Америка, 1941 год

Хью оставался в эскадрилье в Тангмире до апреля тысяча девятьсот сорок первого года, пока его не перевели в недавно созданную эскадрилью «Орел», куда входили американские летчики, поступившие на службу в Королевский Военно-Воздушный Флот.

Перевод принес с собой повышение в чине до командира эскадрильи, но также означал и отмену отпусков. А он мечтал провести несколько дней с Эльзой. Они больше не встречались после того короткого свидания в Чичестере, и Хью чувствовал, что ему нужно многое ей сказать.

Теперь, вместо того чтобы отправиться в Гленелг, ои оказался в Вест-Маллинге, в Кенте, где последовал продолжительный и, в большинстве, совершенно ненужный период «тренировочных полетов» до того, как эскадрилья станет действующей. Их боевой задачей было служить прикрытием эскорта истребителей в воздухе.

Каждодневная жизнь эскадрильи была не слишком обременительной, и когда Хью приступил к выполнению новых обязанностей, он все-таки смог получить так долго складывавшийся отпуск и приехать в Гленелг повидаться с Эльзой. Пять дней, проведенных с ней, не обманули его ожиданий. Когда он уезжал, они договорились, что, если ничего не случится, они поженятся в начале тысяча девятьсот сорок второго года.

Седьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года более четырехсот японских военных самолетов взлетели с палуб шести авианосцев и произвели на рассвете разрушительный налет на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе. Используя бомбы и торпеды, они прекрасно выполнили свою смертоносную разрушительную миссию. К тому времени, когда японские самолеты вернулись на свои авианосцы, шесть американских военных кораблей были выведены из строя наряду со многими другими судами; корпуса ста сорока девяти самолетов горели на аэродромах, по краям которых росли пальмы, и более трех тысяч пятисот американцев были убиты или ранены.

На следующий день Конгресс Соединенных Штатов объявил войну Японии. Через три дня два союзника Японии — Германия и Италия — формально объявили войну Соединенным Штатам.

В Вест-Маллинге взволнованные летчики эскадрильи «Орел» собрались, чтобы обсудить последствия вступления Соединенных Штатов в войну. Пока все выражали свое согласие с тем, что страна больше не могла оставаться в стороне от конфликта, возник только вопрос относительно роли, которую теперь будут играть они и еще две эскадрильи «орлов» в этой войне. Нужно было решить, будут ли они продолжать полеты, как эскадрильи Британии, или же превратятся в боевые единицы Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов.

Если бы летчики все еще сражались в битве за Британию, этот вопрос не возник бы. Все они пошли на службу в Королевские Военно-Воздушные Силы, чтобы внести свой вклад в борьбу с немцами. Прикрытие эскорта было самой скучной в военной авиации задачей. Они несли эту службу месяцами, а единственной их добычей был «Дорньер-17», самолет-разведчик, который сбил Хью вместе с одним из самых молодых летчиков эскадрильи на прошлой неделе.

И в это же время они стали свидетелями того, как торпеды немецких подводных лодок потопили бессчетное количество кораблей, и не в их силах было предотвратить эти нападения.

Голосование прошло единогласно: летчики решили, что будут действовать как боевая эскадрилья Королевских Военно-Воздушных Сил до тех пор, пока Воздушный Флот Америки не установит свое присутствие в Англии. Тогда они туда перейдут.

Хью рассказал Эльзе об этом решении, когда смог вырвать маленький отпуск на выходные и приехал в Гленелг в марте тысяча девятьсот сорок второго года. Погода в последние две недели стояла необычайно мягкой, и хотя вершины гор за Гленелгом все еще были покрыты большими снежными шапками, в более низких местах снег стаял. Эльза с Хью прогуливались по тропинке, ведущей мимо озера в Ратаган.

Эта прогулка придала им бодрости, и, когда они вошли через незапертую дверь в большой дом, их смех отдавался эхом в пустых комнатах.

Развязывая шарф, Хью рассматривал облупившуюся краску, пятна плесени от сырости над оконными рамами и высокие потолки, с которых свисала паутина.

— Приятно думать, что есть вещи в этом сумасшедшем мире, которые не меняются.

— Я полагаю, что пауки немного подросли, — объявила Эльза, — но грустно видеть Ратаган пустым. Он пережил войну кланов, восстание сорок пятого года и выселение. А теперь умирает, всеми брошенный. От этого мне хочется плакать.

— Неужели ты так любишь этот дом? — Хью сдвинул шарф с волос Эльзы и поцеловал ее. — Я ревную.

— А разве ты не чувствуешь то же, что и я? Этот дом был сердцем Гленелга и его гордостью в течение сотен лет. Отсюда мужчины уходили на войну и возвращались, чтобы получить вознаграждение за храбрость или наказание за трусость. Именно здесь коренным образом изменилась жизнь твоих и моих предков. Если бы Хью Маккримон и Энгус Росс не сказали своего слова в Ратагане, ни тебя, ни меня не было бы здесь сейчас. Да, я люблю этот дом, потому что я люблю Гленелг, потому, что я люблю тебя. Без Ратагана все было бы по-другому, и я была бы другой.

— Тогда я тоже научусь любить его. — Обнимая Эльзу, Хью подошел к окну, всматриваясь в темную зимнюю воду озера, за которой сотни снежных горных вершин белели на фоне свинцового неба в дикой и тревожной панораме. — Это будет совсем нетрудно.

Когда Хью вернулся в свою эскадрилью в Вест-Маллинге, он обнаружил записку. Командир базы хотел срочно видеть его.

Было уже поздно, но когда Хью позвонил капитану авиаполка домой, ему сказали, чтобы он прибыл без промедления. Удивляясь такой спешке, Хью заторопился к дому командира.

Капитан авиаполка в шерстяном домашнем халате и поношенных шлепанцах впустил Хью и проводил его в холл, где налил ему и себе большую порцию виски.

Когда Хью попытался отказаться от выпивки, говоря, что он никогда не пьет ночью перед вылетом, капитан эскадрильи довольно высокопарно объявил:

— Боевые вылеты закончились для тебя, Хью. Атташе военно-воздушных сил американского посольства посвятит тебя в детали, когда вы встретитесь с ним завтра, но я могу сказать тебе то немногое, что мне позволили узнать: ты улетаешь из Лондона завтра ночью. На следующий день ты уже будешь дома, в Соединенных Штатах.

Хью с трудом мог поверить этому известию. С одной стороны, это прекрасная новость. Он не виделся с семьей с тех самых пор, как уехал из Миссури сражаться за Британию. Но как же Эльза?

— Какие же поручения мне дадут?

Командир эскадрильи покачал головой.

— Я не в курсе, но, должно быть, очень важные. Кроме того, мне позвонили из штаба Верховного главнокомандования сегодня ночью. Мне поручено передать тебе, что дано распоряжение перевести тебя в Военно-Воздушные Силы Соединенных Штатов, если ты пожелаешь. Мне также сказали, что, если ты найдешь летчиков, не уступающих тебе в опыте и умении, которые также хотят воевать за Америку, они рады будут принять их в ряды ВВС США. Я поддерживаю эту точку зрения, Хью. Ты, черт возьми, прекрасный летчик, и, если бы я подумал, что это в твоих интересах, я бы сражался изо всех сил, чтобы удержать тебя тут. Тем не менее, — командир эскадрильи пожал плечами, — я надеюсь, что мы еще встретимся когда-нибудь.

По пути домой Хью размышлял, как все эти перемены отразятся на его женитьбе на Эльзе. Капитана спрашивать было бесполезно, он рассказал Хью все, что знал. Если и можно найти ответ на этот вопрос, его следует искать в посольстве Соединенных Штатов в Лондоне.

В посольстве Соединенных Штатов Хью провели в кабинет атташе военно-воздушных сил. Крупного телосложения полковник ответил на приветствие Хью с заученной небрежностью и представился:

— Эллис Капелло. Мы ждали вас, Хью. Ваш командир сказал нам, что вы гостили в Шотландии. Я был там на рыбалке в прошлом году. Прекрасная страна. У вас там друзья?

— Я надеюсь жениться на шотландке.

— Неужели? С фамилией Маккримон вы доставите этим удовольствие своим родителям, я не сомневаюсь. Что касается меня, то все родственники ожидали, что я женюсь на итальянке. В наши времена это было непросто, поэтому моя жена — норвежка. Моя семья не пишет мне вот уже три месяца. Но, полагаю, с вашей свадьбой придется подождать некоторое время.

— Действительно?

— Похоже, что так, Хью. — Эллис Капелло поднялся и обошел стул, на котором сидел Хью. Встав перед озадаченным посетителем, он сказал:

— Знаете ли, мы намеревались переодеть вас в американскую военную форму до того, как вы вернетесь в Соединенные Штаты, но сейчас я не вполне уверен. Если вас увидят в этой военной форме со всеми наградами, это может произвести гораздо более сильное впечатление.

— Вы все решили за меня, полковник. Но перед кем же я должен предстать? Короче говоря, что мне нужно будет делать?

— Есть два плана, Хью. Во-первых, мы отправляем вас назад в Америку, чтобы вы провели беседы с отрядами летчиков, которые в ближайшем будущем прибудут в Англию. Мы хотим, чтобы вы вдохнули в них энтузиазм для сражений в Европе. Это будет совсем непросто. Они все хотят сражаться на Тихом океане, чтобы отомстить японцам. Те, кому дано направление в Англию, думают, что их зачислили в запасные. Мы хотим, чтобы вы совершили большое турне по Америке и объяснили летчикам, что они ошибаются. Расскажите им, что тут происходит. Воодушевите их на борьбу с немцами. Я уверен, вы справитесь.

— Благодарю вас за доверие, полковник, но вы упомянули о двух делах, предназначенных для меня. Я горю желанием услышать о втором.

— А! В этом-то вся соль! Вы, может быть, и не знаете, Хью, но поскольку вы — сын сенатора, о вас широко сообщалось в США. О каждом сбитом вами немецком самолете, о том, что король Георг наградил вас двумя крестами «За летные заслуги», а уж история с вашим спасением, когда ирландские рыбаки подобрали вас и привезли в Ирландию! В общем, вы сейчас в Штатах что-то вроде национального героя, и если вы завтра выдвинете свою кандидатуру на пост президента, Франклину Делано Рузвельту придется поклониться и уступить дорогу. Вам сейчас доступно любое официальное назначение в этой стране.

— Но меня не интересует политическая карьера!

— И все это знают — и в глазах людей это делает вас еще более привлекательным кандидатом на выборную должность.

— Однако я жду ответа на мой вопрос, полковник. Я не собираюсь выдвигать свою кандидатуру на пост президента, поэтому расскажите, что у вас на уме?

— Чин полковника Военно-Воздушных Войск Соединенных Штатов и пост атташе Военно-Воздушного Флота. Сначала там, где это требуется прежде всего, а затем вы займете мое место здесь, в Лондоне.

Хью задержал дыхание на несколько минут, а потом медленно выдохнул.

— Мне дадут время подумать?

Полковник Эллис Капелло посмотрел на свои наручные часы и поморщился.

— Я мог бы дать вам час, но большинство тех, кого я знаю, отдали бы свою правую руку за подобную возможность.

— Моя правая рука мне еще может понадобиться, полковник, и я не уверен, что мне по душе вся эта шумиха вокруг «прекрасной возможности», которую вы мне предлагаете. Я вступил в Королевские Военно-Воздушные Силы, потому что верил в то, за что сражаются британцы. Я хочу продолжать сражаться.

— Вы и я верим в одно и то же, Хью, и в это же верит президент Соединенных Штатов. Вас выбрали для этого задания, потому что я и те, кто близко с этим связан, знают: вы выполните его лучше, чем кто бы то ни было. Это важно для Америки и для Великобритании. Очень важно. Идите и хорошо подумайте. В вашем распоряжении всего час.

— Можно мне воспользоваться телефоном посольства, чтобы позвонить в Шотландию?

Полковник Эллис Капелло нахмурился.

— Девушке, на которой вы собираетесь жениться? Вы можете сказать ей, что вас не будет здесь некоторое время и вы дадите ей о себе знать через недельку-другую, но я не могу позволить вам рассказать ей о наших планах и дате отправления из Лондона. Эти телефоны — все равно что эхо в горах. Только шепните словечко, и Геринг поднимет в небо половину Люфтваффе, поджидающую ваш самолет ночью.

— Что ж, я просто скажу, что не смогу на ней жениться этой весной и постараюсь увидеться когда-нибудь.

Полковник Капелло сочувственно улыбнулся.

— Ну что-нибудь в этом роде, но кроме того вы можете оставить мне ее телефон, я позабочусь, чтобы мой секретарь позвонил ей, когда вы благополучно долетите до Соединенных Штатов. Мы сделаем так, чтобы она поверила: вы выполняете чертовски важное поручение дома.

— Благодарю вас, но все, что мне нужно, — это три минуты по телефону, и я сам передам ей свои извинения.

То, что Хью был в Соединенных Штатах подлинным героем, не было преувеличением. Он сошел с транспортного самолета американских Военно-Воздушных Сил на аэропорт в Спрингфилде, штат Миссури, и обнаружил играющий оркестр. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, что играют в его честь, приветствуя его прибытие. Два генерала Военно-Воздушных Сил ждали, чтобы пожать ему руку, как и несколько официальных лиц из Государственного департамента и члены его семьи.

Толпа журналистов собралась на летной дорожке, и после того, как он попозировал для фото почти со всеми встречающими его группами, началась импровизированная пресс-конференция, из которой ему удалось довольно удачно выпутаться, пока ей не положил конец один из генералов.

Когда пресса осталась позади, тот же генерал сказал:

— Нет сомненья, что вы хотите поехать домой и отдохнуть пару недель, прежде чем приступите к своим новым обязанностям, Хью.

— Судя по тому, с какой поспешностью меня доставили сюда, я думал, что дело чрезвычайной важности.

— Конечно, но у тебя было чертовски трудное время в Англии, мой мальчик. Если не веришь мне, почитай газеты. Мы поручим тебе много дел, будь уверен, но нужна передышка. Кроме того, если ты сразу же начнешь проводить беседы с нашими летчиками, не будет нужного нам эффекта. Мы накормим их информацией о тебе и о битвах, которые ведутся в воздухе над Европой. Мы сделаем хорошую рекламу, после которой они будут валом валить на встречи с героем войны Хью Маккримоном. Не сомневаюсь, добровольцев поехать воевать в Европу станет более чем достаточно. Поезжай домой, Хью. А пока поразвлекайся недельку-другую. Как только у нас все будет подготовлено, мы приедем в Миссури и заберем тебя с собой, и тогда, можешь не сомневаться, мы выжмем из тебя все соки.

После всего этого официоза ехать в легковой машине на хорошей скорости домой в окружении семьи было просто наслаждением. Казалось, все говорили одновременно, когда Джоан Маккримон произнесла:

— Пока твой самолет не приземлился, я все гадала, привезешь ли ты эту шотландскую девушку с собой.

Прервав внезапное молчание, Хью сказал:

— Ее зовут Эльза, мама, ты ведь знаешь. Я бы привез ее с собой, если бы мне разрешили, но атташе Военно-Воздушных Сил в Лондоне сказал, что я не должен даже говорить ей, что еду домой.

— Я уверена, что это все — к лучшему, дорогой.

Что-то в тоне его матери подсказало Хью, что у нее в уме сложился свой собственный план, и он решил, что будет лучше расставить все точки над i здесь и сейчас.

— Если бы я знал об этом раньше, мы бы поженились в мой последний отпуск. Теперь придется ждать, пока я вернусь в Англию, но я все равно женюсь на ней, мама, поэтому не пытайся свести меня ни с одной из девушек твоего списка. Ведь ты уже составила его в уме в тот момент, когда тебе в больнице сказали, что у тебя родился мальчик.

Родерик Маккримон усмехнулся над попавшей в неловкое положение женой, а Лаура сказала весело:

— Эльза — прекрасное имя. На кого она похожа?

— Она не похожа ни на одну девушку, которую мне довелось встречать раньше, и больше мне такой не встретить. У нее темно-рыжие волосы, она высокая, очень привлекательная, умная — в ней есть изюминка.

— Я рад, что ты нашел такую, Хью. Мама тоже обрадуется, когда узнает ее получше. Мне бы хотелось, чтобы ты привез ее с собой в Миссури.

— Обязательно привезу когда-нибудь. Надеюсь, что скоро.

— Мне просто хотелось узнать о ней побольше, — грустно сказала Джоан. — Ты — очень богатый молодой человек, Хью, и это богатство принадлежит тебе по праву.

— Ей это неизвестно. Все, что она знает обо мне, что я — американец, который служит в Королевских Военно-Воздушных Силах. Не больше.

— Гм! — Джоан осталась при своем мнении. — А из какой она семьи?

— У нее только сестра. А вообще у них очень интересные предки. Когда-то ее прапрадед был осужден за кражу овцы и приговорен к ссылке в Австралию. Это случилось приблизительно в то же время, когда Маккримоны приехали в Америку.

— Ты хочешь сказать, что она происходит из семьи каторжников? О, Боже мой! Что подумают люди, если обнаружится…

Смех в машине заглушил возглас Джоан Маккримон, и, когда смех стих, Родерик спросил:

— Как тебе понравился Гленелг, Хью?

— О, от его красоты захватывает дыхание. А что касается дома в Ратагане… Эльза думает, что на целом свете не сыскать такого прекрасного места. И я согласен с ней, несмотря на все запустение, оно сохранило свою исключительность.

— Не могу с тобой не согласиться, Хью. Интересно, его владельцы — все то же семейство..?

Тема разговора ушла в сторону, а когда они взобрались на вершину холма, стала видна земля Маккримонов. И теперь речь шла только об изменениях, которые произошли со времени, когда Хью уехал из Миссури в Англию.

Беседы Хью с молодыми летчиками прошли с большим успехом, но они заняли времени гораздо больше, чем можно было предположить. В основном из-за того, что задача с каждой проходящей неделей усложнялась. Большое количество авиационной техники и людей посылались в Европу. Черчилль и Рузвельт договорились, что борьбе с Германией будет отведено приоритетное место, и уже были разработаны планы введения войск, которые освободят Францию и другие покоренные государства Европы.

Более года Хью разъезжал по летным полкам, рассказывая, что они могут ожидать, когда доберутся до Англии и будут сражаться с Люфтваффе в первый раз. Затем Хью попросил, чтобы его освободили от этих обязанностей. Он не был в Англии больше года. Обстоятельства и тактика ведения войны в небе над Европой могли перемениться. Бессмысленно посылать американских летчиков сражаться в Европе, вооружив их устаревшими приемами ведения войны.

Хью носил теперь форму майора Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, и он знал: ему уже вряд ли доведется совершать полеты в Королевских Военно-Воздушных Силах, и в этом качестве он уже не сможет вернуться в Англию. Но он напомнил Военно-Воздушному Флоту США обещание, которое ему дал атташе в Лондоне. Майору Маккримону, в свою очередь, напомнили о договоренности, что, прежде чем занять пост в Лондоне, ему необходимо выполнить еще одно задание.

Получив повышение в чине до подполковника, Хью был откомандирован в Куньмин в Южном Китае. Там он выполнял задачу сбора войск, способных защитить пути в Китай, по которым перевозились грузы, снабжающие солдат Чан-Кай-Ши, сражающихся против хорошо вооруженных воздушных сил Японии.

То, что Хью вообще смог добиться хоть каких-то успехов, было замечательным само по себе. В воздухе его летчики сражались против японцев. На земле, используя неподготовленные и часто опасные аэродромы, им приходилось защищать ангары от разграбления слабо дисциплинированными китайскими солдатами.

А еще и политические «сражения» местного значения. Армейские офицеры, порою значительно более высоких чинов, чем он сам, считали, что нужды армии важнее, чем поддержка нескольких эскадрилий тяжеловооруженных боевых самолетов.

И в личном плане Хью тоже находил жизнь в Китае тягостной и обманувшей его ожидания. Письма из Шотландии доходили до него неделями, а иногда и вовсе терялись.

В одном из писем, полученном от Эльзы, она упомянула, что владелец Ратагана наконец начал приводить дом в порядок, хотя она не знала, радоваться этому или печалиться. Это значило, что Ратаган выживет, но это также значило, что она больше не сможет бродить по его величественным комнатам, грезя о прошлом. Тем не менее она писала Хью, что будет продолжать водить своих учеников в сады на пикники, пока не получит запрещения от хозяина.

Шотландия казалась так далеко от Куньмина с его коррупцией, беспорядками и нескончаемыми разочарованиями. Война в Европе, «настоящий» мир и Эльза — все казалось очень-очень далеким.

Как-то в начале тысяча девятьсот сорок четвертого года Хью работал за своим столом, пытаясь не обращать внимания на монотонное жужжание вентилятора у него над головой. Он только слегка шевелил накаленный воздух в комнате, вызывая скорее зубную боль, а не прохладу. Снаружи неожиданно началась какая-то суета, и, оторвавшись от стола, он увидел высокого полковника Военно-Воздушных Сил в очках, который входил в дверь.

— Вы, должно быть, полковник Маккримон, — сказал незнакомец, проходя вперед и протягивая ему руку. — Я — Джон Холланд. Я думал, вы встретите меня на аэродроме с упакованными чемоданами, готовым к отправке.

— Отправке куда?

— Вы хотите сказать, что не ждали меня? — Полковник Холланд снял фуражку и провел закатанным рукавом по вспотевшему лбу. — Мне бы следовало держать мой болтливый язык на замке, когда я переступил порог. Мне следовало бы развернуться и отправиться назад в Соединенные Штаты, если тут нет никого посообразительнее.

Выбрав единственный свободный стул — на других навалом лежали стопы бумаги, — полковник Холланд уселся, вытянув длинные ноги перед собой.

Взглянув на знаки различия на лацкане пиджака Хью, он сказал:

— Похоже, что и сообщение о присвоении нового чина также не дошло до вас, полковник. Я — ваша замена. Вот мои документы. Вы должны отправляться назад в Штаты, и после короткого отпуска вас ждет пост атташе Военно-Воздушных Сил в Лондоне. Я только что закончил свою службу в Англии. То, как разворачиваются события в Европе, доходя до точки кипения, повлечет за собой пропасть дел, но, если вы уже сыты тем, что происходит тут, в Куньмине, позвольте мне занять ваше место. Могу вам пообещать, что вы заслужите массу благодарностей от некоторых хорошеньких леди в Лондоне…