Иногда устаёшь от всего. От вины. От драмы. От проблем. От душевных терзаний. От дыхания. От любви. Тебе хочется просто забыть обо всём и немного послушать тишину, что внутри тебя. Отгородиться от мыслей, но это невозможно. Как и невозможно больше не страдать. Не переживать. Не думать. Не любить. Всё таит опасность, и мы идём к ней, чтобы разобраться в себе. Увидеть себя в ином обличии. Оно не всегда будет нам нравиться, но выбора нет. Это должно было случиться. Ты должна была подойти к грани, должна была высказать всё, чтобы достучаться до того человека, в котором опасности намного больше, чем в мире. Это странно, что один мужчина может в себе нести такую вереницу боли и вины. Жить в ней и тонуть. От этого тоже устаёшь. Ты не в силах больше объяснять ему, насколько ты готова быть с ним в любой ситуации. Встречаешь стену и нежелание впускать тебя туда, где особенно холодно и остро. Но разве любовь не предполагает помощи в этом? Не излечивает раны и не латает сердце? Нет. Ничего она не делает. Это лишь слово. Оно не имеет никакой силы. Сила внутри. Порой она, увы, предназначается не тебе. И с этим тоже надо смириться.

Ни одного звонка. Ни одного сообщения. Ничего от него. Ушёл. Просила сама об этом. Раскаиваюсь? И да. И нет. Я тоже цеплялась за ту боль, что он причинил мне, чтобы иметь возможность ответить ему. Глупо. До конца понять прощение можно только со временем. И моё пришло. Это так же незаметно, как и мои шаги в пучину его мира. Просто оставило меня и забрало с собой часть любви. Я больше не чувствую этого к нему. Не чувствую ничего, кроме, пустоты внутри. Люблю ли я его? Не могу ответить на этот вопрос. Этого нового Николаса. Моя любовь ушла вместе с болью в ту ночь. Дышать всё так же сложно, но анализ чувств помог понять, отчего так свободно смогла сказать ему эти слова. Николас действительно превратился в незнакомца, к которому я питаю лишь отголосок любви. Но он слишком слаб, чтобы задержаться во мне подольше.

– Привет. Где Сара? – Нахожу Амалию среди стеллажей после окончания пар и, останавливаясь, смотрю на девушку, гипнотизирующую пространство впереди себя.

– Привет. Понятия не имею. С субботы я её не видела. Телефон отключён, дома её нет. А ты где была? – Поворачивается ко мне.

– С ним. А теперь без него. Не хочу говорить об этом. Ладно, съезжу к ней, а потом на работу. Марк сказал, что мы в среду идём на ужин, – отталкиваясь от стеллажей, поправляю пиджак и сумку.

– Ага. Семейный ужин без посторонних, – теряя ко мне всякий интерес, продолжает смотреть впереди себя.

– С тобой всё хорошо? – Спрашиваю я.

– Ага. Нормально, – кивает.

Как хорошая подруга должна расспросить, но разворачиваюсь и выхожу из библиотеки. Сейчас в моей голове совсем иные мысли. Сумбур.

Сара не появилась сегодня на занятиях, телефон, правда, отключён. И это пугает. Такого за ней я не наблюдала. Воспоминания о её новом парне сеют страх за подругу. Вдруг попала куда-то? Влипла в историю и может быть… нет, в таком ключе даже думать не буду.

Паркуюсь рядом с её домом и бреду к её квартире. Нажимаю на звонок, но никто не открывает. Снова жму и никакого ответа.

– Сара, детка, это я, – произношу, прислушиваясь, но ни черта не расслышать. Неожиданно ключ поворачивается и дверь распахивается, что я чуть ли не падаю в квартиру.

– Миша… ты пришла… – всхлипы подруги. Поднимаю голову, и по телу проносится ледяная волна.

– Кто это сделал? – С ужасом осматриваю её скулу, покрытую огромным синяком.

Бросаю сумку и, захлопывая дверь, подхожу к Саре. Вижу, насколько страх блестит в глубине её глаз, с полопавшимися капиллярами. Да я сама не могу ничего произнести, только смотрю на неё, а она на меня. Губы дрожат, как и руки. Да её трясёт. Молча, обнимаю подругу и слышу горькие рыдания. Цепляется за меня, как утопающая, и мне так больно за неё. Стыдно за эгоизм, ведь видела только себя и свои проблемы. А сейчас… пришло время стать настоящей подругой, в которой нуждается близкий мне человек.

Обхватываю её за талию и помогаю дойти до спальни. Она всё плачет, теперь закрывая лицо руками. Вылетаю из комнаты и быстро наливаю в бокал воды. Возвращаюсь и опускаюсь перед ней на колени.

– Детка, выпей, – вкладываю в её руки бокал и заставляю пить. По глотку, вытираю её слезы, и меня передёргивает от ужасного синяка на её лице. Даю ей время успокоиться, немного хотя бы, чтобы спрашивать дальше. Убью того, кто это сделал. Пряча от меня взгляд, ставит на тумбочку бокал.

– Сара, кто это? – Тихо интересуюсь. Осторожно. Поджимает губы, кусает их.

– Я… не могу…

– Не бойся, всё хорошо. Расскажи, кто это был? Твой парень, про которого ты в клубе говорила? Это часто бывает? – Беру её за руки, несильно сжимая пальцами.

– Я…я не знаю… не знаю… как так вышло. Я убежала… была в мотеле, выбросила телефон… боялась… не его… может быть, его… это так больно, – разрывает свою речь всхлипами.

– Ещё бы, – хмыкаю я, – тебе не было бы больно. Такой синяк…

– Нет, Миша, внутри больно. Намного больнее, чем тут. Столько времени… это был первый раз, – смотрит на меня своими красными глазами, заплаканными и опухшими.

– Понимаю, детка. Кто это был? Почему…

– Мы ругались… так, я в жизни ни с кем не ругалась. У нас такого не было. Никогда. Кричала на него, а он на меня. Тебя защищала… а он… он толкнул меня и запер. Я сильно запаниковала, била… – выворачивает руки из моих, показывая синяки на запястьях, – а потом просто сидела и плакала. Такая злость во мне была… я готова была убить его…

– Тише, всё хорошо, – шепчу я, придвигаясь ближе к ней.

– Он вернулся. Я не знаю, как это со мной случилось. Но я кричала… кричала и била его, швырялась всем, даже за нож схватилась… я…я обезумела… он ударил по руке. И последнее, что я запомнила, как пожелала смерти… ударил.

С ужасом смотрю на подругу, поглаживая её, хотя это больше для меня, потому что саму трясёт. Сильно. Безвозвратно.

– Кто это был, Сара? Мы пойдём сейчас же в полицию и снимем побои…

– Нет! – Взвизгивая, она подскакивает с постели.

– Как нет? Ты посмотри, что он сделал с тобой! – Встаю, не понимая, как такое можно простить. Одно дело – забавы и сессии, а другое – по лицу. Это низко. Подло. Не по-мужски.

– Нет… Миша, нет, я ничего не буду писать. Не буду, – мотая головой, поворачивается ко мне.

– Почему?! Кто это был? Кто этот ублюдок? – Цежу я.

– Я не могу сказать…

– Говори! – Уже кричу, сжимая кулаки.

– Ты возненавидишь меня…

– Говори!

– Нет…

– Говори, мать твою!

– Райли! – Выкрикивает она. Замираю с открытым ртом.

– Что?

– Это Райли. Райли Вуд. Мы с ним встречаемся уже больше трёх лет. И тогда… в ту ночь, когда тебя заперли, меня не было там. Я была с ним, и наркотики я не продавала, я была с ним… всегда была с ним, – навзрыд плачет, падая на колени.

Так и стою, шокированная, этим заявлением. В голове пока слова не укладываются, бегаю глазами по подруге, разрывающей тишину своим громким плачем. Не могу поверить.

– Прости, что не сказала раньше. Мы встретились, когда мне было шестнадцать. И начали встречаться, сначала только секс, а потом… потом всё стало серьёзнее. Я не могла сказать тебе, когда ты постоянно твердила, что мужчины – зло. С ними нельзя строить ничего. Я боялась потерять тебя из-за этих отношений, – подползает ко мне, а я смотрю на мучения подруги. Закрываю на секунду глаза, собираясь с силами хоть что-то произнести.

– Ты должна была мне сказать. Сара, – опускаюсь к ней на колени, – это твоя жизнь… хотя, возможно, не отрицаю, что в то время я могла бы не принять это. Но сейчас я не собираюсь осуждать тебя за твои отношения. Почему? Почему он позволил себе это?

– Из-за Николаса, – тихо отвечает она, отводя взгляд. – В тот день он его вызвал в офис, а я осталась у него. После клуба отправилась к нему, как обычно, и осталась. Ждала его, а он приехал больным. Бешеным. Незнакомым мне. Таким я его не видела, что-то говорил о пистолете, о Николасе, о тебе. И достал то видео…

– Так, ты знала, кто такой Николас с самого начала? – Медленно спрашиваю я. Кивает.

– Знала всё про его состояние? – Кивает.

– Знала и про видео… и…

– Да, я всё знала, Миша. Буквально всё. Мы пытались помочь вам, когда вы встретились. Когда он появился на этом приёме, я всё поняла. Он пришёл туда к тебе. Он делился с Райли, но отрицал свою заинтересованность. Потом дом Люка, я видела вас, и это было так красиво. Вы смотрелись до боли красиво вместе. Мы подумали, что это будет неплохо, если вы оба будете заняты собой. А мы сможем, наконец-то, без груза вины быть вместе. Это был подарок судьбы, и мы всячески влезали к вам, чтобы подтолкнуть, помочь… То свидание, мы с Николасом встретились в супермаркете. Я знала, что он приедет. Райли ему посоветовал узнать у меня всё о тебе, как у твоей подруги. И посмотреть на меня, вдруг я подойду Райли в качестве сабмиссива. Он не знал, что я его сабмиссив и его девушка уже три года. Мы просто хотели любить друг друга без проблем. Мы хотели быть свободными ото лжи… всего лишь любить. Я не ожидала, что в ресторан придёшь и ты, и Люк. Это Роберт подсказал, он знал, что Николас встретится там со мной. И тебе необходима была встряска. Не могла я больше смотреть, как ты живёшь. Подумала, что Николас тот самый… я так надеялась. Я до сих пор себя ненавижу за те слова, что сказала. Но тогда и я была зла, прости, что ничего не вышло. Я так устала от этой лжи, мне хотелось поделиться, а я облила тебя новой порцией обмана. Мне думалось, что если меня не будет, то ты сможешь решить в пользу Николаса. И ты же решила… Райли он тоже хотел счастья для своего друга. Да он ему, как брат. Он любит его больше, чем меня. Ведь тогда бы мы не кричали друг на друга…

– О, господи, – провожу ладонью по волосам и сажусь на пол.

– Я не хотела, чтобы ты видела ту запись. Боялась, что это убьёт тебя, полностью. И физически ты не справишься, поэтому я ругалась с ним. Я не давала ему пойти к тебе, а он запер меня. В моей голове тогда была тысяча мыслей о тебе, мне было так страшно, что с тобой будет… Он отдал и вернулся. Сказал мне об этом. Говорил про тебя гадости, и я не выдержала. Весь мой страх, стресс, пережитый за всё это время, вылился в истерику. Я пожелала Николасу смерти, я проклинала его и ударяла по больным местам Райли, за что он и ответил мне вот так. И о тебе в тот момент я забыла. Забыла обо всём, было только желание зализывать раны и плакать, скрыться и разрываться, ведь я люблю его. Я так люблю его, больше чем себя, понимаешь? Люблю до ломки, и даже это… это просто ужасно. Теперь я боюсь, не знаю, как жить… жить ли? Прости меня, прошу, прости меня за всё, – дотрагивается до моего плеча, обнимает меня, плачет. А я двинуться не могу. Не виню её отчего-то, у меня просто ступор от свалившейся информации. Прокручиваю в голове прошлое, и теперь знаю, что нас толкали друг к другу, слишком резко, не давая опомниться. Возможно, это было лишним. Но это уже сделано, и не вернуть ошибки мои, его, их.

– Ничего, – отмираю я, поворачиваясь к Саре.

– Правда? Ты так говоришь, потому что уйдёшь…

– Нет, – слабо улыбаюсь я, а глаза наполняются слезами и не от боли, что должна быть внутри, а от любви к подруге.

– Нет, я не уйду. Но прошу больше не надо так делать. Если бы я знала, что ты встречаешься с Райли, то не было бы у меня боязни двигаться. Мне необходимы были разговоры с человеком, который тоже проходил через это. Ведь Райли из числа того мира, который мне был чужд. А ты… ты знала всё, и, если бы… да что уж теперь думать. Это в прошлом. Надо сейчас разобраться с твоими проблемами, – вздохнув, беру себя в руки, стирая слёзы, и поднимаюсь на ноги.

– Собери вещи на первое время, ты будешь жить у меня. В университете я скажу, что ты заболела. А справку купим, – продолжая, смотрю на опешившую подругу.

– Миша… я виновата, так виновата… я…

– Не надо, Сара. Я всё принимаю, и просить прощения тебе не за что. Совершенно не за что. Если бы я была в твоей шкуре, то, наверное, поступила бы ещё хлеще. Я никто, чтобы судить тебя. Ты лишь боролась за свою любовь. Ты хотела любить, но вот то, что он сделал… не знаю… это очень низко. Собирайся, мне надо предупредить на работе, что я немного задержусь, чтобы отвезти тебя к себе. Потому давай, поднимайся и займись делом. Даю пять минут, – натягиваю улыбку, подбадривая подругу.

Только закрываю дверь в её спальню, настоящее состояние внутри прорывается. Уголки губ опускаются, а сердце начинает биться чаще. Неприятно немного, но с этим я справлюсь. Тоже обманывала. Тоже скрывала. И сейчас это делаю. Но не знаю, как бы я себя повела на месте Сары, если бы Николас ударил меня так сильно по лицу. Отчего же розги и синяк на скуле для меня настолько различны по степени тяжести? Наверное, потому что обстоятельства разные, как и причины, как и порог понимания.

– Дэйв, это Мишель, – говорю я в трубку, стоя в гостиной, набрав номер моего работодателя.

– Да, привет.

– Прости меня, пожалуйста, но из-за того, что я пропустила материал в период траура и похорон отца, меня заставляют пересдавать предметы. И боюсь, что я не успею сегодня… только сейчас узнала. Прости, – кривлюсь из-за своей лжи, на то, что использую так низко смерть отца. Но сейчас выхода нет. Я не могу потерять работу, но и оставить всё так с Сарой тоже.

– Ничего, Мишель. Прими мои соболезнования и разбирайся с учёбой. Завтра ты сможешь? – Облегчённо вздыхаю на бодрый и добродушный тон Дэйва.

– Да-да, завтра всё так, как в расписании. Только сегодня. Прости, что со мной столько проблем.

– В этой жизни всё бывает. Спасибо, что предупредила. До завтра.

– Спасибо тебе. До встречи, – отключая звонок, прячу телефон в задний карман джинсов.

Сейчас у меня нет времени на обдумывание своих эмоций, на попытку пожалеть себя снова. Хватит. Сара и Райли были вместе, хотя в это трудно поверить, но правду не изменить. Они вмешивались в наши отношения и с этим я тоже смирюсь. А сейчас мою подругу избили, морально подавили из-за меня. Да, я чувствую эту вину, но так просто не оставлю это.