Анна почувствовала запах орхидей, исходивший от наклонившейся к ней женщины. Потом она догадалась, почему от женщины пахло орхидеями: эти цветы она носила на могилу мужа.

– Вы меня не узнаете? – спросила женщина, остановившаяся возле ее столика в фотоателье Филлера. – Мы познакомились на похоронах моего мужа. – Она наклонилась и вполголоса напомнила Анне, что тогда она хотела от нее узнать, как это возможно, что ее муж, полковник доктор Густав Зиглер, был там , а умер здесь, в краковской больнице. Она пришла, так как у нее есть для Анны важное известие. Собственно говоря, она явилась сюда в роли посредника, ибо это вдова ротмистра Венде прислала ее к Анне по одному весьма секретному делу…

– Я не знаю, что между вами произошло, но госпожа Рената Венде опасается, что она будет вами встречена недоброжелательно. А поскольку ей необходимо сообщить вам нечто важное, то она попросила меня передать вам вот это.

Анна встала. Ее охватила скорее тревога, чем любопытство, ибо загадочность в выражении лица госпожи Зиглер говорила о том, что ей предстоит услышать некую тайну, о которой не следовало говорить вслух.

– В чем дело?

– Есть доказательства. – Госпожа Зиглер произнесла эти слова почти шепотом. Из своей черной сумки она вытянула краешек конверта и тут же быстро спрятала его обратно. Она бросила взгляд в сторону Филлера, но тот ничего не мог слышать, ибо его с головой накрывал большой кусок черной ткани – он как раз готовился фотографировать толстощекого мальчика лет семи. – Есть доказательства, что это сделали они.

Остальное Анна услышала в кафе «Фрегат». Госпожа Зиглер выбрала столик у окна, села спиной к входу и говорила шепотом, как на исповеди: то, что Анна сейчас услышит, предназначено только для доверенных лиц. У госпожи Ренаты Венде есть к ней большая просьба, но, опасаясь недоброжелательного отношения со стороны госпожи майорши, она попросила вдову полковника Зиглера быть посредником. Итак, из британской оккупационной зоны вернулся капитан Шведовский. Он был в лагере для пленных офицеров II C «Woldenberg». В сорок третьем году немцы собрали группу офицеров и привезли их на место преступления в Катыни. Немцам было важно как можно шире распространить информацию о судьбе польских офицеров, поэтому они разрешили этой группе делать снимки, встречаться и разговаривать с людьми. И именно капитан Шведовский фотографировал не только жертв, но и свидетелей. Местные мужики рассказывали, что там творилось три года тому назад. И у капитана Шведовского нет сомнений, что это сделали большевики, ибо немцы сделали бы это лучше…

– Лучше?

– Они бы не оставили рядом с телами убитых газет тех дней и записных книжек, записи в которых обрывались за час до смерти.

Глядя на желтое, почти восковое лицо вдовы полковника Зиглера, Анна почувствовала себя втянутой в странный круг людей, объединенных смертью. Эта старая женщина пришла как будто от имени вдовы ротмистра Венде, но ведь и она сама тоже чувствовала себя обязанной соблюдать эту странную конспирацию. В какой-то момент вдова украдкой передала Анне конверт. Она смотрела в скрытые за вуалью глаза Анны так, словно в эту минуту она принимала у нее присягу.

– Здесь негативы. – Сухие губы женщины шевелились почти беззвучно, как будто она читала молитву. – Вы работаете в фотоателье. Госпожа Венде рассчитывает, что благодаря этому можно будет сделать отпечатки. Только это должен быть человек, которому полностью можно доверять. Абсолютно надежный!