Никогда не думал, что вспоминать может быть так тяжело.

Я появился на свет в пригороде Эдо, в семье богатого и влиятельного чиновника. Говорили, что зима в тот год выдалась необычайно долгой и холодной для этих мест. А ещё говорили, будто всему виной было явившееся в наш мир зло. Якобы многие видели, как в снегопадах кружатся злые духи, стонущие от разрывающих их мук. Но то были лишь слухи, призванные объяснить холод, голод и болезни.

С самого рождения родительская любовь и забота окружали меня. Возможно потому, что я рос слабым и болезненным ребёнком. Из-за этого другие дети обижали меня, и старшему брату часто приходилось вставать на мою защиту. Шинджи всё время повторял: «Мы – братья. Если один из нас попадёт в беду, на кого нам рассчитывать, как не друг на друга?» Так и было. Я восхищался Шинджи, и хотел быть похожим на него.

А когда мне исполнилось шесть, за мной пришёл дед. Я никогда раньше не видел его, и знал только, что он живёт в каком-то полузабытом святилище далеко на севере. По легенде, оно было построено в честь ками, якобы спасшего одного из наших предков. Тот поклялся, что мужчины его рода будут вечно служить этому духу, а последний, в свою очередь, даровал нашей семье удачу и богатство.

Отец сказал, что это всё ради общего блага, и дед увёз меня.

Нет, я не злился ни на того, ни на другого, ни на опрометчивого предка, пожелавшего когда-то благополучия. Мне просто не хотелось расставаться с родителями и братом.

Храм, действительно, оказался полузабытым. Он стоял на окраине леса у подножия гор, на месте заброшенного поселения. Это было одинокое, хотя и очень живописное место. Приходилось вставать засветло, и я часто мог видеть, как величественно восходящее солнце. Сначала тёмно-синее небо на востоке слегка светлело, а затем тонкие нити облаков, ползущих с горы, становились нежно-персиковыми. Наконец, лучи солнца – теплые, живые лучи – золотыми лентами вырывались из-за горизонта и ложились на молчаливые горы, обматывали верхушки вековых деревьев, растягивались по крышам храма.

Так же неспешно и прекрасно наступала ночь: небо желтело, с каждой минутой этот цвет становился всё насыщенней и насыщенней, пока наконец не начинал плавно перетекать в сумерки. Тени растягивались и тускнели, бежали от зажжённых фонарей и прятались по углам. Стихал щебет птиц, но всё громче пели сверчки в траве. Тысячи светлячков, похожих на заблудшие души, летали в ночи. Зелёными пятнами они кружились вокруг тории – храмовых ворот, будто бы отмечая собою их невидимую границу.

Ближайшее село располагалось с другой стороны небольшого леса, через реку. Селяне недолюбливали лес, считая его проклятым, так что паломники к нам заходили не часто. Правда, иногда ещё забредали потерявшие дорогу путники, но в остальное время мы с дедом были единственными людьми в святилище. И я быстро привык к одиночеству. Меня больше не волновало, что мне суждено состариться и умереть здесь.

Сложись всё хоть чуть-чуть иначе, я, наверное, мог бы посвятить себя поэзии. А если б всё оставалось как есть – прожить размеренную, одинокую, скучную жизнь.

Но однажды я повстречал оборотня.

Это было поздней осенью, в промозглый, слякотный день. Дождь застал меня в лесу. Он лил с такой силой, будто кто-то поднял море в небо и перевернул его. Широкие, бурные ручьи потекли по лесным тропам, неся в себе сучья, опавшую листву и мелкие камни. Решив переждать непогоду, я устроился под деревом и не заметил, как задремал.

Меня разбудило ощущение чьего-то присутствия. Некоторое время я просто прислушивался, а когда открыл глаза, обнаружил сидящую рядом молодую женщину. На ней был роскошный наряд, явно не подходящий для прогулок по лесу. Однако больше меня поразило другое – её волосы. Мне никогда не доводилось видеть людей с такими волосами. Они были похожи на пылающий костёр – яркие, почти сияющие…

– Здравствуй, дитя, – сказала вдруг женщина, добродушно улыбаясь.

Я глазел на неё как заворожённый, не в силах выговорить ни слова, позабыв даже поклониться. Моё тело будто что-то сковывало.

Заметив это, она улыбнулась ещё шире и добавила:

– Не бойся меня, дитя, я не причиню тебе вреда. Просто жду, когда закончится этот ливень.

С большим трудом мне удалось заставить себя выговорить:

– А я и не боюсь.

– Правда? – несколько удивилась она.

Я кивнул и наконец осмелел.

– Прежде я вас здесь не видел, госпожа. Вы не из местных?

Женщина почему-то рассмеялась.

– Ты так думаешь? Нет. Я живу здесь очень давно. Просто раньше ты не замечал меня.

Смутные подозрения начали закрадываться в мою душу. Медленно приподнявшись, я осторожно спросил:

– Кто вы, госпожа? Вы… не человек?

– Меня зовут Кумико, – представилась она. – И ты не ошибся, дитя.

– Значит, это ваше святилище?

– Нет, что ты! – женщина снова засмеялась. – Ни к чему мне святилища.

Я собирался ещё раз спросить, кто она, но из-за спины этой женщины вдруг выскочили шесть огромных хвостов, таких же ярких, как и её волосы.

– Оборотень, – пробормотал я, пытаясь отползти назад. Широкий ствол дерева упёрся мне в спину.

– Сказала же, не бойся. К тому же на тебя не подействовало моё заклятие молчания. Ты очень интересное дитя. Скажи-ка, ты хочешь научиться чарам?

– Чарам? – её слова прозвучали так неожиданно и странно, что даже казались оговоркой. – А что взамен?

– Ничего, – беззаботно ответила Кумико. – Мне просто интересно, что из этого выйдет.

Долго раздумывать не пришлось, слишком уж заманчивым было предложение. С тех пор, как дед привёз меня в храм, прошло уже девять лет. Он был самоотверженным, почти фанатичным служителем божества, якобы живущего в старом колодце. Мне же повседневная работа в храме казалась чересчур однообразной. В кои-то веки в моей жизни наметились изменения, упускать такую возможность было бы глупостью. И я согласился.

Шло время, сезоны сменяли друг друга, я рос и учился. Кумико показала, как управлять животными и научила видеть мир духов. С её помощью я смог влиять на людей, одним своим желанием двигать предметы, менять облик или вовсе становиться незаметным. Неведомая прежде сила росла во мне с каждым днём. Однако судьбой была уготована ещё одна встреча – та, что изменила всю мою жизнь.

В храме не было других источников, кроме священного колодца. Дед строжайше запрещал брать из него воду, чтобы не разгневать ками, и приходилось каждый день ходить на реку. Там-то я и увидел её.

Конечно, мы сталкивались и раньше, но под этим словом – «увидеть» – скрываются разные понятия. Можно увидеть что-то и просто запомнить факт его существования – и так сотни тысяч раз, а в сто тысяч первый – увидеть то же самое в совершенно ином свете, проникнуться им, прочувствовать и сделать это частью себя. И со мной было именно так.

Девушку звали Юки. Её кожа действительно была белой, как первый снег. Заметив меня, она улыбнулась, и, уверен, в этот момент в целом свете не нашлось бы ничего прекраснее. Сердце моё расцвело, как расцветает увядшее дерево под руками умелого садовника. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя как никогда прежде живым.

С помощью Кумико я овладел целительством, и стал гораздо чаще появляться в селе. Благодаря этому умению, люди быстро прониклись ко мне доверием и уважением; для меня же важнее было то, что мы с Юки могли быть вместе.

Думаю, дед быстро понял, что к чему, но ничего не говорил. Полагал ли он, что его непутёвый внук одумается и станет прежним, или что-то ещё – не знаю. Это делало нас слишком беспечными, и однажды я предложил Юки сбежать.

А на следующий день она умерла. Кто-то сказал – утонула.

Я не помню точно, что чувствовал, когда услышал об этом. Боль, горечь, печаль, разочарование, страх – всё смешалось в одну густую чёрную массу, наполнившую мою душу. Мечты и надежды, даровавшие волю к жизни, рассыпались в прах. Единственное, что врезалось в память – то, как я отказывался смириться с мыслью, что всё кончено. Да и не могло всё так закончиться, ведь решение было. Оно должно было быть.

Разыскав Кумико, я упал перед ней на колени и взмолился:

– Госпожа! Прошу вас, научите меня…

– Возвращать жизнь? – сухо перебила она. – Это не в нашей власти, дитя.

– Но ведь должен быть способ?

– Если он и есть, то шинигами надёжно охраняют эту тайну.

Я в надежде поднял на неё глаза.

– Боги смерти? Прошу, призовите…

– Думай, о чём просишь! – прикрикнула Кумико. – Добровольно призывать даже одного из них… Я ещё не сошла с ума.

– Тогда я сам найду шинигами!

– Не имеет смысла. На это уйдёт слишком много времени. Даже если у тебя получится, уже ни тела, ни души твоей подруги не будет.

– Как?! Как такое могло произойти?! – по моим щекам текли горячие слёзы. – За что судьба смеётся надо мной?

– Некоторые вещи не случайны, дитя.

Я вытер слёзы и глухо спросил:

– Что? Госпожа, вы видели? Почему вы не помешали?

– У меня ещё недостаточно хвостов, чтобы вмешиваться в такие дела. Тебе лучше вернуться в святилище и спросить об этом у ками.

– У ками? Это всё оно? Но… почему? С чего ему на меня злиться?

Сделав глубокий вдох, Кумико отвернулась.

– Боги не настолько злые, насколько того хотят от них люди.

Её слова открыли мне правду. Не важно, хотел я в неё верить или нет – сути это не меняло. Мой мир был разрушен одной бессмысленной прихотью, а сердце снова увяло.

Закат окрасил небо алым, когда я вернулся в храм. Всё стало мне противно, каждая минута, проведённая здесь, доставляла только боль и страдания. Завидев вышедшего навстречу деда, я прокричал, чувствуя, как сжимаются в ярости кулаки:

– Как ты мог?!

– Глупец! – резко ответил он. – Я не вечен. Кто останется здесь после меня, если ты уйдёшь? Не думаешь о себе, подумай о своей семье!

– Ясно, – из моей груди вырвался нервный, прерывистый смех. – Жертва во имя процветания. Но почему этой жертвой должен быть именно я? Почему не брат, который во всём всегда был лучше? Почему я должен думать об их счастье, а не они о моём?

– Тебе пора повзрослеть.

– Такой ценой?! – переполнившая меня ненависть вырвалась на свободу. Мощная сила подхватила старика и отбросила назад, проломив стены хондена – обители бога – и открыв взору ветхий каменный колодец.

Дед не шевелился. Когда я подошёл к нему, он уже не дышал.

– Остановись, – властно произнёс кто-то за моей спиной.

Обернувшись, я увидел высокого пожилого человека, опирающегося на длинный деревянный посох.

– Остановись, – повторил он. – Месть не принесёт тебе покоя.

– А с чего ты взял, – пробормотал я, – что мне нужна именно месть?

Ударная волна, сорвавшаяся с моих пальцев, понеслась вперёд, вырывая комья земли. Однако ками продолжал стоять, опираясь на свой посох, будто это даже не задело его.

– Думаешь, и меня сможешь так убить? Ты лишь навлечёшь на себя проклятье.

– Пусть так. Раз нет иного пути, я согласен и на это!

Ками оказался силён, как и полагалось богу. Простыми атаками в упор причинить ему вред было невозможно. Однако за века, проведённые здесь, он не мог не срастись со своим колодцем. Если колодец будет сломан, появится возможность одолеть его.

Следующий мой удар был направлен именно туда. Кладка с лёгкостью треснула, и камни колодца осыпались внутрь. Ками дрогнул, но устоял – только сильнее схватился за посох. Тогда я принялся разрушать всё, что только попадалось на глаза.

– Прекрати! – крикнул наконец он, ударяя посохом по земле. Раздался гул, всё вокруг заходило ходуном так, что стоять на ногах стало почти невозможно.

Поняв, что другого шанса не будет, я собрал всю боль и ненависть, накопившиеся во мне, и выплеснул их на ками. Длинная стальная цепь, вдруг вырвавшаяся из моей спины, схватила его и, плотно обмотав, подняла в воздух.

– Ты будешь подчиняться мне. Все будут подчиняться. Вечно! – злобно прошипел я.

Ками закрыл глаза и выдохнул:

– Будь по-твоему.

Когда сознание вернулось ко мне, уже совсем стемнело, и в темноте развалины святилища выглядели зловеще. В стороне лежало тело моего деда, но ками нигде не было. Несколько странных духов, похожих на чёрные покрывала, подвешенные в воздухе, слонялись вокруг. Поднявшись, я пошёл прочь – они, как верные псы, потянулись следом.

За храмовыми воротами меня встретила Кумико.

– Ну, теперь мне хватит времени, чтобы придумать, как вернуть Юки? – спросил я, остановившись подле лисы.

– Дитя… – в ужасе прошептала она. – Что же ты наделал?!

– Кумико. Ты тоже будешь служить мне. Когда у тебя будет достаточно хвостов, я приду и заставлю тебя служить мне. Запомни эти слова. Запомни меня. Потому что я…

* * *

Воздух со свистом ворвался в лёгкие. Видения нехотя отступили, и моё сознание снова стало моим. Сначала все звуки казались дикой, отвратительной какофонией, однако стоило немного сосредоточиться, как они начали разделяться. Среди них звенел чей-то голос – зацепившись за него, я потянулся к источнику, как к маяку, указывающему путь в темноте, пока не получилось наконец открыть глаза.

Вокруг творилось что-то чудовищное. Потоки воды с огромной скоростью и оглушающим грохотом проносились мимо, создавая гигантскую воронку, не дающую прорваться полчищам мононоке, наступающим со всех сторон.

– Я чё, должна таскать твоё барахло? – процедила склонившаяся надо мной Нинель, грозно сдвинув брови.

– Мне пришлось побывать в воспоминаниях обезумевшей твари, – простонал я. – Имей сострадание.

– Не знаю такого слова. И кончай ныть, Витя, – она сделала ещё более грозное лицо. – Или я из тебя душу вытряхну.

Я кое-как встал на ноги, чувствуя, что вот-вот могу снова свалиться.

– Никогда больше не называй меня так. Проклятье! Как я оказался на Обратной стороне?

– Поторопись, девочка! – крикнула стоявшая поодаль Кумико. Она держала руки разведёнными в стороны, и, судя по всему, это стоило ей немалых усилий. – Я не смогу долго сдерживать его!

– Кстати, спасибо, что подсунул этот чёртов шар, – возмущённо сказала Нинель. – Когда выберемся отсюда, напомни врезать тебе.

– Ничего не слышу! – я показал на уши. – Очень шумно!

Она разразилась таким длинным ругательством, что мне хватило времени достать мобильник, набрать сообщение и подойти к Кумико.

– Нужно, чтобы ты сделала коридор! Прямо к нему! – прокричал я. – Пожалуйста.

Оборотень вопросительно посмотрела на Нинель. Та кивнула.

– Ладно, начинаем, – рукоять призванного меча легла в ладонь, оставляя в амулете совсем немного волшебства. Тёмная сталь пропустила через себя энергию Маркера и клинок вспыхнул золотым пламенем. Как только Кумико открыла путь, я рванул вперёд, и, используя способность меча к ускорению, вихрем пролетел мимо аякаши.

– Тесла! Ты… Высвободился? – удивился он. Увидев у меня в руках меч, аякаши огляделся по сторонам, не понимая, как я умудрился вернуть его.

– Обсудим позже, – я показал пальцем ему на грудь. – Сейчас у тебя есть проблемы поважнее.

Аякаши опустил взгляд и попятился, обнаружив у себя на груди кровоточащий порез.

– Ну теперь повеселимся! – я поднял телефон так, чтобы он видел, что написано на экране, и нажал кнопку «Отправить». – Мне известно твоё имя, Тэцуо Нагаи.