Простояв в пробках, я выбираюсь из города только через час. Навигатор показывает, что ехать мне ещё полчаса. Хоть это радует, пока еду мимо уже распустившейся вокруг зелени. Красиво. Надо почаще выбираться сюда, чтобы просто наслаждаться воздухом. Возможно, устроить пикник самой и пригласить Николаса. Тогда и рассказать ему обо всём. Я знаю, что он воспримет это проще, чем я, даже не понимая, насколько подарок, принадлежавший ему, мне близок. А это навевает на иные мысли. Он разбился. Если это произойдёт и с нами?

Порой вещи предупреждают тебя об опасности, но мы их не видим. Или же погода, какие-то слова, брошенные кому-то другому. Пропускаем мимо ушей, а они важны. Везде есть подсказки, только бы увидеть их. И не хочу верить, что наши ещё не окрепшие отношения разобьются именно так. Потому что не успели удержать их в наших руках.

Въезжаю в один из пригородных городков и, сверяясь с картой, двигаюсь по улочкам. Ощущение, словно я уже была здесь. Дежавю? Вряд ли. Планировка улиц и домов схожа в каждом приближённом к Торонто городку.

– Что за чёрт? – Шепчу я, проезжая мимо стеклянного фасада дома, практически скрытым за зеленью. Бросаю взгляд на карту, и именно это место мне и нужно. Не может быть. Нет, такого просто не бывает. Вероятно, ошибка, какая-то? Но узнать мне негде, остаётся только шокировано остановиться недалеко от дома, где есть свободные места. Ведь вся парковка занята множеством машин. А это означает, что в этом доме проходит какое-то событие. Дэйв ехал именно на него.

Выбираясь из машины, как в тумане иду по тротуару, слышу музыку и голоса, но приглушённые, когда подхожу к двери. Ничего не изменилось с моего первого появления здесь. Но как? Почему Дэйв снимает именно тут? В доме родителей Николаса?

Хмурясь, нажимаю на звонок. Сердце бьётся быстрее в ожидании, когда мне откроют дверь. Это, наверное, всё же, ошибка. Дома перепутали, или мой навигатор так зло подшутил надо мной.

– Добрый день, – мне открывает незнакомая женщина, улыбаясь мне. Глаза проходят мимо неё, уверяя меня с каждой секундой, что это, несомненно, дом родителей Николаса.

– Здравствуйте. Мне нужен Дэйв. Фотограф. Он здесь? – Мямлю я, продолжая непонимающе осматривать пространство.

– Да, конечно. Все на заднем дворе. Проходите, там его и найдёте, – услужливо пропускает меня. Киваю ей, вспоминая каждую секунду, которую я провела тут, и что произошло после. Реакцию всех и её последствия. Незнакомая женщина помогает мне найти выход на задний двор, и я останавливаюсь. Множество людей, собравшихся явно на торжество. Детское. Разноцветные шарики, клоуны и аниматоры, носятся с детьми. Люди смеются, пока я медленно, опускаюсь на траву, глубоко вздыхая.

Как так получилось? Но я стою среди знакомых Николаса, смутно припоминая эти лица на другом празднике, и не могу унять сердце, что тревожно бьётся в груди.

– Мишель, привет! – Мужской голос окликает меня. Оборачиваюсь, замечая, как ко мне подбегает светловолосый парень с камерой в руках.

– Какими судьбами? – Продолжает он, пока я не могу отойти от шока.

– Прости, ты Кейн? – Утвердительно кивает мне. – Линде очень плохо, и я привезла телефон Дэйву.

– Оу, так плохо? А я говорил ей, чтобы дома осталась. Но нет, женщина, думает, что без неё мир развалится. Сейчас позову Дэйва. Тут сегодня аншлаг. Поэтому ненавижу работать на праздниках родственников, – хмыкает он и оставляет меня, скрываясь среди гостей.

А я словно замерла, не могу сделать и шага. Мимо меня проходят люди, бросая удивлённые взгляды.

– Мишель?! Какого чёрта ты здесь делаешь? – Меня за рукав тянет Дэйв. Перевожу на него взгляд, а он пытается затащить меня обратно на лестницу.

– Телефон. Привезла тебе телефон и мне надо сказать…

– Потом. Всё потом. Мы работаем, – обрывая меня, чуть ли не затаскивает силой на лестницу.

– Но у меня произошёл неприятный инцидент. Эта клиентка мою камеру разбила. Прекрати, – срывая его руки со своей талии, отхожу на шаг. Быстро оборачивается и вновь смотрит на меня, поджимая губы.

– Какая клиентка? – До него только сейчас доходит смысл моих слов.

– Мариса. Ей не понравились мои кадры, и она камеру вырвала у меня, а потом специально отпустила её… вот, – копаюсь в рюкзаке, напрочь забывая, где мы находимся. Достаю его телефон и передаю ему, а затем камеру, открывая и показывая ему.

– Ничего себе, – шокировано шепчет он. – Ещё по разговору я понял, что с ней будет много проблем. Не волнуйся, мы всё возместим. В понедельник обсудим это, и я разберусь. А сейчас…

– Дэйв, вот ты где, – знакомый голос раздаётся за спиной.

– Мишель, уходи, – мужчина толкает меня к стеклянным дверям.

– Мишель? Боже! Правда? Это ты? – Поворачиваюсь к Эмбер в элегантном платье для пикника. Как давно я видела её? Кажется, что вечность. Она ни капли не изменилась, такая же широкая улыбка и радостные глаза, мягкие волны исходят от неё, и я непроизвольно отвечаю ей улыбкой.

– Да, я. Добрый день, Эмбер, – прочистив горло, произношу я.

– Как ты тут оказалась? – Удивляясь, она поднимается к нам.

– Я…я работаю на Дэйва, привезла ему телефон, который он забыл на работе, – указываю на мужчину, стоящего рядом со мной.

– Неужели? А ты не говорил нам. Вот почему вы, мужчины, такие скрытные? – Ударяет шутливо его по плечу, а он кривится.

– Ей уже пора, – Дэйв подталкивает меня к выходу, но мои ноги приросли к полу. Не могу двинуться.

– Ещё чего. Какое совпадение. Она останется, – Эмбер, обхватывая мою руку, тянет в свою сторону.

– Сегодня восьмилетие моей внучки, пока единственной, но я ещё не теряю надежды увидеть детей моего сына. Старшего сына. Вы видитесь? Ох, я читала ту статью. Какие гадкие люди, готовые облить грязью других! Ужасно просто! Вы по этой причине поругались, да? Люси что-то упоминала об этом, больше не видитесь, он на тебя зол или ты на него. И мне так жаль твоего отца, прими мои искренние соболезнования, – тараторит она, спускаясь со мной обратно вниз.

– Эмбер, у Мишель, наверное, есть дела, – Дэйв перекрывает нам путь.

– Глупости, – отмахивается она от него, крепко держа меня под руку. – Тем более это такой подарок для меня. Восхитительный день, столько радости принёс. А ты мог бы и сказать, что Мишель работает с тобой. И Пирс молчал.

– Пирс? – Подаю я голос, снимая её руку со своей.

– Да…

– Дэйв! Твоей жене плохо, её опять тошнит! Где тебя носит? Она просила… – и в этот момент тот, о котором только упомянули, появляется собственной персоной.

– Мишель? – Изумлённо произносит он, переводя взгляд на каждого из нас.

– А вы знакомы? – Удивляется Эмбер.

– Хм… ну я же видел их…

– В ресторане, – подсказываю я. Вот чего не следует знать этой женщине, как то, что Пирс осматривал меня на гинекологическом кресле.

– Ох, да, совершенно забыла, – смеётся Эмбер.

– Тебе следует познакомиться с Дорой. Тоже увлекается фотографией, правда, профессионально. Организатор выставок и светских раутов. Вот недавно как раз была презентация работ её мужа, – уже обращается ко мне она.

– В феврале. Я была там… город с высоты птичьего полёта… помню его. Вроде эту фотографию купил Райли, – припоминаю я, хмурясь, и смотрю на Дэйва.

– Да, именно он. Да и Николас тоже что-то выбрал. Пирс, ты знал, что Мишель работает с Дэйвом? Вот это совпадение.

– Я случайно к нему попала, через его племянника… не помню, как его зовут, но он работает с моим другом Марком в банке, – через силу улыбаюсь я.

– Что? Ты, наверное, что-то путаешь…

– Эмбер, тебя зовёт Люси, – обрывает её Пирс. Прищуриваясь, смотрю на него. Что они скрывают? Определённо не дают говорить ей.

– Нет, не путаю. Так Марк сказал, и Дэйв подтвердил, – уверенно произношу я.

– Это вряд ли. У нас нет такого возраста племянников Дэйва, если кто-то не завёл их на стороне. Только у брата Пирса – старший Райли, а больше у него братьев нет. А из детей самому старшему десять, – качает головой Эмбер.

– Я так называю сына своего друга. Он для меня, как племянник, хороший парень, – подаёт голос Дэйв.

– Хм, не слышала никогда. Но как замечательно, что ты тут, Мишель. И удивительно, что не узнала Дэйва сразу. Он же был фотографом на моём дне рождения. И у меня хранятся ваши фотографии с Николасом. Вы так красивы были, когда танцевали. Просто идеальная пара…

– Эмбер, сейчас не время, – перебивает её Пирс. – Дэйв, иди, позаботься о моей дочери.

– Первенца ждут. Пока не знаем пол, но думаю, это девочка. С Люси меня так же тошнило, – смеётся Эмбер.

– Так вы, Пирс, тесть Дэйва? – Уточняю я.

– Верно, – кивает он. – Но Эмбер права, праздник в разгаре и надо вернуться к гостям. Ты хозяйка, Эмбер, а я провожу Мишель.

– Ни за что! – Возмущаясь, она отталкивает меня от мужчины. А я пытаюсь понять, сложить пазл воедино. Но эти голоса, постоянные разговоры Эмбер, перескакивающие с темы на тему, буквально не дают собраться.

– Мишель приехала сюда и Николас должен быть скоро…

– Николас? – Шепчу я, поворачиваясь к ней.

– Да, он обещал приехать сегодня, ведь праздник у его племянницы. Наверное, задержался, подарок выбирает. И это было бы восхитительно, если бы вы встретились тут. Я не знаю, что между вами произошло, но Николас даже не общается с нами после этих статей. Мы его не видели, как будто избегает нас. Да и мы были шокированы, узнав, что он… не хочу вспоминать. Сложное было время, Люси так возмущалась, а мы…

– Эмбер. Это уже лишнее. Дай им возможность самим решить. Они взрослые люди, а сватовство ни к чему хорошему не приводит, – вновь её перебивает Пирс, посылая ей злой взгляд.

– Но ты сам видел, какие они счастливые были тогда. И мой сын…

– Вот как раз и он, – на этих словах мы все оборачиваемся к человеку, замершему в дверях. Николас. Всё опускается внутри, когда до меня доходит, что солгал мне. Ведь он здесь, стоит недалеко от меня и обескуражен, даже более чем, обескуражен мной. А я – им. Кажется, что даже голоса смолкают вокруг.

– Сынок, я так рада тебе. Посмотри, кто тут, – где-то вдалеке слышится голос Эмбер. Смотрю в его потемневшие то ли от ярости, то ли от страха глаза и не могу пошевелиться. Он так же не двигается, только переводит взгляд на мать и вновь на меня. Замечаю, как его руки сжимаются в кулаки, а моё сердце не отыскать, как и дыхание.

– Николас! Наконец-то ты приехал! Ты приехал к нам! – Налетая на него, девушка обнимает его. От этого он шатается и отступает, не сводя с меня глаз.

– Люси, а больше ты никого не замечаешь? – Довольно тянет Эмбер. Девушка оборачивается, и её лицо вмиг искажается от ненависти.

– Какого хрена ты притащил эту суку сюда? – Кричит Люси, толкая Николаса.

– Люсинда!

– Люси, закрой рот!

В один голос обрывают её Пирс и Эмбер.

– Я…я…уже ухожу, – дрожащим шёпотом произношу я.

– Так ты припёрлась сюда, чтобы с ним встретиться? Ты ему не нужна. Да, брат? Скажи ей, что не нужна! Ты к нам приехал! На день рождения моей дочери! – Кривлюсь от боли, что проносится в сердце. А он молчит. Только смотрит на меня и молчит.

– Люсинда, ты, наверное, выпила лишнего. Тебе следует протрезветь. Как ты можешь? Мишель приехала сюда, чтобы передать Дэйву телефон. И это случайность. Она работает с ним, – вступается за меня Эмбер. Опускаю голову, понимая, что его семья всегда будет стоять между нами. А заставлять его выбирать, я не имею права. Они для него важны, а я всего лишь та, из-за которой у него расстройства психики. Та, которую он без слов убивает внутри.

– Дэйву? Работает? – Вскрикивает Люси. – Работает, значит. Вот как обстоят дела. Ты устроил её туда…

– Нет, это был знакомый Дэйва, – Пирс встаёт справа от меня, словно защищая от девушки, разъярённо взмахивающей руками.

– Нет! Я знала! Знала, что так просто она от него не отцепится. Её отец подох, она больше никто в этом мире. Нищая. И ей нужны его деньги! Да, Мишель? Что же ты молчишь? Таскаешься за ним, потому что он теперь может обеспечить твою жизнь. Он…

– Закрой рот! – Громкий крик, и в секунду Николас, хватая сестру за горло, скрывается вместе с ней в доме.

– Николас! – Испуганно визжит Эмбер, а все гости оборачиваются к нам. Без слов, словно включаются все функции моего организма, я, вбегая по ступеням, влетаю в дом.

– Мне больно! – Хрипит Люси, прижатая к стене.

– Закрой рот! Ещё раз скажешь что-то о ней! Ещё хоть раз… – подскакивая к Николасу, кладу свою руку на его, пытаясь отнять от шеи сестры.

– Хватит. Прошу тебя… Николас, прошу, – хнычу от страха за жизнь Люси. Потому что сейчас в эту секунду он не контролируем. От него исходит аромат невозможно горячей ярости. Начинается суматоха: кричит Эмбер, ударяя своего сына по плечам, хлопают позади двери, и мой голос тонет в хрипе Люси.

– Николас, прекрати, – с другой стороны, Пирс хватает его и оттаскивает от девушки, падающей на пол и растирающей шею.

– Сын! Как ты можешь? Что ты творишь? Она же твоя сестра! Вы мои дети! – Истерично кричит Эмбер, подбегая к дочери, кашляющей и плачущей.

– Это всё она виновата, мама… ты думала, она хорошая. Она настроила его против нас. Он же не приезжал всё это время. Он отказался от нас из-за неё. Она…

– Заткнись, Люсинда! Просто заткнись, иначе я за себя не ручаюсь, – рычит Николас, а я, применяя силу, не даю ему сделать шаг, как и Пирс, продолжающий удерживать его.

– Не трогай меня, – сбрасывает руки Пирса от себя, отталкивая его так, что мужчина летит в стену, ударяясь о картину, с треском падающую на пол.

– Хотите знать? Да! Чёрт бы вас побрал, да! Я устроил Мишель на работу, потому что она единственная, ради которой я стою здесь, – хватает меня за руку, как куклу подталкивая вперёд, а потом к себе.

– Вот наш отец подох, поняла? А её умер из-за порока сердца. Он умер, мать твою, слышишь меня? Он умер, как нормальный человек, и я был последним, кто его видел живым, – шипит он прямо мне в ухо, но это слышат все. От горечи ком встаёт в горле, и я закрываю глаза, пытаясь обуздать страх.

– Николас, как ты можешь? Прекрати это немедленно. А ты, Люсинда, извинись перед Мишель. Это было отвратительно. Кощунственно так говорить о покойниках, – всхлипывая, произносит Эмбер.

– Только я тебя любила, а ты променял нас на эту шлюху…

– Блять…

– Нет! Прошу, нет, не надо! – Кричу я, разворачиваясь, и упираюсь в грудь Николаса ладонями.

– Люсинда! Что за поведение? – К нам подбегает Арнольд. Но я вся в нём, сейчас применяя силу, обнимаю того, кто в данный момент испытывает большую боль, чем я. Обнимаю его и шепчу, чтобы остановился, чтобы успокоился, меня не волнуют её слова. Ничего не волнует, только он.

– Любила? Никто из вас меня не любил, – низко говорит Николас, обнимая меня, так крепко, словно желает мне передать свою боль, делится ей, и я принимаю. Со слезами, но принимаю, а губы дрожат. Вся дрожу в его руках.

– Вы не знаете, что такое любовь. И я не знал. Ты, мама, хотела, чтобы мы стали образцовой семьёй, ведь встретила Арнольда. Мы тебе стали неинтересны, таскала меня по идиотским семинарам, как будто я был недоразвит. Но нет, я был убит внутри. Ты всё забыла, забыла обо всём, что сделал с нами твой муж, которого выбрала ты. А я помнил. Каждый день, каждую минуту и каждую секунду. Я…

– Николас, прекрати! – Грозно пытается остановить его Арнольд.

– Но я выжил, став таким же, как он. Могу ли я это назвать жизнью? Нет, – продолжая, Николас отрывает меня от себя и делает шаг к ним.

– Я наслаждался болью, которую из-за тебя он вложил в меня, потому что ошиблась ты, а мы были игрушками для него. Тебя никогда не интересовало, что у меня внутри. Как и всех вас. Никогда. Вы только хотели быть идеальными. А я вот – паршивая овца. Самый ужасный ваш кошмар, так вы меня видели, называли так и стыдились. Думаете, я идиот? Но я проглотил это, потому что не знал иного. Думал, что должен доказать вам – умею иначе. Умею обеспечивать себя и вас. Ничего не знал, пока не встретил её. Вот её, – хватая меня за руку, вытаскивает вперёд, а я не могу смотреть на людей, шокированных его словами. Плачу, глаза застилают слёзы.

– Именно она, эта девушка, заставила меня увидеть, каким я был чудовищем. Она показала мне многое. В том числе, что такое любовь. Я могу с уверенностью сказать, что вы никогда меня не любили. А её я чувствую. Буквально всю чувствую. Она безрассудно борется за меня. Вы ни хрена не знаете, что со мной происходит, и сколько боли я принёс именно ей. Не вам, а ей! А вы виноваты в этом, как и я сам. Не ценил этого. Потому что вы меня научили этому. Но теперь же, если я ещё раз услышу в адрес той, кто для меня стала дороже всех вас, оскорбление, то уничтожу каждого и не посмотрю, кем вы мне были. С этого момента, Люсинда, идёт работать. Я обеспечиваю вас всех! Мать вашу, оплачиваю каждому все прихоти! Довольно долгое время обеспечиваю, помог купить этот дом, заплатив за него больше половины и подкупив риелторов. Не знали? Сюрприз! Я много для вас сделал, а вы для меня ничего, только попрекали тем, что я пытался выжить. И с этой секунды с меня довольно. За неё, я каждого из вас утоплю. Каждого. А теперь мы уходим, подарок, как и деньги, что ты просил, Арнольд, на ваши развлечения и отдых на моём собственном острове, я оставил на столе. Отдыхайте, но знайте, что это последний раз. Всё здесь принадлежит мне, и я забываю об этом, как и о вас, – всего секунду осматривает каждого присутствующего, крепче хватая меня за руку, обходит Люси, так и сидящую на полу, плачущую Эмбер, побелевшего Арнольда.

– Раз сегодня день честности, то думаю, им будет всем интересно узнать, кто ты такой на самом деле, Ник, и как ты заработал это всё? – Выплёвывает слова Люси в наши спины. Николас останавливается, его тело напрягается. Распахиваю глаза, судорожно втягивая в себя воздух.

– Ты открыла рот…

– И кто он такой? – Решительно оборачиваясь, вырываю свою руку из его. – А ну расскажи, кто такой он? Мужчина, который тебе нужен, потому что богат? Именно это ведь ты видишь в нём, но не брата. Это ненормальная любовь к деньгам, что у него есть, и ты всё время знала об этом. Как он их заработал? Не ел, ущемлял себя и развивался? Как он пахал, ты тоже не знаешь? Как стремился обучаться всему, чтобы доказать вам, что годен? Кто он такой, Люси? Мужчина, с детства живущий в собственном уродливом мире, когда ты не хотела ему помочь. Мужчина, которого ты обвинила в убийстве своего отца, а он спас тебя, неблагодарную тварь. Ты бросила эти слова в тот день, когда поняла, что теряешь не его, а его деньги. Кто этот мужчина, Люси? Он самый добрый и глубокий, который только может быть. Этот мужчина, готовый жертвовать всем ради вас. Кто он такой? Бескорыстно помогающий всем. Хоть кто-то знает, что он жертвует деньги для детей и семей, что были в таком же положении, как и вы? Хоть кто-то в курсе, насколько он помогает им всем, чем может? Ты считаешь, что именно его состояние вынудило меня быть с ним? Вынудило? Нет! Чёрт, нет! Посмотрите на него! Ну же! Кто он? Тот, кого я до боли люблю, а ты так жестока к нему. За что? Я знаю его лучше, чем ты! Я узнала многое с ним и увидела, как красив и богат его мир, который он прячет ото всех, даже от самого себя.

– Мишель…

– Хватит, – поднимая руку, заставляю Эмбер замолчать. – Хватит с меня этого. Почему никто из вас не хочет увидеть, насколько ему больно? А мне вдвойне! Поверьте, я увидела большую часть того, кто он есть. И могу заверить, что лучшего человека я не встречала. Вы видите сейчас именно в нём того, кто устроил этот кошмар. Но это ты, Люси. Ты всегда это делаешь, влезаешь между нами, чтобы добиться новой порции невыносимой агонии боли. А мне плевать, поняла? Скажи ещё что-то про него, и я пошлю тебя, потому что люблю его. Вот такого. Агрессивного… злого… улыбающегося… боящегося делать первые шаги ко мне. Я люблю всё в нём, даже когда он в ярости. Я люблю его просто так, потому что если я потеряю это, то и себя лишусь. Да, я цепляюсь за него, потому что он всё для меня. Весь мой мир, и другого я не хочу. У меня никого нет больше, кроме него. Никогда не было. И я тоже не знала, как любовь бывает прекрасна и больна. А ты не имеешь права, поняла меня? Не имеешь права оскорблять ни его, ни меня! Добейся хотя бы чего-то, кроме умения, раздвигать ноги и рожать, тогда поговорим. Только подойди к нему, я не буду останавливать его. Ты недостойна такого брата! Ты… ненавижу тебя! Ты ни черта не знаешь, как бывает больно терять любимых! Не понимаешь ничего! И да, мой отец умер! Умер один без меня! Умер! И рядом со мной всегда был Николас! Всегда, и я не знала об этом… он был рядом… со мной рядом… ненавижу тебя…

– Мишель, хватит. Хватит, крошка, – Николас, обхватывая мою талию, утягивает к себе. А я плачу навзрыд от обиды и боли, которую они причинили нам обоим. Поворачивает меня в своих руках, а я цепляюсь за его рубашку, сотрясаясь от горьких рыданий.

– Довольна, Люсинда? Довольна, мама? Доволен, Арнольд? Пирс, насладился шоу? Вот в этом мире вы заставили меня жить, утянуть её за собой. Но я выберусь. Теперь у меня нет семьи. У меня есть только она. Вы ясно всё слышали, как и я. Это отчётливо показывает, насколько моя вера была пуста. Я совершил новую ошибку, приехав сюда, чтобы наладить отношения, которые мне больше не нужны. Она мне нужна, только она. А вы. Знать вас и видеть больше не желаю. Никого. Никогда, – резко произносит Николас, подхватывая меня крепче одной рукой, и поднимает над полом.

А во мне больше ничего не осталось, кроме желания, оплакивать его слова. Мне стыдно и в то же время горько, от осознания того, что вновь я стала человеком, виновным в очередном разломе нашего мира. И я же за это буду отвечать. Никто иной, а я, потому что не смогу отпустить его. От этого страшно.