– Ты, верно, выпил лишнего, как и я, Лука…

– Нет, послушай, – шёпотом перебивает он меня, бросая беглый взгляд вбок, где слышны отголоски праздника.

– Я не пьян, и опьянеть могу только с кровью. Это не про меня. У меня есть шанс, как и у тебя. Он отгородился от тебя своими людьми, чтобы не было у тебя возможности знать всю правду. Но у меня есть сила, чтобы рассказать, – его глаза блестят, как у помешенного, а я моргаю, пытаясь вникнуть в его слова. Новая ложь?

– У тебя есть выбор своего греха, понимаешь? Василика – зависть и алчность. Если ты встанешь на её сторону, то заразит она тебя своим ядом, Лия. Неужели, хочешь продолжать её сущность? Я знаю, что ты не такая, хоть и противоречу сам себе. Трудно признавать, но да, ты не имеешь грехов своих сестёр.

– Я не она, – снова тот самый гнев образуется в теле при упоминании этого имени.

– Верно, – кивает Лука. – Поэтому слушай дальше. Петру. Мой брат слишком мягок и подвластен унынию, слабости и нет у него сил, чтобы защищать тебя. Он будет жалеть всех, даже врагов. Вэлериу. Он же несёт в себе только плотское наслаждение и гнев. Ответить тебе той добротой и нежностью сердца никогда не сможет. Я же… да мои грехи ничуть не лучше, чем у остальных, но только со мной ты выживешь. Моя гордость и ярость смогут уберечь тебя. Выбери меня, – обхватывает моё лицо холодными ладонями.

– Я не хочу выбирать, – шепчу, мотая головой и немного отталкивая парня руками, сбрасываю его руки с моего лица.

– Но ты должна. Выбор принесёт тебе или жизнь, или смерть. Пойми ты, глупая, от тебя зависит наше существование. Все зависит от тебя, от твоей крови, от твоей… – Лука замолкает и поджимает губы, подскакивая с места.

– От моей? – жажду услышать продолжение. Поднимаясь с земли, выпрямляюсь и привыкаю к несильному головокружению.

– От твоей привязанности, – тихо продолжая, он смотрит на море. – В сожалении рождается привязанность. В привязанности создаётся влюблённость, а того хуже любовь. Только ни один из нас тебе не ответит этим. И мои слова бесполезны, не так ли, дурочка?

Усмехаясь, кривится и поворачивает голову ко мне.

– Прекрати обзывать меня! – возмущаюсь я.

– А кто ты есть? Не дура, решившая, что своим сожалением и робостью покоришь бездушную тварь? Не полюбит он такую, как ты, Лия. Очнись, – резко подскакивает ко мне, хватая за локти, и до боли впивается в кожу ногтями, прорывая ткань рубашки.

– Он любил. Её любил, Лия. А я любил свою жену. Петру не знаком с этим чувством, и не встретит его никогда. Ты только унижаешь себя. Так я предлагаю тебе встать за мной, я сохраню тебе жизнь, потому что моя не связана с твоей. А Вэлериу связан с тобой, как и Василика, – трясёт меня, как куклу в руках.

– Лука, мне больно, – кривлюсь, от боли даже невозможно соображать. Когда другой, Вэлериу, дотрагивается ногтями, то я чувствую себя иначе. А сейчас же агония боли просто парализует сознание, как и тело.

– Умирать, думаешь, будет приятно? – чуть ли не кричит он.

– Ну же, Лия, прими меня. Облегчи свою боль, отпусти его… давай. Ты сама заставляешь себя испытывать сейчас это. Давай… – его шёпот проникает в туманное сознание, в котором картинки безразличия на другом лице застревают перед закрытыми глазами. Лука сильнее впивается в мою кожу ногтями, и чувствую, как кровь отяжеляет рубашку.

– Ты ему не нужна. Как только он получит своё, то простит Василику. Простит, как всегда, прощал. Только она важна для него, он даже не видит, насколько ты уже позволила своему сердцу размякнуть. Боль уйдёт… Лия… – только обрывки фраз доносятся до меня, когда с телом что-то происходит. Внутри же я кричу, так громко молю о помощи, и мой плач перекрывает музыку, доносящуюся до нас. Но губы безмолвны. Злость, словно прорывается сквозь мою оболочку и убивает что-то в груди.

– Лука! – громкий крик и ледяной поток воздуха буквально отрывает от меня парня, отбрасывая нас в разные стороны. Открываю глаза, втягивая в себя воздух. А руки так болят и ноют. Кряхчу, пытаясь приподняться.

– Ты все испортил! – сквозь мутное зрение вижу, как Лука яростно пытается брыкаться, стоя на одном месте. А белокурый его брат удерживает его рукой.

– Я просил тебя, – спокойно произносит Вэлериу.

– Ты не смог! Так дай мне это сделать! Ещё чуть-чуть бы и я навлёк на себя этот конец! Зачем? – неистовствует Лука, а я могу уже сидеть. Но голова какая-то тяжёлая. Странное состояние на грани реальности и другого мира. Моргаю, чтобы картинки исчезли, но они прыгают перед глазами. Карла. Его смех. Моё унижение в зале. Петру, несущий меня на плече. Не желает видеть и говорить…

– Ты мог убить её, если бы я не вмешался, – повышает голос Вэлериу.

– А тебе-то, какое дело? Она для нас только способ, брат! Отпусти меня, и я продолжу, пока её сознание ещё мутное.

– Нет. Мой ответ – нет, как и был прежде. Ты не имел права воздействовать на её разум! Ты ослушался меня, Лука.

– Да! Потому что я-то вижу, что происходит на самом деле. Ты сам это делаешь! Я…

– Хватит! Не заставляй меня забирать у тебя то, чем одарил тебя, – Вэлериу делает шаг к парню, немного поворачивая руку, и Лука кривится, падая на колени.

– Так скажи ей… скажи… что тебе от неё нужно… что мне нужно и другим. Драгоценность не так драгоценна, как ты пытаешься показать это, брат. Одно слово… она отдаст тебе это… она…

– Хватит! – один взмах рукой и парень с мощнейшей силой поднимается над землёй и летит в море. Шокировано наблюдаю за маленькой точкой в небе, скрывающейся в темноте.

– О, Господи, – прикладываю от ужаса руку ко рту. Кривится от моих слов, опуская свою руку вдоль тела.

– Что ты сделал? Он же…

– Прогуляется по дну моря. Как раз подумает, – перебивает меня, разворачиваясь, и медленно идет обратно.

– А ну стой! – вскрикиваю я от негодования, что так просто берет и уходит. Не объяснив ничего, снова такое отношение ко мне рождает внутри обиду, которую накопила достаточно за этот вечер.

– Аурелия, не приказывай мне. Моё присутствие требуется там, – всё же останавливается, но не разворачивается ко мне, когда я чуть ли не бегом достигаю его и хватаю за руку.

– Объясни мне! Что за выбор? Какое ты, вообще, право имеешь приказывать мне не подходить к тебе? Ты снова это делаешь! – сбрасывает с себя мою руку и резко оборачивается.

– Я обещал оберегать, то и делаю. А выбор, тебя это совершенно не касается, – раздражённо отвечает он.

– Ах, теперь так? Меня не касалось, что ты там лежишь, как мумия. Меня не касалось, что по моим венам течёт кровь таких, как ты. Меня совершенно не касалась твоя изгаженная сказка о любви! Но ты втянул меня в это, и ты же сейчас же мне всё ответишь! Я требую этого! – сжимаю руки в кулаки. Губы дрожат от адреналина, взорвавшего мою кровь. То же, что и было на горе вновь повторяется, и я не могу противостоять этому. Хочу. Хочу выплеснуть из себя эту ярость, она сдавливает моё горло.

– Немыслимая моя, успокойся… – тянется ко мне рукой, но меня словно подбрасывает от ярости внутри. Трясёт так сильно, как безумную, больную. А его спокойствие сильнее накаляет тело.

«Ударь». «Убей». «Не нужна ты ему». «Убей».

– Успокоиться? Я не могу! А может быть, будет лучше сейчас пойти и убить тут каждого? – шиплю, уворачиваясь от его руки. И ведь я готова, не подвластна никому, чувствую силу в теле, а глаза словно покрыты алой пеленой. А в голове странный шепот, наполняющий мой разум. Он такой громкий, такой верный. Такой знакомый. Не могу… больно так.

Делаю шаг, но Вэлериу успевает перехватить меня за талию, отшвыривая от горящего впереди костра. С криком лечу спиной и тут же оказываюсь в холодных руках, прижавших меня к сильному телу.

– Отпусти меня! Ненавижу тебя! Отпусти! Я убью тебя! Сейчас убью тебя, Вэлериу! – упираюсь руками. Перехватывает их и с силой заламывает за спиной. Не чувствую ни боли, ни страха. Ничего, кроме жажды крови. Чтобы она полилась по земле.

«Убей».

– Ш-ш-ш, радость моя, тише. Не злись, не позволяй им забирать тебя. Останься со мной. Не слушай, не подчиняйся. Ты можешь, помни. Ты можешь это прекратить, – нежный шёпот едва может прорваться сквозь туманную пелену в сознании, ведь брыкаюсь, пытаясь освободиться. Голоса сливаются воедино. Мой крик, его слова, это шипение.

Набираю в грудь больше воздуха, а вместе с ним вся моя ярость концентрируется в горле.

«Убей».

Открываю только рот, чтобы крикнуть, выплеснуть из себя всё, что сейчас разрывает мою душу. Но мои слова тонут в прохладе его губ, моментально накрывших мои. Вытягивает из меня воздух, вбирая в себя вместе с голосом, крепко прижимаясь ко мне губами. Забирает всё, что было мной ещё секунду назад. Боль от желания причинить страшное, сменяется сильнейшей усталостью и чистым потоком воздуха в лёгких. С губ срывается стон отчаяния и неимоверного раскаяния за свои слова и желания.

Уже не держит мои руки, а только обнимает одной за талию, не давая упасть. Другая ладонь ложится на мою горящую щеку и охлаждает её. Отстраняется от меня, а я приоткрываю глаза.

– Чем дальше ты от меня, тем слабее зов твоей крови, Аурелия, моя необъяснимая загадка. Из-за меня твоя злость становится опасной. Оскорбить тебя не было моим желанием, а лишь унять это, пока мы здесь, – шепчет Вэлериу, поглаживая мою щеку.

А я смотрю в его глаза, полностью отражающие беспокойство за меня. И сейчас же я вижу именно это. Огонь не полыхает в его расширенных зрачках, там отражаюсь я. Испуганная. Слабая. Юная. Безвольная.

Не знаю, отчего подаюсь вперёд и касаюсь его губ своими. Легко, но так необходимо мне. Отвечает на мой робкий поцелуй, улыбаясь на моих губах. Придаёт немного силы, чтобы отстраниться и положить руки на его грудь.

– Я боюсь, – шепчу, согревая его своим дыханием.

– Я знаю, моя милая, знаю. Не страшись этого, помогу. Обещаю, что помогу тебе унять это, – прижимает к себе, обнимая так крепко. Верю. Одному ему сейчас и верю.

– Они не должны знать, бесценная моя. Не подвергай себя опасности своими же руками. Она зовёт тебя. Василика близко к тебе. Зов крови сильнее, чем ты думаешь, моя дражайшая. Но в тебе есть и иная кровь. Твоего отца, милая моя, полагайся на неё тоже. Не забывай, что тьме всегда есть противоположное. Свет. Твой свет и он такой манящий для меня. Прости за это, – отстраняется от меня, поднимая мою голову к себе ногтем.

– Я… я… мне так обидно было… Лука… он…

– Забудь о нём. Он попытал своё счастье, но я не позволил ему, – перебивает меня, слабо улыбаясь, и проходится ногтем по моим сухим губам.

– Почему? Я чувствовала что-то странное. От его ногтей боль, а от твоих опасное вожделение. Но это начало меняться, пока ты не появился. Картинки…

– Потому что выбор сделан, моя милая. Не тобой, а мной. Хоть и не имею права, но присвоил тебя себе. Не думай, что я не видел, насколько тебя обижает присутствие моих женщин рядом со мной. Твоя печаль передаётся мне. Это сложно контролировать, терпеть и слышать слова брата, как и тогда. Но я не могу прекратить это. Добровольность. Против неё я не могу пойти. Это условие, которое было вложено в меня и во весь мой народ с ядом крови, которая живёт в нас. Все хотят быть избранными, выжившими и свободными. Даже я.

– Но ты пришёл, – слабо улыбаюсь. Кивает, отвечая мне улыбкой.

– Пришёл, чтобы принять эту связь, которую нельзя уже остановить, – гладит моё лицо, а я в этот момент понимаю, что моё сердце выбрало его. Не я, не кровь, а сердце. Оно отвечает на его слова быстрым стуком.

– Я…

– Не надо, милая моя, сейчас не нужно никаких ответов, – качая головой, подхватывает меня за бедра и сажает на себя. – Ты слаба, и я заберу тебя с собой, дабы дать твоему разуму остыть, а тебе отдохнуть. Подальше от них. Проститься с тобой не в моих силах.

Обнимаю его за шею и улыбаюсь, закрывая глаза, и вновь познаю силу этого существа. Он прыгает, а меня сейчас не волнует, где я окажусь. Мне так спокойно внутри, так хорошо. Он выбрал меня, а я уже давно сделала выбор в его пользу. Но выбор только как мужчины, объятия которого дарят невообразимые вещи, силы которого могут помочь мне. А поцелуи воскресить мою душу.

Я хочу этого. Его. Вэлериу.