Когда я была маленькая, то никогда не мечтала о сказке. Возненавидела с детства эти мультики с диснеевскими принцессами, где принцы с первого взгляда влюбляются в них. Скачут на своих белогривых лошадях, чтобы спасти их. Я не верила в эту иллюзию, ведь жизнь другая. Принцев не существует. Есть обычные мужчины и женщины, которые умирают в одиночестве. С детства нас заставляют верить в ложь и жить с ней. Но ведь как бы ты ни верила, но всё же, мечтаешь о прекрасном будущем. Только не в моей истории. В этой драме я одна, сидящая на диване и раскачивающаяся из стороны в сторону. Ни желаний, ничего внутри. Физическая боль по всему телу и я одна с ней. Только я и есть.

Громкий стук в дверь, кажется, что я это выдумала. Так и сижу, слушая, как дерево трещит. Моргая, поднимаюсь с дивана. Иду в темноте на шум и не знаю больше, чего ожидать от этой ночи. Холод и смерть уже давно внутри меня. Даже сквозь своё помутнённое зрение вижу – ещё немного и сорвётся с петель дверь. Я не хочу открывать, не хочу сейчас говорить ни с кем. Не хочу видеть кого-то. Прижимаясь к стенке, смотрю на дверь и удары, обрушившиеся на неё.

– Мишель! – Крик панический, необходимый. Сердце падает куда-то вниз, мешает и путает мои ноги. Руки дрожат, когда торопливо поворачиваю ключ и, распахивая дверь, сжимаю её пальцами.

Судорожный вздох и тишина наполняется моими всхлипами. Мужчина с блестящими шоколадными глазами стоит, уже занеся кулак для удара по дереву. Так и замер, тяжело дыша. А я даже этого не могу сделать. Смотрю в его глаза и теряю сознание. Оно так медленно отпускает меня… не хочу этого. Нет…

Один шаг, и моё тело оказывается в горячих руках, блуждающих по нему. Словно проверяет на месте ли все кости. Ощупывает меня. А я стою и не могу двинуться. Смотрю на его лицо, покрытое холодным потом. Губы дрожащие. И его такие же. Сухие. Полыхающие. Прикасается к моим, хочет что-то сказать, сжимает мои волосы. Обнимает, затаскивает обратно, ногой закрывая дверь. Чувствую, как его тело накрывает моё. Прижимает к стене. Спасает. Вымолвить ничего не могу… только не верю. Я не верю в чудеса… не верю, что это он. Николас. Безумный. Впивается в мои губы. Громкий всхлип тонет в его поцелуе.

– Останься… прости меня… останься, крошка. Ты нужна мне, – рваный шёпот доносится до моего разума.

– Ты… – выдыхая, приоткрываю глаза. Ничего не вижу, только руки сжимают его плечи. Реален.

– Люблю тебя, – в губы шепчет. Дрожат они у него. Внутри меня начинается сильнейшая буря из эмоций и чувств, всего кислорода мало, чтобы задышать снова.

– До хруста костей? – Обнимает, сжимает моё тело до вспышек перед глазами. Слишком сильно, что это приносит физическую боль. Дышать не могу.

– Нет… нет… до желания жить. До желания забыть всё и жить. Дышать тобой и жить, – ослабевают его руки. Чувствую, как падаю в темноту. Не переживу это… не могу переключить чувство паники от нереальности происходящего, истерики, слёз и невозможности дышать. Лечу в темноту…

Голова гудит, а тела не ощущается. Что-то гадкое прямо перед носом. По телу проносится спазм от отвращения и моментального чувства тошноты. Распахиваю глаза и тут же закрываю их. Свет ослепляет за долю секунды, и пред глазами появляются цветные круги. Слабый стон срывается с губ.

– Мишель, – тихий голос зовёт меня. Сплю ли? Вновь открываю глаза и сажусь на постели, моргая и привыкая к свету. Николас смотрит на меня, и воспоминания понемногу возвращаются. Очень медленно… слишком медленно, чтобы я понимала, что произошло. Почему он здесь и держит ватку с отвратительным средством.

– Приляг и выпей воды, – берёт с тумбочки бокал и, придвигаясь, прикладывает его к моему рту. А я смотрю на него. Не могу поверить… это так трудно для меня сейчас. Наблюдает, как я, делая глоток, смачиваю горло. То же делаю и я. Не свожу глаз с него. Сжимаю губы. Вздыхает и отставляет бокал.

– Ты… это действительно ты, – тянусь к нему рукой, и он, перехватывая её, разворачивает и целует ладонь. Глаза от счастья и быстрого стука сердца под этим воздействием радости наполняются слезами. Ведь я чувствую, насколько горяча его щека, и как щекочет мою кожу щетина. Смотрит на меня, и слабая улыбка появляется на его губах.

– Это я. Ты отключилась. А я испугался, вызвал Грегори. Слишком много потрясений для тебя. Мне пришлось разбудить тебя, в еде ты нуждаешься сейчас больше, чем во сне. Спорить будешь потом, а сейчас приготовлю тебе ванну, затем покормлю тебя. Нет, сейчас можешь помолчать? Обещаю, что всё расскажу, но не время пока. Никогда я так ни за кого не боялся, как за тебя, моя крошка. И ты будешь делать всё, что я скажу. Теперь я буду следить за всем, что в твоей жизни рядом, а не издали. Хорошо? – Спокойно и ласково произносит он, отпуская мою ладонь. Кивая, до сих пор не могу прийти в себя от этого. Встаёт и выходит из моей спальни, оставляя меня гадать: это была моя фантазия или же, он признался? Но что-то было точно или же, я настолько изнурена, что всё было сном. Важно ли это? Нет. Сейчас нет. Потому что витает его аромат вокруг меня. Николас здесь. Он рядом. О большем я страшусь просить.

Наверное, ещё не отошла от событий, ведь ночь такая длинная, кажется, что время тянется, а я одна в спальне. Вдруг это снова я придумала? Вдруг его нет, просто проснулась, создала себе иллюзию и жду продолжения? Эти мысли сеют в груди панический страх. И он дарит мне силы подняться с постели и, шатаясь, дойти до стеклянной двери спальни. Звук льющейся воды в ванной комнате немного успокаивает. Закрываю глаза и улыбаюсь этому.

– Мишель, чёрт возьми, я тебе, что только сказал? – Вопрос на повышенных тонах, и я, ещё шире улыбаясь, открываю глаза. И пусть злой, недовольный, но это он. Знаю, что веду себя очень странно, когда моя рука тянется к его груди, под чёрной водолазкой, дотрагивается до неё, и быстрое биение его сердца приносит такое блаженство.

– Обними меня, – прошу я одними губами, поднимая взгляд на Николаса.

– Я сделаю иначе, – усмехается он. В одну секунду наклоняется и подхватывает меня на руки. От неожиданности издаю испуганный вздох, обхватывая его за шею.

– Мы идём купаться, – несёт меня к ванне и ставит на ноги. И не могу напитаться им… чёрт, действительно не могу. Я словно губка втягиваю в себя его образ, каждую молекулу его незабываемой ауры. Как он стягивает с меня топик, отбрасывая в сторону, опускается на колени и снимает шорты вместе с трусиками. Опираясь на его плечи, переступаю через одежду. Полностью голая, а его руки бережно проходятся по моим ногам, талии, пока он встаёт. Берёт меня за руку и подводит к наполненной водой ванне. Помогает залезть в неё и опуститься. Присаживаясь на корточки рядом, выключает воду. А я всё смотрю на него, не могу отвести взгляда. Не верю.

– Ты очень похудела, крошка. Мне нравится твоё тело, оно меня с ума сводило и сводит. Но сейчас это болезненная худоба, – закатывает рукава и, зачерпывая воду, поливает ею мою грудь.

– Ты здесь, – повторяю я, перехватывая его мокрую ладонь, и сжимаю её пальцами. Он не понимает, в чём причина моей заторможенности. А ведь я всего лишь вот так радуюсь, боюсь это делать, но радуюсь.

– Мишель, я здесь, – заверяя меня, другой рукой проводит по волосам. – Конечно, здесь.

– Прости, я…

– Не надо. Мы обсудим всё, но сначала приведём тебя в то состояние, в котором ты будешь готова принять мои слова и ответить на них. А пока просто закрой глаза, отдохни, а я буду делать то, о чём никогда не думал. Для меня это ново заботиться о ком-то, и необходимо сейчас. Ты моя крошка, другой никогда не будешь. И если я ещё раз увижу, что ты вытворишь что-то наподобие прогулки в таком виде по городу. Босиком. Я придумаю очень изощрённое наказание, уж поверь, – улыбается мне, и это вызывает во мне ответное действие.

Я дышу, чёрт возьми, дышу полной грудью с закрытыми глазами, ощущая его руки, бережно омывающие меня. Он не пользуется мочалкой, а только руками, аккуратно втирая гель в моё тело, намыливая голову шампунем. И это невероятно. Нахожусь где-то в ином мире, где всё возможно. Поливает меня водой, а я плыву в его ласке. Я не помню, была ли она такой когда-то. Нет. Ни разу. Каждое его движение наполнено чувственностью. Наверное, если бы в моём теле было больше сил, то оно бы ответило ему страстью. А пока лишь покалывает кожу немного.

Звонок в дверь, и я испуганно распахиваю глаза, вновь боясь, что выдумала. Николас встаёт и вытирает руки полотенцем.

– Это Майкл, я просил его привезти ужин. Где твой халат, или какую мне одежду принести? – Спрашивает он, стоя в дверях.

– На стуле… или где-то ещё. В шкафу…

– Хорошо, разберусь. Сама выйдешь или помочь? – Перебивает меня, пока звонок разрывается от своего дребезжания.

– Сама, – отвечаю я. Кивая, закрывает дверь. Слышу разговор за дверью, тихий, опасливый. Выбираюсь из ванны, ловлю своё отражение в зеркале. Осматриваю своё обнажённое тело, по которому стекают струйки воды. Да, я сильно похудела, но меня это не волнует. Совсем. Я даже не особо вижу, как кости выпирают и плечи стали угловатыми. Стягиваю полотенце с вешалки и заматываюсь в него. И ни одного лосьона здесь нет, чтобы хоть пахнуть вкусно.

– Мишель, вот, – дверь распахивается, а я отскакиваю от неё, чуть ли не поскальзываясь. Николас, держа в руках халат, напряжённо смотрит на меня.

– Спасибо, – протягиваю руку, чтобы взять. Несильное качание головой и он, делая ко мне шаг, расправляет халат. Смотрю на него в отражение зеркала. Сильный. Мощный. Рядом. Эти слова согревают меня, юркая в халат, сбрасываю полотенце.

– Пойдём, – берёт меня за руку и ведёт в спальню. Не хочу спрашивать, а ощущать только его тепло, исходящее от ладони. Прижаться к нему бы, да боюсь, что это он не примет. Всего боюсь. Даже теперь смотреть на него. Спугнуть.

Помогает мне забраться в постель и уходит, чтобы через несколько минут вернуться, с непонятно откуда взявшимся подносом с ужином, и поставить его на прикроватную тумбочку.

Наблюдаю за каждым его движением настолько пристально, что веко начинает дёргаться. Николас берёт чашку с супом и ложку, набирает немного и подносит к моему рту. Ещё тёплая жидкость льётся внутрь меня, чёртово блаженство. Возможно, потому что он кормит меня, как маленького ребёнка, тщательно следя за тем, как я послушно открываю рот и проглатываю куриный бульон с сухариками. Мне так хорошо… никогда в жизни такого не было. Даже лучше, чем раньше. Иначе. Как будто передо мной другой человек. С той же внешностью, с тем же голосом и ароматом. Но всё же, другой. Он изменился, и только сейчас я это вижу. Появилось несколько морщинок у глаз, словно он долго жмурился. Ощущаю интуитивно изменения. В этой тишине, что сейчас между нами.

Пока он кормит меня, я медленно вспоминаю всё, что случилось. Мысли постоянно обрываются, точнее, спотыкаются на одном слове. Мне необходимо знать это. Отчего-то сейчас это стоит на первом месте. Сжимаю рот и немного отклоняюсь, когда ложка уже прямо передо мной.

– Не могу больше, – говорю я, хотя, возможно, это ложь, так бы я съела всё что угодно с его рук. Кивая, подаёт мне салфетку, чтобы обмакнуть губы и отдать ему. Ставит чашку на поднос и отставляет бокал на тумбочку. Без слов встаёт и уходит, а я закрываю глаза, собираясь с силами спросить. Это сложно. Сейчас всё настолько хрупкое и драгоценное, что страшусь оборвать.

– Теперь тебе надо поспать…

– Николас, – перебивая его, распахиваю глаза. Нервно тереблю пояс халата и смотрю на него. Подходит ко мне и присаживается на край постели, где сидел до этого.

– Да?

– Скажи, а ты… я просто не помню… – кусаю губу. Может быть, не стоит?

– Ты действительно любишь меня? Там… на видео…

– Мишель, – его рука ложится на мои, останавливая несильное дрожание. Поднимаю на него голову, а дыхание снова обрывается. От страха.

– Не могу сказать, люблю ли я тебя, – слабый толчок по сердцу, и оно обливается холодом. – Не знаю, что такое слово «любовь». Я никогда не любил в жизни. И, если честно, то это смущает меня, как бы смешно ни звучало. Всегда считал, что мужчины не испытывают таких чувств, а тем более не рассказывают о них. Я точно не из их числа. Был. Вот так говорить об этом странно для меня. Необычно…, наверное, сейчас самое время.

– Крошка, посмотри на меня, – придвигаясь ближе, поднимает двумя пальцами мой подбородок. Мои глаза встречаются с его. Какой же терпкий и тёплый напиток наполняет обычный карий цвет.

– Если это слово означает, что за неё ты волнуешься больше чем за себя, то да. Если это означает, что ты хочешь перенять в себя всю боль за неё, исправить свою ошибку любым способом, то да. Если это значит, смотреть на неё и не думать ни о чём больше, забывать обо всём на этом свете, то да. Если это предполагает бессонницу, воспоминания, которые не дают спать, то да. Если это желание защитить её ото всего, то да. Если это означает, звать её каждую секунду в своей голове, то да. Если это сумасшествие, при котором ты мечешься, как загнанный зверь, то да. Если это неуправляемое чувство разорвать всех, кто появится рядом с ней, то да. Всё так, и не могу привыкнуть к ревности. Она гадкая такая, но когда ты видишь, как реагируют её тело, глаза, дыхание на тебя, то это стирает всё внутри. Если это не видеть ничего, кроме неё, то да. Если это искать её ночью, а находить пустоту, то да. Если это возможность дышать полной грудью рядом с ней, то да. Если это желание планировать каждый будущий день с ней, то да. Она это ты, Мишель, – стирает пальцем слезу, что выкатилась из глаз, пока он говорил.

– Если это страх услышать от неё приговор не в мою пользу и не желать принять его, то да, крошка, люблю тебя. Не помню, когда уже знал это. Возможно, в тот день, когда ты видела меня в клубе. Возможно, раньше. Но точно помню время, когда понял это. В то утро, когда вышла статья. Только те люди, которые забрались глубже, чем ты мог себе представить, имеют физическую силу причинять такую боль внутри. Острее. Разрывающую, но никак недорвущую до конца тебя, – слушаю его, как заворожённая, впитывая в себя каждое слово, теперь произнесённое шёпотом. Берёт моё лицо в ладони и бегает глазами по моему лицу.

– Не уходи, Николас, – прошу я и кладу руки на его грудь. Сердце так яростно бьётся под моими руками. Хочется дотронуться до него и согреть. Прижать к себе и не отпускать. Вырвать своё и соединить их.

– Я и не собирался, Мишель. Только у меня тоже есть вопрос, – слабая улыбка появляется на его губах. Руками осторожно гладит то мои скулы, то волосы, словно нервничает, а я и подавно.

– Какой? – Спрашивая, придвигаюсь ближе к нему.

– Будешь ли ты со мной? Будешь ли ты засыпать со мной и просыпаться? Дашь ли ты мне ещё один шанс, чтобы заново построить отношения? – Руки замирают, а моё сердце насыщается всеми красками мира.

– Нет, – отвечаю я. Улыбка спадает с его лица, а руки опускаются. Перехватывая их, сжимаю в своих. Прячет свой взгляд от меня, слышу, как быстро дышит.

– Николас, я не хочу заново. Хочу продолжить, хочу узнавать дальше. Хочу помнить каждый день, что был у нас тогда, что будет завтра. Я хочу помнить весь путь, который прошла к тебе. Ничего в жизни так не хочу, как обнимать тебя ночью, днём, утром. Когда будет возможность. Хочу просыпаться только с тобой. Признаюсь, что я думала о новых отношениях с кем-то другим. Но это не моё. Наверное, я очень эгоистична. Хочу тебя. Каждую минуту. Секунду. Хочу только в своё единоличное обладание, – от моих слов резко вскидывает голову. Опасный блеск проскальзывает в его глазах, затем потухает. Моргает, словно не услышал того, что произнесла. Издаёт тихий смешок, а затем смех, громкий, несвойственный ему. Обхватывает меня руками, от неожиданности задерживаю дыхание. Падаем на постель, а он смеётся, уткнувшись в мою шею.

Лежу под ним и ничего не понимаю. Поднимает голову, и вижу эти мимические морщинки, что собрались в уголках глаз.

– Только ты заставляешь меня ощущать себя полный придурком, Мишель, – улыбаясь, говорит он, приподнимаясь с меня.

– Я не хотела…

– Чёрт, крошка, даже сейчас я скучаю. Как такое возможно? Ведь ты здесь, в моих руках, а я всё отпустить это не могу, – перебивает меня, убирая пальцами пряди с лица.

Не хочу отвечать, потому что люблю его, в эту минуту осознавая, что это тоже иная любовь. Люблю эту неуверенность в моих действиях. Люблю, что он не ожидает от меня слов.

Не вовремя подавляю зевок, а затем ещё один.

– Я утомил тебя. Отличный ответ, Мишель, – смеясь, он перекатывается с меня и оказывается уже на ногах.

– Нет, Николас, нет. Я… не помню, когда спала. А суп… ела сутки назад, если не больше. Это не значит…

– Крошка, это была шутка, – перебивает меня, а я даже подскочила и села от страха.

– Ты останешься здесь? – Спрашиваю я, а сердце замирает в груди. – Это квартира отца, здесь он жил с кем-то. И я не знаю… может быть…

– Мишель, я же сказал – никуда не собираюсь уходить. Ни сегодня. Ни завтра. Ни через неделю. Я там, где ты. И меня не волнует, где я буду ночевать. Мне важно, что ты рядом. Ложись в постель, я отдам распоряжения на завтра, уберу еду и вернусь, – обрывает мою заикающуюся речь. Киваю ему, словно болванчик. Выходит из моей спальни. Прислушиваюсь к его шагам и улыбаюсь.

Боже, бывает ли такое? Он любит меня! Поверить в это невозможно пока. Свыкнуться с этой мыслью не могу. Невообразимо. Он любит! Любит и сейчас здесь.

Встаю с постели, сбрасывая халат, и быстро ищу, что же надеть, чтобы быть красивой. Хоть немного. Натягиваю трусики. И хочется что-нибудь бы шелковое. Сексуальное. А нахожу только хлопковый топ и спальные штаны. Не очень-то и соблазнительно. Может быть, голой? А если подумает, что снова хочу использовать его? Решаю всё же, надеть то, что имеется. Завтра куплю иное. Красивое. Только для него.

Нахожу лосьон и постоянно поглядываю на дверь, прислушиваясь к тому, что разговаривает с кем-то по телефону, втираю в свою кожу крем. Подбегаю к свету и выключаю его, оставляя шторы открытыми. Юркаю в постель и ищу какую-нибудь позу, что понравится ему. Веду себя, как больная дура. Но как ещё? Ведь тот, кто даёт мне возможность жить, находится тут. И сегодня я, наконец-то, буду спать в его руках. Он здесь!

Взбиваю подушки и отгибаю уголок одеяла для Николаса. Слышу его шаги, глубоко вздыхаю и ложусь. Выключает свет в ванной комнате. Двери спальни закрываются, ремень брюк летит на пол, затем, думаю, одежда. Не двигаюсь, жду его. Сердце сейчас разорвётся от этого счастья. Хоть и устала. Но готова скакать. Постель проминается под его весом. Распахиваю глаза и улыбаюсь, когда он ложится на бок и смотрит на меня.

– Обнимешь меня? – Шёпотом спрашиваю я.

– Конечно, – раскрывает руки. Одна секунда и уже сжимает ими меня, а я ощущаю, какая горячая кровь у него. Голый, только боксеры оставил.

– Мишель? – Зовёт меня.

– Да? – Поднимаю голову. И наши лица близко. Согревает меня дыханием.

– Скажи мне, что ты ещё хочешь? – Этот вопрос застаёт врасплох. Но для него это важно. Лицо серьёзное. Сосредоточенное. Даже в темноте ощущаю, как он напряжён.

– Ты имеешь в виду, хочу ли я заняться с тобой сексом? – Уточняю я.

– Нет. Ответ на этот вопрос я знаю, – тихо смеётся, целуя меня в нос. Кривлюсь от брызг счастья внутри. – Я о другом. Расскажи мне, что такое отношения? Я понятия не имею, как вести себя в них. Что мне надо делать? Может быть, есть какие-то правила и табу?

– Такого нет. Никаких правил и табу, – улыбаюсь я.

– Тогда как… что ты хочешь?

– Мне нравилось всё, как было тогда, – пожимая плечами, отвожу от его блестящих глаз взгляд.

– Крошка, – пальцами, обхватившими подбородок, возвращая мою голову на место, заставляет смотреть на него. – Говори.

– Может быть, свидания? Походы куда-нибудь или просто прогулки? Я не знаю, правда. Пока не привыкла к тому, что ты вот так обнимаешь меня. Кажется, что проснусь, и снова наступит мгла внутри. Мысли сейчас сформировать очень сложно, – признаюсь я.

– Нет, – придвигаясь ко мне, касается губами моих. – Нет. Не отпущу тебя больше. И я доверяю тебе, Мишель. Безгранично. Но твоё доверие я постараюсь вернуть. Понимаю, как ты себя чувствуешь. Привыкни ко мне, ведь я буду надоедать тебе каждый день, час, секунду. Я так устал за эти дни без тебя, что хочу восполнить каждую потраченную минуту. Мне тоже страшно, крошка, страшно двигаться. Ведь этой дороги я не знаю, а ты за мной. И если я упаду, то и тебя потяну за собой. Я хочу заботиться о тебе. Видеть тебя. Узнать о тебе тоже.

– Мне нравится этот курс, Николас, – отвечая, теперь сама дарю ему поцелуй. Тону и это прекрасно. Наконец-то, дышу. Им.

– И ещё одно, – резко отодвигается, – научи меня заниматься любовью.

– Сейчас? – Хрипло спрашиваю я.

– Нет, о, нет, крошка. Сейчас ты будешь спать, а вот, как только твой режим войдёт в норму, мы обсудим и этот вопрос, – хитро улыбается.

– Но…

– Молчи. Спать. Завтра поговорим ещё, если захочешь, – перебивая меня, переворачивается на спину, что я оказываюсь на его плече.

– И всё же, я попытаюсь тебя соблазнить, Николас, – устаиваясь удобнее на нём, забрасываю ногу на него.

– Мишель, трахать хочу тебя постоянно. Чаще, чем раньше. Но для начала поспим, – целуя в волосы, кладёт руку на моё бедро, поглаживая его.

– Доброй ночи, Николас, – шепчу, зевая, и уже готовлюсь отправиться в мир спокойствия и расслабления.

– Почему я до сих пор Николас? – Тихо спрашивает он.

– Я поняла твою любовь к полным именам. Николас – прекрасное имя и мне сейчас оно нравится больше, чем Ник, – засыпая, бормочу я.

– До завтра, крошка, – его шёпот остаётся за гранью моего разума.

Дышу.