Медленно открыв глаза, глубоко вздыхаю и улыбаюсь каждой мышце, тянущей в теле. Перевернувшись на бок, я не нахожу рядом Ника и уже сажусь на постели, осматривая спальню в бело-серых тонах. Опустив ноги на пол, поднимаюсь, даже не удивляясь, что я обнажена. Мой взгляд цепляется за панорамное окно, где в тумане утра могу рассмотреть озеро вдали. Воспоминания слов Ника вспыхивают в голове, и я улыбаюсь им. Только вот где он сам?

Пройдя к двери, нахожу ванную комнату и не перестаю улыбаться предусмотрительно приготовленной одежде для меня, белью и новой зубной щётке. Приняв душ с моими любимыми средствами, я переодеваюсь и тихо выхожу из спальни в коридор. Мои босые ступни приятно утопают в мягком ковре, пока я иду к лестнице. Спускаясь, слышу приглушённый голос Ника, и уже быстрее сбегаю на первый этаж.

Замираю, найдя глазами Ника, разговаривающего по телефону, сидящего на диване в джинсах и тонкой кофте с ноутбуком на коленях. Картинки вчерашнего вечера проносятся перед глазами, и моё тело отвечает им невероятной теплотой. Не могу прекратить наслаждаться им, таким домашним и необычным. Вчера он сказал, что принял решение, важное для него решение, и я чувствую, что что-то изменилось. Хотя пока не понимаю что именно, но определённо внутри меня поют птицы, а я начинаю глубже дышать, переполненная мечтами.

– Мишель, – красивый баритон… такой любимый зовёт меня, и я концентрируюсь на Нике, отложившего телефон и ноутбук, и с мягкой улыбкой смотрящего на меня.

– Доброе утро, – заминаясь, не зная, как вести себя сейчас, отвечаю, подходя к нему.

– Доброе. Как ты себя чувствуешь? – Интересуется он, протягивая мне руку, и я быстрее сокращаю между нами расстояние и хватаюсь за неё.

– Хорошо, спала как убитая, – признаюсь, а он тянет меня на себя и усаживает на свои бёдра так, чтобы я оседлала его.

– Ты рано встал? – Спрашиваю, обнимая его за шею и, утыкаясь носом в ещё влажные волосы, дурманящие весь разум, отчего я закрываю глаза и отдаюсь приятным потокам в теле, журчащим по венам.

– Полчаса назад, – отвечает он, проводя ладонью по моей спине и забираясь под кофту.

– Мог бы остаться или разбудить меня, как тогда, – шепчу я, проводя губами по его уху и прикусывая мочку.

– Мог бы, только дал тебе время немного прийти в себя, – он играет пальцами на моей коже, и она отвечает ему, посылая мурашки по позвоночнику.

– Мишель, я голоден, – шепчет Ник, а я шире улыбаюсь, покрывая его шею мягкими и глубокими поцелуями.

– Я тоже, – отвечая, провожу руками по его плечам, карябая ногтями кофту на груди, опускаюсь к молнии джинс.

– Крошка, ты не поняла. Я есть хочу, ты из меня вчера все силы выпила, – он смеётся, отрывает меня от себя, пересаживая на диван, и встаёт.

– Хм, кто бы говорил. Ну, позови кого-нибудь, – предлагаю, ощущая себя полной идиоткой, решившей, что он загорается с такой же силой от меня, как и я от него.

– Я всех отпустил, чтобы нам никто не мешал. Я жду завтрак, – усмехается он, складывая руки на груди.

– От меня? – Искренне удивляюсь, прикладывая руку к груди.

– Да, а есть проблемы?

– Вообще-то, одна и самая главная, я не умею готовить, – чувствую, как краска стыда из-за моего ответа начинает покрывать щёки, а брови Ника приподнимаются. Вот и всё, реальность жестоко вторглась в мой мирок, и я отчётливо вижу полное недоумение на его лице.

– Серьёзно? – Переспрашивает он.

– Хм, да. Сколько себя помню, всегда была Лидия, и отец считает, что это неподобающее занятие для нас, – я ещё больше смущаюсь его выражению лица, опуская взгляд и заправляя за ухо мокрую прядь волос.

– Ты совершенно не подготовлена к жизни, – разочарованно говорит он. Его слова, словно сильнейший тупой удар по затылку, и я оказываюсь в настоящем.

– А ты умеешь? – Тихо спрашиваю, всё так же гипнотизируя стеклянный столик.

– Конечно, а как я жил до этого всего? – Усмехается он.

Чёрт! Я чувствую себя настолько отвратительно, что обличительная правда, выливается на меня ледяным душем.

– Прости… прости, Ник, – шепчу я, резко вставая. Мне необходимо уйти, сбежать сейчас, чтобы ещё больше не ощущать себя настолько униженной собой же.

– Мишель, – он хватает меня за запястье, останавливая, и поворачивает к себе.

– Прости, – повторяю, не смотря на него.

– За что? И куда ты собралась? – Довольно грубо требует он, а я уже не могу сдержать этого неприятного покалывания в носу от слёз.

– Я поняла… всё поняла, – говорю, поднимая голову и освобождая руку из его хватки, отходя на шаг от него.

– Что ты поняла? – Хмуро спрашивает он.

– Я никчёмная. Посмотри на себя. Ты идеальный, умеешь всё, знаешь так много, очень умный и сообразительный. Да даже плевать на твою другую сторону. Уверена, найдётся миллион поклонниц твоего мастерства садизма. А я? Изнеженная жизнью амёба без цели, ничего не знающая и не умеющая, живущая на всём готовом. Максимум могу приготовить сэндвич и глазунью, и то, скорее всего, сожгу её. Ведь даже не знаю, как включается плита. Всегда плыла по течению, которое задавали родители, и не желала учиться жизни. Всегда думала, что так и будет. Я лицемерка, ты прав… был прав тогда. Говорила всем, что меня не волнуют деньги, а, оказывается, без них я ничто. Ты не знал ничего с детства: ни этой роскоши, ни прислуги, ничего. А я всегда имела всё, буквально всё и меня даже это не заботило. И я теперь просто ничто. Никчёмная.

Вся правда о себе открывается так ярко и слепит глаза, что они постоянно слезятся, выкатываясь крупными каплями и стекая по лицу. Ужасно. Оказывается, настолько ужасно себя ощущать неприспособленной к обычной жизни, что это очень пугает. Ведь скоро… возможно, скоро наша жизнь резко поменяется. Мы потеряем всё. И что тогда будет со мной? Отвратительно.

– Мишель, ты не никчёмная, – качает головой Ник, но я поджимаю губы и вытираю тыльной стороной ладони лицо.

– Забудь. Наверное, мне лучше уехать… ничего не будет, – эти слова с сильнейшей болью отдаются внутри. Зачем я ему? Я ничего не умею, не знаю, как доставить ему малую толику радости. Да даже накормить не могу человека, который вчера для меня устроил невероятное волшебство, которое никогда не сотрётся из памяти.

Я разворачиваюсь, чтобы подняться на второй этаж и собрать свои вещи.

– А ну-ка стоять! – Грозный оклик заставляет меня замереть, а саму словно сжаться до размера лилипута.

– Крошка, ты всё не так поняла. Я не хотел тебя обидеть, и ты не никчёмная, – уже тише продолжает он, а я качаю головой от его слов.

– Ты глупая, такая глупая, что мне хочется ударить тебя по заднице и выбить эту дурь из твоей головы. Я уверен, что ты миллион раз себя сама избила. Только вот не было ни единой причины, – он подходит ко мне и его руки опускаются на мои плечи.

– Я научу тебя, если ты захочешь. Это будет даже весело и первый раз для меня, как и многое, что связано с тобой, – шепчет он.

– Зачем тебе это? Зачем, Ник, обучать меня готовке? Да и, вообще, ты идёшь на уступки, а я ничем не могу ответить тебе. Потому что мы… да нет никаких нас, – отрицаю его слова, все свои чувства, ведь я права. У него нет причин возиться со мной, совершенно никаких.

– Потому что я хочу. Хочу, поняла? – Он крепче сжимает мои плечи и несильно встряхивает. – Ещё раз вот такое устроишь, и я за себя не ручаюсь. Отлуплю тебя, и мне плевать на твою нелюбовь к этому. Заслужила, потому что только я решаю, ты со мной или же нет. Только я решаю, уходишь ты или остаёшься. Только я решаю, хочу я обучать тебя чему-либо или же для меня это лишнее. Только я буду решать за себя и за тебя, потому что ты моя. Только моя, ты под моей ответственностью, под моим крылом, и рискни ещё раз усомниться в моих желаниях. Это меня злит. И я вряд ли идеальный, это даже оскорбление. Я умею самое элементарное, потому что мне пришлось. И я рад, что ты никогда не знала того, что я. Я бы не хотел, чтобы ты хоть когда-то прошла через мою жизнь. Никогда бы не пожелал такого, даже самому лютому врагу. Поэтому, крошка, не позволяй мне делать это с тобой, не позволяй мне по…

Он не успевает договорить, как раздаётся звонок его мобильного, и он быстро отпускает меня, подходя к дивану. Я до сих пор стою, раздираемая мыслями о самой себе и его словами.

– Да, отлично, мы будем готовы, – говорит он в трубку, и я оборачиваюсь, глубоко вздыхая и приказывая себе отрезать все эти мысли. Ведь вот он рядом со мной. И разве важно, как долго это продлится? Нет. Только бы впитать в себя его ауру и умереть сладкой смертью в его руках. Дышать его ароматом и забыть всех вокруг.

– Нам надо собираться. Майкл будет через пятнадцать минут, позавтракаем в другом месте, – сообщает Ник.

– Куда? – Спрашиваю я. – Мы не останемся здесь?

– Нет… потом… когда-нибудь ещё приедем, потеплеет, и я отвезу тебя на остров. Покажу тебе эту надежду, – хмурясь и бегая глазами по всему пространству комнаты, не смотрит на меня, когда отвечает.

– Мне переодеться в платье?

– Нет, у меня есть для тебя одежда, а Майкл привезёт из квартиры, Лесли собрала, – бросает он, обходя меня и двигаясь к лестнице.

Я следую за ним, замечая, как его спина напрягается, и под тонкой материей серой кофты играют мышцы. Он полностью погружён в своих раздумьях, я даже чувствую эту нагнетающую ауру беспокойства, исходящую от него и перетекающую в меня.

– Вот, – Ник указывает на пакет, стоящий рядом с пуфиком у окна, и немедленно выходит из спальни, оставляя меня одну.

Что происходит? Странно, всё в его жизни слишком странно и опасно. Неожиданно прекрасная ночь превратилась в пасмурное утро, не предвещающее никакого счастья. Всё замечательное стало пеплом над хмурым городом. Весь залп моей внутренней силы куда-то исчез, и мне ничего не остаётся, как надеть тёмно-синие ботинки, подходящие под джинсы, и пальто в мятных тонах, переложить вещи из сумочки, лежащей на кресле в комнате, в небольшой рюкзачок и выйти отсюда, отправляясь на поиски Ника.

Спустившись вниз, я сразу же вижу его через открытую входную дверь о чём-то переговаривающегося с Майклом. Он просматривает какие-то бумаги, когда я подхожу к ним.

– Доброе утро, Майкл, – говорю я, и мужчины резко поворачиваются в мою сторону. Ник сворачивает листы и передаёт их шофёру, который лишь натянуто мне улыбается и кивает.

– Поехали, – говорит Ник, открывая дверцу новой машины, которую ещё не видела. Белый «Рендж Ровер Спорт», и я внутри чувствую чистейший аромат кожи, словно её купили буквально только что.

Ник сидит рядом, смотря в окно, и даже не делает попыток заговорить, только музыка, накатывающая сон и скуку, звучит вокруг нас.

– Что происходит? – Тихо спрашивая, придвигаюсь к нему.

– Всё хорошо, мы едем дальше по моему плану. Завтракать, – не поворачиваясь, отвечает он и снова берётся за телефон, что-то читая и проверяя.

Меня такая обстановка начинает бесить, и я открываю рюкзак, доставая свой «BlackBerry», где вижу два пропущенных звонка от Марка и сообщение.

Марк: «Привет. У тебя всё хорошо? План до воскресенья в силе?»

«Привет. Да, до воскресенья. Спасибо», – отвечаю ему и кладу обратно в рюкзак, откидываясь на сиденье и смотря бессмысленным взглядом в окно.

Чувствую, что Майкл едет на скорости выше допустимой, и это ещё больше заставляет меня нервничать. Мы не въезжаем в город, а огибаем его, и я до сих пор нахожусь в неведении о нашем маршруте.

– Ник…

– Потом, – отмахивается он, а мы тем временем паркуемся у здания аэропорта. Ник выскакивает из машины и открывает дверцу мне.

– Нет, я никуда не пойду, если ты сейчас же не объяснишь, что мать твою тут происходит? – Возмущаясь, складываю руки на груди и смотрю прямо в его глаза.

– Мишель, мне придётся вынести тебя из машины. И мне плевать, что скажут люди на то, как ты будешь висеть у меня на плече, – он повторяет мои действия, дразня меня своей этой улыбочкой, которую я ненавижу.

– Только попробуй, это похищение. Ник, это ведь ненормально. Я, вообще, ничего не понимаю. Ты ведёшь себя страннее обычного, даже для тебя это слишком, – вздохнув, провожу рукой по волосам и уже прошу его взглядом объяснить мне всё.

– Мы улетаем, – просто отвечая, он предлагает мне руку, но я игнорирую её.

– Куда? Зачем? – Шокировано спрашиваю я.

– Отдыхать. И да, сейчас не вопи, потому что ты сама напросилась, – он, резко хватая меня за локоть, тянет на себя, что я качусь по кожаному сиденью прямо в его руки.

Задерживаю дыхание от неожиданности, но этот идиот лишь смеётся, закидывая меня на плечо.

– Николас! – Визжа, ударяю его по спине.

– Мишель, – он следом хлопает меня по ягодице.

– Николас Холд, ты больной человек. Ты сумасшедший! И если ты думаешь, это пройдёт для тебя безнаказанно, то даже не мечтай. Я тебе кое-что откушу. Понял? – Продолжаю молотить по нему, поднимая голову и наблюдая, как Майкл, идущий за нами с двумя чемоданами, пытается спрятать улыбку.

– Вот это угроза, крошка. Люблю, когда ты такая агрессивная, – Ник, в открытую смеясь, проходит мимо останавливающихся людей, тычущих в нас пальцем.

Он быстро заходит в вип коридор, а я, уже не сопротивляясь, вишу на нём, подперев подбородок рукой.

– Как дела, Майкл? Замечательный день для чьей-то смерти, не так ли? – Язвительно спрашиваю я шофёра.

– Хорошо, мисс Пейн. Да, день прекрасный, но не стоит того, чтобы убивать кого-то. Лучше жизнь, – хрюкает он от смеха. – А вы как?

– Неудобно, и я проголодалась. А один неандерталец решил украсть меня и посадить на цепь, – с улыбкой отвечаю я.

– На цепь было бы неплохое, – подаёт голос Ник, останавливаясь. – Где твои документы?

– В рюкзаке, – говорю я.

– Доставай.

– Может быть, отпустишь меня? – Снимаю рюкзак со спины, хотя это крайне глупо выглядит.

– Нет, так я уверен, что ты никуда не сбежишь и… мои гениталии останутся при мне, – хмыкает он, обхватывая крепче мои ноги.

– Держи, – передаю ему паспорт и закатываю глаза.

– Хорошей дороги, мистер Холд, – произносит незнакомый женский голос, и меня проносят мимо обладательницы, с интересом наблюдающей эту сцену.

– Ты мне передавил желудок своим плечом, – укоризненно говорю я.

– Терпи, надо было идти по-хорошему, – Ник поднимает резко плечо, что я охаю от неприятного удара по животу.

– Животное, – бурчу я. – Мне же больно.

– А мне это и нравится, – смеётся он.

Пока я продолжаю висеть овощем, мы проходим в зал ожидания, оттуда нас ведут к машине. Вот только там Ник опускает меня на сиденье, а Майкл укладывает багаж и желает нам весёлой дороги. Я решаю всё же обидеться и, поджимая губы, отворачиваюсь к окну, рассматривая мелькающие самолёты, пока машина не останавливается.

– Злюка, для тебя же всё, – смеётся Ник, открывая мне дверь и указывая на небольшой личный самолёт.

– Мог бы предупредить, – себе под нос отвечаю я.

– Ни за что. Это не было бы тогда так весело, – пожимает он плечами, подталкивая меня к трапу.

Я лишь закатываю глаза и вхожу в салон самолёта, где нас приветствует стюардесса, явно хорошо знающая Ника и готовая поцеловать его в задницу. Но это моя задница! Моя, чёрт бы побрал эту худощавую дуру. Его аппетитная задница только моя, и теперь держись, Холд, я тебе её искусаю так, что ты на всю жизнь это запомнишь!

Пока мы располагаемся в креслах, Ник перебрасывается с ней лёгкими фразами и это меня ещё больше бесит. Да, я готова вырвать все патлы из этого идеально гладкого пучка и воткнуть их в голубые глаза.

Ревную? До идиотизма ревную его к ней, ведь я сейчас выгляжу не так хорошо: с растрёпанными волосами, без макияжа и, вообще, не подготовленная ни к чему подобному.

Урод ты, Холд. Заставил меня сомневаться в себе. Постоянно заставляешь, постоянно я с тобой меняюсь. Только вот ты изменишься ради меня? Сможешь ли доверить мне все свои страхи? Сможешь ли дать возможность показать тебе, как сильно я люблю тебя? Примешь ли эту любовь?

Не знаю. Смотрю на него и продолжаю верить в лучшее, ведь он тоже делает шаги навстречу ко мне. Это придаёт уверенности. Молю: «Господи, помоги нам».