На сей раз они обе отправились в костел в надежде, что ксендз Тваруг им поможет. Мать и дочь. Именно адвокат Пёнтэк говорил, что есть еще один путь, которым можно воспользоваться при поиске следов своих близких. Но для этого нужно обращаться в костел.

Анна задержала священника под предлогом разговора о памятной доске, которую она хотела бы поместить в костеле, чтобы почтить память мужа.

– А у вас, уважаемая госпожа майорша, есть какие-нибудь документы, свидетельствующие о его смерти?

– Самым верным доказательством является то, что его нет.

– Прошу вас сначала подготовить текст надписи и показать его мне.

И тогда в разговор вступила Ника: у нее есть к нему горячая просьба. Ведь теперь уже они могут рассчитывать только на костел. Говорят, что во время приведения в исполнение смертных приговоров присутствует также тюремный капеллан. И они обе пришли просить, чтобы ксендз нашел какой-то путь к такому капеллану. Они многое знают – кто там сидит, какой вынесен приговор, жив ли осужденный.

Ника не называла ни имени, ни фамилии. И никто ее ни о чем не спрашивал. Ксендз Тваруг сказал, что, собственно говоря, нет у него никакой такой возможности, он не знаком с тюремными исповедниками, да и опасается, что власти вот-вот от них избавятся. – Но все же надо, чтобы сердце было открыто любви. – Он погладил Нику по щеке, как девочку, которую надо оберегать от зла, подстерегающего ее в этом мире.

– В моем сердце только ненависть. – Ника смотрела на румяные щеки священника. – Достаточно ли этого, чтобы договориться с Господом Богом?

– Бог слышит каждого.

– Услышит ли Он в конце концов и мой вопрос, какая участь постигла моего мужа? – спросила Анна.

Ксендз посмотрел на нее так, словно она допустила какую-то бестактность, и, подняв палец, устремил его к потолку:

– Там все записано. Бог выбирает лишь место и время.