Приняв ванну и вроде бы уже отпустив этот порочный сон, я открываю шкаф, рассматривая медленным взглядом одежду. Откуда она? Он её выбирал? Но когда успел забить это маленькое пространство прекрасными творениями?

Не успеваю я развить мысль, как позади меня раскрывается дверь. Испуганно оборачиваюсь и вижу Анну, входящую ко мне с подносом, на котором стоит чайник и чашки.

– Добрый день, госпожа, – произносит она, ставя свою ношу на столик.

– Добрый. Откуда ты узнала, что я проснулась? – спрашиваю я, теснее затягиваю полотенце. Ищу глазами халат, который должен лежать на постели. Но его нет. Неужели, это была правда? Неужели…

– Петру попросил развлечь вас, пока не начнётся ужин. Ваше пробуждение для них не таинство. Сейчас в замке практически никого нет, – перебивает мои мысли. Поднимаю на неё голову, осматривая девушку.

– Он не убил тебя, – шепчу я.

– Кто? Вы о чём, госпожа? – удивлённо изгибает брови, обходя постель и останавливаясь напротив меня в светло-розовом одеянии, таком же прозрачном, как и всегда.

– Моего халата нет, значит, я не спала. Отключилась… и вы… ты… Карла… разорваны были, – бессвязно бормочу я.

– Ничего не понимаю. А халат, как и кубок ваш забрали слуги, наверное, пока вы спали, – улыбается девушка.

– Тут есть слуги? – теперь моя очередь удивляться.

– Конечно. Они убирают комнаты, когда все внизу на ужине или же пока отдыхают. Их нельзя заметить, на то они и слуги, – пожимает плечами.

– Понятно. Значит, всё же спала, – облегчённо вздыхаю и натягиваю улыбку.

– Конечно, я вашу дверь внизу ключом открыла. Мне его Петру передал. А связка есть только у слуг. Не бойтесь, к вам никто не войдёт без разрешения. Это приказ господина. Хотите чаю? – предлагает она.

– Да, только оденусь, – киваю, разворачиваясь к шкафу.

– Госпожа, скажите, а как вы ухаживаете за телом? Ваши ноги не покрыты волосами, которые нам приходится удалять? – неожиданный вопрос заставляет меня открыть рот, настолько откровенный, что я даже не знаю, что ответить.

– Хм, ну… они не растут. Мама говорила, что это генетическая особенность…

– Вашей крови, понятно. Да, я заметила, что и тела мужчин гладкие и никакие манипуляции с внешностью, вроде острига волос, не выполняют, – перебивает она меня, заливисто смеясь.

А я даже обернуться не желаю, покрываясь тут же краской стыда за такое откровение.

– А кто выбирал эти наряды? И откуда они? – меняю тему, вытаскивая белое платье, расшитое красными камнями и имеющее такой же крой, как у вчерашнего.

– Это наша одежда, которую в городе шьют портнихи. Мы не ходим в джинсах и мужской одежде, даже при поездке на лошадях. И Петру привёз эти платья сюда, он лучше всех знал, что вам подойдёт, – отвечает Анна.

– И, кстати, вы выбрали похоронный наряд. В белом у нас предают земле, а вот замуж выходят в разноцветных нарядах. Ярких и переливающихся драгоценностями, – хрюкает от смеха, пока я кручу в руках вешалку.

– А разве не такова моя участь? Раз его принесли сюда, значит, они ожидают именно этого, – хмыкая, бросаю платье на постель.

– Могу я задать вам ещё один вопрос? – спрашивает она и на мои плечи неожиданно ложится что-то. Вздрагиваю и перевожу взгляд на халат, которого не было. Резко оборачиваюсь к девушке, вдевая руки в рукава.

– Вы его не заметили, он лежал на пуфике, – объясняет она.

– Эм… хорошо… спасибо. Да, ты можешь задать мне вопрос, – киваю я, благодарно улыбаясь ей, и застёгиваю халат, срывая полотенце под ним.

– Как вы могли не задумываться о том, что ваша кожа идеальна? Почему вы не болеете, а ведь это было так? У вас дар к снам и слышите голос господина? С лёгкостью выучили латынь, которая даётся очень сложно любому? Это все указывает на ваше настоящее предназначение и прямое отношение к истинным, – на одном дыхании произносит она. Вздыхаю и бросаю полотенце на кровать.

– Даже подумать не могла, что вампиры существуют, ведь нам преподносилась история графа Дракулы, как сказка. Я принимала своё тело и цвет волос, как должное. Хороший иммунитет и правильное питание, за которым следили. Дар, как ты его обозвала, стал для меня кошмаром. Боялась рассказать, а когда поделилась, то меня предала подруга. И в итоге я тут. А латынь… не знаю… она лёгкая, красивая и притягивала к себе, – медленно отвечаю я довольно честно.

– Понятно, но в вас есть кровь двух враждующих кланов. Женщин и мужчин. Вы, наверное, не думали ещё о том, что будет с вами, если вы не обратитесь? – Анна проходит к столику и наливает чай, бросая на меня быстрый взгляд.

– Нет, я думала о другом, – хмурясь, иду к ней.

– Представьте, что сейчас ваше тело от простуды и других болезней оберегает кровь истинных. А когда она потеряет это свойство, то на вас обрушатся недуги, которых вы избежали, это приведёт к гибели. Ваша кровь, да и тело станут подвергнуты всем бактериям. Не справитесь с этим наплывом, и ваше сердце не выдержит, – передаёт мне чай.

– Ты приходишь сюда и мила со мной, только для того, чтобы я согласилась встать на сторону мужчин? – хмыкаю, отворачиваясь от девушки, и сажусь на постель, делая глоток горячего напитка.

– Нет, вы мне нравитесь. Очень нравитесь. Такая юная и такая сильная. И знаю, что бы я ни говорила вам, кто бы ни говорил, вы всё равно останетесь при своём мнении и не поменяете решение. Наверное, мне хочется уберечь вас от такой жизни. Ведь вы другая. Нам рассказывали, какие женщины из этого рода кровожадные и жестокие. Да и мы сами видели это. Наши предки хранят эти воспоминания в книгах. А вот вы… вы иная, – Анна издаёт тихий стон и буквально едва не падает рядом со мной.

Удивлённо смотрю на неё, мотающую головой.

– Тебе плохо? – тихо спрашивая, ставлю стакан на пол.

– Простите, сил нет после этой ночи. Господин был очень голоден и неутомим, – шепчет она, растирая виски белыми пальцами.

– Он… он выпил у тебя много и издевался над твоим телом? – беру стакан и передаю девушке.

– Да, крови ушло много у всех. Но он не издевался над нами, мы добровольно отдаём себя, – делает глоток и сухо дышит.

– Зачем так изводить себя? Что за изверг? – возмущаюсь я, вставая с постели. И внутри меня такая злость. Воспоминания сна врываются в разум, и от этого становится ещё больше неприятно. Это был точно сон, ну не мог же он быть со мной и развлекаться с ними?

– Он насилует вас! – уже кричу, сжимая кулаки, и хочется ответить обидчику. Вэлериу. За всё, что он тут делает. Со мной, с этой милой девочкой. Он вторгается в мои сны и при этом позволяет себе спать с ними! Гадко так! Обидно.

– Ох, нет, госпожа. Он не занимается с нами любовью в плотском смысле, – произносит Анна. Поворачиваю к ней голову, хмурясь от этого.

– Но Лука сказал, что у вас есть… есть секс, – последнее слово говорю шёпотом.

– Нет. С господином нет. Он доводит нас до оргазмов на ментальном уровне. Ведь как можно ещё удовлетворить трех девушек разом? Оргазмы забирают силы, они вытекают вместе с кровью. И ты думаешь, что больше не можешь, но это накатывает снова и снова. Без возможности на передышку, – поднимает на меня голову, блестя восхищением в голубых глазах.

– На ментальном? То есть у него там не работает ничего, и он мысленно заставляет вас ощутить это всё? – уточняю я.

– Они не мёртвые, госпожа, – мотает головой. – Про господина не скажу, а вот у Петру всё работает и даже очень хорошо. Как и у всех. Они обычные мужчины, просто без стука сердца. Пьют кровь и дарят незабываемые ощущения.

– Тогда зачем он заставляет вас лишать себя преграды? – изумляюсь я.

– Порок. Он не может себе позволить забрать чистоту нашей души, поэтому мы приносим ему ампулы с ней, в подтверждение своего желания, – отвечает она.

– Отвратительно, – кривлюсь я, – ужасно всё это. Грязно и просто немыслимо! Урод!

– Не говорите такого, он всё слышит. Он всегда всё слышит, – быстро шепчет Анна, подскакивая с места, но её немного шатает, когда она подходит ко мне.

– Госпожа…

– Лия, называй меня Лией, – перебиваю девушку.

– Не могу. Вы моя госпожа, как и он господин. Я знаю своё место и ваше знаю. Оно рядом с ним. Вы стоите выше любого тут… даже выше его. Простите, мне надо идти… меня зовут, – передаёт трясущимися руками мне кружку и идёт к двери.

– Кто зовёт? – спрашиваю я.

– Господин, – отвечает она, открывая дверь.

– Ты слышишь его? – удивляюсь я.

– Нет, чувствую. Он притягивает меня к себе, словно магнитом. Простите за то, что вам рассказала. Это мои глупости. Глупости, забудьте о них, – быстро бросает на меня взгляд и скрывается за дверью.

А я остаюсь в состоянии полной потерянности, обиды и ещё чего-то. Мне так внутри неприятно, что я позволила себе впустить его в свой сон. А он вот такой. Эти грязные руки, поцелуи… ужасно для меня. Гордость моя уязвлена, как и все уверения. Ведь было. Надо признать была страсть, было желание отдаться ему. И я уверена, что это был не сон. Раз он может ментально заниматься сексом с тремя, то и меня мучить ему ничего не стоит. Только зачем?

Допиваю чай, оставленный Анной, и подхожу к платью. Похоронный наряд. Ведь так и чувствую себя внутри. Но для меня белый цвет означает иное, как и для нашего народа. Чистота. Девственность. Нетронутость. Юность.

Ни черта он не добьётся. Не добьётся от меня следования его правилам. У меня есть свои. Зло ставлю кружку на стол, сажусь на пуфик и смотрю на себя в зеркало.

И правда, отчего я никогда не задумывалась о своём теле? Почему даже мыслей не было, что другая, ведь Рима говорила, что бреет ноги папиной бритвой. А я только улыбалась ей. Стыдно было спросить, почему не растут волосы там, как и не подстригают меня. Мои волосы такой длины по талию, сколько я себя помню, и ни разу не выросли больше. Остановились словно. Теперь всё понятно. Только вот я не желаю быть такой, как они. Пусть умру, но погибну человеком.

Расчёсываю волосы гребнем и заплетаю по бокам косы, вплетая их сзади в волосы. Нечем закрепить, да этого и не хочется. Я не такая красивая, как Карла. И не такая экзотичная, как темнокожая девушка. Не нежная, как Анна. Обычная по сравнению с ними.

Дверь позади меня раскрывается, наблюдаю за этим в зеркало, как незнакомый мужчина с темно-рыжими волосами входит ко мне.

– Госпожа, приветствую вас, – произносит он низким голосом, опустив голову в поклоне.

Медленно оборачиваюсь к нему, опасливо смотря на незнакомца. Сказала же Анна, что сюда никто не войдёт. Замечаю в руках какую-то коробочку. Поднимает голову, смотря на меня с непроницаемым выражением лица, сверкая голубыми глазами.

– Господин просил передать вам этот дар в знак своего почтения и предложил надеть сегодня, чтобы порадовать его, – подходит ко мне и опускается на одно колено, протягивая плоскую коробочку.

Отодвигаюсь от него и беру в свои руки бархатную вещь. Раскрываю, и в свете огня вокруг горят алые камни на чёрной ткани. Колье, состоящее из крупных рубинов, настолько невероятно красивых и мёртвых, что это не вызывает радости.

– Также он хочет видеть вас в чёрном. Он уже ожидает, как и все наши гости, вас внизу, – продолжает мужчина, поднимаясь на ноги.

Подарками решил купить меня за то, что делает. Не бывать этому.

Захлопываю крышку и встаю.

– Заберите, – протягиваю ему обратно футляр, но он делает шаг назад.

– Заберите, я сказала. Мне от него ничего не нужно, как и этот вульгарный подарок. Пусть одаривает своих шлюх, а не меня, – резко произношу я, наступая на мужчину, и буквально бросаю в него коробкой.

– Но… госпожа, это оскорбление, – шокировано шепчет он.

– Пусть будет так. Он оскорбил меня больше. А теперь выйдите вон из моей спальни и передайте ему, чтобы никто не смел больше сюда входить без моего разрешения. Никто и никогда! Как и он! Вам всё ясно? – повышаю голос, а внутри клокочет обида и ярость.

– Ясно. Только у вас проблемы будут, госпожа, – хмыкая, мужчина подходит к двери.

– Вас они не должны волновать. Убирайтесь! – хватаю стакан и швыряю в него, но он попадает в закрытую дверь и с громким треском разлетается во все стороны.

Сжимаю руками голову, и хочется кричать от такого унижения. Подарок? Подарок за то, что соблазняет? За то, что изводит? За то, что хочу? Пошёл он к черту! К своим девкам!

Под властью праведного гнева и обиды подхожу к выбранному наряду. И наперекор всему надеваю белое платье, пыхчу, застёгивая молнию сбоку. Натягиваю сапоги и довольно улыбаюсь себе, зная, что это разозлит его, как и отвергнутое подношение. Ненавижу рубины и его ненавижу. Всех тут ненавижу!

Уверенно выхожу за двери, спускаясь по лестнице. Даже прохлады вокруг не чувствую, мне жарко от злости и от желания накричать на Вэлериу. Я знаю, что всё, произошедшее со мной этой ночью, было не иллюзией. Уверена на сто процентов – это он всё подстроил. Забрался в мою голову и хочет глубже. Нет. Никогда.

Быстро спускаюсь по лестнице и продолжаю свой путь по коридору, пока не достигаю ещё одной лестницы. Теперь медленнее подхожу к мужчинам, собирая свою волю в кулак. Гордо поднимаю подборок, когда передо мной распахиваются двери и вхожу в освещённый свечами зал, где играют национальные мелодии. Но они тут же затихают, как и шум в зале.

Все окровавленные лица повёрнуты в мою сторону, а я… глупая, обманутая и одинокая в своих терзаниях, медленно спускаюсь по двум ступеням и буквально несу себя к месту, где должна сидеть.

Пусть смотрят, пусть знают, что меня не сломить их правилами, не напугать больше. Контролировать себя и помнить – во мне течёт такая же кровь, и я тут единственная, кто поможет им. Не понимаю как, но всё же, моя роль главная. Так и играть её мне.

Мои глаза встречаются со светлыми, практически серебряными, полными молчаливой ярости и столетней силы. Удерживаю этот взгляд, вкладывая в свой всё презрение, которое испытываю к этому уроду.

Почему же так происходит, я хочу быть уверенной, но тело от адреналина и этой тишины потряхивает внутри? Сердце бешено скачет, когда расстояние между нами уменьшается.

Но мой взгляд скользит по его белоснежной рубашке и цепляется за женские пальцы, усыпанные драгоценностями алого цвета. Удивлённо смотрю на Карлу, поглаживающую Вэлериу по плечу. Сидит в своём прозрачном красном платье на моём месте. На моём! Месте! Что за черт?

– Встань, – требовательно произношу я, смотря в глаза Карлы, блестящие триумфом.

– Мой властитель, объясните этой… вашей гостье, что моё место быть рядом со своим возлюбленным господином, – томно тянет она, прижимаясь к парню. Врезать бы ей. Кулак сам сжимается от такого обращения и нового оскорбления.

Перевожу взгляд на Вэлериу, заинтересованного больше в своём кубке, чем в этом разговоре.

Ничего не говорит, а я стою, как брошенная на берег рыба и быстро хватаю воздух.

– Аурелия, присаживайтесь рядом со мной, – позади меня раздаётся виноватый голос Петру. Оборачиваюсь к нему, боковым зрением вижу довольные улыбки на окровавленных губах присутствующих.

Ненавижу тебя, Вэлериу, всей душой ненавижу. Я знаю, что слышишь меня, но я рада. Понял? Рада, что не придётся терпеть тебя.

– Спасибо, Петру, вы очень любезны. Для меня это честь, – с улыбкой произношу я, обходя его, и сажусь с левой стороны от мужчины.

Музыка моментально заполняет пространство, словно её сняли с паузы, как и разговоры, возвращаются. Поворачиваюсь к сидящему от меня с левой стороны вампиру, опасливо посматривает на меня и прижимает свою жертву к себе.

– Приятного аппетита, – выдавливаю из себя и тут же отворачиваюсь, встречаясь со смеющимся Лукой.

Что ты ржёшь, как конь?

– Хм, вас Анна должна была предупредить…

– Ох, да. Но понятия мои в выборе цвета отличаются от ваших. И мне откровенно плевать на ваши, Петру. Я буду носить то, что хочу и отказываться от украшений для рождественской ёлки. Потому что в отличие от падших девиц, ещё помню, что такое гордость и достоинство. И белый цвет означает именно это, – специально, громко и чётко выговариваю каждое слово, бросая насмешливый взгляд на Карлу, едва не взрывающуюся от моей речи. Так тебе сучка. Ты для меня шлюха и таковой будешь всегда.

– Вы правы, Аурелия, у каждого народа свои правила и законы. И я восхищен вашим выбором, – с улыбкой говорит Петру. И я готова его расцеловать. Просто обнять и расцеловать за то, что поддержал. За то, что самый отзывчивый и милый тут. Но только глупо улыбаюсь ему.

Мы так и сидим. Я с Петру, Лука напротив, наблюдающий с интересом за этой сценой. Вэлериу даже не подаёт вида, что я есть. Полностью отдает своё внимание Карле, которая млеет от каждого его прикосновения и постоянно закатывает глаза. Актриса из неё плохая, а я отлично отыграю эту партию. Уж я обещаю.