Губы трясутся от холода, не могу согреться, обматываясь одеялом. Словно ледяной воздух гуляет по моему телу и не даёт дышать. Перед глазами комната плывёт, тошнит так сильно. Буквально схожу с ума, не имея уже представления, где я нахожусь. Мне плохо. Да так плохо, что стону в голос, скулю, и с губ срываются какие-то просьбы. Не могу контролировать желание освободиться от этого.
– Вэлериу… я… ох, – спазмы перекрывают доступ к кислороду и, не сдерживая себя, кричу в голос, только бы облегчить боль.
– Откажись… – шипение образовывается вокруг меня. Мотаю головой, чтобы снять с себя эту иллюзию.
– Доченька…
– Мама, – расслышав знакомый тихий голос, шепчу я. Моргаю, чтобы увидеть родное лицо, но никого нет.
– Доченька, уходи… я жду тебя… иди ко мне… – теперь дальше от меня. Превозмогая боль, скатываюсь с постели, но выпрямиться так сложно.
– Мама, где ты? Мама, я не понимаю… ничего не понимаю… мне так больно, – произношу я, приближаясь к балкону.
– Ко мне иди, родная моя, иди ко мне… – шторы колыхаются от ветра, и я распахиваю их, в лицо дует порывистый ледяной ветер. Но он не может ещё больше заморозить меня. Делаю ещё шаг, хватаясь за перила.
– Где ты?
– Внизу… избавь себя от этого… отрекись…
– Мне так больно… ты предала меня… все… – всматриваясь в бушующее море, ищу подтверждение её голосу, который действительно рядом со мной.
– Единственный способ прекратить твои терзания…
– Умереть? – в голове появляется это слово.
– Другого выхода нет… я не могу помочь… не отдавай себя ему… не предавай Василику…
– Василику? – отвращение к этому неизвестному раболепию в тихом голосе, кажущимся совершенно иным, что я знала всю жизнь, заставляют меня скривиться и пошатнуться.
– Убить его… стереть с земли тебя вместе с ним… выбора нет… прыгай…
Повелительные ноты другого голоса, шипения, что когда-то слышала в церкви, наполняют мой разум.
«Ты моя… дай помочь… мне жаль» , – смешиваются другие слова, появившиеся внутри меня.
– Убей… ты лишь способ… убей…
«Верь мне»
– Ты не нужна ему… не любит он… только меня…
«Рубин моей жизни»
– Откажись… откажись от него!
«Иди ко мне»
– Он принадлежит мне…
«Не смею отречься от тебя»
– Будешь изгнана…
«Останься со мной»
– Повлечёшь за собой гибель всех, кого любила…
«Не слушай, не подчиняйся»
– Прыгай и все закончится…
«Проститься с тобой не в моих силах»
– Аурелия!
«Ты можешь, помни»
– Слушай меня! Подчиняйся мне!
«Добровольность»
– Откажись! Верни мне то, что по крови моё!
«Решай»
Душу буквально разрывает на несколько частей, принося невероятную боль телу. Оно уже не слушается меня, перегибается через перила. Шипение утягивает меня вниз. А за спиной никого, чтобы уберечь от невероятной силы, притягивающей меня.
– Вэлериу, – одними губами произношу я, с силой отталкиваясь от перил руками, и падаю обратно в спальню. Мука внутри меня становится невыносимой, нереальной и туманит разум.
– Помоги мне… не тронь меня… ты не выиграешь, – словно безумная шепчу я и пытаюсь подняться на ноги, но кто-то хватает меня за руки, пытаясь оттянуть назад.
Не могу противостоять, напрягаю память, чтобы вспомнить его слова, сказанные мне. Но слышу одно шипение. На губы что-то капает. Шатаюсь и прислоняюсь к стене, двигаясь по ней, прикладывая всю силу, что ещё есть во мне, чтобы не утягивала меня Василика… я знаю, что это она… рядом со мной… пытается забрать меня.
– Не получишь, – шиплю, облизывая губы, и чувствую металлический привкус. Отталкиваюсь от стены, добираясь до двери, и буквально вываливаюсь из неё, спотыкаюсь и со стоном качусь по лестнице. Боли даже не прибавилось. Никогда не знала, что можно испытать верхнюю грань этого ощущения. Но оно во мне, терзает меня, рвёт буквально изнутри.
Приподнимаюсь уже внизу, пока каждая кость болит. Стону от этого. Ищу рукой ручку, а в голове только одна мысль – найти Вэлериу. Выбрать. Я не желаю умирать, а бороться. Я не желаю быть слабой, хочу ощутить себя могущественной, и имеющей силу противостоять своей же крови, которая бурлит внутри.
Выползаю в коридор, оставляя после себя следы из тёмных отпечатков. С носа капает что-то на ковёр. Подношу руку к лицу, и она вся в крови, такой алой и яркой, что ослепляет.
– Вэлериу… – шепча, поднимаясь на дрожащие ноги и облокачиваясь о стену, иду по ней, хватаясь руками за ткани, которые срываю.
Нет ответа, он даже не спешит помочь мне. Отчего? Где он?
– Ты предала меня… – злобное шипение наполняет мою голову, за которую хватаюсь, но продолжаю идти.
– Мы встретимся…
Я не хочу… не могу… мне так больно. Достигаю низа, отталкиваясь от перил, и пытаюсь дышать, но это как-то сложно, горько и даже сглотнуть не могу, а кровь продолжает течь из носа, капая на грудь и халат, в котором путаются ноги.
Я должна найти его. Должна.
– Вэлериу, – отскакиваю от стен, как мячик, дохожу до ещё одной лестницы. Мой путь виден смутно, но слабое чувство внутри притягивает меня куда-то и в то же время не даёт идти.
Никого нет и темнота вокруг, пока буквально почти сползаю по лестнице и ползу до двух дверей, опираюсь на них, распахивая. В зале такая же тишина, даже свечи не горят. Словно все вымерло вокруг меня, но я должна найти… его найти. Он где-то тут… рядом…
Новая вспышка боли, ещё сильнее прежней заставляет упасть на колени и свернуться на полу клубочком, обнимая живот. Халат почему-то весь мокрый в чем-то скользком. Отпускает меня боль, и могу подняться на ноги, вхожу в другой зал, а оттуда в коридор, где горит единственный факел. Идти с каждым разом сложнее, сил буквально нет, как и жизнь, как будто вытекает из меня. Опускаю голову и смотрю на свои ноги, по которым бежит кровь, тонкими струйками окропляя пальцы ног. Почему так много крови? Она не останавливается. У меня никогда не было месячных, я не знаю, что это такое. И рот наполнен кровью, вытекающей из носа. Но я иду, бросает в жар, и вновь в холод. Не представляю, как смогу спуститься вниз по этой лестнице.
– Вэлериу… где ты? – шепчу я, все же стараясь не упасть, голова кружится, а в глазах темно. На ощупь иду, спускаюсь, чтобы встать на ноги и едва не поскальзываюсь на собственной крови.
Впереди меня ткань, которая рвётся, когда я хватаюсь за каждую, чтобы дойти. Это единственное место, где он может быть. Надеюсь на это, потому что если он оставил меня… ушёл, то умру я. Чувствую, что умру, потому что борьба внутри с каждым шагом сильнее. То отталкивает меня, то притягивает. Кажется, что даже уже не чувствую боли, а только туман в голове и единственное имя – Вэлериу. Ничего больше. Никого.
Не знаю, как мне удаётся выпутаться из тканей и оказаться в безмолвном пространстве, где практически не горит огонь, только наверху и то очень-очень слабый.
Бассейн из крови начинает двигаться, пока я обхожу его.
– Вэлериу, – улыбаясь облегчённо, смотрю, как из алой крови начинает подниматься голова с белоснежными волосами, а затем останавливается, когда уровень крови достигает его груди. Глаза закрыты, а лицо, словно потрескавшееся, как древнейшая картина, и имеет серый оттенок.
– Аурелия, – приоткрывает губы, но не произносит ни слова. А я стою и дрожу от боли, от слабости, истекая кровью, которая вливается в бассейн. Его глаза открываются, и они мутные, не серебристые и не голубые, а белесые, как у мужчин, которые охраняли зал.
– Прости… я слаб… слишком слаб… – шепчет Вэлериу.
– Я…
– Иди же… – облизывает свои губы, из крови появляется рука, зовущая меня к себе.
Приступ боли такой сильный, что жмурюсь, кричу, и слышу его хрип. Пальцы сами расстёгивают халат, не волнует куда ступаю и что абсолютно обнажена, какой мой вид, и ноги спускаются по ступеням, скрывая моё тело в тягучей крови. Смотрю на него, пока двигаюсь по дну. Вижу муку на его лице, он кривится, словно переживая вместо меня боль. Хватаюсь за его руку, и он притягивает меня к себе. Но сейчас даже не волнует это, а только неживые глаза, наполненные страхом. И нет слов, только безумная боль. Одна на двоих.
Ногтями дотрагивается до моего лица и это оставляет на его руках кровь, продолжающую течь из носа. Мои руки тянутся к его изрезанному лицу с тёмными трещинами. Что с ним произошло? Отчего его вид такой? Кровь с моих отпечатков тут же впитывается в его кожу. Кажется, что вижу его впервые. И не вижу чудовища, а только парня, принимающего мою муку на себя. Слабый отголосок лёгкости появляется в груди. Сама тянусь к его губам, и они такие сухие, но целую его. Невесомо, каждый изгиб этих губ.
– Прости меня… я не смог… – шепчет он, а я отстраняюсь от него, кладу ладони на его лицо.
– Это моя вина… поцелуй меня, Вэлериу. Я хочу продолжить, – отвечаю, ощущая, как боль отступает.
– Хочешь… – его рука ложится на мою шею, и он притягивает меня ближе, что моя обнажённая грудь касается его.
– Поцелуй меня, прошу, и не останавливайся. Подари мне эту ночь в твоих объятиях, – мои руки проходятся по его плечам, и обнимаю его за шею, ещё теснее прижимаясь к нему.
Боль снова скручивает мою поясницу, жмурюсь и издаю стон, но он тут же тонет в его губах, жадно накрывающих мои. Нежно ласкает языком мои сжатые губы, пока я переживаю эти признаки борьбы в себе. Тело не может расслабиться, пока он покрывает поцелуями медленными и тягучими моё лицо, языком слизывая кровь с него. Приоткрываю губы во вздохе облегчения где-то внутри, и ловит моё дыхание, втягивая в себя и обратно, словно вдыхая в меня прохладную жизнь, передавая мне свои силы.
Не могу напиться и не могу остановиться, отвечая на этот поцелуй. Отталкивается ногами, продолжая целовать меня, и ударяет меня спиной. Не успеваю даже вспомнить о боли, как горячительный порез на шее затмевает разум. Его язык ласкает рану, и притягиваю его голову ближе. Глажу ладонями его плечи. Грудь становится такой чувствительной и трётся о его прохладную кожу.
– Прекрасна… как же ты прекрасна, рубин мой, – шепчет он, возвращаясь к моим губам. Целую его. Словно делаю это в последний раз, и жажда внутри открывается с новой силой. Сжимаю его волосы, а его руки ласкают моё тело. Царапает мои бедра, подхватывая за ягодицы, и прижимает к чему-то твёрдому и прохладному. От этого контраста с горящим неудобством между бёдер, издаю стон прямо в его губы.
Я знаю, что это произойдёт, но не страшусь этого. Только желаю. Как безумная сцепляю зубы на его губе. Хватает меня за волосы и резко запрокидывает голову, являя перед глазами вспышки. Грудь приподнимается над кровью, и ощущаю прохладу его языка, остроту сладкой волны по венам от пореза и бедра непроизвольно двигаются, скользя по его органу. Это причиняет одновременно боль, но иную. Пустота внутри, которую необходимо заполнить. Возвращается к моим губам, и я пробую языком собственную кровь.
– Моя прекрасная Аурелия. Алый рубин моего греха, – его шёпот тонет в пронзающей боли внутри от невероятного распирания. Шиплю и цепляюсь ногтями в его плечи. Распахиваю глаза, встречаясь с чёрными зрачками, заполнившими цветную оболочку. Дышать не могу, а только хватаю ртом воздух.
– Это наше желание, моя милая, расслабься, – приближается к моим губам, пока я пытаюсь привыкнуть.
Не двигается, даря мне поцелуй. Медленная опустошённость и вновь острая боль. Выгибаюсь и жмурюсь от неё. Цепляет зубами сосок, и посасывает его, крепко удерживая меня за ягодицы. Медленные фрикции и внутри всё переворачивается. Боль сменяется тяжестью в пояснице, разум мутнеет и перед распахнувшимися глазами, становится так ясно и сочно вокруг. Со мной что-то происходит.
Дышу быстро в его губы, и смотрим в глаза друг другу, пока он двигается внутри меня. И ощущаю его так чётко, чувствую буквально всё, и это наполняет мою кровь, неведомым желанием рычать. Не стонать, не кричать, а рычать. Впиваюсь в его губы, и сама опускаюсь на него, полностью вбирая в себя, и вырываю его хриплый стон. И хочется ещё. Безумство крови и жажды получить большего заставляет буквально превратиться в животное. Кровь вокруг нас и безумные толчки, наполняющие безмолвное пространство, как и нечеловеческие крики. Его ногти, царапающие мою шею. Его язык и его движения, всё это превращается в калейдоскоп, который только с каждой секундой ускоряется. Схожу с ума и, наконец-то, оживаю, забывая обо всём вокруг. Только ощущаю своё тело, которому мало, так мало. Хочется двигаться ещё быстрее, подниматься в этой крови и насаживаться на него, разорвать себя до ярких огней перед глазами. Меня трясёт от резко образовавшегося внутри сгустка энергии, которая горячей волной растекается, сжигая во мне всё, что было раньше. Очищает меня, доставляя невероятную сладость. Извиваюсь в его руках, кусая его губы, а он мои и рычу. Хрипло, нечеловечески издаю мольбы о большем. Улыбаясь, двумя руками одновременно раздирает мою шею. Невероятная боль и в то же время не поддающаяся контролю пружина внизу живота распрямляется. Кричу, но крик этот победителя. Это невообразимо прекрасно и хорошо. Пока меня сотрясает на нём, Вэлериу слизывает кровь с моей груди, медленно двигаясь во мне. Понемногу тёплая волна распределяется во всём теле, и улыбка появляется на моих губах.
Открываю глаза, встречаясь с его. Тяжело дышу в его губы и целую его, медленно и благодарственно покрываю тягучими поцелуями его скулу, опускаясь к шее. Обнимает меня, а я его. Закрываю глаза. И так хорошо. Спокойно внутри и нет больше причин для борьбы. Чувствую, как теряю его. Выходит из меня, но продолжает держать.
Прохлада покрывает моё тело и, распахивая глаза, наблюдаю, как мы поднимаемся в воздух, буквально парим в нём. Капли крови стекают с меня, а Вэлериу поднимается все выше, пока не достигает мягких подушек, опрокидывая меня на спину. Смотрю на него, а он улыбается, дотрагиваясь до моей щеки. Тянусь к его руке и закрываю глаза, отдавая себя полностью этой ласке. Не нужны мне разговоры и красивые слова. Только его губы, покрывающие поцелуями мою шею и опускающиеся к груди. Его язык, ласкающий сосок. Тело оживает после минутной дремоты и жаждет ещё. А он гладит моё тело, горящее в его руках. Кажется, что насытиться невозможно его ласками. А он словно знает всё, что жажду я сейчас. Дотрагивается пальцами до моих бёдер и разводит их, чтобы в следующую секунду наполнить и подхватить моё тело, выгнувшееся от сладостной муки ему навстречу.
Поцелуи. Жадные. Глубокие. Его ногти. Острые. Приносящие снова и снова желание соития с ним. Теряется реальность, превращаясь в повторяющееся действие моего наслаждения. Мои ласки. Открытые. Бесстыдные. Стоны и крик, наполняют кислород, который стал необходимым теперь. Не могу остановиться, хочу его вечно. Не могу отпустить, и насыщаюсь, словно это больше никогда не повторится. То мерные покачивания на нём, то животные толчки и болезненные укусы, а затем вспышки, от которых поднимаюсь выше и выше вместе с ним. Если это и есть грех, то я принимаю его. Я жажду его. И никогда не смогу остановиться, чтобы поглощать его. Но только с ним.
– Ещё, – шепчу я, скользя по его груди своей грудью, покрываю поцелуями его шею и сажусь на нём. Приподнимается и обнимает меня, впиваясь в меня губами, хватает мои ягодицы, помогая мне восполнить мою жажду. Стон срывается с губ. Смотрю в его глаза, замечаю, насколько и он горит в нашем грехе. Улыбается мне, притягивая для поцелуя. Отвечаю тем же. Тону в его темноте зрачков, которая втягивает в новое путешествие порока и страсти, ставшим мной.