Говорят, раньше на месте старого Ташкентского мединститута было болото. Когда протекающий здесь Салар, будучи ещё полноводным, разливался, вода покрывала обширные территории. Сейчас разливаться нечему – река обмелела и загрязнилась до состояния тёмной жижи, в которой колышутся длинные бурые водоросли. О былых временах напоминают только старые фотографии и пробивающиеся из-под земли подземные воды. Несколько раз мне доводилось ходить этой дорогой; асфальт там проседает, почти чёрная вода наполняет ямы, становясь обителью сотен тысяч комаров и надоедливых мошек, мельтешащих в синих сумерках перед лицами одиноких прохожих.

Если эта картина показалась вам несколько мрачноватой, то могу сказать лишь одно: с Обратной стороны дела обстояли не так радужно. Серьёзно. Впереди, насколько хватало глаз, всё было затоплено. Кое-где из воды торчали небольшие кочки, но разглядеть их было почти невозможно даже в упор – здесь не было ни луны, ни звёзд, и единственным источником света становились маленькие бледно-голубые огоньки, парящие в метре-полутора над землёй. Вряд ли это могли быть обычные болотные огни. На всякий случай я старался не задевать их. Дальше – в непроглядной темени, в густых зарослях тростника стрекотали сверчки и выводили свои длинные переливчатые рулады лягушки.

Ну я надеялся, что это были сверчки и лягушки, а не что-то другое.

Метрах в двадцати над болотом возвышалось одно из зданий старого ТашМИ. До революции на месте института располагался кадетский корпус, потом в нём обосновались профессора и студенты-медики, во время войны в госпиталь привозили раненых. Здесь лечились и выздоравливали.

Но для моей профессии гораздо важнее другое.

Здесь умирали.

Всё вокруг было буквально пропитано болью. Чем ближе я подходил, тем яснее видел это. Стонущие и рыдающие призраки, лишённые лиц, раскачиваясь и спотыкаясь бродили вокруг, натыкаясь на редкие деревья, или же, дрожа, как в лихорадке, ползали по стенам подобно гигантским мухам. Кроваво-красный свет, исходивший из окон, только усиливал ощущение распространявшейся по болоту жути. Кое-где в этих окнах виднелись человеческие силуэты, но в том, как они двигались, тоже было что-то неправильное.

Проглотив собравшийся в горле комок, я торопливо надел на палец кольцо с кусочком янтаря и направил в него немного волшебства. Теплый, почти солнечный свет окутал меня плотным облаком, осветив дорогу и отпугнув подобравшихся было призраков.

Проклятье! Такого количества привязанных духов я ещё не видел.

Призраки бывают разными. Если после смерти у человека остаются незавершённые дела, то его дух не уходит в «мир иной», а остаётся среди живых, становясь самым обыкновенным, не доставляющим много хлопот призраком. Если дух чувствует «неправильность» своей смерти – он становится блуждающим. А если что-то или кто-то удерживает его, то он теряет своё лицо и превращается в вечно терзаемого, привязанного призрака. Лицо такого духа может видеть лишь тот, кто его привязал, и никто, кроме последнего, не способен его освободить.

Привязанные призраки едва ли не самые опасные из всех. Постепенно сходя с ума, они ищут любую возможность вырваться из сдерживающих их уз. Они готовы идти на всё. Известны даже случаи, когда призраки убивали человека, а потом пытались пить его кровь, думая, что это придаст им сил.

Эти были привязаны к месту, где они умерли. Единственным возможным решением было пройти мимо, ни в коем случае не оглядываясь и не проявляя к ним интереса.

Именно так я и собирался сделать, когда земля под ногами вдруг резко ушла в глубину. Успев повернуться и шлёпнувшись на живот, я схватился за ближайшую кочку и осторожно выполз из воды. Идти дальше стало невозможно.

Будь это обычная река, я мог бы попробовать переплыть её. Однако, честно говоря, меня немного пугали слова Нинель о реках на Обратной стороне. После её рассказов встречаться с «речными жителями» мне как-то не хотелось. Большая часть того, что обитает в водоёмах, с, мягко говоря, небольшой симпатией относится к людям. Не считая, конечно, русалок. Русалки уверены, что делают человека самым счастливым на свете. Когда топят его.

Отдышавшись, я подобрал достаточно длинную, крепкую на вид ветку и, уповая на уроки Беара Гриллса, отправился искать переправу. Идти назад стало уже слишком опасно – с наступлением ночи призраки быстро разбредались повсюду. Оказаться окружённым ими означает верную гибель.

Так что я просто продолжил двигаться, предположив, что закон «о ком думаешь, того и встречаешь» действует не только на людей.

Прошло минут десять, прежде чем я заподозрил неладное.

Стало тихо. Так тихо, что в ушах зазвенело. Это был недобрый знак. Вообще, тишина – неестественное состояние природы. Знаете, всё в природе умолкает лишь когда поблизости появляется опасный хищник. А уж если тихо стало на Обратной стороне, то и хищник должен быть соответствующий.

Я погасил кольцо, оставшись в полной темноте, и задержал дыхание. Медленно, стараясь не шуметь и не делать резких движений, достал пистолет и снял его с предохранителя.

Огромное белое пятно вылетело из ниоткуда прямо на меня, попытавшись схватить за голову когтистыми пальцами. Уйдя от броска, я пропустил его мимо и выстрелил вслед. Существо скрылось в темноте так же быстро, как и появилось.

Секундой спустя что-то едва заметное проскочило сначала слева, и затем – почти сразу же – справа. Послышались глухие гортанные звуки, что-то вроде «ук-ук-ук», сменившиеся низким, трубным воем.

– Баньши… – я направил пистолет перед собой и с азартом прокричал: – Я сдеру с тебя шкуру!

В легендах утверждается, что баньши – это духи, принимающие обличие женщины в белом, и своим плачем предвещающие скорую смерть. На самом деле никакие они не духи и не демоны, а всего лишь демонические хищники. Мне не понять того, кто усмотрел в них хоть малейшее сходство с женщинами. Баньши выглядят как гигантские лемуры-альбиносы с огромными глазами, которые превосходно видят даже в самую непроглядную ночь. Почти двухметровые лапы позволяют баньши передвигаться по затопленной местности; своими длинными, ловкими пальцами они легко ловят всякую мелкую живность вроде мышей и лягушек, но самая их любимая пища – свежая, ещё тёплая человечина.

Вой баньши сам по себе не способен навлечь на человека несчастье или как-то проклясть его. Однако в сочетании с пугающей внешностью он способен вызвать парализующий страх, а острый нюх и невероятная выносливость позволяют этим животным выслеживать добычу на расстоянии до восьми километров и преследовать её почти двенадцать суток. Рано или поздно хищник всё равно настигнет свою жертву, как бы та не старалась скрыться.

Проще говоря, если вы, сидючи на болоте, посреди ночи услышали вой баньши – вам каюк. Есть, правда, один способ спастись. Но прежде чем защитники животных поднимут транспаранты, хотелось бы напомнить им, что баньши едят людей не потому, что те вторгаются на их территорию, и не потому, что голодны. Просто этим тварям нравится есть людей. Если же кого-то эти слова не убедили, могу посоветовать им отправиться поискать такую «зверюшку» самостоятельно. А те, кто выживет, пусть потом расскажут, как они это сделали.

Догадываетесь? Чтобы пережить встречу с баньши, его надо убить. Это не так сложно, как может показаться. Главное – не бояться и не дать себя достать.

Но, знаете, я всё же был доволен. Только что, на днях, я мечтал встретить какого-нибудь незатейливого демона, которого можно будет просто отлупить. Толпы эндемиков, окружавшие меня в последнее время, здорово утомляли недоговорками, надменностью и всякой… скажем так, запутанностью мышления. И вот, оказавшись в самом неподходящем для исполнения желаний месте, я натыкаюсь на тварь, собирающуюся всего-навсего сожрать меня, а не выносить мне мозг своей философией. Кроме того, баньши, сам того не зная, помог найти верный путь. Он никогда не подошёл бы слишком близко к глубокой воде, а значит, где-то рядом могла быть как минимум отмель.

Зверь напал так же внезапно, как и в первый раз. Я пробормотал: «Effrego», выпуская в него заклинание, но не стараясь попасть – только слегка задеть – и побежал вперёд. Бросившийся в погоню баньши должен был держаться возле брода, указывая на него.

Пальцы, заканчивающиеся острыми, как бритва, когтями, то и дело пытались заграбастать меня со спины. Я слышал дыхание зверя, идущего по пятам, слышал, как он шуршит в тростнике, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. И если не учитывать, насколько неудобно бегать в темноте, ощупывая дорогу шестом, мне было весело.

В какой-то момент зверь всё-таки уцепился за мой рюкзак. Лямки выдержали, но я потерял равновесие, поскользнулся и упал на спину. Если бы не шест, который я успел выставить перед собой, баньши загрыз бы меня. К счастью, он ограничился тем, что просто откусил половину ветки. Это дало мне время, чтобы направить на него пистолет и выстрелить, пуля едва не задела его плечо, зверь вовремя увернулся, попутно поддев меня передней лапой и отбросив в сторону. Несколько раз перевернувшись в воздухе, я налетел на камни, больно ударившись бедром. Зелье, уже окончательно распространившееся по телу, отозвалось лёгким жжением, восстанавливая повреждённые ткани. К тому моменту, когда зверь подобрался ближе, я сделал вид, будто собираюсь дать отпор. Однако при первой же возможности проскользнул под его длиннющими лапами и побежал обратно к реке. Баньши бросился было за мной, но вдруг остановился и душераздирающе завыл.

– Ха! Нашёл! – не удержавшись, воскликнул я, поворачивая к зверю.

Он не ожидал, что добыча сама побежит к нему, поэтому следующая атака получилась смазанной, мне не составило труда увернуться. Как только зверь скрылся, я замер на месте, стараясь не двигаться. Баньши – хищник, и теперь, считая меня своей жертвой, он будет нападать как хищник.

Прикрыв глаза, я на пару секунд задержал дыхание, а потом повернулся на сто восемьдесят градусов и трижды выстрелил перед собой. Здоровенная белая зверюга удивлённо взвыла и медленно завалилась набок. Такая скорая развязка даже разочаровывала. Будь это настоящий полноценный демон, мне не хватило бы и десяти пуль, выпущенных в упор, чтобы уложить его.

Оставив труп баньши на съедение другим болотным тварям, я вновь активировал кольцо и стал осматривать берег. Переправа отыскалась довольно быстро. Если б не повадки зверя, я запросто мог бы пройти мимо – ветхий деревянный мост, метра три в ширину, был почти неразличим в темноте. Время и сырость давали о себе знать, дерево почернело, многие доски разбухли и перекосились. Мост выглядел крайне ненадёжным, и при других обстоятельствах к нему вообще не следовало бы приближаться. Но мне хотелось поскорее покинуть это болото, так что я осторожно попробовал доски ногой и, убедившись, что они не рассыпаются в труху, неторопливо пошёл вперёд.

Свет кольца оранжевым пятном отражался в невысоких волнах, лениво проползавших под мостом. В широченных щелях между досками видно было, как кто-то двигается у самой поверхности воды. Стоило замедлить шаг, как этот самый Кто-то громко захлопал в ладоши и загоготал. Ускорившись, я бросил ему матерное слово, заковыристое настолько, что оно даже поднимало настроение. Кстати, это один из самых действенных оберегов против мелкой нечисти. Самое приятное, что он доступен любому, кто мало-мальски умеет читать надписи на заборах. Принцип действия этого «оберега» до конца не изучен. Возможно, мелкие демоны слишком часто смотрят канал «Культура», и человеческая невоспитанность приводит их в ужас и замешательство. А может быть, так запускаются какие-то защитные механизмы, заложенные ещё на генетическом уровне.

Мост противно поскрипывал под ногами. В какой-то момент мне показалось, что этот скрип и мои шаги не совпадают. Достав пистолет, я резко остановился – доски скрипнули два лишних раза. На секунду наступило затишье, а затем дерево полетело в разные стороны. Часть моста позади меня обвалилась, остальное удерживали лишь прогнившие, покосившиеся сваи. Цепляясь за мягкую, ослизлую древесину когтями, показался недобитый баньши. Он следовал за мной, зацепившись под мостом. Живучий, гад! Попытка снова подстрелить его не удалась, зверь с поразительной скоростью ушёл в сторону. Тогда, сжав покрепче рукоять пистолета, я побежал. Ситуация осложнялась тем, что другого конца моста по-прежнему не было видно, а баньши прямо-таки ломился за мной, доски трещали и сыпались в воду под его весом.

Вдруг одна нога ушла вниз, не найдя опоры, а следом провалился и я сам, кое-как успев схватиться за следующую доску. Разогнавшийся баньши перепрыгнул меня и пробежал ещё метров десять, прежде чем заметил это. Я как мог скорее выбрался на твёрдую поверхность, ожидая нового нападения, но зверь уже сообразил, что отрезал мне путь, и встал посреди моста, перегородив его. Теперь я прекрасно понимал, что чувствовала Нинель, спасаясь от меня.

Мне в голову пришла идея. Хорошая идея, которая могла обернуться самоубийством. Нет, не так. Она, скорее всего, и обернулась бы самоубийством.

Но других идей не было.

Держа Номада перед собой, я издал безумный рык и побежал прямо на баньши, на бегу стреляя в него. Он ответил мне воем, подняв к небу свою морду, похожую на уплощённое лицо человека, страдающего пучеглазием в чёрт знает какой степени, и тоже побежал на меня.

Когда между нами оставалось не больше двух-трёх метров, я выбросил вперёд левую руку и крикнул: «Effrego!», целясь под ноги баньши. Заклинание с оглушительным грохотом разорвало мост. Зверь взмахнул всеми четырьмя лапами и бухнулся в реку, подняв фонтан брызг. Не останавливаясь, я запрыгнул на тонкие бревна, служившие перилами – единственное, что уцелело после заклинания – и пробежал по ним, рискуя свалиться с моста следом за баньши. Под конец я всё-таки поскользнулся, но упал уже на другой стороне провала и отделался лишь парой ушибов.

Громкий вой огласил округу. Тяжело дыша, я подполз к обвалившимся доскам и посмотрел вниз. Множество голых синюшных рук обхватили баньши и тянули за собой. Зверь отчаянно сопротивлялся, ломая их как тростинки, однако его тут же обхватывали новые. Наконец они оплели баньши так плотно, что он уже не мог биться, и утащили его под воду, на самое дно.

– Ага. Речные жители, – заметил я сам себе, с трудом вставая на ноги.

– Вы в порядке, господин Тесла? – деликатно поинтересовался Таро.

Его внезапное появление заставило меня вздрогнуть.

– Что я вижу?! – если бы голос можно было превратить в яд, то мой отравлял бы уже целые селения. – Картина «Возвращение блудной Смерти»!

– Нет, что вы, – поспешно ответил он. – Мне всего лишь пришлось отлучиться по делам.

– Надеюсь, оно того стоило…

– А у вас, похоже, неприятности?

– Нет, что ты! Всё просто круто! – проговорил я с идиотской улыбкой. – Таро, можешь вывести меня с Обратной стороны?

Он посмотрел по сторонами и кивнул.

– Ну, думаю, да. Это я могу сделать.

Шинигами нашёл ближайший разлом и помог мне добраться до него. Однако мы всё же опоздали – ещё на подходе к дому бросились в глаза перерубленные стебли колючей лозы, которыми Кария защищала его.

Заметив моё беспокойство, Таро замер, принюхался и коротко кивнул. Взбежав на крыльцо, я открыл дверь и ввалился внутрь. Было слишком тихо. Я пробежал по всем комнатам, спотыкаясь и задевая каждый угол, окликивая дриаду, однако её нигде не было.

Затем мне в глаза бросилось отсутствие корней у мебели. Пока Кария жила у меня, её сила оживляла все деревянные предметы в доме. Помнится, в начале марта из стола полезли молодые веточки, усеянные зелёными почками, которые Кария никак не хотела убирать. Сейчас ничего этого не было.

И меч. Он тоже пропал.

В кармане запиликал мобильник. Выхватив его двумя пальцами, я не глядя ткнул в синюю кнопку с изображением телефонной трубки.

– Чё?

– Виктор, где пропадаешь? Ты же сказал, они на нашей стороне?! – воскликнул Икрамов.

– Кто?

– Эти – в чёрных плащах. Только у меня уже двадцать сообщений о погромах. Они как с цепи сорвались!

– Да и хрен с ними! – рявкнул я. – Окада схватил Карию.

– Твою секретаршу?

Я промолчал.

– О, как! – рассеянно пробормотал он. – Осторожней, Виктор. Не наделай глупостей.

Я стукнул кулаком по столу, но тут же взял себя в руки.

– Не беспокойся. Перезвоню.

Мой взгляд упал на письменный стол, стоявший на веранде. Ещё вчера там лежала камера, которую я принёс от фотографа. Сейчас её уже не было.

– На кой чёрт тебе камера? – пробубнил я, набирая номер Окады.

Аякаши не заставил себя ждать.

– Виктор! – обрадовался он. – Как хорошо, что ты мне позвонил. Не поверишь, кто решил составить нам компанию!

– Идзуми Окада, или как тебя там? Я же предупреждал, что не люблю, когда кто-то берёт мою собственность. Знаешь, что я с тобой за это сделаю?

– А ты знаешь моё имя? Не-ет! – пропел аякаши. – Вот и не обещай того, чего не сможешь сде…

– Наша игра не окончена, – ответил я с ледяным спокойствием. – Забыл? Я найду тебя и заставлю страдать.

– Как интригующе! Но чем искать друг друга, лучше встретиться и решить все наши разногласия одним махом, верно? Как тебе место нашей предыдущей встречи?

– Идёт.

В последний момент я вспомнил ещё кое-что.

– Кстати, Окада…

– Да-а? – заинтересованно протянул он.

– В этот раз ты точно сдохнешь.

Аякаши весело рассмеялся, будто слышал это уже сотни раз, и отключился. Бросив телефон на диван, я сделал круг по комнате и сел на край стола. Таро, наблюдавший за мной всё это время, заметил:

– Вы действительно помешаете ему, если не пойдёте никого спасать.

– Ошибаешься. Даже так он всё равно продолжит преследовать меня. Надо его остановить. К сожалению, твой заказ теперь тоже часть плана.

– В таком случае, – раздался позади ещё один голос, – у нас не остаётся иного выбора, кроме как…

Я соскочил со стола и резко обернулся. В комнате стояло ещё штук десять шинигами. Они сгрудились в кучку и толклись, угрюмо поглядывая на меня. Ещё больше их собиралось на улице – они всё прибывали и прибывали.

– …кроме как просить вас о помощи, – закончил говоривший.

– Аякаши спустил на нас своих цепных псов, – пояснил Таро. – Где бы он ни появился, мононоке нападают на нас, едва завидев.

– Думает, что я уже отдал вам Звёздный шар – я побарабанил пальцами по столешнице. – Скажи-ка, Таро?

– Что?

– А слово бога смерти дорого стоит?