Упираюсь спиной в стену, а ткани открываются, пока Вэлериу надвигается на меня. Запах крови, кажется, пропитал мою кожу, а меня безжалостно трясёт.

– Аурелия, иди ко мне, – протягивает руку, но я не двигаюсь, смотря на ногти, с которых стекает кровь. И даже спокойный его голос не даёт мне уверенности, что со мной не случится того же, что и с низшим.

– Радость моя, не бойся. Тебе я не причиню зла, – заверяет меня, делая ещё один шаг. Отрываю взгляд от его руки и поднимаю голову, встречаясь с его глазами. Именно они заставляют тело поддаться вперёд и протянуть к нему дрожащую руку. Незамедлительно хватает её и с силой поднимает меня с пола. Вскрикиваю и оказываюсь в крепких объятиях. Причиняет боль и одновременно обещание, что действительно от него не исходит опасность.

С разума словно спадает оцепление и из горла вырывается крик, а затем уже плач, от пережитого страха.

– Тише, тише, – говорит Вэлериу, поглаживая меня по волосам, по спине, успокаивая, а я не могу остановиться, обнимая его за шею, проливаю слезы в его волосы.

– Все позади, пойдём, – отстраняется, а я мотаю головой, пытаясь успокоиться. Даже связных мыслей нет.

– Пойдём, – подталкивает меня и ведёт куда-то, придерживая за талию, пока я всхлипываю.

Перед нами раскрывается дверь, и мы идём дальше в темноте, спускаемся по лестнице и входим в уже освещённый коридор. Где-то вдалеке слышны голоса, крики, но я ничего не могу разобрать, словно в тумане иду рядом с ним, пока он помогает спуститься и пройти к другой лестнице.

– Господин, – раздаётся окрик позади. Вэлериу останавливается и прячет меня за своей спиной. Выглядывая, смотрю, как один из незнакомых мужчин с растрёпанными тёмными волосами и тоже весь в крови быстрым шагом догоняет нас.

– Госпожа, – замечает меня, немного кивая, а я прячусь за Вэлериу от него.

– Говори, – произносит Вэлериу.

– Низшие заперты, но мы нашли вот это, – я не вижу, что мужчина передаёт ему.

– Откуда… ты знаешь, что делать. Немедленно привези сюда! Немедленно! – злой крик Вэлериу пугает меня и рождает вопросы, которые не могут собраться в голове.

– Слушаюсь.

Больше ничего не сказав, Вэлериу обхватывает меня за талию, и быстро ведёт к лестнице. Теперь я замечаю в его руке окровавленную тряпку, разорванную и когда-то бывшую белой.

– Что произошло? – тихо спрашиваю его, поднимая голову, следую за ним вверх по лестнице.

Ничего не отвечает, а ещё быстрее идёт по коридору к моей спальне, я уверена в этом, ведёт меня обратно. А у меня ещё больше вопросов, но ни одного ответа. Мы так и доходим до моей комнаты. Показывает мне рукой, чтобы остановилась. Сам отворяет дверь и заходит, беглым взглядом осматривая помещение. Кивает, разрешая войти.

– Вэлериу, что происходит? – ещё громче спрашиваю я, замечая, что раны на нём уже зажили и теперь только запекшаяся кровь напоминает о случившемся.

– Что это? – указываю на тряпку в его руке.

– Пока я предавался бездумной страсти с тобой, низших выпустили и натравили, – резко отвечает он. – На тебя.

– Бездумной? На меня? – переспрашиваю я и принимаю это за оскорбления.

– Бездумной! А как ещё объяснить, что я не контролировал происходящее в своём доме? Но я не виню тебя, это только моя вина. Я должен был предвидеть, а не расслабляться с тобой. Позволил себе и вот чем это окончилось. Снова повторение моих ошибок. Я потерял из своей армии самых сильных низших, – кривится, словно от отвращения. Ко мне. Даже не смотрит на меня, и его эмоции все написаны на лице. Злость и ярость на то, что было между нами. Это обижает, затрагивает в моей душе чувства, которые продолжают стучать в сердце.

– Не всё можно предугадать, Вэлериу, – тихо произношу я, садясь на постель, и смотрю перед собой.

– Всё. Я мог это сделать…

– Ты зол на меня, не так ли? Зол, что из-за меня это происходит? – перебивая его, поднимаю голову.

– Да, я зол, – кивает, делая шаг ко мне. – Зол, но не на тебя, радость моя. На себя. Я и тебя подверг опасности. Ещё доля секунды, и ты была бы мертва. Ты понимаешь это? Я мог не успеть, мог не услышать. Я даже сам не понимаю, как заметил, что первого нет. Услышал твой крик и понял, где он. Они искали именно тебя, шли по твоей крови, которая осталась с вечера. Большинство было внизу, насыщаясь кровью из моей купальни. Но один… он был сильным, умным, не хватило ему немного, чтобы стать таким как мы. И он жаждал тебя.

– Почему меня? – шепчу я, а Вэлериу опускается передо мной на колени, вытягивая руку с тканью.

– Потому что им дали вот это. Аромат твоей девственной крови. Как собак натравили на тебя, Аурелия, – чётко произносит каждое слово, пока я распахиваю сильнее глаза, понимая, насколько все могло закончиться плачевно. Для меня.

– Василика? Она заставляла меня умереть. Она сказала, что надо стереть с земли тебя и меня. Умереть обоим, – быстро шепчу, поднимая взгляд на Вэлериу.

– Повитуха, которая была здесь в тот момент, когда ты лишалась невинности. У неё был доступ к этому. Я снял тебя с постели… не мог дотрагиваться до крови, она обжигала. А она могла. И я приказал поменять белье, чтобы уложить тебя вновь. Но напали и дальнейшие события я не проследил. Только сказал, чтобы она осталась. Она разбирается в этих вещах и могла бы помочь, – мотает головой, бросая тряпку в огонь, горящий в камине.

– Почему? За что она так поступила со мной? – ужасаюсь я.

– Вот это я и хотел бы знать. Она предала меня и будет наказана, – встаёт на ноги, то же делаю и я.

– Ты убьёшь её?

– Аурелия, другого выхода у меня нет. Она предатель. А я даже позабыл, что она в замке, потому что был слаб. Дальнейшие события… они не давали мне вспомнить об этом, и я услышал только крики моих братьев, когда был с тобой. Никто и не заметил этого, потому что здесь всего пять истинных, два человека, готовящих для тебя на кухне, и мы. Низшие разорвали их, унесли жизни из-за меня. Я был поглощён тобой, – вижу, как мучает его это. Кладу руку на его щеку, стараясь немного утихомирить раскаяние, которое не его.

– Вэлериу, это случилось, но не по твоей вине…

– Моей! – Повышает он голос, уворачиваясь от моей ласки. Отходит от меня, зло поджимая губы.

– Тогда и я виновата. Переложи эту вину на меня. С моим появлением тут начались твориться ужасы, от которых вы оберегали людей. Я одна виновата! Если бы не я… если бы вчера я решилась и умерла…

– Не смей! – криком перебивает меня, подскакивая, и хватает мои запястья. А я уже не могу сдержать поток слез, потому что чувствую и свою тяжесть вины за смерти двух людей, и ещё одной в будущем.

– Нет, милая моя, нет, – уже тише говорит он и отпускает мои руки, стирая пальцами слезы.

– Не плачь, Аурелия. Таков мир во время войны. Только полководец виноват во всём, но не другие. Не ты, которая дала мне силы, подарила эту жизнь заново. Я в ответе за всё. Не смей даже мыслить об этом отвратительном желании, – гладит моё лицо. Но разве унять сердце, которое уже приняло часть вины на себя? Если бы не медлила, если бы всё было иначе, то не было бы смертей.

– И что будет дальше? – шёпотом спрашиваю его, хлюпая носом.

– Сначала мне необходимо разобраться в причинах. И возможно, это влияние Василики, – отпускает моё лицо, отходит от меня.

– Но как? Как она могла это сделать?

– Пока не могу дать тебе ответ на этот вопрос, потому что сам не знаю. Мне надо забраться в разум, чтобы понять. Я… – напрягается, обрывая предложение, и быстро обходит меня, распахивая дверь.

– Господин! – крик внизу, и я задерживаю дыхание.

– Мертва. Мы нашли тело внизу, её разорвал один из низших, – от этой информации я издаю стон и закрываю лицо руками.

– Жди моего приказа. Вызови братьев и людей, пусть отмоют всё, и поставь двоих вниз. Укрепите позиции на стене и поблизости к поселению, – даёт распоряжение Вэлериу и закрывает дверь, поворачиваясь ко мне.

– Правду нам не узнать, – шепчу я, закрывая глаза, и мотаю головой.

– Аурелия…

– Иди, Вэлериу, они ждут тебя, – перебиваю, отворачиваясь от него, и направляюсь в ванную комнату.

– Радость моя, – его, наполненный нежностью и печалью, голос останавливает меня, а в глазах стоят слезы.

– Со мной всё хорошо, принять сложно, – стараюсь не выдать свои настоящие чувства дрожью в голосе. Но не могу, интонация скачет.

– Ложь. Я не отрекаюсь и не каюсь, моя драгоценная. Жди меня, но не тревожь свою душу по ушедшим, им это не поможет. И нам никто не поможет, радость моя, выжить, кроме самих себя. А у тебя таких трое. Мои братья будут до последнего прятать тебя за спиной, как и я. Обещаю тебе, только и ты желай этого. Без твоих желаний моё существование омрачится. До встречи, – слышу, как хлопает дверь, и позволяю потоку слез вырваться из глаз. Опускаюсь на пол и кусаю ладонь, только бы никто не слышал.

Как же страшно понимать, что это случилось из-за меня. Это больно, безумно больно. И она же предупреждала меня. Помню, что говорила – повлеку смерть за своё решение. Вот она расплата за минуты сладострастия. Вот так наказывают за грехи.

Выплакав все накопившееся во мне, поднимаюсь с пола и сбрасываю с себя грязную сорочку Вэлериу и вхожу в ванную. Почему невозможно смыть с себя вину водой? Отчего не отмыть так же душу, как и тело?

– За что ты так жесток к нам? – шепчу я, поднимая голову к потолку. – Неужели, ты не видишь, насколько необратимо наши души падают во тьму, а ты не спасаешь? Ты обязан любить каждого своего ребёнка на земле, кем бы он ни был. Обязан быть милостивым и понимающим к нашим слабостям. Тогда зачем Ты, вообще, существуешь? Разве тебе доставляет радость видеть, как мучаются Твои дети? Меня учили, что Ты несёшь в себе прощение и свет. Только я не вижу этому подтверждения. Ты безучастен, создал ад на земле и счастлив. Ты не всесилен, Ты слаб в своих обидах на человечество, и Ты же родил в наших душах пороки. Ты выдумал нам испытания. За что? Месть за Твоё распятие? Месть за то, что мы живые, а Ты не можешь быть тут? Ты не всевышний, Ты никто, стравливающий нас друг с другом. Так увидь и раскайся сам в своих грехах, прежде чем обвинять нас в них.

Знаю, что моя речь никогда не будет услышана, но становится легче, что сказала, попыталась и ни к чему не пришла.

Выбираюсь из воды, закутываясь в полотенце, и выхожу в спальню. Нет идей, чем мне заняться. Ничего нет в груди, кроме пустоты. Я не могу больше сидеть в этих стенах, не могу более быть запертой и без движения, ожидая чего-то хорошего. Не будет. Теперь всё будет только хуже, и я справлюсь. Обещаю себе, что справлюсь, как бы горько ни было отрекаться от веры. Не поможет никто нам в этой войне. Вэлериу ошибается, считая, что мне важно знать – есть защитники. И они не помогут, сейчас я знаю это точно. Хватит ли мне сил дожить до того самого рассвета, когда наступит спокойствие и счастье на земле? Не знаю.

Выбираю из шкафа тёмно-синее платье и натягиваю его, как и трусики, и обувь. Глубоко вздыхаю и выхожу из спальни. Зачем я это делаю? Не могу быть там, не зная, что происходит сейчас за пределами этого места. Мой взгляд привлекают ткани, разорванные вчера мной и кровавые отпечатки. Прохожу мимо, вспоминая ту боль, которую пережила. Если это удалось, то и другое получится. Верить в себя и свои суждения. Никак иначе. На лестнице мне встречаются женщины, отмывающие пол. Их взгляды обозлённые обращены на меня, пока я спускаюсь. И я понимаю их. Я бы тоже злилась, если бы в мой город пришёл незнакомец и повлёк за собой мрак. Двигаюсь по коридору, уже не обращая внимания на шёпот позади меня, обвинительный и даже ругательства, сыплющиеся на меня, не трогают более. Спускаюсь по ещё одной лестнице и вижу знакомых мужчин, но они не спешат отворить мне двери, наоборот, закрывают их кольями.

– Откройте, – требую я. Не двигаются, видимо, им не разрешено.

– Я приказываю – откройте, – повышаю голос, гордо задирая подбородок. Только после этого убирают оружие и двери распахиваются передо мной.

Нет музыки, только тусклый свет и оборвавшийся разговор. Захожу в зал и вижу трёх братьев, повернувшихся в мою сторону.

– Аурелия, тебе здесь не место, – говорит Вэлериу, поднимаясь со своего стула. Петру тут же отворачивается, а Лука недовольно кривится на моё появление.

– Знаю. Мне нигде нет места, я везде чужая и так будет всегда. Но я не буду больше прятаться, Вэлериу. Не надо защищать меня, когда я не прошу этого. Посему я требую, чтобы и мне рассказали, какова на самом деле ситуация, – уверенно произношу я, подходя к своему стулу.

– Аурелия, тебя не должно это касаться…

– Снова? Снова ты требуешь, чтобы я забыла всё с того момента, когда это началось? С меня началось? Нет. Можешь применить силу, но я никуда не уйду. Я хочу знать, – смотрю в его глаза. Дышу быстро и прошу его мысленно дать мне возможность показать, что доверять мне можно. Я не предам, для меня наша близость стала самым ценным, что было в моей жизни. Вэлериу только открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю его.

– Не отбирай у меня то, что подарил. Не заставляй забыть, насколько бывает чудесен грех и подавляет вину. Прошу, – губы дрожат от эмоций, которые бушуют в моей груди. Отводит взгляд, бросая его на братьев. Решает. А я смотрю на него, пока глаза не начинают слезиться.

– Она должна знать, брат. От всего мы её не убережём. Теперь она стала частью тебя, и должна понять, какова будет её жизнь, – неожиданная поддержка Луки вызывает улыбку и благодарность, когда смотрю на него. А он закрывает на секунду глаза, давая мне понять, что на моей стороне.

– А ты, Петру, что скажешь? – спрашивает Вэлериу другого брата.

– Мне нечего сказать. Я считаю, чем меньше она знает, тем легче ей жить. Не могу судить правильно, потому что моё мнение никогда не засчитывалось, – сухо произносит Петру.

– Сейчас же я спрашиваю тебя. Так отвечай, – сталь в голосе Вэлериу даёт понимание, что обида между ними стала сильнее, чем была раньше.

– Если тебе доставит удовольствие моё унижение, то я скажу, – Петру поднимается с места, а я не могу поверить, что этот мужчина, всегда милый и добрый ко мне, сейчас напоминает змею, которая шипит.

– Я нашёл её. Я привёл её к тебе. Я просил её о твоём спасении. Я защищал и оберегал её. А получил взамен лишь последнее место в твоей жизни, как и в её. Мне жаль её, потому что выбрала тебя. Мне жаль тебя, что ты так и не осознал, насколько бываешь глупым и безнравственным по отношению к душе. Мне жаль всех, кто вовлечён в этот конфликт, который разрастается с каждой минутой всё больше и больше. Мне жаль смерти, которых будут тысячи из-за тебя. Мне жаль её, потому что погибнет из-за тебя, так и не узнав, что такое настоящая любовь и свобода. Мне жаль, что не умер человеком, существование в таком облике даёт время, дабы понять, как ничтожен этот мир, и заполонён ложью. И ты погряз в ней, утянул за собой её. Она не выплывет, а ты продолжишь путь, навсегда забыв о самопожертвовании. Ты вечный мученик, являющий свой образ любой девице, как самый романтичный. Ты проклят и заставил нас быть такими. Я не желаю более участвовать в этом. Я не желаю решать и говорить, но я буду там. Буду, чтобы защитить её, когда ты встретишься со своей возлюбленной лицом к лицу. Когда боль предательства пронзит её сердце. Я буду там, чтобы увидеть это и защитить. От тебя. Обещаю, – после этих слов Петру подскакивает и цепляется за потолок, а в следующий момент выбивает окно и исчезает в ночи, оставляя меня в полном недоумении и со слезами на глазах.