Вы вряд ли найдёте какие-либо упоминания об оберонах. Они описывались лишь в паре источников, да и те хранятся в Аду. Нет, не там, где тонны серы и потоки лавы… Но об этом как-нибудь в другой раз. Никто не любит упоминать об оберонах. По своей природе они ближе всего к лешим и их часто считают одним и тем же. Основная же разница заключается в злобе, граничащей с дуростью. Ну и неспособности менять облик. Обероны ведут себя скрытнее некуда, поэтому трудно представить себе причины, способные выгнать их из лесу. Тем более, что крупного леса в окрестностях Ташкента не припоминалось. Да к тому же я читал, что к концу осени эти существа впадают в спячку и их не разбудит даже рок-фестиваль прямо у них под носом. Примерно как-то так… У этого оберона должны были быть очень веские причины забрести в город. Однако имелся нюанс. Да, у оберонов скверный характер, да, я встал на пути одного из них и пытался что-то говорить в его сторону, но… Вместо того, чтобы раздавить меня одной левой и даже не заметить, оберон просто показал, что может это сделать. У него должны были быть на то веские, действительно веские причины.

Я тоже хотел их знать.

Между тем, рогатая башка снова принюхалась и прогрохотала:

— Смертный… я чую твой смрад.

— Я сегодня ещё не был в душе, — ответил я, готовясь на всякий случай бежать. — Ты же лесной житель, что ты забыл в городе?

— Белая мгла принесла меня. С миссией от Владыки.

Даже так? Оберон (тот, что с заглавной буквы) послал туман с одним из своих подданных, чтобы припугнуть меня? Интересно. Я наклонил голову, изобразил задумчивость и спросил:

— Раз уж ты об этом рассказываешь, значит, твоя миссия касается меня, так? А учитывая не слишком доброжелательное начало разговора, конфет у тебя нет.

— Ты смеёшься надо мной, смертный! — вспылил оберон.

— Ты продолжишь угрожать или всё-таки будешь выполнять приказы своего Владыки?

Гигант фыркнул.

— Да.

Я хотел поинтересоваться, что он имел в виду под этим «да», но когда оберон занёс кулачище, вопрос отпал сам собой.

— Что, и ты тоже?! — обиженно простонал я уже на бегу.

Правило «убегай от сильного» плохо действует, если у противника ноги длиннее ваших. Примерно раза в три. Плюс каждый прыжок такого парня подобен маленькому землетрясению. Стоит вам споткнуться и упасть, как он воспользуется теми же самыми трёхметровыми лапищами, чтобы или раздавить, или пинком отправить вас на Луну. Без скафандра и тюбика с пюре.

За мной по пятам гналось чудо природы с телом человека, но древесной корой вместо кожи, и оно совсем не собиралось отставать. Приятный факт: мыши во главе с Обезьяном куда-то смылись. Неприятный факт: если в случае с мышами я был почти уверен, что утром они исчезнут, то относительно оберона никто ничего не гарантировал. Скорее всего, выйдет наоборот: как только туман рассеется, и великана, бегающего по городу, станет видно получше, люди поднимут визг. Эти паникёры всегда так делают, когда встречают что-то непонятное. Следующей их реакцией станет агрессия. А представляете, как развернётся разъярённое чудище, когда его начнут ловить? Оберон будет крушить всё вокруг, обеспечив массовые жертвы. В результате магия рискует выйти из раздела тайн, её сочтут опасной и объявят новую охоту на ведьм.

Это будет вредно для моего бизнеса.

И мне не оставалось ничего, кроме как снова бежать в непроглядном тумане. Рискуя споткнуться, свернуть с дороги и влететь в кусты, или просто свалиться в открытый люк, услужливо оставленный рабочими. Радовало одно: со своей высоты оберон не мог видеть меня сквозь туман, поэтому ему приходилось пригибаться. Это было, пожалуй, единственное, что замедляло его.

Похолодало. Падение температуры указывало на близость реки, и у меня появилась надежда.

Ещё в начале двадцатого века в камышовых зарослях по берегам Салара водились тигры. Позже, с развитием города, тигров истребили, а реку заточили в бетонные берега. С тех пор Салар мельчал всё сильнее и сильнее. Сейчас набережные заросли травой, пробившейся сквозь плитки, сама река превратилась в чрезвычайно грязный «ручей» глубиной не больше метра, а тигров сменили коты. Всё что осталось от Салара течёт теперь, источая зловоние, по бетонному дну сквозь толстый слой водорослей.

Река петляет по городу и проходит метрах в двухстах от моего дома. А ближайший мост через неё не так надёжен, как может показаться. Время от времени какой-нибудь участок покрытия проваливается, являя миру гнилые доски — основу моста столетней давности. Примерно через неделю повреждённый участок закрывают новой асфальтовой заплаткой, оставляя доски под ней гнить дальше. Сомневаюсь, что там когда-нибудь проводился капитальный ремонт.

По этому мосту каждый день проезжает сотня-другая машин различных размеров, но не думаю, чтобы он выдержал скачущего великана. Я надеялся, что оберон застрянет там — это позволило бы мне уйти достаточно далеко. И если поблизости не окажется никого, на ком монстр сможет сорвать злость, он, вероятно, вернётся восвояси. И ещё я надеялся, что ребята из военной части слева от меня ничего не заподозрят, когда услышат грохот рушащегося моста.

Штук десять мышей вынырнули из розово-серой пелены, едва не столкнувшись со мной. Я прикрыл лицо рукой и побежал из последних сил, позади раздалось недовольное ворчание и несколько смачных шлепков. Даже ежу понятно, что Обезьян и Ко с обероном принадлежат разным лагерям, и готовы перегрызться при первом же удобном случае.

Оказавшись на другом берегу, я остановился, чтобы отдышаться и насладиться своей ловушкой. Побеждает хитрейший, ведь так?

Ночь была удивительно тиха.

Что-то большое, очень большое, пронеслось у меня над головой и приземлилось метрах в трёх дальше по дороге. То ли оберон догадался сам, то ли учуял запах гниющего дерева, но он не побежал за мной. Он просто перепрыгнул мост, и его приземление повалило меня на землю. Сделав слишком, чересчур, лёгкой добычей.

— Всё кончено для тебя, смертный, — пророкотал оберон с торжеством в голосе.

Туман начал таять так же быстро, как и опускался, сквозь него уже начали проглядывать светящиеся окна девятиэтажек. Ещё немного, и их жильцы могли увидеть, что творится прямо у них под носом. Надо было действовать. Для начала хотя бы уйти из-под удара. Я перевернулся на живот и пополз в заросли живой изгороди, стараясь не слишком оцарапаться о колючие ветки. Сотни колючих веток.

— Глупый человечишка, — раздалось сверху. — Куда ты хочешь спрятаться?

— Подальше от тебя, — буркнул я, продолжая пробиваться дальше. Издавая скрежещущие звуки, передо мной вылезла ещё одна летучая мышь. Завидев меня, она угрожающе подняла когти и цвиркнула.

— Занято, — прошипел я, легонько ударив мышь кулаком в перчатке. Мышь не развалилась, как в прошлый раз, а только помялась. Но, кажется, сломалась.

— Поищи место в преисподней.

Мне на голову посыпалась земля, а кусты куда-то разом исчезли. Перевернувшись, я увидел, что оберон, желая добраться до меня, вырвал их с корнями. Наклонившись так низко, что его ноздри едва не втягивали меня, великан злорадно ухмыльнулся:

— Кто не спрятался, я не виноват. Последнее слово?

«Яр-ко звёз-доч-ка све-ти…» — пропел женский голос по слогам на мотив детской песенки. Оберон посмотрел куда-то вдаль и принюхался.

«Чу-дищ к нам не под-пус-ти…»

Холод, пронизавший меня до костей, растаял в мягком тепле, наполнившем всё тело, и вокруг рук возникло белое свечение, пульсирующее в такт ударам сердца.

«Пусть от-сту-пит в у-гол тень…»

С каждым слогом свечение усиливалось, обволакивая ярким коконом. Оберон покосился на меня, в его взгляде появилось недоумение.

«Ког-да сме-нишь ночь на день».

— Последнее слово, а? — переспросил я, приготовившись отпустить накопившуюся во мне энергию на свободу. — Скажи-ка: «сы-ы-ыр».

Столб белого света ударил в небо. Дыхание перехватило, сквозь звон в ушах пробился грохот, похожий на рёв урагана. Я чувствовал, как свет в столбе становился всё плотнее, пока давление внутри не разорвало его.

И… ничего больше. Оглядевшись по сторонам, оберон снова уставился на меня. Я кое-как встал и пожал плечами.

— Факир был пьян, и фокус не удался.

Обезьян налетел откуда-то слева и набросился на оберона. Тот, схватив его одной рукой, с такой силой приложил о землю, что с рыжей шерсти посыпалась золотистая светящаяся пыльца.

Настало самое время, чтобы сваливать, однако оберон был намного сильнее своего противника, и, разобравшись с Обезьяном, вернулся бы за мной. Поэтому разумнее всего было принять чью-либо сторону — временно, конечно. Что я и сделал.

Заслонив собой прижатого Обезьяна, я размахнулся пошире, и что было сил ударил по опускавшемуся гигантскому кулаку. Боль была такая, будто мне на руку наковальня упала; оберон, судя по его воплю, чувствовал что-то похожее. В ту же секунду на него набросилась едва ли не вся Обезьянова армия, они облепили великана, и слышно было только, как скрежещут друг о друга стальные когти.

Воздух дрогнул и оберон пропал. Убежал зализывать раны.

Я оглянулся. Обезьян, как ни в чём ни бывало, висел в воздухе. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Потом он вздохнул и тоже исчез. Я выбрал правильную сторону. У многих демонов довольно чёткие понятия о чести и свои долги они помнят. Даже если те противоречат их планам.

Эти двое ещё вернутся, чтобы завершить начатое, но не сейчас. В складывавшейся картине и этого было достаточно.

* * *

Снег бодро падал под какой-то привет из восьмидесятых — мелодию, игравшую на радио. Плеер, имитирующий обычный mp3 и иногда заменяющий мне приёмник, мигал подсветкой в такт музыке. Я танцевал что-то вроде диско, одновременно размазывая по лицу пену для бритья, и старался не думать о прошлой ночи. Монстры монстрами, а мой вид производил не лучшее впечатление. В моём ремесле оставить хорошее впечатление — значит проделать большую часть работы. Люди любят, когда им улыбаются по поводу и без, и всегда возвращаются к в меру вежливым провидцам. Даже если те считают их идиотами. Поэтому я встал пораньше, с долей фанатизма выгладил самую чистую рубашку, смахнул пыль с хрустального шара, и теперь приводил в порядок себя.

А вы что, думали, будто день экстрасенса начинается с утреннего выхода в астрал?

Я успел побриться ровно наполовину, когда пиликнул дверной звонок. Плеер насторожился и приглушил звук. Вообще-то, эта штуковина скорее живой организм, нежели техника. Он случайно попался мне на распродаже старого хлама.

Подойдя к двери, я посмотрел в глазок. Молодая женщина в заснеженном сером пальто, с сумкой на плече, поправляла выбивающиеся из-под шапки светло-русые волосы и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Я сразу отнёс её к категории обманутых жён и недовольно сообщил: «Закрыто». Мой рабочий день ещё не начался, так что, можно было не изображать чуткость к чужим проблемам.

— Простите, — растерянно пробормотала она, — я не могу позже.

— А я не могу раньше, — ответил я. — Найдём компромисс: вы оставите меня в покое.

Должно быть, она решила, что я ушёл, потому что нажала на звонок во второй раз.

Раздражённо распахнув дверь, я открыл, было, рот, чтобы послать её куда подальше, но дамочка перебила меня:

— Это не компромисс.

— Да мне без разницы, — я не стал растягивать удовольствие и сразу перешёл к ответам: — Он вам изменяет. Теперь проваливайте.

— Кто? — удивилась она.

Отвернувшись к зеркалу в прихожей, я продолжил бритьё, наблюдая за посетительницей в отражении.

— А вы хотели узнать что-то другое?

— Вы оказываете не совсем… обычные услуги, не так ли?

— Интим не предлагать.

Она смерила меня взглядом и презрительно фыркнула.

— Я бы и не подумала.

Я обернулся и довольно нескромно рассмотрел её, после чего поморщился.

— Да я бы и не согласился.

— Меня предупреждали о вашем характере, но я не ожидала увидеть клоуна.

— Так мы будем говорить о деле, или разругаемся сразу?

Посетительница хотела добавить что-то ещё, однако взяла себя в руки.

— На меня вчера напали.

Я покачал головой, изображая уныние.

— Обратитесь в милицию.

— Не люди, — уточнила она. — Мыши.

Я уже начинал понимать, что это не к добру, но сделал последний выпад.

— Вы запрыгнули на стол, а они карабкались следом?

— Летучие мыши.

Ну да, как же иначе.

В магии практически не бывает совпадений. Даже если какие-то, казалось бы, совершенно разные события происходят одно за другим, можете быть уверены — они чем-нибудь, да связаны между собой. А тут одна и та же гадость произошла в двух местах одновременно.

Проклятье!

Я отвернулся к зеркалу и, стараясь сохранить беспристрастный тон, спросил:

— Когда?

— Часов в шесть. Вечера.

— На что они были похожи?

Её передёрнуло.

— Я не успела…

— Как вас зовут? — перебил я.

— Ева. А какое это имеет значение?

— Так вот, Ева: давайте обойдёмся без вашей неумелой лжи. Как выглядели мыши?

Похоже было, что она вот-вот расплачется. Мне не хотелось видеть у себя ревущую посетительницу, что-то сильно напугало её прошлой ночью. Но я хотел быть уверен, что меня напугало то же самое.

— Как. Выглядели. Мыши, — настойчиво повторил я. — Отвечайте. А верить вам или нет — решать уже мне.

— У них были длинные когти… Очень…

Ева всхлипнула. Я стёр с подбородка остатки пены и вздохнул.

— Вы, наверное, считали оценки в пентаграмме?

— Что?

— Ох, не прикидывайтесь. Даже глядя на ваше пальто можно предположить, что вы одеваетесь довольно строго. Однако до бизнес-леди не дотягиваете, — я показал на жёлтую обложку журнала, поместившегося в сумке лишь наполовину, — с такими журналами работают только в государственных организациях. Причем, чаще всего либо в клиниках, либо в школах. Весь разговор вы придерживались тактики «я — начальник, ты — дурак» и пытались мягко заставить меня действовать так, как считали правильным. Значит, вы учительница.

Ева молча смотрела не меня.

— Свою фамилию скажете сами?

— Зачем?

Я пожал плечами.

— В принципе, вы можете уйти и забыть, но…

— Снеговская.

— Ну, вот и отлично. Значит, будем придерживаться вашей любимой тактики? Ладно, ничего не поделаешь, придётся быть начальником.

— Но… Это же я вас нанимаю, — возмутилась Ева.

— Послушайте, дамочка, я не собираюсь становиться вашим телохранителем. У меня есть личные интересы, а вы каким-то образом попали в их круг. Я делаю то, что нужно и никто пока не жаловался. И вообще, — я демонстративно посмотрел на часы. — Детишки уже заждались.

Ева развернулась и, выходя, спросила:

— Как вы меня найдёте? Заглянете в волшебный шар?

— Нет, в нём я смотрю любимые фильмы. Вы действительно думаете, что в этом городе можно найти кого-то ещё с такой же фамилией?

— Как и с вашей, — фыркнула она.

Я закрыл дверь и с облегчением вздохнул. Зануда. Терпеть не могу посетителей, зря отнимающих время. И не вижу особого смысла браться за работу, если она состоит в «сделай то, не знаю чего». Обычно я потом звоню таким клиентам и говорю, чтобы сами решали свои проблемы.

Никогда не понимал людей, решивших стать преподавателями. Особенно в школе. Это поистине мука — пытаться вбить что-то в головы абсолютно неконтролируемым детям. Получать удовольствие от такой работы может только энергетический вампир…

Осенённый внезапной догадкой, я в несколько прыжков пересёк прихожую и зал. Меня захлестнул тот вид радости, которую испытывает человек, понявший, наконец, что-то, казавшееся ему совершенно непостижимым. Я отодвинул книги в шкафу, достал из-за них спрятанную записную книжку и пролистал половину страниц, пока не наткнулся на фамилию Евы. Напротив значилось короткое: «эмпатия». То есть, чтение эмоций.

Я ткнул пальцем в строчку и, копируя акцент пингвина из мультфильма, воскликнул:

— Ага! Ви ест ф книшечка!