— Я видел его, — прошептал Вещий.

— Кого? — поинтересовался Икрамов.

— Того, кто заглядывал в окна.

— Тьфу ты! хорошо хоть не Того, кто сидит в пруду… — он открыл дверь кабинета. — Вползайте. Оба.

В его кабинете, освещаемом лишь настольной лампой, дремал, подперев рукой щёку, ещё один человек. Услышав, как мы вошли, он встрепенулся и чуть не упал вместе со стулом.

— Ох, вы пришли! Я начал беспокоиться, — пробормотал Ниязов.

— А вы здесь зачем? — спросил я у участкового, отряхиваясь от пыли.

— Как зачем? Я когда узнал, что ты в передрягу какую-то попал, сразу сюда помчался. Ты ведь моя единственная надежда.

— Да? Должного почитания последней надежды в тебе не вижу я, юный… ну, в общем, падаван.

— Смеёшься. У нас всех на уши поставили: бандитские разборки, маньяк-убийца… А началось с чьего участка? С моего. Кто плохо работает, не выявляет преступления? Я. Того и гляди, начальство вызовет и спросит: а не мешают ли тебе, Азиз-ака, погоны?..

— Ладно-ладно, — успокоил его я. — Понял.

— Ну, — проговорил Икрамов, садясь за стол, — рассказывайте, во что ещё вы, умники, умудрились вляпаться.

Мы с Вещим переглянулись. И одновременно сказали:

— Это всё он!

Следователь покачал головой.

— Нет, так не пойдёт. Начнём с Теслы. Надеюсь, вы сможете объяснить мне, как ваши вещи оказались у последней жертвы.

— Мне казалось, он сгорел дотла.

— К счастью, пожарные прибыли прежде чем от дома осталось одно пепелище. Достаточно быстро, чтобы мы смогли обнаружить там ещё одно тело и ваши вещи неподалёку.

Я попытался возразить, но он остановил меня.

— На рукаве и капюшоне куртки имеются порезы — они остались после того, как по вам стреляли сегодня утром. Так что сомнений нет. Я жду объяснений.

— Хорошо, — я отошёл в дальний, самый тёмный угол и остановился там, прислонившись спиной к стене. Так мне было видно всех, но сам я оставался в тени. — Хорошо. Я должен был сгореть вместе с тем домом. Моё присутствие мешает плохим парням.

— Кому именно? — отрывисто спросил Икрамов.

— Одного из них вы знаете под именем Дон.

— Его телохранители пытались схватить нас, когда мы были в его клубе, — добавил Вещий.

— Полагаю, после того, как вы попытались обвинить его в чём-то?

— Никоим образом. Но сразу видно было, что Дон не в ладах с Теслой.

— А что было потом?

— Потом?.. — Олег задумался, выбирая ответ помягче. — Тесла устроил беспорядок в клубе.

— Болваны, — Икрамов отвернулся. — Вы хоть понимаете, что вы наделали? Зачем вы вообще туда полезли? У Дона слишком хорошая защита, слишком хорошие свидетели… Даже если он испортит воздух и сам в этом сознается, мы всё равно ничего не сможем доказать! Хотите знать его следующий шаг? Что-то вроде иска об «уничтожении частной собственности»!

Следователь повернулся к Олегу.

— Я ожидал подобного от Теслы, но не от тебя. Глупо. Очень глупо. А вы, Тесла, верните-ка улики. Да-да, не удивляйтесь, мне известно про записную книжку Тимура Караева.

— Нету у меня никакой книжки, — ответил я, изображая удивление и намереваясь отпираться до последнего.

— По словам официантки, она лежала на барной стойке. Однако после того, как вы покрутились рядом, книжка пропала. Я не знаю, как вы это провернули, но улику вы вернёте.

Я медленно выдохнул и продолжил врать:

— Послушайте, у меня возникли проблемы только из-за того, что все думают, будто я взял какую-то записную книжку. Какой смысл мне брать её?

— Она была раскрыта на вашем имени. Похоже, убитый сбирался звонить вам.

— Это вам рассказала Рита?

— Угу, — подал голос участковый. — Она и мне это рассказать успела, а я всего-то спросил… а, ладно.

— Теперь понятно, — пробормотал я, — откуда растут слухи. Только вынужден огорчить, — ничего я не брал. Поищите получше.

— Мы бы поискали, — раздражённо сказал следователь. — Только эта девчонка вдруг отказалась от всех своих предыдущих показаний. Почему-то я уверен, там не обошлось без одной из этих ваших шуточек.

— Ну да, — согласился я, вспомнив фразу про живого молчаливого бармена. — Возможно, одна из них была не очень удачной.

— Так я и знал! Отлично! Продолжайте в том же духе. Пускай у нас не останется ни одного свидетеля!

— Я позвоню ей… как-нибудь и извинюсь.

Икрамов пододвинул телефон, полистал телефонный справочник и набрал номер.

— Не «как-нибудь», а немедленно.

Я нехотя взял трубку.

— Да? — спросила Рита на другом конце провода.

— Э-эм… Это — Виктор Тесла… — неуверенно промямлил я. — Тут такое дело… Мне говорят, будто я запугиваю свидетелей. Ты вчерашний наш разговор в голову не бери…

— Какой? — она на секунду задумалась. — А, вспомнила. Так я вообще-то поняла, что это шутка. Не в тебе дело.

— А в ком?

— Один человек…

Я нахмурился.

— С меня ростом, может чуть выше, у него тёмные волосы, резкие черты лица и странный акцент?

Она помолчала.

— Да. Он посоветовал мне не распространяться об увиденном и… что-то в нём такое было, внушающее страх. У меня аж коленки подкашивались, пока мы с ним говорили.

— Он ещё чём-то спрашивал?

— Не пропало ли чего из бара. Его записная книжка очень интересовала. И ваза.

— Какая ваза?

— Ваза стояла среди бутылок позади стойки. Тимур говорил, она на вес золота.

— А…

— Нет, — вдруг решила Рита. — Лучше я ничего не буду говорить. Извини.

И повесила трубку.

— Любопытно, — пробормотал я. — Почему мне не сказали, что из бара пропал сосуд?

— Ваза? — переспросил Олег. — Для убийцы красть её было совершенно бессмысленным ходом. По описанию, так она не имела ни материального, ни исторического значения. Скорее всего, ваза…

— Сосуд… — перебил его я, вернувшись в угол. — Что есть сосуд? Дайте определение.

— Посуда для хранения жидкостей, — быстро ответил Вещий.

— Именно! Для хранения.

Кусочки головоломки начали вставать на свои места, вырисовывая картинку.

Лао говорил, что Маларьа со своими друзьями нашли что-то. Рита рассказала, о пропавшей вазе. Щёлк! Вот что они «нашли». Теперь вся честная компания ищёт переводчика. Зачем обычным грабителям знать, что и где на ней написано? Щёлк! Выходит, что грабители не обычные и это не ваза, а сосуд. В нём, конечно, хранится что-то очень полезное, однако никто пока не знает, как этим пользоваться. Вот почему Тимур так дорожил вазой. Вот за что его убили.

Следом в заваривающуюся кашу ныряет могущественный демон Дон Маларьа, желающий самолично наложить лапу на сокровище из вазы. Непонятно только, притворяется ли он, или его хозяин действительно сильнее демона?

Вдобавок неясна пока роль грызущихся между собой Обезьяна с кучей механических летучих тварей и оберона.

— Да забудьте вы пока об этой вазе! — воскликнул следователь. — Другое важно, то, о чём вам проговорилась официантка.

— Почему? — поинтересовался я.

— До этого она была подозреваемой… немного.

— Понимаю, — усмехнулся я. — Кто нашёл, тот и виноват. Но что значит «немного».

— Это значит, что я и вовсе не обратил бы на неё внимания, если бы не дин нюанс: за неделю до своей гибели Караев написал завещание, где оставил этот злосчастный бар угадайте кому?

— Неужели Рите?!

Икрамов кивнул.

— Более того, был опознан расстрелянный бомж. Да и не бомж он вовсе оказался. Представьте-ка: живёт на свете человек, работает себе в нотариальной конторе, жена красавица, дети умницы, короче, припеваючи живёт. Как вдруг наряжается этот человек в лохмотья и уходит на улицу, оставляя семье только записку, мол: «Знай вы всё, вы бы поняли». А через неделю мы находим его труп.

— Интересно, — пробормотал я.

— Дальше ещё интереснее, — Икрамов вошёл в раж и стал огромными шагами расхаживать по кабинету как по сцене. — За несколько дней до ухода именно он заверял то самое завещание Караева! Как вам такое, а?! Но заглянем глубже, этот же самый нотариус помогал Караеву с оформлением документов на тот злосчастный бар. И работал он тогда с неким Петром Григорьевичем Иващенко. Хотите знать имя третьего — сгоревшего? Пётр Григорьевич Иващенко! И мы выяснили, что все трое прибыли из Москвы в Ташкент в девяносто четвёртом с разницей максимум в месяц. Как видите, они все связаны.

— Я так и не понял, при чем здесь Рита, но надо думать, есть что-то, что мешает вам считать её замешанной в убийстве. В убийствах.

— Да. Потому что убитых трое, а даже если официантка и решила преступным путём завладеть каким-то замшелым кафе (что само по себе нелепо), ей не к чему убивать нотариуса и старика. Но я не исключаю возможности её непреднамеренного участия. И вот! — следователь схватил со стола папку, раскрыл её и ткнул мне под нос фотографии изувеченного трупа. — Мы нашли утреннего снайпера.

Я поцокал языком.

— Зачем же вы с ним так жестоко?

— Тело выкинули из фургона, проезжавшего над каналом Актепе. К счастью, бросавшие не рассчитали силы и, вместо того чтобы перелететь через перила моста в реку, окровавленный мешок шлёпнулся на тротуар.

— Как же вы определили, что это именно наш снайпер? — спросил я, изучая фотографии. На груди трупа красовался большой круглый синяк, в котором четко просматривались соединения разных геометрических фигур. Он был оставлен чем-то, возможно неким амулетом, после сильного удара. Без сомнений — моего удара.

— А вот это то, что поставило в тупик патологоанатома. Помните, я подстрелил его? Помните, как он упал на забор?

Я кивнул, перерисовывая на обратную сторону визитки Лао формы синяка.

— Всё это зажило.

Мой взгляд сам собой переместился на Икрамова.

— Вы не ослышались. На правой руке шрам от пулевого ранения, а позвоночник… Патологоанатом чуть с ума не сошёл, когда его увидел. Половина позвонков будто бы сначала была раздроблена, а потом склеена обратно. Человек не мог выжить после такой травмы, не то, чтобы восстановиться. А если учитывать, что всё это произошло с ним менее, чем за восемь часов до окончательной смерти…

— Окончательной? — переспросил я.

— Он умер от того, что ему отрубили голову. Я видел, после чего этот парень сумел выжить. Полагаю, это был единственный способ умертвить его.

Я думал иначе, но не стал перебивать следователя.

— И напоследок, — продолжал Икрамов, забрав у меня свою папку, — у снайпера отрублены верхние фаланги пальцев на руках.

— Если голову могли отрубить просто для затруднения опознания, то уж это было сделано только потому, что он уже где-то проходил и его можно найти по базе отпечатков, — пояснил Вещий.

— Именно! — торжествующе воскликнул Икрамов, хлопнув папкой по столешнице. Успевший задремать участковый подпрыгнул и испуганно огляделся по сторонам.

— Ну вот вроде и всё, — выдохшийся следователь сел за стол. — Мы отправили нашим коллегам в Москву запрос насчёт всех убитых и некоторые приметы снайпера. Завтра вечером (самое позднее) обещали ответ. А вы, Тесла, попробуйте найти информацию по отметине на груди снайпера. Я уверен, она выведет нас на эту секту.

Секту так секту. Я не стал спорить.

— Он найдёт, — сонно пробормотал Ниязов. — Мне его не зря рекомендовали.

— Давайте теперь вернёмся в Дону, — предложил Олег. — Тем более, что мы с Виктором узнали кое-что интересное про него.

Он вкратце рассказал о наших похождениях, опустив самые необычные подробности и умолчав про убийство охранников.

— Итак, во-первых: Маларьа не самая крупная фигура в игре, — подытожил я. — он работает на кого-то, причём не по своей воле. Во-вторых, он собирает личную мини-армию; его явно не устраивает положение в… секте и он хочет его изменить. Люди Маларьи преданны ему и очень опасны. Впрочем, разлад в их организации нам только на руку.

«Возможно даже, удастся использовать демона в своих целях», — подумал я, но вслух этого говорить, конечно, не стал.

Между тем, черты лица следователя, смягчившиеся за время нашего с Вещим доклада, вновь заострились, а в глазах появился хищный блеск — предвкушение добычи. Похоже, то, что я не сказал вслух, он понял сам.

— Хорошо, — Икрамов встал из-за стола. — Хорошо. Может быть, что-нибудь из этого и выйдет. Если Маларьа готовится к захвату власти в их организации, ему потребуется оружие. Мы попробуем разузнать побольше. Тесла в это время наведет справки о сектантах. Роли ясны? Тогда за работу.

Взяв посох, я вышел из кабинета. Снаружи, на улице, меня уже наверняка заждались и уходить надо было незаметно. Единственным, что пришло мне в голову, было окно. Я дошёл почти до конца коридора, когда нашёл подходящее. Задвижка на этом окне была сломана и его просто прикрыли, чтобы не задувал холодный октябрьский ветер. Куча сухих листьев, оставленная дворником, возвышалась под ним, обещая мне относительно мягкое приземление. Впрочем, за это я не волновался; одна таблетка анальгина не могла заглушить всех моих синяков и ушибов, так что скорее всего дриада опоила меня чем-то пока я спал.

— Тесла! — окликнул меня Вещий. Я оглянулся.

— Слушай, — он искоса посмотрел на закрывшуюся за ним дверь кабинета. — Я конечно считаю эти твои штуки просто хитроумными фокусами и шарлатанством, но Икрамов согласился работать с тобой, а значит, поверил тебе.

— Вообще-то, это я согласился работать на вас, — уточнил я.

— Не важно. Он тогда поверил, однако, я чувствую, что сейчас тебе известно куда больше. То есть, — он снова глянул через плечо, — ты больше понимаешь. Я сказал, что видел кого-то в окне. Я действительно видел. Огромная, мерзкая, рогатая рожа… Так вот, я тоже хочу понимать, что к чему и кто есть кто на самом деле.

— У меня есть две таблетки: красная и синяя… — начал я.

— Где? — удивлённо спросил Олег.

Я стукнул его посохом по лбу.

— Включи воображение! У меня есть две таблетки. Выберешь синюю — наутро посмеёшься над своей пугливостью, а разум подставит удовлетворяющее объяснение. Выберешь красную, — так и быть, узнаешь «что к чему и кто есть кто на самом деле». Но подумай прежде, захочешь ли ты с этим жить? Там, снаружи, люди выбрали первый вариант и довольны им. Они гораздо крепче спят по ночам, не зная того, что знаю я. Подумай.

Вещий кивнул и пошёл обратно. На полпути он остановился и спросил:

— Тесла, а при чём тут какие-то таблетки?

Я покачал головой, бросил в открытое окно сначала посох, а следом выпрыгнул сам.