Первый штурм показал, что защитники Ча намерены держаться до конца. Вынужденные отступить, осаждающие стали разбивать осадный лагерь и одновременно сколачивать передвижные укрытия для саперных команд. Пакс работала в лагере, будучи вместе с другими ветеранами назначена в ночной караул.

Освободившись после ужина, она коротала время, приводя в порядок снаряжение и форму, когда увидела, как в лагерь в сопровождении кавалеристов Кларта въехал всадник в форме Золотой Роты. Все свободные солдаты Пелана постарались занять места поближе к шатру герцога, чтобы перехватить хоть малейшую новость. С первого взгляда было понятно, что гонец привез срочное сообщение — его конь был весь взмылен и тяжело дышал. Один из кавалеристов прохаживался, ведя животное в поводу, чтобы дать ему успокоиться. Неожиданно герцог выглянул из шатра и оглядел насторожившихся охотников за новостями.

— Эй… Пакс, иди сюда, — позвал он.

— Слушаюсь, мой господин.

— Найди Арколина и Кракольния — пусть идут ко мне. А потом доставишь вот это, — он протянул Пакс свиток с печатью, — Алиаму Хальверику.

— Слушаюсь, мой господин, — отчеканила Пакс, решив не спрашивать у герцога никаких пояснений.

Где был Арколин, она знала. Разыскав его у катапульты, с которой он возился вместе с одним из сыновей Хальверика, она поинтересовалась, где можно найти Кракольния.

— Он на другой стороне города, — ответил капитан. — Договаривается с остальными саперами. Лучше возьми лошадь, чтобы быстрее разыскать его.

Махнув рукой своему адъютанту, Арколин сказал:

— Дай Пакс моего запасного коня. Я на нем сегодня не ездил, пусть разомнется.

— Спасибо, сэр, — сказала Пакс. — И еще: где я могу найти… Хальверика, — замялась она, не зная, правильно ли называет командира союзной роты при одном из его сыновей.

— А, моего отца? — переспросил тот.

— Да, сэр. У герцога для него новости.

Пакс подумала, что младший Хальверик вызовется сам отвезти свиток, но он, не отходя от катапульты, только кивнул:

— Он где-то на южном фланге. Доскачешь до наших постов, а там часовые проводят тебя к нему.

— Спасибо, сэр.

Адъютант протянул ей поводья капитанского жеребца. Пакс обнаружила, что седло Арколина намного отличалось от тех, к которым она привыкла, но вышколенный конь прекрасно слушался малейшего движения поводьями. Почувствовав себя уверенней, Пакс быстро добралась до противоположной стороны города. Но когда она достигла окрестностей лагеря Хальверика, уже стемнело, и Пакс посчитала благоразумным поскорее и почетче ответить на оклик его часовых и не делать резких движений, пока они не удостоверились, что перед ними не враг. Алиам Хальверик ужинал в шатре вместе со своим старшим сыном. Их обоих Пакс хорошо запомнила по предыдущему году.

— А, старая знакомая. — К удивлению Пакс, старший Хальверик узнал ее. — Я тебя помню, ты еще не хотела давать мне слово, что не убежишь. А потом, если не ошибаюсь, именно ты сумела добраться до Пелана и спасти наших ребят в форте. Проходи, садись. Подожди немного: я, может быть, сразу набросаю ответ.

Быстро пробежав свиток глазами, Хальверик протянул его сыну. Подождав, пока тот прочтет его, он спросил:

— Ну что, Кэйл? Наверное, будет лучше, если я сам отправлюсь к Пелану.

— Разумеется. Будут ли на это время какие-нибудь приказания?

— Нет. Я думаю вернуться через пару часов. Если задержусь, пришлю гонца. Приведи мне лошадь. — Его сын вышел из шатра, а старший Хальверик обратился к Пакс: — Слушай… что-то память слаба стала, не помню, как тебя зовут…

— Паксенаррион, сэр. Но меня здесь называют Пакс.

— Точно. Так вот, Пакс, ты верхом?

— Да, сэр.

— Хорошо. Тогда мне и эскорта не потребуется.

Пакс смущенно улыбнулась настоящему солдатскому комплименту.

Периметр лагеря осаждающих был ярко освещен множеством факелов, и двум всадникам не пришлось тратить много времени на поиски дороги в темноте. Пакс сопроводила Алиама Хальверика до самого шатра герцога. Один из оруженосцев, Кессим, приняв поводья коня у гостя, покосился на вороного коня Арколина, удивленно посмотрел на Пакс, но ничего не сказал. С трудом сдерживая довольную улыбку, Пакс отвела животное к офицерской коновязи.

Потянулись однообразные дни осады. Что сообщил гонец из Золотой Роты, осталось для солдат загадкой. Пакс ходила в караул и работала в лагере, умирая от скуки. Новобранцы же были в восторге и засыпали ее вопросами о технике осады, о подкопах, осадных машинах, — в общем, всеми теми вопросами, которые она задавала год назад. Рассказав все, что ей было известно, Пакс отсылала их к более опытным ветеранам.

Как-то вечером, когда Пакс, только что сменившись, отдыхала после караула, потягивая горячий сиб с сухарями, к ней подлетела Воула, радостно тараторя:

— Пакс, Пакс, слушай! Я только что узнала, что из города пробрался какой-то человек, который желает поговорить с герцогом. Как ты думаешь, что это значит?

— Тише ты, не шуми. Не забывай: никогда не знаешь, кто может тебя услышать. Даже в ротном лагере. А вообще, — она почесала в затылке, — похоже, что по крайней мере часть гарнизона хотела бы сдаться. Впрочем, может быть у графа просто был шпион в городе, который вернулся с донесением. В любом случае скоро все выяснится.

На следующее утро действительно стало ясно, что в городе творится что-то неладное. Со стен доносились крики, звон оружия; несколько тел упали вниз, в ров. Опытные ветераны осаждающих напомнили молодым солдатам, что большинство осад заканчивалось без штурма стен — города открывали свои ворота благодаря предательству или разногласиям среди обороняющихся.

К обеду из приоткрывшихся ворот вышли пять человек: двое в длинных мантиях и трое в доспехах. Граф и командиры всех трех отрядов наемников выехали им навстречу. Поговорив немного, парламентеры поклонились друг другу и разошлись. Не успели представители города подъехать к стенам, как из надвратной башни ударили арбалеты. Оба человека в мантиях упали на землю, а воины в латах отчаянно бросились к позициям осаждающих под свист и улюлюканье со стен.

После недолгой схватки в башне и за стенами все вновь стихло, но вскоре с другой стороны города послышались тревожные крики; над крышами потянулись клубы дыма.

— Это саперы, — пояснил Стэммел. — Подобрались поближе к стенам и из укрытия забросали ближайшие крыши зажигательными стрелами. Скоро узнаем, как у них дела с подкопом под стену.

— Войдем в город через пролом?

— Не мы. Там, с той стороны, — позиции роты Хальверика.

Несколько раз в течение дня Арколин строил свою когорту в штурмовой порядок, но в итоге уже на закате прошел слух, что штурм отложен на утро. Все взволнованно обсуждали возможность ловушки, которую Синьява мог организовать в одном из собственных городов.

Наутро прибыл еще один гонец от Эзиль М'Дьерры. Радостная новость быстро распространилась по лагерю: Золотая Рота вместе с ополченцами Плиуни и другими отрядами осадила Сибили. Пакс поняла: после теперь уже неминуемого падения Ча им предстоит марш к Сибили — столице владений Медового Кота. Она представила себе, как он с ненавистью и страхом смотрит из бойниц своего замка на знамена врагов, развевающиеся у стен его города…

Ближе к полудню за главными воротами началась какая-то возня, поднялся шум, послышался звон оружия. Кто-то сбросил с башни черно-желтый флаг Синьявы и водрузил на его место другой — поменьше. Рота Пелана бросилась в открытые сторонниками правителя Андрессата ворота Ча.

Продвигаясь по одной из улиц, взвод Стэммела столкнулся с выскочившими наперерез солдатами Синьявы, вооруженными пиками. Два строя стали сходиться, но в этот момент за спинами противника выстроились арбалетчики в шлемах с наскоро прикрепленными к ним голубыми и золотистыми лоскутьями. Залп в спину вывел из строя сразу полторы дюжины солдат Синьявы. При этом одна из стрел вонзилась в щит Пакс, другая просвистела где-то над ухом. Солдаты Пелана поспешили разделаться с заметавшимся меж двух огней противником до того, как столь опасный союзник перезарядит арбалеты и сделает второй залп.

Несколько стычек с атаковавшим из засад противником прерывали продвижение взвода к центру города, еще до появления осаждающих почти разоренного в ходе выяснения отношений между подразделениями гарнизона. Повсюду на улицах лежали трупы горожан — не только мужчин, но и женщин, стариков, детей.

Наконец где-то впереди, за широкой площадью, мелькнуло знакомое зеленое знамя роты Хальверика. На площади, зажатые между наступающими колоннами, испуганно жались горожане.

Неожиданно от толпы отделился ребенок — мальчишка, бросившийся в сторону улицы, по которой пришел взвод Стэммела. Рауф сделал шаг в сторону, и мальчишка, резко свернув, налетел прямо на Пакс. Та, убрав меч, схватила ребенка, застывшего с перекошенным от ужаса лицом.

— Успокойся, я тебя не съем.

Мальчишка вдруг словно очнулся и заколотил по подставленному щиту кулаками.

— Прекрати! — резко сказала Пакс.

Ребенок вновь в ужасе замер, подняв руки, словно закрываясь от удара.

— Куда ты бежал? Зачем? Неужели тебе непонятно, что лучше оставаться на площади — вместе с… сестрой. — Пакс заметила умоляюще смотревшую на нее и ребенка девушку.

— Мой песик! — разревелся вдруг мальчишка. — Он потерялся! Он еще совсем маленький и такой добрый. Я хочу его найти! Он может совсем пропасть…

— Успокойся. — В душе Пакс смешались раздражение солдата, отвлеченного из-за какой-то ерунды, и жалость. Она понимала горе ребенка, который не осознавал, что, быть может, не только щенка, но и родителей ему уже никогда не видать.

— Успокойся, — повторила она, поманив рукой девушку из толпы.

Та, подбежав, рухнула на колени и сквозь слезы стала умолять ее:

— Только не убивайте его! Прошу вас, не убивайте моего брата.

— Да никто его не тронет, если не попадетесь отступающим головорезам Синьявы, — буркнул Рауф. — Где родители-то?

— Мать увели работорговцы — их прислал Синьява, а отца они замучили насмерть, когда он попытался протестовать…

Пакс, не дослушав кошмарной истории, обратилась к мальчишке:

— Слушай, как тебя зовут?

— Сети. Сетиаст, по-настоящему.

— Так вот, Сетиаст. Твой щенок сейчас где-нибудь спрятался и ждет, пока кончится все это. И он поступил правильно. Ты должен сделать то же самое. Спрячься вместе с сестрой и пережди, пока в городе идет бой. Потом отправитесь домой, а там уже можешь искать свою собаку. Ты меня понял?

Мальчишка только молча кивнул, а его сестра бросилась обнимать Пакс ноги, повторяя:

— Вы, правда, отпустите нас? Правда, не убьете Сети?

Пакс попыталась оторвать ее от своих ног, но руки девушки словно свела судорога. Тогда Рауф, сделав страшную рожу, потер руки и заявил:

— А зачем вы, доходяги, нам сдались? Вот если не найдем на жаркое кого-нибудь пожирнее, тогда схватим того, кто окажется ближе. Я когда голоден, не разбираю, костлявый обед или не очень…

Пакс передернулась от такой шутки, но, похоже, девушка восприняла ее всерьез. Отпустив ее ноги, она схватила брата и потащила его в переулок.

Долго еще Пакс не могла забыть ужас в ее глазах, видевших смерть родителей, и все думала о тех людях, которые внушили детям, что над ними можно издеваться и убивать за малейшее непослушание или просто ради забавы.

На следующий день рота Хальверика направилась в сторону Сибили, а солдаты Пелана занялись сбором, описью и складированием трофеев. К удовольствию Пакс, ей досталась работа не в городе, а в обозе — перетаскивать и раскладывать по телегам тюки тканей, мешки одежды, бочки с маслом, вином и элем. Хотя работа и была нелегкой, Пакс была рада, что ей не пришлось вновь вламываться в чужие дома и обшаривать их.

Еще один день ушел на ремонт снаряжения и подготовку к маршу. Пакс и Кери получили у квартирмейстера новые щиты, а Воула — меч, поскольку кончик ее собственного обломился при ударе о стену. Пакс как раз помогала ей доделать оплетку рукоятки, когда к ним подошел Дженитс, неся в руке узелок из оранжевого шелка.

— Вот, держите, — объявил он, опуская узелок на землю.

Развязать узел одной здоровой рукой ему оказалось не под силу. Кефер пришел на помощь, и через минуту перед удивленными глазами троих друзей предстали сокровища — сверкающие кольца, монеты, серьги и браслеты.

Дженитс весело улыбался:

— Я как раненый был приставлен к Кеферу, который обыскивал ювелирные мастерские и лавки. В конце работы он сказал, что я могу взять это, но разделить драгоценности с друзьями, которые были заняты на другой, менее прибыльной работе. Вот я и принес добычу сюда.

— Неужели это золото? — недоверчиво спросила Воула.

— Похоже на то. Гладкое, блестит. Явно не медь. И тяжелое. А главное — разбирайте быстрее, а то мои благородные порывы иссякнут…

Кери шепнул:

— Пакс, ты старшая — выбирай первой.

Паксенаррион выбрала золотой браслет с синими камешками.

— Это для сестры, — пояснила она. — Давайте теперь вы, будем выбирать по кругу.

— Тогда я беру вот этот перстень, — сказал Кери.

— А я — золотую рыбку. — Воула взвесила на ладони медальон в форме изогнувшейся в прыжке рыбы.

Дженитс со вздохом выставил вперед левую руку, на которой сверкнул тяжелый перстень с крупным ониксом.

— Я обманул вас, — сообщил он. — Я уже выбрал себе этот перстень. Он мне больше всего понравился.

Все рассмеялись и продолжили по кругу вытаскивать украшения. Когда дело было сделано, Дженитс облегченно вздохнул:

— Ой как хорошо. Если бы вы знали, как я боялся, что по дороге сюда меня охватит приступ жадности. И это при том, что я вообще не участвовал в бою. Кстати, Пакс…

— Что?

— Рука-то у меня почти не болит. Может, я уже могу вернуться в строй?

— А врач что говорит?

— Что врач! Ему лишь бы продержать меня подольше. Пакс, ты за меня ему словечко не замолвишь?

— Отвяжись, что за чушь?

— Вот-вот, и он так говорит. И еще он сказал, что я достал его больше, чем чума и оспа вместе взятые.

— Узнаю шутки маэстро Симмита. И он зря тебя держать не станет. Просто кости срастаются не по приказу или желанию, а в установленное природой время. Тут уж ничего не поделаешь.

— Но я же пропущу все! Даже штурм Сибили. А если там окажется Синьява?

— То с одной рукой ты его никак не одолеешь, — буркнул Кери.

Все рассмеялись, но тут к ним подошел Стэммел, и солдаты встали.

— Над чем смеетесь? — поинтересовался сержант.

— Да вот, Дженитс вознамерился сбежать из лазарета и в одиночку разобраться с Синьявой.

— Все ясно. Ладно, Дженитс, не дури. Потерпи, хватит на твою долю и боев, и походов, и штурмов. Еще навоюешься. А теперь, Пакс, у меня к тебе дело.

— Слушаю, сэр.

— Герцог нанял в Ча несколько человек, из сторонников Андрессата разумеется. В нашей когорте их будет шестеро. Одного из них я поручаю тебе.

В голове Пакс закружилось множество вопросов, но взгляд Стэммела заставил ее ограничиться лишь коротким:

— Есть, сэр.

Отойдя с Пакс в сторону штабной палатки, Стэммел негромко сказал:

— Вообще-то это что-то новое — нанимать солдат в разгар кампании. Арколин говорит, что герцог решил усилить наши когорты до полного состава. Значит, будут еще новички. За этих поручился сам граф, выглядят они неплохо, но кто их знает, что у них на уме. Если почувствуешь, что что-то не так, — сразу сообщи мне.

Бросив на Пакс еще один взгляд, Стэммел добавил:

— И еще. Здесь, на юге, не так много женщин-солдат. Помнишь, как граф удивился нашей колонне? Так вот, если эти ребята хотят воевать у нас в роте — пусть приспосабливаются к нашим порядкам. Вот почему я и попросил тебя о помощи.

Пакс кивнула, обдумывая столь непривычную ситуацию: чужие, посторонние люди в роте, да к тому же — южане. Это казалось невозможным. Судя по лицу Стэммела, в голове самого сержанта крутилось больше вопросов, чем ответов, и Пакс, вздохнув, направилась вслед за ним к палатке. У входа в штаб стояла группа — человек двадцать в сопровождении офицеров роты. Все незнакомцы выглядели достаточно сильными и опытными воинами. По соседству, перешептываясь, кучкой стояли приятели Пакс — Баррани, Арни, Вик. Вскоре Арколин отвел от общей группы шестерых незнакомцев и поручил Стэммелу распределить их среди опытных людей когорты.

— Пакс, это Халек, — сказал Стэммел.

Халек оказался чуть ниже Пакс ростом — рыжий парень с густыми усами и светлыми глазами.

Стэммел продолжил:

— Халек, Пакс объяснит тебе порядки в нашей роте, покажет, где ты будешь спать, где столовая…

— Кто — она? — презрительно воскликнул Халек, вызвав у Пакс прилив ярости. — За кого вы меня держите? Я не дите малое, чтобы мне бабу в няньки назначать.

Стэммел, кивнув Пакс, смерил новичка ледяным взглядом:

— Халек, либо ты будешь выполнять приказы, либо сейчас же докладываешь капитану, что не хочешь служить у нас, и тогда — проваливай.

Халек открыл было рот, чтобы возразить, но Стэммел оборвал его:

— И без разговоров. Или подчиняйся, или катись отсюда.

Халек искоса посмотрел на Пакс и процедил сквозь зубы:

— Есть, сэр.

— Пошли, — бросила через плечо Пакс, направляясь к палаткам когорты, даже не взглянув на новичка. Пройдя половину пути, она обернулась и коротко спросила:

— Ты когда ел в последний раз?

— Сегодня утром. — Халек явно не ожидал подобного поворота дела.

— Тогда пошли в столовую. — Пакс резко повернула. — Пока слушай. Капитан нашей когорты — Арколин. Это тот офицер, который тебя выбрал из всей группы. Сегодня мы занимались сортировкой и погрузкой трофеев. Ты, кстати, каким оружием пользуешься?

— Предпочитаю меч — подлиннее и потоньше, чем ваши. Могу и с изогнутым работать, таким, как те, которые используют солдаты Синьявы.

— В строю умеешь действовать? А с копьем?

— Нет, да и где мне было учиться? Единственная толковая армия в округе — это войско Синьявы, а за этого мерзавца я воевать не собираюсь. — Халек помолчал. — Слушай, а ты правда солдат? Не повар, не писарь или еще кто-нибудь там?

Пакс посмотрела на него так, что парень смутился:

— Я солдат. И скоро ты сумеешь в этом убедиться. Придется поучить вас, дуэлянтов-одиночек, как действовать в строю. А то ведь нам от вас никакого толку не будет.

— А язычок-то у тебя острый, — заметил Халек.

— Остроту моего клинка сможешь засвидетельствовать позднее, — сказала Пакс, заводя его в палатку столовой.

Подождав, пока Халек закончит есть, Пакс повела его к обозу. Приставив его к делу, она все время наблюдала за ним. Парень был силен и работал с удовольствием, что несколько смягчило ее к нему отношение.

Закончив работу и отдохнув, Пакс с Халеком направились к площадке, где Сиджер уже начал занятия с двумя новичками из когорты Доррин. Посмотрев, как маленький, уже немолодой человек гоняет по кругу двух значительно более рослых соперников, Халек с уважением покивал головой. Сиджер, закончив инструктаж предыдущей пары, подошел к ним с Пакс.

— Ну-ну, посмотрим, что у нас здесь. — Поклонившись Халеку, он спросил: — Меч? Сабля? Копье?

— Предпочитаю меч, но подлиннее, чем ваши.

— Придется освоиться с таким, и для этого здесь я и Пакс, которая может много чему тебя поучить. — Сиджер протянул Халеку меч. — Щитом умеешь пользоваться?

— Приходилось.

— Ладно, начнем без щитов. Не торопись, пока не освоишься с новым клинком.

Мечи со звоном столкнулись в воздухе, и Сиджер начал свой обычный комментарий:

— Я вижу, что ты больше привык к поединкам один на один, чем к настоящему бою. Нет, этот удар у тебя не пройдет. Слишком большой замах, а клинок-то покороче привычного. И не танцуй ты так. Привыкай стоять в строю. — Ткнув мечом Халека в живот, Сиджер заметил: — Когда ведешь бой без щита, меч должен выполнять его функцию. Да не прыгай ты из стороны в сторону. Стой.

Остановив тренировку, Сиджер подозвал к себе Пакс, а для Халека еще двух солдат из когорты.

— Вот смотри, Халек. Если будешь держаться в строю, твои товарищи прикроют тебя с флангов, как и ты их. Ясно?

— Ясно, но ведь вас двое, а нас — трое. Как же мы будем тренироваться?

Сиджер подмигнул Пакс и улыбнулся:

— Ну для нас-то это не проблема. Ты о себе побеспокойся.

Пакс надела нагрудник и встала в боевую стойку рядом с Сиджером.

По команде инструктора начался учебный бой. Против Пакс с Сиджером стояли Сиф из когорты Доррин, Халек и на другом фланге — Вик. Некоторое время Халек никак не мог приспособиться к бою в шеренге, но, освоившись, он высвободил для своих соседей возможность перейти в наступление. Пакс, отбиваясь от Сифа, уже всерьез беспокоилась о не прикрытой щитом левой руке, но, собравшись, сумела навязать противнику свою манеру боя. Отбиваясь от яростных атак Сифа, она сумела-таки дважды довольно сильно поддеть Халека. Вдвоем с Сиджером они быстро прижали отступающую троицу к краю площадки.

— Стой! — скомандовал Сиджер.

Все опустили мечи, и инструктор сказал:

— Халек, тебе нужно так тренироваться каждый день. Работаешь мечом ты очень неплохо, но нужно освоиться с коротким клинком и главное — научиться держать строй. Через час у меня начнется вечерняя тренировка с новичками. Получишь щит, и приходи сюда. Пакс, скажешь Стэммелу, что я взял Халека на тренировку, и спроси, не отпустит ли он и тебя мне в помощь.

Пакс кивнула.

— Пошли, Халек, — сказала она. — Я покажу тебе палатку квартирмейстера.

— А меч?

— Когда я решу, что ты готов, тогда и получишь, — сурово сказал Сиджер.

Пакс и Халек молча шли к складу. Наконец Халек буркнул себе под нос:

— А у тебя неплохо получается, Пакс.

— Если бы не получалось, меня бы тут не было. Но, честно говоря, Сиджер понаставил мне немало синяков и ссадин, пока я не сообразила, что к чему.

— Откровенно говоря, я даже не предполагал, что женщина может быть таким классным бойцом.

— Синьява не набирает женщин в свою армию?

— Нет. У него, конечно, есть женщины-телохранители, бойцы-танцовщицы для театральных поединков, а в остальном — женщины в его армии предназначены для другого, — хихикнул Халек, вызвав у успокоившейся было Пакс новый прилив раздражения.

— В нашей роте все по-другому, — процедила она сквозь зубы.

— Да я уж вижу, — согласился Халек и, помолчав, добавил: — Я только не могу понять, как женщина может хотеть стать солдатом. Это же тяжелая, грязная работа… убить могут, в конце концов.

Пакс с трудом удержалась от смеха:

— Тяжелая работа, говоришь? Да ты, приятель, видать, никогда на ферме не работал. Работа как работа, не грязнее, чем забой скота. А что до смерти, так ведь женщина и при родах умереть может, если уж на то пошло. А кроме того, мне нравится воевать, у меня неплохо получается. Мне за это платят. Нет, плохая бы вышла из меня крестьянская жена.

— Слушай, а ты совсем замуж не собираешься? Никогда?

Пакс покачала головой:

— Пока нет. Не хочется.

— И много вас таких… ну, таких женщин на севере?

Пакс пожала плечами:

— Не знаю. Как видишь, есть. Ты уже видел капитана Доррин, познакомишься с Арни за обедом. Примерно четверть роты — женщины.

— Понятно, — вздохнул Халек.

Выражение его лица свидетельствовало о том, что ему далеко не все было понятно.