы России, которые всегда были препятствием для вторгающихся армий врага (растягивая их коммуникации, как, скажем, у Наполеона), перестают играть свою роль. Противник может доставить все снабжение и саму армию морем и из Ленинграда ударить прямо по остальным жизненным центрам страны. То есть, Петроград или Ленинград — это не только огромный город и промышленный район, но это и смертельно болевая точка России. Это то место, которое врагу нельзя сдать ни в коем случае.

Сам Ленинград находится, образно говоря, на дне довольно узкого и длинного Финского залива. С начала века, с появлением минного морского оружия, защита Ленинграда велась установкой у входа в Финский залив сплошных минных полей, и флот противника останавливался этими минами на дальних подступах к городу.

Но мины можно снять, поэтому мало их установить, минные поля надо защищать.

Царю было легче: Финляндия и эстонский берег у входа в Финский залив входили в состав Империи. На обоих берегах у входа в залив минные заграждения защищали береговые артиллерийские батареи, там же были аэродромы.

Но у СССР этого уже не было. От финских границ до Ленинграда было всего 30 км, чуть дальше — до эстонских. Ленинград был беззащитным против сильного противника, имеющего мощный флот.

Пока Англия и Франция не подталкивали Германию против СССР, это положение еще можно было терпеть. Но когда состоялся Мюнхенский сговор, оно стало нетерпимым.

Мы стали просить Финляндию помочь в защите Ленинграда. Чего только мы ей не предлагали! Военный союз и просто ее согласия на то, что СССР берется защищать ее в случае любой агрессии. Мы предлагали купить ее мелкие необитаемые острова в Финском заливе, мы предлагали и деньги, и многократные площади советской территории взамен.

 

Пятая серия

Сталин. Мы стали просить Финляндию помочь в защите Ленинграда. Чего только мы ей не предлагали! Военный союз и просто ее согласия на то, что СССР берется защищать ее в случае любой агрессии. Мы предлагали купить ее мелкие необитаемые острова в Финском заливе, мы предлагали и деньги, и многократные площади советской территории взамен.

Просто деталь. Мы просили сдать нам в аренду часть полуострова Ханко у входа в Финский залив, чтобы построить на нем военно-морскую базу. Нам отказали, потому что Финляндия, дескать, нейтральная страна, не может иметь на своей территории иностранные базы. Тогда мы предложили перекопать полуостров каналом и этим отделить его от финской территории, после чего продать его нам. Они заявили, что финской землей не торгуют. Мы предложили обменять эту часть полуострова на любую советскую территорию у наших границ в многократно большем размере. Нам отказали.

Нам не нужен был даже Карельский перешеек — при дружественной Финляндии не имело большого значения, где именно проходит граница. Нам нужен был клочок земли у входа в Финский залив, чтобы защитить свои минные поля и ими защитить Ленинград от военного флота Германии. Финляндия нам в этом нагло и дерзко отказывала.

Ситуацию можно образно представить так. Предположим, ваш дом стоит на границе с соседом и сосед разжег под его стенами костер. Вы просите его отодвинуть костер, предлагаете деньги и часть своего участки, ведь в случае, если подует ветер в вашу сторону, костер сожжет ваш дом. Но сосед нагло заявляет, что он жег и будет жечь костер, и вы ему не указ.

И было совершенно ясно, что Финляндия готовит войну с СССР. Дело в том, что она начала строить, как и все страны, укрепления на своей границе с СССР. Но построила их очень странно — перегородила укреплениями, так называемой «линией Маннергейма», только 100-км участок на Карельском перешейке между Финским заливом и Ладожским озером. А на остальных 1000 км границы даже не собиралась ничего строить. Так в чем же смысл укрепления 10 % границ? Ведь если бы мы захотели захватить Финляндию, то прошли бы внутрь ее со стороны Карелии — там, где никаких укреплений нет.

Впоследствии мы выяснили, что «линия Маннергейма» — это всего лишь начало той границы, которую финны хотели в ходе войны завоевать и установить с СССР, и которая проходила в их планах по линии: «Линия Маннергейма» — Ладожское озеро — Свирь — Онежское озеро — Белое море. При этом финны в своих планах отхватывали от СССР всю Карелию и Кольский полуостров.

Гитлер. Да, это та граница, которую я им пообещал за участие в войне с СССР в 1941 г.

Сталин. Это было бы естественно, ведь в этом случае Финляндия отобрала бы у нас эти территории в союзе с могущественной Германией. Но в зиму 1939 г. она собралась это сделать сама и, исполняя планы финского Генштаба, финская армия неделю пыталась наступать.

Гитлер. Это невероятно!

Черчилль. Это смешно, но это так. Когда после нападения Германии на СССР в 1941 г., в войну с СССР снова вступила Финляндия, маршал Сталин попросил меня и Рузвельта посодействовать выводу финнов из войны. При этом предлагал им отдать все занятые у Финляндии в 1940 г. территории и материальную компенсацию. Но финский МИД нам отказал и, озвучив планы финского президента Рюти, сообщил, что финские интересы лежат за пределами старой границы, а также признался, что Финляндия собиралась обеспечить себе эти «интересы» еще в ходе предшествовавшей войны 1939–1940 гг.

Гитлер. (смеется). Боевой, оказывается, у меня был союзник, а я этого не заметил!

Сталин. Именно что боевой. Мы в начале октября 1939 г. приглашаем их на переговоры, а они объявляют мобилизацию и срывают переговоры. Мы сделали угрожающий жест — в ноябре подтянули к финской границе войска, а они их обстреляли.

Гитлер. (опять смеется). Как говорят в России — мал клоп, да вонюч.

Сталин. Не скажите, финны действительно дрались хорошо и умело. Положение усугубляло еще и то, что правительство СССР не могло исполнить просьбу наших военных — не могло дать им захватить всю Финляндию. По политическим соображениям мы лишили армию свободы маневра.

Если бы не политика, то кто бы стал штурмовать «линию Маннергейма» при 1000 км неукрепленных границ? Да еще зимой, когда замерзли и стали проходимыми реки, болота и озера. Генштаб предлагал ударом из Карелии на Ботнический залив рассечь Финляндию на две части, лишив ее связи с внешним миром, а затем повернуть на юг, захватить Хельсинки и жизненно важные центры. Остатки финской армии и ополчения могли бы скрыться в лесах, но при такой суровой зиме они бы и месяца не выдержали без снабжения.

Черчилль. Так вы не собирались захватывать Финляндию?

Гитлер. (Черчиллю). Нам надо было поддержать заговор Тухачевского. Советское правительство со Сталиным оказалось гораздо умнее, чем мы предполагали.

Если бы СССР захватил Финляндию, то в объятия Германии сразу же упали бы остальные скандинавские страны: Дания, Норвегия, Швеция. А так мне пришлось в 1940 г. оккупировать Данию и Норвегию, а Швеция, несмотря ни на какие предложения, не вышла, хотя и из дружественного, но все же, нейтралитета. Что говорить, СССР повел себя с Финляндией так умно, что когда его по инициативе Англии и Франции стали исключать из Лиги Наций, ни одна из скандинавских стран за это не проголосовала.

Сталин. (отвечая Черчиллю). Мы не собирались захватывать Финляндию. Поэтому мы атаковали финнов у Ленинграда — на Карельском перешейке и в районе Ладоги. Взяли пресловутую «линию Маннергейма», перемололи финские войска так, что от финской пехоты осталась всего четверть, и Финляндия сдалась — отдала-таки нам в аренду полуостров Ханко. Правда, в компенсацию своих потерь мы сократили финнам территорию, что поделать — дураков надо учить.

Но я хотел, в общем, показать не это, а то, насколько низким был престиж СССР: нас настолько считали беспомощными, что даже такая маленькая страна, как Финляндия, смело пыталась откусить от нас часть территории в одиночку.

Гитлер. Надо сказать, что проучили вы их жестоко. Вы хвалите финских солдат за войну зимой 1939–1940 г., но когда они в 1941 г. вместе с Германией вступили в войну с СССР, то вели себя крайне пассивно.

Сталин. Наука не прошла даром, но должен сказать, что участие Финляндии в войне на стороне Германии принесло народам СССР, особенно жителям Ленинграда, неисчислимые бедствия.

 

Шестая серия

Черчилль. Так что, канцлер, вам нужно было нападать на СССР вместе с поляками — они, хотя бы на первых порах, принесли бы вам пользу.

Гитлер.…и тут же продали бы Германию, как итальянцы, финны, болгары, румыны, если бы война стала затяжной. Нет, премьер-министр, как говорил вождь гуннов Аттила, военные союзы — это признак трусости. Великая нация должна рассчитывать только на собственные силы.

Кроме этого, нужно честно признаться, Польша нужна была не только сионистам, она была широким коридором — выходом в Россию. Без Польши III Рейх до Волги и Урала становился единой территорией. Пользы от Польши ожидалось немного, а вот если бы она была моим союзником, то хлопот с ее мечтаниями захватить Украину могло быть немало.

Сталин. Кстати, господин Гитлер, раз вы уж все равно собирались захватить территорию СССР до Урала, то поясните нам, чем сионистам не нравились советские евреи, которых было на облюбованных вами территориях СССР не меньше, чем в Польше? Почему сионисты для заселения Палестины выбрали себе только польских евреев?

Гитлер. Причин несколько. Главная: сионистам не нравились советские евреи по той же причине, по которой мне не нравились немецкие коммунисты. Сионизм, как и национал-социализм, — это течения, краеугольным камнем которых является нация. Интернационализм наши течения разрушает: от них остается только социализм.

Вы, коммунисты, смертельная бацилла не только для национал-социализма, но и для сионизма.

Сталин. Спасибо за образное сравнение…

Гитлер. Но это так!

Вспомним. Сионисты тщетно бились, чтобы зазвать в Палестину хотя бы десяток лишних евреев из США, но вот начинается гражданская война в Испании, и из этих же США в Испанию едет защищать республику бригада имени Авраама Линкольна, в которой 30 % — евреи. В Палестину и за деньги не едут, а в Испанию едут отдать жизнь! Как на это должны были смотреть сионисты? А из Польши в Испанию едет бригада Домбровского, и в ней из 4500 бойцов 2250 — евреи. В Палестину их не зазовешь, а в Испанию добровольцами? Но ведь вы понимаете, что это были не просто евреи — это были евреи-коммунисты, причем как большевики, так и троцкисты. Нет, коммунизм — это бацилла для национал-социализма.

В 1943 г. мы вывозили Варшавское гетто в трудовые лагеря, часть евреев отказалась от работы на нас и взбунтовалась. Мы их, конечно, перестреляли, но один из руководителей этого бунта еврей Эдельман уцелел. В 1993 г. была 50-я годовщина этого бунта, так Израиль запретил Леху Валенсе давать слово этому единственному уцелевшему герою.

Сталин. Почему?

Гитлер. А сегодня сионизм выдает себя за главного борца с Германией во Вторую мировую войну, а этот Эдельман не смог бы не рассказать, что в Варшавском гетто сопротивление нам оказывали только евреи-коммунисты. А сионистски настроенные евреи в этом гетто были нашими помощниками по переселению евреев в трудовой лагерь Освенцим.

Поймите, советские евреи уже поколение жили в условиях интернационализма, слишком много надо было затрачивать сил, чтобы их вылечить.

Гораздо выгоднее для сионизма было отдать их под нож, устроить им погром и страхом этого погрома сплотить евреев остального мира вокруг сионизма. Пусть бы они и не переселялись в Израиль, но страх заставлял бы их помогать сионизму деньгами, влиянием и прочим.

Заметьте, мы — немцы — редко участвовали в акциях по уничтожению советских евреев. За нас это делали литовцы, латыши, украинцы или русские коллаборационисты. Сионизм распространял сведения об этих акциях по миру именно в таком ключе — дескать, это местное население бьет евреев. Такая пропаганда заставляла евреев во всем мире бояться и сторониться народов, среди которых они жили. Этот страх сплачивал их вокруг сионизма.

Во-вторых. И мы в Ванзее, и до нас сионисты рассмотрели структуру евреев в СССР. Вы слишком много дали евреям преимуществ. Среди них процент пролетариев был крайне невелик. Подавляющее большинство советских евреев были либо начальниками, либо работали в непроизводственных сферах. А освоение Палестины — тяжелая пролетарская работа, это не работа для адвокатов, артистов, журналистов. То есть, и по этой причине советские евреи для сионизма ценности не представляли.

И в-третьих. Да, мы, немцы, разработали теорию молниеносной войны. Да, мы надеялись воплотить эту теорию в практику. Но ведь гарантий не было!

Представьте: мы с Польшей нападаем на СССР, а вы, маршал, сумеете стабилизировать фронт, и война примет затяжной характер Первой мировой. Евреи начнут убегать на восток, что же, прикажете гнаться за ними до Тихого океана?

Вот это та причина, по которой сионизм убедил меня напасть на Польшу — на потенциального союзника Германии в войне с СССР.

Черчилль. Канцлер, давайте уточним один вопрос, в котором я не слишком компетентен. Из ваших слов следует, что Германия осознанно уничтожала евреев только в СССР?

Гитлер. Да, и вы правильно сделали, господин Черчилль, что в своей книге «Вторая мировая война» ничего не написали о еврейской выдумке — пресловутом «холокосте». Ведь дело было не в евреях. На территории будущего Рейха, т. е. на пространстве от западных границ СССР до линии Урал-Волга-Кавказ, по нашим расчетам не должно было проживать более 40 млн. человек местного населения. Больше Германии не требовалось. Официально предполагалось после окончания войны лишнее русское население выселить за Урал и Волгу. Но… Скажите, господин Черчилль, зачем вы в 1940 г. дали приказ расстреливать в воздухе спасающихся на парашюте немецких летчиков и сбивать немецкие санитарные самолеты, которые подбирали этих летчиков из воды?

Черчилль. Затем, канцлер, чтобы они снова не сели в самолет и не прилетели бомбить Англию.

Гитлер. В том-то и дело. Выселим мы русских за Урал, а где гарантия, что они снова не вернутся на свои земли с оружием в руках?

Поэтому хочешь или не хочешь, господин премьер-министр, но главной целью уничтожения на территориях СССР были все же русские. Евреи уничтожались попутно, в плане общей очистки этих территорий.

Вот, скажем, мы в ходе войны взяли в плен более 4-х млн. русских мужчин цветущего возраста. Причем, среди них было очень много тех, кто и винтовки в руках не держал — скажем, до полумиллиона солдат строительных батальонов, строивших укрепления на границе, или массы призывников, которые еще и форму не успели получить. Сколько вы их вернули, маршал Сталин, из плена после войны?

Сталин. Несколько больше миллиона. Мы исчислили свои прямые потери в войне (без не родившихся) в 20 млн., из которых около 9 млн. боевых потерь, а остальные — мирное население и пленные.

Гитлер. Я, господин Черчилль, как и вы, уничтожал в СССР потенциальных врагов. Вы — немецких летчиков, а я — русское население. Просто я преуспел больше, чем вы, да и делал это часто чужими руками — стравливая народы СССР между собой.

Черчилль. Да, в начале войны, вы, канцлер, очень часто опережали меня. Когда в 1940 г. мы не смогли убедить Норвегию стать нашим союзником, то решили напасть на нее и оккупировать. Наши корабли с войсками уже вышли в море, и тут выяснилось, что немцы уже в Норвегии.

Гитлер. Что, впрочем, не помешало судьям Нюрнбергского трибунала оценить то, что хотела сделать Англия, как преступление Германии против мира и человечества.

Черчилль. Победителей не судят, судят победители, их воля заменяет справедливость. Но, кстати о Нюрнбергском трибунале. Вы утверждаете, что евреи в Польше предназначались для заселения Палестины. Но ведь на Нюрнбергском трибунале обвинением было доказано, что вы всех евреев травили газом и сжигали в крематории…

 

Седьмая серия

Черчилль. Победителей не судят, судят победители, их воля заменяет справедливость. Но кстати о Нюрнбергском трибунале. Вы утверждаете, что евреи в Польше предназначались для заселения Палестины. Но ведь на Нюрнбергском трибунале обвинением было доказано, что вы всех евреев травили газом и сжигали в крематории…

Гитлер (возмущенно перебивает). Доказано?! А разве на Нюрнбергском процессе что-либо доказывалось? Это ведь был не суд, а спектакль. Вы назовите еще судом и тех проституток США, которые якобы являются Гаагским трибуналом по Югославии. На этом Нюрнбергском спектакле были введены в обращение мифы, которые обеляют сионистов. Я не против — они единственные победители во Второй мировой войне. Но евреи, неспособные к производительному труду, оказались неспособны и придать этим мифам более-менее правдоподобную форму. То, что они выдумали, просто оскорбляет немцев.

Поймите, я строил великое государство для немцев. Это грязная работа — территорию такого государства требовалось очистить от ненемецкого населения. А для Германии я никогда не брезговал грязной работой. Для Германии требовалось уничтожить 40–50 млн. русских, и я отдал приказ их уничтожать. Что мне по сравнению с этой цифрой могут добавить или убавить какие-то 3 или 4 млн. лишних евреев?

Но сионистские идиоты выдумали такие способы уничтожения евреев и приписали их немцам, что это просто оскорбительно. Зачем отравлять евреев дорогим и неэффективным инсектицидом «Циклон Б», который применялся в лагерях для уничтожения тифозных вшей? Почему нельзя было их травить простым и доступным угарным газом? Да и зачем вообще травить, чтобы потом мучиться с переноской трупов?

Ведь мы советских граждан уничтожали во рвах выстрелом в голову. Дешево и быстро. Каких-нибудь 3 десятка литовцев за пару дней убивали несколько тысяч. Закопали ров, и проблем нет. А здесь надо было 100 кг кокса на сожжение одного трупа в крематории. Кто же во время войны на эту глупость выделит кокс? Ведь расходование 100 кг кокса — это 150 кг невыплавленного чугуна! Идиоты! Даже мифы свои не способны придумать грамотно!

(Успокоившись). Нет, конечно, евреев из Европы и Польши, предназначенных для заселения Палестины, мы не уничтожали.

Во-первых, Германия страшно нуждалась в рабочих руках. Как можно было уничтожать еврейские рабочие руки просто так?

Сначала мы собрали евреев в гетто, которые находились под еврейским самоуправлением. Мы полагали, что из гетто мы будем черпать рабочую силу обычным путем — по найму. Но ничего не вышло. Значительное число евреев от работы на заводах уклонялось, продолжая заниматься спекуляциями и обычным для них гешефтом.

А тут еще и танкисты фельдмаршала Роммеля вторглись в Египет, и казалось, что еще несколько месяцев — и доблестные немецкие войска возьмут Палестину и провозгласят Израиль. Казалось, что вопрос с евреями решен окончательно. Следовательно, скоро потребуется отправлять в Палестину европейских евреев, причем, учитывая обстановку, в первую очередь — наиболее трудоспособную часть евреев.

И мы начали переселять гетто в трудовые лагеря, которые построили возле крупных производств. Вы же знаете, что те ракеты Фау-1 и Фау-2, которыми мы бомбили Лондон, были сделаны еврейскими руками. Тот синтетический бензин, на котором летали наши самолеты — тоже.

В этих трудовых лагерях были чистые и просторные общежития с душевыми комнатами и ватерклозетами, стадионы, концертные залы, магазины, даже публичные дома. Было еврейское самоуправление и даже внутренняя еврейская полиция.

Были, разумеется, и крематории, ведь они есть в каждом городе. Умерших сжигали, пепел складывали в урны, подписывали фамилии, чтобы передать родственникам для захоронения и, кстати, для взыскания стоимости сжигания.

Сталин. Действительно, я припоминаю, что во всех отчетах об освобожденных концентрационных лагерях упоминаются хранилища тысяч именных урн с прахом.

Гитлер. Другое дело, когда вы, господин премьер-министр, своими бомбардировками подорвали снабжение и вызвали общий голод в Германии, в том числе и в лагерях. Тогда, конечно, смертность увеличилась и за счет голода, и за счет, обычных в таком случае, эпидемий. Ведь война — это война. Союзники своими бомбардировками убили больше мирного немецкого населения, чем евреев умерло в лагерях.

Кстати, когда Красная Армия стала подходить к трудовым лагерям евреев в Польше, скажем, к Освенциму, то мы решили все же оставить эти лагеря русским. Евреев некуда, да и не на чем было эвакуировать. И что? Эти евреи пешком стали отступать с немецкой армией.

Черчилль. Что-то, господин канцлер, вы нарисовали нам слишком радужную картину…

Гитлер. Ладно. Давайте тогда рассмотрим этот вопрос с той стороны, которая всем хорошо известна.

Вот вы упомянули, что в 1942 г. маршал Сталин переманил сионистов на свою сторону. Это так и не так.

Да, они стали сотрудничать с СССР в обмен на обещание помочь в организации Израиля — передали в СССР технологию и чертежи атомной бомбы, вели разведку и прочее.

А я не могу и по сей день сказать определенно — предали ли они меня в связи с этим или и у них не все и не всегда получалось?

Ведь до самого конца войны сионизм сохранял, по крайней мере, формальную верность Германии. И евреи в германских лагерях, будущее население Израиля, были залогом этой верности.

Да, с конца 1942 г. международное еврейство начало в прессе шум, что Германия, дескать, уничтожает европейских евреев. Кстати, когда Германия вместе с уничтожением русских действительно уничтожала советских евреев, международное еврейство молчало. Этот шум понятен — сионизм не хотел вместе с Германией сидеть на скамье подсудимых за развязывание войны. Он хотел быть судьей, и у него это получилось.

Но разве до конца войны хотя бы один еврей выстрелил в немца, как еврей, а не как военнослужащий или партизан другой страны?

Вы, англичане, большие специалисты по созданию диверсионных групп и партизанских отрядов. Вы, господин Черчилль, создавали движение сопротивления во Франции, в Бельгии, Голландии, Польше, ваш сын создавал его в Югославии. А вам удалось создать хотя бы один чисто еврейский партизанский отряд? Вся Европа была усеяна еврейскими военизированными организациями Хагана и Бейтар. Куда они делись на время войны?

Вы, господин Черчилль, в английскую армию принимали кого угодно: и индусов, и поляков, и чехов, и норвежцев. Почему вы не принимали палестинских евреев?

Черчилль. Ну не то, чтобы уж совсем не принимали, были ограничения по количеству и, кроме того, обязательно принимали и араба, чтобы было кому за евреем присматривать. Но что да, то да, господин канцлер, палестинские евреи были вашими искренними союзниками, и мы, англичане, на этот счет никаких иллюзий не питали.

Гитлер. Вы вспомните, как евреи Израиля показали себя в последующих войнах с Египтом, с Сирией, да и в партизанской войне с Англией. Бойцы хоть куда! И если бы Германия действительно уничтожала европейских евреев, разве еврейские организации остались бы в стороне от этой борьбы? Но они остались в стороне…

Поэтому я даже не могу упрекнуть сионизм в измене национал-социализму — пока III Рейх был жив, сионизм нам не изменял. Ну а после гибели III Рейха, сионисты просто использовали конъюнктуру и свое влияние на прессу.

 

Восьмая серия

Черчилль. Получается, господин Гитлер, что вы напали на Польшу, поверив сионистам, что они обеспечат вам благоприятное невмешательство в войну Англии и Франции?

Гитлер. Вопрос не так прост и дело не в вере. Да, я верил, что это в интересах международного еврейства, следовательно оно, по моему разумению, обязано было сделать все, чтобы не допустить расширения войны. Но этого мало.

Я и прикидывал степень терпения Англии, зная, что она заинтересована в балансе двух враждующих лагерей в Европе. Понимал, что, устраняя Польшу, ослабляю противостоящую Германии силу: Британия-Франция-Польша. Но полагал, что союз двух империй — Французской и Британской — все еще остается по отношению к Германии достаточно сильным и без Польши. Все же численность населения этих империй во много раз превосходит численность населения Германии.

Черчилль. Вы неправильно считали. Во-первых, Британия не привыкла входить в противоборствующий блок на континенте, она привыкла дополнять какой-либо из примерно равных блоков. Колонии в данном случае считать не следовало — они далеко.

Вы, включив в себя Австрию, довели численность немцев в своем блоке до 80 млн. Вам противостояли Франция с Польшей численностью в 90 млн. Это было равновесие. Но вы убрали из этого блока 35 млн. населения Польши. В этом случае даже потворствующий вам тогдашний премьер-министр Великобритании Чемберлен уже не мог сдержаться.

Во-вторых. Положим, Германия оккупировала Польшу и согнала всех евреев в эшелоны для отправки в Палестину. Но ведь Палестина-то у Англии. Как вы собирались ее у нас отобрать?

Гитлер. Я полагал путем каких-либо компенсаций в дальнейшем.

Черчилль. Чепуха! Германии для компенсации Палестины нечего было предложить. Не хитрите, вы полагали давлением и угрозами заставить Британию отдать вам желаемое. Так вот, та Великобритания — это не сегодняшняя! У той Великобритании угрозами ничего забрать было нельзя в принципе. Иначе наших колоний уже давно бы не было.

Вы, канцлер, никогда не жили в Англии и знаете ее только по книгам. А сионисты ее знали отлично. Ведь крупнейший еврейский финансовый центр находился в Лондоне. Так что не тешьте себя иллюзиями, что сионисты, дескать, хотели предотвратить войну между Германией и Англией. Они ее планировали заранее как войну с Англией палестинских евреев с участием Германии на стороне евреев. Если вы взялись учреждать Израиль, то война между нами была неизбежной — вот в чем ваша ошибка!

Гитлер. Вы же знаете, что я ни в коем случае не хотел войны с Англией, я и Первую мировую считал трагической ошибкой…

Черчилль. Что толку! Поймите, здесь дело не в потере территории Палестины. Территорий у Британской империи было больше, чем она могла освоить. Дело в престиже. Если Палестина может выйти из сферы Британской империи чем-то угрожая Англии, то значит и остальные колонии могут выйти. Как мы могли такое допустить?!

Нет, канцлер, сионисты не ошибались, они точно сделали то, что и хотели, — связали нас войной.

Гитлер. Возможно вы правы, но я все же не такой авантюрист, как можно подумать, и никогда не полагался только на веру в сионистов. Конечно, я предполагал, что дело и до войны может дойти. Поэтому я постарался оторвать от вас СССР, который в то время пытался заключить с Англией и Францией военный союз против Германии. Правда, я знал, что Британия морочит Сталину голову, но все же, чтобы успокоить своих генералов, до ужаса боявшихся войны на два фронта, я вынужден был пойти на поклон к маршалу Сталину.

Сталин. Тогда я не был маршалом.

Черчилль. Старый дурак Чемберлен! Идиот! Война у порога, у Англии всего 6 зенитных орудий и 2 дивизии, а он отказывается от союза с Советами, да еще и треплется кому ни попадя, что послал делегацию для переговоров в Москву только для отвода глаз и что союза с СССР никогда не заключит! Это, конечно, не Тони Блэр, но каков идиот!

Гитлер. Я тоже не лучше. Как только я обратился к СССР, маршал Сталин тут же выкрутил мне руки и сделал Германию вассалом СССР. И мне некуда было деваться, я вынужден был согласиться со всеми условиями Советов!

Черчилль. Разве раздел сфер влияния в Европе не вы предложили маршалу Сталину? Помнится, что в 1945 г. это не вы, маршал, а я вам предложил разделить сферы влияния на Балканах?

Гитлер. Я ничего не предлагал СССР кроме пакта о ненападении, наивно полагая, что этого хватит, но Сталин с Молотовым тут же схватили Германию за горло. Если бы речь шла только о сферах влияния, но ведь они сняли с меня последние штаны!

Сталин. Надо сказать, что ведь мы, советское Правительство, были атеистами. Поэтому, когда Германия обратилась к нам с предложением пакта о ненападении, мы не знали какому Богу свечи ставить… Конечно, для мира, для предотвращения войны надо было бы заключить военный союз СССР-Англия-Франция. Но ведь Англия делала все, чтобы его не заключить.

Черчилль. Чемберлен был уверен, что господина Гитлера удастся помирить с поляками и направить оба эти государства на вас.

Сталин. Вот, вот… А тут один враг собирается другому нашему врагу голову свернуть, да еще и обращается к нам за поддержкой. Грех было упустить такой случай.

Гитлер. Да, вы уж своего не упустили!

Сталин. А что было делать?

Черчилль. Я не пойму, о чем вы говорите, неужели вы бумажке о разделе сфер влияния в Европе, которая не имеет никакой юридической силы, придаете такое значение?

Гитлер. Причем здесь пресловутый пакт Молотова-Риббентропа? Хотя и раздел сфер влияния маршал Сталин тоже использовал на 100 %. Речь идет о деньгах.

 

Девятая серия

Гитлер. Ведь к 1939 г. Германия в своем военном напряжении израсходовала все свободные ресурсы. На армию уходило все. Достаточно сказать, что золотовалютные резервы Рейхсбанка в это время снизились до 70 млн. марок.

Черчилль. Но ведь Чемберлен отдал вам в 1939 г. золото Чехословакии, которое чехи привезли для сохранения в Лондон.

Гитлер. Спасибо ему, но эти 130 млн. при тех расходах на армию, что нам требовались, были крохами. А Молотов со Сталиным условиями подписания пакта о ненападении выдвинули требование предоставить СССР кредит в 300 млн. марок сроком на 7 лет под 4,5 % годовых.

Черчилль. Неплохо!

Сталин. Грех было упускать такой случай.

Гитлер. Но дело не в этом. Если бы они потребовали денег! Но они потребовали пустить их делегации на все военные заводы Германии и разрешить им отобрать все образцы самого современного оружия, приборов, боеприпасов и техники. А затем на сумму этого кредита поставить им лицензии на производство этого оружия и техники, а также изготовить станки и оборудование для оснащения советских заводов по производству этого оружия.

Сталин. Мы в это время параллелили производство оружия — на востоке СССР строили заводы, выпускавшие продукцию аналогичную заводам на западе СССР. За счет этого в войну и устояли. А Германия нам помогла эти заводы построить.

Гитлер. Оцените иронию: всю войну по Вермахту вели огонь пушки, созданные с помощью германских рабочих. Ведь даже трудно перечислить все, что мы СССР бесплатно (в кредит, который они, разумеется, не вернули!) передали: зенитные орудия, радиостанции, танковую и артиллерийскую оптику, дальномеры, перископы для подводных лодок, орудия крупного калибра и прочее, прочее. И на все это мы передали лицензии и оборудование для производства, а порой и материалы — латунь, дюралюминий, крупповскую броню.

Немецкие войска всю войну бомбил немецкий пикирующий бомбардировщик Мессершмидт-110, который они назвали Пе-2 и который они изготовили за войну в количестве, вдвое превышающем количество выпущенных наших пикировщиков Ю-87.

Под Ленинградом по немецким войскам из немецких пушек немецкими снарядами бил немецкий тяжелый крейсер «Лютцов», а у Германии не хватало крейсеров перерезать вам, господин Черчилль, торговые пути в Атлантике.

Германия своих союзников — Румынию, Венгрию, Финляндию — вынуждена была снабжать трофейным польским и французским оружием, а своему врагу мы поставили самое современное немецкое.

Черчилль. Но ведь был не только кредит, были и торговые соглашения, и СССР поставлял вам сырье.

Гитлер. Как вы не понимаете! Это сырье самому СССР ничего не стоило, а я, чтобы произвести им ответные поставки, задействовал труд немецких рабочих, которых уже не хватало ни в армии, ни в промышленности.

Они купят в Малайзии каучук и перепродадут мне втридорога, а я поставлял им взамен пресса для изготовления деталей самолетов. А этот каучук мне бесплатно, в счет репараций, поставляло правительство Франции в Виши.

Высококачественную железную руду Германии всю войну поставляла Швеция, а что сделал СССР? Воспользовавшись тем, что наши олухи в спешке не проставили в контрактах содержание железа в железной руде, СССР стал поставлять породу с отвалов своих железных рудников, т. е. руду с таким низким содержанием железа, что мы не могли пустить ее в доменную печь и вынуждены были ее обогащать, а это опять затраты.

Черчилль. Но почему же тогда вы пошли на эти торговые соглашения?

Гитлер. А что мне оставалось делать? Вы понимаете, как только я принял решение начать войну с Польшей, все покатилось вне зависимости от моей воли. Пакт о ненападении с СССР мне был необходим, но я полагал, что кабальные условия, навязанные мне СССР, я исполнять не буду. Поэтому я так легко пошел и на раздел сфер влияния — отдал СССР Прибалтику и часть Польши.

Ведь как планировалось? Германия атакует Польшу, Англия и Франция ей не мешают. А весной 40-го Германия атакует СССР, и все свои кабальные соглашения мы просто не успеем исполнить. Но Англия и Франция объявили Германии войну, и мне пришлось задержать нападение на СССР почти на 2 года. А СССР за это время успел если не все, то почти все. Остальное доделал уже в ходе войны.

Советы сумели поддержать коммунистов в Прибалтике и те, придя к власти, объявили Советскую власть и присоединили Прибалтику к СССР. Этим я, вместе с польской Украиной, подарил СССР 20 млн. населения, из которого они потом черпали призывной контингент. Они обессилили Финляндию так, что финны потом всю войну ждали, когда Германия отвоюет им Карелию и Кольский полуостров. Они настроили заводов столько, что ни потеря Украины, ни потеря промышленных районов запада СССР, не отразилась на производстве оружия.

 

Десятая серия

Сталин. У меня вопрос к господину Гитлеру. Скажите, а почему вы в 1940 г., разгромив Францию, не высадились прямо на Британские острова? Ведь Англия в то время вряд ли могла оказать вам серьезное сопротивление.

Черчилль. Что да, то да. Я в то время уже начал закладывать базы и создавать будущие партизанские отряды. Слава Богу, ничего этого не потребовалось.

Гитлер. Я был готов высадиться, но сионисты мне этого не дали сделать, и господин премьер-министр уже пояснил почему. В Лондоне находился один из двух центров международного финансового еврейства, паразитирующего на операциях с фунтом стерлингов. Второй центр — в США, там паразитировали на операциях с еще молодым долларом.

Возьми я Англию, и фунт стерлингов перестал бы быть мировой валютой, разорилась бы масса еврейских банкиров и финансовых организаций, которые субсидировали создание Израиля. Соответственно они потеряли бы вес в обществе. Кроме этого, я сам отчаянно хотел мира с Англией, в моих планах будущего III Рейха ни ее захват, ни захват ее колоний не требовался. Но главную роль, конечно, сыграло давление союзников — сионистов.

Черчилль. (Сталину). Получается, что наши государства своей целостью обязаны сионистам.

Сталин. Это не совсем так, мы и сами по себе кое-что значили, но в целом в этой мысли что-то есть.

Гитлер. Конечно, получив запрет атаковать Британские острова, мне надо было посылать в Африку не одну армию Роммеля, а навалиться на этот район всеми силами: взять не только Крит, но и Мальту, и Гибралтар. Взять Египет, Синайский и Аравийские полуострова, Иран, Ирак. А затем, образовав в Палестине Израиль, вернуть Британии часть того, что я взял, и этим компромиссом заключить с ней мир.

Но я был в цейтноте. Я упускал время атаковать СССР, нельзя было давать маршалу Сталину еще год на подготовку. Я знаю, что такое плановая система экономики и что можно при ней успеть за год.

А я погнался за двумя зайцами сразу — начал войну и в Африке, и в СССР. Результат вам известен.

А что касается СССР, то я торопился и потому, что обязан был использовать эффект от предательства в рядах РККА. Время шло, и это предательство могло вскрыться.

Сталин. Подождите. Я пытаюсь поставить себя на ваше место, канцлер, и понять, где вы совершили ошибку. Думаю, что это ошибка не в каком-то вашем конкретном действии, а в принципе. А ваши конкретные действия — следствие принципиальной ошибки. Дело не в том, что вы ошиблись, напав на Польшу, или ошиблись, вступив в союз с сионистами.

Вы неправильно уравняли себя, национал-социализм, с международным еврейством. Сионизм — это только видимая часть айсберга и он, действительно, тождественен национал-социализму. Но остальная часть айсберга — международное еврейство? Ведь в ней главенствующее значение играет животная алчность — деньги любой ценой и немедленно. Если вы поставили своей целью счастливое будущее немцев и поэтому строили для них III Рейх, если господин Черчилль поставил своей целью счастливое будущее англичан и поэтому всемерно пытался сохранить Британскую империю, если я ставил своей ближайшей целью счастливое будущее народов СССР и все силы отдавал для этого, то подводная часть сионизма — международное еврейство — это конгломерат людей, живущих одним днем ради сиюминутных выгод.

В конечном итоге этот конгломерат управлял сионизмом, и поэтому сионизм ни в коем случае нельзя было рассматривать как союзника. Слишком разные цели. Вы были устремлены в будущее, они жили сегодняшним.

Вы должны были смотреть на сионизм, как на врага, которого вам сегодня выгодно использовать, и только.

Понимаете, вы все время боялись потерять союзника в лице сионизма, а если бы вы смотрели на него, как на врага, то не боялись бы этого. Потерять союзника — страшно, а потерять врага — не страшно.

Гитлер. Но ведь вы сами вступили с ними в союз!

Сталин. Никогда! Какой может быть союз между коммунистом и сионистом? Как я использовал вас, подписав с вами пакт о ненападении, точно так же я использовал и сионизм. Неужели это не видно?

Да, я помогал организовать Израиль, и СССР первым его признал. Но объективно Израиль был выгоден и по сей день выгоден СССР. Для СССР — это хорошее долгосрочное вложение безо всякого риска.

Ваша ошибка в том, что вы вообще за организацию Израиля взялись. Вы, господин Гитлер, всегда декларировали дружбу с Британской империей и вдруг взялись ее разрушать с помощью Израиля!

Со мной все понятно — я враг любых капиталистических империй — и Британской, и вашей, и мой долг коммуниста их разрушать.

Будем считать, что образование Израиля — это мой скромный подарок господину Черчиллю в ответ на его речь в Фултоне, где он в 1946 г. призвал англосаксонские страны сплотиться в борьбе против обессиленного в войне СССР.

Черчилль. Вы жестоки, маршал, как все инквизиторы, вместе взятые.

Сталин. Ну, инквизиторы на самом деле были не так жестоки, как о них пишут сегодня. Вы что, господин Черчилль, не видели, что главным и самым страшным врагом Британской империи были США, а не СССР? Не видели, что вы границами Британской империи не даете ворваться доллару во внутрь ваших колоний и доминионов? Что США, в конце концов, прорвет эти границы?

Черчилль. Даже если бы я этого не видел, то мой друг президент США Рузвельт мне бы открыл глаза. Из-за этого я ненавидел встречи с ним во время войны. Как только мы оставались одни, он заводил одну и ту же пластинку о том, что жестокая Англия не дает свободу индусам, пакистанцам и так далее. Я не мог выносить эту ханжескую наглость! У него в США весь юг увешан табличками «Только для белых», у него коренные жители — индейцы — сидят в резервациях, а он плачет о свободе индусов! Но я надеялся, что английские евреи, дорожа фунтом стерлингов, все же отобьются от американцев.

Сталин. Вам не надеяться надо было, господин премьер-министр…

Черчилль. Я тогда уже не был премьер-министром.

Сталин. Не важно. Вам надо было использовать СССР, своего врага, против самого страшного своего врага — США. А у вас хватило ума объявить крестовый поход коммунизму и отгородить нас от мира железным занавесом. И пока вы пугали всех русским медведем, американский шакал разорвал на части Британскую империю. А сегодня он рвет на части Европу и СССР.

Надо смотреть на вещи трезво. Господин Гитлер еще в 1926 г. в своей книге «Майн кампф» объявил Англию лучшим другом Германии, а СССР — основным врагом. Но ведь СССР сумел использовать своего врага Англию в борьбе с основным своим врагом — Германией. И вам, господин Черчилль, надо было действовать таким же образом.

Черчилль. Вам, свободному руководителю, хорошо об этом говорить. А я должен был бороться и с вашим коммунизмом, и с США, и со своим продажным парламентом.

Гитлер. Господин Сталин, не могли бы мы вернуться к Израилю и к вашим соображениям относительно моей принципиальной ошибки?

 

Одиннадцатая серия

Гитлер. Господин Сталин, не могли бы мы вернуться к Израилю и к вашим соображениям относительно моей принципиальной ошибки?

Сталин. Израиль — это десант США в сердце Британских владений. Израиль — это смертельный удар по Британской империи. Один наш враг — США — бьет другого нашего врага — Британскую империю. Чем, в принципе, это плохо для СССР?

Конечно, мы, коммунисты, обязаны были исполнить свой долг, и в 40-х годах мы посылали в Палестину евреев-добровольцев с тем, чтобы попытаться сделать будущий Израиль коммунистическим, интернациональным. У нас не получилось.

Черчилль. Сомневаюсь, маршал, что у вас что-то могло не получиться, если бы вы сильно постарались.

Сталин. (усмехаясь). Спасибо, премьер-министр, не будем об этом. СССР старался сделать Израиль интернациональным, но у нас не получилось…

Черчилль. Давайте я продолжу. Потому что вас, маршал, совершенно устраивал тот Израиль, что есть. Вы отдали США пешку — Израиль, а взяли ферзя — все арабские страны. Национализм и шовинизм евреев в Израиле вызвал ненависть к нему у всех арабских стран. Этим странам нужен был союзник, но кто им мог быть? США? Так ведь Израиль — это их плацдарм. Британия? Но она к тому времени стала служанкой у США. Оставались только вы — СССР! И как олигархия арабов ни ненавидела коммунизм, а идти ей пришлось к вам.

И вы их приняли. И создали ОПЕК — организацию экспортеров нефти. И вздули цены на нефть так, что мир взвыл. По этим ценам продавали и советскую нефть.

Нет, маршал, вы так умеете набить морду своим врагам кулаками своих врагов, что, честное слово, все иезуиты по сравнению с вами — бойскауты.

Сталин. Простите, премьер-министр, но ведь враги тоже обязаны понимать, что они творят.

Возвращаюсь к ошибке господина Гитлера. Вы, канцлер, обязаны были использовать сионистов, как врагов, и как только ваши цели стали расходиться с их целями — немедленно их бросить. Я думаю, что таких точек возврата у вас было две, как правильно указал вам господин Черчилль — война с Польшей и, думаю, — отказ от высадки на Британские острова.

Польша, как и вы, ненавидела СССР и готова была на союз с вами, да и Германия, до весны 1939 г. не имела в своем Генштабе плана войны с Польшей. Если бы Германия в союзе с Польшей, Румынией, Венгрией, Финляндией и Прибалтикой в 1939 г. атаковали СССР при даже молчаливой поддержке Франции и Англии, я не знаю как бы СССР смог устоять, тем более при отсутствии союзников и наличии еще одного хищника на Дальнем Востоке — Японии. Да, сионисты были бы вами недовольны. Ну и черт с ними! Вас должен был волновать только III Рейх, а не заботы ваших врагов.

Второй момент. Победив Польшу и вызвав этим войну Германии с Францией и Англией, вам немедленно надо было оставить сионистов, тем более, что они от вас и так уже никуда бы не делись — ведь у вас было 3,5 млн. польских евреев-заложников — жителей будущего Израиля. Вам надо было бросить все свои силы на Британские острова и занять их полностью, либо такие центры Британии, которые бы вынудили ее пойти на переговоры с вами. Заняв Британские острова, вы исключили бы военное вмешательство США, без плацдарма на этих островах у США не было возможности высадиться в Европе.

А в ходе переговоров с Англией вы бы выговорили себе и Палестину, и что угодно. Да, Британская империя при этом развалилась бы. Но она все равно развалилась через 10 лет. Да, понеся потери, вы, возможно, не смогли бы начать войну с СССР. Но так ли уж нужна была немцам для заселения наша страна с суровым климатом, при наличии благодатной Европы? Для первого фюрера III Рейха вы и так бы сделали больше чем достаточно. Но вы захотели все и немедленно. Вы стали бороться за интересы своего врага — сионистов.

Повторю — союзник и враг, используемый в качестве союзника, это разные вещи. Вы их не различали — в этом ваша принципиальная ошибка.

Гитлер. Возможно вы и правы, но вы не рассмотрели существенный для Германии вариант развития событий — как долго вы, коммунисты, терпели бы под боком национал-социалистическую Германию?

Сталин. Думаю, что до первого удобного случая, но когда бы этот случай подвернулся, через сколько лет?

Гитлер. Вот и я не мог упустить такого случая и не напасть на СССР — когда бы еще в армии СССР меня ждала измена, обессилившая РККА?

Черчилль. Вы хотите сказать, канцлер, что все эти слухи о заговоре в Красной Армии имеют под собой какое-то основание?

Гитлер. Конечно, и меня до самой смерти мучил вопрос — а не пропустил ли я такой же заговор среди немецких генералов?

Черчилль. Странные вы, коммунисты-социалисты, люди. То вы способны на величайшие подвиги духа, то на самую низкую подлость.

Сталин. Всякого, имеющего капитал, можно считать капиталистом, господин Черчилль, но не всякого, имеющего партийный билет, можно считать коммунистом. Когда твоя партия побеждает, она становится соблазнительной для мерзавцев, и какие бы меры от их проникновения вы ни принимали, какие бы чистки ни проводили, а они в партию все равно пролазят. Разве вы не видите, что случилось с 18-ти миллионной КПСС при Горбачеве? Партия, которая в Великую Отечественную войну положила на полях сражений половину своих членов, оказалась через 40 лет трусливой и алчной толпой, готовой служить кому угодно. Даже в ее ЦК не нашлось и десятка достойных людей. Столько мерзавцев-предателей сразу спустя целых 40 лет после войны! Вы что же, считаете, что до войны их не было?

Черчилль. На этот вопрос нельзя ответить отрицательно — конечно, они были. Только в Англии мы имели 20 тыс. прямых пособников господина Гитлера. Кстати, когда я узнал, что, начиная от Хрущева, сначала советский, а потом российский Верховные суды реабилитировали всех изменников, осужденных в годы вашего правления, то мне, маршал, вспомнилась русская поговорка, что если заставить дурака Богу молиться, то он поклонами себе голову расшибет. Ведь этим Верховные суды судебно «установили», что в СССР вообще и никогда не было никаких изменников и шпионов.

А чем же тогда занимались разведки сопредельных с СССР стран? На кого они тратили выделяемые им для агентов деньги?

Сталин. С Вашего позволения, господин премьер-министр, я хотел бы прояснить еще одно обстоятельство, для чего задать вам пару вопросов.

Черчилль. Пожалуйста.

Сталин. Вы помните, как весной 1945 г. Вы требовали от своих войск, чтобы они прорывались к Венгрии, так как пособница национал-социалистской Германии Венгрия не хотела сдаваться СССР и очень хотела сдаться Великобритании.

Черчилль. Да.

Сталин. Вы помните, как у нас в это время возник конфликт из-за того, что немецкие войска бегут сдаваться английским войскам? Помните, как я Вам писал, что трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со стороны немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев тогда имелось на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15–20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали. Они продолжали с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдавали такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев являлось более чем странным и непонятным.

Черчилль. Да, немцы действительно стремились сдаться нам.

Сталин. Одновременно Вы утверждаете, что немецкому национал-социализму были близки по духу режимы в других странах.

Черчилль. Разумеется, но я не пойму к чему эти вопросы.?

Сталин. Исходя из того, что к концу войны и национал-социалисты Германии, и их вассалы в других странах стремились сдаться Англии, а не СССР, то какой, по вашему мнению, режим ближе режиму господина Гитлера — наш, коммунистический, или ваш, империалистический?

Черчилль. Вы, маршал, подвели меня своими вопросами к ожидаемому ответу, как черт грешницу к котлу со смолой. Кстати, маршал, я всегда сравнивал Вас с дьяволом, даже когда еще лично не был с Вами знаком. Помню, когда стало ясно, что господин Гитлер нападет на СССР, то я стал высказываться в том духе, что я предложу Вам военный союз. Меня стали упрекать в отступлении от принципов антикоммунизма. И я тогда сказал, что у меня одна цель — уничтожение господина Гитлера, а нападение его на СССР сильно упрощает мне жизнь. И если бы господин Гитлер вторгся не в СССР, а в ад, я по меньшей мере благожелательно отозвался бы о Сатане в Палате общин.

Сталин. Но мы же не в Палате общин, к чему нам, давно умершим, использовать те пропагандистские приемы, которые и в земной жизни были малопригодными. В той жизни мы с господином Гитлером были врагами в такой степени, что по сравнению с нею ваша враждебность к нему не более, чем враждебность мальчика к не пришедшей к нему на свидание девочке.

Давайте из этого исходить и не смешивать коммунизм и национал-социализм воедино.

Гитлер. Маршал прав, и мне такая путаница ничего не дает и меня оскорбляет — мое учение к коммунизму не имеет никакого отношения.

Черчилль. Хорошо, приношу свои извинения и давайте вернемся к теме. (Гитлеру) И что, канцлер, 22 июня 1941 г. в Красной Армии Вас ждали предатели?

 

Двенадцатая серия

Черчилль. (Гитлеру). И что, канцлер, 22 июня 1941 г. в Красной Армии вас ждали предатели?

Гитлер. К сожалению, господин Черчилль, к тому времени их осталось очень немного, но нам повезло — незадолго до начала войны один из немногих оставшихся в живых предателей — генерал Дмитрий Павлов — был назначен командующим Западным особым военным округом в Белоруссии. И именно там мы и нанесли главный удар — в центре. Для СССР это было неожиданно. Во-первых, в этом направлении была болотистая местность, во-вторых, классика войны требовала нанесения двух охватывающих ударов. Поэтому советский Генштаб, не ожидая измены, расположил свои главные силы в Прибалтике и на Украине — не там, где мы ударили главными силами.

Но дело даже не в наличии предателей в РККА на начало войны. Дело в том, что эти предатели заложили в строение Красной Армии слабость и тщательно скрывали ее. Вот на эту слабость мы и рассчитывали.

Черчилль. Стоп, стоп, стоп! У меня слишком много вопросов. Во-первых, почему вы так презрительно называете их предателями? Ведь они работали на вас, на Германию. Это ваши люди.

Гитлер. Это мразь, а мразь работает только на себя. Да, в реальной политике приходится использовать и всякую мразь, как США использовали Горбачева, Ельцина, Яковлева и других. Но это не значит, что от этого мразь становится порядочнее.

Помню, в 1943 или 1944 гг. мне предложили встретиться с генералом Власовым, который в то время изменил присяге, данной СССР, и служил нам. Я счел это предложение оскорблением: как я, вождь немецкого народа и солдат, могу встречаться с низким подонком? Он мразь, за свое предательство получил деньги и должен знать свое место. Хотя с политической точки зрения, я, возможно, поступил и неправильно…

Черчилль. Хорошо, это понятно, нам, политикам, действительно слишком часто приходится общаться с мерзавцами.

Но совершенно противоречит всякой логике такой момент. Предположим, группа генералов Красной Армии решила захватить власть в стране. Таких примеров полно — от генерала Франко до генерала Пиночета. Здесь все ясно и логично.

Но как эти генералы могли ослаблять свою собственную армию? Ведь это самоубийство — им же с этой армией воевать! Где логика?!

Сталин. Если бы в войнах гибли генералы, а не солдаты, войн никогда бы не было. Это ведь тоже логика.

Здесь действительно вопрос не простой. Вот вы, господин премьер-министр, в той жизни не видели разницы между коммунизмом и национал-социализмом, а разница есть. Поэтому попрошу вас набраться терпения и выслушать.

Мы, большевики, люди пришедшие к власти в России в 1917 г., - марксисты. Что это значит? Это значит, что мы руководствовались теорией Карла Маркса для построения счастливого и справедливого будущего для всего человечества.

Но как только мы пришли к власти, вскрылось, что реалии не соответствуют теории Маркса. В реальности 2 плюс 2 равно 4, а по теории должно быть 12,5.

Гитлер. Вам надо было отбросить этот еврейский бред!

Черчилль. Действительно…

Сталин. Все не так просто. По теории Маркса наш приход к власти был исторически неизбежен, т. е. закономерен! И поэтому наше нахождение у власти было законным. Уберите теорию Маркса и мы становимся неизвестно кем и неизвестно зачем стоящими у руля России.

Черчилль. Понятно — для вас марксизм был чем-то вроде священного писания, а вы были кем-то вроде Христа во втором пришествии.

Сталин. Это грубо, но теория нашего пребывания у власти даже не народу, а нам, коммунистам, была насущно необходима.

Черчилль. Черт бы побрал этих теоретиков — они пишут что попало, а нам, практикам, потом все это расхлебывай. Извините, маршал…

Сталин. По теории Маркса социализм не мог победить в России — отсталой, аграрной стране. Он должен был победить сразу во всем мире и начиная с высокоиндустриальных стран — стран с большим количеством пролетариата. Скажем, в Англии и Германии. А победил у нас, в России. Дикое несоответствие теории реальной жизни.

Возникло три течения толкователей этого теоретического несоответствия.

Одни считали, что отклонение от теории вызвано Первой мировой войной и что оно временно — вот-вот и революции по подобию России вспыхнут во всех странах Европы. Мой оппонент Троцкий вначале был сторонником этой точки зрения и считал Россию всего лишь вязанкой хвороста, которая должна разжечь революционный пожар во всей Европе. Должен сказать, что вначале мы приложили немало усилий, чтобы разжечь этот пожар в Германии, Австрии, Польше, Венгрии, Финляндии — везде, где это казалось возможным. Но у нас ничего не получилось.

Черчилль. Слава Богу! Именно тогда, в 20-е годы, я всем говорил, что «боши лучше, чем боло» — чем большевики! К 40-м ситуация поменялась на противоположную.

Сталин. Вторым окрепло другое течение толкователей марксизма — Маркс писал свою теорию в середине прошлого века, она правильна, но реалии изменились, и теория требует корректировки. В частности, мы стали настаивать, что возможна победа социализма в одной стране, поэтому его нужно строить в России и обеспечением счастливой жизни советского народа служить примером для остальных стран мира.

Какое-то время это толкование было главенствующим…

Вы, если и не знаете, то должны догадываться, что волна революции возносит вверх не только честнейших и преданных народу людей, но и массу отребья. Любой жулик, прокричавший на каком-нибудь митинге революционный лозунг, после победы считает себя пламенным революционером. Бандит легко выдает свою банду за партизанский отряд, а себя за героя гражданской войны.

Во всех эшелонах партийной и государственной власти СССР набилось неисчислимое количество таких деятелей, пришедших во власть не работать на благо народа, а отхватить свою долю от победного пирога. (Сегодня, кстати, в странах СНГ ситуация повторилась). Ленивые, некомпетентные, они не хотели учиться и работать, но хотели должностей, персональных машин, дач, денег и прочего, что может дать власть.

Фактически возглавил этих людей Троцкий, хотя тогда у него еще не было ясной политической позиции, просто по всем вопросам он критиковал ЦК. А надо сказать, что до 1925 г. он руководил армией, он назначал ее командный состав, он его награждал, и его влияние в армии было велико. К несчастью, мы еще и сократили армию в 10 раз, оставив без привычной работы массу, так сказать, генералов гражданской войны. Человеческая база болтливых бездельников у Троцкого была обширной.

Работники трудно переносят критику безответственных болтунов со стороны, я, к примеру, в то время дважды просил ЦК освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК и отправить куда-нибудь на периферию. Но партия меня не отпустила.

В конечном итоге разногласия ЦК и троцкистской оппозиции мы вынесли на внутрипартийный референдум. Как и ожидалось, наиболее сильные позиции у Троцкого оказались даже не в войсках, а в военных учреждениях — штабах, академиях. Но в целом троцкисты потерпели сокрушительное поражение — за них в партии проголосовало менее 2 %.

Мы выслали Троцкого и его видных сподвижников за границу.

Гитлер. Либерализм…

Сталин. Понимаю. Я помню, как вы поступили с Ремом и в виду того, как дальше у нас развернулись события с Троцким, даже не могу вас сильно за это осуждать.

Черчилль. Вы имеете в виду, что господин канцлер свою оппозицию во главе с командиром штурмовых отрядов Ремом просто перестрелял?

Сталин. Да, но мы никогда в СССР не пользовались незаконными методами и, честно говоря, действительно были преступно либеральны.

Троцкий из-за границы создал в СССР подполье и вот здесь действительно оформил свое толкование марксизма. Он стал на позицию истинного марксизма, т. е. он снова стал считать, что построение социализма в одной стране невозможно, что социалистическая революция должна произойти во всех странах одновременно.

Что из этого следовало? Из этого следовало, что большевики во власти России — это авантюристы, ведущие страну и дело коммунизма во всем мире к гибели.

Что нужно было делать? Необходимо было, по Троцкому, вернуть СССР в капитализм и дать ему, так сказать, дозреть до настоящей социалистической революции, которая, дескать, как и учил Маркс, произойдет сразу и во всем мире.

Для того, чтобы вернуть СССР в капитализм, был всего лишь один путь — захватить в нем власть и вернуть капиталистов. Поскольку своих капиталистов осталось немного, то пригласить иностранных, а возле них, дескать, сформируется и рабочий класс.

Гитлер. А капиталистов, конечно, пригласить еврейских?

Сталин. Не в этом дело. Среди сторонников Троцкого, кстати, было достаточно и недалеких, но искренних людей. Ведь и мы, большевики, утверждали, что теория Маркса верна, правда мы учили, что к ней нужно подходить творчески. Но много ли людей это умеют? И Троцкий легко доказывал недалеким людям, что это он правоверный марксист, а мы Маркса искажаем.

Оставался вопрос — когда нужно захватить власть в СССР? Троцкий считал, что в мирное время захват троцкистами власти в СССР возможен и его нужно готовить, но он затруднен огромным авторитетом партии у народа.

Поэтому он, учитывая, что большевики захватили власть в России в ходе неудачной войны, основной вариант захвата власти отводил к периоду войны. Т. е. в ходе любой войны СССР должен потерпеть сокрушительное поражение, и когда враг будет в 80 км от Москвы, троцкисты захватят у нас власть, объявив нас виновниками поражения. Т. е. сыграют на патриотических чувствах и на том, что мы неспособны защитить страну.

Вот поэтому, господин Черчилль, троцкисты вводили в Красную Армию органические дефекты, резко ее ослабляющие.

 

Тринадцатая серия

Сталин. Оставался вопрос — когда нужно захватить власть в СССР? Троцкий считал, что в мирное время захват троцкистами власти в СССР возможен и его нужно готовить, но затруднен огромным авторитетом партии у народа.

Поэтому он, учитывая, что большевики захватили власть в России в ходе неудачной войны, основной вариант захвата власти отводил к периоду войны. Т. е. в ходе любой войны СССР должен потерпеть сокрушительное поражение, и когда враг будет в 80 км от Москвы, троцкисты захватят власть, объявив нас виновниками поражения. Т. е. сыграют на патриотических чувствах и на том, что мы неспособны защитить страну.

Вот поэтому, господин Черчилль, троцкисты вводили в Красную Армию органические дефекты, резко ее ослабляющие.

Черчилль. Но ведь со слабой армией и они могли потерпеть поражение!

Сталин. А это для Троцкого не имело значения. Ведь главное, чтобы, как и учил Маркс, на территории России установился капитализм. А будет ли эта территория единой или разбита на отдельные части, не имело значения. Украину, к примеру, они предлагали в виде гетманства передать под протекторат Германии, а Среднюю Азию — вам, Англии.

Черчилль. Да, страшен человек без Родины… И вы, господин канцлер, участвовали в этом деле с Троцким?

Гитлер. Нет, я наткнулся на это дело случайно, хотя люди Троцкого и заигрывали с партийными структурами нашей национал-социалистической партии.

Дело в том, что, придя к власти, я испытал неприятие со стороны генералов рейхсвера, хотя я все делал для них. Я даже свою опору — Рема со штурмовиками — убрал им в угоду. Но немецкие офицеры и генералы — это ведь каста, они на меня смотрели, как будто я остался для них все тем же ефрейтором.

Их спесивая тупость не давала перевооружать армию, они с презрением относились к идее моторизации войск, я большой кровью проталкивал идеи танковых корпусов Гудериана. Смешно сказать, мы уже разгромили Польшу в основном за счет танковых и моторизованных дивизий, а они выступали против создания новых танковых дивизий на том основании, что они, дескать, еще недостаточно опробованы в бою! Манштейн предложил план, по которому мы впоследствии разгромили англо-французские войска, а они этот план просто не рассматривали, и Манштейн пробился ко мне только потому, что лично был знаком с моим адъютантом!

Я ввожу войска в демилитаризованную Рейнскую область, а военный министр устраивает мне истерику. Я присоединяю Австрию, а Генштаб в панике.

Мне требовалось заменить этих трусливых пердунов на энергичных генералов. Но как? Сними я хоть одного без надлежащих оснований, и весь генеральско-офицерский корпус устроит мне бунт из кастовой солидарности.

И тут Гейдрих получил сведения, что немецкий Генштаб начал проводить секретные переговоры с советскими генералами-заговорщиками еще до моего прихода к власти. Это было должностное преступление, они без правительства не имели права этого делать! За это их можно было разогнать. И Гейдрих по моему заданию выкрал протоколы переговоров из архивов Генштаба, и мы их рассмотрели.

Кратко суть была в следующем.

В СССР группа военных неясной численности и даже с неясным руководством (Тухачевский был только представителем) составила заговор против советского правительства. У них возникла естественная проблема — когда они возьмут власть, то им потребуется признание зарубежных стран. А это вопрос непростой, так как речь шла о драке в СССР марксистов между собой. И Тухачевский просил немецких генералов в случае мятежа в России повлиять на правительство Германии с тем, чтобы оно незамедлительно признало группу Тухачевского в качестве законного правительства СССР и этим прорвало международную блокаду. Немецкие генералы ему такое согласие дали, поскольку в принципе оно их ни к чему не обязывало.

За это Тухачевский рассказал им массу подробностей о подрывной работе троцкистов.

Использовать эти документы для снятия с должности военного министра Германии и начальника Генштаба было трудно, хотя Гейдрих эти документы слегка и подделал, чтобы очернить наших генералов. Возникли бы споры о том, имели или не имели права немецкие генералы вести разговоры с советскими генералами, если это ни к чему Германию не обязывало? И я от этого плана отказался.

Но возник другой вопрос — что делать с этими документами? Если сохранить их в тайне, то к власти в СССР придут генералы. Если передать в СССР, то заговор разоблачат. Что для Германии выгоднее?

Черчилль. И вы решили, что маршал Сталин предпочтительнее?

Гитлер. Да кто же мог предположить, что он станет маршалом?! Ведь он в то время не был даже главой не то что правительства, а даже партии. Он был всего-навсего секретарем ВКП(б), как у нас в партии Рудольф Гесс. Правительство России представлялось нам серой безликой и безответственной массой. И приход к власти военных выглядел более угрожающим, тем более что они могли исправить в Красной Армии все те недочеты, которые сами и ввели.

Как мы ошиблись!

Впоследствии мы предприняли массу усилий, чтобы убить маршала Сталина. Одно время, уже в конце войны, предполагалось предложить СССР переговоры, в ходе которых министр иностранных дел Германии Риббентроп убьет Сталина. Ему даже изготовили специальную авторучку-пистолет…

Черчилль. А на меня вы не готовили покушение?

Гитлер. Нет, но простите, я тогда не подумал, что это может вас обидеть.

Черчилль. Да ладно, я не обидчивый. И вы передали документы о заговоре правительству СССР?

Гитлер. Да, но не все. Мы с Гейдрихом изъяли из них все, что касалось технического ослабления Красной Армии троцкистами. Кроме этого, удалось из текстов удалить несколько фамилий генералов, которые в то время были вне СССР. Кое с кем удалось переговорить и установить прямой контакт.

Черчилль. О каком ослаблении Красной Армии шла речь?

Гитлер. Оно было комплексным, скажем, заказывалось огромное количество танков, ведь у СССР их было более 20 тыс. (Сравните с тем, что мы атаковали СССР всего, примерно, 4 тыс. танков). Тухачевский откровенничал, что он требует от советского правительства 50 тыс. танков. Но не заказывалась остальная техника, без которой не может быть полноценных танковых войск, не заказывались самоходные артиллерийские установки, бронетранспортеры. Предатели умышленно выводили из состава ВВС самолеты поля боя — пикирующие бомбардировщики и штурмовики. Тухачевский закрыл единственное артиллерийское конструкторское бюро и навязывал армии безоткатные орудия вместо полевых. Там было много чего, но многое СССР успел и исправить. Однако главная слабость все же осталась. Троцкисты умышленно низводили связь Красной Армии к нулю. Радиосвязь искусственно не развивалась. У Красной Армии не было раций на самолетах, на танках; связи в ВВС, в немецком понимании, у них не было вообще.

А в сухопутных войсках в мирное время военная связь практически отсутствовала, поскольку по предательским планам развертывания войск полевая связь создавалась только с началом мобилизации. В мирное время армия пользовалась гражданскими линиями связи.

Смотрите, ни в войне с Польшей, ни в войне с Францией мы не использовали то, что использовали в начале войны с СССР. За месяц до войны мы стали засылать в СССР тысячи диверсантов. Часть их пограничники тут же ловили, но часть проходила. С началом войны эти диверсанты делали простую работу — они обрывали телеграфные и телефонные провода неохраняемых гражданских линий связи. И Красная Армия, потеряв единое управление, превратилась в скопление отдельных полков и дивизий, которые Вермахт бил по частям. Этим и был обусловлен наш стремительный прорыв к жизненноважным центрам СССР.

Сталин. Тем не менее план «Барбаросса» у вас не получился.

Гитлер. Да, но сколько солдат вы за это отдали? Призадумайтесь, если бы у вас была развита радиосвязь, разве смогли бы мы сохранять господство в воздухе почти до 1944 г.?

Сталин. Это так… И ведь что мне непростительно. Я ведь с начала 30-х годов требовал, чтобы на каждом советском самолете была рация. И мне рапортовали, что самолеты радиооборудованы, показывали рации на аэродромах. А потом выяснилось, что это не радиопередатчики, а только приемники, да и те такие, что не работают в воздухе из-за помех, создаваемых двигателем. Что выпущенная даже в 1941 г. первая тысяча истребителей Як-1 и их не имеет. Что пассажирские самолеты гражданского флота радиооборудованы лучше, чем бомбардировщики…

Черчилль. Канцлер, вы упомянули также о каком-то предателе.

 

Четырнадцатая серия

Черчилль. Канцлер, вы упомянули также о каком-то предателе.

Гитлер. Генерал армии Павлов. Мы взяли его на крючок еще в Испании. Командовал в Красной Армии автобронетанковыми войсками, а перед войной был назначен командующим центральным, Западным военным округом — тем, по которому мы и наносили главный удар.

Вы должны помнить, премьер-министр, что за неделю до нашей атаки СССР, Москва вдруг разразилась странным миролюбивым заявлением ТАСС о том, что, дескать, отношения между СССР и Германией отличные и никакой войны не предвидится.

Черчилль. Да, что-то в этом роде было, и мы страшно удивились, так как маршал Сталин уже не мог не знать даже точную дату нападения. Даже я его об этом предупредил.

Гитлер. Так вот, как потом показали пленные, под прикрытием этого миролюбивого заявления Генштаб Красной Армии 18 июня дал приказ поднять войска по всей западной границе и привести их в боевую готовность к отражению нашего удара. И Красная Армия была готова почти везде принять наш удар. Почему и не удалось осуществить план «Барбаросса» — на севере германские армии так и не взяли Ленинград, а на юге не смогли одним ударом выйти к Донбассу.

Так вот, генерал Павлов на направлении нашего главного удара не только не привел войска в боевую готовность, нарушив приказ Генштаба РККА, но и держал их в казармах, хотя еще в конце мая обязан был вывести их в леса на лагерные сборы. Расположение казарм нам было хорошо известно, и мы в ночь на 22 июня нанесли по ним точный авиационный и артиллерийский удар. Такой пример. Павлов держал в городе Бресте, а этот город стоит прямо на границе, 2 пехотные и 1 танковую дивизии. Мы подтянули со своей стороны к городу массу артиллерии, открыли точный огонь, и через час эти дивизии перестали существовать. И в эту дыру в обороне ринулись танки Гудериана.

Черчилль. Черт возьми! Но почему же сегодня все эти тухачевские у вас объявлены невинными жертвами?

Сталин. Видимо потому, что не всех троцкистов мы тогда выявили и поставили к стенке. Недобитые добитых и прославили.

Черчилль. Скажите, маршал, вот господин канцлер упомянул заявление ТАСС накануне войны. Не могли бы вы ответить — вы что, действительно не верили, что Германия нападет на вас 22 июня 1941 г.?

Сталин. Как я мог в это не верить, если буквально все мне об этом сообщали? Включая вас и посла Германии в Москве Шуленбурга. Вы все просто из кожи лезли, чтобы сообщить мне, что именно 22-го начнется война.

Черчилль. Но почему же вы ничего не предприняли?

Сталин. Как это не предпринял? Ведь господин Гитлер только что сказал, что 18 июня Генштаб Красной Армии дал приказ привести войска в боевую готовность. А еще раньше, в середине мая, приграничные округа получили директиву разработать конкретные планы отражения удара Германии, и эти планы к началу войны были готовы. А еще раньше мы под видом сборов пополнили эти округа 800 тысячами резервистов и начали передислоцировать несколько общевойсковых армий с востока и центра СССР на запад.

Черчилль. Я не об этом, я хочу спросить, почему вы, узнав о том, что Германия нападет 22 июня, не объявили мобилизации?

Сталин. Потому что вам с господином Гитлером очень хотелось, чтобы СССР объявил мобилизацию хотя бы 21 июня 1941 г. У меня не было привычки делать то, что хотят враги СССР.

Черчилль. А если об этом немного подробнее.

Сталин. Знаете, о Габсбургах говорили, что они все помнят, но ничему не учатся. Я не Габсбург. Давайте вспомним, как началась Первая мировая война. Вы это помните?

Черчилль. Разумеется. Сербский студент Гаврило Принцип убил в Сараево наследника престола австро-венгерской империи. Австрия предъявила Сербии ультиматум. Россия начала мобилизацию. Германия потребовала от России немедленно ее прекратить. Россия отказалась, и Германия объявила ей войну. Союзница России Франция объявила войну Германии…

Сталин. Хватит. Вроде Германия объявила войну России, но разве Германию считают агрессором, разве считают, что это она напала на Россию?

Черчилль. Нет, конечно. Мобилизация в такой огромной стране, как Россия — это уже начало войны. Германия просто обязана была действовать быстро, пока вы не развернули свои огромные силы. Она не могла ждать.

Сталин. Следовательно, если бы СССР объявил мобилизацию, то в мире это бы расценили, как объявление войны Германии?

Черчилль. Безусловно.

Сталин. Но ведь я же понимал, что вы с господином Гитлером этого и ждали. Германия 10 мая 1941 г. послала в Англию второе лицо в государстве, преемника господина Гитлера, Рудольфа Гесса. И Гесс готов был заключить с Великобританией перемирие.

Но у вас, господин Черчилль, были и проблемы. Вы не могли пойти на это перемирие просто так, в середине войны. Не могли показать колониям слабость метрополии. Ведь все знали, что если Британия начинает войну, то она ее выигрывает. Поэтому колонии и боялись силой выйти из зависимости. «Мы можем проиграть все битвы, кроме последней!» — гордо заявляют британцы. А здесь последняя битва еще не выиграна, а Британия просит мира. Нет, господин Черчилль, на такое перемирие вы не могли пойти.

Но вот если бы СССР объявил мобилизацию и этим фактически объявил войну Германии, то тогда получилось бы, что это он сам, без вас, напал на Германию и что две ненавистные Англии, как вы их называли, «социалистические» страны дерутся между собой, а Британия, не имея никаких договоров с СССР и лишь год назад изгнав его, как агрессора, из Лиги Наций, вдруг ему помогает кровью своих солдат. Вот в этом единственном случае вы и подписали бы, не знаю — мир или перемирие, с Гессом.

Нет, я не мог объявить мобилизацию и позволить Англии выйти из войны, которую она сама же и развязала. Я не мог позволить вам, господин Черчилль, уклониться от военного союза с СССР. После того, как Германия напала не только на вас (напав на Польшу), но и на СССР, мы становились союзниками автоматически, хотя Вы этого категорически не хотели.

А поскольку у вас ничего с перемирием не получилось, то вы, наверняка, подписали с Германией некое соглашение о доброжелательности в виде минимализации военной помощи от Англии СССР и задержки в открытии второго фронта в Европе. Не правда ли, господин премьер-министр? Ведь не даром же Вы оттянули высадку во Францию аж на 1944 г., хотя не только я, но и США категорически требовали ускорить этот срок.

Черчилль. (несколько растерянно). Вы знаете, господа, ведь все же я патриот Англии и поэтому не хотел бы продолжать эту тему, поскольку в 1987 г. английская охрана тюрьмы Шпандау, где отбывал пожизненное заключение Гесс, задушила старика. А английское правительство основной документ, подписанный мною и Гессом, засекретило на неопределенное время. Знаете, мы, англичане, говорим: «Пусть моя Родина и не права, но это моя Родина». Я не знаю, как мне быть.

Давайте я скажу, что господин канцлер, послав ко мне в мае 1941 г. своего заместителя Гесса, не совершил ошибки. Да и потом, вы же сами, маршал, учили меня, что врагов надо бить руками своих врагов.

Кстати, мы сильно уклонились от темы, мы ведь обсуждали ошибки господина Гитлера. Может быть, вернемся к ним?

Сталин. У советской стороны нет возражений.

 

Пятнадцатая серия

Черчилль. Тогда, господин канцлер, может быть вы из длинного списка своих ошибок сами выберете ту, которую вы считаете наиболее страшной или тяжелой?

Гитлер. В дни моей зеленой юности ничто так не огорчало меня, как то обстоятельство, что я родился в такое время, которое стало эпохой лавочников и государственных чиновников. Мне казалось, что волны исторических событий улеглись, что будущее принадлежит так называемому «мирному соревнованию народов», т. е. самому обыкновенному взаимному коммерческому облапошиванию при полном исключении насильственных методов защиты.

Отдельные государства все больше стали походить на простые коммерческие предприятия, которые конкурируют друг с другом, перехватывают друг у друга покупателей и заказчиков и вообще всеми средствами стараются подставить друг другу ножку, крича при этом на всех перекрестках о своей честности и невинности.

В пору моей зеленой юности мне казалось, что эти нравы сохраняются надолго (ведь все об этом только и мечтали) и что постепенно весь мир превратится в один большой универсальный магазин, помещения которого вместо памятников будут украшены бюстами наиболее ловких мошенников и наиболее глупых чиновников. Купцов будут поставлять англичане, торговый персонал — немцы, а на роль владельцев обрекут себя в жертву евреи.

В эту мою молодую пору я частенько думал — почему я не родился на 100 лет раньше. Ах! Ведь мог же я родиться, ну, скажем, по крайней мере в эпоху освободительных войн, когда человек, и не «занимавшийся делом», чего-нибудь да стоил сам по себе.

Так частенько грустил я по поводу моего, как мне казалось, позднего появления на земле и видел незаслуженный удар судьбы в том, что мне так и придется прожить всю жизнь среди «тишины и порядка». Как видите, я уже смолоду не был «пацифистом», а все попытки воспитать меня в духе пацифизма были впустую.

Как молния, блеснула мне надеждой Первая мировая война. Я немедленно записался добровольцем, провоевал всю эту войну, был ранен, отравлен газами, но никогда не жалел об этом. Отдать за Германию всю свою кровь до капли — вот что было для меня высочайшим счастьем.

Черчилль. Как я вас понимаю, канцлер! Я трижды поступал, пока не поступил, в военное училище. Когда началось подавление восстания патанов в Индии, я бросился из Англии туда. В полках не было вакансий, но на мое счастье были большие потери, и вскоре я стал лейтенантом 32-го Пенджабского полка.

Правда, после этого я написал книгу, в которой осмелился покритиковать командование. Поэтому участвовать в войне в Судане мне было категорически отказано. Мы использовали все влияние рода Мальборо — мать хлопотала у королевы, я просил премьер-министра — пока меня не включили, наконец, в 21-й уланский полк. С которым, кстати, я участвовал в последней сабельной атаке британской кавалерии. Правда, я снова написал книгу, после которой на бурскую войну меня уже не взяли, несмотря ни на какие хлопоты. Пришлось ехать на нее военным корреспондентом…

Да, канцлер, невозможно быть патриотом, если ты не готов отдать за Родину свою жизнь. Что скажете на это, маршал?

Сталин. Конечно, Вы правы… Но меня несколько смущает та радость, с которой вы жаждете войну. Я ведь русский, пусть и грузинского происхождения, но русский. А мы, русские, войны ненавидим — слишком много их было в нашей истории и слишком часто они велись не как в Европе, не как рыцарские турниры, а на уничтожение.

Мои маршалы заставили меня принять звание генералиссимуса, но наверное в мире не было и простого генерала, который бы так ненавидел войну, как я. Да, я знаю, что очень часто без войны не обойтись, что есть вещи пострашнее войны. Я это знаю, знаю, но войну ненавижу!

Мы, русские, в начале войны всегда бываем плохими солдатами именно потому, что не любим войну, что все надеемся без нее обойтись.

Черчилль. Но к этому, маршал, приходишь в зрелые годы. Не были же Вы с пеленок революционером. О чем-то же мечтали в юности?

Сталин. Да, собственно, с самой юности я и мечтал о свободе для угнетенных. Хотя…

Черчилль. Что, маршал?

Сталин. Знаете, а я в юности писал стихи на грузинском языке и иногда они у меня получались. Мои стихи еще до революции были включены в грузинскую хрестоматию литературы. Моим стихотворением «Утро» начинался грузинский букварь тех лет.

Черчилль. Вот как! Маршал, может быть вы нам прочтете что-либо?

Сталин. К чему это в таком сложном разговоре? Я ведь, честно говоря, запретил их и переиздавать в советское время.

Гитлер. Мы с господином Черчиллем художники, нам просто интересно узнать, о чем вы могли писать в юности.

Черчилль. Нас бы это отвлекло от темы и мы таким бы образом отдохнули.

Сталин. Ну хорошо. Вот, к примеру, такие строки:

Гитлер. Мой Бог! Я ведь знал, господин Сталин, что в вас есть что-то мистическое!

Черчилль. (задумчиво повторяет) Нес великую правду… Божественная мечта… Выпей отраву… Будь проклят… Правда твоя не нужна. М-да. А вы ведь, маршал, в юности очень точно предсказали свою судьбу. Действительно, сегодня ваша божественная мечта никому в России не нужна и вы обречены пить отраву гнусной клеветы.

Гитлер. В этом-то все и дело. России сегодня, как никогда, нужен Сталин. Был Сталин — был великий народ. Сменили Сталина скоты, и народ стал мелким и трусливым скотом.

Но после этого разговора мне удобно продолжить тему о том, что я сам считаю своей самой тяжелой ошибкой.

В том мире, который мы с вами покинули, я считаюсь извергом рода человеческого и не без оснований — я развязал войну, которая перенесла в этот наш мир невиданное раньше количество душ людей. Но я не жалею об этом, поскольку я, пусть и на короткий миг, но вселил в германского обывателя дух борьбы не за жратву, а за великие цели — за будущее Великой Германии. И немцы побеждали в той войне величием своего духа.

В конце концов, я помог им с полей сражений переселиться в этот мир на самый высший уровень, на уровень людей — на уровень, который религии мира считают раем. Оглянитесь господа, сколько между нами моих храбрых солдат и офицеров, сколько ваших солдат, маршал Сталин, сколько ваших моряков, летчиков и диверсантов, сэр. Посмотрите — среди нас и палестинские фанатики, и солдаты Израиля. Все те, у кого в жизни был высокий дух человека!

Но среди нас нет тех убогих людишек, которые на земле свою цель в жизни видели только в жратве и в половых сношениях. Эти души, как вы знаете, проскакивают мимо нас на уровне животных и червей — в ад, как бы ни славили этих людишек в той жизни, которую мы покинули.

Моя самая страшная ошибка в том, что я напал на СССР. Нет, дело не в том, что вследствие этого Германия потерпела поражение. Я напал не на тот народ. Я ведь полагал, что это тот же народ, что и в Российской империи. Это была жестокая ошибка.

Это был уже советский народ, это был народ Сталина, и величием духа он превзошел и нас, немцев. Я очень ценил англичан, я хотел их в союзники, а мне надо было ценить советских людей.

Вот господин Черчилль начал спор с того, что в победе главное не дух народа, а материальное обеспечение победы. Сэр, к осени 1942 г. после того, что я захватил, у СССР осталось меньше людей, меньше посевных площадей, меньше заводов, чем у одной только Германии. Но на нас работала еще и вся Европа. Мои генералы превосходили советских, мои солдаты по уровню профессионального мастерства превосходили советских солдат, мои инженеры были более грамотными, а рабочие более искусными.

И мы ничего не смогли сделать!

Потому что дух советского народа превзошел германский дух. Этот дух советских людей заставил их стиснуть зубы и в короткое время стать и искусными солдатами, и инженерами, и рабочими.

А вы, господин Черчилль, говорите, что главное — это материальная сторона. Нет и еще раз нет! Это в машине главное бензин, это животному главное жратва, а человек — это человеческий дух, это служение высокой цели.

И моя ошибка в том, что я пошел войной на страну людей с высшим человеческим духом. Мы истребили друг друга и выжили животные, отсидевшиеся в тылу. Что стало с моей Германией, что стало с СССР, что стало с вашей, сэр, Британской империей?! Сегодня в этом нашем мире, наш, человеческий уровень, почти не пополняется. Гляньте на этих мелких людишек, копошащихся там на земле в своих дрязгах — их души проскакивают рай, даже не задержавшись. На них ведь даже не жалко, на них просто противно смотреть! Здесь, в раю, им места нет, здесь место борцов за свои империи, борцов за свои народы, здесь место людей высокого духа!

Вы знаете, господа, я готов на минуту отказаться от своих привычек вегетарианца и выпить за таких людей. Господин премьер-министр, не поделитесь ли вы со мной коньяком?

Черчилль. Разумеется. Маршал, вы с нами?

Сталин. Разумеется.

Черчилль. Тогда напутствуйте нас, раньше у вас это хорошо получалось.

Сталин. Надеюсь, что не только это. (Поднимает бокал) За людей, которых признают только во время войны. Пока идет война, этих людей любят и встречают с уважением не только им подобные, но также и женщины. После войны их престиж падает, а женщины поворачиваются к ним спиной.

Я поднимаю мой бокал за солдат!

Ю.И. МУХИН