Узкая полевая дорога, поросшая травой, сначала шла по некошеному лугу, а затем постепенно углубилась в ельник. Вынырнув оттуда, вскарабкалась на пологий косогор, некоторое время шла по ровному плато и, завершая полукруг, спустилась в низину.

Ландшафт менялся с удивительной быстротой.

Качаясь на телеге, отчаянно подпрыгивавшей и тарахтевшей по корням деревьев и камням, Георгий Николаевич не обращал решительно никакого внимания на красоты природы. Он думал сейчас только о Горбачуке: «…Гасалтуев говорит правду. В этом сомнения нет или почти нет. Но, в таком случае, егерь Горбачук - браконьер. Егерь и браконьер. Вещи несовместимые. Видно, браконьер этот искушенный и хитрый. Матерый. Наверно, не одних только соболей промышляет, бьет, поди, и изюбров, и косуль, и вообще все, что может принести ему хоть какой-нибудь барыш. Рассказывает сказки о спасении им изюбров. Ложь! Ерунда! Такой браконьер и хищник не мог так поступить. Да он и вообще-то, кажется, безжалостный человек. Я же видел, как спокойно, с холодным равнодушием взирал он на смертельно раненного медведя. Впрочем, может быть, у него просто железные нервы?..»

Думая о Горбачуке, Георгий Николаевич вспомнил и его сотоварища -старика Золэн Бухэ: «Да этот ведь тоже обманщик! Притворяется глухим… Нет, наверно, обыкновенный сумасшедший… Но почему тогда, завидев нас, он спрятал свои новенькие тапочки и напялил старые?.. Не потому ли, что сшиты были они из звериной кожи и старик предпочел не носить их при посторонних людях? Если Горбачук браконьер, то, скорее всего, старик Золэн Бухэ -его соучастник. Естественно!.. Столько лет живут вместе и только вдвоем… и больше никого… на много километров окрест… А что означают все эти дикие выходки Горбачука во время похода? Сперва он согласился нас сопровождать, дал слово Филимонову. Потом вдруг ни с того ни с сего начал ставить нам палки в колеса, водить за нос, изматывать, таскать по самым плохим местам. И наконец ушел, бросив нас на произвол судьбы на дне безводного распадка. А сам ночевал неподалеку от нас, в соседней пади. Кстати, не он ли шел впереди нас по болоту? С какой целью делал он все это? Для чего? Какая ему от этого польза? Ничего не понимаю… Ушел от нас не открыто, а солгал, что отправляется искать верный путь на Шаманку. Если он хоть немного боится или уважает своего директора, то должен же он найти нас на Шаманке, ну, хотя бы для того, чтобы удостовериться, что мы благополучно дошли до места назначения. Иначе ему несдобровать. Алеша, по-видимому, стал начальником строгим. Как следует ему задаст. И поделом! Не бросай слова на ветер! Да… Встретит, наверно, нас на Шаманке и заявит как ни в чем не бывало, что искал и нашел верную тропу, вернулся, мол, за нами в сухой распадок, но нас там уже не застал и подался сюда, решив, что мы сами, без его помощи, выбрались на Шаманку. Или скажет, что заблудился».

Летнее солнце переместилось уже далеко на запад, с каждой минутой опускаясь ближе к горизонту.

- Вот вам и Шаманка! - неожиданно воскликнул Гасалтуев и легонько стегнул коня длинной плетью.- Н-но!.. Урочин скоро!

И наши друзья увидели быструю горную реку. Она была меньше Большой, но такая же шумливая и норовистая.

Над рекой возвышались высокие лесистые горы, увенчанные причудливыми каменными вершинами. Дорога стала ухабистой и каменистой.

Почему-то именно здесь, на этих рытвинах, Георгий Николаевич, которого отвлек было возглас Гасалтуева, снова вернулся к своим тревожным мыслям:

«Горбачук и Золэн Бухэ похожи на сообщников по какому-то нечистому делу. И как же я раньше этого не замечал? Эх, Левский, Левский, старый человек, а такой наивный!..»

Уже довольно далеко проехали наши друзья по трясучей лесной дороге, всё дальше углубляясь в Шаманскую падь, когда неожиданно расступился лес и открылась взору длинная, километра на два, но довольно узкая поляна - такой лучезарный, богатый сочными травами островок, затерявшийся среди дремучего царства лесов и гор. На этой поляне стоял летний чабанский дом, а из-за него выглядывал еще один аккуратный домишко. На дальнем конце поляны паслась отара овец. И сразу за поляной начинались крутые горы.

- Урочин,- на этот раз спокойно сказал Гасалтуев.

Взрослых не было видно. Трое ребятишек играли в какую-то игру.

- Дядя Федор приехал! Дядя Федор! - закричали малыши, подбегая к жердяной ограде.

Привязав коня, Гасалтуев спросил у старшего, смуглолицего карапуза лет семи:

- Отец-мать дома, Ринчин?

- Не…- ответил мальчик и махнул рукой в сторону верховьев Шаманской пади: - Они там… сено косят. Скоро придут.

- А бабушка Янжима? Тоже сено косит-убнрает? - шутливо прищурился Гасалтуев.

- Что вы!.. Она старенькая очень.

- Сейчас она спит-отдыхает? Вот к ней гости приехали из Улан-Удэ.

- Из Улан-Удэ?! - Ринчин удивленно посмотрел па Георгия Николаевича, на ребят, затем сорвался с места и побежал к маленькому домику.- Узнаю сейчас…

Спустя минуту Ринчин вернулся:

- В дом идите, заходите, пожалуйста. Ждет бабушка вас, приглашает.

Гости вошли во двор.

И в ту же минуту послышались за оградой чьи-то голоса. Все оглянулись и увидели высокого бурята с косой, бурятку с деревянными граблями и… Горбачука с винтовкой за плечами.

- Ой-ёй, вот идет ваш горе-проводник, ёлка-палка-мотал-ка! - пробормотал Гасалтуев и быстро отошел к своей телеге. Видимо, он предпочитал держаться подальше от Горбачука.

А тот, как будто ничего и не произошло, с радостным возгласом быстро зашагал к Левскому и ребятам, которые с неприязнью смотрели на него.

- Вот они где, мои заблудшие овцы! - заговорил Горбачук.- Среди овец Бадмы, ха-ха!.. Почему же вы ушли, не дождавшись меня? Я ведь нашел правильный путь на Шаманку и побежал за вами, но вас не застал. Вышли вы, поди, слишком рано, вот и потерялись…

Пока Горбачук произносил свои слова, бурят и его жена, оказавшиеся хозяевами, приветливо поздоровались с гостями и пошли к дому. Женщина кинула грабли на сарай, а хозяин подвесил косу-литовку высоко под крышу,- наверно, для того, чтобы не могли дотянуться до нее ребятишки.

- Кто из нас потерялся, еще неизвестно, вы или мы! - холодно ответил Горбачуку Георгий Николаевич.- Но, если хотите знать, мы ждали вас до десяти часов утра и ушли в одиннадцатом часу.

- Вот видите! Я немного опоздал. Пришел туда в начале двенадцатого. Искал вас всюду, звал, кричал на всю тайгу, так и не дозвался. Что оставалось делать? Пошел сюда.- Здесь Горбачук обернулся и увидел Гасалтуева.- А-а, значит, вы набрели на этого тунгуса! Все ясно…- И, понизив голос до шепота, добавил: - Да это ведь тот самый браконьер, о котором я вам рассказывал. Право слово, разбойник, да и только. Волком смотрит. Ишь, увидел меня - и сразу в сторонку. Совесть-то нечиста, вот и обходит, боится… Да уж, верно, ему лучше не попадаться…- усмехнулся Горбачук.

Георгий Николаевич молчал. «Все идет, как я предполагал,- думал он.- Горбачук не очень-то изобретателен в своих выдумках. Но что же все это значит? Зачем ему весь этот шитый белыми нитками обман?»

Ребята расселись на бревнах и о чем-то весело разговаривали с детьми чабана.

Левский направился к домику Янжимы. Горбачук увязался за ним.

А во дворе шел разговор между хозяином и Гасалтуевым.

- Федор, переночуй. Утром уедешь. Поздно уже, скоро стемнеет. Все-таки двадцать километров до дома,- уговаривал Гасалтуева Бадма Очиров.

- Нет, Бадма, спасибо, спать-ночевать не буду, не могу. Сейчас уеду-поеду,- отказывался Гасалтуев, вертя головой. Он был явно не в духе. Забравшись на телегу, решительно взялся за вожжу.

- Остался бы, а утречком гостей до тракта подбросил бы. Тебе ведь попутно. А они па автобус попадут. Понял?

- Нет, Бадма, не уговаривай. Все равно спать-ночевать не буду в одном доме с этим барахлом,- сказал Гасалтуев.

- С каким барахлом? - удивился Очиров.

- Да вот с этим егерем,- Гасалтуев кивнул головой в сторону Горбачука.

- Что он тебе сделал? Чем обидел?

- А ты разве не слыхал?

- Не слыхал, нет, не слыхал. Что же такое? Говори, говори.

- Не надо, не нужно. После расскажу-объясню. А сейчас домой вертаться надо. Она-жена с ребятишками одна.

- Ну ладно, езжай. Завтра я сам подвезу гостей. Но, Федор, хоть чашку чаю надо выпить, раз приехал. Почти не бываешь у нас. Вот-вот вскипит чай-то. Ладно? Договорились?

- С этим барахлом чай пить? Э, нет, спасибо! Не выйдет, не пойдет.

- Ты как есть малый ребенок! Заладил одно и то же: «барахло, барахло», а рассказать, что случилось, не хочешь. Ну ладно, будешь чаевать отдельно, под навесом у печи. Хорошо?

- Ладно, тогда можно,- улыбнулся Гасалтуев.

- Забавный ты человек! - сказал Бадма Очиров, весело хлопнув Гасалтуева по плечу.- Ну, пошли.

Пока все ужинали в доме Очирова, Гасалтуев чаевал отдельно во дворе. Неторопливо пил чай из большой алюминиевой кружки, смотрел на догорающий закат и думал:

«Однако, верно говорит Бадма. Зачем Гасалтуеву ночью ехать-уехать по тайге, когда совсем скоро день будет. Бадма подумать может, что я испугался-боялся барахла Горбачук.1. Как бы не так! Пускай барахло сам меня боится. А я никого не боюсь, в обиду себя не дам. Острый нож есть, карабин-винтовка есть. Буду спать-ночевать на телеге. Буду спать-ночевать шибко чутко, как рысь - зверь лесной…»

Так решил Гасалтуев. Так и сделал.