Я торопливо шел, почти бежал, за конвертом, который подобно путеводной звезде летел впереди, указывая дорогу. По словам увесистого старца, Экзаменационная Комиссия Академии постоянно меняет свое местонахождение, поэтому туда можно попасть только по приглашению. Он вообще много знал, этот дворецкий. Удивительно, что он сам не пошел сдавать экзамен вместо хозяина.
Конверт привел к невзрачному полотняному фургончику, в каких обычно странствуют менестрели, и нырнул внутрь. Я с недоумением обошел повозку кругом, пытаясь представить, какой бедностью должна страдать Академия, чтобы даже экзамены проходили в столь малопригодном помещении. Или конверт просто ошибся адресом?
Набравшись храбрости и наглости, я отодвинул край ткани и взглянул внутрь, ожидая узреть нескольких оборванных старичков… Ага, как же!
Перед глазами соорудилось просторнейшее помещение, богато и ярко разукрашенное всевозможными статуями, фресками, картинами, мозаиками… Стены уходили далеко вверх, и лишь где-то на немыслимой высоте угадывался резной потолок.
Я осторожно отпустил полог, отступил на шаг и вновь взглянул на фургон. Еще раз обошел его кругом. Каша в голове не упорядочилась, мысли полностью сбились с пути истинного, и среди них каким-то образом уложилось вполне логичное представление того, что в игольное ушко действительно способен пролезть слон. По крайней мере, особого удивления я не испытал, хотя и был потрясен. Странное ощущение — я понимал, что такого не может быть, потому и находился в шоке, но в то же время ожидал чего-то подобного, и по этой причине не слишком удивился…
Собрав мысли в кучку, я постучал по деревянным перилам, громко сказал: «Можно?» — и шагнул внутрь фургона. И сразу же оказался в упомянутом помещении. Сзади оказалась впечатляющих размеров дверь, которая гулко захлопнулась за мной. Никаких признаков обшарпанного фургона не наблюдалось.
Когда я сделал еще шаг, в воздухе четко проявилась лестница, которая, впрочем, была прозрачной. Запылала огненная стрелка, указавшая идти вверх. Оробев и смутившись, я поднялся, причем идти оказалось ни долго, ни коротко — ступеней примерно пятьдесят, никаких перил, внизу ясно виден мраморный пол с мозаичными пента-, гекса— и декаграммами. Стены словно расширились еще более, и я шел будто бы по громадному полю, окруженному высокой крепостной стеною.
Когда лестница закончилась, я оказался в помещении, куда меньшем прежнего, однако обладавшем тяжелой, насыщенной магией атмосферой, настороженность почти физически ощущалась вокруг. Передо мной в высоких креслах за массивными столами восседали двенадцать суровых мужчин и одна суровая женщина посередине. Все они смотрели на меня сверху вниз, видимо, имея склонность оценить скромные познания Мага Второй Ступени Огня на предмет присвоения ему Ступени Третьей…
— Крамблер Остограм Хасиахулла, — звучным, глубоким, не лишенным приятности голосом произнесла женщина. — Девятнадцатого дня седьмого месяца третьего года вами была подана заявка в Королевский Магистериум на предмет квалификации практического искусства владения Силами и теоретических познаний в области Огненной Магии. Теоретический экзамен был успешно сдан вами четвертого дня пятого месяца первого года, после чего вы пожелали ускорить аттестацию. Комиссия изъявила согласие на подобного рода поощрение в награду за отменное владение теоретическими основами и неоднократные успехи в изысканиях, направленных на совершенствование общемагических знаний. Вы подтверждаете это, коллеги?
— Подтверждаю, — по очереди высказались суровые мужи и вновь мрачно уставились на меня проницательными глазами.
— Вы подтверждаете это, экзаменуемый?
Я не сразу сообразил, что вопрос обращен ко мне.
— Э… ммм… кха-кха… Да, коллега, подтверждаю…
Видимо, я сморозил какую-то чушь, ибо лица приобрели потрясенные выражения, а женщина поперхнулась подготовленным словом.
— Хорошо, — справилась она с собой. — В таком случае, напомню, что меня вам следует называть «госпожа Председатель», а прочих членов комиссии — «господин Член комиссии». Странно, что вы это забыли.
— Хмм… — пробормотал я. — Господин член… комиссии… Ладно…
Похоже, меня не услышали.
— Итак, вам следует привести нам весомые доказательства вашей компетентности в области Огненной Магии на уровне Третьей Ступени Познания. Если вы готовы, экзаменуемый, извольте приступить.
Я тупо посмотрел на «госпожу Председателя», на «господ Членов комиссии», соображая, к чему же должен приступить. Они с надеждой поглядывали на меня, ожидая каких-то осознанных действий… я же категорически не мог догадаться, чего все-таки ждут. Наконец, осенило! Они ждут, что я начну показывать фокусы! Ничего себе…
Я почесал в затылке, чем вызвал очередную порцию недоуменных переглядываний магов, затем покряхтел.
— Кхе-кхе… Да… Что же вам показать-то…
Мозги судорожно перебирали события последних часов, выискивая в них подходящий для разработки сценарий… Что-нибудь такое, связанное с огнем. Ну хотя бы самое примитивное! Потом можно будет плясать от него дальше…
— Кхе-кхе, — снова покашлял я. — Я умею, например, разжигать костер…
Члены комиссии изумленно переглянулись. Похоже, сами они этого делать не умели.
Выхватив из-за крайнего стола свободное кресло, я несколько раз хрястнул им по полу, в результате чего образовалась небольшая кучка дров. Расположив над нею ладони, я постарался представить, что от них к дровам идет некая энергия, коей подвластно все живое и неживое, способная обратить их друг в друга. Опустив веки, я подумал и тихонько прошептал: «Фай!»
Ладони обожгло, но я успел их отдернуть, так что волдырей скорее всего не будет. Открыл глаза, увидел веселое пламя на мозаичном полу экзаменационной и потрясенные лица экзаменаторов. Такого они, судя по всему, еще не видели. Госпожа Председатель подобно рыбе открывала и закрывала рот, но ничего произнести не могла.
— Что бы еще вам продемонстрировать? — задумчиво сказал я, озираясь по сторонам. — Во! Придумал!
Оказывается, я разжег костер в самой середине каббалистического символа — пентагона. Углы знака были расписаны различными иероглифами, явно имеющими отношение к Магии Духов Огня… Что навело на эту мысль, не могу сказать. Однако уверенность в сем факте возникла сразу.
Я аккуратно, четко чеканя шаги, обошел пентагон, следя, чтобы линии оставались точно посередине стоп, и при этом бормотал какую-то бессмыслицу, надеясь, что она окажет нужное воздействие:
— Имп! Лисит! Чар! Актер! Ин! Тегер! Рил! Дубл! Преци! Жон! Лож! Икал!
По зале пронесся прохладный ветерок.
Завершив периметр, я развернулся лицом к пентагону, воздел длани и, состроив такую зверскую рожу, какую только мог, заорал, надрывая голос:
— Калл!!! Сабрутин!!!
Прохладный ветерок мгновенно превратился в ледяной шквал, чередующийся с обжигающими порывами адской бури, на моих едва отросших волосах образовалась постоянно тающая снеговая шапка, брови и ресницы заросли сосульками. Одежду едва не сорвало, остался бы я голым… однако она оказалась крепче этого каприза магии. Господа Члены комиссии вместе с госпожой Председателем сидели тихо, едва слышно стуча зубами.
Костерок же посредине пентагона не снесло вихрем. Напротив, он разгорелся ярче, еще ярче, запылал яростно… и вдруг взорвался! Но клочья огня и головешки не раскидало по зале, они внезапно закрутились в смерче с жутким стуком, перерастающим в вой. Постепенно в воздухе из огня, дыма, сажи и угля вырисовалась устрашающая фигура демона.
— Ты кто? — дрожащим голосом спросил я.
— Я? — взревело чудовище, — ты спрашиваешь меня?! Уа-ха-ха-ха-ха! Ты вызвал меня! Я свободен!
— Но… Как так? Я же назвал имена, чтобы линия стала преградой…
— Ты назвал моих братьев, а меня — нет! И я свободен! Свободен!!!
И демон шагнул ко мне, протягивая чудовищные когтистые лапы. Жаркое дыхание опалило голову, мгновенно растопив иней. Однако не было зловония, лишь очищающий запах пламени окутал меня…
— И я голоден! Голоден!!! — проревел демон. — Я всех вас съем!
— Погоди, — сказал я. — А ты уверен, что я не назвал твоего имени?
— Как это, — опешил он. — Конечно, не назвал, я бы услышал.
— А ты не чихал в это время?
Демон только презрительно рассмеялся.
— Может быть, зевал?
Чудовище гордо смотрело на меня. Правда, немедля съесть уже не порывалось.
— Или беседовал с кем-нибудь из братьев?
Гордая рожа дрогнула и смягчилась. Не на мои, впрочем, слова, а на воспоминание о чем-то. Я лихорадочно нащупывал мысль.
— Или не братьев? Ага! Беседовал с сестрицей! А сестрицу зовут Аей?
— Кто сказал?!!
— А тебя, значит…
Демон взревел и потянул ко мне лапы.
— …зовут…
Коготь зацепил меня за рукав и вонзился в плечо.
— … Аз!
Вновь взвыл воздух, возвращая шквал обратно в пентагон. Демона оторвало от пола и швырнуло внутрь, при этом из моего плеча был выдран здоровый кусок мяса. Но почему-то боль ощущалась где-то далеко, почти нереально.
Аз бесновался внутри пентагона, Члены комиссии сидели бледные, осунувшиеся, всю их надменность как рукой сняло… Я взмахнул руками — при этом правая двигалась замедленно, нехотя, орошала пол кровью.
— Успокойся, — сказал я. — Никто тебя не тронет.
Демон замер и уставился на меня желтовато-красными глазищами, в которых пылал адский огонь. С ощеренных клыков капала мутная слюна и испарялась, не долетев до полу.
— Ты кто такой? — прошипел он, и в голосе слышался рев пожара. — Я о тебе не слышал, и это странно, ибо маг, способный усмирить вырвавшегося на свободу демона, подобен Мастеру. Мастеров же в мире слишком мало, чтобы я не знал их всех наперечет.
Аз хищно повел головой, оскалился в сторону Членов комиссии и вновь повернулся ко мне. Я невольно залюбовался этой зловещей грацией, торжеством дикой, злой красоты.
— А маг, способный вернуть за Ограду меня — Мастер из Мастеров. Так кто же ты?!
Полыхнуло пламя, взревело, заполнило все пространство внутри пентагона, скрыв на мгновение чудовище, но за пределы знака не вырвалось — и опало. Наступила тревожная тишина. Аз внимательно смотрел на меня, приняв позу настороженного демона, не шевелясь.
— Кхм… — просто сказал я. — Хорс прозываюсь… Память Потерявший.
И неожиданно Аз низко склонил голову.
— Прими мое почтение… о Хорс. — Почему у меня сложилось впечатление, что он запнулся не случайно. Неужто Демон знает, кто я на самом деле?
— Принимаю, о Аз.
— Что повелишь, о вызвавший?
Вот так уже, да?
— Перво-наперво, излечи плечо.
Демон крякнул, что-то пошептал, дунул. Я ничего не почувствовал, но рука вдруг стала двигаться уверенней. Глянув на нее, я увидел под порванной тканью гладкую чистую кожу, куда чище, чем кожа вокруг. Давно пора помыться, скоро уж вонять начну, как козел…
— А теперь скажи, кто я!
Аз сник и вмиг погрустнел.
— Не могу, о вызвавший. Сие не в моих силах совершить!
— Даже под угрозой вечного заточения? — не поверил я.
— Увы! Вечное заточение не так страшно, как возмездие за разглашение!
Ничего себе! Что это за «разглашение» такое?
— И что же можешь ты мне сказать, несчастный?
— Все, что не касается упомянутого, о вызвавший.
Слагалось странное ощущение, что демон одновременно преклоняется предо мной и издевается. Ладно, к черту глюки…
— Значит, ничего.
— Увы, о вызвавший, так оно и есть. То, что могу поведать, тебе не потребно, а нужное я сообщить не в силах. В твоей власти повергнуть меня в вечную воду, — тут я заметил, как Аз едва передернулся, — и если так решишь, то подчинюсь!
— Да нет, иди с миром, — устало махнул я рукой и хлопнул себя ладонью по макушке. — Калл! Ретурн!
Вновь полыхнул огонь, взревел в пентагоне, распластался по невидимым стенам, достиг уже закопченного потолка, вдруг опал… и на пол посыпались малочисленные недогоревшие головешки, пепел, угли…
Посозерцав примерно с минуту этот бардак, я оглянулся и увидел, что во всей зале, только недавно сиявшей чистотой, великолепием и роскошью, насыщенной тяжелой магической атмосферой, царил такой же беспорядок. Стены заляпаны сажей, редчайшие и древнейшие гобелены прожжены до дыр, края некоторых столов обуглены, по всему помещению разбросаны полусгоревшие бумаги, когда-то содержавшие важную информацию… Господа Члены комиссии и госпожа Председатель сидят с отваленными челюстями, вытаращенными глазами, посыпанные пеплом и в грязных, закопченных одеждах. Словно трубочисты, пришедшие на собрание своей Гильдии сразу после работы.
— Кхе-кхм, — громко произнес я. — Вот, например, у меня есть еще в запасе один трючок-с…
— Стойте! — вышла из прострации госпожа Председатель. — Стойте, колега! Аттестационная комиссия имеет необходимость обсудить продемонстрированный опыт!
Почувствовав в ее голосе истерику, я решил уступить женщине, хотя действительно думал попробовать вызвать еще одного демона. Или не демона, если уж на то пошло. А именно — того, кто наложил запрет… Как посмел?!
Господа Члены комиссии выбрались из ступора и, тесно сгрудившись, о чем-то начали горячо спорить. До меня доносились только отдельные слова, из которых никак не получалась ясная картина спора. Спустя две минуты я заскучал, перестал подслушивать и начал прикидывать, станет ли вот эта мозаика сюрреалистичной, если полить ее сверху жидким огнем. По идее, цвета должны резко измениться, что внесет в картину свежесть, необычность, фантазию, заставит зрителя задуматься о бренном и о космическом…
— Официальная Экзаменационная Комиссия Королевского Магистериума, — оторвал меня от мыслей звучный, не лишенный приятности, а сейчас и несколько истеричный голос, — после непродолжительного обсуждения поставленного опыта и навыков опытующего пришла к следующему заключению. Продемонстрированный эксперимент показал высокую компетентность соискателя в разрабатываемой области, выявил глубокие практические познания оного, а также значительный творческий потенциал. Исходя из вышеизложенного, комиссия пришла к решению прекратить аттестацию как излишнюю трату времени и постановила присвоить соискателю Пятую Ступень Познания с предоставлением сопутствующих прав и привилегий.
Все господа Члены комиссии торжественно встали, я же — напротив — ошарашенно сел на пол.
— Крамблер Остограм Хасиахулла, — медленно, тягуче произнесла госпожа Председатель. — Сим удостоверяю присвоение! — и она сняла с шеи крупный серебряный медальон, а затем с размаху стукнула им по столу. Раздался грохот. Побрякушка, вопреки ожиданию, не отскочила от поверхности, а осталась на ней как приклеенная.
— Сим удостоверяю присвоение! — рявкнул старец слева от женщины и так же поступил со своим медальоном. Друг за другом их примеру последовали и остальные Члены комиссии, причем грохот каждый раз был все сильней, а после пятого удара начали появляться вспышки.
Когда последний, тринадцатый Член комиссии присоединился к общему мнению, шум не смолк, а усилился, разорвал пространство. Далекий потолок треснул, разошелся, и молния ударила из кучи медальонов вверх, сверху же ей навстречу неслась молния другая. Встретившись в пути, они брызнули в стороны осколками ярчайшего света, отчего у меня потемнело в глазах, и я на несколько минут совершенно ослеп.
Окружающее проявлялось медленно, нехотя, сначала крупными, контрастными деталями, потом вычищалось, становились заметны менее яркие цветовые переходы. Я с интересом следил за процессом обретения зрения и думал, что вот, наверное, восстановление памяти должно быть чем-то схоже…
— Решение принято и освидетельствовано! — с некоторым удивлением заявила женщина и забрала свой медальон из кучи. Все остальные по очереди повторили ее действия.
Значит, тот фейерверк был проявлением согласия небес? Интересно…
— Волею Королевского Магистериума объявляю заседание комиссии завершенным и закрытым.
Маги молча уставились на меня. Я понял, что пришла пора уходить. Но сделать это просто так я не мог. Обязательно нужно оставить этим сердечным, добрым людям что-нибудь на память.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я. — Не могу уйти без подарка. Давайте я вам усовершенствую эту мозаику, будет напоминать обо мне и о бренности сущего…
В кругу господ Членов комиссии возникла легкая паника. Не обращая на них внимания, я простер руки в сторону мозаичного панно и пожелал немного жидкого огня.
— Калл. Фай, — шепотом завершил я заклинание.
И словно откуда-то из громадной бочки на картину выплеснули пламя. Оно хлынуло, мгновенно меняя цвета красок, обесцвечивая яркие детали и подчеркивая доселе незаметные штрихи… Однако огонь не остановился на этом. Хищно пожирая полусгоревшие листочки бумаги, он быстро пополз во все стороны. Я едва успел развернуться и сигануть в раскрывшиеся двери, задом почувствовав жар.
Споткнувшись об оглоблю, я с размаху сверзился с телеги прямо в грязь. Рядом кто-то весело захохотал. Недовольно повертев головой и стерев рукавом с лица жирную землю, я осторожно встал.
Матерчатый полог фургона потихоньку тлел. Изнутри еле слышно доносился рев огня, треск лопающегося от жара дерева, грохот падающих балок… Похоже, я напоследок вызвал там нешуточный пожар. Оставалось надеяться, что господа Члены и госпожа Председатель имеют достаточную квалификацию, чтобы суметь выбраться живыми.
Громкий хохот не смолкал. Я недовольно развернулся и узрел перед собой двоих упитанных верзил, которые, уперев руки в бока, глазели на меня, оборванного, обгоревшего, усталого, грязного и недовольного.
— Ну, чего? — спросил я.
Один из верзил подошел ко мне и сильно ткнул пальцем в плечо. Понятное дело, я не ожидал такой подлости и, не удержавшись на ногах, вновь плюхнулся на землю.
Новый взрыв хохота потряс пространство… Я подпер подбородок рукой, утвердил локоть на колено и задумчиво уставился на верзил, соображая, что с ними делать. Вроде вредить не хочется…
А придется.
Я поднялся, отряхнул зад — безуспешно, впрочем, глянул на ближайшего увальня, размахнулся и врезал правой ему в живот.
Против ожидания, он не отлетел на двадцать метров, но лишь крякнул и согнулся пополам. Впрочем, тут же распрямился и выдал великолепный хук мне в челюсть снизу. Громко лязгнули зубы, я почувствовал, что отрываюсь от земли, описываю эдакую дугу в воздухе и хлопаюсь на землю. Больно…
С некоторым трудом поднявшись, я ощупал челюсть. Вроде бы цела. Но как он посмел!
Увалень схватил меня за воротник, размахнулся и швырнул в кучу мусора. Я, как пьяный мужик, с размаху врезался в нее и распластался поверх отходов, раскинув руки и с интересом уставясь на карниз, нависающий над кучей. Встать оказалось на этот раз труднее. Однако я совершил и этот подвиг, а потом, разозлившись окончательно, набычился и двинулся на противника, который с удивлением смотрел на меня, видимо, пытаясь понять, каким образом я умудрился выстоять против него. Ха! Я еще всем тут покажу!..
Под громкий заливистый смех второго верзилы я, наклонив голову подобно быку, бросился на увальня, намереваясь врезать ему как следует и покончить с этим малоприятным делом. Проскочив мимо, я удивился, ибо довольно трудно промахнуться в такую тушу… и тут же ахнул, так как в бок врезался пудовый кулак и напрочь отбил дыхание. Меня развернуло, перед глазами тут же возникла грязная ступня необъятных размеров, аккуратно стукнувшая в лоб. Я прореагировал очень активно — произвел своего рода сальто, в конце которого уткнулся лицом в грязь, уже не первый раз за последние десять минут, а ноги бодро шлепнулись на землю спустя секунду.
Вставать что-то не хотелось, но я себя пересилил и сел. Потом попытался подняться, что тоже получилось, хотя и с куда большим трудом, нежели раньше. Сквозь заливавший глаза пот я разглядел довольного и слегка удивленного противника, растиравшего в предвкушении кулак.
Не следует давать ему еще одну возможность сделать меня… Подковыляв на нетвердых ногах чуть ближе, я ловко повернулся на левой пятке, одновременно вздымая правую ногу на уровень лица… и наткнулся развилкой на уже знакомую необъятную ступню. Больше я ничего предпринимать не стал, ибо был не в состоянии. Выпучив глаза и судорожно хватая воздух, я пытался унять дикую боль в промежности; равновесие оказалось в этот момент наименее важной вещью, поэтому я рухнул в том положении, в каком стоял. А сознание милосердно меня покинуло…
Когда я очнулся, хохот еще звенел в ушах, в голове раздавались какие-то гулкие звуки, а в паху невыносимо болело. Спустя несколько секунд все объяснилось просто. Второй верзила до сих пор хохочет — у него не все дома, что ли? — вырубивший меня противник бьет по щекам, приводя в чувство, ну а пах… да, пах… эх-хе-хе…
— Эй, ты жив?
— Кто, я? Не знаю. Щас подумаю…
— Значит, жив, — удовлетворенно произнес верзила. — А то я уж думал, что угробил тебя. Крепок оказался, надо же…
— Зачем ты меня так побил?
— Как зачем? Сам напросился!
— Я?
— Ну да. А кто же в в грязь кидался, кулаками махал? И вообще мог… прибить.
Я открыл глаза и оглядел недавнего противника. Мелькнувшая догадка оказалась верной, одет он странновато.
— Только потому, что я далеко от родины, усомнился в знании местными наших обычаев. Ты, конечно, сделал вызов по всем правилам, но мало ли чего на свете не бывает — даже такие невероятные совпадения.
— Ага.
— Чего?
— Ага, говорю.
— Чего «ага»?
— Совпадения. Бывают. Вот и случилось. Стал бы я в грязь прыгать, чтобы с незнакомцем подраться. Здесь желающих кулаками помахать за каждым углом пруд пруди.
— Да? Хм. Странно, — почесал затылок верзила. — Тут что, за каждым углом мастера рукопашного боя скрываются?
Он встал с корточек, подал мне ладонь, помогая встать, и прикрикнул на своего веселого спутника, чтобы тот замолк.
— В таком случае, раз это было досадное совпадение, приношу свои извинения, — виноватым тоном сказал он. — Немного ошалел от неожиданности — так далеко от родины, и вдруг знакомые обычаи… Хочу сказать, что деретесь вы совсем неплохо.
— Обычно-то лучше, — скромно потупил я глаза. Впрочем, это сделать было нетрудно — веки стремительно заплывали, и держать их открытыми становилось все проблематичнее. — Просто сейчас, после тяжелого испытания…
— А! О! — похоже, собеседник не очень-то поверил. Ну и ладно…
— Можно спросить, откуда вас привели сюда дороги? — осторожно подступился я.
— О… — глаза верзилы мечтательно затуманились. — Это долгий путь через чудесные края… Но в самом начале его лежит прекрасная страна, называемая Артанией. Там нет больших городов, как здесь, в тоже по-своему красивых землях, но это только достоинство нашей земли. По бескрайним степям бродят кочевые племена, не признающих большей радости, чем нестись на боевом коне вперед — неважно, в битву ли, в соревновании или просто так.
— Наверное, вы в своем народе вроде менестреля? — предположил я, уловив уже знакомые интонации.
— Да, а как вы догадались?
— Имею счастье быть лично знакомым с несколькими местными вашими коллегами.
Вот черт, похоже, зуб расшатался, шепелявить начинаю…
— А, случайно, не знакомы ли вы с неким Лемом?
— А что такое? — осторожно спросил я.
— Давно хочу повидать проходимца, — мрачно ответил менестрель. — Есть один старый должок…
— Эээ… Нет, пожалуй, я его не знаю… Вернее, знаю одного Лема, но на проходимца он не очень похож, так что, скорее всего, вы ищете не его.
В глубине души я, разумеется, был искренне убежден в обратном.
— Ну что ж… — вздохнул верзила. — Если вдруг встретите, передайте, что его ищет Антрох из Артании. А сейчас скажите, могу ли я чем-то оплатить вам неверно понятый мною ритуал?
— А?
— Я ошибся в понимании ваших действий, — терпеливо объяснил он. — Вина на этом лежит целиком на мне. Желательно не оставлять позади себя подобные неотплаченные приключения, посему хотелось бы сделать что-то для вас, дабы вы не держали зла.
Я посмотрел на довольное сытое лицо менестреля, на его рост, бывший полголовою выше моего, на плечи, в которые вполне могли бы поместиться двое меня, на мускулы, весело выпирающие из одежд… Трудно держать на такого человека зло, — только портить себе жизнь и нервы несбыточными фантазиями об отмщении.
— Ну, хоть ничего от вас не стал бы требовать, — неуверенно отвечал я, — но, исключительно ради вашего спокойствия… Видите ли, я собирался пойти в порт, чтобы договориться о месте на каком-нибудь судне, следующем в Райа. Однако сейчас, с моим нынешним видом, — я бегло осмотрел себя и вновь ужаснулся увиденному, — вряд ли кто-нибудь окажется столь опрометчивым, чтобы согласиться на еще одного пассажира. Вот если бы вы смогли мне помочь в этом…
— О! — лицо Антроха просветлело. — Как раз завтра во второй половине дня мы собираемся отплыть на корабле в столицу этого замечательного государства! Если вы будете так добры принять мое приглашение и осуществить совместное путешествие…
— Да, было бы неплохо, — несколько удивился я удаче. — Но я… эээ… не один. Со мной спутница.
— Увы, — сразу же помрачнел странный менестрель, — капитан не приемлет женщин на борту.
— Да, жаль, — без особого, впрочем, сожаления согласился я. — Ладно, не стоит утруждаться, постараюсь сам найти судно.
Сердечно попрощавшись, мы двинулись в разные стороны.
— Вы все-таки имейте в виду, — крикнул мне вслед Антрох, — корабль называется «Принцесса Жюльфахран», и если вы избавитесь от спутницы, милости просим.
Что?!!
Я мгновенно развернулся.
— Простите, как называется корабль?
— «Принцесса Жюльфахран».
— Хм… Видите ли, мою спутницу зовут именно Жюльфахран.
— Вот как? Вы серьезно? Но тогда совсем другое дело! Капитан, несомненно, будет рад принять у себя на корабле женщину с именем, принесшим ему богатство и удовлетворение жизнью. Хотя нынче каждая десятая девица в Тратри носит упомянутое имя, все же это достаточно веская причина, чтобы отменить ради нее запрет.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я. — Непременно будем. Когда, вы говорите, отплывает корабль?
— Ближе к вечеру. Гемгек-Чийр — залив спокойных вод и ровных дон, поэтому ночное путешествие по нему ничем не опасно. Утром уже будем в стольном граде!
Машинально шагая обратно по извилистому пути в сторону дома колдуна, я пытался прокрутить в голове события последних часов. Нельзя сказать, чтобы все складывалось наилучшим образом, однако и жаловаться не приходилось. Мимоходом, намереваясь найти способ добраться до Райа, я вывел из строя опытного чародея, получил вместо него статус мага Пятой Ступени Познания Огня, набил несколько шишек и синяков о землю и пятки чудаковатого заезжего менестреля-единоборца, вдоволь вывалялся в грязи, родил некоторые подозрения в отношении Жули — и тут же их уничтожил, ибо, если каждая десятая девушка зовется так… То ничего удивительного в том, что дочь богатого купца получила это имя, нет.
Когда я очнулся от мыслей, передо мной была дверь с дверным молотком, издающим, как помнится, совсем не характерный для него звук. Как я добрался сюда? Ведь лабиринт переулков и улиц Габдуя не так-то просто преодолеть, а таблички со стрелками в этот раз на глаза не попадались…
На вежливый звон дверь открылась, и на пороге возник дворецкий.
— А, это вы, — без особого энтузиазма сказал он. — Входите. Господину Крамблеру будет интересно послушать о вашем провале. Конечно, когда вы его расколдуете.
Старик, похоже, и мысли не допускал об обратном. Что ж, попробую не разочаровать. Тем более, что маг Пятой Ступени должен суметь добиться такого незначительного результата, как разморозка мясных изделий в живом виде…
Крамблер Остограм Хасиахулла стоял в прежней позе, направив изготовленные к запуску колдовского огня руки на меня; недоделанный бутерброд с авокадо размазался по полу, когда чародей выронил его при моем появлении. Слуга не стал убирать беспорядок, и правильно сделал — тогда появились бы излишние затруднения в обращении процесса.
Обошедши несколько раз ледяную статую, я осмотрел ее; глаза Крамблера грозно сверкали, как живые… однако направление взгляда не менялось. Хотя, когда я взглянул в них в упор, показалось, что колдун меня видит и осознает, и не может следить постоянно только потому, что не способен не только делать телодвижения, но и вращать глазами.
Как там было-то?..
Я встал в импозантную стойку, похлопал себя по макушке, скорчил страшную рожу и заорал:
— Калл! Рестор!
После чего сообразил, что, если чародей разморозится, то шквал огня от его руки понесется прямо на меня…
Я отпрыгнул в сторону как можно скорее, заодно свалив и старика, чтобы его не задело. Ничего не произошло.
— Я, конечно, знал, что вы не в себе, но к чему бросаться на людей? — ядовито осведомился слуга, вставая и тщательно отряхивая ливрею.
— Жизнь вам спасал, — хмуро ответствовал я, пытаясь сообразить, почему заклинание не сработало.
— Ну и как? Спасли?
— Не знаю пока…
Чуть изменив позу и предусмотрительно встав в сторону от направленной руки чародея, я проследил, чтобы слуга не оказался на линии огня — и попробовал еще раз. Та же история.
— М-да… Хм…
Что бы еще предпринять? Ага, придумал!
Отломив от обуглившегося в прошедшем сражении кресла кусочек, я начертил на полу пятиугольник, стараясь сделать его как можно более правильным. Слуга с неудовольствием наблюдал за этим варварством.
— Вы хотя бы знаете, что творите?
— Надеюсь, что да…
Бросив в центр пентагона остатки уголька, я простер руки, ухмыльнулся и, пощелкав языком, громко произнес:
— Аззззз!
Хлопнуло, помещение наполнилось удушливым дымом; очевидно, защита получилась неидеальной, коли дым смог преодолеть ее границы. Словно из ниоткуда появился сноп пламени, мгновенно увеличившись, превратился в огненную фигуру демона.
— Кто-о, — зарычал он, — кто посмел?! А! — увидел меня Аз. — Это вы. Примите мое почтение.
Он не пытался прорваться сквозь преграду, хотя и я, и демон прекрасно знали, насколько она слаба и хрупка.
— Можешь выполнить одну мою просьбу?
— Все что угодно в пределах разумного.
— Разморозь этого человека, пожалуйста.
Аз медленно повернулся к Крамблеру, рожа чудовища хищно скривилась.
— Это мы в момент…
— Но только чтобы он был живым, — предупредил я.
— Само собой.
Демон выпрямился во весь свой чудовищный рост, взмахнул лапищами и направил на Крамблера огненный поток. Фигуру колдуна объяло пламенем. Увесистый старец за мной сдавленно вскрикнул. Когда огонь опал, чародей неподвижно стоял в прежней позе, и даже на палец не изменил своего положения.
Аз озадаченно посмотрел на результат неудачи, потом виновато обернулся ко мне.
— Сейчас, сейчас…
Вторая попытка, еще более впечатляющая, чем первая, и третья, самая грандиозная, имели такой же успех.
— Никак, — развел лапами Аз. — Можно я позову братьев?
— Зови, — согласился я, рассудив, что вреда особого от толпы демонов ожидать не приходится, если нужно будет, справлюсь со всеми.
Аз взревел злобно, заорал что-то неразборчиво… Атмосфера мгновенно заполнилась миазмами, дымом, стало трудно дышать. Я закашлялся, согнулся пополам, а когда выпрямился, стало еще и тесно, к тому же… Хотя помещение не такое уж маленькое, но тринадцать демонических существ, каждое из которых притом вдвое больше человека, заполнили его под завязку.
Стараясь не вглядываться в злобные оскаленные морды, хищно уставившиеся на меня, я махнул рукой:
— Приступайте.
И началось…
Не буду описывать все безобразия, которые вытворяли эти твари в попытках вернуть жизнь заколдованному чародею. Я просто стоял, наблюдал и дивился, до чего же может дойти извращенная нечеловеческая фантазия… И все-таки ни одно из ухищрений не принесло результата.
Выдохнувшиеся демоны встали передо мной, виновато опустив головы.
— Ничего не получается, — растерянно отрапортовал Аз. — Никакой реакции не наблюдаем, хотя работали очень и ах усердно!
— Да, я видел, — безнадежно махнул я рукой и устало опустился в кресло. Старец тут же заворчал, что грязным задом порчу дорогую мебель. Ничем его не проймешь…
Побарабанив пальцами по подлокотнику, я задумчиво сказал:
— Ерунда какая-то. Тут уж никакой «калретурн» не поможет…
Сноп пламени промелькнул мимо, врезавшись в Аза. Аз жалобно всхлипнул, отлетел назад и провалился в узкую щель в пространстве, раскрывшуюся у стены. С диким воем туда же затянуло и остальных демонов, сплющив их почти до двумерных фигур. Спустя полминуты в комнате остались только я, старец да статуя…
Статуя?
Я быстро вскочил с кресла, развернулся и наткнулся на разъяренного и озадаченного Крамблера, приготовившегося выпустить в меня следующий снаряд.
— Что здесь происходит? — вкрадчиво спросил он тоном, от которого мурашки побежали по коже.
— Демоны, сэр, — выступил старец.
— Я сам вижу, что демоны! Что этот проходимец делает у меня в доме? Вместе с демонами!
— Вас расколдовывает, сэр.
— Меня? — Крамблер недоумевающе уставился на старца, затем оборотился в мою сторону. — От чего меня расколдовывать?
— Я вас заморозил, сударь. Случайно, — сказал я. — И, чтобы не причинять вам вреда, предпринял попытки разморозить.
— Не причинять мне вреда? — судорожно хихикнул колдун. И обвел взглядом разгромленную демонами гостиную. Потом поднял глаза кверху — явно вспомнил безобразие, творящееся в лаборатории. — Не причинять мне вреда! Ах да… Припоминаю… Вроде как прыгали вокруг и что-то делали. Размораживали, значит? Ну-ну… А…
Крамблер вдруг резко сел в кресло.
— Приглашение было? — спросил он дрожащим голосом.
Мы со слугой переглянулись.
— Да, сэр…
— О великий Тбп, — застонал чародей. — За что мне такое испытание!
— Сэр…
— Какой черный час привел этого проходимца в мой дом!
— Сэр…
— Крамблер, черт подери, я сдал за тебя экзамен!
— Ты? — чародей безумно взглянул на меня. — О, моя карьера, моя репутация…
Несчастный схватился за голову и с тоской закачался в кресле.
— Дали Пятую Ступень Познания, — невинно продолжил я.
— Пятую Ступень, Пятую Ступень… О, бедный я… Пятую Ступень?!!
Наслаждаясь всеобщим вниманием, я отвесил вежливый поклон.
— Ага. Пятую Ступень. Прервали экзамен на середине.
— Почему? — не понял Крамблер.
— Им демон очень понравился.
— Демон?
— Да. Аз. Ну, ты его видел, вместе с семейством. Недавно.
В глазах колдуна начало проявляться понимание.
— Ты что, вызвал эту свору на экзамен?
— Да нет, только Аза, а что?
— Тогда все понятно…
— Ага, они жутко перепугались…
— Никогда, — наставил на меня палец чародей, — ни один экзаменуемый не вызывал духов на испытаниях. Просто потому, что сие невозможно. Аттестационная Палата защищена столь могучими заклинаниями, что даже магу Десятой Ступени не преодолеть их. Заклинания накладывали Мастера. Видно, только случайность позволила тебе обойти защиту…
— Может быть, — пожал я плечами. Вид у меня был самый разнесчастный. — Кажется, Аттестационной Палаты больше нету…
— Как так?
— Ну… Пожар, знаете ли…
— Пожар?
— Да так… Хотел оставить о себе память, подправить немного мозаику на стене… до сюрреализма. Но не рассчитал.
Крамблер молча посмотрел на меня, на слугу, огляделся, вздохнул и сказал:
— Я закончу свои дни в сумасшедшем доме. Считайте, что ваша память навеки оставила вас, так будет легше…
После чего устало прошел мимо, поднялся по лестнице и исчез где-то в недрах дома.
— Полагаю, вы закончили здесь дела, сэр? — вежливо осведомился старец.
— Да, пожалуй, — тоже устало согласился я и поплелся к двери. Она захлопнулась за мной, послышался устрашающий скрежет запоров, ставни на решетчатых окнах разом закрылись, дом быстро превратился в неприступную крепость. Сфинксообразные бестии с двух сторон крыльца ощетинились и зашипели, и продолжали скалиться до тех пор, пока я поспешно не отошел подальше от негостеприимных стен…