Часовой провел Верховного Маршала в штабной шатер, где герцог Пелан и его капитаны сидели вокруг заваленного картами стола. Лишь Доррин улыбнулась вошедшему, остальные настороженно посмотрели на него.

— Благодарю вас, мой господин, — сказал Маршал, — за разрешение поговорить с Паксенаррион.

— Садитесь, — ответил герцог. — Выяснили, что хотели?

— Не совсем, мой господин. Она еще слаба, и память до конца не вернулась к ней. Я не стал ее слишком утомлять. Но в одном я убедился: что-то ведет ее по жизни, и это что-то, я уверен, исходит от добра, а не от зла.

— Какое зло?! — раздраженно воскликнул Арколин. — Да Пакс — одна из лучших среди моих солдат. Только глупец мог бы заподозрить в ней злую силу.

— Хватит, Арколин, — оборвал его герцог. — Я полагаю. Верховный Маршал объяснит, что он имеет в виду.

— Разумеется. Уважаемый капитан, я вовсе не хотел оскорбить ни вас, ни ваших солдат. О Паксенаррион я слышал только хорошее. Но не погибнуть при соприкосновении с оружием, заколдованным одним из самых злых богов, может именно тот, кто поклоняется этому же божеству…

— Только не Пакс, — буркнул Арколин.

— Разумеется. Теперь я согласен с вами. Но мне нужно было убедиться, несмотря на все то, что я слышал о Пакс. Есть много примеров, когда медальон Геда носили в качестве издевки те, кто ненавидит наше братство. Да и вообще — зло очень часто прикидывается до поры до времени добром, и очень важно вовремя распознать его.

Герцог протянул Маршалу кружку с вином:

— Я слышал, что паладины Геда умеют отличать добро от зла. Разве ваш друг Фенит не мог определить это еще вчера?

— Мог бы, но только в том случае, если человек, чья приверженность силам света или тьмы определяется, находится в сознании. А Пакс очнулась лишь сегодня. И опять же, поймите, меньше всего мы подозревали солдат этой роты — живых или погибших — в служении силам зла. Но убедиться в этом было нашим долгом. Странно другое. Будь Пакс последователем Геда, его покровительство было бы понятно. Зная о таком его расположении, мы бы предложили Пакс учиться и постигать путь паладина или маршала. Но ведь она никогда даже не помышляла о том, чтобы присоединиться к нашему братству, никогда не поклонялась Геду. Да и вообще, судя по всему, у нее весьма… скажем так, поверхностные познания в области нашей веры. А незнание ведет, как известно, к сомнению и неприятию. Тем более странным выглядит случившееся. Паксенаррион не верит в Геда, и, следовательно, маловероятно, чтобы его символ спас ей жизнь. Судя по всему, Паксенаррион не находится под особым покровительством каких-либо других божеств.

— Вы имеете в виду Фалька или Камвина? — спросила Доррин.

— Да. Но, разумеется, если она до поступления на службу не слышала даже о Геде, известном в Северных королевствах, то о почитаемых на юге Фальке и Камвине и речи быть не могло.

Маршал помолчал и подытожил:

— Одним словом, я не знаю, кто или что спасло вчера Паксенаррион. Но без вмешательства каких-то высших сил здесь не обошлось.

Все кивнули, а Маршал обратился к герцогу:

— Я знаю, что вы не испытываете большой симпатии к нашему братству, но все же, герцог Пелан, вы известны как честный и справедливый человек. Осмелюсь попросить вас: если когда-нибудь сила, которая ведет Паксенаррион по жизни, потребует от нее покинуть вашу роту, не задерживайте ее. Сейчас ее верность вам безгранична. Я же, не зная, какой путь предназначил ей Великий Господин, не осмелюсь даже убеждать ее вступить в мое братство. И все же…

— Что именно? — сухо спросил герцог.

— Сейчас у вас в роте есть молодой, чуть вспыльчивый, но умелый, честный и уже достаточно опытный воин. Я уверен, что, если ничто не сломает волю Пакс, не изменит ее душу, то через несколько лет она перерастет то, что доступно рядовому солдату.

— И что, служба в моей роте может поломать ее волю и искалечить душу?

— Нет, мой господин. Если ей суждено то, что я предполагаю, лучшего места для тренировки и учебы, чем рота герцога Пелана, для нее и не придумать. Но Паксенаррион может перерасти рамки роты, и при этом ее верность присяге будет удерживать, давить ее. Она может духовно сломаться, ослабеть, как сокол, которого все время держат в клетке.

— Любая рота — это такая же клетка, — заметил Пелан.

— Именно это я и хотел сказать. И я имею в виду… если вдруг ей понадобится свобода… умоляю — не удерживайте ее.

— Я, между прочим, не рабовладелец, — буркнул герцог. — Видит Тир, вы и сами меня неплохо знаете. А Пакс — она отслужила обязательные по договору два года и теперь свободна покинуть роту в любой день. Но я не собираюсь ее выпихивать только потому, что одному из Верховных Маршалов Геда показалось, будто какие-то божественные силы пересеклись в судьбе моего солдата. Вы здесь своего не получите.

— О чем вы, мой господин?

— Да все о том же! Стоит появиться в роте отличному бойцу, как набегает ваша братия и заявляет, что ему следует посвятить себя Геду. В мире, друг мой, есть много достойных поклонения борцов за справедливость и освободителей угнетенных, которые, не принадлежа к вашему братству, сражаются не хуже ваших паладинов, оставаясь, в отличие от них, безвестными.

Герцог замолчал, пристально глядя Верховному Маршалу в глаза. Тот, не отводя взгляда, медленно поставил кружку на стол и ответил:

— Мы никогда не заявляли, что все благородные воины должны поклоняться Геду. Есть другие святые, а над святыми — боги. Не буду лукавить, я хотел бы видеть Паксенаррион среди своих сподвижников, но, клянусь, не стану пытаться обратить ее в мою веру.

— Она вообще может стать верным слугой Тира, — заявил Арколин.

— Очень может быть. И пока она служит добру, я желаю ей света на пути. И мы вовсе не столь уж узколобы, как вам кажется, герцог Пелан.

— Может быть, я и ошибался, — сухо ответил герцог, — но, в конце концов, в этой кампании боги вновь свели нас как союзников. Позвольте в знак примирения предложить вам еще вина. Кстати, через своих капитанов я передал в когорты о вашем присутствии в роте. Виделись ли вы уже с вашими братьями по вере?

— Да, мой господин. Со всеми без исключения. В первую очередь с ранеными.

— Как видите, я не чиню никаких препятствий своим солдатам в отношений веры, ни в чем стараюсь не воздействовать на них.

— Позволю себе не согласиться с вами, ибо каждый день они видят перед собой пример для подражания — воплощенное мужество, честь и справедливость.

— Грубая лесть от Верховного Маршала — это что-то новое. Может быть, вам что-то от меня нужно? Говорите.

— Никакой лести. Вы командуете отличной ротой, это подтвердит любой, кто с вами знаком. Единственное, о чем бы я хотел попросить вас, — это разрешение еще на один разговор с Паксенаррион, когда память окончательно вернется к ней.

Герцог молча смотрел на жреца некоторое время, а затем сказал:

— Я не собираюсь препятствовать вам в этом, но завтра утром мы выступаем.

— Но ведь Паксенаррион…

— Я не оставлю раненых там, где могут оказаться лазутчики этого мерзавца Синьявы. Те, кто не сможет идти, поедут в санитарных фургонах с обозом. Если вам с нами по пути, можете снова побеседовать с Пакс.

— Как вы полагаете, понадобится ли вам в дальнейшем помощь жрецов?

— Деликатно сформулировано, друг мой, — улыбнулся герцог. — Благодарю, но надеюсь, что дальше нас ждут суровые сражения, но не штурмы крепостей, находящихся под покровительством злых божеств. Всегда рад принять вашу помощь в излечении раненых, но у меня есть и другие способы лечения.

— Я бы хотел оказаться с вами тогда, когда вы схватите Синьяву. Сейчас мой путь лежит в Вонгу. Полагаю, что все же наши пути еще не раз пересекутся в этой кампании.

— В Вонгу? Мы тоже будем там, хотя я не берусь сказать, как скоро. Если хотите, можете присоединиться к моей колонне.

— Это мысль…

— Но если вы поедете с нами, то должны будете оставаться в колонне до места назначения. Разумеется, какого бы мнения о вашем братстве я ни придерживался, в благородстве маршалов и паладинов Геда усомниться может только глупец. И все же… Вы видели, какие инструменты мы находили в крепостях Синьявы, в каком виде мы находили трупы пленников. Пытки — страшная вещь. А идти мы будем по местам, наводненным шпионами Синьявы. Я не могу рисковать ротой, поймите меня правильно.

— Я все прекрасно понимаю, мой господин. Если я решу ехать с вами, то сообщу об этом на рассвете. Не стану больше вас задерживать. С вашего разрешения я вознесу молитву Геду во имя успеха вашего дела.

— Что-что, а молитвы и благословения мы всегда принимаем с благодарностью, — вздохнул герцог.

Когда Верховный Маршал вышел из шатра, офицеры переглянулись.

— Ну что скажете? — спросил их герцог.

Арколин отмахнулся:

— Только болван, зная, что совершила Пакс в прошлом году, мог предположить, что она служит злым силам.

— Я не помню, — заговорила Доррин, — рассказывала ли я вам об одном случае в Ротенгри…

— Каком? — удивился герцог. — Еще что-то с Пакс?

— Да. Вы помните, что там был найден и убит жрец Ачрии.

— Ну конечно. Она тоже принимала в этом участие?

Доррин кивнула:

— Я тогда решила, что это медальон Канны спас ее. Дважды Пакс уходила от верной смерти — от стрелы, пущенной в нее из арбалета, и от яда на ранившем ее кинжале. К счастью, я не дала ей прикоснуться к серебряному пауку, но, поклоняясь Фальку, я по-другому смотрела на все случившееся, приписав многое просто цепочке случайных совпадений. И все же я согласна с Маршалом: что-то защищает Пакс, хранит ее в самых безнадежных ситуациях.

— Ранений у нее, между прочим, будь здоров, — заметил Арколин.

— Да, разумеется, она не заколдована. Но, если подумать, Пакс почти все время стоит в первой шеренге, и пока что, как видим, на ней лишь царапины.

— Но и боец она не из худших, — напомнил герцог. — Хотя я вынужден согласиться с тем, что, скорее всего, что-то хранит Пакс по крайней мере от самых страшных опасностей. А что вы скажете на то, чтобы отпустить ее из роты?

Доррин нахмурилась:

— Пожалуй, я согласилась бы.

— Но ведь она может расти и дальше в нашей роте, — словно оправдываясь, сказал герцог. — Если так дела пойдут, скоро она станет капралом, а там, глядишь, и сержантом. В конце концов, если заслужит, может быть и капитаном.

Помолчав, Пелан вздохнул и добавил:

— А уж если и этого ей мало будет, тогда действительно придется отпускать ее из роты.

Он улыбнулся, и Доррин поспешила воспользоваться его настроением:

— Я бы ее хоть сейчас взяла в заместители… вместо Пески.

Пелан рассмеялся:

— Я все понял, Доррин. Песка действительно не тот человек, который задержится у нас в роте. В конце сезона я его рассчитаю. Подберем тебе другого заместителя. Пока что, полагаю, не Пакс, если не возражаешь.

— Договорились, — весело согласилась Доррин.

— Что касается Пакс, — вернулся к теме Пелан, — я не собираюсь даже заводить с ней разговора о том, что она может уйти из роты. Захочет — пожалуйста. Но мне кажется, ей еще нужно набраться опыта, чтобы с уверенностью стать воином-одиночкой. Кстати, Арколин, с твоего разрешения я попрошу инструкторов, чтобы они уделяли больше внимания обучению Пакс ведению боя в одиночку, с соответствующим оружием. И если что-нибудь еще случится с нею или с этим чертовым медальоном, немедленно сообщите мне. Ясно?

Офицеры кивнули и вместе с герцогом склонились над картами.