На следующий день Анна, получив у Филлера выходной, с папкой документов, касавшихся Анджея, отправилась в городской суд. Шел дождь, и Буся нервничала, что у Анны дырявый зонтик.

Около десяти утра позвонили в дверь. Ника была еще в старом растянутом банном халате, выйдя из ванной, она как раз вытирала полотенцем мокрые волосы.

На пороге стоял высокий мужчина с напряженным, каким-то волчьим выражением лица. На нем была плащ-накидка, с которой стекала вода. Он отдал честь, приложив два пальца к козырьку полевой фуражки.

– Полковник Ярослав Селим. Могу ли я видеть жену майора Филипинского?

– Она только что ушла.

– Надолго?

– Она пошла в городской суд. Может быть, вы подождете маму?

Нет, нет, он не может ждать. Ему надо кое-что передать госпоже майорше, а есть такие дела, которых не следует откладывать, так что будет лучше, если он поищет ее в суде.

– Вы ее знаете? – Ника была явно удивлена, когда полковник утвердительно кивнул в ответ.

– Я ее узна2ю, панна Ника. Простите, – поправился он, – панна Вероника.

Когда он говорил это, его измученное лицо смягчалось теплым взглядом светлых глаз. Он окинул взглядом всю фигурку девушки. Ника смутилась из-за своего вида. Машинально она коснулась родинки на щеке.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Вы выросли и стали красивой барышней.

Он козырнул, натянул капюшон брезентового плаща и стал спускаться по лестнице. Ника провожала его взглядом: кем был этот человек, который не только знал ее имя, но знал и ее уменьшительное имя, который к тому же утверждал, что узна2ет Анну? Что за дело, которое не терпит отлагательства, привело его сюда?

– Кто это был? – из коридора донесся голос Буси.

– Какой-то полковник.

– Это от Анджея! – В голосе Буси прозвучала непоколебимая уверенность. – В какой он был форме?

– С «вороной» на фуражке.

– Это он! – Буся схватила внучку за руки и стала их трясти. – Что он сказал?

– Он говорил со мной, называя меня «панна Ника». Откуда он меня знает?

В это время Ярослав Селим уже стоял в воротах дома на противоположной стороне улицы и, глядя на окна квартиры Филипинских, вынимал из кармана пачку папирос «Свобода». Закурив папиросу, он затянулся с жадностью тонущего человека, который пытается судорожно схватить глоток воздуха. Взглянув на часы, решительно зашагал, разбрызгивая лужи офицерскими сапогами.