Свет из маленького отверстия в потолке не достигал дна Серой башни. В камере, предназначенной для приговоренных к смерти, царил мрак. Пахло плесенью. Темница Юмы была комнатой без углов, с мокрыми стенами и решеткой на полу. Под ней с писком сновали крысы. Мелкие ячейки решетки не пускали грызунов в камеру. Но они могли просунуть в дыры морды. Как только обессиленный узник ложился на зарешеченный пол, серые твари тут же впивались в него зубами. Никто не выходил отсюда живым. Серые хозяева башни знали свое дело.

Юма стояла на цыпочках, опершись на стену. Волосы и платье намокли, лицо перепачкалось зеленой слизью, в изобилии растущей повсюду. Она дрожала от холода и страха. Крысы уже собрались внизу, предчувствуя скорое пиршество. Юма обессилела и еле держалась на ногах. Но все еще не сдавалась. Нащупав в темноте медный кувшин, в котором ей приносили воду, она ударила им по решетке. Гулкий звон смешался с визгом. Крысы под решеткой замерли, но не ушли. Юма всхлипнула. Несчастная королева Лемурии молила бога прекратить мучения как можно скорее. Время слилось в одну длинную, непрерывную ночь. Ей то казалось, что она – Милана, дремлет в своей комнате на Рябиновой улице, за окном звенят трамваи и сигналят машины, и стоит открыть глаза, как весь этот кошмар прекратится, и мама скажет, что пора вставать… То мерещился лемурийский лес и звонкий смех смуглой колдуньи, обнимающей Алеура, то вдруг Учитель появлялся в углу башни в ярком луче света и ласково смотрел на нее…

Неожиданно послышался поворот ключа. Дверь со скрипом распахнулась, и в светящемся проеме показалась высокая женская фигура. В руках она держала предмет, похожий на дубинку. Юма жадно вдохнула воздух, хлынувший в камеру.

– Боже мой! Девочка моя! Бедная моя девочка!

По щекам Ялы текли слезы. Она обняла дочь.

Юма, щурясь от солнца, медленно вышла из башни. Недалеко от двери ничком лежали два стражника.

Юма в ужасе попятилась.

– Да. Я убила их, – сказала Яла. – Великий Дух простит меня. Я мать. Бежим.

Оглядываясь, Юма и Яла побежали вниз по каменной лестнице. Впрочем, никто не собирался преследовать королеву магов с дочерью. Груанцы занимались подготовкой к войне. Горр объявил, что на рассвете Груа нападет на Лемурию. Возбужденные предстоящей битвой маги чистили латы, оружие, готовили летающие машины. Никому не было дела до сбежавшей узницы и ее матери. Яла и Юма пробрались в покои королевы. Когда они вошли, Юма увидела на полу, рядом со шкафом, слугу с остекленевшими глазами.

– Господи! – прошептала Юма. – Тебе пришлось убивать ради меня…

– Здесь мы в безопасности, – ответила Яла, прикрыв лицо слуги платком, – никому не придет в голову искать тебя в замке. Когда они обнаружат побег, то станут искать тебя на дороге в Лемурию.

– Мы останемся здесь?!

– Нет, дочка, мы уйдем. Но уйдем не по воде. По воздуху. Летающий шар, – произнесла Яла, наливая в таз воды, – умойся. Я дам тебе платье.

– А где мы возьмем шар? Ты умеешь управлять им?

– Нет. Но я видела, как это делается, – ответила Яла, – полетим на одном из флюгов, стоящих во дворе замка. Слуги не посмеют остановить нас, а когда поймут, в чем дело, мы уже будем далеко. Мы должны успеть предупредить…

– Кого предупредить? О чем?

– Горр идет войной на Лемурию. Утром. Нет больше Камня-Защитника, – Яла тяжело вздохнула, – и виной тому я!

– Ты? Что ты сделала, Яла?!

– Я родила дочь, Юма! Дочь, которая предала меня и мой народ! Жестокую, самовлюбленную гордячку! Гурия украла камень, ведь в ее жилах течет лемурийская кровь. Украла и наложила заклятье. Камень больше не опасен магам. И они сотрут Лемурию с лица земли. Если мы не успеем предупредить.

– Гурия… – произнесла Юма, ее синие глаза сузились и потемнели, – но… что могут сделать лемурийцы, Яла? Они не умеют воевать.

– Они уплывут на ковчеге, Юма. Найдут новый остров и построят новый Омолонгрен. И мы уплывем вместе с ними! Идем!