МОРОЗОВСКАЯ БОЛЬНИЦА
В истории московской благотворительности, пожалуй, самое почетное место занимает фамилия Морозовых. Этот старообрядческий род на протяжении многих десятилетий самозабвенно жертвовал на добрые дела. Часто именно Морозовы задумывали и на собственные средства начинали какое-нибудь новое, невиданное дело или ставили эксперимент, который еще непонятно как пойдет и чем будет увенчан. Один из таких ярких примеров – детская больница (4-й Добрынинский переулок, 1). Ее история заслуживает отдельного рассказа.
История этого места, на котором сейчас расположена больница, весьма необычна. Издавна здесь находился один из самых колоритных московских рынков – Конный, в честь него и площадь называлась Конная.
Коренной москвич и литератор Иван Шмелев писал в своих воспоминаниях: «Перед Рождеством на Конной площади, в Москве, – там лошадями торговали, – стон стоит. А площадь эта… да попросторней будет, чем… знаешь, Эйфелева-то башня где? И вся – в санях. Тысячи саней, рядами. Мороженые свиньи – как дрова лежат на версту. Завалит снегом, а из-под снега рыла да зады. А то чаны, огромные, да… с комнату, пожалуй! А это солонина. И такой мороз, что и рассол-то замерзает… розовый ледок на солонине. Мясник, бывало, рубит топором свинину, кусок отскочит, хоть с полфунта, – наплевать! Нищий подберет. Эту свиную «крошку» охапками бросали нищим: на, разговейся! Перед свининой – поросячий ряд, на версту. А там – гусиный, куриный, утка, глухари-тетерьки, рябчик… Прямо из саней торговля. И без весов, поштучно больше. Широка Россия – без весов, на глаз. Бывало, фабричные впрягутся в розвальни – большие сани, – везут-смеются. Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины… Богато жили».
Если свиней и баранов рубили на части, то поросенка подавали целиком, особенно если речь шла о рождественском столе. Подавали на большом подносе, с гречневой кашей и тушеной квашеной капустой. Особым шиком было покрыть его мелко порезанным яичным белком, чтобы казалось, что он припорошен снежком.
Здесь же, между прочим, торговали и рождественскими елками. А в 1873 году на этой площади был оглашен приговор опасному преступнику – террористу и народовольцу Сергею Нечаеву. Именно с него в своем романе «Бесы» Федор Михайлович Достоевский списал П. Верховенского.
Публичная казнь была событием из ряда вон выходящим, и к ней готовились заранее. Особое внимание уделяли мерам безопасности. Губернатор Москвы Владимир Андреевич Долгоруков получил специальное предписание от самого царя: «Приговор суда обратить к исполнению в один из ближайших дней по восшествию оного в законную силу. Ввиду большого расстояния от Сущевского Съезжего дома, где содержится Нечаев, до места исполнения приговора, Конной площади, перевести его вечером, накануне дня казни, в ближайший к означенному месту Серпуховский Съезжий дом, где учредить жандармский караул.
На рассвете, в восьмом часу утра, вывезти Нечаева, установленным в законе порядком, на площадь, до которой переезд может продолжаться около четверти часа. При конвое, который будет сопровождать дороги, находиться трем барабанщикам и бить поход до приезда дрог с преступником на середину площади, где вокруг эшафота расставить заблаговременно обширное каре, оцепленное конвоем и усиленным нарядом от Городской полиции и Жандармского дивизиона».
Другими словами, речь шла о том, что по правилам Устава уголовного судопроизводства надлежало выставить осужденного у позорного столба. Администрация опасалась, что Нечаев во время провоза его на «позорной колеснице» может обратиться к народу. Поэтому государь решил, что довольно будет укороченного пути «позорной колесницы» и трех барабанщиков, которые должны были заглушать возможные возгласы осужденного.
Но, как это обычно и бывает, барабаны только привлекли к словам осужденного внимание собравшихся.
У позорного столба нигилист, как следует из донесения генерал-губернатору, кричал именно то, что обычно и кричат нигилисты: «Долой царя! Да здравствует свобода! Да здравствует вольный русский народ!»
Редко когда государь-император лично разрабатывал подобные инструкции. Но в результате все же в тот день все обошлось благополучно.
По иронии судьбы, именно здесь, на месте со столь неоднозначной историей в 1900 году и началось строительство знаменитой Морозовской больницы. Она так названа в честь Викулы Елисеевича Морозова, который, однако, сам организацией не занимался, а лишь завещал необходимые средства. Все же хлопоты легли на плечи его сына Алексея Викуловича.
Именно Алексей Викулович Морозов обратился к московскому городскому голове с посланием: «Имею честь просить Ваше сиятельство довести до сведения Московской городской думы, что из сумм, завещанных покойным родителем моим, мануфактур-советником Викулой Елисеевичем Морозовым, на благотворительные дела, я имею пожертвовать капитал в размере 400 000 рублей серебром на устройство в г. Москве новой детской больницы на следующих главнейших основаниях: больница должна носить имя покойного родителя моего Викулы Елисеевича Морозова; половина жертвуемого капитала 200 000 рублей предназначается для возведение зданий и оборудования больницы; землю город должен отвести в местности, наиболее нуждающейся в больнице; другая половина капитала должна составлять неприкосновенный капитал, который должен храниться в городском банке и проценты с него должны идти на содержание коек; вся больница должна быть устроена на 150 коек; больница должна служить удовлетворению нужд бедных жителей г. Москвы и потому лечение в ней должно быть бесплатным; на должность главного врача больницы назначается старший врач детской больницы Св. Владимира Николай Алексеев».
Поскольку дело благое – предложение было незамедлительно принято. В качестве архитектора был выбран Илларион Иванов Шиц, в те времена уже достаточно известный в Москве. Хирурга Тимофей Краснобаева отправили в длительную командировку по итальянским, швейцарским и германским детским лечебницам перенимать опыт. В качестве главного принципа планировки больницы было принято разделение пациентов на несколько корпусов в соответствии с диагнозом – чтобы избежать заражения их друг от друга. Детская смертность в те годы была чрезвычайно высока, и именно от инфекционных «детских» болезней: кори, коклюша, дифтерита и других. Больница имела своей целью переломить сложившуюся ситуацию и улучшить печальную статистику.
Существовало еще одно важное нововведение: при входе в больницу детей встречал не только привратник, но и фельдшерица, которая проводила первичный осмотр в помещении возле ворот. И только после постановки предварительного диагноза детей направляли к разным входам и различным корпусам – дифтеритному, коревому и проч.
В 1903 году открылись три первых инфекционных корпуса, а еще через три года все работы были полностью завершены. Новая больница на 340 коек вступила в действие. В качестве докторов были приглашены ведущие специалисты Москвы (в том числе и упомянутый выше Тимофей Краснобаев), а медсестрами и обслуживающим персоналом, в соответствии с традициями того времени, стали христианские активистки из общины «Утоли моя печали».
Впрочем, новое учреждение не ограничивалось приемом исключительно инфекционных пациентов. Здесь было отличное хирургическое отделение, а кроме того, больница имени Морозова использовалась и как детская неотложная помощь.
Таким образом, она стала самой первой детской больницей «Скорой помощи». И в газетах то и дело можно было встретить объявления такого рода: «Шестилетний мальчик Сергей Сурков, играя по Бабьегородскому пер., вздумал «покататься». Мимо проезжал извозчик. Мальчик уцепился за заднюю ось пролетки. На повороте раздался неистовый крик Суркова. Извозчик остановился. Несчастного мальчика сняли с пролетки со сломанной ногой. Для лечения он отправлен в Морозовскую больницу».
К счастью, события Октябрьской революции 1917 года практически не отразились на жизни детской больницы. Она все так же принимала юных пациентов, а ее специализация становилась все шире. Постоянно открывались новые корпуса и отделения – отоларингологическое, ревматологическое, неврологическое.
В суровые годы Великой Отечественной войны больница чуть не была уничтожена во время воздушного налета. Один из бойцов Московского комсомольско-молодежного полка противопожарной обороны так вспоминал события тех лет: «В Москве хорошо известна детская больница № 1. Вечер. Воздушная тревога. По темному небу мечутся лучи прожекторов. Командир взвода отдает распоряжение бойцам. Постовые занимают на чердаке больницы свои места. Уже слышно, как с неба сыплются на крышу осколки зенитных снарядов. Но вдруг на этот мирный объект обрушились десятки зажигательных бомб. Одновременно возникло несколько очагов загораний, там, где не были выставлены посты из работников больницы. А когда гитлеровцы сбросили на больничные корпуса несколько фугасных бомб, обстановка еще более осложнилась. От высокой температуры лопались стекла и даже пузырилась и горела краска на стенах. Огонь и дым отрезали выход из загоревшегося здания. Языки пламени выбивались с чердака. Дым преградил путь к подвалу, где было оборудовано бомбоубежище. В этой сложной, можно сказать, драматической ситуации, когда счет шел буквально на секунды, бойцы роты принимали быстрые и верные решение. Один увлек детей за собой. За ним устремились другие бойцы, помогая детям выйти из очага пожара. Благодаря их бесстрашию и самообладанию ни один ребенок не пострадал».
Упомянутые бойцы по возрасту не слишком отличались от юных пациентов – им было по 14–15 лет. К подвигу милосердия тогда прибавились и героические подвиги.
В наши дни больница продолжает расширяться и использоваться по своему первоначальному назначению. Число коек увеличилось до 1020, а врачей – до 264. Жизнь продолжается.
МОРОЗОВСКИЕ МЕСТА В МОСКВЕ
В современной Москве насчитывается более 70 зданий, в той или иной степени связанных с именами представителей известнейшей купеческой династии Морозовых. Это великолепные особняки, в которых они жили, фабричные корпуса и правления их мануфактур, а также общественные городские здания, такие как больницы, библиотеки, театры, музеи, учебные заведения и жилые дома, построенные на средства Морозовых для москвичей.
Рассказать обо всех местах, хранящих память о жизни и деятельности семьи Морозовых в Москве, просто невозможно, поэтому мы коснемся лишь некоторых, самых примечательных из них.
Конечно, самым известным представителем династии является меценат и предприниматель Савва Тимофеевич Морозов. С ним ассоциируется, прежде всего, замечательный особняк на улице Спиридоновка (дом № 17). Здание в неоготическом стиле было спроектировано в 1893 году архитектором Федором Осиповичем Шехтелем. Строительство этого роскошного особняка принесло Шехтелю известность и выдвинуло его в число ведущих зодчих Москвы. Интерьеры дома Саввы Тимофеевича и Зинаиды Григорьевны Морозовых украсили работы замечательного художника М. А. Врубеля.
Поскольку, по воспоминаниям современников, сам Савва Тимофеевич был очень непритязателен в быту, исследователи не без основания считают, что столь помпезный особняк строился скорее в угоду его жене, Зинаиде Григорьевне Морозовой. Этот дом получил известность прежде всего благодаря ее светскому салону, где частыми гостями были Л. Н. Андреев, М. А. Врубель, В. И. Качалов, В. О. Ключевский, О. Л. Книппер-Чехова, А. П. Чехов, Ф. И. Шаляпин и многие другие. Под покровительством Саввы Морозова в этом доме проходили полулегальные заседания земцев-конституционалистов. В 1929 году эта усадьба перешла в ведение Наркомата иностранных дел и сегодня является Домом приемов МИД России. Эта усадьба заслуживает более подробного рассказа, поэтому ниже мы посвятим ей отдельную главу.
Говоря о Савве Морозове, нельзя не упомянуть и об его огромном вкладе в создание Московского Художественного театра. К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко нашли в лице Саввы Тимофеевича человека, который оказал реальную материальную помощь будущему московскому общедоступному театру. Морозов, как страстный поклонник театра, желал принимать в жизни МХТ еще более значимое участие. Он лично занялся поисками подходящего помещения, и его выбор пал на здание в самом центре Москвы, в Камергерском переулке, где театр находится и поныне. В 1902 году это здание было перестроено архитектором Шехтелем, который, будучи в прекрасных отношениях со знаменитым меценатом, согласился бесплатно подготовить проект и лично руководить строительными работами. Для обновления театра Савва Тимофеевич заказывал за границей новейшие технические приспособления для сцены и усовершенствованное электрооборудование. Он не только следил за тем, как продвигается строительство, но и принимал в нем самое деятельное участие.
Немало архитектурных памятников столицы связано с именами и других представителей фамилии Морозовых. Брат Саввы Тимофеевича, Сергей, известен, прежде всего, как создатель одного из самых интересных московских музеев – Музея кустарных изделий. Первоначально он размещался во флигеле особняка В. Я. Лепешкиной на углу Знаменки и Староваганьковского переулка. Позже Сергей Тимофеевич покупает у А. И. Мамонтова здание в Леонтьевском переулке (дом № 7) и перестраивает его для нужд музея. После Октябрьской революции 1917 года на базе музея был образован НИИ художественной промышленности (сегодня там размещается Фонд народных художественных промыслов РФ). Музей обладает уникальным собранием русского народного крестьянского и городского искусства XVII—XIX веков и народных художественных промыслов России XX века. Но, несмотря на столь богатые фонды, в настоящее время постоянная экспозиция в нем, к сожалению, отсутствует.
Колоссальный вклад в облик нашей столицы внесла Варвара Алексеевна Морозова. Она была дочерью Алексея Ивановича Хлудова, крупного фабриканта, владельца хлопчатобумажной фабрики в Егорьевске и собирателя древнерусских рукописей, и супругой Абрама Абрамовича Морозова. После смерти отца и мужа Варвара Алексеевна стала обладательницей огромных капиталов и совладелицей Тверской мануфактуры, одной из крупнейших текстильных фабрик в России.
В 1882 году Варвара Алексеевна Морозова приобрела у князей Долгоруковых участок на улице Воздвиженка (дом № 14), на котором по проекту архитектора Романа Ивановича Клейна был построен особняк. В нем Варвара Алексеевна организовала салон, в котором бывали Л. Н. Толстой и А. П. Чехов, профессора Московского университета и другие видные представители московской интеллигенции. В период общественно-политического подъема накануне революции 1905 года она предоставила свой особняк лекционной группе МК РСДРП. Здесь читали лекции известные большевики И. И. Скворцов-Степанов, М. Н. Покровский и другие партийные деятели. В советское время в этом особняке располагался Союз советских обществ дружбы, а сегодня – Российский центр международного и культурного сотрудничества при Министерстве иностранных дел РФ.
Несколькими годами позже Варвара Алексеевна приобрела смежный участок, который в 1897 году переписала на имя своего сына Арсения. Она задумала выстроить здесь еще один особняк. Архитектором этого здания стал В. А. Мазырин, человек увлекающийся и весьма экстравагантный. После совместной поездки Арсения Морозова и Мазырина по Испании и Португалии первоначальный проект здания был сильно переработан. На этом месте появилось одно из самых необычных строений Москвы – «мавританский дворец» Арсения Морозова (о нем также речь пойдет в отдельной главе). Говорят, что после завершения строительства дома молодой Морозов показал его матери, и та вместо ожидаемых возгласов восхищения заявила: «Раньше одна я знала, что ты дурак, теперь вся Москва будет знать». Некоторые исследователи считают, что именно Мазырин уговорил Арсения Абрамовича коренным образом изменить первоначальные замыслы строительства. Это здание примечательно также тем, что по желанию хозяина и по задумке архитектора все его интерьеры выполнены в совершенно разных стилях.
В советское время в этом особняке находились клуб и театр Пролеткульта, резиденция японского посла, редакция газеты «Британский союзник», посольство Индийской Республики. В 1959 году здесь открылся Дом дружбы с народами зарубежных стран. Сейчас в нем располагается Дом приемов Правительства Российской Федерации.
Как и многие представители династии Морозовых, Варвара Алексеевна оказывала финансовую поддержку различным общественным начинаниям. Одним из самых значительных из них было открытие в Москве первой общедоступной библиотеки. Библиотека-читальня, которая получила имя И. С. Тургенева, была построена по проекту архитектора Д. Н. Чичагова в 1885 году на пожертвование Варвары Алексеевны. К сожалению, это здание было снесено в 1972 году при реконструкции центра столицы.
Кроме Арсения, у Варвары Алексеевны было еще два сына – Михаил и Иван. Михаил Абрамович собрал уникальную коллекцию древнерусской живописи, которая в дальнейшем была передана в Третьяковскую галерею. М. А. Морозов владел великолепным особняком на Смоленском бульваре (дом № 26). Здесь нередко бывал художник В. А. Серов, написавший портреты хозяина дома и его сына. После смерти Михаила Абрамовича хозяйкой особняка стала его вдова Маргарита Кирилловна. Под влиянием князя Евгения Николаевича Трубецкого она организовала в своем доме либерально-политический салон.
После революции 1917 года особняк был национализирован. В нем открыли клуб имени Октябрьской революции, а в середине 1920-х годов он был отдан под Киевский райком КПСС. Сегодня в этом здании размещается банк.
Другой сын Варвары Алексеевны, Иван Абрамович, также оставил в истории города заметный след. Как и старший брат Михаил, Иван Морозов был страстным коллекционером. Больше всего его интересовала западноевропейская живопись, и особенно работы французских импрессионистов. В коллекции Ивана Абрамовича было также около сотни картин русских художников, среди которых можно отметить Константина Коровина, Михаила Врубеля и Марка Шагала. Собрание картин И. А. Морозова размещалась в его специально перестроенном для этого особняке на улице Пречистенка (дом № 21).
После Октябрьской революции коллекция Ивана Абрамовича была национализирована и названа «Вторым музеем нового западного искусства», который просуществовал до 1940 года. Сегодня произведения из собрания И. А. Морозова, находятся в Музее изобразительных искусств им. Пушкина в Москве и в петербургском Эрмитаже. С 1947 года в особняке Ивана Морозова на Пречистенке размещается Академия художеств.
Еще одним страстным коллекционером династии Морозовых был Алексей Викулович. В своем доме в Подсосенском переулке (дом № 21) он расположил собранную им знаменитую коллекцию фарфора и древнерусских икон. Первоначально этот дом принадлежал отцу А. В. Морозова, основателю ветви «Викуловичей», Викуле Елисеевичу. Алексей Викулович переоформил интерьеры особняка, построенного еще в 1876 году архитектором М. Н. Чичаговым. Как и в особняке Саввы Тимофеевича и Зинаиды Григорьевны Морозовых, в этом доме соединились два творческих гения – Ф. О. Шехтеля и М. А. Врубеля. Дом украсили великолепные панно, выполненные М. А. Врубелем, с изображениями персонажей трагедии И. В. Гете «Фауст». Для размещения коллекции икон к особняку была сделана специальная пристройка.
Как и в других случаях, с приходом к власти большевиков собрание А. В. Морозова было национализировано и получило статус Музея-выставки русской художественной старины. Алексей Викулович продолжал жить в двух комнатах особняка и занимался хранением и описанием коллекции. При последующих преобразованиях предметы морозовской коллекции разошлись по другим музеям, в том числе в Третьяковскую галерею, Музей изящных искусств им. Пушкина и Оружейную палату Московского Кремля. Основная часть собрания фарфоровых изделий хранится в Музее керамики в Кусково. К сожалению, определить, какие предметы составляли коллекцию В. А. Морозова, сегодня уже достаточно сложно.
Семьи Морозовых, по примеру дворянских династий, приобретали также и загородные усадьбы. Некоторые из них сейчас уже находятся в пределах современной столицы, а другие – в непосредственной близости от Москвы.
К примеру, Савва Тимофеевич Морозов в 1892 году выкупил имение Голохвастовых Покровское-Рубцово близ Истры. Переделку интерьеров особняка, построенного еще в начале XIX века, снова поручили Федору Осиповичу Шехтелю. Здесь бывали такие выдающиеся люди русской культуры, как В. О. Ключевский, В. И. Качалов, К. С. Станиславский, А. П. Чехов.
После трагической смерти Саввы Тимофеевича его жена Зинаида Григорьевна оставила Покровское-Рубцово старшему сыну Тимофею и приобрела у фабриканта А. И. Прокофьева новую усадьбу – Горки. Морозова привезла туда часть вещей со Спиридоновки и некоторые предметы из Покровского-Рубцова. Ф. О. Шехтель расширил главный дом усадьбы за счет пристройки зимнего сада и летней террасы, придав ему новый облик. К тому же здесь появились паровое отопление, электричество и водопровод.
Хотя после Октябрьской революции усадьба была национализирована, Зинаида Григорьевна пользовалась протекцией своих прежних знакомых, ставших теперь крупными большевистскими деятелями, и первое время переход Горок к государству скорее был номинальным. Однако вскоре и это имение было приспособлено под санаторий. А 25 сентября 1918 года сюда впервые приехал В. И. Ленин для лечения после ранения. Этот живописный уголок Подмосковья ему очень понравился, и в дальнейшем он не раз проводил здесь свой отпуск и выходные дни. Впоследствии Горки превратились в место постоянного отдыха руководителя Советского государства. Такой выбор был обусловлен прежде всего передовым для того времени оснащением: наличием электрического освещения, центрального отопления и телефонной связи. В мае 1923 года Ленин окончательно переехал в бывшее имение З. Г. Морозовой. Здесь он и умер. Связь усадьбы с именем Ленина отразилась на ее названии: сегодня это место известно как Горки Ленинские.
Этот краткий обзор памятных мест, связанных с именами представителей семейства Морозовых, показывает, какое огромное культурное наследие оставили они потомкам. А теперь, как и договаривались выше, давайте поподробнее поговорим об истории двух, наверное, самых известных особняков Морозовых – Саввы Тимофеевича и Арсения Абрамовича.
ОСОБНЯК САВВЫ МОРОЗОВА
История этого изумительного готического особняка, расположенного на улице Спиридоновка, началась еще в 1893 году, когда Савва Тимофеевич Морозов выкупил стоявшую на этом месте старую усадьбу древнего дворянского семейства Аксаковых. На тот момент здесь находился уже основательно обветшавший деревянный дом в стиле ампир, который построили еще в 1814 году по проекту архитектора Александра Лаврентьевича Витберга для государственного деятеля и поэта Ивана Ивановича Дмитриева.
Савва Тимофеевич велел снести старое строение, а на его месте построить новый особняк, который своим великолепием должен был поразить всю Москву.
Заметим, что сам Савва Тимофеевич был весьма неприхотливым и даже аскетичным человеком, к тому же старообрядцем, и на такой шаг он решился исключительно ради молодой жены Зинаиды Григорьевны, которую страстно любил.
Проектировать особняк было поручено тогда еще молодому, но талантливому архитектору Федору Осиповичу Шехтелю, который предложил Морозову три различных варианта постройки дома, выполненных в стилях ренессанс, рококо и неоготика. Так как будущий хозяин особняка был тесно связан с текстильными предприятиями Манчестера, да к тому же еще и учился в знаменитом Кембридже, то и его выбор был вполне понятным – это английская неоготика.
Проект будущей постройки Федор Шехтель разрабатывал всего несколько месяцев. Зодчий выполнил более 600 чертежей, на которых отобразил не только детали самого здания, но даже аксессуары внутреннего убранства – мебель, эскизы интерьера, люстры и прочее. Проделав такую работу, он пытался учесть каждую мелочь, чтобы в итоге не ошибиться ни в деталях, ни в исполнении сооружения в целом.
Также к работе был привлечен и художник Михаил Александрович Врубель, который сделал множество эскизов элементов декора и помещений будущего особняка, а также создал целый ряд истинных шедевров, среди которых стоит выделить панно «Времена года», скульптурную группу «Роберт и монахини» по мотивам оперы Джакомо Мейербера «Роберт-Дьявол», украсившую парадную лестницу, и витраж «Встреча рыцаря-победителя».
Новый особняк для Зинаиды Григорьевны Морозовой возвели в некотором удалении от основной линии улицы и связали его с хозяйственным флигелем подземным переходом. Все это было сделано с учетом тогдашних европейских стандартов в строительстве подобных комплексов.
Основное здание имело асимметричную композицию, которая подчеркивалась геометрическими объемами, контрастировавшими с угловой частью, выполненной в форме средневековой башни. В этой башне разместили главный вход, оформленный в виде выступающего крыльца с арками-порталами. Более «приватная» левая часть особняка выходила в небольшой, но очень уютный сад.
Особняк Саввы Морозова действительно стал лучшим архитектурным творением в стиле неоготики в Первопрестольной. Его остроконечные башенки, стрельчатые окна, зубчатые стены, замысловатые фонари и кованая решетка, которая ограждала территорию, словно переносили посетителей в эпоху Средневековья.
Кроме готического стиля, в оформлении дома отчетливо прослеживаются и мотивы мавританской архитектуры, которые объединяет уже третий стиль – модерн. Также оригинальность постройке придало и изящно выполненное смешение архитектурных элементов, живописи и скульптурных композиций.
Парадные интерьеры особняка резко контрастируют с кажущейся на их фоне аскетичной наружной отделкой дома. Декор помещений и старинная мебель выполнены главным образом в традициях рыцарского Средневековья. Но, кроме того, в особняке есть и залы, оформленные в стиле рококо, ренессанса и даже ампира. Практически все деревянные элементы декоративной отделки, равно как и оригинальная мебель, были изготовлены на мебельной фабрике, принадлежавшей П. А. Шмиту, зятю первого супруга Зинаиды Григорьевны Сергея Викуловича Морозова.
Новоселье в новом особняке Саввы Морозова состоялось 8 февраля 1897 года.
Любовь Саввы Тимофеевича и Зинаиды Григорьевны в те годы была предметом обсуждений всей Москвы. А дело обстояло так: будучи замужем за Сергеем Викуловичем Морозовым, 18-летняя девушка встретила на балу его родного дядю Савву Тимофеевича Морозова. Взаимные чувства захватили их настолько, что они ушли из своих семей и поженились. Это случилось в 1888 году. Их совместная супружеская жизнь продлилась семнадцать лет.
Как уже говорилось, молодожены вселились в новый особняк в 1897 году. Казалось, что их счастье будет продолжаться вечно, но всего через год, в 1898 году, Савва Тимофеевич, будучи одним из главных учредителей Московского Художественного театра, влюбился в Марию Андрееву, одну из актрис этого театра. Новые чувства роковым образом отразились на дальнейшей судьбе Морозова: семья практически разрушилась, начала катиться под гору и деловая жизнь, прежний душевный покой был потерян. Закончил жизнь великий меценат и предприниматель в 1905 году в одной из гостиниц французских Канн. Было ли это убийством или самоубийством, над этим биографы Саввы Морозова до сих пор ломают голову.
А в 1907 году Зинаида Григорьевна вновь вышла замуж. Ее новым супругом стал генерал-майор А. Рейнбот. В 1909 году она переуступила особняк на Спиридоновке известному предпринимателю и меценату Михаилу Павловичу Рябушинскому, который поселился здесь с женой и дочерью. Сюда же он перевез и свою прекрасную коллекцию картин русских и западноевропейских живописцев. Никаких изменений в интерьере особняка произведено не было: Михаил Павлович лишь установил в рояльной гостиной три панно, которые он заказал художнику Константину Федоровичу Богаевскому.
В 1917 году знаменитый особняк национализировали и в 1929 году передали в ведение Наркомата иностранных дел.
4 августа 1995 года в здании произошел сильный пожар, уничтоживший значительную часть интерьеров. Однако особняк восстановили в кратчайшие сроки, использую при реставрации подлинные чертежи Федора Шехтеля.
В настоящее время в бывшем особняке Саввы Морозова расположен Дом приемов Министерства иностранных дел Российской Федерации. Новейшая история этого дома связана с проходившей здесь встречей глав «Большой восьмерки».
ОСОБНЯК АРСЕНИЯ МОРОЗОВА
До постройки особняка Арсения Морозова на этом месте располагался огромный конный цирк Карла Маркуса Гинне. Но в 1892 году деревянная часть здания цирка сгорела; по одной из версий, причиной пожара стал поджог. Средств на восстановление сгоревшего помещения у импресарио не нашлось, и участок вместе с сохранившимися на нем постройками выставили на продажу. Тогда-то его и приобрела Варвара Алексеевна Морозова, владение которой располагалось по соседству, и вскоре переписала участок на своего сына Арсения.
Арсений Абрамович Морозов приходился двоюродным племянником Савве Тимофеевичу Морозову. Его мать, Варвара Алексеевна, была дочерью известного купца Алексея Ивановича Хлудова. В начале 1890-х годов Арсений Морозов со своим другом, архитектором Виктором Мазыриным, совершил путешествие по Испании и Португалии. На миллионера, равно как и на архитектора, произвел неизгладимое впечатление португальский дворец Пена в Синтре, построенный в середине XIX века и вобравший в себя элементы испано-мавританской средневековой архитектуры и национального стиля мануэлино.
По возвращении в Москву Арсений Морозов загорелся идеей построить себе в Москве дом-замок, повторяющий в общих чертах стиль дворца Пена. На участке, подаренном матерью Варварой Алексеевной к 25-летию сына, вместо небольшого классицистического русского особняка вскоре вырос совершенно необычный дом, который еще на стадии строительства стал объектом насмешливых разговоров москвичей, сплетен, слухов и издевательских газетных публикаций. Общественное мнение восприняло экзотический особняк с явным неодобрением – как выражение крайнего эксцентризма. Разговоры вокруг строительства нашли отражение даже в романе Л. Н. Толстого «Воскресение»: князь Нехлюдов, проезжая по Волхонке, размышляет о строительстве «глупого ненужного дворца какому-то глупому и ненужному человеку», имея в виду затею Арсения Морозова.
Однако вернемся к самому особняку. Неомавританский стиль наиболее ярко проявился в оформлении портала парадного входа и двух башен, расположенных по бокам от него. Полукруглый проем, акцентированный причудливыми витыми колоннами, лепнина в виде ракушек на башнях, ажурные карниз и аттик создают неповторимый колорит постройки. В других частях особняка то тут, то там проглядывают элементы различных стилей: к примеру, некоторые оконные проемы с обеих сторон украшены классицистическими колоннами. Общая же композиция особняка с подчеркнутым отсутствием симметрии частей здания напоминает характерные приемы архитектуры модерна. Внутренняя отделка помещений также отражала широкий разброс эстетических вкусов хозяина: парадная столовая, называвшаяся Рыцарским залом, была декорирована в стиле псевдоготики; главная гостиная, которая предназначалась для проведения балов, выдержана в стиле ампир; а будуар для супруги хозяина особняка был оформлен в барочном стиле. Имелись также интерьеры в арабском и китайском стилях. Над особняком был устроен небольшой висячий сад.
Увы, Арсению Абрамовичу Морозову, прослывшему по всей Москве отчаянным мотом и кутилой, не суждено было долго прожить в роскоши своего экзотического дома. Однажды в 1908 году, стремясь доказать, что человек может вытерпеть любую боль, он на спор прострелил себе ногу. В результате началось заражение крови, от которого через три дня Арсений Абрамович скончался в возрасте тридцати пяти лет.
Наследницей дома на Воздвиженке, согласно завещанию Морозова, стала его возлюбленная – Нина Александровна Коншина. Законная супруга Арсения Абрамовича, Вера Сергеевна, с которой он не жил с 1902 года, пыталась это завещание оспорить, ссылаясь на психическое расстройство мужа и, следовательно, его недееспособность. Однако суд признал доводы В. С. Морозовой несостоятельными, и во владение особняком вступила Н. А. Коншина, которая, не мешкая, продала его нефтепромышленнику Леону Манташеву, сыну одного из самых богатых людей того времени А. И. Манташева.
После Октябрьской революции дом ненадолго стал штаб-квартирой анархистов. А в мае 1918 года сюда перебралась Первая рабочая передвижная труппа театра Пролеткульта. В начале 1920-х годов с ней сотрудничал Сергей Эйзенштейн, который поставил в стенах морозовского особняка несколько авангардистских спектаклей. Театр занимал это здание до 1928 года.
В самом конце 1920-х годов бывший особняк Арсения Морозова передали Наркомату иностранных дел. С 1928 по 1940 год здесь размещалось посольство Японии; в 1941 – 1945 годах здание занимали службы посольства Великобритании и редакция английской газеты «Британский союзник»; с 1952 года в течение двух лет здесь располагалось посольство Индии. В 1959 году надолго хозяином здания стал Союз советских обществ дружбы и культурных связей с народами зарубежных стран, и особняк стали называть Домом дружбы народов. Здесь проводились конференции, встречи с иностранными деятелями культуры, кинопоказы.
И наконец, в 2003 году Управление делами Президента РФ начало переоборудование, реконструкцию и реставрацию особняка. Теперь его официальное название – Дом приемов Правительства Российской Федерации. Он открылся в январе 2006 года и предназначался для проведения различных мероприятий, связанных с тем, что в тот год Россия председательствовала в Большой восьмерке.
В ходе работ были восстановлены и отреставрированы уникальные интерьеры особняка. Эти работы проводила московская фирма «Галерея Идей». По заказу фирмы зарубежные краснодеревщики в кратчайшие сроки изготовили необходимую мебель и другие предметы обстановки.
В наши дни особняк Арсения Морозова теперь используется для проведения встреч правительственных делегаций, дипломатических переговоров и конференций международных организаций.