Я делаю маленькое движение в сторону к двери, Ник не двигается. Ещё одно. Он смотрит в одну точку, а я хочу подойти к нему и обнять, но продолжаю отступать к двери, висящей на одной петле. Как только я разворачиваюсь, чтобы убежать до спальни или же, вообще, из номера, меня хватают и тянут за волосы и отбрасывают спиной к стенке, отчего я вскрикиваю и падаю на пол, но не от боли, а он неожиданности и нового возвращения в прошлое.

– Я не разрешал тебе уходить. Ты моя. Поняла? – Один рывок за плечи, и я уже стою, прижатая спиной к стене, а Ник проникает своим взглядом в мои глаза, заставляя кивнуть и одновременно всхлипнуть.

Он резко левой рукой хватает меня за горло, приближая своё лицо ко мне. А другой рукой, кожей ремня, сложенного вдвое, проходит по скуле. Моя душа летит вниз, а сердце уже устало так быстро биться, поэтому для меня это всё происходит как в тумане, словно я в прострации и ничего больше не соображаю.

– Ты моя, Мишель. Не заставляй меня причинить тебе боль, – с расстановкой шепчет он, отбрасывая ремень в сторону. От грохота вазы, куда попал ремень, я вздрагиваю.

– Ник, – одними губами говорю я, поднимая свою руку к его лицу. Но он не позволяет дотронуться до себя, отклоняя голову.

– Не сейчас, слишком глубоко, – глухо произносит он, а я могу только с новой сильнейшей волной задохнуться от переживаний за него, за себя… за нас.

Я не знаю больше, что будет дальше. Не понимаю ничего, что сейчас происходит. Только вот его рука перекрывает мне доступ к кислороду, и из горла вырываются уже хрипы, а я не делаю попыток попросить его отпустить меня. Закрыв глаза, я пытаюсь дышать, чтобы продолжать жить, но сейчас мне этого даже не хочется.

Он ослабевает хватку, опуская руку к груди, а вторую кладёт на мою скулу, проводя ею до губ.

– Ты такая красивая сейчас. А я так ревную тебя, готов убить любого, кто дотронется до тебя. Что же ты делаешь со мной? – Его горячий шёпот опаляет мои губы, и я приоткрываю глаза.

У меня нет ответа на его вопрос, я только смотрю, как он ласкает меня уже своим потеплевшим взглядом. Я знаю, уверена, хотя не вижу в темноте. Но ощущения на коже и в душе изменились. Его рука хватается за кромку платья на груди и он, сжимая её, тянет вниз с характерным треском, рвущегося шёлка.

– Я хочу тебя больше, чем ненавижу. Я себя ненавижу за твои слёзы, но я ничего не могу с собой сделать. Это я. Вот такой, – его губы скользят по моей скуле к уху, и он утыкается носом в мой висок.

Уже двумя руками он дорывает моё платье, распахивая его, как халат. А я стою, в трусиках, чулках и туфлях, слушая его глубокое дыхание и успокаивая сердце. Страх, недавно бушующий в организме, плавно перетекает в уже знакомое тепло, поднимающееся по ногам к пояснице.

– Да, я схожу с ума. Я… прости меня, только не уходи, не оставляй меня одного, – его шёпот гипнотизирует меня, если бы он был фокусником. Его губы проходят по нежной коже шеи, и я могу чувствовать их шероховатость.

– Так хочу тебя. Скажи, что больше не плачешь… больше не будешь бояться. Мишель, скажи, – он оставляет быстрые поцелуи на моей шее, руками поглаживая талию, поднимаясь к груди.

– Не бей меня, – единственное, что могу выговорить хриплым голосом от его игр с моими сосками большими пальцами рук.

Ник поднимает голову, всматриваясь в мои глаза. Слишком много эмоций. Мой максимум вернулся, и я преодолела новую вершину. Его вершину. И сейчас в моих силах дать ему… показать, что меня не пугает уже его агрессия, пусть почувствует, что я люблю его.

– Я так хочу этого, пройтись по твоей коже стеком… увидеть, как ты запрокинешь голову и приоткроешь рот от наслаждения. Ремень? Нет, слишком грубый для тебя, – говорит он, прикасаясь подушечками пальцев к моим плечам, играя на моём теле, как профессиональный пианист.

Резкая смена мыслей в голове, и я словно просыпаюсь ото сна, с силой отталкивая его, закутываюсь в порванное платье, что он отшатывается от неожиданности.

– Нет. Я не позволю тебе трогать себя больше. Ты специально пугаешь меня, а потом вот это… говоришь и говоришь, как тебе жаль. А я? Я должна простить, да? Но, нет! Я тебе что, бесплатная игрушка? Хочешь, становишься романтиком. Хочешь, решаешь убить меня. Надоело! – Все чувства обостряются, а дурман проходит, и я смотрю с ужасом на эту ситуацию. И чувствую себя так гадко, словно он извалял меня в грязи.

– Мишель, я…

– Нет! Даже слушать тебя не хочу! Ты думаешь, трахнув меня сейчас, решишь все проблемы, и я снова забуду то, что ты тут устроил. Ты дверь выломал, Ник! Ты напугал меня! – Кричу я, сильнее закрывая тело.

– Мне пришлось выломать эту грёбаную дверь! Она была заперта!

– Она была заперта от тебя и твоего безумия! Пришлось? Да ты хотел ещё больше напугать меня, а потом говоришь про стеки! Пришлось! Как бы ни так, ты захотел показать мне свою силу и показал её, я увидела, убедилась. Да, Ник, ты сильный, очень сильный, и я боюсь тебя, всегда буду бояться, потому, что в твоей фантазии я уже избитая, и это заложено природой! Только вот для тебя это пустяк, а для меня подобно аду! Пришлось?! Врёшь! Всегда врёшь!

Он молчит, опускаясь взглядом по моему телу и поднимая его к лицу. Оно сейчас освещено лунным светом, и я вижу, насколько оно стало бледным. В одну секунду я уже корю себя за новый скандал. Могла промолчать, могла, но проснулась гордость.

– Первый раз в жизни я испугался не за родственника. Первый раз в жизни готов быть нормальным, лишь бы не знать, что ты решилась на самоубийство. Я испугался… но не умею бояться. Ты моя слабость, но я буду продолжать бороться с этими мыслями. Потому что это я, такой вот безумец. Всё знаю про себя, какой я и что могу. Я не собирался тебя бить, я просто не выпускал его из рук, как будто он мог помочь мне справиться со страхом. Отогнать тех, кто помешает спасти тебя, – тихо произносит он, а я замиранием сердца смотрю на него.

– Что? – Выдыхаю я, совершенно не понимая его.

– Я никогда не боялся так сильно. Даже когда он грозился изнасиловать сестру. А в ванной я увидел, что с тобой всё хорошо. И снова разозлился на себя… тебя… на всех. Ты плакала, и вновь первый раз понял, что не хочу видеть тебя такой покорённой. Ты свободная, как птица. Только вот мои крылья больше, и мне холодно одному. Прости меня, что я преследовал тебя, решив, что смогу обуздать. Нет, сейчас я с точностью уверяю, что не имею на это права, никакого, это была моя ошибка. Это твоя особенность. И я хочу, чтобы она всегда была с тобой. Прости меня, что слишком далеко позволил шагнуть ко мне. Не должен был. Прости меня, что мне так нравится проводить с тобой время, чувствовать себя живым, что я навязался тебе. Прости меня, что ты тоже любишь секс, как и я. Я научил тебя этому, подстроив под себя. Прости меня, что хочу защищать тебя, оберегать и помогать. Прости меня, что эгоист до мозга и костей, не желающий делить тебя даже с животными. Прости меня, что моё прошлое не так прекрасно. Прости меня, что заставил тебя бояться. Прости меня, что пытаюсь быть тем, кого ты хочешь видеть, но у меня не выходит. Потому что сейчас я ни о чём не могу думать, как о твоём теле в моих руках, о том, что всё хорошо, о том, что ты простила меня. О том, что ты не отвергнешь… не оттолкнёшь меня, как сейчас, а попытаешься понять меня. Наверное, я просто слишком много хочу. Что ж, ещё раз приношу свои извинения, Мишель, за доставленные неудобства. Можешь переодеться, и тебя отвезут в аэропорт, а…

– Нет. Я никуда не поеду, – перебиваю я его, расслабляя руки, и опуская их вдоль тела. – Я не говорила с ним, пыталась уйти. Не флиртовала с ним, потому что у меня есть ты. Я буду бояться тебя, но это не помешает мне остаться. Только позволь.

Делаю шаг к нему, сбрасывая с себя платье, уже ставшее испорченной тряпкой. Больше не существует обстоятельств и времени. Я вижу только его. Одинокого. Любимого. Моего садиста.

– Мишель, – он прикрывает на секунду глаза, но успеваю подойти к нему и положить ладони на его грудь, где слышу такое родное сердце, вторящее моему.

– Дотронься до меня, – я прикасаюсь губами к его шее, оставляя поцелуй. – Дотронься, и давай всё прекратим.

Мои пальцы торопливо расстёгивают его рубашку, но у меня не получается, потому что меня до сих пор трясёт. И я хватаюсь за неё и с силой распахиваю, что пуговицы отлетают в стороны.

– Ты под властью страха сейчас… нет, – он отрывает мои руки от своей груди и сжимает запястья, но я поднимаю на него голову, уверенно смотря в его глаза.

– Ты ошибаешься. Я под твоей властью, но страх прошёл, – произношу я. – Я хочу тебя. Безумная вместе с тобой.

Его хватка ослабевает, и мои руки уже свободно поглаживают его грудь, поднимаясь к плечам, наслаждаясь мышцами под кожей, и я обнажаю его плечи.

– Стань самим собой, не притворяйся тем, кто не нужен мне. Только ты, вот такой, – шепчу я, целуя его шею, проводя языком по уху, и прикусываю мочку посасывая.

Его ладонь проходит по волосам, и он запускает руку в пряди, сжимая их и заставляя меня запрокинуть голову.

– Самим собой? – Спрашивает он, обхватывая мою талию другой рукой и крепче прижимая к себе.

– Да, – шепчу я, а он начинает двигать меня спиной.

– Садистом?

Мои ноги путаются, и он уже поднимает меня над полом одной рукой, продолжая идти.

– Доминантом, – отвечаю я, слабо улыбаясь.

– Грубым и злым? – Он отпускает мои волосы, полностью подхватывая меня и усаживая на свои бёдра, двигаясь куда-то.

– Сильным и страстным, – предлагаю я свой вариант, а он сжимает мои ягодицы пальцами.

– И ты не убежишь? – Он опускает меня на холодную стеклянную поверхность стола, и я отрицательно качаю головой.

– Тогда это к чёрту, – он перегибается и смахивает канделябр и тарелки со стола, с громким грохотом, встречающиеся с полом.

Я не успеваю среагировать, как он уже обхватывает мою талию, придвигая к себе, и впивается губами в шею, то кусая её, то проводя языком по укусам. Новые импульсные заряды накаляют тело, а адреналин подскакивает ещё выше, заставляя полностью отдаться его жадному рту, опускающемуся к груди. Его зубы и губы терзают соски, руки сжимают грудь сильно, едва ощутимо причиняя боль. Но она растекается раскалённым золотом по венам, увлажняя всё, кроме постоянно пересыхающих губ. Возбуждение так резко взрывается в теле, что я не могу больше сдерживать стоны.

Его пальцы медленно проходят по животу, и он отодвигает трусики, проникая двумя пальцами в меня.

– Господи, – выдыхая, хватаюсь за его плечи.

– Как мне нравится, что ты мокрая, – он целует мою шею, всасывая её в себя, пока его пальцы крутятся внутри меня.

Не могу больше терпеть недостаточного объёма в себе, и дрожащими руками расстёгиваю его брюки, спуская вниз. Моя ладонь ложится на его возбуждённый член, и я сжимаю его, вырывая из его рта громкий рык. Он резче трахает меня пальцами, а я обнажаю его орган, проводя ладонью по всему основанию. Сладкая слюна истомы наполняет рот, и я придвигаюсь ближе к нему.

– Трахни меня, – шепчу, поглаживая головку члена, пульсирующего в моей руке.

– Я передумал… хочу тебя по-другому, – он резко вынимает из меня пальцы и снимает со стола. Я едва могу стоять от возбуждения, пока Ник сбрасывает с себя одежду и хватает меня за руку, таща за собой на высоких шпильках.

Мы огибаем гостиную и оказываемся в спальне, где он резко распахивает шторы и толкает меня грудью к стеклу.

– Вот так. Смотри на город, знай, что мы здесь вместе, – его голос отдаётся в ушах, пока мои глаза впитывают панораму.

Осознание того, что из здания напротив нас могут увидеть, приносит ещё больше огня в теле. Его руки поглаживают мои ягодицы, и он подхватывает трусики, стягивая их с меня. Перешагнув через них, я грудью чувствую холодное стекло, и соски моментально становятся болезненно твёрдыми.

Ник покрывает поцелуями мою шею, проникая снова пальцами в меня. Я шире расставляю ноги, приглашая его трахнуть меня. Его член, такой приятный, проскальзывает в меня, и он хватает меня за плечи, с силой насаживая на себя.

Громкий стон с моих губ, и Ник останавливается, хватая мои руки и заводя их за спину, сжимая запястья.

Больше нет медлительности, только громкие шлепки его плоти о мою наполняют разум. Мои стоны и его тяжёлое дыхание рядом. Грудь трётся о стекло и его член массирует всю меня изнутри. Я пульсирую вокруг его органа, с ещё большим криком заполняя пространство, когда он убыстряет движения, хлопая меня по ягодице. Больно, но так сладко, что ноги дрогнули, и внутри всё сжалось перед фейерверком.

– Моя. Повтори, – требует он, насаживая меня на себя, впечатывая в окно.

– Твоя… Ник, – шепчу я, быстро дыша. Ноги дрожат от напряжения внутри, низ живота стянули таким тугим узлом, что нет возможности терпеть это. Его член… боже прекрасный член. Быстрее, так быстро и меня трясёт в предсмертных сладких конвульсиях оргазма.

Новый шлепок по той же ягодице. Кожа горит, проникая горячей волной глубже, достигая точки пика. Я кричу его имя, сжимая его член внутри себя, сама двигаясь к нему навстречу, чтобы сделать ярче оргазм и это случается. Громкие вспышки в глазах, пот на лбу, и запотевшее стекло от моего дыхания.

Ник выходит из меня, отпуская руки.

– Повернись ко мне и встань на колени, – произносит он, и я, облизывая губы, опускаюсь, а перед лицом качается его возбуждённый орган, покрытый моими соками.

– Попробуй меня. Попробуй нас, – он хватается в мои волосы, придвигая мой рот к его члену.

Мои губы обхватывают его головку, и я чувствую свой вкус с терпким ароматом его смазки. Так сладко, что я, до сих пор пребывая в неге оргазма, хватаю его бёдра руками, проталкивая его член в себя. Он упирается в моё горло, что выступают слёзы, но мне это нравится. Двигать ртом по его члену, чувствуя, как он вздрагивает во мне, слышать хриплые стоны Ника и видеть, что он наслаждается этим, делая движения бёдрами.

Несильное колыхание во рту, и я языком помогаю себе, облизывая его по всей длине, и снова обхватываю губами головку, быстрее лаская её ртом.

– Мишель… если… сейчас кончу, – он сжимает мои волосы руками, пытаясь отнять меня от своего органа, но я впиваюсь ногтями в его бёдра, не позволяя ему этого. Мои губы горят от быстрых движений, и я сама не замечаю, что уже могу без рвотных позывов брать его глубже, ощущая, как тело отвечает этому, возбуждаясь снова.

– Чёрт… крошка, – Ник резко проталкивает член глубже и в горло течёт резкими выстрелами его оргазм.

Он ещё раз толкается, а я немного отстраняюсь, принимая всю его сперму на язык, и его сводит от терпкости, но я глотаю. Ведь это так приятно, слышать, как он кончает. Знать, что это всё ты.

Отпускаю его бёдра, и его член уже расслабленный, выходит из моего рта. На губах остаётся солоноватый привкус, и я облизываю их, поднимая голову на Ника, дышащего так глубоко. Улыбаюсь, готовая сделать это ещё миллион раз.

Ник опускается рядом со мной и хватает меня за руку, падая на пол, а я на него. Слышу, как он приходит в себя, пока я устраиваюсь на его груди, закрывая глаза, и дышу его ароматом.

– Это было… очень… – прерывисто говорит он, и я улыбаюсь.

– Мне тоже понравилось, – признаюсь я шёпотом, а он обнимает крепче меня за талию.

– Прости, Мишель, – тихо произносит он.

– Всё хорошо, мы справимся, – я знаю, о чём он говорит.

Мы лежим в тишине, каждый думая о своём, а его пальцы вырисовывают какие-то узоры на моем плече. И всё хорошо, но громкий стук в дверь номера заставляет подскочить нас с места и сесть.

– Мистер Холд, откройте! Это менеджер! – Раздаётся из-за двери, и я испуганно перевожу на Ника взгляд.

– Возьми, – он встаёт и бросает мне покрывало с постели, а сам быстро натягивает брюки на голое тело.

– Ник, ты же номер разрушил, – панически шепча, кутаюсь в покрывало, как раздаётся новый стук, ещё громче.

– Ничего, оплачу, – бросая, он выходит из спальни и идёт на шум.

Но я не могу его одного отпустить и иду следом. Ник открывает дверь, где стоят трое мужчин, переводя взгляд на него, а затем на меня в покрывале.

– Что-то случилось? – Спрашивает Ник.

– Хм, мистер Холд, у вас всё хорошо? Соседи снизу позвонили нам и сказали, что здесь что-то происходит. Они слышали крики и сильный шум, – один из них поясняет, а я чувствую, как краска стыда покрывает моё лицо за то, что мы устроили. Но там, где мы, всегда погром.

– Как видите, у нас всё прекрасно, – хохотнув в кулак, отвечает Ник. – Правда, случайно дверь вылетела в хозяйской ванной, да и кое-что разбилось. Но не волнуйтесь, я, конечно же, всё оплачу. А теперь, господа, вернусь к своей девушке, чтобы продолжить отдыхать.

Он не даёт им ответить и захлопывает дверь, поворачиваясь ко мне. Теперь я ощущаю себя, словно проказница и начинаю хихикать, а Ник разводит руками.

– Ты больной. Мы оба больные, – сквозь смех говорю я.

– Где-то я уже это слышал, – цокает он, подходя ко мне и закидывая себе на плечо.

– Ник! – Продолжая смеяться, я ударяю его по ягодице.

– У нас ещё три спальни, которые мы можем разрушить, так, что у меня на эту ночь огромные планы, но сначала поедим, – говорит он, занося меня в новую комнату.

– Я очень голодна, – говорю, когда он опускает меня на пол и включает свет.

– Не наелась белком? – Смеётся он, а я не могу больше смеяться, видя рану на его губе.

– Мишель? – Он ловит моё сменившееся настроение, и я моргаю, переводя взгляд на его глаза.

– Прости, Ник, он дотронулся до твоих губ, и только сейчас я понимаю, что ты почувствовал в тот момент. Прости меня, я должна была послушать тебя, – шепчу, виновато опуская голову, и глаза моментально наполняются слезами.

– Крошка, это не первый раз. Пройдёт. Я хочу забыть об этом. Обо всём забыть, только ты и я. Хоть раз в жизни никаких притворств. Ты и я, а других больше не существует. Хорошо?

– Хорошо, – шепчу я.

– А сейчас я принесу тебе переодеться и закажу ужин, будем есть здесь, потому что около стола множество осколков. Не хочу, чтобы ты поранилась, – с этими словами он выходит из комнаты.

Всё, что сегодня случилось забрало множество сил из моего тела. Но, наверное, когда любишь на это не обращаешь внимания, запоминая только счастливые моменты. Потому что сейчас я уже не помню, что такое страх. Я помню только его вкус, мои ощущения и отзывчивость сердца от его слов. Сколько я смогу сделать шагов к нему? А когда останется контрольный, кто сделает его первым? Не знаю, и уже ничего не планирую. Ведь когда ты пытаешься расписать всё по нотам, то дирижёр меняется, заставляя тебя учить новые аккорды, которые даются тяжелее. Поэтому будем импровизировать.