Моё отстранённое внимание привлекает сильнейший грохот впереди меня. За долю секунды воспоминания, только было вырвавшиеся из меня, с шумным звуком врываются обратно. Картинки проносятся перед глазами. Грудь поднимается в глубоком вдохе, и я резко сажусь. Моргаю, привыкая к такому положению тела. Очень странно. Буквально несколько минут назад не ощущала живого воздуха в себе. Голова раскалывалась. А сейчас… сейчас как будто ничего не было. Внутри меня достаточно силы и кислорода. Не единого напоминания о боли.

Хмурюсь, анализируя эти наблюдения. Смотрю вперёд. Темно. Но могу различить, что дверь в церковь закрыта. Но я же была там? Была или нет? Это страшно путаться в своих снах, фантазиях и реальности. Ведь сейчас я действительно не могу ответить даже самой себе: было или нет. Все вокруг не тронуто, а я помню… кровь и ветер.

Поднимаю руки, рассматривая белоснежную кожу без единой царапины на ней. Удивление, даже шок, заставляет меня пощупать свои пальцы. Не верю… как… почему…

Палец застревает в мокром рукаве, а именно в разрезе ткани. Прищуриваюсь, поднося руку к глазам. Да… да есть разрыв ткани, окрашенный кажется в тёмную, практически чёрную кровь. А на коже ничего.

Наверное, я бы так долго сидела и дивилась своим рукам, если бы не звук, раздающийся напротив меня. Скрип и сухой треск поломанного дерева.

Медленно поднимаю голову, наблюдая, как дверь церкви, словно в замедленной съёмке, открывается. За ней темнота, в которую я вглядываюсь. Наступает тишина, настолько идеальная, что слышу, как кровь бежит по венам и заряжает сердце сильнее и сильнее, как моё дыхание становится прерывистым. Шуршание земли где-то впереди, неприятный хруст, шаги. Господи, я боюсь, очень боюсь. Никуда этот страх не вырвать. Он уже внутри меня, он уже забрался в сознание и повелевает им. Он блокирует любое движение, и мне остаётся только слушать и смотреть вперёд.

Неожиданно в церкви зажигается что-то, осветившее пространство. Откуда… не успеваю я даже развить эту мысль, как она обрывается. Ведь прямо в проёме церкви стоит человек. Но человек ли это, я не знаю… мумия… Вэлериу. Смотрю на его ботинки, уже покрывшиеся пылью. Делает шаг, а я отодвигаюсь. Ещё шаг, не поднимаю взгляд, до ужаса боюсь увидеть это лицо. Его шаг – моё движение назад. И так продолжается до тех пор в этой гнетущей тишине, пока я спиной не упираюсь в колодец. Жмурюсь, быстро дыша. Я чувствую, какой холод идёт от него, он дотрагивается до каждой клеточки моего тела.

Открываю глаза, а он не двигается. Смотрю на ноги. Губы от страха трясутся. Наверное, сейчас и меня убьёт. Сейчас…

Прямо перед моими глазами опускается рука с длинными и острыми ногтями, развёрнутая ладонью вверх, словно предлагает мне помочь встать на ноги. И рука… действительно рука, не то, что я видела в гробу… а кожа… белая… но кожа. Немного сухая и потрескавшаяся, как будто он был долго на сильном ледяном ветру.

Моя рука дрожит, поднимаясь к его. Боже, что я творю? Но не могу ничего с собой поделать, я уже дотрагиваюсь до его руки, ощущая, как меня обдаёт ледяным прикосновением. Длинные пальцы обнимают мою ладонь и тянут на себя. Медленно поднимаюсь, скользя взглядом по чёрной футболке и белоснежным волосам, начинающимися от груди и завивающимися упругими и мягкими волнами.

Поднимаюсь глазами по шее, покрытой нормальной человеческой кожей, по квадратному подбородку, по белым потрескавшимся губам, имеющим красивую форму и ямочку над ними. По грубоватому носу с горбинкой и упираюсь в глаза, смотрящие прямо в мои. Задерживаю дыхание. Невероятно. Такого цвета я в жизни не видела. Они светлые, настолько светлые, что кажется это белок, очерченный тёмным кругом.

– Ну, здравствуй, Аурелия, – произносят его губы. Выпускаю воздух сквозь приоткрытые и сухие губы. Облизываю их, бегая глазами по этому лицу, совершенно не напоминающему то, что я видела там. Это человек. Необычный, с довольно резкими скулами, но молодой парень со своеобразной и пугающей внешностью.

– Вэлериу? – осторожно шепчу я, аккуратно высвобождая свою руку из его.

Приподнимает уголок губ, а я поверить не могу, что такое возможно. Он ведь был мумией, а сейчас… и правда, жив, даже эти глаза, блёклые и имеющие неповторимый оттенок, не меняют этого восприятия.

Сдвигает белоснежные брови и поднимает руку, она тянется к моему лицу. Отодвигаюсь от неё, но его ногти касаются моего парика. Недоуменно смотрит на меня, а я на него. Боже, не трогай меня, прошу. Сжимает в руках волосы и с силой срывает парик с меня. От этого движения меня немного шатает. Он словно изучает меня, невозможно долго осматривает моё лицо и тянется снова к моим волосам, заколотым сзади. Мне страшно сейчас даже дышать, ведь разумом я понимаю, кто передо мной. Оживший труп, питающийся кровью. Моей кровью. Вампир. Но сделать ничего не могу. Стою и чувствую, как его ногти дотрагиваются до моих волос, и подхватывают шпильку, отбрасывая, затем ещё и ещё, пока мои волосы не падают, рассыпаясь по плечам, груди и спине.

– Не делай так больше. Поняла? – приподнимает руку перед моим лицом. Быстро киваю, но не понимаю, что не делать-то.

– Тут должно быть больше света, – говорит он и одним взмахом руки вокруг нас озаряются яркие вспышки. Мотая головой, нахожу факелы, разбросанные по всему пространству этого города и горящие ярким огнём. Удивлённо смотрю на это чудо и перевожу взгляд на Вэлериу.

– Я… как… невероятно, – шепчу, обескуражена таким фокусом. Он отходит от меня и немного кланяется, прикладывая руку к груди.

– Все, чтобы увидеть на твоём лице улыбку и прекратить этот неприятный аромат страха, – делает снова движение пальцами, словно что-то между ними перекатывает.

Это ненормально, но издаю смешок на такую манеру. Теперь он удивлён, а я всматриваюсь в его глаза, недавно казавшиеся белыми, но они голубые. Имеют отголосок этой синевы, что есть в моих. Определенно голубые с серыми бликами. Делаю сама шаг, изучая парня. Волосы такие пепельные, как у старца, что я заглядываюсь на них и не замечаю, как моя рука тянется к ним. Ощущаю пальцами насколько они упругие и живые. Пальцы инстинктивно перебирают их, а я, наверное, с ума схожу, потому что продолжаю своё занятие. Я ведь думала всё, что угодно, но оказалось, что он похож на человека. На мужчину и очень даже симпатичного. Точнее, интересного и необычного.

Мои пальцы рисуют какие-то волны на этих волосах, поддающихся им и проминающиеся под ними. Достигаю его лица, но тут же одёргиваю руку, ведь холодный. Но он хватает меня за запястье. Перевожу взгляд на его глаза и слабую улыбку на губах.

– Это нормально, Аурелия. Я изучал тебя восемнадцать лет, теперь твой черёд, – подносит мою руку к своей щеке. Распахиваю шире глаза, когда отпускает запястье и даже не двигается. А моя рука от волнения и чувства инстинктивной опасности дрожит. Кожа такая гладкая, немного шероховатая и холодная.

– Тебе бояться нечего, драгоценность моя, можешь трогать меня, но недолго. Я ещё не привык вновь быть живым, – шёпотом произносит он. Сглатываю и пальцами прохожусь по его носу, где ощущаю горбинку. Улыбаюсь, трогая, как больная, лицо человека, которому больше шестисот лет. Но как? Как такое возможно?

– Прости, – одними губами говорю я, убирая руку от него, а пальцы до сих пор покалывает от его прохладной кожи.

– А теперь моя очередь, – его рука настолько молниеносно поднимается, что не успеваю даже вздохнуть, как острый ноготь оказывается под подбородком. Он приподнимает моё лицо, а я сглатываю от страха, снова появившегося в груди.

– Тише, прошу, не надо. Это неприятно, – поднимает другую руку, снова играя пальцами сбоку от моего лица.

– Ты… ты что, действительно чувствуешь запах моего страха? – уточняю я шёпотом, а он поворачивает мою голову вбок.

– Верно, как и другие чувства любого человека, – спокойно отвечает он, и я прислушиваюсь к его голосу. Он не такой, каким я слышала его, другой. Прекрасное звучание и даже певучесть в произношении на латыни. Глупо, но очень красиво. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из людей говорил на этом языке, и услышать его от того, кто говорил на нём всю свою жизнь – неописуемо.

– Зачем ты рассматриваешь меня, ведь ты сказал, что уже занимался этим? – недоуменно интересуюсь я, когда он поворачивает мою голову на ногте в другую сторону. Надавливает сильнее на кожу, издаю вздох.

– Больно.

– Будет больнее, если не дашь мне посмотреть, – отвечает он.

– На что? – шепчу я. Убирает ноготь, поворачиваю голову как раз в тот момент, когда он подносит палец, с испачканным кончиком в крови, к своему рту. Облизывает его, а я испуганно трогаю своё горло, где ничего нет.

– Раньше я видел тебя твоими глазами. И воспринимал тебя так же. А сейчас, – произносит он, растягивая губы в улыбке и делая шаг ко мне, – сейчас же могу сказать, что никогда не понимал, отчего женские создания так не ценят собственную силу. Эту силу, которую большинство используют для искушения. А вот нетронутые сосуды, наполненные наиболее сочными оттенками, прячут и страшатся этого.

Моргая, глупо смотрю на него. О чём он говорит? Как он мог видеть все моими глазами?

– Почему я? – спрашиваю совершенно другое, что хотелось бы.

Усмехается, делая ещё один шаг и практически нависая надо мной, ведь выше он меня на целую голову. Смотрит в мои глаза, не отрываясь, а я в его. Дышу прерывисто, наблюдая, как чёрные зрачки расширяются и оставляют тонкий цветной обруч, делающий эти глаза ещё удивительнее, чем раньше. И в этой черноте невероятным образом появляется огонь, словно это экран, за которым происходит фильм. Приближаюсь к его лицу, даже поднимаясь на носочки, чтобы увидеть лучше незнакомую метаморфозу. А он горит там, языки пламени колыхаются и манят к себе.

– Аурелия, – шёпот… такой знакомый… глухой и низкий проникает в сознание. Делаю шумный вдох и моргаю. Не замечаю как, но мои руки лежат на его плечах, а сама я очень тесно стою к нему. Настолько близко, что ощущаю его холодную кожу даже через своё платье. От шока даже вымолвить ничего не могу, ведь его руки лежат на моей талии, обнимая меня.

– Прекрасное начало нашего знакомства, не так ли, сладкая моя? – шепчет он прямо в мои губы, растворяя по ним прохладное дуновение ветерка.

– Я…я

– Ш-ш-ш, не бойся, не бойся меня, милая девочка. Я ведь только заманю тебя в свои руки и выпью твою душу. Такие сказки тебе рассказали про меня? Не отрицаю, я грешен, но не тем, Аурелия, моя радость, – слышу, как неприятно ему от этих слов. Вижу, как его лицо приобретает окраску печали, и глаза наполняются грустью.

– Прости, – шепчу я, все так же стоя на цыпочках и держась за него. Ноги от такого положения уже начинают дрожать.

– Тебя не за что прощать, совершенно не за что. Я лишь испытываю благодарность за то, что пришла, – придвигается ко мне и достигает губами моего уха, – и я благодарен.

Вдыхаю его аромат, которого нет, а он обнимает меня. И ведь должно быть страшно, должна бежать или что-то делать иное, но никаких мыслей. Только непонятное чувство в груди, скорее всего, сострадание к его судьбе, затопляет меня. Закрываю глаза, прижимаясь виском к его щеке.

Спокойствие, такое желанное и мягкое, растворяется по моим венам и расслабляет каждую частичку тела. С губ срывается вздох облегчения, и отдаюсь полностью этим холодным объятиям, ведь вокруг нас так жарко и душно. А тут… в этих мёртвых руках спасительная прохлада и кислород.

Плечи Вэлериу напрягаются под моими руками, и он отступает назад, отпуская меня. А я без этой поддержки и обрушившейся на меня краски стыда за то, что позволила себе это, качаюсь, пытаясь сохранить равновесие. Поворачивается ко мне боком, поднимая голову и двигая пальцами. Удивлена и смотрю на него во все глаза.

– Сюда идут… они идут. Где выход? – спрашивает он, даже не смотря на меня.

– Идут? – шёпотом переспрашиваю я и теперь сама слышу громкие женские голоса и один из них узнаю. Мама.

– Аурелия. Выход, – требовательно говорит он, хватая меня за локоть. Бегаю по его лицу, а сердце снова начинает бешено биться. От страха. От этих голосов. От шагов.

– Я… тут нет выхода… только этот, – тихо произношу я. В этот момент ударяют по двери, что песок сверху сыпется, а я вздрагиваю от этого. Вэлериу впивается в мои плечи ногтями, кривлюсь от боли и жмурюсь.

– Выход, по которому вёл тебя. Иначе будет плохо, – шипит он в моё лицо. Сглатываю и открываю глаза.

– Он охраняется, – мой голос тонет в новом сильнейшем ударе по двери и крикам за ней.

– Веди, ну же, – толкает меня. Да, в такой ситуации, я не могу вспомнить не то, что как мы шли, даже не помню, когда родилась.

Глазами ищу лестницу и бегу к ней, подхватывая платье. Взбегаю по ней, чуть ли не падая, но шум за дверью подстёгивает идти. Что будет, когда они увидят это? Что будет, когда узнают, кто это сделал? Моя смерть. А я тут для того, чтобы выжить.

– Темно, я ничего не вижу, – шепчу я, когда ощущаю холодный воздух позади. Недовольное шипение и коридор озаряется горящими факелами.

– Спасибо, – говорю я, выше поднимая платье и начиная бежать. Помню этот коридор, он такой долгий, а тогда казался иным. Короче. Дыхания не хватает, но несусь изо всех сил, пока не торможу у лестницы. Даже не оборачиваюсь, слыша позади уже крики. Его имя.

Спускаюсь и прыгаю в воду, а вот по ней бежать очень сложно. Неожиданно меня подхватывают холодные руки. Хватаюсь испуганно пальцами в плечи Вэлериу.

– Обними меня и закрой глаза, – говорит он. Киваю, выполняя указания. Он закидывает мои ноги на свои бедра, и резкий поток воздуха врывается в лёгкие. Непонятное положение тела, да и интерес, все же заставляют меня распахнуть глаза и увидеть, что он ползёт по потолку, а я лежу на нём. Да так быстро, что крепче хватаюсь в его шею и жмурюсь, а волосы развиваются в потоке воздуха.

Подпрыгиваю на нём, охаю и открываю глаза. Он стоит на ногах перед завалом. Снимает меня с себя и подходит к камням. Ужасный скрежет раздаётся отовсюду, и камни разлетаются в разные стороны под властью его руки. Поворачивается ко мне, шокированную этим, и снова хватает меня за талию. Подпрыгивает и вновь ползёт по стене. Это ведь… Господи…

– Даже не упоминай его имя. У нас с твоим другом плохие отношения, – от удивления на его слова распахиваю глаза и приподнимаюсь, пока он продолжает с быстротой ползти по потолку тоннеля.

– Ты что, мои мысли читаешь? – удивлённо спрашиваю я.

– Приношу свои извинения, но они очень интересные, – спокойно отвечает он, задирая голову.

Лестница. Прыгает в воду и снимает меня с себя, подталкивая к ней. Ладно, потом буду ходить в шоке и с открытым ртом, а пока мне ещё страшно. Взбираюсь по лестнице, а он за мной. Уже не предлагает повторить путешествие на нём, а только головой показывает бежать. Так меня просить не надо, я уже лечу по проходу, выбегая к развилке и в новый коридор. Ещё чуть-чуть. Немного осталось. Мы наконец-то добираемся до ямы, и я сгибаюсь пополам, быстро дыша и стирая пот со лба. Горло иссушено, а сил совсем нет.

– Иди ко мне, – подзывает пальцем, отбрасывая волосы назад. Нужно ли мне это? Может быть, бросить все и пусть…

– Иди! Ко! Мне! Быстро! – рявкает Вэлериу, перебивая мои мысли. Вот уже даже тут опасно думать. Вздыхаю и подхожу к нему.

– Только попробуй, – предостерегает он, подхватывая меня за талию и усаживая на себя.

– Что попробовать? – шепчу я, когда он подходит к стене и взбирается на неё.

– Отказаться, – цедит он, быстрее ползя по ней, и переворачивается на потолок. Не отпустит, да? Закрываю глаза, пока он выбирается по дереву на воздух. Сильный поток вкуснейшего лесного кислорода врывается в мои лёгкие, что голова кружится от этого внедрения.

Отпускает меня, и чувствую под ногами землю. Не скрипучие доски, а землю. Открываю глаза, осматривая тот самый выступ, с которого так бездумно пошла к этой яме.

– Вэлериу! – громкий женский голос проносится по всему лесу. Незнакомый и злой. Оборачиваюсь, видя, как много женщин, именно женщин стоит вокруг замка с факелами.

– Здравствуй, Василика. Не поприветствуешь должно своего Господина? – отвечает парень темноволосой девушке с тонкими чертами лица, искорёженными в гримасе ненависти. Это она? Та самая? Какая красивая даже такая…

– Мама, – шепчу я, замечая среди них её, и делаю шаг, но Вэлериу поднимает руку перед моим лицом, играя пальцами и качая ими.

– Вэлериу, ты не достоин ничего, кроме смерти, – шипит Василика, подпрыгивая и оказываясь недалеко от нас на камнях.

– Даже так, – ехидно усмехается Вэлериу.

– Отпусти девочку, и мы договоримся, – предлагает Иона, которую я даже не заметила. Мой взгляд прикован к лицу матери, с дрожащими губами и выражением страха.

– Моя. До встречи. Я вернулся, – смеётся Вэлериу, хватая меня за талию и толкая прямо в пропасть. Кричу от ужаса, от невероятно сильного потока воздуха и души, оставшейся где-то вверху.

– Спи, – его шёпот проносится в сознании и сливается со свистом, наполняющим голову. Моментально все темнеет, и я полностью мякну в его руках, крепко держащих меня.