Личный реактивный самолёт адмирала Хаджета нёс нас над голубыми водами Тихого океана, всё дальше удаляясь от континента. Заботливая стюардесса в чине майора принесла мне апельсиновый сок и, многозначительно улыбнувшись, удалилась. Взяв на журнальном столике «Пентхауз» 2008-го года, я начал его листать, вяло отмахиваясь от попыток пьяного Хаджета плеснуть мне в сок виски. Размазывая по лицу слезы и сопли, адмирал вот уже полчаса изливал мне душу, открывая невиданные подробности своей личной жизни.

— Да, не стоит! И чего? Не у одного меня, между прочим, а ей только повод дай… Жена офицера должна быть терпеливой!

— Виагру пробовал? — поинтересовался я.

— Теди, друг, — горестно завопил адмирал, выворачивая карманы, из которых посыпались различные афродизиаки, — если бы в этом было дело!

— А в чём же дело? — лениво спросил я, разглядывая обнажённую модель на развороте.

— Это психологическое, — переходя на шёпот, сообщил адмирал.

— Та к ты извращенец?! — заорал я, привлекая внимание стюардессы.

— О нет, что ты, просто мне необходимо разнообразить свою сексуальную жизнь.

— Та к ты поэтому подрался с Джопсон?

— Нет, я ей сделал комплимент, а она вдруг вспылила и стала дубасить меня фалоиммитатором на глазах у подчинённых.

— Как звучал этот комплимент? — бросая журнал обратно на столик, спросил я.

— Ну, я сказал, что она была очаровательна в роли свинюшки в той сцене, где двое негров и собака…

— Извращенец!

— Нет, я фанат! У меня коллекция всех её фильмов! Мы с женой иногда их смотрим…

— Ты и жену в это втянул?!

— Мой психоаналитик посоветовал совместные сеансы, хотя жена и была против, но проблему нужно решать комплексно, а один я на это не способен.

— В детстве папа меня за это порол ремнём! — грубо сказал я, выжигая глазами дырку во лбу Хаджета.

— А каким ремнём, с заклёпками или просто кожаным?

— Хаджет!!!

— Хорошо-хорошо. Я понял. Молчу.

Грустно хлопая глазами, адмирал высадил из горла полбутылки виски и, что-то подвывая себе под нос, уставился в потолок.

Мне стало по-настоящему стыдно. Человек мне доверился, открыл свою боль, а я, как последняя скотина, начал над ним издеваться. Похлопав Хаджета по плечу, я проникновенно сказал:

— Прости, дружище, я чёрствый сухарь, а всё эта долбаная работа на государство. Давай поговорим о твоей проблеме, расскажи, с чего всё началось?

Сгребая меня в охапку, расцеловав и измазав при этом слюнями, Хаджет заулыбался.

— Я знал, что ты настоящий друг, Теди!

— Кто, если не я? — обиделся я и, сделав вид, что смотрю в иллюминатор, стал вытираться занавеской.

Закатив глаза к потолку, адмирал впал в состояние анабиоза.

— Эй! Ты жив, приятель? — осторожно поинтересовался я спустя пять минут.

— Я вспоминаю.

— А-а-а. Ну давай.

— Это было во время операции «Буря в пустыне», мой флот стоял в персидском заливе — мы обеспечивали воздушное прикрытие сухопутным крысам. Два месяца без женщины — это тяжело, мой друг. Это мучительно больно!

— Бедняги!

— Да, чёрт подери! Пять резиновых баб на полторы тысячи человек экипажа! Пентагон никогда не думал о своих солдатах…

— Это точно, дружище, судьбы простых людей не интересуют чиновников.

— У нас из-за этого так велик процент гомосексуалистов среди солдат. Голубые тут, голубые там! — яростно прорычал Хаджет.

— Ужас! — поддержал его я.

Отхлебнув виски, адмирал заснул. Я посмотрел на часы, лететь оставалось ещё около пятнадцати минут. Вежливо пнув ногой спящего Хаджета, я поинтересовался.

— И что же было дальше?

А о чём мы говорили? — приходя в себя, поинтересовался тот:

— О твоём самом сокровенном, приятель, о педиках в рядах вооружённых сил США.

— Не считай старого Хаджета ослом, я рассказывал тебе о ТОМ СЛУЧАЕ, после которого начались мои проблемы, а к голубым он отношения не имеет!

— Я - само внимание.

— Та к вот, в тот день я понял, что мне необходимо сделать САМ-ЗНАЕШЬ-ЧТО.

— Мы говорим о сексе, друг мой? — вежливо поинтересовался я — Ну, что-то вроде того, — согласился адмирал. — Та к вот, у меня была собачка — чудесный белый пуделёк по имени Майкл. Сам знаешь, Джексон тогда был на пике популярности...

— Причём тут парень без носа? Ты сказал: собака?! Хаджет, это ужасно и отвратительно!

— Нет, ты меня не правильно понял! — покраснел адмирал, — Майкл был домашним любимцем, и находился рядом со мной на всех операциях.

— Но причина в нём?

— Это факт! — согласился Хаджет. — Когда я закрылся в каюте с этой резиновой бабой, Майкл убежал на палубу...

— И что дальше?

— Его переехал самолёт палубной авиации в то время, когда я занимался непотребными вещами! Мой бедный пёсик!!!

Хаджет зарыдал, уткнувшись в журнальный столик, при этом из его носа на «Пентхауз» вытекла неприятная субстанция зелёного цвета. Брезгливо сморщившись, я незаметно выключил диктофон и отвернулся. Нелегко даётся сбор компромата в XXI веке…

Самолет накренился на левое крыло, я выглянул в иллюминатор и невольно залюбовался панорамой Гавайев. Прямо подо мной океанские волны набегали на белоснежный песок, маленькими точками по ним скользили серферы, выписывая причудливые виражи, а вдалеке виднелась посадочная полоса военного аэродрома, утопающего в зелени. Пристегнув спящего Хаджета, стюардесса ещё раз улыбнулась мне и, покачивая крепким задом, удалилась. Где же их таких фигуристых находят? Надо было бы обменяться с ней телефонами, но это пошло бы в разрез с моей легендой правительственного агента. Долбанная работа!

Тяжело вздохнув, я пристегнулся. Наш пилот в чине полковника разумеется посадил самолёт так виртуозно, что я даже не успел испугаться — хотя аэрофобией я не страдал, но посадка всегда меня несколько напрягала.

Едва подали трап, я вскочил с кресла, а за мной, шатаясь из стороны в сторону, последовал старина Хаджет. В правой руке он сжимал бутылку с остатками виски, а левой пытался напялить на себя фуражку; по его багровому лицу градом катил пот. Усмехнувшись, я ступил на ступеньки трапа, возле которого стояло по стойке «смирно» не меньше взвода моряков в парадной форме. Почувствовав себя важной персоной, я приосанился: так встречают президентов, и если бы не Хаджет…

Отпихнув меня, бравый адмирал выскочил из самолёта и, проливая на себя виски, заорал:

— Адмирал на борту!

Через секунду он уже кубарем катился вниз, прямо в заботливые руки своих солдат.

— Отключился, — рядом со мной вырос молодой полковник. — Наш адмирал боится летать и каждый раз надирается так, что выключается при выходе из самолёта. Та к что такой регламент встреч стал у нас на базе традицией. Сурово окинув разговорчивого полковника взглядом бывалого разведчика, я спросил:

— Сам-то ты кто?

— Полковник Морелли, заместитель начальника базы, — белозубо улыбаясь, ответил он.

У полковника была такая колоритная рожа, что хоть на плакат рекламирующий службу в ВМФ вешай — сытый и довольный самец. Если здесь все такие, то успеха у туземок мне не видать.

— А кто вы, сэр? — поинтересовался Морелли.

— Я — Тед, президент назначил меня старшим, — пытаясь не выдать слишком много пафоса, представился я.

— ЦРУ?

— Вы задаёте слишком много вопросов, полковник, — сухо ответил я. — Хотелось бы отдохнуть с дороги, искупаться в океане, выпить холодного «Будвайзера», сделать массаж гавайской девушке, а уже потом приступить к работе.

— Но, сэр… — удивлённо хлопая глазами, начал было Морелли.

— Когда я был в России, местные военные катали меня на санях с голыми девицами! — негодующе прервал его я. — Не позорьте американский флаг! Где ваше гостеприимство?

— Простите, сэр, — извинился полковник и, вырывая у меня из рук чемодан, повёл к своей машине.

После душного Нью-Йорка мягкий Гавайский климат радовал тело. Хорошо, что я одел открытые сандалии — теперь лёгкий ветерок приятно холодил пальцы ног. Садясь в джип, я понял, что искренне люблю наших военных. Эти добрые, вежливые, доверчивые люди до сих пор ни разу не спросили у меня никаких документов, подтверждающих мой статус секретного агента...

Поселившись в уютном бунгало на берегу небольшой лагуны, я принялся заниматься любимым делом. Каким? Отдыхом, естественно. Так прошло два дня, два дня подлинного человеческого счастья. Немного секса, немного выпивки. Хотя, если честно, — много секса и много выпивки.

Третье утро я встретил так: во-первых, присутствовал ящик «Будвайзера» на льду, во-вторых, настоящая урождённая гавайская девушка, помогавшая мне получать от солнечных ванн максимум удовольствия. Идеальный отдых начинающего гедониста: я валялся в шезлонге и глазел на ненормальных сёрферов, разбивающих свои копчики о прибрежные рифы. Но, как всегда бывает, когда человек начинает приближаться к нирване, появляется какой-нибудь представитель государства — этот был в чине сержанта ВМФ. Почтительно остановившись в трёх метрах от меня, он многозначительно кашлянул.

Сделав вид «ничего не вижу, ничего не слышу», я отхлебнул пивка и потрепал свою гавайскую подружку за ягодицу. Сзади послышался настойчивый кашель. Я допил пиво и сделал вид что уснул. Перекрывая мой храп, кашель усилился. У кого-то сзади явно был туберкулёз.

— Чего надо, сержант? — наконец, спросил я. Поперхнувшись, сержант сделал «смирно» и, выпучив глаза, заорал:

— Сэр, меня послали за вами, сэр!

— Какого чёрта ты так орёшь! — возмутился я, а моя подружка Талия даже укоризненно покачала крикуну пальчиком, на котором болтались её маленькие прозрачные трусики.

Сержант покраснел.

— Но у меня приказ, сэр! Приказ доставить вас в лабораторию!

Лениво почесав нос, я сгрёб Талию в охапку и начал страстно целовать. Тоскливо посмотрев на часы, сержант снова начал кашлять.

— Достал! — сообщил я Талии и, отвешивая ей шлепок по упругой попке, отправил в дом.

Подойдя к сержанту, я забрал у него фуражку, напялил её на голову и сел в «хамви».

— Поехали, моряк, — отдал приказ я. Садясь за руль, сержант покосился на мой халат.

— Ваша одежда, сэр…

— Что-то не так?

— Но вы же в халате, сэр.

— Как тебя зовут, сынок? — хмуро поинтересовался я.

— Трейвис, сэр.

— Ты читал «Плейбой», сынок? Сержант покраснел.

— Вижу, что читал, — удовлетворенно сказал я. — Тогда ты, должно быть, слышал про Хью Хефнера.

— Да, сэр.

— Он тоже везде ходил в халате.

— Есть, сэр!

— Трейвис, ты редкостный болван, я рад, что ты на службе ВМФ США, сынок!

— Спасибо, сэр!

— Поехали в лабораторию, убийца моего отдыха!

Дребезжа как старая пила, «хамви» выехал с пляжа.

Всю дорогу я демонстративно игнорировал сержанта, откинувшись на сидении и высунув ногу в окно. Правда, на одном из поворотов я потерял свой тапочек, но сержант, ловко сдувая с него пыль, вернул его мне. После этого я смягчился, снисходительно пнул его в плечо и даже завёл беседу о суровых солдатских буднях. Оказывается, служба в ВМФ ему нравилась, но Трейвис скучал по своей любимой Айове, маме, папе и собаке Чаки. Еще сержант пожаловался мне на капитана Рея Джексона. Мало того, что он был негром, так еще и очень строгим. Несколько раз он больно бил Трейвиса по почкам и заставлял вылизывать нужник языком.

— А всё потому, что он расист, сэр! Только потому и пошел во флот, чтобы унижать нас!

— А за что он тебя наказывал? Я имею в виду официальную версию?

— Подгузники, сэр.

— Хм. Что?!

— У меня энурез. Необычный случай: когда я слышу звуки саксофона, я писаюсь.

— И что? — не понял я.

— Капитан Джексон заядлый саксофонист. Узнав про мой недуг, он решил, что это своеобразная форма протеста, — сообщил парень.

— Точно расист, — заключил я, — но я доведу это до сведения руководства, Не ссы, моряк! Ну... в переносном смысле. Всё будет окей!

Въехав на территорию военной базы, «хаммер» остановился вблизи ничем не примечательного ангара. У входа я заметил доблестного полковника Морелли и, выскочив из машины, устремился к нему.

— Как дела, дружище? — спросил его я.

— Отлично, сэр! — бодро ответил полковник, стараясь не коситься на мой халат.

— Что нового?

Широко улыбнувшись, он сделал приглашающий жест рукой и зашел в ангар.

— И это лаборатория? — удивился я, разглядывая абсолютно пустой ангар.

— Нет, сэр. Нам сюда, — возразил полковник и подвёл меня к непонятно куда ведущей железной двери. Нажав на выпуклость на стене, он открыл массивные двери, за которыми оказался лифт, куда, почтительно отступая, полковник пропустил меня первым, а сам зашел следом. Ободряюще улыбнувшись, Морелли нажал на какую-то кнопку и лифт начал двигаться, но не вверх или вниз, а куда-то вбок.

— Кажется, лифт сломался, — осторожно предположил я.

— Нет, сэр. Просто лаборатория находится внутри горы.

— По-моему, это вулкан.

— Да, сэр!

— Это может быть опасно.

— Вулкан - отличная маскировка, сэр!

Хмыкнув, я отвернулся, не в силах смотреть на самодовольную рожу Морелли.

Наконец лифт остановился. Выйдя из него, я застыл, разглядывая помещение, в которое попал.

— Ну не хрена себе! — только и смог сказать я. — Деньги налогоплательщиков потрачены не зря.

По огромной научной лаборатории сновали сотни людей, а в центре всей этой композиции высилась НАСТОЯЩАЯ летающая тарелка.

— Разве у вас в Нью-Мексико хуже? — удивился полковник.

— Да нет. Просто размах другой, — приходя в себя, ответил я.

Напяливая на себя образ секретного агента, я бодро направился к тарелке. Персонал почтительно расступался, а когда я проходил мимо, сзади слышался восторженный шёпот. Ещё бы! Эти ученые крысы никогда не видели чиновников моего ранга...

— Здесь лучшие мозги, — с пафосом сказал Морелли из-за моего плеча, — элита военной науки.

Потрогав для проформы тарелку рукой, сдерживая себя от попытки понюхать или лизнуть её тёплый на ощупь бок, я спросил:

— А где пассажиры?

Самодовольство с Морелли как ветром сдуло, озабоченно почесав нос, он замялся.

— Ну... это…

— Чего «это»?

— Как вам сказать…

— Полковник!!! — разъярённо блеснув глазами, заорал я.

— Один из пассажиров сбежал.

— Что?!

— Женщина исчезла. Мои люди обыскали всю базу, но безрезультатно. Её нигде нет.

— Уволю! — вспоминая интонации своего босса, закричал я.

— Сэр, я готов нести любую ответственность.

— Готов он! — саркастически скривившись, проворчал я. — Что мне делать со статьёй?

— С какой статьёй, сэр? — удивлённо спросил полковник.

Как всегда, меня подвёл язык, но я опять выкрутился.

— С докладной статьёй для президента! Что мне с тобой делать, полковник? Ты провалил важнейшее для страны задание, ты поставил под угрозу жизни всех американских граждан! Своим поступком ты свёл на нет все наши ценности: демократию, феминизм, свободу сексуальных меньшинств! Теперь не будет мультфильмов Диснея, «Макдоналдсов» и старого доброго «Будвайзера», и американские дети больше никогда не будут играть в бейсбол на зелёных лужайках Вайоминга. Ты предал нашу родину, Морелли!

Вздрагивая плечами, полковник зарыдал. Ко мне сбоку подошёл трезвый и от того хмурый Хаджет.

— Привет, старина! — сказал я.

— Привет, Теди! — пожимая мне руку, ответил адмирал. — Хорошо сказал, приятель. Проникновенно. Измена родине — серьёзный проступок. Хочешь, я прямо сейчас пристрелю этого иуду?

— Не нужно, он исправится. Верно полковник?

— Да, сэр! — выпрямляясь, ответил Морелли.

— Как теперь быть с нашей беглянкой? Где её искать?

— Не знаю, может быть, ОН знает.

— Кто он? — снова закипая, крикнул я.

— То т парень, который был с ней. Второй пассажир этого летательного аппарата.

— Ну, хоть что-то у нас в порядке, — обрадовался я, — веди нас к нему. Где он?

— В чулане.

— Где?! — у меня отвисла челюсть.

— Я хотел сказать, в подсобном помещении, сэр!

— Какого чёрта он там делает?! А как же большая лаборатория с пуленепробиваемыми стёклами и средствами радиационной защиты? — поинтересовался я.

— У нас её нет, — вступился за полковника Хаджет, — денег не хватило.

— Забраться в чрево вулкана хватило, а сделать камеру для стопятидесятимиллионлетних людей не хватило?

— Та к кто знал, что так получится? — удивился Хаджет.

— Разгильдяи! — закричал я.

— Президент на проводе! — закричал радист.

— Что у вас происходит?! — закричал президент.

— Всё под контролем, — замурлыкал я волшебные слова, ласково поглаживая трубку с первым человеком страны.

— Ни хрена! — чувствовалось, что президент взволнован. — Ни хрена у вас не под контролем!

— Как это? — удивился я.

— Япония ушла под воду, — шёпотом сообщил радист.

— А вы не знаете? — ехидно прошипел Джордж Буш самый младший.

— Конечно, знаю, господин президент. Япония ушла под воду, но это ожидалось, всё под контролем. Главное, что США вне опасности.

Президент начал что-то говорить об Аль-Каиде, ООН, торговых отношениях и мировой безопасности, но я, немного пошипев, удачно сымитировал помехи и положил трубку.

— Веди к пассажиру, глаза бы мои тебя не видели, — чуть не плача, приказал я Морелли.

— Нам сюда, — сказал полковник; он был расстроен не меньше моего.

Следом за нами ковылял старина Хаджет; видимо состояние вселенского похмелья не покинет его и в ближайший месяц. Пройдя в дальний угол лаборатории, мы зашли в подсобное помещение, расположенное под служебной лестницей.

— Держите беднягу как Гарри Поттера какого-то, под лестницей...

В подсобке сидел худой угрюмый парень лет двадцати немного латинской наружности, а с латиносами у нас, как известно, не церемонятся.

— Сто пятьдесят миллионов лет, а выглядит как разносчик пиццы, — почесав нос, заявил я.

— Временная аномалия, — зачем-то сказал Морелли, — он был как бы в замороженном состоянии.

— Сами разберёмся, — дёргая его за рукав, рявкнул Хаджет, — тебе, итальяшка, доверия пока нет.

— Где твоя подруга? — строго спросил я парня. Подняв свои неамериканские глаза, он посмотрел на меня как на пустое место, а потом смачно плюнул мне на тапочек.

— Вот сука! — удивился Хаджет.

— Это точно, — рассерженно вытирая тапочек о штанину Морелли, сказал я.

— Он по-американски не говорит, он же старый...

— нерешительно заявил полковник.

Испанский я, к сожалению, не знал, поэтому воспользовался эсперанто, от души залепив субъекту в ухо. Парень заорал и с размаху засадил мне ногой в пах. Задыхаясь от боли, я присел на корточки. Хаджет вырвал из кобуры кольт и направил на парня, а полковник, сноровисто прикрывая пах, спрятался у него за спиной.

— Хаджет, оставь его, — прохрипел я.

Мне было очень больно и, судя по всему, наши отношения с Талией придётся надолго завязать. Что ж... буду осваивать сёрфинг.

Растянув губы в кривой ухмылке, я, шатаясь, встал на ноги.

— Как яйца, приятель? — не убирая пистолет в кобуру, спросил Хаджет.

— Жидкообразно, — не вдаваясь в подробности, ответил я.

Подойдя к реликтовому латиносу, я попытался сделать свои глаза как можно добрее.

— Алоха, засранец! — сказал я. Парень вздрогнул и недоверчиво улыбнулся.

— Алоха! — ответил он.

Я повернулся к Морелли и величественно, словно римский цезарь, сказал:

— Привези из моего бунгало девушку по имени Талия — после моего инструктажа она проведёт допрос. Этот найдёныш знает гавайский...